Когда они приехали в главное полицейское управление Стейтона, Макензи обнаружила, что была очень рада вновь увидеть шерифа Кларка. Возможно, она была просто рада увидеть знакомое лицо в череде множества людей, с которыми они познакомились за эти дни, и которые оказались не очень полезны в их работе. Она из вежливости позвонила Кларку заранее, чтобы сообщить, что они нашли мужчину, который подходит под профиль, мужчину, который жил под носом у Кларка, в его округе, всего в трёх милях от участка.
Кларк встретил их у дверей, когда они остановили машину у здания участка в 10:05 утра. Он курил сигарету и пил кофе. Только Эллингтон заглушил двигатель, как Кларк сразу направился в их сторону. Он жестом подозвал их подойти к патрульной машине, открыв заднюю дверь для Макензи.
«Вы только посмотрите, – подумала она. – Вот оно, южное гостеприимство в действии. Раньше я о таком только слышала».
«Не буду врать, – сказал Кларк, – не очень меня радует то, что мы собираемся сделать».
«По телефону вы сказали, что знакомы с ним, – сказала Макензи. – Как хорошо вы его знаете?»
«Ленни Питерс, – тяжело вздохнув, ответил Кларк. – Я думаю, все в округе его хорошо знают. Сейчас ему около шестидесяти, по-моему… Он немного старше, чем я. Насколько всем известно, он был хорошим человеком, но потом он заболел, и все узнали о том, чем он занимался».
«Вы говорите о сексуальных домогательствах в отношении подопечной «Уэйкмана»?» – спросил с заднего сидения Эллингтон.
Кларк вывел патрульную машину на двухполосную дорогу и посмотрел на Эллингтона в зеркало заднего вида.
«Да, о них. Они оказались лишь вершиной айсберга. Когда об этом обвинении стало известно – обвинении, которое, кстати, никогда не было доказано, – ещё две женщины рассказали, что он к ним приставал. Одной из них оказалась девушка, которая заявила, что Ленни занимался с ней сексом, когда ей было четырнадцать, а ему сорок семь. Это оказалось правдой. У неё были доказательства и всё такое прочее. После того, как её история подтвердилась, все решили, что обвинения жительницы «Уэйкмана» – тоже правда».
«Изнасилование было?»
«Нет, только домогательства. Насколько я знаю, насилия не было. Мне это сложно понять, понимаете? Это маленький город. Чёрт… это маленький округ. Я знал Ленни. Я никогда не ожидал от него ничего подобного, но именно мне пришлось его арестовать после того, как та женщина обвинила его в сексуальных отношениях с несовершеннолетней. Конечно, неважно, происходило всё по взаимному согласию или нет. Ей было четырнадцать, и это всё, что нужно знать.
В общем… я думаю, что стресс от переживаний не прошёл даром. Он потерял зрение из-за диабета. Я не думаю, что он ослеп, но, судя по тому, что я слышал, это вполне возможно. Мне его жаль, правда жаль. Конечно, спать с несовершеннолетней отвратительно, и ему не может быть оправдания, но он согрешил, понимаете? Что сделано, то сделано. А сейчас он превратился в толстяка, который почти ничего не видит, живёт на пособие и пристрастился к бутылке. Он словно приведение».
«Когда вы в последний раз с ним разговаривали?» – спросила Макензи.
«Во время ареста. Потом видел его в городе, мы здоровались, но на этом всё. Послушайте… Одно дело спать с несовершеннолетней, но я готов поставить выпивку и вам, и всем вашим друзьям из Вашингтона, если окажется, что Ленни Питерс – убийца».
«Почему?»
«Он опустился на дно. Он перестал за собой следить. Ему сложно было бы быть незаметным. Думаю, вы сами всё поймёте, когда мы прибудем на место».
Больше Кларк ничего не сказал. Он упрямо уставился на дорогу. Макензи не понимала, что его расстроило: тот факт, что ему придётся допрашивать местного жителя по поводу убийств; что он сожалел об убийствах; или что возможный подозреваемый всё это время находился у него прямо перед носом. Что бы ни было причиной, Макензи решила не нарушать тишины, пока Кларк вёз их по узким сельским дорогам, а за окном становилось всё жарче.
***
Ленни Питерс жил в доме на колёсах на заброшенном участке земли, спрятанном примерно в четверти мили от главной трассы. Подъездная дорога представляла собой полосу грязи, которая упиралась в заросший двор. Сам дом идеально подходил под описание того, каким Макензи представляла себе типичное жильё бедняка в южных штатах. Крыльцо располагалось навесу, а не на кирпичах или опорах, и казалось, что оно может легко упасть, если его чуть-чуть сдвинуть. На самом крыльце валялись пустые банки из-под пива и горшок с давно засохшим цветком.
Кларк первым поднялся по шатким ступеням крыльца и постучал в алюминиевую дверь-ширму. Звук от стука заставил Макензи отступить назад – он был громким и гулким, казалось, сейчас и сам трейлер развалится на части прямо у них на глазах. Через несколько секунд они услышали движение внутри – это был громкий шорох приближающихся шагов.
Когда тонкая деревянная дверь открылась, позволив им заглянуть внутрь дома, на пороге появился крупный чернокожий мужчина. Он весил как минимум сто пятнадцать килограмм. Когда он медленно повернул голову, чтобы посмотреть на троих незваных гостей, появившихся у него на крыльце, Макензи увидела складки жира на шее и животе и решила, что весил он не меньше ста тридцати кило.
«Роберт, – раздражённо спросил Ленни Питерс, – кто эти люди?»
«И тебе привет, Ленни. Как поживаешь?» – спросил Кларк, пытаясь игнорировать параноидальную осторожность Питерса.
«Так же, как и последнюю пару лет: жру, болею и периодически ничего не вижу».
«Именно поэтому мы здесь», – сказал Кларк.
«Я агент Уайт, – сказала Макензи, выходя вперёд, – а это мой напарник агент Эллингтон. Мы из ФБР и приехали в ваш город для расследования убийства».
«Эллис Риджвей?» – спросил Ленни.
«Верно», – осторожно ответила Макензи.
«Вчера об этом писали в газетах, – извиняясь, пояснил Кларк. – Весь город на ушах. Все обеспокоены».
«Как убийство Эллис Риджвей могло привести вас ко мне домой?» – спросил Ленни.
«Мы можем поговорить об этом внутри?» – предложил Эллингтон.
«Нет, на крыльце тоже отлично».
После этих слов Ленни вышел за порог. Когда он всем весом ступил на крыльцо, Макензи почувствовала, как оно немного зашаталось. Она удержалась на ногах, но напрягла мышцы, готовая в любой момент прыгнуть, если возникнет необходимость. Когда он закрывал за собой дверь, она смогла украдкой заглянуть в дом и была рада тому, что им не придётся туда заходить. Она была почти уверена, что он не впускал их внутрь не потому, что что-то скрывал или испытывал вину, а просто потому, что там стоял жуткий беспорядок. Она увидела гостиную, в которой на полу стояли тарелки, валялись пустые банки и бутылки из-под пива, и виднелась огромная стопка журналов минимум в полметра высотой; несколько журналов лежали рядом на полу. Сказать, что Ленни жил в грязи, это не сказать ничего.
«Честно говоря, мы приехали к вам, – сказала Макензи, – потому что состояние вашего здоровья вынудило нас включить вас в список подозреваемых. Однако…»
Макензи не смогла закончить фразу. Ленни начал хохотать, закатываясь глубоким утробным смехом, который напоминал что-то среднее между хрипом и лаем: «Ха! Точно, это я! Неуловимый незаметный убийца!» Потом он прекратил смеяться и посмотрел Макензи в глаза: «Сучка, посмотри на меня. Думаешь, у меня подходящее тело, чтобы прокрадываться в дома и убивать людей?»
«Полегче, Ленни, – сказал Кларк. – Я понимаю, что обвинение нелепое, но перед тобой стоит федеральный агент. Ещё раз оскорбишь её, и я тебя арестую».
Ленни Питерс покачал головой в ответ на его слова, словно считал их глупыми: «Окей. Не сдержался. Итак… вы думаете, что я убийца?»
Самое смешное во всей ситуации было то, что Макензи была уверена, что убийца не он. Он был прав: нелепо было думать, что кто-то его размеров, возраста, веса и с его состоянием здоровья мог быстро покинуть место преступления, не оставив никаких следов.
«Мистер Питерс, вы работаете?» – спросила Макензи.
«Нет».
«Как я понимаю, вы живёте на пособие?»
«Да, и на деньги, которые я получил от продажи недвижимости несколько лет назад после выхода из тюрьмы. Хотя вас это не касается. Ещё я подрабатываю ремонтом двигателей, косилок и тому подобного».
«Простите моё любопытство… но как часто наступают периоды слепоты?»
Он пожал плечами и вдруг осунулся, словно устал. Больше не казалось, что его оскорбляют обвинения ФБР в преступлении, которое он, вероятнее всего, не совершал, но он всё же выглядел немного взволнованным.
«Может, раза три в неделю. На какое-то время мне стало лучше, но… я стар, вымотан и толст.
«Ты ещё можешь поправиться», – сказал Кларк, словно считал нужным поддержать знакомого.
Ленни снова гортанно хихикнул и кивнул: «Да, могу. Правда, все врачи, с которыми я говорил по этому поводу, дают понять, что на это уйдёт очень много сил. К тому же, возможно, уже слишком поздно что-то предпринимать».
«Он сдался, – подумала Макензи. – Именно поэтому он живёт в этом убогом трейлере среди куч мусора. Именно поэтому он пьёт. Он отказывается бороться за жизнь, а подобная апатия не характерна для убийц».
Макензи кивнула и посмотрела Питерсу в глаза, стараясь изо всех сил звучать так, будто разговор с ним был очень важен и сильно помог: «Спасибо, мистер Питерс, на этом у нас всё».
«Больше не считаете меня убийцей?» – ответил он с лёгкой улыбкой.
«Не считаю».
«Надеюсь, вы поймаете ублюдка, – сказал он. – Тот, кто убил такую милую женщину, как Эллис Риджвей, должен висеть на рее».
«Вы её знали?» – спросил Эллингтон.
«Нет, но мой брат дружит с другой жительницей «Уэйкмана», а она дружила с Эллис. По-моему, её зовут Нина Брейди».
«Есть там такая, – сказал Кларк, спускаясь с крыльца и явно радуясь тому, что с этим визитом покончено. – Она одного возраста со всеми, но все относятся к ней, как к матери».
Макензи кивнула, понимая, куда они отправятся дальше – назад в «Уэйкман». Потом она быстро кивнула Ленни и спустилась с крыльца: «Ещё раз спасибо, мистер Питерс».
Два федеральных агента и шериф отошли от дома и пошли назад к машине. Опускаясь на пассажирское сиденье, Макензи смотрела, как Ленни возвращается в дом. Даже от того, как он входил в дверь, веяло унынием. По осанке было видно, что он побеждён. Макензи задумалась о том, какие лекарства он принимает, и принимает ли он их вообще.
Кларк вёл машину по грязной дороге, возвращаясь на шоссе, когда зазвонил его телефон. Он сухо ответил – видимо, он не любил подобные разговоры, – и Макензи начала вслушиваться в короткий, но, очевидно, эмоциональный диалог.
После двух быстрых ответов, Кларк повесил трубку и закинул телефон на панель. «Чёрт», – сказал он.
«Что-нибудь случилось?» – спросила Макензи.
Он широко улыбнулся и отрицательно махнул головой. «Вы приехали вовремя, – сказал он. – В участке кое-что происходит».