Бэлль не могла думать ни о чем, кроме жажды. Каждый раз, закрывая глаза, она видела, как из крана бежит вода, представляла, как складывает руки ковшиком, наклоняется вперед и жадно пьет. Она пыталась переключиться на мысли о Мог, но в ее воспоминаниях Мог всегда представала с чайником в руках и наливала в чашку чай.

Шум внизу на лестнице испугал девушку. Она села и прислушалась, уверенная в том, что у нее слуховые галлюцинации. Но внизу действительно кто-то был. Бэлль вскочила с постели и, мгновенно оказавшись у двери и забыв о жажде, стала кричать и колотить кулаками в дверь.

Затем она остановилась, прислушалась и услышала шаги — кто-то поднимался по лестнице. Бэлль заметила под дверью полоску света — включили электричество.

— Помогите мне! — крикнула девушка. — Я здесь!

— Я знаю, что ты там, — ответил голос Паскаля. — Отойди от двери. Я принес тебе еду и воду.

Бэлль вздохнула с облегчением и, повинуясь порыву, отступила от двери, придерживая на груди разорванный лиф. Она слышала, как в замке повернулся ключ, потом дверь медленно открылась. Такой долгожданный свет залил комнату. Бэлль зажмурилась. Паскаль держал в руке кувшин. На плече у него висела сумка. В другой руке он сжимал нож.

— Не бойся, — успокоил Паскаль Бэлль и потянулся к выключателю. — Я пущу его в ход, только если ты ослушаешься.

Взгляд девушки был прикован к кувшину — жажда оказалась сильнее страха.

— Где ты был? — выдохнула она. — Почему так долго не приходил?

Паскаль протянул ей кувшин и быстро запер за собой дверь. Бэлль поднесла кувшин к губам и стала жадно пить. Еще никогда вода не казалась ей такой вкусной.

— Надеюсь, ты уже смирилась с мыслью о том, что будешь мила со мной, — сказал Паскаль.

Утолив жажду, Бэлль поставила кувшин на умывальник.

— Я сделаю все, что ты скажешь, но больше не запирай меня так надолго, — попросила она.

— Поешь, — велел он, протягивая ей сумку.

Бэлль схватила ее. Внутри оказался ломоть хлеба с сыром. Хлеб был черствым, а сыр очень твердым, но это не имело значения. Бэлль откусывала большие куски и так быстро проглатывала их, что даже не чувствовала вкуса.

Паскаль стоял и наблюдал за ней. Бэлль пару раз поднимала на него глаза, а он в ответ лишь усмехался.

— Спасибо, — сказала она, как только проглотила последнюю крошку. — Я думала, ты никогда больше не придешь.

— Мне пришлось научить тебя уважать меня, — с угрозой в голосе произнес Паскаль. — Но я уверен, теперь, когда ты знаешь, что я могу с тобой сделать, все будет по-другому.

Когда Бэлль утолила жажду и голод, к ней вернулась способность рассуждать.

— Чего ты от меня хочешь?

— Твоей любви, — ответил Паскаль.

Сердце Бэлль упало. Она взглянула в его глаза и в них вместо холодного равнодушия, которое поразило ее при первой встрече, увидела такое же безумие, какое плескалось в глазах Фальдо в тот день, когда он умер. Она не очень хорошо поступила с Фальдо, несмотря на то что испытывала к нему симпатию. К Паскалю же Бэлль испытывала только отвращение, и от одной мысли о том, что он опять будет прикасаться к ней, по ее телу пробежали мурашки.

— Понадобится время и терпение, чтобы зародилась любовь, — осторожно начала девушка, не на минуту не забывая о том, что у Паскаля в руке нож. Он был сантиметров пятнадцать длиной, с тонким лезвием, но казался необычайно острым. — Запирать меня без еды и воды — не лучший способ вызвать расположение.

— В таком случае я удовольствуюсь фальшивой любовью, которую ты демонстрируешь своим клиентам, — произнес Паскаль, похотливо облизывая губы и не сводя с нее глаз.

Бэлль была так занята едой и утолением жажды, что совершенно забыла о своем порванном платье и обнаженной груди. По спине у нее пробежал холодок. Она попыталась прикрыться.

— Не стоит прятать грудь, — сказал Паскаль. — Мне нравится на нее смотреть. Я знаю, какой страстной ты бываешь со своими клиентами. Многие из них мне об этом рассказывали.

Одного его елейного голоса, не говоря уже о том, что он говорил, было достаточно, чтобы внутри у Бэлль похолодело. Она не сможет снова переспать с ним, она этого не выдержит.

— Но ты же не захочешь меня такой, — сказала Бэлль, в ужасе пятясь от него. — Я грязная. Позволь мне сперва помыться и переодеться.

— Мне плевать на чистоту, — заявил Паскаль и двинулся к ней, протягивая руку, чтобы коснуться груди. — Грязь не позволит мне забыть о том, что ты шлюха. Кроме того, после того как я последний раз отымел тебя, на тебе остался мой запах. Мне это нравится.

К горлу Бэлль подступила тошнота. Ей всегда легко было флиртовать с клиентами, и льстивые речи часто действовали на них успокаивающе, даже если сами клиенты Бэлль не нравились. Но Паскаль был настолько омерзителен, что девушка и не пыталась произнести искусно отрепетированную ложь, даже сейчас, когда она знала, что от этого зависит ее жизнь.

— Раздевайся, — приказал он, когда она промолчала. — Снимай все. Я хочу видеть тебя голой.

Бэлль чувствовала себя так же, как с первым насильником у мадам Сондхайм: ее охватил холодный ужас. Но Паскаль продолжал размахивать ножом, и чутье подсказывало девушке, что он не колеблясь им воспользуется.

Она неохотно стала снимать одежду. Порванное платье легко соскользнуло на пол. Бэлль развязала нижнюю юбку, и она тоже упала. Девушка осталась в одной рубашке. Несколько дней назад Паскаль сорвал с нее панталоны, и они остались внизу, а чулки она сняла вскоре после того, как ее заперли в этой комнате. Бэлль не могла решиться снять рубашку, хотя и она тоже была разорвана и мало что скрывала.

— Рубашку тоже снимай, — велел Паскаль. Он шагнул вперед, поднес нож к бретельке и двумя быстрыми движениями перерезал сначала одну, потом вторую. Рубашка упала на пол. — На кровать, — приказал он и, продолжая держать в одной руке нож, снял пиджак, отшвырнул его в сторону, стянул с плеч подтяжки и стал расстегивать брюки.

Бэлль ничего не оставалось, как подчиниться.

Брюки Паскаля были спущены, рубашка доходила до тощих коленей, а черные носки держались на подвязках. Он взял член в руку и начал его поглаживать, глядя прямо на нее. Но поскольку Паскаль продолжал сжимать в свободной руке нож, Бэлль знала, что избежать того, что он задумал с ней сделать, не удастся, поэтому она должна как можно скорее положить конец этому мучению.

— Подойди сюда и позволь погладить мне. — Бэлль постаралась, чтобы в ее голосе прозвучал соблазн, но сама слышала в нем отчаяние и отвращение и была уверена, что Паскаль тоже это слышит.

— Раздвинь ноги. Покажи мне свои прелести, — приказал он, нагнулся и коснулся кончиком ножа ее волос на лобке.

На глаза Бэлль навернулись слезы. Одна из девушек Марты рассказывала об их товарке из другого публичного дома, которой клиент вспорол брюхо. Бэлль боялась, что Паскаль намерен сделать с ней то же самое.

Она чувствовала, что придется потакать его похотливой фантазии, поэтому развела ноги в стороны, чтобы он смог ее рассмотреть.

— Лебрану ты тоже это показывала? — спросил Паскаль. — Поэтому он захотел еще раз с тобой встретиться?

Вопрос поставил Бэлль в тупик. Неужели Филипп на самом деле еще раз искал встречи с ней и Паскаль ее приревновал?

— Не помню, — ответила она со слезами в голосе.

— А я помню. Ему так понравилось с тобой трахаться, что он приехал искать тебя в твою гостиницу.

Эти слова удивили Бэлль еще больше. Она не говорила Филиппу, где живет.

— Я сказал ему, что ты уехала с мужчиной. Ему это не понравилось. Богатые влиятельные господа — такие, как он, — привыкли иметь все, что пожелают. Но теперь ты моя. Ты больше не будешь принадлежать никому другому. Я оставлю на тебе свою метку, чтобы ты об этом не забывала.

Он поднес нож к ее животу и проткнул кожу. Бэлль опустила глаза и увидела тоненькую красную полоску крови, протянувшуюся от лобка до пупка. Внезапно комната закружилась у нее перед глазами и наступила темнота.

— Бессмысленно туда спешить, — спокойно сказал Филипп. — Если Паскаль ушел, вы только зря потратите время. Если бы он запаниковал, он бы сразу бросился к сообщникам, возвращаясь с работы домой.

— Наверное, вы правы, — сказал Этьен и позволил Филиппу налить второй бокал вина.

Затем он поднял глаза и увидел входящего в ресторан Ноя. Журналист широко улыбался, пробираясь между столиками.

Ной отодвинул стул и сел.

— У меня есть новости, — сообщил он.

Он стал оживленно рассказывать о том, что ему удалось узнать за этот день в «Ле Пети журналь», но ни Этьен, ни Филипп не понимали ни слова. Ной говорил очень быстро, жонглируя именами не известных им людей, ссылаясь на газетную статью и не упоминая, о чем именно эта статья.

— Мы совершенно ничего не понимаем. Успокойтесь и расскажите, что вы узнали, — с упреком в голосе произнес Этьен и налил ему бокал вина.

Ной густо покраснел.

— Простите, я изнывал от ожидания в «Мирабо». Мне так хотелось рассказать вам о том, что я выяснил. — И он залпом выпил бокал вина.

— Понимаете, мне мало что удалось узнать, пока я не упомянул о том, что раньше Паскаль владел похоронным бюро и, возможно, до сих пор является партнером Гарроу, — уже медленнее заговорил Ной. — Потом один человек неожиданно вспомнил историю о двух гробовщиках, которых арестовали за уличную драку. Он сказал, что тогда всем это событие показалось забавным — никто не ожидал, что трезвые гробовщики могут подраться.

— Это были они, Паскаль и Гарроу? — спросил Этьен.

— Да, редактору пришлось просмотреть подшивку, чтобы сверить имена. Это оказались именно они. Драка произошла три года назад. Их предупредили и отпустили, но один из журналистов провел расследование, поскольку ему было очень любопытно, из-за чего возникла ссора. Оказалось, причиной всему была пожилая дама, которая умерла и оставила Паскалю дом. Выяснилось, что Гарроу вспылил потому, что это он ухаживал за старушкой, навещал ее, помогал ей по хозяйству, а его жена стирала ей белье. Паскаль же только изредка заглядывал к ней с букетом цветов. Гарроу обвинил Паскаля в том, что тот заставил старушку изменить завещание в его пользу, и настаивал, чтобы партнер по бизнесу продал дом и поделился с ним деньгами.

— Но он этого не сделал? — предположил Филипп.

— Нет, он решительно отказался. Именно поэтому Паскаль оставил ритуальные услуги и пошел работать в «Ритц» — из-за возникшей между ними неприязни.

— И где же находится этот дом? — спросил Этьен.

— На Монмартре. — Ной передал Этьену клочок бумаги с адресом. — Теперь мы знаем, где живет Паскаль. Если бы моему партнеру таким путем достался дом и он бы в него переехал, оставив меня одного разбираться с делами, мне кажется, я был бы чертовски зол на него.

— Но он там не живет, — нахмурился Этьен. — Я проследил за ним сегодня до самого дома. Он живет в многоквартирном доме на бульваре Мажента.

Ной, казалось, был сбит с толку.

— Правда? Но я попросил проверить, до сих пор ли этот дом принадлежит Паскалю — и получил подтверждение. Почему же тогда он там не живет?

Филипп взял листок бумаги и взглянул на адрес.

— Я знаю эту улицу. Она очень длинная, на ней стоят относительно новые дома. Вероятно, Паскаль сдает его внаем.

Этьен вскочил с места.

— Я сейчас же съезжу туда.

— Но я только собирался заказать нам ужин, — сказал Филипп, неодобрительно глядя на Этьена. — Может быть, подождем до завтра?

— Вы оба оставайтесь и ужинайте, — поспешно ответил Этьен. — А я должен съездить и все проверить.

Он так быстро убежал, что Филипп и Ной удивленно переглянулись.

— Неужели действительно необходимо так спешить?

Филипп сочувственно улыбнулся журналисту.

— За десять минут до вашего прихода Этьен едва не выбежал из-за стола, когда я поведал ему о беседе, которую имел сегодня с Паскалем. Позвольте, я расскажу подробнее.

Этьен задумчиво смотрел на шестиэтажное здание на улице Толоз. Это был красивый дом, вероятно, построенный лет двадцать назад. И хотя света от фонарей было недостаточно, чтобы рассмотреть его как следует, было видно, что здание в отличном состоянии. Во всех комнатах было темно, лишь в веерообразном окне над входной дверью горел свет. По опыту Этьен знал, что это означает: хозяева отлучились, но оставили свет в коридоре, чтобы потом, когда вернутся, видеть, куда идти.

Он удивился тому, что Паскаль сюда не переехал. Любой человек предпочел бы жить здесь, а не на грязной улочке, где находилась его квартира. Если бы Этьен унаследовал такой дом, нижний этаж он оставил бы себе, а верхние сдавал внаем. Комнаты на Монмартре стоят дорого. Уже давно канули в Лету те дни, когда Монмартр был приютом для начинающих художников — все они переехали на Монпарнасс, где жилье было намного дешевле.

Не желая возвращаться к Филиппу и Ною ни с чем и намереваясь доказать, что его стремительное бегство из ресторана было необходимо, Этьен подошел к соседнему дому и постучал. Ему открыл мужчина лет шестидесяти с гривой седых волос. Этьен извинился за то, что потревожил его.

— Я пытаюсь связаться с владельцем соседнего дома, месье Паскалем, — пояснил он. — Я слышал, что он сдает комнаты.

— Только не он. Он никому не сдаст свой дом, — ответил старик.

— Неужели?! — воскликнул Этьен. — А мне сказали, что он с радостью сдаст мне комнату.

— Человек, который вам это сказал, совершенно не знает Паскаля. Люди постоянно спрашивают комнаты, но он не сдал ни одну. Мне всегда это казалось безумием, потому что сам он здесь бывает редко.

— Быть этого не может! — удивился Этьен. — Странно, что такой большой дом пустует.

— Этот человек вообще очень странный. Приходит на час и сразу же уходит, — сказал старик. По его тону становилось ясно, что он имеет зуб на соседа.

— Я слышал, что он человек непростой, — произнес Этьен как можно более участливо. — Еще меня предупредили, что он скользкий тип. Это правда?

— Чистая правда. Он выскочил из грязи в князи и теперь думает, что, если ему принадлежит этот дом, он стал дворянином. Да и получил он его при сомнительных обстоятельствах!

— Как так?

— Он обманул мадам Флоретт, пожилую даму, которой раньше принадлежал этот дом, и заставил ее переписать наследство на него. Какое вероломство! У нее есть двое племянников, которые должны были унаследовать этот дом.

Этьен обрадовался, что злость сделала этого человека таким болтливым.

— Но ведь бессмысленно не зарабатывать на нем. Вы не знаете, когда месье Паскаль был здесь в последний раз?

— В первый вторник после Пасхи. Я отлично это запомнил, потому что разозлился из-за того, что его разросшийся сад проникает в мой дворик. Я видел, как месье Паскаль прошел мимо моего окна, и поспешил на улицу, чтобы уладить с ним этот вопрос.

Сердце Этьена подпрыгнуло — именно в этот день пропала Бэлль. Разумеется, это могло быть всего лишь совпадением, но он знал, что должен попасть в этот дом и осмотреться.

— Во вторник, одиннадцатого… Вы уверены?

— Абсолютно! Я записал это в свой дневник, потому что собирался принять меры. Дворик у меня за домом небольшой, но я за ним ухаживаю. Раньше я приглядывал и за садом мадам Флоретт, хотя он раза в два больше моего. Она была стара и сама не справлялась. Но месье Паскаль оставил сад в запустении. Вскоре деревья будут заслонять окна в моей кухне, если он до наступления лета не обрежет ветки.

— Надеюсь, месье Паскаль пообещал вам решить эту проблему? — спросил Этьен.

— Нет. Он был очень груб, впрочем, как всегда. Он поспешил в дом и захлопнул дверь у меня перед носом.

— А сегодня вы его не видели? — наугад спросил Этьен. — Он оставил включенным свет в коридоре. Я решил, что он вернется позже.

— Он никогда не остается тут на ночь. В комнатах наверху нет мебели, только в гостиной. У мадам Флоретт было столько красивых вещей, она раздала их друзьям и родным. Но по какой-то причине она оставила гостиную нетронутой для этого отвратительного человека. После смерти мадам к нам заглядывали ее родственники — понимаете, у нас были ключи, — и все были очень огорчены ее решением оставить дом этому невежественному гробовщику. Но никто ничего не мог поделать.

— А вечером одиннадцатого числа месье Паскаль не привозил сюда молодую даму?

Старик нахмурился.

— Он приехал один, поэтому я и вышел с ним поговорить. Но, возможно, позже у него и были гости — я слышал, как подъехал фиакр. Однако я не уверен, что приезжали именно к нему.

Этьен почувствовал, что настало время раскрыть карты.

— Честно говоря, сэр, меня не интересуют комнаты в этом доме. Я пытаюсь найти молодую даму, которая исчезла. Уверен, что месье Паскаль причастен к ее исчезновению.

Старик пристально посмотрел на Этьена — вероятно, он полагал, что неразумно так откровенничать с посторонним человеком. Потом фыркнул.

— Что ж… человек он подозрительный. Но вы намекаете на то, что она может сейчас находиться в этом доме?

— Возможно. Она пропала вечером одиннадцатого числа. Паскаль прислал за ней экипаж, который отвез ее на Монмартр. У меня есть записка, написанная им. Вы не слышали в доме никаких подозрительных звуков?

Старик покачал головой.

— Стены слишком толстые.

— С моей стороны будет слишком дерзко просить проникнуть в его сад через ваш дворик?

Старик колебался.

— Откуда мне знать, что вы не хотите ограбить моего соседа?

— А не все ли вам равно?

Старик хмыкнул.

— Все равно. Но я не люблю, когда меня обманывают.

— Если девушка там, вы станете героем, — заверил его Этьен. — Рискните, пожалуйста! Он мог причинить ей вред.

— В таком случае мой долг помочь вам. Входите.

Этьен последовал за стариком через широкую прихожую, куда выходили две двери, потом в узкий коридор, ведущий в кухню. За ней находилась буфетная. Старик открыл дверь в сад.

— Если вас поймают, я стану отрицать, что знаю, как вы оказались в его саду, — заявил он и улыбнулся. — Удачи. Если найдете девушку, дайте мне знать.

— Об этом узнаете не только вы, но и все соседи в округе, — заверил его Этьен. — Я ваш должник.

Этьен сразу же понял, почему сосед Паскаля так сердит: благодаря свету, льющемуся из буфетной, он увидел по ту сторону высокого каменного забора, разделявшего два участка, густые высокие кусты ежевики. Сейчас они только начинали зеленеть, а летом прорастут в небольшой аккуратный дворик.

Легко, как кот, Этьен взобрался на забор, нашел место, где кусты ежевики были не такими густыми, и спустился. Даже в темноте было видно, что сад пришел в запустение. То тут, то там Этьен замечал белые цветы на плодовых деревьях. Он чувствовал сладкий, мускусный аромат, который свидетельствовал о том, что когда-то этот сад любили и бережно за ним ухаживали. В кустах Этьен подождал, пока его глаза привыкнут к темноте, а потом направился в конец сада, где росло огромное дерево. Он обернулся и взглянул на дом. Ярко светила луна, и Этьен заметил, что этот дом выше двух соседних. Света не было, за исключением тусклого свечения на первом этаже — он понял, что это окно на лестнице, а свет льется из прихожей.

Этьен подошел к дому и подергал дверь черного хода — она была заперта на засов. Замóк не испугал бы его, а вот засов — другое дело. Этьен огляделся в поисках более легкого пути внутрь. Для этих целей отлично подходило небольшое окно у черного хода. В кожаных ножнах, пристегнутых к поясу, Этьен всегда носил с собой тонкий острый нож. Он вытащил нож и просунул лезвие между окном и рамой. Нащупал металлический шпингалет. Он не поддавался, но не прошло и пары секунд, как окно открылось.

Этьен залез в окно, которое, как оказалось, располагалось над раковиной, и бесшумно спрыгнул на пол. Расположение комнат было таким же, как и в соседнем доме. Этьен прошел через кухню и открыл дверь в прихожую. Несмотря на то что он знал, что там горит лампа, он испугался столь яркого освещения. Этьен остановился и прислушался, потом огляделся. Он слышал только тиканье часов, которое, похоже, доносилось из комнаты в передней части дома.

За первой дверью, которую Этьен открыл, не было никакой мебели. На стенах были темно-зеленые обои с выгоревшими прямоугольниками — раньше там висели картины. Этьен предположил, что это столовая. На втором этаже ближайшей к парадному входу оказалась отлично обставленная гостиная. На стенах висели полки с книгами, занавески были задернуты. Осмотрев комнату, Этьен закрыл дверь и стал взбираться наверх. Он заметил, что ковер на лестнице и картины на стенах не соответствуют тому утонченному вкусу, которым обладал человек, украшавший гостиную. Ковер был ярко-красным и казался слишком тонким и дешевым, а картины на стенах напоминали те, что любой человек может за двадцать франков купить на блошином рынке. Этьен предположил, что эти вещи приобретены Паскалем.

Только достигнув третьего этажа, он услышал какой-то звук. Этьен остановился и прислушался. Звук напоминал звериный рык. Тем не менее Этьен догадался, что рычал человек. Доносился звук откуда-то сверху. Этьен всегда ступал бесшумно — люди часто говорили, что он пугает их, потому что подходит неслышно. Как бы там ни было, похоже, он был в этом доме не один.

Этьен на цыпочках стал взбираться по лестнице. Он поморщился, когда скрипнула ступенька, и прислушался. Рык повторился еще раз. Затем Этьен расслышал глухой стук. Оба звука напоминали шум, который производит связанный человек с кляпом во рту. А значит, это могла быть Бэлль, находящаяся в заточении в одной из комнат наверху. Но как бы Этьену ни хотелось стремглав помчаться наверх и проверить это, он понимал, что должен быть осторожен. Он опять вытащил нож и продолжил подниматься по лестнице, чутко прислушиваясь и готовясь в случае необходимости нанести удар.

Когда Этьен достиг четвертого этажа, света из прихожей уже не было видно. Взглянув вверх, он заметил полоску света на верхнем этаже. Сейчас звуки ударов стали отчетливее, и неожиданно Этьен узнал этот звук — так мычит человек, у которого кляп во рту. Этьен был уверен, что это Бэлль.

Потеряв голову, он отбросил в сторону осторожность и одним махом преодолел последний лестничный пролет, а добежав до двери, вышиб ее плечом. И дверь, и дверная коробка дрогнули и затрещали. Этьен отскочил назад и опять бросился на дверь, на этот раз сильнее — и она распахнулась. Щепки от дверной коробки полетели на пол.

От сцены, которая предстала перед его глазами, внутри у Этьена похолодело. Паскаль уже вскочил с постели и попятился к противоположной стене, прижимая к себе Бэлль и заслоняясь ею.

Она была голой, с бледным испуганным лицом. По ее животу и ногам бежала кровь, во рту торчал кляп. Паскаль держал у ее горла нож.

Глаза девушки округлились от изумления, когда она увидела Этьена.

— Подойдешь ближе, и я перережу ей горло, — прошипел Паскаль.

Он был в рубашке и носках. Рубашка была в крови.

— Кто ты такой?

— Отпусти ее, — приказал Этьен. Как только он увидел у Паскаля нож, моментально спрятал свое оружие в рукав, а теперь незаметно вложил его в ножны, чтобы освободить обе руки. — Возьми меня в заложники, но ее отпусти.

— Зачем ты мне? — презрительно бросил Паскаль. — У меня все козыри на руках. Еще один шаг, и я перережу ей горло.

Этьен понимал, что преимущество на стороне противника. Если он повернется и бросится за помощью, Бэлль погибнет. Если попытается схватить Паскаля, есть вероятность того, что этот человек осуществит свою угрозу.

Много лет назад, когда Этьен был еще мальчишкой, его дядя — профессиональный боксер — говорил ему, что попавший в безвыходную ситуацию человек так же опасен и непредсказуем, как загнанное в угол животное. Уже не раз Этьен убеждался в правоте этих слов. Он понимал, что должен обуздать свой гнев и хорошенько подумать, прежде чем что-то предпринять.

— Я не хочу, чтобы ты пострадал, не хочу, чтобы пострадала Бэлль, — как можно спокойнее произнес он.

— Ты меня не достанешь, — самодовольно ответил Паскаль. — Она моя женщина. Я так долго ждал, пока нашел свою единственную. Наконец я ее встретил и теперь никому не отдам.

Бэлль не отрываясь смотрела на Этьена. Его неожиданное появление было для нее как чудо. Этьен обвел взглядом пустую комнату и заметил заколоченное окно. Он поморщился, когда увидел на одеяле кровь.

— Будешь держать ее тут, как животное в клетке? — спросил он. — И какая от этого радость?

— Ты ничего обо мне не знаешь! — вспылил Паскаль. — Это мой дом, и Бэлль здесь хозяйка.

Этьен понял, что этот человек, скорее всего, совсем свихнулся, если думает, что может насиловать женщину, запирать ее в комнате, полосовать ножом, угрожать перерезать ей горло и при этом надеяться, что она не сбежит от него при первой же возможности. Он понимал, что должен соблюдать крайнюю осторожность и при этом пытаться разговорить Паскаля.

— Если хочешь, чтобы женщина осталась с тобой, ты должен окружить ее заботой и любовью, — сказал Этьен. Бэлль приподняла брови, как будто пытаясь его предостеречь — у Паскаля очень часто менялось настроение.

— Бэлль шлюха, она привыкла к тому, чтобы ей платили. Я буду содержать ее, одевать, и она останется со мной. Да кто ты вообще такой?

— Один из многих, кто ее разыскивает, — признался Этьен. — Даже сейчас меня ждут люди с новостями о том, застал ли я тебя дома. Если я не вернусь, меня начнут искать. Твой сосед знает, что я здесь. Он разрешил мне перелезть через забор в саду. Скоро он вызовет жандармов. Поэтому отпусти Бэлль, и для тебя все закончится не так печально.

— Я уже предупреждал тебя: еще шаг — и я перережу ей горло.

Этьен видел, как руки Бэлль тянутся к кляпу, но она была слишком напугана, чтобы вытащить его — а вдруг Паскаль ее исполосует?

— По крайней мере вытащи кляп у нее изо рта, ей трудно дышать, — попросил Этьен.

— Нет, я не хочу слышать ее голос. Каждое ее слово — ложь. Я привез ее сюда, в свой дом, чтобы она счастливо жила со мной, но она даже не дала мне то, что дает любому, кто ей заплатит.

— Понятно, — протянул Этьен. Он оперся на стену, чтобы выглядеть не так угрожающе. — Значит, ты любишь ее, в этом все дело?

— А ты думаешь, что такой, как я, любить не способен? — разозлился Паскаль.

Бэлль посмотрела Этьену прямо в глаза и подмигнула, потом медленно опустила веки, едва заметно двигая руками вверх-вниз. Он понял: она пытается сказать ему, что могла бы попытаться выбить нож, если он готов наброситься на Паскаля.

— По-моему, любовь может вознести человека до небес, — произнес Этьен, надеясь, что Бэлль поймет его зашифрованный ответ. — Иногда мы думаем, что женщины дают нам знать, что хотят нас, но на самом деле мы ошибаемся.

Бэлль тут же моргнула, и он убедился, что верно истолковал ее послание.

— А как же твоя жена? — спросил Этьен, подвигаясь вдоль стены на несколько сантиметров ближе к Паскалю. — Как ты собираешься содержать Бэлль, если у тебя уже есть жена?

— У французов всегда были любовницы, — ответил Паскаль.

— Но любовницами становятся по доброй воле, — заметил Этьен, подходя еще на шаг. Сейчас он стоял достаточно близко, чтобы наброситься на этого человека, но хотел дождаться, когда тот потеряет бдительность или устанет стоять в одном положении. — Бэлль пришла сюда не по своей воле, разве нет? Скоро к тебе наведаются жандармы. И к Гарроу они тоже заглянут. Он расскажет им об этом доме, как рассказал сегодня моему другу.

Лицо Паскаля исказилось от гнева. Этьен надеялся, что, если он заставит его заволноваться, Паскаль на пару секунд потеряет над собой контроль.

— Это твоя головная боль, верно? Твой сосед тебя подозревает. Он видел, как Бэлль приезжала сюда в экипаже. Если я не появлюсь, он немедленно вызовет жандармов. А как же работа в «Ритце»? Если о случившемся дойдет до управляющего, тебя уволят, но, разумеется, это не имеет большого значения, ведь тебя отправят в тюрьму.

— Заткнись! — взревел Паскаль.

Бэлль кивнула головой. Когда консьерж переступил с ноги на ногу, она резким ударом попыталась выбить нож у него из рук. Этьен подскочил к ним, схватил Паскаля за плечи и толкнул к стене.

Бэлль соскользнула на пол; у Этьена не было времени проверять, задел ли ее нож. Он бил Паскаля, желая как следует его проучить. Левой рукой Этьен прижимал консьержа к стене, а правой изо всех сил колотил кулаком в живот. Затем он поставил Паскаля на ноги и услышал, как нож упал на пол.

Этьен уже несколько лет никого не избивал. У него была такая репутация, что многие смутьяны пасовали, когда он приходил за ними. Он гордился, что использовал минимум силы, чтобы подавить волю человека, за которым его посылали. После потери Елены и сыновей у него накопилось столько злости, что, увидев, как Паскаль держится за живот, он почувствовал неодолимое желание отомстить за то, что он сделал с Бэлль.

Этьен схватил Паскаля за горло, приподнял его и изо всех сил ударил кулаком в лицо. Он слышал, как консьерж взмолился о пощаде, когда кровь хлынула из его разбитого носа, и это еще сильнее озлобило Этьена. Он ударил консьержа затылком о стену, еще раз и еще.

— Хватит, Этьен! — взмолилась Бэлль. — Ты убьешь его! Свяжи его, и пусть с ним разбираются жандармы.

Ее голос вывел его из темноты, в которую он погрузился. Бесчувственное тело Паскаля соскользнуло на пол.

Этьен обернулся и посмотрел на Бэлль. В руках у нее был нож Паскаля. По щекам девушки бежали слезы, оставляя светлые дорожки на грязном окровавленном лице. Волосы спутались. Бэлль по-прежнему была обнаженной.

— Под матрасом есть веревки, — всхлипнула она. — Просто свяжи его, и давай уйдем отсюда.

Этьен взял с кровати одеяло и завернул в него девушку.

Неожиданно оба услышали внизу звон разбитого стекла. Этьен догадался, что это Ной и Филипп. Бэлль задрожала.

— Не бойся, это подкрепление, — успокоил ее Этьен, крепко прижимая к себе. — Все закончилось. Мы отвезем тебя в безопасное место.