Внутри здание, в котором жила Анна, было оформлено в своеобразном индустриальном стиле. В свое время это могло сойти за дизайн, но сейчас выглядело откровенно угнетающе. Холл был на удивление просторным, что наводило на мысли о том, сколько на него ушло лишней площади, которая могла бы пойти на расширение квартир. Под облезшей краской можно было рассмотреть не меньше шести других слоев. «И кто додумался использовать флуоресцентный свет там, где людям приходится, вообще-то, жить?» – негодовала она, отворачиваясь от треснувшего зеркала возле чересчур широкой лестницы. Разумеется, лифта не было и в помине.

Вся атмосфера вполне соответствовала тому впечатлению, которое сложилось у Джейн во время первого видения, но входить в ту самую квартиру все равно было как-то не по себе. Анна навела порядок ради гостьи, но от этого безнадежная убогость квартиры только еще больше бросалась в глаза. Стены были скучного белого цвета, Анна даже ничего не повесила на них, чтобы разбавить эту блеклость. Между половицами были большие щели, и пол зловеще скрипел под черными полуботинками Джейн. Вся ее мебель казалась то ли хлипкой, то ли уже отслужившей свое, и после минутной нерешительности Джейн села в потрепанное плетеное кресло, которое покачнулось под ее весом.

Анна несколько минут возилась на проржавленной кухоньке и вернулась оттуда с целым чайным сервизом на подносе. На блюдцах лежали разные маленькие сэндвичи без корочки, сдобные булочки с крупным коричневым изюмом, разноцветные кусочки сахара причудливой формы. Глаза Джейн округлились от неуместности фарфорового чайника Wedgewood в этой угрюмой квартирке.

– Это подарок от лучшей подруги на мое восемнадцатилетие, – объяснила Анна, проследив за взглядом Джейн. – Она сказала, что это для того, чтобы у меня была альтернатива безумной череде походов по барам.

– Ни за что бы не подумала, что ты из тех, кто шатается по барам, – мягко сказала Джейн, принимая кружку из рук Анны.

Анна опустилась на пропыленный диван с цветочным узором и уставилась на потрепанный розовый коврик под ногами.

– В разумных пределах, – тихо ответила она, и Джейн вцепилась в кружку так крепко, что смуглая кожа под ее ногтями побелела.

– Так это же хорошо, разве нет? – отозвалась она. – Ты говорила, что много переезжала, когда была младше. Вполне понятно, что после этого тебе хочется какой-то стабильности.

«Я-то вот точно с цепи сорвалась после того, как все детство просидела взаперти», – резонно заметила она. Обратный механизм тоже мог существовать.

– Может быть, – Анна уставилась в чашку.

Джейн испугалась, что может потерять хрупкую связь с Анной, которую с таким трудом наладила, и наклонилась к ней.

– Я вообще не хочу лезть не в свое дело, – соврала она, – но ты говорила что-то про приют. Я не знаю, почему ты там оказалась, и можешь не рассказывать, если не хочешь. Я это к тому, что вполне понятно, почему тебе сейчас хочется спокойной жизни.

Ей показалось, что такой переход был слишком резким, но Анна только сделала глоток чая «Лапсанг Сушонг» и задумчиво кивнула.

– Я и сама ничегошеньки об этом не помню. До того, как я попала в детский дом, – белый лист. Мне рассказывали, что по виду мне было лет пять или шесть, я была здорова, – и это все, что я когда-либо узнаю о… том, что было раньше.

Джейн придвинулась поближе, и плетеное кресло под ней недовольно заскрипело. Она взяла кусочек сахара в форме розовых губок из фарфоровой пиалы и бросила его в чашку.

– То есть, ты совсем ничего не помнишь? Такое, наверное, не каждый день случается. Работники детского дома должны были провести какое-то расследование.

«Не говоря уже о населении целого континента по ту сторону океана, где ты и должна была быть».

Анна повела плечами, словно хотела сбросить какой-то давящий груз.

– Провели, конечно. Особенно одна девушка, Кэти, волонтер в приюте. У ее родителей были большие связи, но даже им не удалось ничего выяснить о том, откуда я. В конце концов меня государство отдало меня в приемную семью, это были… хорошие люди. Правда.

Слезы стояли в темных глазах Анны, но так и не пролились. Джейн хотелось сказать, что все в порядке, вовсе не нужно об этом сейчас говорить. «Но мне нужно знать, что произошло, – твердила себе она, закрывая глаза на полсекунды дольше, чем нужно. – Даже если ей нелегко».

– Ты так печально это говоришь, – заметила Джейн робко, понижая голос на пол-октавы, чтобы он звучал утешающе.

– В последний раз, когда мы разговаривали, я закатила истерику, – приглушенно сказала Анна и стиснула зубы. – Я жила с ними уже полгода, и они купили мне новые туфельки, такие лаковые «мэри-джейн» с ремешками, и сказали мне выбросить те, которые я носила до этого. Они уже стоптались до дыр, но их выбирала Кэти. Я ревела в голос, когда включилась пожарная сигнализация. Они вывели меня на улицу, но их родные дочки, Лейси и Рене, играли на чердаке, так что родителям пришлось вернуться. Огонь к этому моменту был уже повсюду, и…

Анна замолчала и беспомощно развела руками. В памяти Джейн всплыли руки Малкольма, и она с усилием трудом подавила это видение.

– Мне так жаль, – искренне посочувствовала Джейн. Потерять две семьи за один год – это слишком много для маленького ребенка. Даже если она помнила только об одной.

– Это было ужасно, но хуже того: через месяц случился пожар в доме моей следующей семьи… – продолжала Анна спокойно, хотя руками так плотно обхватила чашку, что костяшки под бронзовой кожей побелели.

– Это чудовищное совпадение, – согласилась Джейн тихо.

«А точнее, ужасно мощная магия», – подумала она про себя.

– Кэти сказала то же самое, – кивнула Анна, но тут же добавила, что другие потенциальные приемные семьи видели это несколько иначе. Маленькая Анна быстро заслужила репутацию вероятной поджигательницы, и даже люди, всю жизнь посвятившие помощи проблемным детям, не хотели рисковать и принимать ее в свой дом. Очередной пожар в здании, где размещалась ее группа, когда Анне было одиннадцать, закрепил эти подозрения, но расследование не выявило никаких признаков поджога.

«Да и как бы оно их выявило, – подумала Джейн с новым приступом чувства вины. – Перегоревшие лампочки кажутся таким пустяком, когда сравнишь их с пожаром». Она испытывала сострадание к Анне, которая и подумать не могла, что с ней происходило на самом деле… или что она могла остановить это, если бы знала, как. «Линн, конечно, не лучшая в мире мать, но она хотя бы научила ее обращаться с магией. Тот, кто забрал у нее девочку, совершенно разрушил бедняжке жизнь».

– Но Кэти и ее семья продолжали обо мне заботиться, – продолжила Анна бодрее. – Это она подарила мне этот сервиз, кстати. Всю мою жизнь они были рядом, всю ее часть, которую я помню. Так что они мне почти как семья, если разобраться.

Ее лицо осветила искренняя улыбка, и Джейн сразу же улыбнулась в ответ. «Но они тебя не удочерили, – чуть не сказала она. – Не нашли твоих настоящих родителей, несмотря на все свои связи». Родители Аннетт не были особенно скрытны в своих поисках пропавшей дочери. Неудивительно, что Анна так одинока, если чайный сервиз – это максимум, на что способна «лучшая» подруга.

Джейн ухватила сэндвич с копченой семгой и принялась жевать его, пряча за этим действием по мере возможности свое лицо. Ей снова стало совестно при мысли о том, скольким были готовы пожертвовать ее друзья, которые знали ее намного меньше времени, чем были знакомы Кэти и Анна. «Никаких близких друзей, никого, кто рассказал бы ей о магии… Она действительно потеряла все». Джейн скрестила ноги и задумалась о своем плане в совершенно новом свете. «Может, я действительно помогаю ей, – подумала она. – Не убеждаю себя в этом, а действительно помогаю».

Как бы ни была черства Линн, Джейн могла поспорить, что и она смягчится, стоит ее дочери вернуться домой. И потом, кто лучше нее сумеет научить Анну управлять ее магией и введет ее в мир, где людям действительно не наплевать на тебя. То, как половина Нью-Йорка носилась с Доранами как с писаной торбой, было совершенно нелепо, но для человека, который привык быть на задворках жизни, как Анна, это могло быть именно тем, что доктор прописал. Джейн хмуро посмотрела в чашку. «Я ведь никогда не задумывалась, что она реально существующая личность».

Джейн украдкой посмотрела на свои тонкие часы на запястье. Она договорилась встретиться с Элоди вечером, и время уже поджимало. Она помнила, что сделала это специально, чтобы не вываливать на Аннетт все разом. Но сейчас ее больше, чем когда-либо, подмывало просто взять и рассказать ей правду. И все же осторожность по-прежнему была превыше всего.

Когда она снова посмотрела на Анну, та внимательно наблюдала за ней. Джейн робко сдвинула циферблат на внутреннюю сторону запястья в надежде, что это не слишком бросалось в глаза. Анна откинулась на диване и поджала под себя ноги.

– Я так и не спросила, надолго ли ты в Лондоне, – безмятежно сказала она, сложив руки на коленях. – И куда едешь потом, раз уж на то пошло.

– Возвращаюсь в Нью-Йорк, – честно сказала Джейн.

«Остальное зависит от того, согласишься ли ты поехать со мной».

Анна выпятила нижнюю губу, и Джейн поняла, что ей действительно удалось найти с общий язык с гуляющей самой по себе девушкой.

– Но время еще есть. Только не сегодня – как ты смотришь на то, чтобы снова встретиться завтра? Я бы с удовольствием продолжила наш разговор.

Анна согласилась даже с бо́льшим энтузиазмом, чем рассчитывала Джейн.

– Ты можешь зайти после моей дневной смены, – предложила она. – Или, если тебе удобнее, я могу прийти к тебе.

Джейн живо вообразила, как в коридоре отеля Анна и Андре сталкиваются лицом к лицу и едва не вздрогнула.

– Я все равно буду в этих краях, – соврала она. – Буду рада заглянуть еще раз.

Анна окинула взглядом голые стены и старую мебель, и Джейн не нужно было читать мысли, чтобы понять, о чем она думает. Она порывисто наклонилась вперед, не обращая внимания на скрипучие стоны плетеного кресла, и положила свою руку на ладонь Анны.

– Я вернусь завтра, – повторила она, и Анна застенчиво улыбнулась.

«И помогу нам обеим».