Бет замерла на месте, когда из дома выскочила тощая собака-ищейка с сумасшедшим огнем в глазах и с лаем помчалась к ней. Собака выглядела так, словно была способна разорвать ее на кусочки.

— Хорошая девочка, — сказала Бет, надеясь, что она ее не укусит. Она любила собак, и обычно они платили ей взаимностью, но ведь всегда существуют исключения из правил.

Собака неожиданно остановилась, с любопытством глядя на нее, и начала вилять хвостом. Бет протянула ей руку, дала ее обнюхать, а потом и погладила.

— Так-то лучше, — сказала она, легонько почесывая псину за ушами. — Ты же позволишь мне постучать в дверь?

Вокруг нее на земле громоздились кучи грязи и гнили, пустые банки из-под пива, бутылки и прочий мусор. Дом пришел в запустение и разрушался от старости и неухоженности. В одном углу сада гниющие отходы были свалены высокой кучей, стоявшая рядом карета «скорой помощи» была покрашена в красный цвет. На боку желтым выведена надпись «Поклонники Дьявола», одна шина спущена — машина была как раз такой, какими часто пользуются бродяги. Другого транспорта поблизости не наблюдалось. Дверь, которая в те времена, когда здесь жила Сюзанна, очевидно, должна была вести в мастерскую, свисала с петель, и внутри Бет могла разглядеть то, что выглядело грудой запчастей от моторов.

Снова взглянув на дом, Бет вздрогнула: множество разбитых оконных рам были кое-как заделаны жестью и картоном, а это давало определенное представление о его обитателях. Даже передняя дверь выглядела так, как будто ее открывали пинком ноги. Она не могла представить себе, чтобы Сюзанна жила в таком месте, уж скорее ей бы подошло иглу — жилище эскимосов.

Бет уже собралась было постучать в дверь, как вдруг ее рывком распахнул малый лет двадцати пяти, с длинными черными волосами, с изогнутой сережкой в ухе и в толстом, почти достававшем до колен свитере.

— Что надо? — спросил он с сильным бирмингемским акцентом.

— Я пытаюсь найти Ройбена, владельца этого дома, — сказала Бет, мило улыбаясь и гладя собаку по голове, чтобы показать, что она пришла не с дурными намерениями.

— Его здесь нет, так что проваливай, — бросил мужчина.

Бет выпрямилась и взглянула ему в глаза.

— Пожалуйста, не разговаривайте со мной таким резким тоном, — решительно заявила она. — Видите ли, я адвокат, и если вы не ответите на мои вопросы, мне придется пойти в полицию и задать их там. А теперь скажите мне, пожалуйста, где Ройбен?

— Я не знаю, — ответил мужчина. В глазах у него застыл страх, и он попятился от Бет. — Я с ним не знаком.

— Есть здесь кто-нибудь, кто знает его? — спросила она. Ей показалось, что, скорее всего, мужчина был наркоманом, принимавшим героин. Он был очень бледен и худ, с черными кругами под глазами. Он беспрестанно дергался и переминался с ноги на ногу.

— Сейчас нет, его подружка недавно свалила.

— Тогда кому вы платите за аренду дома? — спросила Бет.

— Мы вообще никому ничего не платим, — ответил он, опустив глаза. — Мы же только кантуемся тут.

— Приглядываете за усадьбой для него, не так ли? — поинтересовалась она, слегка поворачиваясь, чтобы оглядеться получше. Даже в холодный февральский день открывшийся вид можно было назвать замечательным, потому что дом возвышался над долиной, дальний конец которой порос лесом. — Чтобы не пускать сюда всяких бродяг?

Он украдкой бросил взгляд на ее машину, заметив, вероятно, что в ней кто-то сидит.

— Да, типа того. Но это не твое дело, так что вали отсюда.

— Кто платит за дом и за электричество? — не отставала от него Бет.

Прежде чем он успел открыть рот, чтобы ответить, из-за его спины вышла женщина. Она была старше его и выглядела лет на сорок, с вытатуированной на лбу розой и шарфом, повязанным тюрбаном вокруг головы.

— Кто это, Том? — спросила она, с интересом разглядывая Бет.

Бет объяснила. Речь у женщины оказалась более правильной, и, несмотря на то, что ее одежда, длинная зеленая куртка и брюки были грязными, в ней чувствовалась некоторая элегантность.

— Итак, я хочу знать, кто же все-таки платит за дом и за электричество, — закончила Бет. — Кто-то ведь должен это делать, иначе вас бы уже давно выселили.

— Я не знаю, — сказала женщина, с беспокойством глядя на мужчину, которого она назвала Томом. — Нам и в голову не приходило интересоваться такими вещами.

— Тогда, может, вы мне объясните, как вы поселились здесь? — спросила Бет. — Видите ли, если вы не платите за аренду и у вас нет доказательств того, что Ройбен разрешил вам тут жить, то вы находитесь здесь незаконно.

— Послушайте, но мы же не делаем ничего плохого, — сказала женщина, повысив голос: очевидно, до нее вдруг дошло, что Бет может стать для них источником нешуточных неприятностей. — Мы здесь сами по себе. Друзья Ройбена сказали нам, что это классное местечко.

— Сколько времени вы уже живете здесь?

— Четырнадцать, может, пятнадцать месяцев, — ответила женщина.

— И Ройбен ни разу не возвращался за все это время?

— Нет, — сказала она. — Да я бы и не узнала его, даже если бы он и вернулся.

— Для него приходили письма? — продолжала задавать вопросы Бет.

— Да, время от времени, — ответил Том.

— И что вы с ними делали?

Том внезапно набросился на Бет, отталкивая ее одной рукой.

— Отвали, ты, надоедливая сука, — выкрикнул он. — Это не твое дело. Пошла вон отсюда, пока я не спустил на тебя собак.

— Только посмей натравить на меня хоть одну собаку, и ты окажешься в суде, — холодно сказала она. — Тогда тебе придется ответить на множество других вопросов.

Он ударил ее настолько резко и неожиданно, что Бет не успела увернуться. Удар пришелся в челюсть, отбросив ее назад и сбив с ног. Лежа на грязной земле, она увидела, как его нога поднялась, чтобы пнуть ее, и на мгновение ей вспомнились те мужчины на аллее много лет назад. Но теперь она не собиралась покорно валяться на земле. Она перекатилась на живот и вскочила на ноги.

— Ну все, хватит, — заявила она, стоя так, чтобы он не смог снова достать ее. — Я иду в полицию и уж постараюсь, чтобы они вернулись сюда с ордером на обыск.

Возвращаясь бегом к своей машине, она слышала, как Том выкрикивал ругательства и оскорбления ей вдогонку, но не преследовал ее. Одним прыжком оказавшись в салоне, она увидела, что Меган держит в руке телефонную трубку.

— Я вызываю полицию. Я видела, как он ударил вас, — сказала она.

— Скажи им, что я уже уезжаю отсюда. — У Бет сбилось дыхание, но не от бега, а от удара в челюсть. — Дай им мой номер, и пусть они перезвонят мне через минуту.

Она поспешно завела машину, подъехала поближе к ферме и быстро развернулась на площадке перед домом. Выпущенный черный доберман помчался по склону к машине, прыгая на дверцу и рыча. К Тому и женщине присоединились еще двое мужчин, и даже сквозь закрытые окна были слышны ругательства, которыми они осыпали Бет.

И только когда они выехали обратно на дорогу, Бет заметила, что Меган замотала лицо шарфом.

— Теперь все в порядке, — успокоила она девушку. — С такого расстояния они уже не смогут разглядеть тебя.

— Они все равно скоро узнают, что это была я, — устало откликнулась Меган. — Мне не следовало соглашаться приезжать сюда. Вы не представляете, какие это мерзавцы.

Бет с опаской потрогала свой подбородок.

— Могу себе представить, — сказала она. — Но полиция с ними разберется, не беспокойся, а уж я прослежу, чтобы они позаботились и о тебе.

Было уже восемь вечера, когда Бет добралась до своего отеля в Кардигане. На подбородке у нее красовался жуткий синяк, и ее до сих пор трясло от пережитого. Очень уж странный и тревожный выдался денек.

В начале подъездной дорожки ее встретили два автомобиля местной полиции. Один полицейский остался с ней и Меган в ее машине, чтобы взять у них показания, а трое других поехали к Хилл-хаусу. Спустя полчаса они вернулись с арестованным Томом на заднем сиденье одного из полицейских автомобилей.

Бет подбросила Меган домой, после чего сама поехала в полицейский участок. Она пробыла там около трех часов, причем большую часть времени проговорила с местным сержантом. Он рассказал ей, что какими бы странными ни казались Ройбен и его жильцы в «коммуне», у них никогда раньше не возникало проблем с законом и у полиции и местных властей не было к ним претензий, если не считать последних полутора лет. Они держались особняком, не представляя никакой угрозы для местных жителей.

Однако, начиная с момента исчезновения Ройбена, полицию завалили жалобами. Но она почти ничего не могла сделать, поскольку речь шла о частной собственности. Несколько месяцев назад, после того как полицейские убедились, что не могут найти Ройбена, чтобы возложить на него ответственность за его шумных гостей, они обратились в муниципальный совет и управление по электроэнергетике, надеясь, что если счета не были оплачены, у них появится возможность воздействовать на «коммунаров». Но счета оплачивались ежемесячно с банковского счета Ройбена, так что руки у полиции были связаны.

Когда Бет объяснила, почему ее интересует Ройбен, сержант несколько оживился. Он слышал о перестрелке в Бристоле, но не знал, что Сюзанна Феллоуз раньше жила в Хилл-хаусе.

Бет заявила сержанту, что, по ее мнению, пора привлечь Ройбена к ответственности за вымогательство, но тот выразил сомнение. Он сказал, что пару раз в прошлом ему довелось побывать в Хилл-хаусе, и у него сложилось впечатление, что жизнь там била ключом и поместье совсем не походило на последнее прибежище для потерянных душ. Помимо продажи своих сувениров на ярмарках и в магазинчиках, разбросанных по всему Уэльсу, обитатели коммуны выращивали овощи, и Ройбен разрешил местным фермерам косить сено для скота на двух принадлежащих ему полях. Полицейский заявил, что это прямо говорит о том, что Ройбен не был человеком, которому есть что скрывать. Что касается самого сержанта, то он всего лишь хотел, чтобы Ройбен вернулся и выселил докучливых обитателей. Единственной уступкой, на которую он мог пойти теперь, после того как Тома арестовали по обвинению в оскорблении действием, так это потребовать ордер на обыск дома и всех, кто в нем проживал.

Тем не менее у Бет сложилось твердое убеждение, что все, чего хотела добиться полиция, так это избавиться от шумных обитателей поместья. Сержант вовсе не горел желанием начать полномасштабное расследование, не говоря уже о том, чтобы помочь ей.

Разочарованная своим посещением полицейского участка, Бет вернулась к Меган. Та пребывала в страшном волнении, беспокоясь, чтобы арест в Хилл-хаусе не имел для нее неприятных последствий. Она пришла в ужас, когда Бет поинтересовалась, не сможет ли Меган выступить свидетелем защиты, чтобы рассказать, как жилось Сюзанне в Хилл-хаусе.

— Мне и так не сладко, — защищаясь, сказала Меган. — Все вокруг считают меня полоумной наркошей, и у меня даже нет ни одной настоящей подруги. Я бы с радостью помогла Сюзанне, но мне надо думать о ребенке.

Бет оставалась с ней еще некоторое время, убеждая в том, что ее свидетельские показания не отразятся на ней плохо, зато весьма помогут Сюзанне. Она предложила Меган обратиться в местный муниципалитет с просьбой переселить ее в новый дом до того, как в апреле у нее родится ребенок. Меган и в голову не приходило, что ей могут помочь платить за жилье, и даже с деньгами на коляску и одежду для малыша. Собственно, Бет поняла, что Меган была довольно наивна и неопытна, она отчаянно нуждалась в помощи и добром совете.

Потом, когда Бет уже собиралась уходить, Меган неожиданно разговорилась о Зое, девушке, которую Ройбен привел в дом.

— Мне она никогда не нравилась, — заявила она, в первый раз за весь день выказывая признаки некоторого оживления. — Она была одной из этих шикарных девиц из богатой семьи. Я все удивлялась, что ей нужно от Ройбена, ведь она не походила на тех, с кем он обычно путался.

— Сколько ей было лет и откуда она приехала? — спросила Бет.

— Мне кажется, ей было что-то около двадцати трех лет. Она приехала из города Бата, ее отец работал там дантистом. Она смотрела на нас свысока, и никогда палец о палец не ударила, чтобы помочь по хозяйству.

Бет навострила уши. Отыскать в Бате зубного врача было бы совсем легко.

— А как ее фамилия? — спросила она.

— Фримантл, — ответила Меган. — Она однажды показывала мне свой паспорт, и там так было написано. Она вечно хвасталась, что объездила полмира и всегда находила лопуха, который платил за нее. Вот почему она и вцепилась в Ройбена, так я думаю.

— Получается, она уехала с ним?

Меган кивнула и сообщила, что случилось это уже после того, как из Хилл-хауса ушла Сюзанна.

— Я думаю, что Сью натерпелась достаточно к тому времени, ее выгнали из собственной спальни, а та шлюха все время твердила, что отныне Ройбен принадлежит ей.

— Как, по-твоему, могло ли ее вызывающее поведение привести к тому, что Сюзанна снова, как ты выразилась, чокнулась?

Меган задумалась.

— Даже не знаю, что и сказать. Сюзанна ведь была не из тех, кто устраивает сцены или истерики. Она ушла очень тихо, не сказав ни слова, очевидно, была очень расстроена. Это случилось как гром среди ясного неба, понимаете? Внезапно ее выгнали, и кто-то моложе, красивее и все такое занял ее место. Случись такое со мной, я бы страшно разозлилась. А она вела себя очень даже сдержанно. Просто как-то вечером, когда Ройбен с Зоей куда-то уехали, она сказала нам, что уходит. И ушла на следующий день.

— А что сказал Ройбен, когда увидел, что ее нет?

— Этот мерзавец только рассмеялся. Ему было наплевать. Это случилось незадолго до того, как он смылся с Зоей и все стало разваливаться.

— Они сказали, куда направляются?

— Нет. Ни слова не сказали даже о том, что вообще отправляются куда-то. Просто поднялись и ушли. Я никогда их больше не видела.

Целую минуту Бет раздумывала об услышанном.

— Как же вы все жили после того, как он ушел? Ведь это Ройбен доставал деньги, не так ли?

— Мы просто зарегистрировались в Бюро по трудоустройству, — сказала Меган. — Мы, типа того, объяснили им, что нам не на что купить еду. И они начали платить нам пособие. Но потом другим захотелось большего, и они оформили субсидию на оплату жилья. И вот тогда мне стало страшно, и я сбежала оттуда.

— Что ты имеешь в виду, почему тебе стало страшно?

— Эй, это же мошенничество, разве нет? — ответила Меган, с испугом глядя на Бет. — Когда ты говоришь, что с тебя требуют плату за жилье, а на самом деле ты ничего не платишь?

Бет хотелось узнать еще очень многое. Подробности того, где Ройбен нашел Зою, какой была реакция Сюзанны, когда она впервые увидела Зою, и какой она была, когда уходила из поместья. Но она заметила, что Меган уже выдохлась, да и в доме было так холодно, что Бет почувствовала, что превращается в ледышку. Поэтому, заручившись обещанием девушки обратиться в муниципалитет и в отдел социального обеспечения, она ушла, оставив свою визитную карточку, чтобы Меган могла позвонить ей, если вспомнит что-нибудь важное.

Позже, отмокая в горячей ванне, Бет ощутила, что ею овладевает уныние. Теперь она намного лучше представляла себе, каково жилось Сюзанне в Хилл-хаусе, но что это ей дает, если она не смогла увидеться и побеседовать с Ройбеном? Только то, что она знала и вчера — убитая горем женщина присоединилась к кучке чудаков и неудачников. Даже если Меган согласится выступить свидетелем, Бет вовсе не была уверена, что ее показания принесут пользу. И хотя Меган утверждала, что Сюзанна была чокнутой, когда впервые приехала в поместье, она вскоре оправилась, стала «мамочкой», и весь дом держался на ней. А женщина, которая без шума и скандала уступает свое место более молодой сопернице, а потом потихоньку уходит, выглядит вполне в своем уме. Но ведь Сюзанна всегда умела хорошо скрывать свои истинные чувства от других!

Бет вспомнила, как однажды на каникулах, вероятно на третьих, которые они проводили вместе, потому что тогда они уже около года проучились в старших классах, Сюзанна вдруг смутилась, завидев девочку чуть старше себя. В тот день они были в Стрэтфорде, шляясь по берегу реки, потому что у них не было денег на расходы.

— Пойдем, погоняем на великах, — предложила Сюзанна, хватая Бет за руку и таща ее за собой.

Поскольку обычно именно Бет выступала инициатором, куда пойти и чем заняться, она мгновенно поняла, что желание подруги убраться с глаз подальше самым непосредственным образом связано с рыжеволосой девчонкой в клетчатых штанишках и облегающем свитере.

Бет уже приходилось иметь дело с задирами, поэтому, когда они отошли на безопасное расстояние, она принялась расспрашивать Сюзанну об этой девчонке.

— Что она тебе сделала? — без обиняков спросила она.

Реакция Сюзанны была вполне предсказуемой, она сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. И только когда они забрались в свой маленький шалаш в лесу, где она чувствовала себя в безопасности, Сюзанна призналась, что боится эту девочку.

— Она зовет меня «Райтс». Наверное она вычитала это в классном журнале, где написано «Райт С.» Во всяком случае, она вечно орет какие-нибудь глупости, и мне становится неловко. Она на год старше меня, а ее сестра раньше работала в конторе у отца, и он ее за что-то выгнал.

— И поэтому она выставляет тебя на посмешище? — спросила Бет. Ее тоже дразнили из-за ее папаши, и она знала, как это больно и унизительно.

— Наверное, да, — Сюзанна опустила голову, и Бет заметила, как по щеке ее скатилась слеза.

— А почему бы тебе прямо не спросить ее, что ей от тебя надо? — поинтересовалась Бет. Сама она поступала с задирами именно так, и почти всегда после этого ее оставляли в покое.

— Отец вечно увольняет людей без разбору, — прошептала Сюзанна. — Мама говорит, что большинство по-настоящему умных мужчин не отличаются терпением. Мне кажется, сестра этой девочки не виновата, и мне это неприятно.

— Ну, так и скажи ей об этом, — заявила Бет, считая вопрос исчерпанным.

— Я не могу говорить плохо об отце! — с ужасом воскликнула Сюзанна.

— Тогда просто подойди и спроси, почему она так ведет себя с тобой, и скажи, что ты-то ничего ей не сделала плохого.

— Она побьет меня, если я так сделаю, — отозвалась Сюзанна.

Бет не могла вспомнить, чем все кончилось. В конце концов, наверное, все как-то устроилось, может, девчонке надоело дразнить Сюзанну, потому что та больше никогда не упоминала о ней. Зато у Бет навсегда запечатлелся в памяти факт, что даже девочек из идеальных семей всегда есть чем достать.

Разумеется, теперь-то она знала, что семья Райтов была далеко не идеальной. Мистер Райт был самоуверенным эгоистом, и сынок удался в него. Кроме того, им чертовски не повезло. Мать Сюзанны все внимание уделяла спятившей бабушке, и девочке не с кем было поговорить и посоветоваться. Она привыкла держать в себе все свои мысли, чувства и тревоги, и это стало для нее образом жизни.

Какое-то время Бет размышляла над этим. В общем-то, как бы плохо ей самой ни жилось дома, она всегда могла довериться Серене и Роберту. Кроме того, будучи по натуре живой и непосредственной, она привыкла давать волю своим чувствам, когда сердилась или когда ей причиняли боль. Нежная и тихая Сюзи не имела такого предохранительного клапана.

Покончив с поздним ужином, Бет позвонила Рою. Ей отчего-то вдруг нестерпимо захотелось услышать его голос. Он пришел в ужас, узнав, что в Хилл-хаусе ее ударил мужчина, и у Бет возникло ощущение, что, попроси она его, он немедленно бросит все и примчится в Уэльс, чтобы быть рядом.

— Со мной все в порядке, правда, — ответила она и принялась рассказывать ему обо всем, что удалось узнать. — Но вы не могли бы сделать кое-что для меня? Например, выяснить все о Зое Фримантл? Я понимаю, что это все равно что стрелять из пушки по воробьям, но, быть может, с ее помощью нам удастся выйти на Ройбена.

— Я займусь этим завтра, — пообещал он.

В воскресенье Рой явился в полицейский участок в шесть утра и первое, что он сделал, это затребовал все данные о Зое. Он обнаружил, что ранее ее уже привлекали к уголовной ответственности за хранение марихуаны — еще в 1986 году, когда ей было восемнадцать и она училась в колледже искусств. В следующем году ее вновь арестовали, на этот раз за воровство в магазине. В обоих случаях обошлось штрафом, и она назвала адрес своих родителей — Уилкомб-хилл, 19, Бат.

Если бы не такая рань, он, наверное, тут же позвонил бы мистеру и миссис Фримантл и поинтересовался, не знают ли они, где сейчас находится их дочь. Но, поскольку времени у него было хоть отбавляй, а ничего срочного не предвиделось, Рой решил проверить список людей, пропавших без вести.

Она была в списке. Ее родители заявили об этом в мае 1993 года.

Открыв уголовное дело девушки, Рой обнаружил, что полиция почти ничего не предприняла, что было вполне понятно. Зоя много раз убегала из дома — по собственному признанию ее родителей, она отличалась необузданным нравом, не любила или не хотела писать родителям, да и на очередной работе задерживалась ровно настолько, чтобы подзаработать денег на новый вояж. За год до того, как они заявили о ее исчезновении, она побывала в Таиланде. Допросили ее старых друзей и подруг в Бате, не обнаружили ни одной зацепки. Поскольку кое-кто из ее знакомых рассказал полиции, что Зоя не очень-то ладила с родителями, тот факт, что она не спешила сообщить им о своем местопребывании, не вызывал особых подозрений.

Рой внимательно рассматривал фотографию Зои, приложенную к делу. Она была сделана на пляже, на девушке был верх от бикини и саронг. Она была настоящей красавицей: с соломенно-желтыми волосами и яркими голубыми глазами, примерно пяти футов восьми дюймов роста, со стройной фигуркой. Про себя он подивился тому, что могло быть общего у такой девушки из состоятельной семьи, хорошо образованной, с пожилым хиппи. На ум приходили только наркотики.

Тогда Рой принялся искать данные о Ройбене Морленде и ничего не обнаружил. Но Рой с самого начала подозревал, что это была вымышленная фамилия.

Какое-то время он раздумывал. У него не было никаких доказательств того, что этот человек когда-либо совершил преступление, Сюзанна по собственной воле передала ему всю свою собственность, как и многие другие. Но Морленд явно был темной лошадкой, и богатый опыт полицейского подсказал Рою, что его почти наверняка допрашивали по какому-нибудь делу. «Коммуна» в Уэльсе вполне могла служить прикрытием для подпольной торговли наркотиками. Может статься, что Зоя, со своей привлекательной внешностью и хорошим происхождением, подсказала ему кое-какую мысль, как расширить дело. Поскольку она значилась пропавшей без вести, у Роя появилась веская причина продолжить поиски.

Ближе к обеду, позвонив миссис Фримантл и убедившись, что Зою пока так и не нашли, Рой посоветовался со своим начальником, и тот дал ему разрешение навестить ее родителей в Бате.

Возвращаясь тем же днем из Бата в Бристоль, Рой испытывал легкую грусть и недовольство, оттого что Фримантлам было, в общем-то, все равно, где находится их пропавшая дочь. Судя по их поведению, они полагали, что Зоя — их вечная должница, ведь она родилась в прекрасном особняке викторианской эпохи и училась в лучших частных школах. И в полицию в мае 1993 года они обратились с просьбой разыскать дочь только потому, что в конце апреля она не связалась с ними накануне своего дня рождения. А это, капризно заявили они, уже никуда не годилось.

Рою пришлось выслушать длительный перечень постигших Зою неудач, сожаление о ее «грубых» друзьях, о ее бесконечных странствиях и нежелании найти себе «приличную» работу. Последний раз родители общались с ней в день Нового, 1993 года, когда она позвонила им из какого-то паба. Они не знали, где он находился или с кем она там была. Они сказали, что никогда не слышали о Ройбене Морленде, но они также не знали и имен других приятелей дочери. Рой уже слышал подобные истории из уст родителей, от которых сбежали дети, но все они частным образом предпринимали какие-то усилия, чтобы отыскать своих чад, хотя бы только для того, чтобы удостовериться в том, что они живы и здоровы и им можно прислать открытку с выражениями любви и заботы.

Фримантлы вполне могли позволить себе нанять частного детектива, но не сделали этого. В качестве оправдания они заявили: «Она ведет такой образ жизни, который мы не можем одобрить». Рой вряд ли мог винить Зою за то, что та не спешила в объятия своих родителей, если возвращаясь домой, она слышала одни лишь упреки и оскорбления. Ему очень хотелось верить, что сейчас она вовсю наслаждается отдыхом где-нибудь в Таиланде, вероятно бросив Ройбена ради кого-нибудь помоложе и симпатичнее.

Он решил, что поверит в Божественное правосудие, если этот мужик вернется в Англию, поджав хвост, только ради того, чтобы обнаружить свой дом в руинах. Бет это тоже понравилось бы, подумал он. Когда она позвонила ему прошлым вечером, то была сама не своя, но можно ли было ожидать нормальной реакции от человека, которого недавно ударили кулаком в лицо?

Хотя у него не было случая наблюдать, как Бет работает с другими клиентами, он чувствовал, что еще никогда она так не старалась добиться успеха, как в деле Сюзанны. Причем объяснялось это не только детской дружбой — у него сложилось впечатление, что, решая проблемы Сюзанны, Бет одновременно разбиралась и со своим собственным прошлым.

Рой считал себя простым человеком. Даже в молодости он не сходил с ума по спортивным машинам, заграничным вояжам или богатству. Все, чего он хотел, — это быть хорошим полицейским, мужем и отцом. Гибель Питера, его сына, и последующий развал семьи пару лет спустя едва не надломили его. Долгое время он беспрестанно задавал себе вопрос: «Почему я?» Рой встречал множество мужчин, которые не обращали никакого внимания на собственных отпрысков, были неверны своим супругам, но с ними не случалось ничего подобного. У него все еще не было ответа на вопрос, почему именно его сын должен был умереть, и он по-прежнему оплакивал его. Но со временем Рой понял, что только благодаря Питеру они с Мэг оставались вместе и что их союз держался, скорее, на привычке, а не на действительном единении умов и сердец, в нем не было страсти или хотя бы дружбы.

А вот с Бет он испытывал все эти чувства, и не только эти. Она не шла у него из головы, день, когда он не слышал ее голоса хотя бы по телефону или не видел ее, казался бесконечным. Он восхищался ее острым умом, ее зачастую черным юмором, даже ее холодность волновала Роя.

Он страстно желал ее. По ночам он мечтал об этих длинных, стройных ногах, ее узких бедрах и восхитительных черных волосах, но он знал и то, что должен ждать, пока она сама не сделает первый шаг. Но вот ждать было очень нелегко и еще знать при этом, что когда-то какой-то мужчина причинил ей боль. Он должен узнать об этом все, и это желание терзало его, но он боялся, что, после того как она расскажет ему, он ничем не сможет ей помочь.

Бет открыла дверь внизу на звонок Роя ровно в семь часов и вышла на площадку, чтобы взглянуть вниз.

Он держал в руках букет белых лилий и бутылку вина, но более всего ее тронула усталость, явно чувствующаяся в его походке. Она вернулась домой из Уэльса сегодня сразу после обеда, потом немного вздремнула и, если не считать ноющей челюсти, чувствовала себя прекрасно. Тогда как Рой, наоборот, отработал двенадцатичасовое дежурство.

— Привет, мистер детектив-инспектор, — окликнула его она.

— Привет, мисс защитник, — крикнул он в ответ и одним прыжком преодолел последние несколько ступенек. — Черт, какой жуткий синяк! — воскликнул он, протягивая руку и бережно дотрагиваясь до ее щеки. — Надеюсь, уэльская полиция закует его в кандалы и изобьет дубинками до полусмерти.

Бет рассмеялась.

— Все выглядит хуже, чем есть на самом деле, как выражалась моя мать, когда мой папаша в очередной раз избивал ее. Но нет худа без добра. Если бы не пришлось обратиться в тамошнюю полицию, я не смогла бы заставить их произвести обыск в доме Ройбена.

— У меня есть кое-какие новости на этот счет, — заявил Рой, обнимая ее. — Но сначала мне надо выпить.

Бет усадила его на кушетку и налила стакан вина.

— У нас есть филе, салат и вареная картошка, — сказала она. — Все готово, если не считать филе, но мне нужно на это только пару минут. Так что просто скажите, когда захотите есть, вы выглядите очень усталым.

— Да, денек выдался нелегкий, — согласился он и принялся рассказывать о своей беседе с Мэри Фримантл. Потом показал фотографию Зои.

— Вау! — воскликнула Бет. — По-моему, любая женщина почувствовала бы себя подавленно, уступив такой сопернице.

— Никак не могу понять, что такая девушка могла найти в Ройбене и его коммуне для полоумных, — признался Рой. — Единственное, что приходит в голову, это то, что она рассчитывала на его деньги. Ну, как бы то ни было, я разговаривал со священником церкви, в которой Сюзанна встретила Ройбена, его зовут Питер Лэнгдон. Хороший человек, по-моему, заботливый и внимательный. Он хорошо помнит Сюзанну, но никак не связывал ее со стрельбой в Бристоле, а потому был очень поражен. Он заявил, что это совершенно не в ее характере, поскольку считал ее тихой, мягкой, застенчивой женщиной. А вот к Ройбену священник относился совсем по-другому, он подозревал, что этот человек был отъявленным обманщиком, но доказательств, к сожалению, у него не было никаких. Он также не был уверен, что Сюзанна уехала с ним вместе.

— Сможет ли Питер Лэнгдон выступить на суде свидетелем защиты и дать показания о характере и репутации Сюзанны, как вы думаете? — спросила Бет.

— Вне всякого сомнения, — кивнул Рой. — Он даже предложил навестить ее в тюрьме. Это очень открытый и искренний человек. Но самое главное — у него есть фотография Ройбена. Снимок сделали на каком-то из скромных торжеств в церкви.

Рой вытащил из кармана фотографию и протянул ее Бет.

Она засмеялась, потому что Ройбен выглядел еще хуже, чем она его себе представляла: с длинным, изможденным лицом, седыми волосами, собранными в конский хвост, и фантастически безвкусной, украшенной аляповатой вышивкой жилетке поверх рубашки в стиле «а-ля Неру».

— Он похож на мошенника, — заключила она. — Я всегда испытывала отвращение к мужчинам средних лет, которые стараются выглядеть модниками. Но, я полагаю, он вполне отвечает образу «духовного целителя».

Рой улыбнулся.

— Питер Лэнгдон пришел в ужас, когда узнал, что он именует себя так. Он не узнал Зою по фотографии, а это значит, что Ройбен встретил ее где-то в другом месте. Может быть, Сюзанна знает, где и когда.

— Она ни слова не сказала о Зое ни мне, ни Стивену, — нахмурившись, заметила Бет. — Она всего лишь упомянула, что появилась новая женщина, и ничего больше. Почему, как вы думаете?

— По той же самой причине, по какой она не сказала вам, что Лайам бросил ее, — ответил Рой. — Может быть, из-за уязвленной гордости, может быть, она не хотела признаваться, даже самой себе, что ее обманули.

— Бедная Сюзанна, — вздохнула Бет. — На нее свалилось так много несчастий и неудач. Будем надеяться, что вскоре их череда прервется и мы наконец сможем найти Ройбена, чтобы он выступил свидетелем.

— Завтра мы подадим запрос на получение доступа к его банковскому счету, — сказал Рой. — Это должно дать нам ниточку к его нынешнему местонахождению.

Бет бросила на него острый взгляд.

— Мне показалось, или я действительно расслышала «мы» применительно к полицейскому расследованию?

Рой выглядел непривычно робким, даже застенчивым. Он отвел глаза.

— Да, нам надо найти его и задать ему несколько вопросов.

В среду вечером Рой заехал к Бет по дороге с работы домой.

— Прошу прощения за незваный визит, — извинился он, когда она впустила его. — Но мне подумалось, что вы захотите узнать, что мы проверили сегодня банковский счет Ройбена.

— И? — спросила она.

— Все интереснее и интереснее, — сказал он. — Он не прикасался к нему с апреля 1993 года.

Бет сварила ему кофе и приготовилась слушать.

— В то время у него было кредитовое сальдо на две тысячи фунтов или около того. Мы просмотрели операции за предыдущий год и обнаружили, что примерно каждые четыре-пять недель он вносил на свой счет по двести-триста фунтов. Я думаю, что это были деньги от продажи сувениров. У него имелся месячный прямой дебет, предназначенный для уплаты муниципального налога, счетов за электричество и расходов по кредитной карточке. Они оплачивались ежемесячно. В настоящее время сумма кредитового сальдо равняется примерно двумстам пятидесяти фунтам.

Бет передала Рою чашку с кофе.

— Не понимаю, к чему вы клоните, — сказала она, озадаченная тем, как он это изложил. — Ну и что здесь такого? Естественно, он не мог вносить деньги на счет, если не получал их от продажи сувениров.

— Или, может быть, потому, что он мертв, — мрачно обронил Рой.

— Не говорите глупостей, — она весело рассмеялась. — Тогда банк не оплачивал бы его счета.

— Отнюдь. Они продолжали платить, пока им не сообщили бы о его смерти. Прямой дебет не прекращается, пока кто-нибудь не закроет его или же пока на счету не закончатся вообще все деньги.

— Возможно, у него есть другой счет. У многих людей есть не только счета для обычных расходов, но и накопительные, и другие.

— Это правда. Но дело в том, что до того момента, как сделать последний взнос, Ройбен использовал свой счет для каких угодно операций. Была даже запись об оплате продуктов из супермаркета по чеку. Бензин, одежда, всякое такое. Мы проверили еще дальше и обнаружили чек от аукциона в Клифтоне, на котором были проданы вещи Сюзанны.

— Разумеется, он жив, — резко заявила Бет. — Готова держать пари, он смылся за границу. Это говорит о том, что он был достаточно ответственным человеком, чтобы оставить деньги для регулярных выплат.

— Абсолютно все, связанное с этим банковским счетом, свидетельствует о его ответственности, — согласился Рой. — Тогда объясните мне, почему осторожный и хитрый человек, который, как нам уже известно, никогда не отличался альтруизмом, позволил чужим людям остановиться в своем доме, причем бесплатно, пользоваться электричеством, нимало при этом не беспокоясь о том, что его имение при этом может прийти в совершеннейший упадок?

— Может быть, предполагалось, что люди, которых он оставил там, должны были платить ренту? — спросила она.

— Вы сами сказали, что люди, которые сейчас живут там, даже не знают его!

В голосе Роя прозвучала предостерегающая нотка. Внезапно Бет поняла, что он не просто высказывал вслух свои соображения, он уже тщательно обдумал их и сделал свои выводы.

— Вы и вправду думаете, что он мертв. Так? — выдохнула она.

Рой нахмурился.

— Я не могу придумать другого объяснения, Бет. Ройбен приобрел этот дом больше двенадцати лет назад. Если не считать его недолговременных отлучек, он жил там практически безвыездно, ремонтировал и подновлял дом, даже организовал в нем нечто вроде предприятия. Только полный идиот мог оставить все и уехать на два года, бросив дом на произвол судьбы и положившись на шайку бродяг.

— Может быть, в лице Зои он встретил свое Ватерлоо, — предположила Бет. — Она молода, несдержанна, из хорошей семьи, вероятно, вдобавок очень сексуальна. Этого достаточно, чтобы любой мужчина средних лет потерял голову.

— Я очень надеюсь, что так оно и есть, и они действительно отсиживаются где-нибудь в Таиланде или в другом похожем местечке, занимаясь торговлей наркотиками или чем-то еще, отчего ферма в Уэльсе потеряла для них всякий интерес, — со слабой ухмылкой согласился он. — Но почему-то мне так не кажется.

— Почему?

Рой пожал плечами.

— Ну, если бы дела у Ройбена шли хорошо, где бы он ни находился, и он не собирался возвращаться, то он просто позвонил бы своему торговцу недвижимостью и выставил бы поместье на продажу. Вы сами говорите, что оно расположено в чудесном месте — даже если дом пришел в упадок, то земля по-прежнему стоит дорого. А если бы дела у него шли не блестяще, он бы уже давно вернулся сюда, разве нет? То же самое относится и к Зое. Она бы позвонила своим родителям, если бы все было хорошо, и обратилась бы к ним за помощью, если нет.

— Совсем необязательно, — возразила Бет. — Ее отец мог оказаться такой же законченной свиньей, как и мой. Она могла давным-давно оставить Ройбена и подцепить кого-нибудь еще. Молодые девушки очень непредсказуемы.

— Все женщины таковы, — заметил он и вздохнул. — Особенно вы. А я еще надеялся, что вы сами сразу обо всем догадаетесь.

— О чем? — спросила она, недоуменно нахмурившись. — О чем я должна была догадаться?

— Убийство.

— Вы думаете, что эти бродяги, которые остановились в его доме, разделались с Ройбеном? — удивилась она.

— Это только одна возможность, — сказал Рой. — Ройбен мог вернуться, не найти общего языка с этой бандой, которая самовольно вселилась в его дом, могла завязаться драка — и готово. У Тома Белона, человека, который ударил вас, за плечами масса правонарушений, начиная хранением наркотиков и заканчивая вооруженным нападением. Одному Богу известно, что мы обнаружим, когда станем проверять остальных.

По спине у Бет пробежал холодок.

— А ведь вы и Сюзанну включили в число подозреваемых, не так ли? — воскликнула она. — Нет, Рой! Она не могла сделать этого.

— Почему же нет? — негромко спросил он, и его темные глаза встретились с ее взглядом. — Вы же знаете старую поговорку: «Нет более страшного врага, чем оскорбленная женщина».

Глаза Бет наполнились злыми слезами.

— Я-то думала, что вы верите ей! — выкрикнула она, и голос у нее сорвался. — А вы всего лишь симпатизировали ей из-за Аннабель. Как вы можете так думать теперь?

— Потому что я — полицейский, — негромко заметил он. — Я не говорю, что это Сюзанна, у меня пока даже нет доказательств, что Ройбен и Зоя мертвы. Все, что у меня есть, это моя интуиция. Но с этого начинается большинство расследований.

Он протянул к ней руки и привлек к себе.

— У вас наверняка было много клиентов, которые обманывали вас, точно так же, как у меня людей, которых я допрашивал и считал невиновными, но впоследствии все оказывалось не так. Не знаю, как вы, а я всегда испытывал разочарование в подобных случаях, и даже самому себе казался дураком. Но сейчас все по-другому, Бет, вы не можете смотреть на это беспристрастно, со стороны, потому что Сюзанна неразрывно связана с вашим детством и вы считаете ее частью себя, чуть ли не сестрой.

Бет всхлипывала, уткнувшись носом ему в плечо.

— Наверное, сейчас не самый подходящий момент, чтобы говорить об этом, но я люблю вас, — прошептал он ей на ухо. — Думаю, что смогу даже отказаться от расследования, если вы попросите меня об этом.

Бет была поражена тем, что он ей сказал. Она подняла голову, чтобы взглянуть на него. Решительное и упрямое выражение лица Роя подсказало ей, что он и вправду имел в виду то, что только что произнес вслух.

— Я бы никогда не смогла попросить вас об этом, и вы это знаете, — пробормотала она дрожащим голосом. — А сейчас вам лучше уйти, Рой.

— Почему?

— Вы знаете почему, — твердо ответила она. — Может быть, Сюзанна больше не мой клиент, но я по-прежнему очень сильно замешана в этом деле и связана с ней. Я не могу играть в кошки-мышки. И вы тоже. Поэтому больше не звоните мне до тех пор, пока не сделаете того, что должны.

Он выглядел потрясенным, лицо его осунулось буквально на глазах.

— Нет, Бет, пожалуйста, не говорите так, — взмолился он.

— Я должна, Рой, — ответила она срывающимся голосом. — Неужели мне нужно растолковывать все по слогам вам, полицейскому? Я уже рассказала вам о Сюзанне такие вещи, которые не должна была рассказывать никому. Помимо своей воли я вывела вас на еще одно предполагаемое убийство. Я не могу предавать свою старую подругу дальше.

— Но я думал, что между нами было кое-что особенное, — возразил он, и голос его дрогнул от сдерживаемого волнения.

— Я тоже так думала, — грустно заметила она. — И я никогда не могла себе представить, что между нами встанет наша работа.