К моменту, когда Макензи и Эллингтон добрались до отделения криминалистической экспертизы, находящегося в центре Ричмонда, полиция и местный следователь уже проверяли отпечаток, найденный на трости Уэйна Невинса. Ожидая результаты, Макензи рассматривала фотографии самого отпечатка, трости и места преступления. В папке было несколько фотографий, и она коротала время за их изучением.

Она попросила шефа полиции, чтобы ей выделили небольшой кабинет с ноутбуком. Она вошла в свою почту и стала распечатывать все документы и фотографии по делу, чтобы у неё на руках всегда были копии всех материалов. Постоянные переезды из города в город немного усложняли привычную бумажную работу и документирование всех людей и мест, которые они посещали.

Эллингтон сидел по другую сторону небольшого стола, просматривая документы и выделяя те детали, которые он считал важными.

«Я тут подумал, – сказал он, – что могу почти с уверенностью сказать, что убийца живёт в одном из городов, в которых он убивает».

«Почему ты так считаешь?» – поинтересовалась Макензи.

«Просто интуиция. Так было с большинством серийных убийц, делами которых занималось Бюро».

«Это верно, – сказала она. – Даже самые жестокие убийцы в истории обычно начинали там, где жили сами. И хотя многие из них были достаточно умны, чтобы убивать где-нибудь в другом месте, чтобы не быть пойманными, некоторые всё же придерживались родных городов. Но наш убийца… выбирает определённый круг жертв. Ему нужно переезжать из города в город, чтобы их найти».

«И в этом должна быть подсказка, так? Какая-то зацепка, которая поможет нам понять, куда он отправится в следующий раз?»

«Харрисон прислал мне полный список приютов для слепых в Вирджинии, а также жилых комплексов для пенсионеров, которые принимают инвалидов по зрению. В списке двадцать два пункта. Мы можем гадать до бесконечности. Бюро связалось с каждым из приютов, чтобы они были начеку».

Эллингтон задумчиво кивнул и продолжил разбирать бумаги. Офицер Картер вошла в кабинет через дверь, которая располагалась как раз у него за спиной. Она уважительно улыбнулась Макензи. Макензи часто испытывала к себе подобное отношение со стороны женщин-полицейских. Это был знак того, что они были связаны – группа женщин во властных структурах, которыми по большей части заправляли мужчины, но всё же им тоже удалось добиться успеха.

«Мы получили результаты, – сказала Картер, – и они разочаровывают. Отпечаток принадлежит приходящей сиделке и по совместительству приходящей любовнице жертвы. Нам удалось с ней связаться и поговорить. Её алиби подтвердилось, и она даже не знала о смерти Уэйна. Она тяжело восприняла эту новость. Я ничуть не расстроюсь, если мне в жизни больше не придётся делать подобные звонки».

«Да, это тяжело, – сказала Макензи. – Спасибо, что взяли на себя эту работу».

Картер хотела сказать что-то ещё, но её прервал звонок мобильного Макензи. Макензи взяла трубку с извиняющимся видом, пока Картер стояла у двери.

«Агент Уайт слушает», – сказала она.

«Агент Уайт, это шериф Лайл Дентон из Линчбурга, Вирджиния. По странному совпадению мне ваш номер дала Дори Ивс, менеджер совета «Добрый помощник».

«О каком странном совпадении вы говорите?»

«Судя по всему, вы ищите убийцу слепых. Я прав?»

«Да, вы правы».

«Он снова попытался убить. Нападение произошло в Линчбурге, примерно полтора часа назад».

«Что значит «попытался»?»

«Он напал на молодую женщину, которая дала ему отпор. У неё имеется пара ссадин, но в целом она в порядке. И она очень хочет с вами поговорить».

«Подождите секунду, шериф, – Макензи прикрыла телефон рукой и спросила. – Офицер Картер, сколько по времени займёт дорога до Линчбурга?»

«Около двух с половиной часов. Уйдёт около двух, если вы будете превышать и не попадёте в пробки».

Макензи убрала руку с телефона и ответила шерифу Дентону: «Перешлите адрес сообщением. Я буду у вас через два часа».

***

Макензи и Эллингтон прибыли в Линчбург в 20:30 в арендованной машине с немалым пробегом. Они поехали сразу в больницу Вирджиния Баптист, куда поступила слепая женщина по имени Клео Коулгров после полуденного нападения в двух кварталах от собственного дома.

После знакомства с местным полицейским, дежурившим у палаты Клео, и разговора с лечащим врачом им разрешили войти в палату. Врач сказал, что никаких серьёзных травм у Клео нет. Ей может понадобиться визит к дантисту, а ещё у неё было семь швов на затылке после удара о тротуар. Кроме этого, наблюдалось лёгкое сотрясение, которое и было единственной причиной, почему её до сих пор не выписали из больницы.

Когда Макензи и Эллингтон вошли в палату, Клео сидела на краешке кровати напротив пожилой женщины в кресле посетителя. Клео и женщина повернулись в их сторону одновременно. Макензи ещё раз поразилась тому, как чутко незрячие люди чувствовали мир – люди с нормальным зрением были лишены этого дара.

Левая часть лица Клео сильно распухла. Вниз от носа шёл бардовый синяк. Какой-то крем или мазь, которой врач или медсестра намазали кровоподтёк, поблёскивала на свету.

«Вы следователи?» – спросила пожилая женщина.

«Да», – ответила Макензи и представила себя и Эллингтона обеим.

«Спасибо, что приехали, – сказала пожилая женщина. – Меня зовут Мэгги Рейнолдс. Я соседка Клео по комнате».

«Что подразумевает заступница и сиделка, – с кровати добавила Клео. – Ну, а ещё она просто очень классная соседка по комнате».

«Клео, вы не против ответить на несколько вопросов?»

«С удовольствием. Когда я узнала, что агенты ФБР расследуют убийства слепых, я сразу захотела с вами поговорить. Я хочу сказать… Сложно представить что-то более отвратительное, чем нападение на слепого человека. Вот же засранец».

«Простите, если мои вопросы покажутся вам странными, – сказала Макензи, – но мне никогда раньше не приходилось опрашивать незрячего человека. Если вы его не видели, что вы можете нам рассказать о нападавшем?»

«Это был мужчина. Я сужу по рукам. Ещё я почти уверена, что попала тростью ему по лицу. Если я права, то он примерно метр восемьдесят ростом. Он не показался мне очень сильным, но у него хороший удар».

«Он вам что-нибудь говорил?» – спросил Эллингтон.

«Нет. Он произнёс только одно слово «чёрт». Это произошло, кода он увидел приближающуюся машину».

«Кстати, – сказала Мэгги, – я разговаривала с полицией. Мужчина, который остановился, чтобы помочь Клео, никого не видел».

«Да, он действовал быстро, – сказала Клео. – Это нельзя не отметить».

«Как давно вы ходите по той улице?» – спросила Макензи.

«Прохожу там время от времени уже почти год. Мне нужно пройти совсем немного: от автобусной остановки до квартиры, примерно три с половиной квартала».

«И раньше по пути с вами ничего не случалось?» – спросил Эллингтон.

«Никогда. Я даже слова дурного не слышала от людей. Обычно мне предлагают помощь… Это, конечно, мило, но после сотого раза немного раздражает».

Макензи была разочарована. Понимая, что из-за отсутствия зрения её свидетельница не могла ничего рассмотреть, ей казалось, что и она сама бродит в темноте. Как ей задавать прямые вопросы, которые подразумевают полезные ответы?

«Откуда вы шли, когда это случилось?» – спросила Макензи.

«Из местного колледжа. Я посещаю компьютерные курсы для слепых».

«Она всё время учится, – добавила Мэгги. – Закончится всё тем, что у неё будет минимум пять степеней и куча знаний, которым она не сможет найти применение».

«За последний год вам не встречался кто-либо, чьё поведение вас настораживало? – спросила Макензи. – Может, в автобусе или на учёбе?»

«Не думаю, – сказала Клео. – Часто встречаются добросердечные люди, которым уж очень меня жаль».

«И часто это происходит?»

«Да. В основном это незнакомцы, которые думают, что я слепа от рождения».

«А это не так?» – спросила Макензи.

«Нет. Когда мне было шесть, мне поставили болезнь Штаргардта. Я до сих пор не знаю, может, её слишком поздно обнаружили, или моя мать слишком долго не отводила меня к врачу. Она не была лучшей матерью на свете. Когда я заболела, она как раз вышла замуж в третий раз. Вскоре после этого у меня начались проблемы со зрением, и к восьми годам я совершенно ослепла. Она наконец решила отвести меня к врачу где-то в этот промежуток времени, но было уже слишком поздно… и слишком дорого меня лечить».

«Она потеряла зрение ребёнком, – подумала Макензи. – Чарльз Кинг потерял его в результате несчастного случая на работе. Даже не представляю, как они живут, понимая, что упускают».

«Вы когда-нибудь думали о том, чтобы перебраться в приют для слепых?» – спросил Эллингтон.

«Ни за что. Это место не для меня. Я с детства знаю Мэгги. Когда я ослепла, она была моим учителем в школе».

«Я была всего лишь помощником учителя», – поправила Мэгги.

«Мы вместе через многое прошли. Пока она рядом, мне не нужен приют».

«А вы, Мэгги? – спросила Макензи. – Поведение никого из знакомых Клео в последнее время не казалось вам странным или настораживающим?»

«Ничего не приходит на ум. Хотя я знаю далеко не всех, с кем она общается в колледже».

«Вы поддерживаете связь с матерью или её бывшими мужьями и ухажёрами?» – предположил Эллингтон.

Клео фыркнула: «Нет. Совсем с ними не общаюсь».

«Клео, скажите мне, вы когда-нибудь ходили в библиотеку для слепых в Ричмонде?»

«Нет. Я предпочитаю аудиокниги. Хотя я о ней слышала».

«Вы когда-нибудь связывались с агентством, где можно взять собаку-поводыря?»

«Мы с Мэгги это обсуждали, как возможность найти ещё одного верного друга, – ответила Клео, – но нет… Пока я к ним не обращалась».

«Понятно», – сказала Макензи, мысленно коря себя за то, что так торопилась уехать из Ричмонда в Линчбург. Она получала лишь отрицательные ответы. Хотелось бы услышать хоть одно «да», которое дало бы ей хоть какую-то информацию. Чёрт… даже «возможно» сейчас вселило бы в неё надежду.

«Я хочу задать ещё один… Вы больше ничего не можете вспомнить о нападавшем?»

«Нет. Единственное, что я запомнила, это то, что, когда я ударила его по лицу, он вскрикнул, как девчонка», – Клео слегка улыбнулась своим словам, но потом неприятно поёжилась. Макензи решила, что от улыбки заныл синяк на щеке.

«Я дам Мэгги свою визитку, – сказала Макензи. – Если вы вдруг вспомните что-нибудь полезное, прошу, сразу же мне позвоните в любое время дня и ночи».

Макензи передала Мэгги визитку, и они с Эллингтоном вышли из палаты. Когда они направились к лифтам, Макензи достала телефон и открыла браузер.

«Что ищешь?» – спросил Эллингтон.

«Ищу, что может привести к слепоте, – ответила она. – Раньше я никогда не задумывалась о медицинской стороне вопроса. Возможно, я найду что-нибудь, что выведет нас на убийцу».

«Типа болезни Штаргардта, как у Клео?»

«Вроде того. Стоит попробовать. Всё равно сейчас у нас нет никаких зацепок. Возможно, стоит также попросить Харрисона найти пару врачей-экспертов, которые могли бы ответить на наши вопросы».

Они вошли в лифт в конце коридора, и когда двери закрылись, Эллингтон приобнял Макензи за талию. Это был милый жест, который много для неё значил. Он значил, что Эллингтон достаточно хорошо знал Макензи, чтобы понимать, что она расстроена и нуждается в поддержке – поддержке ненавязчивой и почти естественной, а не надоедливой и удушающей, которую может проявлять приставучий бойфренд в тех случаях, когда не может ничего исправить.

«Он хочет, чтобы мы жили вместе», – вдруг подумала Макензи.

Эта мысль её пугала. Предложение было неожиданным, и, если говорить откровенно, довольно приятным.

«Тогда чего я боюсь?»

Хороший вопрос… но с ответом на него придётся подождать. Лифт остановился, и они направились назад к парковке. В удушающей вечерней жаре глаза Макензи были прикованы к экрану телефона.