#i_001.jpg

 

I

Слабоосвещённый коридор едва заметно повернул налево. Из жертвенного зала, куда он вёл, тянулась отвратительная смесь запахов. Дурманящие разум смеси различных трав и благовоний вызывали сильнейшее головокружение. Запахи палёного человеческого мяса и звериной крови, бежавшей к ногам статуи Ханумана, вызывали приступы тошноты. В зале приносились жертвы уродливому обезьянобогу, чей культ распространился с далёких восточных земель, расположенных за морем Вилайет. Ко всему этому примешивался запах пота взмокших людей, танцующих в трансе в честь чудовищного божества, требующего всё новых жертв.

Здесь, в Хорайе, самом южном хайборийском королевстве, жрецы Ханумана не отваживались отправлять свой культ открыто. Многочисленные адепты культа, толкаясь и сдавливая друг друга в толпе, едва помещались в здании, служившем храмом кровожадного бога. После обряда все следы жертвоприношений тщательно уничтожались, и никто из жителей города не мог даже вообразить, сколько людей было убито во время совершения обрядов в храме Ханумана.

* * *

Конан осторожно шел по коридору, готовый, при малейших признаках опасности, превратиться из затаившегося охотника в дикого хищника. Он внимательно всматривался в темные стены, ожидая найти какое-либо ответвление или нишу, где служители культа могли хранить храмовые ценности и пожертвования прихожан. Здешний храм Ханумана не был знаменит удивительным богатством, но киммериец многократно убеждался, что каждый, даже самый маленький храм, скрывает немало ценностей, достойных внимания честного вора.

Этот храм Конан выбрал из-за праздника жертвоприношения, который проходил в этот момент. Киммериец предположил, что дневные приготовления утомили храмовую прислугу и, возможно, внесли немного суматохи в расстановку стражей. Спустив все свои средства на выпивку и женщин, Конан отчаянно нуждался в деньгах. Не будет же он голодать, как бродячий пёс в городе! Тем более в городе, знаменитом своим великолепием дворцов и храмов, богатство и убранство которых известно далеко за пределами города и в северных странах среди простого народа давно обросло легендами.

Конан миновал коридор и незаметно проник в комнату, где праздник был в самом разгаре. Там извивались, корчась, ослеплённые экстазом, тела сотен приспешников культа. Конан прошёл незамеченным к двери в конце зала, она была рядом с массивной скульптурой, изображающей Ханумана сидящим на троне из человеческих черепов, и теперь Конан осторожно продвигался коридором вдоль ряда закрытых дверей.

Киммериец осторожно выглянул из-за колонны. Возле входа неподвижно сидел стражник. Из перерезанного горла на грудь медленно стекала кровь. Конан наклонился к нему и тихо выругался:

— Опередили. Теперь меня ждет пустая сокровищница и, возможно, солдаты, взбудораженные более успешным предшественником.

Конан коснулся тела мертвеца и удовлетворённо хмыкнул — ещё тёплое. Он ускорил шаг. Если для незваных гостей устроены ловушки, то они в них уже попали.

Внезапно одна из дверей начала отворяться. Варвар в несколько прыжков подобрался к двери, прячась за неё.

Человек, стоящий в освещенном проёме, произнёс пару фраз, обращаясь к кому-то внутри. Конан не понимал языка, но слова, несомненно, происходили с родины жестокого божества — удушливых вендийских джунглей.

При мысли о богатстве, которое мог запросто набрать его соперник в свою сумку, киммериец быстро потерял терпение и уже готов был ворваться в комнату, когда незнакомец вдруг затворил дверь по эту сторону, выйдя из комнаты. Это стало последним, что он сделал в свой жизни. Меч Конана легко рассёк ему горло. Голову падающего человека варвар ловко захватил левой рукой, пока тело жертвы содрогалось в последней предсмертной агонии, окропляя стены фонтаном брызнувшей крови. Конан бесшумно опустил тело на пол.

Киммериец настороженно прислушался, но, казалось, ни один из находящихся в помещении людей ничего не заметил. Конан двинулся дальше.

Пройдя немного дальше, Конан увидел еще одну дверь. Взглянув на неё, Конан понял что следует по пути его соперника. Предшественника выдали взломанные замки на двери, которая осталась приоткрытой. Конан заглянул в щель, но не увидел ничего, кроме стены, облицованной полированным ореховым деревом. Он легко коснулся, толкнув дверь.

Комнату освещали масляные лампы. Посередине стояли два стола, вдоль стен размещалось несколько крепких сундуков и шкафов. На полу, справа от столов, неподвижно лежало тело монаха, из его рта еще капала кровь.

У одного из открытых шкафов стоял статный человек в кожаной куртке и штанах из чёрной холстины. Под колени и предплечья были прикреплены чехлы с метательными ножами, на поясе в кожаных ножнах — короткий меч с рукоятью, оплетённой тонкой медной проволокой. У ног лежал мешок с некими прямоугольными предметами, а в руке он держал… книги.

Ветерок колыхнул огонь в лампадах. Мужчина отскочил в сторону, развернулся и стремительно выхватил из рукава кинжал. Книгу при этом из руки он не выпустил. Но когда увидел могучего варвара с грудью, забрызганной кровью — заколебался. Конан же не шелохнулся. Оба оценивающе окидывали друг друга взорами охотников.

Незнакомец наконец ухмыльнулся.

— Вор, — изрёк он и опустил кинжал.

Киммериец тоже опустил меч.

— Сокровищница наверху, прямо над нами, — добавил человек.

— Крадёшь книги? — недоверчиво изрёк варвар.

— Достану — заплатят, — пожал плечами мужчина.

Конан расслабился.

— Запри за собой дверь, — попросил незнакомец своего коллегу и вернулся к сундуку.

Киммериец повернулся и пошёл к выходу, тряхнув головой и удивляясь глупости цивилизованных людей.

Возможно, поэтому первый напавший застал варвара врасплох. Стражи за дверью подкрались тихо, как охотящиеся леопарды. Конан не успел достаточно хорошо защититься от первого удара и просто рефлекторно сделал шаг назад и немного присел, так что полученный удар оставил только глубокую царапину на плече и грудных мышцах. Затем варвар прыгнул вперёд, отскочил от второго нападающего стража и нанёс ему кулаком сокрушительный удар в подбородок. Конан повернулся, отскочил и подсёк первого напавшего, готовящегося нанести следующий удар. Киммериец полоснул мечом по телу другого стража, который успел вскочить на ноги. Кожаные латы и мускулы поддались, обнажая внутренности у позвоночника и немного ниже грудной клетки. Страж с последним вздохом отлетел назад. Конан напрягся и внимательно озирался по сторонам.

Но из-за двери ему улыбнулся мужчина с сумкой книг через плечо и кинжалом, готовый при первой необходимости броситься на выручку.

— Опасаюсь, — сказал он, — что остальное мы должны оставить на следующий раз.

Конан что-то проворчал в знак согласия. Не привык он оставаться с пустыми руками, но тревога уже объявлена, и, без сомнения, прибытие других воинов было лишь вопросом времени. Конан бешено пнул по двери книгохранилища и пошёл обратно.

И как только они вошли в жертвенную комнату, от входного портала прозвучали громкие приказы, донеслись топот десятков бегущих ног и звон доспехов. Когда Конан увидел, что его спутник намерен вернуться в коридор, самодовольно ухмыльнулся, схватил его за плечо и подтолкнул к подножию статуи Ханумана, утаскивая в импровизированное укрытие:

— Не будем бежать, как шакалы. Души этих псов пошлём как приветствие Сету.

Вошло двадцать храмовых воинов, они разделились на маленькие группы и тщательно обыскали комнату. Патруль, подошедший к статуе Ханумана первым, состоял из четырёх человек. Уверенно, но осторожно они двигались по помещению, высматривая незваных гостей. Потом один из солдат застыл в ужасе.

Статуя бога улыбалась ему двумя головами! Возле изначальной обезьяны с обнажёнными клыками в свирепой гримасе, выросла другая физиономия, с гривой чёрных волос и ледяными голубыми глазами, которые озорно сверкали.

Затем бог соскочил с постамента и с рёвом обрушился на солдата.

Жертвенный зал наполнился звоном мечей, выкриками сражающихся и стенаниями раненных.

Огромный варвар бушевал меж неприятелями в полумраке, как вендийский бог в удушливой полутьме джунглей. Его меч молниеносно обрушивал удары, прорывая защиту неприятеля и круша его броню, рассекая мясо и дробя кости. Могучее тело его вертелось в невероятно ловких пируэтах, неуловимо и непобедимо. Как будто в зале прыгал белый горный лев. Казалось, что Конан — всюду, и при этом его никак нельзя достать. От каждого, нанесённого ему удара он ускользал и отвечал двумя своими. Конан был опьянён схваткой пред взором Ханумана, он устроил свой собственный праздник — пир во славу Крома.

Варвар остановился только тогда, когда последняя пара вояк в панике пустилась наутёк. Он застыл, стоя посреди зала и смеясь во всю глотку, а с меча и его одежды на пол стекала кровь врагов.

Мужчина с книгами вышел из-за статуи и произнёс:

— Митра, видеть тебя в бою — незабываемое впечатление, Конан-киммериец.

— Я видел, что и твои ножи сделали хорошую работу, — ответил любезностью варвар, быстро взмахнув мечом, чтобы стряхнуть с него кровь.

— Мои укусы были смертельны, — согласился мужчина и кивнул на свой кинжал. — Я не так прославлен, как ты, — добавил он потом, — но, возможно, и ты слышал о Брайере из Заморы.

— Рубиновые слёзы Иштар! — воскликнул Конан. — Кто же не слышал!

Мужчины пожали друг другу руки. Ладонь Брайера почти утонула в руке гиганта-киммерийца, но не утратила твердости.

— Сегодня ночью ты ничего не раздобыл, Конан, но, я зову тебя отпраздновать мой успех. Давай уберемся из этого места.

Конан засмеялся и хлопнул своего нового друга по плечу. Вместе они вышли из храма, провожаемые испуганными взглядами спрятавшихся адептов Ханумана.

Белые зубы Ханумана поблёскивали, как если бы бог был успокоен и доволен кровавой жертвой, которая была преподнесена ему сегодня.

 

II

Брайер повел Конана к «Чёрной кошке» — одной из самых разгульных хорайских забегаловок. Развешенные на значительном расстоянии светильники недостаточно освещали большое помещение, выделяя только несколько частей, в которых мебель была расставлена так, чтобы занять как можно более тёмных закутков.

«Чёрная кошка» была обычным местом встречи для элементов преступного мира: воров, разбойников, охотников за головами и просто праздношатающихся буйных головорезов. Прямо здесь можно было договориться о вероломном убийстве, похищении дочери вельможи, краже состояния… В общем, обо всём том, в чём в других местах отказали бы или сразу арестовали. Это было уникальное место для продажи и покупки украденных ценностей. Здесь можно было нанять мужчин и женщин, готовых к совершению действий, о которых честные граждане с широких освещённых улиц неспособны даже подумать. Можно было достичь ещё много чего, если сопровождать желания демонстрацией блестящих, звенящих и манящих аргументов в достаточном количестве.

Однако также легко можно было и получить удар кулаком или кинжалом, если разонравился или возбудил недовольство кого-то из вспыливших посетителей. Но это только, если сам ты не выглядел достаточно внушительно.

Хозяин кабака был беспристрастным. Посетителей, которые к утру не могли уйти на своих ногах, разносчики потом оттаскивали к навозной куче, и никто не заботился о том, сколько из них там осталось лежать навсегда. Хорайские патрули, известные своим отвращением к грязной работе, проявляли в таких кварталах свои «наклонности к чистоте» особо последовательно.

Однако сейчас в «Чёрной кошке» никто не думал о таком, пока ещё хотелось шумно развлекаться и наслаждаться необузданным весельем, не будучи связанными никакими условностями, выпить с компаньонами из такого же сурового теста, как и ты сам, позабавиться с какой-нибудь доступной служанкой.

Когда Конан с Брайером вошли, их встретил обычный запах жаренного мяса, кислого вина местного розлива, слегка протухших овощей, человеческого пота и вывернувшейся невзначай блевотины. Несколько знакомых встретили их радостными криками, на которые Брайер ответил такими же бурными возгласами. Конан, никогда особо не сдерживаемый излишними формальностями, вырвал из рук ближайшей служанки кружку пива и одним глотком её опустошил, отблагодарив ещё неопомнившуюся девушку лёгким хлопком по выгнутому заду, и только потом огляделся вокруг.

На лавочках вперемешку сидели здешние обычные посетители. Воры, наёмники, блудницы и торговцы подозрительными товарами. Кроме того, сегодня здесь маячил одутловатый мужчина с оливковой кожей и взглядом работорговца. Он украдкой окидывал взглядом посетителей. Его окружали четверо вооруженных кушитов. Единственной заботой торговца людьми было обеспечение неиссякающего потока офирских, аквилонских, немедийских и кофийских и туранских девушек и юношей в гаремы и на кровавые стигийские алтари. А в отдалённом закутке кучка сектантов обступила одного человека, который не мог благодаря опьянению опровергнуть невразумительные аргументы этих фанатиков.

Поскольку Конан нигде не увидел свободного места, он двумя движениями смёл и сектантов и их жертву на пол, а сам сел на освобождённую скамейку, громко треснув по столу, чтобы привлечь внимание хозяина.

Неудача в храме Ханумана подзабылась, и теперь варвар находился среди своих, не беспокоясь о возможных расходах и их оплате. Вместе с Брайером он с головой погрузился в шумную пьянку. Заразительное веселье Конана, байки Брайера и особенно его гостеприимство вскоре привлекли к ним многих других компаньонов. В «Чёрной кошке» началась действительно дикая разгульная ночь.

В том хаосе, разумеется, никто не обратил внимания на нового посетителя — незаметную фигуру в тёмно-синем плаще с капюшоном, надвинутым на глаза, и с рукой на кинжале. Мужчина, очевидно, знал, что вступил в волчье логово, и то, что могло быть принято за необузданный страх, на самом деле являлось разумной осторожностью. Нетерпеливым жестом мужчина отогнал девицу, предлагавшую ему кувшин вина и нагло демонстрирующую вываливающееся из корсета грудь. Но посетитель не обращал на девицу внимания, он всматривался в пёструю толпу пьянствующих. И когда увидел толстого рабовладельца с кушитами, облегчённо вздохнул и начал проталкивался к нему.

При встрече взглядами с загадочным человеком губы рабовладельца расплылись в приторной улыбке, а в глазах заблестело угодливое рвение. Он встал и хотел приветствовать вошедшего учтивым поклоном, тем самым выказав ему почтение, но новый посетитель поспешно остановил его жестом руки. Они вместе присели за стол и начали негромкий разговор. По завершении беседы толстяк постарался как можно незаметнее передать мужчине в плаще объёмный мешок, который затем благополучно исчез в складках синей ткани. В выражении лица работорговца в тот миг ясно читалась бескрайняя алчность, которая роднила его с безжалостными торговцами людьми из местных дворян. Толстяк налил вина и поднял свою чашу, произнося тост. Его компаньон к горько-кислому напитку относился прохладно, но свою чашу взял. Наверное, не смог отказать партнеру, с которым только что договорился о взаимовыгодной сделке. Он лишь смочил в вине губы, беспокойным взором окидывая зал, но плюнул и закашлялся.

Его взгляд зацепился за Конана, который только что вскочил на стол и могучим рёвом объявил о своей победе в состязании по выпивке. Его соперник, похоже, без чувств, лежал на полу там, где внутри круга поздравляющих осталось свободное место. Рёв варвара приглушила прославляющая песнь, заведённая слегка качающимся Брайером. Напев был одним из тех, в которых громкость значит больше, чем мелодия, и главный приоритет отдан не тексту, а ритму, сопровождающемуся постукиванием кинжала о кружку или кружки об стол.

Мужчина в синем плаще отставил чашу, наклонился к работорговцу и шепнул ему что-то. Толстяк посмотрел на мускулистого варвара, на могучей груди которого ещё виднелись следы крови, согласился и немножко обеспокоенно произнёс ещё что-то. Тогда человек в плаще поспешно встал и вышел из кабака.

Работорговец заказал себе ещё вина, а когда служанка принесла его, посадил её к себе на колени. Потом всунул в её ладонь несколько монет, и девица перестала протестовать, прислонилась к его мягкому брюху, обвила его шею и позволила его волосатой руке жадно блуждать по её телу. Толстяк иногда прихлёбывал из кувшина и, удобно развалившись, посматривал туда, где развлекались киммериец и Брайер. Казалось, что наилучшего представления за вечер теперь и не будет.

Кувшин толстяка не опустел даже наполовину, когда двери распахнулись и внутрь вломились сорок вооруженных до зубов солдат. Таверна сперва замерла от шока, но потом раздались свистки, оскорбления и угрозы. Офицер отряда, однако, был ветераном ночных акций и знал: из этих громких протестов и угроз ничего не исполнится. «Чёрная кошка» не была безопасным местом, но и его отряд, хвала Иштар, был не мал.

Обнаружить Конана даже по краткому описанию оказалось несложно. Офицер кивнул, и десять вояк осталось на входе в кабак, а еще два десятка заняли выход на кухню и лестницу к комнатам наверху. С остальными он направился прямиком к столу Конана. Пройти оказалось нелегко. Случайно выбранный проход между столами внезапно заполнился посетителями, которые очень медленно и неохотно уступали дорогу. Члены преступного мира, прикидываясь упившимися, даже из обычной солидарности давали возможность и время Конану скрыться от офицера. На месте варвара мог быть кто угодно, но сам факт, что этот человек оказался в центре внимания закона, вызвал симпатию и сочувствие завсегдатаев.

Конан и не думал, что все эти волнения вызваны поведением его и Брайера.

— Как могло распространиться так быстро сообщение о незначительном ограблении в храме божества, которое было здесь, в Хорайе? Как могло получиться, что солдаты решились на рейд в «Чёрной кошке»?

Но тут вояки дошли-таки до их стола. Офицер шагнул вперёд:

— Вы арестованы. Отдайте оружие и не пытайтесь сбежать.

Конан громко засмеялся и толкнул Брайера, который дремал, положив голову на край стола. Разбойник осоловело поднял голову и замигал.

— Солдат, — изрёк он заплетающимся языком. — Не мешай отдыхать. У тебя пре-е-красная форма, ты ведь не хочешь запачкать её своей кровью?

Из толпы донеслись смешки и одобрительные возгласы. Офицер покраснел и выхватил меч, однако левая рука Конана резко вылетела вперёд и сжала его запястье железными тисками. Капитан стражи попытался рывком высвободиться, но Конан его без усилий удержал, лишь усилив захват. Сам варвар оставался совершенно спокоен и расслаблен, просто мускулы предплечья и удерживающей руки немного выступили.

— Убить ублюдка, — процедил офицер сквозь стиснутые от боли зубы. — Это его разыскивают!

Конан вывернул запястье заносчивого офицера, и раздался сухой треск. Начальник отряда недоговорил, прервавшись болезненным криком. Варвар на секунду отпустил его и привстал, перегнулся через стол и теперь схватил его за плечо, одним взмахом отшвырнув мужчину куда-то к противоположной стене, рухнувшего с грохотом прямо у колен перепуганного толстяка-работорговца, Конан оглядел помещение. Солдаты и посетители смотрели, затаив дыхание. Варвар выглядел очень угрожающе: голубые глаза сверкали пугающим блеском, как северные снежные равнины, он оскалил зубы, как хищник, загнанный в угол. Гигантская ладонь варвара опустилась на рукоять меча. Возле него встал побледневший Брайер и вытащил один из метательных ножей. Он неуверенно озирался по сторонам, видимо, безуспешно пытался подсчитать солдат.

— Так, — тихо заговорил Конан, и это был тихий рык тигра, готового броситься в любое мгновение, — кто ещё хочет меня арестовать?

Стало абсолютно тихо. Солдаты, потеряв своего капитана, в нерешительности топтались на месте и не осмеливались бросить вызов взбешенному варвару.

— Тут до-обыча, — Брайер наклонился к сумке с книгами, но потерял равновесие и рухнул вниз. Конан подхватил его вместе с добычей и по освободившемуся, как по волшебству проходу, уверенно вышел из зала.

На улице их никто не преследовал и завернув за третий угол, Конан опустил Брайера и прислонил к стенке. Вор поначалу не двигался, а потом повернулся и сказал:

— Ещ-щё чуток…

Варвар сердито зарычал и толкнул его в рёбра:

— Вставай, ты, ни на что не годный мешок костей! Или тебя живьём сожрут собаки, которых пустили по нашему следу!

Брайер выкатил глаза и на миг призадумался. Потом произнёс:

— Ты за ш-ш-то на меня з-злишься?

— Это я-то злюсь? Ты, грязное отродье, почему не сказал мне, что за нами, по указке жрецов Ханумана, погонится рой ос из растревоженного улья?

Вор возмущенно поднялся с четверенек и был этим достижением чрезвычайно горд:

— Ну, знаешь, ты назвал меня мешком… этого, как его… Сам ул-литка! Да я с тобой… — но вдруг смолк и прислушался к звукам в отдалении.

Из-за какого-то дома выбежала пара десятков вооружённых людей. Брайер с Конаном молча переглянулись. Варвар схватил грабителя за шиворот и, бросив его через плечо, побежал по лабиринту тёмных улочек.

Через некоторое время Брайер заявил:

— Не на-до подска-аа-акивать, ты раз-зобьёшь меня на куски или я упа-аду, — и тут же упал прямо в грязную лужу посреди улицы. Он смотрел на варвара, который встал рядом, и ждал, когда ледяная вода очистит разум, затуманенный алкоголем. Наконец Брайер сел и чихнул, протёр глаза. Потом неуверенно встал, критически посмотрел на свою одежду, и ещё более критически — на Конана.

— Не-ет, — произнёс Брайер после, мысленно сравнив мускулы Конана и свои. — Думаю, я тебе все же не противник, тем более после выпивки…

Конан мрачно покачал головой:

— Покажи мне, что ты на самом деле украл.

Вор нахмурился и прохрипел:

— Пустяк. Пару книг, не интересных никому, кроме крыс.

Варвар мрачно усмехнулся:

— Ах, так это были обычные крысы! Те, кто назначил награду за нас и натравил тех псов, спущенных ночью по следу! И это всего лишь через несколько часов после того, как мы отняли у них их любимое лакомство?

Брайер пожал плечами.

— Ну, хорошо, посмотрим, — усмехнулся Конан, — из-за пары пергаментов голова ни у кого болеть не будет. — Конан взял мешок и стал вывалить его содержимое в лужу.

— Подожди! — запротестовал Брайер. Варвар вопросительно свёл брови. — Я должен это доставить, — изрёк умоляюще вор. — Как думаешь, на какие средства мы сегодня пили? На сбережённые с детства?

— Аванс, — произнёс Конан ошеломлённо. — Тебе кто-то дал аванс? — И от души расхохотался. — Кром! Это мог быть только блаженный! Почему же ты тогда рисковал в храме? Почему просто не сбежал?

Брайер нахмурился, но потом хитро ухмыльнулся:

— Это жалкие гроши, по сравнению с настоящей платой за доставку книг!

— Кром! — Конан перебросил мешок грабителю. — А сумеет нас этот некто укрыть, нежели свора солдат сможет нас нагнать?

Брайер смутился:

— Его нет в городе. Я должен доставить всё это в Драконовые горы.

Конан присвистнул:

— По шемитским равнинам с солдатами на пятах!

— Правильно. Но я подумал, что первую часть пути пройду с одним караваном, который идёт до Самарры… Но я не ожидал, что жрецы так быстро обнаружат, кто украл книги.

Варвар возразил:

— Караванные пути могут стеречь и постоянно обыскивать каждый воз, особенно, если ищут нечто очень ценное.

— Это так, — подтвердил вор. — Но только сам в одиночку через Шем я бы не смог пробраться. А если нанял бы проводника, то тот мог бы разузнать о награде.

Конан задумчиво улыбнулся:

— Это понятно, но я пришёл к выводу, что моя голова стала так же ценна, как и твоя. И когда необходимо исчезнуть, восток — такое же хорошее направление, как и все иные.

Лицо грабителя стало проясняться, Конан пытливо посмотрел на него:

— Думаешь, что мы уже достаточно сдружились, чтобы стать хорошими приятелями, и ты поделился со мной наградой?

Разбойник, для которого это был единственный шанс выжить, с восторгом согласился.

— Кром! Я согласен на хорошие приятельские отношения, и на то, что доведу тебя до Драконовых гор, — заявил Конан. — Так к чему дальнейшая болтовня? По пути к этому месту по нашему следу идет стая шакалов, и скоро рассвет, лишающий относительной невидимости. А нам, клянусь пупком Иштар, для дороги необходимо ещё раздобыть хороших коней. И тогда уж нас не догонит никто!

 

III

— Демоны тебя побери, — ругался Конан, — как долго ещё будем волочиться, петлять и блуждать?

— Уже близко, — успокаивал его Брайер. — Узнаю вершину того холма.

— Я тоже. Так как мы останавливались там вчера.

— Серьёзно? — смутился грабитель. — Это же на расстоянии вытянутой руки.

— На расстоянии моей руки находишься ты, — мрачно отрезал Конан. — И если твоя городская башка сверху не опознает, куда идти, я оттуда же отправлю тебя прямиком в ущелье, чтобы познакомить с падальщиками!

По Драконовым горам они бродили уже несколько дней. Вор, очевидно, не мог найти место встречи с заказчиком, и варвар понемногу начинал терять терпение.

— Ну, — рассудительно изрёк Брайер, — может быть, это и неплохая идея.

У Конана от такой дерзости захватило дыхание.

— Думаю, — быстро добавил вор, — подождать там, на горе, пока он сам нас не найдёт.

— Как долго? — ехидно спросил варвар. — До следующей недели? О, все дьяволы, я уже хотел развлекаться в Самарре!

— Что ты от меня хочешь? — взвыл разбойник. — Торжественной встречи и приветственных фанфар? Говорил же, что мой заказчик живёт скрытно.

— Ага. Укрываясь даже от собственных людей.

— Ха! Когда ему потребуется найти кого-то, то он отыщет нас и на другой стороне света.

— Хорошо, — Конан остановил коня. — Значит, даже в Самарре.

— Отлично, — ухмыльнулся Брайер и повернулся, чтобы насладиться выражением лица Конана, как вдруг конь под варваром беспокойно фыркнул и застыл на месте, пока Брайер нетерпеливо пришпоривал своего.

Конан спешился и замер с мечом в руке, настороженно прислушиваясь, как охотничий пёс, а затем бесшумно скрылся за скалистым утёсом. Брайер в это время нервно грыз усы, пока не решил тоже слезть с коня. Он взял обоих скакунов под уздцы и осторожно побрёл за Конаном.

Варвар оставил не более заметный след, чем порыв ветра, однако всё указывало, что одним из препятствий на его пути явились мелкие камушки, осыпающиеся сверху и оставляющие заметные бороздки. Лошади вначале немного упирались, но когда вступили на неустойчивый участок поверхности, послушно прошли по нему, будто понимая важность сохранения тишины, хотя их раздувающиеся ноздри и громкое прерывистое дыхание свидетельствовали об опасении перед падением.

Вниз они спустились без труда, хотя и уступили дорогу нескольким выскочившим камням. У подножия склона Брайер продрался через заросли кустарников и, наконец, увидел ушедшего вперёд Конана. Варвар неподвижно стоял на поляне, окружённой густыми зарослями кустарников, и взирал на небольшую коническую пирамиду, сложенную в центре.

— Митра, храни нас, — вздохнул Брайер.

Пирамида была сформирована из человеческих черепов и окружена валом костей. А кольцо вокруг пирамиды образовывали свежие людские останки в различных стадиях разложения. Руки и ноги были отделены от трупов, на отсечённых изувеченных головах застыли жуткие гримасы боли и предсмертного ужаса. Этот памятник или, возможно, алтарь, был одного роста с Конаном. Поляну окутывала, как покрывалом, неестественная тишина, словно останки несчастных жертв мешали некоему пугливому извращенцу шелохнуться и вздохнуть, даже ветра здесь не было.

Конечности были отсечены секирой или мечом, черепа выдраны или расплющены ударами палиц или камней. И части этого жуткого зрелища были рассажены на свои места явно с умыслом: всё лежало аккуратно и в соответствии с геометрией полянки, свидетельствуя о некоем замысле — недоступном, непостижимом плане, смысл которого не всякий разум обычного смертного смог бы понять. Это было нечто гораздо худшее, нежели остатки дикого пиршества каннибалов — результат осознанной практической деятельности рационального разума. Причина появления структур костей, сложенных в кошмарных сочетаниях, заставляла сомневаться, что они были творением человека.

Брайера охватила непроизвольная дрожь и, не будь необходимости ему сосредоточиться на удерживании на месте испуганных коней, сам бы от ужаса сбежал.

Конан все ещё стоял настороже с мечом в руке, словно ожидал нападения невидимого противника. Его напряжённая поза пугала Брайера ещё больше. Разбойник ощутил, что он тут оказался единственным слепцом, брошенным на произвол надвигающейся опасности, которую и звери, и северный варвар инстинктивно ощутили. Изо всех сил, на которые он только был способен, Брайер заставлял себя сохранять спокойствие. Хотя его спутник, как бык, охраняющий своё стадо, сохранял бдительность, не выказывая признаков страха.

Брайер, который сам уже многократно проливал кровь и о цене человеческой жизни много не думал, наконец понял, что увиденное ещё более странно, чем просто останки трупов. Гниющее мясо, которое местами все ещё удерживалось на некоторых костях, покрывалось тучами копошащихся насекомых. Требовалось ещё пара дней, чтобы всё было ободрано до последнего волоконца.

Но нечто, некая сила, вопреки течению естественного хода событий, препятствовала зверям и птицам проникнуть на поляну и сыграть свою роль в последнем действии истории несчастных жертв. Даже стервятники боялись залетать сюда — создания, привыкшие к смерти, и которых встречи с трупом не ввергали в ужас, а рассматривались как приглашение к накрытому столу.

Конан наконец повернулась к Брайеру и холодно спросил:

— Ты и твой заказчик знаете обо всём этом?

Разбойник решительно покачал головой и поспешно сказал:

— Не имел понятия!

— И паршивый слепой волк по запаху такое нашёл бы, будь у него логово поблизости! Так что поясни, с кем мы имеем тут дело.

— Не могу, — возразил разбойник, — я обещал. Знаешь, торговля.

— Ты у меня подавишься своим обещанием, паршивый верблюд! — варвар демонстративно указал на свой клинок. — Если из тебя немедля не высыплется всё, что знаешь — покатится ещё одна голова.

Брайер тяжко сглотнул, рассмотрев последствия обеих возможностей. На счастье, пока что происходящее избавило его от решения: с бороздки, оставленный его спуском сюда, донёсся звук падающих камней. Оба воина обменялись понимающими взглядами. Брайер с лошадьми быстро отошёл на одну сторону поляны, Конан — на другую. И оба укрылись в тени.

Раздался звук ломаемых веток, и из густых зарослей выскочила девушка, облачённая в лёгкую тунику, перепоясанную тонким серебряным пояском, а на ногах — ремешки-сандалии. Обнажённые руки опухли от царапин о колючки и шипы, одежда была разорвана в нескольких местах, открыв многое такое, что обычно от мужских взоров стараются скрыть. Чёрные волосы растрепались, несколько кругловатое лицо раскраснелось от напряжения. Её глаза дико вращались, бешеная беготня не стёрла с неё следы безрассудной паники.

Когда девушка увидела ужасные пирамиду на поляне, то закрыла глаза руками и с безграничным отчаянием громко воскликнула. И уже попятилась назад, когда её остановил спокойный голос Конана:

— Погоди, крошка. Не то можешь попасть к тому, от кого убегала.

Варвар выступил из кустов, воплощая спокойствие, уверенность, силу и надёжность. Девочка споткнулась и бросилась в его руки:

— Боги! Помогите мне! Надо бежать, если вам дорога жизнь!

Конан схватил её и, утешая, прижал к своей могучей груди:

— Что нам сделать сначала? Кром, срублю башку той твари, от которой ты убегаешь и из-за которой готова свернуть себе шею в этих сказах.

Та прижалась к нему еще крепче, ища утешения и безопасности:

— Если бы ты его знал! Он же… Он же…

— Бессмертный? — саркастически вопросил Конан.

— Да, — подтвердила девушка. — Убегай и возьми меня с собой, буду служить вам. Исполню всё…

— Так, сначала прекрати трястись от страха и скажи мне своё имя, — обратился Конан и обжигающим взглядом окинул Брайера, поникшего от его взора.

— Амира, — пискнула девчушка, непрерывно оглядываясь за спину, дрожа от ожидания, что вновь увидит ужас, от которого бежала.

— Бежать не будем, — заявил варвар.

— Он достанет нас, если потребуется, и в Самарре? — переспросил киммериец вора, который выбрался из-за укрытия защищающей тени.

Девушка повернулась к нему и застыла, а вновь посмотрев на Конана, глядела уже холодно и отчужденно, и даже отступила на шаг.

— Вы, — произнесла с гордостью пумы, безнадежно загнанной в угол стаей гиен, — вы ему тоже принадлежите. Хорошо, — вскинула она руки в знак покорности. — Я ваша.

— Что ты себе напридумывала? — отозвался Конан. — Ты свободна. Иди, куда хочешь. Но пока что советую остаться с нами. И не могла бы ты нам рассказать нечто о том, кто идёт сюда по твоим стопам?

— Он, — указала та подбородком на Брайера. — Он знает.

— Колдун держит пару рабов для работы и девок для забавы, — нехотя ответил разбойник, — но об этих зверствах при мне не упоминал. Сомневаюсь, чтобы он с этим имел нечто общее. Он же учёный.

— Учёный, — сплюнула девушка. — Взгляни, что он изучает! Людей! Это, — она указала на пирамиду, — его труды — материалы и результаты. Он ищет проклятых знаний, которые позволили бы ему жить вечно. Выискивает способ, как призвать и подчинить демонов настолько мощных, что даже само только знание об их существовании отнесено к запретным наукам. К тому же, чтобы те действительно чему-нибудь дельному научили, например, как правильно что-то излечить, использовал нас — рабов, которых ему доставляют со всех уголков света. Он кормил демонов нашей кровью и страданиями. Поначалу мы ему служим для потехи и услады, удовлетворения его желаний и аппетитов, столь же извращенных и порочных, как и заклинания, прочтённые им в древних свитках. Когда же он пресыщался и уставал, то жертвовал нами, а останки укладывал здесь, на этом проклятом месте.

— Митра, — проронил побледневший Брайер. — Не знал, что он такой, — развёл руками грабитель. — Платил он щедро…

— Деньги для него значения не имеют, — заявила Амира.

— Что ты ему нёс? — спросил варвар Брайера, и в его голосе звучали отзвуки надвигающейся бури.

— Секрет жрецов Ханумана, — опустил плечи поникший вор. — Фрагменты и копии древних свитков. Колдун сказал, что в них хранятся знания колдунов Антлантиды.

— Иштар, охрани нас! — выкрикнула в ужасе девушка. — Он постоянно говорил об этих свитках. Безмерно их жаждал. С их помощью он надеялся завершить свою работу, — выдохнула она и рухнула на землю без чувств. Оба мужчины посмотрели в направлении её последнего взора.

На вершине холма стоял старец в серых одеждах. Заметив, что на него обратили внимание, он приветливо взмахнул руками и заговорил. Его голос был тих, но даже несмотря на то, что человек находился высоко над ними, путники слышали и понимали сказанное, как если бы стояли рядом.

— Друзья! — обратился тот. — Наконец-то вы прибыли. Подходите и получите награду в моём доме. Следуйте по тропке и не забудьте взять с собой эту беглянку. Я должен наказать её, чтобы другие рабы не последовали её примеру, и порядок в моём доме сохранился порядок.

Он приятельски помахал им рукой и исчез.

 

IV

— Что будем делать? — спросил Брайер. — Вообще не хочу ничего этому ублюдку отдавать, но он же заранее заплатил, а я ему те деньги возвратить не могу. И девицу эту спасти хочу, она прекрасно сложена и смела, не знаю только, сколько и чем за это придётся заплатить. И я не намерен позволять этому проклятому колдуну гнаться за нами и преследовать по всему свету только из-за пергамента или хорошенького личика. Это дьявольски небезопасно, ты уж поверь мне.

Конан во время его речи задумчиво мял подбородок. Когда грабитель окончил, осторожно взял Амиру и без всяких усилий перебросил её через плечо.

— Идём, — махнул рукой киммериец и, выразительно взглянув, направился в том направлении, где скрылся статный старец.

— Как «идём»?! — разъярился Брайер. — Мы же партнеры и должны договориться о том, что делать!

Однако, повернувшийся к нему широкой спиной варвар, не ответил. Пришлось, зло дёрнув за узду, повести обоих лошадей через кустарник и расщелину, а потом вверх по склону.

Действительно, туда вела тропка, хоть и крутая, но безопасная для людей и лошадей и, должно быть, ранее невидимая — скрытая от взоров с помощью колдовства. Как Брайер о подобном забыл, неужели упустил из виду?..

Разбойник был вообще в очень возбуждённом состоянии. Дело, которое для него началось многообещающе и ярко, и предлагало высокую прибыль, целиком пошло не в том направлении. Перспективы борьбы с могущественным чародеем или представление о том, что тому надо передать некий таинственный предмет, обладающий разрушительными свойствами и явно скромная за подобное награда, теперь уже не казались заманчивыми. Всю дорогу он недовольно бурчал, и на каждое спотыкание лошади ругался отборной бранью.

Обиталище колдуна было недалеко. Прямо на полпути тропка резко сворачивала направо и теперь почти по ровной поверхности петляла, извиваясь меж холмов. Потом она незаметно превратилась в узкое ущелье и вскоре привела к небольшой площадке, окружённой со всех сторон каменными стенами. Дальнейшую дорогу перекрывали занавеси из тяжёлого серого сукна, скрывающие нескольких больших отверстий в скалах. При первом взгляде стало ясно — издалека место было полностью скрыто от взоров случайных путников.

Один занавес колыхнулся, и из коридора к ним вышел молодой человек в набедренной повязке. Поклонившись им, он принял у Брайера коней и отвёл их в стойло. На спине вышедшего отчетливо проступали следы бичевания.

— Заметил его? — шепнул грабитель уголками губ. — Когда увидел девушку, его тело как будто хлестнуло, обжигаемое плетьми.

Но теперь их уже встречали две прекрасные полураздетые девушки с чашами воды для ополаскивания лица. Но когда Конан опустил Амиру на землю и освободил руки, подошли двое других рабов с носилками. Они положили их на землю и склонились к лежащей девушке. И тут каждый из них ощутил на своей шее могучую руку северянина. Подчиняясь беспощадной силе, они поднялись и посмотрели в лицо синеглазому гиганту.

— Убирайтесь, — отрывисто бросил он им, сопровождая сказанное повелительным жестом. Свирепость и неумолимость северянина перевесила даже их ужас перед своим жестоким хозяином. И они отступили так поспешно, что оставили лежать пустые носилки.

Конан кивнул рабыням с водой, чтобы опустились на колени, и ополоснул Амире лицо. Длинные ресницы век дрогнули, а затем глаза открылись. Девушка долго приглядывалась к окружающим, потом испуганно заморгала ресницами. И этот её взгляд был одним из самых красноречивых, какие только киммериец видел. Она протянула у Конану руки, чтобы обнять за шею, но тот их мягко удержал. Конан помог ей встать. Когда та поняла, где очутилась, то содрогнулась от страха, но быстро сориентировалась и, крепко сжав чуть побелевшие полные губы, встала за варваром.

— Друзья мои, — произнёс старец, выходя из-за занавеса, — вы не можете даже представить себе, как же я рад, что вы добрались! Проходите дальше и будьте моими гостями, — кивая им в знак приглашения.

Все трое двинулись, но колдун остановил:

— Конечно, приглашение не касается моей беглой рабыни.

Амира судорожно сжала руку Конана.

— Все дьяволы Сэта, — тихо зарычал он, — касается!

— Так и быть, — уступил старик, но его глаза вспыхнули гневом, — если хотите, будет частью вознаграждения. Тем не менее, отмечу, что оценю я её очень высоко.

Брайер набрался воздуху, намереваясь что-то спросить или возразить, но Конан отрезал:

— Согласен.

Они вошли в пещеру, освещаемую несколькими горящими факелами. Короткий коридор завершался красочным занавесом, из-за которого неясно пробивался свет. Хозяин откинул тяжёлую ткань, и взорам открылось просторное помещение, обставленное с такой роскошью, которая могла бы конкурировать с покоями наибогатейших хорайских вельмож. Пол и стены покрывали толстые ковры из Турана, в углах стояли огромные кхитайские вазы высотой со взрослого мужчину, украшенные узорами. Правда, за прошедшие годы они покрылись трещинами, как если бы их ставили для подношений или жертв, приносимых богам. На низеньком столике, расположенном в середине комнаты, находилось изящно изукрашенное овальное блюдо с необычно-затейливыми узорами из эбенового дерева, инкрустированного слоновой костью и частями черепаховых панцирей. Над ним сидел, со скрещенными ногами, толстяк — шемитский работорговец со своей кушитской стражей. Он пыхтел, глубоко вдыхая из разукрашенного кальяна, а нагой раб массировал его тучные шею и плечи. Амира за Конаном резко вздохнула, и Брайер заметил — её затрясло от омерзения.

Напротив входа было и другой проход, скрытый занавесом.

Когда шемит увидел вошедших, то хитро скривился.

Старец пригласил вошедших присесть, разместившись на роскошно расшитых золотыми и серебряными нитями высоких подушках, а массажиста — к большому недовольству шемита — отослал. Конан с Брайер присели, а Амира так и не решилась, поэтому встала на колени за плечами Конана, держась немного сзади.

Старец громко хлопнул в ладоши. В комнату вошел раб, неся в руках роскошно украшенный резьбой ларец. Хозяин поставил его на стол и открыл:

— Ваша награда, — сказал он с нескрываемой жадной похотью посматривая на мешок с книгами, который Брайер положил возле себя.

Разбойник наклонился и откинул крышку. Ларец был наполнен золотыми украшениями и драгоценными камнями, блестевшими в свете факелов, как летом сверкают звёзды на озёрной глади. Брайер зачерпнул пригоршню, выбрал один большой изумруд, и, прищурив один глаз, посмотрел сквозь него на свет. Довольно хмыкнул и подтолкнул ларец Конану. Золото явно перевесило все его моральные сомнения.

Однако варвар ларец не тронули, всё время пристально наблюдая за человеком на другой стороне стола. Тот же, первоначально бросив на свитки плотоядно-вожделеющий взгляд, отлично сумел удержать себя в руках.

— Ну же, — поднял бровь старец, — теперь наша сделка завершена?

Брайер торопливо кивнул, взял мешок и уже хотел отдать, но варвар его задержал.

— Однако, девчонка… — внезапно заявил старец, как будто только теперь вспомнил. — Сейчас за неё вы ничего не заплатили. Прежде чем узнаете цену, скажу вам, в чём заключается её главное предназначение. И это не только её внешность. Тело — статно, и кожа — нежна, что очевидно, и она неоднократно была полезна как мне, так и моим приятелям, — старик взглянул на шемита, чьё лицо растекалось в глупо-бессмысленной утвердительной гримасе. — Но,— поднял руку колдун, чтобы подчеркнуть свои слова, — женщин такого склада и с гораздо лучшими навыками в искусстве любви захватывают во всех крупных городах от Западного океана до восточного побережья Кхитая. Я с радостью отдал бы как приятельский дар женщину тебе, и не стал бы расценивать как великую щедрость. К вашей и моей удаче, — вздохнул он, — в её жилах течёт настоящая кровь трёх королевских родов. Да, моя милая, — обратился он к Амире, которая слушала его совершенно потрясенно. — Тебя я специально заказал у моего друга, потому что обнаружил, что среди твоих предков был первый владыка Немедии, офирский король и — при твоей светлой коже это кажется невероятным — даже стигийский верховный жрец культа Сета!

Мужчина, по-видимому, задумался и умолк. Но это была рассчитанная на эффект пауза.

— Ну же, — продолжил он, пожимая плечами, — для вас — простых воинов, её глаза и руки — только складное сочленение, грубо проявленная и ничего не значащая внешность. Но для меня, так как я всматриваюсь в истоки вещей — важна сущность происходящих явлений. И я чту силу, которая содержится в королевской крови. Эту девицу я планировал использовать для чрезвычайно важного и серьёзного обряда, его детали почерпнуты из сведений в тех свитках, которые вы мне принесли. Найти же ей замену для меня будет очень и очень трудно, и поэтому спрашиваю: так ли для вас важна и значима эта женщина?

— Не болтай и назови цену, — изрёк Конан. — Если будет справедлива — то получишь её, если нет — заплатим мечом.

— Задумался ли ты хоть чуть-чуть, что девка более ценна для меня и церемонии, чем для вас? С ней я смогу завершить то, что явится кульминацией многолетней моей работы. Взаправду, многолетней, — добавил он с усмешкой, от которой мороз пробегал по спине. Умолк и пытливо посмотрел на Брайера.

Разбойник сидел сжавшись, стиснув зубы, и молчал.

— Неужели тебе нехорошо, приятель? Может, вам принести немножко вина? Подожди, — колдун встал и вышел из комнаты.

— Он отравил его, — пискнула испуганная Амира, уже готовясь к последующим неприятностям. — Точно отравил. Ах, Конан, убежим! Я боюсь!

— Тише, девочка, — проворчал варвар. — Просто стой. Такие, как он, всегда после полчаса слов спокойно сами не заснут от названной цены, — однако сам вынул меч и положил его на колени.

Шемитский работорговец перестал равнодушно пыхтеть своим кальяном, и его стражи-телохранители насторожились. Их руки невзначай приблизились к рукоятям мечей. А у Брайера выступил пот.

— Думаю, — прохрипел он, — что Амира права. Те драгоценности… — снова стиснул он зубы, пытаясь превозмочь распространение сильнейшей боли. Конан задумчиво посмотрел на шемита. И тот побледнел.

— Я этого не делал, — выдавил он из себя. — И ничего не знаю.

Взгляды двух мужчин встретились, работорговец почти сразу же отвернулся.

— Пойду, — выдавил толстяк и с трудом поднялся.

— Останься, — заявил Конан и поднял свой меч.

В этот миг Брайер согнулся и рухнул, после чего сразу же началась резня. Варвар вскочил, как стальная пружина, и прыгнул к кушиту, отрезав ему голову прежде, чем тот мог выхватить свой меч. Другие стражники бросились к киммерийцу. Амира изо всех сил тянула Брайера в угол и пыталась как-нибудь оживить.

Шемит пытался ускользнуть, выбежав вон, но Конан внимательно наблюдал за ним, хотя ему пришлось отбиваться от атак трех бойцов, не дающих ему приблизиться к выходу. Варвар с лёгкостью отражал кушитские лезвия и отвечал весомыми ударами, легко прорывающими защиту его противников, оставляя на их телах глубокие кровоточащие раны. Ни один из них не был смертельным, но это было лишь вопросом времени, когда они от потери крови ослабнут достаточно, чтобы не отразить с достаточной силой удары или не отскочат в сторону от тяжёлого меча варвара.

Рабовладелец, знаток игровых состязаний на арене, уже знал, чем закончится схватка.

— Помогите, — выкрикнул он, и его голос дрожал. — Помогите! — повторял он, взывая к всеведающему чародею, словно достаточно громкий звон оружия и так не говорил о происходящем. Неловко вытащив кинжал с роскошной перевязью, он передвинул толстые неуклюжие ноги, непривычные к физическим нагрузкам. Рука одного из его стажей отлетела к стене и упала на пол, из её пальцев, раскрывшихся в судорогах агонии, выпал меч.

Рабовладелец кричал, желая вымолить пощаду, и пробирался к выходу. Конан легко приставил остриё своего меча к жирному брюху и пропорол его гибким движением без усилий. Шемит с воем, свернувшись калачиком, попытался подняться к спасительному выходу.

Последний телохранитель умер, и киммериец выдернул меч из его черепа. Он оглядел комнату и ударил работорговца:

— Ты трусливый пес, если будешь ещё жив, когда я вернусь, вытащу тебя на скалу, чтобы посмотреть, как стервятники кормятся твоим телом.

Конан оторвал Амиру от мертвого Брайера, схватил сумку с книгами и бросился в соседнюю комнату искать чародея. Боковое помещение было обставлено похуже. И в нём никого не было. Конан кивнул Амире отойти в сторону, бросил сумку на пол и закричал:

— Где ты, ублюдок!? Если хочешь книгу, выйди и сражайся!

Сначала повисла тишина, потом из-за занавеса, прикрывавшего соседнюю комнату, раздался голос:

— Бой? Ты убогий человечишка! Знаю таких как ты, знаю до мозга костей. Ты боишься. Трясёшься от ужаса, знаешь, что не можешь сбежать от меня, ищешь надежду в борьбе. Ха! В бою со мной, Греве Йелихим, который может жизнь продлить и оборвать, который уже триста лет исследует скрытые тайны! Ты, спесивый северянин! Ты — жаба, которая хочет бороться с орлом! Что ты можешь противопоставить сотням лет изучения тайных наук, знаниям от истоков человечества! Против магических сил и неведомых созданий, которые только и ждут, чтобы их кто-то призвал, чтобы овладеть душами смертных! Своим мечом? Думаешь, что сталь сильнее, нежели разум и воля?

— Ты, раздутый мешок отбросов, пока только нёс вздор и показывал дешёвые фокусы. До сих пор ты только повелевал над своими рабами бичом и золотом. Теперь здесь стою я!

— Твоё невежество мне по нраву! Дарю тебе за это жизнь. Снаружи стоит запряжённый конь. Прыгай на него и уезжай! Оповести весь свет, что Грев Йелухи через несколько месяцев станет его властелином! Я призову существ, которые ждали своего шанса возродиться в материальном мире и повелевать им! Я использую те знания, которые Атлантида и Лемурия скрыли в своих свитках, не зная их истинного смысла. Потому что сами были лишь деградирующими ответвлениями древней и могучей цивилизации. Катастрофа, которая её уничтожила, сокрыла от их потомков плоды работы их мудрецов.

— Безумец! — выкрикнул в ответ Конан. — Это была гордыня и жадность, за которые те и расплатились, как сполна получишь и ты. Возжаждав могущества и власти, ты вызвал силы, которыми не в состоянии даже управлять, не то что повелевать. Окончишь также скверно!

Голос рассмеялся:

— Увидим. Однако, что касается тебя, о результате ты уже не узнаешь. Всё предрешено! Прощай, Конан!

Стало пронзительно тихо, но потом из другой комнаты донеслись неуверенные шаркающие шаги, приближающиеся к занавесу. И в следующее мгновение на Конана обрушилось тяжёлое тело и сбило его наземь. Чьи-то руки стиснули его шею, сжав мёртвой хваткой. Но варвару удалось перевернуться и взглянуть злоумышленнику в лицо.

Это был пепельно-серый шемитский работорговец с вытаращенными мутными глазами. Его кишки из распоротого брюха протянулись до комнаты, откуда он, молча, вышел. Движениями мертвеца мог управлять только полностью сосредоточившийся Грев Йелухи, не способный из-за этого сражаться сам. Конан выхватил кинжал и несколько раз ударил громоздкий труп. Варвар был уверен, что поразил и лёгкие и сердце, однако единственным результатом его усилий оказалась струйка крови, появившаяся из уголка рта рабовладельца. Кинжал проник до почек. Однако давление рук только усиливалось. Мышцы шеи варвара стали поддаваться давлению, а голова начала склоняться набок.

Киммериец заревел, как дикий бык, и из последних сил схватил работорговца за локти и начал разжимать их в стороны. Его глаза налились кровью, лицо опухло и покраснело. Наконец руки шемита начали разжиматься, но чужая воля, овладевшая и управляющая мертвецом, не хотела отступать. Раздался сухой двойной треск, когда кости плечевого сустава выскочили из суставных ямок. Мышцы плеч и рук потеряли опору, и дико вздымалась, ища место, где бы могли зацепиться, чтобы продолжить захват. Но давление на шею пропало.

Конан сделал глубокий вдох и попытался откатиться от шемита в сторону. Тот, однако, даже с бессильными руками и ранами, нанесёнными в сердце, и кишками, растянувшимися через всю комнату, схватил зубами шею варвара, стремясь приблизиться к сонной артерии. Конан сердито зарычал и, разом дёрнув, сломал ему шею. Потом схватил труп за волосы и оторвал от себя. Голова мертвеца гневно вращала мутными глазами, и после нескольких незначительных усилий застыла, а неподвижное тело перестало вздрагивать.

Конан вытащил меч из тела раба и взбешённо зарычал:

— Проклятье! Будь ты где угодно — разыщу! — он открыл мешок с книгами и выдернул из настенного крепления факел.

— Нет, — воскликнул Грев Йелухи из соседней комнаты. — Они же последние на свете! Не делай этого!

— Последние на свете? Тем лучше, — злорадно ответил Конан и бросил факел в мешок.

Пламя жадно облизывало пергамент.

— Подожди! — Грев Йелухи выбежал из соседней комнаты и припал к сумке, не видя ничего, кроме уничтожения желанных книг. — Дам тебе всё!

Для меча киммерийца это была легкая работа. Старик повалился на пол, замерев навсегда.

— Собака, — буркнул варвар и отёр лезвие о ковёр. — Так долго властвовал над другими, что забыл, что и сам такой же обычный человек.

Конан посмотрел на Амиру. Как загипнотизированная, она глядела на тело своего мертвого хозяина и огонёк пламени, выскакивающий из раскрытого мешка.

— Очнись, — Конан легонько хлопнул её по щеке. — У нас ещё многое впереди. Триста лет жить не будем, но тут, определенно, есть чем поживиться. Можешь взять столько, сколько унесешь. Возьми с собой рабов колдуна. Они помогут тебе в дороге, да им и некуда идти, так что они с радостью согласятся сменить старого хозяина на новую госпожу. Я же ближайшее время собираюсь провести, проматывая добро этого никчемного фокусника в кабаках Самары.