Величественный особняк Монтегю в Верхнем Ист-Сайде оказался еще красивее, чем помнилось Джейн. Высыпавшие в коридор домочадцы встретили их одинаково радушными улыбками – по крайней мере, пока не заметили Малкольма.

– Он на нашей стороне, – быстро сказала Джейн. Малкольм Доран и Харрис Монтегю играли не последнюю роль в противостоянии своих семей, и между ними никогда не замечалось особенной симпатии. Джейн боролась с влечением к Харрису с тех самых пор, как их познакомила Мейв Монтегю – ее первый настоящий друг в Нью-Йорке. Впрочем, это чувство имело не совсем естественную природу: магия, бурлящая в их крови, неизбежно притягивалась к своему подобию. К тому же сейчас Харрис встречался с Ди, и Джейн решительно отмела эти мысли в сторону.

– Тогда он желанный гость в этом доме, – послышалось откуда-то из-за Харриса. Тот посторонился с машинальным выражением почтения, и на вошедших взглянула пара живых, ярко-зеленых глаз.

– Меня зовут Эмер, – с теплой улыбкой представилась их миниатюрная, хрупкая, как тростинка, обладательница. – А ты, должно быть, Джейн. Как не стыдно было убежать в прошлый раз так быстро – мы даже не успели познакомиться! Впрочем, ты привела еще одного очаровательного гостя, так что вы оба прощены и приглашены на чай.

При слове «очаровательный» Харрис отчетливо фыркнул, но перечить Эмер не стал. «Это их бабушка, – сообразила Джейн. – Его и Мейв». Пожилая женщина шествовала с величием, вполне подобающим матриарху магической династии. Джейн мысленно сравнивала ее с Линн все время, пока семейство не разместилось в гостиной на диванах легкомысленной леденцовой расцветки. Обеих женщин окружала безмолвная аура власти, а жесты выглядели одинаково царственными, несмотря на комическую разницу в росте. Однако эти сходства только подчеркивали теплоту Эмер, и Джейн мгновенно прониклась к ней всеобъемлющим и безоговорочным доверием, которого ни разу не испытывала к свекрови.

– Харрис, будь добр, завари нам чаю, – мягко попросила Эмер, и он послушно направился к двери на кухню.

– Я помогу, – хрипло сказала Ди и улыбнулась сперва Малкольму, а затем – более многозначительно – Джейн.

– А ты, Диана, пожалуйста, останься, – заметила Эмер тем же ласковым тоном, и девушка замерла на полдороге к кухне. – Что-то подсказывает мне, что Джейн пришла поговорить о магии. Хотя в твоей родословной не было ведьм, ты знаешь о колдовстве больше, чем многие из нас.

И старуха качнула белоснежной головой в сторону Мейв, которая вжималась в диван с таким рвением, словно надеялась с ним слиться.

Мейв всю жизнь пренебрегала своей магической наследственностью и старалась держаться подальше от колдовства – пока судьба не свела ее с Джейн. Поняв, что новая подруга ничего не знает о своих способностях и даже не подозревает о коварстве Доранов, Мейв попыталась ее предупредить – и расплатилась за благородство автомобильной аварией, главным виновником которой оказался не рассеянный таксист, а гибельные чары Линн. К удивлению Джейн, месяц в больнице переменил отношение Мейв к колдовству. Но еще удивительнее было то, что в ее жилах тоже обнаружилась искра волшебства – хотя Мейв унаследовала ее от отца, который должен был стать тупиком магической ветви.

Ди, напротив, была начисто лишена способностей к магии, зато интересовалась ею задолго до встречи с настоящими ведьмами. Если бы не ее помощь, Джейн вряд ли научилась бы управлять своей силой. Теперь Ди опустилась на диван рядом с Мейв, украдкой пожав ее тонкую бледную руку.

– Надеюсь, вы пришли с хорошими новостями? – беспечно поинтересовалась она, изгибая пушистую смоляную бровь.

– Ну, Малкольм вернулся, – отчиталась Джейн с кривой усмешкой.

– И лично для меня это необычайно хорошая новость, – почти пропела Эмер, и Джейн почувствовала, как ее недавнее напряжение рассеивается. – В этой гостиной всегда рады красивым юношам.

Мейв демонстративно закатила ореховые глаза – хотя губы ее при этом улыбались.

– Ты, наверное, счастлив, что сестра нашлась, – обратилась она к Малкольму.

– Конечно, – подтвердил он. – Хотя после рассказов Джейн я уже не уверен, что это такая хорошая новость.

Эмер веско кивнула:

– Хасина до сих пор жива. Я даже не думала, что такое возможно, но это многое объясняет. Наши семьи никогда не водили особенной дружбы, но я не знала, что дело в близости смерти.

– Это что-то вроде специализации нашей семьи, – объяснила Мейв в ответ на удивленный взгляд Джейн. – Спиритические сеансы, упокоение мертвецов, изгнание особенно злобных духов.

– Естественно, это делает нас врагами ведьмы, которая век за веком избегает собственной смерти, – добавила Эмер.

Харрис одной рукой распахнул дверь в гостиную; другой он удерживал вишневый поднос. Из хрупкого чайника, вручную расписанного анютиными глазками, вырывались завитки ароматного пара. Джейн с благодарностью приняла фарфоровую чашку, до краев наполненную горячей золотисто-зеленой жидкостью. На вкус она оказалась сладкой и слегка вяжущей, и девушка не смогла остановиться, пока не опустошила всю чашку, а кончик языка не онемел от кипятка.

– Хасина убивает ведьм, – наконец произнесла она. – Мой, гм, доверенный источник не знает причин, но, похоже, она занимается этим столетиями. Он сказал, что магические династии выродились именно поэтому.

– «Он»? – резко переспросил Харрис, присаживаясь рядом с бабушкой и кивая в сторону Малкольма. – Ну, если такие источники теперь называются доверенными…

– Это был Андре Далкеску, – призналась Джейн, упорно разглядывая дно чашки. В комнате сгустилось ощутимое напряжение. – Мы вчера виделись.

– Тогда слово «доверие» здесь неуместно, – многозначительно сказал Малкольм, встряхивая темно-золотой гривой.

Джейн внутренне поморщилась. К счастью, следующей взяла слово Эмер.

– Мне всегда говорили, что Дораны известные хищники. Но мы не подозревали, что это один хищник в разных обличьях.

– А больше он ничего не сказал? – скептически уточнила Мейв, отправляя в чашку один сахарный кубик и протягивая руку за вторым. Стоило ей сморщить нос от пара, как созвездия веснушек собрались в рыжую кляксу. – Как часто она это делает, или по какому принципу выбирает жертв – если, конечно, у нее вообще есть принципы?

– Я понимаю, что принесла вам разрозненные кусочки мозаики, – честно сказала Джейн. – Но теперь у нас есть Малкольм, а у него – новая информация. Я подумала, что если мы соберемся и подумаем все вместе, то что-нибудь поймем. О Хасине, о том, как она меняет тела, вообще об этой ситуации.

Харрис открыл было рот, но, к счастью, Ди его опередила.

– Я копалась в книгах всю последнюю неделю. Искала заклинания, которые препятствуют старению или воскрешают мертвецов, но, похоже, они по большей части фальшивые.

– Они бы не сработали, – твердо сказала Эмер. – Такие фокусы – удел шарлатанов и отчаявшихся людей.

– Логично, – кивнула Джейн. – Но мне кажется, что заклинание Хасины… особенное. В дневнике бабушки говорилось, что она изобрела его сама, а не переняла от кого-то еще. И я сомневаюсь, что она позволила бы своему открытию разойтись по чужим гримуарам. Ба сказала, это очень сложные и опасные чары. На одну подготовку требуется месяц.

Харрис запустил пальцы в жесткие медные кудри и рассмеялся.

– И это все, что нам известно? Да мы во всеоружии, как я погляжу!

Мейв бросила на брата уничижительный взгляд, и тот слегка покраснел.

– Двадцать восемь дней, – пробормотала Эмер, не обратив внимания на его реплику. – Ведьмы считают лунными месяцами. Жесткие временные рамки предполагают ежедневные ритуалы. Она наверняка использует кровь, а может, и что похуже. Жертвоприношения?

– Чтобы уравнять чаши весов? – предположила Мейв. – Нельзя создать жизнь из ничего. Даже при помощи магии.

– А ей и не требуется, – задумчиво откликнулась Джейн. – Хасине довольно собственной жизни. А оставленное тело вполне может выступить в качестве жертвы. Да, что происходит с бывшими вместилищами? – резко обернулась она к Малкольму, который ответил ей не менее смущенным взглядом.

– Я… я не знаю. Я старался что-нибудь узнать о своей семье, пока был в бегах, но эта часть истории меня никогда особенно не прельщала. Насколько я понял, Хасина не вытесняет хозяина полностью. Они… словно делят оболочку. Две души в одном теле. Конечно, управляет им Хасина, но прежний владелец не исчезает совсем. Он не контролирует тело, но, наверное, может иногда на него влиять. А может, его вообще не видно и не слышно.

Эмер нахмурилась.

– Душа, лишенная собственного тела и запертая в чужом… Омерзительно. Это против законов природы. Должно быть, Хасина с самого начала разрушает порабощенную душу, а со временем от нее не остается даже тени.

Малкольм сглотнул, и Джейн почувствовала прилив жалости. В конце концов, речь шла о судьбе его матери – и сестры, если они не найдут способа остановить Хасину.

– Гадательница на Таро из Куэнки сказала, что от настоящей хозяйки остается лишь набор привычек, бледный призрак в глубине разума. Я не уверен, что прежняя душа сможет вернуться, даже если Хасина покинет тело добровольно. В нашей семье нередки были случаи слабоумия – по крайней мере, среди женщин. Я никогда раньше об этом не задумывался, но, похоже, это бывшие вместилища Хасины, в которых осталось слишком мало жизни, чтобы продолжать нормальное существование.

Джейн вцепилась в обивку дивана.

– Может, Аннетт нужно сделать что-то вроде магической прививки, – предположила она, – чтобы Хасина не смогла вселиться в ее тело. Если бы мы только убедили ее бежать… Хотя Линн, кажется, не оставляет ее ни на секунду.

– Не поможет, – твердо ответила Ди. – Ради нового тела Хасина преодолеет любое расстояние. К тому же она наверняка пометила жертву. Думаю, когда дойдет до чар, ее не остановит даже океан.

– Океан нам и не нужен, – пробормотала Эмер, в задумчивости глядя на внучку. Мейв растерянно заморгала – по-видимому, озадаченная не меньше Джейн. – Главное, чтобы расстояние было физическим. Часть пути ей придется проделать по воздуху. Другого способа нет.

– Она имеет в виду, что чары не моментальны, – перевела Мейв. – Все в мире занимает какое-то пространство – даже душа Хасины. Чтобы вселиться в новое тело, ей придется покинуть старое, а это значит, что ее не будет ни в одном… ну, скажем, полсекунды. В этот момент она уязвима.

– Полсекунды уязвимости? – усмехнулся Харрис. – То есть мы можем похитить Линн, привязать ее к кухонному столу, и она все равно перепрыгнет в другое тело, если мы случайно моргнем?

– Не перепрыгнет, – медленно ответила Мейв, бросая взгляд на бабушку в поисках одобрения. Эмер кивком велела ей продолжать, причем в ярко-зеленых глазах светилась гордость. – Это сложные и опасные чары со строгими временными границами. Момент перехода четко определен и зависит от того, когда она начала ритуал. А начала она, скорее всего, в тот же день, когда узнала, что Аннетт жива. Так что мы можем сузить временные рамки до одного-единственного вечера.

Джейн мгновенно вспомнилась встреча с Линн в Центральном парке. Та заключила свое последнее дыхание ведьмы в атаме и отдала его Джейн в обмен на сведения о дочери, поклявшись никогда больше не преследовать невестку. Разумеется, сразу после этого она бросилась домой и начала ритуал – в то время как Джейн беспечно шагала в противоположную сторону, радуясь, что все ее проблемы наконец закончились.

– Андре хотел, чтобы я убила Аннетт, – тихо сказала она. – Он считает, что только так мы будем в безопасности.

Девушка вскинула голову и медленно обвела взглядом гостиную, задержавшись на лице каждого Монтегю.

– Я тоже хочу вашей безопасности. Не знаю, смогу ли я сражаться с Хасиной в теле Аннетт, когда на ее стороне будет целая новая жизнь в придачу к собственной магии. Но у нас есть полторы недели, чтобы не дать этому случиться. Это я втянула беднягу в заварушку. И если мы можем ее спасти, я хочу – нет, обязана– попытаться.

– А мы все поможем, – быстро кивнула Ди и бросила многозначительный взгляд на Харриса, который выглядел так, словно прикусил язык.

– Большое спасибо, – искренне произнес Малкольм. – Наша семья ничем не заслужила вашего расположения – и для меня очень важно, что вы согласились помочь сестре. Надеюсь, когда с Хасиной будет покончено, мы сможем стать друзьями – или, по крайней мере, никогда больше не будем враждовать.

И мужчина обратил к Эмер улыбку, которая могла бы растопить лед. Даже Харрис казался растроганным.

Джейн обвела собравшихся одобрительным взглядом. Это начало.