– Это линия, которая проходит через твой третий глаз, голову, сердце, желудок – и возвращается, замыкая круг, – наставительно произнесла Пенелопа, и Джейн закрыла глаза, безуспешно пытаясь вообразить эту чертовщину.

«Ди, конечно, была строгим учителем, но ее я хотя бы понимала, – подумала она, снова отчетливо ощущая утрату подруги. – И она в меня верила и поддерживала». А Пенелопу неудачи ученицы раздражали, и она не считала нужным это скрывать. После двух часов магических практик под ее руководством Джейн уже мечтала о том, чтобы поскорее отправиться навстречу гибели.

«Ее нашел для меня Малкольм», – в сотый раз напомнила она себе. И какую бы цену он за это ни заплатил, вряд ли дешево отделался.

– А можете нарисовать еще раз? – смиренно попросила девушка и сделала вид, что не заметила, как Пенелопа закатила глаза за толстыми стеклами очков.

Колдунья снова занесла карандаш над листом с надписью «Список продуктов», жизнерадостно отпечатанной сверху синими чернилами. Бумага уже была расчерчена на десятки квадратиков, в каждом из которых теснились диаграммы, какие-то загадочные слова и даже уравнения. Джейн могла поклясться, что встречала одно из них в курсе продвинутой физики. Впрочем, это не сильно ей помогло…

– Линия. Проходит. Вот. Так.

Короткие обрывистые фразы сопровождались резкими движениями карандашом. Увы, сколько Джейн ни вглядывалась в рисунок, смысл его оставался туманным.

– Может, я просто помедитирую? – с надеждой предложила она.

Слышала бы меня Ди!Медитация и медленные, связанные с концентрацией области магии всегда были слабым местом Джейн и казались ей невозможно скучными. Но лучше уж медитировать, чем терпеть, как тебя снова и снова тычут носом в собственную никчемность. К тому же Джейн неоднократно убеждалась: чем лучше у нее с нервами, тем легче ей сладить со своей силой.

– Это и есть медитация! – вскипела Пенелопа, стукнув карандашом по рисунку. Грифель не выдержал такого напора и отломился. Колдунья воззрилась на него с искренним удивлением.

– С моей головой сейчас случится то же самое, – призналась Джейн, выразительно поднимая брови.

– Ладно, – буркнула Пенелопа и, тяжело вздохнув, воткнула карандаш в растрепанный пучок на затылке. – Тогда вернемся к агату. Скажи, что ты чувствуешь.

Она протянула Джейн тонкий каменный спил. Шершавые края отливали серебром, который затем переходил в полуночную синеву, бледнел до ясно-голубого и к центру выцветал до абсолютной белизны. Толстый ноготь Пенелопы указывал как раз на синий участок, чей цвет живо напомнил Джейн о серьгах, подаренных Малкольмом в честь трех месяцев отношений. Из-за ее светлой кожи и волос камни в них казались почти черными…

Джейн уставилась на камень и честно попыталась к нему обратиться. Но мысли ее по-прежнему утекали куда-то в сторону, и голова упорно отказывалась сосредоточиваться на задаче.

Интересно, куда Линн дела те сережки? И остальные вещи, которые пришлось у нее оставить…Убегая из комнаты, которую она делила с Малкольмом, Джейн успела схватить только дорожную сумку и накинуть пальто поверх свадебного платья. Кажется, с тех пор я только и делаю, что теряю пожитки…

– Очень одиноко, – прошептала она и лишь затем поняла, что произнесла это вслух.

В глазах Пенелопы, чей цвет перекликался с переливами камня, промелькнуло одобрение.

– А здесь?

«Правильно, зачем хвалить учеников?» – недовольно подумала Джейн. Впрочем, она понимала, что сюсюкаться с ней никто не будет. Перед Пенелопой стояла конкретная задача: подготовить ее к встрече с Аннетт. На этот раз колдунья ткнула в дымчатую точку на краю камня; цветом она напоминала бомбы Ли – Джейн на всякий случай положила в сумку четыре штуки.

– Верность, – ответила она, даже не усомнившись в своей правоте. – Неожиданный, но преданный союзник.

Луч солнца пронзил густую облачную пелену, нависшую над стеклянной крышей оранжереи, и упал точно на камень, который лежал между ведьмами. У Джейн забилось сердце.

– Смотри, как радуется, – заметила Пенелопа, и глаза за стеклами очков лукаво блеснули. – Профаны думают, что кристаллы лишь помогают сконцентрировать магическую силу, но эти камни себе на уме. Как и у каждой сущности в мире, у них есть свои чувства и намерения. Можно сказать, душа.

– То есть мы можем с ними разговаривать и отдавать приказы? – с любопытством спросила Джейн и тут же поняла, что сморозила какую-то глупость. Пенелопа сердито поджала губы и вернулась к несчастному листку бумаги.

– Сегодня ты возьмешь с собой яшму.

Женщина прочистила горло и положила перед Джейн кроваво-красный камень с туманными прожилками и одинокой белой полосой по краю. На девушке уже были сережки с яшмами поменьше, а Эмер подобрала для нее серебряный браслет-цепочку с необработанными камнями, похожими на осколки кирпича.

Джейн с нетерпением уставилась на яшму, ожидая, когда же она с ней заговорит. «Кровь и кирпич, – подумала она. – И черный дым, пронзенный молнией». Но то были образы, рожденные ее воображением, а не камнем. Возможно, он просто отразил ее страхи?

– Сейчас чаще используют желтую яшму, – заметила Пенелопа. – В наши дни мало кто ввязывается в настоящие сражения.

Акцент колдуньи снова усилился. Теперь Джейн приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова наставницы.

– Желтый годится для повседневных битв, красный – для истинных. Надевай красную яшму, если собираешься строить пирамиды или прорубаться с мечом сквозь полчища врагов. Ты возьмешь с собой этот камень – и все остальные, которые успеет найти мальчик.

«Кровь и кирпич», – снова со странной убежденностью подумала Джейн. Вряд ли Харрис обрадуется, когда его заставят перерывать дом в поисках яшмы. Впрочем, он, наверное, привык делать за ведьм грязную работу. Магические семьи никогда не были склонны к патриархату. Джейн вдохнула – и резко выдохнула.

– Я поняла. Если хочешь, можем вернуться к кругу.

Пенелопа кивнула. Многострадальный листок снова был извлечен на свет.

– Яшма расширяет силовые каналы, проходящие через нижнюю половину тела. Это материя земли. Дух камня тоже принадлежит земле, так что равновесие нарушается. Твоя задача – обеспечить силу в верхних каналах и сбалансировать магию. Представь, что ты катаешься на ярмарочной карусели с поднятыми руками.

Джейн нахмурилась. Она надеялась, что прорыв в понимании камней сделает эту часть более… прозрачной, но ничего подобного не произошло.

– То есть линия, замкнутая в круг – это карусель? – с надеждой переспросила она, пытаясь подстроить свой словарь под загадочные метафоры Пенелопы. – Как колесо обозрения?

Колдунья негодующе фыркнула.

– Ты меня вообще не слушаешь! Какое колесо обозрения? Если я говорю про «круг», не нужно думать, что речь идет о чем-то круглом. По-твоему, магия – это геометрия?

– Нет, конечно, – заверила ее Джейн, хотя не могла с уверенностью сказать, сколько в ее словах искренности, а сколько сарказма. – Это круг, только он не круглый.

– То-то же, – проворчала Пенелопа, подозрительно поглядывая на ученицу. – Готова работать или опять придуриваешься?

– Придуриваюсь, – призналась девушка. – Расскажите о моей прабабке. Вы говорили, что ее звали Адити, и вроде бы она была чересчур совестливая.

– Да? – как только речь зашла о чем-то действительно интересном, глаза старшей ведьмы затуманились. – Ну что ж… В те времена, когда не было законных судов и полиции, и люди не задумывались про ад и вечные муки, никто не утруждал себя добропорядочным поведением. Или почти никто.

– Хасина, – сообразила Джейн, хотя имя напрашивалось само собой.

К счастью, погруженная в воспоминания Пенелопа не стала сердиться, что ее перебили.

– Поначалу она хотела жить вечно, поскольку думала, будто последняя из оставшихся сестер унаследует всю силу их матери. В то время они не знали, что магия – это воздух, земля и огонь в сердце человека. Когда плоть ведьмы перестает ее удерживать, она возвращается в стихию, чтобы возродиться в новой ведьме. Сейчас нас стало меньше, и в воздухе разлито больше магии. Ты пропускаешь ее, подобно струне, через голову, потом горло и рот – и наконец возвращаешь земле, где она снова становится воздухом.

Пенелопа с надеждой подняла подведенную черным карандашом бровь, но Джейн, которая по-прежнему ничего не понимала, упрямо замотала головой.

– Адити.

Колдунья вздохнула.

– Когда у Амбики появились внучки, до Хасины начало доходить, что она неверно истолковала природу колдовского дара. Дочери ведьм были столь же сильны, как и матери, но сами матери при этом не становились слабее. Магию Амбики с трудом удерживали семь могучих сосудов, хотя не исключено, что за ее плечами стоял истинный хозяин силы, которую Амбика только объявила своей. Так или иначе, внучки Амбики тоже были ведьмами, и Хасина поняла, что чем больше их будет, тем меньше магии достанется ей. Она имела право только на свое наследие. Но не собиралась этим ограничиваться.

– И пошла на убийство.

Джейн внутренне содрогнулась, ведь жертвой Хасины стала не просто ведьма, но ее ближайшая родственница – других обладательниц силы в то время просто не было.

– Йоти, – Пенелопа взяла яшму и принялась задумчиво перекладывать ее из ладони в ладонь. Глаза ее не отрывались от поверхности камня, но мысли блуждали в далеком прошлом. Эмер как-то предположила, что Йоти приходится общим предком Пенелопе и Далкеску. Наверное, она принимает это близко к сердцу, ведь мертвые для нее столь же реальны, как и живые… И старые преступления причиняют боль, несмотря на разделяющие их века.Впрочем, Джейн понимала, что такие мысли лучше держать при себе.

– Йоти всегда была беспокойной душой, и поначалу многие думали, что она сама накликала беду. Но поползли слухи, люди начали что-то подозревать, и в конце концов Сумитра провела ритуал, который позволил ей войти в землю мертвых. Там она нашла сестру – и Хасина поняла, что таиться дальше нет смысла. Амунет охотно к ней присоединилась: она всегда радовалась возможности заполучить что-то, чего нет у других. Но когда она обнаружила, что сил у Хасины не больше, чем у остальных, они поссорились.

– Погоди, – перебила ее Джейн. – Что значит не больше, чем у остальных? Она же убила ведьму!

– Да, но за всю историю Йоти была лишь второй умершей ведьмой, так что ее сила растворилась в воздухе, и Хасина осталась с носом. И только после битвы с Амунет она вспомнила, как ее мать вдохнула свое наследие в семь серебряных кинжалов, один из которых Хасина всегда держала при себе. Этим кинжалом она ударила Амунет, а затем прижала лезвие к ее губам, чтобы поймать последнее дыхание сестры.

– Так ведьмы научились красть силу друг у друга, – медленно заключила Джейн. Насколько проще стала бы ее жизнь, если бы дочери Амбики унесли это страшное знание с собой в могилу…

– Именно. Хасина, конечно, всех превзошла, но не думай, что ее сестры были невинными овечками. Первое, что они сделали после смерти Амунет – это взяли дочь Хасины в заложники. Они хотели заманить ее в ловушку и убить. Но твоя Адити выступила против сестер. Она сказала, что магия лишь недавно пришла в этот мир, и еще не все научились обращаться с ней мудро. Адити хотела, чтобы Хасине дали шанс исправиться. Три дня она убеждала сестер, и наконец они отправили Хасине послание, в котором говорилось, что если она не вернет похищенную силу и не отправится в ссылку, ее дочери перережут горло.

Джейн вздохнула – сценарий казался до боли знакомым.

– Но у них ничего не получилось?

Пенелопа фыркнула:

– Естественно! Будешь слишком совестливой, Блонди, и все, кого ты любишь, погибнут, крича от боли.

Ди даже вскрикнуть не успела. И бабушка тоже. Интересно, а родители? И Катрин…

– Я должна разорвать этот круг. Пора покончить с наследием Адити, – твердо сказала девушка. Собственные слова показались ей достаточно весомыми, но Пенелопа лишь рассмеялась в ответ.

– Этот «круг» разрывали уже сотни раз. Думаешь, если приходишься кому-то родственником, можешь считать себя этим человеком? В наших семьях хватает хороших и плохих ведьм. И только Хасина ничуть не изменилась. В конце концов, все мы – потомки одного человека. В тебе столько же от Адити, сколько от Амбики. И во мне. Мы – ее плоть и кость.

– Плоть и кровь, – рассеянно поправила наставницу Джейн, вспоминая недавние слова Малкольма. Потом заметила недовольный взгляд Пенелопы и покраснела. – Но так тоже можно говорить, просто есть устойчивое выражение.

Последовало напряженное молчание; две фразы крутились у Джейн в голове все быстрее и быстрее, пока не рассыпались на ничего не значащие буквы. Плоть и кровь. Плоть и кость.

– Займемся кругом, – вернула ее на землю Пенелопа. Слова Джейн явно задели старшую ведьму, но теперь это мало волновало девушку.

– Нет, – возразила она, чувствуя, как колотится сердце. Может ли магия проникнуть через лазейку? «Конечно! – шепнула собственная магия Джейн. – Чары – всего лишь форма, а сила остается силой. Главное – ею владеть».

Пенелопа вскинула голову. Глаза за толстыми стеклами очков превратились в синие ледышки. Но женщина видела, что с ее ученицей что-то происходит, и молчала.

– Соберите всех на кухне, – наконец решилась Джейн. – И начинайте готовиться. Будем проводить ритуал.