Сперва вернулись звуки, потом свет – слишком много света. Джейн знала, что какие-то из звуков были голосами, но у нее не было сил вспоминать человеческую речь. Голова девушки покоилась на чем-то мягком, но устойчивом. Сейчас ей больше всего хотелось замереть и не шевелиться. Джейн зажмурилась, чтобы свет не колол глаза, и снова провалилась в беспамятство.

Однако уже через несколько секунд – или часов? – ее грубо вздернули на ноги, держа за плечи и что-то крича в лицо. Девушка разлепила ресницы и постепенно узнала Харриса. В следующую секунду ее охватило чувство дежавю, но на этот раз что-то было не так, и эта неестественность начинала ее беспокоить. Из разбитого дверного проема выскользнули две фигуры. Джейн попыталась сфокусировать взгляд, но смогла различить их только по цвету волос. Рыжие, белоснежные. Первая, вторая.

Что-то в этой картине было неправильным. Джейн хотела спросить об этом Харриса, но губы отказались ей повиноваться. Впрочем, парню тоже было не до разговоров: совершив неуловимое движение у нее за спиной, Монтегю наполовину усадил, наполовину втолкнул девушку на прохладное кожаное кресло. «Машина», – подумала она с детским самодовольством, но радость от вспоминания нужного слова тут же сменилась тревожным ощущением, что им полагается быть совсем в другом месте.

– Я… пойду, – с трудом выдавила она, пока Харрис забирался на соседнее водительское сиденье. Речь Джейн стала более отчетливой, однако на то, чтобы прояснить свою мысль, ее уже не хватило. Девушка качнулась, пытаясь обернуться к Мейв. На периферии зрения мелькнула и тут же пропала красная толстовка.

Харрис сжал зубы и повернул ключ зажигания. Челюсть парня беззвучно ходила взад-вперед, и Джейн замерла, на секунду сбитая с толку.

– Нам пришлось убираться, – отрезал он. – Мы не могли… Нам пришлось уйти.

Машина рванула с места, и Джейн вдавило в сиденье. Не мое.

– Ди, – выдохнула она.

Толстовка; волосы; высокая фигура на полу атриума.

– Ее загнали в дальний угол, и нам пришлось уйти, – повторил Харрис. Теперь Джейн отчетливо различала надломленную ноту в его голосе. – Я смог вытащить только тебя, – добавил он, но в этом утверждении не было ни облегчения, ни участия – лишь констатация факта, как если бы он вычеркивал пункты из списка продуктов.

– Поворачивай назад, – прохрипела Джейн. До этого момента она и не подозревала, что простая попытка обернуться может потребовать таких усилий. – Они думают, что мы сбежали.

Девушка опасливо обратила внутрь себя мысленный взгляд: нервная система грозила вот-вот отказать. Вибрация магии в крови была едва различимой, но, к счастью, никуда не делась. Пульс постепенно успокаивался. Джейн знала, что сила вернется – так же, как координация и самообладание. Это был только вопрос времени.

– Поворачивай, – повторила она, но Харрис даже не замедлил ход.

– Они знают, что она с нами, – ответил он глухо. – Знают, что мы… Они будут торговаться. Назначат за нее выкуп. Нужно просто убраться подальше. Они назовут цену и вернут ее.

Джейн взглянула на него с состраданием.

– Харрис, – мягко начала она, но тут же умолкла, заметив, как побелели костяшки стиснутых на руле пальцев.

– Они не решатся атаковать, пока ты с нами, – продолжил он так терпеливо и рассудительно, что у девушки не осталось сомнений: еще минута, и он сорвется на истеричный крик. – Они возьмут ее в плен. Ради выкупа.

Джейн наконец поняла, что способность к суждению вернулась к ней в полной мере. Это Харрис пребывал в тумане.

– Нам нечего им предложить, – выдавила она, но Харрис, похоже, ее не услышал. «Или есть?» – неожиданно задумалась девушка, вспомнив про серебряный атаме, в котором была заперта магия Линн. Вряд ли он представлял для Хасины такую уж большую ценность, но ее алчность могла сохранить Ди жизнь.

Джейн снова обернулась и сфокусировала взгляд на заднем сиденье. Толстовка Ди багровела между Мейв и Эмер, точно лужа крови. Девушка осторожно протянула руку и ухватила мягкую ткань. Монтегю наверняка понимали, что она собирается делать дальше, но никто даже не попытался ей помочь. Взгляд Харриса был прикован к дороге.

Из складок балахона с мягким стуком выпал телефон. Ударившись о сиденье, экран на секунду вспыхнул: ни одного сообщения или пропущенного вызова. Джейн вздрогнула. Куда же пропал Малкольм? Судя по словам Аннетт, он был жив, но это молчание в радиоэфире скорее свидетельствовало об обратном. Девушка так и не притронулась к мобильному.

– Попробую выяснить, где она, – объяснила она Харрису. На лице парня не дрогнул ни один мускул.

Джейн уже дважды проделывала этот фокус: в первый раз – с тщательной подготовкой, во второй – с переизбытком энергии. Сейчас у нее не было ни того, ни другого, но теперь сознание девушки было привычно к состоянию транса, и она надеялась, что этого окажется достаточно. Расшатанный разум мог даже сыграть ей на руку. Джейн сжала толстовку и представила, как ее душа отделяется от тела, словно воздушный шар с перерезанной ниткой. «Покажи мне ее», – взмолилась она, заискивающе гладя завитки магической ауры. Когда та откликнулась знакомым электрическим покалыванием, Джейн перенаправила возникший поток на смятую на коленях толстовку. Дай мне увидеть то, что видит она.В памяти тут же вспыхнули янтарные глаза Ди, ее длинные мозолистые пальцы, хриплый низкий смех. Измученная, горящая от ожогов и усталости оболочка не желала расставаться с сознанием, но Ди не могла ждать, и Джейн принялась буквально выдавливать себя из тела.

Еще один тошнотворный рывок – и она оказалась на свободе. Правда, опутанная веревками.

«Не я, – сообразила она мгновением позже, – Ди». Викканка сидела на обугленном полу, связанная по рукам и ногам. Видимо, ее прислонили к одному из панорамных окон. Огромный атриум казался неестественно притихшим после разгрома, который царил тут несколько минут назад. Чарльза нигде не было видно, и Джейн догадалась, что его привели на драку исключительно в качестве запасной грубой силы. Теперь же, когда битва была позади, в атриуме остались только самые важные члены семейства.

Аннетт, Кора и Белинда тесным кругом сидели вокруг чего-то, что шипело и побулькивало. Линн вышагивала рядом, то и дело бросая нетерпеливые взгляды им через плечо. «Зелье для ритуала, – поняла Джейн. – Почти готово». Должно быть, четверка ведьм провела за этим занятием все предыдущие двадцать семь ночей. Как наивно было полагать, что Аннетт пойдет против матери, которая избавила ее от жалкого нищенского существования. Ничто так не укрепляет семью, как совместные преступления.

– Тебе все еще нравится магия? – неожиданно спросила Линн. Джейн чуть не подпрыгнула, но свекровь, разумеется, обращалась не к ней, а к Ди. – Знаешь, ты не первый профан, который лезет в дела ведьм, но твои предшественницы не отличались суицидальными наклонностями… Чуть медленнее, – приказала она сестрам, и Джейн заметила, как темно-золотые локоны Аннетт качнулись в знак согласия. – Ритм должен совпадать с биением сердца.

Ди ничего не ответила, и Джейн задумалась, заткнули ей рот или просто напугали до смерти. После минутного размышления девушка решила, что не обошлось без кляпа: Ди ни за что не оставила бы происходящее без остроумной ремарки.

– Ты должна понимать, что тебе оказана невероятная честь, – продолжила Линн, по-видимому, удовлетворенная действиями дочери. – Обычно это… семейное дело. Но Джейн, можно сказать, часть семьи, а я не сомневаюсь, что вскоре она к нам присоединится.

Линн склонилась к самому лицу Ди и внимательно заглянула ей в глаза.

– Или ты уже здесь, дорогая?

«Я здесь», – с ожесточением подумала Джейн, стремясь скорее успокоить подругу, нежели досадить свекрови. Однако никто из них ее не услышал. Все, что могла девушка – это яростно повторять свою мысль. Я здесь, Ди, я с тобой.

– Такое часто случается, – вздохнула Линн. – Наверное, они сказали тебе, что я не привязываюсь к бывшим оболочкам, но это неправда. Потомки – другое дело. После семидесятого ребенка просто перестаешь их различать. К тому же большинство из них умирают так быстро, а новые совсем на меня не похожи. Я уже много лет не узнаю в них свои черты – настоящие черты, я имею в виду. Но кожа, которую я ношу, разум, в котором обитаю… Я довольно сентиментальна в таких мелочах. Конечно, мне будет неприятно смотреть на смерть Линн Доран, но оставить ее жить было бы слишком жестоко.

Джейн вздрогнула, но Ди даже не шелохнулась.

– Хотя насекомым вроде тебя этого не понять, – и женщина продолжила мерить шагами атриум. Джейн увидела, как дернулись ноги Ди – видимо, в попытке пнуть Линн или подставить ей подножку. Если старшая Доран и заметила эти притязания, то оставила их без внимания. Зелье источало бледный свет, который озарял остекленевшие глаза и истощенные лица сидящих вокруг ведьм. Аннетт хмурилась. Густо выступившая на лбу испарина мерцала в неестественном сиянии котла.

«Я пыталась помочь, сука ты психованная, – с ненавистью подумала Джейн. – Ди стоит двадцать таких, как ты, но она тоже пришла с помощью. Если бы она сейчас была с нами, я бы посадила тебя на кол и ушла, не оглядываясь».

Внезапно все тело Линн сотрясла крупная дрожь; через мгновение Аннетт тоже тряхнуло – причем так яростно, что Джейн не удивилась бы, если бы она прикусила язык. Линн вытащила из кармана неизменной Chanelмаленький стеклянный пузырек и обратила к Ди рассеянную улыбку. Впрочем, взгляд женщины блуждал так далеко, что Джейн засомневалась, видит ли она что-нибудь, кроме шипящего зелья и пустого лица дочери.

– Обычно я оставляю выбор за магией, – пробормотала она, окидывая взглядом свой маленький ковен. – К счастью, исход почти всегда смертельный. Не большое удовольствие смотреть, как твое прежнее тело разгуливает без владельца. Но ты и твои назойливые друзья сделали так, что в этот раз я не могу принять участие в ритуале. Без собственной магии риск для оболочки минимален, так что я оставила право выбора за собой, – в темных глазах сверкнуло раздражение, но Линн тут же отвернулась к Аннетт и сестрам. – Вкус этого пойла – полностью на вашей ответственности.

Женщина откупорила пузырек и, зачерпнув из котла багряную жидкость, одним махом опрокинула себе в рот. Сперва ее лицо исказилось гримасой; затем тело снова сотрясла дрожь, и опустевшая склянка со звоном покатилась по полу.

Однако этот звук тут же был заглушен странным гулом, похожим на шум крови в ушах. Джейн поняла, что слышит его уже давно, но окончательно осознала только теперь, когда его громкость постепенно наросла. Девушка в оцепенении наблюдала, как Линн хватается за сердце и падает к ногам Ди. Тело старшей Доран извивалось еще несколько секунд, грудь рывками поднималась и опускалась, но глаза уже закатились, а губы под слоем персиковой помады приняли неестественный синий оттенок.

Внезапно Ди повернула голову – и Джейн пришлось сделать то же самое. Аннетт поднималась. Не вставала со стула, а поднималась в воздух, будто ее тащила за шиворот огромная невидимая рука. Близнецы остались на земле, но то, что происходило с Аннетт, каким-то образом затронуло и их. Маленькие серые женщины съежились еще больше, словно неведомая сила выпивала их изнутри. Через несколько секунд Джейн уже могла различить под пергаментной кожей очертания костей – а затем ее взгляд проник еще глубже. По мере того, как закипало и разгоралось зелье, близнецы все уменьшались, и девушка поняла, что они переливают в котел собственную жизненную силу, но этого глаза Ди увидеть уже не могли. Одна из сестер пустым мешком свалилась на пол, и в то же мгновение через глазницы, нос, пальцы, каждый видимый участок кожи Аннетт хлынуло призрачное зеленое сияние. На какую-то секунду свет стал невыносимым, и Ди зажмурилась, низко свесив голову. «Сейчас мы должны быть там, – подумала Джейн и сжала кулаки так ожесточенно, что почувствовала их словно наяву. – Нам нужно было еще десять минут, но Аннетт их у нас отобрала».

Когда Ди снова подняла голову, потустороннее свечение погасло, котел перестал шипеть, а ноги младшей Доран твердо стояли на обугленном паркете. Вокруг нее лежали три трупа, но сейчас у Ди не было времени ужасаться этой картине. Джейн вместе с викканкой заглянула в лицо Аннетт – и содрогнулась, поняв, как изменились ее глаза. Радужки сохранили прежний темный оттенок, но теперь в них появилось что-то еще. Разница была заметна даже в тусклом свете атриума. «Будто она надела линзы», – подумала Джейн, вспомнив, что уже видела это раньше. Какая бы сила ни искажала взгляд Линн, теперь она смотрела через глаза Аннетт.

– Так-то лучше, – промурлыкала Хасина полными губами дочери. Затем она повращала плечами, качнулась на носках и наконец приподняла уголки рта в непривычной умиротворенной улыбке. – Думаю, теперь Джейн увидела достаточно? Наконец-то она может успокоиться и перестать спасать бедную несчастную Аннетт. Пожалуй, от необходимости спасать тебяее тоже стоит избавить, – и губы девушки кровожадно изогнулись. – Дурочка, вера в магию ничего не значит. Важно лишь то, владеешь ты ей или нет.

Ведьма подняла руку и нацелила красный ноготь прямо на горло Ди. Прежде чем та успела вскрикнуть или Джейн смогла хотя бы вздохнуть, Аннетт дернула рукой, и ноготь с мягким свистом рассек воздух. Последовала горячая боль, на рубашку Ди хлынуло что-то густое и липкое, комната померкла, и Джейн выбросило из атриума вбок и вверх.

Несколько долгих ударов сердца она была лишена тела, запертая в абсолютной темноте без эмоций и мыслей. Это не ее рот заходился в беззвучном крике; не ее ноги содрогались в последний раз; не ее сердце разрывалось на тысячу частей.

А еще через секунду она оказалась на переднем сиденье «мустанга». На коленях лежал балахон Ди. Пальцы Джейн машинально стиснули мягкую ткань, но она была холодной и безжизненной и не несла утешения. Девушка сложилась пополам и взвыла, уткнувшись лицом в толстовку. По щекам катились горячие слезы, грудь словно придавило катком.

Мира больше не существовало – но Джейн все же почувствовала, как машина замедляет ход и сворачивает на обочину. Наконец «мустанг» замер, и с соседнего кресла, которое теперь было в тысяче миль, донеслись рыдания Харриса.