9 НОЯБРЯ 1991 ГОДА.

Ну и денек! Сегодня в два часа дня на внеочередной сессии Конгресса должен был выступить Президент с просьбой принять закон, который даст возможность правительству уничтожить «расизм» и более эффективно противостоять терроризму.

В первую очередь он собирался просить Конгресс, если верить прессе, о долгожданном внутреннем паспортном законе. Несмотря на то, что мы месяц назад уничтожили компьютер с базой данных, правительство настаивало на принятии закона, Капитолий был окружен от 3000 до 5000 секретных агентов и вооруженных солдат в форме. Повсюду стояли джипы с прикрытыми пулеметами. Было даже два танка и несколько ракетных пусковых установок. И пресса, и конгрессмены проходили через три баррикады с колючей проволокой, и каждый раз их тщательно досматривали, по-видимому, искали оружие.

Над головами кружили вертолеты. Никакие партизаны, даже если бы хотели кого-то убить или что-то взорвать, не смогли бы прорваться сквозь кордоны, будь они даже смертниками. На самом деле правительство перемудрило с охраной, чтобы внушить населению сверхсрочность мер, предлагаемых президентом. Шоу с войсками и танками возле Капитолия, несомненно, запало в души телезрителей, которые решили, что положение в стране требует решительных мер со стороны правительства. И в то самое мгновение, когда телеоператоры уже собрались показать людям не улицы, заполненные толпами, а кафедру спикера, где должен был стоять Президент и произносить речь, примерно в двухстах ярдах к северо-западу взорвался миномет – хотя никто не понял, что это было. Телевизионщики услыхали взрыв, но не увидели ничего, кроме облака серого дыма, летящего над Капитолием. Еще несколько секунд прошли во всеобщем смятении. Солдаты с противогазовыми масками бежали в одном направлении. Секретные агенты с мрачными лицами и пистолетами в руках бежали в другую сторону. Телекомментаторы, едва переводя дух; сообщали, что кто-то взорвал бомбу на одной из автомобильных стоянок, принадлежащих Капитолию. Меньше минуты он лепетал нечто несусветное о том, кто это сделал, как им удалось протащить бомбу, несмотря на силы безопасности, сколько людей пострадало от взрыва и т.д. Потом начался второй раунд. Опять удар и пламя, но теперь уже в пятидесяти ярдах от телевизионной камеры. Удар был направлен прямиком на пулеметный расчет, хоронившийся за мешками с песком на восточной стоянке.

– Это наш миномет – крикнул я. Все наблюдавшие это, у кого был минимальный военный опыт, поняли, что оба выстрела произведены из миномета. Минометы – великолепное небольшое орудие; особенно для партизанской войны. Они почти не издают шума, когда выпускают свои смертельные заряды, которые падают почти вертикально на свои цели.

Из них можно стрелять, будучи в непроницаемом укрытии, и те, в кого они направлены, никогда не скажут, откуда летят снаряды. В тот раз я сразу же догадался, что наши люди засели в небольшой роще на западном берегу Потомака, примерно в двух милях от Капитолия, Некоторое время назад мы с Генри делали замеры как раз с этой целью и выяснили, что все федеральные учреждения Вашингтона находятся в радиусе действия 81– миллиметрового миномета. Через сорок пять минут третий снаряд ударил в крышу южного крыла Капитолия и взорвался внутри здания. Теперь-то и началось самое главное. Снаряды стали падать, как дождь, с интервалами от четырех до пяти секунд. Практически все, включая телевизионщиков, бросились в укрытия, и только один неустрашимый оператор остался на своем посту. Повсюду мы видели восхитительные цветы пламени, куски алого металла, пляшущие по асфальту, вылетающие из домов, падающие на мгновенно загорающиеся автомобили, скачущие внутри и снаружи Капитолия, наносящие смертельный урон рядам защитников тирании и предательства.

Все закончилось минуты за три, но это было самое прекрасное шоу, какое мне только довелось смотреть. Наверно, оно произвело неизгладимое впечатление на всех, кто видел его по телевизору! Но это была не единственная радость в тот день, потому что то же самое случилось в Калифорнии и Нью-Йорке. Городской совет Лос-Анджелеса был созван, чтобы выслушать обращение Президента, прежде чем проголосовать за их собственные «антирасистские» законы. Примерно в то время, когда фейерверк начался у нас, четверо из наших товарищей, воспользовавшись фальшивыми полицейскими удостоверениями, вошли в зал и стали бросать гранаты. Восемь членов городского совета были убиты, а нашим людям удалось скрыться. Часом раньше, в Нью-Йорке, Организация использовала базуку, чтобы расстрелять самолет с грузом отправляющихся в отпуск сановников, в основном Е, который взял курс на Тель-Авив. Все погибли.

(Справка для читателя: Базука – Ручной гранатомет. Переносное устройство для запуска небольших ракет, использовавшееся во время Второй мировой войны в основном как оружие пехоты против военных транспортных средств. 60 – 54 гг. ДНЭ, вышли из употребления к 9 г. ДНЭ. Тель-Авив был самым большим городом в Палестине в период Е оккупации несчастной страны во времена Старой Эры. Его руины все еще радиоактивны и опасны для человека.)

Короче говоря, это был насыщенный день для Организации! Мне лично эта демонстрация способности Организации предпринимать одновременные выступления против Системы придала уверенности, и я не сомневаюсь, что то же самое произошло со всеми нашими товарищами. Несмотря на грохот, дым, разрушения, причиненные нападением на Капитолий, погиб всего шестьдесят один человек, как мы узнали из дальнейших сообщений. Среди них были два конгрессмена, один правительственный чиновник, четыре-пять служащих Конгресса. Однако истинное значение всех наших сегодняшних выступлений – психологическое. Могу сказать, что наши нападения на Систему уже не вызывают отрицательной реакции. Но важнее то, что мы даем уроки политикам и чиновникам-бюрократам. Сегодня они узнали, что никто из них не отмечен неприкосновенностью. Они могут прятаться в городе за колючей проволокой и танками или у себя в поместьях – за высокими стенами и охранными системами, но мы все равно отыщем их и убьем. Никакие вооруженные телохранители, никакие бронированные лимузины не в силах гарантировать их безопасность в Америке. Этот урок им никогда не забыть. Теперь они все в ярости на нас и торжественно обещают народу уничтожить нас, однако когда они немного подумают, кое-кто из них будет готов позаботиться о «страховом полисе». Слабость Системы главным образом заключена в полном моральном разложении. Они могут убивать и уничтожать нас, но ни один из лидеров нации не действует из каких-либо побуждений, нежели собственных интересов. Все они готовы предать Систему, едва это станет им выгодно. Нам нельзя дать им знать, что все они пойдут на гильотину. Пусть думают, что они смогут договориться с нами и спасти свою шкуру, когда падет Система. Только Е не тешат себя иллюзиями. Что до народа, то пока еще рано делать выводы относительно спектра его реакций на события сегодняшнего дня. Большинство, конечно же, поверит, во что ему будет сказано поверить. На самом деле люди хотят, чтобы их оставили в покое с их пивом и телевизором. Они заимствуют свои мысли из журналов о кино и телевизионных «ток-шоу», с помощью которых Система подвергает их массированным атакам.

(Справка для читателя: Слово «ток-шоу» обозначает тип телевизионной программы, популярной в последние годы Старой Эры.)

Тем не менее, нам надо тщательно контролировать, что люди чувствуют по отношению к Системе и к нам. Хотя большинство будет поддерживать Систему, пока не опустеют их холодильники, все же новые члены Организации, которые встанут в наши ряды вместо погибших, могут прийти к нам только из нашего народа. Сейчас у нас не получается с агитацией, и для всех это забота номер один. Говорят, что в Вашингтоне за последние два месяца к нам не присоединился ни один человек. А за это время мы потеряли примерно 15% наших людей. Надеюсь, в других местах дела обстоят не так плохо. Из всех сегментов населения, из которых мы рассчитывали набрать новых членов, «консерваторы» и приверженцы «правого крыла» оказались самыми твердолобыми. В мире нет более продажных тварей и худших трусов тоже. Их трусость сравнима только с их глупостью. В среде консерваторов сейчас ходит слух, будто на самом деле Организация состоит на довольствии у Системы. Мы якобы нанятые Системой провокаторы, в чью задачу входит прибавить хаоса в жизнь страны, чтобы оправдать репрессивные контрреволюционные и антирасистские меры, предпринимаемые Системой. Если мы перестанем раскачивать лодку, все само собой уладится. Верят они в это или нет, но не найти лучше предлога, чтобы не вступать в Организацию. С другой стороны, теперь, когда мы стали радикалами, либералы с коленным рефлексом (Медицинский термин) напрочь забыли о своем «модном радикальном» энтузиазме, которым гордились всего несколько лет назад. Свои идеологические лекарства они черпают из «глянцевых журналов и у популярных обозревателей, и их «инь» в данный момент полностью просистемный. Несмотря на претензии казаться изощренными и утонченными, либералы безмозглы и ими так же легко манипулировать» как консерваторами. Христиане – разные по своей сути. Некоторые из них самые преданные и смелые члены Организации. В их ненависти к Системе – помимо общих причин осознание роли Системы в подрыве авторитета и искажении Христианства. Однако все, кто все еще не может оторваться от главных церквей, настроены против нас. В наше время трудно переоценить Е влияние на Христианские церкви и коррупцию священников. По воскресеньям с церковных амвонов рукоположенные в сан проститутки внушают своей пастве то, что необходимо Системе, и собирают свои тридцать сребреников в виде правительственных «учебных» грантов, пенсии «братии», платы за, например, лекции, а также хорошей прессы. Защитники гражданских прав тоже были расколоты. Примерно половина их поддерживала Систему, а половина была против. И все были против нас. Те, которые выступали против Системы, видели в ней большую опасность, чем в Организации. Чем больше людей выразят доверие нам, тем рьянее защитники гражданских прав будут поддерживать Систему. Не похоже, чтобы нам удалось привлечь этих людей на свою сторону.

Да, мало надежды проникнуть в эти идеологические сегменты. Если и привлекать новых членов, то надо работать с теми, кто еще не сделал свой выбор.

Промывание мозгов, которым занимается Система, коснулось не всех. Еще остаются миллионы и миллионы нормальных людей, которые не верят официальной пропаганде и не позволяют низвести себя на животный уровень, когда люди существуют только ради удовлетворения своих потребностей. Что надо сделать, чтобы они присоединились к нам?

В наши дни жизнь становится все уродливее, все более и более Е. Однако она все еще вполне комфортная, а комфорт – великий совратитель, это он в первую очередь плодит трусов. Похоже, что на сегодняшний день все настоящие американские революционеры уже в наших сетях. Теперь надо учиться, как создавать других революционеров, и чем быстрее, тем лучше.

 

14 НОЯБРЯ.

Сегодня у нас был Генри, и я узнал кое-какие подробности о нападении на Капитолий в понедельник. В акции участвовали всего три человека: сам Генри, помощник, который принес разобранный миномет и снаряды на заранее выбранное место в роще и все там устроил, да еще девушка, которая с маленьким передатчиком расположилась в парке в нескольких кварталах от Капитолия и координировала стрельбу. По радио она передавала данные помощнику Генри, пока сам Генри засовывал снаряды в орудие. Насколько я видел, прицеливался он почти идеально. Они использовали все 81-миллиметровые снаряды, которые мы украли месяц назад в Абердине, и Генри хотел знать, могу ли я пополнить их запас. Я объяснил ему, какую трудную задачу он ставит передо мной. Бомбы мы делать умеем – даже самые заковыристые. А снаряды – дело другое. С нашими теперешними возможностями такое не потянуть. То, что я мог бы создать, было бы весьма грубой подделкой, да и вряд ли эффективной. Нам надо совершить еще один налет на арсенал, пусть даже это рискованно, прежде чем вновь заговорит наш миномет. Кроме того, я рассказал Генри о довольно большом количестве относительно мелких бомбардировок, происходивших в последние два-три дня. Их было больше сотни в разных местах, включая четыре в Вашингтоне, и они насторожили меня по нескольким причинам, в основном, из-за специфического выбора цели – банки, войсковые склады, акционерные общества, а также из-за очевидно любительской подготовки акций. На каждую взорвавшуюся бомбу полицейские нашли по крайней мере одну не взорвавшуюся. Генри подтвердил мои опасения: бомбардировки во всяком случае, в нашем округе – не имеют никакого отношения к Организации. Это было интересно. Похоже, сами того не желая, мы вызвали к жизни тайных анархистов – или Бог знает кого, – прятавшихся в нашей тени. Естественно, средства массовой информации приписали все нам – что было неприятно из-за любительской работы наших последователей, однако их вылазки, наверно, надо было расценивать как добрый знак хотя бы потому, что тайной полиции теперь было, кем заняться, кроме нас, и мы могли свободно вздохнуть.

Рост нигилистических настроений, которые Система очень долго поощряла, теперь работал на нас, а не на Систему. И сегодня у меня было довольно забавное подтверждение этому. Мне нужно было побывать в Джорджтауне, чтобы разобраться в коммуникациях для Ячейки 4. Когда-то Джорджтаун был одним из самых шикарных районов Вашингтона, но за последние пять лет превратился в ад, из-за которого вся столица постепенно стала асфальтовыми джунглями. Большинство дорогих магазинов уступили свои помещения барам «геев», массажным салонам, киоскам с порнографической литературой, винным магазинам и прочей капиталистической рискованной торговле. Мусор, грязь на тротуарах – и повсюду Не, которых прежде здесь днем с огнем было не сыскать. Однако в Джорджтауне все еще живет довольно большое число Белых. В когда-то богатых домах окна забиты досками, а многие незаконно заняты целыми колониями нищих, в основном, бросившими школу и убежавшими из дома молодыми людьми. Они ведут маргинальное, нечеловеческое существование, побираясь на улицах, роясь в мусорных мешках, иногда воруя. Некоторые девушки время от времени подрабатывают проституцией. И все без исключения – так я считал до сегодняшнего дня – с утра до ночи накачиваются наркотиками. Поскольку Система в прошлом году перестала ужесточать соответствующие законы, героин стал таким же дешевым, как сигареты, и достать его не составляет никакого труда. Полицейские обычно сюда не заглядывают, хотя от некоторых историй о жизни здешних ребят волосы встают дыбом. Внутри своих цитаделей, огороженных деревянными заборами зданий, девочки и мальчики готовят себе еду, спят, совокупляются, рожают детей, колют вены и умирают, предпочтя нецивилизованный образ жизни. В их среде процветают религиозные культы куки-чинов (Группа родственных народов на Северо-востоке Индии.) с большим количеством сжигаемых благовоний и произносимых заклинаний. Особенно им нравятся разные сатанинские культы, напоминающие древние семитские верования. Говорят, не обходится без ритуальных пыток и ритуальных убийств так же, как без ритуального каннибализма, ритуальных оргий и других неевропейских действ. Я закончил свои дела в Ячейке 4, которая из-за своих более или менее богемных членов гораздо легче вписывалась в жизнь Джорджтауна, чем это могло бы получиться у любой другой из наших ячеек, и отправился на остановку автобуса, где происходило то, что стало уже привычным явлением. Два юных головореза – внешне похожих на Пу или Ме – пытались затащить в подъезд рыжеволосую девчонку. Законопослушный гражданин прошел бы мимо, даже не замедлив шаг, а я остановился, посмотрел пару секунд и зашагал прямо к ним. Два смуглых подонка не ожидали ничего подобного и ослабили хватку, дав девчонке возможность ускользнуть. Они смотрели на меня во все глаза и орали оскорбления, однако не сделали ни малейшей попытки настичь беглянку, которая в мгновение ока была уже на расстоянии футов ста от своих несостоявшихся обидчиков. Тогда я развернулся и пошел своей дорогой. Девушка двигалась медленно, как бы позволяя мне догнать ее. «Спасибо», – сказала она, блеснув милой улыбкой. Она была по-настоящему красивой, но очень плохо одетой и не старше семнадцати лет – по-видимому, «дитя улицы».

Дорогой мы разговорились. Первым делом я узнал, что у нее уже два дня не было ни крошки во рту и ей очень хочется есть. Зайдя в забегаловку, я купил ей гамбургер и молочный коктейль. Заметив, что она все еще голодная, я купил ей еще один гамбургер и жареную картошку. За едой она продолжала разговаривать, и я узнал кое-что интересное. Во-первых, жизнь юных отщепенцев куда разнообразнее, чем мне казалось. Одни колонии состоят из убежденных наркоманов, а в других о наркотиках и не помышляют, есть колонии расово смешанные, а есть чисто белые, есть колонии, которые состоят из мужчин и женщин, а есть колонии, которые состоят только из мужчин, и их называют «волчьими стаями». Некоторые группы объединены по религиозному признаку. Эльза – так звали девушку – сказала, что никогда не принимала наркотиков. Два дня назад она ушла из своей группы из-за какой-то ссоры, и, когда я появился, ее как раз пытались утащить в логовище «волчьей стаи».

Она также дала мне неплохую подсказку насчет того, кто устраивал бомбардировки, удивившие Генри и меня. Среди ее друзей многие были уверены, что «это дело рук некоторых джорджтаунских колоний ну, чистить город от свиней». Сама Эльза была абсолютно аполитичной, и для нее не существовало разницы, кто именно взрывает бомбы. Особенно наседать на нее показалось мне опасным, как бы она не приняла меня за копа, поэтому я не стал развивать дальше эту тему. В наших обстоятельствах я никак не мог привезти Эльзу к нам – однако искушение было велико. Прощаясь, я сунул ей пять долларов, и она клятвенно уверила меня, что без труда найдет себе место в одной из молодежных групп. Возможно, она вернется к своим. Она дала мне их адрес, так что при желании я мог ее найти. Когда я обдумывал все это вечером, мне пришло в голову, что мы, пожалуй, упускаем потенциально полезных союзников среди этой группы молодежи.

Каждый сам по себе, ребята не впечатляют, это точно, но не исключено, что их можно использовать как коллектив. Стоит подумать.