Эллингтон сидел в конференц-зале с Робертс и Уиклайном, когда в кармане завибрировал телефон. Бейтман по-прежнему пытался выжать информацию из Фоули, а Эллингтон уже узнал всё, что было нужно, от Рэнделла. Он, как и Макензи, начал сомневаться в том, что Фоули был тем, кого они искали. Он как раз просматривал старое полицейское досье на Фоули, когда его отвлёк телефон.
Это было сообщение от Макензи. Правда, оно было непонятным. Оно казалось странным и сразу заставило Эллингтона напрячься. Он поднялся с места, перечитывая необычное сообщение.
Фоули со
Что, чёрт побери, это значит?
Что бы СМС ни означало, оно было не полным. Либо что-то случилось, либо Макензи очень торопилась. В любом случае, это было нехорошо.
Эллингтон вышел из конференц-зала и позвонил ей. Связь оборвалась. Он даже не смог оставить голосовое сообщение.
Он побежал к выходу, в приёмную. Он увидел Робертс и несколько других офицеров, разбирающих документы: «Робертс, мне нужна машина».
«Вам тоже? Вы же знаете, что агент Уайт тоже её взяла».
«Да, знаю. Мне нужно с ней встретиться. Это может быть срочно. Можете, пожалуйста, одолжить мне машину?»
Его напряжение передалось ей, потому что мгновенно исчез раздражённый взгляд: «Да, конечно. Всё в порядке?»
«Я не знаю», – ответил он.
Он перечитал сообщение, и внутри всё сжалось от тревоги.
***
Он не знал, что означает СМС, но наличие в нём имени Фоули заставило Эллингтона вернуться на Скиннерс-Рич-Роуд. Уже во второй раз за день он осторожно вывел выданную ему патрульную машину на дорогу, ведущую к дому. Он вглядывался в заснеженный двор и покрытые снегом деревья. Он не выключил фар и включил печку на полную мощность.
Он остановил машину и сразу пошёл к дому. Он осмотрел его полностью, второпях пробежав по комнатам. Он несколько раз звонил Макензи, но никто не ответил. Меньше чем через три минуты он понял, что в доме её не было. Он вышел на улицу и продолжил поиски в сарае.
И снова не нашёл следов её присутствия.
Он вышел на улицу и осмотрел двор. Земля была покрыта следами, оставшимися после их первого визита, и сложно было сказать, были ли среди них свежие. Снег почти прекратился, но от этого легче не становилось.
Оглядывая двор, Эллингтон заметил слабый свет, пробивающийся через голые деревья. Он решил, что свет шёл от дома соседа Фоули, Гарри Гивенса, к которому он сегодня наведывался.
«Два сарая во дворе», – подумал он.
И тут он вспомнил сообщение Макензи, и его осенило.
Фоули со
Может, она хотела написать «сосед»?
«Чёрт», – сказал он.
Он бегом бросился к патрульной машине и сдал назад. Он в такой спешке отъехал от дома Эда Фоули, что зад машины понесло на снегу. Когда он выровнял руль, то прибавил скорость, проезжая подъездную дорогу, разметая по пути снег и чувствуя, как прокручиваются колёса.
«Вот оно, – подумал он. – Гивенс – похититель».
Сегодня днём он не захотел прислушаться к интуиции. Будь он проклят, если совершит эту ошибку дважды. Он понимал, что лучше всего было действовать осторожно, но сейчас на осторожность у него не было времени. Он быстро ехал по улице, стараясь как можно скорее преодолеть короткое расстояние между двух домов. Он свернул к дому Гивенса и поехал по дороге, по которой уже ехал сегодня днём.
Эллингтон остановил машину, но не заглушил двигатель. Он быстро поднялся на крыльцо и достал Глок. Изнутри дома доносилась тихая музыка, что-то из старого кантри.
Стоя на крыльце, Эллингтон сконцентрировался на единственном окне, выходящем на дорогу. Он присел, ожидая, когда у окна покажется силуэт. Ждать пришлось не больше двух минут. Гарри Гивенс подошёл к окну со стаканом в руках.
Теперь точно зная, что Гивенс находился в гостиной, Эллингтон собрал всю злость в кулак, чтобы с её помощью завести ногу за спину и с яростью вышибить дверь. Он идеально рассчитал удар, угодив ногой по замку. Дверь влетела в дом, сорвавшись с нижней петли и почти упав на пол.
Он направил пистолет вправо и увидел стоящего в комнате Гивенса. Он был в шоке и уронил на пол стакан с водой, который держал в руке.
«И снова здравствуйте, – сказал Эллингтон. – На этот раз вам придётся открыть сарай на заднем дворе».
«Вы шутите? – спросил Гивенс. – Вы не имеете права врываться сюда без ордера. Я знаю закон!»
«Сомневаюсь, – сказал Эллингтон. – Если бы вы знали закон, вы бы не заперли в сарае троих женщин, одна из которых – моя напарница. Я скажу один раз и больше повторять не буду: откройте сарай. Если вы этого не сделаете, я выстрелю вам в колено и скажу, что вы пытались сбежать».
Он смотрел на Гивенса, который пытался придумать, как бы выкрутиться. Уверенность, которая читалась в его взгляде раньше, исчезла. Он понял тяжесть своих преступлений и осунулся.
«Хорошо, – сказал он, чуть не плача. – Хорошо».
Эллингтон не сводил дула пистолета с Гивенса, пока тот вёл его через выбитую входную дверь на заснеженный двор. Они пошли к сараям. Эллингтон с большим удовлетворением смотрел на то, как Гивенс ковыляет впереди него. Он гадал, связана ли была эта хромота с травмой, которую нанесла ему Долорес Мэннинг. С тем же удовольствием он смотрел, как тот дрожащими руками ищет нужный ключ на большой связке, а потом открывает дверь сарая. Гивенс воткнул ключ в замочную скважину и повернул. Замок щёлкнул и открылся. Гивенс замер на месте, словно не зная, что делать дальше.
«Открывайте дверь», – рявкнул Эллингтон.
Гивенс подпрыгнул от его слов и сделал так, как было сказано. Эллингтон заметил, что, вводя его в сарай, ублюдок плакал.
«Здесь есть свет?» – спросил Эллингтон.
«Да. На столбе справа».
Продолжая держать Гивенса на мушке, Эллингтон ощупал столб и нашёл выключатель. Над головой загорелись две лампочки, осветив сарай. Из своего контейнера Мисси Хейл громко выдохнула: «Слава богу!»
Эллингтон быстро оглядел сарай. В нём было два ящика. Один стоял у дальней стены, второй – примерно в центре сарая. От мысли, что всего одиннадцать часов назад он находился в каких-то восьми метрах от них, ему стало противно на душе.
На небольшой скамье у дальней стены он увидел баллончик с чёрной краской. Рядом с ним стояла коробка со старыми вазами и стеклянными чашками. «Так он похитил Долорес Мэннинг, – подумал Эллингтон. – Скольких ещё он планировал похитить таким образом?»
«Откройте клетки», – сказал Эллингтон.
«Прошу, – взмолился Гивенс, – вы должны понять. Я…»
«Заткнитесь и открывайте клетки».
Гивенс подошёл к ящику, где находилась Мисси Хейл. Его руки дрожали. Он потянулся к балке, перекрывающей дверь. Она удерживала в вертикальном положении другую небольшую балку, которая служила замком. Однако когда он потянул за балку, ничего не случилось.
«Не шутите со мной, – сказал Эллингтон. – Открывайте!»
«Я пытаюсь, – в слезах ответил Гивенс. – Замок заклинило. Он всегда заедает».
Эллингтон сделал шаг вперёд и прижал Гивенса к ящику: «Хватит валять дурака. Открывайте. У меня руки чешутся вас пристрелить, и жду только повода».
Наконец Гивенс отпёр щеколду, толкнул внутрь проволочную сетку и потом рывком открыл дверь. Мисси Хейл облегчённо всхлипнула.
А потом сделала то, чего никто не ожидал. Она бросилась на Гивенса с криком неистовой ярости. Оба упали на землю, но Гивенс смог высвободиться и сам на неё накинулся.
«Ах ты, стерва», – прошипел он, наседая на неё сверху. Его руки потянулись к шее девушки, и он нажал на неё всем весом.
Эллингтон схватил его за плечо и попытался оттащить в сторону. Он кинул его на землю и попытался вдавить колено Гивенсу в пах. Когда он нагнулся, Гивенс вдруг выставил колено вперёд и ударил Эллингтона в живот. Тот, шатаясь, попятился назад и упал, зацепившись за ногу Мисси Хейл.
Эллингтон упал, чувствуя себя очень глупо. К моменту, когда он поднялся на ноги, Гивенс уже летел на него. Он с силой толкнул Эллингтона в стену, свернув со скамьи стеклянные вазы. Гивенс нашёл у стены брус размером два на четыре и сейчас замахивался им, как бейсбольной битой.
Лишённый выбора, Эллингтон выстрелил. Он попал Гивенсу в правую руку, но ранение его нисколько не замедлило. Эллингтон выстрелил вновь, и пуля прошла по центру грудной клетки.
Гивенс сразу замер, но потом продолжил наступать на Эллингтона, ударив его с разбега плечом в живот. Эллингтон ответил тремя быстрыми ударами рукояти пистолета в основание шеи, после которых Гивенс отшатнулся назад.
Эллингтон принял удобную позицию для выстрела, но Гивенс был шуст и проворен. Он завёл брус и ударил им по диагонали, угодив Эллингтону в грудь. Удар был такой силы, что Эллингтону показалось, его сбила машина, и он откинулся назад. Гивенс набросился на него вновь, замахиваясь. Несмотря на боль, Эллингтон нанёс резкий удар ногой в колено, а потом дважды ударил Гивенса в живот, но тот не отступал и опять замахнулся брусом. В ответ Эллингтон сделал третий выстрел.
Пуля попала в брус и разнесла его на куски, но это произошло уже после того, как тот угодил Эллингтону в запястья. Глок вылетел из рук сразу после выстрела, а потом раздался крик Гивенса. Либо пуля, либо кусок бруса рассекли ему бровь. Из раны обильно полилась кровь, но он снова бросился на Эллингтона.
Гивенс занёс над головой то, что осталось от деревянного бруса. Эллингтон смог лишь поднять руку, надеясь ударить Гивенса до того, как тот опустит брус. Он не успел это сделать, потому что почувствовал удар. По руке электрическим током разлилась боль, а Гивенс снова занёс над головой импровизированную биту. Эллингтон закрыл голову, как защищают её боксёры на ринге. Голову он спас от удара, но послышался хруст – брус сломал два пальца на левой руке.
Эллингтон едва ли слышал, как откуда-то из глубины сарая его имя выкрикивает Макензи, пока Гивенс наносит один удар за другим.