17

01:15

Набережная Вантай

– Что за приятная неожиданность, – на шанхайском диалекте промурлыкал Ян Чэн, обращаясь к Грейс.

Она открыла сумочку и извлекла флэш-карту.

– Здесь записи Лю Хао, – на путунхуа сказала Грейс. Шанхайский диалект казался ей слишком грубым и вдобавок задающим речи слишком быстрый темп, неприемлемый для деловых переговоров.

На долю секунды глаза Ян Чэна сверкнули. В остальном он вел себя как образцовый бизнесмен – демонстрировал вежливую и недоуменную заинтересованность.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

– Допустим, – отвечала Грейс, пряча флэш-карту в сумочку. – А раз вы не совсем понимаете и, возможно, предпочитаете обсудить эту тему в других выражениях, я ограничусь тем, что скажу следующее: доступ к содержимому флэш-карты тщательно закодирован. Для раскодирования мне необходимо сделать некий звонок по некоему телефону в некое определенное время. В любом случае это произойдет сегодня не раньше полудня.

Ян Чэн мрачно кивнул.

– Допустим, я представляю, что вы имеете в виду под «записями Лю Хао».

Но Грейс уже захлопнула сумочку. Щелчок магнитной застежки прозвучал как выстрел.

– Флэшка продается. Сто тысяч долларов США. Готовность к сделке объявляется до девяти утра. Деньги следует передать до полудня.

Ян скроил кошачью улыбку.

– Вон как дело повернулось! А я ведь предупреждал – не работайте на Марквардта. Надо было принять мое предложение.

– Может быть, и сейчас еще не поздно.

– Нет, слишком поздно. Продажа корпоративных тайн – серьезное преступление, мисс Чжу.

– Не более серьезное, чем покупка корпоративных тайн, – парировала Грейс. Оглядела кабинет и продолжала: – Исключительно для «жучков», обитающих в этом помещении, позволю себе заметить: это вы, а не я, назвали упомянутые файлы корпоративными тайнами. Насколько мне известно, они составлены не корпорацией, а отдельно взятым человеком, неким Лю Хао. Полагаю, он будет мне весьма благодарен за выставление его собственности на торги, ибо находится сейчас в заточении и очень нуждается в деньгах для спасения своей жизни.

На лбу Ян Чэна выступил пот. Если бы не скрытая камера, он бы раздавил эту гниду. Как она его достала!

– Вы просите иностранную валюту… А ее не так-то просто добыть в столь короткий срок. Не подойдут ли вам юани, мисс Чжу?

– Нет, только доллары США. Кто больше даст, тот и получит флэшку. Крайний срок заявки – девять утра.

– Сто тысяч, говорите? К девяти утра? Нет, это невозможно. Тут нужна неделя, если не две. Вы же знаете банковские правила. Достать столько денег к полудню? Исключено.

– К полудню, и не позже! – Грейс встала. – У Кэтрин есть мой номер телефона, если надумаете.

– Кэтрин проводит вас к выходу.

– Буду с нетерпением ждать вашего звонка.

– Соблюдайте осторожность. Для вас это огромный риск, Чжу Юя.

Грейс процитировала пословицу, которая в переводе звучит примерно так: «Разве можно добыть тигрят, не войдя в тигриное логово?»

– А много ли желающих получить флэшку?

– Достаточно.

– Им выдвинуты те же условия, что и мне?

– Заявки принимаются до девяти утра. Наличные – до полудня. Дерзнете установить за мной слежку – а я, можете не сомневаться, это сразу просеку, – так вот, дерзнете установить слежку – вылетите из списка.

02:10

Район Чжабэй

Шанхай

Грейс разогрела в микроволновке замороженные пирожки со свининой под соусом барбекю из ресторана «Би-Фэн-Тан». Они с Ноксом ели на балконе тайной квартиры. Вид открывался на бельевые веревки. Запивали пивом.

– У вас вся одежда черная, – сказала Грейс. – А на черном пот заметнее. Вы потный, и зрачки расширены от адреналина.

– На себя посмотрите.

– Вы с ним дрались? В смысле с монголом? Он там был?

– Расскажите лучше о Марквардте. И о Ян Чэне.

Оба молча тянули пиво.

– Я жду, – сказала Грейс.

– Я тоже, – парировал Нокс.

– Детский сад какой-то.

– Я зашел в комнату к монголу, как мы и договаривались. Удостоверился, что его нет, – заговорил Джон. – Огляделся.

– И что?

– Это какой-то морской пехотинец с повадками монаха. Морально устойчивый аскет. Никаких личных вещей. Правда, под молитвенным ковриком обнаружилось потайное отделение.

– С этого места поподробнее, пожалуйста, – произнесла Грейс.

– Ну как обычно, четыре шурупа, скрытая панель. А в тайнике чего только нет. – Нокс поморщился – рана дала о себе знать. – Я обнаружил видеокамеру. Навороченная, такими только профессионалы пользуются. Два пистолета, оба российского производства. И приличную сумму денег, примерно восемьдесят тысяч юаней, если не все сто.

– Пропавший кинооператор! – воскликнула Грейс. – Его «Железная рука» ищет.

– Именно. И если он в таком же разбитом состоянии, как его камера, можно смело вычеркивать его из списка живых.

– А запись в камере была?

Нокс протянул свой iPhone.

– Качество хромает, не взыщите. Я записал на телефон изображение с монитора камеры.

Он запрокинул пивную банку и с шумом допил остатки пива.

– Что за команда асфальтоукладчиков? Я не понимаю.

– Я тоже не сразу понял. Смотрите дальше.

Глаза Грейс сверкнули.

– Кто эти люди?

– Здесь слишком мелко. Нужен монитор побольше и запись почетче. Впрочем, этот тип, слева, габаритами очень напоминает нашего монгола. А этот – достаточно толст и достаточно хорошо одет: похоже, особо важная персона.

– Вы принесли пленку, – с утвердительной интонацией сказала Грейс.

– Это диск. В камере остался.

Грейс не скрывала изумления и досады.

– Почему? Почему вы его не взяли?

– Мы знаем, где его найти. А если ему кто-нибудь ножки приделает, мы извлечем из этого определенную пользу. Будем вести наблюдение.

Грейс вернулась к видеозаписи.

– Асфальт укладывают ночью, – пояснил Нокс. – Похоже на некий индустриальный район. – Нокс закатал рукав рубашки и продемонстрировал китайские иероглифы, ручкой написанные на предплечье. – Вот этот иероглиф значится на доме, на заднем плане.

– «Чун», – прочла Грейс. – Переводится как «честь», «достоинство». Не Чунминдао ли?

– И я так подумал. Смотрите, смотрите дальше. Уже скоро.

– Зачем он это снимал?

– Какой смысл цепляться за камеру, когда оператор мертв? А если ему отрубили руку, он наверняка мертв, – произнес Нокс. – Если наш друг монгол работает на полицию, на этого инспектора, тогда все понятно. Копам нужны вещдоки, чтобы осудить кое-кого или…

– Вымогать взятки.

– Точно. А еще вещдок пригодится для подстраховки. Вы правы.

– А если толстяк, что стоит рядом с монголом, – тот самый пекинский чиновник, член партии… – И тут Грейс ахнула от неожиданности.

– У вас хорошее зрение, – похвалил Нокс. – Я его только при втором просмотре заметил.

Грейс перемотала видео, остановилась, когда слева, у самого края экранчика, возникла голова, торчащая над бетонным забором. Грейс увеличила эту голову, приблизила лицо.

– Я узнал его по фото из цифровой рамки, – бросил Нокс.

Расплывчатое от нехватки пикселей лицо Лю Хао уставилось в камеру. Вид был загнанный, как у оленя, выхваченного из тьмы лучом прожектора.

Грейс побледнела.

– Лю Хао! Не может быть!

– Кто бы этот асфальт ни укладывал, в свидетелях он не нуждался.

– Мы, китайцы, – обиженно начала Грейс, – работаем в любое время суток. И ночью не реже, чем днем.

– Нет, они что-то прячут, – возразил Нокс. – Сами прикиньте.

– А Лю Хао случайно увидел.

– Главное – он засек этого жиртреста, – подхватил Нокс. – И понял, кто он такой.

– Поэтому он мне и позвонил… – Грейс притихла, потрясенная.

– Я вам уже говорил: не корите себя.

В глазах китаянки стояли слезы.

На следующие несколько минут, пока Грейс предавалась молчаливому самоедству, Нокс позволил усталости одолеть себя. Мысленно он торжествовал – снятое видео оказалось достаточно четким, чтобы разобрать очень важные детали. На нормальном экране можно будет и лица различить.

Он коснулся руки Грейс.

– Нет, правда, успокойтесь. Зато вы можете все исправить. Мы с вами все исправим, спасем Лю.

Грейс рассказала о переговорах с Марквардтом и Ян Чэном.

– Один из них точно поведется, – изрек Нокс. – А если нет – мы напихаем в сумку газет и устроим небольшую импровизацию.

– Тогда заложников убьют.

– Не успеют. Вот увидите.

– Нас только двое. Зря Марквардт звонил. Теперь китайские власти в курсе, что записи Лю Хао у нас. Мы на крючке.

– Мы знали, что путь наш не будет усеян розами. Делайте то, что должны делать.

Грейс округлила глаза.

– Американская поговорка, – пояснил Нокс.

– Что дальше, Джон?

Дальше Нокс выпил бы банку пива. А может, и пять банок. Вслух он сказал:

– Нужно позвонить Рэнди.

– Чтобы дал код расшифровки? Я думала, он уже у вас. – Ее голос звучал кисло.

– Верно, код я у Рэнди получил. Речь не об этом. Речь о доказательстве жизни. Праймер потребует последнее доказательство жизни. Это наш шанс.

 

18

07:00

Шанхай

Национальный праздник совпал с Праздником середины осени. Ситуация усугубилась тем, что была пятница. Триста миллионов китайцев снялись с мест, чтобы отметить событие в родных домах. Было забронировано без малого сто миллионов железнодорожных билетов «в оба конца», число же предполагаемых пассажиров за каких-то неполные три дня выросло до ста восьмидесяти миллионов. Еще двести миллионов человек намеревались добираться до малой родины на автобусах, автомобилях, велосипедах, мотоциклах, теплоходах… и на своих двоих. Авиакомпании увеличили количество рейсов, и все равно не осталось ни одного свободного места. Плавательным средствам грозило затопление – народу на них набилось куда больше, чем позволяли правила безопасности. Каждый гражданин Китая считал своим долгом встретить Национальный праздник в отчем доме. Иностранные граждане использовали выходные в качестве небольшого отпуска. Все предприятия, все учреждения закрылись. Первым отмечали День основания Китайской Народной Республики, затем – Праздник осеннего равноденствия, который насчитывал уже три тысячи лет. Из-за массового исхода шанхайские улицы и переулки опустели, двадцатимиллионное население сократилось более чем вдвое.

Среди оставшихся в городе были Нокс и Грейс.

Джон позвонил Праймеру. Они с Грейс спали по очереди, ожидая ответного звонка, а также заявок на покупку записей Лю Хао; эти заявки, по их мысли, должны были поступить от Марквардта и Ян Чэна.

В семь каждый из них принял душ, и прямо на улице они позавтракали паровыми пирожками баоцзы со старбаковским кофе. Ярко светило солнце, даром что Нокс прочел в прогнозе погоды о приближении тайфуна «Дуань», который три дня назад буйствовал в Филиппинах и к полудню ожидался в континентальной части Китая, неся с собой ливень и ураганный ветер.

С точки зрения строителей башни Сюань, тайфун не мог выбрать худшего времени. Мало его самого, так еще рабочие разъехались на праздники – значит, некому будет обеспечить безопасность на стройплощадках, загнать в гараж машины, закрепить технику и строительные леса. По радио и телевидению регулярно передавали правительственное сообщение – всем рабочим вернуться в город. Рабочие в большинстве своем призыв игнорировали.

У Грейс зазвонил iPhone. Они одновременно взглянули на экран, затем Грейс ответила:

– Алло. Секундочку, я включу громкую связь.

– Вы в своем уме? – рявкнул в трубку Праймер. – Вымогать деньги у клиента? Стравливать клиента с конкурентом?

Пусть разоряется, пар выпускает, думал Нокс. Из головы не шел Дулвич, имеющий такой же телефон и указывающий дорогу к монголу.

Без всяких там «здравствуйте» или «простите» Джон произнес:

– Вы получили мое сообщение насчет доказательства жизни?

– Вы хоть понимаете, с кем говорите?

– Как успехи со сбиванием цены? – почти нежно осведомился Нокс.

Последовала затяжная пауза.

– Я с подонками не связываюсь.

– Если бы мы потеряли совесть и стали, по вашему выражению, подонками, мы бы не отправили вам требование ДЖ и не стали бы отвечать на ваш звонок. Спросите Марквардта насчет Чунминдао. От нас он эту информацию скрывает. Мы рассчитывали выбить ее, а не тут-то было. Нам бы не повредило подкрепление. А еще нам нужны все подробности.

Затяжная пауза повторилась.

– Время работает против них. Они торопятся. Мы сбили цену до ста тысяч. Дело будет делать Грейс. Одна. В три тридцать пополудни с деньгами она проследует на станцию метро «Народная площадь». Как в «Грязном Гарри». Все произойдет в считаные секунды. Заложники будут освобождены в течение двадцати четырех, максимум – сорока восьми часов с момента успешной передачи выкупа. Для нас это оптимальный вариант.

Нокс обдумывал детали. Его заинтриговало «доказательство жизни в витрине».

– Как вам это только в голову пришло, черт вас возьми? – буркнул Праймер.

– Без Гуанчжоу нам денег не хватало. Вот мы и прикинули: если реестры уже у нас, значит, ценность заложников автоматически снижается. Причем изрядно.

– Нас наняли, чтобы доставить деньги за выкуп.

– Вас – да, конечно, – подтвердил Нокс. – А мы настаиваем на вызволении заложников. Увы, у нас пока руки коротки. Сержант вот влип, да и мы, строго говоря, влипли. Придется импровизировать.

– Марквардт может дать сорок тысяч.

– Этого мало, – сказал Нокс.

– Вы не посмеете устроить аукцион.

– Боюсь, мы отдадим предпочтение тому покупателю, который предложит больше других. Кстати, чуть не забыл – теперь можно вычеркнуть Ян Чэна из списка подозреваемых в похищении. Будь Лю Хао в его руках, Ян Чэну не понадобилось бы покупать реестры. Все сведения он выбил бы из бедняги Лю.

Праймер тяжело дышал – в трубку было слышно.

Несколько секунд все молчали.

– Грейс, отдайте реестры Аллану. Это приказ.

Китаянка посмотрела Ноксу в глаза.

– Боюсь, я… то есть мы отдадим их за самую высокую из предложенных цен.

Нокс, довольный, улыбнулся ей.

– Мать вашу, – вполголоса выругался Праймер.

– Мы планируем спасение заложников, – заговорил Джон. – К тому времени как выкуп будет доставлен, я их освобожу.

– Не глупите. Вы вынудите похитителей убить заложников! Подождите! Вам известно, где они находятся?

Нокс нажал «отбой».

– Надо было пойти работать на Ян Чэна, пока звал, – вымученно пошутила Грейс.

Без четверти девять зазвонил личный мобильник Грейс.

– Мисс У, – сказала она в трубку, чтобы Нокс понял: звонит Кэтрин У, секретарша Ян Чэна. – Да. Спасибо. Я вам перезвоню.

Она нажала «отбой» и объявила Джону:

– Двести тысяч долларов США.

– Впечатляет, особенно с учетом краткости срока, – заметил Нокс.

– Боюсь, Джон, мы не можем принять это предложение.

– Причина?

– Мистер Праймер. «Бертолд групп» – наш клиент. Неизвестно, как Ян распорядится информацией. Варианты исчисляются десятками. В любом случае информация будет использована для уничтожения «Бертолд групп». А это, повторяю, наш клиент. Мы потеряем лицо. Сами подумайте, каково: американскую фирму обвиняют в подкупе чиновников. Хорошего мало.

– Во-первых, наш клиент – киднеппер, похититель людей. Мы работаем на похитителя. Во-вторых, от нас ждут ста тысяч. Неужели вы хотите отдать Марквардтовы сорок тысяч? Нет, мы возьмем сорок штук у Марквардта и шестьдесят – у Ян Чэна. А прикроемся вот как: каждому из них сообщим, что отчеты Лю перекупил другой. Марквардту отдадим незакодированную версию. Ян потратит на расшифровку несколько дней, а то и недель. Таким образом, у Марквардта появится время на подготовку к отражению нападок Ян Чэна. По-моему, для нас это лучший вариант.

– Мы обещали, что записи достанутся тому, кто больше заплатит.

Нокс пожал плечами.

– Но вы, Джон, предложили интересный компромисс.

– Могу я считать ваши слова комплиментом?

Нокс предпринял несколько безуспешных попыток дозвониться до Эми. С каждым часом беспокойство его росло. Впрочем, оно не помешало Ноксу нанять Рэнди для консультации по поводу доказательства жизни в витрине.

– Какие мы с вами молодцы, верно, Грейс?

– Верно, Джон, – кивнула Грейс.

11:00

Район Чжабэй

Синий мини-вэн марки «Бьюик» вклинился в плотную колонну велосипедов, скутеров и мотоциклов, каждый из которых был обременен не предусмотренными конструкцией пассажирами и багажом, и подрулил к тротуару. Нокс распахнул заднюю дверь. Ремни безопасности удерживали на переднем сиденье спортивную сумку.

Джон отстегнул ремни и захлопнул дверь. Мини-вэн покатил дальше, набирая скорость.

Нокс и Грейс пересеклись в трех кварталах к востоку. Грейс принесла такую же сумку. Они уселись на скамейке в парке, держа на коленях сто тысяч долларов США.

Нокс, оснащенный темными очками – контрафактными «Рей-Бан», – непрерывно озирал окрестности.

– Они ждут, что я передам деньги в метро, – срывающимся голосом произнесла Грейс.

– Это они специально так сказали, чтобы время потянуть, – отвечал Нокс.

– Мистер Праймер тоже об этом упомянул, я сама слышала. Я ничего не понимаю.

– Типичный «Грязный Гарри». – Увидев замешательство Грейс, Нокс пояснил: – Грязный Гарри – это полицейский. Герой фильма. Инспектор Гарри Каллахан. Ему нужно было доставить деньги похитителям, а они заставили его бегать от таксофона к таксофону, чтобы оторвать от прикрытия.

Грейс вздохнула резко, словно ее ударили под дых.

– Что такое, Грейс?

– Ничего.

– Боитесь?

– Нет. То есть чуть-чуть. – Впрочем, глаза говорили о другом. Нокс уловил в них предельную сконцентрированность, напряженную работу мысли. Не было только страха.

– Мне рассказать не хотите, Грейс?

– О чем?

Джон понимающе кивнул. Неважно, какая мысль заставила Грейс вздохнуть столь судорожно, – обсуждать это она не собиралась. Вопрос повис в воздухе.

Мэлсчой потер культи двух пальцев, отмороженных полтора года назад. Культи простреливала боль – так всегда бывало при приближении бури или другого природного катаклизма. Мэлсчой возблагодарил богов за удачу – вот он едет на мотоцикле, а мог бы торчать в пробке. Он приближался к перекрестку, когда зазвонил телефон. Человек Фэн Ци, с недавнего времени – шпион в логове Ян Чэна. Уже в четвертый раз звонит.

– Из перехваченного сообщения руководителя «Бертолд групп» властям стало известно, что женщина по фамилии Чжу должна доставить выкуп, – отрапортовал шпион. – Она направляется в торговый центр на Нанкин-роуд, чтобы получить доказательства жизни заложников.

– В какой именно торговый центр?

– Неизвестно.

– Твоя команда ведет наблюдение?

– Нанкин-роуд – длинная улица. Там много магазинов.

– Слушай внимательно: звони мне, как только твои люди ее заметят. Если я тебе позвоню, объявишь, что женщина обнаружена в том месте, которое я назову.

Болван слушал, пыхтел в трубку.

– У меня твой бумажник. Я знаю твой адрес. Я знаю, где найти твою семью, – процедил Мэлсчой – молчание шпиона ему не нравилось. – Раздумывать – не по твоей части. Делай что сказано.

– Фэн передал в полицию видеозапись с этой женщиной.

– Зачем?

– Раздумывать – не по моей части.

Шпион нажал «отбой».

Понятно. Время и место передачи денег установлены. Фэн хочет, чтобы эту Чжу арестовали прежде, чем будет заплачен выкуп.

Мэлсчой почувствовал, что удача вновь поворачивается к нему лицом. Огромная удача! Ведь известно – где мед, там и пчела.

Чужестранец будет найден и наказан за все неприятности, что он причинил.

Мэлсчой уже обонял сладкий степной воздух. Уже видел улыбки своих детей.

13:00

Район Чаннин

Консульство США

На компьютерном экране ритмично пульсировала обширная красно-зеленая клякса, из каковой пульсации Стив Козловски сделал вывод – надвигается тайфун. Глаза его сузились. Дочку, Такер, отвели в гости к подружке – шанхайская Школа международного содружества закрылась на выходные. Козловски решил вызвать Пэна, своего шофера, чтобы тот привез Такер домой, пока на город не обрушился тайфун. И тут задребезжал телефон.

– Козловски слушает.

– Я почти провернул сделку с мотоциклом, – сообщили в трубке.

Козловски различил ряд легких щелчков, после которых интонация Нокса кардинально поменялась.

– Ты на линии?

Стив открыл ящик стола и взглянул на белый iPhone, изъятый у самозванца в больнице. Нажал кнопку для проверки. Раздался характерный звук смены оператора, гарантировавшей невозможность прослушки и определения дислокации звонящего. Интересно, откуда у Нокса такой телефон?

– Я ведь предупреждал: могут наступить времена, когда я не сумею ничего для тебя сделать. И вот они наступили. – Козловски задвинул ящик.

– Пожалуйста, оставайся на линии! Она ведь безопасная?

– А ты как думаешь? И как насчет прослушки твоего аппарата? – подозрительно спросил Козловски.

Нокс не ответил.

– Мне показали отрывок видеозаписи, где некий белый человек, по всей видимости американец, наносит телесные повреждения местным парням. Причем не один раз, а целых два. Думаешь, мне приятно ходить в полицейский участок объясняться?

Джон не собирался лгать, поэтому промолчал.

– Имеющий уши да услышит: у китайцев самая совершенная в мире система распознавания лиц. Будешь драпать отсюда – держись подальше от аэропортов и железнодорожных вокзалов, а на улице опускай голову. Ты взят на заметку, Нокс. Я бы на твоем месте свалил, причем без промедления.

– Эти парни – не китайцы, а монголы, – уточнил Джон, прикидывая, уж не самая ли совершенная система распознавания спровоцировала его, Нокса, преследование до рынка, где торгуют живностью. – Работают на одного пекинского чиновника, видимо большую шишку, имеющую нетипичные финансовые связи с «Бертолд групп». Один из этих болванов располагает профессиональной навороченной видеокамерой – в стене ее прячет. Это тебе ни о чем не говорит?

Козловски отвел руку с телефоном от уха, попытался успокоиться. Снова прижал телефон к уху. Нокс все это время не прерывал своей речи.

– …может тебя заинтересовать.

– Еще раз повтори.

– Я говорю, видеокамера. Дорогущая! Правда, малость помятая, но на функциях внешние повреждения не отразились. Я подумал, ты заинтересуешься. Кстати, там и надпись имеется: «собственность “Роуд Уорзи Филм и Видео Сапплай”, Глендейл, Калифорния».

– Ворованная. Конечно, я в курсе.

– Мы в Китае, приятель. А значит, возможны переговоры.

– Продолжай.

– Обеспечь беспрепятственный выезд из страны для четырех человек.

Последовала долгая пауза.

– Правительство США не практикует…

– Ты либо заинтересован, либо нет. Ехать нужно сегодня вечером. Может быть, ночью. Так как – обеспечишь свободу передвижения?

В нынешней должности Козловски продирался сквозь горы бумаг и гигабайты электронных посланий, а когда-то орудовал в переулках Найроби и Дели. Боже, до чего ему нравилась прежняя работа! Женитьба и появление ребенка сделали его осторожным карьеристом. Это была своего рода личная трагедия. Козловски завидовал Ноксу темно-серой завистью, даром что осознавал важность собственной персоны. В то же время у Стива не было ни малейшего желания перечеркивать тягостные часы, предшествовавшие настоящему моменту. До пенсии осталось четыре года; ему будет всего сорок девять – вся жизнь впереди! Однако видеокамера, со всеми вытекающими, представляла собой слишком соблазнительную приманку: решение проблемы с пропавшим оператором, несомненно, имело первостепенную важность.

– Постараюсь адекватно оценить видеокамеру, – пообещал Козловски.

– Только после того, как я с друзьями буду в безопасности и на приличном расстоянии от китайской границы.

Козловски помолчал.

– Если тебя арестуют, я останусь с носом. Так не пойдет. Мы должны помнить о видеокамере. Сделаю что смогу.

Чуть измененная интонация, чуть более яркие, чем обычно, акценты – Козловски явно не лгал.

– Это в принципе реально? – спросил Нокс.

– Можно организовать. Свести тебя кое с кем. Впрочем, нет, никаких обещаний. Мы ведь в Китае.

– С кем ты думал меня свести?

– Дам тебе номер телефона одной конторы. Прикидывается риелторской. Я тебе все подробно объясню.

Контора, прикинул Нокс. Не иначе, ЦРУ. Вслух он произнес:

– Валяй.

– Сначала скажи, где находится видеокамера. Пальцем не шевельну, пока не скажешь или пока тебя не арестуют. Но сначала – местонахождение камеры. Это мои условия.

Нокс описал узкий переулок в мусульманском квартале. Сообщил, что проще было бы отвести Козловски по этому адресу.

– Нет, Нокс, это мой город. – Несколько минут он объяснял Джону процедуру общения с «риелторской» компанией. Напоследок сказал: – За тобой должок – мотоцикл.

И нажал «отбой».

14:30

Полчаса спустя Ноксу позвонил Рэнди. Уже в третий раз.

– Я отправил электронку. Запрос в магазин, – на своем лаконичном английском сообщил Рэнди. – Они прислали ответ. Теперь у меня есть их айпишный адрес и доступ к коду ресурса.

– И что из этого следует? – перебил теряющий терпение Нокс.

– Это же вы придумали – проследить, откуда идет видеозапись.

– Ну, и при чем тут электронка?

– Это технический вопрос. Электронка поможет мне. И вам. Для вас никаких проблем. Чтобы проследить источник видеозаписи, нужно время. Может, пятнадцать минут. Может, тридцать.

– Слишком долго, – сказал Нокс. Перед ним возникла картина: он врывается в логово похитителей – и обнаруживает, что Дэннер и Лю Хао уже десять минут как мертвы. – Даже если допустить, что они действительно отправят нам видеозапись – а это вряд ли, – у меня не будет и получаса, чтобы добраться до их убежища.

– А что, если…

– Продолжай, – подбодрил Нокс, поскольку Рэнди вдруг замолк.

– Лично я бы заранее узнал скорость передачи данных. Убедился бы, что передача происходит без помех.

– Это даст мне необходимое время?

– Да. Верно.

Риск огромный, подумал Нокс.

– А если они отправят по электронке старое видео вместо прямой записи? – спросил Нокс.

– Файл тяжеленный. Электронка передает его пакетами, по кускам. Все куски соединяются и приходят на ваш компьютер. Это для нас проблема.

Джон успел проверить магазин электроники на предмет использования для демонстрации ДЖ. В витрине выставлены видеокамера и телевизор, рассматривающие их покупатели видят себя на телеэкране. Сразу сообразив, как действует система, Нокс представил себе заложников на этом же экране. У похитителей, вполне вероятно, имеется вторая видеокамера, а то и целая команда для слежки за Грейс – одна она идет или не одна. Ловкий ход, внезапно подумал Джон; быстрый и эффективный способ доставить доказательство жизни. Они видеозапись уже два раза использовали. Людям вообще свойственно полагаться на методы, которые оправдывали себя в прошлом.

– Я тут прикинул…

– Давай, выкладывай, – разрешил Нокс.

– Если вывести из строя сервер в магазине, то похитителям придется транслировать изображение живьем.

Джон испугался, как бы поломка сервера не насторожила похитителей, и сказал об этом Рэнди. Пусть считают, что все идет по задуманному плану.

 

19

14:55

Район Лувань

Нанкин-роуд

Никогда еще Грейс не видела в Шанхае столько народу. Из-за предпраздничной лихорадки на улицах, проспектах и даже в переулках было не протолкнуться – совсем как в часы пик. С сумкой в руках Грейс добралась до магазина электроники, указанного похитителями, и в шумной толчее с трудом остановилась у витрины, вжавшись в стекло. Нокс советовал быть начеку. Доказательство жизни может появиться на экране, который в данный момент показывает саму Грейс. Или доказательство жизни возникнет в одной из многочисленных цифровых фоторамок, или в жидкокристаллическом мониторе навороченной видеокамеры. Возможно, продавец-консультант предложит вниманию Грейс некий предмет, находящийся возле окна. Не исключено также, что кто-нибудь из заложников на миг появится во плоти.

Грейс ждала у витрины, время тянулось, на вызволение заложников его оставалось всё меньше. От Грейс теперь зависели две человеческие жизни. Больше не будет тренировок, практических занятий, учебников, лекций. Грейс думать забыла о том, как сможет подняться в глазах Лю Цзяня, если спасет его брата. Она едва ли отдавала себе отчет в этих скрытых мотивах, пока Нокс их не озвучил, да и тогда не согласилась признать до конца. Наверное, и в том факте, что Грейс вообще взялась за это дело, тоже имеется некая мотивация? Что же получается? Получается, окружающие – даже посторонние, можно сказать, люди – читают в ее душе лучше, чем она сама.

Грейс так пристально всматривалась в монитор каждой видеокамеры, выставленной в витрине, что в глазах резало. Она ждала знака, сигнала – например, жеста – от продавцов, мешала другим входить в магазин, и ей бесцеремонно оттаптывали ноги. Дважды людской поток сносил Грейс, и ей приходилось проталкиваться обратно на свой пост.

В шуме транспорта и топоте пешеходов никто не расслышал, как Грейс облегченно выдохнула, когда вспыхнул экран видеоплеера.

«Лю Хао!» – едва не вырвалось у Грейс. На экране, плечом к плечу, возникли младший брат ее возлюбленного и чужестранец, друг Нокса. Каждый – на обшарпанном трехногом деревянном табурете, локти прижаты к бокам – несомненно, руки связаны за спиной. Фоном служила простыня. Оба обросли щетиной, у чужестранца в глазах пронзительная тоска. Простыня колыхнулась от сквозняка – кто-то вошел, а может, вышел – и снова обвисла на стене и погрузилась в тень. Один из злоумышленников продемонстрировал мобильный телефон, заслонив им лицо Лю Хао. На миниатюрном экранчике высветились дата и время. Дав Грейс возможность разглядеть и то и другое, телефон убрали. Тут же погас и экран видеоплеера.

Грейс перевела дух. Во второй раз к горлу подступила отвратительная тошнота – а первый раз это случилось, когда Нокс рассказал о том, как Грязный Гарри, герой боевика, доставлял выкуп. Нет, на стуле, на котором сидел заложник – там, в здании склада, – было нацарапано отнюдь не число 44. Это были не цифры, а буквы – начальные буквы имени. Грейс не сообщила Ноксу о своих подозрениях. Даже сейчас она не смогла бы в полной мере признать их справедливыми, не смогла бы точно определить и выразить словами мысли, что отравляли ее кровь подобно яду.

Из оцепенения Грейс вывел телефонный звонок, раздавшийся совсем рядом. Потребовалось еще два перелива, чтобы Грейс сообразила – телефон надрывается в ее сумке. Она запустила руку в боковой карман и извлекла чужой мобильник. Вероятно, его подкинули ей в толпе.

– Слушаю, – произнесла Грейс.

– Отправляйся в магазин одежды, который через три дома отсюда. Там войдешь в примерочную кабину номер один. Задернешь штору и будешь ждать дальнейших указаний.

На этом связь оборвалась.

Грейс, точно робот с заданной программой, пошла вперед. Нокс где-то рядом, он охраняет ее. Выбора нет – надо следовать инструкции. Грейс и следовала – вошла в бутик, отыскала примерочную номер один, плотно задернула штору. Грейс думала, ей велят оставить сумку здесь, а не на станции метро «Народная площадь». Но ошиблась.

Снова зазвонил телефон.

– Мы за тобой следим, – сообщили Грейс.

Она подняла голову и увидела дырку, наскоро проделанную в потолочной плитке. Дырку достаточно большую, чтобы в ней могла укрыться видеокамера.

– Раздевайся. Живо. Догола. Надевай то, что найдешь в примерочной.

Грейс отложила мобильник и поспешно разделась, нагибаясь, чтобы с потолка была видна только спина. В телефоне вновь заговорили, Грейс схватила его.

– Держи телефон возле уха, пока я не велю тебе оставить его. Повернись кругом. Мне нужно видеть тебя во всей красе. Куай! Быстро!

Грейс развела руки в стороны, повернулась, как было велено, чувствуя себя изнасилованной. Затем судорожно надела оставленное ей тряпье.

Мужской голос приказал переложить деньги в спортивную сумку с логотипом фирмы «Найк», что обнаружилась под скамейкой.

Злоумышленники хотели видеть, как деньги перекочевывают из сумки в сумку, а заодно и обезопасить себя от разного рода хитроумных устройств, возможно скрытых в сумке Грейс. Устроили последнюю проверку перед передачей выкупа. Простой ход – оставить деньги прямо здесь, в бутике, был бы слишком рискованным. Они хотели, чтобы Грейс переместилась отсюда. Решили забросить ее в хаос и давку станции метро, оснащенной несколькими выходами; подземной станции, где грохот поездов не дает собраться с мыслями.

Грейс напялила заношенные штаны – ни трусов, ни бюстгальтера не дали – и в кармане обнаружила проездной билет. В качестве топа ей полагалась оранжевая фуфайка. Изрядных усилий стоило влезть в эту фуфайку, не отняв от уха мобильного телефона. Оранжевый цвет не позволит затеряться среди сотен людей, задыхающихся в подземке, а грубые резиновые шлепанцы не дадут припустить бегом.

– Держи телефон под рукой. Иди к метро.

Грейс вышла из бутика, униженная тем, что ее заставили раздеться догола. Впрочем, бодрость духа скоро к ней вернулась. Теперь она, более чем когда-либо, горела решимостью уничтожить похитителей и в то же время отчетливо понимала, что без Нокса не справится.

15:15

Человек Мэлсчоя, носивший кличку Кролик за то, что произвел шестерых детей, увидел на Нанкин-роуд магазин электроники и тотчас просек его роль в деле с выкупом.

– Всё произойдет в магазине электроники, – с некоторым торжеством объявил Кролик в трубку и на раздраженное Мэлсчоево «и что с того?» ответил: – Это лучшее место для демонстрации доказательства жизни. В витрине торчит не один десяток компьютеров и телевизоров, а все они имеют экраны. Понятно?

Мэлсчой не любил, когда над ним одерживали верх.

– Понятно. Очень может быть, что ты прав. Не расслабляйся там.

– Что делать, если она появится?

– За ней идти, что же еще, идиот? Да не забывай отслеживать проклятого чужестранца. От него одни беды.

15:20

Из окна ресторана кантонской кухни, который располагался на втором этаже, Нокс наблюдал за Грейс в бинокль, купленный за десять долларов. Вот Грейс появилась в дверях бутика. Подняла руку, почесала голову – сигнал, что деньги все еще при ней. Нокс удивился, ведь Грейс вышла с другой сумкой. Черного цвета, бессовестная подделка под «Найк» – эта фирма никогда не выпускала столь огромные сумки, да и знаменитый логотип отнюдь не должен быть похож на разбитую бровь. Нокс поспешил вниз, ринулся в пучину людской плоти, запрудившей проходы. Он должен идти впереди, должен оказаться между Грейс и входом в метро. А джинсы с кроссовками и темные очки, закрывающие верхнюю часть лица, сделают его неотличимым от прочих чужестранцев.

Они всего несколько минут как начали игру, а Грейс уже обведена вокруг пальца. В результате хитроумной уловки Грейс переодели и заставили сменить сумку. Ее iPhone наверняка отключен, а личный сотовый не отвечает. В таких условиях потерять Грейс из виду значит потерять ее совсем, а Нокс должен обеспечивать прикрытие.

Полностью отдавая себе отчет в том, что за Грейс могут следить и похитители, и монголы, и даже полиция, Джон по-прежнему опережал Грейс на пятьдесят ярдов. К метро он прибыл раньше ее. Пробрался сквозь шумную, потную толпу в переходе. Мобильник он держал в правой руке и не сводил с него глаз; по мере углубления под землю уменьшалось количество черточек, которые показывают степень доступности сотовой связи. Нокс ждал сообщения от Рэнди, ему надо было узнать, удалось ли юному компьютерному гению выяснить, откуда велась трансляция доказательства жизни.

Джон не собирался мешать передаче денег, только хотел защитить Грейс во время этого действия и после, пока будет в состоянии. Также он поставил себе цель наблюдать за всем происходящим.

К металлоискателю была довольно активная очередь, и Нокс пристроился в хвост. На конвейерную ленту одна за другой плюхались барсетки, дамские сумочки, пакеты и дорожные сумки. С поклажей были почти все – ведь наступал Национальный праздник. Полицейские успели умаяться и вели досмотр вполглаза. На каждой сумке металлоискатель пищал, однако никого не останавливали и не обыскивали. Конвейерная лента двигалась слишком быстро – оператор лишь изредка притворялся, будто смотрит на монитор.

Нокс присоединился к кучке граждан без багажа и проскользнул через отчаянно засигналивший магнитометр. При Ноксе было три сотовых телефона, вдобавок в кармане куртки Дулвича лежал изъятый у монгола складной нож. Если бы Джона взялись обыскивать, дело приняло бы скверный оборот. Но охранник даже бровью не повел.

Нокс продолжал путь. Встал в очередь к турникету, вынул проездной билет. Оказался на станции. Взглянул на телефон. На экране светилась надпись по-китайски: ВНЕ ЗОНЫ ДОСТУПА. Значит, СМС от Рэнди сюда не пройдет. Нет, он больше не выдержит, он сейчас рехнется. Чертова подземка, душное нутро зверя, имя которому – Шанхай!

Однако Нокс ждал, не сводя глаз с очереди к металлоискателю.

Наконец мелькнула оранжевая фуфайка.

Грейс встала в очередь к конвейерной ленте, взвалив на плечо сто тысяч американских долларов.

15:40

Монгол по кличке Кролик «довел» женщину до входа в метро. Остановился, дождался, пока она спустится по лестнице, и вновь пристроился в хвост. Нужно так рассчитать время, чтобы пройти через турникет раньше ее.

Редко кто ищет шпиона впереди – обычно люди оглядываются, шеи выворачивают.

 

20

15:50

Район Лувань

Шанхай

К тому времени как Стив Козловски открыл дверь франшизного предприятия быстрого питания «KFC», что на Хуайхай-миддл-роуд, посетителей там было гораздо больше, чем посадочных мест.

Инспектор Шень ждал у высокой длинной стойки, примыкавшей к стене, – явно избегал окон. Плечи его шириной соперничали с торговым автоматом.

Очередь в каждую кассу насчитывала не меньше тридцати человек; Козловски отмел мысль становиться тридцать первым ради одной только конспирации. Он растолкал посетителей и прошел прямо к Шеню. Нет, его, Стива Козловски, на понт не возьмешь. Недаром его карьера начиналась на краю света, недаром работа состояла в том, чтобы нагонять на других страх; недаром он так преуспел. Однако при виде инспектора Шеня он насторожился. Этот Шень – офицер Народной вооруженной милиции – сам себе департамент, ни перед кем не отчитывается. Шень и его братья по разуму обладают слишком большим количеством полномочий, часто действуют на собственное усмотрение и, как известно, поступки свои не афишируют. Чем меньше футов оставалось до Шеня, тем ощутимее была для Козловски тяжелая энергетика этого человека.

Они приветствовали друг друга кивками. Шумовой фон приглушал их тихие голоса.

– Видеокамера обнаружена, – произнес Козловски.

Шень уставился ему в лицо. Козловски пытался читать по глазам китайца, но это было невозможно – все равно что заглядывать в прорезь в стальной трубе.

– У меня имеется адрес, однако еще как минимум несколько часов я не волен его сообщать. Я хотел дать вам время, чтобы собрать людей.

– Никаких людей не будет, – сказал инспектор Шень. – Буду только я.

Козловски еще не доводилось слышать об офицерах Народной армии Китая, действующих в одиночку. Он задался вопросом: уж не с агентом ли Министерства госбезопасности – китайского аналога ЦРУ – он имеет дело?

– Сначала отрубленная рука, теперь видеокамера – кстати, ее нашли в плохом состоянии, – продолжал Козловски. – Все указывает на то, что дела оператора плохи. Мы не меньше вашего хотим найти его.

– Только по разным причинам, – уточнил Шень. – В данном деле я рассчитываю на наше с вами сотрудничество.

Оба знали – таковое вряд ли состоится. Максимум, на что мог пойти Козловски, – это по собственной инициативе сообщить о видеокамере. Предъявлять подобные, пусть косвенные, обвинения от имени правительства США – определенно чревато, последствия могут быть самые серьезные. Мало ли чего хочется Козловски лично – руки его связаны протоколом американского посольства.

– Как только смогу – сообщу координаты видеокамеры. Если оператора найдут мертвым, потребую тщательного расследования с участием моих людей.

– Конечно. Мы так и договаривались.

Козловски давно догадался: Шень сам убил оператора и занят сейчас заметанием следов. Упомянутый план действий удерживал Стива от получения лишней информации – действительно, что такое его мотоцикл перед китайской армейской машиной? Раздавит и не почувствует.

– Какова вероятность, что видеокамера принадлежала именно этому человеку?

– Я сам ее не видел, – признался Козловски. – Однако из того, что мне сообщили, ясно: камера может принадлежать только пропавшему оператору, и никому больше.

Шень сверкнул глазами.

– Он нарушает визовый режим.

Офицер употребил настоящее время, как будто человек с отрубленной рукой и утерянной видеокамерой мог все еще быть жив. Если оператор находится в тюрьме и китайцы ищут доказательства, чтобы предъявить ему обвинение, значит, Козловски играет на их поле. Запах курятины и картошки, жаренной в чанах с маслом, начинал раздражать Стиву желудок. Отрыгнулось горьким – опять выброс желчи. Четыре месяца назад Козловски переболел дизентерией – с тех пор желудок ни к черту. Да и вообще в консульстве анекдоты про отрыжку, газы и понос популярнее анекдотов про блондинок.

– В подобные ситуации людей заводит ложь, – наставительно произнес Шень.

– Ложь и тайны, – уточнил Козловски. Все-таки кое в чем их мнения совпадают.

– Напишите адрес, – продолжал Шень. – Очень обяжете.

– Напишу, когда получу подтверждение, – юлил Козловски.

– Нет, сейчас. Прошу вас. Обещаю, что не стану ничего предпринимать до вашего звонка. Слово даю.

Козловски в полной мере осознавал судьбоносность момента. Обещания инспектора Шеня настолько же внушают доверие, как предупреждения ФБР на видеодисках о преследовании за нелегальное копирование. Но отношения между правительствами и их департаментами превыше личной неприязни (или приязни). Так же дела обстоят в Сомали или Афинах. Шанхай – не исключение: куда выгоднее налаживать долгосрочные связи с офицером Народной вооруженной милиции, чем спасать шкуру Джона Нокса. Козловски чувствовал, что его гуаньси – непереводимое понятие, без которого в Китае настоящего бизнеса не сделаешь – это пресловутое гуаньси растет как на дрожжах.

Он недолго колебался – достал ручку, взял со стола салфетку и вывел адрес, очень надеясь, что не подписал этим Ноксу смертный приговор.

 

21

15:50

Район Лувань

Нокс вжался в колонну. Потная толпа, одержимая одним желанием – попасть домой, – штурмовала поезд, и Джон чувствовал себя как утопающий, которому провидение подогнало бревно. Он всматривался в искаженные лица. Кто из этих людей – похититель? Дата и время выбраны идеально – видимо, мерзавцам ума не занимать. Миллионы шанхайцев отпущены с работы и рвутся прочь из города. Достаточно одной искры, чтобы хаос превратился в столпотворение. В десятый раз Нокс посмотрел на часы.

Если он хочет иметь хоть какой-то шанс на вызволение заложников, он должен вновь оказаться в зоне доступа и дождаться второго звонка от Рэнди. Ибо тому удалось поймать пробный сигнал видео. Сейчас юноша его отслеживает, надеясь выдать Ноксу точный адрес. Но если Грейс похитят – пиши пропало. Дэннера убьют, и Грейс вместе с ним. Деньги попадут к злоумышленникам. Нокса схватят и посадят в тюрьму. Нет, нужно держать Грейс под наблюдением хотя бы до тех пор, пока она не передаст выкуп.

Помня о многочисленных потолочных видеокамерах, Нокс пониже надвинул бейсболку, спрятав лицо под козырьком. Не зря Козловски предупреждал: в Китае самая совершенная система распознавания лиц. Не хватало еще, чтобы на него вышла полиция.

Джон держался спасительной колонны. Замелькала оранжевая фуфайка. Нокс вычленил из толпы человека, который вошел перед Грейс: среднего роста, коренастый. Человек этот остановился у колонны и стал смотреть назад – тут-то Джон и обратил на него внимание. Увидев что-то для себя важное, человек приложил к уху мобильник. Однако разговор занял подозрительно мало времени – ровно столько, чтобы доложить о собственной дислокации. Не будучи уверен, что перед ним действительно шпион, Нокс всё же отнес коренастого к шайке монголов и добавил его в свой список помех.

Грейс миновала турникет и тотчас затерялась в толпе. Помня о монголах, Джон начал проталкиваться следом за ней, против людского потока. Оранжевая фуфайка то выныривала, то вновь исчезала. У колонны, где спасался Нокс, мелькнула фуражка цвета хаки, и Джон взял этот факт на заметку. Быстро же его вычислили.

Оранжевая фуфайка направилась к лестнице, ведущей на платформу Второй линии. Нокс двигался так, чтобы монгол был между ним и Грейс.

Мобильник стал подавать признаки жизни. Нокс открыл СМС и прочел одно слово: «Хункоу».

Рэнди сумел определить, откуда исходит сигнал, с точностью до района; Хункоу располагается к северу от реки Сучжоу и включает в себя, наряду с новым портом для круизных судов, территорию бывшего еврейского гетто. Население составляет более четверти миллиона человек.

«Уточни», – написал в ответ Нокс.

Через несколько секунд пришло новое СМС: «Нужно время». Джон написал: «Времени нет», и телефон замолк.

Нокс встал перед выбором – Грейс или заложники; чтобы спасти Дэннера и Лю Хао, придется бросить Грейс. На такси он доберется до Хункоу минут за десять-пятнадцать. Он готов был ринуться на помощь Дэннеру, прекрасно сознавая, что нельзя отказываться от одного товарища в пользу другого, нельзя оставлять Грейс с монголом на хвосте.

Поглощенный СМС-перепиской, Нокс упустил Грейс из виду. Взгляд его заметался и вдруг встретился со взглядом человека в камуфляжной фуражке. Он все еще стоял у колонны, минуту назад дававшей прибежище Ноксу. Глаза его на миг вспыхнули – и Джон понял, что узнан.

Их разделяла стена людской одержимости. Нокс в очередной раз ссутулился, попытался исчезнуть. Перестал сопротивляться потоку, краем уха слушал распоряжения охранника держаться левой стороны. Знал, что никто не повинуется – накануне Национального праздника каждый сам себе господин.

Впереди замаячило оранжевое пятно.

Грейс тоже заметила Нокса. Страх искажал ее лицо. Джон бросился к ней. Его толкали локтями, призывали на его голову всевозможные проклятия, однако он успел подобраться достаточно близко. К платформе подходил поезд.

Нокса и Грейс разделила плотная толпа; где-то в гуще затерялся монгол.

– Следующий пункт – Синьтяньди! Кафе-мороженое! – по-английски выкрикнула Грейс, стиснутая потными телами.

Нокс мотнул головой – дескать, ни слова больше.

Монгол дернулся, повернулся – и увидел Джона. Их глаза встретились.

– Видео… За их спинами простыня. Разбитое окно! За простыней разбитое окно. Оба живы!

Нокс направился к монголу, забыв, что шанхайцы изрядно поднаторели в сдерживании таких вот субъектов, норовящих пролезть без очереди. Врешь, не пройдешь, будто говорила толпа.

Поезд остановился. Из дверей прямо на Джона ринулся бешеный людской поток. Встречным потоком Грейс и монгол были внесены в вагон. Грейс крепче вцепилась в сумку, поддернула ремень на плече. На мгновение сумка оказалась на виду, и Нокс разглядел: стилизованное крыло – логотип фирмы «Найк» – имеет нужный размер и четкий контур.

Нокс застыл на краю платформы – произошедшая перемена не укладывалась в голове. Двери тем временем закрылись.

Монгол оглянулся на Джона, довольный своим успехом.

Грейс исчезла из виду. Нокс взглянул на экран мобильника. Вне зоны доступа.

Повернул голову вправо: человек в камуфляжной фуражке, бубня что-то в рацию, приближался к нему.

Память заработала подобно кинофильму, который прокручивают с конца в начало. Грейс появляется на пороге бутика с сумкой – подделкой под «Найк»; проходит через турникет и металлоискатель; выбирается на платформу…

Нокс еще раз прокрутил эти эпизоды: бутик, сумка-фальшивка, платформа, новая сумка.

И все понял: подмена была совершена во время досмотра, на конвейерной ленте.

Очередная прокрутка: Нокс не сводит глаз с оранжевой фуфайки. Грейс ставит сумку на конвейерную ленту. Сумка проползает сквозь металлоискатель. Появляется по другую сторону.

Грейс хватает сумку. Одновременно с ней свои вещи хватают десятки рук.

Ясно: по другую сторону металлоискателя появилась другая сумка.

Подмена была совершена в считаные секунды. Сумку с деньгами забрали, вместо нее на черную резиновую ленту плюхнули другую сумку, похожую.

Нокс бросился было опять против течения, к охраннику с недоуменным лицом. Схватил его, саданул коленом, втиснул в бетонную колонну. Сдернул рацию и отпустил мерзавца. Тот медленно сполз на пол.

Нокс нагнулся, словно для нырка, и действительно нырнул в людское море, как бы сомкнувшееся над ним. Теперь, когда выкуп у похитителей, на Дэнни можно поставить крест.

15:52

Зазвонил Мэлсчоев телефон.

– Женщина села в поезд на Второй линии, – доложил Кролик. – Я еду в следующем вагоне.

– Отлично. А где чужеземец?

– На платформе стоит. Рвался в поезд, да не тут-то было.

– Вторая линия, говоришь? – уточнил Мэлсчой.

– Да.

– Следи за ним, – мрачно распорядился Мэлсчой.

– Как? Он же на платформе остался!

– Следи за ним, Кролик. От него всего можно ожидать.

 

22

16:00

Пешеходная улица в районе Синьтяньди

Шанхай

Синьтяньди – торгово-развлекательный центр Шанхая, выросший в самой шанхайской его части. Изрядно модернизированный с двадцатых годов ХХ века, он занимает восемь кварталов. В старинных зданиях располагаются квартиры, магазины и четырехзвездочные рестораны. Именно в Синьтяньди кучкуются обладатели платиновых кредитных карт. Теперь, в преддверии Национального праздника, Синьтяньди был переполнен народом, словно пространство перед сценой на рок-концерте.

В этом-то хаосе и оказалась Грейс. После давки в метро ее преследовала клаустрофобия. Тычки и толчки со всех сторон, сигаретный дым, запах пота, но хуже всего – ароматы одеколонов и духов. Казалось, все имеет единственную цель – довести Грейс до нервного срыва.

Китаянка пробиралась сквозь толпу, с трудом волоча тяжелую сумку, цепляясь ею за чужой багаж. Началась легкая морось. Грейс поспешила к кафе «Холодный камень», свернула за угол, заработала локтями. Добралась до дверей кафе, крепко сжимая мобильник в ожидании очередного звонка.

Мобильник молчал.

Грейс ждала.

Экранчик оставался темным. Мысленно Грейс заклинала телефон: «Зазвони! Зазвони!»

Ни звука.

Морось трансформировалась в полноценный дождь.

Неужели Грейс пришла слишком поздно?

Она огляделась, сразу вычислила двух полицейских, мешающихся в толпе. Может, похитители тоже заметили полицию? Может, отменили передачу выкупа?

Но хуже всего было отсутствие Нокса. Оно буквально убивало Грейс. Когда, недоумевала Грейс, она успела впасть в зависимость от этого человека; как могла позволить себе такое?

Она опустила тяжелую сумку на бетонный пол, крепче вцепилась в ремень.

Телефон не звонил.

Контакта не было.

Грейс взглянула на сумку. Обе «собачки» звякали друг о друга точнехонько посередине «молнии», наверху. А ведь Грейс лично застегивала «молнию», и «собачки» были сбоку. По опыту Грейс знала, что оставленные на виду «собачки» – это искушение для карманника.

Она точно помнила: «собачки» были с одного боку.

Грейс опустилась на колени. По согнутой спине забарабанил дождь. Она не чувствовала ни холода, ни сырости.

В гуще толпы, мешая толпе, под дождем, промокшая до нитки, дрожащими пальцами Грейс рванула «молнию» сразу в обе стороны. Помедлила долю секунды и раскрыла сумку. Увидела старые газеты, перевязанные бечевками. Не в силах вдохнуть, подняла лицо, будто ожидая, что получит ответ у дождя. Когда? Где? Как? Она ведь сама перекладывала деньги. Грейс не испытывала недоумения – ее реакция была куда сильнее. Нет! Невозможно!

Однако факт отсутствия денег был налицо. Грейс все еще рылась в газетах, все еще не верила.

Двое полицейских приближались. На хвосте висел монгол. В распоряжении Грейс – считаные секунды. Оранжевая фуфайка делала ее легкой мишенью.

Грейс бросила сумку.

У нее не было денег, только проездной на метро, где осталось всего двадцать юаней – примерно три доллара. Грейс метнулась прочь от полицейских, к киоску с футболками.

Футболку она украла, перегнувшись в окошко и ухватив с вешалки первое, что нащупала. Отбежала ярдов на десять, опустилась на колени и потешила двоих недорослей, стаскивая оранжевую фуфайку и натягивая краденую футболку. Вернулась к входу в метро, проскочила в нескольких ярдах от полицейской будки. Казалось, все полицейские Шанхая взяли ее на заметку.

Ничего, скоро те, кто идет за ней следом, найдут оранжевую фуфайку – мокрую, рваную, втоптанную в бетонный тротуар, с отпечатками сотен подошв.

 

23

16:00

Район Хуанпу

Заметив синюю «Вольво», мающуюся в пробке, Нокс ткнул таксиста в спину: дескать, следуй за ней.

Нокс успел вернуться в метро, к металлоискателю, как раз к пересменке, и засек охранника, который уносил на плече тяжелую черную сумку с логотипом фирмы «Найк» – нехарактерно крупным, нечетким логотипом.

Охранник прошел через Народную площадь, не обращая внимания на ливень и туман. Убедившись, что в похищении замешаны совсем не те, кого подозревали поначалу, Нокс следовал за человеком с сумкой, привычно избегая видеокамер. Охранник миновал пешком два квартала, прежде чем появилась синяя «Вольво». В первый раз за неделю повезло. Из такси выбрались молодая женщина и девочка, поспешили в сторону Дагу-роуд – туда же, куда и «Вольво». В такой-то ливень. Да еще когда пятничная толпа вот-вот с катушек съедет.

Нокс счел это предзнаменованием.

Таксист, который вез Джона, включил зажигание. Дольше стоять было нельзя. Таксист вырулил на правую полосу, объехал два мини-вэна, чуть не сбил двух велосипедистов.

– Хэнь хао! Отлично! – похвалил Нокс.

От синей «Вольво» их отделял квартал, даже меньше.

Таксист широко улыбнулся, показав последние полдюжины зубов, кривых и желтых от никотина.

 

24

16:04

Район Синьтяньди

Убитая, подавленная Грейс вошла в метро. Ноги гудели; в горле пересохло; ворованная зеленая футболка промокла насквозь и казалась лишней кожей. Чувствуя на себе «взгляды» видеокамер и понимая, что монгол может все еще следовать за ней, Грейс низко опустила голову и попыталась затеряться среди сотен – да каких там сотен – тысяч соотечественников, штурмующих подземку.

Операция провалена. Полиция знает Грейс в лицо. Нокса она потеряла. И деньги, собранные с таким трудом, потеряла тоже. Вдобавок монгол идет за ней по пятам.

Лю Хао теперь убьют. И Дэннера заодно. Грейс пришла к выводу, что сумку подменили на металлоискателе, на станции метро «Народная площадь». Тогда единственный раз она рассталась с сумкой на несколько мгновений – и вот результат. Хитрый, дьявольски хитрый план.

Знала Грейс и другое: в том, что план сработал, что у похитителей все прошло как по маслу, винить нужно только одного человека.

 

25

16:20

Такси мчалось на север от места слияния рек Сучжоу и Хуанпу. Нокс ехал по району, расположенному на северо-востоке от моста Вайбайду, или Садового моста. В последние сто шестьдесят лет район этот населяли американские коммерсанты, русские эмигранты и японские купцы (а также, позднее, японские оккупанты). Кроме них там жили евреи из Европы, на время войны загнанные китайцами в мерзость гетто. Десятилетиями эта часть города оставалась в запустении, но с недавних пор методично подвергалась облагораживанию и вот стала средоточием отелей, кафе и офисных зданий.

Нокс тронул таксиста за плечо.

– Сбавь скорость, браток, – сказал он на шанхайском диалекте. – Езжай все время прямо.

– Видите ли, моя машина…

– Прямо езжай, – повторил Нокс. – Теперь развернись и останови у тротуара.

– Но…

– Куай! Быстро!

«Вольво» сбавила скорость и дважды повернула направо. Хитрый способ проверить, нет ли хвоста. Нокс готов был об заклад побиться – «Вольво» еще два раза повернет направо, прежде чем продолжит путь. Впрочем, сама по себе проверка – хороший показатель. Значит, цель близка.

Он заставил таксиста развернуться так, чтобы сквозь лобовое стекло можно было видеть пассажира. Нокс боялся, как бы тот не ускользнул. Подмена сумки больно задела его самолюбие.

Джон взглянул на часы, позабыв, что они остановились еще утром. В тот момент, когда деньги будут доставлены, похитители покончат с заложниками. Нокс совсем рядом, а толку? Помочь он бессилен. Факт остановки часов внезапно показался ему дурным предзнаменованием.

Таксист, с искаженным от тревоги лицом, ждал, что скажет Нокс. А у того мозги еле ворочались.

Какой же он тормоз! Пассажир «Вольво» и не собирался отрываться от хвоста. Он либо проворонил нужный переулок, либо два последовательных поворота направо были обусловлены односторонним движением. А сейчас он приближается к цели.

Нокс отправил Рэнди сообщение: «Уточни дислокацию».

Рэнди тотчас ответил: «Подождите».

Джон велел таксисту ехать туда, где в последний раз была замечена синяя «Вольво». Вспомнил слова Грейс о битом стекле и сообразил, что находится не в том квартале.

– Есть поблизости заброшенное здание или группа зданий? – спросил он таксиста. – С разбитыми окнами?

– Была электростанция, у самой реки, – скривился таксист. – Недавно новую построили.

– Новая меня не интересует, – ответил Нокс и жестом велел свернуть направо. «Вольво» нигде не было видно.

Зажужжал телефон.

На экране высветилось: «К югу от Куньмин-роуд, восточнее Далянь-роуд».

Джон озвучил сообщение для таксиста.

– Так рядом же, – обрадовался таксист, прибавил скорость и через два квартала пересек Далянь-роуд. – Только это большой район.

– Ничего, – буркнул Нокс и продолжил всматриваться в окрестности сквозь залитое дождем лобовое стекло.

Таксист включил «дворники» и махнул на боковое окно.

Нет, там не было синей «Вольво». Там, в некотором отдалении от тротуара, высилась кирпичная крепость.

Причем с доброй сотней выбитых окон.

Район Хуанпу

Кролик потерял женщину из виду в Синьтяньди, чем вызвал в Мэлсчое жгучее желание крушить все подряд, начиная с Кроликовой черепушки.

Мэлсчой позвонил инсайдеру Фэн Ци.

– Ну, что скажешь?

В трубке раздались короткие гудки – инсайдер не мог говорить.

Через несколько минут он сам вышел на связь.

– Мы ведем радиоперехват у полиции. Чужестранец замечен на станции метро «Народная площадь».

– Это мне известно. Сообщи что-нибудь новенькое.

– Наши люди уже выехали.

– Проснулись! Он свалил.

Чужестранец за это ответит, небо ему с овчинку покажется – если, конечно, Мэлсчой снова отыщет его.

Район Хункоу

Перед Ноксом выросли два четырехэтажных кирпичных здания с провалами в крышах и разбитыми окнами. С учетом СМС от Рэнди и информации от Грейс, обе развалины были на большом подозрении.

Жизнь Дэннера отсчитывала последние минуты. А Нокс должен был еще проверить свою догадку.

Между зданиями и шоссе лежал грязный, заросший бурьяном пустырь, окружала их высокая кирпичная стена с затейливой аркой и железной калиткой. Та была открыта. В пределах стены располагались алюминиевые складные стулья, занятые пятью местными жительницами. Толстухи курили и сплетничали на шанхайском диалекте.

В том здании, что слева, из окон второго и третьего этажей тянулись электрические провода. То, что справа, казалось полностью заброшенным.

По всем признакам, в доме окопались последние упрямые жильцы; сидят и не желают переезжать на новое место, предлагаемое новым владельцем земельного участка.

Ноксу не хотелось вступать в контакт с шанхайскими матронами – для него они были хуже монголов, – однако он знал: матроны в курсе всех событий, происходящих на этих развалинах.

Нокс пересек проезжую часть и, мокрый до нитки, приблизился к женщинам.

Та, что оказалась ближе к нему, носила на руке повязку – иными словами, была облечена известной властью, уполномочена правительством следить за порядком. Нокс усмехнулся: только в Китае сквоттер может дойти до таких степеней.

Полоска бетона под аркой была сухая, но на ней отпечатались мокрые следы, ведущие в здание. «Охранник», – подумал Нокс. А может, курьер, который встретил «Вольво» и забрал сумку с деньгами.

Нокс подавил желание проигнорировать женщин и пойти по следам. Женщины тут на правах караульных, мимо них бесплатно не проскочишь. У него нет времени сокращать срок жизни Дэннера.

– Льет как из ведра! – выдал Нокс по-английски.

Самая младшая из пяти, довольно миловидная особа, с готовностью кивнула. Уполномоченная пронзила ее взглядом – дескать, нечего наводить языковые мосты. Вайгожень – он вайгожень и есть, от него добра не жди.

– Моя говорить, дождь очень сильный, – повторил Нокс на нарочито ломаном путунхуа.

Матрона чуть наклонила голову. Нокс сделал третью попытку, в ходе которой чуть исправил грамматику.

Матрона кивнула и не замедлила на шанхайском диалекте констатировать, что каждый вайгожень, верно, набивает рот камнями, прежде чем заговорить. Женщины захихикали – все, кроме молодой. Нокс решил сделать ставку именно на нее.

– Вы здесь жить? – на плохом путунхуа продолжал Нокс. – В этих домах?

Уполномоченная прищурилась и на шанхайском диалекте сообщила Ноксу, что это не его собачье дело. Она прибавила еще несколько ругательств, столь грязных, что одна из ее приятельниц со стыда вперила взгляд в кирпичную дорожку.

Самая молодая женщина проговорила на шанхайском диалекте:

– Ты что язык распускаешь, ведьма старая? Этот человек – гость в нашей стране. Он и его земляки занимаются здесь торговлей, приносят нам доход.

– Они приносят птичий грипп и забегаловки с дрянной пищей. Будь они все прокляты, – парировала уполномоченная, повторяя распространенную в Китае версию, будто птичий грипп завезли из Соединенных Штатов.

– Да. Мы. Здесь. Живем, – с расстановкой, чтобы Нокс понял, произнесла на путунхуа молодая женщина.

– Тут с вами быть недавно молодой мужчин, мужчин мой возраст или меньше? – продолжал Нокс.

Уполномоченная затрещала в ритме пулеметной очереди:

– Послушай, ты, цветочек, закрой свое рыльце, не то я на тебя донесу кому следует. Скажу, что ты с семейством бордель держишь, и тебя в тюрьму посадят, там и сгниешь. Не заставляй меня повторять дважды.

Это предупреждение заставило замолчать остальных, уже готовых дать Ноксу необходимую информацию. Он поймал взгляд молодой женщины. Щеки ее пылали.

– Этаж? Какой этаж? – спросил он по-английски, зная, что матрона не поймет. – Покажи на пальцах. Я тебя не выдам.

– Что он говорит? Что он говорит? – зашипела старая мымра. – Не смейте отвечать! Не смейте отвечать ему!

Однако Нокс уже развернулся, ибо молодая женщина большим пальцем левой руки, лежавшей у нее на коленях, быстро провела по среднему пальцу, безымянному пальцу и мизинцу. В Китае такой жест означает «три».

Нокс сделал пару шагов прочь, остановился под дождем и на безупречном шанхайском диалекте обратился к уполномоченной:

– Знаешь, кто ты такая? Ты – старая вонючая корова, у тебя вместо мозгов картошка. Я приготовил пятьсот юаней, чтобы отблагодарить тебя за помощь в написании статьи для журнала. Теперь деньги останутся в моем кармане, а ты просиживай задницу и помни, что каждым грубым словом сама себя обкрадываешь.

Развернулся и зашлепал по глубоким лужам. Женщины тотчас набросились на уполномоченную с укорами и язвительными замечаниями. Еще минут пятнадцать будут клевать, прикинул Нокс. Если повезет, этого времени хватит, чтобы проскочить в здание и выйти незамеченным. По иронии судьбы, опасаться сейчас следовало не старую злюку, а молодую душку – она могла догадаться о его намерениях.

В глубине двора была стена, плавно переходившая в стену пятиэтажки. Мокрый до костей, Нокс свернул за угол, взобрался по стене и спрыгнул с другой стороны. Почти побежал к дальней оконечности здания. Под ногами хлюпала грязь. Джон нашел дверной проем без двери и заскочил в темный подъезд.

По стенам струилась дождевая вода. Покоробившийся пол был усыпан мусором и обломками кирпичей, загваздан экскрементами. Поблекшие агитки удерживались на стенах ржавыми кнопками. Возле перил валялся моток проводов. Нокс пощупал провода. Самые чистые были от телефона; значит, сюда недавно провели телефон. Странно: обитатели подобных жилищ обычно не нуждаются в услугах телефонии. Зато банда киднепперов вполне могла присоединить провод к ближайшему столбу, чтобы иметь доступ в Интернет. Уверенность Нокса в том, что он на правильном пути, росла по мере продвижения вверх по лестнице. Через каждые несколько футов Джон останавливался, прислушивался, но все звуки заглушал дождь.

Если деньги переданы, значит, Дэннер мертв.

На первом этаже Нокс осмотрел две комнаты, с распахнутой и с отсутствующей дверьми. Обе были необитаемы и завалены строительным мусором.

На втором этаже было темнее, потому что кто-то заслонил лестничное окно листом фанеры. Здесь провода разделялись, разбегались по комнатам, где висели подобно виноградным лозам. Два провода – один толстый, обеспечивающий неизвестных сквоттеров электроэнергией, и тонкий телефонный, связанные вместе, вели наверх.

При мысли о происходящем там, куда вели провода, кровь стучала у Нокса в висках. Скоро, очень скоро он доберется до цели – до Дэннера. Бесшумно, осторожно он поднимался по лестнице. Приблизился к третьей слева двери. Отпечатки ботинок не успели высохнуть на деревянном полу – кто-то вошел в эту дверь совсем недавно.

Взгляд задержался на новеньком, блестящем латунном замке – подобную глупость мог совершить только новичок. Нокс осторожно нажал на дверную ручку и слегка приналег плечом.

Дверь была заперта.

16:30

Голоса, приглушенные дверью, вели горячую дискуссию. Нокс приложился к доскам ухом, прислушался. В комнате двое, возможно, трое. Говорят на шанхайском диалекте. На путунхуа изъясняется как минимум один человек. Нокс пригляделся к мокрым следам на полу.

Он слушал, непроизвольно загибая пальцы, и загнул четыре. Силы неравны, учитывая, что сам он вооружен лишь складным ножом монгола.

Не выйти ли сейчас и не влезть ли в окно, чтобы усилить элемент неожиданности? Нет, не прокатит – фасад открыт, а старая ведьма у ворот жаждет Ноксовой крови.

Джон опустился на колени и заглянул в щель под дверью, прищурив правый глаз. За столом четверо, судя по количеству ног; из них двое обуты в матерчатые шлепанцы, столь типичные для шанхайских мужчин. Один – в кроссовках «Найк». Сидящий нервно притопывает, возит подошвами по полу – то есть не привязан к стулу. Четвертый из сидящих за столом, в закатанных штанах, обут в черные башмаки на резиновой подошве. Пятая пара ног находилась справа, у стены. Чем конкретно они связаны, Нокс не мог разглядеть, но видел, что ножищи ого-го, размер этак тринадцатый-четырнадцатый. Дэнни! Стало быть, в комнате пять человек.

Нокс прислонился к стене, выдохнул. Подавил импульс высадить дверь, не дал адреналину затуманить разум. Думай, Джонни, думай!

Но ведь он пришел сюда не для того, чтоб думать. Он пришел вызволять Дэнни.

Нокс ударил по замку ногой, расшатав дверной косяк. От второго удара дверь распахнулась.

Трое стоят – двое слева от стола, расположенного посередине, третий – за столом. Один сидит справа. У Дэнни на глазах повязка, руки и ноги прикручены к стулу изолентой. Стул этот справа от Нокса. Дэнни жив; измучен, изможден, но жив. Бурная радость едва не стоила жизни самому Джону. Человек у дальнего края стола выхватил нож.

Сумка расстегнута, рядом – пачки купюр. Один из троих, слева, роется в сумке, достает деньги. Первого Нокс обезвредил вооруженного – опрокинул на него стол. Человек с ножом упал. Джон саданул его по руке, выхватил нож и занялся следующим – вертким, гибким субъектом. Справиться с ним было непросто, он двигался стремительно, реагировал моментально. Ударил Нокса в бок, прямо в рану, и Ноксовы колени подкосились.

Тот, у кого Джон отнял нож, поднялся, безоружный. Двое против одного Нокса. Точнее, трое – сидевший в кресле тоже вскочил.

Нокс занял вертикальное положение. Поднимаясь с колен, спиной опрокинул стол на сидевшего на стуле. Упала сумка. Рассыпались деньги. Джон изловчился и саданул вертлявого в кадык. Тот побелел, схватился за горло. Нокс отразил удар обезоруженного, ударил сам.

Этот оказался опытным бойцом. Нокс методично отражал удары и сумел заставить противника отступить на шаг, таким образом заявив о своем превосходстве. Противник, однако, лягнул Джона в правое колено и наверняка сломал бы его, если бы не дернулся стол и его ножка не оказалась под ударом. В итоге треснула именно она, а не Ноксово колено.

Дальше все происходило очень быстро. Джон заставил противника отступить к стене и обезвредил его, левой рукой саданув по почке, а правой ударив в область сердца. Противник рухнул на спину. Нокс заметил блеск упавшего ножа. Пресек попытку воспользоваться ножом, толкнул мерзавца локтем и хотел уже свершить над ним праведный суд.

Перед ним на полу корчился тот, кто наблюдал из кресла за подсчетом денег, – Лю Хао собственной персоной.

 

26

16:39

Район Хункоу

Шанхай

Нокс навис над Лю Хао, готовый наступить ему на грудную клетку и переломать ребра. Смесь удивления и ярости действовала подобно яду. Подумать только, Лю Хао – заложник и похититель в одном лице…

Лю Хао уронил нож, оттолкнул в сторону – движения были как у человека, стряхивающего с себя сон. Причем сон прескверный.

– Так это ты? – взревел Нокс. – Ах ты, кусок дерьма!

– Я все объясню! – дрожащим голосом взмолился Лю Хао и сделал попытку вжаться в пол.

– Конечно, объяснишь, никуда не денешься.

Нокс обозрел учиненные им разрушения. Взглянул на Дэннера.

– Ты цел?

Тот кивнул – во рту у него был кляп.

Джон поднял нож, нацелился Лю Хао в глаз. Шнурками связал руки троим похитителям, лежавшим на полу. Сгреб несколько стодолларовых купюр, соорудил три кляпа. Заставил Лю Хао перевернуться на живот, обыскал. Обнаружил два мобильника, спрятал в карман. Подошел к Дэннеру, развязал его, не сводя глаз с Лю Хао. Дал Дэннеру нож и достал свой. Теперь они оба были вооружены.

Дэннер попытался встать – и не смог.

Джон дотянулся до сумки-холодильника, снял с крышки пакет жареного картофеля и холодную пиццу, достал вишневый «Пауэрэйд», дал Дэннеру.

– Нет, правда, как себя чувствуешь?

– Сильно его не бей, – попросил Дэннер, указывая на Лю Хао. – Он, конечно, идиот, но со мной гуманно обращался. Выслушай его сначала. Он изрядно дров наломал.

Нокс заметил на Дэннеровой руке окровавленную повязку.

– Ни одной щепки не оставил, – уточнил он, по-прежнему отслеживая Лю Хао.

– Все очень сложно, – констатировал Дэннер.

– Хватит, Дэнни, надоело. Ты говоришь, как жертва стокгольмского синдрома. Ты свободен. Сейчас мы с тобой отсюда свалим.

– И с Лю Хао, – произнес Дэннер.

– Разумеется. Но только потому, что я одному человечку задолжал…

– Они меня кормили. Правда, держали связанным, но позволяли подвигаться. Могло быть много хуже. Говорю тебе: все не так страшно.

– А что, оттяпанный палец уже не в счет? Да они бы тебе и черепушку снесли – не задумались!

– Нет… Нет! – закричал Лю Хао. – Никогда!

– Заткнись! – Нокс одним прыжком оказался возле Лю Хао. Тот отпрянул, глаза округлились от ужаса.

Джону казалось, он в комнате смеха; свет приглушенный, в кривых зеркалах сам себя не узнаешь. Дэнни защищает Лю; Лю – не заложник; деньги на полу валяются…

– Твою мать, – выругался он. В крови бушевал адреналин, росло желание размозжить Лю Хао череп. Нокс пнул опрокинутый стол, тот проехался по полу и ткнулся в одного из киднепперов. Мерзавец застонал.

Дэннер тем временем разрезал изоленту и теперь сдирал ее с запястий.

– Сделай одолжение, Нокс, – не убивай Лю Хао сейчас. Не думай – я его не простил, ничего такого.

– Вот и не прощай, – выдавил Джон, тяжело дыша от ярости. Поднял взгляд на Дэннера, позволил себе тень улыбки.

– Выслушай сначала, что он скажет, – продолжал Дэннер. – Если желание грохнуть Лю не пропадет – я буду участвовать. Твою честь это не заденет – после всего, что ты сделал.

– По-моему, Дэнни, тебе сейчас тоже лучше заткнуться! – рявкнул Нокс, смерив приятеля уничтожающим взглядом. Нет, на подлокотнике кресла Дэннер нацарапал вовсе не цифры, вовсе не 44. То были инициалы – «LH», Лю Хао.

Мозги закипали. Нокс потерял способность мыслить логически. Усталость, рана, опасности этого и предыдущих дней сделали свое дело. Лю Хао, значит, сам себя взял в заложники? Ноксу по-прежнему хотелось раздавить его, расчленить – за все, за все! Он подумал о Грейс. Что же теперь будет? Кого следующего вызволять? Конечно, Дулвича. Нельзя оставить его в китайской больнице.

– Прячь деньги в сумку – пригодятся, – распорядился Нокс.

 

27

17:07

Район Хуанпу

Справа от третьего выхода со станции метро «Нанкин-ист-роуд» имелась широкая черная железная дверь без опознавательных табличек, заклеенная стикерами с музыкальных альбомов и рекламой американских производителей гитар и усилителей звука, а также афишами местных рок-групп. Иными словами, дверь не сразу бросалась в глаза.

Грейс постучала. Открыл ей лысый мужчина средних лет, со сломанным сплющенным носом и проницательным взглядом. Из глубины помещения доносились приглушенные, однако нервирующие звуки – кто-то, изредка попадая в такт, играл хеви-металл. Мужчина узнал Грейс – они с Ноксом арендовали у него подвальчик. Он распахнул тяжеленную дверь, приглашая Грейс спуститься по железной, плохо освещенной лестнице.

Длинный коридор с бетонным полом располагался на глубине шестьдесят футов. Грейс миновала две взрывостойкие двери на внушительных петлях. Люминесцентная потолочная лампа мигала от каждого резкого звука; репетировали одновременно две или даже три группы, а не одна.

Грейс находилась в одном из десятков бомбоубежищ, построенных при Мао для шанхайцев и солдат на случай ядерной атаки Советского Союза. Японская оккупация и бесчинства, учиняемые захватчиками, навеки отпечатались в сознании китайцев. Что не помешало им превратить некоторые бункеры в мини-музеи. Другие бункеры, вот как этот, заняли сквоттеры либо оттяпали предприимчивые горожане, чтобы сдавать их для репетиций будущим рок-звездам.

Грейс добралась до комнаты № 4 и открыла очередную тяжелую металлическую дверь; вскользь подумала, как это символично – тяжелый металл играют под защитой тяжелого металла. Вошла, заперлась изнутри.

В комнате резко пахло потом, сигаретным дымом и несвежим китайским фастфудом. Стены были оклеены грязно-белой пенорезиной, пол покрыт обрывками ковра. Электропроводка претерпела бесцеремонные попытки модифицирования. С потолка свешивались две флуоресцентные лампочки.

Докатилась, подумала Грейс; прячусь под землей, в норе, как крыса. Вынуждена лгать и давать взятки, чтобы ночевать в этой убогой комнате, а почему? Потому, что лгал и давал взятки кое-кто другой. Зло порождает зло. Грейс чувствовала, что сейчас разрыдается, – наружу рвались отчаяние и боль. Весь день она держалась на адреналине; сейчас его действие прошло. Грейс не сумела доставить деньги за выкуп, перемещалась по городу с сумкой, набитой никчемными старыми газетами. Каковы будут последствия ее ошибки для Нокса, как повлияют на спасение заложников?

Мокрая, дрожащая, она оглянулась на запертую дверь. Может, Джон сейчас придет? Или она безнадежно провалила миссию?

17:26

Нокс доставил Лю Хао и Дэннера в бункер. Грейс было велено окружить Дэннера заботами и не спускать глаз с оборотня Лю.

Джон едва перемолвился с Грейс парой слов. По раскаянию в ее взгляде понял: Грейс знает историю Лю Хао. От этой мысли он едва не задохнулся. Выражение лица Грейс он не сумел расшифровать, откуда ей все известно, не представлял; но Грейс, увидев Лю Хао связанным, только вздрогнула, не более того, и обращалась с ним как с нашкодившим псом.

– После поговорим, – сказал Нокс, похлопывая сумку с сотней тысяч долларов.

– Куда вы идете, Джон?

– Заявлять свои права легче, когда собственность уже в руках, – отвечал Нокс.

В мусульманский квартал Джон прибыл в голубом комбинезоне, какие носят шанхайские дворники и мусорщики. В руках он держал черную сумку с логотипом фирмы «Найк». На Ноксе была медицинская маска – обязательный предмет гардероба шанхайцев, предохраняющий от смога. Вместе с низко опущенным козырьком бейсболки эта маска надежно скрывала лицо.

Вообще-то дворники обычно не разгуливают с большими спортивными сумками. Впрочем, в преддверии Национального праздника никто не обращал внимания на других, каждого заботило только одно – как лично он будет добираться до отчего дома.

Нокс прошлепал по переулку, который успел превратиться в ручей, даром что обещанный тайфун еще не обрушился на город. Джон направлялся к квартире монгола.

Сам монгол беспокоил его не слишком – гораздо больше Нокс опасался полиции либо тех молодчиков, которым Козловски уже наверняка его заложил. Козловски – сила, в этом сомневаться не приходилось. Джон продал Стиву адрес монгола за шанс выехать из страны и сообщил Дэннеру все детали сделки на случай, если сам не вернется в бомбоубежище. И все же надо было завершить дело, и этот последний штрих стоил риска. Если ответственность за похищение и вымогательство ляжет на монгола, ни Нокса, ни Грейс, ни даже Лю Хао нельзя будет обвинить в причастности. Вдобавок Козловски, похоже, единственный человек, имеющий достаточные полномочия, чтобы вывезти Дулвича живым.

Джон почти бежал узким переулком – казалось, спину ему сверлит чей-то взгляд.

Ковыряя замок на двери, он сломал кончик складного ножа, однако справился, открыл дверь и даже не особенно повредил дверной косяк – это было бы совсем некстати. Заперся изнутри, быстро отвинтил панель, за которой монгол прятал видеокамеру и пачки юаней, уже виденные Ноксом. Он извлек диск из камеры – пригодится как вещдок; взял четыре пачки по десять тысяч юаней – достаточно для подкупа. Ниша была слишком мала, сумка туда не помещалась, и Ноксу пришлось потратить энное количество времени на распаковку и запихивание долларов на место юаней. Вскоре стало казаться, что прореха в стене заделана стодолларовыми купюрами. Нокс в несколько раз сложил пустую сумку и затолкал в щель. Аккуратненько получилось, приятно посмотреть.

Он закручивал последний шуруп, когда в переулке зашлепали шаги. Некто остановился прямо под дверью. Нокс подхватил с полу носок, вытер собственные мокрые следы, что вели к потайной нише. Монгол не должен обнаружить доллары раньше, чем это сделает полиция. Щелкнул замок. Нокс выдвинул ящик комода и разворошил его содержимое, чтобы создать впечатление обыска или бандитского налета.

Дверь распахнулась. Вместе с монголом в комнату проникла сырость. Тот выхватил нож.

Нокс обмотал левую руку футболкой, извлеченной из комода.

– Знаешь, зачем я здесь? – спросил он на путунхуа.

– Наверное, пришел обсудить условия сделки. Да только у тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать. Разумеется, кроме твоей жизни. Ты мне надоел. Смерть как надоел, – отвечал монгол.

– Лю Хао и его записи у меня, – выдал Нокс – точно гранату бросил.

– Ложь.

– Хочешь, по телефону позвоню?

– Зачем мне покупать то, что я могу взять? – философски заметил монгол.

– Затем, что ты не знаешь, где оно находится, – объяснил Нокс.

– Ничего – узнаю за считаные минуты. Ты либо все расскажешь, либо умрешь. Лично меня устроит любой вариант. Ты, чужестранец, хуже занозы в заднице. И если ты предпочтешь смерть, я буду только рад.

– Ты ведь его убьешь, – заметил Нокс.

Монгол рассмеялся, впрочем, без бахвальства.

– Хотя нет – сначала ты получишь его реестры.

– А ты не так глуп, как кажешься, круглоглазый.

Нокс хранил молчание, пока монгол спокойно, без суеты запирал дверь. Он, видно, просек Ноксову тактику – не делал попыток к нему приблизиться. Наоборот – перекрыл Джону пути к отступлению. Нокс сам пришел, дал огромное преимущество.

Нокс отступил на шаг – человек подобных габаритов смертельно опасен. Комната показалась безнадежно тесной.

– У нас общие интересы, – заговорил он. – Ты хочешь уничтожить Лю Хао. Я хочу вывезти его из Китая. Если получится, сегодня же вечером.

– У меня по твоей милости было слишком много проблем, – сказал монгол.

– Ты преувеличиваешь. Я – только один из многих твоих противников.

Монгол разозлился.

– Видно, ты в арифметике не силен. В салоне красоты я насчитал всего четверых. Да еще одного вы в больницу упекли – когда одеждой поменялись. Это было очень глупо.

– Нет, это ты его в больницу отправил, – возразил Нокс. – За что тебе отдельная благодарность.

– Ну, валяй, благодари. Я здесь, – поддразнил монгол.

Нокс прыгнул, вытянув левую руку, чтобы перехватить нож, сверкнувший в пальцах монгола. Ударил великана в плечо, заставил отступить к двери. Лезвие прошлось по Ноксовой щеке. От второго шрама он щеку защитил, но получил рану в предплечье.

Последовал ряд выпадов, блокировок и ответных ударов. Противники стоили друг друга – быстрый, увертливый Нокс и могучий монгол.

Джону уже приходилось драться с такими громилами. Он всегда принимал вызов и редко бывал побежден. Понимал: нельзя бить наобум. Монгол, конечно, ждет, что Нокс ударит снизу, в челюсть. Все ему подобные ждут удара в челюсть – и умеют от него защититься. Нокс наверняка сломает пальцы, если не руку, монгол же всего-навсего распростится с парой-тройкой зубов. Нет, бой нужно вести, как шахматную партию, в которой вместо фигур – органы. Начать с живота и паха, чтобы противник опустил руки для защиты, но и про угрозу челюсти чтобы не забывал, а когда его внимание раздвоится – ударить в сердце. Никто ведь не пытается остановить грузовик, запустив камнем в лобовое стекло или даже продырявив шины – целятся всегда в двигатель.

Как и его товарищи, монгол профессионально занимался борьбой. У Нокса тут было преимущество. Вдобавок, как и всякий здоровяк, монгол привык к легким победам. Заперев дверь, он сам себя загнал в угол ринга. Нокс использовал это против него – осыпа́л ударами, дразнил выпадами – выманивал на середину комнаты, даже стерпел два пореза на запястьях.

Джон ударил в тазобедренный сустав, зная, насколько это больно. Лицо монгола побагровело, он сложился пополам, не в силах стоять прямо. Теперь будет кровью мочиться. Он махнул ножом несколько неуклюже, ибо все еще старался сделать вдох.

Нокс воспользовался ситуацией и ударил в нижние ребра. Одно треснуло.

Монгол взревел, и Джон понял – перевес на его стороне. Тем более что удалось привести противника в ярость, ибо потеря самообладания равняется проигрышу. Третий сильный удар Нокс нацелил на нижнюю часть живота, как раз над тазовой костью. Согнувшийся монгол, осознав собственную уязвимость, резко разогнулся, но не рассчитал свои возможности.

Наконец-то грудная клетка противника была полностью открыта Ноксу. Он приблизился, рискуя непосредственным контактом, и поразил монгола в сердце с такой силой, будто хотел, чтобы кулак выскочил из-под лопатки.

Монгол закатил глаза, сердце его замерло. Он повалился на пол, будто из него выпустили воздух.

Джон забрал у него телефон, но паспорт оставил – для полиции. Закрыл за собой дверь. Попытался бежать, но силы были на исходе. Скрестил руки на груди, чтобы скрыть кровь, и торопливо пошел прочь.

Отправлять сообщение Козловски было, конечно, пустым занятием, однако Нокс отправил. В конце концов, обещание есть обещание, а Джону нужны связи Козловски, чтобы вызволить Дулвича.

«Видеокамера теперь твоя», – написал Нокс.

17:30

Чужестранец, вайгожень, попал в поле зрения Шень Деши. Глупец не догадался сменить голубой комбинезон, какие носят шанхайские дворники. Вайгожень вышел из переулка и скрылся в толпе.

Шень Деши заметил его еще на пути к переулку, но не голубой комбинезон бросился ему в глаза, а высокий рост и пружинистая походка.

Шень прекрасно понимал, насколько важны информаторы; знал, что вайгожень имеет значение для Козловски. Полиция, как обычная, так и тайная, жирует на сведениях из подобных источников. Вайгожень полностью подходил под описание человека, поисками которого занимался Шень Деши. Сцапав его, Шень получит преимущество перед прочими «Железными руками», заслужит благосклонность начальства. В конце концов, отношения его департамента с американцами из-за одного ареста не испортятся. Однако Шень дал слово, что до сигнала не станет ничего предпринимать. Вот и не предпринимал.

Впрочем, всего через несколько минут раздался долгожданный звонок Козловски. Шень достал визитную карточку капитана полиции, набрал номер, сообщил, что видел искомого чужестранца, и назвал адрес.

– Арестуйте его. Я, со своей стороны, буду благодарен за любую информацию, которую подозреваемый сообщит добровольно.

– Конечно, сэр. Вся подобная информация будет тотчас передана вам. – Голос у капитана был как у приговоренного к смерти, которому вдруг изменили меру наказания.

Инспектор Шень прославился своим кредо: зачем пачкать руки, когда есть на кого переложить грязную работу? Пусть капитан сам выбивает сведения из чужестранца, и да не коснется кровь пальцев инспектора Шеня.

Размеренным шагом он пошел к логову монгола. Не потрудился постучать – просто высадил дверь ногой.

Монгол сидел на краешке матраса, служившего ему постелью. На треск выломанной двери он вздернул голову, выставил руки, словно для защиты; увы – драка с Ноксом слишком измотала его. Шень понял это по глазам.

– Особый отдел, – проговорил он на путунхуа. – Понимаешь? – И продемонстрировал корочку. – Вздумаешь оказывать сопротивление…

Монгол, демонстрируя обманчивую быстроту реакции, вскинул ногу. Шень схватил ее, сжал и дернул вниз, в зародыше задушив маневр монгола. Затем толкнул его, и монгол повалился на спину. Шень надавил ступней на пах противника, коленом же заблокировал руку, державшую нож. Свободной рукой он схватил монгола за горло.

– Рыпнешься – предъявлю тебе официальное обвинение и в тюрьме сгною. Понял, ты, кусок монгольского дерьма? Это тебе не яков трахать в степи!

Монгол сверкнул глазами.

Шень чувствовал, как быстро к его противнику возвращаются силы, поэтому перевернул его на живот и надел наручники.

– Только попробуй сбежать, – прошипел Шень, – я тебя твоим же ножом кастрирую.

Он деловито обыскал тесную комнату и быстро обнаружил панель на стене. Ножом монгола открутил шурупы. Из ниши посыпались доллары.

– Это что еще за фигня? – простонал монгол.

Вот спасибо чужестранцу, вот удружил… Шень явно недооценивал его находчивость. Ну и ловкий же маневр! Надо будет поблагодарить чужестранца, когда капитан полиции выбьет из него показания.

Шень Деши показалось даже, что тучи рассеиваются и лично для него выглядывает солнце.

А за пачками долларов его поджидал приз – видеокамера. Шень Деши осклабился. Почти неделя поисков, беспокойства – и вот подарочек. Шень сфотографировал видеокамеру на сотовый телефон. Сделал еще несколько снимков, пока перекладывал деньги в спортивную сумку, так удачно оказавшуюся в нише. Монгол теперь не отвертится – сумка уж наверное мелькнет не на одной видеозаписи передачи выкупа. Ловкач вайгожень припер монгола к стенке.

– Это не мое! – завопил монгол.

– Заткнись! – взъярился Шень. – Твою мать, тут же куча денег!

Сколько? Пятьдесят тысяч долларов? Шестьдесят? Семьдесят? Шень успокоился на определении «целое состояние». Значит, можно уходить в отставку. Шень взяток ради карьеры не давал; уж как приходилось маневрировать! Он ждал своего счастливого случая. Полагался на гуаньси и благосклонность начальства. Но такая сумма денег… у Шеня даже в горле пересохло. Он окинул взглядом монгола, распростертого на полу. Искушение полностью завладело им.

В юанях получается тысяч двести – бешеные деньги.

Шень Деши заметил пластиковый пакетик с паспортом монгола, парой-тройкой семейных фотографий и горсткой тугриков. Кроме паспорта, имелась корочка сотрудника монгольской полиции.

Шень Деши обрадовался корочке.

– Ага! – воскликнул он. – Выходит, мы братья. – Сел на матрас, прямо на деньги, пьяный от денег. Голова монгола была у его ног. – Вот что я хочу спросить у тебя, брат. Допустим, ты оказался на моем месте. То есть получил все эти деньги. Ты – один на один с подозреваемым, бесхребетным киднеппером, нелегалом, а если учесть наличие этой видеокамеры – пожалуй, еще и убийцей. Сечешь, куда я клоню? Так вот: станешь ты в такой ситуации ждать, пока вмешается длинная рука закона, или возьмешь дело в свои собственные руки?

Монгол замотал головой, стал извиваться.

– Ответь мне – чисто для поддержания беседы, – продолжал Шень. – Позабавь меня. Ну, каков был бы твой следующий шаг?

Он еще раз взглянул на кучу денег. Это сколько же ему надо работать для такой суммы? Пять лет? Десять? Или все двадцать? Он все эти годы не соблазнялся мизерными взятками, но тут привалило целое состояние. Неужели судьба улыбнулась Шеню для того, чтобы он сдал денежки в чужие руки, чтобы некто другой с денежками исчез – пожалуй, предварительно убрав опасного свидетеля в лице Шеня? На компромисс Шень бы еще пошел – допустим, поделился бы с начальником, чтобы избежать вопросов относительно внезапной отставки…

– Применим практический подход, – продолжил Шень. – Ты, брат, выкладываешь все, что тебе известно, и мы с тобой валим отсюда. Согласен? Поплывем на пароме по Хуанпу. Перевозчик – надежный человек. Будешь хорошо себя вести – сдам тебя полиции в Пудуне. Ну а начнешь юлить да отпираться – не взыщи, прикончу.

– Мне нужно позвонить, – сказал монгол. – Один звонок – и мы оба богаты, а тебя еще и повысят. Обещаю.

– Позвонить?

– Да. В Пекин.

Кровь у Шень Деши забурлила. Во что он вляпался? Какие у монгола связи в Пекине?

Он смотрел то на деньги, то на своего пленника и задавался вопросом, уж не сон ли все это.

 

28

17:40

Район Лувань

К тому времени как Грейс удалось справиться со своим гневом, Дэннер давно спал прямо на полу. Грейс уселась рядом с Лю Хао, кисти рук и лодыжки которого все еще стягивала изолента. Скрывая истинные свои чувства – умение, которое каждый китаец усваивает в раннем детстве, – Грейс мягко спросила:

– Ну, Лю Хао, и что же ты натворил?

– Тысяча извинений, Чжу Юя. Умоляю, прости меня. Я все испортил, запутался, подставил под удар честь моей семьи. Я заслуживаю любого наказания, какое ты измыслишь.

Он сидел, низко опустив голову, изучая замызганные половики.

– Прежде чем я передам тебя в руки американца и он по своему усмотрению учинит над тобой расправу, ты все расскажешь мне. Будь уверен: какую бы кару ни измыслил американец, я поддержу его.

– Все дело в невезении, и только в нем. Удача от меня отвернулась. Я видел лицо – лицо человека, которого знаю по, гм… работе на мистера Суна, на «Бертолд групп». Кстати, Юя, это же ты меня туда устроила. Напрасно я согласился.

– Монгол получал из твоих рук очень крупные суммы.

Глаза Лю Хао расширились от удивления. Он кивнул.

– Верно. И все за конверт, который сейчас находится у меня в заднем кармане. Четыреста тысяч долларов США – такова цена числа.

– Какого еще числа?

– Клянусь, такова цена. Все деньги – за один-единственный конверт. А в конверте – несколько цифр, и только.

Грейс выудила из кармана Лю Хао красный конверт. У нее в голове не укладывалось, что события целой недели начались из-за какого-то набора цифр. Она внимательно смотрела на конверт.

– Вскрой его, Лю Хао.

– Четырнадцать миллиардов семьсот миллионов. Что бы это значило? Что мне было делать? Он вошел в здание, ударил человека. Бил, пока тот не упал. Насмерть забил, можешь не сомневаться. А другой – чиновник – смотрел на все на это.

– Что за чиновник?

– Он приехал на машине с правительственными номерами. Я сам видел – номер шесть. И всё. Значит, он – высокопоставленное лицо, член правительства. Конечно, я испугался! Я себя не помнил от страха! Не знал, кому довериться. Тебе сообщение оставил, Чжу Юя. Кому еще было оставлять? Это ведь ты меня в «Бертолд групп» сосватала, тебе и в курсе быть. Ты что, не получила сообщения?

Грейс не ответила.

Лю Хао безмолвно требовал объяснения.

Объяснений у нее не было.

– Мне было велено за вторую… ммм… передачу – за двести тысяч долларов – получить конверт. Но этот человек… как вспомню его взгляд, просто мороз по коже. Наверное, тогда-то я себя и выдал. Поклясться могу, он знал, что я – свидетель убийства. Не спрашивай, как он это понял.

«И так ясно – из записи в видеокамере», – подумала Грейс. Они с Ноксом сами тем же способом идентифицировали Лю.

Голос Лю Хао готов был сорваться на визг. Ах, малыш Лю Хао… Привык, что отец и брат его из передряг вытаскивают да по жизни тянут.

– И тогда я все придумал. Сначала меня должны похитить. Содержимое конверта сделает меня крайне ценным для моего работодателя – стоимость превысит четыреста тысяч баксов. За меня дадут выкуп, деньги получит мой отец. Я ведь задолжал ему. Ну а дальше развернется трагедия. Я буду считаться погибшим, тело не найдут. – Лю Хао выдержал паузу. – Честь семьи восстановится, мои родители вновь обретут лицо. А я исчезну. Отправлюсь в Австралию. Или в Америку. Пока не решил. – Лю Хао пошевелил кистью с отсутствующим пальцем. – Видишь, без жертв не обошлось, план не идеальный. – Он покосился на спящего Дэннера. – И тут этого хмыря нелегкая принесла.

Грейс тоже взглянула на Дэннера и предупредила:

– Полегче, Лю Хао!

Перевела глаза на конверт, переспросила:

– Так это всё из-за нескольких цифр?

– Говорю же тебе – да! Четыреста тысяч баксов за число.

Грейс смотрела недоверчиво. Ей вспомнилось, как Селена Мин объясняла совместную поездку Марквардта и Суна: дескать, оба старались ради компании, готовили проект. Монгол говорил о связях в Пекине, а ведь именно там принимаются все важнейшие решения.

– Святые небеса! – прошептала Грейс, осознав размеры суммы. Да таких взяток просто не бывает. Неужели столько стоит тендер на строительство государственного объекта? Дорого, очень дорого, но вполне реально.

– Лю Хао…

– Все беды от американца. Если бы мы от него отделались! Но нет – подобные планы обречены на провал. Скажешь, нет?

– Лю Хао, послушай…

– Они убьют меня, Юя. Что будет с моими родными? По моей вине они потеряли лицо. У меня нет выбора.

Грейс пыталась привести новые сведения к общему знаменателю. Размер суммы, которую «Бертолд групп» заплатила – за что? Взяток, исчисляемых миллиардами юаней, не бывает. Что тогда означает это число?

– Вайгожень забрал деньги на выкуп. Верни их, сестричка. Отдай моему отцу.

– Поздно, Лю Хао. На эти деньги была куплена твоя свобода.

– Эх, жаль, я не учел, на что эти люди способны.

– Кто они, Лю Хао? Кто эти монголы?

Тот пожал плечами.

– Я всего лишь посредник. Посыльный. Откуда мне знать? Одно скажу: он очень жестокий человек, и взгляд у него как у мертвеца.

– А что это за фабрика? Ну, та, которая на видео?

– Ты просматривала запись? – Лю Хао встал на колени.

– Где находится эта фабрика? Мне нужен адрес.

Грейс была почти уверена, что события на фабрике, где бы она ни находилась и какую бы специализацию ни имела, и дали толчок последующим событиям, которые, в свою очередь, набирали силу подобно шторму.

На Грейс брызнуло что-то теплое. Лю Хао упал лицом вниз, голова стукнулась о вонючий половик. Над ним навис Клет Дэннер, сжимая в руке микрофонную стойку. Когда Лю Хао упал, Дэннер чуть отступил и собрался ударить вторично.

Грейс вскочила и перехватила его запястье, предотвратив второй удар. Глаза Дэннера помутились от ярости.

– Прекратите! Прекратите! – крикнула Грейс.

Дэннеру хватило сил, чтобы отбросить ее. Грейс на ногах устояла и предотвратила даже и третий удар; впрочем, она понимала, что не ей тягаться с Дэннером.

– Хватит! Довольно!

Дэннер еще не совсем очнулся от тяжелого сна, взгляд его блуждал. Он не произносил ни звука. Казалось, даже не слышал слов Грейс. Может, он лунатик? Может, это последствия нервного потрясения? Дэннер вновь попытался шарахнуть Лю окровавленной микрофонной стойкой, но, видимо, действие адреналина закончилось, и разящая рука застыла на полпути. Грейс удалось отобрать у него опасную железку. Дэннер попятился к стене, медленно сполз на пол, закрыл лицо руками.

– Все будет хорошо, – проворковала Грейс.

Куда уж лучше! Лю Хао, окровавленный и бесчувственный, валяется на полу, того и гляди дух испустит… Куда уж лучше!

17:45

Нокс вернулся с двумя сумками, в которых лежали спортивные костюмы, и с двумя зонтиками. Грейс, вконец расстроенная, отворила на его стук.

– Я за ним не следила, – начала она объяснять, когда взгляд Джона упал на Лю Хао, под головой которого набухала кровью кипа бумажных полотенец. – Ваш друг внезапно очнулся ото сна да как набросится на Лю!

Нокс оценил обстановку. Дэннер скорчился у стены. Спит, что ли? Лю Хао лежит на спине, под головой полотенца. Окровавленная микрофонная стойка валяется на ковре.

– Господь всемогущий! Час назад Дэнни защищал Лю!

– Наверное, у него шок. Впрочем, не знаю. Он хотел убить Лю Хао.

– Только этого не хватало!

– Лю Хао без сознания. Он тяжело ранен.

Нокс буквально волосы на себе рвал.

– Лю Хао… идея целиком и полностью принадлежала ему. На кресле было нацарапано вовсе не число 44, а инициалы – «LH», Лю Хао. Значит, это он кашу заварил.

Несколько минут ушло на краткий пересказ разговора с Лю Хао. Впрочем, у Грейс вопросов было больше, чем ответов.

– Мы заберем его отсюда, – сказал Нокс и похлопал себя по карману. – Тут диск – то самое видео, которое купит свободу Дулвичу. Надо позвонить Козловски. Если кто и спроворит такое дело, то только он один. Вот, я сухую одежду принес. На встречу выезжаем через пять минут.

Нокс, Дэннер и Грейс переоделись в новую одежду и надвинули бейсболки. На Лю Хао тоже надели бейсболку, чтобы спрятать рану. Глаза бедняги были открыты, но Грейс с Ноксом понимали, что мозг его под угрозой. Самое скверное, что Лю Хао еще многого не сказал. Ему требовалась квалифицированная медицинская помощь, и как можно скорее.

Дэннер оставался в ступоре, вращал остекленевшими глазами. Ноксовы попытки расшевелить его не увенчались успехом – взгляд стал еще более отсутствующим, и только.

– Выходим попарно. Голову не поднимать. Мне понадобится помощь с Лю. Понял?

Дэннер кивнул.

– Еще раз попробуешь ему вмазать – будешь иметь дело со мной, – предупредил Нокс.

Дэннер заговорил впервые после своей выходки:

– Прости, босс.

Нокс понимающе похлопал его по плечу.

– Ладно, не парься. Скоро все наладится, в норму придешь.

Дэннер снова кивнул.

Грейс смотрела вопросительно. У одного члена команды крыша поехала, у второго голова продырявлена, третий в больнице лежит.

– Ничего, справимся – мы же молодцы, – бодро сказал Нокс. Впрочем, он и сам в эти слова не верил.

Они медленно поднимались по ступеням. Нокс неотрывно смотрел на мобильник – ждал устойчивого сигнала. На полпути сигнал появился, и Джон стал выполнять инструкции Козловски. Набрал номер.

– Агентство недвижимости «Белая звезда», – ответил женский голос на хорошем английском. Говорила явно китаянка.

– Будьте добры, позовите Франсес.

– Франсес в настоящий момент нет на месте.

– Напрасно я не позвонил вчера вечером.

Нокс нажал «отбой».

Через секунду раздался звонок.

– Агентство недвижимости «Белая звезда», – произнес тот же голос.

– Мне нужна квартира в Шанхае, с двумя спальнями и с видом на реку, – сказал Нокс, что означало: «выезд из Шанхая, желательно водным транспортом, а не поездом, самолетом или автомобилем».

– Секундочку.

Нокс стал ждать. Завибрировал iPhone, на линии пошли помехи.

– Да, я могу вам помочь, – послышался в трубке другой женский голос. – Есть особые пожелания?

– Квартира должна быть не выше двадцать четвертого этажа. – То есть не позднее полуночи.

– Сколько спальных мест? – То есть сколько вас?

– Три.

– Секунду, я проверю нашу базу данных.

– Четыре! Нас же четверо! – зашептала Грейс.

Нокс жестом велел ей помолчать. Он, мол, сам счету обучен.

В трубке защелкало, загудело. Наконец раздалось:

– У нас имеется очень милая квартирка с дивным видом; полагаю, она удовлетворит вашим запросам. Адрес: Чжуншань-саут-роуд, дом номер тысяча восемьсот. Наш представитель может показать вам квартиру.

Нокс знал: такого адреса на Чжуншань-саут-роуд не существует. 1800 означало шесть часов вечера; следовательно, фразу можно расшифровать как Чжуншань-саут-роуд, 600. По этому адресу находится паромная пристань Дунмэнь Лу, а рядом – отель «Индиго».

– На каком этаже квартира? – спросил Нокс. То есть: в котором часу?

– На двадцать первом. Встреча с нашим представителем в восемь вечера. – Значит, в девять. Указание на время встречи Нокс проигнорировал – оно было сделано исключительно на случай прослушки.

– Благодарю вас.

Джон понятия не имел, как выйти на связь, когда они доберутся до парома. Впрочем, когда доберутся, тогда он и будет этим голову забивать.

– Мы очень признательны за ваш заказ и рады услужить вам.

Послышались короткие гудки. Нокс спрятал мобильник в карман.

– Три спальных места? – повторила Грейс.

– Во-первых, не спальные места, а люди. Трое.

– Почему трое, а не четверо?

– Потому что я не брошу Дулвича. Вы втроем уедете сейчас. Мы с Дулвичем присоединимся к вам позднее.

– Мистер Дулвич сам справится, – заявила Грейс. – Мистер Праймер о нем позаботится, не допустит дурного.

– О нас мистер Праймер уже позаботился, – съязвил Нокс. – Сержант – из числа тех, кому легко найти замену. Как и всем нам… Ладно, разговор окончен. Вы уходите вместе с Дэннером и Лю. Обоим нужна медицинская помощь. Мы с Сержантом не заставим себя долго ждать. Возражения не принимаются.

Грейс очень хотелось возразить, но они как раз добрались до верхних ступеней, оказались на улице, в густой толпе и под проливным дождем.

18:15

Нокс остановил двух велорикш – так передвигаться было безопаснее, чем на такси или общественном транспорте.

Грейс и Дэннер взобрались на мокрые пластиковые сиденья под рваным тентом. Нокс усадил Лю Хао в ту повозку, что стояла первой. Оба велорикши держались полосы, отведенной для мотоциклов. Через двадцать минут они добрались до паромной пристани и отеля «Индиго». К парому выстроилась очередь в несколько тысяч человек. Быстро темнело, люди нервничали, очередь грозила превратиться в неуправляемую толпу.

Нокс, Грейс, Дэннер и Лю Хао вошли в холл отеля «Индиго». Все четверо успели промокнуть до нитки. Джон сообщил портье, что он – от «Белой звезды». Их проводили в два номера на втором этаже (никогда не селись выше пятого этажа). Номера, разделенные холлом, были оформлены в современном европейском стиле, изобиловали нержавеющей сталью и матовым стеклом.

Нокс и Грейс осмотрели разбитую голову Лю. Грейс пыталась говорить с Лю Хао на путунхуа; он только моргал. Впрочем, налитые кровью глаза хранили не совсем бессмысленное выражение.

– Плох, бедняга, – пробормотала Грейс.

– Ничего, скоро им займется специалист, – успокоил Нокс.

Грейс вышла в туалет и вернулась аккуратно причесанная. Дэннер отключился, едва принял горизонтальное положение. Лю Хао усадили в подушки, приложили к ране лед.

Нокс позвонил, заказал ужин и черный чай – ночь обещала быть долгой.

– Нужно поговорить, – сказала Грейс. – Только не здесь – в другом номере.

– Мы не можем бросить этих двоих, – возразил Нокс.

– Вывезти пятерых – не шутка.

– У меня козырь имеется, – Джон коснулся кармана. – Диск из видеокамеры. Должно хватить на билет домой для Сержанта, да времени мало. Давайте это позже обсудим, ладно?

Грейс покачала головой, но вслух не возразила.

– Мы обязательно это обсудим, честное слово.

Нокс шагнул к двери, вошел в номер напротив.

Джон позвонил на iPhone Дулвича. Козловски ответил после четвертого гудка.

– Слушаю.

– Это я, – сказал Нокс. – Телефоны надежные, не парься.

– Ты был занят. Не зря старался – теперь ты первый в списке «Их разыскивает шанхайская полиция».

– Я выдал тебе адрес и назвал человека, с которого можно спросить!

– Я тоже ворон не считал. Только, видишь ли, в отсутствие заложников и денег на выкуп все выглядит как пошлейший налет. И одна из ниточек тянется к тебе.

– Пускай тянется.

– Просто учитывай это. Я бы на твоем месте залег на дно.

– Мне нужен человек, у которого ты забрал этот телефон. Сегодня. Доставь его ко мне. Он поедет со мной.

– Во-первых, я не хочу знать, где ты находишься, – сказал Козловски. – А во-вторых, этого не будет. Они взяли одного водилу. Им известно, что тут заговор, и у двери твоего друга дежурит коп. И друг твой останется там, где он есть.

– Ты должен изменить ситуацию, – сказал Нокс.

– А помнишь наш разговор? Ну, тот, когда я предупреждал, насколько далеко тебе позволено зайти?

– У меня есть видеозапись, которую сделал пропавший оператор перед самым своим исчезновением.

Последовала долгая пауза.

– Что ты имеешь в виду? – наконец спросил Козловски.

– Ты не ослышался. Та самая запись, на которой видно, что Лю Хао стал свидетелем некоего преступления – убийства, как он утверждает. А еще там фигурирует один небезызвестный монгол, причем в момент рывка к видеокамере. Если ты помнишь, с той ночи оператора никто не видел. Я прав?

Козловски снова надолго замолчал.

– Неужели тебе не хочется пролить свет на исчезновение оператора? – продолжал Нокс. – На видео монгол вступает в сделку с некой очень важной персоной. С богатой персоной. С дородной персоной. С персоной китайского происхождения. А вся заваруха связана с Марквардтом и «Бертолд групп», точнее, с их крупными тайными выплатами с целью узнать некое число. Монгол выступает в качестве посредника. А очень важная персона, по всей видимости, – источник.

– О каком числе ты говоришь?

– О многозначном.

– Мне про число ничего не известно.

– Мне тоже, – подхватил Нокс. – Но я догадываюсь, что задача монгола – проследить, чтобы число дошло до людей, которые за него заплатили. То есть до «Бертолд групп». При таком раскладе понятно, какую ценность представляет собой Лю Хао. Кто знает, что могло случиться, когда число было получено покупателем? Увы – сразу за этим последовало похищение, так что тайна эта для нас будет вечно покрыта мраком. – Нокс решил не афишировать виновность Лю в своем же похищении. – Итак, видеозапись в обмен на моего друга. Он должен быть со мной сегодня же.

– Косвенные улики еще никого ни в чем не убеждали. Жаль, что не могу тебе помочь. Нет, правда жаль. Я этих людей знаю. Ничего не выйдет.

Нокс искренне верил, что без труда обменяет Дулвича на видеозапись. Козловски своим заявлением его обескуражил.

– У меня видео, – повторил Нокс.

– А мне оно бы пригодилось. Ты прав, я действительно хочу закрыть дело об исчезновении оператора. Но, как нам обоим известно, я не имею права вести расследования. Я не могу даже задавать зондирующие вопросы. Так что же получится? Я просмотрю видеозапись, она, пожалуй, поможет начать диалог, но этот диалог все равно не приведет к освобождению твоего друга. Ибо твой друг нужен для раскрытия крупного преступления. Власти будут допрашивать его.

– Твоя задача – вытащить его из больницы, – сказал Нокс. Он знал, что Дулвич на вопросы отвечать не станет, чем приговорит себя к тюремному заключению.

– Понимаю ход твоих мыслей. Думаешь, тебе удастся похитить его из больницы «Хуашань»? Нет, не удастся. А знаешь почему? Потому, что друг твой очень плохо себя чувствует и очень хорошо охраняется. Его можно только вынести – на носилках. А для этого требуются два человека. По крайней мере, по моим сведениям.

– Ты и я – как раз получается двое, – сказал Нокс.

– Считать ты умеешь.

Джону казалось – стоит чуть-чуть подумать, и решение придет. Но все его идеи наталкивались на глухую стену.

– А этот ВИП, о котором ты говорил, – он что, бизнесмен? – уточнил Козловски.

– Нет, если верить Лю. Автомобиль из правительственного гаража в Шанхае.

– Это можно по видеозаписи понять? Вот было бы нам на руку.

– Нет, нельзя, – ответил Нокс. Впрочем, местоимение «нам» внушило ему надежду.

– Есть шансы установить личность функционера?

– Бедняга Лю сейчас без сознания. Впрочем, он все равно не знает. Мы отбываем в восемь.

– Ну, это вряд ли. Тайфун надвигается. Я тут шесть лет торчу, а такой бури не видел.

– А если я выясню имя этого типа? – Нокс кинул пробный камень. Мозг его продолжал лихорадочно работать. Козловски, которому законом запрещено вести расследования, хочет, чтобы Нокс разгреб за него грязь. Джон не дурак, умеет между строк читать. Последнее соображение заставило Нокса задаться вопросом: а так ли уж недоступен Дулвич в больнице?

– Вот сначала выясни, а уж тогда…

– Что тогда?

– Если он действительно член правительства – министр, допустим, или партийный функционер – и если он вовлечен в парочку убийств или хотя бы к ним причастен… Такое дерьмо пользуется спросом, Нокс. На него можно купить свободу твоему приятелю. Определенно можно.

– Мне нужны гарантии.

– МВК. Никаких гарантий.

– Обеспечишь выезд отсюда, если я возьмусь за это дело? Нужно вывезти двоих, причем один – на носилках.

– МВК. Но я попытаюсь. Разумеется, все силы приложу.

– Ты меня используешь.

– Ну что ты. Мы друг друга используем.

– В случае удачи ты весь в шоколаде будешь, – сказал Нокс.

– Откуда? Информация, которую ты накопаешь, от меня исходить не может. Иначе получится, что я таки вел расследование. Впрочем, обходной путь всегда найдется. Добудь имя этого коррумпированного партийца. Пусть твой свидетель – какая удача, что он китаец, – даст показания. И нечего хмыкать. В этой стране, в нынешней ситуации, такие сведения считаются валютой. Причем свободно конвертируемой. Уж мне-то поверь.

– Ага, разбежался.

– А знаешь, я довольно долго считал тебя идиотом, – промурлыкал Козловски. – Ну что, разговор окончен?

– Не отключай телефон. Я перезвоню.

– Помни, приятель: мы с тобой незнакомы.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Нокс и нажал «отбой».

 

29

19:00

Набережная Вантай

Дождевая вода хлестала в гостиничные окна как из брандспойта. Предполагалось, что вид открывается и на реку, и на район Пудун, расположенный на другом берегу, однако Нокс видел только беспокойную толпу на причале.

– Итак? – начала Грейс, имея в виду Ноксов звонок Брайану Праймеру.

– Он хочет, чтобы мы убрались отсюда, – признался Нокс.

– А что я говорила!

– Но у него никаких идей насчет вывоза Сержанта. Он не знал, что тот задержан. Как услышал – прямо оторопел. Я поинтересовался, есть ли у него план по организации нашего выезда, мол, это сейчас важнее всего.

– И правильно сделал.

– Ничего подобного. Идей у Праймера никаких, а если Сержанта упекут за решетку, его оттуда сам черт не вызволит. Козловски чуть ли не все ходы-выходы тут знает, обещал задействовать связи, и я ему верю. Я остаюсь. Вы сваливаете.

– Как? Смотрите, какой ветер. Река вздулась. Сейчас паромное сообщение закроют, если уже не закрыли. Нам нужен альтернативный план.

Грейс сидела на кровати, спиной к стене, и поглощала суп с вонтонами, не слишком заботясь об эстетичности зрелища.

– Это и есть альтернативный план, – сказал Нокс. – Вдобавок на пароме им нас не достать. Они причал для стрелок используют.

– Без меня вы личность чиновника не установите, – возразила Грейс. Этот аргумент она уже целый час эксплуатировала.

– Еще как установим, сами увидите, – хмыкнул Нокс.

– Из Гонконга – не увижу.

– Сдаюсь!

– Поймите…

– Это мы уже обсуждали. Вы хотите вывезти Лю Хао. Я хочу вывезти Дэнни. Они оба при нас – вот и позаботьтесь, чтобы они благополучно пересекли границу. А я позабочусь, чтобы Лю Хао не обвинили в похищении. Сейчас монгол уже наверняка арестован. Если бы удалось до него добраться, он, пожалуй, и выдал бы имя, только мы его больше не увидим. Конец истории.

– Вот именно – мы, – заметила Грейс.

– Это не обсуждается. Что, если с Дэнни опять случится припадок? Нужно быть рядом, когда он очнется.

– Их с Лю Хао можно держать по отдельности. Ну, на судне, – предложила Грейс.

– Вы сами знаете, что я прав.

– Я знаю, что нужна вам.

Нокс и сам это знал, но пока не готов был озвучить.

– Мне нужно, чтобы вы были рядом с Лю Хао, когда он наконец сможет говорить. Мне нужно выяснить, где конкретно снималось видео. Мне нужны наводки.

– Нам поможет его брат, Лю Цзянь. Думаю, что поможет. Двадцать четвертого числа Лю Хао был на острове со своими родными, это совершенно точно. Мы поговорим с Лю Цзянем, заполним лакуны. Хотя вам от этого толку мало – если, конечно, рядом не будет меня.

Нокс как-то выпустил из виду семейные отношения.

– Когда Лю Хао очнется, мы хоть адрес фабрики из него вытянем. Значит, вы должны быть поблизости.

– Кто-то должен быть, это верно, но совсем не обязательно я. Например, Дэннер подойдет.

И тут Грейс была права. Дэннер уже раскаялся, что напал на Лю Хао. Значит, больше так не поступит. Да и на путунхуа он говорит свободно.

– Дэннер очень слаб. Он голодал. Он измучен. Он, наконец, получил увечье.

– Вы что же, сомневаетесь в его возможностях? Не смешите меня. Вы в нем уверены. И я тоже. Он не подведет.

– Сейчас мы отправимся на причал, и вы вместе с Лю и Дэннером займете места на пароме.

– Может, паром закрыли.

– Я устал с вами спорить.

– Чепуха, – заявила Грейс. – Спорить – одно из ваших любимых занятий.

21:00

Паромная пристань Дунмэнь Лу

На причале толпились несколько тысяч китайцев, мокрых до нитки, совершенно несчастных, не представлявших, что делать дальше, куда идти. Бешеный ветер гнал, кружил, обрушивал на людей мусор, потоки дождя и грязной речной воды. Скорость его достигала восьмидесяти километров в час. Паромное сообщение было временно прекращено. Прижатые друг к другу, измученные, люди теряли терпение; пахло неминуемым бунтом.

Нокс, Грейс, Дэннер и Лю Хао – бесчувственный, обмякший, как тряпичная кукла, – вклинились в толпу. Джон прикинул, что в этакой давке связной их просто не найдет, но опасения свои не озвучивал. По крайней мере, они с Дэннером – не китайцы; может, агент и сориентируется.

– Сначала к билетной кассе! – крикнул он Грейс.

И Дэннер, и Лю Хао за время пребывания в отеле отнюдь не набрались сил – скорее, наоборот, окончательно сникли. Китаец еле ноги передвигал – очень уж сильное было сотрясение. Дэннер, совершенно измочаленный, думал только о том, как бы не упасть.

Толпа то и дело подхватывала их и несла против воли.

– Если нас опять потащит – то есть когда нас опять потащит, – надрывался Нокс, – не сопротивляйтесь, слышите? Может, нас вынесет на причал; может, так будет даже быстрее.

Наверное, никто из товарищей Джона не слышал его; во всяком случае, ему не ответили.

– Главное – не падать, – продолжал Нокс. – Давайте сцепим руки. Не бойтесь. Не поддавайтесь панике – она смертельно опасна.

Нокс подхватил Дэннера под правый локоть, а Лю Хао – под левый. Грейс прицепилась к Лю Хао с другой стороны, поддерживала его в вертикальном положении. Шеренга получилась неуклюжая, немобильная.

Возмущение, ярость, клаустрофобия делали свое дело – толпа с ужасающей быстротой становилась неуправляемой и опасной.

Нокс, чья голова возвышалась над толпой, разглядел паромную команду, которая тщилась сдержать натиск первых рядов, нацелившихся на судно и намеренных завладеть им. Один матрос размахнулся привальным крюком, прошелся им по головам. В авангарде толпы началась потасовка. Волнение распространялось с быстротой пожара, каждый набрасывался на соседа лишь потому, что тот оказался под рукой.

Через несколько минут раздались звуки полицейской сирены – прибыл отряд для ликвидации беспорядков. Толпа распалась, частями хлынула прочь. Лю Хао качнулся вперед и едва не упал. Нокс и Грейс подхватили его и отдались на милость людского потока.

На площади выстроился полицейский заслон – ряд синих шлемов и плексигласовых щитов.

Вторая линия заслона возникла вокруг отеля «Индиго» и отрезала путь к отступлению на юг.

– Ну мы и влипли, – пробормотал Нокс.

Четверо плотнее сомкнули ряд для сопротивления толпе, которая подалась к югу, и продолжали путь к билетной кассе.

Полиция изначально выбрала неверную тактику – заслоны; вклиниваясь в толпу, оттесняли людей на самый край причала. Чтобы не быть раздавленными, люди прыгали в пустые лодки, где сразу завязывались драки.

Нокс отер глаза, залитые дождем. По пути к кассе взгляд его выхватил из толпы тоненькую руку с табличкой: «Туристическое агентство “Белая звезда”».

– Наконец-то! – воскликнул Нокс.

Представительница агентства, миниатюрная нарядная китаянка, промокла до нитки. Она пожала Ноксу руку и пригласила его совершить «захватывающее путешествие». Если фраза была из роли, то играла китаянка эту роль превосходно. Улыбка, несмотря на ливень, словно прилипла к ее мордашке.

– Наша лодка пришвартована по ту сторону третьего причала, от которого суда отправляются на юг, – бодро произнесла китаянка. – Как нынче людно! Вы вчетвером поедете?

Нокс еще по телефону заказал поездку на троих.

– Нет, поедут трое! – заорал он, перекрывая шум толпы.

– Джон! – воскликнула Грейс.

Нокс взглядом велел ей помолчать. Представительница агентства отметила и укор в голосе Грейс, и многозначительный взгляд Джона.

– Значит, вы вместе? – уточнила она.

– Да!

– Очень хорошо. Пожалуйста, следуйте за мной. – И китаянка подняла повыше свою табличку.

Нокс осторожно опустил тоненькую руку с табличкой.

– Думаю, лучше не создавать лишней рекламы.

Девушка обернулась. По щекам ее текла дождевая вода, губы удерживали услужливую улыбку.

– Как вам будет угодно. Сюда, пожалуйста.

Южный полицейский заслон стоял насмерть от отеля до самой реки. Толпа подалась прочь, многочисленные овцы отделились от кучки козлищ. Нокс повлек китаянку в этот коридор, зная, что полиция не тронет ни его, ни Дэннера, ни их спутников. Действительно, никто им не препятствовал.

Потасовка переросла в настоящую бойню, и ближайший к шоссе полицейский заслон усилил натиск. Слишком многие видели спасение у реки, что и привело к катастрофе. Под давлением толпы те, кто находился на причале, оказались у самого края, над водой. Они пытались прыгнуть в лодки – и промахивались. Тех же, кто попадал на палубу, спихивали в воду матросы. В воде оказывались целые группы людей; многих сразу зажимало между бетонной набережной и паромом, раскачавшимся от ветра и прыжков. Крики утопающих доводили перепуганную толпу до полного исступления.

Миниатюрная китаянка почти бежала к южному краю причала; впрочем, обстановка там была не лучше. Девушка устроила Нокса и его спутников возле стальных перил – тут казалось безопаснее. Китайцы ринулись к последнему пустому парому, полезли через перила. Очередная людская волна вышибла ворота на посадку – и люди угодили в воду. Раздались крики о помощи.

Тяжелые суда, гонимые бешеным ветром, сталкивались бортами и добивали утопающих.

У самой кромки Нокс заметил двух малышей, насмерть перепуганных и совершенно беспомощных перед напором толпы. Бросился вперед, схватил мальчика. Еще секунда – и малыш упал бы в воду. Нокс передал его Грейс, сделал второй выпад, сгреб девочку, которая вцепилась ему в руку своими слабенькими пальчиками. Обоих детей они с Грейс прикрывали спинами, используя поручни как щит.

Китаянка возвысила голос:

– Проходим через палубу парома и спускаемся в лодку! Команда меня знает – у нас договоренность, но могут возникнуть трудности.

Трудности могут возникнуть? Пусть только попробуют!

– Действуем быстро, полагаемся на команду. Не задерживаемся. Проходим прямо к лодке!

Черная вода кипела от тщетных усилий утопающих. Душераздирающие вопли, наряду с воем ветра и барабанной дробью дождя, заполняли воздух. Паника охватила толпу подобно эпидемии. Каждый на причале был инфицирован бациллами жестокости. Все больше людей оказывалось в воде.

– Мы вместе! – крикнула китаянка. Впервые в ее голосе слышалась неуверенность.

Нокс, не выпуская ладошки мальчика, взглянул в темные глаза Грейс. Лицо ее было залито дождем – а казалось, что слезами. Грейс безмолвно умоляла его.

– Мы двое не поедем! – объявил Нокс. – Надо отвести малышей в безопасное место.

Грейс просияла. На мгновение они с Ноксом словно остались одни.

– В договоре этого не было! – крикнула в ответ китаянка.

– Условия изменились. Вперед! Забирайте этих двоих и валите отсюда! Обеспечьте им медицинскую помощь, да поскорей! – распорядился Нокс.

Китаянка взглянула на Джона и Грейс, затем – на бешеную, озверевшую толпу. По ее лицу Нокс понял – она не станет возражать.

– Скорее сюда! – сказала она, хватая Дэннера за локоть. Тот, в свою очередь, схватил бесчувственного Лю Хао и оглянулся на Нокса. Если он что и сказал, Джон не расслышал.

С огромным трудом – и с помощью дубинок – матросы удерживали толпу на причале, пока китаянка, Дэннер и Лю Хао поднимались на борт. Многие падали в воду. Грейс не могла на это смотреть. Наконец все уселись, и судно отчалило.

Нокс побрел прочь, цепляясь за поручни, Грейс последовала за ним. Они добрались до полицейского заслона и на шанхайском диалекте стали требовать, чтобы их пропустили. К их удивлению, полицейские разомкнули ряды. Нокс и Грейс вместе с детьми прошли, конечно, только благодаря белой коже Джона.

Детей они оставили на попечение служащих отеля, а сами поднялись в номер.

Грейс сушила волосы полотенцем.

– Хорошую дуру вы сваляли, оставшись здесь, – заметил Нокс.

– Давайте, продолжайте, – подначила Грейс.

– Мы проведем в этом отеле всю ночь. Я дежурю первый. Вас разбужу через три часа.

– Китаянка, которая перемещается по стране в Национальный праздник, – это нормально. Но путешествовать в компании с чужестранцем, находящимся в розыске, – явный перебор!

– Большое спасибо, – фыркнул Нокс и отвернулся, чтобы Грейс могла снять мокрую одежду.

 

30

21:30

Набережная Вантай

В некотором отдалении от пристани Дунмэнь Лу, на волнах Хуанпу, увенчанных белыми гребешками, качались, невзирая на шторм, многочисленные баржи. Среди них была одна, с безбортовой платформой, рассчитанной на четыре автомобиля. На платформе находился только один автомобиль. Баржу швыряло, как скорлупку, от западного берега, скованного бетоном, к берегу восточному, где располагается район Пудун.

Инспектор Шень Деши недолго просидел за рулем, хотя ему претила мысль о том, что черная спортивная сумка останется без присмотра, даром что спрятана под сиденьем. Впрочем, цепи, крепившие автомобиль к палубе, так громыхали от несносной качки, что нервы Шень Деши едва выдерживали. За переправу, которая при нормальной погоде заняла бы десять минут, кормчий получил целое состояние, однако ему совершенно необязательно было видеть лицо монгола. Своего пленника Шень Деши устроил на корме, прямо под дождем.

Двенадцать лет инспектор Шень верой и правдой служил департаменту госбезопасности, прикрываясь корочкой сотрудника Народной вооруженной милиции. Двенадцать лет получал гроши и сторонился искушений – рэкета, мелкого жульничества, взяток, так осложняющих карьерный рост. Двенадцать лет наблюдал процветание коллег. В последние четыре года он считался одним из немногих офицеров, которым доверяли борьбу с коррупцией на всех уровнях. За это время Шень выявил взяток на десятки миллионов юаней – причем несколько миллионов были предложены ему за молчание. Он не принял ни одного фэня.

Теперь карьере конец. Конец целому периоду в жизни. И конец этот положен Шень Деши без колебаний, сразу. Сто тысяч долларов США. Да еще сто сорок тысяч юаней, которые монгол аккуратно упаковал в пластиковые пакетики и спрятал в нише. Все вместе составляет зарплату Шеня более чем за двадцать лет. Разве можно упустить такие деньги? Шень будет богат, ему хватит до конца его дней – разумеется, если уйти в отставку так, чтобы не вызвать подозрений. Впрочем, есть у него на примете человечек, годный для такого дела.

Но сейчас главная задача – убрать за собой мусор. Шень Деши вполне отдавал себе отчет в осложнениях, которые могут последовать за его решением. Несколько человек лишатся жизни от его руки, и в первую очередь – монгол и кормчий: нельзя оставлять свидетелей. И легенду надо продумать до мелочей. Шеню доводилось выбивать показания из подозреваемых. А что такого? Обычная практика. Разумеется, не все выдерживали такие допросы. То, что Шень сделает с монголом и кормчим, не будет слишком отличаться от его экзерсисов с подозреваемыми.

Сейчас вайгожень должен быть в тюрьме; его, наверное, бьет капитан полиции. Надо будет проследить за его дальнейшей судьбой. Вайгожень замолчит навеки, и его подельник заодно. Проще простого.

Остальные проблемы будем решать по мере их поступления. Удача стучится в дверь. Шень Деши намерен впустить ее.

– Послушай-ка меня, – сказал он монголу, перекрывая шум дождя и рев мотора. Откинул чеку и распахнул дверку в перилах бортового ограждения. За бортом зияла бурлящая чернота. – Паром идет в Пудун. Тебе решать, один я туда прибуду или с тобой.

Мэлсчой едва не испепелил Шень Деши взглядом. Стал прикидывать, каковы его шансы. Напряг запястья и лодыжки – связаны так, что освободиться нечего и думать. Единственное сомнительное преимущество Мэлсчоя в этой дикой ситуации – тот факт, что Шень Деши явно боится воды, бушующей за бортом. Вон как позеленел, того и гляди блевать начнет.

– Где снимали видео? – рявкнул инспектор Шень.

– На Чунминдао! – рявкнул и Мэлсчой. Сам будучи копом, он понимал: ходить вокруг да около нет времени.

– На кого работаешь?

– Я его только один раз видел. Имени не знаю. Чиновник. Его шантажировали. Я взялся уладить дело.

– Шантажировал чужестранец?

– Нет. Китаец. Геодезист. Я его убил. Заметил чужестранца. Он видео снимал. К делу отношения не имел. Его я тоже убил.

– И руку ему оттяпал?

– Я ему все оттяпал, что мог. Не перевариваю журналюг, – процедил Мэлсчой.

– Отлично!

– Я его в реку бросил. Пускай с рыбами пообщается.

Инспектор Шень казался очень довольным.

– Ты прямо вырос в моих глазах, приятель. А что этот тип снимал?

– По-моему, ты и без меня знаешь.

– Вот смех-то, – сказал Шень. – Зачем было асфальт класть?

– Всякий делает то, за что ему платят.

– И стоило убивать человека из-за этакой малости? – вскинул брови инспектор Шень.

– Я выполнял приказ.

– И кто же дает такие приказы?

– Деньги за выполненные задания мне оставляли на заднем сиденье такси или в пакете с ресторанной едой на вынос. Каждый раз по-разному. И не думай, что я не пытался выяснить! Я видел этого человека, а имени до сих пор не знаю. Правда, я кое-что подозреваю. Он живет в Пекине. Это точно. Туда ниточки ведут. Влиятельный, важный человек. На машине у него были шанхайские номера, но он эту машину просто взял напрокат.

Шень Деши облизнул губы. Если бы только установить личность чиновника, он бы и с отставкой дело уладил.

– Давай номер телефона.

– Подонок – то есть чужестранец – отобрал у меня сотовый.

Определенно, чужестранца надо найти и поквитаться за все. Позвонить капитану полиции.

– Ты наверняка выучил номер наизусть.

– Сначала развяжи меня. Поговорим, когда на суше окажемся. Подальше от реки.

Инспектор Шень осклабился.

– Надо было учитывать, что имею дело с бывшим копом. – Он скрестил на груди руки, чтобы внушительнее выглядеть. Впрочем, зря – равновесие было потеряно, Шеня качнуло вперед. Мэлсчой перекатился на бок и боднул его в колени. Инспектор Шень попятился. Мэлсчой собирался снова его боднуть, но получил удар ногой в лицо. Из сломанного носа потекла кровь.

Шень Деши схватил Мэлсчоя за волосы и подтащил к проему.

– Нет! – завопил монгол, отчаянно лягаясь.

– Номер телефона! – громовым голосом рявкнул Шень Деши.

– Скажу, если отпустишь!

– Отпущу, причем навсегда, если будешь упираться.

Шень Деши несколько раз пнул Мэлсчоя в грудь и живот. За его спиной громыхал на цепях автомобиль. Платформа отчаянно раскачивалась.

– Номер говори, мать твою! – взревел Шень Деши.

Мэлсчой раскрыл рот, намереваясь ответить, но в эту секунду платформа особенно сильно накренилась, и удар Шень Деши пришелся Мэлсчою по горлу. Хрустнула трахея, провалился кадык. Мэлсчой тщетно пытался сделать вдох.

Платформа качнулась, встала почти вертикально. Шень Деши дернулся, чтобы удержать Мэлсчоя, но монгол соскользнул по мокрой палубе в проем ограждения, и черные воды реки Хуанпу поглотили его.