Если Тэйрод Воскаджо и не был самым уродливым белым человеком, каких Даджа помнила, то только потому, что её память проявила милосердие и выкинула воспоминания о более уродливом человеке у неё из головы. Волокнистые карие волосы едва покрывали его массивную голову. Тёмные глаза глядели из-под кряжистых бровей. У него был сплюснутый нос; под узкими губами выступала вперёд глыба подбородка. Его руки были молотами из мышц и костей. Роста он был в шесть с половиной футов.

Каждый ребёнок в округе знал, что этот мужчина с внешностью чудовища был готов на всё — от спасения воздушных змеев до давания денег на сладости. Девушки делились с ним своими любовными проблемами; молодые люди просили у него совета о том, как управиться со своими отцами. Он был главой гильдии кузнецов Наморна и знал о работе с железом даже больше Фростпайна. Он не был магом.

Он был рад позволить Дадже работать в его кузнице в обмен на её помощь в некоторых из его проектов. Она училась у него тонкой работе с железом, создавая из металла подобные кружевам узоры: от Сиф до Моря Камней равному Тэйроду в этом было не сыскать. Будучи успешным мастером-кузнецом, Тэйрод руководил почти двадцатью учениками и подмастерьями в своей большой кузнице на Улице Молота.

Перед тем, как войти в кузню Тэйрода, Даджа задержалась, чтобы поглядеть на стоявшие во внутреннем дворе сани, накрытые парусиной. Сани принадлежали губернатору Кугиско. Они представляли из себя чудесное сочетание латуни, эмалевой краски и позолоченного литья. Им не хватало только полозьев; те уже были почти готовы. Сегодня они с Тэйродом закалят два длинных куска металла, из которым потом придадут форму двух серебристых, изящных металлических полозьев, которые будут рассекать снег и лёд. Если всё пойдёт хорошо, они смогут отпустить сталь на следующий день, а полозья закрепят уже на послеследующий.

Зайдя внутрь, она прислонила свой посох Торговца к стене в прихожей, затем повесила на посох свою сумку и тулуп, чтобы скрыть его характерное латунное навершие. Хоть никто из людей Тэйрода не говорил ничего против Торговцев, было бы глупо выставлять напоказ самый широко известный символ её народа. Она запихнула шарф, перчатки и вязаную шапочку в тулуп и сняла свои подбитые мехом сапоги, заменив их на кожаные ботинки.

‑ Готова к работе? ‑ Тэйрод стоял в дверях, завязывая свой кожаный фартук.

Он был из семьи рудокопов в землях к северу от Сиф; даже после тридцати лет на южном береге он всё ещё говорил с характерным акцентом.

‑ Наставничество тя не притомило?

Даджа осклабилась, ища свой собственный кожаный фартук:

‑ Как вообще можно иметь личную жизнь на этом острове, когда слуги так сплетничают?

Тэйрод хохотнул, ведя её в свою кузню:

‑ Да поди весь город уже знает, что ты учишь тех девчонок, ‑ поддразнил он. ‑ Если чё наши слуги и умеют, так это лясы точить.

В промежутках между нагревом металла до надлежащего жёлто-коричневого цвета для закалки и проверкой Тэйродом своих учеников и подмастерьев, Даджа работала над железными прутьями, которые она использовала для многих своих изделий. Тем утром она делала их особо внимательно, придавая прутьям форму не только с помощью волочильных клещей, но и с помощью своей силы. Эти прутья станут основой для перчаток Бэна.

Утро пролетело незаметно. Даджа вздрогнула, когда жена Тэйрода позвала их к обеду. Она убрала свои инструменты, а подмастерья и ученики повалились в столовую стремительным стадом.

Оказавшись внутри, ученики уселись за один длинный стол, а подмастерья, Тэйрод и Даджа — за другой, и все набросились на полные пищи тарелки. В отличие от многих других мастеров, Тэйрод следил за тем, чтобы его люди были хорошо накормлены. Он как-то упоминал Дадже, что делал это исключительно из шкурного интереса — довольные рабочие работали лучше.

На середине обеда служанка привела в столовую мальчика, державшего в руках запечатанный лист пергамента. Она указала ему на Даджу. Когда он подошёл, Даджа увидела, что он носил эмблему Ладрадунов на плече своего потёртого серого тулупа. Он старался не глазеть на накрытый стол. Мальчик молча протянул ей послание.

Она взяла послание и жестом приказала ему подождать, роясь в кармане, ища серебряный аргиб на чаевые. Мальчик выглядел наполовину заморенным голодом. Она надеялась, что он купит себе чего-нибудь поесть перед возвращением домой.

‑ Внимательно читай, убедися, значить, шо не надо ответа обратно слать, ‑ посоветовал ей Тэйрод. Одной рукой он ухватил ломоть жареной свинины, а другой подцепил два куска хлеба. Он бросил свинину на один кусок хлеба, накрыл другим, и сунул бутерброд мальчику:

‑ Жена слишком много готовит, ‑ проворчал он. ‑ Едай, не пропадать же добру.

Мальчика не требовалось просить дважды. Он схватил подношение обеими руками и откусил огромный кусок. Даджа не спеша сломала печать и прочитала записку от Бэна, в которой было всего несколько строк. Это был его ответ на её запрос о времени для примерки перчаток. Если по окончании её работы у Тэйрода будет не слишком поздно, писал он, то она сможет его найти у складов Ладрадун на Острове Базниуз, где пересекаются Кассовая Улица и Улица Ковил.

Она прочитала записку трижды, прежде чем мальчик доел бутерброд и принял из рук Тэйрода ещё один. Затем она дала посыльному свой аргиб и сказала:

‑ Скажи Раввот Ладрадуну, что я навещу его сегодня после полудня.

Мальчик кивнул, не переставая жевать, и потрусил прочь. Нушэ́нья Воскаджо, жена Тэйрода, подошла к ним, качая головой:

‑ Эта женщина так скупится на еду, можно подумать, что каждое зёрнышко пшеницы было отобрано у её собственных детей, ‑ сказала она своему мужу. ‑ Она и порет их, знаешь ли. Слуг. Совет острова её штрафует — а ей плевать.

Она зыркнула на подмастерьев, открыто подслушивающих разговор:

‑ Только не думайте, что вы слишком большие, чтобы вас пороть. Видела я блюдо с овощами! Если блюдо с овощами вернётся полу-пустым на ужин, то завтра мы вас его остатками и будем кормить вместо мяса!

Даджа пригнула голову, чтобы скрыть улыбку, а обедающие, обоих полов, набросились на баклажаны и морковь.

‑ Чё-то в этом доме нечисто, ‑ заметил Тэйрод, откидываясь на спинку стула и ковыряясь во рту зубочисткой. ‑ У Моррачэйн наполовину крыша съехала.

Даджа отложила свою вилку.

‑ А что насчёт Бэна? Он же в порядке, правда?

‑ Он герой, ‑ настойчиво заявила одна из подмастерий. ‑ Та каретная мастерская на Улице Всадника сгорела бы прошлой зимой…

‑ Шляпная лавка на Улице Стиффлэйс, ‑ вставил кто-то.

‑ Императорская Лапша, ‑ крикнула одна из учениц.

‑ Если можете говорить, значит можете работать, ‑ сказал Тэйрод.

Ученики и подмастерья встали из-за столов, чтобы умыться и немного размяться, прежде чем вернуться к своим обязанностям. За столом у Тэйрода осталась сидеть только Даджа. Его жена присоединилась к ним, принеся крепкие кружки, наполненные чаем с мёдом. Она была родом из Капчена, где чай пили так, как Даджа и ожидала. Нушэнья села рядом с мужем, оставив уборку со столов на служанок.

‑ Пусть я и старик с забитым сажей носом и омедневшим языком, ‑ сказал Тэйрод, ковыряясь во рту зубочисткой. ‑ Но говорят, будто кроме Бэна Ладрадуна ништо хорошего от этой семьи Кугиско не было.

Он покачал массивной головой:

‑ Я? Если б какой-нить пожар забрал мою радость, ‑ он накрыл ладонь жены своей, ‑ то я бы не охотился на то, что забрало мою зазнобу и детей.

Он вздохнул, посмотрел себе в кружку, и выдул её содержимое.

Они вместе с Даджей пошли обратно в главную кузницу. То, как сильно Бэн был сосредоточен на пожарах, не казалось ей странным. Она видела, как Трис частично уничтожила флот кораблей, потому что плывшие с ним люди убили её двоюродного брата. Сэндри боролась со своим страхом перед темнотой, чтобы не дать своим друзьям погибнуть. Браяр предпочёл нырнуть на тот свет, лишь бы не отпускать свою любимую наставницу. Ужасные события, согласно её опыту, заставляли людей совершать необычные поступки. В том, что Бэн посвятил свою жизнь борьбе с пожарами, имело смысл. Возможно, Тэйрод не был знаком с такими людьми, с которыми была знакома она.

В середине второй половины дня Даджа покинула кузницу Тэйрода, неся в руках свой посох, а в сумке — пучок тонких железных прутьев и скатанный пергамент с контурами рук Бэна. На улице похоже стало теплее, чем было утром. Хотя до заката оставалось ещё два часа, свет уже начал меркнуть. В небе подобно жирным серым лунным камням скользили облака с мягкими и пушистыми краями. Проведя несколько недель в горах, и несколько месяцев — на севере, Даджа не могла не узнать снежные тучи. Эти выглядели серьёзно.

Взвалив сумку на плечо, Даджа живо пошла по вдоль по Улице Катэган, проверяя посохом землю перед собой в тех местах, где, как она подозревала, под снегом скрывался твёрдый лёд, и уклоняясь от саней и верховых. Она могла рискнуть жизнью, и пересечь Базниуз пешком — или она могла рискнуть жизнью, и нанять сани: они все гнали как сумасшедшие. «Я должна упражняться в катании на коньках», ‑ подумала она, когда проезжающие сани брызнули слякотью ей на сапоги и тулуп. «Как бы сильно у меня всё ни ныло, оно того стоит».

Однако она не забывала разглядывать ярко раскрашенные витрины и заборы по пути. Наморнцы были одержимы цветом. Края крыш были окрашены в жёлтый, алый, изумрудно-зелёный. Внешние стены были синими, красными, розовыми и оранжевыми. Двери были оглушающе яркими. Трудно было поверить, что Сэндри, чьё чувство цвета было безупречным, была наполовину наморнкой.

К тому времени, как Даджа ступила на Остров Базниуз, уже вышли на улицу фонарщики. Пока она шла по Улице Сары, работники лавок покидали свои места и шли домой. Когда она свернула на север, на Кассовую Улицу, в воздухе медленно закружились крупные снежинки, будто на экскурсии по городу.

Добравшись до Скорняков Ладрадун, Даджа остановилась. Предприятие занимало большую часть квартала, в котором располагалось, что влетело в копеечку на островах, составлявших половину Кугиско. Широко раскинувшийся комплекс деревянных строений, носящих эмблему Ладрадунов, включал в себя большой склад, скорняжную лавку, мастерскую, из которой струился поток мужчин и женщин в простой рабочей одежде, двор, где мужчины накрывали телеги для защиты от снега, и обугленные останки второго склада. На миг ей пришла в голову чудна́я мысль, будто боги огня разгневались, нанеся визит человеку, который посвятил свою жизнь уничтожению их труда. Она поморщилась и выкинула эту мысль из головы: такие сумасбродные, образные мысли приходили в голову Трис или Сэндри, а никак не ей самой.

Лавка, выходившая витринами на Кассовую Улицу, часто посещалась богачами. Её окно с массой стеклянных панелей было увешано роскошными шкурами, приглашавшими покупателей зайти и прикоснуться. Отполированная дверь из кедра, инкрустированная чёрным деревом и белой сосной, была не для таких, как Даджа. Она завернула за угол. Рядом с воротами во двор располагалась обычная дверь и вывеска: «Меха Ладрадун: только для мастеровых». Там она и вошла.

Внутри было обычное конторское помещение: длинные, слегка наклонные столы, и скамейки для сидения. Вдоль стены выстроились конторские книги. Лампы с латунными отражателями давали свет тем, кто вёл счета компании. Очаг в одной из стен был единственным источником тепла; и он почти не грел. Все, включая главных служащих, были одеты в тулупы.

Посыльный, приходивший в заведение Тэйрода, сидел у двери и строгал палку на щепки для растопки. Увидев её, он вскочил на ноги.

‑ Вимэйси Даджа, Раввот Ладрадун ждёт вас, ‑ поприветствовал он её. - Сюда.

‑ Минутку.

Даджа присела, поддёргивая сапог, будто тот неправильно сидел у неё на ноге. Она вонзила свою силу глубоко в землю, пройдя сквозь камень и водянистую слякоть, пока не достигла раскалённой земной крови — расплавленного камня.

Поправляя второй сапог, она вызвала тепло к себе, наверх, позволив ему пройти через деревянные полы в оболочке из магии, чтобы не доски не загорелись. Открыв правую ладонь, она растопырила пальцы. Тепло потекло через неё, угнездившись во всех металлических предметах в помещении, которые могли его удержать: тяжёлая железная решётка камина, подставка для дров и кочерги, пустое металлическое ведро для угля и латунные отражатели ламп. Она дала металлу лишь столько тепла, чтобы подогреть воздух, но при этом не изменить цвет металла. Рабочие могли и не заметить, что им стало теплее, но она — знала. Так она по-своему била Моррачэйн по её скаредным рукам.

Она оборвала поток тепла и позволила остаткам снова стечь в расплавленный камень. Она помедлила ещё секунду, чтобы удостовериться, что никакие металлические предметы не поджигают древесину вокруг себя. Она здесь чего-то добилась. Удовлетворившись, она выпрямилась и топнула ногой, будто проверяя, удобно ли сидят сапоги.

‑ Вижу, у вас сгорело одно из зданий, ‑ заметила она, следуя за своим проводником по коридору в задние помещения.

‑ Месяц назад. Ничего серьёзного.

Он остановился у закрытой двери и повернулся к Дадже, тяжело сглотнув:

‑ Вимэйси, вы дали мне слишком много денег.

Он протянул ей серебряную монету.

‑ Вы же иностранка, может вы и не знали — таким как я платят медный аргиб, а никак не серебряный. Если вообще платят.

Даджа улыбнулась:

‑ Готова поспорить, у тебя от этой твоей честной жилки одни неудобства, не так ли? ‑ спросила она.

Она не могла представить, что Браяр бы поправил кого-нибудь, допустившего подобную ошибку.

‑ Не глупи, ‑ добавила она. ‑ Тебе пришлось обогнуть два острова, туда и обратно. Когда-нибудь, когда у тебя будет немного лишних денег, дашь их тому, кто нуждается.

Мальчик покачал головой:

‑ А я-то всё слышал, что южане скупа. Пусть Грайнтэйн осветит вам зиму, Вимэйси, ‑ сказал он, назвав наморнского бога света и тепла.

Он постучал в дверь, затем открыл её.

‑ Раввот Ладрадун, здесь Вимэйси Кисубо.

Он жестом пригласил Даджу зайти внутрь, затем пошёл назад.

‑ Даджа, добро пожаловать, ‑ сказал Бэн.

В его кабинете было тесно из-за большого письменного стола, ящиков с конторскими книгами, верстака с картами и полок с маленькими ячейками, из которых торчали свёрнутые листы бумаги. Вдоль одной из стен стоял большой шкаф. Стена рядом со столом Бэна была покрыта большими размеченными досками, которые похоже содержали расписания поставок. Печка в углу испускала немного тепла, достаточно, чтобы у него не было необходимости носить уличный тулуп. Но пиджак его был застёгнут на все пуговицы. Ей почему-то не подумалось, что ему было теплее, чем его сотрудникам.

Она снова потянулась к теплу земли, на этот раз позволив теплоте разлиться вокруг неё. Она сомневалась, что печка смогла бы удержать всё то, что Даджа могла вытянуть из земли. Прощупав печку своей силой, она выяснила, что её железные бока были соединены небрежно, спаяны были лишь края прилегавших друг к другу частей. Кроме того, металлические бока были неравномерной толщины. Уж лучше ей будет излучать тепло своим собственным телом.

Когда воздух потеплел, Даджа сняла тулуп, поставила посох в углу и положила свою сумку на верстак. Краем глаза она наблюдала за Бэном. В этом помещении, заполненном чернильницами, досками, книгами, стопками эскизов на толстых листах пергамента, крупный Бэн казался медведем в яме, обречённо ждущий, когда его затравят голодные псы. Контраст с его поведением во время пожара в пансионе заставил её сердце сжаться. Ему следовало быть снаружи, лицом встречать опасность, а не сидеть взаперти с клерками и скорняками.

‑ Тебе будет холодно, ‑ предупредил Бэн, когда она и куртку сняла. Вопреки своим словам, он начал расстёгивать пуговицы у себя на воротнике.

‑ Мы в день получаем строго определённое количество угля для печек, и я свою долю уже истратил.

Он попытался улыбнуться:

‑ Матушка говорит, что люди ленятся, когда им слишком тепло.

Он взял у Даджи из рук её куртку и аккуратно сложил её, прежде чем положить на свой стол.

‑ Кстати, я говорил с магами магистратов насчёт пожара в пансионе. Они сказали, что проведут расследование, когда у них будет время. Конечно, пожар в Квартале Продавщиц находится отнюдь не вверху списка их приоритетов.

Даджа кивнула, вспомнив деле с фальшивыми деньгами, которое было вверху этого списка и являлось потенциальным бедствием государственных масштабов.

Бэн расстегнул свой пиджак:

‑ Что мне нужно сделать? Наверное, дело в снеге… тут стало теплее, тебе не кажется?

Даджа вытащила из сумки металлические прутья. Днём она уже обрезала их, чтобы они соответствовали длине контуров рук Бэна.

‑ Снег и впрямь идёт, ‑ сказала она ему. ‑ Ты не мог бы освободить место на столе?

Он подвинул кипы бумаг и счётных книг. Когда он закончил, Даджа заставила его сесть и ровно расположить руки на столе.

‑ Я думал, ты просто придашь им форму у меня на руках, как глине, или может быть сошьёшь тряпичные перчатки? ‑ спросил Бэн.

Даджа покачала головой:

‑ Мне нужно сделать металлический каркас, как у портного, только для перчаток, ‑ объяснила она. ‑ И мне нужно быть уверенной во всех пропорциях твоих ладоней и рук. Иначе тебе будет трудно заставить перчатки что-то удерживать, в то время как тебе нужно полностью сосредоточиться на пожаре.

Бэн заметил:

‑ Чтобы отталкивая от себя горящие предметы я не поджарил себе обратную сторону ладони, как в прошлый раз.

‑ Именно, ‑ ответила Даджа.

Она расположила два прута по обе стороны его предплечий, оставив достаточно места, чтобы он мог носить перчатки поверх тулупа. Взяв прутья для локтей и запястий, она вызвала жар земли, обёрнутый её магией, чтобы защитить окружавшую её древесину. Она использовала жар, чтобы нагреть прутья настолько, что она могла их мять как глину. Работа была сложной. Она должна была поддать достаточно жару в кольца для локтей и запястий, чтобы те обогнули сочленения его рук, и чтобы они приварились к боковым прутьям — и при этом не обжечь ни Бэна, ни его одежду.

‑ Подними предплечья вертикально вверх, ладонями наружу, ‑ тихо сказала она.

Бэн послушался, подняв ладони. Теперь Даджа замкнула кольца для локтей и запястий, нагревая их, пока их концы не спаялись вместе, не оставив даже шва.

Пока Бэн терпеливо сидел на месте, она добавляла один прут за другим к каркасу вокруг его запястий, нагревая концы и загибая их вокруг колец. Бэн не дёргался, что было редкостью. Ей пришлось перестать использовать Браяра в качестве модели для подобного рода работ, потому что его способность сидеть без движения была ограниченной, если только он сам не творил магию. Тогда-то у него было терпение как у дерева.

‑ Тебе не нужно отдохнуть? ‑ спросила она, закончив с запястьями и предплечьями. ‑ Подвигать руками?

‑ Я в порядке, ‑ сказал Бэн. ‑ Это даже в каком-то смысле расслабляет. Ты действуешь гораздо лучше, чем служанка, которая подгоняет на мне одежду. Она так много болтает о глупостях, что мне хочется кричать. Что дальше?

‑ Я сделаю то же самое, но уже с твоими ладонями. Это сложнее, ‑ объяснила она, нагревая более короткие прутья. ‑ Мне нужно работать вокруг суставов, поэтому нужно подогнать множество маленьких частей. Не волнуйся, это лишь скучная часть. Готовые перчатки ты будешь чувствовать как собственную кожу.

Короткие прутья для ладоней были готовы. Начав крепить их к каждому из колец для запястий, она сказала:

‑ Я видела по дороге сгоревший склад.

‑ А, это, ‑ с презрением ответил он. ‑ Это случилось месяц назад. Его потеря была только во благо. Там хранились лишь старая мебель и хлам. Я бы его много лет назад очистил, но Матушка всё сберегает. Но с весны это был первый пожар в нашем городе.

Он грустно улыбнулся:

‑ Казалось бы, я должен радоваться, что летом не было пожаров, но… ‑ он покачал головой.

‑ Ты всё ждёшь, когда причалит чёрный корабль, ‑ подсказала Даджа, не прекращая работать.

‑ Чёрный корабль? ‑ спросил Бэн.

‑ Прости… это обычай Торговцев. Корабль с чёрными парусами несёт дурные вести, ‑ объяснила она.

‑ Яркий образ. Чёрный корабль… я это запомню. Да, полагаю, что я его ждал. Он должен был появиться, но его всё не было. И чем больше времени проходило с последнего пожара, тем ленивее становились люди, которых я обучал. Это просто бесило.

Даджа кивнула, сосредоточившись на работе. В уголке своего сознания, который не был занят её творением, она подумала «очень жаль, что нет такой профессии — пожарный». Сердце Бэна явно лежало не к торговле. И Тэйрод был немного прав: действительно, странно было, что Бэн впутался в то, что разрушило его прежнюю жизнь.

‑ Могу я кое-что спросить? ‑ осведомился он, пока она проверяла зазор между своим творением и его телом.

Живой металл не растягивался. Если она не оставит достаточно места для одежды, то ему придётся снимать тулуп, чтобы надеть перчатки, и рисковать замёрзнуть одной морозной ночью.

Даджа кивнула.

Бэн звякнул обрамлённой металлом рукой по латуни на её левой ладони:

‑ Как это случилось? Разве тебе не больно?

‑ А, это, ‑ пробормотала она, мягко растягивая кольцо для большого пальца. - Помнишь, я говорила, что была в пожаре? Я держала в той руке свой посох, навершие расплавилось и стекло мне на ладонь. Полагаю, металл смешался с магией, которую мы с друзьями использовали, и, ну, так всё и вышло. Теперь, привыкнув, я не против. Видел бы ты кисти моего названного брата. Вот они странные. Он попытался сделать себе татуировки растительными красками, и теперь вытатуированные растения растут и цветут по всей поверхности его рук.

Она осторожно стянула каждый из каркасов с его рук, поставив их на стол, пока Бэн растирал ладони и руки.

‑ Спасибо. Ты был очень терпелив.

Бэн улыбнулся:

‑ Это же всё для моей пользы, в конце концов. Несомненно, немного посидеть — не слишком высокая цена за такое.

Даджа упаковала материалы и железные каркасы рук в сумку, надела куртку и тулуп, и взяла в руки посох.

‑ Я дам знать, когда у меня будет, что тебе показать.

Бэн надел свой тулуп и пожёг от своей печки лучину. Во внешнем коридоре он использовал ей, чтобы зажечь фонарь у двери. Затем отцепил фонарь от стены:

‑ Я провожу тебя наружу. Ты наймёшь сани до дома?

Даджа улыбнулась:

‑ Я скорее с моста спрыгну. Кроме того, мне нравится ходить во время снегопада.

Бэн нахмурился:

‑ Идти далеко, Даджа.

Они вышли во двор.

‑ Почему бы тебе не подождать, пока Матушка не вернётся с поездки по магазинам, и не поехать с нами?

От мысли о поездке в санях вместе с кислолицей Моррачэйн Даджа содрогнулась. Чтобы сменить тему, не оскорбив Бэна, она бросила взгляд на руины сгоревшего склада:

‑ Можно взглянуть?

Бэн услужливо повёл её к складу сквозь неуклонно осыпавший их крупными хлопьями снегопад.

‑ Я сам едва мог поверить, когда это случилось, ‑ заметил Бэн. ‑ Здание вспыхнуло как факел. Обычно стены на первом этаже остаются стоять, но не в этот раз.

Обломки в огромной прямоугольной яме, бывшей погребом старого склада, были погребены под почти двухфутовым сугробом.

Даджа вздохнула и присела, забросив посох на плечо. Её раздражало, что снова приходилось бороться с наморнской зимой. В цивилизованных краях зима приходила в виде дождей, которые скрывали землю лишь тогда, когда собирались в лужи. Она вызвала вспышку тепла, выпустив её из вытянутых, разведённых в стороны пальцев, накрывая ею обломки здания. Эта волна тепла прошла быстрее, чем те, что она использовала в офисах Ладрадун, и была гораздо горячее. Она не услышала, как Бэн тихо ахнул, когда снег в стенах разрушенного здания вжался, обвалился и стёк, полностью растаяв.

‑ Так-то лучше, ‑ удовлетворённо заметила Даджа.

Она встала.

‑ Теперь всё видно. Можно мне на минуту твой фонарь?

Бэн передал его. Даджа открыла фонарь и вытащила оттуда щепоть пламени, затем закрыла его и вернула Бэну. Она позволила клочку огня прокатиться по своей ладони, затем снова воззвала к земному жару. Зерно огня расцвело, осветив весь двор. Она вытянула руку перед собой, чтобы получше рассмотреть останки здания, теперь свободные от снега. По краям дыры в земле были видны обгорелые остатки перекрытий. Внутри кусков внешних стен она сумела разобрать, как верхние этажи падали вниз через нижние, пока всё не оказалось в подвале. В самой дальней части ямы она обнаружила зияющую дыру.

‑ Это что? ‑ спросила она, указывая туда.

Бэн прищурился, пытаясь рассмотреть, что она имела ввиду:

‑ Это погрузочный тоннель, ‑ объяснил он. ‑ Такие есть у всех предприятий, выходящих на каналы. Летом лодки причаливают к тоннелям, и рабочие могут заносить припасы прямо в кладовые и склады.

‑ Очень аккуратно, ‑ сказала Даджа, впечатлившись. ‑ А прошлым месяцем двери в канал были открыты?

‑ Да, ‑ ответил Бэн, озадаченно хмурясь. ‑ Мы держим их открытыми всю зиму, иначе земля, замерзая, гнёт их или даже ломает. А что?

‑ Это ключ к тому, почему склад сгорел так быстро, ‑ объяснила она, обходя руины, чтобы поближе рассмотреть открытый тоннель.

И действительно, она почувствовала, как оттуда тянет холодным ветром.

Бэн уставился на неё. Даже яркий свет в её руках не засвечивал черты его лица достаточно сильно, чтобы скрыть его потрясение.

‑ Как ты это узнала? ‑ спросил он.

‑ Это часть кузнечного дела.

Даджа позволила огненному зерну впитаться в ладонь. От этого её рука засветилась оранжевым цветом, подсвечиваемая изнутри, пока она не загнала огонь обратно в землю. Она забыла облечь его в свою силу: как только незащищённый жар вошёл в землю, снег растаял, и она оказалась по щиколотки в слякоти. Даджа со вздохом выбралась из лужи и стряхнула капли с сапог.

‑ Мы с помощью мехов накачиваем воздух в отверстие под огнём. Это делает пламя ещё горячее, и именно поэтому это место, ‑ она указала посохом на тёмные глубины разрушенного склада, ‑ прогорело насквозь.

Она подошла обратно к нему.

‑ Как начался пожар? Склад подожгли намеренно? Это всё лишком идеально, чтобы быть случайностью.

Бэн пожал плечами:

‑ К чему тратить столько усилий ради бесполезного здания? Я думал, какой-то нищий забрался туда, чтобы не спать на ветру, и его костёр или свеча случайно подожгли здание. Честно говоря, мне плевать. Я годами уговаривал Матушку снести эту пожароопасную дрянь. По крайней мере это дало моим местным пожарным возможность применить навыки, которым они научились, после нескольких совершенно беспожарных месяецв.

Даджа кивнула, впечатлившись. Так по-бэновски — волноваться о том, что без возможности поработать его люди могут оказаться неготовыми к настоящей беде. Только Бэн мог бы подумать, что это — важнее, чем потеря второсортного склада.

Порыв ветра заставил его содрогнуться. Ну вот же она, держит человека на холоде.

‑ Лучше уж я пойду, ‑ сказала она ему.

‑ Я бы хотел, чтобы ты подождала Матушку, ‑ возразил он. ‑ Это тольк…

‑ Бэн! ‑ воскликнул резкий голос, прерывая его. ‑ В обрезочной комнате горят лампы, но там никого нет!

Из кабинета Бэна вышла Моррачэйн Ладрадун — Даджа предположила, что она зашла через лавку на Кассовой Улице.

‑ Где данкруанские счета? И у тебя в кабинете уж слишком тепло.

Если у Моррачэйн было зеркало, подумалось Дадже, то оно наверняка было металлическим. Посеребрённое стекло трескалось бы каждый раз, когда в нём отражалось лицо матери Бэна. Даджа готова была биться об заклад, что и металлическое зеркале приходилось регулярно выпрямлять. Продолжительное воздействие лица Моррачэйн могло погнуть даже прочнейшие из металлов.

Бэн тихо вздохнул и пошёл к своей матери. Даджа последовала за ним.

‑ Кто это с тобой? ‑ потребовала пожилая женщина.

Она пригляделась к Дадже сквозь танцующие в воздухе снежинки.

‑ Ох. Раввики Кисубо.

‑ Равви Ладрадун, ‑ с минимально необходимым количеством вежливости произнесла Даджа.

Даже это было ради Бэна, а не для этой неприятной женщины, отказывавшейся обращаться к ней с использованием её титула ‑ «маг».

‑ Я как раз собиралась уходить.

‑ Даджа, подожди, поедешь с нами, ‑ сказал Бэн. ‑ У нас полно места, и ночь отвратительная.

Кончики губ Моррачэйн поползли вверх. Даджа вздрогнула. Она и забыла — к вящей своей радости — о том, к какому плачевному результату приводят попытки Моррачэйн улыбнуться.

‑ Я с радостью подвезу подругу близняшек, ‑ уведомила она Даджу. ‑ В особенности ту, что раскрыла их магические таланты. Конечно, я всегда подозревала об их наличии, но, не будучи родственницей, не могла просто взять и дать их осмотреть магу получше того, что наняли Банканоры.

Даджа раскрыла было рот, чтобы ответить на неявное оскорбление Коула и Матази, но передумала. Отличительной особенностью людей, рождённых Торговцами, было знание того, в каких ситуациях убеждение и обсуждения бесполезны. Вместо этого она поклонилась сначала Бэну, затем Моррачэйн:

‑ Благодарю, но я весь день провела в кузнице. Мне нужно пройтись. Спокойной ночи вам обоим.

Не желая рисковать спором с Бэном, она поспешно направилась к выходившим на улицу воротам.

У себя за спиной она услышала, как Моррачэйн сказала своему сыну:

‑ Ну и хорошо. Я хотела проверить эти счета из столицы.