Вступление. Приключения духа и истины

Как-то 32-ом году своей жизни, будучи уже женатым и имея троих детей, я сидел в своем кабинете целый день, погрузившись в молчаливое размышление, и вдруг ясно ощутил присутствие своего героя и образца. Я выпал из собственного тела в океан тишины и спокойствия, о котором ничего не смог рассказать, когда вернулся в свое обычное состояние. Это не было экстазом или великим просветлением, это было погружением в глубокое и темное море покоя. И в течение трех лет после этого события я жил как бы внутри текущего потока событий, в котором все работало в совершенстве, почти без усилия с моей стороны. Я знал, что меня и мою семью опекает и оберегает, нежно любит и защищает чье-то глубоко внутреннее присутствие.

Этому впадению в благоденствие предшествовал удивительный период открытий. Я читал труд Пола Тиллич "Систематика теологии", представляющий собой гигантскую трилогию, которую не смог осилить сам начальник департамента, по его собственному признанию. Я же при этом чтении почувствовал и восхищение, и вызов. Я прочел все доступные книги Серена Кьеркегорда, и был поражен тем, как чтение его работы "Чистота сердца есть стремление к единству" может быть душераздирающим, выбивающим из колеи и, в то же время, изысканно интеллектуальным, эстетическим и духовным пиршеством.

Помимо чтения, я начал работать над тем, что двенадцать лет спустя стало "The Crack in the Cosmic Egg". Книга была наполнена тем же чувством уверенной гармонии и смысла, которым была окрашена моя жизнь в этот период. Примерно в это время я обнаружил дневники Джорджа Фокса — основателя движения квакеров, и открыл для себя его практику общения с духовным началом, которая, как я понял, приблизительно соответствует неконфликтному поведению. Практика общения Фокса срабатывает у тех, кто обладает достаточным терпением, чтобы ждать, не сомневаясь. Когда я застревал на каком-то вопросе в процессе создания своего текста или чувствовал, что зашел в тупик, я шел в университетскую библиотеку. Я просто стоял там и ждал. Когда же обычный хаотический поток сознания сменялся некоей отрешенностью, приходило озарение. Оно было настолько сильным, что исполненный уверенностью и как будто влекомый невидимыми нитями, я направлялся в определенный раздел библиотеки. Я обнаруживал себя тянущимся к какой-то таинственной полке за не менее таинственной книгой, которая буквально падала мне в руки. Автоматически я перелистывал страницы до той, которая содержала именно те сведения, что были мне необходимы на тот момент для продолжения своей работы. Наверное, девяносто процентов ссылок, использованных в той книге, появились таким способом. Наиболее примечательно было открытие Карл оса Кастанеды во время издания его первых университетских трудов в 1968. Я уже занимался последней редакторской правкой своей рукописи, когда появилась эта книга. Она лежала вместе с прочими новыми поступлениями на столе в задней комнате библиотеки и ждала библиотекаря, который должен был внести её в каталог. У меня по спине пробежали мурашки, когда я взял в руки маленький томик и почувствовал присутствие чего-то необъяснимого и сверхъестественного. Тот факт, что нечто привело меня именно к его книге, стало демонстрацией того самого явления, которому были посвящены наши труды. И совершенная жемчужина Кастанеды, и мой необработанный манускрипт были посвящены исследованию того, что же происходит, когда человек отбрасывает интеллектуальные рассуждения и позволяет "потустороннему" разуму взять верх. Позже я осознал, что это "другое" было просто другим названием душевной мудрости, или Духом Святым в проповедях об Иисусе.

В 1965 году меня постигла беда — умерла моя жена, которой было всего лишь 35 лет. В ходе её болезни случались спонтанные моменты выздоровления и рецидивов. Её заболевание сопровождалось целым рядом паранормальных явлений, для детального описания и объяснения которых потребовалась бы целая книга. С помощью маленьких чудес, которые она совершила, уже покинув нас, в том числе, и несколько зримых появлений, я смог удержать наших четверых детей в семье, сохраняя за собой позицию учителя, и продолжал более или менее плодотворно работать над своей книгой.

Приблизительно два года спустя в моей жизни произошло весьма значительное и насыщенное мистическое событие. Это случилось однажды вечером. Все началось с медленной, но совершенно полной материализации облика моей уже давно утраченной возлюбленной. Она оказалась в полной, осязаемой физической форме у меня в объятьях, её губы и тело прижимались ко мне. Её образ, однако, отличался несколько комбинированным характером. Моя юношеская любовь была словно окружена присутствием некоего древнего, архетипического образа Женщины, которая была одновременно и женской шакти и самой созидательной силой.

Наше предыдущее единение было духовным, а в этот раз в слиянии участвовали и наши физические тела, каждая их клетка, переживала взрыв радости в каждый момент единения, что привело, в конечном итоге, к нашему целостному слиянию такой силы, что этому нельзя ни подобрать имени, ни дать описания. Слово "любовь" было бы безнадежно неадекватным для передачи состояния, которое мне довелось тогда испытать, но другого я не нашел. Мне оставлено молчание, ибо, как сказал Экхардт, все слова и имена должны быть оставлены, когда мы входим под покров неизвестного, и никакие слова не могут быть применены к этому состоянию, когда мы покидаем его.

Насыщенность этого события чувствами затмила все духовные переживания, которые мне довелось испытать до и после. Однако затем постепенно и медленно я стал отделяться от океанского простора и от моей возлюбленной, уже ставшей частью меня, пока я окончательно не вернулся в свое нормальное состояние. Это вызвало опустошение, которое едва не выбило меня из колеи. И только чувство ответственности за детей и великий пример — Иисус — удержали меня в почти пустой жизни, к которой я вернулся.

За годы, последовавшие за этим событием, я пережил множество опытов, созвучных тем основным, и их частота и глубина переживания возрастали. Но некоторая часть меня казалась отрезанной и потерянной. Больше уже никогда мне не было дано познать ничего подобного, ничего равного огромности величайшего слияния, которое я испытал в сорок лет. Позже мне довелось прочесть заметки Бернадетт Робертc о "вдыхании божественного воздуха" в течение недель и шока, который случается после возвращения в обычный мир; она, не смущаясь, рассказывала о том, что по контрасту нашла землю живым адом.

В 1974 году, в процессе работы над своей третьей книгой, "Magical Child", я столкнулся с препятствием, описывая последствия детских игр. Почему дети все время хотят играть, практически с самого рождения, причем до такой степени, что превращают в игру все, что можно, в то время как мы, взрослые, подготовили для них совсем другое расписание, точно такое же, какого придерживались сами с момента расставания с детством. Мы убеждены в том, что составленный нами план действий для детей есть благо, и приходим в недоумение, когда они изо всех сил сопротивляются нашей очевидной щедрости. Для нас остается загадкой, почему вдруг природа заложила в детей желание играть в ответ на наше продиктованное мудростью стремление учить их выживанию. Я собрал все исследования и научные работы, посвященные игре, которые только смог найти, квалифицировал и синтезировал их, пытаясь найти ответ среди богатого выбора теорий.

Несколько месяцев я провел над книгами, размышляя над этим вопросом и ничего не находя, пока не обнаружил одним вечером, что ответ все время был у меня в руках, готовый вырваться из них в любой момент. Я разволновался и разложил все имевшиеся у меня разнообразные исследования по соответствующим категориям, точно зная, что найду там ответ, если только у меня достанет ума докопаться до него.

В конце концов, далеко за полночь, в измождении, я откинулся на спинку кресла; мой энтузиазм исчерпал себя, и ничто, отдаленно напоминавшее ответ, не пришло мне на ум. В самой спонтанной и искренней молитве в своей жизни я воскликнул: "О Господи, в чем смысл игры в нашей жизни?"

Неожиданно на мое тело накатилась волна энергии, и я обнаружил себя физически двигающимся на огромной скорости в бесконечно черное пространство, медленно заполняемое миром бесчисленных звезд и галактик. Меня бросало из одной стороны этой пространной бесконечности в другую, нежно и играючи, вызывая чувство веселой беспомощности. Это сильно напоминало поведение жонглера, подкидывающего шары, или отца, играющего с ребенком. Этот забавный опыт все продолжался и продолжался, и вдруг я услышал свой голос, повторяющий снова и снова: "Бог играет со мной!" После периода времени, казавшегося нескончаемым, игра медленно затихла, звездное пространство рассеялось, и я оказался в своей комнате. Я долго плакал, преисполненный трепетного благоговения и благодарности за столь щедрый дар. С этого момента я узнал, что игра была и причиной, и сущностью жизни — не только для маленьких детей, но и для всех божьих детей, вне зависимости от возраста. Я также понял, что высказывание Великого Учителя человечества о том, что мы должны стать как дети, значило именно то, что было сказано. В то же время я узнал, что отказ человека от игры и желание прекратить игру детей, настойчивое стремление заставить их включиться в защитные маневры, есть старейшее зло. У меня не было ни малейшего представления о том, как облечь эту мысль в слова своей книги, потому что следствие было бы ошеломительным и сократило бы мои и без того жалкие попытки изложить свои идеи. Но игра помогла оформить последние черновики "Magical Child"" и вошла в структуру всех моих последующих работ. Позже мне посчастливилось встретиться с Майклом Мендизза, чей фонд "Прикоснись к будущему" объединил многих, кто понял, что игра и есть ответ, — Фреда Дональдсона, Стюарта Брауна, Чака Хогана. Каждый из них освещал значение игры в разном свете — что было правильным.

Для большинства организаций и групп, несмотря на все их добрые намерения и усилия, игра продолжала быть, в основном, интеллектуальным понятием, и я понял, что интеллект оставался в ней главной формообразующей силой. И только десять лет назад, когда я узнал о детище покойной Мэри Хелен Ричарде — Институте физического самовыражения, называемом "Образование через музыку", и поступил в эту организацию без малейших сомнений, я вновь открыл для себя игру в её первоначальном виде. "Образование через музыку" — это состояние, которое можно испытать только путем личного переживания. Поскольку Институт Ричардс игнорирует рекламу, он столкнулся с трудностями на пути к широкой известности. Почти все, что говорят и пишут об этом институте, дает о нем неверное представление. Я могу только сказать, что знание нашего тела об игре, о том, как она способствует раскрытию человека для неконфликтного обучения, могут быть обретены с помощью движений и пения, которые преподаются в школе "Образование с помощью музыки". Благодаря курсу физиотерапии, полученному там, от меня отлетели последние "лоскутки" защиты, и я открыл для себя подлинный смысл игры. Я смог полностью осознать, что имел в виду наш Великий Учитель, предлагая уподобиться детям, а также узнал, что никакое интеллектуальное понятие или посредничество и духовное напряжение не позволяет раскрыть в человеке это состояние. Если бы в процесс школьного обучения детей было включено "Образование с помощью музыки", сила игры могла бы заново открыться в детях, — равно как и во взрослых.

Примерно через три года после завершения книги "Magical Child" один из моих читателей прислал мне книгу "Игра сознания", написанную индийским мастером по медитации Свами Муктананда. Название книги произвело впечатление, но я не видел смысла в обращении по какому-либо поводу к одному из потока гуру, наводнивших берега нашей страны в конце 1970-х. Я почувствовал нечто сходное с презрением по отношению к самодовольно улыбающемуся и фальшиво выглядящему персонажу на обложке книги. У меня была своя модель трансцендентного, я прожил с ней всю жизнь и другая мне не была нужна. Тем не менее, в тот же вечер я решил хотя бы заглянуть в книгу, не имея больше ничего под рукой для чтения.

Я уже прожил со своей новой женой три года в отдаленном месте лесного массива в Голубых Горах Вирджинии, в двух милях от ближайшей дороги, электрической линии или телефона. На восток от коттеджа, который я построил для нас, находилась заброшенная ферма протяженностью в две тысячи акров, на запад простирались две тысячи акров нетронутого леса, принадлежавшего лесозаготовочной компании, и к лесной дороге можно было добраться только через обширную территорию пустующей фермы.

При свете моей верной керосиновой лампы Аладдина, которая давала свет, равный свету сорокаваттной лампы, я решил тем вечером посмотреть, что за покрывало соткал этот "шарлатан" Муктананда, чтобы набросить его на глаза легковерным читателям. Открыв первую страницу, я прочел вступительное предложение — и занавес упал. В четвертый раз за всю мою жизнь с меня свалился огромнейший груз. Мое сознание было вытолкнуто из тела, как это случилось за 30 лет до этого. Однако через мгновение осознание внешнего мира вернулось в мое тело в виде ослепляющего света. Я был в совершенном смущении.

Как я уже сказал, место, где мы жили, находилось в отдалении, и добраться туда было нелегко. Двое ворот преграждали доступ к каждой из многочисленных лужаек, которые нужно было пересечь, чтобы попасть в лес, где стоял наш домик, очень хорошо спрятанный даже при свете дня. Как могла машина проехать и почему она светит фарами прямо в окно, прямо мне в глаза? Я задавал себе эти вопросы, пока пытался увидеть что-нибудь за блеском сияния.

Там, в нескольких дюймах от моего лица, на пьедестале стояла белая статуя Иисуса. Свет исходил от белого мрамора, и я смотрел в глаза изваянию. Они казались необычайно живыми и пристально смотрели на меня. Затем статуя вдруг наклонилась ко мне, и я почувствовал её дыхание! Когда это дыхание наполнило меня, я вновь почувствовал себя вне собственного тела и ощутил ту бесконечность мира, которую невозможно описать словами, ибо слова, названия и существование следовало оставить за её пределами. Эпизод был кратким, но решающим и своевременным. Вернувшись в свое тело и на землю, я отложил в сторону эту взрывоопасную книгу и заявил жене, что где бы этот Баба Муктананда ни жил, мы немедленно отправляемся к нему. Позднее я узнал, что Баба иногда совершал шактипат, иначе говоря, передачу духа или силы от учителя к ученику, выдыхая в его ноздри.

Около шести недель спустя мы сидели у ног Муктананды в его ашраме, в то время как его названный преемник, Гурумайи, переводил для него, потому что по-английски гуру не говорил. Я быстро рассказал ему про те особые обстоятельства, которые привели меня к нему, и добавил: "Баба, я думаю, что Вы Иисус". Муктананда радостно засмеялся, хлопнув себя по колену, а затем, подняв палец, посмотрел мне в глаза и сказал (через перевод Гурумайи): "Почему нет, конечно же! Да и ты тоже!"

Мы остались в ашраме, и в течение месяца я дважды ощущал большой груз, внезапно наваливавшийся на меня и как бы вдавливавший в иное осознание мира. Каждый раз его нельзя было в экстазе донести до бренной земли, его нужно было почувствовать внутри, духовно, чтобы буквально усвоить некоторые аспекты космологии Бабы, основанные на кашмирском шаваизме, который я не мог понять умом. В этом состоянии нокаута я проживал осязаемый опыт, определенное дидактическое учение и потом стал понимать каждой клеточкой своего тела, а не головой, то, что Муктананда желал мне сказать. Будучи тугодумом, я мало понял из того, что он непосредственно говорил мне, и ещё меньше из запечатленного в невыносимо скучных санскритских рукописях, которые пытался прочесть по его настоянию и которые повергали меня в сон почти мгновенно. Так что с помощью этого краткого отключения моего сознания он просто пытался заставить меня понять его (в практике сиддха-йоги это называется медитацией без сознания, и я испытывал её ещё несколько раз в течение ряда лет). Сходство с методом привлечения внимания моей возлюбленной, явившейся мне за тридцать лет до этого, не было мной забыто. Космологические принципы одинаковы, вне зависимости от контекста. Динамика создатель-созданный может отражать любое содержание, которое предлагает существующая реальность.

Медитация в практике сиддха-йоги сосредоточена на сердце. С помощью этой науки я узнал о сердце все, что только возможно. У меня было собрано около трехсот высказываний Бабы и Гурумайи относительно различных аспектов работы сердца. Все они приведены в соответствующем исследовании. Баба объяснил мне ещё в начале наших отношений, что в течение приблизительно десяти лет научное сообщество сможет представить все исследования, необходимые для объяснения того, что он говорил нам, и того, что мы непосредственно испытывали, работая с сердцем по учению сиддха-йоги. Много лет я постоянно получал результаты исследований сердца и в конечном итоге открыл при помощи института Хартмэт новую ценную область нейрокардиологии. Все эти исследования вполне убедительно доказывали справедливость предсказаний Баба.

Муктананда много раз говорил о тонкой сфере энергии, окружающей тело человека, подобно кокону, и описывал её как вибрации или волновые формы Шивы, верховного индуистского бога и главную силу в кашмирском шиваизме. Он называл эти волновые формы частотами, из которых образовалась вселенная, и утверждал, что эта тонкая сфера, окружающая человека, содержит внутри себя всю вселенную в её тонкой форме. Я читал у Карлоса Кастанеды описание светящегося "яйца", из которого берет начало жизнь человека, и пришел к выводу, что эти два описания идентичны.

В один памятный вечер, проведенный в ашраме, я вдруг почувствовал, что делаю "пранаяму" — дыхание огня. Я занимался этим до того момента, пока не понял, что совершил прорыв в понимании вибраций Шивы. Это было выполнением давно данной самому себе клятвы. Пранаяма это медитация, сопровождающаяся быстрым и глубоким дыханием. Меня предупреждали, что заниматься этой практикой следует очень осторожно, потому что предположительно она тяжка для людей со слабым сердцем и для пожилых.

Обладая разумом ещё более слабым, чем сердце, я пренебрег этим предостережением и решил, что пришло время для "разборки" с моим духом. Промокнув насквозь от пота, но не переставая обновлять энергию, я совершал "дыхание огня" снова и снова, до раннего утра. Когда это дыхание, уже ставшее автоматическим, внезапно прекратилось само по себе, я, храня полнейшее безмолвие, четко ощутил, как тонкая сфера вибраций окутывает меня. Она была столь осязаемой, что я почувствовал, что могу коснуться её и обнять. Для обозначения этой сферы, которая была подобна живому присутствию, мне пришло в голову слово "плазма". Я осознал, что это действительно был кокон, которым мы окутаны в течение всей нашей жизни. Для меня это была чистая любовь — вибрирующая, живая, полная заботы. Внутри нее заключалась вся вселенная в её тончайшей форме или "подразумеваемый порядок", как мог бы её назвать физик Дэвид Бем. Позже, когда я прочел об электромагнитных полях, исходящих из сердца человека, я подумал: "Роза пахнет розой, //Хоть розой назови ее, хоть нет" (Шекспир У. "Ромео и Джульетта", пер. Б. Пастернака). Вначале мне было дано клеточное знание, обрамление, в пределах которого эта интеллектуальная информация обретала очень ясный смысл.

Около года спустя я ощутил ту же тонкую сферу как силовое поле, возникшее вокруг моей жены, когда она рожала нашу дочь в постели в нашем маленьком доме. Она недолго постояла на коленях, исполняя то, что называлось нами пранаямой и что официально назвали методом деторождения Ламэйз. В этот момент я решил попытаться принести хоть какую-то пользу и встал сзади, чтобы поддержать её спину. Но она была окружена полем такой энергии и силы, что меня отбросило назад, как мячик в пинг-понге. В ответ она объяснила, что в ту минуту ей просто нужно было побыть одной; чтобы сделать дело самой. Наша дочь родилась вскоре после моей попытки оказать помощь.

Я занимался сиддха-йогой двенадцать плодотворных, насыщенных лет. Моя жена, дочь и я провели девять зим в ашраме, в Индии. Летние сезоны мы жили в ашраме в США и в дру гих ашрамах по всему миру. За это время, путешествуя по земному шару, я провел около двух тысяч семинаров о связи разума и сердца и о том плане развития человека, который дала нам природа. Спустя десятилетие мой внутренний голос начал говорить, что пора оставить этот образ жизни, но он так мне нравился, что я игнорировал эти послания. Наконец, в 1991 году, готовясь к беседе, которую я должен был провести в конце недели из-за сильной занятости гуру, я читал работу Бернадетт Робертс "Опыт переживания отсутствия личности". В ней я натолкнулся на загадочную ремарку о том, что никто не может придти куда-либо в духовной жизни без системы координат, но что всегда в определенный момент обязательно следует оставить эту систему.

Это замечание озадачило меня, но я отмахнулся от него и провел беседу, как и было запланировано. Ближе к концу этой беседы, зал и люди, сидящие передо мной как будто утратили цвет, и я понял, что расстаюсь с сиддха-йогой. Точнее, я знал, что был выброшен из практики этой системы некой силой внутри меня. Не пропустив ни слова, я довел дело до конца, понимая, что это была последняя моя лекция. Я тихо вышел, не оглянувшись назад, без аплодисментов, испытывая чувство огромной благодарности за данную мне привилегию испытать все, что я пережил и чему научился. А это немало, учитывая то, с чего я начал и что чувствую теперь. Пару недель спустя я спокойно сидел дома, размышляя над тем, каким будет следующий эпизод моего чудесного приключения. Внезапно я почувствовал какое-то шевеление внутри и в первый и единственный раз услышал свой внутренний голос. Так же ясно, как если бы это говорил кто-нибудь, сидя напротив меня, я услышал свое сердце, произносившее слова: "Оставишь ли ты все поддерживающие системы, будешь ли ты следовать только за мной?" Мгновенно откуда-то из глубины меня раздался крик "Конечно!", хотя смешно было предположить другой вариант ответа. Я почувствовал себя словно несколько в стороне от дискуссии, разворачивавшейся внутри, но с этим подтверждающим словом "Конечно!" я испытал нечто вроде сильного, бьющего потока, душа, который в сиддха-йоге называется "Голубой жемчужиной" — это маленькая точка насыщенного голубого цвета, резко возникающая в поле человеческого зрения.

До того, как я встретил Муктананду, я никогда не слышал о намного реже испытываемом визуальном эффекте — он упоминается в обрядах американских индейцев, как я выяснил, в качестве подтверждения или дарования духовного благословения. И с момента моего утвердительного "Конечно!" в ответ на голос собственного сердца "Голубая жемчужина" стала появляться в пространстве вокруг меня каскадом голубых искр, рассыпающихся подобно дождю, который продолжался где-то с полчаса, постепенно уменьшаясь. Я определенно не чувствовал, что особенно хорошо следую указанию внутреннего голоса. Я как будто расхаживал по всему дому из угла в угол, а не целенаправленно вышагивал по прямой тропе, которую мы мысленно прокладываем в собственном воображении. Стало быть, моя жизнь продолжала идти своим чередом, настолько насыщенная и богатая, насколько я мог себе позволить. Мой внутренний голос не вызвал слепящего света осознания или чувства вечного спасения и не открывал передо мной дверей постижения. Тем не менее, он принес важное подтверждение жизни как таковой, потому что я знал, что даже когда он произносил то, что исходит от моего сердца, это был голос моего возлюбленного героя — Иисуса. Благодаря фейерверкам "Голубой жемчужины", я также знал, что источником голоса был и Муктананда. А позже я понял, что это были Мастер Экхардт и Маргарита Порет, и суфий Ибн Араби, Мать Тереза и Иоанн Креститель, Франсис и Жан-Пьер де Коссад и все прочие, известные и неизвестные личности. Все это были люди, которые провозглашали "второе пришествие", как говорится в гностическом евангелии: "Он, кто приходит, когда мы нуждаемся в Нем".

По размышлении я также понял, что каким-то странным образом, как утверждал Муктананда, этот голос был и моим.

 

Глава 9. Откровение ласки

Какую оценку можно дать появлению в истории великого существа Иисуса, принятие факта жизни которого не требует своего рода лоботомии?

В 1962 году издательство Университета штата Индиана выпустило ставшую классической работу Маргариты Ласки "Экстаз: исследование некоторых светских и религиозных опытов". Для меня сама эта книга стала радостным откровением, она предложила ответ на поставленный выше вопрос о великом существе.

Ласки обрисовала шесть стадий процесса, предшествующего прорывам, сопровождающимся выкриками "эврика!", описала творческую интуицию, озарение и метаморфозы сознания, которые изменяют ход истории науки, философии, искусства и религии. Её научная работа подтверждает идею существования сфер разумного и поля информации и дает ценную возможность проникнуть в тайны сознания и творчества, хотя, с другой стороны, исследование даже углубило эти загадки. Шесть стадий, которые она выделила в творческом процессе изобретения и открытия, выглядят следующим образом:

1. Постановка вопроса. Предположение, мысль или интуитивное предчувствие, нечто, что мы страстно желаем познать; опыт, о котором мы слышали и хотим пережить самостоятельно; загадка, которую мечтаем разрешить. Чем бы это ни было, задача должна не просто входить в круг жизненных интересов, а приобрести настолько огромное значение, чтобы человек был целиком поглощен ею и жил бы только ради её решения. Часто у человека появляется идея, которая, как он считает, поможет завоевать ему место под солнцем и удовлетворит его потребности. До тех пор, пока человек находится во власти идеи, которой, как он думает, он сам владеет, уровень энтузиазма не будет достаточным для вступления на пламенный путь к "эврике!"

2. Поиск ответа. Человек должен использовать все средства, которые могут быть полезны в поиске; собрать все кусочки головоломки; изучить все отрасли знаний; прочесть каждый текст; следовать каждому указанию, вне зависимости от того, носит ли поиск научный, духовный, философский или художественный характер. Ласки подчеркивает, что нельзя оставить несобранным хотя бы один камень в процессе собирания материалов для ответа. Ранние стадии исследования, как правило, наполнены восторгом, окрашены чувством искренней убежденности в том, что разгадка находится прямо за углом.

3. Не сдаваться в период затишья. Время застоя неизбежно наступает, когда не находится новый материал, когда все пути исследованы, когда все источники использованы и когда принесены все возможные жертвы. Мы сделали все, что могли, безо всякого результата, и это повергает нас в уныние, отчаяние, приводит к горечи развенчанных иллюзий. Воистину, наступает полный мрак. Однако на деле в такой период происходит созревание. Эта часть творческого процесса находится за пределами сознательных действий исследователя, и не может быть запланирована. Человек переживает несколько таких периодов затишья до того момента, как образуется ответ, и он может совершить прорыв. Ну и, конечно же, не исключено, что этот прорыв может вообще не состояться.

4. Оставление надежд. И вот, на смену ночи не приходит рассвет; все возможности отработаны; мы испробовали все, но так и не нашли ответа. Мы чувствуем, что растратили жизнь без всякого результата, и мы бросаем дело. Точка!

5. Прорыв. Подлинный уход от дела очищает сознание, мозг и тело и тем самым подготавливает пространство для появления ответа. У "Этого" есть доступ к нам — в какой-то момент появляется ответ, завершенный, во всей его полноте, причем тогда, когда его меньше всего ожидали, в мгновенный момент озарения.

6. Перевод ответа в плоскость реальности. Это решающая стадия, на которой откровения чаще гибнут, чем выживают. С мгновенным прорывом озарения нельзя общаться как с данностью — его необходимо перевести на язык, позволяющий поделиться со своими единомышленниками. До того, как это произошло, найденный ответ пребывает в неизвестности, на полпути между творческим процессом и его воплощением, пока ему не создадут соответствующие условия для появления в мире.

Шесть стадий, обрисованных Ласки, четко указывают на способ, с помощью которого создатель и созданное порождают друг друга. Для наглядной иллюстрации из изобилия научных, академических и духовных опытов я выбрал несколько историй, часть из которых использовал в своих предыдущих книгах.

Шесть стадий ласки в действии

Ирландский математик Уильям Гамильтон был охвачен идеей функций кватерниона в математике и самоотверженно посвятил себя этому исследованию. Он трудился над этой проблемой в течение 15-ти лет, полных разочарования. Раз за разом он отчаивался и пытался выбросить из головы эту загадку, но вновь возвращался к ней и стремился выработать новый подход. В конце концов, он действительно бросил эту задачу, горько сетуя о лучших годах жизни, потраченных на бесплодное занятие. Вслед за этим мгновенно принятым решением оставить свои поиски, он попросил свою жену прогуляться с ним за компанию, разделить с ним самые горькие минуты. Как только они пересекли небольшой пешеходный мост по дороге в Дублин, его мозг внезапно стал как бы совершенно пустым, и тут в мгновение ока ответ буквально свалился на голову. Позже он говорил, что в этот момент понял, что ему понадобится ещё пятнадцать лет, чтобы подготовить почву для перевода этой символической вспышки просветления в краеугольный камень современной математики, его знаменитые кватернионы.

Август Кекуле, бельгийский химик, был столь же одержим своей идеей, как и Гамильтон. Он преследовал цель вывести определенную конфигурацию в молекулярной структуре, следуя своей интуиции. Структура ему не давалась, несмотря на тяжкий и упорный труд. В конце концов он оставил работу, признав свое поражение. И вот, сидя у камина, отдыхая и пребывая в полусознательной задумчивости, он прямо перед собой увидел змею, свернувшуюся кольцом и зажавшую хвостом у себя во рту древнейший символ, образующий ту самую определенную конфигурацию. Эврика! — он получил ответ. Обработав свое видение, он дал миру науки теорию бензолового круга, краеугольный камень современной химии.

Опыт Гордона Гоулда не только отличается от описанных опытов Гамильтона и Кекуле, но и интригует. Гоулд, физик-оптик, в выходные дни находился дома и ничем особенным не занимался. Внезапно ему привиделась символическая структура неимоверной сложности, с поразительной степенью подробности, которая запечатлелась в его мозгу в мгновение ока. Он описал свое состояние как "сногсшибательное, наэлектризованное". Остаток своих выходных он провел, лихорадочно записывая, страница за страницей смысл и подтекст того, что увидел. К понедельнику он вчерне набросал теорию лазерного света, за которую в результате получил Нобелевскую премию.

Наиболее интригующий аспект озарения Гоулда заключается в том, что ему не пришлось пройти через долгий предварительный путь бешенных поисков. О лазерном свете никто никогда раньше не слышал, как и о двойной спирали, которую открыли Уотсон и Крик. Эти явления не находились в сфере интересов исследователей и не были предметом напряженных размышлений. Гоулд был крайне озадачен столь поразительной возможностью, нежданно-негаданно свалившейся ему на голову. Однако, подумав, он решил, что в то время, как он в течение многих лет занимался своей профессией, без его ведома "кладовую его разума снабдили всеми материалами, кирпичами и известкой" для потрясающего сооружения, которое само собой материализовалось и явило ему себя.

Сюзанна Сегал, замечательный человек, о чем можно судить по её краткому описанию произошедшего с ней, явила странную параллель с Гоулдом. Её родители выжили во время Холокоста и были нетерпимы к религиозной сфере, интерес к которой Сюзанна испытывала с пяти лет. Однако получив наконец родительскую поддержку в своем стремлении изучать сферу духовного, она открыла для себя трансцендентальную медитацию (ТМ) в возрасте шестнадцати лет и занялась ею пылко и энергично. Шесть лет она жила, питалась и дышала этой медитацией. Она сделалась инструктором и, пройдя до конца все продвинутые уровни в Швейцарии, в конце концов, стала членом закрытого круга самой организации ТМ. После этого, ощутив острое чувство пресыщения и застоя, она утратила иллюзии, отошла от трансцендентальной медитации, и даже прекратила медитировать.

Еще шесть лет она просто жила своей жизнью, до того как в двадцать восемь вышла замуж за одного парижанина. Забеременев, она начала испытывать странные, приводящие её в замешательство изменения в восприятии, продолжавшиеся несколько дней. Однажды, стоя на трамвайной остановке, она вдруг утратила осознание себя как личности. Было такое ощущение, как будто её голова открылась и её личность вылетела прочь. После этого события она в течение десяти лет проходила через тяжкое испытание, стремясь жить в обществе и воспитывать дочь в отсутствие ощущения собственной личности.

Это состояние, непостижимое для моего понимания, для нее было ужасающим опытом. Бернадетт Робертс написала три книги, посвященные феномену личности и тому, что происходит, когда человек утрачивает ощущение себя. Все эти три работы служат напоминанием о том, что интеллект и ощущение себя — не одно и то же. Читая работы этих двух выдающихся людей, легко увидеть, что ни у Робертс, ни у Сюзанны Сегал ни в коей мере не снизился уровень интеллекта, хотя их логика не совсем совпадала с общепринятой.

После десятилетнего исследования того, что могло с ней произойти и поиска решения, Сегал сумела прорваться сквозь преграды страха, омрачившего целый период её жизни. Очевидно, что именно страх останавливал её от того, что можно назвать окончательной передачей опыта. После этого прорыва она испытала слияние с тем, что она назвала "бесконечностью", и вступила в реальность, которая, как следует из её краткого и простого описания, была величественным поддерживающим мистическим состоянием, превосходившим любое другое когда-либо описанное. Четыре года спустя, сделав наброски для своего труда "Столкновение с бесконечностью", как она сама оценила свое приключение, Сюзанна Сегал скончалась от быстро развившейся опухоли головного мозга. Ей было сорок два года.

Почему перевод?

Последний, решающий шаг в последовательности предложенной Ласки — шестой шаг перевода — ставит два вопроса: зачем переводить ответы и почему перевод зачастую бывает так сложен? Во-первых, следует несколько более подробно охарактеризовать подобные "ответы". Они фактически являются своим получателям в метафорической или символической форме, — в той образной системе, которая понятна и имеет значение только для посвященных. Во-вторых, очень редко воспринятый ответ несет хоть какие-то черты сходства с объемом знаний и с той сферой, в которой проводился поиск. Хотя ответ должен быть связан именно с этим полем знаний и переведен именно в структуру его понятий. Иногда ответ приходит как нахлынувшая волна, похожая на духовное откровение, содержание которого следует холить и лелеять и лестью и обманом склонять к некоему способу вербального выражения. Опыт Сегал внес некоторые изменения в её мозг, и её перевод был затянувшейся попыткой подстроиться под эти перемены, открыть их смысл, а не попытками вернуться к предшествовавшему мировосприятию.

Перевод и необходим и одновременно очень сложен, поскольку ответ прерывается усилием, из которого возник вопрос. Ответ никогда не состоит из материалов, собранных при поиске ответа, и в период созревания никогда не появляется новый синтез существующего знания. Скорее, поиск может породить нечто совершенно новое. Сравнение Гоулда с "кирпичом и известкой" в товарном вагоне сознания на самом деле не очень точно, потому что полученный им ответ лежал за пределами знания в той области. И хотя его ответ в конечном счете можно было передать только с помощью имевшихся "кирпичей и известки", произошло нечто совершенно новое. Кватернионы были реальной возможностью в математике до Гамильтона, и шестиугольники существовали в химических структурах до Кекуле, но природных лазеров и в помине нет, даже после открытия Гоулда. Потому что нечто, не существовавшее до его "Эврики!", лишь после начало свое существование или, скорее, обрело такую возможность, но только при условии сооружения соответствующего электронного оборудования. Ту же оценку можно дать открытиям Гамильтона или Кекуле, хотя такая возможность не учитывается ограниченной условностями академической мыслью и может глубоко противоречить рациональному сознанию человека. Временами между открытием и созданием нельзя провести разделительную черту. То событие, которое выглядит как открытие, одновременно может быть и актом созидания. Так почему же тогда, если собранные материалы не имеют отношения к данному ответу, так необходимо совершать этот долгий путь? Иисус советует нам "стучать, и дверь откроется". Если не открывается, следует стучать более настойчиво, часто очень подолгу. Продолжайте колотить, настаивает он, и, в конце концов, независимо от сути дела, произойдет откровение. Гордон Гоулд, в отличие от Кекуле и, определенно, Гамильтона, не стучал в дверь осознанно. В его случае просветление пришло внезапно, средь бела дня — как и в случае с Сюзанн Сегал. Но, как и в истории Сегал, удар грома у Гоулда случился в результате собирания резонирующих возможностей. Резонанс был невероятно тонким, а существование надстройки было неизвестно тому, кому она предназначалась до момента её завершения. Но при наличии всех условий, разум поля действия прорывается к интеллекту родственного характера. (Вариант развития событий лежит за феноменом саванта.) Помните о том, что материя это совокупность частот, нейроны тоже совокупность частот, а нервные области резонируют с полями частот. Подобное притягивает подобное.

Те, кто, как Гоулд и Кекуле, получают ответы подобным образом, свидетельствуют о том, что ответы пришли к ним не изнутри, а извне, совершено неожиданно, и застали их врасплох в момент прорыва. Ответ приходит через работу нервной системы мозга, но не идет от нее. Вот почему сознание должно быть очищенным, чтобы предоставить ответу возможность придти, и вот почему схема должна быть в состоянии готовности к принятию ответа. Условия для готовности создаются длительным собиранием материалов.

Данное исследование показывает, что мозг гораздо гибче, чем человек представляет себе. Он может изменяться в соответствии со стимулами, поступающими из окружающей среды. С риском придать элемент обыденности и незначительности удивительному процессу вдохновения, представьте себе, что первоначальная постановка вопроса, первая стадия процесса Ласки, побуждающая к поиску материалов, идет от стремления к новизне, от импульса соединения работы левого полушария с лобными долями мозга. Затем этот цикл "загорается" энтузиазмом правого полушария, связанного с эмоционально-лимбическим мозгом, который сам является связующим соединением сердца. Через лобный нервный узел лобные доли связываются с лимбической частью и сердцем, как и с неокортексом. Электромагнитное поле сердца связано голографической системой со всеми полями потенциальности и черпает из них материал, образуя корпус общего знания. Когда на пятой стадии формируется ответ, эта энергия следует тем же нервным путем, по которому уже прошли вопрос, находившийся тогда в зачаточном состоянии, и поиск. Целостное правое полушарие не может снабжать левое материалом в том отточенном, цифровом, линеарном стиле, который присущ левому полушарию. Оно только делится тем единым целостным знанием, с помощью которого правое полушарие функционирует. Так что, когда масса достигает своей критической точки, в правое полушарие непроизвольно поступает ответ и переворачивает корпус калоссум к левому полушарию. Буквально происходит переход энергии от творческих усилий к работе аналитических структур мозга. Все знание сосредотачивается на процессе работы левого полушария в виде вспышки молнии — метафорической или символической формы.

Корпус каллоссум может завершить этот цикл только при бездействии левого полушария, когда аналитические и критические процессы сознания приостановлены, так как нельзя одновременно воспринимать образ в целом и аналитически разбирать его на составляющие. После получения ответа, наш способ толкования приступает к разложению на элементы и анализу непостижимого всеобщего, для получения осязаемого варианта. Заметим, что подлинная природа появления ответа до сих пор не получила объяснения, осталась загадкой, как и опыт с савантом. Можно сказать, что ответ формируется внутри иерархии полей, в которую помещено поле нашего сердца.

Почему молния?

Большинство людей, восклицавших в свое время "Эврика!", увлекательно описывают свое переживание как вспышку молнии. Настоящая молния, такая, как происходит во время грозы, ударяет только в полностью заряженную электрическую цель. В высшей степени странно и символично, что большая масса энергии, необходимая для возникновения молнии, аккумулируется в облаках, в то время как соответствующая, противоположная, но меньшая часть заряда формируется на земле. Обе части заряда могут собирать энергию с большой площади. Земной заряд может пройти довольно протяженный путь, прямо через человека, и поднять его волосы дыбом в поисках выхода и собирая попутно энергию. В конечном итоге оба заряда словно ищут друг друга. Когда они достигают максимальной близости, более слабый земной заряд делает движение наверх, к облаку, через любой проводник, который предоставит некоторый подъем или проход, например, дерево. Это гальванизирует большое скопление облаков, идущих по слабому следу, пока оба заряда не сливаются в диком грохоте, который вызывает появление заметной массы удобрений в почве: ежегодно миллионы тонн азота производятся именно таким путем. Земля посеяла маленький ветер и пожинает бурю, пришедшую с небес. Или, иначе говоря, земля задала вопрос, и небо дало ответ.

Созидательная деятельность может вовлечь союз многих сил как в творческое увлечение, так и в поиск ответа. В обоих случаях процесс протекает одинаково, вне зависимости от характера (или природы) увлечения или задачи. Если вы исчерпаете ваш небольшой запас духовной энергии, не имея резерва, крепитесь. Ваш ответ, или вспышка молнии, могут найти соответствующий поджидающий эту вспышку заряд среди облаков. Помните о том, что только нервная система, давно вовлеченная в сферу деятельности, связанную с поставленной задачей, способна привлечь поле и получить ответ, когда он сформулируется. Возможно, Гоулд пожинал то, что посеяли многие из его единомышленников.

Если вас мучит жажда

Процесс, ведущий к "Эврике!", похож на утверждение Сэта Према: "Если вас мучает жажда, река придет к вам. Если вы не хотите пить, река не существует". Наблюдение Сэта Према было сделано в связи с делами духовными, но если мы будем следовать этому выводу достаточно последовательно, то обнаружим, что слова так же универсальны, как и сам дух.

Если наша вера в достаточной мере самоотверженна, то река придет к нам в любом образе, который вера способна создать. Вера является побудителем, а страсть созидателем. Страстная вера — это хаотический "зазывала", который приводит хаос в соответствующий порядок.

Человек, втянутый в поиск, не просто вырабатывает новую возможность. Он или она, останавливая процесс поиска, ищут в себе разумные пути, которые после смогут стать средством реализации той самой возможности. Если некое великое откровение снизойдет на мой неподготовленный разум, оно может разрушить хрупкие связи. И да падут семена созидания не на бесплодную, необработанную землю, а на почву сдобренную, возделанную и готовую.

Поиск материалов, второй шаг в схеме Ласки, производится не только для безопасного их накопления, как мы всегда считали, но и для выстраивания подходящих нервных циклов, нужных для восприятия ответа. Без возможности подготовиться, семена будут падать бессистемно. Если бы мне в голову пришли кватернионы Гамильтона, никто бы этого не узнал, а я меньше всех, потому что никогда бы не распознал, что это за зерна, и в ещё меньшей степени был бы способен вырастить их. Связь между нервным циклом и возможностью подобна отношениям между бытием и небытием, жаждой и рекой, создателем и созданным. Одно невозможно без другого, и оба невозможны одновременно.

Описание Моцартом пути его творческого процесса в зрелый период, раскрывает новый аспект творчества, укрепляя при этом теорию поля и идею готовности для принятия созданного. После того как он получал аванс за музыкальное произведение, он мысленно представлял себе вознаграждение как открытую возможность, и в какой-то момент музыка врывалась в его сознание как "округлая масса звука". Весь концерт, симфония, соната, завершалась до последней фразы, ноты и нюанса, вспыхивая в мозгу в окончательной форме, в единстве совершенства. Вне зависимости от величины, это совершенное целое возникало в единый миг озарения.

Перевести этот мгновенный образ "Эврики!" в тысячи отдельных маленьких чернильных клякс на бумаге, чтобы потом оркестр мог перевести их в мир звучания, казалось непосильной задачей. Моцарт, как и математик Стефен Хокинг, мог провести целые дни, прорабатывая перевод в своей голове. Когда был завершен внутренний перевод и он был готов превратить его в ноты на бумаге, он часто просил свою жену читать вслух какие-нибудь рассказы, чтобы отвлечь его внимание и тем самым облегчить его музыкальному сознанию задачу транспонировать тысячи нотных знаков.

Однако уподобить творческий процесс Моцарта и того, что дышало сквозь него, образу простого секретаря, автоматически пишущего под диктовку музы, было бы, по меньшей мере, скверной услугой. Собственный комментарий композитора звучит так: "Никто не знает, как тяжко я трудился над этим". Эти слова относятся к трудной стадии доведения произведения до полной готовности, когда оставалась лишь легкая часть работы с помощью пера и чернил.

В своем понимании музыки Моцарт вышел за границы нотных листов, что удавалось очень немногим музыкантам. Он явился примером наблюдения Блейка о том, что "гений может проявить себя только через свои произведения" (В кн.: Уильям Блейк "Видения Страшного суда", пер. В.Чухно). В мгновенном представлении "округлой массы звука", Моцарт слился с самим полем музыки, как Сегал сливалась с пространством. Чтобы передать через Моцарта "ответ", необходимо было проложить нервные пути и постоянно за ними ухаживать, удобряя почву. И даже в этом случае контроль следовало ослабить, чтобы проявилась другая часть личности — совершенный образец гармонии разума и таланта, тот самый пример, про который в Евангелии сказано: "ибо всякому имеющему дастся и приумножится". Моцарту было дано многое, потому что он мог это воспринять.

Сферы разумного и разум сфер

Как мы видим, такие области информации, как математика, музыка, оптика или физика — это не просто некие молекулярно-клеточные сочетания памяти, а сам разум или аспект разума, потенциал, способный функционировать разумно при правильных условиях взаимодействия. Физик Бем говорил о "самопроявляющемся" сознании как об энергии или веществе, к которому были приложены умственные способности. Ранее мне довелось наблюдать это единство, которое было то ли запредельной вселенной, то ли особой непознаваемой областью знания. Понимание этого феномена может придти только с мистическим опытом трансцендентности и затем тлеть, подобно задумчивой мудрости, но оно не переходит в вербальное знание, распространенное как самый популярный товар наших дней — в информацию. Выражение единства можно познать только как разнообразие. В своем компьютере я выбираю определенный фрагмент информации. И пока он находится в электронном виде, он представляет собой, по существу, механическую функцию. Но ум и вселенная, из которых она черпает сведения и которые в свою очередь питает, это живой, пульсирующий процесс. Возглас "Эврика!", приходящий в символической или метафорической форме, это точка перехода от единства к разнообразию.

Примите во внимание, что двадцать лет изучения Гоулдом физики и оптики питали объединенное поле подобных резонансов. В точке наибольшего скопления массы в этом поле Гоулд начал воодушевлять его на спонтанное создание порядка, который до этого не считался ни необходимым, ни возможным. Может быть, он просто оказался в нужном месте в нужное время; впрочем, подобные совпадения случаются только с великолепно подготовленным сознанием. В момент получения ответа сознанию следует находится в покое, то есть ничего не делать. Любая сфера разума может спонтанно начать созидать в характерной для нее манере, но только в связке с нервным полем подобного себе порядка. Это творение может возникнуть в голове, которая принадлежит тому, кто может воспринять. Акт творения перешел от своей вневременной, непространственной природы во временную. Нервное поле мозга и духа, а также сфера возможностей образовали интерактивное движение.

Мы можем допустить, что в облаках находится некий суперкомпьютер, который проектирует все эти маневры в соответствии с планом или прихотью пользователя. Но вместо этого представьте себе, что разум раскрывается в бесконечном разнообразии феноменов, в каждом уникальном явлении. К примеру, читая книгу "Микрокосмос", написанную Маргулисом и Саган, я узнал о митохондрии — одном из наиболее рано появившихся на земле организмов, вместе с зелено-голубой морской водорослью. Сине-зеленая морская водоросль может преображать солнечный свет в еду, а митохондрия способна превращать еду в энергию, доступную и подходящую для клеточной жизни. Природа сохраняла обе эти бесценные функции нетронутыми, оставив их без изменений на биллионы лет эволюции с момента их первого появления. Жизнь, какой мы её знаем, полностью от них зависит. Каждая клетка тела человека загружена этими замечательными крошечными живыми созданиями, именуемыми митохондриями, которые обеспечивают энергией все многочисленные нуждающиеся в ней формы.

Митохондрия обладает уникальной структурой ДНК, которая практически не завершена, но, при этом, фактически неизменяема (отсюда природа их неизменности). Но это незавершенное ДНК завершено клеткой ДНК, которую митохондрия занимает. Именно благодаря такому остроумному приспособлению крошечная электростанция митохондрии может удовлетворять различные энергетические потребность любой клетки. К примеру, когда в мужском организме вырабатывается сперма, мельчайшая из всех клеток, производимых человеческим телом, митохондрия, будучи при этом ещё меньших размеров, реагирует в соответствии с уникальными потребностями крошечного сперматозоида. Примечательный длинный хвост сперматозоида, которым он направляет свой путь к цели, состоит из девяти микроцилиндров (таинственные генераторы колебаний). Митохондрион прикрепляется к зазору в месте соединения у основания микроцилиндра и оттуда производит энергию для снабжения силовым двигателем каждого из девяти цилиндров в идеальной синхронности с остальными восемью митохондриями. Это согласованное усилие начинается только на пути к яйцеклетке, так что вырабатываемая энергия впустую не тратится. Но откуда им знать, когда пришло время?

Я читал один исследовательский отчет, в котором говорится, что прямо за головкой сперматозоида, являющегося ничем иным, как мячом ДНК, находится ценный груз, который это создание должно доставить, — ещё одно место для митохондрии. Последняя приостанавливает производство энергии до момента достижения и захвата "священного Грааля" яйцеклетки. В этот момент митохондрия освобождает удар молнии одним взрывом, отпускающим ДНК спермы на её "землю обетованную" (я отдаю себе отчет, что это основополагающее наблюдение было сделано другими исследователями, но пример слишком хорошо мне подходит, и я не могу не использовать его).

Теперь, конечно же, весь процесс можно объяснить как химическую реакцию притяжения и отталкивания, если хотите, как это сделали бы представители старой науки. Но так уж получилось, что у меня была возможность прочитать книгу Маргулис и Саган, или такова была моя способность написать эту книгу, или ваша прочитать ее, или это нелепая отговорка, которая применима ко всему во избежание дальнейших объяснений. Вместо этого примите во внимание, что происходящее с митохондрией является разумным действием, отвечающим на важнейшую жизненную потребность, хотя и на столь маленьком уровне, что только мощный микроскоп может его обнаружить. Квадриллионы этих митохондрий трудятся круглыми сутками на очень широкий спектр задач для поддержания жизни в моем теле. А я не отдавал себе отчета в этом удивительном процессе в течение моей относительно долгой жизни, пока не прочел работу Маргулис и Саган. Но даже после этого осознание существования митохондрии происходит только интеллектуально, это не более, чем просто информация. Это знание не предоставляет мне возможности взаимодействовать с разумом митохондрии через разумную динамику. Наши частоты не совпадают.

Здесь мы сталкиваемся с двумя уровнями разумного — микрокосмическим и макрокосмическим — причем каждый совсем не подозревает о существовании другого. Случись митохондрии заболеть или ошибиться, осмелюсь сказать, что её мольбы в адрес высшего разума о помощи будут напрасны. Ибо высший разум и его вселенная окажутся мной, а я от них совершенно отрезан, нахожусь в полном отрыве. Даже узнав о них и их чудесных достижениях, я и мой разум, и митохон-дрион со своим разумным действием, остались разделенными вселенными. Налицо почти полное отсутствие связи, общение возможно только через артефакт мысли. Главное же чудо заключается в том, что ни одной из сторон не требуется знакомство с другой, чтобы гармонично функционировать.

Из приведенного примера следует, что с моей стороны наивно полагать, что некий разумный хозяин с суперкомпьютером восседает где-то на облаках и дирижирует этой бесконечно разнообразной игрой органической жизни, радостно направляя митохондрию на каждый из девяти микроцилиндров, на каждый из нескольких сот миллионов сперматозоидов, которые я ежедневно вырабатываю (до сих пор) в моем маленьком укрытии. В равной степени было бы наивно предполагать, что этот гигантский сверхразум может получать просьбы от мелкой митохондрии, называемой мною. Хозяин, управляющий всем представлением, также является личностью, как и мы сами, субъектом тех же влияний, которым подвергаемся мы, и потому находится на той же длине волны. Возможно так же наивно предполагать, что где-то на седьмом небе существует вариант старого проекта.

Сюзанна Сегал, слившись с этим пространством, воскликнула, что "пространство не знает ничего дурного". Также и я бы не знал, что с моими митохондриями что-то не так, если бы они ошибались. Я могу только узнать, возможно, что умираю быстрее, чем обычно. Разум это большая тайна, но на нашем дискретном человеческом уровне он может действовать только как наш дискретный человеческий разум, и даже тогда мы осознаем его только на своем отдельном, личном уровне.

Сегал слилась с пространством и, как и в случае с Бернадетт Робертс с её беспримерным мистическим переживанием в Сьерре, она ощутила безмерный, поразительный разум, проникающий во всю вселенную. Блейк утверждал, что чаша не может вместить в себя нечто, выходящее за границы её емкости, — наблюдение классической логики. Исходя из этого и из идеи о подобном, притягивающем подобное, можно предположить, что чаши Сегал и Робертс, будучи в обычном состоянии, в отрыве от бесконечности, находились, тем не менее, на некотором уровне того же порядка, что и воспринимаемая бесконечность. Их разум был той же природы, что и разум континуума (сплошной массы), заключающего в себе все разумы и жизнь. Теоретически их разум, принадлежа к той же субстанции, может слиться с любой микрочастицей разума этого континуума. Подобное слияние, тем не менее, не аннулирует прерывистую природу функции самовыражения индивидуального разума и сам разум, чем бы он ни был.

Я благодарен Богу, что он, или она, или оно, не требует от меня осознания каждой митохондрии внутри меня и управления её действиями. Поэтому я и не требую от Господа подобного внимания к каждому своему поступку и не перекладываю на него ответственность. Два разума разделены благословенной пропастью, иначе все в миг смешалось бы в хаосе. Однако очевидно, что существует и такой континуум, в котором бесконечное количество разрозненных действий могут достичь согласия и равновесия, невзирая на проявления индивидуальности, как описала Мэй Ван Хо. Иногда, при нормальных условиях, мой небольшой разум и колоссальная вселенная могут резонировать на одной частоте, что, хотя и выбивает меня из колеи, дает мне знать, что "Оно" где-то там, где бы это "где-то" ни было и чем бы "Оно" ни было. Поэтому вознесение молитвы на личном уровне может быть вполне действенным, при соблюдении всех необходимых условий. Эффективность молитвы достигается не за счет благоволения некоего высшего разума, которое заслужено льстивым почитанием, а путем установления резонанса между разделенными разумами. Разум по своей природе всегда стремится к благополучию и пользуется возможностью наладить связь. Молитва об исцелении должна действовать как совокупный электрический заряд, который собирается, чтобы перекинуть мост через пропасть к меньшему заряду противоположной полярности.

Эти возможные дуэты создателя и созданного не применимы к словам Экхардта о "Боге за пределами Бога". Что определяет "Бога за пределами Бога?", — можем мы спросить. И на наш вопрос будет дан единственно возможный ответ: "Ничто". Единственная характеристика, которая подходит, заключается в том, что у "Него" не может быть характеристик. Бог за пределами Бога находится вне динамики создателя и созданного. Мост через глубокую пропасть между вселенной и её отдельным вариантом, между бесконечностью, "не знающей ничего дурного", и Сегал был проложен в голове Сегал без малейшего понимания или участия с её стороны. "Все сделало "Оно"", как она утверждает. Природа обоих полюсов динамики, которую она испытала, — между вселенной и индивидом, — того же порядка. И, как мы видим, этот порядок был любовью. Любовь — это единственно возможный путь, который ведет человека к бесконечности, единственный голос, которым мы можем говорить с бесконечностью, и единственная реакция, которую, в свою очередь, может проявить бесконечность. Более ничего, в конечном счете, не требуется. Но если человек, мучаясь от боли и страдая, рыдает и стенает в бесконечность, умоляя её о помощи, молчание, с которым он сталкивается, не есть молчание безразличия — это следствие того простого факта, что он не сказал ничего, что могло быть услышано. Частоты не совпадают. Человек ищет волшебства, когда чудо находится у него под рукой.

Открытие Гордона Гоулда не было разгадкой одной из тайн природы, потому что в этом случае следовало предположить, что лазерный луч существовал все это время. Однако нам точно известно, что без вмешательства человека лазера в природе не существует. Даже сейчас приходится строить машины, чтобы получить его. Так же ни симфония Моцарта "Юпитер", ни "Бранденбургский концерт" Баха не томились где-то в ожидании того, что их запишут и наиграют. Жизнь — это стохастическое (случайное) приключение созидания, и спонтанность играет в ней свою роль. Динамика между Кекуле и областью химии вызвала к жизни бензоловое кольцо. Биологи Матурана и Варела утверждают, что глаза видят то, что делает мозг, даже если мозг действует в соответствии с тем, что видят глаза. Возможно, Кекуле дал человечеству глаза увидеть это по-новому. Но в тот момент, когда происходит зрительный процесс, человека убеждают в том, что он видит то, что там уже было — чтобы не возлагать на него ответственность за то, что он видит! (То, что человек может и должен брать на себя ответственность даже за то, на что смотрит, и за то, как он это делает, является мощным и угрожающим предупреждением, которое объясняет, почему Блейка чуть не распяли за его подрывную деятельность, а Христа действительно распяли.)

В своей первой книге я предположил, что между научным открытием и творческим актом не надо проводить границу. Когда открытие уже сделано, нельзя определить до какой степени целеустремленный разум может проникнуть в область сделанного открытия, которое является результатом динамики создателя и созданного. По общему признанию, подобные зеркальные взаимоотношения существующая религия или наука рассматривают как ересь. То же было и в отношении к средневековой мысли и мировосприятию, царившему два тысячелетия назад. Однако вопрос границы, пролегающей между сознанием и реальностью, остается нерешенным и забытым.

Представьте себе, что Бог, которого познал и постиг Иисус и образ которого он привнес в сознание человечества, был в качестве переживания такой же реальностью, какую испытала Сюзанн Сегал. Вообразите, что Он — это расширенная форма лазера Гоулда, кватернионов Гамильтона или симфония Моцарта. Без Иисуса не было бы Отца на Небе, который появился в истории человека как возможность. И этого благословляющего Отца, такого, каким его познал Иисус, Моисей мог понять не в большей степени, чем Галилей мог представить себе нейтроны или нейроны. Во времена Галилея область жизненного опыта и мысли человека не была настолько обширна, чтобы вместить понимание нейтронов, так же как сознание Моисея не могло способствовать пониманию Иисуса.

Сознание человека — это зеркало вселенной, которая, в свою очередь, отражает сознание человека в неопределяемой и неизвестной степени. Бог любви был даром Иисуса миру, подобным изобретению лазера. Без Иисуса не было бы осознания той любви, которую он предложил. Иисус породил в нас осознание Бога в такой же степени, в какой Бог создал Иисуса. Они создали или дали друг другу возможность возвыситься. Вот почему Блейк сказал, что почитать Бога значит любить его дары в великих людях — и вот почему надо любить величайшего из людей больше всего. Блейк любил Иисуса больше всех людей, потому что тот явил величайшую любовь и принес её в нашу жизнь.

Для того чтобы понять кватернионы Гамильтона обычным людям надо создать необходимые структуры соответствующих знаний, что включает подробное изучение математики. Точно так же доступ к пониманию лазера Гоулда лежит через построение электронного механизма для демонстрации его работы. Чтобы познать благословляющего Отца, о котором рассуждал Иисус, и тем самым познать его гипотетические благие и совершенные дары, следует позволить сердцу и духу настроить нервную структуру на передачу явления этого состояния, или задействовать функцию, которую открыл нам Иисус. Человека должен охватить энтузиазм познания истины, страсть, с которой он будет к этому стремиться всем сердцем и умом, как это делал Гамильтон. Нужно продолжать ломиться в закрытую дверь, пробиваться сквозь тишину.

Какую бы метафору вы ни выбрали, динамика создателя и созданного останется той же, и через эту динамику мы сможем построить необходимые нервные структуры, которые позволят Богу, отцу Иисуса, стать реальностью для каждого из нас в отдельности и, возможно, для всех нас вместе.

Якоб Бёме описал это несколько столетий тому назад, используя патриархальные метафоры своего времени: сын породит отца. Мы включаем Отца Иисуса в свое бытие и придаем бытию его Отца ту же динамику. Сделать это можно, однако, только в соответствии с образцом, предоставленным для такой конструкции сознания, — или жить без этого света.

 

Глава 10. Всегда приходящий

Много лет назад антрополог Адольф Йенсен издал ставший классическим рассказ, написанный охотником Апинайе из племени Ге в восточной Бразилии. Во время чтения помните о вспышке молнии среди бела дня перед Гордоном Гоулдом, описанной в девятой главе:

"Я охотился у ручьев в бухте Ботика. Все время моего путешествия я был возбужден и постоянно вздрагивал, не понимая почему. Внезапно я увидел его, стоящего под склоненными ветвями большого дерева. Он стоял там, опираясь на дубинку. Он был высок и светлокож, его волосы свисали почти до земли. Все его тело было раскрашено, причем на внешней стороне его ног находились красные полосы. Глаза были похожи на две звезды. Он был очень красив. Я сразу понял, что это он. И тут же лишился мужества. Мои волосы встали дыбом, а колени дрожали. Я отложил ружье в сторону, потому что решил, что должен обратиться к нему. Но я не мог издать ни звука, потому что он смотрел на меня пристально, не отрывая глаз. Затем я опустил голову, чтобы придти в себя, и стоял так долгое время. Немного успокоясь, я поднял голову. Он все ещё был на месте и смотрел на меня. Тогда я взял себя в руки и сделал несколько шагов ему навстречу и не смог идти дальше, потому что колени мои подкосились. Я вновь опустил голову и опять попытался вернуть самообладание. Когда я вновь поднял глаза, он уже отвернулся и медленно уходил через саванну. Тут я сильно опечалился". (Адольф Е. Йенсен "Миф и культ у примитивных народов", Издательство Университета Чикаго, 1963.)

В одном из гностических евангелиев цитируются слова Иисуса: "Я прихожу всегда, когда вы нуждаетесь во мне". Это высказывание резонирует с такими замечаниями, как "прежде, нежели был Авраам, я есмь", или сделанным четыре века спустя утверждением Августина о том, что не было никогда в истории человечества времени, когда среди нас не было "взывавшего ко Христу". Раймон Паниккар ссылается на азиатского Христа, явившегося в облике Будды, Кришны и других. Какую бы форму ни принимал этот высший разум, он всегда являет своим образом жизненное благополучие, как в богоявлении Апинайе.

Пришествие никогда не повторяет себя, оно разное в каждой ситуации. Высший разум принимает форму и проявляется в зависимости от ситуации. Если человек в состоянии обратиться к высшему разуму, неважно в каком обличье этот разум явится, то последний может помочь ему выйти за ограничивающие рамки культуры. Рано или поздно этот разум встречается каждому в определенном образе. Он как бы присылает приглашение на адрес каждого из нас и получает подтверждение того, что мы получили это приглашение. Всякий испытывает страх, когда предстает перед ним, и каждый из нас печалится, когда он отворачивается, если мы отклоняем его приглашение. Он не принадлежит ни одной философской системе или монашескому ордену, он не ограничен рамками религиозной традиции. Никому не ведомы его появления и исчезновения.

Если бы Апинайе был способен проявить соответствующую реакцию, осмелюсь предположить, что он бы слился с тем, кто манил его в единое целое. После этого преображенный охотник мог бы представить своему обществу новый способ бытия, возвысив свой народ с помощью этого явления (не исключено, что его народ мог бы разбить охотнику голову за заботу, но он бы вынужден был сделать благородный жест ради блага своих соплеменников). Подобное преображение могло случаться с людьми с незапамятных времен, как это случилось с Иисусом в пустыне. "И когда я вознесен буду от земли, всех привлеку к себе", — сказал он. Человека можно вознести разными путями, это может время от времени быть необходимо. Блэйк утверждал, что сам он умирал и возрождался в течение своей жизни снова и снова.

Когда Бог явился охотнику по велению свыше, то Он был столь же реален и действителен, как Бог, являвшийся Иисусу, Кришне или пастухам, пасших коз в Междугорье. Каждый из них был Разумом жизни, действующим сознательно в каждом отдельном случае. "Христос приходит вновь" — в соответствии с разумностью тех, кто задал правильный вопрос в нужное время, или тех, кто просто находился в правильном месте. Термин "Феномен Марии" относится к внезапному всплеску появлений Девы Марии, происходящих в настоящее время повсеместно. То, которое случилось в Междугорье, в Югославии, упомянутое в четвертой главе, было Разумом жизни, явившемся нескольким пастухам-подросткам не в образе Будды, Кришны или Дурги, восседающей на тигре, а в том образе, который был им понятен. Точно так же, высший разум не явился Апинайе в виде светящегося существа в белых одеждах с пастушьим посохом в руках, потому что сознание Апинайи не смогло бы его воспринять. Апинайе заметил нечто себе подобное, как это делает каждый человек, и он узрел явление Бога в образе возвышенного охотника Апинайе. Так же и Гамильтон вступил в область математики, Моцарт — в музыкальную, а Иисус в сферы Отца своего. Создатель и созданное проникают друг в друга как акт созидания.

Связь сердца

Иисус говорил об узкой и широкой дорогах в Царствие свое, предлагая принцип, схожий с дарвинской теорией естественного отбора, от которой меня бросает в дрожь. По узкой дороге может пройти только один человек, причем без багажа. Путь в сердце и в неизвестное — это не туристическая поездка, как справедливо заметил Джордж Джайдар. И весь этот экуменический бизнес, столь популярный в наши дни на фронте культуры, может не дать нам ту силу или ясность, которые нужны нам для путешествия, так же как слияние обанкротившихся фирм не может обеспечить платежеспособность.

Наша проблема как окультуренных людей заключается в отсутствии индивидуальности вкупе с отрешенностью от собственного сердца. Искатели различающихся целей собираются вместе, полагая, что в силу количества прорвутся в ворота мудрости, духовности и общности (отсюда — фанатическое стремление обратить всех в свою веру. Кажется, что при большом числе участников иррациональные убеждения станут действительностью). Но групповое сознание не создаст общности, вне зависимости от количества, оно может лишь вторить ограничивающим условиям. Общность появляется в любой ситуации для тех людей, которые прорвались из группового сознания к узам сердца.

Эффективным является личное действие, а не общественное или культурное. В ту минуту, когда человек переключает свое внимание на изменение поведения общества или цивилизации, или другого человека, он отбрасывает от себя решение задачи и движется к тирании. Двое или трое, собравшихся во имя Иисуса, это, вероятно, допустимый максимум. При превышении этого количества некто обязательно начнет захватывать бразды правления, со спины подкрадутся демоны культуры, и люди, как водится, вгрызутся друг другу в глотку.

Незаписанное слово Иисуса включило человечество в диалог, который никогда не будет доведен до конца. В этом диалоге не ставится вопрос о том, что Иисус сказал на самом деле. Важнее, что он говорит нам, каждому в отдельности, прямо сейчас. Его проповедь может по необходимости принимать множество форм. Наш модуль, находящийся в нашем сознании, будь то личный, групповой или культурный, истолковав или переведя действие Иисуса в кредо, хочет привести его действие в соответствие с нашим толкованием. Каждый из нас жаждет сказать решающее слово, подобно отцам церкви, приводя всех в молчаливое и покорное согласие, которое описал в своей книге "Молчание Бога" Джеймс Карс. Государственная религия пыталась по-своему завершить открытый диалог Иисуса с человечеством, сделав окончательное заключение, после которого ничего не нужно и не должно говорить. Результатом стала религия, в рамках которой нужно только верить записанной формуле, зафиксированной в печатной форме и истолкованной властью, которая была получена не только через массовое убийство еретиков, но и убийство самой Христовой проповеди.

Люди функционируют как часть голографической структуры внутри континуума голографического процесса. Наше личное благополучие столь же важно, как и благополучие целого, потому что в голографическом процессе большое и малое, важное и неважное — выдумка, игры, в которые мы играем, границы, которые создаем вокруг себя. Человек как существо физическое столь же велик по отношению к малейшему атому, как он же мал по сравнению с величайшей галактикой. Их взаимоотношения одинаковы. Если даже волосы на голове у человека все сосчитаны, то он как личность, занимает во всем Этом места не больше и не меньше, чем что-либо или кто-либо другой. Наукообразная ученость, проповедующая доктрину отчаяния, умаляет существование человека до явления незначащего, случайного и обладающего минимальным шансом на успех. Религия, проповедующая доктрину греха и спасения, умаляет существование человека до случайного и незначащего, если сравнивать его с вечностью.

Иисус описал высший эволюционный цикл, к которому жизнь стремится прийти. Он искал способ увести человека от архаического мировоззрения, которое стало уже бесполезным. Едва ли он призывал вернуться к ментальности охотника и собирателя, как предполагали некоторые. Скорее он предлагал новую модель сознания, о которой человек имеет весьма туманное представление. Эта модель, как четко демонстрируют исследования института ХартМэт, с одинаковой легкостью и готовностью функционирует как посреди главной улицы, так и в процессе медитации или молитвы, в лесу или ашраме. В динамической модели создателя и созданного мы выступаем в роли зеркала реальности, отражающей наши же действия. Поклонение в состоянии правды и духовности отбрасывает осторожность и позволяет вспомнить о нашей истинной природе. В этой динамике благочестивый и елейный текст Библии является камнем преткновения для душевной мудрости, неделикатной попыткой духовного соблазна. Кого мы пытаемся умаслить притворно почтительными словами? Что за бог может покориться приторной лести или цветистой мольбе? Изучите скорбную природу большинства просительных молитв и текстов псалмов. Плаксивое чувство пронизывает религию. Оно же и прикрытие, и способ проявления жалости к себе и чувства жертвенности. Сентиментальность и жалость находятся в родстве со смертью; годы легкой жизни, прожитой в духовности и правде, открывают сердце. Открыв сердце однажды, человек познает, что вселенная благоволит ему и сам он находится в центре её благосклонного внимания. Когда человек помещает центр благоволения вселенной за пределы себя, то переключаясь на какую-то группу, другого человека или на невидимое божество, он предает и отрицает свое сердце. Душевная мудрость, которая стремится к благополучию, не просто оборот речи; это единственная разумная функция рассудка.

Затылочная часть мозга раньше лобных долей

Как утверждал Иисус, если мы не будем задумываться о завтрашнем дне, а будем искать "Царствие Небесное", то все наши нужды будут удовлетворены. (Простой и практичный способ поменять приоритеты каждой минуты нашей повседневной жизни в пользу "поисков Царствия Небесного" будет исследован далее в этой главе.) Отдавая приоритет своим потребностям, человек ставит телегу впереди лошади, переворачивает все вверх ногами, и это заводит нас в тупик. Реакция человека всегда звучала так: "Как только я достигну основного, я получу возможность достичь и высшего". Такой взгляд делает потребности бесконечными и переключает наше внимание на затылочные части мозга. При таком подходе мы теряем лучшее, что есть в обоих мирах, считая что нужды нелегко удовлетворить, а Царствие Небесное — выдумка.

Новая модель бытия была дана нам в наших новых нервных структурах сознания; вместе с этим мы получили пример, как активизировать эти структуры. Наша модель — это тот, кого ложно обвинили, пытали и убили при помощи его собственной культуры. При этом он не утратил сердца и души, не переключился на древние системы выживания, не занялся самооправданием и не начал мстить. Дыша "Этим", он позволил "Ему" привести себя к величайшему несчастью, не предал вдохновение и не перестал дышать "Им". Он делал это, пока длилось само дыхание, покорный своему сердцу, как это было с его предком Авраамом, невзирая на последствия.

И он делал это, подчиняясь мудрости своего сердца. Потому что через эту мудрость разум стремился к благополучию всего нашего вида в целом, так же как он будет стремиться к благополучию каждого из нас сегодня. Желая прорваться сквозь наше древнее защитное мировосприятие и заново установить сердечно-мозговую динамику, мы открываем в себе новое поле возможностей. Это может поднять нас над собственной жестокостью и страданием. Увидев воссоединение на примере великой модели, человечество как вид должно осознать, что это достижимо. Ходящий по огню человек, охваченный идеей власти над собственной жизнью, после того как увидел других людей, шагающих сквозь огонь, решается рискнуть и обретает власть, хотя бы и на время.

Такая аналогия не совсем подходит к примеру с Распятием. Нас не призывают заново изобретать колесо — чем бы стала попытка повторить столь рискованное действо, совершенное нашим Великим Учителем, или какой-либо его вариант. Он советовал нам быстро соглашаться с нашими противниками и спокойно совершать переход от старого "культурного" пути на его собственный. Изречение "оставьте мертвым хоронить своих мертвецов" можно понять по-разному.

В душе и в правде

В созвучии с великими пророчествами, предшествовавшими ему, ответ Иисуса был скачком за границы существующей тогда мысли, как лазер Гордона Голуда или воздушный змей Бенджамина Франклина. Можно свести его решение к любви, возвысившейся над законом и признавшей закон устаревшим, что ведет к настойчивому утверждению Блэйка о невозможности узаконить мораль или нравственность, ибо любая попытка такого рода ведет к тирании. Состояние любви, на которое ссылался Иисус — это источник неизмеримой силы, но он сам по себе бессилен. Припасть к этому источнику можно только отбросив мировоззрение, сосредоточенное на силе, интеллектуальном предубеждении и управлении, личной безопасности и самообслуживании, которые все целиком зависят от закона или порождают его в том или ином обличье.

Иисус никогда ничего не записывал, потому что его "Эврика!" сама по себе не была вербальной, её можно было лишь прожить. Мировоззрение, на которое он указывал, лежит за пределами логики и интеллекта. Бога долго представляли по-разному, эти представления породили постоянные раздоры и бесчисленные теории относительно его природы. Иисус проник внутрь этих вековых представлений; он "проникся" древними образами Бога и таким образом воплотил в жизнь свою природу и нашу природу. Он провозгласил, что Бог не восседает где-то там, на вершине горы или в храме, и в образе выдуманной абстракции ожидает поклонения, а находится внутри человека, где ему и следует поклоняться, если можно так выразиться, душой и правдой.

Дух это элан человека, "мощь, возносящая цветок сквозь зелень стебля", как писал Дилан Томас. Поклоняться духом — значит отдавать всю душу процессу жизни, не беря ничего взамен, вложить все и рискнуть собой: это значит отбросить защиту и передать себя во власть душевной мудрости. Взамен нам дается нечто, куда большее, чем то, что ставится на карту. Но так получается, только если поклоняются искренне. Слово, которое Иисус использовал для обозначения "истины", "правды", было переведено на греческий как "alete"; "lete" значит "забывать", "a-lete" значит "не забыть". Что действительно нельзя забывать, так это то, кто мы есть на самом деле — соавторы творения наравне с Богом, слитые с его созидательной силой жизни, а не жертвы этой силы, как нам внушает традиционная культура.

Чтобы не забыть это и жить в истине, следует проживать каждую мысль, слово и дело, отражающие доброту Бога, на соавторство с которым мы претендуем. Благословляющий Отец, несущий благие и совершенные дары, это данный Иисусом вариант принадлежащего человечеству по праву наследства как венцу творения созидательной динамики. "Исполнить волю Божью" означает в каждую минуту жизни вести себя как отображение этого благоволения. Поскольку мир — это динамика создателя и созданного, милосердие, которое нам даруется, мы же и отражаем, соответственно динамика усиливается. Обладающему силой дается все больше и больше. Если мы вложим немного своих денег в дело, открытое для нас Иисусом, то наши запасы увеличатся. Эффект поля, воздействующего на человека, будет возрастать все больше. Человек обретет власть над миром. Беспокоясь же только о себе, боясь утратить небеса, напуганные угрозой попасть в ад, постоянно пребывая в защитной позиции, человек утрачивает все.

Возникает вопрос: а что будет с теми из группы единомышленников, у кого нет связи с сердцем? Как можно предположить, глядя на случай с охотником Апинайе, не ударят ли эти люди по голове тех, у кого эта связь есть? Здесь появляются два варианта: либо не позволяй правой руке знать, что делает левая, либо быстро соглашайся с противником. Первая и важнейшая задача состоит в том, чтобы оставаться сосредоточенным на велении сердца. Большинству противников нужно только, чтобы их логическая позиция или семантический девиз нашли подтверждение. Поскольку никто не пытается заставить их передумать, вступая в открытое противоборство, как велит древний способ выживания, лицо, находящееся в состоянии всепрощения, внешне соглашается (слова ничего не стоят), внутренне оставаясь сосредоточенным на сердце. Поступая так, мы не придаем значения своему убеждению и не отстаиваем его; тем самым мы фактически оказываем поддержку заблуждающемуся. Мы видим Бога в том, кто нападает или обвиняет, и под поверхностью образуется связующая нить. Согласие обезоруживает его, и у сердца появляется второй шанс продвинуться и открыться. Культурная борьба и состязание — это пена на поверхности, которую поддерживает данная им энергия. Как учат дзен и айкидо, если в определенной ситуации не проявлять враждебности или желания состязаться, а оставаться со своим сердцем, конфликтная ситуация исчезнет сама собой. Возможно, даже придётся сыграть роль суфийского глупца, став на путь всепрощения. Эго, или наш образ, твердо придерживающийся того, что правильно, и пытающийся защитить или даже навязать свою правоту окружающим словами или действием, возбуждает противоречие и блокирует сердце. Всякая правота интеллектуальна и потому кажется условной для человека, находящегося в ладу со своим сердцем.

Гораздо большее значение имеет тот факт, что ответ, данный Иисусом на существующую жестокость, диаметрально противоположен превалирующему мировоззрению. Проблемы возникают из-за нашего сознания, чрезмерно подвергнутого воздействию "окультуривания". Только изменённое сознание с преобразованными нервными связями может понять, как мировоззрение становится проблемой. Человек, не обладающий музыкальным слухом, не в состоянии понять, что за "суета" происходит вокруг музыки. Мы можем понять логику пути Иисуса, только последовав ей. Открытие новому сознанию и его развитие происходит от следования Христову пути. Это дает такое знание, которое может быть постигнуто только при личном действии и только в момент действия.

Путь к всепрощению

У ребенка в состоянии безусловного принятия данности нет другого выбора, кроме как следовать примеру, ибо он ещё не выработал способность делать выбор с помощью нервной системы. К тому моменту, как эта способность сформирована, завершается процесс внедрения общепринятых культурных ценностей, и у ребенка нет другого выбора, кроме как реагировать в соответствии с привитыми ему культурными приоритетами. Иисус призывает нас рискнуть и вновь вернуться к той открытости, которая была нам свойственна в детстве — и это действительно риск. Следует стать тем, кем мы были до того, как защитная реакция укрепила неоспоримые примеры, поддерживающие культуру.

Сердце Иисуса само по себе это беззащитное всепрощение, и на его примере определение, данное всепрощению Блейком, наиболее понятно, равно как и театральная обратимость благочестивых банальностей. Эту обратимость, однако, использовать рискованно, поскольку её можно взять для прикрытия наихудших побуждений благообразием святости. Путь Блейка выглядит как полярный пути "согласия с противником". Однако пример всепрощения Блейка ценен в том случае, когда человек знает, что делает. Многие случаи несправедливости не являются враждебными по отношению к нам или нашей безопасности и потому требуют иного подхода.

Первым шагом на пути всепрощения Блэйк объявил осуждение греха. "Суровость суждения — великая добродетель!", — писал он, все, как и каждое ограничение, разрывают взаимоотношения или являются грехами и должны быть немедленно и громко с негодованием осуждены. Слабой терпимости нет места в мире Блейка, как, по его утверждению, не было ей места и в мире Иисуса. Грехи несправедливости или чудовищно злобного поступка никогда не отпускались.

Однако Иисус ясно показал, что осуждение или суждение направлено на действие, а не на человека. Всякое отмщение есть зло. И как голос честного негодования есть голос Бога, обида и возмездие в любой форме суть проявления дьявола в представлении Блейка. В нашем "окультуренном" сознании обида всегда требует возмездия, и автоматически ищет его. Нортроп Фрай говорит, что наказание человека укрепляет культуру, которая возвышает посредственность и унижает человеческий дух.

Далее, второй шаг пути всепрощения Блейка это отделение человека от совершенной им ошибки. Но единственный доступный человеку путь отделить грешника от прегрешения — это произвести отделение его у себя в уме. Любая попытка изменить другого человека ограничивается им и отражает неправильный поступок. Мы судим действие, а не человека и после стремимся указать человеку ошибочность его поступка.

Это приводит к третьему шагу всепрощения по Блейку — освобождению силы воображения, которая и позволяет отделить человека от его поступка. То есть нам следует тренировать силу нашего воображения, чтобы увидеть в заблуждающемся человеке Бога, вне зависимости от его поступков. Видеть присутствие Бога в другом и есть путь Муктананда Сиддха; он же составляет суть божественного воображения Блейка. Иисус, распятый на кресте, прощает тех, кто распял его, и тем самым показывает нам, как далеко следует заходить на пути всепрощения.

Нортроп Фрай указывает на то, что пророк хотел отделить человека от зла, и потому осуждает условия, в которых человек творит зло. Культура хочет быть отделенной только от тех неудобств, которые зло сопровождают, и потому осуждает человека, убивает его или запирает в темницу. Процесс этот приобретает безудержный характер, и количество заключенных в тюрьмах удваивается. Пророческое видение Блейка фокусирует внимание на Мессии, воплощении Бога в заблудшем человеке, находящемся прямо перед лицом зла; проникнутое культурой сознание сосредотачивает внимание на козле отпущения. Прекрасный пример "видения" культуры — законодательство "трех проступков", принятое в 1990-х. Этот закон осуждает на пожизненное заключение юношу, пойманного с наркотиками в третий раз, игнорируя при этом условия, в которых у него сформировалось пристрастие.

Увидеть Бога в другом человеке, в то время как он действует злонамеренно, — задача, требующая божественного воображения и способности создать образ, не прошедший через сенсорную систему.

Наблюдая за предполагаемой объективной истиной где-то там, мы становимся пассивной жертвой, освобожденной от ответственности. Вместо этого мы можем использовать свои глаза для активного зрения и смотреть с их помощью, а не сквозь них. Чем примиряться с ошибкой соседа путем интеллектуального осуждения, мы можем активно вмешаться в процесс с помощью сердца. Освобождая его от ошибки в собственных глазах, мы открываем ему возможность избавления от нее. Существует только одно сердце, и оно может принимать любую форму.

Прощение это состояние сознания, способ жить в данный момент. Этот способ заключается в том, чтобы позволить каждому мгновению жизни проходить не перенося отрицательный элемент в следующее мгновение. Можно сбить маленького ребенка с ног, а он или она встанет и вернется к вам, доверяющий, с распростертыми объятьями (по крайне мере, до тех пор, пока открытость его сознания не будет нарушена и защитная реакция не станет постоянной). Человек должен отступить, сдаться и осознать, что у него нет другого выбора, кроме как сказать "да" своему сердцу. В этот процесс не включен анализ; это простое дело частоты и синхронности.

В одном из гностических евангелиев приведены слова Иисуса: "се, творю все новое". Путем всепрощения, разум может сделать то же самое, обновляя все сущее каждую минуту. Оставляя в прошлом историю, в которой горел пожар, человек открывает для себя, что в настоящем моменте огонь уже не полыхает.

Обычно мы храним в памяти события прошлого, не важно, случились ли они секунду или несколько лет назад, желая справедливо осудить того, кто нас обидел. В таких обстоятельствах мы не желаем обновить свою жизнь или жизнь окружающих, мы жаждем отмщения. По иронии судьбы, месть всегда маскируется под справедливость, и в этом смысле справедливость это всегда отмщение. В этом обличье каждый момент настоящего может только отражать прошлое, и потому мы и живем в сочетании обид прошлого и встречного обвинения будущего.

Гурумайи считал, что сердце не решает проблемы; оно их растворяет и создаёт обстановку, в которой мы освобождены от проблем. Это ещё один аспект прощения. Так случается только в том случае, когда мы желаем расстаться с иллюзией правосудия и исправления несправедливости. Существующее правосудие, будучи жизненным соком цивилизации и густо вливаясь в кровь окультуренных, не существует в царстве сердца, где есть только одно правильное действие — стремление к благополучию.

Распятие Христа, как и Холокост, это две величайшие несправедливости в истории человечества. Обе они свидетельствуют об отсутствии пути исправления несправедливости или способа оправдания несправедливого поступка. Заметьте, как действия правосудия в стенах наших судов, международных трибуналов или на арене личной вендетты служат лишь многократному умножению несправедливости, с которой они якобы сражаются. Вот почему действие раннего христианства по вливанию молодого вина любви и всепрощения в старые сосуды закона и осуждения увековечили давнишнюю и продолжающуюся до сих пор пародийную игру культуры в справедливость.

В свое оправдание христианство всегда говорило о любви и справедливости как о двух руках Господа. Но из текста Евангелия следует, что нам, скорее, придётся делать выбор между этими двумя руками, — ибо они, по сути, принадлежат разным богам. Господь Моисея говорит "мне отмщение", а Отец Иисуса предлагает прощение, любовь, деяния добрые и дары совершенные. Правосудие и любовь — это просто разные понятия. Справедливость не проложит дорогу любви, и любовь не укажет путь справедливости. Вера в обратное привела человечество к постоянным войнам за прекращение всех войн.

Обучение себя умению прощать: "Замороженное сознание" института ХартМэт

После более тридцати лет работы исследовательский центр ХартМэт в Боулдер Крик (штат Калифорния) разработал программу тренировки, которая приводит мозг и сердце к синхронной работе. Подход к этой тренировке биологический, в высшей степени практичный и целиком освобожденный от смятения чувств. Синхронность, достигнутая с помощью этой процедуры, может быть, по желанию, в равной степени духовной или мистической. Однако наиболее пылкие поклонники методики ХартМэта — представители корпораций, считают, что единение оправдывает себя на земном, денежном уровне. Благодаря проведенным исследованиям, ХартМэт вывел "замороженное сознание" сердца из рамок поэзии и мифа. Но это не изменило природу человека и не ввело её в сферу биологии, которая на это способна. Программа ХартМэт может освободить человека от защитных реакций выживания древних структур мозга и открыть для общения с высшими сердечными частотами. Что мы будем делать по освобождении, это уже наше дело.

Вот простой 6-ступенчатый план "инструмента сознания" ХартМэта, названный "замораживание сознания". Мое объяснение процедуры довольно пространно, но после изучения и практики её можно выполнять довольно быстро и даже автоматически. Мой пересказ не является заменой тренировки в центре, он, скорее, проливает свет на диалог между сердцем и мозгом и, как вы увидите, объясняет в шести шагах предпосылку появления этой книги, показывая, что мы действительно созданы для трансцендентного.

1. Вначале необходимо понять, в какой момент начинает возникать стрессовая ситуация, и "заморозить контуры сознания" в этот момент. "Замораживание контуров" похоже на нажатие кнопки "пауза" на проигрывателе, когда действие и звук немедленно останавливаются. Как только вы понимаете, что возникает стрессовая ситуация, замораживайте ваше сознание, не реагируйте. Любой из нас может приостановить процесс мышления, прекратить поток сознания и замедлить обычную реакцию на несколько секунд, готовясь ко второму шагу.

2. Переключите внимание на область сердца. Сосредоточьте и удерживайте на ней свое внимание в течение нескольких секунд, которые вам понадобятся для третьей стадии (шага).

3. Вспомните о каком-нибудь позитивном, радостном, веселом событии из вашей жизни или о человеке, которого вы нежно любите всей душой и чей образ храните в памяти. Представьте себе этого человека или событие как можно более подробно и удерживайте это радостное воспоминание, не переключая внимания с области сердца.

4. Сосредоточившись на сердце, откройтесь своей интуиции и здравому смыслу и с предельной искренностью спросите у своего сердца, будет ли ваша реакция на эту ситуацию лучшей из всех возможных? Какое поведение с вашей стороны будет наиболее эффективно в разрешении напряжения или избежании разрыва во взаимоотношениях, таящихся в происходящем событии?

5. Прислушайтесь к тому, что вы услышите, или почувствуйте, что говорит вам сердце.

6. Действуйте по велению сердца.

Все это может происходить в паузах между дыханием, медленным в начале и постепенно усиливающимся. Самое большое препятствие — это обманчивая простота практики в описании. Обычно мы руководствуемся чувством, что легко исполнить упражнение, исходя из того, что однажды слышали или читали о нем. Правда же состоит в том, что для этого необходимо серьезно практиковаться и жить этим некоторое время. В противном случае ассоциативное мышление может пропустить указания, даже если мы прочитали или выслушали их. Как правило, человек думает "О! Да я делал это всю жизнь!" и это держит нас в рамках привитого культурой мировоззрения, которое мешает нам раскрыть себя во всей полноте.

Вознаграждение сердца выходит далеко за рамки простого уменьшения стресса, как бы ни важно это было. Но начинать эту практику нужно с малого. Начните с использования техники "замораживания сознания" при не очень важных, случайных событиях. Нам может показаться, что на это потребуется больше мускульных сил, чем у нас есть. По мере раскрытия эффективности процедуры, мы готовы рискнуть и принять более серьезный вызов. Уверившись в успехе с незначительными вещами, мы готовы поверить и в более значительные. В конце концов, это небольшое духовное упражнение может стать путем к всепрощению, путем, на котором мы принимаем события автоматически.

Шесть шагов в глубину

Шаг первый не так уж прост. Обычно в тот момент, когда создаётся напряженная ситуация, мы автоматически идентифицируем себя с ней и совершаем поступок, который выглядит как осмысленная реакция. Однако, будучи захваченными этой ситуацией, мы не просто воспринимаем её — мы и являемся ею, отождествляем себя с нею и принимаем её так же естественно, как зуд, который заставляет чесаться, как это задумано природой.

Из-за автоматического характера этой реакции мы обычно осознаем стрессовую ситуацию уже по её завершении — зачастую много времени спустя. Всякий раз, испытывая чувство взволнованности, мы реагируем на стрессовую ситуацию вне зависимости от того, относится она к настоящему времени или прошлому. Практикой и упорством и, конечно же, моральным усилием, можно сократить время между самим событием и моментом осознания его напряженности. В результате мы интуитивно учимся распознавать назревание стрессовой ситуации по мере того, как она формируется, и осознавать ее, не отождествляя себя с ней.

Когда некто с горящими глазами и сжатыми кулаками начинает обвинять нас, реакция происходит автоматически и молниеносно. Такова природа человека — защищать себя. Это, собственно, древнейшее наследие эволюции. Однако это не все, к чему эволюция привела нас. Существует возможность реагировать по-новому. И если мы проявляем старые реакции бессознательно, то новые должны намеренно развивать.

Мы легко включаем негативную реакцию в силу нашей готовности к действию механизмов выживания. Эти механизмы реагируют на отрицательное явление любого рода, так как наиболее сложный нервный узел мозга управляет активизацией механизмов защиты, являющейся данностью на этом конкретном этапе жизни. Это означает, что мы должны научиться терпеливо относиться ко всем нашим автоматическим реакциям, ведь они имеют более древнюю историю, чем наш биологический вид, и мы живем с ними с самого рождения. Пути размышления и запоминания того, как начинается вызывающее стресс событие, — хорошее начало для совершения шестиступенчатой практики.

Научиться абстрагироваться от себя самих, чтобы иметь возможность объективно видеть со стороны, что стрессовая ситуация принадлежит к миру низшего порядка, не реагировать на нее привычным образом — колоссальный шаг вперед.

Эволюция предлагает человеку именно этот путь. Но также как и предвидение, способность заглянуть в будущее и интуиция развиваются только под влиянием примера и при должном внимании и практике.

Шаг второй можно практиковать только механически. В процессе медитации сиддха-йоги мы практиковали дыхание в сердце. "Следовать за потоком дыхания до его низшей точки и ненадолго задержаться там" — такой способ предлагал Муктананда. Рука, положенная на область сердца, поможет сосредоточиться на его работе. Учтите, что это действие ни в коем случае не метафорическое; оно побуждает четкое переключение внимания от обычного восприятия сознания на особую область тела.

Концентрация внимания на случайном месте или предмете не поможет. Замораживание сознания — не развлечение или сублимация, а, скорее, способ сосредоточиться на сердце как на источнике разума. Важно отдавать себе отчет в том, что в любом случае вначале придётся притворяться и даже смущаться от собственного легковерия, — но вспомните слова Шекспира о том, что если бы мы обладали добродетелью, то сначала её надо было бы примерить на себя, как маску ("Гамлет", акт 3, сцена 4). На втором этапе решающую роль играет намерение; для воплощения требуется сосредоточить внимание на сердце и исключить из его разумного начала лишнее. Первые проблески позитивных результатов рассеют первоначальное чувство смятения и легковерия.

Третий шаг переводит всю практику на принципиально новый уровень. Первый и второй шаги фокусируют внимание, что позволяет порвать связь с эволюционным прошлым и делает возможным переключение мозговых частот при третьем шаге. Этого нельзя достичь случайно. В переключении можно найти основной тезис всей книги, потому что именно в этот момент воздвигается крест, разрываются оковы древнего инстинктивного поведения и тем самым открываются возможности трансцендентности.

Обычно, когда "саблезубый тигр" в любом из его современных обличий вас атакует, — например в виде разгневанного начальника, пьяного водителя, подрезающего вас на своей "тачке", бранящего и обижающего вас супруга, рассерженного клиента, — древняя часть мозга, отвечающая за выживание, подает сигнал высшим структурам коры головного мозга сосредоточиться на источнике надвигающейся угрозы. Этот молниеносный рефлекс, возрастом в миллион лет, переключает цели высшего интеллекта лобных долей на одну линию с затылочными долями, принуждая человека к реакции: "Берегись!". В нашем обычном состоянии реакция ограничивается частым морганием, как при столкновении с чем-то неожиданно промелькнувшим перед глазами. В далеком прошлом любое существо, не следящее за такими сигналами, не смогло бы оставить потомства!

Картина действительности, которая появляется перед нашими глазами, составляет многие из наших инстинктивных реакций и возникает в древних частях мозга. Высшие системы коры головного мозга, где находится наше ощущение себя как личности и осуществляется наше мышление, облагораживают и интерпретируют образы, созданные сенсорной системой. Физиолог Кейт Баззел объясняет, что к моменту, когда мы замечаем событие, происходящее во внешнем мире, низшие структуры мозга уже успевают произвести около сорока миллионов реакций нервной системы. В эти автоматические реакции включено немедленное сообщение, идущее к сердцу, об эмоциональной природе сенсорного события. В результате начинает быстро действовать рефлекторная реакция, как это было у наших древних предков в течение многих веков. Поэтому ко времени осознания происходящего события мы уже по большей части успеваем отождествить себя с этим событием. Это отождествление подтверждает изначально негативное сообщение, посланное сердцу низшими системами мозга. После этого все части нервной системы синхронно с затылочными областями мозга начинают работать над обеспечением безопасности. Все биологические реакции сердца, схема которых приводилась выше, были спровоцированы низшими системами и усилены высшими структурами разума, которые теперь уже работают в резонансе с низшими. Все силы человека ушли на войну с опасностью самым естественным путем.

Обычно мы не отдаем себе отчета в этих сложных внутренних нервных процессах, потому что наше сознательное восприятие также включено в динамику процесса. На уровне повседневных рабочих будней мы являемся жертвами собственных мозговых процессов.

Подобного рода реакции ведут к нашей деградации, ведь нам даны новые нервные структуры для образования формы, принципиально отличающейся от примитивной защиты. Древние реакции, неважно насколько они настойчивы и необузданы, могут быть обращены на раскрытие новых возможностей. В тот самый момент мы сталкиваемся с событием, возможно негативного свойства, у нас есть шанс с помощью высшего разума вмешаться в происходящее, а не просто прореагировать, несмотря на то, что все наше тело приведено в боевую готовность той частью мозга, которая ответственна за выживание. Надо сказать, что в это мгновение появившегося шанса в игру вступает этический элемент — возможность принятия решения. Можно действовать либо сразу рефлекторно, либо подумав. Хотим мы испытать переизбыток кортизола и шесть часов подавленного иммунитета или привести сознание в мир и гармонию? Жаждем ли мы возмездия или новых перспектив? Мечтаем о прощении и свободе или об осуждении и погружении в состояние, наполненное злостью? Желаем ли мы воздать по принципу "око за око" или реализовать новый способ восприятия мира? И в момент принятия решения солгать нельзя. Если мы считаем "да" правильным ответом, даже полностью отдавая бразды правления непроизвольной реакции, то это "да" достойно, но пусто и бессодержательно. Такого рода решение значит, что фактически победит "нет".

При первых двух шагах практики "замороженного сознания", как только мы ощущаем формирование негативной ситуации, мы замораживаем свою реакцию. Люди не в состоянии остановить автоматические рефлексы низших структур мозга выживания. Эти инстинкты уже вступают в игру к тому времени, когда мы осознали ситуацию. Поскольку высший мозг это единственная часть динамики, над которой у нас есть непосредственный контроль в этот момент, все, что можно сделать, это приостановить реакцию и перейти к третьему шагу.

Высшие эволюционировавшие структуры мозга могут модулировать низшую систему. В напряженных обстоятельствах у нас есть кубический сантиметр шанса вмешаться. Но вначале нужно научиться распознавать или хотя бы быть открытым узнаванию мига возможности для принятия решения и научиться давать себе честный ответ. В каждое событие включен фактор принятия решения.

Обращение к сердцу автоматически улучшает всю ситуацию в целом, а не только приносит пользу самому человеку: мало-помалу это становится для него настоящим благом. Медленное изменение происходит не только за счет добродетельности, но и из-за большей практической перспективы. Мы открываем, что наши подлинные интересы реализуются только тогда, когда мы сосредотачиваемся на всей ситуации в целом, в пределах которой мы являемся только частью, и понимаем, что разум сердца может работать только таким масштабным образом.

При этом автоматическая реакция затылочной части мозга блокируется совершенно противоположной реакцией. В тот момент, когда распознается создание стрессовой ситуации, мы перемещаем свое внимание с надвигающейся угрозы на сердце. Поступая таким образом мы поворачиваемся спиной к генетически встроенным миллионы лет назад рефлексам и поднимаем крест. Поступая таким образом, мы на определенном уровне принимаем собственную смерть как равно возможную альтернативу в пределах бесконечно открытой перспективы, которую нарисовало сердце. Только оглядываясь назад, мы понимаем, что сердце всегда стремится к нашему благополучию.

В возникающей стрессовой ситуации наше решение каждый раз принимается заново. Не существует формы величественного обращения к разуму сердца или театрально-эмоциональной форме, подобной судороге оргазма, которая оповещает, что мы осознали и можно расслабиться. Следует открывать себя снова и снова, чтобы мгновение принятия решения при необходимости возникало постоянно и с помощью нового разума приводило нас к продуманному действию.

Обещание рефлективного действия от сердечного разума

Мы открываемся сердцу, как обрисовано в первом и втором шагах, только для того, чтобы использовать высшие структуры коры головного мозга на третьем шаге, когда воссоздается событие, диаметрально противоположное тому, что происходит где-то там, в сенсорно-моторной системе. Воссоздание — это позитивное событие, полное любви, радости, счастья, веселья и забавы. Мы вспоминаем чувство, изначально вызванное в нас этим событием, и держимся за него как можно крепче, делая все это прямо перед "мордой саблезубого тигра". И даже в тот момент, когда древние животные части нашего мозга посылают сердцу сигнал опасности, высшие системы коры головного мозга, работая на более эволюционно продвинутых частотах, посылают сердцу прямо противоположную информацию, образ или состояние: любви, мира, веселья и т. п. Подлинный "камень преткновения" на крестном пути заключен в отказе защищаться с помощью древних инстинктивных моделей, потому что подобный "нелогичный" отказ разоружает всю власть культуры. Мы поднимаем крест, вместо того чтобы звать на помощь. Мы выбираем высший разум и эволюцию.

Опять же, мудрость сердца — это любовь, а любовь функционирует на частоте, которая может синхронизироваться только с подобным ей состоянием. Низшие частоты сердца согласованы с частотами животных частей мозга, которые развивают древние, хорошо проложенные дороги выбора между дракой или отступлением. Привлечение творческой части мозга для воспоминания события, связанного с переживанием любви или радости, разрывает цикл самозащиты и останавливает все реакции, следующие за маневром выживания. Человек воссоздает в памяти ощущение любви, а не пытается овладеть своими чувствами мощным усилием воли и не выставляет величие своей добродетели против природы. Помимо всего прочего, всепрощение это не воинственные действия. Это акт созидания.

Воспоминание о любви или радости с помощью творческого воображения перебрасывает мост высоких частот от передней части коры головного мозга к сердечно-лимбическому циклу. Сердце автоматически отвечает на той же частоте, чем поднимает человека на более высокий уровень динамики создателя и созданного, разрушает уже активизировавшиеся защитные реакции и открывает порядок функционирования, не доступный по отдельности ни интеллекту, ни воображению.

Третий шаг стабилизирует частотный спектр сердца и позволяет ему работать в согласованном режиме. Фокус внимания возвращается к всеохватной и глобальной готовности, обусловленной развитием вида. Тело расслабляется непроизвольно, когда человек отдается во власть разума, той силе, которая стремится к благополучию. Сделав этот шаг, человек становится волен выбирать между пропущенной промежуточной стадией, или серой зоной, в любой из логических систем. Более высокие частоты модулируют или сдерживают более низкие, открывая возможность как бы внезапного выздоровления, хождения по огню, паранормального явления или нахождения выхода из безвыходной ситуации. Более того, становятся возможными все проявления неконфликтного поведения и превосходства над собой и над миром. Эта власть сильно отличается от власти науки и технологии, или от пребывания в плену инстинктивных архаических реакций, или от принесения себя в жертву гневающимся богам.

Иисус часто иллюстрировал свои слова или давал пример нового потенциала человека при помощи чуда. Но на следующий день многие из его последователей уже забывали, какой путь он указывал. "Разве вы не помните?" — спрашивал он в раздражении. Трещина скорлупы склеивается автоматически, если только мы не проснулись и не встревожились, и не начали выбираться сквозь эту трещину, когда она впервые разошлась.

Пятый шаг в "системе замораживания сознания" столь же важен, как и все другие. Ответ на происходящее мы воспринимаем, разумеется, через нервные соединения, существующие специально для этой цели. Разум сердца действует путем изменения функций мозга, отметил Гурумайи. Физик Дэвид Бём однажды сказал, со страстью показывая руками от сердца к голове: "Когда царство разума и интуиции захватывает нас, оно может исправить сбои в работе мозга и сделать его трудоспособным в одно мгновение". "Се, творю все новое", — провозгласил наш Великий Учитель.

"Замораживание сознания" позволяет сердцу изменить работу мозга, и в этот момент мы понимаем, что должны делать. Мы воспринимаем ответ, и смысл ситуации проясняется. Чем больше мы практикуемся, тем более прямой и непосредственной становится реакция, пока она окончательно не станет автоматическим, мгновенным ощутимым фактом, таким же, как и любое другое действие мозга и сознания.

И, наконец, шаг шестой — действие. Действовать следует, когда получен ответ, не останавливаясь на размышление, ибо стоит только задержаться, даже просто задумавшись над ответом, как обычные процессы в мозгу, нацеленные на выживание, возьмут верх, и управлять начнут интеллект, рационализация и благоразумие. Обычный интеллект приведет не к сомнению в услышанном или почувствованном внутри, а к полному его стиранию из памяти, как если бы этого никогда не было. Благоразумие или целесообразность может в мгновение ока преодолеть интуицию и обезоружить любовь.

Если нет жажды, и река не течет. Когда же мы хотим пить, река появляется.

Перекрестки решения

В английском языке слово "решение" (decision) означает "отрезать, отстранить". Из этого буквального определения получаются слова "ножницы", "схизма", "обрезание", "надрез" и "опадающие" (о деревьях, которые сезонно теряют листья). (Слово "решение" однокоренное слову "отрешение", которое синонимично понятиям отстранения, отделения, отказа.) В каждый момент времени у человека есть кубический сантиметр шанса принять решение и выбрать прощение, сделать движение, которое повернет его к сердцу. Но этот выбор нужно делать заново каждую минуту — это решение не может быть принято раз и навсегда. Выбор сердца делается за счет отказа, отрешения от мириад причин обижаться, мстить или злиться, которые услужливо предлагает наша культура. Её ясная логика и целесообразность, её бесконечная паутина законных обоснований права каждого на обиду растет автоматически, каждую минуту, из бесконечных непредвиденных обстоятельств самой жизни. Казнь Христа в рамках существовавшей культуры была "целесообразным действием", в то время как прощение считалось нерациональным. Всепрощение, однако, это алогичный поступок, отказывающийся следовать логике окружающего мира и уступать, отвечая на оскорбление самозащитой.

Культура аплодирует человеку принципа, который твердо отстаивает свое справедливое негодование и делает благородные жесты осуждения, ибо такие поступки позволяют совершаться циклам культуры. Люди принципов — это зачастую лидеры, которые убеждают человечество заточать в тюрьмы, сажать на электрический стул, распинать или начинать военные действия. В такой момент только всепрощение может разрушить призыв к осуждению и разорвать череду печалей, которые за этим последует. У сердца нет другого закона и принципа, кроме как любвь. Любовь и всепрощение равнозначны и являются состоянием души.

Ганди знал кое-что о прощении, но применил этот принцип в политической игре для одоления британцев. С помощью таких приемов культура поддерживает себя. Однако Иисус не использовал свое понимание прощения для попытки избавиться от римлян, или даже от еврейских законников, или религиозных лидеров. Вместо этого Иисус действовал в более крупном масштабе, в той реальности вселенной, где каждый стоит перед лицом Господа один и обнажен каждую секунду своего бытия. На карту было поставлено нечто большее, чем простое политическое преимущество: Воздвижение Креста спровоцировало эволюцию вида.

Если внимательно изучить примеры поведения, поданные Иисусом во всех его делах, то мы увидим, что все они были задуманы так, чтобы освободить нас от древних моделей выживания. Отбрасывание принципов самозащиты и самообслуживания, а также освобождение нас от пристрастия интеллекта к контролю и предубеждению, делают нас свободными от инстинктивных рефлексов. Только в этом случае можно подняться до высших частот сердца, ставших доступными благодаря лобным долям мозга. В сознании Иисуса не произошло культурной или социальной революции (ибо нищих, заметил он, "всегда имеете с собою"- Евангелие от Иоанна, 12:8). Вместо этого Он работал на эволюцию или трансцендентность индивидуума.

Для тех, кто не готов или не желает освободиться от оков, навязанных культурой, его призывы и указания кажутся большим, чем просто ересь. Следование им предполагает защиту анархии, подрывающей все системы культуры, включая любую идею церкви или религиозной организации, — основные мишени его критики. Джордж Фокс, желавший скорее провести большую часть жизни в тюрьме, чем отречься от своего видения Евангелия и от руководства Духа Святого, совершил прорыв в установленной крепости удушения духовной жизни своего времени. В наше время жила женщина, именуемая Пилигрим Мира, ещё одно из редких воплощений духа Евангелия. Её не приглашали обратиться к церковному Собору, ей не дали Нобелевскую премию мира и не заплатили много денег за права на её автобиографию. Её даже не воспринимали достаточно серьезно, чтобы арестовать за бродяжничество. А она была бродягой — без личного дела, номера социального страхования, без денег и работы, без места, куда можно приклонить голову, и без одежды, кроме той, которая была на ней. В довольно преклонном возрасте она демонстрировала разнообразные физические возможности, колоссальную энергию, бьющие через край энтузиазм и оптимизм, которым и заражала всех, кто приходил к ней. Она жила Нагорной проповедью, следуя ей почти буквально, и изменила свою жизнь, явив собой ещё одно из многих Вторых Пришествий. Если бы её распяла обезумевшая толпа, она, без сомнения, вошла бы в историю. Но это всё же однажды случилось — в духе нашего времени она погибла в автомобильной катастрофе, оставшись безымянной и безвестной.

 

Глава 11. Зачем беспокоиться и кому какое дело?

Читатель одного из первых черновых вариантов этой книги задал вопрос: "Что из всего этого имеет для меня значение? Что я лично выиграю от некоего гипотетического образа жизни сердцем?" Такая реакция заблаговременного контроля типична для жизни в рамках современной культуры. Находящееся за границами существующего мировоззрения — предмет, подверженный той же динамике создателя и созданного, и в этом есть парадокс. Трансцендентное состояние формирует схему контроля над человеком сразу же, как только он вступает в эту область — бытие оживает в нас и познается только через наши действия. Шаг, сделанный нами в сторону трансцендентного, содержит в себе наше намерение и ожидание, которые могут как совпадать, так и противоречить природе того, что формирует контроль. Трансцендентность это движение в непознанное. Однако ключи к постоянно открытой природе этой трансцендентной возможности весьма загадочны для понимания. В этой главе исследуются формы трансцендентного, которые являются одновременно конкретными и абстрактными, материальными и эфемерными, земными и потусторонними.

Совершенно иное

Вспомните историю Бернадетт Робертс о том, как она "вдыхала божественный воздух" в течение нескольких недель и по возвращении в нормальное состояние обнаружила, что земля это сущий ад по сравнению с тем, что она пережила. Я не могу отвечать за божественный воздух Робертс, но точно знаю, что после моего переживания в возрасте около 40 лет, когда я испытал почти разрушительное слияние, во мне появилось сильное чувство гнева, направленное против Бога. Как это возможно, протестовал я, чтобы подобное состояние было доступно людям и столь редко переживалось ими, из-за чего жизнь становится "юдолью печалей"? Что это за Бог, раздражался я, который мог затеять такую комедию? Конечно же, я знаю, что Господь не интриговал против людей. Таким путем он, скорее, нашел решение нашим трудностям, делая все, чтобы мы могли их преодолеть. С другой стороны, безбрежное пространство, — та вселенная, которая находится за пределом всех знаний, о чем говорил Экхардт, Бог за пределами Бога, — может вообще не быть частью этого уравнения. И хотя временами нам вроде удается наладить связь с этим безграничным пространством, случается это довольно редко. В моем личном опыте слияния я тихонько стучался в двери высших сфер, или они стучались в мои, что лежит за границами нашего понимания и классификации. В этом не было никакой динамики создателя и созданного, никаких полюсов, никаких "необходимых противоречий" Блейка. Нельзя находиться в таком состоянии и при этом действовать как в обычной жизни. Попытка проникнуть "туда" может быть пустой тратой времени. Возможно, именно это довело Экхардта до мольбы: "О Боже, избави меня от Бога". Там находится то, что совершенно отличается от всего, что мы знаем и чему даем имена, то, к чему мы стремимся с жаждой, которая может так и остаться неутоленной. Возможно, что когда Иисус, находясь на кресте, плакал о том, что Отец оставил его, тот вовсе его не покидал, а Иисус сам отбросил динамику создателя и созданного, когда слился воедино с высшим состоянием за границами Бога. Возможно, из этого слияния высшего порядка произошел Дух Святой — связующая духовная нить с тем, что к тому моменту было резко прервано.

Куда бы трансцендентность сама по себе ни вела, есть нечто, что может пробудить только трансцендентное сознание и только в соответствии с путем трансцендентности. Описание бесконечного "путешествия к Богу", сделанное Бернадетт Робертс, выглядит вполне убедительно, и я усомнился лишь в том, что есть что-либо, что я могу сделать, чтобы понять, и ещё меньше, чтобы проникнуть в суть того, откуда берутся мимолетные образы высшего состояния. Люди в редких случаях могут попадать в русло такого понимания, причем этот поток — одностороннее явление благосклонности, а не двусторонний диалог. Наша динамика применима к более материальным и конкретным перспективам.

К примеру, недавно, в процессе утренней медитации, я погрузился в размышление о вселенной как о голографическом торусе (возвышении) и был поглощен четким видением или восприятием этой тороидной функции реальности, увидев её изнутри, безо всякой мистики. (И это было достигнуто именно работой интеллекта, а не внезапным озарением.) Торус был настолько ошеломляюще сложен и настолько прост в оформлении, что я был потрясен. Но затем в моем сознании промелькнула мысль, короткая, как вспышка света, которую можно передать длинным вопросом: "Но, Господи, где ты был до того, как явил этот торус?"

Если вся вселенная, по определению, находится там, то где было то, иное, что породило вселенную, или находится за её границам? (Этот вопрос стал нечаянно перевернутым эхом вызова Бога в адрес Иова: "Где был ты, когда я обдумывал основы и размеры земли?")

Мой вопрос был безнадежно спонтанным и искренним. Но в ответ, который был получен с той же скоростью, с какой был задан вопрос, мой череп, мозг, сознание и чувство личности взорвались, как если бы я получил немедленный могучий удар по голове и по сознанию. Передо мной возник образ ореха в скорлупе, расколотого невероятно мощным ударом. Это действие было милосердно и кратко по продолжительности, как и вспышка вопроса, который его вызвал. Хотя удар был довольно безболезненным, но отнюдь не приятным. В результате я почувствовал, что мне был явлен проблеск чего-то, находящегося настолько за границами крови, костей и мозга, что я не мог даже понять величины собственного вопроса. В общем, хотя это ощущение и было, возможно, своего рода ответом, в его принятии мною произошло короткое замыкание.

Соединение и превосходство

Эта книга основана на том принципе, что трансцендентность, способность подниматься над и выходить за пределы ограничений и сдержанности есть наше биологическое право, полученное при рождении, заложенное в нас генетически и заблокированное привитой нам культурой. Если бы люди зачали, выносили, родили и вырастили молодое поколение в любви, а молодое поколение почувствовало себя безоговорочно желанным и принятым и никогда не преданным окружающим миром, который их породил, то раскрытие нашей человеческой природы произошло бы с не большим усилием, чем в любом другом аспекте развития. Не стоит много трудиться, чтобы подтолкнуть или усилить рост коренных зубов в 6 и 12 лет, как и дать возможность зубам мудрости прорезаться в 20. Слово "Бог", возможно, никогда не появилось бы, если бы мы были свободным выражением Божьего созидания. Точно так же слово "здоровый" никогда не возникло бы, если бы мы никогда не болели. "Человек рожден как сад, полностью засаженный и засеянный, — заявил Блейк, — этот мир слишком скуден, чтобы прорастить хотя бы одно зерно". Но мы, как индивидуумы, и наш мир в целом должны взращивать и защищать посаженные нами семена.

Вот почему Иисус сделал приведенное выше высказывание о том, что "попустить, чтобы один из малых сих споткнулся" было большим и почти непоправимым преступлением. И это одна из причин, по которой Иисус ссылается не на пути духовного поиска, а на путь существования, открытый только в один момент, к которому нельзя подготовиться и у которого нет завершения. Сегодня пришел день и пробил час — это случается в каждый момент жизни. На пути Иисуса одномоментное откровение не пытается втиснуть следующий момент в жесткие рамки своего подобия; в каждый момент жизнь рождается заново. И свобода от заботы о безопасности в каждый последующий момент может передать нас на волю провидения сердца (слово "провидение" происходит от "пред-видение", "видеть вперед"). Но мы получаем это провидческое зрение только тогда, когда душа наша открыта, в один конкретный момент.

Путь Иисуса и есть его собственная цель, он никуда не ведет, а существует только когда его каждую минуту создают заново. Поэтому на его пути нет ни места, куда приложить голову, ни конечной цели, ни точки остановки, — есть только путь к Богу. В состоянии стыда, взращенного культурой, мы чувствуем, что должны быть наказаны и очищены, чтобы стать достойными вступить на духовную тропу. Наша культура требует, чтобы этот путь был трудным и болезненным, и привел однажды к месту отдохновения, и остановил боль.

Из всех прочих великих личностей, за исключением, возможно, Лао-Цзы, Иисус единственный вырвался из закрепленных культурой представлений о вине и наказании, ясно указал на динамику создателя и созданного и освободил нас от чувства вины, сняв все обвинения.

Как ни странно, мы не позволяем себе находиться в этом простейшем состоянии. Мы настаиваем на постоянном создании вечно новых и крепких духовных "путей" с высокими препятствиями, призываем друг друга быть храбрыми, держаться и не останавливаться на полпути. Мы строим ступенчатые системы для измерения духовного успеха друг друга; определяем, насколько высоко забрались по социальной лестнице; мы формируем иерархии лучших профессиональных атлетов по бегу с препятствиями и нанимаем их для путешествия по вечнозеленому циклу наставлений. Мы глубоко оскорблены тем фактом, что трансцендентность является скорее природой человека, чем наградой за его преодоление природы.

Весь путь Христа ожидает от нас, что мы открыто реализуем свою жизнь, а не будем держать её в тайне; рисковать собой, а не растрачивать энергию на защиту от случайностей приключения. Скромник, в страхе отказывающийся раскрыть свой талант, теряет его. Полный тревоги и страха перед злом жизни, тяготящийся размышлениями, он отступает в убежище безопасной пещеры размышлений. Боясь рискнуть отношениями, человек облачается в броню, а затем вооружается обетом безбрачия по "духовным причинам". Беспокоясь о потере души, он как бы заключает сделку с Богом или судьбой и выменивает соль жизни на предполагаемую безопасность где-то на небесах или на теплое местечко в монастырском приюте. Такой непритязательный и предусмотрительный человек не станет хорошим партнером в динамике создателя и созданного. Поклоняться с верой и правдой означает отбросить обыденную жизнь и не хранить про запас "мощь, возносящую цветок сквозь зелень стебля". Иисус проклинал бесплодную смоковницу, а не римского завоевателя.

Превосходство и незнание

По мере того, как мы выходим за границы, определенные механизмом выживания, мы начинаем испытывать возрастающее чувство превосходства над миром. Превосходство существенно отличается от господства; мы стремимся превзойти мир природы, который, как нам кажется, мучает нас. Чувство превосходства появляется от понимания того, что через ограничения можно переступить, когда они появляются, и поэтому нужно не "думать о завтрашнем дне". Мирча Элиаде, антрополог и последователь психологии Карла Юнга, в начале двадцатого века прожил десяток лет с тибетскими йогами. Он подробно описал взаимодействие со своим миром и власть над собственным телом, которым овладели наиболее выдающиеся йоги. Он ссылался на их способность "вмешиваться в онтологические конструкции вселенной" — функционировать вне причинно-следственной связи в обычной реальности. Элиаде объяснял, что там, где вера проста, проверка веры тоже проста. Так что изречение "по плодам их узнаете их" йоги физически воплощают в соответствии со своей традицией в существующем теле и в жизни.

В подтверждение своей точки зрения Элиаде описывает одно упражнение для перехода на уровень полностью развитого йога. В это упражнение входит высушивание кипы замороженных намоченных листов бумаги или тканей с помощью практики тумо [туомо], или создания тепла своего тела, сидя абсолютно обнаженным на покрытом льдом озере при температуре около 30 градусов мороза. На выполнение задания у новичка уходила почти целая ночь. Для этого требуется войти в состояние неконфликтного поведения и задействовать высшую область коры головного мозга — неокортекс, модулирующий низшую сенсорно-моторную систему мозга. С помощью того же неконфликтного поведения йоги вырабатывали невосприимчивость к огню, хотя и не практиковали хождение по огню так широко, как это делали на Цейлоне (ныне Шри-Ланка) с давних времен и вплоть до 1950-х.

Однако примите во внимание, что дети, рожденные и выращенные с открытой системой восприятия, обученные играть с "границами сознания" и расширять их в том смысле, который в это вкладывают йоги, не подчиняющиеся власти ограничений, могут и не вмешиваться в устройство нашего мира. Свобода играть с границами и расширять их и не быть при этом ими ограниченным была описана Джеймсом Карсом в книге "Игры конечные и бесконечные". Возможно, что на Западе втайне давно ожидают явления чуда хождения по огню или туомо, чтобы доказать лживость убежденности привитой культуры в необходимости ограничений, принуждений и принесения в жертву. В своей попытке покорить природу мы опустошаем её при каждом удобном случае. Вместо того чтобы манипулировать природой или разрушать ее, можно было бы использовать её ресурсы как основу, на которой может работать творческое начало и базироваться власть. Некоторые туземные народности именно этим и занимались в течение жизни многих поколений, даже тысячелетий, оставляя за собой небольшой след. Майкл Мерфи в своей книге "Будущее тела" перечисляет сотни примеров довольно редких случаев развития личности, которые обрели превосходство над своим частным миром способом, сходным с тем, которым пользуются йоги.

В понимании Иисусом власти, по мере того как мы становимся преданными ему в малых действиях, с помощью которых мы учимся доверять течению жизни, для нас становятся возможными все большие и большие дела. Куда это может привести — неизвестно. В каждом случае проявления мною неконфликтного поведения в возрасте двадцати трех лет различные свидетели связанных с этим событий вскоре стерли их из своей памяти и спустя всего несколько недель отказывались признавать то, что видели своими глазами, или обсуждать это. Память может быть избирательной с целью защитить нас от "падения в хаос, где способность мыслить теряет силу".

Точно так же, как тибетские йоги практиковали форму неконфликтного поведения, избранные группы представителей нашего вида могут время от времени овладевать такой возможностью, делая открытия, а затем забывая то, что они обнаружили. И точно так же, как я время от времени вспоминал и забывал о себе, мои друзья забывали или прикрывали трещину в скорлупе, расколовшуюся в момент переживания. Мы слишком тесно связаны с миром вокруг нас как в прошлом, так и в будущем. Но не всегда было так. Следующие примеры властвования над собой и, возможно, трансцендентных состояний покажут это. Примите описанные ниже аномалии, которые скрывает современная академическая наука, в качестве примеров неконфликтного поведения в широком общественном масштабе. Они свидетельствуют об обществах, которые смогли выйти за границы обыденных причинно-следственных отношений с присущими им давлением и ограничением.

Неконфликтное поведение в масштабах общества

Руины архитектурного комплекса в Баальбеке, в горах Ливана, показывают, что эта местность (названная домом Ваала, врага ветхозаветного Яхве) была в течение многих тысячелетий задолго до появления минойской культуры заселена сменявшими друг друга народами. Каждый из них отстраивал храмы своим богам на обломках предыдущих. Под остатками цивилизаций, от которых до нас дошли лишь несколько записей, находится огромная каменная структура ошеломляющих пропорций, сооруженная представителями культуры, совершенно нам не известной. Самый нижний уровень этой конструкции состоит из базового слоя камней; размеры каждого из них составляют 33 фута в длину, 12 в высоту и 14 в ширину. Размеры камней второго ряда составляют 65 футов на 12 и на 14. Каждый последующий ряд несколько длинее предыдущего. Пять таких камней, выложенных в ряд, могли бы составить длину футбольного поля, при этом они подогнаны и обтесаны технически настолько совершенно, что на первый взгляд сооружение кажется вырезанным из одного монолитного каменного пласта огромных размеров. Внутри каждого камня прямо через центр просверлено одно небольшое круглое отверстие. Диаметр отверстия на внутренней стороне больше, чем на внешней.

На второй линии есть лакуна площадью около 66 футов, заполненная тысячами камней меньшего размера, которые датируются временем более поздним, чем время закладки этого пласта. Карьер, из которого добывали камень, находится на расстоянии пяти минут езды на машине по каменистой дороге. Оттуда с горной стороны видны четкие очертания места, где когда-то были камни. Там же находится недостающий 64-футовый камень, идеально обработанный с трех сторон. Одна массивная 70-футовая глыба лежит на земле, отделенная от породы и очевидно предназначавшаяся для третьего ряда кладки. Увеличивающийся размер камней может служить доказательством последовательного технического прогресса. Обычно здание начинается с более крупных камней фундамента, на которые кладутся камни меньшего размера. Этот план строительства был, возможно, экспериментальным и, по-видимому, был прерван или оставлен на полпути.

Кроме обнаруженного отверстия в каждом камне не было найдено никаких других возможных технологических приемов для перемещения камней. Британские инженеры определили вес самых малых камней в 750 тонн каждый, а наиболее крупные камни второго ряда кладки имели вес свыше тысячи тонн каждый. Для сравнения, вспомним древних египтян, которые работали с камнями, весившими в среднем по 2–3 тонны каждый.

Инженеры установили, что потребовалась бы сила 40 000 взрослых мужчин для того, чтобы передвинуть один из таких крупных камней. При этом надо обеспечить наличие такой массы энергии от стольких людей, организованных вокруг одного предмета, и полотно дороги, удобное для транспортировки. Но там, между карьером и местом строительства, не осталось и следа проложенной дороги.

Археологи утверждают, что эта часть Баальбека относится к допотопному периоду (была сооружена до Великого потопа) и считают, что строительство структуры было начато до двадцати тысяч лет назад, в приблизительно установленные временные границы периода создания Сфинкса, монолита такого же масштаба. В Ветхом Завете говорится: "в то время были на земле исполины", и это вполне возможно — не обязательно речь идет о гигантах тела, но и вероятно, мысли и духа.

Недавно были проведены археологические исследования комплекса Мачу Пикчу в Перу — структуры более древней, чем цивилизация инков, уничтоженной испанцами. Конструкция была сложена из шести-семитонных камней. Верхушка пирамиды с крутыми стенами была срезана, и обломки заброшены на край горы. Карьер, из которого брали камень, был обнаружен только недавно, — на расстоянии пяти воздушных миль. Карьер образовался при срезании вершины другой горы с почти вертикальными сторонами. Здесь ясно видны очертания ромбовидных камней, найденных в Мачу Пикчу. Земля меж двух башен превратилась в джунгли, с реками и глубокими ущельями — типичный для Анд ландшафт. Нет ни малейшего признака дороги, даже если бы кто-то и смог её там проложить.

Археологи из Университета Калифорнии в Санта-Барбаре, участвовавшие в недавно проведенных исследованиях этой местности, рассказали мне, что в наши дни не существует технологий, позволяющих переместить камни весом в 65–70 тонн из башенного карьера в Мачу Пикчу. Единственный подход к обеим башням лежит через одну узкую тропинку, извивающуюся между вершинами рядом крутых поворотов.

На восточном побережье Южной Америки находится линия берега, протяженностью в одну сотню миль с рядом параллельных, похожих на ящики, каменных выступов, врезающихся прямо в Атлантический океан; они отстоят друг от друга на равном расстоянии, около 100 футов в длину и 60 футов в высоту (если память мне не изменяет). Мне не известно, были ли эти "волнорезы" когда-либо датированы; это маловероятно, а может быть, по поводу их существования была всё же выдвинута какая-либо теория.

Здесь, в Северной Америке, строители курганов появились до христианской эры и исчезли приблизительно за триста лет до времени Колумба. В некоторых из курганов имеются захоронения, в большинстве же их нет. О предназначении этих холмов мы не знаем ничего, но строим массу предположений. Остатки скелетов, которые были раскопаны, принадлежали мужчинам ростом приблизительно в 7 футов и женщинам ростом в среднем в 6 футов; и те, и другие обладали большими круглыми головами. Курганы на месте современных штатов Огайо, Индиана и Иллинойс имеют различную геометрическую форму; некоторые из них объединены в группы и покрывают большие расстояния, по-видимому, они связанны частями орнамента. Большие холмы, многие из которых достигают нескольких сот футов в диаметре и имеют идеально правильную форму, были обнаружены с помощью сделанных с воздуха фотосъемок в 1930-х и 1940-х годах. Знаменитый змеевидный курган в Огайо, отличающийся великолепной точностью исполнения, предположительно, изначально составлял около 3 000 футов в длину.

Самый крупный курган, найденный в Поверти Пойнт, штат Луизиана, состоит из шести концентрических восьмиугольников, искусно расположенных так, что между углами были проложены дороги. Каждый из углов указывал на определенную значимую астрономическую величину, например, Полярную звезду или Сириус в день летнего солнцестояния и так далее. Холмы, предположительно, изначально достигали около 60-ти футов в высоту, как и другие курганы на континенте. Вся структура в Поверти Пойнт по диагонали занимает три четверти мили. Все вместе эти курганы представляют на земле наиболее массивный комплекс в истории.

Следует заметить, что американские индейцы, которые жили на континенте, когда туда прибыли европейцы, не имели внешнего сходства со строителями курганов. Так же у строителей курганов нет очевидных связей с культурами Центральной или Южной Америки. Ни у кого нет ни малейшего представления о том, что случилось с этим народом, как нет и никаких предположений относительно значения, которое придавалось этим курганам. Ясно только то, что подобные совершенные геометрические фигуры, сооруженные в таком масштабе, свидетельствуют об огромных знаниях в области топографии, равно как и в астрономии и геометрических построениях.

Археологи из Университета Луизианы, исследуя руины Поверти Пойнт, высказали догадку, что, поскольку структуры каким-то образом связаны с астрологией, должен был существовать некий геометрический календарь, по которому первые охотники и собиратели (по общему академическому согласию — единственные промысловики возможные в то время) могли предсказывать погоду. Но зачем бы им делать это в субтропическом поясе? Чтобы знать, когда собирать урожай, что обозначило бы их переход от занятий охотой и сбором продуктов пропитания в лесах или морях к земледелию. Потребность в получении информации о погоде заблаговременно в местности со столь пышной растительностью заставило их воздвигнуть на земле массивные сооружения и создать великолепные геометрические монолиты.

Я полагаю, что ученым мужам, которые дали такое объяснение, самим надо бы пойти поохотиться и собрать немного здравого смысла. Вне зависимости от объяснения метода и технологии очевидно, что эти великие цивилизации проявили уникальные способности, их достижения мы можем повторить только при помощи высоких технологий, если вообще сможем. Наша реакция на подобные аномалии проявляется в попытке найти им объяснение, если мы обладаем научным складом ума, или в фантазировании по этому поводу при склонности к оккультизму — излюбленному современному представлению о богах, которые спускаются с небес, чтобы оказать поддержку нашему бедному виду. Однако нам нет надобности обращаться к богам поднебесным за объяснением кажущихся невозможными творений, таких как Баальбек, Мачу Пикчу и курганы Северной Америки. Они служат вещественным доказательством развитой формы оперативного мышления Пьяже, которое ребенок начинает использовать в возрасте 7-ми лет и которое большинство взрослых практически не развивает. В понятие оперативного мышления включена способность оперировать всеми или некоторыми качествами физического процесса или вещества с помощью абстрактной идеи. Если расширить это определение, то оно укажет на превосходство сознания над материей, что является безусловной ересью с точки зрения ньютоно-картезианской мысли. Согласно последним данным исследований, в конкретные действия вовлечены высшие структуры мозга, оказывающие влияние на низшие сенсорно-моторные структуры, как это проявляется, например, в хождении по огню. Ничего нового здесь нет.

Конкретные действия разума в ранние периоды истории человечества могли быть обычным делом, они последовали за полным расцветом лобных долей мозга. Так было до предполагаемого бедствия, которое ввергло род человеческий в шок и способствовало его регрессу, от которого мы до сих пор не оправились. Из-за своего самовоспроизводящегося характера, культура, основанная на страхе, проявляется в жизни каждого нового поколения: поэтому мы, как вид, до сих пор не получили компенсирующего равновесия на каком-либо функциональном, широком уровне. По сути, человечество утратило способность дерзать и не может восстановить ее. Имеется немного типов оперативного мышления, которые мы сумели развить, но и они являются продуктом интеллекта, ориентированного на защиту, и делают изобретательность опасной и саморазрушительной до такой степени, что она может привести к вымиранию человека как рода. В нейтронной бомбе, бактериологической и химической войне, атомных реакторах и производстве плутония нет ничего разумного, как и во многих современных методах самоубийства человечества.

Я продолжаю размышлять о тех цивилизациях, чьи руины находятся в Баальбеке, и о той, что создал народ Мачу Пикчу, — у которых в рукаве было припрятано много интересных фокусов, но они просто подняли ставки и ушли, или были уничтожены. Возможно, что при росте своих способностей они быстро переросли игры с каменными блоками, и перешли к чему-то иному — к формальным, а не конкретным действиям, которые мы до сих пор изучили не полностью. Вспомните о том, что формальная стадия действия, согласно Пьяже, происходит в период созревания сознания и может находиться вне процесса и управлять им, изменять саму функцию мозга и сознания. Муктананда пренебрежительно относился к нашим представлениям о прогрессе и превосходстве. Он говорил, что многие цивилизации в течение тысячелетий поднимались и падали, появлялись и исчезали. И Карлос Кастанеда, и антрополог Лесли Уайт говорили о великих цивилизациях, достигших пика развития и погибших в волнах подъема и падения, причем всегда по своей вине. История показывает совершенно ясно, что редкая цивилизация осознает свое падение и наша — не исключение, ибо мы слишком заняты приближением собственной непреднамеренной гибели.

Смерть и воскрешение

Целью этой книги является не попытка определить или описать трансцендентное состояние, а скорее, представить биологическую природу трансцендентности, которая, как я не устаю утверждать, была главной темой Благой вести Иисуса. Как и все великие личности в истории человечества, Иисус пытался отучить людей от ограничений основанного на страхе мировоззрения. Явления чуда власти сознания над материей были частью его замысла, попыткой пробудить человека ото сна; такую же практику применяют учителя на Востоке. Но власть над нами культуры и жестокость, распространенная в нашем обществе, столь же существенны в наши дни, как и во времена Иисуса, если не больше. Никакая драматическая или театральная философия "идти вперед и выше к звездам" не поможет, если не обуздать убийственное поведение человека, направленное против него самого, его детей и его планеты. Задолго до того, как люди смогут вырастить популяцию некоего сверхсознания "Нового века", они нанесут себе основательный вред.

Первая наша задача состоит в том, чтобы прекратить сочинять романтические мифы и взять на себя ответственность за свою часть работы в созидательной динамике, начав с себя и своих детей. С современными знаниями о взаимодействии сердца и мозга, о зачатии, беременности, деторождении и развитии младенцев можно совершить быструю и впечатляющую революцию в истории человечества. Но перед тем как её совершить, следует избавиться от оборонительной позиции, которая держит нас в услужении у затылочных долей нашего мозга.

Примите во внимание исследования выживаемости клеток. Клетка, взятая от крысы и помещенная в жизнетворную среду, будет делиться и размножаться от 5 до 7 раз, пока не достигнет предела саморазмножения и не погибнет. Крысы живут около 2-3-х лет. Клетки более развитых млекопитающих, таких как шимпанзе, будут размножаться от 15 до 20 раз, а сами эти создания живут порой до 50-ти лет. Клетки человека будут воспроизводиться от 55 до 60-ти раз. Поэтому, исходя из закона геометрической прогрессии, можно подсчитать, что продолжительность жизни человека может составить как минимум 150 лет. Возможно, физическое бессмертие не тот результат, к которому мы должны стремиться. Но продлевая жизнь, мы получим возможность излечивать ранние болезни и серьезное недоразвитие, связанное с укороченным сроком жизни.

Множество научных работ показывает, что искоренение волнений и стрессов и ликвидация сопровождающего их выброса кортизола могут существенно продлевать жизнь и снижать риск заболеваний. Возможно, человек борется не столько со смертью, сколько с тем, что он уходит из жизни, доплыв лишь до середины реки. Я чувствую, что только сейчас начинаю улавливать бессмыслицу, происходящую вокруг меня, только начинаю пробуждаться, а моя клеточная система, прожившая уже 70 лет, начинает распадаться на части. Возможно, мое тело просто следует указаниям древней клеточной памяти, пронесённой сквозь века, как предполагали покойный индийский мудрец Ауробиндо и Мать. Даже если это и так, идея бессмертия клеточного тела не выглядела бы столь привлекательно для нас, если бы у нас было 150 прекрасных, полноценных лет для созревания и подготовки к созданию и исследованию некоего нового мира, возможно, в возрожденном теле.

Помимо всего прочего, напряжение и беспокойство могут быть в большой степени облегчены при осознании истинности Благой вести, принесённой нам Иисусом. Если бы мы могли признать, что являемся детьми доброго и любящего создателя, подобно дочерям и сыновьям, отданным на воспитание своим родителям; что мы те, кем считаем себя в душе и что величайшие дары Духа, явленные Иисусом, доступны нам, то все мы могли бы жить в вере и правде. Мы бы вверили себя своему сердцу и позволили своему интеллекту служить разуму сердца. Если бы мы были тесно связаны со своим сердцем с самого начала, и нам были бы даны примеры для его развития, то, следуя им, мы достигали бы совершенства. Как утверждают Блейк и суфийские мудрецы, единственное, что может стать нам помехой в реализации наших возможностей, это наше воображение.

Наконец, учитывая, какого рода реальность может нам принести состояние трансцендентности, подумайте об идее воскрешения, выдвинутой древними египтянами и бывшей предметом горячих споров во времена Иисуса. Или же просто представьте себе, что смерть тела не обязательно влечет за собой смерть личности, — концепция, сопоставимая с жидкокристаллическим организмом Мэй Ван Хо. Так или иначе, смерть — это конечное ограничение или сдерживание и естественный вариант трансцендентности. Выживание личности за границами смерти тела принимается суфиями как возможность и обсуждается Ибн Араби. Несомненно, кое-что в этом роде сыграло роль в великой игре Иисуса. Указания на то, что он думал, что сможет обыграть время, пройти через смерть целым и невредимым и тем доказать жизненность или длительность духовной жизни человека, весьма весомы. Одно это могло бы вырвать нас из самовоспроизводящейся ловушки культуры и стало бы кульминацией всего его великолепного поступка.

Есть много аспектов концепции воскрешения и множество теорий, выходящих за рамки наших потребностей. Я беру на себя смелость предположить, что представление о существовании бессмертной личности, сознания или души и после смерти могло появиться у первого человека в момент возникновения лобных долей. После тысячелетий, в течение которых наши предки страстно желали бессмертия, мы могли бы включить эту возможность в рамки динамики создателя и созданного. Это похоже на атомистическое предположение, выдвинутое древними греками, которое было воплощено в жизнь современной наукой. Возможность, однажды введенная в динамику создателя и созданного, вполне может превратиться в эффект поля, проекцию, которую творческое сознание человека хранило в товарном вагоне созидания, как это было с Гамильтоном и его кватернионами, потребовавшими длительного периода для вынашивания и развития идеи. Иисус, будучи образцом древнееврейских представлений о Боге и воплощая в себе образ Бога любви, также мог обладать долго формировавшимся представлением о воскрешении, и приблизился к ним довольно близко. До Иисуса у евреев не было четкой идеи о жизни после смерти.

Мне кажется, что его потрясающее путешествие в смерть на каком-то уровне сработало, несмотря на серьезные извращения в толковании и отклонение от его принципов в ходе истории, которое нам ещё предстоит понять. Мы были столь поглощены попытками создать собственное представление о Граде Небесном, что могли упустить то богатое месторождение золота, которое открыл для нас Иисус.

Как ходящий по костру показывает пример невозможного, с которым другие могут после соперничать, подвиг, совершенный Иисусом, должен был сломать удушающее воздействие идеи смерти на нашу психику. Страх смерти запирает наше сознание в рамки стратегий выживания, что мешает нам открыть возможности, отличные от смерти. Биологическая космология видоизменённых клеток, предложенная Ауро-биндо и Матерью, возможно, явились эхом подвига Иисуса. Мать и Ауробиндо и их ученик Сат Прем полагали, что человек, прорвавшийся в новую модальность, проложит путь для всех и что отказ от веры в неизбежность смерти сломит власть этой идеи и её неотвратимые последствия.

История жизни Иисуса, пример величия его жизни, показывает, что попытка, предпринятая одним человеком, не может легко разорвать душащие оковы культуры.

Стать примером эволюционного прорыва такого рода было, возможно, важнейшим смыслом Страстей Христовых. Вероятно он рассчитывал на то, что мы включимся в сферу его влияния благодаря силе его личного примера. Поскольку любое поле растет по мере его использования, то его Царствие сможет наступить так же естественно, как это случилось с процессом насаждения культуры. "Имеющий уши, да услышит, ибо кто имеет, тому дано будет" — провозгласил Он, но для начала мы должны запастись достаточным количеством зерна, чтобы затем получить больший урожай. Это так легко сделать при помощи дьявольских сил — почему же создать нечто божественное столь трудно?

Как было сказано ранее, среди многих факторов, мешавших непосредственному воплощению в жизнь усилий Иисуса, были мифологические выдумки, привнесённые в учение под влиянием христологии Павла. Они окрасили все поздние сведения об Иисусе. Павел превратил величайшее из всех человеческих деяний — желание умереть ради своего народа и испытать возможность затем воскреснуть — из эволюционного прорыва в уставшего греческого "бога из машины", в фокус с чертиком из табакерки, на образе которого можно построить институт религии. Павел последовал старинному примеру реакции на божественное, и хотя не он это придумал, эффект был столь же губительным.

Из огня, плоти и веры

Каждый раз при проведении обряда хождения по огню на Шри-Ланке, в среднем около сотни людей проходят по 20-футовому склону ямы, наполненной раскаленными добела углями, которые могут расплавить алюминий. По правде говоря, около трех процентов участников погибают в таких ямах ежегодно. Однако остальные выходят из них невредимыми, восторженными и преображенными. Я подробно описал это в ряде книг, среди которых следует обратить особое внимание на "The Crack in the Cosmic Egg". Это явление широко изучалось, о нем снимали фильмы. Последний фокус с разоблачениями касался небольших разрозненных и тонких пластов угля в развлекательном шоу "Америка Нью-Эйдж". Устроители подняли шум вокруг термальной массы, но проигнорировали феномен хождения по огню, который не вписался в схему их объяснения.

История, лежащая за загадками Востока, обнаруживает динамику создателя и созданного и её культурный вариант в системе "Эврика!" Маргариты Ласки. В течение многих тысячелетий в Индии и на Востоке ежегодно приносили жертвы различным богам и богиням плодородия. Жертва выбиралась и провозглашалась временным воплощением бога; её почитали, ей поклонялись и в течение года подносили ей предметы роскоши, а также женщин, согласных на это. Избранную личность соответствующим образом готовили и в определенный день приносили в жертву. В этом случае жертвоприношение было священным убийством (и хотя жертвенность была непосредственно связана с освящением, её суть определенно изменилась).

В одной из областей Индии при наступлении великого дня на длинных веревках крепились гигантские крюки, которыми протыкали спину приносимого в жертву человека. После этого его поднимали с помощью крючьев на вершину высокого шеста на повозке, запряженной волами. В течение дня его возили по полям, которые собирались засеять, и его кровь увлажняла и питала землю. Сохранилось предание о том, что несколько столетий назад в этот знаменательный день жертва впала в буйный экстаз, когда его проткнули гигантскими крюками. В течение дня он в исступлении пел, что он есть бог, сильный и здоровый, в то время как его возили на повозке. К концу дня, когда сняли гигантские крюки, на его теле не обнаружили никаких повреждений, а место, куда втыкали крюки с усердием искали те, кому предстояло стать "богами". Этот обряд в Индии совершался вплоть до 1950-х, его засняли на кинопленку.

На Цейлоне человека, изображавшего бога, бросали в огненную яму для того, чтобы умилостивить невидимое божество. Через какое-то время этот наместник божества впадал в состояние экстаза, увидев лицо своей смерти в пламени, и в экзальтации проходил сквозь него, невредимый. По сути, он становился божеством, которое изображал, подобно тому, как Иисус был признан и воплощен в древнееврейского бога и преобразован в Бога любви. Божество Катарагама стало другом и благодетелем, а поклонение ему в форме хождения по огню превратилось в сакральную культурную практику на Цейлоне. Это был способ обеспечить милостивое отношение божества на следующий год. То же самое относится ко всем культурам, ищущим милости богов, являясь продолжением фантазий о возможностях человека дойти до заоблачных высот, на смену которым так и не пришло желание самим овладеть этими способностями.

В наши дни, отказываясь от жизни и принимая смерть, ходящие по огню на Шри-Ланке одерживают победу и над огнем, и над смертью — хотя затем они отказываются от своих достижений, передавая заслуженные ими лавры триумфаторов невидимому божеству и приписывая ему честь свершения. Поскольку после этого в их представлении уже ничто не может случиться иначе как с благоволения Катарагама, и такое понимание причинности событий становится признанной реальностью. Динамика создателя и созданного не избирательна, и она не относится к какому-либо специфическому состоянию; она универсальна.

Эффект поля, однажды проявившись, стремится к тому, чтобы поддержать себя. Закрепившись, эти силы становятся крайне эффективными, действуя как вовне, так и внутри нас, но только с помощью мольбы и повиновения воздействию поля — или богу. Ничто не изменилось. В наши дни религиозные убеждения — это расширенный вариант все той же примитивной веры в волшебство и того же неверного расположения сил. Но Дух Святой Иисуса все ещё с нами, он увещевает нас овладеть вымыслом, превратить его в быль и становиться им. Дары, большие, чем этот, будут принадлежать нам, потому что Он слился воедино с воздействием своего поля и стал единым целым со своим Отцом и, таким образом, и с нами. Но нам необходимо вступить в сферу влияния поля Иисуса, а не быть подделкой культуры.

Тела внутри тел

Привитое культурой беспокойство по поводу хрупкости нашей телесной оболочки — это часть того воздуха, которым мы дышим, и это чувство нелегко преодолеть независимо от того, как много различных представлений о том, что находится за физическим миром, мы получили. Я пробыл у Муктананды меньше года, когда он заявил мне, что я слишком сильно отождествляю себя со своим физическим телом. Развязно самоуверенным тоном, который я иногда себе позволяю, я спросил его, с каким же, по его мнению, телом мне стоит себя отождествлять. Он пропустил мимо ушей мой сарказм и продолжил изложение своей теории, о которой я уже слышал, но многое упустил. Он сказал, что человек живет на трех уровнях, физическом, тонком и причинном. Он заявил, что я осознаю свое физическое тело, но не очень хорошо ощущаю тонкое тело и не имею вообще никакого представления о своем причинном теле. "В течение следующей недели проведи полутра за медитацией в обычной позе, — предложил учитель, — а потом ложись навзничь, прямо на спину".

Предложение Баба было для меня безоговорочным приказом, поэтому я именно так и сделал на следующее утро. Обычно я проводил за внутренней работой над собой около 2-х часов до того, как жизнь в ашраме около пяти часов утра начиналась полным ходом. В тот момент, когда я лег навзничь, я оставил свое тело, безо всякого перехода или предупреждения. При покидании тела появляется безошибочное ощущение, которое я испытывал в некоторых ситуациях раньше, к примеру, во время проведения одной из программ пробуждения сознания Роберта Монро в 1975 году (Гурумайи заявил, что на самом деле человек никогда не покидает свое тело, он просто переключает частоты на проницательный взгляд внутрь себя. Вспомните наблюдения Мэй Ван Хо, приведенные в 4-ой главе.).

Там, в ашраме, телесные ощущения остались нетронутыми, в то время как я парил на высоте шести дюймов над собственным телом. Я ясно чувствовал тепло своего тела прямо подо мной и слышал его дыхание. Мне не нужно было дышать, но своим обычным зрением я оглядел свою комнату в тусклом предрассветном свете и захотел перевернуться и взглянуть на собственное тело, что могло быть довольно рискованным делом. Сделать это я не смог и почувствовал себя весьма беспомощным. Затем я подумал, что мне следует совершить один из тех рискованных экспериментов, связанных с оставлением тела, о которых писал Роберт Монро. (Почитайте знаменитую книгу Монро "Путешествия вне тела".) Но ничего не получилось. Это было самое "бессобытийное" событие. Через полчаса или около того я почувствовал, что опять прочно обосновался в собственном теле. Я встал и провел свой день как обычно.

Так происходило каждое утро пять дней подряд, и все пять раз я думал, что усилием воли перемещусь в пустынное голубое пространство и испытаю небольшой взрыв. Но мне не везло. Я застревал в глупой позе, паря на спине над остальной частью себя, пять раз подряд. К вечеру после пятого раза во время даршана (ежедневной встречи с гуру) мысль, что мне не удалось пережить отделение от тела как-то по-особенному, не давала мне покоя и постоянно вертелась в потоке сознания. В это время Баба проводил свою ежевечернюю беседу через перевод Гурумайи. Внезапно он прервался, посмотрел прямо на меня и сказал через переводчика: "Ты никуда не можешь пойти со своим тонким телом. Оно слишком слабое, чтобы передвигаться за пределы физического двойника. Для путешествия в иные миры ты должен отождествить себя со своим причинным телом, пребывая в тонком теле".

Я осознал, что пять последовательных повторений опыта пребывания вне тела без лишних ненужных движений было мне подарком от Баба. Он дал мне почувствовать мое тонкое тело столь подробно и безошибочно, что я вряд ли забуду это или засомневаюсь. После я смог открыть свое причинное тело, которое, согласно космологии Баба, находится в сердце. Рудольф Штайнер развил похожую теорию о тонких и эфемерных состояниях и телах и о том, как их достичь. Вся остальная часть культуры, стремившаяся к этому, только все запутала. Находясь меж двух огней — церковью, неодобрительно смотревшей на любой вид парапсихологических опытов, и наукой, глумящейся над ними, — мы не считаем эти идеи достоверными, и они остаются неразвитыми и отброшенными на обочину прогресса, как и мы сами.

Баба переоценил мои способности и упорство, потому что я опять впал в свое обычное испуганное состояние, беспокоился о телесных повреждениях и призраке смерти. Со временем я обнаружил, что когда я действительно нахожусь в согласии со своим внутренним миром, мои внешние страхи на время ослабевают, как и при неконфликтном поведении. Дар Муктананды дал мне личное знание уровня системы моего "я", находящегося за пределами физического сознания. Это личное знание — вместе с рядом событий, которые происходили в течение тринадцати лет до того, как я встретил Баба, — укрепило мою уверенность в том, что с Иисусом действительно произошла определенная форма воскрешения.

Моя первая жена умерла в возрасте тридцати пяти лет; после своей смерти она несколько раз возвращалась к нам, всегда в связи и в присутствии её пятого и последнего ребенка, которому было около года на момент её смерти. До последней минуты своей жизни она страстно стремилась вылечить ребенка: он был болен церебральным параличом. Первые события случились слишком давно и были сильно запутаны, чтобы полностью их объяснить. Достаточно сказать, что она явилась через несколько дней после своей смерти, при паранормальных обстоятельствах, связанных с ребенком. За двумя подобными событиями последовал феномен настолько мощной силы, что предметы вокруг нас двигались, а тело младенца подвергалось внешнему воздействию невидимой силы. Все эти случаи подготовили почву для последовавших событий.

Позже она являлась нам в двух видимых глазу образах — и довольно осязаемо. Первый раз она возникла около десяти часов вечера и простояла у детской кроватки удивительно долгое время. Второй раз она пришла, пристально посмотрела на ребенка, и после долго и упорно смотрела на бабушку малыша, свою мать, которая собиралась забрать ребенка домой и присмотреть за ним, пока я сидел с четырьмя другими нашими детьми. В обоих случаях моя жена выглядела такой, какой была в 22 года; она была одета в свой любимый розовый наряд, в котором выходила замуж и после тщательно берегла. Возможно, что облик, который она приняла, был сочетанием её собственного образа, образа, наиболее долго хранившимся в памяти её матери, и моего любимого о ней воспоминания. Каждое её явление длилось довольно долго.

Третье такое появление случилось через месяц в Новой Англии, куда мать моей жены увезла детей. В этот раз жена пришла поздно ночью и встала между детской кроваткой и постелью бабушки. От этой непосредственной близости мою тещу охватил озноб. Она проснулась, дрожа от холода и охваченная ужасом. Позже она призналась мне, что после того, как почувствовала столь близкое присутствие своей дочери, она стала пылко и тихо молить её не подходить так близко. В этот момент моя жена передвинулась на другую сторону кроватки, и температура тела её матери нормализовалась. Теща позвонила мне среди ночи по телефону, как только почувствовала в себе силы, и была серьезно обеспокоена скачками температуры. Она сказала, что я единственный человек, которому осмеливается рассказать это, потому что только я смог бы ей поверить, а не вызвать людей в белых халатах. На самом деле я был не очень удивлен, потому что много читал о случаях с привидениями в эзотерической литературе (и даже в журнале "Ридерз Дайджест").-

Эти явления происходили в течение нескольких недель после смерти жены, а после случая с её матерью больше не повторялись. В течение этого времени я испытывал вполне тактильные ощущения, о которых не принято говорить в нашем благовоспитанном обществе, и они наверняка не будут признаны в научных кругах.

Сила страсти и сострадания

Я привел случай с возвращением своей жены только для того, чтобы сделать простое замечание. Если современная мать, руководствуясь чрезмерной заботой и привязанностью к своему больному ребенку, смогла преодолеть барьер смерти и явиться в том образе, в котором она явилась, почему величайшее существо в истории человечества, ведомое страстной любовью ко всему роду человеческому, не могло сделать то же самое? Тот факт, что такие явления суть результат работы зрительной системы, подобно раскачиванию солнца в Междугорье, — это просто подтверждение наблюдения, сделанного Матурана и Варела о том, что глаза видят то, что создаёт мозг, притом что мозг функционирует в соответствии с тем, что видят глаза. Динамика создателя и созданного — функция без границ, и временами на человека нисходит благодать личного прозрения.

Итак, я говорю всем современным теологам, которые оправдывают воскрешение и чудеса, и я отвечаю на шум, поднятый педантичными фундаменталистами, бросившимися в противоположную крайность, выходящую за рамки здравого смысла, и потому пропустившими суть: дело не только в том, что большинство известных чудесных деяний Иисуса спонтанно и редко повторяются в наши дни, а в том, что они являют пример реального потенциала, которым мы все обладаем. Начните отрицать наличие этого потенциала у Иисуса, и вы наверняка отберете его и у всех нас. Мы очень быстро склеиваем трещины в скорлупе космоса из опасения, как бы нечто неизвестное не напало на нас извне, даже если это нечто — выражение высшей природы человека, а известный нам мир убивает ее. Для укрепления позиции страха и жертвенности требуются колоссальные энергетические затраты, которые можно было бы направить в иное русло.

Иисус и мудрость самой жизни сделали все что могли для исцеления наших искалеченных сердец и умов, тогда как культура, в свою очередь, сделала все что могла, чтобы перечеркнуть значение великодушного поступка Христа и сотворить из него религию — "гомеопатическое лекарство от его вирусной угрозы" культуре. Заглядевшись на загадочный крест, парящий где-то в небесах, люди могут упустить из вида подлинность Иисуса и его Креста и неконфликтную природу его веры. Перемещая нас в свои муляжные карамельные дворцы, культура сохраняет свое превосходство. Там, я полагаю, можно объединиться в без сомнения прекрасное сообщество молящихся, просящее о милости безжалостного "нравственного правителя вселенной" и его "единственного рожденного Сына", которые держат моральный кнут и правят суд над обреченными жертвами.

А можно поднять крест и огласить права, данные нам при рождении; спасти Иисуса от христиан, спустить его с небес на землю и найти его отражение в зеркале. Увидеть Его в каждом лице на улице, как это сделал Уитмен, найти Его даже в последнем из братьев под скамейкой. Можно также рискнуть собой; отдать себя на волю ветрам, как это сделал Он; отбросить боязливое чувство защиты, суждения, самооправдания, стыд и чувство вины и принять жизнь, полную великих даров, которые Он явил и совершить ещё более великие дела, чем Он, и так развиваться и переходить в запредельный мир.==

 

 Глава 12. Возрождение Евы

Морис Берман в своей рассудительной и пророческой работе "Сумерки американской культуры" считает, что крах Римской Империи после нашествия племен вестготов, которые опустошили и разграбили то, что было создано в течение целой цивилизации, привел к тому, что средневековые монахи стали собирать все художественные, философские и религиозные трактаты, чтобы сохранить их. Так литературные сокровища древнегреческой и древнеримской культуры были сохранены в "темные века" и заново открыты в так называемый период Просвещения и Ренессанса в Европе. Сегодня, заявляет Берман, назрела потребность в действиях того же рода — в создании нового монашеского ордена, который собрал бы все элементы культуры и сохранил их до того, как мы перейдем во времена сумерек, которые предвидят он и многие другие. (Морис Берман "Упадок Американской Культуры". Нью-Йорк, 2000)

Сохранение нашего культурного наследия может в лучшем случае стать смешением разнородных предметов в одном мешке; это будет коллекцией, собранной монашеским орденом в соответствии с мужскими представлениями о том, что важно. Возможно, наряду со спасением тех артефактов, которые представителями современной культуры будут сочтены достойными, спасенными окажутся и вирусы, поразившие ее. Возможно, лучше было бы сохранить биологическое наследие, хорошо разработанную упаковку возраста биллионов лет, за которой стоит житейская мудрость, а не только интеллект потерпевшего фиаско патриархата. Сохранив биологический аппарат в неприкосновенности, мы смогли бы создать новые культуры по своему усмотрению одним усилием воли и позволить прошлому с его пагубной жаждой крови исчезнуть.

Как же мы должны действовать, если желаем сохранить свое биологическое наследство? Во-первых, вспомните слова Гурумайи о том, что сердце никогда не "решает трудности", оно создаёт новую ситуацию, новую реальность, если мы это допускаем. Мы уже обсудили один процесс по возвращению утраченной душевной мудрости, которая основана на простых биологических фактах, а не на мечте Нью-Эйджа о небе в алмазах. Возможно, пришло время отказаться от интеллектуального конструирования и позволить новой реальности возникнуть из нашей подлинной природы, время собрать воедино все нити или ключи, находящиеся в руках нейро-кардиологии, новой биологии, новой физики, а также энергетической медицины, в открытиях внутриутробной психологии, и Ассоциации здоровья, относящихся к проблемам зачатия, беременности и деторождения. А затем все эти знания и интуитивные способности использовать для решения задач, связанных с ранними стадиями развития, которые имеют решающее значение. Мы должны сплести все эти разрозненные нити в своего рода клубок Ариадны, который выведет нас из существующего лабиринта противоречий и запутанности. Наступило время применить наше знание о динамике создателя и созданного и о том, что делает человека полноценным существом — знание о силе любви, всепрощения и открытого сердца. Все эти древние, но при этом новые для нас познания накапливаются вокруг нас и порождают хаос. Конечно же, эта игра контрастов делает нашу эпоху увлекательной и интересной. Возможно, наше время является наиболее перспективным и свободным периодом в истории человечества и, вероятно, это связано с тем, что существующая динамика развития позволяет возвести на обломках хаоса разрушающейся культуры фундамент новой и позитивной реальности.

Лауреат Нобелевской премии бельгийский химик Илья Пригожий предположил, что систему, находящуюся в равновесии и стабильно функционирующую, сложно изменить. Когда порядок работы системы нарушен, перемены становятся все более и более вероятными и, в конце концов, неизбежными. На этой точке неизбежности последняя частица согласованного порядка может привести в норму весь расстроенный механизм. В каком направлении происходят перемены, зависит от характера элемента, вызывающего разрушение. Он поднимает хаос на новый уровень, который является фактически разновидностью нашего старого доброго знакомого — императивной модели. Если этот разрушительный элемент имеет демонический характер, то весь прежний цикл просто повторяется, что характерно для истории нашего вида. Но если этот инициатор хаоса имеет благожелательную или "божественную" природу, новый порядок будет построен по его образу и подобию. Позитивные перемены должны были бы случиться два тысячелетия назад, но, возможно, гибель и хаос не были для этого достаточно разрушительными. Как показал ход истории, для настоящего понимания мы тогда ещё недостаточно деградировали, и возможно именно сейчас это время настало.

Вспомните историю польской "Солидарности", название, данное во время коммунистического периода нескольким небольшим группам рабочих, довольно изолированным друг от друга. Все эти группы разделяли одну последовательную и ясную идею национальной экономики и социальной реформы. Когда коммунистическая система рухнула, "Солидарность", дождавшись подходящего момента, смогла оказать серьезное влияние на общество, потому что в период дезорганизованности организованная мысль становится катализатором порядка. Польша стала первой из стран бывшего "железного занавеса", которая достигла экономической и социальной стабильности. Как показывает этот пример, эффект ускорения действия хаотического магнита зависит не от количества, а, скорее, от согласованности действий элементов в условиях несогласованности.

В накатывающейся волне нового хаоса, наполненного ощущением тщетности попыток изменить монолитную структуру организованной мысли и практики, а также осознанием того, что корабль государства не спасти, следует работать над созданием маленьких спасательных лодок, в духе "Солидарности". Чертеж спасательных шлюпок вчерне набросан на страницах этой книги. Этот план основан не на политических или экономических идеях, а на биологическом факте. Заключительные страницы представят этот чертеж в новом свете, сделают наше заключение не повторением сказанного, а открытием дверей в нечто новое и непознанное.

Приблизительно в середине XX-го столетия около двухсот студентов мужского пола медицинского факультета Гарвардского Университета были опрошены для выяснения степени родительской заботы и опеки или их отсутствия, испытанных ими в младенчестве и детстве. Опрашиваемых разделили на позитивные и негативные категории, в соответствии с тем, опекали их или нет. Спустя ещё сорок лет доживших до этого времени мужчин подвергли медицинскому обследованию. Среди тех, кто определил степень родительской заботы как высокую, 25 процентов страдали возрастными заболеваниями. Среди тех, кто оценил своих родителей как не оказывавших поддержку, возрастные заболевания были обнаружены у 89 процентов.

Гэри Шварц и Линда Рассек из Университета Аризоны провели ещё одно исследование группы типичных представителей мужчин (моё подведение итогов этого исследования заметно сокращено, но очень точно). Каждому субъекту сделали электроэнцефаллограмму мозга и электрокардиограмму сердца. В 3-х футах от исследуемых сидела исследователь Рассек, которую обследовали таким же образом. Через короткий промежуток времени рисунок средней кривой энцефаллограммы людей со счастливым детством совпадал со средней кривой кардиограммы обследователя (вспомните приведенный в начале третьей главы пример с двумя клетками сердца, которые заметно влияли друг на друга, находясь на предметном стекле микроскопа, и тот факт, что электромагнитный торус сердца довольно силен в радиусе трех шагов). Кривая энцефаллограммы людей с негативными воспоминаниями о детстве показала намного более медленное развитие и редкое соответствие показателей интервьюера, если таковое вообще наблюдалось (см. рисунок 10, иллюстрирующий похожий эксперимент, проведенный в институте ХартМэт, над "электрическим зарядом прикосновения", возникающим между двумя людьми). Помня о том, что иммунная и эмоциональная система суть одной природы, мы делаем резонный вывод о том, что эмоциональный недостаток в младенчестве и детстве предрасполагают человека к пожизненному ощущению одиночества и изолированности и способствуют предрасположенности к заболеваниям. Мы учимся любить, следуя примеру любви к себе, который получаем первым, а любовь кажется лучшим оружием против любых болезней.

Так что первое дело в строительстве спасательной лодки — это выяснить, для кого она строится — в нашем случае очевидно, что для ребенка. Такая спасательная шлюпка, однако, состоит из создателя и заботливых родителей ребенка. Мать, которая вынашивает ребенка и дает ему жизнь, также служит ему примером во всем, учит его и ведет к знаниям. Кроме того, она должна обладать знаниями о величайших и бесценных благих вестях о том, кто мы есть; одна из этих вестей касается нашего Создателя; она же является главной частью динамики создания, а не её жертвой.

Подобно тому как создатель и созданное питают друг друга, так общаются родитель и ребенок. Интригующим моментом этой динамики является то, что ребенок пробуждает в родителе вереницу воспоминаний о познаниях, жизненно необходимых для продолжения динамики, с той целью чтобы передать это ребенку (снова зеркало напротив зеркала). Так что подлинное начало пути происходит не с момента рождения ребенка, а ещё в период его вынашивания. В будущей матери должно пробудиться осознание того, что она в ответе за свою жизнь, — предпочтительнее, чтобы с ней это случилось до зачатия, и крайне важно, чтобы это произошло до родов. Таким путем — от зачатия до беременности, от беременности до родов и от родов до самой жизни — ребенок и родитель развивают способность к зеркальному отражению все больше и больше по спирали, основание которой опирается на фундамент любви.

Рисунок 10. Средние формы кривых сигналы сердцебиения показывают передачу электроэнергии, произведенной сердцем одного из исследуемых, которую можно обнаружить в кривых энцефаллограммы другого обследуемого, когда они держат друг друга за руки (любезно предоставлен Институтом ХартМэт)

Безусловно, отец необходим в процессе этих колоссальных перемен, но мы должны начать с матерей, и с женщин в целом. Мужчины, по-видимому, потеряли свои якоря, и поэтому слова Платона звучат сегодня более актуально, чем когда-либо: "Дайте мне новую мать, — сказал он, — и я дам вам целый новый мир".

Закладывание основы нового сознания и нового мира было задачей женщины с самого начала, попытки подмены не срабатывали. Патриархат привел человечество к поражению. Вспомните прекрасную сказку о благородном короле, который жестоко ошибся, опустившись на самое дно своей личности, и обнаружил, что заперт в теле чудовища, из которого не может выбраться самостоятельно. В другой сказке рассказывается, как прекрасный принц в результате совершения ряда ошибок попал в тело обычной лягушки. Из человека превратиться в млекопитающее, а затем в рептилию — куда теперь, когда дальше только смерть? Сказки говорят нам, что решение приходит не в образе рыцаря в сияющих доспехах, полного силы и отваги, и не с мудростью отшельника и пророка, а по мановения нежной руки вечной Женщины, чей исцеляющий поцелуй один способен спасти мужчину от себя самого.

Глинда Ли Хофман исследовала одно из наиболее знаменитых явлений женского начала в своей книге "Тайное приданое Евы". В этой блестящей работе автор тщательно разрабатывает идею, которую затрагивали многие, — подлинную роль Евы в памятном предании про Эдемский сад, знаменитое яблоко, печально известного Змия и незадачливого Адама. Руководствуясь древним текстом Каббалы, Хофман посвятила около двадцати лет исследованию Книги Бытия на её изначальном, древнееврейском языке, что, как она утверждает, проливает свет на наше литературное и религиозное наследие. Одно из наблюдений Хофман особенно тесно связано с нашей темой. Ева, конечно же, предшествовала Адаму (что подтвердит любой биолог), и то, что дал ей Змей, было не проклятием, а благом, даром, пробудившим сознание (было ли это первым случаем просвещения? Или, быть может, последним?). Осознав свою истинную природу Ева, в свою очередь, пробудила сознание Адама. Чтобы понять подоплеку происшедшего, нужно вспомнить монолитный каменный памятник Сфинкса и триумфально поднятую голову гигантского змея, высовывающуюся из короны на человеческом черепе.

И где, после всего, эволюция и трансцендентность может быть явлена более ясно, чем в образе Сфинкса? Рептильное основание, на котором строится жизнь человека, поднимается на более высокий уровень организации и функционирования. Снова и снова высшее начало привлекает низшее себе на службу, пока то, что было низшим не поднимается до высшего начала, откуда человек растет и переходит границы всех ограничений и преград, становясь воскрешенным человеком. Так что никогда не умаляйте значение змея. Змей и Ева могли быть в сговоре с самого начала. Кому ещё могло удаться усмирить чудовище и возвысить его, если не ей? Понимание этого позволило части змеиной силы обвить всепроникающий третий глаз и побудило нервный узел к движению эволюции. Теперь мы можем понять, почему Бог из Книги Бытия был столь нетерпим по отношению к этой паре выскочек, которые вознамерились встать с ним вровень в творческом плане, что, по сути, Змей и обещал Еве. Ставки были слишком высоки.

Так что можно забыть множество способов, с помощью которых патриархат извратил великое предание о начале человечества, — от смехотворной бессмыслицы с ребром Адама до обещания Еве великой боли и скорби в деторождении в наказание за её прегрешения (этот миф твердо закрепился в психике иудеев и христиан и таким образом стал общепризнанным, что легко происходит со всеми негативными идеями).

Мы хорошо помним о первенстве Евы, которая дала жизнь роду человеческому и наделила его проницательностью. Заключительная глава моей книги — это призыв восстановить доброе имя всем Евам, объединиться вокруг идеи воскрешения прародителя и приблизить второе прозрение слепого, лунатического мира. Особенно это касается нас, Адамов, на которых первое просветление не оказало должного воздействия, если вообще оказало.

Я не говорю о возрождении фантазий Нью-Эйджа о мятежной женщине, которая играет роль богини и жрицы нового храма; а также не имею в виду воинственных женщин, которые видели в темноте или бегали вместе с волками. Все это лишь ложные подмены — подражание поведению мужчин. Подлинный призыв адресован к цивилизованным женщинам, которые будут рожать и сами воспитывать своих новорожденных, что является куда большим подвигом, чем изображение супермена в бюстгальтере. Возрождение Евы означает возрождение женщины, которая была принесена на алтарь патриархального клана, насчитывающего тысячелетия. Я говорю о возрождении средневековой женщины, затерявшейся в лабиринте ужасающей охоты на ведьм церковников и разжигающих костры инквизиции. Я говорю о повитухах, стремящихся облегчить муки рожениц в те минуты, когда они больше всего в этом нуждались, и которых время от времени бросали в тюрьмы с помощью махинаций мужчин-юристов, которыми манипулировали мужчины-законодатели, на которых влияли мужчины-доктора. Я говорю о юной матери, у которой не было другого выбора, как подчиниться навязанному больничному родовспоможению под руководством мужчин, что разрушает узы любви с самого начала. Это должно быть возрождением прозябающих в бедности матерей и их младенцев, оставленных на улице без помощи, которым правительство велит найти работу и сдать своих детей на попечение в детские сады, что подвергает риску их благополучие; или тех матерей, которых бросили мужчины и оставили бороться в одиночестве с тем, с чем даже полные семьи не всегда справляются — с выживанием в экономике, которая деспотически распоряжается средствами, необходимыми для выживания. Это воскрешение изнасилованных на поле битвы женщин, выбранных из всего своего рода, чтобы почувствовать ненависть и гнев, накопленные в молодых солдатах, отправленных на войну и вынужденных убивать и зверствовать (прочтите заключение книги Джила Бэйли "Violence Unveiled", если у вас хватит духу). Это воскрешение девочек, достигших полового созревания, которые учились в Гарварде Кэрол Джиллиган и были так уверены в себе и идеалистичны в 11 или 12 лет и зачастую подавлены и разочарованы в 15.

Для возрождения Евы надо объединить всевозможных добровольцев отовсюду, а также выявить все существующие модели воскрешения, часто незаметные. Например, в конце 1980-х в ашрам в Индии мать привезла своего 3-летнего сына. С первого взгляд я понял, что у мальчика воспаление головного мозга — его голова была нормального размера, но вместо обычного лба вперед сильно выдавались два больших, выпуклых полушария. Они выступали над висками и нависали над кончиком носа. Между полушариями было заметное расстояние, а на висках заметные ямочки, отмечавшие место, где огромный лоб сливался с остальной частью мозга. Это был живой, уравновешенный, сдержанный и наблюдательный ребенок с великолепно развитыми моторными навыками и умными глазами, взгляд которых был глубоко проникновенным и решительным. Он всегда оборачивался на мой взгляд и, как мне казалось, мерил меня своим взглядом, изучал, когда обнаруживал, что я смотрю на него.

Его мать была прекрасным созданием, одной из тех замечательных женщин, которые отлично владеют собой, и чья внутренняя надежность, уверенность и ум очевидны для окружающих. Как выяснилось, в свои 40 с небольшим она была главой всемирной духовной организации, что было нетрудно себе представить, и матерью ещё троих детей старшего возраста. Этот маленький мальчик, как она мне сообщила, был зачат в согласии, о нем хорошо заботились во время вынашивания, и родился он на берегу океана на Багамских островах, очень далеко от больницы. Мои друзья рассказали мне, что недавно видели её сына, сейчас уже выросшего, в одном из отделений организации матери. Они нашли его необычным и даже выдающимся молодым человеком.

Сегодня я считаю рождение этого ребенка весьма значительным событием, возможно, первым или одним из первых в подрастающем поколении детей, недавно появившемся в этом мире. Я действительно верю, что природа ответила на нашу потребность в высшем разуме и духовности, дав нам детей со столь сильно выступающими лобными долями. Иногда я сталкиваюсь с такими детьми, которых матери несут на руках где-нибудь в аэропорту или идут с ними на лекции, неся в сумках-кенгуру. Я видел такого четырехмесячного мальчика на конференции, посвященной деторождению, в Таиланде в 1998 году; а также трехлетнего ребенка в центре йоги в Коннектикуте. Это была замечательная афро-американская девочка с не менее замечательной матерью, которая дала бы резкий отпор любому снисходительному замечанию в адрес ребенка, если бы оно возникло.

И совсем недавно я видел такого младенца в аудитории на лекции в Беллингаме, Вашингтон. При виде таких детей меня тянет к ним словно магнитом. Взгляд их глаз буквально пленяет, и после установления контакта, не хочется его прерывать. Как койот Карлоса Кастанеды, они, кажется, говорят нам этим взглядом, что "все вокруг надо познать".

Рисунок 11. Легко увидеть, что и у 15-месячного мальчика (слева) и у 6-месячной девочки (справа) сильно выступают лобные доли.

Вспомните об исследовании 1998 года, результаты которого показали, что мать, эмоционально зрелая и психически устойчивая, любимая и чувствующая себя в безопасности, дает жизнь ребенку с развитым лбом, а также работу Алана Шора, показавшую, что у ребенка, которого защищают и опекают, после рождения наблюдается резкий рост лобных долей, продолжающийся в период, когда ребенок учится ходить, если забота о нем не прерывается.

У матерей таких детей, с которыми мне удалось поговорить, очень сходная история жизни. Все они обладают сильной волей и уверены в себе, отличаются богатым духовным миром. Многим из них под сорок или чуть больше сорока. Их дети были желанными; зачатие большинства из них было запланировано; и все они были рождены без медицинского вмешательства, тесно привязаны к матерям, вскормлены грудью и носимы на руках в решающий период младенчества*.

*Единственное известное мне исключение касается мальчика на фотографии. Он подходит под схему в каждом пункте кроме того, что его рождение было одним из тех редких чрезвычайных случаев, с которыми не могла справиться акушерка (это случается в 0,5 % случаев родов), и медицинское вмешательство было необходимо. Ему помогли родиться с помощью кесарева сечения и сразу же дали на руки маме, так что связь, да и кормление грудью не прерывались. Припасённые для действительно критических ситуаций некоторые навыки современного акушерства могут быть и благом, а не проклятием. В Голландии во второй половине XX-го века 95 % детей родились в домашних условиях. Им помогала группа акушерок, которые разъезжают по стране в медицинском вагоне, оборудованном всеми современными приспособлениями для экстренных случаев. В Голландии уже несколько десятилетий самый низкий уровень смертности среди детей и матерей в мире.

Некоторые эволюционные модуляции, появляющиеся среди нас, следует учитывать как намеки со стороны природы, как обратная сторона императивной модели: поистине, маленький ребенок станет нашим лидером. Хотя таких детей пока ещё мало, мы имеем верное доказательство того, что нужно энергично двигаться вперед к возрождению Евы. В действительности мы должны предоставить природе больше возможностей для увеличения состава этого пока ещё небольшого авангарда.

Роль отца и его подвиг как до, так и после захватывающей связи, посеявшей семена новой жизни, заключается в том, чтобы поддерживать мать и обеспечивать ей безопасное существование, свободное от страха, и безопасное пространство для ребенка, сначала в утробе, а после уже рядом с матерью. Это не требует доказательств. Вынужденность матери одной заботиться о ребенке и обеспечивать себя после родов довольно часто имеет место в Америке, за что общество платит высокую цену.

Отцы — это мост между уютным домашним гнездышком и большим миром, и они так же важны и так же подчиняются воздействию императивной модели, как и женщины в период беременности, в период младенчества ребенка и во время первых трех лет его жизни (для тех, кого заинтересует вопрос об огромной роли отца, я от души рекомендую замечательную книгу Дэвида Альберта "And the Skylark Sings with Me", где описан его личный опыт помощи в воспитании и домашнем образовании его драгоценной дочери).

Дети прекрасно развиваются под защитным зонтом обоих родителей, хотя ныне это все реже встречается. Нуклеарная семья (семья, состоящая из родителей и детей, находящихся на их иждивении и не состоящих в браке. В нуклеарной семье на первый план выдвигаются отношения мужа и жены, а не кровнородственные связи — прим. перев.) в американском стиле была выгодной случайностью, спровоцированной корпоративным влиянием и государством, религиозными и политическими оппортунистами.

Примите во внимание, что в 1890-х почти 94 % американцев жило на фермах, где большие семьи были нормой, потому что это было экономически выгодно. Сотню лет спустя 96 процентов всех американцев живет в городах, которые наиболее выгодны для корпораций из политических и религиозных соображений, которые нежизнеспособны и разрушительны для ядра семьи. При таких условиях семья стала явлением кратковременным, что и обоснованно фактами. Мишель Оден делает вывод о том, что нуклеарная семья сама по себе представляет нежизнестойкую и противоестественную модель отношений. Однако, когда нуклеарная семья является ядром очень большой семьи, а та, в свою очередь, является ячейкой общества, все прекрасно работает. Если уничтожить большие семьи, что мы и сделали, то ядро взрывается. Большинство из законных нуклеарных пар разрушаются, и слишком многие из них становятся мужчинами и женщинами, "проживающими жизнь спокойного отчаяния", как определил это Торо, и остаются жертвами множества навязанных культурой требований, которые зиждутся на чувстве вины, стыда и страха.

Вспомните слова Иисуса о том, что в царстве том "ни женятся, ни выходят замуж" (Евангелие от Матфея, 22:30). Это не приглашение к "свободной любви" или безбрачию, а призыв к форме отношений, не зависящих от узаконенных договоренностей. Брак в культурно-религиозном контексте — это публичная клятва, обет, против чего выступал Иисус, потому что клятва связывает дух и закрывает бесконечность жизненных возможностей. Далее, цивилизованный брак — это юридически обоснованный договор, в котором каждая сторона бессознательно принимает тот факт, что другая сторона переходит в их владение, буквально становится их собственностью, с которой они отныне на вполне законных основаниях связывают определенные ожидания и требования, что приводит к катастрофическому мнению обеих сторон о "принадлежности" детей родителям. Это представление об обладании — главный антагонист, которого новой Еве предстоит одолеть. Кто знает, какие ровные, жизненные взаимоотношения могут раскрыться в состоянии трансцендентности или какие потребности могут возникнуть у ребенка, выношенного и взращенного Евой?

Критерии, которые должны будут работать в новом обществе, могут оказаться повторением существующего культурного тупика, а это не входит в мои задачи. С другой стороны, существует один или два подготовительных шага, необходимых, чтобы привести Еву к новой жизни. Первое — это восстановление Евы в правах репродуктивного процесса с исключением мужчин, политики и религии из того, что с незапамятных времен было целиком женской прерогативой. Второе — она должна восстановить данные ей при рождении права и власть над собственным телом, которые были захвачены мужчинами, в прошлом — врачами, а в наши дни Мэдисон Авеню и Голливудом.

Можно прямо призывать: избавьтесь от мужского вмешательства в дела женщин, особенно в процесс родов — даже под новой личиной женщин-акушерок, — и полностью уничтожьте родильную палату. Рождение ребенка связано с древней мудростью млекопитающих, это не та проблема, которую способен разрешить мужской интеллект. Все рожающие млекопитающие искали наиболее уединенное, тихое и безопасное место, как правило, темное, подходящее для родов, которые, помимо всего прочего, являются наиболее интимным и удивительным актом творения. Но одновременно это акт, во время которого мать наиболее уязвима. У всех млекопитающих, включая людей, при первых признаках вмешательства в процесс деторождения, при мельчайшем постороннем шуме, указывающем на возможное вторжение, генетический код миллионов лет развития может приостановить процесс родов и отложить его до тех пор, пока "берег не очистится" (до определенной степени, разумеется).

Все больше женщин открывают для себя радость и свободу домашних родов и ещё большее счастье родов в одиночестве, с акушеркой, находящейся где-то рядом в готовности придти на помощь при необходимости. Матери, которым никто не досаждает, чувствующие себя в безопасности, могут родить и за 20 минут. Они полны сил, чтобы начать кормить дитя немедленно, и испытывают не только готовность, но и радость от этого. У Евы есть запрограммированный в течение миллионов лет генетический код, который ведет её и направляет в этом великом деле.

Ответом на существующую дилемму является, таким образом, отказ от совершения этой современной ошибки, а не терапевтическое вмешательство. И призвание Евы к новой жизни состоит в том, чтобы с самого начала поступать в соответствии с законом природы. Дать естественному действию развернуться при надлежащих обстоятельствах обойдется гораздо дешевле, чем последующая компенсация. Появление ребенка в последовательном процессе — зачатия, вынашивания и рождения — в соответствии с естественным расписанием дает великой матери-природе возможность вывести человечество за пределы ограничений и препятствий. И даже сейчас она при каждой возможности делает это, обеспечивая необходимые возможности нервной системы. Насколько же широко откроются ворота трансцендентности, когда природе предоставят неограниченные возможности — а Ева сумеет ими воспользоваться!

Широко распахнуть ворота

Революция Евы поднимет сексуальность на уровень былого величия, ибо сексуальность является вратами в трансцендентность. Закрытость этих врат ведет нас к жестокости и аду. Религиозное объявление секса первородным грехом и было самим первородным грехом и непосредственным нападением на Еву. В этом повинны все государственные религии как Запада, так и Востока. Под этим злостным влиянием даже освобожденная сексуальность шестидесятых годов прошлого века обернулась банкой с пауками, способствовавшей ещё большему погружению в хаос и психологические страдания. Мы не можем знать, какие новые закодированные сведения проявятся в благополучном мире. Также нам не дано знать, какой первый шаг следует сделать для его создания.

И снова мяч на площадке Евы, — ибо её революция станет решающим разрывом с современной культурой, что и спасет нас. Истинный разрыв с культурой не подразумевает ничего иного, как воздвижения креста. Что скрывалось за путем Иисуса, выяснится в ходе этой революции. Мы сбросим губительную власть защиты, суждений и самооправдания; мы оставим позади жалость к себе, идеи возмездия, требования справедливости и полные страха реакции, которые ведут к суду и войне. Мы перестанем изгонять любовь. Благородные обеты, утверждения веры и символы вероучения потерпели неудачу, ибо были изобретены патриархатом. Воздвижение креста переводит нас с пути следования инстинктам выживания затылочной части мозга и открывает путь высшим частотам, несущим любовь, всепрощение и доверие. Разум откроется сердцу, и начнется путь к благополучию.

Поднимая крест, все мы обнаружим, что эта ноша является светом, поскольку разрушительное бремя окультуривания канет в лету. И при свободе неконфликтного поведения нам откроется широкий путь к Богу.