Все это произошло на самом деле. Конечно, нельзя утверждать, что все события и разговоры были точь-в-точь, как описаны здесь, но именно такими они запомнились участникам двухнедельной робинзонады в глухом уголке леса средней полосы. А выписки из походных дневников отличаются документальной достоверностью. Согласно простейшему уставу, утвержденному добровольными робинзонами, они более или менее добросовестно отмечали в записных книжках самые интересные моменты жизни в лесу с минимальным количеством снаряжения и продуктов.

* * *

Началось все зимним вечером, когда отец начал сопеть и нервно ходить по комнате. Мама сразу насторожилась: она хорошо знала признаки недовольства отца. И Славик погрустнел. Мало того, что скучновато бывает по вечерам, так еще плохое настроение родителей. К его удовольствию мама, как она почти всегда успевала сделать, предотвратила всплеск раздражительности отца. Она молча подошла к столу и подала ему ножницы, которые он безуспешно начал искать минуту назад.

Отец хмыкнул и веселым извиняющимся голосом сказал:

– Закопались в вещах. Столько их человек насобирает, что в нужный момент найти не может даже те, которые всегда под рукой. Если разобраться, человеку и половины всех этих предметов, – он рукой обвел комнату, – не надо. Да что половины, без восьми из десятка прожил бы прекрасно…

Мама усмехнулась не очень ласково. Она не любила подобные теоретические разглагольствования.

– Эх! – продолжил отец, – пожить бы месяц дикарем где-нибудь в лесу, на берегу реки…

– Так давай! – Славик аж подскочил на стуле. – Давай! Серьезно… – он увидел, что отец задумался.

– Жил я не раз в лесу, – сказал отец. – Палатка, куча одежды, снасти рыболовные, инструменты, посуда, гора продуктов, соседи туристы. Все удовольствие отравляют эти… плоды цивилизации.

– Так давай без вещей и соседей, – не отставал Славик.

– Да, без вещей было бы здорово.

Мама опять недовольно улыбнулась. Знала, что отец любит пофантазировать.

Так оно и случилось.

– Нож в кармане, спички, леска с крючком, – вот и все. Живешь в шалаше…

– Так давай!.. – Славик от восторга чуть не взвизгнул как собачонка.

– Хватит тебе, – сказала мама и совсем было засобиралась идти на кухню, но отец заговорил, и она остановилась.

– Почему бы и нет. Жить действительно можно в шалаше, ловить рыбу, печь ее на костре, собирать грибы, ягоды, орехи, коренья разные копать. Охотиться – само собой.

Мама махнула рукой и вышла из комнаты. Отец охотился раз в три года, а добыча появлялась в доме раз – в шесть: вальдшнеп, пара чирков и – гордость отца – заяц-русак. Если он размечтался об охоте, все было ясно для мамы.

Славик так не думал. Он знал, что если отец увлечется какой-нибудь идеей, то остановить его не так просто.

– Пап, серьезно, выедем в лес да и поживем там. И ничего не будем брать с собой. Помнишь книжку «Полесские робинзоны», там они без ножа и спичек оказались и то как пожили.

– Ну, там вообще ситуация серьезная была, – уважительно сказал отец, улыбнулся и добавил – Как в книжке… слишком удачно все складывалось.

– Мы возьмем ножи и спички, – согласился Славик.

– Этого мало. Нужен котелок обязательно.

– Зачем? – удивился Славик.

– Что ж нам, горшки из глины лепить?.. Помнишь, как они мучились, когда лепили?

Славик задумался. Не хотелось брать котелок. Если по-настоящему заблудишься в лесу, то ничего удивительного не будет, если в кармане окажутся спички и ножик. Но с котелком никто не бегает по лесу. Ему хотелось, чтобы они действительно попали в глухой лес, из которого не так-то просто выйти. Он понимал, что это нереально. Зато совсем нетрудно вообразить себя на необитаемом острове, уйти с которого не можешь раньше положенного срока.

Отец решительно опроверг его сомнения:

– Почему это с котелком не бегают? С ведрами народ в лес валит за ягодами. Мы заменим ведро на котелок…

Когда в комнату заглянула мама, планирование необычного похода шло полным ходом. Мужчины говорили абсолютно серьезно и даже приготовили бумагу и ручку – записывать основные пункты.

После долгих споров они решили, что изображать самых настоящих робинзонов все-таки не следует. Отец убедил Славика.

– Ни к чему нам ставить эксперимент на выживание. Если мы останемся в лесу с голыми руками и без сухарей, то борьба за существование в нашем климате, где не растут бананы, не зреет виноград и не гуляют стадами дикие козы, превратится в сплошную муку. Да, мы не умрем за две недели, но что за впечатления мы получим?.. Постоянный голод, холод и никакого удовольствия. Зачем нам это? Достаточно взять минимум вещей, чтобы, как говорится, жить в ладу с природой. Мы проведем эксперимент, сколько нужно снаряжения и продуктов, чтобы… волки были сыты и овцы целы.

Славик немного разочаровался. Он представлял, что все будет почти по-настоящему. Отец заверил его, что так и будет. Они будут жить, например, как таежники. Те идут в тайгу с одной котомкой, ружьем и топором и охотятся несколько месяцев подряд.

Постепенно их план все больше и больше приобретал реальный вид.

– Что ж, – сказал отец, – раз уж мы решили, я знаю подходящее место для такой жизни. Ты тоже в тех краях был. Помнишь, на стыке трех областей?.. Идти от автобуса километров десять. Там пересеченная местность, кругом лес, озеро в лесу, недалеко речка. Места отличные, малолюдные.

Долго думали над составом экспедиции и решили, чтобы было веселее, пригласить дядю Петю – единственного подходящего человека для подобной авантюры.

– Вот-вот, вы правильно назвали свои планы, – наконец не выдержала мама. – Дядя Петя человек серьезный, не чета вам, больно нужно ему изображать из себя сумасшедшего.

Они не слушали.

– Не только веселее, – сказал отец. – Третий нужен для положительного баланса, чтобы гасить конфликтные ситуации между двоими – быть буфером и судьей. И потом, дядя Петя – рыбак настоящий, из любой лужи карася вытащит. Там ему будет раздолье. Будет главным провиантмейстером.

– Мы тоже будем ловить, – уверенно сказал Славик. – Чтобы не получилось, будто мы специально берем дядю Петю для снабжения продовольствием.

– Мы-то будем, – согласился отец, – да дядя Петя при этом поймает, а мы – сомнительно. Ничего, мы будем ягоды заготавливать, грибы собирать. В грибах я никому не уступлю. Забот хватит на всех, всем нужно будет трудиться с полной отдачей, – назидательно завершил он свою речь, будто призывал Славика хорошо учиться в школе.

– Зато ты будешь охотиться, не забывай, – укорил отца за забывчивость Славик. – И мне дашь иногда пальнуть.

Отец нахмурился.

– Э, брат, – начал он издалека, – с охотой дело обстоит плоховато, прямо скажем…

Славик приуныл.

– Ну что это за жизнь в лесу без охоты? Что мы есть будем? Да и вообще веселее с ружьем в лесу. Мало ли какой бешеный волк наскочит.

– Да, с ружьем чувствуешь себя увереннее. Но, понимаешь, надо реально оценивать ситуацию. Во-первых, в наших лесах и дичи уже столько не найдешь, чтобы кормиться троим мужикам…

– Ничего себе, – не выдержал Славик, – а лось?

– Не торопись. Думай, – отец советовал не торопиться и сам не спешил. – Что ты будешь делать с лосем в жару? Это же гора мяса, которую мы не сможем использовать. Без лицензии его стрелять нельзя, тем более в летнее время. Мы должны вести себя культурно в лесу. Не нарушать существующие законы. Конечно, рябчика подстрелить, утку добыть – это дело стоящее. Но чтобы брать с собой ружье, нужна путевка чужой области. И потом, охота разрешена только в выходные дни, в остальные появляться в угодьях с ружьем запрещено. Нет, поедем без ружья.

Славика утешило слово «поедем». Отец говорил об их экспедиции, как о деле решенном.

– Не горюй, – отец заметил огорчение Славика. – Будущий робинзон плывет к неведомому берегу только в штанах и рубашке, а уже потом ждет, когда море выбросит ящик с ружьями и бочонок с порохом. И мы будем ждать.

Славик усмехнулся веселее.

Они поговорили еще немного и разошлись. Отец торопился заняться своими делами. Для начала нужно было узнать мнение дяди Пети. И продумать тщательно время, место, количество снаряжения и многое другое. Времени у них было в избытке. До лета оставалось шесть месяцев.

* * *

Как и предчувствовал Славик, дядя Петя в принципе согласился участвовать в этом несколько рискованном предприятии. Ему не привыкать было ночевать на берегу, мокнуть под дождем и снегом. Рыбалку он любил в любую пору года. Правда, от участия в первом расширенном заседании всей команды он отказался, сославшись на занятость. Пообещал при случае подробнее ознакомиться с планом, а пока доверял Славику с отцом начальную подготовку к походу. Он оговорил только одно условие: чтобы недалеко был подходящий водоем. Этого он мог и не говорить. Они сами мечтали о лесном береге большого озера.

Отец тоже все время был занят и со дня на день откладывал обсуждение. Славику не терпелось. В конце концов он после уроков взял лист бумаги, чтобы лучше думалось, и уселся за стол. На листе написал цифру один с толстой точкой – пункт первый.

Славик был не новичок в вопросах выезда на природу. Не раз они вдвоем с отцом и в компании с дядей Петей отправлялись за город. Там он без напоминания принимал участие во всех посильных делах. Тем не менее Славик достал энциклопедический словарь юного географа-краеведа и открыл его на странице, где было нарисовано групповое и личное снаряжение участников похода.

Там было столько вещей!.. С ними уж точно запутаешься. Главное, получится заурядная вылазка за город, а не жизнь робинзонами, когда нужно будет думать и думать, чем и как заменить нужный предмет или вообще обойтись без него. Славик долго рассматривал картинки и хмыкал. По книге выходило, что в лесу никак не обойтись без одежной щетки, фонаря летучая мышь и свистка.

Наконец Славик решительно захлопнул книгу и написал под пунктом первым складной нож. Он хотел бы взять настоящий охотничий нож в ножнах, но такого у него просто-напросто не было. Ничего, ему нравился его большой складной ножик с экстрактором для вытаскивания патронов. У отца тоже был такой. Он никогда еще на охоте не извлек из ствола ни одной гильзы, но с этими, в сущности, бесполезными рожками нож выглядел намного внушительнее.

Вторым пунктом Славик хотел записать брусочек. Отец всегда носил его в кармане куртки и подтачивал лезвие, даже когда собирался срезать мягкий гриб. Строгать отцовским ножом было одно удовольствие.

Славик вовремя сообразил, что в их положении гораздо лучше точить инструменты подходящим голышом, поднятым на берегу. Вместо бруска он записал спички – обыкновенный коробок и неприкосновенный запас в водонепроницаемой упаковке. Конечно, огонь на стоянке они будут поддерживать, а на случай вылазки понадобится коробок. Не носить же им с собой угольки в цивилизованном лесу – еще пожар сделают.

Записывая спички, Славик вспомнил о своем увеличительном стекле, величиной чуть ли не с ладонь. Оно собирало солнце в такую ослепительную крошечную точку, что та легко выжигала на дереве черную дорожку. Увеличительное стекло он хотел записать в скобках к спичкам, но передумал и записал отдельно. С его помощью можно ведь не только огонь добывать, но и рассматривать, скажем, тычинки на каком-нибудь редком цветке или рыбью чешую, чтобы определить возраст рыбы.

Больше он ничего не внес в список. Честно говоря ему больше ничего не хотелось брать, особенно если предмет не помещался в кармане.

– Да ты бы хоть рыболовные крючки записал, – сказал отец, когда вечером Славик показал ему список.

Славик действительно забыл про них записать, но все же попытался возразить:

– Сделаем из булавок… – Он тут же вспомнил, что хотел записать иголки и нитки и тоже забыл.

– Не будем создавать себе лишние проблемы. Тем более, что рыбалка будет нашей основной хозяйственной деятельностью. Ей будем кормиться. Повторяю, кокосы в наших лесах не растут. Крючки, грузила, лески, поплавки, – обязательно. Много места они не занимают.

– Поплавки можно из сосновой коры быстренько вырезать, – не согласился Славик. – Кстати, в детстве ты и лески плел волосяные…

– Отец перебил его:

– Повторяю, в наших лесах не только кокосы не растут, но и кони не бегают, к тому же белые.

– Почему именно белые?

– Потому что из черных волос уважающие себя рыбаки леску не плели.

Славик не стал спорить.

Отец подумал, подумал и заявил, что телескопические удилища они брать с собой не будут. На месте обзаведутся березовыми или из орешника – не намного хуже. Славик и не сомневался в этом. Телескопическое удилище – роскошь для робинзонов.

Долго решали, взять ли спиннинг. Договорились положиться в этом вопросе на дядю Петю.

Отец всерьез взялся за составление списка. Сел к столу, открыл захлопнутый Славиком энциклопедический словарь.

– Начнем с индивидуального снаряжения, – сказал он и задумался.

Славик ждал.

– Котелок или миску, кружку, ложку… – начал перечислять отец.

– Ты и вилку еще не забудь, – возмутился Славик. – Будет один котелок на всех и хватит.

– А чай ты из чего будешь пить? – рассердился отец. – Из горсти? Да, сырую воду можно попить из пригоршней… Без чая не поеду!

Записали одну большую кружку, которая могла бы заменить и миску. С ложками решили просто. Странный отец. При упоминании ложек он повеселел и заявил, что их ничего не стоит вырезать на месте из дерева.

– Так и кружку можно сделать из бересты, – воодушевился Славик. Отец не поддержал его.

– Не знаю, не умею, боюсь, не получится. Кружка не ложка. Кстати, каждый сам будет делать себе личные вещи. Согласен?

С такими предложениями Славик соглашался сразу, не думая.

Вопрос с одеждой тоже решили быстро. Отец предложил джинсы, свитер, штормовку и под низ трико. Славик хотел было возразить, что жарко будет в таком наряде летом. Тогда отец добавил, что не помешало бы захватить телогрейки. Славик промолчал. Остановились на первом варианте.

И с обувью для себя у отца проблем не возникло. Он знал, его хромовые офицерские сапоги не подведут ни в жару, ни в дождь.

Славик выбрал себе ботинки. Отец забраковал.

– Даже если дождей не будет, роса в лесу сохнет долго – будешь все дни ходить с мокрыми ногами.

В конце концов Славик убедил его.

– Ладно, – согласился отец, – если мама пропустит этот вариант, я возражать не стану. По росе тебя особенно не погоняешь. Пока ты встанешь, роса десять раз успеет просохнуть.

– В лесу я рано буду вставать, – уверенно сказал Славик. – Там интересно. А здесь зачем подниматься ни свет ни заря.

Не долго они сидели над составлением списка личного имущества. В конечном итоге он стал выглядеть следующим образом:

1. Нож складной (точильный камень находится на месте дислокации);

2. Спички (один коробок, одна водонепроницаемая упаковка);

3. Увеличительное стекло (не у всех);

4. Иголки (две штуки), нитки (черные, защитного цвета);

5. Кружка (большая эмалированная);

6. Носки запасные (толстые шерстяные);

7. Рулетка-брелок (не у всех);

8. Вафельное полотенце (небольшое);

9. Кепка (желательно с большим козырьком);

10. Крючки, леска, грузила, поплавки (каждый подбирает сам);

11. Компас (один на всех);

12. Записная книжка, карандаш (у каждого);

13. Фляжка (не у всех);

14. Предметы туалета (по усмотрению каждого).

Крючки и лески Славик предложил было включить в общий список, но отец не согласился.

– В аварийный запас военных летчиков входит что?.. – спросил он и сам ответил: – Продукты, вода, сигнальные средства и обязательно лески с крючками на случай приводнения. Да и в тайге после приземления не помешает словить хариусов на уху.

Зубную щетку отец предложил не брать. По его мнению зубы неплохо чистить древесным углем. Славик согласился с восторгом.

Ему хотелось взять свою шахтерскую фляжку в брезентовом чехле – подарок дяди из Воркуты. Отец одобрил.

– На месте все время сидеть не будем, а день без питья попробуй походи в жару. Нет, фляжка не помешает.

Об остальных вещах разговору не было. Вспомнили и записали.

* * *

Славик недели две чистил, точил свой нож. Настрогал гору стружек, пробуя остроту. Для увеличительного стекла мама пошила ему специальный мешочек с завязкой. Фляжку он хорошенько вымыл и начал испытывать. До тех пор наливал в нее компот, молоко и пил то из горлышка, то через соломинку, пока мама категорически не запретила ему дурачиться, по крайней мере за столом.

От фляжки его отвлекли спички. Начал пробовать различные герметические упаковки. Запаивал в полиэтиленовую пленку и в разные футлярчики из-под всяких маминых помад. Получалось ненадежно или не совсем красиво. Наконец, для отца и дяди Пети он приготовил полиэтиленовые двойные ленты, где каждая спичка с кусочком терки была запаяна отдельно. Ленту предполагалось скручивать в компактный рулончик.

Себе Славик сделал для спичек особый пенал из деревянной трубочки от детской флейты. К тому времени он вычитал у Арсеньева, что в походе спички лучше всего хранить спички в деревянной коробочке. От сырости дерево разбухает, крышка прилегает плотнее и не пропускает влагу внутрь. Он с трудом подогнал по размерам две деревянные пробки, с двух сторон затыкающие пенальчик.

Он понимал, что в те времена никаких пластмасс не было, поэтому и применяли простейшие коробки, но это его устраивало. Такой пенал легко сделать в лесу, это главное. А полиэтилен в лесу не растет.

Отец не преминул посмеяться.

– Еще как растет. В теперешнем лесу, если не консервная банка или бутылка, то кусок пленки обязательно под каждой елкой валяется.

Славик пропустил его слова мимо ушей. Он сделал и другой круглый футлярчик и засунул туда иголки и нитки, намотанные на вырезанный из палочек мотовильца. Положил желтый пахучий шарик пчелиного воска. Очень нравилось ему смотреть в деревне, как дед тщательно натирал воском нитку, а затем подшивал ей валенки. Объяснял, что вощеной ниткой и работать удобнее, и не так быстро гниет она в сырости. В их условиях не помешает надежно пришивать заплаты и пуговицы.

О списке общих вещей Славик сильно не заботился. Все равно взрослые сделают все по-своему. Поэтому он удивился, когда однажды ближе к весне отец сказал ему:

– Ты думаешь или нет летом робинзоном работать?

– Конечно.

– Так почему ничего не делаешь?

– Середина февраля всего лишь.

– Готовить телегу надо зимой. Летом не до того будет. Сухари сушить можно уже.

Славик как-то не думал, что нужно заготавливать сухари. Он с самого начала считал, что кормиться они будут ягодами, рыбой, грибами.

– Э, нет, – отец снова был настроен решительно. – Без солдатской или хотя бы полусолдатской нормы сухарей мы быстро протянем ноги. Точнее, навострим лыжи в сторону дома. Так что давай, занимайся заготовкой. Норму мы обсудим потом, а пока действуй.

Славик не долго думая взял в хлебнице нарезанный хлеб и положил его на противень духовки. Отец остановил его.

– Нет, брат, так дело не пойдет. Сначала сходи за свежим хлебом. А зачерствелый на сухари пустим – его резать легче тонкими ломтиками.

Что черствый хлеб действительно легче резать, Славик скоро убедился сам. Отец отрезал первые ломтики и предупредил, что толще нельзя, чтобы не ломать потом зубы и долго не размачивать. Славик стал сам аккуратно нарезать хлеб и потом прогрел его в духовке до появления «загара».

Первые сухари под разговоры о лесной жизни они незаметно съели вместе с отцом за один вечер. Все пробовали и с чаем, и без него. После мама дала Славику белый полотняный мешочек, и он стал постепенно наполнять его.

* * *

Наконец пришел дядя Петя обсуждать групповое снаряжение и вообще весь план похода. Он был согласен составить им компанию, если не помешают непредвиденные обстоятельства. Славик немного расстроился. У взрослых всегда бывают какие-нибудь оговорки.

Дядя Петя оказался человеком покладистым. Он со всем соглашался. От себя добавил, что наберет разных рыболовных снастей: удочек, жерлиц, донок.

– Пожалуй, и спиннинг возьму.

Славик вскочил, снова сел.

– И так все условия нарушаем.

Ему хотелось взять спиннинг, но это было уж слишком – брать такую сложную снасть. Удочку недолго сделать из лесных материалов, но не сделаешь же спиннинг.

– Почему?.. Ничего не стоит его сделать, – уверенно сказал отец. – Только не будем мы этим заниматься. Пусть дядя Петя возьмет один на всех, который поплоше.

– Как ты его сделаешь? – возмутился Славик. – Что ты говоришь.

– Берем деревянный кружок, – начал объяснять отец, – выстругиваем в нем по окружности желобок под леску, гвоздем прожигаем отверстие, ось делаем из крепкого дерева, привязываем к удилищу, пропускные кольца еще проще сделать… – Отец хотел тут же рисовать эскизы, но Славик остановил его.

– Хорошо. А блесны? – спросил он ехидным голосом.

– Блесну можно сделать из половинки раковины. Знаешь же перловицы? Чем не блесна?

Славик вытаращил глаза.

– Она же белая, не блестит. Да и вообще…

– Как это не блестит? Сияет перламутровым светом, жемчужным, как у рыбьей чешуи.

Славик сдался после такого. Ловить на блесну из ракушки – лучшего не придумаешь.

– Я возьму простейшую катушку, – заверил дядя Петя, – а удилище на месте можно сделать.

– А блесну сделаем? – встревожился Славик.

– Обязательно. Интересная мысль… Парочку я захвачу все-таки – на всякий случай, – дядя Петя заговорщицки подмигнул Славику. – Все равно все по корягам развесим.

Славик внес в список спиннинговую инерционную катушку. Блесны не записывал.

Отец продолжил список, сказал записать топор.

– Ты и долото захочешь взять, – хмыкнул недовольно Славик.

Отец был непреклонен.

– Без топора таежник в тайгу не идет.

– Так то таежник, а мы кто?.. Искатели приключений. Две недели пожить в лесу можно практически без ничего, – гнул свою линию Славик.

– Подожди, посмотрю я на тебя в лесу. Мы будем жить без электричества, газа, газет, телевизора и многого другого. Но нам вовсе незачем ставить эксперимент на выживание.

– Ставят же другие, в тайге, в пустыне…

– Нет, – поморщился отец, – не для меня. Давай договоримся не делать то, что не совсем нравится, не совсем под силу, что не имеет большого смысла.

Дядя Петя согласно кивал.

– С посудой надо разобраться… – озабоченно начал отец.

Но тут вмешалась мама:

– Почему это вы палатку не хотите брать?

– Да ты, мам, не волнуйся, – заторопился Славик. – Мы сделаем шалаш – теплее палатки будет в сто раз.

– А матрацы, спальники?

– Возьмем, все возьмем, – рассеянно уверил ее отец. Он говорил о посуде, пока она не ушла на кухню.

Каждая вещь требовала долгого обсуждения. Как ни старались они сократить до минимума снаряжение, разного барахла набиралось порядочно. Два туристских котелка записали в список вслед за топориком. Запасной котелок должен был заменить им чайник, возможно, и сковородку.

– Вот и все, – обрадовался Славик.

– Какой быстрый, – усмехнулся дядя Петя.

– Он так же заторопится собираться домой на второй день нашей робинзонады, – сказал отец и начал дальше перечислять вещи. После каждой Славик уверенно говорил «нет».

– Матрацы берем?.. Спальники?.. Лопату?.. Веревку?.. Фонарь?.. Мыло?..

– Стоп, – сказал дядя Петя. – Мыло надо взять… Маленький кусочек, – добавил он, чтобы успокоить Славика. Славик считал мыло ненужным, но из уважения к дяде Пете спорить не стал. Вполне они могли мыть руки речным песком – любую грязь счищает чуть ли не вместе с кожей.

– Бинокль?.. продолжил отец.

Славик раскрыл рот и запнулся. Он хотел взять бинокль. Бинокль ничему не мешал, а удовольствия мог доставить много. Любую птичку, зверька легко разглядеть издали, не потревожив. Легко с его помощью увидеть гнездо на вершине дерева. В сумерках можно рассмотреть, стоит в кустах человек или просто похожий на него выворотень. Нет, бинокль не помешал бы им.

– В бинокль хорошо видно, медведь там притаился или корч, – отец подмигнул Славику. Словно мысли его читал.

Дядя Петя начал издалека:

– Цель любых экспедиций, вынужденных или запланированных – собрать побольше сведений о природе края. Для наблюдений бинокль – незаменимая вещь. – Он пошел дальше. – Но грош цена любым наблюдениям, если они не зафиксированы. – Он многозначительно посмотрел на Славика. – Обязательно нужно вести путевой дневник, календарь наблюдений, чтобы мы могли как-то оправдать в своих и чужих глазах свое пребывание в лесу.

– О, точно, – поддержал его отец, – все записывать. Получится нечто вроде морской лоции. Где какой лес, где ягодники, когда и в каком месте ловится рыба, какой цветок закрывается перед дождем, какой – нет. – И он тоже назидательно посмотрел на сына. – А то мы вычитали в книжках, что ласточки перед дождем низко летают – и довольны. Самим же лень за обычным воробьем понаблюдать.

– Только давайте все будем вести дневники, не я один, – обиженным голосом заявил Славик. Он решил, что все эти разговоры завели специально для него.

– Конечно, все… – Отец увлекся. В таких ситуациях он легко соглашался. Ему хотелось теперь рассказывать. – Я вот как-то давно в июне наблюдал за бекасом. Над болотцем он сделал не меньше ста кругов, поднимался на каждом и падал со своим «блеянием». Назавтра весь день – обложной дождь. До сих пор не знаю, предсказывал ли неутомимый бекас смену погоды или просто развлекался. А ведь можно проверить.

– В августе мы не проверим, – сказал дядя Петя. – Они уже не токуют в конце лета.

– Поедем в июне. – Славику не терпелось.

– Да, когда едем? Когда отпуск брать?

Они и раньше задумывались над этим вопросом. Сходились на том, что лучшего времени, чем начало августа не придумаешь. К закату лета созревают всякие ягоды и орехи. Появляются грибы. Начинает лучше клевать рыба. Немаловажно и то, что в этот период в средней полосе чаще всего стоят погожие дни. Недаром проводят всевозможные олимпиады в августе.

– Зато земляники не будет, – сказал со вздохом Славик.

– И оводов, слепней, комаров будет меньше, – сказал отец. – Земляника не вся отойдет. Разве ты не помнишь, как кланяешься поздним ягодкам, когда грибы собираешь. Крупные, зрелые, сладкие. Жаль, не часто попадаются.

Так и решили – ехать в начале августа, когда еще не бывает заморозков по утрам.

Пока они не отступали от главного условия – брать самое необходимое. Остальное добывать на месте: в лесу, на болоте, в озере.

– Что же мы есть там будем? – вдруг задумался отец. – Разве что пескарей поймаем на уху. А картошечки захочется, – злорадно пообещал он.

– Корни рогоза будем печь, – блеснул Славик вычитанными сведениями.

Отец поморщился.

– Хотел бы я знать, хоть один автор всех подобных советов пробовал лично суп из осота или кашу из кореньев.

– Попробуем мы. – Славика не пугали трудности.

Дядя Петя с сомнением покачал головой.

Заговорили о продовольствии, которое возьмут с собой.

– Так что, согласны брать только хлебное довольствие, а приварок искать на месте? – серьезным голосом спросил отец.

Славик на этот раз вел себя солидно, чувствовал ответственность момента. Подумав немного, сказал строгим голосом:

– Согласен.

Решили взять по 250 граммов сухарей в день на каждого. С учетом неприкосновенного запаса выходило по четыре килограмма.

– Ничего себе, – удивился Славик. – Полный рюкзак. Поедем как мешочники. А собирались с ножиком и спичками.

Отец молчал. Он думал, что очень скуден их паек. Как пройдет их путешествие? Стоит ли вообще затевать все это?

Когда речь зашла о сахаре, Славик не спорил. Легко согласился с полкило на брата. Отец объяснил, что это всего лишь три стакана полусладкого чая в день. Славик несколько приуныл, но виду не подал.

Сахару отец не хотел брать много, зато килограмм соли сразу занес в список. Славик думал, что им хватит соли в спичечном коробке, но отец быстро разубедил его.

– Холодильника у нас не будет – рыбу будем солить, вялить. Потребуется много соли. Грибы любят соль…

– Как это, любят? – не понял Славик.

– Вкуснее, когда хорошо посолены. И вообще, знаешь, как коровы за солью гоняются? Почему? Чтобы лучше переваривать грубую растительную пищу. У нас тоже корм будет подножный, без мяса – с солью пойдет за милую душу.

Немного поспорили, брать ли с собой растительное масло – жарить рыбу. Договорились не брать. Отец сказал, что с удовольствием будет есть вареную. Славик выбрал вяленую. Дядя Петя считал, что рано они делят шкуру неубитого медведя.

Обговорили как будто все. Славику поручили записать, вспомнить, что не учли, и вообще вести всю теоретическую подготовку к походу. Славик попытался привлечь и взрослых, как полноправных участников, но они отказались. Славик сильно не уговаривал. Одному еще лучше разрабатывать план, никто под ногами не путается.

Дядя Петя собрался уходить, когда Славик вспомнил еще один вопрос.

– А куда мы поедем?

Дядя Петя опустился в кресло. Вопрос был серьезный. Оказалось, и он, и отец имели на примете подходящее место.

Дядя Петя предложил обосноваться на реке.

– Помнишь, Сергей, приток? Прямо на стрелке великолепное место. Рядом лес, на другой стороне реки лес. Рыба ловится неплохо. Добираться недалеко.

– Помню, – отец отрицательно покачал головой. – Не подойдет. Слишком людное место. От стоянки не отойдешь – в миг все украдут, поломают. Да и так постоянно будут надоедать, спрашивать, на что ловим.

Отец подумал немного.

– Поедем дальше. Возле границы пересеченная местность, что твоя Швейцария, лес кругом, озеро. Речка тоже недалеко. Главное – безлюдье.

– На берегу речки лучше, – высказал мнение Славик.

– Посмотрим, на месте стоянку выберем. Петр, не возражаешь?

Дядя Петя не возражал. Озера с речкой ему было достаточно.

– Озеро большое? – только и спросил он.

– Пожалуй, с лещами, – обнадежил его отец. – По крайней мере плотва, окуни, щуки там кишат.

– Ну уж и кишат, – опроверг его сообщение дядя Петя. – Сейчас нет таких водоемов, чтобы рыба кишмя кишела.

– Конечно, мы же перловку не берем на прикормку, иначе она бы сбежалась. Смотри, обидится рыба, что без гостинцев, и хвост не покажет, не то что табунами ходить возле крючка.

– Тогда нам грозит голодная смерть! – торжественно заявил Славик.

– У нас есть запасной аэродром, – сказал дядя Петя. – Чуть что – домой.

– Вот это и плохо, – вздохнул Славик.

– Это как раз хорошо, – сказал отец. Хорошо в любой ситуации иметь запасной выход, аэродром, кусок хлеба.

* * *

Через несколько дней после общего совещания отец сказал Славику, что если они собираются изображать из себя не просто прожигателей жизни, а некое подобие экспедиции, объединенной единой целью, то нужно заранее оговорить и цель, и правила ее достижения, и потом вести себя соответственно.

– Если мы будем изображать из себя робинзонов, то нам необходимо написать устав общества добровольных робинзонов.

– А что в нем писать? – Славик недоуменно пожал плечами.

– Во-первых, что мы не имеем желания сжечь лес. Что мы не просто будем сидня сидеть, а займемся наблюдениями над окружающей природой. Все путешественники, вольные и невольные, прославились только тем, что успели не только многое увидеть, но и толково рассказать об увиденном.

Славик понял.

Он потел, потел и все-таки не выдержал, позвал на помощь отца. Вдвоем дело пошло намного веселее. К очередному приходу дяди Пети устав добровольных робинзонов имел вполне законченный вид.

УСТАВ ДОБРОВОЛЬНЫХ РОБИНЗОНОВ.

1. Робинзоном каждый становится сугубо добровольно и вправе с любого дня больше не считать себя таковым.

2. Звездным часом существования добровольного робинзона становится его проживание в уголке дикой природы с минимальным количеством снаряжения и припасов.

Приложение к пункту 2:

Необходимым минимумом снаряжения и припасов из расчета на одного человека в составе группы из трех участников считать ниже перечисленное: нож складной, коробка спичек, две иголки и нитки, кружка большая, рыболовные принадлежности, топор, два котелка, мыло (кусочек), аптечка, 4 кг сухарей, 0,5 кг сахара, 1 кг соли (на группу). Список составлен для августа месяца средней полосы. Срок проживания – 12 дней. В процессе накопления опыта список может подвергаться изменениям и уточнениям.

3. Добровольный робинзон должен осознавать всю ответственность пребывания современного человека среди дикой природы и принимать все меры, чтобы не оставлять следов своего пребывания.

4. Основанием для досрочного прерывания робинзонады всей группой считать только уважительные причины, как-то: травмы, ранения, болезни, внешние непредвиденные обстоятельства (например, изгнание официальными властями с места проживания). Примечание: царапины, занозы, шишки, синяки и прочие мелочи к разряду травм и болезней не относить.

5. Добровольный робинзон обязан постоянно помнить, что минимальное использование любых достижений цивилизации при жизни среди природы – его цель и заслуга. Примечание: Приветствуется не фанатичное следование приведенному пункту в условиях обычной жизни.

6. Добровольный робинзон обязан постоянно вести наблюдения за окружающей природой и фиксировать их. Правильно вести наблюдения может только широко эрудированный человек, поэтому добровольный робинзон должен постоянно повышать свой общекультурный уровень из всевозможных источников, для чего не должен чураться книг, лекций, бесед, радио, телевидения, интернета и прочего.

7. Как бы тяжело не приходилось добровольному робинзону в непривычных условиях, это не оправдывает его необдуманно жестоких действий по отношению к любому живому существу: будь то зверь, птица, насекомое или растение, а также среда их обитания, где каждый камень находится на своем месте и не нуждается в улучшении его положения.

8. Девизом добровольных робинзонов избрать следующий: «Человек велик в намерениях, но не в их выполнении». Помнить девиз всегда и стараться соизмерять свои силы и намерения.

9. Добровольный робинзон постарается придерживаться основополагающих принципов устава в любых жизненных ситуациях.

Славику понравился деловой тон их устава с пунктами, примечаниями и малознакомыми словами. Дядя Петя нашел, что в уставе есть повторы, расплывчатые формулировки, неконкретности и погрешности стиля. Отец, как один из главных авторов, огулом отверг все обвинения.

– Все подобные недостатки есть в библии, во всех конституциях и уголовных кодексах, и никто не торопится устранять их. А у нас вольная бумага вольных людей, вроде письма запорожских казаков турецкому султану. Мы тем более не собираемся переписывать. Дядя Петя мгновенно согласился с такими убедительными доводами. Сказал хитро:

– Как написано, так и выполнять будем.

Отца потянуло пофантазировать.

– Никаких трудов не стоит выполнение любого пункта устава. Более того, мы привыкнем автоматически жить по кодексу робинзонов.

– Утопия, – усмехнулся дядя Петя.

– Фиксировать наблюдения… – задумчиво сказал Славик.

– Именно, – накинулся на него отец. – Почитай Аксакова. Он написал: «5-го апреля прилетели клинтухи», – и нам интересно читать, потому что с той поры прошло сто пятьдесят лет, а мы сами клинтухов ни разу и не видели. Твой прадед оставил бы воспоминания, как он рыбачил на речке Березке и ходил за грибами в Сосонник – ты бы зачитывался и удивлялся. Благо теперь ни Березки, ни Сосонника практически не существует. Когда, как мечтал Циолковский, люди будут есть из тюбиков пищу, приготовленную из нефти, сидеть под синтетической пальмой и слушать электронного соловья, они откопают где-нибудь не письмо к султану, а твой листок, где будет записано, что ты на лесном озере перед закатом на колеблющуюся блесну поймал щуку весом в полтора килограмма. Прочтут – и зарыдают. Вот для чего фиксировать наблюдения.

Славик сделал вид, что все понял.

– Чтобы люди плакали…

– Ты и наговорил нам, – уважительно сказал дядя Петя отцу, чтобы перевести разговор на другое.

* * *

После составления устава Славик несколько дней делал записи в специально отведенной тетради.

28 апреля. Видел из окна четвертого этажа школы: на самой верхушке тополя сидел дятел. Макушка тоненькая, а он, дурак, замахивается на нее клювом, как на настоящее дерево. Покачивается вместе с ней. Рядом со школой лесопарк – наверное, прилетел оттуда.

12 мая. Зацвела рябина. Зацвели дружно каштаны. Сирень только-только зацветает.

25 мая. Утром под окном позади киосков надутый голубь ходит вокруг куска хлеба и клюет его. Когда он отходит, подскакивает галка и отщипывает кусочек. Он приближается – она отскакивает, хотя тот и не собирается драться. Появился грач. Большой, черный. Владельцы куска отошли сами, их никто не отгонял. Грач начал клевать. Хватает большие куски. Дергает головой, как собака, проталкивая их в глотку.

Отец одобрил его начинание. Посоветовал записывать погоду, особенно в дни, когда она меняется, замечать, что предшествовало этому.

Славик попробовал, но потом забыл раз, второй и наконец оставил наблюдения до лучших времен, до путешествия. В городе он почти не замечал погоду. Разве что страшно захотелось к воде в знойные дни.

Первый месяц каникул заняла школьная практика. В июле Славик три недели, как и в прошлые годы, жил у бабушки. Понемногу ловил карасей в озере, собирал чернику и малину, загонял по вечерам корову. Не забывал готовиться к путешествию.

За неделю до отцовского отпуска он вернулся в город и просидел оставшиеся дни как на иголках. Досушивал сухари, точил ножик, запечатывал спички… и никак не мог дождаться дня отъезда.

– Сухари отличные, – похвалил отец в перерыве между их хрустом на зубах. – Будто морские двойной закалки.

– Это еще какие? – Славик не пропускал интересное.

– В эпоху великих географических открытий моряки в плаваниях на парусниках питались сухарями и солониной. В тропическом влажном климате сухари быстро плесневели, портились. Чтобы дольше хранились, их обжигали дважды. Кирпичом становился сухарь, зато долго не портился.

– Так и нам надо еще раз прогреть, – сообразил Славик.

Отец тихо засмеялся.

– Мы не в тропики едем, не на море и не на год – сгодятся и эти. Не дадим испортиться.

Выезжать они собрались во вторник. В будний день не было проблем с билетами. К тому же отец сказал, что им с дядей Петей нужно несколько дней на сборы.

Он пожалел, что не выехал в субботу. За три дня Славик доконал его вопросами и сообщениями. На Славика как раз нашел такой энтузиазм изучать теорию, что он не давал покоя отцу, все предлагал, как им жить и что делать в лесу. Он повытаскивал все книги и журналы, имеющие хоть какое отношение к охоте, рыбалке, животным, растениям. Приходил к отцу, говорил:

– Смотри, что пишут. «Потрошеные и затушенные с картофелем осенние дрозды были всегда и для меня, и для моих гостей желанным блюдом». Видишь, было бы с тобой ружье, ели бы жареных дроздов. Их в лесу сейчас бывает полно, целые стаи.

Отец смотрел в журнал. Зачитывал понравившийся ему абзац:

– «Лишь только я приближался метров на сто к скоплениям птиц, они с тревожным трещаньем поднимались с деревьев и перелетали подальше. Снова начинал я скрадывать, и снова повторялась та же история – птицы никак не подпускали на выстрел».

– Попробуй их подстрели, – с видимым сожалением говорил отец, – а добудешь – у него весу как у патрона. Полкило патронов расстрелял – сто граммов дроздов с костями и перьями. Ты уж почитай про что-нибудь посущественнее.

Через полчаса Славик снова отвлекал его.

– Не знал небось, как ориентироваться в лесу?

– По муравейнику, что ли? – снисходительно отвечал отец. – По замшелому стволу дерева?..

Довольный Славик отрицательно качал головой. Отец сдавался быстро, читал из очередного журнала.

«Бесчисленное множество раз помогали мне определить стороны горизонта бабочки. Когда она садится отдыхать, то обычно складывает крылья, инстинктивно выбирая такие положения, чтобы солнце светило на нее строго вниз. Тогда тень от крыльев превращается в узкую линию. Если бабочка долго сидит на одном месте и переместившееся солнце начинает светить ей в бок, то она меняет положение, поворачивает крылья узким краем к солнцу. Поэтому крылья отдыхающих бабочек рано утром, как правило, бывают направлены к востоку, в полдень – к югу, а вечером – к западу».

– Не знал, – откровенно признавался отец. – Хорошо, нашел я, в какой стороне юг. Что дальше делать?

– Домой идти, – неуверенно ответил Славик. Вопрос заставил его задуматься. Он и раньше размышлял, что же потом делать с найденной стороной света.

– Куда идти? До экватора?.. – Отец улыбался, потом посерьезнел. – Входя в лес, всегда надо определиться сначала, в какой стороне остается дом. Но лес большой, он может окружать дом. В наших лесах надо привязываться к дороге, речке, электролинии и всегда помнить, куда пошел, чтобы знать, куда возвращаться. Не забывать почаще отмечать в памяти, а то и на бумажке, куда идешь. Вот тогда взглянешь на бабочку и домой побежишь. Хорошо с самого начала иметь компас. Смотри что тут написано.

Теперь читал Славик.

– «Крепко запомните, что как бы ни был хорош тот или иной способ ориентирования, идеального – нет. Поэтому ориентироваться следует по комплексу примет».

– Пожалуйста, не цитируй мне больше своих классиков, – попросил отец.

Славик вздохнул и ушел. Вечером не вытерпел.

– Ты знаешь, про что я вычитал? Трюфели, оказывается, и в наших краях растут. В обыкновенных лесах, где березы, осины, елки. Не надо во Францию ехать. И знаешь, как их найти можно? Над местом, где гриб растет, мушки вьются. Поищем, а? Нам бы собаку… Научили бы трюфели искать – и картошки не надо, ешь себе деликатес.

– Ты, наверное, думаешь – он из шоколада, – ввернул отец.

– Тебе бы все смеяться. А собаку не помешало бы. И охрана, и искать птиц, зверей…

– Мы сами собираемся кормиться ягодами, а он хочет чем-то кормить собаку, – отец укоризненно покачал головой.

– Сама бы прокормилась.

– Мышами?..

Славик не отвечал.

– Представь, колли дяди Пети, вся из себя холеная, городская, бегает по лесу с грязной мордой и жрет мышей. А на хвосте килограмм репейников.

Славик вспомнил про мышей и побежал за книжкой.

Отец внимательно прочитал страничку Моуэта.

«Обдерите шкурки выпотрошите мышей, но не удаляйте голов; затем вымойте, положите в кастрюлю и залейте спиртом так, чтобы тушки были покрыты, и оставьте примерно на два часа. Нарежьте бекон маленькими кусочками и поджаривайте до тех пор, пока не вытопится жир. После этого выньте тушки и обваляйте в муке с солью и перцем, бросьте на горячую сковородку и поставьте на огонь минут на пять (не перегревайте сковороду, иначе мясо пересохнет, станет жестким и волокнистым). Теперь влейте в чашку спирта и добавьте по вкусу шесть или восемь зубков чеснока. Накройте и слегка прокипятите в течение пятнадцати минут. Крем-соус приготовляется по одному из стандартных рецептов. Когда соус будет готов, полейте им тушки, плотно накройте кастрюлю и дайте постоять минут десять в теплом месте, прежде чем подавать на стол.»

– Что ж, – обреченно сказал отец, – будем и мы готовить жаркое из мышей.

– Бр!.. – Славика передернуло. – Нет уж, лучше с голоду помру. Траву буду есть.

Его богатое воображение нарисовало перед глазами картину: вилка торчит в боку румяной мышки с голым хвостиком на белой тарелке. Почему-то именно в таком виде представилось ему жаркое из мышей.

После этого Славик больше не донимал отца интересными местами из книг.

* * *

Вечером накануне отъезда в доме началось оживление.

Мама сказала:

– Вы что, с ума сошли? Без палатки?.. Поезжай один. – Последнее адресовалось отцу.

– Да в хорошо сделанном шалаше теплее, чем в палатке, – чуть ли не по слогам объяснил отец. Он иногда умел убеждать.

– Возьмите хоть еды побольше. Тушенку, сгущенку, крупу, жиры.

– Все берем, все берем, все продумано, – тут отец немного приврал. На этот раз он не убедил маму. Она недоуменно смотрела на тощий рюкзак, который отец собирался окончательно завязывать.

Славик старался помалкивать и поменьше попадаться на глаза взрослым.

Они впервые собрались так быстро. Сказалось отсутствие лишних вещей. Составленный список был краток, да и вещи приготовили заранее.

К автобусу они подошли, как люди, выехавшие за грибами с ведром в рюкзаке. Не сравнить с прежними выездами, когда все горбились от тяжести рюкзаков, сумок, пакетов.

Всю дорогу Славик смотрел в окно.

У придорожных берез лоснились листья, приглаживаемые утренним ветерком. Ели стояли хмуро, неподвижно. Сплотившись в темную стену, не пропускали ни одного лучика встающего за ними солнца. Вороны пролетали над елками, сидели на голых засохших сучьях тополей. Сорока качала длинным хвостом: никак не могла сбалансировать себя на хилой веточке.

Ехали они долго. Вышли прямо в лесу возле песчаной автомобильной колеи, уходящей в сосняк.

И шли долго. Нескончаемо тянулась сначала песчаная, затем усыпанная иглицей, заросшая редкой травкой дорожка. Вдоль нее медленно отодвигались назад молоденькие сосенки. Среди них иногда светлела березка или ровненько стоял укутанный множеством иголок темно-зеленый можжевельник.

На полпути они сделали привал, съели бутерброды, выпили чай из фляжек Славика и дяди Пети. Славик хотел сходить в видневшуюся низинку поискать воды и наполнить фляжки, но отец остановил его.

– Потерпим. Время уже послеобеденное, а у нас строительные работы впереди. Надо спешить.

По лесу они прошли не менее десяти километров. Славик удивился, когда впереди посветлело и они вышли к полю. Он подумал, что они ошиблись и прошли лес насквозь. Но отец вел уверенно. Поле осталось по правую руку. Они вышли к болотистому лугу и некоторое время шли во взмежку.

– Вот и озеро блеснуло, – показал отец.

Они остановились. Впереди и слева за болотом и олешником темнел лес. Кусочек озера синел между кустов.

– Нам туда, к лесу, обогнем озеро, – сказал отец.

Жесткая болотная отава отросла слабо, не путалась под ногами. Ближе к ручью осока была выше и гуще. Славик старался наступать на остроконечные кочки. Отец обнаружил тропинку, и они пошли рядом с ней: слишком жирно блестела черная слабо утоптанная земля.

Через ручей были перекинуты две шаткие жерди. Они не успели испугаться, как по очереди переправились на другую сторону. Дальше начинались кусты, а потом и настоящий лес. Сосны, ели вперемежку с березами и рябинами сменили олешник и лозняк.

Озеро возникло неожиданно – между елок.

Низенький ровно обрезанный бережок, очень полого изогнутый, тянулся в обе стороны. Разлапистые молодые елки стояли на самом краешке. Их лапы тянулись над водой. Вода у берега чуть покрывала белесый песочек, но дальше уже темнела над глубиной.

Озеро тянулось далеко на север, скрывалось где-то за пологим мыском на западе. Только в одном месте на восточном берегу лес не подступал к озеру. На западе большие деревья словно шагали сверху по склону к воде.

– Пойдем вон туда, к мысочку, – отец показал рукой. – Здесь неспокойное место.

– Надеюсь, не приведения, – пошутил дядя Петя.

– Туристы иногда ходят.

В лесу метрах в десяти от берега среди утоптанной площадки чернело старое кострище. Грубый стол из еловых плах монументально стоял в стороне. Две елки соединяла толстая жердь, накрепко прибитая к ним гвоздями.

– Приходят, начинаются песни, визги… – говорил отец.

Славик поплелся за взрослыми. Не для того они забирались в глушь, чтобы слушать песни, пусть и интересные.

– Там дальше, мне помнится, подходящее место есть. К тому же почти никто не ходит, даже тропинки нет. Главное, родничок где-то там прячется. Конечно, воду можно из озера брать, кипятить… Нет, – отец повернулся к ним, заулыбался, – ради родниковой воды стоит пойти хоть на край света.

Действительно, люди ходили здесь не часто. Гора круто обрывалась к воде. Деревья мешали обходить поверху. Хорошо, вода в озере спала за лето, они шли фактически по донным камешкам у самой воды.

Огромная береза, почти горизонтально висела над водой, дальше ствол полого загибался вверх.

– Здорово, – восхитился Славик, – сел на нее, удочку забросил и лови себе.

Они с трудом перелезли через толстый ствол.

– Видишь, Слава, как хорошо, – заговорил дядя Петя, – заберемся на такой островок, что и выйти назад будет трудно.

Славику места нравились.

Скоро идти стало легче: прибрежная полоска ровной земли немного расширилась, хотя идти теперь мешали рябинки и березки, которым не хватило места на склоне, занятом взрослыми деревьями, и они перебрались сюда.

Отец остановился.

– Попьем воды.

Он снял рюкзак и по нескольким камням среди сочной травы и грязи пошел ближе к склону. Там под желтоватым низким обрывчиком в маленькой лужице блестела вода.

– Работает, – веселым голосом сказал отец. – Смотри, – он пропустил вперед Славика.

На дне небольшой песчаной ямки, наполненной водой, непрерывающимися ни на миг толчками пульсировал низенький фонтанчик из белых песчинок. Вода была настолько прозрачной, что каждая песчинка кружилась и играла словно в воздухе. Вода переливалась через край ямки и широким языком сочилась к озеру по черной топкой грязи, прикрытой зелеными травинками и кое-где камнями.

Славик впервые видел настоящий родник. В деревне возле речки называли криницей низкий сруб, в котором стояла чистая холодная вода. Но там не видно было, откуда она появляется, хотя глубина и не превышала полметра.

Здесь же неутомимой заводной игрушкой весело плясал водяной ключ. Они смотрели по очереди. Вдвоем нельзя было подойти, не завязнув.

– Попить-то чем? – озабоченно сказал отец. Он потянулся к рюкзаку, но Славик опередил его. Снял кепку и ей зачерпнул воду. Крупными каплями она протекала сквозь полотно, но Славику хватило времени, хотя ледяную воду он тянул маленькими глотками. После дальней дороги хотелось пить и пить ее, холодную и вкусную.

– Много не пей, – предостерег отец. – Недолго горло простудить.

Сам же выпил чуть не полную литровую кружку, слазил все-таки за ней в рюкзак. И дядя Петя не отстал от него.

До мыска оставалась не больше пятидесяти метров, а перейти топкий ручеек, рожденный родником, оказалось не просто. Отец было сунулся в сапогах, да отпрянул назад, не захотел цеплять на единственную обувь вязкую грязь. Все втроем, цепляясь за еловые лапы и тонкие рябинки, взобрались повыше родника и обогнули его по склону.

За мысом озеро тянулось дальше на север, гора отступала от берега. Более менее свободный от деревьев участок на мысу облюбовали несколько полузасохших елочек и хилое деревце крушины.

– Чем не место для стоянки? – сказал отец.

– А дальше что? – спросил дядя Петя.

– Вдоль берега кусты начинаются, а за ними моховое болото у озера. Пока оставим вещи здесь, а сами пройдем посмотрим.

Лучшего места они не нашли. Крошечный пятачок среди деревьев за пять минут топтанья расширился, принял обжитой вид.

– Долго думать нечего, – решительно сказал отец. – Надо готовиться к ночлегу. Вот сухостоину срубим и жилплощадь расширим сразу в два раза. – Он покачал сухую с отвалившейся корой елку.

Через десять минут очистки их полянка приняла вид вытянутого вдоль озера овала с треугольником, вершина которого упиралась в воду озера. В южном углу лежала куча хвороста на месте будущего костра.

Отец не оставлял времени для дискуссий.

– Здесь поставим наш дом, – сказал, как отрубил.

– Может, под большой елкой? – высказал мнение Славик. Он ходил вглубь леса и ему приглянулась сухая чистая площадка под огромной елью. Там было уютнее.

– Далеко она в лесу. Да и нельзя под большим деревом, – отверг предложение отец. – В грозу молния может ударить, или в бурю упадет на нас. А тут елочки самого подходящего размера: и от ветра защитят, и не обидят в случае чего. – Он отрубил на крайней нижние засохшие сучья. – От воды сыростью разве что тянуть будет, – задумался он. – Но что сделаешь? Не жить же нам на горе в бору далеко от родника.

Оставшуюся половину дня они трудились. Славику поручили нарезать побольше лапника. Отец подсказал, что возле мохового болота, где больше солнца, есть елки, у которых лапки растут у самой земли и имеют хорошие иглы. У елей-соседей нижние ветки давно засохли и годились только в костер.

Славик постарался, натаскал целый ворох еловых и сосновых лапок. Сам догадался наломать ольховых веток с крупными листьями. Попались ему возле болота и густолистые березки. Отец одобрил. Он сам заготавливал колья и жердочки для остова шалаша. Дядя Петя где-то драл лыко. Славик хотел помочь отцу, но тот отослал его за мхом. Объяснил:

– Даже дядя Петя заготавливает ивовую кору и другой вязальный материал: топор-то у нас один.

За мхом пришлось идти в болото. За густым валом из ольхи, лозняка, елочек и малинника открылось совершенно ровное моховое болото, со стороны озера тоже огражденное деревьями. На самом болоте росли кое-где низкие кривые сосенки, ближе к краю – такие же недоразвитые березки.

Славик смело зашагал по пружинистому мху, но скоро остановился: ботинки начали выдавливать из него воду.

Мох легко вытягивался из земли целыми прядями. Сверху он был сухой, белый. С отгнивающих корней текла вода.

И мху Славик натаскал целую кучу.

Отец не забывал руководить строительством.

– Сделай веник, очисти площадку от сучьев, подмети. Мох разложи на просушку. И таскай ветки и мох хоть до бесконечности. Пригодятся.

Славик поразился. Куда им столько веток. Позднее он понял, что отец был прав. К концу строительства и дядя Петя находил время, чтобы принести охапку лапника или какую-то сухую траву и длинные зеленые листья рогоза.

Отец продумал все заранее. И как делать шалаш, и какого размера.

– Стоять в полный рост в наше балагане не придется, зато сидеть и лежать – сколько душе угодно, – говорил он, быстро обмеряя место застройки палочкой с зарубками через дециметр. Ее он сделал за минуту, прикладывая спичечный коробок.

– Проще было бы сделать шалаш классической формы… В виде чердака, – пояснил он Славику. – Всего две плоскости, а не четыре, но мне не нравится. Будут стеснять наклонные стены. Даже в лесу хочется жить в вертикальной конструкции.

– Чтобы было удобнее прислоняться? – предположил дядя Петя.

Отец строго посмотрел на него.

Славик следил за строительством и сначала никак не мог сообразить, что же получается. После одного из рейсов за мхом он увидел уже почти готовый скелет их будущего жилья.

В качестве двух углов отец выбрал две подходящие крайние от леса елки, на месте остальных загнал в землю толстые суковатые столбики. Забить глубоко не удалось – он укрепил их у основания тонкими колышками с четырех сторон. Между ними установил более высокий и тонкий столбик, как раз посредине предполагаемого входа, и второй такой же между елками – основой задней стенки. Они должны были поддерживать двускатную крышу. Углы он соединил тонкими жердочками, из таких же сделал решетчатые стенки. Ни одного сучка на столбиках он не срубил до основания. Многие из них теперь пригодились, на них он клал жердочки. Где сучка не было, отец топором делал трещину и вгонял туда вместо гвоздя плоский длинный клинышек, способный заменить сучок. Все соединения связывал корьем, где покрепче, где и послабее.

Вдвоем с дядей Петей они быстро закончили решетчатую конструкцию и начали заплетать ее лапником и ветками с листьями.

Славик обошел сооружение со всех сторон. Подивился, как быстро они установили что-то похожее на палатку или собачью будку больших размеров.

– Погоди, – сказал отец, когда и Славик стал засовывать между жердочек ветку, – тебе будет ответственное поручение.

Он залез вовнутрь, загнал там несколько колышков попарно и между ними уложил один на один все те же ровные сухостойные еловые стволики. Отделил низенькими оградками узкую полосу у одной боковой стенки и пошире у другой. Посредине остался проход шириной в полметра.

– Что это будет? – удивился Славик.

– Не видишь, что ли? Кровати… – Односпальная дяде Пете и двуспальная нам с тобой. Заполняй места матрацев лапником. Да постарайся. Чем лучше уложишь, тем мягче будет спать. Сверху травку положи, что дядя Петя принес. Веточки выбирай тонкие и укладывай каждую, а не вали как попало.

Славик «стлал» постели столько же времени, сколько взрослые заплетали стену и крышу. К концу работы внутри стало намного темнее и уютнее.

– Хватит на сегодня, – наконец сдался Славик.

Отец поддержал его.

– Если дождя не будет, переночуем прекрасно, а завтра доделаем по-настоящему.

Он поглядел на небо, на деревья, отбросившие длиннющие тени на озеро.

– Что здесь плохо – заката мы никогда за лесом не увидим, – он начал глядеть на лес позади шалаша и склонять голову то в одну, то в другую сторону, словно надеялся найти хоть какой-то просвет в стене деревьев.

– Зато восходы над озером нам будут видны прямо из шалаша, – отозвался дядя Петя.

– Вставать надо слишком рано, чтобы их видеть, – с сожалением сказал Славик. Он вытащил из кармана штормовки компас.

Шалаш стоял входом на юго-восток, где за озером на пригорке желтело неубранное поле, окруженное слева крупным приозерным лесом, справа – олешником и лозняком возле пойменной низины. Там где-то протекала речка. Они пришли берегом с юга. Юго-запад и запад были непроницаемо заслонены горой и лесом. Северную сторону загораживали от болота невысокие ели и ольхи.

Невидимое солнце садилось, желтым светом осветило противоположный берег замершего озера.

Втроем он начали осматривать шалаш.

– Прием здания госкомиссией, – торжественно заявил дядя Петя.

Отец оставался серьезным, начал объяснять, словно дядя Петя был настоящим председателем настоящей комиссии.

– Завтра доделаем крышу, да и стены уплотним.

Он осторожно покачал шалаш. Тот слабо подался.

– И укрепим сильнее. Пока как будто дождя и снега не предвидится.

– Нормально! – крикнул из шалаша Славик. – Нигде даже не светится. А постель какая… – Слышно было, как он повалился на зашуршавшую подстилку.

– Завтра солнце поднимется – увидим, что за решето соорудили, – сказал с усмешкой отец.

Славик вылез из шалаша.

– Дядя Петя, по уставу положено всем предсказать погоду на завтра. – Он только что придумал это и знал, к кому обратиться, чтобы не получить отказа. – И температуру воздуха надо определить на глаз.

– Скорее, спиной, – заметил отец.

Славик не понял.

– У человека спина лучше всего чувствует холод. Я по ней температуру определяю, а не на глаз. Градусов 18 по Цельсию будет.

– Двадцать, – тут же сказал Славик.

Дядя Петя не торопился.

– Пожалуй, Славик ближе к истине. Погода должна остаться прежней. Нет никаких признаков перемены.

– Я все записываю. – Славик уселся прямо на землю и записал температуру и прогноз. – Вы тоже записывайте, как договорились.

– Запишем, запишем, – успокоил его отец. – Пока нам важнее костер и ужин. Голодный, как волк.

Дядя Петя пошел за водой. Отец взялся рубить дрова из того хвороста, что остался после строительства. Славик стал разжигать костер. Он по привычке пошарил по карманам в поисках бумаги, но вспомнил, что она в рюкзаке. Да и несолидно было лесным жителям, какими они стали разжигать костер бумагой. Под елкой он нагреб сухой иглицы, собрал остатки сухой травы, наломал еловых веточек. Трава загорелась, он присыпал ее иглицей, навалил сверху палочек. Из нагромождения тонкой струей повалил белый густой дым…

Славик уселся рядом на землю в ожидании веселого трескучего пламени. Дым между тем шел все слабее и слабее. Он палочкой шевельнул кучку. Внизу отдельными искорками догорали травяные стебельки. Он начал дуть. Искорки засветились ярче, но и гаснуть стали быстрее. Дуть сильнее не имело смысла.

Славик оглянулся на отца. Тот возился возле шалаша, заправлял торчащие ветки.

Ни одной бумажки не затерялось в кармане. Славик вспомнил, что сухую траву он положил сверху на постели. Ничего страшного, если он возьмет горстку, завтра добавит втрое больше.

До шалаша он дойти не успел. Отец откуда-то вытащил и бросил ему свернувшийся в трубку кусок бересты.

– Не торопись, зажигай по всем правилам. Настрогай палочек султанчиками… Помнишь? – сказал он с самым безразличным видом, будто и не видел неудачной попытки сына.

Славик так и сделал. Выбрал палочку в палец толщиной и начал нарезать с нее стружку, не отделяя ее полностью. Из гладкой палочки получилось подобие белой елочки. Он не поленился сделать пять таких «елок» и обставил ими бересту. Сыроватую иглицу он вообще отбросил. Как оказалось, она не только на растопку не годилась, но и после не хотела нормально гореть в жарком огне, давала мощный столб белого дыма.

На этот раз огонь занялся сразу, желтые язычки весело запрыгали по палочкам. Отец положил нарубленные крупные дрова. Через несколько минут огонь взвился чуть ли не в рост человека.

– Ничего получилось у нас пристанище, – сказал отец. – Только сесть не на чем… Ладно, сделаем, – пообещал он неизвестно кому.

Он сел на кучу хвороста – запас дров. Славик с дядей Петей сели прямо на землю. Здесь, возле ельника, многолетний слой иголок уплотнился и почти не пропускал сырость от земли. Новый котелок с водой повесили над огнем. По его матово-белому боку на глазах поползли черные языки копоти.

– Смотри, Славик, в последний раз, какой у нас был новый блестящий котелок. Никогда он уже не будет таким белым, как не драй его.

Славик не ответил. Сглотнул слюну. Он только сейчас понял, как сильно ему хочется есть.

Отец рылся в своем рюкзаке. Он достал буханку хлеба и завернутый в прозрачную пергаментную бумагу добрый кусок сала. Порылся еще и положил на Славиков рюкзак с десяток белых недозревших луковиц.

– Что смотришь? – спросил он Славика. – Да, я нарушил в какой-то степени заповеди робинзонов, но не чувствую угрызений совести. Приключений не ищут, приключения сами находят достойных людей, которые не лежат на теплой печке, а просто живут: едят, пьют, работают, идут в лес подышать свежим воздухом.

Славик не возражал. Он смирился с мыслью, что они не могут всерьез потеряться в «цивилизованном» лесу средней полосы, а потому незачем дурачить кого-то и себя, изображая несчастных заблудившихся людей без спичек в кармане.

– Наша цель не выжить, а прожить в лесу с минимумом всего. Сало и хлеб я включил в минимум.

– А я включил бутерброды, конфеты и другие мелочи в качестве подъемных, – дядя Петя вытащил пакет с едой. – Мы обживаем новое место. По всем писаным и неписаным законам нам полагаются подъемные.

– Это скорее неподъемный мешок, чем подъемные средства, – сказал уважительно отец, взвесил в руке пакет.

– Робинзонам ничего не положено, – сказал Славик чисто для красного словца. Не собирался же он выбрасывать съестное.

– С разбитого корабля робинзонам кое-чего перепало, – довольно заключил отец.

Они не дождались чая, начали есть всухомятку да так, что отец вскоре сказал:

– Ну, разогнались. Хватит. Вы как с голодного края. Еще по бутерброду к чаю, и все. Не забывайте, что у нас впереди не один день, а в питательность корешков я слабо верю.

Заварили брусничник. Дядя Петя предусмотрительно собрал букетик коротких стебельков с жесткими темно-зелеными листьями, у которых обратную светлейшую сторону заполняли, будто звезды небо, темные крошечные точки. Получилась желто-зеленоватая с кислинкой горячая водичка. Ничего особенного, решил Славик, хотя приятно было горячим отваром раз за разом смывать карамельную сладость во рту.

Где-то за лесом село солнце. Ветер стих. Весь день синевшее невысокими волнами озеро замерло, отразило береговой лес и слилось с ним.

Вверху раздались слабые ухающие звуки. Все подняли голову. Два ворона, чисто черного цвета птицы, один за другим летели над самыми макушками деревьев. Они не испугались неподвижных людей, не взмыли повыше.

– Кру… – глухо, громко и деловито подала голос одна из птиц.

– Отметил возможную поживу, – усмехнулся дядя Петя.

– Что, они разве будут отбросы подбирать? – не согласился Славик.

– Отбросы… – на этот раз хмыкнул отец. – Ворон ворону глаз не выклюет, остальным – пожалуйста. Например, падшим от голода…

Славик понял наконец, что они имели в виду.

– Настоящий медвежий угол у нас, – сказал дядя Петя. – Не крик петухов, не лай собак слышим, а ворона.

– Я бы предпочел мягкий угол, – отец изобразил недовольство – зашевелился на своей куче хвороста.

– Да уж… – Славик видел, что отец шутит. – Можно подумать, ты любишь на диване прохлаждаться.

Отец не ответил. Улыбался.

– Не угол, уголок, – немного позже сказал он. – Отойди на полкилометра в любую сторону и все тебе будет: и лай собак, и вой моторов, и вонь бензина.

– И не медвежий, – добавил Славик. – Медведей нет, небось. Волчий уголок… Хотя и их нет.

– Не волнуйся, есть, – сказал дядя Петя.

Славик непроизвольно оглянулся. Словно дядя Петя уже увидел волка.

– Говорит, не волнуйся, волков хватает кругом. Успокоил, спасибо, – с иронией сказал отец. – Как не быть. Трое лесных «волков» обжили волчий угол.

– Каких только волков не бывает на белом свете, – удивленно заметил дядя Петя. Морские. Полярные, степные, тамбовские, серые…

– И озерные теперь, – вставил довольный Славик.

– Еще старые, бывалые, битые, тертые, жареные… – совершенно серьезно начал перечислять отец.

– Это не из той оперы, – не согласился дядя Петя.

Они сидели и болтали до поздних сумерек.

Отец первым предложил укладываться. За день устали. В обычных условиях Славик ни за что бы не пошел спать так рано, но здесь его уже клонило ко сну, к тому же не терпелось опробовать новые постели в новом доме.

– Только записи надо сделать, – вовремя вспомнил он.

– Пока еще нечего записывать, – решил отец. – Строили шалаш, ворон пролетел, – вот и все события и наблюдения.

Укладывались долго. Особенно отец. Все брюзжал, что жестко, что обязательно какая-нибудь палка упирается в бок. Под головы приспособили рюкзаки, напихав в них немного подстилки. Мешочки с сухарями и остальными припасами уложили под крышей на перекладины решетчатого потолка. Отец долго прикреплял их там.

– Не спеши, – одернул он потерявшего терпение Славика. – Свалится ночью на голову – убить не убьет, а напугает до смерти.

Дядя Петя уже давно лежал на своем ложе, когда отец начал стаскивать сапоги. Он пробовал упереться пяткой в землю, затем в перекладины дяди Петиной кровати, а сапог никак не поддавался.

– Да ты весь пол в жилье изроешь, – вздохнул с опозданием дядя Петя.

Отец заставил разуться и Славика.

– Ноги не отдохнут в обуви. А чтоб не мерзли, надень теплые носки.

Славик так и сделал. Потом лег рядом с отцом и покрепче прижался к его теплому боку.

И тут же над его ухом громко, угрожающе зазвенел первый комар. Славик затаился и, когда почувствовал на щеке неприятное топтанье опустившегося насекомого, звонко шлепнул ладонью. Даже дядя Петя после такого хлесткого звука заворочался, зашуршал травой под собой. Отец же вздрогнул и что-то недовольно пробормотал. Видно, успел задремать.

Несомненно тот же ускользнувший комар снова победоносно запищал над самым ухом.

Славик больше не воевал. Втянул голову в плечи, надвинул капюшон штормовки глубоко на глаза, затянул его потуже шнурком и уткнулся носом в траву возле рюкзака-подушки.

Звон нахального комара стал тише, но к его голосу добавились голоса других, слетавшихся на пир.

Пока сидели у костра, комаров почти не замечали. Там было проще: отмахнешься от одного, прихлопнешь другого, а от третьего удалишься, когда встанешь. Теперь эти методы не подходили, поэтому и раздражал их тонкий звон. Может быть, Славик стал бы нервничать, злиться и делать глупости да не успел. Заснул. Слишком устал за день.

Ночью он просыпался не меньше десятка раз. Было из-за чего: скатывалась голоса с угловатой подушки, упиралась в бок плохо уложенная ветка, кусал комар, пробравшийся сквозь все препятствия к лицу. Главное, становилось холодно, когда он отодвигался на край постели. Он крепче прижимался спиной к отцу и снова засыпал.