Едва переступив порог особняка, Джейн поняла, что Аннетт подготовила его к битве. В доверху покрытом золотом и мрамором фойе не было ни души, а лифт уже стоял открытым, чего на памяти девушки не случалось ни разу. Аннетт не попыталась убить ее ни на улице, ни в вестибюле, и Джейн поняла, что сейчас тело контролирует Хасина. Разумеется, ее страсть к церемониям и красивым жестам требовала настоящего сражения.

Девушка шагнула в лифт, и створки бесшумно сомкнулись у нее за спиной. В конечностях нарастал странный зуд, не похожий на обычное покалывание магии в крови. В левой руке его дополняла болезненная пульсация, которую не смогли унять даже выдающиеся целительные таланты Ли. «Амбика», – подумала Джейн, покачиваясь на носках, но дело, разумеется, было не только в ней. Пенелопа предупредила, что, несмотря на их объединенные усилия и кости Джейн, они не смогут воскресить свою прародительницу надолго. Если Амбика вернется к вечному сну слишком рано, их затея провалится – но по этой же причине Джейн рисковала опоздать с ее вызовом. Девушка сжала массивный серебряный амулет, выданный ей на прощание Пенелопой, и погладила странный темный камень в центре. Лифт плавно отсчитывал этажи.

Когда его двери открылись снова, Джейн ничуть не удивилась, увидев закопченный пол и обугленные окна атриума. В дальнем конце зала – там, где несколькими днями раньше стояла Линн – возвышался силуэт Аннетт, причудливо освещенный уличными фонарями снизу и полной луной сверху. Девушка была одета в винтажный белый костюм Chanel; собранные на затылке локоны оставляли спереди лишь несколько вьющихся прядей. Перед ней нервно выхаживала другая, более громоздкая тень. Джейн присмотрелась – все те же сальные волосы и одутловатое лицо, на котором навсегда застыло выражение замешательства и обиды. Разумеется, это мог быть только Чарльз.

Джейн шагнула вперед, оборачиваясь в магию, точно в саван – и вдруг заметила третью фигуру у окна, где провела последние минуты своей жизни Ди. Магия девушки рвалась в бой с такой силой, что стоило ей пожелать рассмотреть этого человека получше, как атриум затопило прохладное белое сияние без видимого источника. То, что увидела в его свете Джейн, заставило ее сердце пропустить удар.

Вся семья в сборе.У дальнего окна был распят старший из братьев Доранов – бесчувственный, накрепко привязанный к раме какими-то светящимися зелеными нитями.

Конечно, он не мог уйти просто так.Отказавшись от помощи Малкольма, Джейн обрекла его на одиночное, совершенно безнадежное покушение. И, судя по всему, эта попытка обошлась ему недешево. Рот и один глаз заплыли, превратив лицо в гротескную маску, и Джейн содрогнулась при мысли о пытках, через которые пришлось пройти мужчине. Из-за своего отчаянного нападения он оказался в самой гуще отвратительной битвы. Джейн впилась ногтями в ладонь. «Я все исправлю, – пообещала она мысленно, надеясь, что магия каким-то чудом донесет эти слова до Малкольма. – Просто потерпи, и я отправлю эту суку туда, где она никогда не сможет причинить тебе боль».

– Полагаю, нам не следует вмешивать в свои дела посторонних, – громко заявила она, указывая на братьев. При звуках ее голоса Малкольм слабо пошевелился, а Чарльз сделал неуверенное движение ей навстречу. – Им здесь не место.

– Именно это я и сказала, – отрезала Аннетт, сжимая и разжимая кулаки так яростно, что Джейн задумалась, осознает ли она этот жест. – Я велела тебе приходить в одиночку.

Девушка поджала губы, чувствуя, как пульсирует амулет на груди.

– И я пришла, – ответила она спокойно. Чисто технически она сказала правду: Амбики с ними еще не было.

Аннетт сделала пару судорожных шагов к ней. Теперь Джейн явственно различала злобу, исказившую некогда миловидное лицо.

– Тогда что, – почти провизжала она, – делает здесь он?

И она вытянула руку в сторону брата, нацелив ноготь прямо ему на сердце. Джейн набрала воздуха, чтобы объяснить ошибку – она даже не подозревала о планах Малкольма и, разумеется, остановила бы его, если б могла, но прежде чем она успела произнести хоть слово, Аннетт коротко дернула ногтем взад-вперед. Из свежих ран на груди и горле Малкольма хлынула кровь, и слова Джейн умерли нерожденными.

Мужчина очнулся, и на одну краткую, леденящую секунду их взгляды встретились.

– Джейн, – выдавил он, и опухшие губы дрогнули в улыбке, прежде чем темные глаза закрылись снова – на этот раз навсегда.

Нет!Ей хотелось заорать, броситься на тело Малкольма и оплакивать его днями. Но он уже ушел; Джейн почти видела, как покидает его жизнь. Внезапно что-то блеснуло в призрачном свете атриума – не более чем белая искра. Она скользнула по обмякшему телу мужчины, метнулась к разбитой оконной раме и исчезла в ночном воздухе. Мысленно Джейн корчилась от боли, ярости и чувства вины – но это зрелище наполнило ее изумлением. Неужели так и выглядит душа?

– Ты даже представить не можешь, как утомительна эта мелочность, – презрительно бросила Хасина. Ее голос доносился до девушки, словно со дна колодца. – Любовь, предательство, потеря. Разумеется, они потрясают – примерно первые триста раз. Теперь же все это невыносимо скучно. Но ты… Пожалуй, ты достойна удивления. Непрерывная магическая родословная с одной стороны и чистая магия – с другой. Милая, да ты редкий экземпляр.

– Как и Аннетт, – откликнулась Джейн. Интересно, она все еще здесь? Когда Хасина потеряла самообладание, в ее поведении явно читался почерк младшей Доран, но теперь в темных, похожих на линзы глазах не было и намека на прежнюю хозяйку тела. Она его уже забыла.Джейн бросила взгляд на бездыханного, по-прежнему распростертого на окне Малкольма, но это зрелище было слишком мучительно, и она поспешно отвела глаза.

– Твой ребенок с моей кровью стал бы чудом, – продолжила Хасина. – Наследница Анилы, Адити и моя… Весь мир лег бы к моим ногам, если бы я завладела таким телом.

– Миру лучше без тебя, – Джейн стиснула серебряный амулет и почти взмолилась: «Приди, Амбика. Приди сейчас».

Покалывание в руках и ногах стало нестерпимым. Теперь к нему прибавился странный гул, который заставлял мелко вибрировать пол и сотрясал воздух. Чарльз испуганно отступал к стене, пока не уперся в тело брата. Хасина даже не повернула к нему голову – лишь прошипела: «Убери это», и взмахнула рукой, испаряя сияющие нити, которые удерживали Малкольма в подвешенном состоянии.

Тот мгновенно повалился на пол – Чарльз едва успел подхватить его мясистой рукой. Джейн краем глаза видела, с какой надеждой вглядывается он в изувеченное лицо брата. Мой возлюбленный; его единственный друг.

– Унеси его отсюда, – мягко повторила она, и мутные карие глаза Чарльза в нерешительности остановились на ее лице. – Унеси его из дома и не возвращайся.

Должно быть, Хасина что-то прорычала в ответ: девушка видела, как двигаются ее губы, но шум магии в ушах поглотил последние звуки. По всей видимости, Чарльз тоже не расслышал ее протеста, потому что осторожно подхватил Малкольма на руки и, больше не оборачиваясь, зашаркал к открытому лифту.

«Торопись, – мысленно шепнула Джейн ему вслед. – Что-то надвигается».

Похоже, Аннетт тоже наконец это заметила. Джейн почти не удивилась, когда обугленный паркет расцвел языками пламени, и те стремительно поползли к ней, исходя нестерпимым жаром. Как ни странно, все они гасли, даже не добравшись до границы ее магического щита – словно прохладный свет, затопивший атриум, переместил противников на дно сияющего озера.

Джейн на мгновение прикрыла глаза, а когда взглянула на Аннетт снова, та была не одна. Внутри нее – и при этом выходя за границы ее тела – виднелся силуэт другой женщины. Магический свет не позволял разглядеть ее как следует, а сама она, строго говоря, была невидима, но Джейн все-таки удалось различить длинный плоский нос, высокие горделивые скулы и водопад жестких черных волос. Хасина.

Темные глаза Аннетт расширились от страха, и Джейн поняла, что сущность, до этого незримо дремавшая в ее костях, тоже стала видимой.

– Амбика, – шепнула она, чувствуя, как ее собственная магия сливается с немыслимой силой прародительницы, – прошу тебя. Забери свою дочь домой.

И ответ пришел – не словами, но гулом, который наполнил каждую частицу ее тела. Присутствие Хасины в этой реальности была ошибкой, глубинным сбоем, трещиной на ткани мироздания. Ей не было места в этом мире. Девушка почувствовала, как ее наполняет бескрайняя, невозмутимая уверенность: Амбика тоже понимала, что Хасине давно пора умереть.

На этот раз Аннетт направила всю огненную мощь в пол, и в сторону Джейн полетели острые, как нож, осколки пылающего паркета. Девушка наклонилась и метнулась к витражным окнам. Языки пламени преследовали ее по пятам, но она больше не боялась ожогов.

– Какого черта ты задумала? – донесся до нее крик Аннетт, и Джейн явственно различила в нем два голоса, слитые в один.

Девушка бездумно швырнула в ответ сгусток магии, даже не потрудившись придать ей четкую форму – помнится, Ди называла такую энергию «сырой». Но стоило той отделиться от хозяйки, как призрачные пальцы Амбики преобразовали ее в реку потрескивающего электричества, мощного настолько, что волосы на руках у Джейн встали дыбом. Хасина заслонилась от него щитом темноты, который всосал этот поток сверхъестественного света, словно черная дыра. И все-таки Джейн испытала мрачное удовлетворение, увидев, как некогда аккуратные кудри Аннетт превращаются в тусклые, безвольно обвисшие по сторонам лица колтуны.

– Тебе здесь не место, – спокойно сказала она тени, которая на голову возвышалась над младшей Доран. – Мы все это знаем – ты, я и женщина, которая дала тебе жизнь и силу. Возможно, твои потомки хотят, чтобы ты осталась, но остальные требуют, чтобы ты ушла.

Между ладоней Хасины разгорелось жаркое сияние, и Джейн поняла, что переговоры окончены. Следующие несколько минут она только и делала, что отбивала атаки противницы и ожесточенно возвращала ей магические удары. Неожиданно из земли вынырнули призрачные змеи, и ураганный порыв ветра швырнул Аннетт на окно у нее за спиной. Та испустила долгий стон, и по витражному стеклу разбежалась паутина трещин. Не прошло и секунды, как магия Амбики хлынула через яшму, припрятанную в потайном кармане платья Джейн. Девушку сотрясла дрожь такая яростная, что она испугалась, будто сейчас потеряет сознание. Но затем вибрация покинула ее тело, охватила пол, потолок, стены – и все до единого окна со звоном вылетели наружу. Аннетт отбросило на пол силой взрыва, но не успела она подняться, как призрачная рука Хасины начала вытягиваться в сторону Джейн – чудовищная плеть в холодном ночном воздухе. Девушка инстинктивно пригнулась, и вовремя: там, где мгновением раньше была ее голова, просвистела туча зазубренных осколков.

– Моя мать пролежала в земле слишком долго, – прошипела Хасина, и стекла, замерев на лету, рванулись обратно. – За это время я выучила пару трюков.

Несколько осколков жадно впились в руку и плечо Джейн, и она второй раз за день почувствовала, как кожу окатывает багровым жаром. «Надо немедленно замочить платье», – нелепо подумала она. Стекло осыпалось на пол, и девушка пошатнулась на хрустящем паркете, силясь удержать равновесие. В наступившей тишине шепот Амбики был подобен грому. Джейн не могла разобрать слова – язык, на котором говорила ее прародительница, умер тысячи лет назад. Однако замелькавшие в голове картинки безошибочно подсказали ей последовательность действий, и Джейн прижала ладони к закопченному полу, стараясь не смотреть на отрубленный палец и направляя всю доступную магию через остальные девять.

По паркету пошли волны зыби, словно дерево обратилось в воду. Где-то над головой у Джейн Амбика отбивала атаки Хасины; девушка не видела, к каким чарам прибегает ее противница, но явственно ощущала запах опаленных волос. Наконец рябь добралась до Аннетт, и та начала стремительно увязать в полу, будто в трясине, пока не провалилась по грудь. Амбика скомандовала Джейн отнять руки от паркета, и тот немедленно затвердел, приняв обычный вид.

Аннетт оказалась в ловушке, со всех сторон стиснутая обугленным деревом. Руки младшей Доран были прижаты к бокам, и над полом виднелись только плечи и голова. «Вот оно что», – с отстраненным удивлением подумала Джейн, поднимаясь на шаткие ноги и прижимая ладонь к изрезанному предплечью. В следующую секунду в ушах зашумел предупреждающий шепот Амбики, но это было излишне: весь дом задрожал, как при землетрясении.

Глаза Аннетт расширились и превратились в два круглых колодца ужаса. Джейн попыталась свить магическую сеть или цепь вроде той, которой Хасина приковала Малкольма, но девушка не знала в точности, как она должна работать, и воля Амбики мягко перенаправила ее энергию на другую цель, которую Джейн не поняла вовсе. Пол вокруг Аннетт пошел трещинами, словно замерзший пруд на исходе зимы. Сила Джейн вырвалась из-под контроля и теперь живым ураганом металась по атриуму, сотрясая разбитые окна и швыряя в лицо Аннетт давно развившиеся кудри. Неожиданно полные губы плененной ведьмы изогнулись в самодовольной улыбке, и еще через мгновение она пропала.

Джейн не удержалась от разочарованного вопля. Посреди атриума, где еще недавно виднелась растрепанная голова Аннетт, красовалась только неровная дыра. Но Амбика, по всей видимости, подозревала такую возможность – и Джейн послушно воздела руки к небу, призывая Стража Западной башни даровать ей силу своей стихии. Внезапно в дыру хлынула вода; сперва это был тонкий ручеек, затем стремительная река и наконец – яростный водопад, сметающий все на своем пути. Пролом скрылся в бурлящей воронке, и в комнату этажом ниже обрушились тонны, потоки, бездны воды.

Джейн ощутила нетерпеливое покалывание в шее и догадалась, что Амбика ждет, когда волна вынесет противницу обратно. Однако дыра заглатывала все новые потоки, а Аннетт по-прежнему не было видно. «Не сработало, – поняла девушка. – Хасина как-то смогла улизнуть».

Черная заплатка неба за окном дрогнула и начала расплываться. Теперь Джейн приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы удержаться на ногах. Она стояла в разрушенном атриуме, в наивысшей точке громоздкого особняка, где-то над головой у одержимой разъяренной ведьмы – не самый приятный расклад. Дом ходил ходуном, так что вариант с лифтом отпадал. Девушка направилась к двери, ведущей на служебную лестницу, но не успела сделать и пары шагов, как пол перекосился под немыслимым углом, словно палуба корабля при качке. Джейн тяжело упала на колени. Дыра, в которую провалилась Аннетт, расширилась, и к девушке поползла трещина – словно указующий палец непроглядной темноты. Джейн на мгновение оцепенела, обуреваемая противоположными желаниями: ее собственные инстинкты подсказывали перегруппироваться и откатиться в сторону, тогда как Амбика молчаливо советовала подняться на ноги и бежать. Девушка засомневалась; в эту же секунду пол разошелся окончательно, и она рухнула вниз.

Темнота несколько раз стремительно сменилась смазанными огнями, и Джейн с размаху приземлилась на груду обугленной щепы, которая усеивала некогда роскошную кровать. Вокруг стоял едкий туман из пыли и копоти, и как девушка ни крутила головой, ей не удавалось разглядеть за его завесой Аннетт. По крайней мере, тут сухо.У Джейн не было ни одного разумного объяснения, куда подевалась вода, но сейчас ее больше занимали другие вопросы, а еще – нарастающая боль в спине.

Внезапно четыре края кровати одновременно вспыхнули, и деревянные обломки превратились в растопку. За высокими языками пламени Джейн разглядела лицо Хасины – но Аннетт с ней не было. Как такое возможно?Девушка метнула в противницу ручеек потрескивающего электричества, но та даже не обратила на него внимания. В следующую секунду на спину Джейн обрушилось что-то большое и тяжелое, и она повалилась лицом на кровать, чувствуя, как оплавляются кончики разметавшихся волос.

Хасина стояла перед ней, наконец сообразила девушка, а Аннетт – заней.

Джейн торопливо перекатилась на спину и собрала остатки магии в щит. Амбика развернулась в другую сторону, к своей заблудшей дочери, и Джейн показалось, что ей выкручивают конечности. Аннетт уже ждала ее со сломанной половицей в руках. В глазах младшей Доран читалась странная, пугающая пустота.

– Ты ее забрала, – потрясенно выдохнула она. Грудь Аннетт тяжело поднималась и опускалась под запачканным белым пиджаком. – Мою семью, мое наследие. Хасина была для меня всем. Как ты посмела ее отобрать?!

Джейн машинально сунула руку за пазуху и нащупала испещренный рунами атаме. Девушка ухватила его, и кинжал охотно рассек сухой пыльный воздух, словно только этого и ждал. В отполированном до зеркального блеска лезвии мелькнули расплывчатые силуэты призраков и огни занимающегося пожара.

Пол снова сотрясла дрожь, и девушки одновременно обернулись к теням, которые боролись в дальнем углу кровати. Лица ведьм утратили всякое человеческое подобие. Теперь они клубились друг против друга, словно два урагана – взаимопроникая, переплетаясь и теряя последние черты, пока Джейн окончательно не запуталась, где кто.

Внезапно за спиной девушки послышался судорожный вздох. Она обернулась как раз вовремя: Аннетт наконец заметила атаме Линн, подняла обугленную половицу и теперь кралась к Джейн, не сводя глаз с вибрирующего лезвия.

– Это мое, – хрипло предостерегла она.

– Нет, мое, – холодно возразила Джейн. Судя по дрожащему голосу Аннетт, они были истощены в равной мере, но девушка не имела права обнаружить слабость. Только не сейчас. – Я выиграла его честно.

Лицо Аннетт исказилось яростью, и она бросилась на противницу, метя в руку с атаме. Заостренные ногти рассекли воздух, оставляя за собой четыре пламенеющих следа, и Джейн перекатилась на другой бок, силясь защитить хотя бы израненное предплечье. Когда она снова обернулась к Аннетт, ее переполняла ненависть такая лютая, какой она не испытывала никогда в жизни. Она разрасталась и пылала, словно огонь Аннетт. Джейн так отчаянно пыталась ее спасти, так стремилась разглядеть за омертвелым фасадом проблеск живой разумной души. Но ее там не было. Эта дрянь хотелабыть одержимой тысячелетним демоном, а еще она убила Малкольма. Хватит. Довольно вторых шансов.Джейн шепнула гортанное слово, которое прочла в памяти Амбики, и мысленно направила в него всю оставшуюся силу. Заклинание преломило магию, будто призма, и разделило ее на множество сверкающих потоков, которые, тем не менее, оставались частью целого. Некоторые из них устремились вверх, другие просочились сквозь пол, заставляя дом сотрясаться еще сильнее. Но большая часть обвила Аннетт искрящимся коконом. Руки ведьмы оказались прижаты к бокам, а бесполезная теперь магия – замурована под кожей.

По стенам пробежала сеть черных трещин, и Джейн сделала первое, что пришло ей на ум: бросила атаме на пол, сжала пальцы в кулак и со всей силы врезала Аннетт по носу. Голова ведьмы откинулась назад, и некогда белоснежный пиджак оросился алой кровью. Комнату сотряс вопль, который доносился словно со всех сторон одновременно. В следующую секунду Хасина и Амбика исчезли, и то же самое случилось с особняком.