Чрезвычайно глупо вышло. Бэн и его эскорт добрались до первой гостинице на имперской дороге вскоре после заката. Они отправились дальше на следующий день, но встретили свой караван в часе пути от путевой станции.
-Вы не поверите, ‑ сказал Бэну бригадир, когда они направились обратно в Кугиско. ‑ Дороги на запад были почти нараспашку — никто не помнит более мягкой зимы. Нам только один раз пришлось выкапываться, на повороте рядом с Тислдаун, где очень сильный ветер.
‑ Не могу сказать, что я разбит горем, ‑ заставил себя беззаботно произнести Бэн. ‑ Вы сэкономили мне время на поездку.
И возможность поэкспериментировать в Измолке, где ему не нужно было бы так осторожничать. Это его злило, но он также подумал о своём следующем уроке для Кугиско. Ему приглянулся Корабельный Остров, но были и другие хорошие места, некоторые даже лучше.
Он гадал, сколько человек погибло, когда сгорели бани. Он знал, что без его руководства пожарные потеряют много окружавших бани зданий и их жителей. Возбуждение от того фонтана огня и дыма так быстро прошло, и он не видел результатов вблизи. Через один или два дня он взглянет на останки, но это уже будет не то. Ему нужно было что-то другое. Что-то, где он сможет всем им показать, из чего он скроен.
Они провели ночь в путевой станции за стенами Кугиско. Ни один из возчиков Ладрадунов этого не сказал, но все они хотели провести последнюю ночь в тишине, прежде чем им придётся иметь дело с Моррачэйн. Следующим утром на Воротах Сурос они махнули охране и проехали бы внутрь — очереди не было, был Водный День, — если бы не сержант, которая подбежала к Бэну, размахивая бумагой.
‑ Вимэйси Хэлуда Солт попросила дать это вам, когда вернётесь, ‑ сказала она, протягивая бумагу Бэну. ‑ Её оставили здесь только вчера. Если бы она подождала один день, то могла бы сама с вами поговорить!
Она весело махнула, чтобы их пропустили.
Хэлуда Солт. Что-то холодное пробежало у Бэна по загривку, когда он открыл и распечатал записку. Её содержимое было довольно невинным:
Раввот Ладрадун, у меня есть пара вопросов касательно ваших наблюдений на пожаре в пансионе и пожаре в Доме Джосарик. Я была бы рада, если бы вы связались со мной по возвращении, когда будет удобно. Губернатор попросил меня позаботиться об этих делах, и я буду у вас в неоплатном долгу, если вы поможете мне успокоить губернатора.Хэлуда Солт.
«Что ж!» ‑ довольно подумал он. Маг, которая не думала, что её заклинания покажут всё, что ей нужно знать — по его мнению это было необычным. Она также открыла ему возможность, шанс повести её расследование по ложному следу.
Наполовину отвлечённый своими планами, Бэн сопроводил караван на склад и наблюдал за ними, пока это ему не наскучило. Он бросил ключ бригадиру, приказав запереть здание и вернуть ключ на следующий день, затем поехал домой. Была ещё только середина утра; довольно пусты были не только улицы — его мать сейчас будет в храме, предоставив ему редкую возможность побыть одному.
Добравшись до Дома Ладрадун, он позаботился о своём коне, проклиная нежелание его матери задерживать на Водный День хотя бы одного слугу. В доме было темно и тихо. Моррачэйн никогда не оставляла гореть даже одну лампу, когда в доме никого не было. Бэн остановился на кухне, чтобы набрать в миску углей, чтобы зажечь лампы в своём кабинете и огонь в печке.
Не смотря на всю его осторожность, освещая дорогу лишь скудным оранжевом светом углей он ударился о стол в коридоре. Он выругался: край стола впился ему в бедро, пронзив ногу болью.
Ответом на его ругательство стали тихий шорох и стук.
‑ Кто здесь? ‑ позвал он.
Тишина. Бэн тихо вошёл в главную гостиную и зажёг лампу своими угольками, затем снял с подставки над холодным камином меч своего деда. Держа в одной руке меч, в другой — лампу, выдыхая облачка пара в промозглый воздух, он прошёл по коридору к своему кабинету, легко ступая, чтобы не скрипнула ни одна половица.
Его кабинет был пуст, хотя он был уверен, что звук донёсся отсюда. Он пошёл обыскивать остальные комнаты, выходившие в коридор, но ничего не нашёл. Всё ещё беспокоясь — он знал, что стучали не мыши, — Бэн обыскал дом, проверил их шкатулки с украшениями и тайники с деньгами Моррачэйн, которые та считала тайными. Всё было на месте. Он никого не нашёл.
Его сердце всё ещё билось учащённо, когда он положил меч на место и вернулся в свой кабинет с одной лишь лампой. Внутри он открыл ставни, затопил печь, и огляделся. На его столе был сложенный лист бумаги, идентичный тому, что был в одном из карманов его тулупа. На наружной стороне записки он увидел примечание, написанное рукой его матери:
Что это? Почему эта женщина хочет с тобой говорить ?
Бэн развернул бумагу. Записка была той же — вежливой и деловитой — что и та, которую ему дала сержант. Он позволил ей закрыться и осмотрел свои полки и стол. Его мать уже была здесь, это он знал; она всегда так поступала, когда он уезжал. Она называла это «уборкой». Он называл это сованием носа в его переписку, наброски и книги, чтобы удостовериться, что он не пытается от неё сбежать. Это было оскорблением, к которому он притерпелся, но он начал уставать от этого — и уставать от неё.
Свои полки с напоминаниями он проверил последними. По крайней мере их она никогда не трогала. Говорила, что они отвратительны, и что она не хочет марать об них руки, но Бэн-то знал, почему она их оставляла в покое. Они её пугали. Это ему нравилось.
Он улыбнулся, вспоминая её страх, пока улыбка не застыла у него на губах. По крайней мере три предмета были сдвинуты. Кисть его жены: он часами рылся в пепле, чтобы собрать останки, но в конце концов он не мог вынести того, чтобы все они упокоились в её могиле. Он сам сцепил кости проволокой, заливаясь слезами. Когда её не трогали, проволоки хватало, чтобы удерживать кисть в прямом, вытянутом состоянии. Но если кисть переместить, некоторые кости сбивались с места. Кончики трёх пальцев завалились назад.
Кусок хрусталя, покрытый трещинами, был повёрнут изогнутой стороной вверх. Изогнутая сторона ему не нравилась. И полуоплавленная фигурка Йоргири, которую он забрал с шеи спасшей дух младенцев служанки, была сдвинута.
Кто-то копался в его напоминаниях. Кто-то, у кого скорее всего был амулет невидимости. Кто-то, не взявший ничего, лишь смотревший. И теперь у Бэна было две записки от Хэлуды Солт — подозрительной Солт, хитрой Солт, лучшей Солт. Пробежавший по его загривку холодок превратился в северо-западный ветер с Сиф.
Что ж.
Как обычно, он был готов к тому, что посылали ему боги. Его планы на этот день уже давно были готовы. Пришло время сжечь свою прежнюю жизнь.
Он в основном сожалел о том, что он никогда не увидит тот костюм из живого металла, никогда не войдёт в пекло так, как это могла Даджа. По крайней мере у него были перчатки. Он позаботится о них и использует их, чтобы продвинуться в своём понимании огня.
К тому времени, как его мать вернулась из храма Врохэйна, всё было готово.
‑ Ты! ‑ рявкнула Моррачэйн, увидев его. ‑ Почему ты так быстро вернулся? Как ты мог испортить такую простую вещь, как сопровожд…
‑ Заткнись, ‑ сказал он, возможно впервые в жизни прервав свою мать.
‑ Как ты смеешь меня прерывать? ‑ Моррачэйн гневно оскалилась, её глаза источали яд.
Бэн пожал плечами:
‑ Я знаю, Матушка. Я и сам себе дивлюсь. Но теперь, когда я это сделал, это не кажется таким уж сложным. Но, как говорится, учиться никогда не поздно.
После полудня в Водный День Даджа была в доме практически одна. Ниа пошла навестить Моррачэйн. Большая часть взрослых пожарников были на встрече с советом Острова Эйрги, чтобы обсудить, что делать дальше. Айдарт и Пэйги вместе с детьми пожарников строили во дворе снежные крепости. Слуги, предложившие поработать в этот день, были разбросаны по просторному дому. Джори были на кухне у Поткракер, пытаясь повысить свой навык повелевания тушёными овощами, а Матази и Коул ушли с визитами к друзьям, а Фростпайн и Анюсса пошли на зимнюю ярмарку. Это оставило Даджу в книжной комнате за чтением наморнской истории.
‑ Даджа? ‑ Ниа стояла в дверном проёме, под её красной шапкой её лицо было бледным. ‑ Я думаю, что-то не так с Домом Ладрадун. Тётя Моррачэйн всегда ожидает меня в этот час и впускает меня, но она не впустила, и… и… я знаю, что я не должна ничего делать моей магией вне защиты, пока ты не разрешишь, но я распустила её, мою магию? Я думаю, в подвале пожар.
Даджа бросилась в сени за тулупом. Ниа последовала за ней. Вместе они побежали по переулку к Дому Ладрадун. За ними следом увязались два юных Банканора и их товарищи по играм, захотевшие узнать, что происходит.
Даджа и Ниа остановились у десятифутового деревянного забора, ограждавшего заднюю часть Дома Ладрадун. Над ним Даджа увидела крыши пристроек, которые включали в себя те же дополнительные здания, какие были в Доме Банканор и Джосарик, и закрытые ставнями окна двух верхних этажей основного здания.
Ниа задумчиво произнесла:
‑ Ставни на чердаке открыты.
Брошенный наверх взгляд сказал Дадже, что Ниа была права. Судя по темноте за открытыми ставнями, там не было окон, которые бы помешали ветру дуть внутрь.
Даджа послала свою магию волной по большому дому, и мгновенно почувствовала огонь в подвале и кухне. Она схватила его, пытаясь его удержать, но почувствовала другие очаги пожара, в подвале на дальней стороне дома и в западной пристройке. Их она тоже схватила. Все они пытались вырваться у неё из-под контроля.
‑ Ниа! Вы все! ‑ приказала Даджа, осматривая задние ворота. ‑ Найдите набатные колокола и начинайте звонить — звоните во все, что увидите. Звоните, пока не придёт пожарная бригада! Давайте!
Они с Хэлудой знали, что Бэн устроил пожар в банях. Возможно ли было, что в Кугиско был и другой поджигатель, желающий поквитаться с Бэном, как она прежде думала? Потому что она знала, что Бэн был где-то между Кугиско и Измолкой. Этот пожар не мог быть его работой.
Эти мысли промелькнули в её голове за миг. Она нашла дверцу, через которую входили слуги, и убедила металлическую щеколду открыться. На заднем дворе она увидела, почему пламя так упорно боролось с ней. Все входы в подвал были нараспашку; двери под ними тоже будут открыты. Вот, почему были открыты ставни на чердаке. Это была работа Бэна.
«Водный День», думала она, вбегая на крытую веранду. Он выбрал Водный День, когда нигде поблизости может не быть пожарной бригады, потому что у слуг выходной. Она заколотила в дверь. Был ли кто-то в доме — Моррачэйн или слуги?
Она услышала раздавшиеся поблизости звонкий, настойчивый набат. Через несколько мгновений звон другого колокола донёсся издалека.
Не было времени на вежливости. Она отпустила пламя в западной пристройке и обратила эту часть своего внимания на дверь. Схватив гвозди и петли, она дёрнула их. Металл вылетел из дерева, вежливо обогнув её.
‑ Ай! ‑ воскликнул кто-то у неё за спиной.
Даджа потянула Ниа в сторону, когда составлявшие дверь доски упали на веранду. Девочка держалась за порез на скуле: её задело гвоздём.
‑ Я велела тебе вызвать пожарные бригады! ‑ сказала ей Даджа. ‑ Уходи!
Той частью себя, которая держала самые крупные очаги пламени, в подвале под кухней и в самой кухне, она ощутила, что блуждающий язык пламени нашёл дорожку из масла. Загорев сильнее, он побежал вдоль неё, обнаружив склад, полный кувшинов с маслом, потянув за собой остальные языки пламени.
‑ Ниа, тебе нельзя внутрь!
Даджа крепко схватила пламя, удерживая их не далее чем в футе от масла.
Лицо Ниа обливалось потом, но её взгляд не колебался:
‑ Ты не можешь искать одна — ты не найдёшь её вовремя, ‑ сказала она. ‑ Дом очень большой. Я знаю его изнутри.
Даджа попыталась найти что-то, что Ниа сможет понять:
‑ Я не думаю, что мы найдём её живой. Это сделал Бэн Ладрадун. Он безумен как бешеная крыса. Она наверное мертва.
‑ Мы теряем время, ‑ настаивала Ниа.
Даджа втянула воздух, чтобы продолжить спор, и почувствовала, как её хватка на огне в подвале пошатнулась. Она усилила её. Если огонь доберётся до масла… она не могла позволить ему добраться до масла.
‑ Идём, ‑ сказала она. ‑ Закрой шарфом нос и рот — намочи его, если появится возможность. Пощупай дверь, прежде чем открывать её. Если она горячая, не открывай её.
Девочка кивнула, закрыла шарфом нос и рот, и ринулась внутрь дома, Даджа побежала следом. Они обыскивали одну комнату за другой, за исключением кухни, где дым шёл из трещин вокруг дверей. Даджа удерживала его своей силой, как и огонь в подвале, поэтому он не мог никуда деться из кухни, но им самим было бы глупо туда соваться.
‑ Тётя Моррачэйн! ‑ кричала Ниа. ‑ Тётя Моррачэйн!
Перед лицом её отваги Даджа чувствовала себя маленькой. Она знала, что Ниа была в ужасе, но девочка всё же заставила себя войти внутрь, чтобы спасти женщину, которую жалела.
Проверив первый этаж, они взбежали по лестнице.
‑ Здесь её спальня, ‑ сказала Ниа, подбегая к закрытой двери. Она рывком распахнула её.
‑ Тётя Морра…
Даджа остановилась рядом с ней. Моррачэйн лежала на кровати, но уйти с ними ей было не суждено. Не суждено ей было и бить слуг или мучить сыновей.
Ниа упала в обморок. Даджа едва успела подхватить её, чтобы не дать девочка расшибить себе голову. Ей удалось вытащить Ниа в коридор и захлопнуть дверь, отгородившись от ужасного зрелища. Затем она подошла к вычурной вазе на столе в коридоре, где её тошнило какое-то время.
Концентрация Даджи пошатнулась: огонь в подвале и кухне продвинулся вперёд на несколько дюймов. С минуту она балансировала на грани того, чтобы выпустить их и стереть с лица земли ту комнату и лежавшее в ней тело. Её остановило только знание того, что пожар может распространиться на соседние дома.
Она встала на колени рядом с девочкой:
‑ Ниа, ‑ сказала Даджа, шлёпая посеревшие щёки девочки. ‑ Ниа, пожалуйста, нам нужно выбираться.
Бэн всё ещё был здесь, или он сбежал? Наверняка он сбежал.
Ниа застонала: она начала приходить в сознание. Даджа пожалела, что у неё нет нюхательной соли, чтобы ускорить этот процесс. Наверняка у Моррачэйн были…
Она остановила эту мысль. Ничто не могло бы заставить её вернуться в ту комнату. Вместо этого она забросила одну из рук Ниа себе на плечи и встала, ставя полубессознательную девочку на ноги. Пламя в подвале росло, оно искало трещины в её хватке.
Она протащила Ниа вниз по задней лестнице, так истекая потом, что капли со шлепками падали на деревянные ступени. Из её хватки вырвалось ещё несколько языков пламени, жадно вытягиваясь к кувшинам с маслом. Она отпустила огонь в противоположном от них крыле дома. Самым быстрым путём наружу будет тот, которым она сюда вошла, и он проходил мимо кухни. Ей понадобится вся её сила, чтобы удержать огонь в кухне и в подвале под ней.
Что-то изменилось: Ниа вернулся контроль над её ногами. Она дрожала, но почти перестала опираться на Даджу. Почувствовав облегчение, Даджа забыла, куда она шла. Она оступилась и растянулась на полу первого этажа, лишим Ниа опоры. Девочка упала на колени, взвизгнув.
Внимание Даджи разбилось во время падения. Внизу один из языков пламени обхватил кувшин с маслом. Кувшин разлетелся вдребезги; огонь в подвале взревел.
В ужасе, Даджа затолкала пламя и другие огни в землю под домом, вниз, через трещину в скальном фундаменте. Следуя через трещину, пламя с рёвом ворвалось в подземную полость, наполненную не замёрзшими водами Сиф. Вода ударила в трещину, превращаясь в пар при встрече с пламенем и вскипая вверх, в направлении подвала. Ей нужен был лишь тонкий путь, пробитый огнём: напор воды быстро расширял щель.
Даджа услышала гул в земле. Он рос, как надвигающаяся приливная волна.
‑ Бежим! ‑ заорала она, поспешно поднимаясь с пола. Она рывком поставила Ниа на ноги. Вместе они побежали по коридору в сени. Они вылетели через разрушенную дверь, когда подземная часть озера ударила из трещины в подвале. Даджа выпустила огонь, благодарно ахнув, когда ледяная Сиф окатила подвал, затем пробила потолок и ворвалась в кухню. С ней ударил пар от потушенного пламени, обрушившись на потолок первого этажа, затем второго, и так до самой крыши, которую он тоже пробил.
В задней части двора Даджу и Ниа подхватили чужие руки, когда они вывалились на открытый воздух. Пожарные прибыли. Даджа расслабилась: ей больше не нужно было удерживать пламя. Люди попятились, забрав девушек с собой, когда бившая фонтаном в небо вода начала падать на землю. Даджа знала, что вода заледенеет, но также потушит пламя.
Кто-то схватил её за руку. Она подняла взгляд и увидела лицо Коула.
‑ На что ты там наткнулась? ‑ крикнул он, указывая на фонтан воды.
Даджа осклабилась, дурея от облегчения:
‑ Очень сильное у вас тут озеро, ‑ сказала она.
‑ Ведём их домой, и позовите лекаря, ‑ сказал кому-то Коул.
‑ Как вы тут оказались? ‑ спросила у Матази Ниа, когда её мать помогла ей идти по переулку.
‑ Мы услышали набат, ‑ сказала Матази. ‑ Мы как раз возвращались от твоей бабушки.
Они вернулись в Дом Банканор, где спокойствие Матази дало слабину. Она обвила Ниа руками, рыдая, говоря, чтобы она больше никогда так не пугала свою мать. Коул пошёл за лекарем, а Матази закутала Ниа и Даджа в одеяла и усадила их на софу в книжной комнате. Обе девочки начали кашлять: Матази сбегала за очищающим лёгкие зельем Джори и безжалостно заставила их его выпить. Пока они харкали и плевались в пару хрустальных блюд, Матази взяла юных Банканоров и детей погорельцев и устроила набег на кухню в качестве их награды за их усилия по поднятию тревоги.
Когда её лёгкие очистились, Даджа ретировалась в сферу приглушённых звуков и света. Хэлуда была права. Бэн был чудовищем. Даджа не совсем верила; она думала, что должно было быть какое-то объяснение — пока не увидела Моррачэйн. Пока не почувствовала тот огонь, с достаточным количеством масла, чтобы превратить весь квартал в огромный костёр. Как только она возьмёт себя в руки, ей нужно было найти стражника. Она должна поговорить с Хэлудой. Бэн прознал о её подозрениях, но как? Не важно. Он догадался, уничтожил свой дом и сбежал. Он будет в милях отсюда, свободный от всего, кроме его пожаров. Его можно будет найти. Пока у него были перчатки, Даджа сможет его выследить. Он должен вернуться, чтобы заплатить по долгам.
Через охватившее её онемение она осознала, что к ней прикоснулся лекарь. Его сила прошлась по ним с Ниа, мягко их обследуя.
‑ Шок, ‑ сказал он, закончив. ‑ Вы наверное очень испугались.
Ниа могла лишь кивнуть, дрожа.
Даджа пошевелилась. Кое-что она Ниа была должна.
‑ Она не показывала страха, ‑ прохрипела Даджа, пытаясь сесть прямо.
Она слегка улыбнулась Ниа:
‑ Я же сказала, что ты найдёшь свою храбрость.
‑ Н-н-но я н-н-е н-н-ашла, ‑ возразила Ниа. ‑ Я б-была в у-у-ужасе.
‑ Это мудро, ‑ одобрительно сказал лекарь. ‑ Только дурак не чувствует страха, находясь внутри горящего здания.
Обращаясь к Дадже, он сказал:
‑ Твоё тело будет в порядке, но что-то давит тебе на душу. Что бы тебя ни преследовало — расскажи об этом кому-нибудь.
Он поднял взгляд, когда вошёл Коул:
‑ Я оставлю им бальзам для горла, но…
Глаза Ниа, покрасневшие от дыма, широко распахнулись. Она схватила Даджу за руку:
‑ Джори! ‑ воскликнула она, закашлявшись.
Лекарь приложил ладонь к её горлу; Ниа продолжила, хрипя:
‑ Даджа, Джори в беде!
Близняшек связывали узы; так Даджа и знала. Её онемение исчезло. Она сбросила с себя одеяло и взбежала к себе наверх, оттолкнув в сторону лекаря, Коула и даже Матази. Её провидческое зеркало лежало на её рабочем столе. Даджа схватила зеркало и уставилась в его глубины. Она ничего не увидела.
Она медленно вдохнула, считая. Она представила, как беспокойство, страх и горе поднимаются с её кожи подобно пару. Она должна была отпустить их. Они вернутся, но пока что они ей мешали. Только успокоившись, она открыла глаза и выдохнула на поверхность зеркала.
Из его глубины всплыл образ, проясняясь: благотворительная кухня Оленники Поткракер. Все двойные двери, которые вели в госпиталь, были открыты; через них шёл дым, стелясь по под потолком. Джори и остальные работники отталкивали в сторону столы, чтобы освободить проход для верениц больных и раненых, бежавших из госпиталя через кухню. Оленника Поткракер стояла у двери в подвальные склады, её лицо покрывал пот. Даджа знала, что она наверняка удерживала огонь. Джори переместилась к желобу с водой, который шёл вдоль задней стены кухни, наполняя вёдра и чаши, которые ей подносили люди.
Вошёл Бэн, держа под обоими боками по ребёнку. Он отдал их посудомойке, повернулся и бросился обратно в дымный дверной проём. На его руках были надеты перчатки из живого металла.
Даджа сунула зеркало в свой кошель на поясе и покинула комнату. Матази ждала в коридоре:
‑ Джори? ‑ прошептала она, посерев лицом и широко раскрыв глаза.
Даджа положила ладонь Матази на плечо:
‑ Зови Фростпайна. Они с Анюссой пошли на какую-то зимнюю ярмарку. Созывай леди из благотворительного кружка. Всех, у кого есть сани, одеяла, всё. Госпиталь Йоргири горит.
Матази скатилась по лестнице вслед за Даджей. Даджа больше никому ничего не объясняла, но промчалась обратно сквозь дом к сеням и своим конькам. Она схватила два тулупа и напялила их, затем добавила перчатки, шарфы и вязаную шапку. Ей потребуется вся её магическая сила, когда она доберётся до Черномушной Топи — она не могла себе позволить тратить её на то, чтобы согреваться в пути.
‑ Даджа, ‑ прохрипела из дверного проёма Ниа.
Она протянула дрожавшей как у паралитика рукой бутылку прочищающей лёгкие смеси Джори.
Даджа взяла бутылку, благодарно кивнув, и упрятала в карман куртки. Затем она взяла коньки и вышла наружу.
Она не могла добраться до пожара вовремя, чтобы успеть его остановить. Она безмолвно молилась, что другие маги, которые могли помочь, уже были в пути. У людей из госпиталя и кухни было больше шансов, чем у жертв Дома Джосарик: защиты от пожара, которые для её взгляда блестели по стенам и потолку кухни, были сильными. Возможно, они задержат пожар. Теперь всё было в руках богов и любых магов, которые смогут поскорее туда добраться.
Её беспокоил Бэн. Он играл в героя, поскольку никто не знал, что именно он был архитектором их невзгод. Она не могла понять, зачем он это сделал — он что, хотел устроить последнее бедствие, прежде чем отправиться восвояси? ‑ но она хотела спросить его об этом, когда найдёт его.
Чувствуя себя в нескольких слоях одежды туго набитой куклой, она вышла наружу. На заднем дворе стояли люди, греясь у огня, а другие приходили и уходили, патрулируя окрестности, чтобы убедиться, что другие дома не загорелись. Толпа молча расступилась перед Даджей, когда она прошла к лодочному водоёму и села, чтобы закрепить на ногах коньки.
Она едва их замечала, её ум был сосредоточен на маршруте, которым она должна проследовать. Если она поедет по Каналу Проспэкт под Мостом Крэйк, огибая Базниуз, то это приведёт её в Катал Юнг. Оттуда она сможет по прямой пересечь замёрзший перекрёсток Водоворота и добраться до госпиталя. Она не знала, хватит ли её сил и конькобежных навыков, чтобы выдержать этот путь, но она обязана была попытаться. Бэн был перед Кугиско в колоссальном долгу. Всю свою жизнь она верила, что все платили то, что должны, хотя некоторым нужно было помочь свести счёты. Она должна была помочь Бэну расплатиться.
Она встала и, оттолкнувшись, скользнула через водоём. На краю она споткнулась и упала на спину. Из этого положения она увидела, что небо начало темнеть. Она забыла, как рано темнеет в этой проклятой стране. Зарычав, она в трудом поднялась на ноги, затем сорвала с правой руки рукавицу и перчатку. Ей всё же придётся использовать немного магии. Протянувшись к костру сторожей, она дёрнула пальцами. Из костра поднялся огненный шар и улёгся на её ладонь. Подняв его вверх наподобие фонаря, она выехала на Канал Проспэкт.
Весть о пожаре в госпитале ещё не разошлась. Здесь люди ехали в расслабленном темпе, в основном — слуги, возвращающиеся домой. Даджа скользнула в поток конькобежцев. Большинство видели её огненный шар и убирались с дороги. Даджа замечала их не более, чем людей во дворе. Вместо этого она работала ногами, двигаясь вперёд, глубоко дыша, что успокоить свои расшатавшиеся нерва. Падение на лёд как-то не укрепило её уверенность в своих силах.
Она начала отталкиваться сильнее, сдвигаясь к центру канала, где люди летели сломя голову. На улицах по возвышавшимся берегам каналов люди зажигали уличные фонари. В открытых ставнях богатых домов горел свет от свечей и ламп. Здесь, на льду, всё больше и больше людей ехали с фонарями в руках. Это было правильное использование огня, с надлежащим уважением и надлежащей опаской. Бэн это извратил.
Её пульс и дыхание участились. Нет. Она не могла думать об этом. Если она хочет хоть как-то помочь Черномушной Топи, то она должна ехать — и только ехать. С остальным она разберётся на месте. А пока впереди показался Мост Эверол. Фонарщики пересекли его, их собственные шары света сияли на пересекавшей канал арке. Даджа подняла свой огонь достаточно высоко, чтобы видеть лёд на несколько футов вперёд, и стала мощнее отталкиваться ногами. Она стремительно ехала дальше, ночной воздух щипал открытую кожу вокруг её глас, лёгкий ветер с Сиф был холодным и влажным. По крайней мере её фонарь грел её не облачённую в перчатку ладонь.
Другие конькобежцы смазанным пятном мелькали мимо. Шипел взрезаемый коньками лёд; смех и разговоры до её закрытых шапкой ушей доходили лишь как глухой шум. Даджа немного наклонилась вперёд и заложила свободную руку за спину, как это делали гонщики, придавая телу более обтекаемую форму, разрезающую воздух подобно остро отточенному ножу. Это было чудесно. Она будто летела. Она могла бы делать это вечно — только вот впереди Канал Проспэкт кончался между двумя мостами и плоской восточной частью Острова Эйрги. По прямой она ехала довольно хорошо, но если бы она попробовала повернуть под Мостом Крэйк, как это делали опытные конькобежцы, то не дожила бы до Черномушной Топи. Она нехотя замедлилась. Она не заметила, как два человека упали и покатились через канал лёжа на спинах, ошарашенные видом большой, закутанной южанки с огненным шаром в руке.
Она проехала под Мостом Крэйк, петляя между конькобежцев, ехавших с трёх разных сторон. Когда она осторожно въехала в Канал Юнг, людской поток уплотнился. Выехав на открытый лёд, Даджа подняла взгляд и увидела, почему именно. Впереди, где Река Упатка расщеплялась, становясь каналами Кугиско, небо имело оранжевый цвет. Крыша и чердак Госпиталя Йоргири были объяты пламенем.
Даджа с силой оттолкнулась от льда, крича тем, кто был впереди неё, чтобы они расступились. Многие из них были зеваками, но некоторые тоже усердно спешили, чтобы прийти на помощь. На улице, шедшей по краю Острова Базниуз, и по Улице Всадника, на краю Жемчужного Берега, двигались большие и маленькие сани, спеша к госпиталю, их обычно мелодичные колокольчики тревожно лязгали.
Даджа опустила голову и стала отталкиваться сильнее. Её бёдра, колени и щиколотки отозвались первом, предупредительной вспышкой боли. «Позже», ‑ сказала она им. «Накажете меня позже».
Хотя больше людей спешили на пожар, Канал Юнг был таким широким, что в центре было довольно просторно. Те немногие, кто ехал Дадже навстречу, сторонились девушки с огнём в руке. Она заложила свободную руку за спину и отталкивалась глубокими, равномерными усилиями ног, в то время как холодный воздух морозил волоски в у неё в носу. Леденящий порыв воздуха пробрался через щель в её шарфе и обжёг её истерзанное дымом и рвотой горло. Она сжала губы, чтобы не останавливаться для поправления шарфа, и старалась дышать через нос. Когда с её головы сдуло шапку, она не стала её подбирать.
На перекрёстке, который назвался Водоворот, она наехала на неровность на льду. Она не успела упасть — чьи-то руки схватили её за свободную руку и поддержали ту, что была занята, подняв её над неровным участком. Два конькобежца, как и Даджа закутанные в шарфы, отнесли её на ровное место и осторожно поставили на ноги. Они исчезли, спеша к госпиталю, прежде чем она успела их поблагодарить. Теперь Даджа впитала свой огненный шар в ладонь, использовав его для того, чтобы наконец согреться и унять ноющие ноги. Госпиталь Йоргири испускал достаточно света: горел весь верхний этаж.
«Бьюсь об заклад, они на чердаке хранили всякую всячину», ‑ мрачно думала она, маневрируя мимо конькобежцев так быстро, как только осмеливалась. «Милую, сухую всячину, которая легко загорится. Бьюсь об заклад, что он сразу же туда и пошёл».
Вместо того, чтобы пробиваться через зевак, она огибала их по широкой дуге, направляясь к причалу кухонь. Даджа скользнула к нему между санями и людьми с санками, выстроившимися на льду. У причала они забирали из госпиталя столько людей, сколько могли, и увозили их в безопасное место.
Засиял серебристый свет. Даджа прикрыла глаза. Какой-то маг сидела в грязи под причалом. От неё в лёд лилась магия. Лужа талой воды на поверхности льда, скользкая как смазка как для людей, так и для саней, замёрзла. Она была погодным магом и вытягивала холод из земли, передавая его в лёд вокруг причала. Каким бы горячим ни был горевший поблизости огонь, лёд не растает.
Засмотревшись на мага, Даджа ударилась плечом об одну из опор причала. «По крайней мере я ехала почти со скоростью пешехода», ‑ подумала Даджа, сжав зубы от боли. Больно было даже не смотря на несколько слоёв одежды. Что хуже, она услышала, как ледяной маг весело хохотнула.
Даджа не задержалась у причала. Она сорвала с ног коньки, повесила их себе на шею и забралась на причал по лестнице. Между причалом и кухней выстроилась двойная цепочка людей, передававшая больных, раненых и детей в ждущие сани.
Джори стояла у открытой двери кухни. Как и все работники в этой цепочке, её нос и рот защищал от дыма мокрый кусок кисеи, который обычно использовали для отжимания творога. Она взвизгнула, когда Даджа подошла сзади и заключила её в объятия, затем облегчённо ахнула, когда Даджа стянула с лица шарфы.
‑ Полагаю, ты не хочешь убраться отсюда в безопасное место? ‑ спросила её Даджа.
Джори кашлянула:
‑ Тут никакой опасности нет, ‑ сказала она. ‑ Раввот Ладрадун всё ещё эвакуирует ясли — не хватает рук, чтобы вынести всех малышей.
Она взяла протянутые ей Даджей шарфы и замотала ими вопящего, кашляющего, полуодетого ребёнка, которого кто-то передал ей изнутри здания. Джори дала остальные шарфы работникам по обе стороны от неё: они ими замотали следующих двух детей. Даджа сняла с себя тулупы и отдала их тоже.
‑ Раввот Ладрадун погиб, ‑ крикнул мужчина, передавая Джори последнего ребёнка. ‑ Говорят, что крыша в яслях просто обрушилась.
Глаза Джори наполнились слезами, которые потекли по её щекам, оставляя дорожки в покрывавших её лицо пепле и саже. Она на автомате схватила следующего вышедшего из здания пациента, одноногого мужчину, и натянула на него один из тулупов Даджи, прежде чем передать его вниз, к саням.
‑ Поткракер всё ещё внутри? ‑ спросила Даджа.
‑ Она удерживает огонь, ‑ прохрипела Джори. ‑ Пламя каким-то образом пробралось в подвальные склады, и кувшины с маслом взорвались, и снесли заднюю часть кухни.
‑ Постарайся выжить, ‑ сказала ей Даджа.
Она ринулась внутрь кухни, думая «ага, как же каким-то образом. Бэн любит смешивать масло и огонь».