Через час Эйвери вместе с О’Мэлли и Коннелли стояла в маленькой темной камере. Перед ними за стеклом сидел Джордж Файн. Его руки были прикованы наручниками к металлическому столу, а на плечах и ногах виднелись перевязочные бинты от огнестрельных ранений. Эйвери поняла, что ему повезло, что она лишь задела его. Она целилась.

Время от времени, он бормотал что-то себе под нос или дергался. Пустой взгляд уставился в какую-то точку, над чем-то глубоко задумавшись.

В руках Эйвери держала картинку с изображением шести разных черно-белых вариантов лица человека, созданным на основе видеозаписи убийцы. На каждом изображении был белый человек с узким подбородком, высокими скулами, маленькими глазами и высоким лбом. На трех фотографиях парик, очки и усы были удалены, зато просматривались различные вариации причесок и волос на лице. Еще три изображения содержали, по крайней мере, один из атрибутов маскировки в случае, если они все же были натуральными.

Эйвери потребовалось некоторое время, чтобы изучить каждый снимок.

В ее памяти хорошо сохранились черты лица, которое она видела на записи. Теперь, с кучей эскизов она могла выявить явные отличия: более широкий подбородок, скулы чуть ниже, голова, скорее всего, лысая, глаза больше, очки, цвет глаз может быть разным.

Иногда она поглядывала на Файна. Были некоторые сходства: белый, высокие скулы… Он казался более худым, но, в принципе, оба имели легкую походку. На записи Эйвери видела ту же грацию, что и при нападении Джорджа на Дэна. Но все равно она была не уверена. Были растения и животные. Также, убийца на видео был исполнен какой-то дьявольщиной, нездоровым юмором, который терялся в Джордже. Стал бы Джордж Файн красоваться перед камерой?

Коннелли, словно услышав ее сомнения, указал на окно и сказал:

— Это наш парень. Я уверен. Посмотри на него. Он и двух слов не сказал, попав сюда. Представляешь, он хочет адвоката. Ну уж нет. Он никого не получит. Нам необходимо получить признание.

О’Мэлли был одет в темный пиджак с красным галстуком. Он надул губы, наморщился и произнес:

— В этой ситуации я не могу не согласиться с Коннелли. Ты сказала, что нашла фотографии Дженкинс в его комнате. Он напал и чуть не убил полицейского. Он также подходит под описание. Его лицо похоже на фоторобот. В чем сомнения?

— Кусочки пазла не складываются, — сказала она. — Куда он дел Синди после похищения? Где он научился бальзамировать тела? Рэнди Джонсон сообщила, что волосы с платья Дженкинс принадлежат коту. У Файна нет животных. Зато есть куча запросов в Интернете о советах по отношениям и порно. Это похоже на убийцу?

— Слушай, Блэк, это лишь правила этикета, — сказал Коннелли, завершая. — Насколько я понял, дело закрыто. Мы взяли его. Где-то у него есть дом. И там мы найдем и кота, и минивэн, и орудие убийства. Твоя работа — найти этот дом. Боже, да почему ты всегда действуешь так, будто ты намного лучше других?

— Я просто хочу все сделать правильно.

— Да? Кажется, не совсем.

Какая-то дикость исходила от Коннелли, щеки стали красными, глаза выглядели так, будто он либо пил, либо провел бурную ночь. Как обычно, казалось, он вот-вот разорвет на себе рубашку и ударит кого-либо в лицо.

Она обратилась к О’Мэлли:

— Дайте мне поговорить с ним.

— Он твой подозреваемый, — пожал капитан плечами. — Делай, что хочешь. Просто мы считаем, что это именно тот, кого мы искали. Много кто дышал нам в спину. Если ты не докажешь что-то иное и быстро, давай закругляться.

Она одобряюще подняла большой палец:

— Вы получите его, босс.

Дверь в комнату для допросов щелкнула и Эйвери толкнула ее, чтобы войти. Все помещение было серым, включая стальной стол, где сидел подозреваемый, зеркало и стены.

Джордж разочарованно выдохнул и опустил голову. Он был в той же майке, только уже потный.

— Помнишь меня? — спросила Эйвери.

— Да, — ответил он. — Ты та сучка, которой направила пистолет мне в лицо.

— Ты пытался убить моего напарника.

— Самооборона, — пожал он плечами. — Вы ворвались в мою комнату. Все знают, что у бостонской полиции вечно руки чешутся, чтобы пострелять. Я лишь пытался защитить себя.

— Ты ударил его ножом.

— Поговорите с моим адвокатом.

Эйвери села.

— Давай посмотрим, правильно ли я все понимаю, — сказала она. — Ты — выпускник экономического факультета. Среднячок. Входишь в армейский резерв. Нет судимости, ну, по крайней мере, не было до этого дня. По большому счету, тихий, безобидный студент. Друзей у тебя немного, — пожала она плечами. — Я думаю это то, что получаешь, когда не тратишь время в колледже на сплошные тусовки. Успешные родители — адвокат и врач. Ты в семье единственный ребенок, но с неудачной историей любви. Да, — произнесла она, практически извиняясь, — я разговаривала с деканом и узнала все о твоей проблеме с Тэмми Смит, девушкой из Скарсдейла, которую ты преследовал. Является ли она причиной твоего поступления в Гарвард или это просто совпадение?

— Я никого не убивал, — ответил он, глядя ей прямо в глаза решительным, безжалостным взглядом, будто бы не осмелился сказать обратное.

Ничего в этом разговоре не казалось правдивым.

Внутреннее чувство подсказывало ей, что она уже сделала правильный вывод: он был нестабильным и одиноким подростком на грани нервного срыва еще перед тем, как девушку его мечты внезапно убили, после чего он сорвался. Дотошный убийца, который высушивал тела и размещал их в ангельские, реалистичные позиции? Что-то ей не особо верилось в это. Не было твердых доказательств.

— Тебе нравятся фильмы? — спросила она.

Он нахмурился, не понимая к чему она ведет.

— Можешь сказать мне, что сейчас идет в Омни-театре? — добавила она. — В кинотеатре напротив парка Ледерман?

Ответом было пустое выражение лица.

— Сейчас там идут три фильма, — ответила она. — Два из них — летние боевики в формате 3D. Меня они не волнуют. Третий называется «L’Amour Mes Amis», французский фильм о трех женщинах, которые любили друг друга. Ты смотрел его?

— Никогда о нем не слышал.

— Тебе нравится зарубежное кино?

— Поговорите с моим адвокатом.

— Ладно, ладно, — сказала она. — Как насчет этого? Еще один вопрос. Ты честно ответишь мне, я уйду отсюда и предоставлю тебе адвоката, хорошо?

Он не ответил.

— Без обязательств, — добавила она. — Я серьезно.

Эйвери понадобилась минута, чтобы сформулировать свои мысли.

— Ты мог бы быть моим убийцей, — продолжила она. — Действительно мог бы. Нам еще многое предстоит проверить, но постепенно клубок распутывается. Зачем бы еще тебе нападать на копа? Почему твоя комната настолько чиста? Это заставляет меня думать, что у тебя есть еще один дом. Это так?

Ее встретил нечитаемый взгляд.

— Вот в чем моя проблема, — сказала Эйвери. — Ты мог бы быть просто глупым мальчишкой, убитым горем из-за смерти возлюбленной. Возможно, ты был в ярости и несчастен, еще и слегка неуравновешен, так как напал на копа. Но, — подчеркнула она, указывая на двойное стекло, — мой руководитель и капитан уверены, что ты виновен в убийстве первой степени. Они хотят видеть, как ты потонешь. Я же даю тебе выбор. Ответь мне на один вопрос и я пересмотрю свою позицию и дам тебе то, что ты хочешь, хорошо?

Она наклонилась вперед и заглянула ему прямо в глаза:

— Зачем ты напал на моего напарника?

На лице Джорджа Файна отразилась целая куча эмоций. Он нахмурился, обдумывая ее слова, затем посмотрел в сторону и снова на Эйвери. Какая-то его часть явно просчитывала варианты ответов и как они отразятся на его положении в суде. Наконец, он на чем-то остановился. Он приблизился к ней. Хоть он и пытался выглядеть жестче, глаза оставались стеклянными.

— Все вы считаете себя такими большими важными птицами. Что ж, я тоже имею значение, — сказал он. — Мои чувства имеют значение. Ты не можешь просто сказать, что мы друзья, а затем начать игнорировать. Это не честно. Я имею значение. И когда ты целуешь меня, это означает, что ты моя. Понимаешь?

Он поднял голову. По его щекам катились слезы.

— Это означает, что ты моя! — заорал он.