Логово Верблюжьих Потрохов было в полном беспорядке. Одни члены банды растянулись на лежанках, пока другие за ними ухаживали. Похоже, что драки шли всю ночь. Очень немногие Потроха были лишены каких-либо ссадин, и новых пострадавших было восемь, не пять.

Браяр глубоко вздохнул. Почему-то ему вспомнился разговор, который он имел во время одного из медицинских кризисов в Саммерси — один из многих случаев, когда он был завербован в медбратья. «Почему они тебе подчиняются?» ‑ спросил он тогда одну женщину, пока достаточно хорошо себя чувствовавшие для работы больные выполняли её приказы.

«Тайны тут никакой нет», ‑ сказала она тогда. «Я веду себя так, будто они должны. И они достаточно напуганы, чтобы инстинктивно следовать указаниям даже тех, кто знает чуть больше их самих».

«Веди себя так, будто они должны подчиняться», ‑ думал сейчас Браяр. «И они таки послали за мной снова. Значит они должны хоть сколько-то мне доверять». Он повернулся к Дуне:

‑ Наполни этот котелок водой и поставь её кипятиться, ‑ приказал он. ‑ Эвви, держись поближе ко мне.

‑ О, я так и сделаю, ‑ пробормотала она, краем глаза следя за Потрохами.

Браяр снял со спины доски и прислонил их к стене. Затем он почесал в затылке и осмотрел комнату. С тех пор, как он оказался в Спиральном Круге, он успел поработать в лазаретах при трёх эпидемиях и одной пограничной войне, но всегда был под руководством Розторн и опытных целителей. Что бы они сделали?

«Сначала разберись с беспорядком», ‑ произнёс в его голове голос Розторн. «Иначе ты собственные лодыжки днём с огнём не найдёшь».

‑ Начнём вот так, ‑ громко объявил он.

Все разговоры смолкли. Даже стонавшие раненые затихли.

«Спаси меня Урда», ‑ подумал Браяр, ‑ «Они на самом деле слушают!» ‑ не пытаясь насладиться моментом, он начал быстро раздавать указания. Он уже выяснил с Эвви, что если не давать той время на возражения, то возражений не последует. Браяр применил это знание на Потрохах, приказав одним сдвинуть лежанки в ряды, а другим — убрать беспорядочно валявшиеся на полу кувшины, тряпки, ящики и бочки.

‑ Почему двери и окна закрыты? ‑ спросил он у одного из Потрохов.

Парень, бывший с Браяром примерно одного возраста, пожал плечами:

‑ Мы устали от того, что местные дети постоянно подглядывают.

‑ Но это место ведь не секретное? ‑ поинтересовался Браяр.

Потрох покачал головой.

 ‑ Тогда откройте их, ‑ приказал Браяр. ‑ Нужно больше свети и свежего воздуха.

Верблюжий Потрох оттянул в сторону закрывавшие окна и двери тряпки и привязал их: в комнату начали проникать свет и свежий воздух. Троих отправили с кувшинами и горками песка к фонтанам, где им было приказано оттереть кувшины песком, наполнить водой и принести обратно. Развели костёр и вынесли мусор наружу. Даже при открытых окнах логово оставалось довольно тёмным. Двое Потрохов соорудили грубые факелы и закрепили их на стенах.

Пока члены банды убирались, Браяр осмотрел всех пострадавших. Тем, чьи ушибы и порезы не выглядели серьёзно, он приказал прибираться или сесть на скамье вдоль стены. Разбираться с менее серьёзными ранениями Браяру было легко — проведя детство в трущобах Хажры, он научился справляться с самыми разными ранами и ушибами, в том числе теми, которые могли в конце концов убить. Во время эпидемий в Саммерси он видел, как лекари сортировали заболевших, леча наиболее трудных в первую очередь. Сейчас он выделил таковых и принялся за дело.

Браяр мало что мог сделать для парня с явной вмятиной на лбу, разве что устроить его поудобнее. Иногда люди приходили в себя после таких ран, иногда — нет. Он перешёл к следующему парню, щурясь, чтобы разглядеть объём нанесённых ему повреждений. Ближайший факел плохо горел и сильно дымил. У Браяра щипало глаза. Трудно было сказать, что он видит на коже пациента — громадный синяк или грязь. На ощупь было похоже на синяк, но было бы здорово видеть разницу.

Это дало ему идею.

‑ Эвви, ‑ позвал он.

‑ Ага, ‑ девочка осторожно присела рядом с ним, стараясь не трясти содержимое корзины, которую она несла.

‑ Поставь её на пол, ‑ она послушалась, а Браяр запустил руку в карман штанов.

Он нашарил свой волнительный камень — маленькое хрустальное яйцо, которое он предпочитал держать, если думал, что может сказать или сделать что-нибудь глупое. Его прохлада будто вытягивала гнев из вен Браяра каждый раз, когда тот не забывал его использовать. Розторн говорила, что думая о камне, а не о том, что его расстраивало, он разрывал питавшую его раздражённость мысленную цепочку, поэтому трюк и работал.

Сейчас он не сердился, и он всегда мог найти другой волнительный камень.

‑ Видишь это? ‑ он показал Эвви камень.

‑ О-о, ‑ она протянула к нему свои нетерпеливые пальцы. ‑ Он счастлив.

Браяр закатил глаза. Почему девчонки всегда сюсюкались с вещами, которые даже не были живыми? Сэндри примерно так же ворковала над катушкой шёлковых ниток, Даджа — над куском хорошо обработанной латуни. Даже Трис, которая была весьма здравомыслящей, хоть и юбкой, глупела при виде маленькой шаровой молнии, давая той собственное имя на время её недолгого существования.

‑ Мне плевать, пусть это даже Королева Солнцестояния, ‑ едко уведомил он Эвви. ‑ Но смотри, это же прозрачный камень, а ты — каменный маг, верно? ‑ он с трудом находил слова, которые бы помогли ей сотворить первое запланированное заклинание. ‑ Бьюсь об заклад, что если бы ты очень-очень сосредоточилась и, о, просто влила бы весь свой разум в этот камень? Наверняка, если бы ты так сделала, то смогла бы заставить его светиться как лампу. Как настоящую лампу, которую всем видно.

‑ Ох, это, ‑ пренебрежительно сказала Эвви. ‑ Это ж не работа.

Она сжала кусок хрусталя. Внезапно через её пальцы ударил свет. Она разжала ладонь. Камень светился, ярко и равномерно.

Браяр сглотнул. Из его названных сестёр только Даджа и Трис научились превращать хрусталь в лампы, Даджа — потому что огонь был часть её кузнечной магии, Трис — потому частью её магии была молния. Они сделали это один раз, случайно, когда делали ночной светильник для Сэндри. После этого у них ушли недели на овладение этим навыком в достаточной степени, чтобы использовать его по необходимости. Никто из знакомых ему магов не мог заставить камень светиться вообще без усилий. Он думал, что само по себе это возможно, учитывая специфику магии Эвви, и то, что он знал магов, способных вкладывать свет и огонь в камни, но одно дело — полагать что-то возможным, и совсем другое — видеть результаты «Ох, это».

‑ Он горячий? ‑ спросил Браяр.

‑ Не-а, ‑ Эвви положила камень рядом с парнем, которого они должны были лечить.

Вспомнив о своём пациенте, Браяр снова того осмотрел. Синяк на ноге уменьшился под воздействием притирания от синяков, но Браяр чувствовал осколок кости, оставшийся у парня под кожей. Противорез, аккуратно намазанный поверх порезов на его левых брови и щеке, отогнал заражение и способствовал заживлению ран. Затем Браяр посадил здорового Потроха урезать доски до нужной для лубков длины. Выпрямляя руку, Браяр сказал Эвви:

‑ Я думал, ты никогда не использовала магию до вчерашнего дня.

‑ Так и есть, ‑ сказала заинтересованно наблюдавшая за ним Эвви.

Парень, резавший лубки, дал их Браяру.

‑ Как же ты заставила камень светиться, если никогда прежде не магичила? ‑ спросил Браяр, укладывая сломанное предплечье в лубки.

‑ Я знала, что могу, когда уходила домой, ‑ указала она. ‑ Разве ему не больно?

‑ Поэтому-то и здорово, что он отрубился. А то б его крики было слышно до Алипутских Ворот.

Закончив, Браяр забрал хрусталь, остатки бинтов и подполз к следующей лежанке. Здесь лежала пациентка с раздробленной коленной чашечкой и сломанной ключицей.

‑ Значит, ты знала, что можешь творить магию, когда вернулась домой, и…?

‑ У меня есть камни. Некоторые там уже были, другие я сама притаранила. Чтоб сделать красиво, знаешь? ‑ Эвви поставила корзину на пол. ‑ И я вспомнила, как камни, которые я кинула в Гадюк, загорелись, поэтому я решила попробовать посмотреть, какие камни загорятся для меня. Некоторые загорелись. А другие только нагрелись. Тебе нужно что-нибудь нагреть?

Браяр сел и подумал. Он приказал Потрохам накрыть пострадавших одеялами, но какой был толк от одеял, состоявших в основном из лохмотьев? Он думал было попросить помощников заполнить тыквы горячей водой, чтобы положить в кровати, но камни будут держать тепло дольше.

‑ Можешь сделать так, чтобы жар не обжигал людей? ‑ спросил он.

Эвви почесала в затылке.

‑ Могу попытаться, ‑ наконец сказала она.

‑ Давай, ‑ приказал Браяр.

‑ Мне нужны другие камни, ‑ указала она.

‑ Так не стой тут, рассказывая мне об этом. Раньше, чем позже, ладно? ‑ спросил он.

Он рисковал тем, что её магия могла выйти из-под контроля, но он видел, как она вливала в камень ровно столько силы, сколько было нужно. Потому ли, что она привыкла думать о камне как об ограниченном объёме?

‑ Помощь нужна? ‑ поинтересовался он.

Эвви пожала плечами:

‑ Не думаю, ‑ и потрусила прочь из логова Верблюжьих Потрохов.

Пока что она ни разу не подвергла сомнению его право приказывать. Позже, когда он всё уладит, надо будет узнать — почему.

Браяр и Потроха продолжали помогать пострадавшим. Когда Браяр увидел, что скоро кончится перевязочный материал, он наказал своим помощникам кинуть тряпки в котёл с водой и оставить их кипятиться. Кипячёная вода из котелка, который он принёс из дома, частично ушла на промывание, частично — на чай из ивовой коры в качестве болеутоляющего.

Парень с вмятиной на голову скончался к тому времени, когда Браяр осмотрел самых тяжело пострадавших и вернулся к нему. Браяр повторно проверил другие лежанки, затем занялся менее тяжело пострадавшими. Он неоднократно пожалел, что с ним не было Розторн — вторая пара опытных рук сильно бы помогла, — но знал, что может управиться сам, если не будет отступать, покуда члены банды продолжают ему подчиняться. Кроме того, Розторн и так уже была в унынии из-за истощённых чаммурских полей.

Одним из преимуществ Чаммура, думала Эвви, возвращаясь в логово Верблюжьих Потрохов и размахивая своим загруженным ведром, было то, что тут легко было найти много камней, даже одного конкретного вида камней. Вместо того, чтобы работать над ними в логове Потрохов, с его шумом и запахами, она нашла крышу, где могла выполнить указания Браяра. Это было труднее, чем призывать свет к его великолепному хрусталю. Сердце нехрустальных камней не любило тепло. Они не чувствовали тепла веками и не видели, почему она хотела наполнить их теплом сейчас. Результат был неоднородным, в некоторых камнях побольше тепло приходило и уходило, но это было лучшее, что она могла сделать. К тому времени как она закончила, у неё заболела голова.

Браяр сшивал глубокий порез на предплечье одного из парней, когда Эвви добралась до него. Закончив перебинтовывать руку, он осмотрел творения Эвви.

Она беспокойно наблюдала за ним.

‑ Это не как свет, ‑ проворчала она, частично сжав одно плечо, на случай если они решит её ударить. ‑ Так же хорошо не получается. Через некоторое время они перестанут быть тёплыми, и они не очень устойчивые.

‑ Но они гораздо лучше наполненных горячей водой тыкв, ‑ рассеянно сказал Браяр, вертя камень в руках. ‑ Это поможет, Эвви. Спасибо.

У неё в горле образовался комок, когда Браяр забрал у неё ведро. Она наблюдала за ним, моргая щиплющими глазами и пытаясь сглотнуть этот комок, пока Браяр клал её камни под одеяла тем, кому нужно было согреться. Он сказал, что она помогла. Он сказал ей спасибо.

Положив последний камень, он бросил в её сторону хитрый взгляд.

‑ Они непостоянны, потому что ты не владеешь своей силой в полной мере. Джебилу Стоунслайсер преподаст тебе уроки о том, как заставить камни держать тепло дольше и ровнее.

‑ Он-то может преподать, но я не научусь, только не во дворце, ‑ возразила Эвви.

Браяр встал и встал напротив неё, подбоченившись:

‑ Да что с тобой такое? ‑ потребовал он.

Браяр говорил тихо, но наклонился, поэтому Эвви слышала каждое слово.

‑ Даже ты уже должна знать, что тебе нужно учиться! Он — единственный каменный маг во всём этом чёртовом, прогнившем городе!

Эвви отпрянула от него. Даже если он её ударит, она всё равно решила говорить, что думает.

‑ Если я покажусь во дворце, они… они бросят меня в казематы Скалы Правосудия, чтобы я знала своё место, ‑ заикаясь произнесла она.

У неё закружилась от страха голова, пока её предательский язык продолжал молоть:

‑ Или они меня продадут. Меня уже один раз продали — я не хочу опять быть проданной! ‑ она уронила ведро и закрыла лицо ладонями.

Как она могла это сказать? Она раньше никому не говорила!

Когда он ничего не ответил, она глянула на него сквозь пальцы. Каких бы эмоций она от него ни ожидала, на его лице их сейчас не было. То, что она увидела, больше всего походило на печаль. Не жалость — печаль.

‑ Ты — рабыня? ‑ мягко спросил он.

‑ Я сбежала, ‑ тихо сказала она.

Она не хотела, чтобы Потроха это услышали. Награда за беглого раба искусила бы их; это она знала точно.

‑ А ошейник? ‑ ещё более тихо поинтересовался он. ‑ Как ты от него избавилась?

Эвви опустила руки.

‑ Я его разбила камнем.

Браяр натянуто улыбнулся.

Она догадалась, о чём он думал: опять каменная магия.

‑ Я думала, что просто ошейник был дешёвый, ‑ почти улыбаясь объяснила она. ‑ Не нужно много железа, чтобы удерживать такую наживку для воронов, как я. ‑ Так её предпочитал называть её прежний хозяин. ‑ Хочешь сказать, она у меня была, ‑ она коснулась уголка глаза жестом, означавшим магию в Чаммуре, ‑ уже тогда?

Он подошёл к ждавшей его сидя Потрошихе.

‑ Ты родилась с магией, ‑ объяснил он. ‑ Она просто расстраивается, когда ты взрослеешь и ничего с ней не делаешь, поэтому она сбегает от тебя.

‑ Почему ты не можешь меня учить? ‑ спросила она, пока он начал промывать ссадины на ноге девушки. ‑ Я уже знаю тебя, а ты знаешь правила и всё такое.

Чего она не сказала, не могла сказать, так это того, что ей с ним было уютно. При всей его бесцеремонности и чужестранности, она чувствовала, будто знала его всю свою жизнь. Он был смышлёным и находчивым — какой научилась быть и она, живя сама по себе. Она могла сердить и озадачивать его, но она ни разу не видела в его глазах жалости, даже когда она проговорилась про своё рабское прошлое. Он ни разу не обращался с ней как с ребёнком, женщиной или даже фукдак.

‑ Я не каменный маг, ‑ устало сказал он. ‑ Важно, чтобы кто-то научил тебя каменной магии.

Обращаясь к девушке, чью ногу он мыл, Браяр сказал:

‑ Нельзя так расчёсывать укусы блох — в них попадает зараза. Или если расчёсываешь, то хотя бы сразу промой царапины чистой водой — то есть кипячёной. И мылом, если оно у тебя есть.

‑ О, конечно, па́хан, ‑ парировала она с мимолётной улыбкой. ‑ Я только вчера его оставила у себя под подушкой.

Браяр вернул ей улыбку, осматривая остальную часть её тела, пока держал её за стопу. Эвви криво ухмыльнулась. Так значит даже па́хан падали жертвами того безумия с обнимашками-целовашками, которое засасывало более зрелых девушек и юношей.

‑ Вот что, ‑ сказал Браяр девушке. ‑ Знаешь листья алоэ, которые продают на рынке?

Девушка кивнула и попыталась пощекотать его руку пальцами своей ноги.

‑ Веди себя прилично, или я намажу эти укусы чем-нибудь едким.

Потрошиха привлекательно надула губки. Эвви вздохнула и переступила с ноги на ногу. Он больше времени потратил на опухшие укусы блох, чем на сломанные руки.

‑ Укради немного листьев алоэ, ‑ посоветовал Браяр, ‑ и когда будет чесаться, отломи кусочек и натри чешущееся место соком. С ожогами тоже помогает, ‑ он осторожно разгладил мазь по её болячкам и легко перебинтовал их.

‑ Спасибо, па́хан, ‑ сказала она, бросив на него ещё один быстрый взгляд из-под закрученных ресниц. ‑ Я — Ая́ша, если хочешь ещё поделиться мудростью, ‑ она встала и отошла к группе совещавшихся в углу Потрохов.

Браяр посмотрел на Эвви, та качала головой.

‑ Что? ‑ потребовал он.

‑ Тебе дать полотенце, чтобы утереть слюни с подбородка? ‑ Озорно спросила Эвви.

На миг отразившиеся на его лице чувства напомнили ей о её собственных, когда она думала порой о своём прежнем доме в Янджинге — потерянность и одиночество. Затем он сбросил с себя печаль и едко заметил:

‑ Продолжай корчить кислые рожи — и тебе придётся носить очки. Так случилась с одной из моих партнёрш, может и с тобой случиться.

‑ Что? Ты не достаточно взрослый, чтобы иметь одну жену, не то что нескольких, ‑ возразила Эвви, следуя за ним к другим лежанкам.

‑ Да не жена, а партнёрша, ‑ сказал он промокая вспотевшее лицо спавшего парня. ‑ Это слово с моей родины, означает кого-то, кто ближе кровных родственников, лучшего друга. У тебя есть партнёры?

‑ Кошки, ‑ сказала Эвви. ‑ Но люди — нет. Я держусь особняком.

‑ Только не надо опять говорить, что ты не в банде, ‑ с упрямым выражением лица ответил Браяр.

Он втёр одну из своих мазей в руку спавшего парня — выше и ниже лубков.

‑ Я годами жил в очень похожем на Старый Чаммур месте. Все беспризорники состояли в бандах, если только не были калеками или слабоумными. Ты — не увечная, хотя насчёт слабоумия я порой не совсем уверен.

‑ Я не глупая, ‑ тихо ответила Эвви, стараясь не привлекать внимания Потрохов.

Как кто-то такой умный, как он, мог не понимать? Разве что он говорил правду и впрямь когда-то состоял в банде.

Нет, это ни в какие ворота не лезло. Подросшие парни из банд работали в постоялых дворах, или торговали тряпьём, или пахали на фермах или стройках. Они когда не становились кем-то чистым, хорошо одетым.

‑ Банды всегда хотят то одно, то другое, то третье. Они же твои друзья, и почему ты не можешь помочь, и с ними ты будешь вне опасности, а потом они наглядно показывают, от какой именно опасности они тебе будут беречь. Кошки же ничего от меня не хотят, хотя любят, если я их кормлю. Мне это нравится.

Браяр нахмурился.

‑ Гадюки не схватили бы тебя, если бы ты была в банде, ‑ указал он.

‑ Нет, та другая банда схватила бы меня первой. Хватание — это невежливо, кто бы тебя ни хватал, ‑ ответила она. ‑ Пусть-ка тебя как-нибудь попробуют схватить, посмотрим, как тебе это понравится.

Они обошли комнату ещё дважды, пока Браяр проверял перевязки, уговаривал пациентов заваренные им резко пахнувшие чаи и давал ещё лекарства. Эвви заворожённо наблюдала за ним. Не смотря на дорогую одежду, он не был против возиться с больными, будто всю жизнь вытирал пот, кровь и рвоту.

Наконец он остановился и огляделся.

‑ Думаю, мы почти закончили, ‑ заметил он.

Кто-то из группы не пострадавших Верблюжьих Потрохов в углу воскликнул:

‑ Поверить не могу! Они убили Хаммита! А теперь и Пилиб тоже мёртв!

Браяр нахмурился. Эвви не понимала — почему. Может эти люди и не были ему безразличны, но их ссоры его не касались.

‑ Они всех нас убьют, ‑ возразил другой парень. ‑ А если и нет, то ты же знаешь, что Вынюхиватели Змей и Каменноголовые займут нашу территорию и перебьют нас по одному. Оглядись! У нас половина даже драться не может.

‑ У Гадюк есть такамери, которая покупает им оружие, ‑ добавила Дуна, которая привела сюда Браяра и Эвви. ‑ Что она им достанет дальше? Топоры? Мечи?

Один юноша добавил:

‑ Если она так тратится для них, то почему бы ей не тратиться на оружие и для нас тоже?

Эвви была поражена. Ни одному из знакомых ей членов банды не хватало здравого смысла, чтобы думать о таких вещах. Они были слишком помешаны на чести и защите своей территории.

‑ Они хотят, чтобы мы присоединились, а я не хочу, чтобы кто-то ещё умер, ‑ произнёс один из парней. ‑ Руки. Кто за присоединение?

Большинство стоявших на ногах Потрохов подняли руки. Другие руки поднялись с лежанок, где бывшие в сознании отдавали свои голоса.

‑ Идём, ‑ с отвращением сказал Браяр Эвви. ‑ Я бы сопротивлялся до конца времён, прежде чем войти в банду, которая убила моего партнёра. Мы тут закончили, ‑ он помахал смотревшим на него членам банды и повёл Эвви наружу.

Эвви ошеломлённо последовала за ним. Может, она ошиблась, и он действительно был когда-то в банде? Потому что именно что-то подобное бандитский парень и сказал бы.

Икрум Фазхал впервые посещал дом Леди Зэнадии доа Аттанэ до заката, но та приказала ему прийти сразу, как только появятся вести насчёт Верблюжьих Потрохов. Пока слуги с ничего не выражавшими лицами впускали его через служебные ворота и вели к патио и саду, где леди обычно его принимала, Икрум гадал, что те думали о её интересе к таким фукдак, как Гадюки. Было видно, что они благоговели перед ней не меньше его, иначе они нашли бы способ прекратить его визиты.

Они оставили его стоять перед софой, где она обычно сидела. Они также поместили рядом кувшин с вином, кубок и блюдо с фруктами для неё. Икрум даже не думал притронуться к ним. Один раз, когда он осмелился это сделать, он обнаружил, что она носила в своих дорогостоящих одеждах тонкий стек с заострённым концом. Стек оставил на ему широкий шрам на тыльной стороне ладони, прямо между шрамами от посвящения в Гадюки.

Иногда он гадал, что бы случилось, если бы он и другие Гадюки не приняли бы её за дорогую проститутку, гулявшую одной ночью по Великому Базару. Они бы схватили её и уволокли в закоулок между закрывшимися киосками, чтобы снять с неё драгоценности и шелка. Вместо этого они обнаружили её тени — армсмастера и немого — и собственный крохотный кинжал леди, который она прижала к крупной вене у Икрума под подбородком. Он уже посчитал себя покойником. Он тогда сказал ей: «Режь быстро и глубоко, и покончим с этим», ‑ а она засмеялась.

Ей приглянулась его смелость, как она сказала. Она отвела его в кофейню, купив ему булочек и чашки с этим горьким, дорогим напитком. Её армсмастер и немой сидели с друзьями Икрума на коврах перед заведением и не давали им сбежать.

Его тело от ужаса покрылось испариной, когда он узнал, что она — тётка амира, леди одного из великих благородных домов. Ему уже виделись их собственные безголовые тела, свисающие со Скалы Правосудия. Вместо того, чтобы позвать Стражу, она расспросила его о нём самом и о Гадюках.

Она спрашивала и слушала с таким участием, что Икрум невольно рассказал ей о своих бедах. Он даже поведал об оскорблении, которое ему нанесла богатейшая и сильнейшая банда, Владыки Ворот, державшая территорию между Великим Базаром, Золотым Домом и Хажрскими Воротами. Икрум по глупости влюбился в сестру главаря, тэску, Владык Ворот. Тэску сказал и Владыкам, и Гадюкам, что никогда не позволит своей сестре встречаться с тэску кучки возомнивших что-то о себе мальчиков на побегушках.

‑ Ты мне нравишься, ‑ сказала ему той ночью леди. ‑ Ты не какой-то там отброс общества. У тебя есть амбиции, смелость, гордость. Я помогу тебе, ‑ и ушла, наказав явиться к её дому на следующий день после заката.

Он явился, потому что никто не мог ей отказать. Он ожидал, что она соврала насчёт адреса, или что она была пьяна и всё о нём забыла. Это было не так. Немой обыскал его на наличие оружия и отвёл в сад. Там его ждала леди, с планами о возвышении Гадюк.

‑ Мне скучно, ‑ сказала она Икруму. ‑ Мои дети выросли, мой муж умер. Я не желаю больше ни мужей, ни любовников. Мои внуки утомительны. Мне по нраву помогать Гадюкам достичь величия, если они выдержат путь к нему. Если они могут принять дисциплину. Если не можете… ‑ леди пожала плечами. ‑ Я найду другой способ позабавиться. Мы начнём с того, что дадим твоим людям отличительный знак получше, чем эта тряпка, ‑ она указала на серую повязку у Икрума на рукаве. ‑ И мы сделаем новый знак таким, чтобы для его получения требовалась смелость.

Икрум собирался возразить. Он убил прежнего тэску Гадюк ради своей повязки — серой, с нашитыми жёлтыми бусами. Слова уже были у него на губах, когда огромная рука обхватила его шею; ладонь-лопата задрала ему голову. Рука и ладонь принадлежали немому, который удерживал Икрума легко, как сам Икрум мог бы удерживать котёнка.

‑ Не дёргайся, ‑ резко бросила леди. ‑ Неужели сразу разочаруешь меня?

Икрум подчинился. Лекарка леди подошла к нему, проткнула его левую ноздрю и просунула в отверстие латунное кольцо с подвешенным к нему гранатом. Только Икруму проколола нос и нацепила кольцо лекарка. Остальные Гадюки получили отличительные знаки от Икрума, который использовал очищающую и болеутоляющую мазь и полученные от леди кольца.

Леди не прекратила интересоваться Гадюками после одарения их украшениями. Снова и снова немой приходил в их логово с её подарками: куртками, чистыми и в хорошем состоянии, штанами и лосинами, юбками, туфлями, ножами, едой, деньгами для хамама. Чистые, в хорошей одежде, Гадюки могли входить на Великий Базар и в Золотой Дом по одному или по двое, находя цели для краж и грабя их, когда те вечером покидали соуки. Благодаря благосостоятельной внешности их чаще нанимали для доставки сообщений и посылок, что позволило им разведывать дома и магазины, которые можно было обокрасть, когда владельцы уже и думать забыли о парне или девушке с кольцом в носу.

Он несколько недель думал, что она в конце концов устанет от них, пока не осознал, что происходило с точностью до наоборот. Чем больше он докладывал ей об успешных кражах и ограблениях, о небольшом расширении их территории к югу от Золотого Дома, о победах в драках, тем больше она интересовалась. Её реакция на неудачи стала более гневной, будто неуважение к Гадюкам было неуважением к ней.

Сейчас Икрум вздохнул шаркнул ногой по плиткам двора. Он никогда не был уверен, был ли он рад покровительству леди. Сестра тэску Владык Ворот по-прежнему была для него запретна. Жизнь Гадюк стала опаснее. Иногда леди его пугала.

И разве плитки не были вчера синими? Сегодня они были красные. Встревоженный, он плюнул себе в ладонь, чтобы избавить себя от неприятных мыслей, затем осторожно вытер ладонь в кармане штанов. Леди не нравилось, когда Гадюки плевались.

‑ Икрум, ты рано, ‑ сказала она, выходя на солнце. ‑ Надеюсь, что никаких бед не произошло

Она грациозно села на софу в облаке опадавших вуалей. Её юбки, сари и вуаль на голове были сегодня цвета тёмного золота, а короткая блуза — бледно-оранжевого. Икрум встал на колени, затем склонил голову, пока его лоб не замер в волоске от красных плиток. Почему-то он не хотел касаться их лицом.

Отсюда ему были видны позолоченные узоры, выштампованные на её кожаных туфлях. Одну из её лодыжек охватывало тяжёлое золотое кольцо. Она и браслеты тоже носила, тяжёлые серьги и цепочку от носа до левого уха с подвешенными на ней жёлтыми бриллиантами. Почему её так интересовало их воровство, когда она носила украшения дороже, чем всё, что они смогут когда-либо украсть.

Она напоминала ему золотую статую богини — не Ла́йлан Рек и Дождя, одетую в синее и зелёное с сиянием доброты на лице, — а какую-то экнубную богиню, какую-то далёкую королеву небес. Как он мог поклоняться ей и одновременно ненавидеть? Мысли лихорадочно метались у Икрума в голове. Возможно ли было иметь разные чувства к кому-то одновременно? Страх и ненависть он знал — или думал, что знал, до встречи с ней. Но поклонение, восхищение… Орлана обвиняла его в том, что он влюблён в леди, но даже мысль об этом вызывала у него мурашки. Он гадал, умерли ли её мужья — их было двое — от естественных причин. Его его тайном кошмарном сне она откусывала их головы во время объятий.

Она держала его в склонённой позе, пока она устраивала подушки у себя за спиной и наливала себе кубок вина. Когда служанка отошла в конец двора, где она могла видеть желания госпожи, но не слышать её, леди приказала:

‑ Докладывай.

‑ Верблюжьи Потроха приняли наше предложение о присоединении, ‑ не поднимая взора сказал Икрум. ‑ Всего их двадцать четыре.

‑ Ты говорил мне, что их было двадцать шесть, ‑ леди поддела его подбородок носком туфли, давая ему сигнал поднять взор.

‑ Один из них умер прошлой ночью, другой — этим утром, леди, ‑ ответил Икрум, посмотрев ей в глаза. Её глаза были подведены толстыми линиями коха, придавая им более глубокое и таинственное выражение, чем когда-либо. Он увидел, как её губы за тонкой вуалью скривились в насмешке.

‑ Ты бы согласился присоединиться к банде, которая убила двух твоих людей? ‑ спросила она, отхлебнув вина.

Икрум знал, что бы он сделал, но также знал, что она хотела услышать. Она не была бы довольна, услышав, что он бы бросился бежать со всех ног.

‑ Я никогда бы не присоединился к такой банде, Леди, ‑ соврал он.

‑ Твоё сердце — сердце воина, Икрум Фазхал, ‑ сказала она ему, поставив кубок. ‑ Мы конечно примем этих людей. Всё-таки мы и впрямь сделали им предложение. Но они должны заслужить наше уважение.

Она подняла голову. Немой вышел из теней у дома с маленьким кожаным мешочком. Он положил его перед леди и снова ушёл в тень.

Сердце Икрума пустилось галопом, когда огромное тело немого попало в его поле зрения. Он даже не догадывался, что тот был здесь, пока не увидел его: немой двигался совершенно бесшумно. Если громила вознамерится убить его, Икрум скорее всего ничего не заметит, пока не окажется мёртвым.

Леди пошарила в мешочке, пока не выудила что-то наружу. Нанизанное на кончик её крашеного хной ногтя блестело кольцо из серебряной проволоки с подвешенным к нему гранатом.

‑ Для твоих новых подчинённых.

Она положила кольцо обратно в мешочек и вытащила другое кольцо. ‑ Для первоначальных Гадюк.

Кольцо было похожим на икрумовское. Металл был немного более жёлтого цвета.

‑ Вы доказали, что заслуживаете золота, ‑ с улыбкой сказала леди.

Она протянула Икруму золотое кольцо с гранатом. Он принял его, но был не настолько глуп, чтобы менять кольца в её присутствии. Йору схлопотал три удара хлыстом от армсмастера за то, что высморкался в присутствии леди.

‑ Чтобы подчеркнуть мою щедрость, я пошлю мою лекарку позаботиться о тех новых Гадюках, которые ранены, ‑ сказала леди. ‑ Они увидят, что в их новой преданности есть преимущества.

Икрум прочистил горло.

‑ Вообще-то, м-м-м, Леди, о них уже позаботились. Экнуб па́хан, с которым мы говорили в Золотом Доме — он принёс лекарства и помог раненым. Похоже, что Вербл… ‑ её тёмные глаза сверкнули, и Икрум поправился. ‑ Новые Гадюки, они его знают. Он живёт рядом с экнуб храмом Земли вниз по улице на их территории.

‑ Теперь это ваша территория, ‑ напомнила она ему.

Икрум, который не был уверен, как защищать уже принадлежавшую им территорию у Золотого Дома и на востоке от Карангских Ворот, лишь произнёс:

‑ Да, леди.

‑ Что ж! ‑ сказала она, немного подумав. ‑ Если они решили позвать экнуб аптекаря, чтобы кое-как подлечить их раненых, значит моей лекарки они не заслуживают, ‑ у менее благородной женщины её тон можно было бы посчитать обиженным. ‑ А что с девчонкой, которая вчера неприятно удивила троих из вас? Твои Гадюки отыскали её снова?

Икрум отпрянул на дюйм, прежде чем заставил себя остановиться.

‑ Она была с ним, ‑ сказал он. ‑ С экнуб па́хан, помогала ему. Она нагрела камни, чтобы положить в под одеяла раненым, и она сделала вот это. Они не взяли его с собой.

Он выудил из-за своего кушака маленький камень, напоминавший по форме яйцо, и протянул ей. Холодный белый свет камня серебрил его коричневую ладонь и черты лица леди, когда та наклонилась вперёд, чтобы посмотреть поближе.

‑ Ну и ну, ‑ она коснулась каменной лампы ногтем, затем взяла в руки. ‑ Для кого-то, кто не имел магии два дня назад, она быстро учится.

‑ Вер… новые Гадюки сказали, что она хочет учиться у него, ‑ объяснил Икрум. ‑ И она сказала, что не будет учиться у Па́хан Стоунслайсера в амирском дворце.

‑ Два дня тому назад она от него бежала. Теперь она помогает ему наносить притирания на наших бывших врагов, творит для него магию и бесцеремонно спорит с ним.

Леди промурлыкала себе под нос, как она часто делала в раздумьях. Наконец она снова посмотрела на Икрума.

‑ Хорошо. Следи за ней внимательно, но теперь только следи, ‑ она побарабанила пальцами по софе. ‑ Поскольку наши ряды выросли, я бы хотела спланировать что-то для Владык Ворот. Нашим новым членам возможно придётся доказать свою верность в битве.

‑ Леди, бросать вызов Владыкам Ворот было бы… ‑ он начал было говорить «глупо», но вовремя вспомнил, с кем говорит. ‑ Мы не можем доверять Вербл…

‑ Новым Гадюкам, ‑ перебила его леди. ‑ Я не говорила, что мы бросим вызов Владыкам Ворот прямо сейчас. Однако я выслушаю твой план нападения через три дня. Можешь идти, Икрум. Не забудь метки для наших новых Гадюк.

Икрум заткнул полный носовых колец мешочек себе за кушак. Он знал, что рискует, но должен был спросить:

‑ Леди… Саджив не вернулся вчера в логово.

Она покатала свет-камень по ладони.

‑ Мир полон низших людей, Икрум. Своими ошибками и неосмотрительностью они тянут высших, верных людей на дно. Когда находишь кого-то низшего, необходимо отставить его в сторону, чтобы порча его неуспешности не распространилась на других. Мне не по нраву неуспехи, Икрум, ‑ она подняла взгляд своих тёмных глаз с камня в её руке, пока не упёрлась взглядом в его глаза.

Он низко поклонился, ощущая сухость во рту. Она фактически сказала ему, что Саджив был мёртв.

‑ Да, Леди.

‑ Вот, ‑ она протянула ему большую серебряную монету. ‑ Твои Гадюки заставили тех других торговаться за свою жизнь всего за день. Они заслужили пир.

Икрум взял монету и поцеловал неприятные плитки рядом с её стопой в качестве благодарности. Решив, что сегодня не стоит дальше искушать судьбу, он быстро и тихо удалился.