Похороны Малкольма Дорана стали событием государственной важности – как и недавние проводы его матери. Даже без свойственной Хасине одержимости приличиями Аннетт сумела известить о церемонии абсолютно всех. В соборе Святого Павла было не протолкнуться, а когда Джейн приехала на кладбище, его до горизонта заполонили черные наряды от-кутюр. Девушка заметила в толпе Мэдисон Эйвери – эффектную брюнетку, бывшую подружку Малкольма. На голове у нее красовалась шляпка, в которой было бы не стыдно появиться и на королевской свадьбе.

Джейн наблюдала за процессией из тени клена, опасаясь, что появление загадочной вдовы Малкольма вызовет у журналистов чересчур большой интерес. Едва узнав о похоронах, девушка решила, что лучше держаться подальше. У нее не было причин сомневаться, что Аннетт восприняла ее угрозы серьезно, но Джейн не хотела лишний раз испытывать их перемирие на прочность. Ей было достаточно находиться здесь, рядом с Малкольмом. Это молчаливое прощание совершенно не требовало становиться героем дня или ввязываться в перепалку с Аннетт.

Девушка машинально сунула руку в сумочку и нащупала гладкий бок спиритической шкатулки. Она надеялась, что близость к останкам Малкольма поможет той лучше сохранить память о нем, однако тепло и любовь, излучаемые артефактом, даже отдаленно не напоминали о мужчине. «Прошло слишком мало времени», – со вздохом поняла Джейн. А с этими чарами совершенно точно не следовало торопиться.

– Это здесь проходят поминки для персон нон грата? – прощебетал знакомый голос над плечом, и девушка чуть не подпрыгнула. – Я принесла икру.

Эльфийское личико и черное платье Мейв выражали глубокую печаль, однако в руке ведьмочка сжимала настоящую плетеную корзинку для пикников. Скорбь Джейн захлестывала ее, подобно мутным водам, и все же она слабо улыбнулась при виде подруги.

– Харрис паркует машину, – добавила Ли, ковыляя по траве на немыслимо высоких каблуках. За ней шли остальные Монтегю.

– Вам было совсем необязательно приходить, – возразила Джейн, чувствуя, как в груди разливается тепло благодарности.

– Большое заблуждение с твоей стороны, – с упреком заметила Шарлотта. В карих глазах читалось искреннее сочувствие. – Моя милая племянница захватила пару бутылок шампанского, и если позволишь, мы почтим память Малкольма вместе с тобой.

Джейн оглянулась на переполненное кладбище: не похоже было, чтобы парад панегириков собирался заканчиваться в ближайший час.

– Думаю, они еще нескоро пойдут обратно, – кивнула она, и Мейв, достав из корзинки зеленую бутылку с этикеткой «Salon 1997», одним тренированным движением вытащила пробку.

Харрис подошел к девушкам и расстелил на траве большой клетчатый плед.

– Мне вчера снилась Ди, – буднично начал он, когда шампанское было разлито в бокалы, и компания разбилась на маленькие группки. Джейн вздрогнула, но ничего не сказала. – Я не… она мне… с тех пор… – Харрис замялся, и девушка инстинктивно положила руку ему на плечо. Он на мгновение накрыл ее своей ладонью и слегка сжал. – Я хочу извиниться. Не помню, что точно она сказала, но разнесла она меня по полной программе. Жаль, я тебя не послушал, когда ты предлагала устроить спиритический сеанс. Возможно, он предотвратил бы эту бессмысленную вражду.

Джейн сочувственно улыбнулась.

– Все случилось так, как должно было. Мне кажется, это правильно, что Ди сама выбрала для нас момент примирения.

Девушка поднесла бокал к губам и вдруг замерла, чувствуя, как пузырьки щекочут кожу. После секундного колебания она вернула его на одеяло нетронутым.

Повисла пауза. Когда Харрис заговорил снова, в его голосе слышалось сомнение.

– Может, это была и не Ди, – наконец признал он. – То есть она была чертовски похожа на Ди, но я так долго злился на Малкольма, тебя и вообще весь мир… Возможно, мое подсознание решило, что с этим пора завязывать.

Джейн задумалась.

– Мне кажется, Ди сейчас обрадовалась бы. И неважно, была это твоя идея или ее.

– Вот и я так думаю, – кивнул парень, и веснушчатое лицо осветила невеселая улыбка. Джейн заметила, что вокруг зеленых глаз прорезались крохотные морщины – следы усталости и боли, но когда он улыбнулся, девушка на мгновение узнала прежнего неунывающего Харриса.

– Я соболезную твоей потере, – тихо закончил он.

– А я соболезную твоей, – эхом откликнулась Джейн и потянулась к нему для мимолетного объятия. Между ними снова проскочила электрическая искра: сила девушки неизменно отзывалась на магию в крови Харриса, но на этот раз ее характер был другим – не влечение, а родственное узнавание. Харрис был частью ее семьи, и их примирение словно положило последний фрагмент в разбитую некогда мозаику.

– Боюсь, для персиков еще рановато, но эти тоже ничего, – и Мейв, устроившись на одеяле рядом с подругой, сунула ей контейнер с фруктовым салатом.

Джейн рассеянно отправила пару кусочков в рот, но даже не заметила вкуса.

– Очень вкусные персики, – легко согласилась она.

Глаза Мейв сузились.

– Но там нетперсиков! – и она со вздохом пристроила голову на плече подруги. – Как ты вообще?

Джейн с минуту вглядывалась в похоронную процессию. На кладбище было негде яблоку упасть, но Аннетт казалась одинокой и будто надломленной. Хасина распоряжалась ее телом совсем недолго, но Джейн не знала, сколько времени требовалось, чтобы нанести разуму хозяина непоправимый ущерб. Что ж, она получила по заслугам.

– Я в порядке, – честно ответила девушка. – Хуже всего сожаления. Я знаю, что некоторые ошибки невозможно исправить, но обычно ты хотя бы можешь попросить прощения.

Харрис бросил на нее быстрый взгляд, словно она обратилась к нему по имени, и тут же вернулся к добродушной перепалке с кузиной, которую не устраивал размер совка для икры. Мейв без тени смущения сунула руку в салат Джейн и выудила оттуда пару виноградин.

– Я понимаю, как тебе тяжело, – спокойно сказала она. – Малкольм был совершенно, безумно, по уши в тебя влюблен. Но… Ты правда думаешь, что он совершил бы хоть половину этих поступков, если бы не знал о твоих чувствах к нему?

Джейн открыла было рот, но вдруг поняла, что не готова сейчас ответить на этот вопрос. Мейв воспользовалась случаем и быстро сунула ей в рот клубнику. На этот раз девушка ощутила вкус.

– Спасибо, – ответила она после молчания. – Да, пожалуй, он знал, но заслуживал слышать эти слова от меня. Чаще, и без наших постоянных драм, испытаний и расставаний. Он сражался за меня, пока это его не убило, а я даже не… – и она беспомощно пожала плечами.

– Вряд ли его сейчас интересуют такие мелочи, а там, где он находится, почти все кажется мелочами, – спокойно откликнулась Эмер, и Джейн залилась румянцем, сообразив, что старшая Монтегю слышала весь разговор.

– Души не ведут счетов, – кивнула Шарлотта, рассеянно поправляя узел на затылке. – Отчасти именно это разрушило личность Хасины. Уйди она вовремя, ей бы не пришло в голову вмешиваться в чужие жизни или веками копить ненависть.

– Сейчас для Малкольма нет преград и тайных помыслов, – снова вступила Эмер. – Так что не кори себя попусту. Он помнит о твоей любви и ощущает ее – даже сейчас.

– Причем о-очень много любви, – насмешливо протянула Ли, кивая на густую толпу плакальщиков. – Почему-то, стоит нам умереть, как мы становимся невероятно популярны!

Шарлотта укоризненно поцокала языком, но Джейн только рассмеялась.

– Я думаю не возвращаться в музей, – шепнула ей Мейв, когда вокруг возобновилась непринужденная беседа. – Мне уже стыдно продлевать больничный – не знаю, как взгляну в глаза Арчи. Похоже, все городские ведьмы резко озаботились работой. Помнишь подругу Ди? Мы с Харрисом недавно проходили мимо ее магазина и заметили, что он снова работает. Так что я тоже решила найти себе какое-нибудь занятие – правда, более колдовское. Раз уж теперь я одна из вас.

– Ну, конкретно этаведьма собирается вернуться к архитектуре, – заметила Джейн. – Но если ты захочешь составить мне компанию, придется сперва получить диплом.

У Мейв вытянулось лицо.

– Честно говоря, я вижу себя скорее организатором свадеб. Разве они не волшебницы – хоть чуть-чуть?

– Да, немного магии в этом деле не помешает, – признала Джейн, вспомнив, как Линн часами сидела на телефоне в месяц перед свадьбой.

– А может, я сначала отправлюсь в путешествие, – задумчиво продолжила ведьмочка. – Пару месяцев поживу у тебя в Париже… Или снимем домик на двоих во Флоренции…

– Звучит заманчиво.

Только произнеся эти слова, Джейн поняла, что сказала правду. Париж действительно звучал заманчиво – как и Флоренция, как и Нью-Йорк. Все эти места могли стать отличной площадкой для нового старта, хотя ни одно из них больше не ассоциировалось у нее с домом. Значит, начну с нуля.

Толпа соболезнующих начала редеть, и Монтегю восприняли это как сигнал к окончанию пикника.

– Я немного задержусь, – сказала Джейн, целуя каждого из них в щеку и сопротивляясь горячим приглашениям в гости, за которыми явственно читался страх оставлять ее одну. – Хочу попрощаться с ним, когда все разойдутся.

Однако пикник завершился куда быстрее официальной церемонии. Прошло уже десять минут с тех пор, как Эмер послала ей прощальный воздушный поцелуй, а Джейн все стояла под кленом, глядя, как Аннетт принимает бесконечные соболезнования от незнакомцев в роскошных траурных одеждах. Наверное, это было чрезвычайно странно для человека, который провел всю жизнь в уверенности, что у него никого нет.

– А теперь весь Манхэттен набивается ей в друзья, – пробормотала Джейн. Впрочем, этого следовало ожидать: никому не известная девочка в одночасье оказалась единственной наследницей одного из самых богатых и влиятельных семейств Нью-Йорка. Ничто не намекало на такой поворот в ее судьбе, и теперь Джейн не могла избавиться от мыслей, как Аннетт справится с этим испытанием. «Малкольм бы ей помог, – подумала девушка с горечью. – Несмотря ни на что. Он всегда давал ей то, в чем она нуждалась, а не чего заслуживала».

– Набивается в друзья кому? – раздался за спиной сильно искаженный акцентом голос, и Джейн подпрыгнула второй раз за день.

С другой стороны серебристого ствола стояла Пенелопа Лотума, одетая во все черное и по торжественному случаю украшенная вдвое помпезнее, чем обычно.

– Просто задумалась вслух, – ответила Джейн, не желая делиться мыслями с колдуньей. Хотя Пенелопа была на их стороне, девушка никогда не чувствовала себя с ней так же легко и непринужденно, как с Монтегю. Что-то в льдистых глазах Пенелопы советовало ей сохранять дистанцию. – Я думала, вы уже уехали.

Колдунья смерила ее пристальным взглядом, но выражение ярко-голубых глаз оставалось загадочным.

– Я оказалась в довольно непривычном положении, Блонди. Самолет через несколько часов, но сперва я хотела с тобой поговорить.

– Я чрезвычайно признательна вам за помощь, – торопливо сказала девушка. – Мы отлично поработали вместе. Жаль, что Малкольм не увидел этого до… Впрочем, неважно. Думаю, сейчас он все знает, – и Джейн с трудом сглотнула комок в горле.

Пальцы Пенелопы рассеянно блуждали по массивному ожерелью, которое всегда возбуждало любопытство девушки. На вид это была простая темная цепочка с подвешенными к ней стеклянными пузырьками. Джейн заметила, что колдунья прикасается к ней в моменты глубокой задумчивости или беспокойства, но так и не поняла, что значит для нее это украшение.

– Ты могла бы его вызвать, – лукаво предложила Пенелопа. – Теперь ты знаешь, как это делается.

– Гм… да, магия многое упрощает, – уклончиво ответила Джейн. Ей не было нужды добавлять, что она никогда не станет воскрешать Малкольма из мертвых. Он заслужил покой, и у нее хватит мужества сделать ему этот подарок.

Колдунья неодобрительно прищелкнула языком.

– Я думала, ты хотя бы попытаешься – раз уж моя безделица не сумела поймать его след. Никак не привыкну к человеческой морали. Что ж, тогда скажу прямо: где бы ты ни искала своего дружка, ты его не найдешь. Теперь он живет здесь, – она коснулась одного из пузырьков на груди, и глаза Джейн расширились в ужасе.

– Малкольм… там? Вот как он с вами расплатился?

– Они меня берегут, – почти с нежностью ответила Пенелопа, поглаживая цепь. – Отводят нежеланные взгляды и преумножают силу, дарованную мне при рождении. Здесь они в безопасности, хотя дальнейший путь им закрыт, конечно. Это была свободная воля твоего рыцаря. Никто его не принуждал. Он просто хотел дать тебе все возможные шансы.

Джейн перестала дышать. Тогда его жизнь и в самом деле закончена – ведь он даже не сможет воплотиться в новом теле.Эмер и Шарлотта ошибались: Малкольм не поднялся к свету, греясь в свете ее любви. Он отказался от будущего. Джейн перевела взгляд на массивный гроб из полированного дерева, который едва виднелся под пестрой горой роз. Сейчас они его опустят, и…Девушка вздрогнула и вдруг ощутила лютый зимний холод посреди весны.

– Я перехожу к приятной части, – сухо сказала Пенелопа. – Видишь ли, я берегла эти души, поскольку всю мою жизнь ведьмы подвергались смертельной опасности. Помимо обычных ссор и свар, было кое-что еще – точнее, кое-кто. Бессмертный демон, который убивал нас одну за другой, из века в век. Но его больше нет.

– Нет, – рассеянно кивнула Джейн, и Пенелопа в раздражении закатила глаза.

– И теперь я испытываю чувство, которого раньше не знала. Пожалуй, ты назвала бы его «долгом».

– Или «благодарностью»? – предположила девушка, с любопытством вскидывая бровь. Чего бы она ни ожидала от Пенелопы, она явно ошиблась.

Та расхохоталась:

– Благодарность – удел дураков. Но факт остается фактом: я забрала душу твоего приятеля для защиты от врага, которого ты уничтожила с моей помощью. Может быть, теперь мне и не нужно столько душ.

Джейн запоздало вспомнила странное сияние, покинувшее тело Малкольма сразу после гибели. Прежде она об этом не задумывалась, но сейчас поняла: это была душа, устремившаяся к Пенелопе согласно их договору.

– Не нужно?

Пенелопа улыбнулась, крутя пузырек в коротких смуглых пальцах.

– Могу с тобой поделиться. Если хочешь, конечно.

– Если…

Предполагалось, что она начнет собирать собственное ожерелье? Или поставит душу Малкольма на полку в качестве сувенира? Одна эта мысль вызывала у девушки дурноту. Человеческая душа была не игрушкой, и Пенелопа понимала это, как никто другой.

– Вы имеете в виду – если я хочу отпустить его перерождаться? Подарить ему свободу?

– Нет. Если я сломаю сосуд, произойдет нечто другое, – Пенелопа сделала паузу, но на этот раз Джейн упрямо хранила молчание. Через несколько секунд колдунья вздохнула и продолжила: – Он умер и потерял тело. Его ждало место в Стране Вечного Лета, для него уже была проложена тропа, но он подписал договор и пошел другим путем. Но такой выбор предлагается лишь раз в жизни, поэтому для начала ему придется снова умереть.

Джейн с трудом подавила желание встряхнуть колдунью.

– Чтобы умереть, нужно сперва прожить жизнь, а для этого – вернуться в новом теле из Страны Вечного Лета. Так говорит Эмер. Что вы предлагаете?

– Все, что могу, Блонди. Я открою сосуд, и твой рыцарь обретет тело. Правда, не новое, а одно из тех, которые готовятся сейчас потерять собственную душу. То, которое соответствует его душе; которое более или менее ему подходит. Но я не могу гарантировать, что он окажется хоть вполовину так привлекателен, как в прошлый раз. Не знаю, имеет ли это для тебя значение…

– Нет, конечно! – выпалила Джейн. – Но он… останется собой?

– Сомневаюсь, что он будет многое помнить – по крайней мере, сперва, – и Пенелопа пожала плечами. – Но его прошлая личность должна быть до сих пор привязана к душе. Некоторые воспоминания вернутся со временем, а если ты не захочешь ждать, можешь рассказать ему сама. Видишь ли, я проделываю это не так часто, чтобы утверждать наверняка.

– Я ему расскажу, – прошептала Джейн и, остановившись взглядом на далекой невидимой точке, машинально прижала ладонь к животу. Аннетт получила шанс начать все сначала. Разве Малкольм не заслуживал того же? Если теперь его не будет отравлять пагубное влияние матери… Если Джейн каждую секунду будет рядом… – Но как я его узнаю? Он же будет в другом теле?

Пенелопа усмехнулась и повернула пузырек так стремительно, что девушка не уследила за ее движением. Теперь, когда его не удерживала цепь, Джейн отчетливо видела, что это стеклянный шарик, заключенный в восьмиугольную клетку из темного металла – такого же, из которого была выкована цепь. В целом он напоминал миниатюрную версию тех шаров, которые используют ведьмы для гадания. В следующую секунду короткие пальцы Пенелопы надавили на стенки сосуда, и он осыпался на землю ручейком хрустального крошева.

Джейн невольно вскрикнула, и к ней тут же обратились несколько недоуменных лиц. Девушка торопливо вытащила из сумки платок и прижала его к глазам, надеясь, что такое проявление чувств не вызовет подозрений. Видимо, это сработало, потому что соболезнующие мгновенно потеряли к ней интерес и вернулись к тихой беседе. Когда Джейн отняла от лица платок, Пенелопа протягивала ей опустевшую клетку.

– Это поможет, – объяснила она, вкладывая восьмиугольник в безвольную руку девушки. – Он будет стремиться к своему прежнему обитателю и приведет тебя к нему, словно компас. Просто держи его при себе и внимательно слушай. Удачи, Блонди.

И Пенелопа зашагала прочь, высоко поднимая черные юбки над росистой травой. Джейн пару минут смотрела ей вслед, а затем перевела взгляд на странный предмет в ладони.

В голове лихорадочно вспыхивали аргументы за и против, но девушка знала, что это чепуха по сравнению с голосом сердца. Свободная рука снова инстинктивно легла на живот, и Джейн поняла, что знает, каким будет ее следующий шаг. Клетка чуть заметно дернулась на запад – и девушка охотно подчинилась ее указаниям. Она найдет Малкольма и расскажет ему о прошлом, а затем они расскажут друг другу о будущем.