Когда Джейн вынырнула из бабушкиного дневника, солнце стояло низко над горизонтом. Девушка чувствовала себя совершенно обессиленной. Голова гудела от обилия информации, которая обрушилась на нее в этот вечер. Открытий оказалось так много, что теперь Джейн было тесно в спальне, тесно во всем доме. Сейчас ей было жизненно необходимо выйти под открытое небо – казалось, она вот-вот задохнется в четырех стенах. Девушка быстро набросила на плечи шерстяную шаль и выскользнула из особняка.

Она машинально пересекла лужайку на заднем дворе – единственный зеленый оазис посреди прибрежных барханов – и чуть не налетела на скромное надгробие Ди. Джейн снова задумалась, где Монтегю успели раздобыть его в такой короткий срок – но семья Эмер веками занималась упокоением мертвецов и, должно быть, держала в закромах не один атрибут загробного мира. В узком камне было не больше фута, и хотя его установили только что, края памятника казались чуть потертыми, словно уже испытали на себе капризы погоды. На гладкой лицевой стороне был выгравирован пентакль; с других боков камень оставили неотесанным. Разумеется, Ди сказала бы, что это то, что надо. При этой мысли глаза Джейн снова наполнились слезами.

– Я по тебе скучаю, – шепнула она, опускаясь на колени в упругую мокрую траву. Шифоновая юбка мгновенно пропиталась влагой, но, во-первых, этот наряд все равно ей не принадлежал, а во-вторых, сейчас ее мало занимали такие пустяки. Сердце снова сдавило от горечи и непонятного желания. Джейн казалось, еще немного, и нервы не выдержат.

Ди, Ба, мама, папа… даже Малкольм – по крайней мере, та его сторона, в которую я хотела верить. Харрис, который мог стать мне больше, чем другом, а теперь даже не друг.

– Я скучаю, – повторила она, проводя пальцами по надгробию Ди, но в глубине души обращаясь к ним всем. Камень еще хранил остатки дневного тепла, хотя солнце давно скрылось за домом, и в сиреневой дымке над океаном нежно засияли первые звезды. «Он живой, – промелькнула в голове безумная мысль. – Он хранит частицу ее страсти и энергии».

– Я узнала, чем так опасна Хасина, – тихо поделилась она с камнем, опуская взгляд и переплетая пальцы. – Она как вампир, только вместо крови поглощает магию. Сама она ее больше не излучает, поэтому вынуждена отбирать у других. Она пыталась украсть магию Ба и, похоже, забрала силу моей матери, когда столкнула с дороги ее автомобиль.

Простое повторение этих истин делало их более настоящими – и пугающими, но одновременно успокаивало разброд в мыслях Джейн. Поэтому она продолжила рассказ, стараясь не упустить ни одной детали и даже используя те самые слова, к которым прибегала проекция Ба. Они перемежались ее собственными умозаключениями, а также вопросами, которые пока оставались без ответа. В конце концов девушка просто отдалась потоку сознания и принялась проговаривать все, что занимало ее мысли в эти первые, самые тяжелые дни после смерти подруги.

Когда она закончила, на лиловом бархате неба густо высыпали звезды, а по воде пролегла дрожащая дорожка – след молочной, почти полной луны. Одним концом она упиралась в пляж, и Джейн показалось, что если она сейчас пересечет дюны и ступит в мерцающее море, то сможет перебраться через океан по этому мосту.

– Ты бы подсказала, что теперь делать, – вздохнула она. – Жаль, я не следовала твоим советам с самого начала. Помнишь день, когда я случайно показала Линн, что управляю своей магией, и она прислала за мной Юрия? Ты предложила бежать, но я заявила, что знаю лучше, и ты ни разу меня не упрекнула. А ведь я могла просто убраться из города. И ты бы по-прежнему работала в пекарне Хетти, а Аннетт была безвестной лондонской официанткой. Но я думала, что перехитрила Линн, что смогу сыграть на ее слабостях. Я знала, что она не станет рисковать накануне свадьбы, и наивно сочла это залогом безопасности. Мне казалось, что Малкольм прекрасно изучил свою семью и сможет нас от нее спрятать. Я верила, что ничего не добьюсь в одиночку. А надо было слушать тебя – потому что это ты научила меня всему, что я знаю о магии, и лучше всех понимала, что я жива только до тех пор, пока не бросаю открытого вызова Линн Доран.

Но я тебя не слушала. Джейн даже не звонила Ди в те первые кошмарные недели после свадьбы. Нет, она упрямо хотела сложить мозаику сама, отталкивая руку единственного человека, который действительно мог помочь. Единственного, который был счастлив помочь. Ди была беззаветно ей предана, а Джейн все отдалялась и отдалялась от нее, даже не подозревая, как мало времени им отпущено.

– Я ревновала, – шепнула она и тут же машинально бросила взгляд через плечо – проверить, не последовал ли за ней кто-то из дома. Однако тщательно подстриженная, залитая лунным светом лужайка была совершенно пуста. – Конечно, ничего глупее и придумать было нельзя, но я злилась, глядя, как вы сближаетесь, как между вами возникает настоящая связь. Я позволила своему дурацкому увлечению омрачить нашу дружбу. А еще думала, что если не обращать внимания на проблему, все как-нибудь уладится само собой, – и Джейн горько рассмеялась. – Ну хорошо, в глубине души я надеялась, что ты отступишь, Харрис переключится на меня, и ты смиришься. Я считала, что у нас впереди годы – даже десятилетия – чтобы снова стать закадычными друзьями.

И они стали бы. Их разговор на крыше пару недель назад служил тому наилучшим подтверждением. Но девушка знала это и без доказательств. Подлинная дружба рождала подлинное доверие, а у нее никогда не было такого настоящегодруга, как Ди.

– Мне хотелось бы быть другом получше, – искренне признала она. – Тогда ты сидела бы сейчас рядом и дала мне совет. И я бы послушалась, – и Джейн внезапно умолкла, теребя подол юбки. – Я больше не могу сбегать. И зачем я только полезла спасать Аннетт? Мне так стыдно, Ди, ты не представляешь. Мне казалось, я делаю хорошую, правильную вещь – но если бы я на самом деле понимала, чем рискую, что ставлю на кон не только свою жизнь… Я бы никогда вас туда не повела. Но я больше не собираюсь ее защищать. Прости, что не поняла всего этого раньше, когда ты была с нами.

И девушка сжала зубы, словно наяву чувствуя смертельные чары Аннетт. Горло снова рассекло пронзительной болью, и на грудь хлынула горячая, хоть и невидимая кровь. Когда Джейн пришла в себя, каждый дюйм ее кожи пылал.

– Я буду драться. Я не могу прятаться в надежде, что Хасина заберет кого-нибудь другого, а потом шестьдесят лет вздрагивать от каждого шороха и наконец умереть в одиночестве, под чужим именем… Если очень повезет.

Но что она могла? Даже с помощью Монтегю, на которую она теперь не особо рассчитывала, открытое противостояние было чистой воды безумием. Как быть, если бороться невозможно, а бежать – бессмысленно?Наверное, Ди и Ба что-нибудь придумали бы, но теперь Джейн осталась одна.

Маленькое надгробие почти сияло в лунном свете, и девушка, поддавшись порыву, опустила на него ладонь. Камень по-прежнему казался нагретым, и она задумалась, могло ли солнечное тепло сохраниться спустя столько времени. Должно быть, Эмер его зачаровала.Возможно, старшая Монтегю владела той же магией, что и ведьма, продавшая Малкольму спиритическую шкатулку. Не могла ли она заставить камень каким-то образом отражать сущность Ди? Джейн хотелось думать, что в этом мире есть человек, который освещает душам путь во тьму – учитывая, скольких близких она проводила за грань. Надо будет расспросить Эмер. И попросить ее научить меня этим чарам.

И все же крохотная часть девушки надеялась, что жар, излучаемый камнем, не имеет ничего общего с магией Монтегю. Ей хотелось верить, что это энергия самой Ди, которая таким образом показывает, что услышала ее признания. Дикая неразбериха в мыслях наконец улеглась; странно, но Джейн чувствовала себя почти обновленной. Она продолжает мне помогать – даже после всего случившегося.

– Я вернусь, – произнесла она неуверенно, словно опасалась, что надгробие сейчас оживет и примется возражать. – То есть я постараюсь. Если бы я могла хоть что-то исправить…

Глаза снова наполнились слезами, и на этот раз Джейн не стала их удерживать. Соленые капли катились по щекам и бесшумно исчезали в траве.

Когда девушка поднялась с колен, все конечности одеревенели, а мышцы нещадно ныли. Джейн попыталась разгладить юбку, но вскоре бросила эту напрасную затею и принялась карабкаться обратно по склону. Случайно подняв взгляд, она заметила в одном из верхних окон чье-то лицо и огненно-рыжий сполох. Конечно, рыжие волосы на этой ферме не были редкостью, но Джейн внутренним чутьем знала, что это Харрис. Однако у нее не было ни малейшего желания с ним разговаривать, так что она сделала вид, что ничего не заметила, и молча вернулась в свою комнату.