Глава первая

Отец и сын

Пол Гетти был миллионером во втором поколении. Его отец, Джордж Франклин Гетти, стал создавать богатства семьи еще в 1903 году, во времена нефтяной лихорадки в Оклахоме. Огромное состояние Пола выросло из того, что было накоплено его отцом. Точно так, как из маленького невзрачного на вид саженца вырастает огромное, обильно плодоносящее дерево. Поэтому очевидно, что не будь капитала отца, миллиардов его сына никогда бы не существовало.

В свои шестьдесят лет Пол Гетти был уже богат как Крез. В этом возрасте он был еще вполне крепким и привлекательным мужчиной и очень гордился тем, что занимался любовью с настоящей герцогиней — сестрой английского лорда и дальней кузиной русского царя. Пол не упускал случая поразить кого-либо из своих влиятельных гостей исключительной памятью. Для этого он читал им наизусть обращение Линкольна в Геттисберге, в котором тот провозгласил Декларацию о гражданских правах американского народа.

Закончив свое выступление, Пол неизменно упоминал о том, что Геттисберг получил свое название в честь одного из предков Гетти — некоего Джеймса Гетти, купившего землю, на которой вырос Геттисберг, у самого Уильяма Пенна. Может показаться странным, что самому богатому американцу понадобилось прибегать к такому способу повышения своего авторитета. Но более удивительно другое. Вся эта история с Геттисбергом была выдумкой Пола. Город этот был действительно назван в честь некоего Гетти, однако предки Пола были лишь однофамильцами последнего и не имели к Геттисбергу никакого отношения.

Говоря откровенно, история жизни Джорджа вовсе не нуждалась в этом липовом приукрашивании, к которому часто прибегали претенденты на аристократическое происхождение. Жизнь отца Пола была типичной для большинства преуспевших американцев. В Соединенных Штатах Америки сыновья такими отцами всегда очень гордились.

Однако Пол испытывал к отцу двойственные чувства. Их несколько странные взаимоотношения, несомненно, повлияли на стремительное восхождение сына.

Пол Гетти родился в 1892 году в Миннеаполисе. Его отцу в то время было тридцать семь лет. Это был физически выносливый и набожный человек. Мать Пола — Сара Гетти, урожденная Ришер, — была весьма симпатичной дамой. Ее густые темные волосы были всегда затянуты в узел, а опущенные уголки губ свидетельствовали о жестком и непреклонном характере. Сара была на три года старше мужа. В ее жилах текла шотландская и голландская кровь. Сами Гетти были выходцами из Северной Ирландии и прибыли в Америку в конце восемнадцатого века.

Отец Джорджа был небогатым фермером и умер, когда сыну было всего шесть лет. Джордж с матерью с утра до вечера трудились в поле. После того как Джордж повзрослел, его дядя, пастор Джозеф Гетти, прослывший во всей округе своими темпераментными проповедями, настоял на том, чтобы отправить Джорджа учиться в университет в Огайо.

Джордж был физически сильным и трудолюбивым парнем. Невзгоды, обрушившиеся на них с матерью после смерти отца, были невыносимы, и Джордж твердо решил любой ценой вырваться из объятий нищеты. Религиозные наставления дядюшки Джозефа не пропали даром. Джордж был истинным христианином, не расставался с Библией, с отвращением относился к спиртному и твердо верил в спасение Господом от бедности и греховности.

В университете он готовился получить диплом учителя математики. Будучи еще студентом, Джордж положил глаз на привлекательную, хотя и очень надменную Сару Ришер и предложил ей выйти за него замуж. Однако та вовсе не намеревалась прожить всю жизнь со школьным учителем и согласилась стать его женой лишь при условии, что Джордж через год после свадьбы получит диплом юриста. При этом Сара согласилась даже пожертвовать для этого сотней долларов из своего приданого.

Напористая и чертовски самолюбивая, Сара сделала все возможное, чтобы добиться богатства для семьи. Именно она была той движущей силой, которая из трудолюбивого, но нерешительного супруга сделала преуспевающего дельца и владельца собственной нефтяной компании. Поэтому неудивительно, что имя Сары всегда присутствовало в названии семейного предприятия Гетти.

Однако давайте возвратимся в прошлый век. Через год после женитьбы, в 1879 году, Джордж получил диплом юриста, и Сара настояла на переезде в процветающий Миннеаполис, где ее супруг занялся страховым бизнесом. Он начал делать первые шаги к преуспеванию. В скором времени супруги, которым еще не исполнилось и тридцати лет, купили дом в самом фешенебельном районе Миннеаполиса, карету, запряженную тройкой отборных рысаков, и стали одними из самых состоятельных и уважаемых жителей столицы штата Миннесота.

Успех в бизнесе не ослабил веры четы Гетти во Всевышнего. От своего дядюшки Джордж унаследовал кальвинистское представление о добре и зле. Поэтому в семье Гетти мирское богатство всегда считали проявлением милости Господа.

Согласно учению Кальвина, Бог всегда вознаграждает тех, кто прислушивается к его слову, и наказывает тех, кто отрекается от него, становясь прислужником дьявола. Джордж и Сара были до самоотречения преданы методистской церкви и ее учению. В свое время двадцатилетний Джордж поклялся никогда не брать в рот спиртного и оставался верен этому обету всю жизнь. До того как ему исполнилось тридцать пять лет, вся его жизнь казалась живым примером того, что соблюдение христианских заповедей вознаграждается Всевышним через богатство. Джордж всегда внимал словам Господа и не покладая рук трудился в своем винограднике. Однако вскоре наступили времена, когда на Джорджа, словно на библейского Иова, обрушились несчастья.

В самом начале своего пути Пол Гетти обладал немногим. Дома он хранил фотографию маленькой девчушки с забавными завитушками и огромным бантом, а необъяснимая печаль в глазах, казалось, говорила о том, что ее сердце истерзано мыслями о неминуемой смерти.

Это была фотография сестры Пола — Гертруды Лоис Гетти, родившейся в 1880 году, вскоре после свадьбы Джорджа и Сары, и умершей от тифа во время эпидемии, обрушившейся на Миннесоту осенью 1890 года. Сара тоже заразилась этой ужасной болезнью, но отделалась лишь легкой потерей слуха, который с годами постоянно ухудшался, и к пятидесяти годам мать Пола стала практически глухой.

Для Джорджа и Сары смерть их первого ребенка, этого «лучика солнца в семье», как они ее называли, стала суровым испытанием их веры в Спасителя. Больше всего убивался отец. Он испытал глубочайшее разочарование в жизни. В отчаянной попытке вернуть дочь Джордж ударился в спиритизм. Однако ему все же удалось совладать с собой, и вера его в Христа не только не пошатнулась, но даже окрепла. Джордж, правда, изменил методистской церкви, став приверженцем более последовательного протестантского учения. Он остался верен ему до конца своих дней.

Добрым знаком для Джорджа стала беременность сорокалетней Сары, которая уже успела потерять надежду стать матерью. Появление на свет 15 декабря 1892 года сына стало для четы Гетти бесценным подарком накануне Рождества.

Супруги были бесконечно благодарны Господу за его милостивый дар. Что касается Джорджа, он был счастлив вдвойне. Ведь теперь у него был наследник и продолжатель страхового бизнеса, принесшего Джорджу Гетти немалый успех на процветающем среднем Западе.

Сара назвала малыша в честь кузена мужа — Джоном. Однако в своих мыслях она часто переносилась в родную Европу. Чтобы хоть как-нибудь ослабить ностальгию по родине, Сара решила назвать сына на европейский манер и при крещении записала его как Жан Пол Гетти. Со временем первая часть имени сохранилась лишь в виде инициалов. В семье малыша обычно звали Полом. Имя, которое дала сыну Сара, оказалось, неожиданно для нее самой, пророческим. На протяжении всей жизни самого Пола и многих членов его семьи постоянно тянуло к Европе и европейской культуре.

По достатку семья Гетти относилась к среднему классу. Однако уже немолодые и с пуританскими взглядами родители Пола избегали общества соседей и не признавали каких-либо вечеринок или увеселений. К тому же их постоянно терзали воспоминания об умершей дочери.

Маленький Пол, несмотря на заботу и опеку Сары и Джорджа, ощущал себя одиноким и лишенным семейного тепла. Мать Пола запрещала ему играть со сверстниками, опасаясь, что тот может подхватить какую-либо заразную болезнь.

Она была чрезвычайно заботлива и внимательна к Полу. Она, несомненно, обожала своего мальчика, но старалась сдерживать материнские чувства. Возможно, Сара делала это для того, чтобы легче было перенести потерю сына, если Господь вдруг отнимет его у нее, как отнял дочь.

Такая изоляция в раннем детстве несомненно наложила отпечаток на характер Пола. Почти все время он проводил в одиночестве, избегал игр и развлечений со сверстниками и научился держать свои мысли и чувства при себе. «Я с ранних лет научился держать в узде свои эмоции», — напишет в своих дневниках восьмидесятилетний миллиардер Пол Гетти.

Однако тоскливое детство повлияло на Пола и в другом отношении. Он внутренне восставал против серого пуританского образа жизни, характерного для зажиточных американских семей XIX века. И на протяжении всей жизни часть его существа стремилась вырваться из объятий обыденности и строгих моральных ограничений.

Пол никогда не чувствовал себя уютно в кругу семьи. Его манили приключения и новизна ощущений. Поэтому до шестидесяти лет он никогда подолгу не жил в одном месте. Будучи с юных лет предоставлен самому себе, он упивался свободой и по духу своему был вечным странником.

Успехи в бизнесе и приобретение собственного дома радовали Джорджа Гетти. Он считал это благословением Господа. Вскоре небеса послали ему еще один знак своего расположения.

В 1903 году, когда Полу исполнилось десять лет, Господь надоумил Джорджа отправиться в маленький грязный городишко — Бартлесвиль, который в те годы официально считался в штате Оклахома индейской территорией. Отец Пола надеялся найти там потенциальных покупателей страховых полисов. В то время он даже не догадывался, к каким потрясающим последствиям приведет это ужасно скучное и утомительное путешествие.

В невзрачном Бартлесвиле Джорджа встретил неумолчный гул слетевшихся туда, словно пчелы на гречишное поле, искателей удачи.

В Оклахоме началась нефтяная лихорадка. Многие считали, что дикий степной ландшафт, окружавший Бартлесвиль, таит в себе самые крупные в Соединенных Штатах залежи нефти. Похоже, что Джордж прибыл туда в самое время.

«Этих людей, — писал позже Пол о старателях, — необъяснимо влекла спрятанная в земных недрах нефть, а мой отец был одним из первых, кто прикоснулся к этой волшебной жидкости».

Возможно, так оно и было, однако следует заметить, что в самом начале своего пребывания в Бартлесвиле Джордж был лишь сторонним наблюдателем и отдал 500 долларов за 1100 акров дикой степи, поддавшись не столько голосу разума, сколько массовому психозу обезумевших от надежды людей.

Как оказалось, Господь направил Джорджа Гетти в нужном направлении. Установленная на участке Джорджа бурильная установка начала пробивать скважину в октябре 1903 года. Буквально через несколько дней оттуда ударил черный фонтан. Спустя год отец Пола качал нефть уже из шести скважин. Цена нефти-сырца составляла в те годы 52 цента за баррель. На своем участке Джордж выкачивал по сто тысяч баррелей в месяц.

Однако к причинам, обеспечивающим столь стремительное обогащение Джорджа, следует отнести не только благословение небес, но и следующее. К 1903 году он имел достаточный капитал для покупки участков и бурильных установок; был опытным юристом; жил в соответствии с христианскими заповедями и никогда не шел на мошенничество, подлость или преступление.

Вскоре Джордж основал компанию «Миннеома Ойл». Это название никак не связано с именем прекрасной индейской девушки, а происходит от слияния слов «Миннесота» и «Оклахома». За три последующих бурных года отец Пола превратил свое предприятие в процветающий концерн. К 1906 году Джордж Гетти стал миллионером.

 

Глава вторая

Одинокое детство

Полу было всего десять лет, когда он приехал в Бартлесвиль и впервые увидел знаменитый участок отца с нефтяными скважинами. Но город и окрестности сильно разочаровали мальчика. Зная о том, что Бартлесвиль находится на территории, официально закрепленной за индейцами, он надеялся встретить здесь краснокожих с томагавками и вигвамами. Вместо этого Пол увидел невзрачный грязный городок, пропахший нефтью, и суетящихся людей в грязных комбинезонах.

Как и любой из его сверстников, Пол гордился тем, как быстро и легко умножалось богатство отца. Свои первые впечатления от созерцания бьющих из-под земли фонтанов нефти он сохранил на всю жизнь. Познакомившись с процессом добычи нефти поближе, Пол не нашел его слишком сложным и решил для себя, что сможет и сам заняться нефтяным бизнесом.

Приезд Пола в Бартлесвиль Джордж воспринял как должное. Кто, как не сын, должен стать его главным помощником, партнером и последователем? Отец даже уговорил мальчика пожертвовать своими карманными деньгами и купить две акции только что созданной компании «Миннеома Ойл». «Теперь я буду работать и на тебя», — улыбнувшись, заметил он, вручая Полу сертификат владельца акций.

Джордж очень любил повторять перлы своей доморощенной житейской мудрости: «Бизнесмен хорош лишь тогда, когда обладает исчерпывающей информацией» или «Пусть твои дела будут убедительнее твоих слов». Однако в детские и юношеские годы Пол пропускал эти назидательные сентенции мимо ушей. Не проявлял он и большого интереса к нефтяному бизнесу, предпочитая заниматься тем, что его влекло.

Позже Пол всегда будет говорить об отце с чрезвычайным почтением и гордостью. «Это был великий человек и истинный философ, — торжественно скажет об отце миллиардер Пол Гетти. — Именно он научил меня всему тому, на что способен мой разум».

Однако в действительности все было не так. Всему, что знал, Пол Гетти выучился сам. Отец с сыном часто не понимали друг друга. «Дома Пол с отцом часто ссорились», — вспоминал кузен Пола Хал Сеймур.

По характеру Пол был больше похож на мать, чем на бесстрастного, во всем подчинявшегося ей Джорджа. Мальчик унаследовал от Сары те же опущенные уголки губ, ту же непоседливость и скрытность. С возрастом сходство с матерью усилилось еще больше. Из-за своей глухоты Сара была как бы отделена от внешнего мира непроницаемой перегородкой, и Пол, похоже, стремился к тому же. В его голосе часто слышались интонации матери, что говорило об их сходстве и взаимопонимании. Размеренная, выразительная речь Пола Гетти, несомненно, была следствием его общения с плохо слышавшей матерью. Так же как и Сара, ее сын полагался только на собственные силы и стремился ни от кого не зависеть. Его кузен Хал отмечал, что Пол был «более одинок, чем любой другой единственный ребенок в семьях, подобных семье Гетти».

В отличие от родителей, Пол не был очарован христианским учением и не надеялся на милость Всевышнего. Его единственной страстью были книги. В десятилетнем возрасте мальчик увлекся приключенческими рассказами Хенти. Эти же забавные истории развлекали Пола Гетти и на склоне лет.

Состояние Джорджа росло с каждым днем, и он был вынужден часто выезжать из Оклахомы по делам компании. Сару раздражали безжизненные степные пейзажи и холодные зимы Миннесоты, и она решила, что семье следует перебраться в солнечную Калифорнию. Она пожаловалась супругу на свое хрупкое здоровье и заявила, что ее организм нуждается в перемене климата и обстановки. Джордж как всегда с ней согласился.

Прибыв в Сан-Диего, чета Гетти нашла его слишком провинциальным и решила обосноваться в недавно построенном на окраине Лос-Анджелеса районе Саут-Кингсли. Место для постройки дома было выбрано на незавершенном участке Уилширского бульвара.

Друзей у Джорджа с Сарой было немного, а после переезда они лишились и их. Супруги не устраивали никаких вечеринок и жили в затворничестве, стараясь строго следовать заповедям Христа. Из-за глухоты Сары они были оторваны от внешнего мира. Эффективных слуховых аппаратов в те годы еще не было, и семья избегала общения с соседями, не желая быть свидетелями их бесполезного сочувствия и жалости к хозяйке дома. Поэтому семейство Гетти руководствовалось в своей жизни принципом самодостаточности и независимости от других. Стремление к независимости стало характерным и для образа жизни Пола, и он страстно желал, чтобы так же жили и его наследники.

Всегда требовательный к себе, Джордж старался быть таким же по отношению к сыну. Однако это часто вызывало бурный протест Пола. Он, как и большинство лишенных общения со сверстниками детей, был крайне капризен и упрям. Избавить сына от этих недостатков отец решил с помощью жесткой дисциплины. Вскоре после переезда в Калифорнию Пола устроили в местный военный колледж, в котором подросток проводил весь день, возвращаясь домой лишь для того, чтобы переночевать. Естественно, Пол возненавидел это воспитательное заведение. Занудливые уставы, муштра и бессмысленные приказы его ужасно бесили. За четыре года, проведенных в стенах колледжа, он успел кое с кем подружиться, но продемонстрировал нулевые способности к воинской службе. Когда его мучения закончились, он был безмерно счастлив вновь вернуться в унылую, но столь привычную семейную обстановку.

Среди специалистов по юношеской психологии бытует мнение, что подростки, чрезмерно увлекающиеся чтением беллетристики, будучи предоставлены самим себе, весьма часто увлекаются сексом. Подобное, похоже, случилось и с Полом.

Дисциплинарные методы колледжа совершенно не повлияли на парня. Он по-прежнему не расставался с книгами, а школьные учителя прозвали его «ходячей энциклопедией». Паренек все так же предпочитал уединение, испытывая отвращение к любым массовым оздоровительным мероприятиям, начиная от уроков физкультуры до спортивных игр и соревнований. Результат подтвердил предположения психологов. Кроме любви к чтению у Пола стало проявляться страстное влечение к противоположному полу, которое не угасло до последних дней его жизни.

Пол нравился девушкам. Возможно потому, что всегда был с ними исключительно галантен и обходителен. («Пол никогда не говорил „нет“ женщине и „да“ мужчине», — заметила как-то одна из его любовниц.) Но, возможно, и потому, что всегда знал, чего добивался. А это, как известно, приводит к успеху не только в амурных делах, но и в бизнесе. В день, когда Полу исполнилось четырнадцать, он с гордостью поведал своим одноклассникам о том, что давно лишился невинности. В наши дни подобное вряд ли кого-либо удивило бы, но в Калифорнии начала века такое заявление единственного сына истинно верующих протестантов прозвучало как сенсация. В набожной семье Гетти такое считалось тяжким грехом и наглым издевательством над религиозными чувствами.

Пол все чаще раздражал отца своей немыслимой дерзостью, и тот стал отдаляться от сына. Супруги решили, что сыну следует после окончания школы приступить к изучению экономики в университете в Лос-Анджелесе, а затем поступить на юридический факультет университета в Беркли. Пол подчинился родителям, однако вскоре обучение в университете ему наскучило. Семнадцатилетний юноша бросил учебу и вернулся в Саут-Кингсли. Сара не скрывала своей радости. Для нее он стал единственным утешением в ее унылом, лишенном богатства звуков существовании.

Сара безумно любила сына и теперь уже не скрывала своих чувств, как раньше. Боясь потерять его, она прощала ему все выходки и прегрешения и страстно защищала Пола во время ссор с отцом. Стремясь удержать сына возле себя, любвеобильная мать оборудовала отдельный вход в свою комнату, и тот, пользуясь своим ключом, мог явиться к ней, когда пожелает.

Пола влекла ночная жизнь Лос-Анджелеса, и он часто являлся домой с сомнительной компанией. Саре и Джорджу друзья сына определенно не нравились, но на их протесты и замечания Пол не обращал никакого внимания. Когда родители засыпали, он бесшумно проникал в гараж и отправлялся на отцовском «чэдвике» в центр Лос-Анджелеса, где вместе с приятелями подыскивал уличных потаскушек на ночь.

Дружки из ночного клуба вряд ли понравились бы его матери, но если бы она увидела девиц, с которыми сын провел ночь, то, несомненно, пришла бы в ужас. Все бы осталось в тайне, если бы одну из девиц не стошнило прямо на сиденье отцовской машины. Подростки тщательно вымыли обивку, но кроваво-красные пятна (похоже, девица перебрала красного вина) были видны, и Джордж догадался о ночных похождениях сына. Самое ужасное для отца было не то, что Пол взял без спросу его автомобиль, а то, что ночные похождения сына сопровождались обильным поглощением спиртного, которое в семье Гетти считалось дьявольским зельем.

В благородном семействе назревал бурный скандал. Но, похоже, Саре удалось смирить гнев мужа, и рев разъяренного главы семейства не нарушил тишины в доме Гетти. Во время ланча Джордж и Сара не подали виду, что знают о случившемся, и мир в семействе Гетти был сохранен.

Однако Джордж все-таки дал понять сыну, что ему все известно. Когда Пол в очередной раз пробрался тайком в гараж, то обнаружил, что заднее колесо машины обкручено цепью, концы которой вцементированы в пол гаража, а звенья цепи схвачены огромным висячим замком.

В те годы, когда Сара настояла на переезде семьи из холодного Миннеаполиса в солнечную Калифорнию, Лос-Анджелес еще не стал перенаселенным райским уголком Штатов. Золотой песок побережья был девственно чист, прибрежные воды кристально прозрачны, а удивительный южный воздух не испорчен отходами нефтеперерабатывающих заводов, которые Джордж намеревался здесь воздвигнуть.

Семейство Гетти переехало в Калифорнию в надежде обрести счастье, но оно ускользало от них. Развлечения, которыми золотой штат манил американцев, Джорджу и Саре были чужды. Для Джорджа, неразрывно связавшего свою судьбу с добычей «черного золота», дом в Калифорнии был чем-то вроде отеля. Большую часть времени он проводил в Оклахоме, возле своих нефтяных скважин. Что касается Сары, то атмосфера Лос-Анджелеса казалась ей пропитанной развратом и бескультурьем. Супруги часто вспоминали о Старом Свете и не могли принять образа жизни жителей Нового Света. Такую же ностальгию, несомненно, испытывал и Пол. Похоже, что именно здесь, в Саут-Кингсли, у него родилась мечта поселиться в огромном старинном замке в стиле эпохи Тюдоров. Эту мечту он осуществил через полвека, купив замок Саттон-Плейс. Этот дворец с разноцветной мозаикой окон, живописными башенками и деревянными резными лестницами из красного дерева стал последним пристанищем самого богатого американца.

Через несколько лет Джордж почувствовал, что достаточно богат, и решил позволить себе провести свой первый длительный отпуск в Европе вместе с женой и сыном.

В те годы в Америке все еще были популярны герои произведений Генри Джеймса и Эдит Уортон, возвышавшие европейскую культуру, утверждая, что именно она делает людей цивилизованными. У образованной американской элиты еще сохранились уважение и интерес к истории и искусству Европы.

Тяготение семейства Гетти к европейской культуре было нетипичным для калифорнийских нуворишей и чаще преобладало в зажиточных семьях восточного побережья Соединенных Штатов. Любопытно и другое.

В то самое время, когда неподалеку от дома Гетти, в тогда еще малоизвестном районе Лос-Анджелеса под названием Голливуд нью-йоркские кинопродюсеры начинали создавать первые шедевры американской контркультуры, хозяева этого дома готовились отбыть в Нью-Йорк, чтобы оттуда направиться в Европу. Пройдет лишь несколько десятилетий, и по этому же пути в Европу хлынет поток голливудской кинопродукции, который сформирует в умах европейцев упрощенные, а зачастую и искаженные представления об Америке и американском образе жизни.

Если говорить откровенно, то идея европейского турне принадлежала не Джорджу, а Саре. Ее супруг больше думал об Оклахоме и своих скважинах и вовсе не собирался уезжать из страны.

Однако Сара как всегда настояла на своем. Семейство Гетти вместе со своим драгоценным автомобилем переплыло океан и высадилось в Ливерпуле. Там они наняли шофера, английский язык которого понимали с большим трудом. Скорее всего водитель был шотландцем или валлийцем.

Затем, не задерживаясь в Великобритании, пересекли Ла-Манш и прибыли во Францию. Здесь они решили побыть подольше, с тем чтобы узнать об этой стране как можно больше.

Супруги были весьма нетребовательными туристами и за комфортом или роскошью не гнались. Подобное же безразличие к личному комфорту передалось и Полу. В Париже они две недели прожили в отеле «Континенталь», в котором обычно останавливались мелкие и средние бизнесмены или коммивояжеры, хотя Джордж мог бы вполне устроить семью в шикарном «Ритце».

Из французской столицы путешественники отправились по пыльным дорогам сначала в Монте-Карло, затем в Рим, Женеву и, наконец, в Амстердам. После этого они снова пересекли Ла-Манш, погуляли несколько дней по Лондону и на лайнере «Аквитания» отплыли в Нью-Йорк.

…Юноша с вьющимися волосами и светло-голубыми глазами стоял на верхней палубе «Аквитании» и совершенно не замечал находящихся недалеко от него чертовски миленьких барышень. Такое невнимание к женской красоте было просто поразительно, если учесть, что этим юношей был Пол Гетти. Объясняется все чрезвычайно просто.

В своих мыслях Пол все еще путешествовал по Европе. Он был совершенно сражен величием ее дворцов и богатством картинных галерей, красотой пейзажей и удивительной одухотворенностью в глазах его европейских сверстников.

Как бы ему хотелось снова побывать на этом удивительном континенте! Но лучше одному. Он стеснялся своих пожилых родителей — глуховатой располневшей дамы и высокого слегка поседевшего джентльмена — фанатичного кальвиниста, обожавшего читать мораль другим…

…Очнувшись от воспоминаний о Европе, Пол перевел взгляд на юных леди, и глаза его заблестели.

Сара была счастлива тем, что Пол проявил такой интерес к европейской культуре. И когда тот объявил о своем желании учиться в Оксфорде, поддержала честолюбивое стремление сына.

Джордж отнесся к этой идее весьма скептически. Грезы Пола о шпилях Оксфорда казались ему странными. Однако Сара убедила мужа выделить деньги на обучение, и супруг скрепя сердце выписал чек, по которому его сын мог получать в течение всего срока обучения по 200 долларов в месяц.

В августе 1912 года, после непродолжительного турне по Японии, двадцатилетний наследник Джорджа Гетти второй раз пересек Атлантический океан. Сейчас он был уже без родителей.

Во время путешествия он держался как подобает единственному отпрыску американского миллионера. Со стороны юношу можно было принять за избалованного сына одного из английских аристократов, переселившихся в Новый Свет. Английские лорды часто отправляли своих детей за океан, чтобы те приобщились к европейской культуре и ощутили духовное родство со знатными предками. Поездка в Европу очень сильно повлияла на Пола, однако вовсе не так, как того желали его родители.

Для замкнутого, унаследовавшего прагматизм матери американского юноши эта поездка была очень важна. Пол прекрасно знал, для чего он направляется в Европу, и был уверен в том, что добьется значительных результатов в учебе. Именно такая самоуверенность обеспечивала ему успех у женщин.

Перед поездкой Пол уговорил отца, чтобы тот попросил своего старого друга написать для Гетти-младшего рекомендательное письмо. Приехав в Европу, Пол в первую очередь раскошелился на подержанный «мерседес» и заказал в салоне мод несколько костюмов, после чего направился в университетский городок. В Оксфорде юноша появился в ноябре, когда семестр уже начался.

До первой мировой войны Оксфордский университет являлся довольно элитарным учебным заведением, и Пол, так и не сумевший получить даже степени бакалавра в Лос-Анджелесе и Беркли, слабо представлял, каково ему будет учиться здесь.

К счастью, это не имело особого значения, поскольку уровень знаний первокурсников Оксфорда в те годы был невысок. К тому же учеба была для Пола чем-то второстепенным. Его, как и знаменитого Джэя Гэтсби, влекло другое: право называться студентом Оксфорда. И такого права, благодаря своей целеустремленности и напористости, юный Гетти добился.

Рекомендательное письмо открыло Полу двери в колледж святой Магдалены. Ректору этого престижного учебного заведения — английскому литературоведу Герберту Уоррену — понравились сдержанность и учтивость американского юноши. Он обратился к своим коллегам с просьбой, чтобы кто-нибудь преподал юноше основы экономической науки. Пол также стал членом Общества святой Екатерины, но лишь с правом совещательного голоса. Это давало ему возможность при желании посещать лекции в других колледжах Оксфорда. Однако в те годы первокурсники предпочитали этой возможностью не пользоваться.

Все складывалось удачно, если не считать некоторых проблем, возникших при поиске квартиры в центре города.

Позже Пол Гетти часто хвастался тем, что жил в общежитии колледжа святой Магдалены и студенты этого колледжа относились к нему как к равному. Однако на самом деле юноша не числился официально студентом данного колледжа, ни вообще студентом Оксфордского университета. Тем не менее в будущем, уже став миллиардером, Гетти постоянно обыгрывал тему с колледжем Магдалены и заявлял, что был студентом этого колледжа и что общение с сокурсниками из аристократических семей Англии открыло ему путь в высшее общество.

— Самым близким моим другом в колледже, — с гордостью вспоминал Пол, — был брат графа из Портарлингтона — Джордж Даусон-Деймер. Следующим по знатности другом Гетти называл Его Королевское Высочество принца Уэльского, который в те годы действительно был студентом колледжа Магдалены. «Мы всегда называли друг друга Дэвид и Пол, — небрежно добавлял миллиардер, — и наша дружба длилась почти полвека».

Сколько времени провел Пол в Оксфорде в действительности и получил ли он диплом, о котором часто упоминал, сказать трудно. Вряд ли мы узнаем и о том, насколько тесной и долгой была его дружба с будущим королем Англии. Но все это не так существенно. Важно другое — то, что в Оксфорде Пол наконец попал в тот мир, о котором мечтал и которым восхищался. Не исключено, что некоторые из его оксфордских приятелей приглашали богатого молодого калифорнийца в свои дома на уик-энд. Позже Гетти с ностальгией вспоминал о том, что дома эти были «старинными и величественными загородными особняками, выстроенными в эпоху правления Эдуарда и еще не потерявшими своего великолепия».

Изысканность старинного Оксфорда резко контрастировала с простотой солнечной Калифорнии и закопченностью нефтяной Оклахомы. Оксфорд был миром титулованных аристократов, величественных замков, бесценных сокровищ искусства и утонченных леди. И мир этот сохранился в мыслях Пола Гетти до конца его жизни.

Существуют две основные категории снобов. Одни, замкнувшись в себе, отчаянно пытаются отгородиться от пошлости и греховности мира, в котором живут. Другие же, словно зачарованные, убеждают себя и других в том, что судьбой им предназначено жить в мире романтичном и возвышенном, а окружающая их реальность является лишь случайным временным пристанищем. Пол, несомненно, относился ко второй категории. Это следует из той амбициозности, с которой он заявлял о своей принадлежности к иллюзорному, но святому для него миру титулованных особ. Такой сияющий мир предстал перед ним в Оксфорде накануне начала первой из двух кровавых, разрушительных войн, потрясших европейский континент в XX веке.

После Оксфорда Пол не очень спешил возвращаться в Калифорнию, в унылую атмосферу Саут-Кингсли. Его влекла Франция, и он отправился на своем «мерседесе» в очаровавший его когда-то Париж. На этом его путешествия не закончились. Лето юноша провел в России, осень — в Берлине, а перед самым Рождеством оказался в Вене. В начале 1914 года он намеревался побывать в Египте.

Но возникли проблемы с деньгами, и это стало причиной очередного конфликта с отцом, который в ответном письме Полу наотрез отказался выслать ему деньги. Джорджа явно раздражало европейское турне блудного сына.

Однако Пол, путешествовавший по Европе больше года, остановиться уже не мог и накануне своего двадцать первого дня рождения отправился на каком-то проржавевшем суденышке в Александрию. Второе письмо отцу не помогло. Более того, Джордж был взбешен экстравагантными желаниями упрямого сына и сообщил ему о том, что изымает у Пола подаренные тому акции «Миннеомы Ойл» на сумму 15 тысяч долларов. Пол был ужасно расстроен и выплеснул на страницы ответного письма всю накопившуюся на отца обиду и злость.

В начале письма Пол гневно заметил, что отбирать подаренные акции не по-христиански, и пристыдил отца за скупость по отношению к единственному сыну, а также напомнил ему о том, что Уильяму Рэндольфу Херсту отец подарил в двадцать первый день рождения вместе с газетой «San-Francisco Examiner» («Сан-Франциско Экземайнер») и здание редакции стоимостью около трех миллионов долларов. Далее Пол с горечью добавил, что «лучше бы ему вовсе не появляться на свет», и что теперь ему остается лишь одно — надеяться только на собственные силы и относиться к отцу как к своему противнику.

Однако и в этот раз не обошлось без вмешательства Сары. Она написала Полу ласковое письмо, в котором сообщила, что очень скучает по нему и очень бы желала быть рядом с ним. Затем Сара, тайком от Джорджа, выслала Полу тысячу долларов, а мужа уговорила отправиться с нею в начале лета в Европу, чтобы встретиться с сыном в Париже и после примирения вернуться всем вместе в Калифорнию.

В июне 1914 года поездка состоялась. В семье наступил долгожданный мир. Семья Гетти, как и много лет назад, поселилась в «Континентале». Здесь, в Париже, Пол впервые всерьез задумался о своем будущем. Он твердо решил стать дипломатом или по крайней мере писателем. Сара поддержала сына, однако Джордж угрюмо промолчал.

Несмотря на некоторую зашоренность, Джордж Гетти был человеком неглупым и порой понимал сына лучше, чем тот сам себя. Гетти-старший убеждал сына не проматывать деньги и время на бессмысленные турне по Европе, а заняться тем, чем полагается единственному наследнику, — нефтяным бизнесом. Джордж мог научить сына многому, и тот несомненно стал бы достойным преемником отцовского дела. Сделать это Джорджу помогли бурные события на европейском континенте. Франция и Германия оказались на грани войны. Полу пришлось расстаться с мечтами об изучении основ дипломатии в этих странах. Благодаря этому у Джорджа появился шанс предложить Полу дело, от которого тот вряд ли откажется.

Гетти-старший предложил сыну чек на десять тысяч долларов, с тем чтобы тот попытал счастья на пропитанных нефтью степях Оклахомы, как это сделал он сам одиннадцать лет назад. Джордж, однако, подчеркнул, что эти деньги не дарятся, а инвестируются компанией «Миннеома Ойл». Вся прибыль достанется этой компании, а Пол получит лишь 30 % комиссионных. Гетти-младший согласился.

Однако, побывав в Бартлесвиле, Джордж понял, что ситуация осложнилась. Конкурентная борьба резко обострилась. В бой вступили крупные компании, и среди них — преуспевающая «Стандарт Ойл» Джона Рокфеллера. Найти свободный участок земли, богатый нефтью, одинокому предпринимателю становилось все труднее, да и цены на землю возросли до немыслимых сумм. Утешало лишь то, что территория Оклахомы — самого большого в Соединенных Штатах подземного резервуара с нефтью — огромна. Поэтому при наличии решимости и чутья можно все же найти укромное местечко, до которого еще не дотянулись щупальца нефтяных спрутов.

Джордж очень верил в то, что сыну повезет. Он знал по себе: если Пол ощутит вкус первых собственных денег и успеха, то нефтяной бизнес станет единственной страстью в его жизни.

 

Глава третья

Первый миллион

Нефтяной бизнес стал в начале XX века для молодого человека с твердым характером, небольшим капиталом и крепким здоровьем самым выгодным. К концу 1914 года с конвейера завода Форда сошел миллионный автомобиль. Однако воюющей Европе нужны были не автомобили, а нефть, причем потребности эти постоянно росли. Требовала нефти и бурно развивающаяся промышленность Соединенных Штатов. Поэтому нефтяной бизнес стал неизбежно расширяться.

Пол прибыл в Талсу — сердце территории штата Оклахома, усеянной месторождениями нефти, — осенью 1914 года. В своем светло-сером модно скроенном костюме, с накрахмаленным белоснежным воротничком и в форменной фуражке студента Оксфорда юный калифорниец, говоривший уже на оксфордском диалекте, выглядел здесь как белая ворона. Был поздний вечер. В вестибюле недавно выстроенного отеля толпилась местная публика — инженеры, буровые мастера, рабочие, какие-то бродяги и растрепанные вульгарные девицы.

Однако, несмотря на внешний вид и изысканные манеры, Пола трудно было назвать истинным английским денди. В свои двадцать два года он был мускулистым, физически выносливым парнем, ростом в пять футов и десять дюймов. Подростком Пол ненавидел спортивные состязания и уроки физкультуры. Однако, оказавшись за пределами школы, всегда использовал любую возможность для развития силы и выносливости — много плавал, упражнялся с гирями и даже обучался одно время дзюдо. В те годы одним из приятелей Пола был массивный Джек Демпси, увлекавшийся боксом. Пол часто предлагал Джеку побоксировать с ним и легко выдерживал несколько раундов. Это, несомненно, говорит о силе и выносливости Пола. Ведь в будущем его друг станет чемпионом мира по боксу в тяжелом весе.

Боксеры тяжелого веса любят приглашать в качестве спаринг-партнеров легковесов, полагая, что это поможет им стать на ринге более подвижными. Демпси характеризовал Пола как «хорошо сложенного, драчливого по натуре и быстрого» парня. «Я никогда еще не видел никого, кто умел бы так концентрироваться и обладал бы такой силой воли. Пол мог бы стать великолепным боксером», — вспоминал позже Джек о своем школьном приятеле.

В течение зимы и наступившей весны 1915 года все вышеупомянутые качества Полу очень пригодились. На изрядно помятом «форде» юноша исколесил всю Оклахому. Он фанатично хотел добиться успеха, причем гораздо большего, чем тот, который двенадцать лет назад осчастливил его отца в Бартлесвиле.

Погоня за удачей продолжалась почти год. В августе 1915 года Полу удалось обвести вокруг пальца нескольких искателей счастья и купить право на аренду клочка земли всего за 500 долларов. Фортуна была к нему благосклонна. Его скважина на участке, купленном у некоей Нэнси Тейлор, вскоре начала давать по тысяче баррелей нефти в день. Цена на нефть-сырец составляла тогда 3 доллара за баррель, и прибыли Гетти-младшего стали быстро расти. Вдохновленный успехом, Пол начал покупать другие участки, и те оказались еще более богаты нефтью. В результате к лету 1916 года причитающиеся Полу проценты от прибыли компании отца принесли ему первый миллион долларов.

Новоиспеченному миллионеру было всего двадцать три года. Но он по-прежнему считал, что в жизни есть вещи более ценные, чем нефть, и решил оставить нефтяной бизнес. Возможно, Полу казалось, что наступил момент, которого он ждал все последние годы, — удобный для реализации своих давних желаний. Если бы не война, он, несомненно, отправился бы в Европу, и история Пола Гетти имела бы совершенно иную концовку.

Из-за войны Европа была недоступна, но Пол заявлял, что скоро покинет Соединенные Штаты и ждет лишь оформления каких-то виз. Ожидание явно затягивалось (скорее всего все заявления Пола были фантазией), и ему не оставалось ничего другого, как вернуться в родной дом. Комната с отдельным входом уже ждала своего хозяина. Внутри все было прибрано, а на столе лежало несколько любимых книг Пола. К этому несомненно приложила руку Сара. Ей очень хотелось, чтобы сын ощутил ее заботу и чувствовал себя уютно. К удивлению самого Пола, ему понравилось дома. Позже он напишет в своих дневниках: «Южная Калифорния — идеальное место для отдыха от забот и проблем. Здесь чудесный климат, восхитительные пейзажи и множество необычайно привлекательных невинных девушек».

Именно это «множество» привлекло внимание молодого миллионера. А знойным летом 1916 года он разошелся вовсю. «По своему опыту, — любил повторять он, — знаю, что деньги являются самым надежным возбудителем сексуального желания у женщин». Но Пол не ограничился этим чудодейственным средством и в дополнение к нему присовокупил еще три — открытый «кадиллак», одну из первых моделей «крайслера» и ярко-красный «дьюзенберг».

Отдельный вход в комнату позволял Полу возвращаться домой в любое время, не беспокоя спящих родителей. Нередко он приводил с собой женщин, и те оставались до утра. «Лучше „глубже“ на широкой кровати в Саут-Кингсли, чем „быстрей“ на заднем сиденье новенького „дьюзенберга“», — сказала бы известная сочинительница эротических романов миссис Патрик Кэмпбелл.

Джордж и Сара прекрасно знали о любовных похождениях Пола и, согласно их строгой морали, должны были бы считать его неисправимым грешником. Но они не пытались направить сына на путь истинный и молчали, боясь, что после их наставлений тот может навсегда покинуть родной дом. А это обстоятельство больше всего пугало Сару. Тем временем Пол продолжал без всякого стеснения срывать нежные девственные цветки, нарушая душевный покой родителей и превращая родной дом в гнездо разврата.

Пол не сомневался в том, что отец с матерью обо всем догадываются, но это его совершенно не смущало. Теперь у него был собственный миллион, благодаря которому он ощущал себя полностью независимым от родителей. Отец фактически потерял над ним власть и терпел, не осмеливаясь указывать сыну, как жить. Мать же молчала, потому что безумно любила его.

Миллион долларов мог легко сокрушить любые моральные преграды, и Пол, обладая такими деньгами, продолжал вести двойную жизнь, которая его вполне удовлетворяла. Ему уже не нужно было отстаивать свои права перед отцом-пуританином. Отпадала и необходимость (по крайней мере теоретически) прикидываться преданным сыном «горячо любимой мамочки». При этом он мог позволить себе изображать перед родителями взрослого ребенка, как бы заявляя этим, что он любит их, как в детстве, и ждет от них прощения за свои невинные «шалости». В такую игру можно играть до тех пор, пока отец с матерью не отправятся на небеса.

Пола Гетти можно было с полным основанием назвать распущенным пуританином. Он не признавал моральных принципов своих родителей и руководствовался извращенной моралью, возлюбив то, что отец с матерью всегда считали либо излишеством, либо непотребством — сумасшедшую езду на автомобилях, развратных красоток, шикарные ночные клубы и омерзительные бары, светские приемы и попойки с бродягами.

В двойственной жизни Пола удивительным образом сочетались зло и добро, грех и праведность, ненависть и любовь. Поэтому он ухитрялся двигаться не по одной, а по двум линиям наименьшего сопротивления — стремился к свободе и заботился о сохранении родительской любви, был счастлив вырваться из унылого домашнего мирка и неизбежно возвращался в родной дом подобно блудному сыну.

Как истинно верующий христианин, Джордж, несомненно, надеялся на то, что греховная жизнь сына когда-нибудь закончится. Надо только запастись ангельским терпением, молиться и ждать. «Придет время, — думал отец, — и мудрый Господь наставит заблудшую овцу на путь праведный, как сделал это с апостолом Павлом на его пути в Дамаск. И когда это случится, погрязший во грехе сын увидит всю гибельность своего пути и возродится к новой жизни — жизни во Христе. И Джордж с Сарой возрадуются спасению еще одного грешника».

Эта оптимистическая теория утешала сердца супругов Гетти. Гедонизм Пола, естественно, должен был когда-нибудь смениться на благородство и порядочность. Однако вскоре произошло событие, свидетельствующее о том, что Всевышний пока не услыхал молитв Джорджа.

Некая Элси Экстром обратилась в суд, заявив, что Пол напоил ее, отвез к себе домой и силой лишил невинности.

Адвокат Пола, выступая в суде, заметил, что Элси вряд ли была девственницей, поскольку ночи напролет развлекалась в придорожных тавернах и сомнительных ночных клубах.

Подробности произошедшего не столь важны. Важно другое — то, что суд подтвердил, что Пол действительно занимался с Элси сексом, а также то, что в 1917 году у нее родилась дочь, которую мать назвала Паулой.

В сентябре 1917 года на первой полосе «Лос-Анджелес таймс» появились заголовки, сообщавшие жителям города об этой неприглядной истории. Нежелательная огласка вынудила Пола сделать попытку погасить разгоравшийся скандал. Он оторвал от сердца 10 тысяч долларов и отправил их мисс Экстром и ее малышке. Из этого можно было предположить, что Паула действительно была первенцем будущего миллиардера. Однако вскоре девочка и ее мать загадочно исчезли из виду, и скандальные репортеры тут же обвинили в случившемся Пола. Очень скоро страсти улеглись, а семейство Гетти больше никогда ничего не слышало о первом ребенке Пола.

Удивительно то, что после недвусмысленных намеков в прессе на причастность Пола к исчезновению девочки семья Гетти никак не прореагировала. Не последовало ни возмущений, ни опровержений. Все это чем-то напоминало историю о Шерлоке Холмсе и собаке, которая никогда не лаяла в ночи. После случившегося Пол на время прервал свою бурную праздную жизнь и уехал из Калифорнии поближе к компании отца — в Оклахому.

Джордж Гетти смог утешить себя мыслью, что хоть сын и грешник, но предан семейному бизнесу и проявил к нему необычайные способности. Пол энергичен, проницателен, намного выносливее и хитрее, чем его отец. Поэтому, считал Джордж, он несомненно станет в будущем достойным его преемником и главой «Миннеомы».

Пол действительно был очень цепок и энергичен и уже начал понемножку вмешиваться в руководство компанией. В 1919 году у него появилась идея о расширении поля деятельности «Миннеомы Ойл» за пределы Оклахомы. Он хотел дотянуться до месторождений нефти, недавно обнаруженных в Калифорнии. Поначалу Джордж отнесся к этому скептически, но Пол не сдавался и наконец сломал сопротивление отца. Результат превзошел все ожидания! Калифорнийская нефть увеличила капитал «Миннеомы Ойл» более чем в два раза. (Это, в свою очередь, привело к необходимости структурной перестройки компании, после чего «Миннеома Ойл» стала называться «Джордж Гетти Ойл Компани».)

С этого момента жизнь Пола резко переменилась и стала неразрывно связана с нефтяным бизнесом. Днем он усиленно изучал методы добычи нефти и знакомился с буровой техникой, а по вечерам бурно веселился в компании насквозь пропахших нефтью и потом работяг. Через некоторое время к его мнению стали прислушиваться и на буровых, где он поражал всех своей эрудицией и удивительной простотой в общении. Временами Пол бывал слишком резок и мог даже, при необходимости, пустить в ход кулаки. Куда делись его изысканность и чопорность, приобретенные в Оксфорде? Все окружающие видели в нем жизнелюба и своего парня. О литературе и дипломатии Пол уже не вспоминал. «Невозможно, — напишет позже Гетти, — описать тот восторг, который испытываешь при виде бьющего из твоей скважины фонтана нефти».

Однако, несмотря на все эти перемены в жизни Пола, его отношения с отцом были далеки от безоблачных. Сын не признавал своих ошибок и вовсе не собирался каяться в грехах. Поэтому Джордж сильно сомневался в порядочности своего единственного отпрыска. Он видел, что Пол готов пойти на риск или заключить сомнительную сделку, чего Джордж никогда в своей жизни не делал. Возможно, в отношении отца к сыну проявлялась некоторая ревность — профессиональная ревность пожилого человека, опасавшегося, что сын вытолкнет его из бизнеса, а возможно, и своего рода зависть — скрытая зависть стареющего пуританина к сексуальной раскрепощенности Пола.

После окончания первой мировой войны Пола охватило неистовое желание снова поколесить по миру. Его отпуска становились все длиннее и длиннее. Сначала он отправился в Мексику, а затем снова в свою обожаемую Европу. Не трудно вообразить, как в этих путешествиях проводил время юный миллионер. Джордж и Сара поняли, что последний шанс Пола на спасение — это хорошая, заботливая жена, много детей и собственный дом в Калифорнии.

 

Глава четвертая

Брачная лихорадка

Юные девушки, только что вышедшие из подросткового возраста, обладают какой-то удивительной привлекательностью и красотой. И хотя они уже не дети, в них еще нет той рассудительности и прагматичности, которая характерна для таких же юных, но уже вполне созревших красавиц. Именно такая, до конца не сформировавшаяся женственность привлекала Пола. Этот переходный период от детства к зрелости хрупок и мимолетен, однако тридцатилетний миллионер его безошибочно различал.

Гетти-младший не только любовался юными девственницами со стороны, но, будучи уже достаточно богатым, мог позволить себе и большее. Любовные игры с ними тешили его самолюбие. Эти молоденькие прелестницы были не столь требовательны и капризны, как взрослые женщины. Экзальтированность последних всегда раздражала эгоистичного Пола. Он беспокоился лишь о том, чтобы ублажить себя, и чувства других его совершенно не волновали. Страсть к нимфеткам, подобным набоковской Лолите, составляла главную особенность его сексуальности. Впоследствии это влечение стало причиной многочисленных семейных драм и трагедий, в том числе и пяти неудачных браков Пола Гетти, в которых все его избранницы годились ему в дочери.

Первый брачный союз был заключен в 1923 году. Тридцатилетний Пол неожиданно для самого себя сделал предложение семнадцатилетней Джанетт Дюмон — темноглазой красавице, наполовину польке, еще только заканчивающей среднюю школу. Пол, словно влюбленный, но застенчивый подросток, скрыл свой роман от родителей. Все стало известно лишь после возвращения молодоженов в Лос-Анджелес из Мексики, где они в ноябре 1923 года тайно обвенчались.

Джордж и Сара, несмотря на молодость невестки, очень обрадовались и полюбили очаровательную школьницу как родную дочь. Они нашли новобрачным квартиру недалеко от Саут-Кингсли, и когда обнаружилось, что Джанетт ждет ребенка, сделали все возможное, чтобы новая семья стала счастливой. Такое семейное «счастье» не устраивало Пола. Перестала привлекать его и юная супруга, оказавшаяся в полной зависимости от мужа. Перспектива стать отцом Гетти-младшего удручала и даже пугала, и он метался в поисках выхода.

Осознав, что его бесценная свобода под угрозой, Пол стал несдержанным и агрессивным. Джанетт была жестоко отвергнута им, и неисправимый развратник окунулся в ночную жизнь Лос-Анджелеса в поисках новых сексуальных партнерш. Жалобы будущей матери на свою судьбу, как правило, заканчивались ссорами. Пол взрывался и орал: «Мне опротивела ты и жизнь с тобой. Оставь меня в покое!» Позже, на суде, слушавшем дело об их разводе, Джанетт заявила, что муж ее «зверски избивал, и порой до крови», а однажды даже пригрозил, что убьет. Развод состоялся, и Пол снова мог наслаждаться свободой.

Девятого июля 1924 года Джанетт родила сына, и Пол, несмотря на все семейные скандалы и нежелание стать отцом, с нескрываемой гордостью заявил, что назовет его Джорджем Франклином Гетти II — в честь своего отца.

Что касается Джорджа Гетти, ставшего дедом, то у него возникли серьезные проблемы со здоровьем. Еще в начале 1923 года, в возрасте шестидесяти восьми лет, у него случился обширный инсульт. Это произошло в Лос-Анджелесе, на площадке для гольфа. У него расстроилась речь и оказалась парализованной правая половина тела.

После неожиданного выхода отца из строя Пол взял руководство компанией в свои руки. Позже он часто подчеркивал, что «Джордж Гетти Ойл Инк.» оказалась на грани краха из-за бездарного руководства и непродуманных капиталовложений в бесперспективные, бедные нефтью участки земли. Из-за такого резкого заявления и попыток изменить политику компании Гетти-младший окажется в изоляции. Старая гвардия, состоящая в основном из единомышленников и друзей отца, его не поддержит. После того как Джордж Гетти мужественно справился со своей тяжелой болезнью и вернулся в свой офис, он услыхал от своих сотрудников немало жалоб на самоуправство сына и грубость по отношению к ним.

Оказавшись на время главой «Джордж Ф. Гетти Инк.», Пол стал подумывать о том, чтобы помимо добычи нефти организовать и ее переработку. Это позволило бы, по мнению Пола, превратить небольшую по размерам компанию в гигантский концерн, способный насытить нефтепродуктами стремительно расширяющийся американский рынок. Однако отец и исполнительные директора не желали даже слышать об этом.

В сердце Джорджа накапливалась обида и злость на сына. Когда он узнал, как тот обошелся с Джанетт, то пришел в ярость.

— Этот негодяй заслуживает хорошей взбучки, — в сердцах выпалил Джордж.

Однако подобная угроза из уст человека, с трудом передвигавшегося по кабинету с палочкой, прозвучала как-то неубедительно.

Поведение Пола и его развод с Джанетт не стала защищать даже всепрощающая Сара. Одной из своих приятельниц она доверительно сообщила, что почти уверена в том, что Пол оказался «во власти дьявола».

Еще не оправившись от брака с Джанетт и последовавших за ним неприятностей и проблем, Пол снова начал метаться в поисках невесты. Позже он назовет эти метания «брачной лихорадкой».

Он жаждал новой свадьбы столь же страстно, как алкоголик желанной бутылки виски. Но сколь приятна для него была мысль о женитьбе, столь ненавистно было само упоминание о семейной жизни. Свадьба — это волнующе и романтично, а все, что после, — тягостные семейные обязанности и ограничение свободы, к которой он стремился всю жизнь.

Зимой 1926 года Пол отправился в столицу Мексики, чтобы подучиться в университете испанскому языку. В перерывах между занятиями он садился в свой ярко-красный «дьюзенберг» и колесил по побережью Мексиканского залива в поисках нефтяных концессий. В университете он увлекся двумя премиленькими студентками — Белиной и Эллин Эшби — дочерьми техасского фермера. Пол одновременно ухаживал за обеими. Белина была симпатичней сестры, однако той было всего семнадцать, и это больше привлекало Пола, все еще помешанного на нимфетках.

В октябре того же года Гетти-младший вместе с Эллин Эшби отправился в своем «дьюзенберге» в маленький мексиканский городок, где они и обвенчались. В пылу страсти жених совершенно упустил из виду то, что его развод с Джанетт еще до конца не оформлен. В результате Пол Гетти формально превратился в двоеженца.

Но Мексика есть Мексика. В этой стране подобное мало кого волнует, и Пол безо всяких проблем вступил во второй брак. Эллин, однако, не только избежала беременности, но и вообще раздумала оставаться миссис Гетти. Ее супруг тоже очень скоро к ней охладел, и они расстались полюбовно, без ссор или скандалов.

Теперь Пол уже не мог рассчитывать на то, что ему удастся обвенчаться тайком в третий раз, а тем более в Мексике. Слухи о случившемся дошли и до Саут-Кингсли, и в начале декабря Джордж Франклин Гетти связался по телефону со своим адвокатом.

Джордж обладал удивительной способностью скрывать свои чувства. Все это время, несмотря на пошатнувшееся здоровье, ему удавалось сдерживаться при разговорах с Полом, и тот подумал, что прощен.

Из-за болезни Джордж стал еще нетерпимее в вопросах религиозной морали. Община Третьей церкви Христа в Лос-Анджелесе избрала его в совет мирян Первой церкви Христа в Бостоне, штат Массачусетс, основанной Мэри Бейкер Эдди. В соответствии с моральными принципами, провозглашенными этой грозной леди, поведение Пола заслуживало самого сурового осуждения. «Неверность в браке — социальный бич всего человечества. Это чума, поражающая плоть в ночи, и проказа, съедающая разум средь бела дня, — писала Эдди и добавляла: — Заповедь „Не прелюбодействуй“ столь же обязательна для людей, как заповедь „Не убий“».

Подобное заключение выглядит слишком категорично, однако для Джорджа, преданного последователя учения Эдди, оно стало моральной догмой.

О возмущении отца поведением сына знал лишь адвокат Джорджа. Гетти-старший никогда не осуждал Пола открыто.

Новый, 1927 год начался для семейства Гетти довольно спокойно. Пол с родителями отправился в Европу, казалось, в семье воцарились мир и согласие. Такое совместное путешествие могло даже в те годы показаться странным. Гетти-младшему уже исполнилось тридцать пять, и он уже два раза побывал в роли мужа. Родители же его были уже довольно старыми, а отец к тому же почти инвалидом. Но на самом деле ничего странного в этом не было. Пол, несмотря на свои выходки, был очень привязан к отцу и матери. Он все еще оставался им верным и внимательным сыном, таким же, как и во время поездки в довоенную Европу.

Сначала семейство Гетти направилось в Рим, затем побывало в Швейцарии и в Париже. Во французской столице они как и прежде остановились в своем излюбленном «Континентале». Сара была счастлива снова повидать Европу, однако из-за ухудшения состояния Джорджа поездку пришлось прервать, и старики решили вернуться домой. Полу спешить было некуда, и он решил на некоторое время остаться в Европе. Любящий сын проводил родителей до Ливерпуля, откуда они на трансатлантическом лайнере отплыли к родным берегам. Потом Гетти-младший снова вернулся в Париж, снял комнату с видом на Эйфелеву башню и решил насладиться неожиданной свободой.

Однако очень скоро прелести Парижа и парижанок ему наскучили, и он отправился в Берлин. Ночная жизнь германской столицы ему очень пришлась по вкусу. Он даже решил изучить немецкий, поскольку очаровательных немок, готовых стать наставницами богатого иностранца, было более чем достаточно.

Вскоре Пол получил послание от отца, в котором тот просил сына срочно вернуться в Калифорнию. Из-за болезни Джордж утратил былую хватку, и прибыли его компании стали стремительно падать.

В случае если Полу удастся это остановить, отец обещал продать ему треть акций «Джордж Ф. Гетти Ойл Инк.» на сумму один миллион долларов. Такая форма благодарности могла показаться несколько странной, поскольку Пол был единственным наследником. Возможно, это был тактический шаг с целью выгадать за счет уменьшения налогов. Вдаваться в подробности Пол не стал, поскольку условия этой сделки его очень устраивали. Джордж согласился принять наличными лишь четверть миллиона. Остальную часть Пол мог отдать векселями.

Чтобы уберечь компанию отца от краха, Полу пришлось приложить немало усилий. В Европу он смог вырваться в начале лета 1928 года. В то время в Амстердаме проходили Олимпийские игры, и Пол сразу же направился в столицу Нидерландов. Там ему посчастливилось стать свидетелем триумфа финского легкоатлета Пааво Нурми, установившего новый олимпийский рекорд в беге на 10 тысяч метров. После этого Гетти-младший решил и сам поучаствовать в играх, но уже иных.

Пол с удовольствием вспоминал о времени, проведенном в Вене. Приехав туда в этот раз, он был несколько разочарован. После первой мировой войны город сильно переменился и выглядел уже не столь процветающим. Однако в Гранд-отеле все сохранилось по-прежнему — шикарные номера, прекрасное обслуживание, изысканные блюда и вина в ресторане отеля. В такой обстановке его снова стали мучить приступы брачной лихорадки.

В этот раз объектом ухаживаний стала неотразимая семнадцатилетняя голубоглазая блондинка, обедавшая за соседним столом в компании какой-то немолодой пары. Пол решил попытать счастья и передал ей записку с приглашением отужинать с ним. Юная и еще наивная красавица эту наживку тут же заглотила.

Вскоре Полу удалось узнать, что девушка учится в школе при церкви на севере Германии и приехала в Австрию со своими родителями на каникулы. Ее отец — Отто Хелмле — глава промышленной компании в Карлсруэ, а его дочь зовут Адельфиной, хотя родители и друзья семьи предпочитают называть ее более нежно — Фини.

Опытный тридцатишестилетний ловелас очень скоро убедился в том, что его ухаживания еще срабатывают. Он не пытался скрывать своего возраста и изображал перед Фини умудренного жизненным опытом, галантного мужчину. По-немецки он говорил с сильным акцентом, и девушку это очень забавляло.

Девушка была заинтригована. Воздыхатель Фини был, правда, не намного моложе ее отца, но его изысканные манеры резко контрастировали с развязностью ее школьных ухажеров. Во время первого свидания он был ласков и внимателен, и зачарованная Фини не нашла в себе сил отказаться от еще одной встречи. Через несколько дней они стали любовниками. Когда девушка сообщила, что уезжает с родителями в Карлсруэ, Пол решил последовать за ними. Когда он завел разговор о женитьбе, Фини потребовала, чтобы он обсудил это с ее отцом.

Глава семейства, будучи убежденным католиком, ревностно придерживался строгих моральных принципов и не захотел даже слышать о браке горячо любимой дочери. Кандидат в женихи ему явно не понравился, да и Пол, похоже, был тоже не в восторге от будущего тестя. В результате вместо романтичных приготовлений к свадьбе Гетти-младшему пришлось заняться выяснением отношений с отцом своей избранницы.

Убедить непреклонного бюргера Полу так и не удалось. Но он не собирался сдаваться и уговорил безумно увлеченную им девушку проигнорировать отца и отправиться вместе с ним на Кубу. Расстроенная фрау Хелмле очень волновалась за судьбу и репутацию дочери и решила поехать с ними. Пол и Фини оформили брак в декабре 1928 года, буквально через два дня после окончания дела о разводе Пола с Эллин Эшби. Сразу после брачной церемонии молодожены направились в Лос-Анджелес, где Пол представил свою очередную супругу Джорджу и Саре.

Те надеялись, что их взбалмошный сынок наконец успокоился, и приняли Фини с необычайной теплотой. На следующий день молодые переехали в квартиру жениха, казалось, что для их семейного счастья нет никаких преград.

Но вскоре, как и в браке с Джанетт, семейная жизнь стала раздражать Пола, и особенно после того, как супруга забеременела. Он все чаще отлучался из дома, и юная Фини чувствовала себя несчастной и одинокой. По утрам ее мучила тошнота, а вечерами — тоска по родному дому. Когда ее родители предложили ей отправиться рожать в Германию, Пол заявил, что удерживать ее не собирается, но сам с ней ехать не намерен. И Фини уехала в Берлин одна.

В октябре 1929 года пошли слухи о приближающемся кризисе на Уолл-стрит, и Пол поспешил в Нью-Йорк, чтобы воочию созерцать падение могущественной финансовой империи. После этого его что-то потянуло в Германию, и он отправился в Берлин. К тому времени у Фини уже родился сын. Она заметно похорошела, и Пол снова почувствовал влечение к ней. Первое время казалось, что в семье снова воцарились любовь и согласие. Малыша назвали Рональдом. Пол выглядел счастливым и заботливым отцом.

Но идиллия продолжалась недолго. Фини заявила, что хочет съездить в Карлсруэ и показать своего первенца родителям. Пол поехать с ней наотрез отказался. Эта размолвка стала предвестницей конца их брака. После возвращения Фини в родительский дом Отто Хелмле настоял на том, чтобы Фини осталась в Карлсруэ и подала на развод. Возражений со стороны ее супруга не последовало. В это время Гетти увлекся симпатичной немкой, с которой познакомился в одном из берлинских танцевальных залов и которую уже успел затянуть к себе в постель. Однако тесть оказался не менее предприимчивым, чем зять. По совету известного адвоката, занимавшегося делами о разводах, он потребовал от Пола выплаты его дочери и внуку значительной суммы.

Пол не желал расставаться с деньгами и стал даже подумывать о том, чтобы отказаться от развода. Для начала он позвонил Фини и предложил встретиться на нейтральной территории — в швейцарском городке Монтре, чтобы обсудить, как им жить дальше. Но встреча эта не состоялась, так как 22 апреля пришло неожиданное известие о том, что у отца случился второй инсульт и он находится при смерти.

Путь домой был неблизким, и Пол появился у родителей лишь через девять дней. Джордж Гетти был еще жив, но Сара уже понимала, что супруг скоро покинет этот мир, и совершенно обезумела от горя. От стресса она вообще перестала что-либо слышать, и общаться с ней можно было лишь с помощью записок. Верный учению церкви Христа, Джордж наотрез отказался от помощи врача. Пол постарался успокоить мать и настоял на том, чтобы все же вызвать врача, а затем в течение месяца исполнял обязанности медсестры.

Джордж умер 31 мая 1930 года. В момент смерти возле него находились жена и сын. Лица их выражали глубокую скорбь. В этот же день Пол напишет в своем дневнике о том, что смерть отца явилась для него «невосполнимой потерей и тяжелейшим ударом в жизни», не подозревая о том, что более беспощадный удар он ощутит после того, как ему зачитают завещание Джорджа Гетти. Это произойдет на следующий день после похорон. Именно тогда Гетти-младший узнает о том, что распорядительницей всего своего состояния, оцениваемого в несколько десятков миллионов долларов, Джордж назначил Сару Гетти. Управление компанией отец Пола передал совету директоров, внук — Джордж Гетти-младший, получил 350 тысяч долларов, а единственный сын — на сто тысяч меньше. Такое решение фактически означало, что Пол лишен наследства.

 

Глава пятая

Секрет Гетти

Завещание отца сокрушило все надежды Пола. Однако держался он спокойно и невозмутимо, словно игрок в покер, проведший за карточным столом почти всю свою жизнь. Что он в действительности чувствовал в то время, так и осталось загадкой.

Внешне он вел себя так, словно никакого завещания не было и в помине. Казалось, он демонстративно подчеркивал свою сыновнюю преданность и любовь к родителям, как бы говоря, что ничто и никогда не может изменить его отношения к ним.

Через два дня после смерти отца Пол написал заметку для прессы, в которой превозносил достоинства Джорджа. «Удивительная сердечность и доброта вместе с чарующей простотой в общении с людьми сделали отца кумиром всех, кто его знал. Он был невероятно талантлив и умен и сохранил оригинальность мышления до последних минут жизни. И я, его единственный сын и преемник, буду всю жизнь стремиться к тому, чтобы стать хоть немного похожим на своего совершенного родителя». Причин сомневаться в искренности слов Пола у нас, безусловно, нет.

Спустя сорок лет он столь же благочестиво заметит, что «любовь и уважение к отцу, свое восхищение им я пронес через всю свою жизнь. Смерть его стала для меня тяжелейшим ударом, от которого я не смог оправиться все эти годы». Однако несомненно, что «удар» этот был вызван не только скорбью по тому, кого он любил, а возможно, еще и завещанием Джорджа, которое повлекло за собой тяжелые финансовые последствия для Пола Гетти и похоронило многие его мечты. Это был удар по его честолюбию и гордости.

Все произошло совершенно неожиданно. Пол всегда считал себя единственным наследником и, несомненно, имел для этого все основания. Многие годы он, не жалея сил, помогал делать компанию отца более прибыльной. Ради этого он шел на риск, заключая выгодные для компании сделки.

В большинстве случаев причитающиеся ему за это комиссионные Пол оставлял компании. Поэтому его деньги были вложены в нее еще до того, как он купил за миллион долларов треть акций «Джордж Ф. Гетти Ойл Инк.». Разве мог он после всего этого представить, что компания отца не попадет в его руки?

Отец наказал его жестоко и несправедливо, и поэтому как бы Пол ни изображал невозмутимость, он был глубоко обижен и никогда бы не простил подобного, если бы его обидчиком был чужой человек.

К обиде, несомненно, примешивалась и злость на отца. Много лет спустя один из служащих Пола Гетти, когда-то бывший с ним в приятельских отношениях, поведал биографу нефтяного короля Ральфу Хьюинсу о том, что «после смерти отца Пол ходил угрюмый и, казалось, чем-то очень подавленный. С тех пор он с каждым днем все больше замыкался в себе, отгораживаясь от окружающих непроницаемой броней холодности и равнодушия». Клаус фон Бюлов, работавший одно время главным исполнительным директором в «Гетти Ойл Компани», полагает, что после смерти Джорджа у Пола появилась навязчивая идея — доказать, что отец был к нему несправедлив и не оценил по достоинству его способности и талант.

Но если Пол был так обижен и обозлен на отца, то почему он всю жизнь упорно твердил о своей любви к нему?

В дни, последовавшие за смертью Джорджа, Пол, вне всякого сомнения, понял, что своим завещанием отец не просто лишил его наследства, а наказал еще более жестоко.

В последние пятнадцать лет отец и сын старательно избегали откровенного разговора. Джордж молча терпел вызывающую «аморальность» Пола, а тот это видел, но продолжал жить по-своему. Внезапно эта идиллия прервалась. В своем завещании Джордж высказал то, что не осмеливался выложить Полу при жизни. Мэри Бейкер Эдди приравняла супружескую измену Пола и развод к убийству. Однако и Джордж поступил с сыном не лучшим образом.

Пол долгое время жил в тепличных условиях, ощущая себя избалованным любимчиком родителей. Мать и отец почти никогда не делали ему замечаний и не учили как жить. Поэтому он всегда нетерпимо относился к критике и нажиму со стороны других. Он был уверен в том, что как бы плохо он себя ни вел, мать с отцом его простят и будут любить по-прежнему. Но ошибся. Лишив сына наследства, Джордж дал тому ясно понять, что прощать его не намерен. И перед Полом неожиданно возникла серьезная проблема — как на это отреагировать.

Проще всего сделать вид, что ему это глубоко безразлично. Отец умер, а Пол относительно молод и достаточно богат для того, чтобы жить, как ему хочется. Что случилось, то случилось. К чему себя терзать?

Хотя безразличным к жестокости отца Пол не мог оставаться. Он всегда любил его, восхищался им и называл «дорогой папочка». Разве мог он изгнать это из своего сознания?

Была и другая возможность: начать жить так, как этого желал отец, — раскаяться, переломить себя и стать таким же благочестивым, как родители. Однако такое тоже вряд ли достижимо. Полу уже около сорока, и резко изменить тот образ жизни, к которому уже привык за двадцать лет, он был не в силах.

Оставался третий, и последний, вариант — доказать, что отец был не прав, и заставить его душу мучиться от своей несправедливости и жестокосердия по отношению к единственному сыну. Этот вариант снимал множество проблем…

Жизнь Пола не менялась — он мог свободно путешествовать по миру, развлекаться с женщинами и поступать со своими женами и детьми как ему заблагорассудится. Что касается общественного порицания или осуждения, то он мог совершенно спокойно их проигнорировать.

Единственный способ самоутвердиться — это сколотить огромное состояние, опровергнув тем самым мнение отца о том, что из-за аморального поведения Пол неспособен успешно справляться с делами «Джордж Ф. Гетти Ойл Инк.». По мнению консервативного христианина, каким являлся Джордж Гетти, доверия заслуживал лишь человек благочестивый, а умение делать большие деньги являлось несомненным достоинством, свидетельствовавшим об огромном таланте и способностях. Подобная концепция позволяла Полу полностью реабилитировать себя. Для этого ему нужно было сделать все возможное, чтобы разбогатеть. Поэтому стремление к обогащению стало для него той навязчивой идеей, о которой фон Бюлов упомянет спустя тридцать лет. С этого момента Пол Гетти стал с одержимостью добиваться того, чтобы стать богаче всех в мире.

В Гетти совершенно непостижимым образом сочетались гениальность предпринимателя и собственника с сексуальной озабоченностью подростка. Именно в этом секрет уникальности Пола Гетти, бизнесмена и человека.

Отныне его успехи в бизнесе будут рассматриваться как алиби, предъявляемое родителям. Как бизнесмен он обладал замечательными качествами — оригинальностью мышления, силой воли, исключительным вниманием даже к незначительным деталям.

Теперь все эти качества должны были служить одной цели — обогащению. Поэтому он начал строго контролировать все свои расходы. Пол Гетти и ранее никогда не был особенно щедрым по отношению к себе, не говоря уже о других. Теперь же его скупость стала заметна даже в мелочах. И это имело для него огромное значение. Во-первых, даже мизерные суммы увеличивали его капитал, а во-вторых — он мог тешить себя тем, что далек от расточительства, в котором его обвинял отец.

Как и подобало истинному христианину, Джордж Гетти всегда и во всем себя ограничивал. Пол решил превзойти отца и в этом. Он покупал дома, произведения искусства и даже мебель лишь тогда, когда их стоимость была в десятки либо в сотни раз меньше их истинной ценности.

В результате жизнь Пола Гетти превратилась в жизнь скупого рыцаря, одержимого одним желанием — накапливать богатство. Именно оно могло позволить Полу удовлетворять сохранившиеся в нем подростковые инстинкты — развлекаться с несовершеннолетними, пренебрегать обязанностями мужа и отца, постоянно колесить по миру и надеяться на всепрощение доживающей свой век матушки.

Подобный образ жизни вряд ли мог сделать Пола Гетти по-настоящему счастливым. Однако для бизнеса такая причудливая модель поведения оказалась реальным источником преуспевания и позволила ему довольно скоро выделиться из числа других счастливчиков-миллионеров. Последние, как их отцы или предшественники, сталкивались с вечной проблемой дальнейшего обогащения. Зачем тратить силы на погоню за деньгами, коль у тебя уже есть целая картинная галерея, личные реактивные самолеты, шикарные яхты и огромные особняки в разных концах света?

Но большинство богачей эти мотивы находят. Одни убеждают себя в том, что миллионы откроют им путь на вершину власти. Другие стремятся к созданию музеев изобразительного искусства, которые увековечат их имена. Третьи воздвигают огромные замки, похожие на замки их далеких предков либо королей. Есть даже и такие, которые ударяются в филантропию, но их, безусловно, немного.

Один из самых удивительных критиков современного общества — Торстейн Веблен — в своем классическом труде под названием «Идеология праздного класса» писал о том, как демонстрировали свои богатства американские нувориши XIX века — Вандербилты и Рокфеллеры. Это явление он метко назвал «показным потреблением», и заключалось оно в строительстве громадных особняков на Род-Айленде, в которых никто из них не собирался жить, и в организации грандиозных приемов, попасть на которые могли лишь те, кто перестал считать свои миллионы.

Увлекшись подобным соревнованием в роскоши, супербогачи рано или поздно достигали некоего состояния, названного Вебленом «показным мотовством», которое являлось не чем иным, как бессмысленным выбрасыванием огромных средств с целью шокировать своего соперника.

Однако все эти проблемы совершенно не волновали Пола Гетти. Его не беспокоило, что он будет делать со своими миллиардами. Главное, чтобы их было как можно больше. Показное потребление он счел бы немыслимой глупостью, а показное мотовство — полнейшим идиотизмом.

Ему не нужны были восхищение и зависть других. Он хотел наслаждаться своим богатством в уединении и не собирался с кем-либо делиться или становиться филантропом. То, что происходит в мире, ему было глубоко безразлично. Он был эгоистом до мозга костей и доверял только самому себе. Все, чего он желал, — доказать несправедливость отца. Именно для этого ему и были нужны миллиарды. Кроме того, они давали ему возможность жить как ему хочется и не обращать внимания ни на мнение других, ни на общественную мораль. Он твердо знал, что после того, как душа отца успокоится, его деньги найдут себе достойное применение.

 

Глава шестая

Трастовая компания Сары Гетти

Когда директора «Джордж Ф. Гетти Ойл» избрали Пола своим председателем, они были уверены в том, что тот не сможет повлиять на политику компании. Ведь он владел лишь третью всех акций компании отца. Остальные две трети капитала Джордж оставил по завещанию своей супруге — восьмидесятилетней и почти глухой матери Пола Саре.

К счастью для Пола, мать его по-прежнему горячо любила, и он сделал все возможное, чтобы эта любовь не угасла. Сара все еще называла Пола «милый сынок», а тот ее — «любимой мамочкой». Два, а порой и три раза в неделю Пол звонил матери и приглашал ее на прогулку. В последние годы Сара очень располнела и с трудом передвигалась даже по дому, а в свою спальню поднималась на специально оборудованном для нее лифте. Поэтому добраться до машины заехавшего за ней сына она могла лишь с помощью прислуги. Иногда Пол катал ее вдоль подножия холмов, возвышавшихся вблизи живописного городка Санта-Моника. Но больше всего ей нравилось отправляться с сыном в Малибу. Там, на берегу океана, грелись на солнце огромные морские львы, и старушке ужасно нравилось их кормить. Ей самой, однако, делать это было трудновато, и она просила об этом сына. Стороннему наблюдателю это зрелище показалось бы весьма любопытным и странным: морские львы, неуклюже передвигающиеся вдоль кромки берега, грузная пожилая дама, одетая во все черное, и средних лет мужчина в элегантном костюме, достающий из корзины живую рыбу и бросающий ее доверчивым и забавным существам. Однако еще более странным казалось то, что разговоры этих двоих в основном касались бизнеса. Романтичные уединения с матерью давали Полу прекрасный шанс повлиять на нее и убедить передать компанию, оставленную ей отцом, в его руки.

Однако всегда упрямую и рассудительную Сару что-то удерживало от такого шага. Во-первых, она не решалась нарушить последнюю волю горячо любимого ею супруга, а во-вторых — слишком хорошо знала своего сына. Временами он бывал легкомысленным и безрассудным, а это в период экономического кризиса в стране могло привести компанию к краху.

Но еще более ужасным ей казалось другое. Если она поняла сына правильно, он был полон решимости полностью изменить деятельность компании отца, которая со времен ее основания занималась лишь поиском месторождений нефти, арендой участков земли и добычей «черного золота». Джорджа не привлекали биржевые сделки или финансовые аферы. Более того, он считал их аморальными. Многие из тех, кто этим занимался, нередко оказывались на грани банкротства и были вынуждены влезать в долги, а это Джордж, как истинный христианин, считал грехом. Сара все еще помнила слова мужа: «Последнее дело — влезать в долги. Первейшая обязанность — поскорее их возвращать».

Именно этими изречениями Джорджа Сара всегда заканчивала свои беседы с Полом. Но тот все равно был одержим идеей превратить компанию отца в гигантский концерн, занимающийся не только добычей, но и переработкой нефти. Он мечтал создать целую сеть автозаправочных станций, которые продавали бы бензин и другие нефтепродукты по всему миру. Когда же Сара интересовалась, откуда он возьмет на это деньги, Пол заводил речь о резервном капитале компании, часть которого он намеревался взять, если понадобится, в долг. В ответ на упоминание матери о суеверном страхе Джорджа перед долгами Пол неизменно повторял свой девиз: «Скупай все то, что нынче продается дешево и на чем в будущем можно заработать миллионы».

Пол не считал разразившийся финансовый кризис на Уолл-стрит каким-то грозным предостережением. Наоборот, ему казалось, что это предоставляет компании «Джордж Ф. Гетти Ойл» уникальную возможность оживить изрядно потускневший экономический ландшафт в нефтяной промышленности и выйти в лидеры на рынках сбыта. А поскольку цены на акции нефтяных компаний на нью-йоркской бирже резко упали в цене, то действовать следовало без промедления. Скупив их сейчас, можно в будущем продать их в сотни раз дороже и заработать на этом десятки, а возможно, и сотни миллионов долларов. Более того, приобретая в больших количествах акции крупных компаний, Пол надеялся со временем прибрать их к рукам. Однако надо было действовать очень обдуманно. Некоторые из этих компаний уже вряд ли можно было поставить на ноги. Поэтому Пол разработал весьма тонкую стратегию для безошибочного выявления колоссов на глиняных ногах.

Итак, наступило время действовать, не дожидаясь, пока обстановка изменится к худшему. Когда он объяснил все это матери, его страстный оптимизм несколько взволновал ее, но она тут же взяла себя в руки. Видя это, Пол продолжал подливать масла в угасающий огонь материнского доверия.

— Времена изменились, — воскликнул он, — и если бы был жив отец, то он поступил бы точно так же.

Сара была близка к тому, чтобы дать свое согласие, но сдержалась. Она все еще до конца не верила в его правоту.

В течение следующих трех лет Пол упорно шел к цели, словно стервятник, почуявший добычу. Навязчивое стремление доказать неправоту отца не покидало его. Ради этого ему пришлось стать искусным финансистом. Действовал он хладнокровно, бесстрашно и стремительно, заранее продумывая все свои операции на бирже. Он не намерен был рисковать и поэтому просчитывал все возможные варианты.

Однако, несмотря на все эти предосторожности, первая из его крупных сделок закончилась катастрофой. В сентябре 1930 года Полу наконец удалось сломить сопротивление матери. Он уговорил ее взять ссуду в банке на три миллиона долларов и дать их ему в долг, чтобы он мог купить акции «Мексикэн Сиборд». Эта калифорнийская компания заключила договор об аренде богатых нефтью земель вблизи Кеттлмен-Хилс и теперь распродавала свои акции по довольно низкой цене.

После этой операции Полу понадобилось срочно вылетать в Европу. Вскоре курс акций «Мексикэн Сиборд» стал стремительно падать, и директоров компании Джорджа Гетти охватила паника. Если бы Пол остался в Лос-Анджелесе, то несомненно убедил бы их сидеть тихо, что им и следовало делать в подобной ситуации. Однако в его отсутствие произошло непоправимое.

Банк потребовал срочно вернуть ссуду и посоветовал Саре продать для этого купленные Полом акции, добавив, что иначе компания «Джордж Гетти Ойл» может лишиться миллиона долларов. Вернувшись из Европы, Пол сразу же почувствовал, что случилось нечто ужасное. Директора компании отца встретили его с холодным презрением. У Пола появилось ощущение вины перед матерью, и он подумал про себя, что ее недоверие к нему было совершенно оправданным.

В тот злосчастный год Пол был как никогда близок к полному краху своих иллюзий. Урок был жестоким. Он понял, что еще одна такая неудача — и будет потеряно все. И, что самое ужасное, отец окажется прав. Несмотря на испытанное потрясение, он все же нашел в себе силы продолжать задуманное. Другого выхода он не видел. Но теперь он не осмеливался просить помощи у матери и решил воспользоваться своей долей капитала компании «Джордж Гетти Ойл». В этот момент он походил на азартного игрока в рулетку, готового выложить за призрачный успех все состояние, не оставив себе даже цента. Используя всю свою напористость и талант, он пошел на риск и обратил свои алчные взоры на «Пасифик Вестерн» — одну из крупнейших в Калифорнии нефтедобывающих компаний. Ее акции за последний год упали в цене с 17 до 3 долларов за штуку.

На сей раз фортуна оказалась к нему благосклонной. К концу 1931 года он потратил почти весь свой капитал, но зато уверенно держал под контролем опустившуюся на дно «Пасифик Вестерн». Это был первый шаг к победе. В качестве следующей жертвы он выбрал девятую по величине американскую нефтяную компанию «Тайд Уотер Ассошиэйтед Ойл Компани» с капиталом в 200 миллионов долларов. Предстоящая операция несколько пугала Пола, но для достижения своей цели — дискредитации отцовского вердикта, а теперь еще и для оправдания перед матерью, ему нужен был не просто успех, а успех грандиозный. Поражение грозило ему новым конфликтом с матерью, но отказаться от задуманного он уже не мог.

К этому времени Сара несколько смягчилась и снова согласилась помочь своему неуемному сынку. Она позволила ему продать принадлежащие «Джордж Гетти Ойл Компани» месторождения нефти в Сан-Хоакин Вэлли, оцениваемые в четыре с половиной миллиона долларов. Таким образом, у Пола появился весьма солидный источник финансирования его новой крупной аферы.

К марту 1932 года акции «Тайд Уотер» упали до рекордно низкой цены — до двух с половиной долларов. Однако Пол понимал, что слишком поспешная скупка сразу большого количества акций может спугнуть руководство «Тайд Уотер» и оно начнет повышать цену. Тут-то и пригодилась хитрость Пола, которой он отличался всегда и которую унаследовал от своей любимой матушки. К концу марта правдами и неправдами ему удалось незаметно для директоров «Тайд Уотер» скупить более половины акций этой компании. Сделал он это так ловко, что ни один из менеджеров «Тайд Уотер» так и не понял, что контрольный пакет акций оказался в руках одного человека.

После смерти Гетти-старшего финансовое положение Пола стало сильно влиять на его чувства и мысли. Каждая неудача в бизнесе терзала его болезненное самолюбие, а в сознании всплывал образ отца, неподвижный взгляд которого был для Пола немым осуждением его бездарности и глупости.

Однако Пол твердо верил в свою звезду и вовсе не желал, чтобы его жизнью руководил из могилы отец. Поэтому он позволил себе немного расслабиться и насладиться жизнью. Тем более что его снова охватило лихорадочное стремление к браку.

Новый роман начался осенью 1930 года. В этот раз его избранница была постарше, чем предыдущие. Ее звали Энн Рорк. Когда Пол узнал, что ей уже двадцать один год, то сначала не поверил. Энн напомнила ему одну четырнадцатилетнюю девчушку с милыми ямочками на щеках, которую он страстно желал соблазнить восемь лет назад. Похоже, что и своим родителям она казалась еще подростком. И когда Пол начал водить ее по барам и ночным клубам, то вскоре вмешался встревоженный отец — Сэм Рорк, угрожая Полу судом за совращение его дочери. По-видимому, он был наслышан о дурной репутации Гетти-младшего.

Сэм Рорк, один из первых голливудских продюсеров, был известен тем, что открыл звезду немого кино — Клару Боу, актерским амплуа которой стала женщина-вамп. Он обожал свою словоохотливую дочь и поддерживал ее стремление стать кинозвездой, предоставив ей главную роль — юной красавицы — в своем фильме «Белокурый ангел» с участием идола тинейджеров Гилберта Роланда. Эта романтическая мелодрама продержалась на экранах недолго, и к 1930 году Рорк был раздавлен Великой депрессией. Это сделало его более терпимым к мультимиллионеру, увивающемуся за его дочерью. Сэм сделал вид, что ему ничего не известно ни о возрасте Пола, ни о его трех неудачных попытках создать семью.

В октябре 1930 года Полу пришлось прервать роман с Энн и отправиться в Германию с тем, чтобы развестись наконец с Фини. Ему предстояло сразиться с адвокатами доктора Хелмле, который все еще отчаянно пытался отщипнуть для своей дочери кусочек богатства ненавистного зятя.

Пол намеревался появиться в суде лично, но это вряд ли смутило бы тестя. Он был тверд, как каменная скала. Нанятым им частным детективам удалось заполучить свежие доказательства того, что Пол спутался в Берлине с другой женщиной. По мнению Хелмле, это должно было убедить суд в справедливости его требований. Не добившись своего, разгневанный отец настоял на том, чтобы перенести слушание дела о разводе на более поздний срок. Он надеялся, что это заставит Пола принять его условия. Однако Гетти махнул на все рукой и вернулся в Америку, так и оставшись мужем Фини.

Пол объявил Энн о том, что с разводом придется повременить, но ее это не очень обеспокоило. В надежде стать женой влюбленного в нее миллионера она готова была безропотно ждать сколько потребуется.

В августе 1931 года Пол снял для нее шикарные апартаменты в нью-йоркском отеле «Плаза» и сделал ей официальное предложение стать его четвертой женой. Энн радостно кивнула головой в знак согласия, и Пол воскликнул: «Вот и прекрасно! Станем мужем и женой прямо здесь, в отеле. Мы любим дуг друга и можем вполне обойтись без пастора и официальных церемоний».

Любой, кто хорошо знал Пола Гетти, легко поверит в то, что так оно и было. Много лет спустя Энн сообщит биографу Гетти Роберту Ленцнеру следующее: «Пол казался мне богом. Его эрудиция и интеллект просто потрясали. Он был первым моим любовником и сделал все, чтобы я не почувствовала боли расставания с невинностью. Надеюсь, что и мои старания доставили ему наслаждение».

Подтверждением последних слов Энн может служить тот факт, что после брачной ночи в отеле их несколько месяцев постоянно видели вместе. Сначала в Германии, затем, в начале 1932 года, — в Париже, где они жили в старой холостяцкой квартирке Гетти неподалеку от Эйфелевой башни. Однако после того, как Энн радостно объявила любимому, что беременна, идиллия оборвалась, и Пол стал вести себя с нею так же, как и с ее предшественницами.

Через четыре года, на бракоразводном процессе, из уст Энн прозвучат уже знакомые обвинения — в отсутствии внимания, в оскорблениях, в изменах. Она заявит о том, что ощущала себя несчастной и покинутой и однажды даже пыталась покончить с собой, выпив пузырек с йодом. К счастью, все закончилось лишь ожогом гортани и она осталась жива.

Однако вернемся в 1932 год. Отношения между любовниками постепенно ухудшались. Они все еще не были мужем и женой перед Богом, хотя обожествлявший себя Пол, возможно, думал иначе. Он упорно не желал обременять себя семьей, однако к своим отпрыскам испытывал какое-то странное чувство. Эти маленькие, беззащитные и надрывно орущие существа казались ему, в отличие от их матерей, чем-то значительным и ценным. Это вовсе не означало, что в его сознании появились проблески отцовских чувств и желание жить со своими детьми. О подобном он даже не мыслил. Однако он не мог выбросить из головы визита в Сан-Симеон, к Уильяму Рэндольфу Херсту, во время которого тот завел разговор о том, что у Пола должны обязательно быть наследники, иначе династия Гетти на нем оборвется. Слова Херста, а особенно сакральное понятие «династия» Пола очень впечатлили.

В связи с этим возник целый ряд проблем. Наследник должен был родиться в браке, а Пол официально все еще оставался мужем Фини. Становиться же двоеженцем еще раз не позволяли возраст и опасение, что это может отрицательно повлиять на успехи в бизнесе, поскольку его репутация в деловом мире была и без этого невысока.

В конце лета Пол с Энн отправились в Италию. Она была на последнем месяце беременности, а он — в постоянном поиске новой дамы сердца. В Риме он почти все ночи проводил в барах, а в Неаполе потащил сопротивляющуюся Энн к кратеру Везувия. Затем они отплыли на каком-то суденышке в Геную. Седьмого сентября 1932 года, когда они еще находились в открытом море, любовница Пола Гетти подарила ему его третьего сына. Наконец судно пришвартовалось в порту Ла-Специа, и там крошечное существо было зарегистрировано под именем Юджин Пол Гетти.

Пол и Энн вернулись с малышом в Калифорнию и сняли квартиру на холмах Санта-Моники. Пол не стал представлять матери Энн как свою жену. Во-первых, потому, что она таковой не являлась, и во-вторых, по причине привязанности Сары к Фини. Развод с последней был окончательно оформлен только в августе. Суд обязал Пола выплатить Фини весьма значительную сумму и постановил оставить двухлетнего Рональда матери. Следующие два года Фини проведет с сыном в Швейцарии — естественно, за деньги, полученные от бывшего супруга. Пол считал решение суда несправедливым, а деньги — выброшенными впустую. Он никогда не простит этого семейству Хелмле и всегда будет вспоминать о случившемся с обидой и злостью.

Развод с Фини предоставил Полу и Энн возможность заключить брачный союз, что они и сделали. Произошло это событие в декабре 1932 года в мексиканском городке Куэрнавака — там же, где Пол когда-то обвенчался с Эллин Эшби. Теперь малыш Юджин получал статус законнорожденного сына и наследника Пола Гетти, а Энн — возможность быть наконец представленной Саре в качестве жены ее сына.

Мать Пола и ее невестка невзлюбили друг друга с первого дня. Позже Энн заявит о том, что именно Сара разрушила их брак с Полом. Но это произойдет лишь через четыре года, а пока все выглядело весьма благопристойно. Пол сделал то, чего никто от него не ожидал, — купил себе особняк на океанском берегу в Малибу. Возможно, он собирался поселиться там вместе с женой и сыном и начать обустраивать семейное гнездо. Однако в последний момент Пол переменил свое решение. Он был очень привязан к матери. В его комнате на Саут-Кингсли все выглядело так же, как и много лет назад, и Сара присматривала за ней словно за музеем. Сохранил Пол также и свое любовное гнездышко в Санта-Монике, куда продолжал приводить своих любовниц.

Энн чувствовала себя одинокой и отвергнутой и с грустью взирала через окно огромного неприветливого особняка на пустынное океанское побережье.

«Не понимаю, зачем тебе, с твоим богатством, продолжать заниматься бизнесом», — часто вопрошала Энн, но Пол так и не удостоил ее ответом на этот вопрос. В декабре 1933 года у четы Гетти появился второй сын. К этому времени отношения между супругами стали еще более натянутыми, и они редко общались друг с другом. Рассказывают, что Пол, приехав в клинику к жене и новорожденному, взглянул на младенца и пробормотал: «Так вот ты какой», а затем поспешно удалился.

Пол не обременял себя заботой о детях. У него была масса других, более важных проблем. И самая главная из них — битва за «Тайд Уотер Ассошиэйтед». Этот захворавший гигант, похоже, недооценил угрозы со стороны обособленного, не имеющего союзников агрессора, каковым являлся Пол Гетти. Тот же уже закусил удила и открыто демонстрировал те свои качества, которые во многом определили и его будущие победы, — целеустремленность, повышенное внимание к самым незначительным деталям заключаемых сделок, любовь к риску и способность к холодному и удивительно точному расчету при выборе оптимальной, ведущей к успеху стратегии. В этой необычной азартной схватке игрока-одиночки с монстрами бизнеса надеяться на победу мог только одержимый маниакальной идеей.

Пол понимал: чтобы победить, ему нужно заполучить то, чего преднамеренно лишил его отец: полный финансовый контроль над «Джордж Гетти Ойл». Он должен объединить капитал Сары и свой собственный, иначе все его планы рухнут. И если ради этого придется вступить в сражение с «дорогой мамочкой», то он готов это сделать.

Прогулки с Сарой к морским львам Полу не помогли. Она упорно сопротивлялась и долго тянула с окончательным ответом. Но наконец материнское сердце дрогнуло, и в конце 1933 года Сара сделала Полу прекрасный рождественский подарок: тот получил почти все, чего желал. При заключении сделки с сыном мать оказалась не менее предусмотрительной, чем ее единственный отпрыск, оговорив, что предлагаемый ею договор теряет силу, если «не будет подписан им собственноручно до полудня 30 декабря». Сара предложила передать Полу две трети капитала семейной компании в обмен на векселя на сумму четыре с половиной миллиона долларов и потребовала для себя три с половиной процента годовых от прибылей сына.

Эти проценты она, по-видимому, рассматривала как свою вдовью пенсию, а чтобы Пол на нее за это не обиделся, решила подсластить предложенный ему рождественский торт дополнительными 850 000 долларов. Текст договора Сара закончила тоже в строгом деловом стиле — «С глубокой признательностью, Сара С. Гетти».

У Пола не было времени на обсуждение или дополнение текста договора. Он уже вступил в открытую борьбу за «Тайд Уотер», и теперь у него появился не менее решительный соперник — огромная компания «Стандарт Ойл» из Нью-Джерси, тоже заполучившая немало акций «Тайд Уотер». Пол уже начал было терять веру в успех, как ему неожиданно повезло. Сенат Соединенных Штатов принял антимонопольное законодательство, и это вынудило «Стандарт Ойл» продать значительную часть акций «Тайд Уотер» вновь образовавшейся компании «Мишн Корпорейшн».

Обрадованный таким известием Пол тут же начал лихорадочно скупать акции «Мишн», приближаясь, таким образом, к заветной цели — контролю над «Тайд Уотер». Но вскоре был снова одернут матушкой. Ему так и не удалось убедить Сару в том, что контроль над «Тайд Уотер» выгоден «Джордж Гетти Ойл». А поскольку мать имела в своих руках полученные от Пола векселя на четыре с половиной миллиона долларов, то могла легко воспрепятствовать действиям сына. Это понимал и Пол. Действительно, ни один из банков не предоставил бы ему никакого кредита, если бы стало известно, что его долг составляет более четырех миллионов. То, что он задолжал собственной матери, вряд ли бы повлияло на решение банка.

Поэтому неудивительно, что вскоре начался второй раунд переговоров между «любимой мамочкой» и «дорогим сынком». Для того чтобы продолжать скупку акций у «Мишн Корпорейшн», Полу нужно было убедить Сару освободить его от статуса должника. Для начала он завел разговор о тех 140 тысячах долларов, которые выплачивал ей ежегодно, и заметил, что сумма эта слишком велика, поскольку ее личные расходы не превышают 30 тысяч долларов в год. Она с этим согласилась, но тут же ввернула другой аргумент, заявив, что заботится не столько о себе, сколько о судьбе будущих поколений рода Гетти. Она не отрицала того, что сын, возможно, на правильном пути. Будущее покажет, заметила она и добавила, что когда Джордж завещал ей свое состояние, то, несомненно, думал о том, чтобы обеспечить благосостояние будущих внуков и правнуков. Сара считала, что, отдав все в руки Пола, она может лишить будущие поколения причитающейся им доли наследства Джорджа.

Судя по принятому ею блестящему решению, Сара, похоже, предварительно тщательно обсудила ситуацию с адвокатами. Решение ее было поистине мудрым. Чтобы обезопасить детей Пола от возможных печальных последствий его грандиозных замыслов, она решила создать специальный фонд и первой внесла в него два с половиной миллиона долларов из своего личного капитала.

Пол согласился внести в этот фонд небольшую часть приобретенных им акций, цены на которые уже начали подниматься. В результате капитал фонда к концу 1934 года уже составлял 3 миллиона 368 тысяч долларов. Этот капитал стал базой для создания Сарой трастовой компании, которая фактически определяла бюджет семейства Гетти на протяжении многих лет.

В финансовом отношении существование подобной компании было выгодно и для самого Пола. Он был назначен главным доверительным лицом семейного фонда и мог использовать его для любых сделок, выгодных «Джордж Гетти Ойл», например, такой, как дальнейшее приобретение акций «Мишн Корпорейшн» или «Тайд Уотер». Фонд этот был выгоден и Саре, но уже по чисто моральным соображениям: она была спокойна за будущее своих детей и внуков.

Все, кто мог претендовать на помощь фонда, были, естественно, заинтересованы в упрощении условий выплаты денежных средств. Сара не очень надеялась на то, что Пол будет таким же любящим и преданным отцом, каким был Джордж. Поэтому она подумала о материальном обеспечении Энн и четырех детей Пола — десятилетнего Джорджа-младшего, четырехлетнего Рональда, двухлетнего Пола-младшего и годовалого Гордона. Пока Энн оставалась женой Пола, она получала ежегодно 10 процентов от прибыли фонда. Что касается пособий на сыновей Пола, то размеры их отличались. В течение 1934 года двадцать одна тысяча долларов, составлявшая прибыль фонда за вычетом положенных Энн десяти процентов, была распределена следующим образом: Пол-младший и Гордон получали по 9 тысяч долларов; Джордж II — ничего, поскольку получил по завещанию деда 300 тысяч долларов; доля Рональда составила лишь три тысячи долларов.

Такое ущемление интересов Рональда скорее всего объяснялось тем, что Пол заверил Сару, будто бы Рональду достались немалые деньги по завещанию его деда по материнской линии — доктора Хелмле. Такая же дискриминация проявится в отношении Рональда и в будущем, когда капитал фонда будет уже оцениваться в сотни миллионов долларов. Дополнительное условие гласило, что в случае, если часть прибыли фонда, выделяемая на сыновей Пола, превысит 21 тысячу долларов, Джордж, Пол-младший и Гордон получат по одной трети суммы прибыли, а Рональд — по-прежнему свои три тысячи долларов.

Следующий пункт устава фонда гласил, что Пол, как главное доверительное лицо, имел право осуществлять контроль за всеми выплатами из фонда — как в виде дивидендов, так и в виде акций, приобретенных фондом.

В отношении же еще не родившихся внуков Пола Гетти было решено, что они наследуют капитал фонда в равных долях, но лишь после того, как умрет последний из четырех сыновей Пола. До этого же момента они должны зарабатывать себе на жизнь сами.

Как показало будущее, основание Сарой трастовой компании явилось для династии Гетти событием огромной важности. Фонд Сары Гетти очень скоро стал основным источником бюджета семьи и ее защитой от изменчивости судьбы и глобальных мировых потрясений. Никто, включая и самого Пола, не предвидел столь стремительного роста капитала фонда в будущем. Именно это и позволило Полу Гетти стать богатейшим из американцев.

Ограничивая выплаты из фонда лишь дивидендами, Гетти удалось превратить его в гигантскую копилку для хранения своего огромного состояния. Благодаря этому он избежал налогообложения, банкротства и неразумного разбазаривания его миллиардов детьми, внуками да и им самим.

 

Глава седьмая

Период взлета

Тяжелые для Америки, да и для всего мира, тридцатые годы оказались необычайно удачливыми для Пола Гетти. Создание Сарой доверительного фонда и передача в руки сына управления семейным бизнесом позволили ему начать активные действия по захвату «Тайд Уотер Ойл Компани».

На первый взгляд шансы Пола на успех казались весьма слабыми. В 1935 году оборотный капитал «Тайд Уотер» приближался к ста миллионам долларов, в то время как в компании «Джордж Гетти Ойл» он не превышал полутора миллионов. Более того, теперь руководство «Тайд Уотер» осознало грозящую со стороны Пола опасность и готово было дать тому решительный отпор. Однако у Пола, действовавшего в одиночку, были и определенные преимущества — быстрота в принятии решений и внезапность их выполнения. Кроме того, у него было мощное, хорошо замаскированное финансовое оружие — капитал фонда Сары.

Правда, он не мог взять из него деньги в долг, но, как единственный распорядитель фонда, имел право использовать его активы для покупки акций.

Аппетиты Пола поражали. Он не желал ограничиваться малым и жаждал заглотить «Тайд Уотер» целиком — со всеми его нефтеперерабатывающими заводами, нефтехранилищами и сетью торговых предприятий и бензоколонок. Слияние этой компании с «Гетти Ойл» позволило бы ему осуществить то, о чем он давно мечтал — превратить семейное предприятие в гигантский нефтяной концерн.

Перед началом схватки с «Тайд Уотер» предусмотрительный Пол Гетти нанял к себе в консультанты подающего большие надежды молодого юриста Дэвида Гехта и приготовился к атаке. Вскоре фортуна преподнесла ему неожиданный и весьма ценный дар.

На приеме, устроенном Рэндольфом Херстом в честь нового 1936 года, Гетти удалось узнать, что Рокфеллеры разместили 20 процентов своих активов в «Мишн». Пол тут же поделился этой информацией с Гехтом, и тот помог ему быстро отломить этот лакомый кусочек. Однако в большинстве случаев биржевые операции Гетти не были столь стремительными и требовали выдержки и изворотливости.

Пол вертелся как белка в колесе и благодаря своей неутомимости смог в течение 1936 года глубоко внедриться в «Мишн Корпорейшн» и овладеть 25 процентами акций «Тайд Уотер».

Финансовое сражение Пола с директорами этой компании напоминало окопную войну и закончилось в 1939 году полной победой Гетти.

Тридцатые годы ознаменовались резким подъемом активности в нефтяной промышленности. Это было связано прежде всего с ростом производства автомобилей и увеличением потребности в бензине. В результате акции «Тайд Уотер», купленные в 1930 году Полом Гетти за два с половиной доллара за штуку, в 1938 году уже можно было продать по семнадцать долларов.

Грандиозные планы начали осуществляться. К середине 1938 года Пол уже не только владел контрольным пакетом акций «Тайд Уотер», но и имел огромное состояние. Его личный капитал оценивался в 12 миллионов долларов. К тому же он выполнил и обещание, данное матери, — значительно увеличил капитал семейного фонда. Если в 1934 году, при образовании фонда, он составлял три с половиной миллиона, то теперь превысил 18 миллионов.

Пройдут десятилетия, и увеличившийся в сотни раз капитал фонда Сары Гетти полностью перейдет к наследникам ее честолюбивого сына.

А пока Пол усиленно размышлял над тем, как пополнить семейную копилку. Важнейшим в финансовой стратегии Гетти стало обязательное возвращение полученных прибылей в фонд. Во-первых, это обеспечивало рост капитала фонда, а во-вторых, позволяло оградить этот капитал от налогообложения и бессмысленного, по мнению Гетти, расточительства его близких. Но как раз этого-то и хотела его мать — обеспечить благосостояние будущих поколений династии Гетти. Поэтому когда кто-либо пытался упрекнуть Пола в скупости, он тут же напоминал критикующим о пожелании Сары.

Прикрываясь благородными целями, преследуемыми при создании фонда, Пол Гетти с одержимостью приумножал свой личный капитал. Родственные связи он стал считать досадной преградой на пути к успеху. В последние годы жизни Гетти часто повторял, что, став примерным мужем и отцом, он никогда бы не достиг цели и его наследники о нем бы даже не вспомнили. Семья, считал Гетти, лишь отвлекала внимание и отнимала силы и драгоценное время. «Длительную привязанность к женщине может позволить себе лишь неудачник в бизнесе», — раздраженно заметил как-то Гетти, когда его спросили, почему он так жесток по отношению к своим женам и любовницам.

Гетти всегда считал, что вместо внимания и любви лучше подарить своим женам и детям нечто более ценное — огромный капитал в будущем. Однако себе в любви и внимании он не отказывал. Им владели две страсти — к любовным приключениям, особенно в Европе, и к накоплению богатства. Чтобы совместить эти два влечения, ему необходимо было найти кого-то, кто смог бы во время его турне по Европе руководить деятельностью «Джордж Гетти Ойл» и вести борьбу за «Тайд Уотер».

Во избежание разглашения своих коммерческих и личных секретов Гетти отказался от набора штата менеджеров и помощников, которые могли бы продать его тайны тому, кто больше заплатит. Он научился обходиться с помощью одного проверенного и исключительно преданного ему секретаря, способного справиться со всеми текущими проблемами. Гетти раздражали канцелярская работа, различные совещания и дискуссии. Он считал это бессмысленной тратой своего драгоценного времени и поручал все это своему секретарю. Однако сам всегда был в курсе происходящего и не упускал никаких мелочей. Его мозг работал четко, словно процессор компьютера, и ему не нужны были шикарные офисы с суетящимися в них клерками. Волокита и бюрократизм были противны Полу Гетти до тошноты.

По своим убеждениям и размерам богатства Пол Гетти очень напоминал знаменитого изобретателя динамита Альфреда Нобиля. Тот тоже очень любил путешествовать и ненавидел семейную жизнь, за что Виктор Гюго окрестил его «странствующим миллиардером».

На письма Гетти отвечал весьма оригинально — писал ответ на полях письма и отправлял его в том же конверте.

В те годы для конвертов в США использовали бумагу, сделанную из манильской пеньки. Такие конверты стоили недешево, и Гетти ухитрялся использовать их многократно, а заодно и экономил на почтовой бумаге. Все необходимые ему деловые бумаги и документы он возил с собой в старомодном бауле. При себе он также постоянно имел маленькую записную книжку в черном кожаном переплете, в которой хранил не только телефонные номера своих бесчисленных любовниц, но и телефоны деловых партнеров, биржевых маклеров и адвокатов.

Гетти не мыслил своей жизни без телефона. В тридцатые годы появилась телефонная связь между Соединенными Штатами и Европой, и он уже мог позволить себе удлинить сроки пребывания на континенте своих предков. Более того, если бы не было надежной телефонной связи Америки с Европой, Гетти никогда не решился бы навсегда покинуть Соединенные Штаты и провести остаток жизни в Англии.

Разница во времени между Европой и Калифорнией, равная восьми часам, была на руку Гетти. Познакомившись с какой-либо приятной дамой, он успевал сводить ее в шикарный ресторан, развлечься с ней в постели и после этого позвонить в Лос-Анджелес своему секретарю.

В Гетти удивительным образом сочетались пуританство и стремление к плотским наслаждениям, но он вовсе не был лицемером, как считали многие. Случайный секс, утверждал он, для бизнесмена предпочтительнее однообразной семейной жизни. Он не отнимает у него много времени, обходится дешевле и способствует воспитанию таких качеств, как изворотливость и целеустремленность. В своем дневнике Гетти напишет: «Успех в бизнесе возбуждает сексуальное желание, а оно в свою очередь стимулирует деловую активность». Но самыми главными ценностями Пол всегда считал богатство и успех. Он всегда жил по установленным им самим строгим правилам и никогда не позволял себе быть расточительным или опрометчивым.

Правда, будучи в Европе, он останавливался в более дорогих отелях, но поступал так лишь потому, что желал иметь надежную телефонную связь с Калифорнией. Собственный комфорт его мало волновал, и в своем излюбленном отеле «Георг V» в Париже Гетти неизменно просил предоставить ему самые дешевые апартаменты. Он не позволял себе ничего лишнего, был более чем умерен в еде и регистрировал в своей записной книжке все расходы, в том числе и на такси. Он обожал заниматься сексом, но никогда не был щедрым по отношению к своим партнершам.

Секс действительно помог Гетти в его бизнесе. Он стал действовать более изобретательно и напористо, и в результате сокровищница Сары пополнилась еще десятками миллионов.

Неудивительно, что из-за такого образа жизни стал трещать по швам и его четвертый брак. Единственное отличие последнего от предыдущих трех состояло лишь в том, что в лице болтливой старлетки — четвертой его жены — он встретил достойного соперника. Она оказалась более расчетливой и энергичной, чем прежние миссис Гетти.

В будущем Энн Рорк выйдет замуж еще три раза, но уже после ее брака с Полом Гетти стало ясно, что она не намерена терпеть измен и издевательств супруга. Энн была дамой весьма общительной и не желала любоваться из окна на океан в одиночестве. Она начала приглашать своих голливудских друзей, и в скором времени они уже чувствовали себя в особняке Гетти как дома.

Возвращаясь домой, Пол часто заставал там множество гостей супруги, которые в большинстве случаев никак не реагировали на его появление. Более того, нередко они шепотом подзадоривали Энн, совершенно не стесняясь присутствия мужа.

— Почему он не подарит тебе «роллс-ройс», моя милая? — спрашивала одна из подруг.

— Мог бы купить своей жене шубу из соболей, а не из норки, — добавляла другая.

Такая наглость просто бесила Пола, но он не стал тратить время на разборки с Энн, а предпочел просто реже появляться в Малибу. Во время одной из долгих отлучек супруга подружка Энн познакомила ее с местным адвокатом, который занимался только разводами и ухитрялся превращать их в скандальные судебные процессы.

Тот посочувствовал несчастной Энн и изъявил готовность помочь ей достойно расстаться с Полом. Ничего не подозревавшему Гетти стала угрожать перспектива быть смешанным на суде с грязью.

Потерпев фиаско в Голливуде, Энн решила блеснуть своим актерским талантом в суде. Историю своей жизни с Полом Энн изобразила в столь трагических тонах, что та вполне была бы достойна пера великого Шекспира. Особенно впечатляли эпизоды, связанные с ужасающим поведением Пола у кратера Везувия и ее попытками покончить с собой, а также упоминание о его извращенных представлениях о роли отца и мужа.

Миссис Гетти была полна решимости оттяпать у супруга часть его богатства. И Пола спасло лишь то, что в те времена закон о разводе в штате Калифорния был не столь щедр по отношению к оскорбленным женам. Полу пришлось изрядно поволноваться, но в конце концов он сдался, дав согласие ежемесячно выплачивать 2500 долларов Энн и по 1000 долларов каждому из двух сыновей.

Имея уже четырех малолетних сыновей, Гетти не проявлял к их судьбе ни малейшего интереса. После того как лос-анджелесские газеты начали смаковать ужасающие подробности его брака с Энн, Пол решил переехать на время в Нью-Йорк, а затем и вообще перебраться в Европу.

Телефон для Гетти был воистину божьим даром, поскольку позволял ему руководить своим бизнесом, даже не появляясь в Лос-Анджелесе. Денег у него было более чем достаточно, и он мог позволить себе выбрать в Нью-Йорке квартиру по вкусу.

Не следует заблуждаться, полагая, что накопленное Полом Гетти богатство никак не повлияло на его образ жизни. Изменения безусловно произошли, но только такие, которые не затрагивали его балансовых отчетов и не отвлекали от азартной финансовой игры, которую он вел на бирже. Стремясь к переменам в жизни, он всегда следил за тем, чтобы они могли принести ему определенные выгоды.

В Нью-Йорке Гетти поселился в фешенебельном районе рядом с Ист-ривер на улице, которая по странной случайности имела то же название, что и старинный особняк вблизи Лондона, в котором он проведет остаток своей жизни — Саттон-Плейс. Понравившийся ему дом он покупать не стал, а лишь снял на время. Это было намного выгоднее. Во-первых, ему не надо было платить налоги, а во-вторых, наем жилья можно было оплатить за счет «Джордж Гетти Ойл». Дом этот привлек Пола тем, что принадлежал жене достопочтенного сэра Фредди Геста — кузена самого Уинстона Черчилля.

Привлекла Пола и обширная коллекция картин восемнадцатого века и старинной французской мебели. Увидев все это, он и сам загорелся желанием иметь нечто подобное и вскоре действительно начал покупать старинные шедевры. Однако прежде чем этим заняться, Гетти посетил множество музеев и прочитал десятки пухлых томов по истории искусства. Особый интерес он проявил к старинной европейской мебели красного дерева, которую в кризисные тридцатые годы можно было купить в Америке за бесценок.

В дальнейшем, создавая свою уникальную коллекцию шедевров искусства, Гетти руководствовался таким же принципом, а именно: покупал лишь то, что продавалось в десятки либо сотни раз дешевле истинной стоимости. Это придавало ему уверенность в том, что деньги не были потрачены впустую. Точно так же он поступал, покупая все остальное — от носков (за которые отказывался платить более доллара) до, пожалуй, самой грандиозной покупки тех лет — отеля «Пьер» на пересечении Пятой авеню и Шестьдесят шестой улицы, недалеко от Сентрал-парк. Этот шикарный отель был построен в 1930 году и стоил тогда более шести миллионов долларов. Теперь же Гетти купил его за два миллиона 350 тысяч долларов и считал эту покупку самой выгодной из всех, которые он совершил за свою долгую жизнь.

Сфера общения Гетти с другими людьми ограничивалась в те годы только сексом. Вскоре у него вновь появились симптомы брачной лихорадки, и он начал приударять за пышногрудой певичкой из ночного клуба — двадцатитрехлетней Луизой Линч. Примечательно то, что дядюшка Луизы, известный банкир Бернард Барух, тоже был в родстве с Черчиллем. Тедди (таково было сценическое имя мисс Линч) имела серьезные намерения стать оперной певицей, а свою вокальную деятельность в ночном клубе рассматривала как занятие временное и явно недостойное ее великого таланта.

Иметь невесту таких кровей и с такими амбициями Полу казалось весьма престижным, и он стал подумывать об очередной женитьбе. Для начала он попытался очаровать мать невесты. Больших усилий для этого не потребовалось. Узнав о богатстве поклонника дочери, миссис Линч тут же согласилась, чтобы сорокачетырехлетний, четырежды разведенный миллионер стал ее зятем. В конце 1936 года Пол и Луиза объявили о своей помолвке, однако со свадьбой торопиться не стали.

Молодая и свободолюбивая Луиза желала закончить сначала свое обучение вокалу. Пол возражать не стал и даже предложил оплачивать ее уроки. Юная мисс Линч относилась к своему жениху как к дядюшке или импрессарио и совершенно не посягала ни на его время, ни на свободу.

Пола это очень устраивало. Обручение с Луизой не помешало ему отправиться за океан, чтобы испытать прочность берлинских кроватей и податливость трех юных немок — Хельги, Труди и Гретхен. Тедди же в это время постигала азы сольного пения в Лондоне. Гетти, несмотря на неприятные воспоминания о семействе Хелмле, в Берлине очень нравилось. Для него, как и для многих других иностранцев, германская столица была чем-то вроде огромного борделя.

Как многие крупные бизнесмены, Пол относился к нацистам весьма снисходительно. Ему нравилось, как они управляют страной. Он не являлся активным сторонником Гитлера, но не исключал делового партнерства с промышленниками Третьего рейха.

Тедди интуитивно чувствовала, что этого допускать нельзя, и уговорила Пола поехать в менее агрессивную стран) — Италию, где она могла бы поучиться вокалу у всемирно известных маэстро. Гетти очень надеялся увидеть Луизу однажды на оперной сцене и поэтому отнесся к ее желанию с пониманием и в 1939 году отправился с ней в Рим, предложив поселиться в разных отелях. Благодаря этому Луиза могла бы с утра до ночи распевать арии, а он спокойно бродить по руинам и музеям Вечного города.

В Риме Гетти почувствовал себя более раскованно, чем в Берлине. Итальянские чернорубашечники выглядели менее грозными, чем немецкие штурмовики. В один из вечеров Пол пригласил невесту на премьеру оперы Джузеппе Верди «Риголетто». В одной из лож он увидел Муссолини и обрадовался словно ребенок. Речи фашистского диктатора нравились Полу своей страстностью и проникновенностью. После спектакля он напишет в своем дневнике: «Бенито Муссолини — величайший сын Италии со времен императора Августа».

Однако, несмотря на свое восхищение Муссолини, Гетти решил не рисковать жизнью и не дожидаться, пока разразится война, а вернуться в Америку. Тедди не захотела об этом и слышать, поскольку занятия пением приближались к концу и она надеялась на ангажемент в «Ла Скала». После долгих споров пара пришла к компромиссу, решив заключить брачный союз.

В полдень 17 ноября 1939 года в исторически знаменитом Кампидольо, Римском капитолии, в присутствии мэра Рима они были объявлены мужем и женой. После этого новобрачные скромно отобедали в отеле «Амбассадор» и нежно распрощались. Пол отправился на поезде в Неаполь, где поднялся на борт роскошного лайнера «Конте ди Савойа», отплывающего в Нью-Йорк. Новоявленная миссис Гетти осталась в Риме. Это был пятый и последний брак Пола Гетти.

 

Глава восьмая

Война и нейтральная зона

Вступление Америки в войну с Германией в 1941 году пробудило в Гетти патриотические чувства. Полу уже было около пятидесяти, когда он, словно подросток, написал в своем дневнике о том, что выполнит свой гражданский долг и «дорогие мамочка с папочкой смогут им гордиться». С годами он стал больше беспокоиться за свою жизнь, а последняя поездка в Европу убедила его в необычайной мощи нацистской Германии.

Гетти записался добровольцем в военно-морские силы США, хотя прекрасно знал, что из-за возраста служить его не возьмут. Так и случилось, и он нашел способ выполнить свой гражданский долг в более безопасном месте.

Часть капитала компании «Мишн Корпорейшн», которую теперь контролировал Гетти, была помещена когда-то в небольшую, ныне близкую к краху компанию «Спартан Эркрафт». Расположена она была в Талсе, штат Оклахома, и занималась производством самолетов. С началом войны авиационная промышленность стала оживать, и производство самолетов оказалось весьма патриотическим бизнесом. В Талсе Гетти бывал не раз, а Оклахома в годы второй мировой войны была, пожалуй, наиболее безопасным из штатов в смысле воздушных налетов «Люфтваффе».

Именно этим и привлекла Пола «Спартан Эркрафт», и он решил взять бразды правления этой компании в свои руки. Опасаясь возможных воздушных налетов на Талсу, Гетти соорудил себе неподалеку от заводских корпусов компании подземный бетонированный бункер с четырьмя комнатами. Там он жил и руководил компанией с 1942 года до окончания войны.

За эти годы Пол Гетти добился немалых успехов. Работая до изнеможения, он продемонстрировал исключительный талант менеджера. Бессонные ночи, проведенные над обдумыванием сложнейших проблем, связанных с производством, вскоре привели к реальному результату. «Спартан» начал выпускать превосходный одномоторный самолет-разведчик для американских ВВС.

В конце 1941 года, когда Пол еще только начинал свой бизнес в Талсе, скончалась Сара Гетти. Она прожила почти девяносто лет, но Пол горевал словно ребенок, неожиданно потерявший молодую и полную сил мать. В своем дневнике он написал: «Прошлой ночью меня покинула моя нежная и горячо любимая мамочка».

Неожиданно, словно в утешение, к нему заявилась из Италии Тедди. Но совсем не потому, что тосковала по мужу. Она, как гражданка США, была интернирована недалеко от Сиены, а затем выслана на родину. Пол тоже не очень скучал по своей супруге. Тем не менее оба не отказались от несколько запоздавшей брачной ночи. Все еще мечтавшая о карьере певицы, Тедди не собиралась прилипать к мужу, а ограничилась лишь самым лакомым кусочком семейной жизни. В 1946 году, в Малибу, она подарит Полу пятого сына — Тимоти, но Пол предпочтет уклониться от обязанностей отца и мужа и вернется в Талсу.

Тимоти окажется ребенком очень слабым и болезненным. В первый раз увидев его, Пол скажет: «Бедный, несчастный Тимоти» — и будет совершенно прав. Малыш будет часто хворать, и в возрасте шести лет у него обнаружат опухоль мозга. Множественные операции и длительное лечение ничего не дадут, и на двенадцатом году Тимоти умрет. Пол Гетти будет еще долго вспоминать о том, как его расстроила смерть сына. Однако до того как Тимоти покинет этот мир, его отец, действительно плохо переносящий личное горе, будет всячески избегать всего, что может принести ему несчастье.

В первую очередь это коснулось семейной жизни. Тедди будет часто пытаться убедить мужа жить с нею и Тимми, но Пол останется в Талсе и предпочтет развлекаться там с официантками, продавщицами, девушками по телефону и другими — всеми, кто сможет отвлечь его от мыслей о семье, цепких щупалец которой он боялся всю жизнь.

После войны с Гетти стало происходить нечто странное. Возможно, у него начался климактерический период. Казалось, что его юношеская пылкость и страсть выгорели дотла и его больше не преследует осуждающий дух отца. Пол остался жить в своем излюбленном бункере в Талсе и, похоже, не собирался возвращаться в нефтяной бизнес: он занялся переориентацией компании «Спартан Эркрафт» на производство трейлеров.

Для финансового гения, подобного Гетти, это занятие выглядело весьма странным. Однако он сумел преуспеть и в этом бизнесе. Пол лично возглавил конструкторские разработки и маркетинг домиков на колесах, и вскоре количество сошедших с конвейера трейлеров превысило две тысячи. Однако постепенно его интерес к производству стал ослабевать. После четырехлетнего заточения в бункере в Гетти вновь пробудилась жажда к приключениям. Ради этого он готов был даже пожертвовать долей капитала, отвоеванной им у «Пасифик Вестерн». Такая опрометчивость не была характерна для Гетти и проявилась, пожалуй, один раз за всю его жизнь. Биограф Гетти — Роберт Ленцнер — писал, что в те послевоенные годы Пол мог бы посягнуть на доверительный фонд Сары Гетти, имей он на то законное право.

Неприкосновенность фонда спасла семейство Гетти от грозящего ему разорения. Пол же был вынужден снова вернуться в нефтяной бизнес, и в 1948 году ему представился шанс, выпадающий один раз на миллион.

Взоры Пола Гетти устремились на Ближний Восток, а точнее — на полоску пустыни между Кувейтом и Саудовской Аравией. Земля эта, по договоренности между двумя странами, получила статус ничейной и считалась нейтральной зоной. Ее площадь составляла около двух тысяч квадратных миль, и жить на этой заполненной раскаленным песком территории могли разве что нищие кочевники-бедуины. Особого интереса к этому безжизненному песчаному хранилищу не испытывала ни одна из стран Аравийского полуострова. Правда, ходили слухи о том, что под песками нейтральной зоны хранятся огромные запасы нефти, однако желающих до нее добраться многие годы не находилось.

В тридцатые годы было открыто огромное месторождение нефти под названием «Бурган» в Кувейте. Оно находилось буквально в нескольких милях от нейтральной зоны. Но даже после этого территория последней продолжала отпугивать геологов и нефтяников невыносимой жарой, песчаными бурями и той неопределенностью геополитического статуса, из-за которой было не совсем понятно, у кого же следует покупать права на разработку нефти.

После окончания войны в Европе стало ясно, что запасы нефти в США скоро уже не смогут удовлетворять стремительно растущие потребности страны в бензине и других нефтепродуктах.

Рынок автомобилей расширялся невероятно быстро, и многие американские нефтедобывающие компании положили глаз на страны Персидского залива. Обсуждались также целесообразность разведки нефтяных месторождений в нейтральной зоне и связанные с этим проблемы.

Все это, безусловно, стало известно и Полу Гетти, но он, в отличие от своих конкурентов, не стал анализировать все «за» и «против», а решил пойти на риск. «Я почувствовал, — заявит позже Гетти, — что тот, кто намерен выйти в лидеры в мировом нефтяном бизнесе, должен поставить на Ближний Восток». И лидером этим Пол Гетти уже видел себя. Не имея геологоразведочных данных и ни разу не побывав до этого на Ближнем Востоке, Пол решил во что бы то ни стало заполучить концессию на разработку нефтяных месторождений в нейтральной зоне.

Однако рисковать своей драгоценной жизнью и летать туда на самолете Гетти не желал и поэтому занялся поисками надежного партнера. Вскоре ему повезло. Он нашел человека, о котором мечтал. Это был молодой геолог по имени Пол Уолтон, который раньше работал в Саудовской Аравии, а теперь возглавлял отдел геологических изысканий в филиале «Пасифик Вестерн», расположенном в Роки-Маунтейн. Страны Персидского залива были ему хорошо знакомы, и он давно мечтал отправиться туда вновь. Гетти пригласил Уолтона в Париж, с тем чтобы объяснить ему цель его поездки.

В парижском отеле «Георг V» Гетти провел с Уолтоном целых четыре дня. Он был как всегда скрупулезен и старался не упустить ни единой мелочи. Главным при обсуждении был вопрос о стартовой цене при заключении концессии. Уолтон должен был действовать продуманно, но быстро, с тем чтобы быть первым и не оставить никаких шансов своим возможным конкурентам.

Уолтон вылетел на Ближний Восток, а Гетти остался в Париже в предвкушении радостных вестей.

В своих действиях в те годы Пол руководствовался главным образом интуицией. Ему так и не довелось обнаружить какую-либо полезную информацию о нефтяных месторождениях в нейтральной зоне. Но интуиция его не подвела. Результаты аэрофотосъемки, сделанной Уолтоном в зоне, подтвердили предположения босса. На снимках можно было различить множество куполообразных холмов, подобных тем, под которыми была найдена нефть в Кувейте, расположенном к северу от нейтральной зоны.

Обнаруженные в нейтральной зоне холмы лежали на одной линии с кувейтскими. Из этого можно было предположить, что под найденными холмами может вполне оказаться продолжение месторождения «Бурган». Уолтон был весьма осторожен в оценках и сообщил своему патрону, что вероятность найти нефть в нейтральной зоне не превышает пятидесяти процентов. (Позже Уолтон признается в том, что вероятность эта казалась ему намного большей, но поскольку под похожими холмами в Саудовской Аравии нефтью даже не пахло, то он решил подстраховаться и не слишком обнадеживать старика.)

Всегда скрытный и подозрительный, Гетти запретил Уолтону информировать его по телефону, телеграфу или с помощью радиопередатчика, а просил, чтобы тот сообщал ему обо всем в письмах, отправленных от вымышленного лица вымышленному адресату в отель «Георг V». Письма из Джидды до Парижа шли около девяти дней, но зато Гетти был уверен в том, что ценная информация не попадет к конкурентам. Ожидая окончания миссии Уолтона, Гетти как всегда выглядел несколько мрачным и отстраненным, словно невозмутимый игрок в покер.

Однако после письма Уолтона Гетти уже не смог сдержать ликования. Пятьдесят на пятьдесят — это немало для нефтяного бизнеса! Он готов был поставить на кон весь свой личный капитал и даже фонд любимой матушки. Игра явно стоила свеч, и такого азарта он еще никогда в жизни не испытывал. Куда девались его осторожность и скаредность?! А ведь впереди его ждало множество проблем, связанных с транспортировкой, очисткой и продажей той нефти, которую он надеялся найти.

Временами Гетти бывал непредсказуемым и полностью терял контроль над своими бурными страстями. Это всегда удивляло и несколько пугало даже тех, кто его очень хорошо знал.

Еще больше удивляло то, что случившееся никак не повлияло на образ жизни, который он вел. Ему уже было около шестидесяти, а он все так же продолжал руководить своей многомиллионной долларовой империей из своего любимого номера в парижском отеле «Георг V». Он не прекращал водить туда красоток с Пляс-Пигаль, по-прежнему, чтобы сэкономить нескольких франков, стирал свои носки, а свободное время заполнял прослушиванием граммофонных пластинок с записями уроков арабского языка для начинающих. Звуки арабского ласкали его слух и радовали душу, словно чудесная музыка. Каждый вечер перед сном Гетти открывал записную книжку и фиксировал в ней все свои расходы. «Такси — 5 франков, газета — 10 сантимов» — подобные записи можно было встретить на каждой из страниц этого карманного бухгалтерского отчета.

Трудно поверить, что этот же человек вел переговоры с королем Саудовской Аравии и султаном Кувейта, имеющими равные права на нейтральную зону, и предлагал им за право бурить скважины в пустыне 20 миллионов долларов, а затем, если нефть обнаружится, — по 40 процентов от стоимости каждого барреля. В случае же если нефти в нейтральной зоне не будет найдено, Гетти все равно гарантировал выплату правителям по миллиону долларов за каждый год, пока там будут находиться его буровые и специалисты.

Успех в нейтральной зоне дался Гетти нелегко. Он вскоре узнал, что синдикат «Аминойл», в который входила одна из крупнейших в то время американских нефтяных компаний «Филлипс Петролеум», опередил его и уже купил у Кувейта права на добычу нефти. И Гетти, заключивший договор с королем Саудовской Аравии, теперь был вынужден заниматься не только поиском и добычей нефти, но и тратить силы на междоусобицы со своим конкурентом.

Поиски нефтяных месторождений затянулись, но Гетти не терял надежды, хотя и был ужасно подавлен. Лишь в начале 1953 года геологи из «Пасифик Вестерн» наконец нашли то, что искали: подземную полость с нефтью, которая, по их предположениям, была связана с огромным нефтехранилищем, скрытым под песками аравийской пустыни. Это открытие журнал «Форчун» назвал «грандиозным, почти историческим событием» в американском нефтяном бизнесе. Таким образом, поразительное чутье Пола Гетти не обмануло, и он был щедро вознагражден за свое терпение и веру в успех.

Нефть из нейтральной зоны была, как правило, невысокого качества и залегала неглубоко. Ее добыча обходилась относительно недорого, но без тщательной очистки она почти ни на что не годилась. Поэтому теперь перед Полом встала серьезнейшая проблема — срочное строительство заводов по очистке и переработке аравийской нефти. Без этого можно было бы сразу забыть об американском рынке. Крайне честолюбивый и страстно жаждущий богатства, Гетти остался верен себе и развил бурную деятельность, не жалея ни средств, ни сил.

Не желая стать зависимым от владельцев танкеров, транспортирующих нефть за океан, он решил соорудить свой транспортный флот и, не задумываясь, потратил на это 200 миллионов долларов. Впоследствии огромные танкеры Гетти стали доставлять ближневосточную нефть не только в Америку и Европу, но даже в Японию.

Интересно отметить, что танкеры Гетти были сооружены на судостроительных верфях Франции. Добиться этого Полу помог его старый приятель по ночной парижской жизни, бывший воздушный ас, а ныне крупный французский промышленник Поль-Луи Вейер. Он уговорил французское правительство выделить Гетти субсидию на строительство танкеров, а после того как первые тонны ближневосточной нефти Гетти появились в Марселе, американский миллионер был награжден за заслуги перед Францией орденом Почетного легиона. Еще 200 миллионов долларов ушли на строительство завода по очистке нефти в Уиллмингтоне, штат Делавер, и 60 миллионов — на модернизацию нефтеочистительного завода в Калифорнии.

Предприятия эти были весьма внушительными. Более того, чтобы суда с нефтью могли зайти в Уиллмингтон, стоящий на реке Делавер, Полу пришлось потратить немало миллионов на углубление реки и расширение ее русла, а также на строительство порта для разгрузки судов.

Вскоре количество автозаправочных станций принадлежавшей Гетти компании «Тайд Уотер» увеличилось почти вдвое, и автомашины с баками, заполненными бензином Гетти, можно было уже встретить по всей Америке.

Затраты были огромными, но прибыли оказались просто невероятными. В нейтральной зоне накладные расходы и оплата труда нефтяников были в несколько раз меньше, чем в Оклахоме. Спрос на бензин и нефтепродукты на мировом рынке продолжал расти, и в следующие двенадцать лет «Пасифик Вестерн» пробурила еще пятнадцать скважин. Вскоре она стала одним из основных импортеров ближневосточной нефти в США и вышла на седьмое место в стране по производству бензина.

Теперь «Пасифик Вестерн» уже была под полным контролем Пола Гетти и вместе с трастовой компанией Сары стала еще одной гигантской копилкой его богатств.

Прибыли Гетти росли с неимоверной быстротой. В 1956 году он решил увековечить свой вклад в капитал династии Гетти и переименовал свою процветающую «Пасифик Вестерн» в «Гетти Ойл Компани».

В этой истории поражает то, что всеми операциями в разных странах руководил лично Пол Гетти. Разведка и добыча нефти, создание целого флота танкеров, строительство порта и огромных нефтеочистительных заводов в Америке — за всем этим стояли непостижимый гений и огромная воля. Удивительно, что управлял он своей огромной империей, не выходя из номера парижского отеля «Георг V». Часто он засиживался до утра и даже забывал о еде. Однако в остальном вся его деловая активность почти не затронула того образа жизни, который он вел в последние два десятка лет.

Он как и прежде продолжал путешествовать, занимался сексом, ходил по музеям, театрам и ночным клубам. Главное, что его при этом беспокоило, — чтобы рядом был телефон. Именно с его помощью Гетти превратил свой бизнес в удивительную азартную игру со всем миром. Игра эта велась по правилам, установленным этим гениальным человеком, и всегда доставляла ему огромное удовольствие.

В 1953 году Гетти познакомился с Пенелопой Китсон. Это была элегантная английская леди из высшего общества. У нее было трое детей и несчастливый брак. Вскоре они стали близкими друзьями. Ей определенно нравилось общество Пола. Она находила его очень милым и необычайно эрудированным и считала, что из всех ее знакомых Гетти обладал самым проницательным умом.

Пол был от нее в восторге и даже признался ей в любви. Однако Пенелопа всегда сдерживала свои чувства к нему, опасаясь, что, влюбившись, может потерять свою свободу и независимость. Она была женщиной весьма рассудительной и не могла не заметить недостатков Пола. Он не был тем мужчиной, которому она могла бы позволить распоряжаться своей судьбой. Из-за неудержимого влечения к женскому полу Гетти полностью утратил все те качества, которые так необходимы для создания прочной, счастливой семьи.

Пенелопа была реалисткой и даже не помышляла о том, чтобы изменить Пола. Она прекрасно понимала, что именно сложившийся годами уклад жизни Гетти обеспечил ему грандиозный успех в бизнесе.

Попытка вмешаться в жизнь ее друга привела бы к полному разрыву между ними. Поэтому Пол и Пенелопа решили сохранить свою независимость и остаться любовниками, друзьями и деловыми партнерами.

Чем больше миссис Китсон узнавала Гетти, тем сильнее ее поражала его удивительная способность сосредоточиваться и необычайная сила воли. Со временем она поняла, что его отношение к женщинам, в том числе и к ней самой, сформировалось еще в далеком детстве и стало неотъемлемой чертой его странной натуры.

Пенелопу мало волновала постоянная сексуальная озабоченность ее друга и то, что он «готов был залезть под юбку к каждой из тех, кого встречал». По природе она не была ревнивой и относилась к его шалостям совершенно спокойно.

В характере Пола помимо властности, расчетливости и стремления к независимости от других она обнаружила и нечто иное, скрытое в глубине его души. «Мне кажется, что какая-то часть его существа все еще пребывала в подростковом возрасте», — рассказывала Пенелопа. В его поведении иногда можно было заметить эгоизм и избалованность единственного сына.

Именно этим, похоже, и объяснялось его отношение к семье и детям. «Вместе с тем, решительно добиваясь своего, он никогда не полагался на других», — добавляла Пенелопа.

Однако сложившиеся отношения с Полом вполне устраивали ее. Она ощущала себя независимой и чувствовала, что ему она нужна больше, чем он ей. Если бы все было наоборот, то они вряд ли могли бы остаться рядом. После развода с мужем Пенелопа по-прежнему продолжала жить в своем доме в Кенсингтоне, и Пол часто навещал ее по пути в Лондон. Она обожала оформлять интерьеры. Гетти оценил ее талант дизайнера и пригласил для отделки кают на своих нефтяных танкерах.

Однажды Гетти начал объяснять Пенелопе, почему не сделал ей предложения, и в качестве оправдания сообщил о том, что какая-то гадалка в Нью-Орлеане предсказала ему, что после шестого брака он умрет. Скорее всего он слукавил, поскольку оправдывал свое поведение подобным способом довольно часто.

Пол неоднократно заявлял Пенелопе, что она для него всегда будет на первом месте. И в этот раз он не солгал. До самой его смерти она останется действительно самым близким ему человеком, которого никогда не будут волновать ни его сложный характер, ни его репутация, ни его миллиарды. И именно поэтому она была ему милее всех остальных.

Еще одной областью, в которой ярко проявились странности характера Пола Гетти, явилось коллекционирование произведений искусства. Теперь, будучи уже очень богатым, он решил заняться этим всерьез. Когда-то купленный им в Малибу особняк с видом на Тихий океан Гетти превратил в музей старинной мебели, приобретенной еще в довоенные годы. С тех пор он сделал множество других покупок. В частности, он приобрел портрет купца Мартена Лутена работы Рембрандта. Эту картину он купил перед самой войной у перепуганного голландского еврея-бизнесмена всего за 65 тысяч долларов. Кроме того, у одного из самых известных в мире дилеров Гетти приобрел великолепный старинный гобелен стоимостью 68 тысяч долларов.

Дилером этим был некий лорд Дьювин, который в момент продажи был уже на смертном одре. В один из выходных дней Пол отправился на аукцион Сотби и отхватил там по дешевке картину «Мадонна из Лорето», к которой, по его мнению, приложил руку сам великий Рафаэль.

Покупая произведения искусства, Гетти постоянно думал о выгоде, и это, безусловно, помешало ему стать истинным коллекционером. Пенелопа как-то заметила: «В действительности Пол всегда мечтал купить великий шедевр мировой живописи, но в последний момент сдерживался». Ему, несомненно, недоставало чувства прекрасного, и это делало его похожим на необычайно умного подростка с не сформировавшимися еще эстетическими взглядами. Об этом можно судить по его записной книжке, в которой он хранил полученную им в библиотеках информацию о столь милой его сердцу Франции восемнадцатого века. Его заметки были хаотично разбросаны по страницам, и казалось, что их делал двенадцати летний подросток. Подобная бессистемность ярко характеризовала незрелость эстетических воззрений Пола Гетти.

Более того, вся записная книжка была испещрена цифрами. Вместе с названиями предметов, составлявших его коллекцию, он регистрировал в ней рыночные цены на них, истинную стоимость и, конечно же, суммы, которые он на них потратил. Похоже, что это занятие его очень увлекало. Кому еще, кроме Гетти, могла прийти на ум мысль оценить, во сколько бы в наши дни обошлось изготовление изящного старинного секретера? А он это сделал и в результате пришел к выводу, что французский аристократ заплатил за него в 1760 году сумму, почти равную той, за которую в 1950 году можно было купить шикарный автомобиль.

Порой Гетти проявлял интерес к таким мелочам, которые могли бы заинтересовать лишь тонкого ценителя, — например, к характеристикам красок или пигментов, использованных при написании той или иной купленной картины.

Гетти не очень полагался на свой художественный вкус и опасался, что он его может подвести. Поэтому ему хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы дать ему ценный совет и кому он мог бы верить. В сентябре 1953 года он наконец встретил такого человека. Им оказалась Пенелопа Китсон.

Во время путешествия со своей очередной любовницей по Италии Пол Гетти случайно познакомился во флорентийском отеле с одним из величайших знатоков итальянской живописи и скульптуры Бернардом Беренсоном. Имя Гетти тому ни о чем не говорило, но он был чрезвычайно любезен и неожиданно для Пола пригласил его с дамой на чашку чаю в святая святых итальянских маэстро — свою виллу, расположенную на холме Сеттиньяно недалеко от Флоренции.

Чайная церемония выглядела несколько странно. С одной стороны Гетти, восхищенно взиравший на человека, который по нескольким мазкам кисти мог точно назвать имя художника и обладал вкусом и познаниями, которых Полу так не хватало, с другой — Беренсон, совершенно не догадывающийся о том, что сидящий напротив него американец со своей болтливой юной подружкой уже близок к тому, чтобы стать самым богатым человеком на планете.

Встреча этих двоих явно запоздала. Двадцать лет назад Беренсон не упустил бы такого случая и, как его старый дружок и партнер Джо Дьювин, обласкал бы богача, подобного Гетти, вниманием, сделал бы все возможное, чтобы заинтересовать того картинами, которые намеревался продать. В результате коллекция Гетти могла бы стать поистине ценнейшей.

Но, к сожалению, прошлого не вернуть. Беренсон сильно постарел, выглядел уставшим от жизни и разочарованным в своем таланте. Гетти пообещал прислать искусствоведу фотографии своих мраморных скульптур в надежде, что тот сообщит ему об их ценности. Беренсон вяло кивнул в знак согласия и без особого энтузиазма заметил, что, возможно, они встретятся еще раз. Но все это было лишь соблюдением приличий, и больше они уже никогда друг друга не видели.

Гетти ужасался при мысли, что его могут обмануть и он выбросит деньги на ветер. Своим наследникам он разрешил пополнять свою коллекцию только после его смерти и точно указал им, какую часть своего несметного богатства он позволяет им потратить на приобретение произведений искусства.

Гетти интересовали не только картины, но и скульптуры, особенно мраморные. Нефтяной бизнес заставил его изучить азы геологии, и в молодые годы он даже собрал коллекцию камней. Больше всего ему нравился мрамор. Относительно недавно он купил несколько обломков мраморной статуи времен Древнего Рима. Гетти тогда еще не подозревал, что эти куски мрамора и осенний визит в Италию заставят его по-новому осмыслить свою жизнь и судьбу.

Древнеримская статуя Геркулеса, одну из частей которой Гетти купил у лорда Лансдоуна, натолкнула его на мысль посетить то место, где ее когда-то обнаружили, — виллу римского императора Адриана. Теперь на этом месте была лишь груда камней, которые ничем не напоминали о былой роскоши.

Однако атмосфера, царившая среди этих бесформенных обломков, была какой-то необычной. Гетти вдруг показалось, что он перенесся в первый век нашей эры. Он почти физически ощутил присутствие рядом хозяина виллы — властного Адриана, которого и по сей день считают самым талантливым и загадочным правителем Рима.

Полу показалось, что все вокруг ему давно знакомо. Такое ощущение психологи называют «дежа вю» (от французского deja vu — «уже виденное». — Прим. перев.), и оно возникает у многих людей. Однако всегда сдержанному и рассудительному Полу Гетти оно показалось откровением, заставившим его поверить в реинкарнацию (переселение душ). Именно этим он станет объяснять свой невиданный успех в последующие годы жизни. Американский писатель Доктороу в своем нашумевшем романе «Рэгтайм» приводит слова Генри Форда, сказанные Пьерпонту Дюмону: «Я могу объяснить свою гениальность только тем, что подобные мне прожили больше жизней, чем обычные люди». Именно это, похоже, чувствовал и Гетти. Кроме того, на его веру в переселение душ, возможно, повлияло и высказывание Генри Миллера: «Секс является лишь одной из девяти причин, вызывающих реинкарнацию… Что касается остальных восьми, то они не столь существенны».

После посещения виллы Адриана Пол Гетти углубился в изучение истории Древнего Рима и в результате обнаружил, что жизнь императора во многом схожа с его собственной. Адриан, как и Гетти, правил своей огромной империей, редко покидая свой дворец. Правитель был самым богатым человеком на планете, а Гетти был уже к этому близок. У Гетти было такое же, как и у Адриана, стоическое отношение к жизни. Более того, между обоими было и некоторое внешнее сходство. В результате величайший из снобов, каким несомненно был Пол Гетти, окончательно уверовал в то, что его родословная уходит своими корнями к великому римскому императору.

И чем чаще об этом думал Гетти, тем больше сходства он находил между давно покинувшим этот мир императором Адрианом и собой.

«Мне бы очень хотелось верить в то, что душа Адриана переселилась в мое тело, и я постараюсь сделать все возможное, чтобы дух его не страдал во втором рождении, и во всем поступать так, как поступил бы он», — доверительно объявил как-то Пол своей лондонской приятельнице Пенелопе Китсон.

 

Глава девятая

Отцовство

Может показаться странным, что Пол Гетти, столь часто размышлявший о династиях, не проявлял почти никакого интереса к судьбам своих сыновей. Пытаться объяснить это тем, что в погоне за богатством у него не оставалось времени, было бы неверным. Причина была в другом. Гетти видел в детях угрозу двум самым ценным для него вещам — делать деньги и отдаваться чувственным наслаждениям.

Тем не менее несколько раз он с сыновьями встретился, но скорее из любопытства, подобно тому, что испытывает монах-траппист к зову плоти — чувству, которое он считает искушением и с которым всю жизнь борется с помощью молитв. Описывая эти встречи в своих дневниках, Гетти всегда изображал себя любящим и преданным отцом. Поэтому читающему их было трудно представить, что свидания отца с сыновьями могли быть столь редкими. Юного Рональда Гетти называл «смышленым и милым», в Джордже отмечал «высокий интеллект, зрелость мышления», а о маленьких Поле и Гордоне просто упоминал как о своих «двух дорогих сыночках».

Самым уникальным было выступление Пола Гетти в роли отца в 1939 году, сразу после начала второй мировой войны. Это был единственный случай, когда все четверо «горячо любимых» отпрысков Гетти собрались вместе.

Пол только что вернулся в Лос-Анджелес из Неаполя, где оставил свою новую женушку Тедди. В порыве внезапно нахлынувших отцовских чувств он упросил свою бывшую жену Энн позволить ему сходить с Полом и Гордоном в магазин игрушек, купить малышам рождественские подарки.

Незадолго до войны в Лос-Анджелес перебралась и Фини с Рональдом. На Рождество в дом на Саут-Кингсли явились поздравить бабушку Сару пятнадцатилетний Джордж, десятилетний Рональд, семилетний Пол и шестилетний Гордон.

Устраивая эту встречу, Пол руководствовался не столько отцовскими, сколько сыновними чувствами. Саре в то время уже было восемьдесят семь лет, и он очень хотел порадовать мать-старушку, понимая, что она в скором времени может их всех покинуть. Но радостного семейного праздника не получилось. В присутствии глухой и дряхлой старушки, в доме у которой они все вместе были впервые, и таинственного богатого незнакомца, называвшего себя их отцом, мальчики чувствовали себя скованно и неуютно.

Однако сам Гетти всегда рассказывал об этой встрече как о полном бурного веселья рождественском торжестве. В своем дневнике он упомянет «красиво наряженную елку у мамы в гостиной» и «горы рождественских подарков», а также напишет: «Мамочка выглядела помолодевшей и счастливой». Не вспомнит он лишь о том, что пробыл на этом празднестве совсем недолго — ровно столько, сколько необходимо было для того, чтобы погладить по головкам сыновей и поцеловать в сморщенную щеку любимую матушку. После этого Пол исчез, словно рождественский призрак.

С того дня здоровье Сары стало стремительно ухудшаться, и через два года она умерла. Описанная выше рождественская встреча оказалась последней, и больше за годы своего детства сыновья Гетти не виделись. И это несмотря на то, что все они в те годы жили в Калифорнии и что всем им в будущем достанется самое огромное состояние в Америке.

После того как сыновья Пола повзрослели, он как ни в чем не бывало решил возобновить отношения с ними, пытаясь увековечить то, что он с гордостью называл «династией Гетти».

Такое же чувство гордости он надеялся вызвать и в сыновьях. Однако добиться этого ему не удалось. Мальчики лишились отца именно в те годы, когда более всего в нем нуждались. Их детские души были надломлены, и они ожесточились не только на отца, но и друг на друга. Попытка же Гетти упрочить свою династию явно запоздала и привела к еще большей разобщенности между его сыновьями. Не менее зловещую роль сыграло и завещание миллиардера, в котором не было и намека на отцовскую заботу или привязанность. В результате в сердцах наследников разгорелись зависть и озлобление друг против друга, что привело впоследствии к семейным скандалам.

Менее всего семейная трагедия коснулась первенца — Джорджа Гетти II. Пол оставил его мать Джанетт в 1927 году, когда тот был еще младенцем. Переживала она недолго и вскоре снова вышла замуж. Ее новый супруг, зажиточный и добродушный биржевой маклер по имени Билл Джонс, относился к Джорджу как к родному сыну и послал его учиться сначала в частную школу в Лос-Анджелесе, а затем на юридический факультет Принстонского университета.

Родного отца Джордж в детстве видел всего несколько раз, однако довольно часто навещал вместе с Джанетт бабушку Гетти, которая всегда относилась к своему первому внуку с большей нежностью, чем к другим. Джордж был не только назван в честь деда, но и получил от того по завещанию триста тысяч долларов. Благодаря ловкости отчима сумма эта все время росла и вместе с процентами от постоянно разбухавшего фонда Сары гарантировала Джорджу и его родителям достаточно обеспеченную жизнь.

Джордж не унаследовал от отца страстной любви к нефтяному бизнесу и гениальности финансиста. Его больше привлекала спокойная карьера калифорнийского адвоката. Но жизнь все повернула иначе. Похоже, что судьба Джорджа была уже предрешена тем, что он носил имя деда и являлся старшим сыном Пола Гетти.

В 1942 году, когда восемнадцатилетний Джордж был первокурсником Принстона, его отец напомнил сыну о той роли, которую тот должен сыграть в династии Гетти в будущем. В это время Джордж уже был призван в армию США, но твердо намеревался после окончания войны вернуться в университет.

Однако повышенный интерес к нему со стороны родителя и поездка с ним в Бартлесвиль — туда, где родилась компания деда и прошло детство отца, — внесли смятение в душу юноши.

Там, на почерневшей от нефти оклахомской земле, Пол Гетти стал убеждать сына в том, что его будущее должно быть связано с нефтяным бизнесом и что именно он должен однажды возглавить семейное предприятие.

Мог ли Джордж отказаться от подобной перспективы? Конечно же нет. Однако впереди его ждали четыре года военной службы — сначала в качестве офицера пехоты, а затем в комиссии по расследованию нацистских преступлений. В 1946 году он был демобилизован и вместо того, чтобы вернуться в Принстон, присоединился к отцу.

Джордж был очень смышленым и добросовестным парнем и довольно быстро разобрался в сложной иерархии империи Гетти. Усердно отслужив в качестве представителя отца в Саудовской Аравии, он вернулся в Калифорнию, где в возрасте тридцати одного года стал вице-президентом компании «Тайд Уотер Ойл». Казалось, что после такого поворота судьбы его ждет успех в бизнесе и счастливое будущее.

Однако как бизнесмен он имел роковой изъян. Еще в раннем детстве ему передалось от матери чувство благоговейного страха перед родным отцом, и чувство это не покидало его всю жизнь. Чем больше ему доверял отец, тем больше страшился Джордж обмануть его доверие, и это в конце концов загубило его карьеру бизнесмена.

Однако проблемы Джорджа были сущим пустяком по сравнению с тем, что выпало на долю его несчастного сводного брата Рональда. Того, являвшегося наполовину немцем, в семье Гетти с самого рождения считали изгоем.

В 1932 году, после того как Гетти удалось наконец развестись с Фини, мать и сын обосновались в Швейцарии. Там они прожили целых семь лет и благодаря заботам отца Фини Отто Хелмле были избавлены от каких-либо сложных житейских проблем.

В те же годы доктор Хелмле, будучи правоверным католиком, стал секретарем германской партии Центра, предшественницы послевоенного Христианско-демократического союза Германии.

В 1933 году Хелмле отказался занять пост министра экономики в правительстве Гитлера. Его внутренняя неприязнь к нацистам начала перерастать в нечто большее. Он был счастлив, что дочь с внуком находятся в нейтральной стране, и из Карлсруэ он мог добраться туда довольно легко. Рональд, выросший в Швейцарии, считал себя швейцарцем, хотя говорил только по-немецки. О том, кто его настоящий отец, он знал весьма смутно. Мать с дедом упоминали его имя крайне редко.

В 1939 году Отто Хелмле и его другу и соратнику по партии Конраду Аденауэру запретили заниматься политической деятельностью, а через несколько месяцев посадили в тюрьму. Обеспокоенный за судьбу дочери и десятилетнего внука, он убедил Фини уехать с Рональдом в Лос-Анджелес. Именно там второй сын Гетти впервые узнал о том, кем был его настоящий отец.

«Мы с мамой, — вспоминал Рональд, — иногда навещали мою бабушку Сару, но я помню о ней лишь то, что это была довольно милая старушка в инвалидном кресле, которая почти ничего не слышала, и поэтому разговаривать с нею было совершенно бесполезно. Мой отец был в то время директором авиационного завода в Талсе, и я никогда его не видел. В день рождения я обычно получал от него чек на небольшую сумму, а однажды он прислал мне пару роликовых коньков и какие-то безделушки. Не скажу, что я думал о нем часто, но когда я видел мальчишек, игравших с отцами в мяч, меня охватывало ощущение какой-то зависти и горечи».

Позже Рональд узнает о том, что в довершение ко всему он был лишен и многого другого, уже более материального, чем отцовская любовь. Его сводные братья Джордж, Пол и Гордон были упомянуты в документах доверительного фонда Сары Гетти как будущие законные наследники богатств династии Гетти. О Рональде же не было сказано ни слова.

Сам Рональд, безусловно, ничем не провинился перед отцом. Эта жестокая несправедливость была лишь отмщением Пола своему бывшему тестю, который вынудил его раскошелиться во время развода и, затянув процесс, помешал жениться на Энн Рорк до рождения Пола-младшего.

Тем не менее, лишив наследства Рональда, Пол оказался более снисходительным к его детям и уравнял их в правах с другими своими внуками. Принимая такое решение в 1936 году, Гетти не мог знать о том, что через три года Отто Хелмле окажется в тюрьме, а нацистская судебная машина лишит его всего состояния.

После войны Фини с сыном каждым летом готовились к возвращению в Германию или Швейцарию, и Рональд любил повторять, что Лос-Анджелес для него лишь временное пристанище и его родной дом в Европе. Он всегда считал себя европейцем, а не американцем.

Гетти возник в жизни сына лишь в 1951 году, когда двадцатидвухлетний Рональд уже заканчивал обучение менеджменту в университете Южной Калифорнии. Так же, как и Джорджу, он предложил ему принять участие в управлении стремительно расширяющейся нефтяной империи. Рональд вспоминал: «Я был очень польщен предложением отца работать у него, но наша беседа носила чисто деловой характер и совершено не походила на задушевный разговор отца с сыном».

В 1953 году, после недолгой стажировки в «Гетти Ойл», Рональд приступил к работе в отделе маркетинга принадлежавшей отцу компании «Тайд Уотер Ойл». Через три года способности и усердие Рональда были вознаграждены. Совет директоров назначил его начальником этого отдела с окладом 40 тысяч долларов в год.

Работая в «Тайд Уотер», Рональд неизбежно был вынужден вступать в деловые контакты с вице-президентом этой компании, своим сводным братом Джорджем. Неуверенный в себе Джордж начал завидовать карьере Рональда и стал натравливать на него отца, совет директоров компании. Неприязнь братьев друг к другу начала перерастать в ненависть. Обиды Рональда на несправедливое исключение его из наследников фонда Сары Гетти разрастались подобно метастазам и в будущем превратили его жизнь в сплошной кошмар.

У сыновей Гетти, подаренных ему несостоявшейся кинозвездой Энн Рорк, подобных проблем пока не было скорее всего благодаря тому, что папочка не соизволил вмешиваться в жизнь детей, оставив их полностью во власти амбициозной матери.

После скандального и выгодного для Энн развода в Рено, состоявшегося в 1936 году, она поймала в свои сети троих довольно богатых супругов и множество любовников. Так что место, занимаемое ранее Полом Гетти, никогда не пустовало. Вторым мужем Энн стал Дуглас Уилсон, добродушный миллионер из Мемфиса, штат Теннесси, от которого у нее родилась дочь — очаровательная Донна.

Уилсона сменил Геррет Мак-Инерни, адвокат из Сан-Франциско. От него у миссис Мак, как называли ее друзья, остался шикарный особняк на Клэй-стрит, вблизи от самого фешенебельного района Сан-Франциско.

Все эти годы Гетти сыновьями не интересовался и лишь регулярно высылал им проценты от прибылей семейного капитала. В его дневнике имеется весьма любопытная запись, сделанная в 40-е годы, в самый разгар войны. В ней описан визит Гетти к сыновьям. Во время этой встречи Гордон прочитал отцу поэму собственного сочинения, в которой подчеркнул «лучшие качества негров». Однако Гетти вместо того, чтобы написать, понравилась ли ему поэма сына, скупо зафиксирует лишь то, что «Полу одиннадцать лет и он весит 86 фунтов, а Гордону — десять и он на 10 фунтов легче брата».

«Мои сыновья — величайшая ценность в моей жизни», — добавит Пол к вышеприведенным строкам и расстанется с Полом и Гордоном на целых двенадцать лет. Через год после визита отца Пол-младший пошлет ему письмо, но тот вместо ответа исправит лишь ошибки в письме сына и отправит его послание обратно.

Такое бездушие отца всегда вызывало у Пола чувство обиды и горечи. «Я никогда не примирюсь с тем, — сказал как-то он, — что отец относится ко мне не как к человеку, а как к своей собственности».

Поскольку мальчики с отцом не общались, то, естественно, не имели никакого представления о его истинном богатстве. Друг Пола и Гордона, судья Уильям Ньюсом, учившийся вместе с ними в школе святого Игнатия в Сан-Франциско, припоминает: «Они знали, что их отец не просто состоятелен, а очень богат, однако на их жизнь это никак не влияло». Тем не менее, добавляет Ньюсом, проблем с деньгами у Пола с Гордоном не было и они не очень задумывались о наследстве.

Но если безразличный отец и оставил пустоту в жизни своих сыновей, то миссис Мак ее заполнила достаточно быстро. Она была женщиной очень волевой и сделала все, чтобы Пол и Гордон получили хорошее образование и выросли готовыми к любым трудностям в жизни.

В свои неполные сорок лет энергичная миссис Мак с ее искорками в глазах и темно-каштановыми прядями густых волос выглядела столь же сексапильной, как и в молодости. Она была полной противоположностью своему первому мужу — вела себя несколько театрально и обожала быть в центре внимания. По словам Донны, ее мать обладала очень высоким коэффициентом интеллекта и прекрасно разбиралась в литературе и музыке. А когда однажды у нее возникли финансовые проблемы, то она умело провернула несколько операций с недвижимостью и легко с ними справилась. Благодаря такой матери детство и отрочество Пола и Гордона были счастливыми и безоблачными.

Энн, выросшая среди богемы, больше всего ценила свободу и поэтому предоставляла сыновей самим себе. Будучи созданием весьма общительным, она воспитывала такими и сыновей, и когда в доме появлялись гости, мальчики постоянно крутились среди взрослых и по просьбе матери развлекали их своими талантами. Донна была на три года младше Гордона и из-за своей застенчивости любила уединение. До той поры, пока она не повзрослела, братья ее почти не замечали.

Миссис Мак была очень гостеприимной, и двери дома на Клэй-стрит были всегда открыты для школьных друзей Пола и Гордона. Те очень любили приходить в этот дом, и в этом была огромная заслуга его хозяйки, относившейся к друзьям сыновей с вниманием и доброжелательностью. Подростки относились к ней по-разному. Одним она казалась обворожительной и нежной, другие считали ее слишком вульгарной и назойливой. Ньюсом заметил, что она чем-то была похожа на бесцеремонную тетушку Августу — героиню сатирического романа Грэма Грина «Путешествие с моей тетушкой».

Когда Пол с Гордоном повзрослели, Энн не возражала даже против их выпивок с друзьями. Донна рассказывала, что мать всегда считала, что «пусть они лучше напьются дома, у нее на глазах, чем шатаются по ночным барам или другим сомнительным местам».

В то время столь либеральные взгляды в семьях среднего класса встречались весьма редко. Это безусловно увеличивало притягательность дома на Клэй-стрит и его очаровательной хозяйки. Вскоре все друзья Пола и Гордона стали называть этот дом «клубом 3788», или просто «3788».

Душой клуба стал Пол Гетти-младший. Он унаследовал от матери ирландскую общительность и чувство юмора и постоянно веселил своих друзей забавными историями и экстравагантными выходками плейбоя.

Но «клуб 3788» привлекал к себе не только очарованием хозяйки и возможностью выпить рюмку-другую в кругу друзей. В послевоенном Сан-Франциско он превратился в своего рода культурный центр для юных американцев из семей среднего класса. В семье миссис Мак существовал культ музыки, в основном благодаря Гордону, который увлекался оперным искусством и собрал огромную коллекцию записей выступлений величайших мастеров оперной сцены.

Некоторые из легендарных вокалистов, такие как сопрано Лючия Альбанези и лирический тенор Ферруччио Тальявини, во время гастролей в Сан-Франциско откликнулись на просьбу Гордона и выступили с небольшим концертом на Клэй-стрит. Полюбил оперу и Пол, и это увлечение двух братьев Гетти объединяло их словно членов некоего эзотерического общества и часто сглаживало возникавшие между ними ссоры и разногласия.

Атмосфера, царившая в доме на Клэй-стрит, была очень дружелюбной и, казалось, в равной степени способствовала интеллектуальному развитию и становлению личностей сыновей Энн. Тем не менее бросалась в глаза более сильная привязанность миссис Мак к своему первенцу. Пол был более избалован, чем Гордон, и так же, как мать, не отказывал себе в удовольствии расслабиться с помощью спиртного. Порой, как и мать он ограничивался во время завтрака пивом с копченой рыбой, в то время как Гордон никогда не изменял своей любимой яичнице с беконом и пить по утрам пиво считал признаком дурного тона. У Пола было больше приятелей, и он пользовался гораздо большим успехом у девушек. Все, знавшие его, считали, что впереди его ждет счастливая и лишенная каких-либо сложных проблем жизнь.

Каждый из братьев был привлекателен по-своему. Пол, с его заостренными чертами лица и необычайной живостью, чем-то напоминал юного сатира. Гордон же вытянулся к восемнадцати годам до шести футов и двух дюймов и смахивал на увеличенную копию молодого Шуберта. По словам Донны, «Пол просто излучал сексуальность, тогда как в облике и манере поведения Гордона ничего особенного не проявлялось».

То, что любимчиком Энн был именно Пол, признает и его школьный приятель Билл Ньюсом. Об отношении миссис Мак к старшему сыну он говорит так: «Она всегда считала его самым остроумным, самым сообразительным и самым красивым парнем в Калифорнии».

Материнская слабость и снисходительность породили у Пола уверенность в том, что в будущем его ждут лишь радости и победы. Обойденный же вниманием матери Гордон стал все чаще замыкаться в себе, пытаясь оградить себя от вторжения окружающих в его полный философских раздумий внутренний мир. С этого момента в нем стало зарождаться чувство элитарности, которое во многом повлияло на формирование его личности и характера.

Внутренний протест Гордона против легкомысленного отношения матери к жизни выразился в его пуританских взглядах. В отличие от нее и брата, он почти не употреблял спиртного. Пол обожал носиться по городу в модных в те времена «корде» и открытом «додже». Гордону же нравились менее быстрые автомобили, такие как «олдсмобиль» и еще более солидный «бьюик», и ездил он на них всегда с большой осторожностью.

Несмотря на довольно обеспеченную и счастливую жизнь на Клэй-стрит, отсутствие в доме отца определенно повлияло на мальчиков. Экстравагантное поведение матери, а также ее тяга к выпивке и мужчинам раздражали Гордона. Он чувствовал себя дома крайне неуютно и почти все свободное время проводил у друзей. Незадолго до окончания колледжа парень покинул дом матери и переехал жить к своему школьному другу Биллу Ньюсому.

Ньюсом-старший относился к Гордону с необычайной теплотой и вниманием и смог в какой-то степени заменить юноше отца. Но Гордона привлекало не столько это, сколько удивительная тишина и спокойствие, царившие в доме Ньюсомов. Здесь он мог без помех предаваться своим любимым увлечениям — музыке, поэзии и экономике, и эти его увлечения во многом помогли ему справиться с жизненными проблемами в будущем.

Всегда рассудительный и уверенный в своей самодостаточности, Гордон не нуждался в религиозном обосновании своих жизненных принципов. Что касается Пола, то на него весьма сильно повлияло обучение в школе святого Игнатия, и он, несмотря на довольно бесшабашную жизнь, был более слабым и уязвимым, чем его брат. В качестве образца для подражания Пол, похоже, избрал поклонника своей матери — симпатичного и обаятельного Эдгара Пейксото. По словам одного из приятелей Пола, этот несостоявшийся адвокат был «весьма элегантным и умным субъектом, но совершенно несдержанным в потреблении спиртного». Билл Ньюсом вспоминает, что Эдгар всегда очаровывал Пола своим остроумием и феноменальной памятью. Он помнил наизусть почти все забавные пятистишия Нормана Дугласа, и большинство юношей, бывавших в доме на Клэй-стрит, видели в Эдгаре своего кумира. Однако Гордона остряк и балагур Пейксото явно раздражал.

Характер Пола был сложен и противоречив. Его сумасбродство было попыткой уйти от меланхолии, а за стремлением иметь побольше друзей скрывались незащищенность и неуверенность в себе. Гордона всегда привлекала строгая логика шахмат и экономической теории, а Пол предпочитал окунуться в возвышенный мир романтической прозы. Начав с первого издания «Великого Гэтсби», старший брат очень скоро собрал внушительную библиотеку. Он упивался декадентством Уайльда и Корво, но больше всего восторгался дьявольским мистицизмом Алистера Кроули. Такие перлы последнего, как «Принц тьмы» и «Ужасный зверь 666», сюжеты которых родились в сознании автора под влиянием героина, действовали на психику читателей почище наркотиков. Социологи называют Кроули предвестником психоделического поколения шестидесятых — поколения, стремящегося порвать с жестокой, несправедливой действительностью и перенестись с помощью марихуаны, героина и ЛСД в сладостный мир грез.

Многочисленные книги, прочитанные Полом в юности, сильно повлияли на его образ мышления и во многом определили его интересы и увлечения в будущем.

Пол закончил среднюю школу и собирался поступить в университет Сан-Франциско, но в 1950 году внезапно началась война в Корее. Мать надеялась, что с помощью знакомого генерала сможет избавить сына от призыва в армию, но Пол категорически запретил ей в это вмешиваться. Он отправился в Корею добровольцем и вскоре получил звание капрала. Правда, способностей к армейской службе он не проявил и поэтому служил все три года при штабе в Сеуле. Через год Гордон тоже прервал обучение экономике в Беркли и записался добровольцем в артиллерию и вскоре получил офицерское звание. Армейская жизнь ему нравилась не больше чем Полу, и он весь срок отслужил в форте Орд.

После возвращения из Кореи Пол влюбился в очаровательную Гейл Харрис, единственную дочь федерального судьи Джорджа Харриса. В отличие от семьи Мак, Харрисы поселились в Сан-Франциско более полувека назад. Джорджа назначил судьей сам Трумэн, и теперь он был одним из самых влиятельных людей в городе. Несмотря на неуравновешенность Пола, судье и его супруге Эйлин парень очень понравился, под влиянием Гейл он даже перестал увлекаться спиртным.

Когда Пол и Гейл объявили о том, что намерены пожениться, единственным противником этого стала миссис Мак. Она ужасно боялась потерять любимого сына и заявила ему, что он еще не созрел для брака, хотя тому уже исполнилось двадцать три года. Несмотря на несогласие Энн, Харрисы молодых поддержали, и Пол и Гейл обвенчались. Это произошло в 1956 году, в капелле Божьей матери в Вудсайде.

Отец жениха был в то время в Англии и к известию о женитьбе сына остался совершенно равнодушным. По совету Пенелопы он послал сыну поздравительную телеграмму с подписью «любящий тебя отец», однако на подарок раскошеливаться не стал.

Гордон был по-прежнему страстно увлечен поэзией, экономикой и музыкой. И больше всего, конечно же, оперой. У него был приятный баритон, и он мечтал окончить консерваторию, чтобы стать всемирно известным оперным певцом.

В те годы ни один из братьев не интересовался ни нефтяным бизнесом, ни судьбами своих братьев, ни жизнью своего родителя, который с одержимостью выкачивал из-под раскаленных песков безжизненной Аравийской пустыни свое несметное богатство.