27й день Луны Гуся, 1043 П.К., в двенадцати милях от г. Данкруан, столицы Наморнской Империи

Если бы Чайм не увидела сороку на лугу, и не погналась бы за ней — в пути на север она приобрела лютую нелюбовь к ярким чёрно-белым птицам, — то все четверо тихо въехали бы в Данкруан в составе Третьего Каравана Сэралан. Их приезд следовал бы канве дипломатических приличий. Их бы представили ко двору, как представляли столь многих других, в числе потока летних гостей из-за границы. Вместо этого, вскоре после того, как караван выехал из-под сени Леса Мо́ллино, к Чайм подлетела сорока и шлёпнула стеклянную драконицу крыльями, явно возмущённая самим фактом существования Чайм. Та издала напоминавший царапанье по стеклу визг ярости и погналась за сорокой над близлежащим лугом.

— Трис! — крикнул Браяр. — Сделай что-нибудь!

— Она вернётся, — спокойно ответила Трис.

Она перевернула страницу книги, которую читала в седле.

Солнце поднималось всё выше и выше, а Чайм так и не появилась. Наконец Сэндри вздохнула и нашла ведущего каравана Сэралан.

— Вам лучше ехать дальше без нас, — сказала она ему. — Я знаю, что вам нужно сегодня встретиться в гавани с кораблями. Дела есть дела.

— Мне это не нравится, — сказала у неё за спиной Даджа. — В твоём положении не пристало въезжать в Данкруан сопровождаемой только нами.

Сэндри хихикнула:

— Будто меня такие вещи беспокоят!

— А должны, — трезво сказал ей ведущий каравана. — Вы обнаружите, что при имперском дворе очень беспокоятся о таких вещах.

Он поднял свой посох и подъехал галопом к передней части каравана, издав длинный переливчатый клич, бывший сигналом к отправлению. Все, кто спешился или слез с повозок, чтобы размять ноги, вновь заняли свои места. Караван покатился дальше, уже без четырёх гостей: прощания Торговцев были короткими, чтобы не создавать впечатления, будто они что-то должны тем, с кем они расстаются. Сэндри эта философия всегда нравилась, что неудивительно — практически единолично воспитавшая её нянька сама была Торговкой. Теперь она вместе с друзьями помахала своим спутникам на прощание.

Когда последние повозки оставили их позади, Сэндри почувствовала, как груз свалился с её тонких плеч. Хотя ей нравилось ехать с караваном, она также была рада избавиться от свидетелей их ссор, которые не прекращались в течение всего пути. Теперь, когда Торговцы не могли их услышать, а остальные трое молчали, она услышала подлинную тишину. До её ушей доносились лишь пение птиц и шелест проносившегося над акрами луговой травы ветра. Маги привыкли к уединению. По дороге на север уединение было редкостью.

«Наслаждайся, пока можешь», — сказала она себе, наполняя свой разум звяканьем уздечек и свистом ветра. «Когда мы доберёмся до Данкруана, обязательно станет шумно. Музыка, политика, сплетни. Когда Дедушка принимал своих дворян, уже было довольно скверно. Я слышала, у моей кузины двор гораздо больше и, в отличие от Дедушки, она проводит приёмы круглый год.

Она повернула свою лошадь, чтобы посмотреть на своих брата и сестёр, снова гадая, как у них получится — как у неё получится — остаться на плаву в таком изощрённом месте, как имперский дворец. Браяр снял со своего коня седло и растянулся на луговой траве, повернув своё бронзовое лицо к солнцу. Он даже вынул свой шаккан из его корзины для перевозки и поставил на землю, скорее как домашнее животное, а не растение. Трава вокруг него пришла в движение, вытягиваясь, чтобы коснуться его или шаккан, при этом не загораживая падающие на их двух новых друзей лучи солнца.

«Он не хмурится», — поражённо подумала Сэндри. «Не думаю, что я хоть раз с момента его возвращения домой видела его лицо полностью безмятежным. Когда он такой, то, если бы он не был мне братом, я бы даже сочла его симпатичным. Девушки Торговцев определённо считали именно так!»

Когда кто-то протрубил в рог вдалеке, Браяр пошевелился, чтобы зыркнуть на Трис:

— Ты же знаешь, где сейчас твоё чудовище. Не соблаговолишь ли вернуть её сюда?

Сэндри посмотрела на Трис, оставшуюся в седле, чтобы читать дальше. Рыжая перевернула очередную страницу своей книги и не ответила.

Браяр раздражённо вздохнул:

— Мы бы сейчас уже могли обедать.

— А мне нравилась тишина, — скорбно заметила Сэндри.

Она посмотрела на Даджу:

— А разве тебе не нравилась тишина?

Даджа, спешившаяся, чтобы поупражняться в приёмах боя своим посохом Торговца, вернула своё длинное оружие из чёрного дерева в начальное положение, выдохнула, и подняла взгляд на Сэндри:

— Я в это не буду ввязываться. И тебе не стоит, — посоветовала она Сэндри. — Иначе они начнут пререкаться с нами, когда им наскучит ссориться друг с другом.

— Я не пререкаюсь, — спокойно сказала Трис. — Я читаю.

— Девчонки, — с отвращением произнёс Браяр. — Раздраливые, споролящие…

— Ты что, выучил слишком много языков, и теперь коверкаешь уже известные тебе слова? — с любопытством спросила Сэндри.

Трис с хлопком закрыла свою книгу и высвободила из узла у себя на затылке одну из кос:

— Чайм приближается. Её преследуют всадники, — сказала она, засовывая книгу в карман своей куртки. — Дворяне. За ними едут сокольники. Полагаю, они охотились.

Она нахмурилась:

— А сейчас они охотятся на Чайм.

Даджа подошла, встав рядом с Сэндри, опираясь на посох:

— Ветер дует в нашем направлении. Возможно, Трис просто их слышит, — заметила она. — Хотя, как бы она тогда узнала о сокольниках? Я думаю, она теперь видит на ветрах.

Сэндри посмотрела на Трис. Ветер дул с севера, сдувая косички Трис ей за спину.

— Не глупи, — ответила Сэндри. — Это не под силу даже её наставнику, а ведь Нико — один из величайших магов-видящих в мире. Большинство магов, пытающихся прозревать на ветру, сходят с ума.

— Но время от времени у кого-то из них должно получаться, — пробормотала Даджа. — Иначе не было бы рассказов о тех, кто может это делать.

— Хватит болтать, пошевеливайтесь, — приказал Браяр.

Он оседлал своего коня и скакуна Даджи с недоступной для девушек быстротой.

— Вы хотите, чтобы те, кто едут сюда, застали вас спешенными?

Он вскочил в седло и вытащил из кармана своей распахнутой куртки завёрнутый в ткань шарик. Просто чтобы позлить его, Даджа лениво крутанула свой посох над головой, пока он не лёг ей на плечо. Она грациозно оседлала свою лошадь только после того, как осторожно убрала свой длинный деревянный посох на место.

Над ближайшим холмом показалась Чайм, солнце отбрасывало блики с её крыльев. Увидев их, она издала свой тревожный скрежещущий крик и прибавила скорости. Пролетев мимо Трис, она затормозила, вцепившись когтями в куртку у рыжей на спине. Трис не издала ни звука, неотрывно глядя на холм, пока Чайм спряталась у неё за спиной.

Как и Трис, Сэндри сосредоточилась на вершине холма и перевалившей через него группе всадников. Она намётанным глазом заметила, что их охотничья одежда и упряжь коней имели золотую и серебряную вышивку по краям, результат работы бесчисленных рук. Их сопровождали охранники, деловитые воины в кожаных куртках с нашитыми на них металлическими пластинами, надетых поверх красных рубах с широкими рукавами, и в мешковатых штанах. Охранники носили на головах круглые бронированные шапки, а на коленях у себя держали арбалеты.

— Это то ваша ведьмовская тварь, простолюдины? — крикнул крупный, статный молодой человек, когда охотники оказались на расстоянии слышимости. — Она испортила нам охоту! Распугала всех куропаток и диких голубей на мили вокруг!

Даджа спросила своих друзей:

— Он сказал «простолюдины»?

Браяр оглянулся на неё через плечо:

— Он определённо сказал «простолюдины».

— Кому-то нужны очки, — сказала Трис, поправив собственные очки у себя на носу.

Сэндри мысленно скрестила пальцы. Впервые с момента их воссоединения они говорили так, как когда-то в коттедже Дисциплины.

Вперёд, мимо кричавшего им мужчины, выехала женщина. Вслед за ней, чтобы не отстать, пустили своих коней рысью четверо охранников и ещё один богато одетый мужчина, блестевший магическим серебром. Браяр восхищённо присвистнул, глядя на женщину. Сэндри не могла его винить. Леди была великолепна, с её кудрявыми красновато-коричневыми волосами завитыми и пришпиленными безыскусной копной под шапкой из бронзового бархата. Волосы обрамляли лицо цвета слоновой кости, большие карие глаза, расположенные над квадратным, упрямым подбородком интригующие губы, и маленький, тонкий носик. Её одежда плотно обнимала её очень привлекательные формы.

Поглядывая на обладавший высоким воротником бархатный плащ леди и широкие брюки, Сэндри почувствовала укол там, где держала свою гордость за сшитую и носимую ею одежду. «Ларк предупреждала, что на меня при наморнском дворе нападёт жутчайшая модная зависть», — сказала она себе, чуть-чуть вздохнув. «Есть что-то в одежде этой леди, придающее ей моднейший вид. И что бы я не отдала за долгий, подробный осмотр этой вышивки на лацканах и швах! Я вижу несколько магических знаков, отвращающих раны и врагов, но я думаю, что там есть и другие, не знакомые мне».

Вспомнив о своих манерах, Сэндри снова встретилась взглядом с весёлыми глазами леди. На этот раз она осознала, что в этом прекрасном лице было что-то знакомое. Среди своих фамильных ценностей Сэндри насчитывала портреты, в том числе портреты родителей её матери. Эта женщина очень походила на бабку Сэндри. Девушка запоздало сообразила, кем эта женщина была. Густо покраснев, Сэндри спешилась, чтобы присесть в глубоком реверансе перед своей кузиной Берэнин дор О́кмор, императрицей Наморна. Браяр спешился следующим, за ним — Трис и Даджа. Трис сделала реверанс, а Браяр и Даджа поклонились, как подобало молодому человеку в брюках и Торговке в леггинсах.

Бэрэнин продолжила ехать вперёд, пока её скакун не остановился в ярде от Сэндри.

— Посмотри на меня, дитя, — сказала она подобным тёплой музыке голосом.

Сэндри послушалась. Судя по тому, как конь императрицы переступил с ноги на ногу, женщина была удивлена, хотя на её прекрасном лице это не отразилось ни капли.

— Благослови нас Ку́нок, — прошептала Берэнин, назвав богиню урожая из западного Наморна.

— Леди Сэндрилин фа Торэн? Ты так похожа на свою мать.

Сэндри это оспорила бы — у её матери нос не был кнопкой, — но споры и императрицы не вязались друг с другом:

— Для меня честь, Ваше Имперское Величество.

Императрица оглядела их группу. Между её идеально изогнутых бровей пролегла небольшая складка; кончики её губ углубились.

— Но где же твоя свита? Твоя охрана, твои фрейлины? Не говори мне, что ты всю дорогу из Эмелана проделала в компании лишь нескольких человек.

Она посмотрела на Трис и Даджу:

— Если только эти девушки не являются твоими фрейлинами?

Её тон дал ясно понять, что она так не считала.

— Это мои названные сёстры, Ваше Имперское Величество, — ответила Сэндри, не выходя из реверанса.

У Трис начала дрожать колени.

— И Браяр, мой названный брат. Мы ехали вместе с Третьим Караваном Сэралан…

Императрица перебила её:

— Торговцы? И где они теперь?

— Мы послали их вперёд, — ответила Сэндри. — Нам нужно было отдохнуть, а им — поймать корабль.

Императрица наклонилась вперёд, оперевшись рукой на луку седла:

— Все вы, пожалуйста, встаньте, пока рыжая названная сестра не опрокинулась наземь, — приказала она.

Трис покрылась румянцем густого сливового цвета, вставая. Даджа и Браяр выпрямились.

— Ты привезла своих названных родичей, — сказала императрица, весело сверкая карими глазами. — Не соблаговолишь ли назвать мне их имена?

— Прошу прощения, Ваше Имперское Величество, — ровным голосом ответила Сэндри. «Готова биться об заклад на всю мою одежду, что она уже довольно хорошо знает, кто кем является», — подумала она.

— Равви́кки, — «юная леди» по-наморнски, — Трисана Чэндлер.

Трис снова сделала реверанс.

— Раввикки Даджа Кисубо.

Даджа поклонилась. Используя слово, означавшее «молодой человек», Сэндри продолжила:

— Равво́тки Браяр Мосс.

Перед тем, как въехать в Наморн, они договорились, что будут объявлять свои титулы магов лишь в крайнем случае. К тому времени их всех порядком достало объяснять, как им удалось стать аккредитованными магами в восемнадцать лет.

— Добро пожаловать в мою империю, — сказала Берэнин, грациозно кивнув.

Обращаясь к Сэндри, она добавила:

— Дорогая моя, две сестры и брат, какими бы верными они ни были — это недостаточная защита для такой богатой и высокопоставленной девы как ты. Беспринципные мужчины могут воспринять отсутствие у тебя охраны как возможность похитить богатую молодую невесту.

Сэндри заметила, что Браяр чуть ухмыльнулся, а у Трис внезапно поскучнело выражение глаз. Лишь лицо Даджи сохранило идеальное, вежливое выражение, не показывавшее посторонним её мысли. «Нам с Даджей следовало во время поездки учить их не только наморнскому, но и дипломатическому управлению выражением лица», — раздосадованно подумала Сэндри. Было невозможно не догадаться, что Браяр и Трис считали себя способными справиться с потенциальными похитителями — что никогда не пришло бы в голову обычным юноше или девушке.

«Кончай суетиться», — приказала себе Сэндри. «Я прекрасно знаю, что кузина годами шпионила за мной, и она в курсе, что мы все — маги».

Теперь, когда всадники императрицы перестали её преследовать, Чайм решила, что можно выходить из укрытия. Она выползла из-под свободной куртки Трис и забралась рыжей на плечо.

Спутник Берэнин, который был без униформы, мгновенно встал перед императрицей, подняв руку. Серебряный огонь магии вспыхнул в его ладони и обвился вокруг Берэнин как мерцающий кокон.

— А он хорош, — уголком рта пробормотал Дадже Браяр. — Я думал, ты говорила, что её главный маг — какая-то старушка по имени Лэ́дихаммэр.

— Ты можешь себе представить старушку, которая вызовется разъезжать с этой толпой? — поинтересовалась Даджа.

Чайм проигнорировала магию. Она встала у Трис на плече на задние лапы, для равновесия вцепившись одной из передних в волосы Трис, с любопытством осматривая наморнцев.

«Чайм, позёрка ты этакая», — с нежностью подумала Сэндри.

— Это Чайм, Ваше Имперское Величество, — сказала она Берэнин. — Она — любопытное существо, которое Трис нашла на дальнем юге.

— Действительно любопытное, — сказал охранявший императрицу маг.

В его тёмных глазах стояло веселье, когда он только подъехал, но теперь он был спокойным и серьёзным.

— Это не иллюзия и не анимированная кукла. Похоже на стекло, или возможно движущийся лёд.

— Трис, — сказала Сэндри, намекая рыжей, чтобы та дала объяснения.

Трис вздохнула:

— Она была сделана магом. У начинающего мага, изначально бывшего стеклодувом, случилось чрезвычайное происшествие. В итоге получилась Чайм.

— Не думаю, что имперский стеклодув, Винэйн, — мужчина-маг по-наморнски, — Уордэр когда-либо делал что-то подобное, — заметила императрица. — Если бы он мог, то уже сделал бы это для меня. Мой дорогой Кэна́йл, если бы это существо желало нам зла, то оно бы уже напало. Мне едва видно мою столько долго отсутствовавшую кузину Сэндрилин. Дорогая моя, позволь мне представить тебе великого мага Кэнайла Щи́лдсмана. Вы несомненно слышали о нём в Спиральном Круге.

Сэндри любезно кивнула, давая понять, что и впрямь слышала это имя, но правда была в том, что помимо имени она почти ничего не помнила. Их наставники всё время говорили о великих магах, поэтому со временем имя ей и запомнилось. Сэндри мало интересовалась магической практикой известных профессионалов вне своей собственной специализации. Ей были гораздо более любопытны свежие фасоны и узоры для шитья, производимые выдающимися деятелями в этих областях.

Маг Кэнайл переместил своего скакуна, чтобы Берэнин было лучше видно четвёрку, но по-прежнему оставался начеку. Когда он опустил ладонь, его защитная магия исчезла внутри его тела.

— Вот это действительно впечатляет, — пробормотал Дадже Браяр. — У меня бы так быстро не получилось.

— Ты вообще не ставишь шиты, — шёпотом ответила ему Даджа.

— Но если бы ставил, то не с такой скоростью, — сказала Браяр.

Сэндри вздохнула:

— С Чайм долгая история, Ваше Имперское Величество, — сказала она, притворившись, что не услышала тихого диалога слева от себя. — Мне жаль, что она прервала вашу охоту.

— По крайней мере я знаю, что ты наконец-то приехала. И тебя ждут в Данкруане, — ответила Берэнин.

Даже когда Кэнайл бросился на её защиту, императрица не сдвинулась с места, продолжив опираться на луку седла как ни в чём не бывало.

— Амброс фэр Ландрэг неделями только и говорит о приготовлениях твоего городского особняка к твоему приезду.

— Караван даст са́гхад знать, что мы уже едем, спасибо, — ответила Сэндри, употребив наморнский титул Амброса.

Берэнин улыбнулась:

— Несомненно, после долгого пути тебе нужен отдых. Ты можешь получить аудиенцию послезавтра — скажем, в десять, в Зале Роз? Там уютнее, чем в тронном зале. И конечно, твои… друзья приглашены вместе с тобой. Я даже буду настаивать на их присутствии.

Взгляд её карих глаз поймал и приковал к себе взгляд голубых глаз Сэндри. Она кивнула, улыбнулась, и повернула коня. Кэнайл и охранники последовали за ней с чёткостью хорошо смазанного механизма. Она замедлилась, поравнявшись с первым из своих спутников, статным молодым человеком, который ранее кричал на четвёрку, и протянула руку. Молодой человек не задумываясь пришпорил коня, чтобы поймать и поцеловать её руку, подъехав к Берэнин сбоку. Как только он поравнялся с ней, она наклонилась ближе и погладила его по щеке, затем пустила коня галопом. Кэнайл и мужчина не отстали от неё, будто прочитав её мысли, в то время как остальная часть её окружения и охранники пришпорили коней, пытаясь её догнать. Они последовали за Берэнин, будто были одним существом, которое она держала на поводке.

Только когда охотники скрылись из виду за холмом, Браяр сказал:

— Вы заметили, что ни один из её друзей даже не дёрнулся, когда показалась Чайм? Они все кипели, когда преследовали нашу стеклянную подругу с того холма, но как только Её Императрейшество с нами заговорила, они просто сидели тут как хорошо вышколенные псы. Они на Чайм даже не оскалились.

— Надеюсь, что ты будешь более дипломатичным, когда мы окажемся при дворе, — сказала ему Даджи. — Дворяне не любят, когда их сравнивают с псами.

— Любят они это или нет, я буду их называть такими, какие они есть, и они меня не застанут врасплох, — огрызнулся Браяр. — Не позволяй их красивым одеждам одурачить тебя, Даджа. Если бы ты хоть раз стала объектом для охоты стаи дворян, то и ты бы тоже не особо лестно о них отзывалась.

Это напоминание было как зуд в месте, которое Сэндри не могла почесать. «Я уже начинаю от этого уставать!» — подумала она.

— Очередное происшествие в твоих странствиях, которое ты не желаешь нам объяснить, Браяр, — раздражённо сказала она. — Говори о чём-нибудь приятном, либо молчи.

Она вскочила в седло своей кобылы.

Браяр отпил воды и задумчиво сказал:

— В этой стае было несколько необычайно милых дам, включая Её Импершество. Я с нетерпением жду возможности провести время в их обществе.

— Ты отвратителен, — сказала Трис, поманив к себе Чайм.

Драконица потёрлась головой о лицо Трис и сползла девушке на колени.

— Мне нравятся девушки — что я могу с собой поделать? — потребовал Браяр, раздражая её своим невинным выражением лица. — В мире так много восхитительных девушек, каждая из которых по-своему прекрасна. Даже ты, Меднокудрая.

— Браяр! — воскликнули его сёстры.

— Я не имел ввиду, что я одарю её своим вниманием, — нетерпеливо сказал Браяр. — Целоваться с одной из вас — это как целоваться с Розторн.

Даджа тихо засмеялась:

— Целовать Розторн было бы безопаснее, чем целовать Трис, — указала она. — По крайней мере слегка. Чуть-чуть.

— Чертовски верно, — сказала Трис. — Я ни с кем целоваться не буду. Я поступаю в Лайтсбридж.

— Ты не будешь там в безопасности, — ответила Даджа, снова забираясь в седло. — Мы с Фростпайном посетили университет после того, как покинули Наморн. Я думаю, что студенты только и думают о целовании. Ну… ещё они пьют. А ещё их тошнит.

— Уверен, студенты-маги особо не напиваются, — сказал Браяр, вскакивая в седло. — Иначе от Лайтсбриджа осталась бы лишь дымящаяся дыра в земле.

Браяр и девушки содрогнулись. Никому из них не понравилась их первая попытка выпить, как и разгребание руин заброшенного сарая, где они решили эту первую попытку произвести.

— Что ж, — заметила Сэндри, когда Трис села верхом, — может быть мы и не хотим пить, но миновав всего лишь двенадцать миль, мы сможем разгрузиться и понежиться в горячих наморнских банях.

Все они в предвкушении застонали, снова пускаясь в путь. Даджа так красноречиво описывала наморнские бани, что после недель пути всем четверым не терпелось их посетить.

Сэндри слушала их, чуть улыбаясь. «Значит те, кем мы были раньше, это не совсем ушло», — думала она. «Появилась общая угроза — и мы близки как никогда. И мы все хотим в горячую баню».

«Это начало».

* * *

Берэнин, императрица Наморна, позволила служанкам забрать её охотничью одежду, и позволила Ризу, Госпоже Гардероба, заменить эту одежду на более подходящее для послеполуденного периода платье. Как только её волосы были заново уложены, она сказала Ризу и служанкам прибраться, и покинула спальню, отправившись в свой самый уединённый кабинет.

По сравнению с другими её покоями он был маленьким, с книжными полками и картами вдоль стен. Кресла, в особенности её собственное, были сделаны для удобства. Стол отвечал точным требованиям Берэнин, все его ящики и принадлежности были на расстоянии вытянутой руки. Рядом со столом было окно, выходившее в любое место дворца, какое она хотела, ей нужно было лишь сказать нужное слово, чтобы он показал ей что-то другое. Сейчас окно заполнял вид её любимых садов. Берэнин обожала весну. Зимы в Данкруане, да и в любых других местах вдоль обширного озера Сиф, были долгими и суровыми. Переживать их ей помогали её драгоценные парники, но она получала подлинное удовольствие от прихода весны и сопровождавшего её бурного роста.

На её столе лежала кожаная папка. Она села в своё мягкое кресло и поцеловала замок, оберегавший содержимое папки. Замок, как и многие придворные мужчины, с готовностью откликнулся на касание её губ. Он открылся.

Внутри были листы с рукописными записями, сжатыми заметками по отчётом, которые она собирала более семнадцати лет. Их содержимое имело отношение ко всему, что касалось её юной кузины Сэндрилин. Девушка не выходила у неё из головы с тех самых пор, как маги цепи связи Живого Круга передали весть о том, что та направляется сюда из Эмелана. Теперь, когда Берэнин воочию увидела лица людей, которых касались записи — набросанные её шпионами портреты были довольно неплохи, но она больше доверяла собственному мнению, — она хотела в последний раз пробежаться по досье.

Она взяла написанный на тонком листе пергамента портрет. Это был портрет Сэндри, и, в целом, очень хороший. «Её формы стали более явными с тех пор, как мой агент в Эмелане написал этот портрет», — подумала Берэнин, — «но сходство практически идеальное, вплоть до её позы и выражения лица — сходство Сэндри с её матерью не требовалось мне, чтобы понять, кем она была».

Берэнин пробежала глазами по рукописным записям, пока не нашла сводку самого важного:

По её прибытии в храм Спирального Круга выяснилось, что леди Сэндрилин является чарошвейкой. После землетрясения, во время которого она с друзьями оказалась в ловушке, они каким-то объединили свою магию. Все их силы, включая её собственную, стали мощнее на несколько порядков. С тех пор она пряла магию подобно нити, создавала целебные бинты и одежду, маскирующую носящего, и обращала одежду других людей против них самих. В тринадцать правящий совет Спирального Круга выдал ей удостоверение мага — честь, которой обычно удостаиваются не ранее, чем в двадцать лет. В четырнадцать она взяла на себя управление хозяйством и землями Ведриса Эмеланского, её двоюродного деда по отцовской линии. Известно, что Ведрис прислушивается к её советам в делах, касающихся торговли, магического ремесла и дипломатии. В настоящий момент она, похоже, не ладит со своими друзьями из Спирального Круга. Они, похоже, не имеют магической связи с тех пор, как трое из них уехали в путешествия вместе со своими наставниками. Если их связь будет восстановлена, невозможно предсказать, какую магию они смогут сотворить. Они определённо снова смогут общаться на расстоянии: предел этого расстояния в прошлом оценивался в несколько сотен миль.

Герцог Ведрис Эмеланский не успокоится, если его двоюродную внучку принудят к чему-то. В Эмелане широко распространены слухи о том, что он, имея на то право согласно законам наследования престола этой страны, собирается объявить Леди Сэндрилин своей наследницей, вместо своих собственных сыновей. Считается, что его старший сын, Га́спард, согласится с этим, в отличие от его младшего сына, Фра́нзэна. Подтверждения этим слухам обнаружить не удалось; никаких изменений в завещание герцога внесено не было. Если Его Светлость узнает, что её жизнь каким-то образом подвергнута опасности, военной угрозы он не представляет, но способен сильно повредить южной торговле. Он со своими союзниками способен перекрыть торговлю самоцветами и специями. Её Имперское Величие также обладает счетами в банках Эмелана, которые будут подвергнуты риску.

Леди Сэндрилин является необыкновенной девушкой. Хотя она обладает титулом мага, она редко им щеголяет. Она помнит о своей родословной и не медлит в предъявлении прав на свой дворянский титул, если считает, что её не уважают. Леди норовиста. За последний год она флиртовала — один раз с послушником из храма, дважды — с сыновьями дворянских родов Эмелана, — но дальше флирта дело не зашло. Судя по всему, в данный момент леди не заинтересована в замужестве.

Императрица отложила бумаги, постукивая по подбородку пальцем с идеально ухоженным ногтем:

— Ну почему нельзя, чтобы все самые богатые наследницы в Наморне были благородными овечками? — спросила она у пустоты.

Она взяла следующий портрет: некоего Браяра Мосса, как он сам себя называл. «Ах, да», — весело подумала она. Она видела, как его взгляд задерживался на её формах после того, как он немного расслабился. «Молодой дамский угодник. Что важнее для меня — зелёный маг. Может, ему лишь восемнадцать, но он определённо мужчина, а с мужчинами я умею обращаться. И тот шаккан на одной из его вьючных лошадей — это наверное тот самый, о котором писали мои шпионы, с которого он начал. Что за красота! Если это — образец его искусства, то я просто должна привлечь его себе на службу. Талантливый молодой человек, поднявшийся из нищеты, как говорится в отчётах… Я заплачу ему целое состояние, чтобы заботиться о моих шакканах и руководить остальными моими садовниками. К тому времени, как я с ним закончу, ему останется только гадать, как он вообще мог жить где-то ещё!»

Она отложила записи о Браяре. Она знала о своих дальнейших действиях в его отношении всё, что ей было нужно.

На третьем портрете была изображена Даджа Кисубо, темнокожая девушка, одетая в стиле Торговцев. «Изгнана из народа Торговцев, но носит одежду и посох Торговцев», — подумала Берэнин. «И они сделали её богатой. Не всем изгоям так везёт. Интересно, этот кусок металла на её руке — болит ли он? Я знаю, что она делает с его излишками невероятные вещи: нога из живого металла; перчатки, позволяющие обращаться с огнём, не обжигаясь; дерево из живого металла, цветущее медными розами».

Она глянула на записи:

Даджа Кисубо обладает отличными связями в Наморне. Она близка к Дому Банканоров в Кугиско, и, через него, с Гильдией Ювелиров и её сетью банков по всей империи. Благодаря работе, которую она и её наставник проделали в Кугиско, она дружна с Сообществом Магов Кугиско и с нынешним главой Гильдии Кузнецов всего Наморна. В Наморне она могущественна не меньше, чем Леди Сэндрилин, по крайней мере в политическом плане.

«Ох уж эти маги!» — хмыкнула Берэнин, откладывая записи. «Они и так друг друга поддерживают, так ещё и лезут в политику не-магов? Верность этой Кисубо даст мне друзей среди кузнецов и магов, что всегда полезно… Торговцы могут и не полезть в мои политические дела ради неё, но торговля живым металлом переместится сюда. И налоги с продажи этих игрушек из живого металла пойдут в мою казну, а не Ведриса».

«Она уже была изгоем. Изгои всегда хорошо отзываются предложения статуса, если я не найду никаких других стимулов для нашей юной девушки-кузнеца».

Последний портрет принадлежал рыжей, Трисане Чэндлер, четвёртому члену семейки Сэндри. Берэнин побарабанила пальцами по столу, слегка хмурясь. Среди спутников Сэндри Трисана была неизвестной величиной. Некоторые из присланных её шпионами рассказов о девушке были просто нелепы. Тем не менее, у неё был тот стеклянный дракон — созданный подданным империи, племянником нынешнего Имперского Стеклодува. Парень был многообещающим, пока несчастный случай на берегах Сиф чуть его не убил. Его отослали прочь, считая, что он стал семье бесполезен. Берэнин хорошо об этом помнила.

«Потом с юга, такого далёкого, что он есть не на всякой карте, пришла весть о том, что его навыки стали лучше, чем прежде — он создаёт живое стекло, — и что эта Трисана как-то с эти связана», — подумала Берэнин. «Дочь купца, дружная с моей кузиной и этими двумя, ученица великого мага Никларэна Голдая. Одиночка. Загадка». Записи гласили:

Доподлинно известно, что она является умелым погодным магом, может управлять ветрами, и способна зарабатывать вызовом дождя, поиском воды для фермеров и городов, и предоставлением ветра кораблям. Всё заработанное она инвестирует, сберегла приличную сумму, и уважаема её банкирами в Эмелане.

Другие рассказы не подтверждены: Эмелан — уничтожила молниями целый пиратский флот. Тариос — способна провидеть на ветру. Нинвер, Капчен — устроила град в помещении, создала бури в доме своих родителей, заставила отца утонуть в земле, когда он наказал её. Храм Спирального Круга — возможно временно остановила прилив.

Берэнин улыбнулась и закрыла папку. «Моим агентом наверное было так стыдно передавать столь дикие истории. Но они это сделали, потому что именно это им и было приказано. Нужно не забыть наградить их. Как бы то ни было, присутствие девушки, способной порождать такие слухи, даст моим врагам пищу для размышлений».

Императрица кивнула. Записи подтвердили уже сделанное ею заключение: каждый из четырёх молодых людей будет полезен империи, и с лихвой окупит любые усилия, которые могут потребоваться для того, чтобы убедить их остаться здесь. «Я и мой двор приложим все силы», — сказала себе Берэнин, закрывая папку и снова запирая замок. «Они будут так восхищены нами и Данкруаном, что не вспомнят даже о самом существовании Эмелана».