Следующим утром Браяр и Эвви направились в Высоты Принцев, чтобы забрать её кошек. Неся с собой рамы, поддерживавшие крытые соломенные корзины, Браяр и Эвви прошли через вход в её часть Высот, чёрную каменную арку, которую какой-то остряк нарёк Восходными Воротами. Она переходила в широкий туннель в скале. Браяр смотрел по сторонам, пока Эвви шла впереди: он увидел, что везде стояли подборки из дерева и камня. Часть крыши туннеля была закрыта деревянным потолком. В некоторых местах деревянные доски упали; под ними валялись кучи камня и земли.

‑ Разве тебя не беспокоят обвалы? ‑ спросил он.

Эвви пожала плечами.

‑ Они всё время случаются. Никто о них особо не думает.

Браяр содрогнулся и решил больше вопросов на задавать.

В более широких туннелях воздух был довольно свежим. Там наружу были прорублены скважины, создававшие ток воздуха. Он нёс с собой богатый букет запахов: древесный дым, горелая еда, прогорклое масло, жжёный жир, плесень и гниль.

Покинув большой туннель, они свернули сначала в один малый туннель, затем в другой. Теперь чувствительный нос Браяра затопили запахи посерьёзнее. У него заслезились глаза от вони, создаваемой слишком большим числом людей, слишком долго живущих в ограниченном пространстве. Сам камень за коды буквально пропитался мочой и фекалиями, кострами, кровью, дешёвой едой и смертью.

Когда они свернули в пятый туннель, Браяр с трудом глотал воздух. Его нос совсем заложило. Слёзы текли по щекам. Свет, отбрасываемый несколькими факелами и кучками дерева или навоза, освещал воздух, наполненный серой дымкой.

Он остановился, чтобы поудобнее устроить свою ношу, опустив раму на своих плечах пониже. На этой глубине потолок был не таким высоким.

‑ Как ты это выносишь? ‑ спросил он Эвви.

Она непонимающе нахмурилась.

‑ Что выношу?

‑ Запах!

Эвви пожала плечами.

‑ Я ничего не чувствую, ‑ она подняла свой плоский нос и принюхалась. ‑ О, ладно, кто-то жарил вчера козлятину. Тебе на нравится козлятина?

Куча тряпья у стена зашлась хохотом и оказалась старухой, которая с трудом села.

‑ Проживёшь здесь достаточно долго, парень, и тоже ничего не будешь чувствовать. Есть у тебя что-нибудь для старой леди, Эвумэймэй?

Эвви опустилась рядом со старухой на колени.

‑ Может и есть, ‑ она вытащила из кармана две булки: они были подозрительно похожи на те, которые Розторн купила им на завтрак. ‑ Кинлинг, жуй осторожно, ‑ предостерегла она.

‑ Не беспокойся за меня, ‑ ответила Кинлинг.

Она жадно вгрызлась в булки.

Эвви двинулась дальше.

‑ Мне будет недоставать Кинлинг, ‑ сказала она достаточно тихо, чтобы её услышал лишь Браяр. ‑ Она — единственная, кто говорит со мной на жа́нзау.

‑ Что такое жа… как ты сказала? ‑ спросил Браяр, утирая слезящиеся глаза рукавом.

‑ Жанзау. Язык, на котором мы говорили в моей провинции. Кинлинг иногда рассказывает мне на нём истории, когда достаточно трезвая. Мы сейчас в Туннеле Лэмбинга, ‑ она завела его за поворот.

Браяр остановился и посмотрел назад, пытаясь определить, шёл ли кто-то за ними. По пути они прошли мимо дверей и окон — отверстий, закрытых деревом, тряпьём или даже занавесями из бус. Он чувствовал за этими преградами людей, которые следили за ними, оценивая. Он наполовину ожидал, что те последуют за ними как голодные крысы. Согнув руки, он обнаружил, что его ножи с запястий перекочевали из ножен в его ладони. Он не убрал их обратно. За всё время пути он чувствовал всё меньше и меньше растительной жизни, по мере того как корни в земле у него над головой достигали своего предела. В этом месте без солнца он не сможет позвать на помощь растения. Здесь росла лишь плесень, а плесень в бою была не особо, хотя он возможно сумел бы с помощью неё заставить нападающих зачихаться и потерять их из виду. Он много лет не чувствовал себя настолько лишённым друзей.

Эвви остановилась перед неглубокой нишей, образованной одним куском камня, который перекрывал другой. Она прижалась лбом к камню, повернувшись к Браяру спиной.

‑ Я знаю, что он незнакомец, но он — хороший незнакомец, ‑ тихо сказала она камню. ‑ Он никогда не делал мне больно. Он мой наставник. Он не опасный.

Браяр покачал головой — его названные сёстры ухохотались бы до изнеможения, услышав, как его называют наставником. Он всё ещё чувствовал себя не как кто-то заслуживающий этого звания, а как самозванец. «Как только мы найдём ей правильного наставника, она поймёт, что я — не наставник вообще», ‑ сказал он себе. Если эта мысль и жгла его, то её отмело потрясение. То, что он посчитал неглубокой нишей, на самом деле оказалось проходом. Как он мог увидеть там стену?

«Я начинаю думать, что скала скрывает моё жилище», ‑ сказала она вчера.

Она была права.

Браяр последовал за ней по узкому проходу. Его ширины едва хватало, чтобы пропустить их самих и корзины, которые они несли, хотя Браяру пришлось присесть, чтобы не стукнуться головой. Через десять ярдов они начали подниматься по ступеням столь старым, что посередине у них были протёрты похожие на чаши выемки.

‑ Я думаю, тут давным-давно был обвал, ‑ тихо заметила Эвви. ‑ Он закрыл главный вход в моё жилище. Этот проход изначально был чёрным ходом.

Она прошла через отверстие на вершине лестницы, где её встретил хоровой вой. Браяр чихнул: аромат кошачьей мочи смешался со зловонием туннеля. Он даже не пытался высморкаться. Худшее, что он сейчас мог представить — это прочищенный нос, вновь способный улавливать запахи.

Дом Эвви представлял собой двухкомнатную палату, вырубленную в оранжевом камне. Света было больше, чем в любом из туннелей. Он исходил от пяти непрозрачных или мутных белых кусков хрусталя, утопленных в каменные стены.

На первый взгляд казалось, что пол устлан кошками. Они мяукали и дёргали хвостами, наваливаясь толпой на девочку, которая встала на колени, чтобы погладить каждую из них. На второй взгляд их удалось разобрать. Кошек и впрямь было семь, все такие же худые как и Эвви. Они были самых разных цветов: сине-серый с абрикосовыми пятнами, чёрно-коричневый с оранжевыми пятнами, две с коричневыми мордами и лапами и золотым мехом, две с мордами и лапами цвета корицы и золотым мехом, чёрно белая. Эвви замурлыкала и раздала содержимое холщового мешочка, который она вытащила из-за пазухи: кусочки говядины и что-то сильно похожее на половину окорока, который они ели на завтрак.

Пока Эвви ухаживала за своими друзьями, Браяр осмотрел их окружение. Куча тряпья в углу похоже была её кроватью. Прямо под дырой в потолке находился грубый очаг, рядом с которым стояли ведро и потрёпанный котелок. У стены стояли стопки потрескавшейся и оббитой керамики. В нише стены он увидел потрёпанную статуэтку: улыбающийся толстяк, у ног которого лежали увядшие цветы. Всё это было покрыто толстым слоем кошачьей шерсти. Мощный запах, которым тянуло из другой комнаты, сказал ему, что та служила Эвви и кошкам в качестве уборной.

Самой поразительной вещью этом месте были стены. В некоторых местах скала была выровнена, хотя достаточное количество кусков выпало, поэтому результат был неровный. Это он ожидал. Чего он не ожидал, так это камней, вделанных повсюду — маленьких, размером с дав, и других, размером с ладонь, и даже некоторых гранёных кругляшей и овалов, вероятно краденых. Их цвет и фактура разнились. Роднило их одно: все они были вдавлены в стену, будто та была не из камня, а из мягкого масла. Браяр попытался вытащить один из них, и не смог.

‑ Это ты их вставила? ‑ спросил он Эвви, когда хор мяуканья притих и кошки поели.

Она кивнула.

‑ Риа, отдай это Тайне. У тебя свой есть, ‑ отчитала она чёрно-белую кошку. ‑ Я думала, может, это просто почва, в стенах, и поэтому я могла их вдавить.

Браяр постучал по стене рядом с одним из камней и поморщился.

‑ Это скала, Эвви. Ты заставила скалу быть податливой.

Она пожала плечами:

‑ Я не думала, что в этом было что-то особенное, когда это делала.

Она вдруг склонила голову. Когда она заговорила, её голос был грустным:

‑ Хотя я прекращала после того, как начинала болеть голова. Думаю, Высоты говорили мне: «больше не надо, пожалуйста».

Браяр снова оглядел комнату, засунув руки в карманы.

‑ Мы можем взять некоторые из них с нами? ‑ спросил он. ‑ В том числе твои светящиеся камни. Поищем их в книгах, узнаем, что они из себя представляют, и что ты с ними можешь делать.

Эвви почесала в затылке.

‑ Верно.

Она порылась в тряпье на своей кровати, вытащив большой кусок ткани. Разложив его на полу, она начала вытаскивать разные камни из стен. У неё это получалось легко. Когда Браяр попробовал, камни по-прежнему держались прочно.

‑ Чего я не вижу, так это то, как мы заберём кошек, ‑ заметила Эвви, раскладывая камни на ткани. ‑ Отсюда есть ходы, которыми они могут воспользоваться, как только мы начнём их ловить, знаешь ли.

‑ А разве через эти пути не проникают крысы? ‑ спросил Браяр.

Он поставил на пол корзину Эвви и принесённую им самим пару, затем снял крышки.

‑ Никаких крыс, ‑ твёрдо сказала Эвви. ‑ Кошки их ловят. Они позволяют крысам проникнуть внутрь, затем набрасываются на них скопом, ‑ она нагнулась, чтобы почесать подбородок ближайшей кошке. ‑ Они были мне хорошими друзьями, ‑ её нижняя губа задрожала. ‑ Я не хочу их оставлять.

‑ Девчонки. Всё время суетятся из-за ерунды, ‑ сказал Браяр. ‑ Предоставь это мне.

Кошки закончили поглощать пищу и начали умываться. Браяр вытащил из кармана рубашки пакет из промасленной ткани и открыл его, вынув три листа котовника кошачьего. Он положил по одному листу в каждую из открыты корзин, затем пробудил находившуюся в них силу. Носам кошек показалось, что в корзинах проросла огромная поляна котовника. Они толпой ринулись туда.

Как только по две кошки оказалось в каждой из маленьких корзин, а в большой — три, Браяр вернул на место крышки и закрепил их. Он прицепил одну из них к раме, которую понесёт Эвви, затем две остальные закрепил на своей. Закончив, он изменил свою силу в листьях, заставив кошек уснуть. Корзины закачались, когда сидевшие в них кошки свернулись подремать.

‑ Как ты это сделал? ‑ с трепетом в широко открытых карих глазах захотела узнать Эвви. ‑ Можешь меня научить?

‑ Только не с котовником, ‑ с ухмылкой ответил Браяр. ‑ Может быть мы, камнеубийцы, всё-таки тоже на что-то годимся.

Эвви покрылась румянцем, улыбнулась и махнула на него рукой. Она не стала говорить, что он неправ, но и не признала, что он может быть прав.

‑ Поспеши с камнями, ‑ приказал Браяр. ‑ Мне нужно сходить к Леди Зэнадии, чтобы доставить её дерево, не забывай.

Эвви завязала свой узел из тряпья. Она оставила в стене только один камень, чтобы тот освещал выход из комнаты. Остальные просвечивали через ткань узла, лучи пролезали через отверстия и дыры подобно пальцам.

‑ Мне нужно помыться перед тем, как мы пойдём, ‑ она привязала узел к своему поясу и позволила Браяру погрузить ей на плечи её раму.

‑ Ты не пойдёшь, ‑ сказал он, затягивая ремни. ‑ Я пойду один.

Эвви хмуро поглядела на него.

‑ Почему мне нельзя? ‑ спросила она. ‑ Она сказала, что я могу. Я хотела бы увидеть дом такамер.

‑ Только не этот, ‑ твёрдо сказал Браяр, проверяя завязки на своих корзинах. ‑ Она может просто попытаться оставить тебя и отдаст Гадюкам. Лучше не рисковать, ‑ когда она открыла рот, чтобы спорить дальше, он сказал: ‑ Ты хотела меня себе в наставники. Это значит, что ты должна слушаться. Если не нравится — уверен, Джебилу Стоунслайсер позволит своей ученице посещать дом любого такамер в городе, разнося письма или что-то вроде этого.

‑ Нет, не позволил бы, ‑ проворчала Эвви. ‑ Он бы запихнул меня в корзину и оставил мне кобру за компанию.

Она вытащила из стены последний светокамень, затем пошла наружу, держа камень как лампу. Они вернулись в Туннель Лэмбинга и прошли мимо кучи тряпья, которой была Кинлинг, прежде чем Эвви заметила:

‑ Вчера ты думал, что жизнь в доме такамери будет мне на пользу.

«Значит вот так живут родители?» ‑ потерянно подумал Браяр, расстроенный как отсутствием у себя ответов, так и её вопросами. «Дети правда продолжают задавать одни и те же вопросы, даже когда ответы меняются? Они действительно ставят под вопрос всё, что человек говорит?»

‑ Я передумал, ‑ парировал он.

‑ Значит ты не хочешь, чтобы я на неё работала. И ты не хочешь, чтобы я присоединялась к Гадюкам. И на этот раз ты уверен.

‑ Верно, ‑ решительно сказал Браяр. ‑ Абсолютно верно, ‑ и добавил про себя: «Я думаю».

Время шло к полудню, когда Браяр смог отправиться к дому Леди Зэнадии. Он купил еды и поел верхом, не желая терять ещё больше времени. Он начинал чувствовать себя слегка измочаленным и хрупким. Пора уме было поработать над своими деревьями, сварить лекарств и прополоть растения на крыше, пока он не забыл со всей этой беготнёй, кем он на самом деле является.

Но сперва ему надо было установить лиственницу. Ему потребовалось пять раз спрашивать дорогу сквозь лабиринт города к менее лабиринтопободной, но не менее запутанной, паутине улиц, составлявшей зажиточную часть города. Наконец он добрался до Улицы Аттанэ в районе Чаммура, который назывался Самоцветный Полумесяц. Дома здесь отличались обширными садами, с помощью которых богачи щеголяли своими просторными владениями. Здесь жили старейшие семьи города, которые загребли лучшие земли между высотами и рекой, когда они наконец вылились из своей каменной твердыни.

Он был не настолько глуп, чтобы входить через парадный вход. Он давно выяснил, что богатые считали магов не столько почтенными гостями, сколько дорогостоящими слугами. Вместо этого он подъехал к служебному входу и сообщил цель прибытия солдату с ничего не выражавшим лицом. Когда он миновал ворота, его встретил управляющий, который повёл его через вьющиеся галереи, холлы и дворы.

Браяр окинул взглядом знатока сады, через которые они проходили: как и многие дома на востоке, этот включал в себя маленькие сады внутри большого, который опоясывал дом. Каждый из маленьких садов был выстроен так, чтобы создавать определённые настроения. Его впечатлило увиденное. Садовники Леди Зэнадии знали всю тщетность попыток создать слишком большие пространства с буйной растительностью в таком сухом климате. Тут были зелёные оазисы, миниатюрные водопады и пруды, но они были осторожно рассованы по углам, чтобы укрыть их от сухих, горячих ветров Чаммура. Остальные сады содержали богатое разнообразие растений из пустыни и тёплых стран, показывая изобильную жизнь, процветавшую в странах, которые люди считали пустошами.

Проходя мимо части сада, который окружал дом, Браяр остановился. Некоторые из деревьев и кустов здесь были ликующе полными жизни, они пульсировали силой. Чем это могло быть вызвано? Наверняка ведь садовники не удобряли почву рыбьими головами — свежая рабы была в этой обезвоженной стране дорогим деликатесом. Потроха, возможно, или помёт животных, мелко нарубленные и смешанные с обычными удобрениями? Он хотел бы спросить у садовников, но управляющий уже дёргал его за руку.

Браяр помедлил, снедаемый любопытством. «Чем они вам кормят?» ‑ спросил он у фруктовых деревьев у задней стены. «Что они поместили в почву, чтобы сделать вас такими живыми?»

«Хорошая пища», ‑ хором отвечали они, трепеща листьями. «Богатая еда!»

Браяр вздохнул. Как он мог ожидать, что деревья могут знать содержимое почвы вокруг их корней? Он пытался сформулировать другой вопрос, когда лиственница начала жаловаться. Они находились прямо на солнце, а почва у миниатюры уже была сухой, чтобы её можно было легко вытащить и пересадить в другой горшок. Лиственница хотела, чтобы Браяр перестал говорить с этими огромными растениями-переростками и позаботился бы о ней.

Браяр покачал головой и последовал за управляющим. Одетый во всё белое — белые брюки, белая рубашка, белый тюрбан — за исключением зелёной накидки и песочного цвета кушака, мужчина казался призраком. Лишь в конце их пути он заговорил:

‑ Вам потребуется что-нибудь от дома, па́хан?

‑ Только кувшин воды, ‑ ответил Браяр, смещая вес своих перемётных сум на другое плечо.

В них лежали как его инструменты, так и набор горшков разных цветов. Он не мог заранее знать, какие цвета были в доме — ношение разнообразных горшков решало больше проблем, чем создавало, пусть это и утяжеляло его ношу. Дерево он прижимал к груди другой рукой; пальцами этой руки он держал мешок свежей почвы.

Мужчина завёл его в очередную открытую галерею. Эта оканчивалась в зелёном саду, карманном оазисе с фонтаном в центре. Браяр положил ладонь на каменную стенку по пояс, которая окружала галерею. У него было блюдо, которое отлично пойдёт с чёрным камнем с зелёными прожилками, из которого были выстроены стена и поддерживавшие здесь крышу колонны. Поместив здесь лиственницу, он обеспечит ей достаточно солнечного света, и в то же время частично укроет от сухих ветров, которые иногда продували город. Их называли «Дыхание Шайхуна»; они высасывали влагу с любой поверхности, которой касались.

Браяр нашёл блюдо, сочетавшееся с окружением, и поставил его на стенку, проверив его с обеих сторон. Не было необходимости устраивать полку, чтобы поддерживать его, поскольку стенка была достаточно широкой. Он облегчённо вздохнул. Он провёл какое-то время в плотницких мастерских Спирального Круга, но всё же предпочитал избегать распиливания и вбивания гвоздей в дерево, если это было возможно.

Он поставил лиственницу в её коробке на стенку и начал выкладывать свои инструменты. Очистив свой разум от множества голосов растений из сада, он начал выкладывать в блюдо слои компоста, чтобы подготовить его к новому жильцу.

Закончив с этим, он попросил лиственницу отцепиться корнями от земли. Дерево повиновалось, светясь смирением в его сознании: он уже дважды пересаживал её. Хотя сам процесс ей не нравится, она знала, что свежая почва и более обширное пространство будут приятны, когда оно устроится на новом месте. Деревья не любили, когда их поднимают из почвы, но деревья Браяра, как старые так и новые, доверяли ему провести эту операцию довольно безболезненно.

Он осматривал корни на наличие признаков какой-нибудь болезни или повреждений, когда услышал голос Леди Зэнадии:

‑ Па́хан Браяр, так вот куда ты забрался!

«И я должен думать, что ты не приказывала своим слугам привести меня сюда?» ‑ удивился Браяр, оборачиваясь, чтобы поклониться леди. Слуги просеменили в сад, чтобы установить на плитках открытого пространства длинное кресло, стол и два стула с прямыми спинками. Леди Зэнадия, величаво одетая в тёмно-красную блузку и завёрнутая в бронзового цвета шёлк, раскинулась в длинном кресле, когда то было готово, скрестив перед собой обутые в сандалии ноги. Слуги подошли, чтобы поправить подпиравшие её подушки; ещё один слуга наполнил три чашки какой-то тёмной жидкостью; служанка поставила чаши с фруктами и салфетки. Один из слуг встал у леди за спиной, взяв в руки длинную ручку опахала из воздушных белых перьев.

Её спутником, к досаде Браяра, был Джебилу Стоунслайсер. Тучный каменный маг, пытаясь скрыть недовольство, уселся на стуле. На этот раз он был одет в тёмно-зелёный шёлк, обильно сдобренный по краям куртки и штанов золотой вышивкой. Созвездие колец с самоцветами поблескивало на его толстых пальцах. Усевшись, он положил салфетку себе на колени. Есть он не начал; вместо этого он занял себя тем, что пальцем утюжил тонкую льняную ткань, покрывая её тонкими складками.

‑ Где твой помощник, Па́хан Браяр? ‑ осведомилась Леди Зэнадия, сдвинув тяжёлые брови. ‑ Это милое дитя Эвумэймэй. Я желала снова увидеть её. Я её пригласила.

Леди похоже не в духе, подумалось Браяру. Ну, ей же хуже.

‑ Она дома, обустраивается, ‑ ответил он, возвращаясь к корням лиственницы. ‑ Всё равно она ничего не знает о миниатюрах.

‑ Это же форма банджи́нги, не так ли? ‑ поинтересовался Джебилу. ‑ Каллиграфическая форма?

Браяр был впечатлён. Не все знали правильные названия различных форм миниатюр.

‑ Весьма верно, Мастер Стоунслайсер, ‑ сказал он. ‑ Вы изучали миниатюрные деревья?

Джебилу презрительно фыркнул.

‑ В имперском дворе Янджинга, где я какое-то время жил, те, кто не знал формы, считались неучёными варварами. Я был вынужден научиться, чтобы явить себя в выгодном свете на приёмах по просмотру деревьев.

‑ Эти разговоры о деревьях замечательны, ‑ резко заметила леди, ‑ но я желала поговорить именно об Эвумэймэй, Па́хан Браяр. Ты ведь конечно знаешь, что она не может получить надлежащее образование под крышей у столь юного зелёного мага как ты. И конечно же у тебя есть чем заняться вместо обучения юной девочки.

Браяр осторожно подрезал несколько корней.

‑ Я не понимаю, что миледи имеет ввиду, ‑ пробормотал он, думая «Она как терьер с любимой игрушкой. Как мне заставить её выбросить Эвви из головы?»

‑ Я имею ввиду, что Чаммур наверняка предоставляет статному молодому человеку много отвлечений, ‑ сказала леди, изящно чистя апельсин. ‑ Если только юные девушки не ослепли. Приведи свою Эвумэймэй в мой дом. Мастер Джебилу согласился, что он возможно был слишком поспешен в обращении с ней. Он предложил учить её, пока она под моей защитой. Я позабочусь, чтобы она была сыта, одета и получила надлежащее образование.

Браяр перевёл взгляд с неё на Джебилу. Каменный маг занялся осторожным отпиванием содержимого своей чашки, вытирая губы салфеткой после каждого глотка. Он отказывался смотреть на Браяра. «Она каким-то образом его уломала, ‑ осознал Браяр, ‑ и он боится её».

‑ Я думаю, тут произошло недопонимание, миледи, ‑ сказал он, возвращаясь к осмотру корней дерева. ‑ Эвви не согласна учиться у Мастера Стоунслайсера. Она всё для себя решила.

Леди Зэнадия тихо засмеялась, в её голосе просматривалось настоящее веселье.

‑ Мой дорогой па́хан, уж если что выдаёт твою молодость, так это сии слова! Юным девочкам нельзя позволять самим решать свои судьбы! У них для этого нет ни опыта, ни постоянства цели, которые есть у взрослых. Поэтому я лучше подойду для того, чтобы взять на себя её образование. Я вырастила троих дочерей, и каждая хорошо вышла за муж. Как только Эвумэймэй окажется под моей крышей, её детские попытки направить свою жизнь вместо того, чтобы послушно устроиться на своём надлежащем месте, закончатся. Она нас обоих за это однажды поблагодарит.

От унылости картины — жизни, — которую она только что обрисовала, у Браяра перехватило дыхание. «Она хочет обуздать Эвви как… как лошадь», ‑ осознал он, внезапно разъярившись. Борясь с собой, зная, что он позже будет корить себя, если сейчас раскроет рот, он вернул лиственницу в её прежнюю почву и взглянул прямо в большие, тёмные глаза женщины.

‑ Миледи, если вы приобрели это дерево лишь для того, чтобы взамен я заставил Эвви жить с вами, то мне лучше забрать его домой, ‑ категорично заявил он. ‑ Она решила жить с моей наставницей, Па́хан Розторн, и мной. Мы в конце концов направляемся в Янджинг, и мы отвезём Эвви обратно в её родную провинцию по пути.

Они таких планов не обсуждали, но Браяр подумал, что это может послужить этой надменной паре оправданием, чтобы отступить прежде, чем ситуация действительно ухудшится.

Леди Зэнадия выпрямилась, прочно поставив стопы в пол. Уперев ладони в бёдра, она спросила холодным, сухим голосом:

‑ Ты что же, отказываешься повиноваться мне, мальчишка?

Браяр даже не моргнул под её жёстким взглядом.

‑ Мне забрать лиственницу обратно, миледи? ‑ осведомился он вместо того, чтобы отвечать на такой глупый вопрос.

Конечно же он отказывался повиноваться ей. Он сделает это с радостью, и заодно перевернёт весь её тщательно разрыхлённый и высаженный сад, если до этого дойдёт. Пришло время ей уяснить, что люди из более бедных домов — не игрушки.

Казалось, в вечность превратился миг, пока она безмолвно пыталась сломать его серо-зелёный взгляд своим, тёмным. Джебилу прямо-таки вжался в свой стул. Наконец леди с отвращением махнула рукой.

‑ Нет. Я купила это дерево, и я его оставлю себе.

За единственный медный дав он бы всё равно забрал лиственницу обратно, но осторожность его остановила. Что бы он ни думал о Леди Зэнадии и её обращении с людьми, у неё были отличные садовники. Они хорошо позаботятся о его дереве. Несомненно, она наймёт ещё одного знатока миниатюрных деревьев, чтобы служить только ей. К тому же, он заключил сделку и зарегистрировал продажу у смотрителей соука. Он не хотел прослыть нечестным продавцом.

Разговор, в том, что касалось его, был окончен. Он перестал играть в гляделки и вернулся к лиственнице. В конце концов леди и Джебилу начали обсуждать события и людей, которые Браяра не интересовали. Он работал осторожно, не позволяя гневу отвлечь себя от заботы о том, чтобы его подопечная здесь процветала. Наконец лиственница была устроена и жадно пила воду, которую он ей дал, изгибая корни, чтобы устроиться в своём новом блюде. Браяр убрал за собой, аккуратно всё сложив, затем взвалил суки на плечи.

На стенке рядом с лиственницей появился чёрный шёлковый кошелёк. Браяр открыл его и посчитал содержимое, зная, что Джебилу и Леди Зэнадия следят за ним. Все деньги были на месте. Он высыпал монеты и поместил их в свои собственные сумки, оставив пустой кошелёк. Он ничего не хотел брать у этой женщины, кроме причитающейся ему платы. Он поклонился леди и Джебилу, затем пошёл прочь.

Уходя, он ещё раз остановился у арки, откуда открывался наилучший вид большого сада, пристально глядя на кусты и деревья. У корней пары деревьев, красного можжевельника и короткохвойного кедра, почва была недавно вскопана, как он увидел.

«Чем они вас кормят?» ‑ беззвучно спросил он их. «Что заставляет вас так хорошо расти в столь усталой земле?»

У них всё ещё не было для этого слов. Браяр устало покачал головой и последовал за проводником к воротам для слуг.