Четыре дня спустя

Наконец-то Макензи могла есть всё, что захочет. В первые три дня после спасения Лорен Уиклайн врач разрешал ей есть только мягкую пищу: супы, йогурты и смузи. Она была рада, что шея почти зажила (остались несколько синяков и небольшое растяжение с левой стороны), но твёрдая пища её мало интересовала. С тех пор, как она вонзила метровую доску в лицо убийцы, у Макензи пропал аппетит.

Убийцу звали Джим Паркерсон. Уже через час после ареста он спокойно сознался в убийствах Шанды Эллиот, Сьюзен Келлерман, Тревора Симмса и Даны Мур. Он даже добавил, что были ещё две жертвы, которых никто не нашёл, но отказался назвать их имена или даты убийств.

Макензи знала это потому, что Брайерс рассказал ей всё по телефону. За всё время он звонил несколько раз. В большинстве своём просто для того, чтобы узнать, как у неё дела. Он не говорил это вслух, но было ясно, что его гложет вина за то, что оставил Макензи одну на Истес-Стрит. Он должен был остаться и проследить, что она уехала. Опять-таки он не сказал ей по этому поводу ни слова, но Макензи и сама могла догадаться.

Она просматривала электронную почту и читала последние данные по делу Джима Паркерсона, когда в дверь постучали. «Вот и всё, – подумала она, отходя от компьютера. – Это Брайерс или МакГрат. Пришли, чтобы меня официально уволить».

Она открыла дверь, и оказалось, что она ошиблась. На пороге стоял Гарри. Он мило улыбнулся, и Макензи вдруг почувствовала себя счастливой.

«Как ты?» – спросил он.

«Горло болит, – ответив улыбкой на улыбку, сказала Макензи. – Входи, Гарри».

Он переступил порог, оглядываясь, как взволнованный подросток, который в первый раз оказался в спальне девочки.

«Я слышал о том, что случилось, – сказал Гарри. – Чёрт, да все слышали о том, что случилось».

«Это плохо?» – спросила она.

«Вовсе нет. Зависть, с которой все смотрели на тебя, когда ты пришла… превратилась в восхищение. Теперь ты официально нереально крута».

Макензи присела на диван. «Я этого не ощущаю, – сказала она. – Чувствую себя полной развалиной».

«Если это поможет, то выглядишь ты не так ужасно».

«Мне полегчало», – с улыбкой ответила она.

«Я… могу тебе чем-нибудь помочь?» – спросил Гарри.

Протягивая ему руку, Макензи казалось, что ею двигала неведомая сила. Гарри взял её руку, и Макензи повела его к дивану. Он сел рядом. Она потянулась и поцеловала его. В невинном поцелуе не было страсти. Их губы ни разу не разомкнулись, хотя поцелуй длился секунд пять.

«Для чего ты опять начинаешь?» – спросил Гарри, когда она отстранилась.

«Для себя, – ответила Макензи. – Для… я не знаю».

Гарри кивнул, не выпуская её руки. «Из-за всего этого тебе одиноко, не так ли?» – спросил он.

«Да», – сказала она. Это было сложно, но необходимо признать.

«Я всегда рядом. Для поцелуя или чего-нибудь ещё», – Гарри снова улыбнулся, на этот раз неуверенно и нервно.

Макензи открыла рот, чтобы что-то сказать, но в дверь снова постучали.

«Не так уж тебе и одиноко, – с иронией сказал Гарри. – У тебя всегда так много посетителей?»

«Нет, такое в первый раз», – удивлённо ответила она.

Макензи открыла дверь. На пороге стояло трое мужчин. Она знала всех троих, но их появление не вызвало в ней приступа радости.

Брайерс, МакГрат и Эллингтон серьёзно смотрели на Макензи. Секунду спустя Брайерс улыбнулся.

«Можно войти?» – спросил он.

«Да, конечно», – ответила она, распахивая дверь.

Они вошли друг за другом. Как и Гарри, они тоже сначала огляделись. МакГрат первым прошёл и сел в небольшое кресло напротив дивана. Он смерил Гарри неуверенным взглядом, а потом вздохнул.

«Агент Дуган, если я не ошибаюсь? – сказал он. – Гарри Дуган?»

«Да, сэр».

«Я вынужден попросить вас уйти, – сказал МакГрат. – Нам нужно поговорить с мисс Уайт наедине».

Гарри кивнул и посмотрел в её сторону. В его взгляде читался немой вопрос: «Что ты будешь делать?» Гарри поднялся с места и напряжённо посмотрел на Эллингтона. Дойдя до двери, он обернулся и помахал Макензи.

«Увидимся», – сказал он.

«До встречи», – ответила она.

Когда Гарри закрыл за собой дверь, в комнате на какое-то время стало тихо. Брайерс подошёл к дивану и сел на то место, где только что сидел Гарри. Эллингтон остался стоять у двери.

«А вы не могли сделать это по телефону?» – спросила Макензи.

«Что сделать?» – в свою очередь спросил МакГрат.

«Я переступила черту, – сказала она. – Я не то чтобы переступила её, я её перечеркнула. Я нарушила несколько прямых приказов. Всё ясно, как день. Я всё понимаю».

«Да, ты права, – сказал МакГрат. – Пару дней я был невероятно зол на тебя, но потом… Да, ты сделала всё, что сейчас перечислила. Но при этом ты поймала человека, убившего как минимум шестерых, и спасла семнадцатилетнюю девушку от неминуемой смерти. Учитывая всё выше сказанное, мне было трудно оставаться недовольным».

«И это ещё не всё», – сказал Эллингтон. Он так смотрел на неё, что Макензи становилось неловко. Взглянув на него в ответ, она на долю секунды увидела в нём того, кто когда-то в Небраске заставил её забыть обо всех нормах и приличиях.

«Верно, – сказал МакГрат. – В последние два дня прошло несколько совещаний, где обсуждался вопрос твоего будущего. Говорили, в основном, о твоей привычке не подчиняться приказам».

«Простите меня, – сказала Макензи. – Повторюсь, я…»

«Всё не так, как ты думаешь», – перебил Брайерс. Он с нетерпением смотрел на МакГрата.

«Я хочу, чтобы завтра ты вернулась в Академию, – сказал МакГрат, – если тебе позволяет здоровье. Я хочу, чтобы ты закончила учёбу и была молодцом. Я хочу, чтобы ты была лучшей на потоке. Ты с этим справишься?»

«Да, сэр».

«После завершения учёбы ты сама сможешь выбрать своё будущее».

«Как?» – спросила она.

МакГрат посмотрел на Эллингтона, давая ему возможность продолжить. «Была запущена новая программа для лучших курсантов Академии. Это новый проект, и мы думаем, что сможем проверить его эффективность на тебе».

«Что за программа?» – спросила Макензи.

«Мы не можем ничего сказать, – добавил МакГрат, – пока ты не окончила Академию».

Макензи кивнула. Она была совершенно сбита с толку и боялась задавать другие вопросы.

«Ты отлично себя показала, – сказал МакГрат. – Ты действовала безрассудно и с опасностью для жизни, но ты справилась с задачей. Ты справилась в одиночку и без оружия. Такие истории превращаются в легенды, но… Как я уже говорил, я назначил тебя на задание после отстранения, поэтому славы тебе не видать. Официально тебя вообще там не было».

Макензи понимающе кивнула. Слава заботила её меньше всего. Главное было то, что она спасла жизнь девушки. Она до сих пор видела перед глазами её благодарный взгляд, помнила, как они вместе плакали, и этого было достаточно.

«Однако, – сказал Брайерс, – твои сокурсники каким-то образом прознали о том, что произошло».

«Итак, – сказал МакГрат, поднимаясь с места, – у тебя есть время всё обдумать. В следующие несколько недель сосредоточься на учёбе, а потом свяжись со мной. Эта специальная должность будет тебя ждать».

Сказав это, МакГрат подошёл к двери и открыл ей. Он махнул рукой на прощание и вышел, словно на минутку заскочил к другу, чтобы обсудить погоду. Эллингтон подошёл к Макензи и неловко обнял её, а потом тоже вышел. Брайерс последовал за ним. Дойдя до двери, он обернулся и посмотрел на Макензи.

«Я горжусь тобой, Уайт. Чертовски хорошая работа».

Брайерс широко улыбнулся и закрыл за собой дверь. Макензи снова осталась одна.

Впервые с переезда она чувствовала себя отлично.