Макензи ехала по Скиннерс-Рич-Роуд назад к дому Эда Фоули, решив начать поиски оттуда. Что-то не давало ей покоя: находясь в доме Фоули, она что-то увидела или почувствовала, но пока у неё не было времени понять, что это было. Она остановила машину перед поворотом к его дому, оглядывая двор и пытаясь представить, как сильно снег может затормозить её поиски.

Макензи поехала по дорожке и припарковалась там же, где и в первый раз. Она сразу направилась к сараю, чтобы ещё раз его осмотреть. В ящиках она ничего не нашла. Без помощи криминалистов она не могла сказать, кто содержался в них: собаки, скот или похищенные женщины.

Макензи вышла на улицу. Она посмотрела на снег и отпечатавшиеся в нём многочисленные следы, а потом посмотрела в сторону леса.

Именно тогда она увидела неяркий свет, пробивающийся сквозь деревья. Она заметила его раньше, но тогда думала только о том, чтобы попасть в сарай, поэтому даже не обратила на него внимания. «Сосед», – подумала она.

Не питая особой надежды, она решила, что сосед мог знать о Фоули что-то, что могло помочь окончательно исключить его из списка подозреваемых. Макензи понимала, почему местная полиция была уверена в том, что Фоули был их похитителем, но сама считала, что его психологический портрет не соответствовал нужному профилю.

Макензи вернулась в машину и выехала на дорогу. За всё время машину заносило всего пару раз. Когда она выехала на главную трассу, в её душу закрались сомнения. Она подумала, что, возможно, была связь между тем, чем занимался Эд Фоули, и тем, что делал похититель. В любом другом случае она бы посчитала это за совпадение, так почему сейчас не хотела это признавать?

Меньше четверти мили ниже по Скиннерс-Рич-Роуд она увидела слева подъездную дорогу – с той же стороны, с которой стоял дом Эда Фоули. По сельским меркам здесь жил его сосед. Она видела перед собой тот же неяркий свет из окон, что пробивался через деревья у дома Фоули, только сейчас он был более чётким. Макензи не переставала думать о том, что сосед мог знать что-нибудь о Фоули или его знакомых. Что мог видеть сосед, когда Фоули продавал контейнеры? Что он мог знать о преступлениях, происходивших на местных дорогах?

Макензи свернула на подъездную дорогу, которая оказалась довольно короткой. Она сразу увидела небольшой дом, слабый свет лился почти из всех окон. На фоне снега свет казался странным и притягивающим.

Макензи остановила машину в 8:10 вечера, заглушив двигатель на заснеженной дорожке. Рядом стоял только старый пикап. Макензи посмотрела на задний двор и увидела там два сарая. Она не придала значения этому факту, потому что почти около всех домов, в которых она успела побывать в Бент Крик, был либо амбар, либо сарай. Она подошла к разваливающему крыльцу, и тут поняла, что дом больше ничем не напоминал идиллические пейзажи с картин Томаса Кинкейда. Ему требовался срочный ремонт, и крыльцо представляло собой просто сколоченные вместе доски и кривые перила.

Поднявшись на крыльцо, Макензи услышала вдалеке какой-то странный звук. Поначалу ей показалось, что шумит ветер, или скрипит крыльцо. Только потом она поняла, что скулили собаки, а точнее, щенки. Видимо, собака хозяина недавно ощенилась.

Крыльцо застонало под её весом, когда она подошла к двери и постучала.

Из-за неопрятного вида дома она ожидала увидеть на пороге пожилого мужчину, возможно, отшельника, который проводил вечера с ящиком пива, слушая бейсбол по радио. Поэтому когда дверь открыл мужчина за сорок с красивой улыбкой, она была немного удивлена. У него было тело дровосека – мощные плечи и широкие руки.

«Здравствуйте», – удивлённо сказал мужчина.

«Здравствуйте. Простите, что беспокою вас в такой час, – сказала Макензи. – Меня зовут агент Уайт, я из ФБР. Я надеялась, что у вас найдётся время, чтобы ответить на несколько вопросов о вашем соседе».

«О соседе? Ближе всего ко мне живёт Эд Фоули».

«Именно он меня интересует», – ответила Макензи.

«Тогда входите», – сказал мужчина. Он неохотно отошёл в сторону, но вёл себя так радушно, как может вести хозяин, которому ФБР нанесло визит после 20:00.

Когда Макензи вошла в гостиную, то отметила, что внутри дом выглядел совсем не так, как снаружи. В доме царили чистота и порядок. Макензи присела на край дивана, стоящего у правой стены, а мужчина сел в кресло.

«Знаете, сегодня днём ко мне уже приходили из ФБР», – сказал он.

«Правда?»

«Да. Парень по имени Эррингтон, если я не ошибаюсь. Или его звали Эллингтон».

«Эллингтон, – сказала Макензи. – Это мой напарник».

«Как я понимаю, дело ещё не раскрыто?»

«Я не могу обсуждать подробности расследования, но буду очень благодарна за вашу помощь, если вы ответите на вопросы о мистере Фоули. Как вас зовут?»

«Гарри Гивенс».

«Как давно вы и мистер Фоули являетесь соседями?»

«Двенадцать лет. Если я всё правильно помню, он переехал сюда после того, как отсидел в тюрьме. На самом деле, он тихий малый. Я всего несколько раз с ним разговаривал».

«Вы знаете, за что он сидел в тюрьме?»

«Нет. Я не часто общаюсь с людьми, понимаете? Я не люблю сплетни».

«Чем вы зарабатываете на жизнь?»

«Чем придётся, – ответил он. – Весной и летом неплохо зарабатываю, продавая свой скромный урожай. Когда в сезон на скотобойне не хватает людей, подрабатываю там».

Мужчина был довольно милым. Говоря, он улыбался, и у него были выразительные глаза. Однако при этом он выглядел скучным. Как бы жестоко это ни звучало, но Макензи показалось, что у него не все дома. И всё же он был очарователен и вёл себя вполне естественно, разговаривая с агентом ФБР, нагрянувшим к нему в дом в столь поздний час.

«Позвольте узнать… Вы знаете молодую девушку по имени Кристал Холл?»

Он кивнул и хитро улыбнулся: «Знаю, знаю. И не с лучшей стороны. Знаете, у неё дурная репутация».

«Говорят, какое-то время она спала с Эдом Фоули. Вы это знали?»

«Знал, – ответил он. – Знаете… досадно, как люди к этому отнеслись. Мужчина и женщина хотели проводить время вместе, что с того? Может, они любили друг друга».

«Да, но мистер Фоули тогда был женат».

«Брак, – с усмешкой сказал Гарри. – У кого сейчас есть на него время? Брак убивает любовь, вы это знали? А нам нужна любовь. Нам хочется быть любимыми».

Разговор принял странный оборот. Макензи внутренне напряглась.

«Мистер Гивенс, я заметила у вас во дворе два сарая. Вы не против, если я их осмотрю?»

Гарри раздражённо вздохнул. «Я уже проходил через это сегодня днём, – сказал он. – Ваш напарник их уже осматривал».

«Осматривал?»

«Да. Когда он приехал, я колол дрова. Мне пришлось вернуться в дом, чтобы принести ключи».

«Простите, но мне хотелось бы осмотреть их самой».

«Думаете, из вас двоих вы лучший агент?» – спросил он с улыбкой.

«Нет, просто мы думаем по-разному».

«Честно говоря, я бы предпочёл, чтобы вы этого не делали. Я ценю уединение. Я никому не мешаю. А теперь, когда кто-то другой натворил делов в городе, вы мне докучаете. Скажите… вам нравится ваш напарник?»

Макензи ответила, заикаясь, потому что не ожидала подобного вопроса: «Я не понимаю, как…»

«Вы его любите?»

«Мистер Гивенс, я…»

Ответ прервало жужжание телефона во внутреннем кармане. «Извините, пожалуйста», – сказала она, доставая сотовый.

Она получила текстовое сообщение с незнакомого номера. Она прочла его и постаралась выглядеть так, словно в нём не было ничего важного. Правда заключалась в том, что от неё потребовалась вся сила воли, чтобы не вскочить с дивана.

Сообщение было от Долорес Мэннинг. В нём было написано:

Странные звуки, которые я слышала, издавали щенки. Это были щенки.

Макензи как можно спокойнее положила телефон в карман. Когда она подошла к крыльцу Гарри Гивенса, то услышала странный звук… У неё ушло какое-то время, чтобы понять, что это был за звук. В конце концов, она решила, что скулили щенки, скорее всего, маленькие щенки, которые неуклюже перелазили друг через друга, чтобы пососать материнского молока.

«Вы знаете, чем мистер Фоули зарабатывал на жизнь?» – спросила Макензи, надеясь, что выглядела собранно. Она попыталась вернуть разговор в более или менее нормальное русло.

Ей показалось, что он ничего не заподозрил. Она подумала написать сообщение Эллингтону, чтобы он приехал сюда, но решила, что так себя выдаст. Конечно, она могла просто вскочить на ноги, достать пистолет и арестовать его здесь и сейчас. Но если Гарри Гивенс был виновен, а она повела бы себя с ним подобным образом, возможно, он не сказал бы им, где прячет женщин.

Нужно узнать, где он их держит, а потом арестовывать в одиночку. Нужно связаться с Эллингтоном.

Макензи оглядела комнату, сравнивая внутреннее убранство дома с его внешним видом. Здесь всё было так чисто и аккуратно. На подлокотнике лежала щётка для волос. Ещё на нём висела джинсовая рубашка.

Джинсовая рубашка. Боже мой… Под гипнозом Долорес вспомнила такую же.

Сердце перестало биться, когда в одно быстрое мгновение Макензи поднялась во весь рост и достала пистолет. Гарри отклонился назад, сидя в кресле, его глаза удивлённо округлились. На лице отразилось почти смешное выражение шока, когда он неуверенно поднял вверх руки.

«Ой-ой, что происходит?»

«Встаньте с кресла и медленно положите руки за голову».

Он снова улыбнулся той же улыбкой, которая заставила Макензи подумать, что он был немного сумасшедшим. Тем не менее, он сделал всё, как она сказала. Он медленно свёл руки в замок за головой. Под мешковатым свитером сильные руки выглядели не менее угрожающе.

«Думаете, вы всё поняли? – сказал он. – Молодцы. Вам никогда не понять. Никогда. Потребность быть любимым. Потребность быть…»

«На колени», – сказала Макензи.

Он снова подчинился. Медленно и не сводя с него дула пистолета, Макензи потянулась во внутренний карман пальто левой рукой. Она достала телефон и быстро нашла номер Эллингтона. Она позвонила, но вместо гудков в телефоне что-то несколько раз щёлкнуло.

Она быстро взглянула на экран, стараясь при этом следить за Гарри Гивенсом. Нет сети. В лесу низкий уровень сигнала был равнозначен его полному отсутствию. Странно, что она смогла получить СМС.

«Звоните напарнику? – спросил Гарри. – Вы меня боитесь? Боитесь арестовать меня в одиночку?»

«Замолчите», – ответила Макензи.

Она всё время смотрела на Гарри, а пистолет был не больше чем в пятнадцати сантиметрах от его головы. Он двинул головой, и Макензи грубо крикнула:

«На колени! Повернитесь и медленно поднимите руки так, чтобы я их видела, вверх. ВЫПОЛНЯЙТЕ!»

Сердце бешено стучало в груди, когда она смотрела на похитителя. Больше у неё не было сомнений в том, что перед нею был именно он. Он медленно повернулся и сделал, как она сказала.

Макензи достала из-за пояса наручники. Она наклонилась и защёлкнула один конец на запястье мужчины, заведя одну руку назад.

Потом она опустила пистолет, чтобы выкрутить вторую руку.

И в этом была её ошибка.

Гарри Гивенс вдруг резко дёрнулся. Его правая рука опустилась и прошла по дуге. Макензи увидела, что в ладони он зажимал что-то блестящее. Этого ей было достаточно, и она спустила курок.

Она сразу поняла, что пуля прошла слишком высоко. Он двигался чертовски быстро, а пистолет дрогнул из-за боли в руке. Вместо того чтобы ранить его в плечо, она едва задела руку. Макензи заметила, как пуля разорвала ткань на свитере.

Помогая себе свободной рукой, он наклонился и развернулся. Теперь Макензи увидела, что в рукаве он прятал маленький молоток. Он взял его в руку, рукоять идеально легла в ладонь, и тут он замахнулся, метясь Макензи в колено.

Колено охватила жуткая боль. Макензи вскрикнула, согнулась и повалилась на пол. Телефон громко упал рядом. Она попыталась подняться и наставить на него пистолет, но не успела, потому что Гарри вдавил колено ей в грудь. Воздух с силой и болью вырвался из грудной клетки, а он прижал её запястья к полу руками и выхватил пистолет.

Он стоял над ней, теперь вдавливая оба колена в грудь. Макензи увидела в его руках молоток, который он опускал вниз.

Сейчас она смогла блокировать удар, хотя Гарри был невероятно силён. Она смогла увернуться от молотка, но за это получила удар локтем в лицо.

Он снова занёс над ней молоток. Удар пришёлся в левый бок. Макензи пересилила боль и ударила Гарри локтем по руке до того, как он смог сделать новый замах. Локоть угодил в мягкие ткани подмышки, но силы удара было достаточно, чтобы он отклонился назад, и Макензи смогла выбраться из-под его тела.

Она пыталась подняться, но левая нога не слушалась. Она снова упала на пол и сразу почувствовала новый удар молотком. Молоток врезался в спину. Она закричала в агонии, потому что спину обожгло болью. Она почувствовала, как по спине пошли покалывания.

Ей казалось, что в тело вонзили иголки. Она вскрикнула от боли, и сама удивилась этому крику. На долю секунды она замерла от страха, боясь, что он пробил ей позвоночник… что она не сможет обороняться, потому что парализована.

К счастью, она могла двигаться, но двигалась медленно, так медленно, что следующего удара ей было не миновать. Сейчас Гарри метился в голову. Она смогла повести шеей, и вместо того, чтобы угодить ей прямо в лоб, молоток чиркнул по виску. Лицо охватила резкая и острая боль, а перед глазами замелькали белые мушки.

Макензи не знала, куда делся пистолет.

Она чувствовала, как её охватывает леденящий ужас. Ей вдруг показалось, что смерть неминуема. Сейчас она была настолько беспомощна и искалечена, что не могла отбиваться от атак монстра. Если он сразу её не убил, то впереди её ждало только худшее.

Мир продолжал кружиться, когда Макензи протянула руку к единственному предмету в её поле зрения – к телефону. Она схватила его дрожащей рукой и начала печатать:

Фоули со

Она почувствовала новый удар молотка и нечаянно нажала «ОТПРАВИТЬ», надеясь, что до Эллингтона дойдёт хотя бы часть сообщения.

Гарри наступил ногой на телефон. Тот разлетелся на куски, некоторые из которых попали Макензи в лицо.

Она попыталась подняться на ноги или хотя бы отползти подальше. Может, ей удастся добраться до пистолета, пока он будет её избивать. Но было сложно даже дышать. Рёбра ныли, спина онемела, а правая часть лица горела от боли. В ту минуту, когда она это осознала, Макензи почувствовала новую вспышку боли… Этого она никак не могла ожидать.

Гивенс схватил её за волосы и поднял на ноги. Боль была невыносима. Макензи вынуждена была подняться хотя бы для того, чтобы её уменьшить. Когда ноги опустились на пол, она почувствовала, как он швырнул её о стену. Макензи ударилась о неё правой частью лица, и тут уже не смогла сдержаться. Она кричала от боли, стыдясь собственной беспомощности, но… чёрт… это было очень больно.

У Макензи кружилась голова, мир плыл перед глазами, и она понимала, что может в любую секунду потерять сознание. Она почувствовала, как он снова схватил её за волосы, и попыталась отбиваться настолько, насколько позволяли силы. Он отбросил её руку и снова толкнул. Это произошло так быстро, что вокруг всё закружилось, и к горлу подступила тошнота. Когда он толкнул, Макензи не почувствовала удара о стену, а вместо этого с удивлением упала вниз.

Она больно ударилась о что-то деревянное и холодное. «Крыльцо, – подумала она. – Он открыл дверь и вытолкнул меня наружу».

Она протянула руку, чтобы найти перила. Он мгновенно оказался рядом, чтобы схватить и заломить ей руку. Макензи толкали вперёд. Она не падала, потому что он крепко держал ей за правое предплечье. Он вёл её по снегу, вдоль стены дома. От мороза кололо кожу, но эта боль была несравнима с той, что она ощущала во всём теле.

Мороз – это лучшее, на что я могу сейчас рассчитывать. Возможно, так я не потеряю сознание.

Головокружение мешало рассуждать здраво, но она увидела впереди два сарая. В её искривлённом заснеженном мире сараи казались чем-то абстрактным.

«Что ты, чёрт побери, делаешь? – спросила она себя. – Борись. Возьми себя в руки и борись!»

Она попыталась высвободить правую руку, но от любого движения по спине разливалась жгучая боль.

Спина покалечена. Довольно сильно… Бороться – это не мой вариант.

Она попыталась замедлить шаг, опустив ноги в снег так, чтобы Гивенсу стало тяжелее её тащить. Но и это не сработало. Когда она зажала колени, то спина прогнулась вперёд, и по позвоночнику прошёл новый приступ боли. Она пыталась стойко его переносить, не двигая ногами и стараясь терпеть как можно дольше.

Гивенс ответил на её попытки, заломив руку сильнее за спину и вдавив локоть посередине спины. Боль была удушающей. Если бы он не держал её за руку, Макензи повалилась бы на землю.

Не успела она понять, что происходит, как он прижал её к стене ближайшего сарая. Он немного повозился с замком, открыл дверь, и она упала внутрь.

Макензи попыталась встать на ноги, но он снова оказался сверху. Он опять схватил её за волосы, от чего боль волнами разлилась по черепу, вызвав новую вспышку боли в правой щеке. В сарае было темно, поэтому когда он вёл её внутрь, Макензи почти ничего не видела. Он вёл её к предмету квадратной формы, который выделялся в темноте. Что бы это ни было, но здесь была дверь. Он неуклюже открыл её свободной рукой, пока вторая крепко держала Макензи за волосы.

«Ящик для скота», – подумала она.

Он прижался губами к левому уху Макензи и прошептал слова, которые, видимо, должны были её утешить: «Мне нравится, что ты… не сдаёшься. Пока ты моя любимица. Жду не дождусь, когда ты станешь моей пленницей».

После этих слов он резко толкнул её внутрь ящика. Не видя ничего и действуя из последних сил, Макензи выставила левую руку вперёд и схватилась за дверь. Когда он снова попытался втолкнуть её внутрь, она сжала его руку. Он отдёрнул её, но не достаточно быстро, поэтому Макензи смогла ухватиться за большой палец и быстро повернуть его, что было сил.

Послышался резкий щелчок – палец был сломан. Он вскрикнул от боли и в порыве ярости толкнул её в спину. Она тоже вскрикнула, едва выдерживая боль, и влетела в контейнер. Она упала на пол в дальнем углу, и всё тело превратилось в комок боли, центром которого стал позвоночник.

Он громко захлопнул дверь. Макензи оказалась в кромешной тьме, которую разрывали три небольших отверстия в двери, через которые лилась серая мгла, приникающая из сарая.

Он стонал, стоя за дверью, а потом сильно ударил по ящику ногой. «Ты сломала мне палец, – сказал он. – Ты за это заплатишь. С другими я буду нежен и романтичен. А с тобой… Я раздеру тебя в кровь».

Он бросился вон. Она слышала его шаги, которые громкий эхом разносились по сараю. Он захлопнул дверь сарая, а потом она услышала, как он уходит прочь по снегу.

Макензи трясло. Она пыталась понять, почему так сильно болела спина. Хуже всего было то, что она оказалась безоружной: ни пистолета, ни телефона. Она оказалась взаперти, беспомощна и искалечена, как никогда раньше.