Пока слуги бежали за лучшим лекарем в квартале, Сэндри потребовала, и получила, толстую холстину. Она разложила её рядом с Трис, стараясь не смотреть на скрюченное тело своей сестры. «Я просто расплачусь, если посмотрю, а в слезах я бесполезна», — сказала она себе, снова и снова разглаживая холстину. Она огляделась.

— Браяр? — спросила она всё ещё скрежещущим голосом.

— Я тут.

Он подошёл, встав с другой стороны Трис, без вопросов зная, что ей от него требовалось. Вместе, используя свою силу так осторожно, как никогда прежде, Сэндри и Браяр работали с пеньковой тканью, осторожно заставляя её заползти под потерявшую сознание Трис. Они полностью сосредоточились на том, чтобы ткань приняла нужное положение, не причинив ей ещё боли. К тому времени, как ткань оказалась под ней, прибыли лекарь и двое её ассистентов. Она кивнула, одобряя их работу, затем отступила назад. Ассистенты позволили своей магии вытечь наружу, ухватив самодельные носилки. Они осторожно подняли ткань, и та, воспарив вместе с Трис, поплыла вверх по лестнице.

Сэндри побежала за ними.

— Она — маг, она — погодный маг, её волосы — её набор мага, — объяснила она, задыхаясь, боясь за Трис. — Чайм, иди к Браяру, ты ей не можешь помочь. Чайм, я не шучу! Не заставляй меня использовать на тебе магию!

Когда Чайм нехотя сменила курс, и полетела обратно вниз, к Браяру, Сэндри продолжила лепетать:

— Пожалуйста, что бы вы ни делали, Вимэйсэс, Винэйн, не расплетайте Трис косы, иначе вы что-то выпустите. Я думаю, они заколдованы так, чтобы только она могла их расплести…

Они вошли в комнату Трис. Лекарь обернулась, приложив палец к губам:

— Мы позаботимся о ней. Благодарю за информацию о её силе, и её косах. А теперь позвольте нам заняться нашей работой.

Она закрыла дверь у Сэндри перед носом.

Браяр и Даджа взбирались по ступеням медленнее, Браяр — с Чайм на плече. После того, как дверь закрылась, единственные признаки жизни доносились из комнаты лишь тогда, когда ассистенты выглядывали с требованиями горячей воды, полотенец, чая и тому подобного. Сэндри, Даджа и Браяр сидели на полу так, чтобы ассистенты о них не спотыкались, Сэндри — с Чайм на коленях, Даджа и Браяр — прислонившись друг к другу.

Амброс и Элага остались внизу, чтобы успокоить домочадцев, и позвать мага, который мог бы увидеть, что именно заставило Трис так грандиозно сверзиться. Когда они наконец поднялись наверх, Элага приказала лакею принести всем стульев. Они с Амбросом сели сами, ожидая вестей, а трое молодых магов с трудом поднялись на ноги, чтобы сесть как подобает.

После получаса молчания Браяр объявил:

— Мы можем видеть магию, знаете ли. Не было необходимости звать кого-то со стороны. На ступенях не было никакого заклинания.

— А проклятья вы изучали? — тихо спросил Амброс.

— Только самые обычные, без специализации, — прошептала Даджа. — Они отвратительны.

— Да, но здесь некоторые люди их применяют, — сказала Элага. — Есть несколько человек столь искусных, что могут поместить проклятье в скрытое место, где его не увидят даже видящие магию. Оно там и остаётся, пока его не пробудят к жизни. Тогда оно отыщет свою цель.

Она посмотрела на свои ладони.

— Говорят — только шёпотом, ясное дело, — что Ишабал Лэдихаммэр способна накладывать проклятья, не оставляющие следов. Тонкие проклятья. Похожие на несчастные случаи.

— Но тогда каждый раз, когда в доме такое несчастье, люди могут подумать, что навлекли на себя гнев императрицы, — возразила Сэндри. — Эта дорога ведёт к безумию!

— Или к очень послушным гражданам, — пробормотала Даджа.

— Это была не случайность, — настаивала Сэндри, побледнев лицом.

«Неужели, я навлекла это на Трис?» — спросила она себя. «Неужели, она пострадала из-за того, что я не могла быть хорошей девочкой и просто выждать лето, прежде чем уехать домой?»

— Когда я падаю на лестнице, то приземляюсь на колени, или на спину, или на бок, — нерешительно сказал Браяр. — Если я на боку, то я качусь; если я на спине, то скольжу. Иногда на коленях я немного скольжу вниз.

Браяр провёл пальцем по лозе у себя на обратной стороне ладони, говоря приглушённым голосом.

— Я никогда не кувыркаюсь. Никогда не отскакиваю. Она не могла даже схватиться за перила — вы видели? Но её учили, как падать, как и всех нас. Она здорово крутит посохом, она может вломить парню… — он посмотрел на Элагу, и сменил то, что хотел было сказать — … зубы по самые уши, и она умеет правильно падать, чтобы не отбить себе ничего важного. Так что она может остановиться, и встать на ноги. Но здесь она просто продолжила падать.

— Они надеются, что если она останется позади, то они смогут убедить её в том, что в её интересах остаться в Наморне? — подал мысль Амброс. — То, на что она способна — это так ошеломляет. Управлять самой погодой…

— Но если это проклятье — от Ишабал, и Трис узнает, то я не хотела бы оказаться на месте Лэдихаммэр, — указала Даджа. — Торговец запиши, я даже рядом с ней не хотела бы оказаться. Трис определённо не будет надеяться поработать на корону!

Сэндри грызла ноготь, обдумывая слова Амброса.

— Она — самая устрашающая из нас, если смотреть поверхностно, — медленно заметила она. — Что если они просто не хотели, чтобы она поехала с нами?

Браяр пожал плечами:

— Это легко исправить. Мы просто не уедем без неё.

Сэндри согласилась, но в то же время у неё по коже поползли мурашки. Трис не просто сломала ногу. Даже с хорошим лекарем ей потребуется время — недели — на поправку. Сколь многое пойдёт не так, если они останутся здесь на несколько недель?

Часы пробили два часа ночи, и Даджа дремала, когда дверь в спальню открылась. Оттуда показалась лекарь. Она обливалась потом и дрожала. Из-под закрывавшего её голову тканевого платка выбивались волосы. Одному из ассистентом приходилось поддерживать её, чтобы она не упала; другой нёс её медикаменты.

«Лекарь выглядит так, будто сражалась с Хаккоем, Богом-Кузнецом — и потерпела поражение», — подумала Сэндри, вставая.

Остальные встали, чтобы узнать, что скажет женщина.

— Последний раз, когда я лечила кого-то с такими повреждениями, пациент упал со скалы высотой в тридцать футов, и он умер.

Голос лекаря был хриплым и измождённым.

— Ваша подруга выживет. По чудесному стечению обстоятельств, ни одно из пяти её сломанных рёбер не пробило лёгкое. Ни одна из её сломанных костей не разорвала кожу — благословение, которого я совсем не ожидала.

— Или очень хорошо сработанное проклятье, — пробормотал Амброс.

Элага зыркнула на него.

— Какое у Трис состояние? — спросила она.

Лекарь посмотрела на Амброса, когда тот произнёс слово «проклятье».

— А, — пробормотала она. — Всё проясняется. Это многое объясняет.

Она вздохнула.

Сэндри поманила ассистента, не дававшего женщине упасть, и указала на стул. Поняв намёк, молодой человек осторожно опустил лекаря на стул. Элага прошептала что-то служанке, которая бодрствовала, на случай если кому-то что-то понадобится. Та поспешила прочь.

— У вашей девушки не повреждены ни органы, ни кожа. У неё сломана ключица, вывихнуто плечо, две маленьких трещины на черепе, сломанная скула, в двух местах сломана рука, сломанное запястье, пять переломов рёбер, вывих бедра, три перелома на правой ноге, и перелом щиколотки — на левой. Ещё у неё у неё несколько сломанных пальцев рук и ног, — сказала лекарь, отдышавшись. — Либо случилось чудо, либо, если, как вы говорите, это было проклятье, то оно было намеренно создано так, чтобы спасти девушке жизнь. В империи есть только один заклинатель, владеющий проклятьями на таком уровне, и это — всё, что я скажу на эту тему.

Сэндри, Браяр и Даджа обменялись полными ужаса взглядами. Все они видели порядочно ранений и лечения. Но они никогда не видели никого, перенёсшего такое избиение, какое случилось с Трис.

«Меня сейчас стошнит», — подумала Сэндри. Она прикусила внутреннюю сторону щеки и запретила своему желудку бунтовать.

— Сегодня я сделала всё, что могла, — продолжила лекарь. — Её очень хорошо учили — я была способна работать внутри её силы и вокруг неё без особых сложностей. Всегда приятно работать с магом, которого хорошие лекари научили искусству держать силу под контролем. Бедро и плечо вправлены. Я смогла полностью залечить рёбра и череп — эти переломы опаснее всего. Ей повезло, что не было внутричерепного кровотечения. Я начала лечить ключицу и челюсть, а также уложила сломанные конечности в лубки. Я защитила её от инфекций и шока. Завтра, когда я приду, я приведу двух коллег, которые помогут убрать лечение, проведённое сегодня на тех переломах, о которых я не позаботилась, и начать чистое лечение остальных переломов.

— Начать? — спросил Амброс, нахмурившись.

Браяр кивал.

— Это — не просто сломанная рука или нога, добрый Сагхад, — ответил своим наиболее вежливым тоном помощник лекаря. — Чем больше у пострадавшей ранений, тем больше времени нужно на лечение. Если лекари не будут осторожны, то сросшиеся кости будут слабыми, и снова сломаются. Или раны зарубцуются, подвергнув риску всё тело.

Старший лекарь кивнула.

— Но мы планировали скоро уехать в Эмелан, — услышала Сэндри свой голос.

— Моя дорогая Вимэйси, прошу простить меня, — сказал Амброс, когда явилась служанка с чаем для всех присутствующих.

Первым делом она налила лекарю, а Амброс продолжил:

— Это — моя кузина, Сэндрилин, Клэйхэйм фа Ландрэг, а ещё она — Сагхада фа Торэн в Эмелане. Это — Вимэйси Даджа Кисубо и Винэйн Браяр Мосс. Ваша пациентка — Вимэйси Трисана Чэндлер.

— Клэйхэйм.

Лекарь склонила голову, но не попыталась встать. Она нетерпеливо отмахнулась от предложенных служанкой пирожных.

— Девушка — Трис? — тоже попыталась казать, что собиралась скоро уехать. Я дала ей знать, что с постели она не встанет ещё как минимум неделю — больше, если нагрузит себя.

Сэндри сжала губы, пытавшиеся задрожать и придать ей вид обиженного ребёнка.

— Будучи моей сестрой, она получит лучший уход, какой только можно купить за деньги, — уведомила она лекаря.

— Хмпф, — ответила женщина. — Не вижу фамильного сходства. Но всё так, как я говорила. Она просит увидеть вас троих. Не хочет принимать снотворное, пока не увидит вас, так что, пожалуйста, немедленно к ней сходите, чтобы она заснула.

Получив выговор, трое молодых магов гуськом зашли в комнату Трис, а Чайм ехала у Даджи на плече. Оказавшись внутри, они все остановились, уставившись на неё. Одна из рук и одна из ног Трис были привязаны к планкам и покрыты крепко намотанными бинтами. Поломанные пальцы имели свои собственные деревянные лубки, привязанные белой льняной тканью. Все её косички свисали свободно. На голове и теле Трис виднелись остаточные следы магии лекаря. Никто из них никогда не видел человека раненного настолько, чтобы не встать на ноги за несколько дней, при помощи хорошего лекаря.

Трис выглядела голой без своих очков, разбившихся во время её падения. Сэндри подошла к писчей коробке Трис, и вытащила запасные очки, лежавшие там вместе с перьями и палочками чернил. Она аккуратно нацепила их Трис на нос, стараясь не касаться синяков у неё на лице.

— По крайней мере, нос у тебя не сломан, — прошептала она.

Трис подняла лишённую переломов руку, и положила свои уложенные в лубки пальцы на пальцы Сэндри. Её магический голос, хоть и измождённый, был не таким тихим, как можно было бы ожидать при её избитом состоянии:

— «Не откладывайте отъезд из-за меня», — сказала она им, её магический голос достигал также Браяра и Даджи. — «Вы собирались поехать послезавтра — езжайте. Не рискуйте застрять здесь».

— «Без тебя мы не уедем», — парировала Сэндри, вздёрнув подбородок. — «Не мели чепухи».

— «Это ты не мели!» — отрезала Трис, её мысленный голос был настолько строгим и напористым, насколько позволяли боль и препараты. — «Когда я смогу ехать верхом, я вас догоню. В одиночку я двигаюсь быстрее, чем вы — скопом. И когда я отправлюсь в путь, я сварганю щит, который вернёт любые дурные пожелания и проклятья их отправителю, вне зависимости от того, вижу я их, или нет. Но чем дольше вы откладываете отъезд, тем больше препятствий они вам поставят. Сейчас они, похоже, считают меня самой большой угрозой. Они понятия не имеют, насколько вы все опасны. Это вам поможет. Возьмите Жэгорза, Гудруни и детей — и езжайте, не медля».

— Не хочу это озвучивать, — сказал Браяр вслух, — но она дело говорит.

— Терпеть не могу, когда она это делает, — добавила Даджа.

Сэндри зыркнула на них. Судя по всему, Даджа и Браяр пока не восстановили узы между собой, хотя явно восстановили их с Трис и Сэндри.

— «Сейчас не время для шуток!» — закричала она.

— О, всегда есть время для шуток, — с милейшей улыбкой ответил Браяр.

Ассистент лекаря открыл дверь:

— Она говорит, чтобы вы вышли.

Он подошёл к кровати, и взял чашку с тёмной жидкостью.

— А тебе она говорит выпить вот это.

— Езжайте домой, — прохрипела Трис. — Я догоню вас, когда смогу.

— Так и поступим, — заверил её Браяр.

Он наклонился, и поцеловал её неповреждённый лоб.

— У тебя хороший план. Поправляйся.

— Я буду рада уехать как можно скорее, не смотря на Ризу, — добавила Даджа, осторожно целуя Трис в макушку. — Не обращай внимания на Сэндри. Она становится Её Дворяншеством только когда сильно напугана.

Она последовала за Браяром прочь из комнаты.

Трис посмотрела на Сэндри. Лекарь откашлялся.

— У меня такое ощущение, будто я тебя бросаю, — объяснила Сэндри, глядя в пол.

— Попытайся ощутить, что следуешь здравому смыслу, — тихо предложила Трис. — Именно так я и поступаю, когда знаю, что делаю то, что считаю правильным.

Она проглотила лекарство. Лекарь поставил чашку в сторону, и вывел Сэндри из комнаты, закрыв дверь у себя за спиной. Последний взгляд на Трис показал Сэндри, что та закрыла глаза. Она уже спала.

23й — 26й дни Луны Розы, 1043 П.К., Дом Ландрэг, Данкруан, Наморн

Сэндри опустила крышку своего последнего дорожного сундука, и заперла его, затем кивнула лакею, разрешая унести сундук. Она подумала, не следует ли ей последний раз взглянуть на Трис. Та почти не просыпалась за последние два дня, напитанная заклинаниями троих лекарей. Сэндри, Браяр и Даджа уже попрощались с ней в обед. Сэндри почему-то сомневалась, что Трис встанет на заре, чтобы помахать на прощание их маленькому каравану из трёх магов, Гудруни с детьми, Жэгорза и десяти солдат, которых Амброс отправил сопровождать её до границы.

Сэндри посмотрела на Амброса, сидевшего у окна и читавшего бухгалтерскую книгу.

— Хотела бы я, чтобы ты не посылал со мной этот десяток охранников, — сказала она своему кузену. — Они нужны тебе дома, и без них мы будем двигаться быстрее.

— Это выглядело бы недостойно, опусти я тебя без них, — сказал Амброс своим обычным сухим тоном. — Я не позволю никому утверждать, что я не выполнил свой долг перед тобой.

Сэндри покачала головой, и взяла с кровати папку с бумагами от юриста. Она дала её Амбросу.

— Они засвидетельствованы и заверены как положено. Юрист подал копии в судебные канцелярии здесь и в округе Ландрэг. Всё как я и обещала. Тебе никогда не придётся снова посылать мне фиксированные выплаты каждый год. Прежде чем отсылать мне деньги, ты сначала позаботишься о любом ремонте и улучшениях владений.

— Но императрица продолжит облагать меня налогами. Я — не владелец земель, и не могу возражать против налогообложения в суде. И я не смогу освобождать других невест, таких как Гудруни, потому что я — не их сюзерен, — указал Амброс.

— Делай так, как предлагает юрист в этих бумагах, — Сэндри указала на папку, — и внеси всех незамужних женщин в моих владениях в списки своих собственных земель, чтобы ты мог объявлять себя их сюзереном. Он говорит, что это должно выстоять в суде. Это дорого, но ты можешь взять деньги на это из тех, что послал бы мне — с моим благословением.

Сэндри скрутила в руках платок.

— Кузен, если я отсрочу мой побег, то рано или поздно императрица найдёт способ удержать меня здесь. Этого я позволить не могу. У меня в Эмелане есть дела, о чём она отлично осведомлена. Я сказала ей, что не останусь. Я не подчинюсь этой знаменитой воле императрицы. Я нужна Дедушке, и ты управляешь землями гораздо лучше, чем могла бы я. Разве нельзя просто оставить всё как есть?

Амброс собирался было ответить, когда в открытую дверь постучалась служанка:

— Прошу прощения, Клэйхэйм, Сагхад, но к клэйхэйм с визитом явился мужчина. Он говорит, чтобы я представила его лишь как Шана.

— Он играет в рискованную игру, — пробормотал Амброс, вставая, чтобы уйти.

Сэндри встала, отряхивая юбки:

— Я его приму в малой гостиной, — приказала она.

Когда служанка ушла выполнять приказ, Сэндри пошла в гардеробную, чтобы проверить свой внешний вид. Её платья сочетали два оттенка синего, придававших яркости её глазам. Она убрала выбившийся локон волос, и надела на голову прозрачную белую вуаль, затем мягко прикусила губы, чтобы прибавить им красноты.

«Не знаю, зачем я это делаю», — подумала она. «После того, как он мне лгал. Заставил меня думать… что ж! Я по крайней мере выскажу ему всё, что я о нём думаю!»

Шан стоял у окна, когда она поспешно вошла в комнату с высоко поднятым подбородком и сложенными на груди руками. Когда он обернулся и поклонился, она поймала себя на том, что любуется его широкими плечами, и тает от его доброй улыбки. «Прекрати!» — приказала она себе. «Он игрался с тобой как с рыбой на крючке — перестань вести себя так, так влажно!»

— Сэндри, мне сказали, что ты уезжаешь.

Шан в два шага оказался рядом с ней. Прежде чем она осознала его намерения, он обхватил её сильными руками, и поцеловал её, медленно и нежно. Когда она попыталась отстраниться, он просто углубил свой поцелуй. Наконец, когда у них обоих закончилось дыхание, он отстранился, чтобы прошептать:

— Не уезжай. Останься. Выйди за меня замуж. Я тебе нравлюсь, я знаю. Я думаю, что стану чудесно забавным мужем.

Это привело её в чувство. Когда он навострился на ещё один поцелуй, она упёрлась ладонями в его широкую грудь, и толкнула. Это было всё равно, что пытаться толкнуть мраморную статую.

Доносившийся снаружи стук древесины о древесину напомнил ей, что слуги всё ещё носили их багаж для их завтрашнего отбытия. Шан прижал её к себе покрепче, и пробежался губами по её уху. Сэндри ахнула, когда её предательские коленки ослабели, затем приказала его одежде оттащить его прочь.

Шан не мог сопротивляться своей собственной одежде, тянувшей его назад. Он держался за Сэндри, пока она не призвала стул с мягкой подкладкой. Поскольку подкладка была крепко прибита к сидению, весь стул врезался Шану под колени. Он вскрикнул, и отпустил её. Его одежда дёрнула его вниз, на стул, и сплелась с подкладкой.

— Не пытайся встать, — дрожащим голосом предупредила она. — Если попытаешься, то клянусь Шурри, ты уйдёшь домой с неотделимым от штанов стулом. Ты будешь посмешищем всего Данкруана, а также твоего драгоценного двора.

Он уставился на неё так, будто она совсем сдурела:

— Что происходит? — хотел узнать он. — Я тебе нравлюсь!

Он ухмыльнулся:

— И я знаю, что тебе нравится со мной целоваться.

— В жизни есть и другие вещи, помимо поцелуев, — парировала Сэндри, повторяя услышанную однажды от домоправительницы своего деда фразу. — Ты правда мне нравился — пока я не узнала, какой ты двуличный лжец! Ты виделся со мной тайком, потому что ночью ты слишком занят, в покоях Берэнин!

Шан покачал головой:

— Это не имеет никакого отношения к нам с тобой, Сэндри. Да, я — её любовник, но у меня нет особого выбора. Она держит меня за завязки кошелька.

— Я бы сказала, что это не всё, за что она тебя держит, — огрызнулась Сэндри, покраснев от своей собственной вульгарности.

— И снова говорю, это не имеет никакого отношения ни к нам с тобой, и к нашему браку. Когда мы вступим в брак, я буду полностью твоим. Я буду верным мужем, и хорошим отцом, — сказал он, протягивая к ней руки. — Мы сможем чудесно зажить вместе.

— Ты получишь гораздо больше, — сказал Амброс.

Дверь была чуть-чуть приоткрыта. Теперь Амброс открыл её до конца, и вошёл. Как всегда педантичный, дверь он закрыл за собой.

— Першан не упоминал, что Росы были вторым самым могущественным родом в империи, пока его отец и дяди не проиграли большую часть владений? — осведомился Амброс, проверяя обивку стула, будто чтобы убедиться, что та на него не нападёт. — У них есть пятьдесят акров там, где раньше было двадцать тысяч. Из двадцати мест в Дворянской Ассамблее они сохранили одно.

Он осторожно сел, и продолжил:

— Я думаю, что Першан явился ко двору, думая, что сможет обольстить императрицу, и уговорить её выйти за него замуж. Это даже могло сработать — его род так обнищал, что он не представляет угрозы лордам, которые отвергли бы более могущественного человека в качестве Имперского Консорта. Если бы она представила им такой брак, то они вполне могли бы его одобрить.

Амброс обратил на пленника ледяной взор своих бледно-голубых глаз:

— Но он теперь лучше узнал Её Имперское Величество, правда, Шан? Она не шутит, когда говорит, что не будет делиться властью. Когда он ей наскучит, он снова станет никем, а не мужчиной, способным на неё влиять. И он ей таки наскучит. Кэнайл это может подтвердить.

Амброс перевёл взгляд на Сэндри, когда она опустилась на стул.

— Но появилась ты. Если бы ты хотела, то могла бы иметь в империи реальную власть. Ты родственна имперскому дому, очень богата сама по себе благодаря плодородным землям, подданным, шахтам, рыболовным промыслам и лесам, являющимся частью твоего наследства. Женившись на тебе, Першан фэр Рос стал бы великим дворянином. Он больше не страшился бы дня, когда имперская улыбка исчезнет. Даже Берэнин пришлось бы обращаться с ним уважительно.

— Сэндри, почему ты вообще слушаешь этого сухого счетовода? — взмолился Шан. — Любовь в браках нашего класса не требуется, но я знаю, что мы со временем полюбим друг друга. Ты такая красивая, ты обаятельная, ты умная, у тебя есть чувство юмора — как могу тебя не любить? Я буду относиться к тебе с уважением и привязанностью, которых ты заслуживаешь. И любой мужчина, нанёсший тебе оскорбление, будет моим врагом. К тому же, я готов биться об заклад, что твои друзья-маги останутся, если останешься ты. Ризу будет вне себя от радости, если Даджа передумает…

Сэндри подняла ладонь, чтобы остановить его поток увещеваний. Когда он заткнулся, она спросила:

— Ты ей сказал?

— Что? — озадаченно спросил Шан.

— Ты сказал Берэнин, что собирался попросить меня выйти за тебя?

— Её Имперскому Величеству? Нет. Я не хотел возвращаться к ней с позором в случае твоего отказа.

— Ты кому-нибудь вообще сказал? — спросила Сэндри. — Хоть кому-нибудь из своих друзей при дворе?

— Конечно нет. Ты знаешь, как они смеются над неудачами…

— Ты их смеха боишься? Или возможности того, что они расскажут Берэнин о твоих планах?

Сэндри встала, распустив нитки, скреплявшие его со стулом.

— Ты так боишься её, что даже со мной поговорить явился тайком. Готова биться об заклад, что следующей идеей в твоём списке была милая, закрытая свадебная церемония. Уединённая, только несколько друзей, без суеты — возможно, за городом?

— Определённо за городом, — пробормотал Амброс.

— А потом — чтобы мы приступили к зачатию детей, и вернулись бы только когда моя беременность станет явной. Потому что ты хотел бы вернуться к Берэнин только тогда, когда у неё не будет абсолютно никакого способа расторгнуть брак, не поставив себя в глупое положение. Это всё — ради неё, не ради меня. Ты хочешь бросить ей в лицо тот факт, что можешь быть политической силой и без неё.

— Сэндри, ты не так всё поняла, — возразил Шан.

— Убирайся, — холодно сказала она. — Давай, вставай.

Шан осторожно встал, и отряхнул себе штаны сзади. Сэндри продолжила ровным голосом:

— Когда, и если, я вступлю в брак, то выйду за честного человека. Пожалуйста, уходи сейчас, пока я не вышла из себя.

— Дорогая моя, обдумай всё, — сказал Шан. — Мы можем быть по-настоящему счастливы вместе.

— Моё терпение трещит по швам, как и твоя одежда, — спокойно ответила она. — Прощай, Першан фэр Рос.

Амброс открыл дверь. Шан рискнул в последний раз взглянуть на Сэндри, и сбежал. Амброс закрыл дверь.

— Его одежда правда разойдётся по швам? — спросил он.

Он увидел, что Сэндри беззвучно рыдает. Подойдя к ней, он обнял её, как мог бы обнять одну из своих дочерей.

— Он тебя недостоин, Кузина.

— Я просто терпеть не могу, когда из меня ставят в глупое положение, — объяснила она.

— Любовь всех нас ставит в глупое положение, а страсть — и того хуже, — объяснил Амброс. — Забудь его. Ты заслуживаешь что-то получше, и ты это найдёшь.

Сэндри крепко обняла его, затем отстранилась, нашаривая свой носовой платок. Она высморкалась, и скорбно произнесла:

— Но таким же красивым он не будет.

Амброс тихо засмеялся:

— Будет, если ты его полюбишь. Идём ужинать. Почувствуешь себя лучше после борща.

* * *

Трис зашевелилась. Была почти полночь. Она помнила, как прощалась с друзьями ранее тем же днём, хотя заклинания и препараты, используемые лекарями для её обездвиживания, смазали её память о том, когда именно это произошло. Она знала, что не одна. В углу при в свете лампы служанка шила что-то. Судя по тому, как она дёргала иглу через ткань, она злилась. По частым взглядам, которые она бросала в угол слева, злилась она на съёжившегося там человека.

— Жэгорз, — прохрипела Трис.

Тот выпрямился. Служанка отложила шитьё, и подошла к кровати Трис.

— Вимэйси, прошу прощения, но он не хочет уходить. Вимэйси Даджа сказала оставить его в покое, но он тут уже больше часа…

— Спасибо, — сказала всё ещё хриплым голосом Трис. — Мне нужно с ним поговорить. Я бы сейчас выпила холодной воды, если ты не против.

Служанка наклонилась к ней, и прошептала:

— Вы уверены? Он такой странный.

На разбитом лице Трис с трудом появилась улыбка:

— Как и я. Так что всё хорошо.

Служанка ушла, бормоча что-то себе под нос. Жэгорз пододвинулся ближе к кровати.

— Я тут думал, — объяснил он. — Мне следует остаться здесь. Я поеду с тобой. Я им не нужен, даже Вимэйси Дадже…

— Павао, — тихо выругалась Трис. — Ты им понадобишься по дороге на юг.

— Понадоблюсь.

На миг голос Жэгорза стал таким сухим, как будто он был совершенно вменяем.

— Им понадоблюсь я? Вимэйси Трис, совершенно ясно, что лекарям нужно убрать с вас магию. У вас от неё разыгралось воображение.

— Им нужен кто-то, способный видеть и слышать на ветру, — сказала Трис. — Меня с ними не будет, чтобы этим заниматься. Остаёшься ты. Ты можешь предупредить их о неожиданной опасности.

— Но я не могу этим управлять, — возразил Жэгорз. — Иногда получается, иногда — нет!

— Ты управляешь этим лучше, чем раньше, — напомнила ему Трис. — У тебя есть ушные затычки и очки. И им поможет любое предупреждение. Пожалуйста, Жэгорз.

Он покачал головой.

Трис вздохнула:

— Жэгорз, ты — маг. Какой смысл быть магом, если ты не применяешь магию для чего-то полезного? Для чего-то, что большинство людей не могут сделать для себя сами?

Он в замешательстве уставился на неё. Трис твёрдо встретила его взгляд.

Наконец, он пробормотал:

— Я достаточно здоров, чтобы работать магом?

Трис улыбнулась, и вздрогнула:

— Сейчас ты здоровее меня, — напомнила она ему. — Давай, старик. Пора приниматься за работу. Но упражнения не забрасывай. Если у тебя есть вопросы, Даджа, Браяр или Сэндри могут их мне переслать. Я могу на тебя рассчитывать?

Он повесил голову, содрогаясь:

— Никто никогда не рассчитывал на меня ни в чём, кроме безумия.

У Трис задрожали веки:

— Тогда это будет тебе в новинку. Это хорошо.

Её глаза закрылись. Судя по её медленному, глубокому дыханию, она уже погрузилась в сон.

Жэгорз мягко похлопал её по не уложенной в лубки руке:

— Надеюсь, что не подведу тебя, — прошептал он.

* * *

Сэндри, Браяр и Даджа попрощались под дорассветными лучами солнца, пусть и не с Трис, поскольку та всё ещё спала под лекарскими заклинаниями. Они повидались с ней во время одно из её недолгих пробуждений, перед тем, как лечь спать, и всегда могли поговорить с ней в дороге. Они будут достаточно близко для этого. Отрезать их от общения друг с другом могли лишь тысячи миль, как в прошлые годы.

Когда они проехали через городские ворота, Сэндри выпрямилась в седле. Наблюдая за ней, Браяр подумал: «Будто наличие толстых стен между ней и императрицей делает её свободной». Через их связь он сказал:

— «У неё в запасе тысяча уловок, и она до сих пор ни одну из них не использовала. Тебе не следует слишком расслабляться».

Она обернулась, и наморщила носик, будто почуяла неприятный запах:

— А я и не собиралась!

Сержант, командовавший солдатами Ландрэга, посмотрел на неё:

— Клэйхэйм, в постоялом дворе у гостиницы, где мы будем ночевать, будут купеческие караваны. Некоторые из них будут направляться на юг. Если бы мы могли присоединиться к одному из них…?

Сэндри покачала головой:

— Караван — медленнее. Пожалуйста, прекрати беспокоиться. Маленьким отрядом мы можем двигаться быстрее, и заботиться о себе. И среди на трое — маги. Четверо, если считать беднягу Жэгорза.

— Бедняга Жэгорз точно сегодня сам не свой, — пробормотал Браяр.

К всеобщему удивлению, Жэгорз попросил коня. Трудно было точно определить, какой у него имелся опыт езды верхом. Его конь настаивал на том, чтобы отклоняться от дороги каждый раз, когда он натягивал поводья. Теперь он ехал впереди, рядом с Браяром — пугало в странных очках с линзами из латуни, на вороно-чалом мерине, которому было ясно, что его ездок не был уверен в себе. То, что безумец настаивал на езде впереди, также было необычно, особенно когда Браяру было видно, что это заставляло Жэгорза нервничать.

— Ты уверен, что не предпочёл бы держаться позади? — спросил Браяр, кивая в сторону повозки с багажом, где Гудруни болтала с возчиком, а её дети свисали с бортов. — Так ты не был бы совсем на открытом пространстве.

Жэгорз сглотнул.

— Я обежал Вимэйси Трис, что буду для вас начеку. Именно это я и собираюсь делать. Я работаю магом.

Браяр бросил взгляд на Даджу, закатив глаза, а та подавила смешок. «Из Чайм маг получается не хуже, к тому же она не полоумная», — подумал Браяр. «Ну, что ж. Жэгорзу это скоро надоест. Он подскакивает уже блохи на горячей сковороде».

— «И вообще, о чём думала Трис?» — спросил он у Сэндри, которая была достаточно близко, чтобы услышать слова Жэгорза. — «Когда он говорил «работать магом», что он имел ввиду?»

— «Может быть. Она просто сказала ему это, чтобы он был чем-то занят», — ответила Сэндри. — «Помнишь, как он вчера вообще не собирался ехать? Готова поспорить, он с ней поговорил. Она наверное знала, что он поедет, если будет думать, что может помочь».

— «Напомни мне её поблагодарить», — ухмыльнулся Браяр.

Жэгорз повернулся лицом к ветру.

— Впереди овцы, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Много овец. И ночью будет дождь.