В письме брату Том писал: «…Рад, что твоя корь прошла. Жаль, что тебя здесь нет. Мы строим дом на дереве, на Лестнице Иакова». Питер прочел и сжег письмо, как и все остальные письма. Он хмуро побрел на задний двор и начал что-то лениво сооружать на яблоне.

— Вот Том вернется, поможет тебе, — крикнула миссис Лонг из кухонного окна. На душе у нее было неспокойно. Она снова и снова твердила себе, что Гвен и Алану можно полностью доверить мальчика, но в воздухе витала какая-то тайна, и это ее смущало.

У бездетных Китсонов денег было побольше, чем у Лонгов, — двое детей обходятся недешево. Может быть, Том не рвется домой из-за роскоши, которая окружает его в гостях? Нет, непохоже, вынуждена была признать миссис Лонг. Письма Тома родителям содержали лишь краткие отчеты о скучных днях, исключительно в обществе дяди и тети. Казалось, какое удовольствие от такой жизни, теперь ему не нравилась даже еда. Тем не менее он просил, и не один раз, позволить ему погостить подольше.

— Там нет других детей, — сказала миссис Лонг мужу как-то вечером, — и Том никуда не ходит. Что он тебе пишет, Питер? Твои письма куда длиннее наших.

Питер опустил глаза.

— Ему просто нравится их квартира.

— Ну, дома он живо прекратит сидеть взаперти, — бодро заявила миссис Лонг. — Правда, Питер?

— В любом случае, к школе он вернется. Конец учебного года он пропустил из-за моей болезни, но к началу нового должен вернуться.

— Только к началу школы? — встревожилась миссис Лонг. — Ему надо вернуться домой гораздо раньше! Ты что, хочешь провести все каникулы один?

— Я думал… — Питер нерешительно помолчал, дожидаясь, пока его спросят, о чем он думал.

— Ну и?

— Если Том не хочет возвращаться от тети Гвен, я мог бы поехать к нему.

Мать с испугом поглядела на сына, но мистер Лонг только рассмеялся:

— Что, скажи на милость, будут делать два мальчугана в тесной квартирке даже без сада?

— Я хочу к Тому, — упрямо заявил Питер.

— Ты имеешь в виду, — уточнил отец, — что хочешь быть дома вместе с братом. Ты хочешь, чтобы он вернулся?

— Ты туда вовсе не хочешь! — заявила мать.

— Хочу! Еще как хочу! Я вчера не мог заснуть и все мечтал очутиться там, а потом мне приснился сон, что я еду к Тому. И я поеду, поеду!

— Но зачем, Питер? Что там интересного?

Но Питер только отводил глаза и упрямо твердил, что уверен — ему понравится у тети и дяди. На этом беседа оборвалась, ни к какому решению так и не пришли. Поздно вечером миссис Лонг на цыпочках подкралась к дверям детской и заглянула в комнату. В свете уличного фонаря видно было, что Питер еще не спит, а смотрит на открытку от Тома, стоящую на каминной полке. Миссис Лонг тихонько ушла, но позже вернулась, а потом еще раз. К третьей попытке Питер уже уснул. Она вошла в детскую и постояла над спящим сыном. Ему явно что-то снилось, он улыбнулся, потом вздохнул. Вдруг на лице у мальчика появилось такое отсутствующее выражение, что мать наклонилась над ним, желая разбудить и позвать обратно, но так и не решилась.

Спускаясь вниз, миссис Лонг глянула в сад через маленькое окошко на лестничной площадке и увидела на яблоне торчащие доски — Питер строил домик. По сравнению с домом на Лестнице Иакова сделано было немного, хотя, конечно, миссис Лонг ни о чем таком даже не подозревала. Питер начал работу вслед за Томом, только попозже — для того, чтобы письмо было написано, доставлено, прочитано и сожжено, требуется время.

«Хетти очень старается, — писал Том. — Ей нравится, что мы строим дом на дереве». Том явно преуменьшил ее чувства — девочка была в полном восторге, он такого даже не ожидал. Прежде всего, в отличие от большого дома, она считала домик на дереве своим: в доме тети и кузенов ее терпели только из милости. А дом на дереве был ее собственный. Она притащила туда свой кукольный сервиз и даже кое-какие вещи, позаимствованные из большого дома. Том немного забеспокоился и велел ей угомониться.

Кроме того, дом на дереве стал любимым из ее потайных местечек.

— Его не найдешь, если не знаешь. Кузены о нем и не подозревают.

— А Авель видел, как он строится?

— Он ни разу не видел, как я несу доски, лезу на дерево или даже иду в этом направлении. Я была страшно осторожна.

— Я ни о чем таком даже не подумал, — признался Том, — но это неважно, меня он все равно не видит.

— Конечно, — согласилась Хетти, и они быстренько сменили тему — ссора из-за привидений еще была свежа в памяти.

Но как оказалось, Авель был прекрасно осведомлен о доме на дереве.

В тот день он закрывал сеткой клубничные грядки. Хетти и Том знали, где он, они всегда старались точно понять, где находится Авель и есть ли еще кто-нибудь в саду, прежде чем отправиться в древесный домик. И на этот раз они полезли на дерево, только убедившись, что больше никого нет, а Авель далеко.

Дом уже был готов, но Хетти никак не могла успокоиться.

— Все должно быть по-настоящему, нам нужны окна, а не просто щели в стенах. Два высоких прямоугольных окна.

— Слишком многого хочешь, — возмутился Том, и Хетти взялась за окна сама.

У нее получились скорее дыры с неровными краями, чем окна, но Хетти прилежно трудилась, заплетая ветки изнутри и снаружи, выравнивая и укрепляя края будущих окон.

Том ей не помогал, надеясь, что она скоро устанет и бросит свою затею — хотя, казалось, до этого еще далеко. Ему пришла в голову более интересная идея: пусть окна будут иллюминаторами, а он сам — капитаном корабля, плывущего по морю.

Хетти так и не удалось закончить окна. Что-то напевая себе под нос, она перебралась с одной ветки на другую и вдруг спросила:

— Том, тут сук с трещиной, он тебя выдерживал?

— Треснутый сук? Да, выдерживал.

Пение возобновилось, Хетти двинулась дальше, и Том не успел добавить, что он совсем другое дело, а ей он туда лезть не советует.

Он не видел, как это случилось. Наверно, ветка не выдержала даже легкого веса и сломалась. Он услышал сильный треск, девочка тихонько охнула от удивления и свалилась на землю.

Ее тонкий пронзительный плач разнесся по саду. Птицы метнулись во все стороны, рыжая белка застыла на ветке, а Авель… Авель швырнул на землю сетку и со всех ног бросился к дереву.

Том невесомо, легче чем кошка, спрыгнул с верхушки дерева и приземлился рядом с Хетти. Она лежала молча, неподвижно, одна нога подвернулась, задравшийся передник закрывал ей лицо. Там, где ткань касалась лба, расплывалось кровавое пятно.

Том беспомощно застыл возле нее, и тут налетел Авель. Садовник увидел кровь и громко застонал. Он схватил Хетти в охапку и понес к дому. Том поплелся следом.

Вдруг Авель резко остановился и оглянулся. Несмотря на безмерный ужас от всего происшедшего, Том понял — Авель смотрит прямо на него, а не сквозь него, как раньше. Более того, Авель заговорил с ним.

— Изыди! — прохрипел Авель.

Оба застыли и уставились друг на друга.

— Убирайся обратно в ад! Я знаю тебя! Я все время тебя видел, и лучше бы мне тебя не видеть, я слышал тебя, но лучше бы мне оглохнуть. Я знаю тебя и знаю, зачем ты явился!

Том пропустил всю речь мимо ушей, его волновало только одно — Авель его слышит и сможет ответить на вопрос.

— Ну, пожалуйста, Хетти жива или умерла?

— Да уж, ты не раз пытался ее убить, несчастную девочку без отца, без матери, без дома. Ничего у нее нет, только невинность против твоей порочности! А у тебя и луки, и стрелы, и ножи, и высокие деревья. Теперь я говорю тебе: изыди.

Том не ушел, конечно. Авель понес Хетти через лужайку, назад к дому, громко повторяя слова молитвы. Тому показалось, что эту же молитву Авель произнес, съев бутерброд с ветчиной: «За все благое благодарю Господа, Он хранит меня от дел диавольских, чтобы не было мне вреда». Голос Авеля дрожал, он спотыкался под тяжестью своей ноши, потому что все время оглядывался на Тома. Так он дошел до двери и перешагнул через порог. Дверь захлопнулась, и Том услышал, как засов встал на свое место.

И тут Том очнулся. Он со всего размаха стукнул по деревянной двери, но только разбил кулак. Напрасно он звал сначала Авеля, потом Хетти. Дверь оставалась запертой, и крики ни к чему не привели. Даже если Авель и Хетти его слышали, один не захотел его впустить, а другая не смогла.