– Вы знали, что ваша дочь любит кошек? – спросила Хэлли у Майка, когда они остались одни. Она нашла себе замену для утренних занятий и встретила Майка в здании суда. Слушание уже закончилось. Оно длилось меньше часа. Большинство подростков, включая Коринну, были переданы под опеку родителей или официальных попечителей. Им был назначен трехмесячный испытательный срок, в течение которого они должны были возвращаться домой не позже десяти вечера. Также их обязали посещать лекции об ужасных последствиях поведения толпы на рок-концертах вообще и на этом последнем в частности. В заключение им строго посоветовали более не сходить с правильного пути.

Присутствующие родители также были строго предупреждены судьей о необходимости выполнения своих обязанностей перед детьми и обществом, дабы избежать повторного вызова в суд.

Когда Коринну освободили, она ушла в туалет, оставив Хэлли и Майка ждать ее на скамье в коридоре. Она явно присмирела перед слушанием и, по мнению Майка, выглядела очаровательно в узкой черной юбке, черных колготках и черно-белом полосатом топике. К тому же на ней был минимум косметики и ее волосы были очень мило причесаны.

Майк был глубоко благодарен Хэлли, но насчет кошек... Он сдвинул брови.

– Думаю, нет. Впрочем, в доме моих родителей всегда были коты. Теперь я вспоминаю, Бэкки тоже держала несколько...

– Это коты Коринны. – Хэлли пошевелилась на жесткой деревянной скамейке, юбка поднялась, давая Майку возможность увидеть стройные лодыжки и икры. – Их зовут Фигаро и Шэдоу. Фигу пять лет, а Шэдоу три, они оба сейчас в доме ваших родителей.

– Вы хотите сказать, что Коринна поведала вам все это за одну ночь? – Боль да и, черт возьми, ревность заставили прозвучать этот вопрос несколько резче, чем хотел Майк. – Она сама вам это рассказала?

– Ну, вообще-то я не приставляла ей пистолет к виску, – усмехнулась Хэлли. Она решила не обращать внимания на его излишне резкий тон, так как понимала, каково ему приходится. – Мы довольно долго разговаривали, – продолжала она, решив не упоминать о нервирующих часах воинственной тишины и односложных ответов, которые предшествовали наступившей оттепели. – Она все-таки решила смягчиться. Дело в том, что я педагог и имею степень по психологии. К тому же меня специально обучали вызывать подростков на разговор. Все, что требуется для этого, – время и немного терпения.

– Время и терпение. – Майк нагнулся, опираясь локтями на колени. Со вздохом он вперил взгляд в пространство. – Вы уже говорили мне об этом. – Он искоса глянул на нее. – Помните?

– О, да. – Хэлли улыбнулась. – Наша первая встреча.

– А что сделал я? – горько усмехнулся он. – Когда я наконец привез ее домой с того проклятого концерта и должен был проявить снисходительность? Я чуть не оторвал ей голову из-за нескольких жалких долларов.

– Из-за ста тридцати украденных долларов, – поправила его Хэлли. – Я не стала бы называть их жалкими. – Она смягчилась, видя, что Майк продолжает мрачно смотреть на свои руки. – Ваша малышка только что пропустила вас через эмоциональный пресс. Поэтому не корите себя, мистер Майк Паркер.

В его взгляде она прочла: «Вам легко говорить».

– Я все сделал не так.

– Вы же хотели как лучше, – не согласилась Хэлли. – Любой отец на вашем месте, наверное, поступил бы так же.

«Неужели правда? И ты бы простила такое своему отцу?» О, безжалостный внутренний голос!.. Хэлли вскочила на ноги.

Майк тоже поднялся со скамейки. Он ласково положил руку на плечо Хэлли и заставил ее повернуться.

– Что такое? – Он всматривался в ее встревоженное лицо. – Что случилось?

– Извините, – она уклонилась с коротким смешком. – Ничего.

– Вы расстроены. – Он смотрел на нее в ожидании.

Но Хэлли помотала головой и повторила:

– Правда ничего. – Майк продолжал всматриваться в ее лицо, и она добавила, оправдываясь: – Это личное, извините.

– Вам не за что извиняться, – сказал Майк холодным тоном. Он понимал, что у него не было для этого причин, но не мог не почувствовать укол обиды из-за ее скрытности. Ведь его жизнь открытая книга, а ее жизнь... не должна меня касаться, жестко напомнил он себе. Ведь она интересуется его делами не из праздного любопытства.

– Ну что ж, вернемся к Коринне, – сказала Хэлли. – Теперь вы знаете, что от вас требуется. Готовы ли вы применить это на практике?

– Думаю, да.

– Хорошо, – сказала Хэлли. – Но я хотела спросить вас, – она взглянула в сторону туалета. Коринна не появлялась. Без сомнения, она тянет время, наслаждаясь тем, что взрослые ее ждут. Вы не будете возражать, если Коринна станет приезжать ко мне по субботам? Конечно, я буду работать с ней и в школе, но думаю, ей будет полезно проводить со мной побольше времени.

– Полезно чем? – потребовал ответа Майк, испугав Хэлли. Она-то ожидала, что он сразу же согласится на все ее планы и попросит только держать его в курсе.

– Ну... – Она с трудом искала веские причины – их было много, конечно, но все, что она сумела вспомнить, было: – Во-первых, у меня есть кот.

– Кота я могу ей купить. – Зачем он это говорит! Он знает, что должен быть благодарен Хэлли за все сделанное ею. А также за то, что она предлагает сделать. Это же настоящая жертва – потратить свои субботы. – Вы всегда трудных учеников приглашаете к себе домой?

– Да нет, но... – Хэлли изо всех сил старалась сдержать обиду на недоверие Майка к ее мотивам. – Просто так получилось, что Коринна... ну, она не обычный трудный ученик.

– О? – Из-за меня? – хотелось ему спросить, но он тут же погасил эту смешную вспышку мужского самодовольства. – И почему же?

– Не знаю... – Она похожа на меня в этом возрасте, думала Хэлли. Вся эта злость и страх...

Может, это было слишком личным, чтобы рассказывать, но Хэлли вдруг поняла, что должна довериться Майку. Тогда он поймет, что у нее нет скрытых мотивов, и тоже доверится ей. В мире столько извращенцев, что у него есть право и обязанность быть осторожным. Даже если это ей и не очень приятно.

– Вообще-то знаю, – сказала она и стала рассказывать о психологических травмах и смятении своего подросткового возраста – о постоянно отсутствующем, помешанном на работе, педантичном отце, которого она никак не могла порадовать в те редкие дни, когда он бывал дома. Она говорила о том, как жаждала его любви и одобрения, но никогда не была для него достаточно хорошей, достаточно способной, достаточно красивой. – В то время, – заверила она, – мне очень помогали разговоры с матерью. Она всегда умела слушать. Говорят, я унаследовала от нее эту черту.

– Думаю, так оно и есть, – признал Майк. Он оценил искренность Хэлли, но даже подумать не мог о том, чтобы сообщить ей это.

Неспособность выражать происходящее в душе была одной из самых больших его проблем. Поручите ему решить деловую задачу, выступить с речью или провести презентацию – нет ничего легче. Но если дело касалось женской логики или чувств – тут он терпел неудачу.

– Вы... это умеете.

– Если вы действительно так считаете, – сказала Хэлли, растаяв от его в лучшем случае тепловатой фразы, – тогда, пожалуйста, разрешите Коринне приезжать ко мне в течение нескольких недель. Ей необходимо выговорить все, что накопилось, сочувствующему, но объективному постороннему человеку, прежде чем она сможет спокойно говорить с вами.

– Мне кажется, вы правы.

– Но вы от этого не в восторге. Вы все еще не доверяете мне, не так ли?

– Нет, что вы, – не признавался Майк. Однако на самом деле он был встревожен. – Видите ли, наши с Кори проблемы происходят от ее сильной привязанности к матери и отстраненности от меня. Что, если она привяжется к вам вместо...

Он умолк, и Хэлли с трудом удержалась от желания разгладить тревожные морщины на его лбу. Бедняга, он чувствовал себя таким уязвимым и так опасался предстоящих обид и огорчений.

– Не волнуйтесь – сказала она серьезно. – Я этого не допущу. Ее отношения с вами будут основной темой наших разговоров. Доверьтесь мне, – тихо добавила она, удерживая его взгляд. – Пожалуйста, Майк...

– Какая прелесть, – с сарказмом сказала Коринна, испугав взрослых.

Хэлли вздрогнула, браня себя за слишком острую реакцию. Она и Майк повернулись к девочке, которая стояла перед ними, скрестив руки на груди. В туалете она покрыла волосы лаком и нанесла на лицо щедрый макияж.

Она рассматривала Хэлли и отца с насмешкой и безразличием.

– У вас какие-то виды на моего отца, мисс Маккензи?

Майк почувствовал прилив ярости. Он уже готов был выдать дерзкой девчонке по первое число, когда Хэлли сделала ему предупреждающий знак.

– Коринна, – сказала она, беря девочку под руку и направляя ее к выходу. – На этот раз мы сделаем вид, что ты ничего не говорила, хорошо? – Хэлли старалась, чтобы ее голос звучал тихо и ровно, хотя внутри вся дрожала от возбуждения. В основном из-за того, что бестактный выпад Коринны был очень близок к истине. – Если, конечно, ты не хочешь извиниться перед отцом и мной, – добавила она.

– Пф! – Коринна попыталась высвободиться.

Но пальцы Хэлли сжались еще крепче.

– Забудь об этом, Коринна. По крайней мере в течение следующих нескольких недель мы с тобой будем самыми близкими друзьями.

– В смысле? – воскликнула Коринна. Она бы, без сомнения, откусила себе язык, если бы знала, как удовлетворена и воодушевлена была Хэлли этой вспышкой любопытства. Это доказывало то, что она уже подозревала: грубые выходки девочки были не чем иным, как криком о помощи одинокого, запутавшегося ребенка.

– В том смысле, что ты будешь проводить много времени со мной, – почти радостно сказала Хэлли. – И в школе, и вне ее.

– Правда? – На этот раз в голосе Коринны безошибочно угадывалась нотка интереса, которую она, конечно, тут же попыталась скрыть: – Я полагаю, вы запрете меня, если мне захочется сбежать.

Хэлли пожала плечами.

– Ты слышала, что сказал судья: комендантский час и контроль. И я, и твой отец собираемся выполнять это распоряжение.

– Вы хотите сказать, что мне придется быть и в его обществе тоже?

Хэлли с раздражением поняла, что Коринна умышленно задала этот вопрос в присутствии Майка. Сердце ее истекало кровью. Майк сильно побледнел.

Впервые Хэлли задумалась: не могла ли Ребекка Паркер, намеренно или из-за неосторожности, настроить свою дочь против Майка?

А тем временем, не зная, как лучше ответить на грубый вопрос девочки, Хэлли решила, что наилучший выход – просто проигнорировать его. Она обратилась к Майку:

– Пожалуй, я сейчас отвезу Коринну в школу, чтобы вы могли поехать на работу. – Ее колесо было в порядке, так что теперь она опять независима, хотя бы на пару дней. – И у меня, и у нее сегодня в полдень занятия.

– Что ж, уже почти полдень. – Майк старался говорить бодро, хоть это было нелегко. Он чувствовал себя оскорбленным до глубины души. – Как насчет того, чтобы сначала я угостил вас обедом?

– Это очень мило с вашей стороны, – ответила Хэлли, – но...

Коринна пробормотала что-то явно недоброжелательное.

Опять притворившись глухой и пытаясь умоляющим взглядом убедить Майка сделать то же самое, Хэлли сказала:

– Нам действительно лучше ехать. По дороге мы купим гамбургеры и успеем к пятому уроку. Правильно, Коринна? – обратилась она к девочке.

Коринна уставилась в пустоту, всем своим видом выражая скуку.

– Да, конечно. Как скажете.

Хэлли повернулась к Майку.

– Вы заберете ее после школы, как мы договорились?

Майк взглянул на дочь. Должно быть, я сумасшедший, что поверил этой женщине, обещающей перевоспитать мою дочь. Понадеялся, что мой ребенок полюбит меня?

Месяц, пообещал себе Майк. Он даст ей месяц. И если не увидит улучшения в отношении Кори к нему, сделает то, что и собирался, – отправит ее в Айдахо. Ее дедушка с бабушкой к тому времени уже вернутся из круиза.

– Заберу, – сказал он, одновременно утомленный и смягчившийся от явного сочувствия на лице Хэлли.

Майкл привык всегда брать ответственность на себя. Он постоянно был лидером, и довольствоваться ролью ведомого ему было трудно. Пока он не напомнил себе, что перевоспитание Коринны, этот тяжкий труд, который взвалила на себя Хэллоран Маккензи, ему не под силу. И только глупец принялся бы за незнакомое дело без помощи со стороны.

Было половина шестого субботнего вечера. Майку назначили забрать Коринну в шесть, но, не находя себе места весь день, он решил, что ничего не случится, если приедет немного раньше. Я самый настоящий сумасшедший, думал он. Скучать по дочери, которая доставляет ему одни неприятности. Правда, в последние несколько дней, после слушания в суде, наметилось небольшое улучшение в их отношениях. Во всяком случае, они не кричали друг на друга. Но только потому, что оба прилагали все усилия, чтобы не встречаться.

Школьные занятия шли успешно. Кори не только не прогуливала уроки, но и выполняла все задания. Она даже снизошла до того, что обменивалась с Майком односложными фразами.

– Оказывается, ваша дочь весьма прилежная ученица, – удивленно призналась Хэлли Майку.

Это не было для него новостью. В Айдахо Кори всегда была в списке отличников. Майку следовало бы радоваться тому, что она решила вернуться к прежнему уровню...

Не получив ответа, Майк настойчивей постучал по запертой двери дома Хэллоран Маккензи. Он наклонился к стеклу двери и крикнул в темную пустоту:

– Есть кто-нибудь дома?

– Мяу.

Майк опустил глаза и увидел огромного серого кота. Тот сидел по другую сторону двери и помахивал хвостом.

– Так это ты, значит, кот.

– Его зовут Чосер. – Голос Хэлли неожиданно прозвучал сзади, и Майк, резко повернувшись, увидел ее, стоящую возле крыльца.

– Ну, как дела у Кори? – спросил он, наблюдая за мягким покачиванием ее бедер. Они эффектно выглядели при удивительно тонкой талии – как раз такие и должны быть, по его мнению, женские бедра. – Должно быть, она причинила вам массу неудобств.

– Ну что вы, совсем нет. Мы делаем успехи. Она подружилась с моей матерью.

Ничего удивительного, если у вас с матерью есть хоть что-то общее... подумал Майк, но вслух произнес только:

– Прекрасно.

Он откашлялся. Перед ним открывался соблазнительный вид. У этой женщины такие ноги... И эти обтягивающие шорты...

– Кстати, вы не велосипедистка? – Он тут же внутренне застонал, сообразив, что этот вопрос выдал направление его взгляда. – Просто у вас такие ноги...

Хэлли остановилась и повернулась к нему, покраснев. Он явно смутил ее.

На самом деле Хэлли была не просто смущена, она была ошеломлена. Хэлли и не подумала, что, идя впереди Майка Паркера по тропинке на задний двор, она привлечет его внимание своей ужасной фигурой – в частности, бедрами и ягодицами!

Ноги, конечно! Толстые ноги – вот что он не сказал из вежливости, но, конечно, подумал.

– Вообще-то я иногда катаюсь на коньках, – сказала она, изображая невозмутимость, хотя и неудачно, судя по явному замешательству Майка Паркера. Она почувствовала себя еще хуже и удвоила усилия казаться непринужденной. – Но я уже записалась на занятия аэробикой, чтобы уменьшить свои габариты.

Она в конце концов осмелилась посмотреть ему в глаза. И была охвачена жаркой волной огня, исходившей от него.

– По-моему, у вас сними все в порядке, – сказал он.

Ничего себе. Колени Хэлли задрожали и сердце бешено заколотилось, а Майк продолжал безжалостно смотреть ей в глаза. И хотя он не произнес больше ни слова, выражение его глаз давало ясно понять, насколько страстно он ее желает.

Вдруг ослабев, Хэлли нащупала позади себя стену и оперлась на нее. Ей захотелось облизнуть внезапно запекшиеся губы, но она не смела пошевелиться, не смела моргнуть, чтобы не нарушить очарование момента.

Никогда еще ни один мужчина не смотрел на нее так. Как голодающий на шведский стол. Она хотела подольше насладиться сладостным мигом, прежде чем вторгнется реальность – так или иначе, но обязательно вторгнется.

– Майк?.. – Она дрожа выдохнула его имя.

Он сделал шаг к ней.

Хэлли приоткрыла рот в ожидании. Но тут же одернула себя: что, черт возьми, я делаю? Она покачала головой.

– Не надо.

Майк застыл, все еще не отрывая глаз от ее лица. Оно побледнело, и он понял, потрясенный, что готов был поцеловать учительницу его дочери. И что эта женщина явно испугана.

– Простите. – Он отошел. – Я не хотел.

– О, пожалуйста, не надо. – Хэлли подняла руку и еле удержалась, чтобы не дотронуться до него. – Пожалуйста, не извиняйтесь, это моя вина. Я...

– Черт побери! Я не имел никакого права. Вы были так великодушны и добры...

– А вы были всего лишь очень любезны, – перебила его Хэлли, с ужасом обнаружив, что его извинения раздражают ее. Она хотела бы, чтобы он не останавливался.

Не останавливался перед чем, собственно говоря?

Глупый вопрос, так как она не сомневалась, что Майк собирался ее поцеловать.

Безрассудная мечта. Полюбить было бы для нее катастрофой! Хэлли жестко напомнила себе, что у нее есть свои цели. Италия. Отпуск. Никаких контактов с противоположным полом. Не говоря уж о том, что какие-либо отношения с Майком отрицательно повлияют на Коринну.

Хэлли решила быть абсолютно искренней.

– Послушайте, Майк, – проговорила она. – Я не хочу сказать, что вы не нравитесь мне. Вы мне нравитесь.

– Я знаю.

Хэлли удивленно распахнула глаза.

Внезапно она почувствовала, что может задать вопрос, какого никогда никому не задавала.

– А я вам нравлюсь?

– Меня тянет к вам как магнитом, – признался Майк, хотя не был уверен в намерениях Хэлли. Ее вопрос не был явным призывом, скорее наоборот. – Пожалуй, это не очень хорошо, – сказал он, поймав тень сожаления в ее выразительных глазах.

– Хуже, – заключила Хэлли. – Это ужасно и непозволительно.

Майк кивнул.

– Коринна?

– Помимо всего остального. – Хэлли отвела глаза.

– Например, того парня, Смита? – не удержался Майк.

И был здорово обескуражен, когда Хэлли разразилась смехом. Она махнула рукой, будто отгоняя надоедливую муху.

– О Боже, нет. Мы друзья. Вернее, были друзьями. Он не разговаривает со мной с тех пор, как увидел нас вместе в ресторане.

– Мне очень жаль. – Майку совсем не было жаль, но он полагал, что в таких ситуациях откровенность уместна лишь в разумных пределах. – Может быть, если бы я поговорил с ним...

– Забудьте об этом. Смотрите... – Хэлли остановилась у низкого заборчика, огораживающего большой участок земли. Она посмотрела на него с гордостью и решительно сменила тему. – Мой огород.