Роган Затененный уже очень много лет занимался магией и давно задавался вопросом: почему не существует заклинания, которое могло бы дать ему возможность делать то, что он больше всего на свете хочет делать? Роган подозревал, что золото, наверное, точно так же обманывает ожидания богачей, как магия обманула его ожидания. Он не знал заклинания, которое могло бы сделать вино крепче и лучше, — по крайней мере ему такая магия была недоступна. Подобное волшебство было скорее уделом чародеев. Роган не мог заклинаниями сделать сон глубже, не мог и усилить любовные чувства — этим занимались ведьмы.

Но как Роган ни сожалел о такой ограниченности своих возможностей, сейчас его печалило иное. Больше всего маг сожалел о том, что не знает иного менее радикального средства, чем смертельный яд, которое могло бы заставить графа Реффекса хоть ненадолго замолчать. Роган уже не первый день спрашивал себя: почему судьбе было угодно так над ним посмеяться? Ведь наверняка все самые тяжкие, самые неискупимые грехи должны были проститься ему уже за одно то, что он оказался в море, — беспомощная жертва прихоти короля Амбермера, Асбрака Толстого. В любое мгновение со шхуной могло случиться ужасное — чего Роган ожидал с той невыразимо горькой минуты, когда взошел по трапу на ненадежную палубу. Маг очень ясно представлял себе, как спокойные, беззаботные волны перекатываются над бездонной глубиной, поглотившей утлое суденышко, по палубе которого он неустанно вышагивал днями и ночами.

Но нет, неведомые боги, которые разгневались на Рогана, видимо, сочли, что просто утонуть будет для него недостаточно жестокой карой. Ему предназначено нечто более кошмарное. Его ввергнет в жадную пасть смерти Реффекс, который говорит не умолкая — и все время о собственной важности и значительности.

— …Конечно, король всегда может на меня положиться. — Граф Реффекс снова наполнил свой бокал вином из запасов Рогана, не обращая внимания на капли, что щедро расплескались, когда корабль в очередной раз качнуло.

Роган смотрел, как разлитое вино струйкой устремилось к краю стола, а потом потекло на наклонившуюся палубу. Море неизменно оставалось в идеально горизонтальном положении, корабль же никогда. Роган не мог найти объяснения этому загадочному явлению. Он знал, что теоретически корабль время от времени должен принимать горизонтальное положение, и терпеливо выжидал, когда такое случится, но, казалось, этого не будет вовеки.

— Ну, корабль же движется. — Вот и все объяснение, какое смог дать капитан.

Роган молча наблюдал, как Реффекс пьет его вино. Наверняка должен быть такой яд, который на время парализует органы речи. «Интересно, можно ли раздобыть что-нибудь в том же роде у старой ведьмы Ханны?» — подумал маг. Однако Ханна была на берегу, как и все остальные разумные люди в этом мире.

Роган не знал, что Реффекс отправится на этом же корабле, пока не взошел на борт в день отплытия.

— Неотложные дела на службе его величеству, — громким шепотом сообщил Рогану граф, быстро глянув в сторону капитана и матросов, достаточно ли близко они стоят, чтобы расслышать его слова. — Чрезвычайно секретные дела. Касающиеся исключительно деликатных вопросов. — Реффекс небрежно махнул рукой в сторону невысокого плотного человека, который его сопровождал. — Как я понимаю, вы знакомы со стариной Хеббиком? — Роган смерил мрачным взглядом «старину Хеббика», который был намного моложе, чем он сам. — Рэнд… — Реффекс сделал паузу, чтобы имя королевского советника произвело на слушателей должное впечатление. — Рэнд настоял, чтобы я взял кого-нибудь себе в помощники. Конечно, с делами такого рода я предпочитаю разбираться самостоятельно, однако мнением главного королевского советника пренебрегать нельзя. Как я сказал его величеству, когда мы беседовали наедине: лучше позволить Рэнду сделать так, как он считает нужным.

Теперь Роган был поглощен тем же, чем занимался все эти пять дней: смотрел на бескрайнюю водную гладь и мечтал снова оказаться в своей башне — там, где ему и надлежало быть. В конце концов, он — придворный маг, а не странствующий чародей или волшебник, чтобы разрывать оковы узников и освобождать их из темниц.

На самом деле Роган вовсе не думал, что пленников королевской крови действительно держат закованными в цепи в каком-нибудь мрачном подземелье с сырыми стенами, где бегают гадкие крысы. Принцессу и ее царственного супруга наверняка разместили с подобающими их высокому положению удобствами — в приятном месте, которое не раскачивается на волнах, как этот дрянной корабль. Они, скорее всего, спокойно сидят и попивают охлажденное вино, ожидая прибытия выкупа.

Путешествие по морю оказалось именно таким жутким, каким Роган его себе и представлял. Чего маг не ожидал — так это того, что оно выйдет еще и ужасно тоскливым. Даже если не брать в расчет несносного Реффекса, от нескончаемой болтовни которого становилось еще хуже, поездка на корабле была предельно скучной и крайне утомительной. Роган находил весьма странным такое сочетание смертельной скуки и гнетущего страха.

Вскоре наступило время ужина. Роган сосредоточенно жевал сухой бисквит, приготовленный корабельным поваром, и в его душе росла и крепла обида на короля, которому маг служил верой и правдой. Роган вспомнил обеденный стол во дворце Асбрака Толстого. Король сейчас, несомненно, поглощает третью, а то и четвертую порцию жареной гусятины или свинины или другого вкусного, сочного мяса, аромат которого витает в обеденном зале. На длинном столе расставлены блюда с мягкими, хрустящими булочками, только что из печи, тарелки с поджаренными бататами и другими зимними овощами. Расторопные слуги снуют вокруг стола и вновь наполняют блюда, опустошенные ретивыми едоками. На что Рогану не приходилось здесь жаловаться, так это на нескончаемый запас вина. Он лично проследил, чтобы бочки с вином были в достаточном количестве загружены в трюм корабля за день до отплытия.

Маг хмуро посмотрел на мясо, лежавшее у него на тарелке в лужице застывающей подливки, — предполагалось, что это была козлятина. Мясо было жесткое, жилистое и к тому же, по мнению Рогана, источало характерный мерзкий запах старого козла. Да, весьма старого. Эту старую козлятину начали варить, наверное, еще утром. До этого путешествия волшебнику даже не приходило в голову, что он может оказаться, по определенным меркам, гурманом, весьма разборчивым в снеди. Во дворце он ел всего один раз в день — когда, исполняя свой долг, являлся к столу короля Асбрака. В остальном Роган считал, что для человека его почтенных лет и довольно худощавого телосложения вполне достаточно питаться утром и в обед одним только вином — в неограниченном количестве.

После ужина Роган отправился погулять по палубе — ибо здесь все равно больше некуда было пойти. Корабль раскачивался меньше обычного. В небе клубились облака, море сделалось похожим на темное стекло. Роган неохотно признал, что океан, каким бы ужасным он ни был, может казаться и красивым — своеобразной красотой. Маг подумал даже, что, если ему когда-нибудь доведется вернуться в тихую и безопасную башню в Амбермерском дворце, возможно, со временем он будет вспоминать об этом путешествии не только с радостью и облегчением оттого, что оно таки закончилось.

Рогана вывел из задумчивости резкий хлопок парусов над головой. Маг настороженно относился к любым звукам, которые издавал корабль, поскольку был убежден в том, что любой из этих непривычных звуков может возвещать о близящемся ужасном финале. Однако на этот раз хлопок парусов сообщил лишь о том, что ветер усилился. Исполнясь тревожных предчувствий, Роган посмотрел на потемневшее море. Ему на щеку упала капля воды, потом еще одна — на лоб. Внезапно налетевший порывистый ветер был теплым, он принес запах дождя.

— Как будто и без того воды недостаточно… — проворчал маг.

Шхуна начала раскачиваться сильнее. Роган ухватился за поручень и вперил взгляд в ночь. Как и во всякий день, проведенный на корабле, он попытался вспомнить, каково это — стоять на твердой земле и смотреть на мир, который не болтается непрерывно из стороны в сторону.

Дождь усилился. Солнце уже скрылось за горизонтом, поэтому волшебник скорее чувствовал, чем видел, как темные грозовые тучи клубятся над судном, едва не задевая за верхушки мачт. Резкие порывы ветра больно хлестали Рогана по лицу, заливая ему глаза едкой смесью соленых брызг и капель дождя. Маг неодобрительно потряс головой и осторожно отправился вниз, в каюту.

Граф Реффекс завидовал Рогану из-за его каюты и первые пару дней жаловался на неудобство доставшихся ему самому апартаментов — хотя на самом деле каюта мага была ничуть не удобнее просторного чулана. В этой каюте не имелось даже нормальной кровати — только матрац на голом полу. «Зато так вы не свалитесь с кровати при качке», — утешил пассажира помощник капитана.

Ночи, проводимые на корабле, не нравились Рогану еще больше, чем дни. В светлое время суток он обретался на верхней палубе — либо сидел в шатком кресле, которое раскачивалось в такт движениям корабля, либо, полный мрачных раздумий, расхаживал по палубе, то и дело останавливался, хватаясь за поручни и свисающие снасти, и с хмурым видом смотрел на бескрайние просторы океана. А по ночам Рогану приходилось торчать в маленькой каюте без окон, которая по всем статьям походила на колыхающийся из стороны в сторону гроб. Маг никогда прежде не жаловался на бессонницу, но на корабле он был вынужден выпивать вечером гораздо больше вина, чем обычно, чтобы ночью спать, а не лежать до утра с открытыми глазами, изнывая от тревоги и беспокойства. Роган выпил последний глоток своего любимого амбермерского красного, а потом, не раздеваясь, завернулся в одеяло, вжался поплотнее в постель и погрузился в беспокойную, тяжелую дремоту.

Проснулся он оттого, что ударился о стену. Роган не смог бы сказать, сколько прошло времени с тех пор, как он заснул, — несколько часов или пара минут. В каюте было темно, хоть глаз выколи, но Роган и в темноте определил, что пол наклонен почти вертикально. Сверху, с палубы, доносились крики и топот множества ног. Маг все еще выпутывался из сбившихся одеял, когда дверь в его каюту с треском распахнулась.

— Мы тонем! — раздался леденящий душу крик.

Роган метнулся к двери, но промахнулся и врезался в стену. Он быстро поднялся на ноги и, с трудом передвигаясь по перекошенному полу каюты, на ощупь поспешил к выходу. Если у Рогана и было какое-то чувство ориентации, то сейчас оно полностью его покинуло. Маг понятия не имел, чем являлась та поверхность, по которой он полз, — полом или стеной. А что, если корабль перевернулся кверху дном? Тогда он вообще ползет по потолку, или как там моряки называют потолок…

Ко всем неприятностям путешествия по воде добавлялось еще и то, что моряки упорно отказывались называть вещи обычными именами, которые прекрасно годились в любом другом месте, кроме корабля. Пол они называли палубой, вместо кухни на судне был камбуз. Роган припомнил, что за потолком тоже закреплялось особое морское название — причем такое, что ни один нормальный человек даже не подумал бы, что так можно именовать потолок.

Волшебник нащупал дверь, которая тоже называлась не дверью, а чем-то еще. Он выучил странное название, но почти сразу забыл. Выбираясь на верхнюю палубу, Роган неожиданно понял, что совершенно спокоен. Наверху сильно шумели — это позволяло предположить, что корабль пока еще не скрылся под водой. Маг даже порадовался: если уж ему суждено утонуть, он предпочел бы это претерпеть в открытом море, а не внутри обреченного корабля, который утащит его с собой на дно.

Снаружи было почти так же темно, как в каюте. Рогану показалось, что идет проливной дождь, но он понимал, что это могут быть и брызги соленой воды из бушующего моря. На палубе толпились матросы. Они кричали, возились с веревками и метались с места на место. Один моряк на бегу столкнулся с Роганом. Он выкрикнул в лицо магу что-то совершенно невразумительное и помчался дальше. Волшебник решил, что матрос таким образом молился.

Палуба под ногами наклонилась под опасным углом. Потом, когда Роган уже приспособился стоять на ней прямо, палуба внезапно снова перекосилась — в совершенно неожиданной плоскости. Похоже, его смерть будет довольно занимательной. Маг пошатнулся и ухватился за что-то, чтобы устоять на ногах, с тоской вспоминая надежные, прочные каменные стены и полы в замке Асбрака Толстого. Интересно, каким будет следующий придворный маг, который после него займет комнату в башне?

— Роган! Скорее!

Роган подумал, что непристойно проявлять нетерпимость к людям, вместе с которыми тебе предстоит умереть. В темноте замаячило лицо графа Реффекса — тот схватил придворного мага за руку и потащил за собой. Палуба раскачивалась у них под ногами. Роган узнал капитана, когда они пробегали мимо него. Тот что-то прокричал им, а потом исчез в пенных брызгах и темноте. Когда волшебник заметил группу матросов, которые молча закрепляли свернутый парус, в нем затеплилась слабая надежда. Ребята работали слаженно и спокойно и как будто совсем не обращали внимания на ураган. Вряд ли матросы закрепляли парус только для того, чтобы кораблю было легче опускаться на дно океана. Роган попытался потверже стать на ноги и высвободить руку из хватки Реффекса.

— Он здесь! Он уже здесь! — закричал вельможа, потом сдавленно вскрикнул, когда нос корабля резко опустился и по палубе прокатилась соленая волна.

Роган почувствовал, что граф выпустил его руку в то самое мгновение, когда палуба ушла у него из-под ног. Мага понесло волной, он сильно ударился обо что-то плечом и сразу же крепко вцепился в это что-то.

Волшебник проклинал темноту, всеобщее смятение и неразбериху. Он представлял собственную смерть совсем иначе. Роган намеревался когда-нибудь, в отдаленном будущем, напиться до смерти — когда он настолько состарится, что ему все будет безразлично. А перспективу быть смытым волной за борт корабля во время шторма маг считал просто оскорбительной.

По палубе прокатилась еще одна волна. Рогана чуть снова не смыло, но он удержался. Когда вода схлынула, он услышал, как Реффекс что-то кричит ему прямо в ухо.

Роган открыл глаза. Он держался за заднюю часть (или как там они это называют?) одной из лодок, прикрепленных к специальным подставкам у носа корабля, возле самой большой мачты. Реффекс лихорадочно перепиливал ножом веревку, которой была привязана лодка. Роган продвинулся вдоль борта лодки от ее кормы к срединной части.

— Что вы делаете? — крикнул он графу.

Реффекс посмотрел на мага, не прекращая работать ножом, и крикнул в ответ:

— Надо освободить лодку!

Должность придворного мага обязывала Рогана заниматься магией, связанной в основном с организацией торжественных церемоний и увеселительных зрелищ. Поэтому он неплохо разбирался во всяких технических приспособлениях, механических устройствах, а также во всем, что касалось веревок и узлов.

— Для этого достаточно всего лишь распустить вон тот узел! — посоветовал он.

Реффекс тупо посмотрел на мага, потом на узел, все это время не переставая пилить веревку ножом. В следующее мгновение корабль снова сильно нырнул носом вниз. Потом по палубе прокатилась еще одна огромная волна, даже больше предыдущих. Когда вода схлынула, Реффекс покачал головой и полез в лодку.

— Быстро забирайтесь сюда! — крикнул он и потащил Рогана за собой. — И развяжите узел!

Роган попытался рассудительно объяснить графу, что такой узел можно развязать в мгновение ока, а потому не стоит этого делать, пока лодка не понадобится. Реффекс пару секунд бессмысленно таращил на него глаза, потом пробрался мимо мага к веревке и одним рывком распустил узел. Рогана на какое-то время отвлекло необычное ощущение — корабль как будто вознесся к небу, словно его поднял могучий водный великан.

Откуда-то сверху, из темноты, в лодку соскользнул по веревке матрос. Роган сразу же вообразил себе живописную картину: тонущий корабль скрывается под водой, и остался последний человек, который еще не утонул, но вот-вот разделит судьбу остальных, — матрос, который сидел на наблюдательном посту, на самой высокой мачте…

Заметив Рогана и Реффекса, парень поспешил к ним.

— Эй вы, двое, чего вы тут делаете? — крикнул матрос безо всякого уважения к высокому положению придворных.

Роган изо всех сил цеплялся за борт лодки, ожидая, когда накатит очередной вал, поэтому он не смог даже пожать плечами. Маг чувствовал, что корабль снова начинает крениться — значит, следующая ужасная волна подошла уже совсем близко. Моряк между тем приблизился к Рогану и графу. Он двигался по шаткой палубе с таким же непринужденным изяществом, с каким придворные скользят по паркету бального зала.

— Мы должны приготовиться, чтобы успеть покинуть корабль! — крикнул Реффекс срывающимся фальцетом. Свист ветра и шум дождя сразу же заглушили его слова. Граф отбросил в сторону свободный конец веревки.

Матрос уставился на него с искренним недоумением. Потом махнул рукой в сторону носа корабля, который уже начал зарываться в очередную волну, и сказал:

— Это всего лишь небольшая качка, тупой ты чурбан!

Моряк подхватил конец троса, который выпустил Реффекс, и принялся снова закреплять шлюпку. Но вельможа вырвал веревку у него из рук. В следующее мгновение матрос схватил графа в охапку и бесцеремонно выкинул из лодки. Придворный засучил ногами и заорал, кипя от гнева и возмущения.

Роган обрадовался, услышав слова матроса о «всего лишь небольшой качке». Но едва он успел, немного успокоиться, как судно снова перевернулось носом вниз, к океанскому дну. Поскольку шлюпку больше ничто не удерживало на месте, она начала медленно скользить по накренившейся палубе. Лодка остановилась, только когда со стороны носа корабля накатила очередная огромная волна. Роган почувствовал, как дно лодки царапает борт корабля. Затем его посудина поднялась и закачалась на воде. А потом лодку вместе с магом унесло в море. Роган успел лишь взглянуть в последний раз на корабль, который ему поневоле пришлось покинуть, потому что в следующее мгновение шхуна скрылась из виду за вздыбившимися, точно черные горы, волнами.