Лукас знал, кем была эта дама рядом с Аной. Леди Кармайкл, или Мередит Арчер, – еще одна женщина-агент. Почти год как она вышла замуж, но по-прежнему активно сотрудничала с их группой. Вскинув тонкие брови, она, заметно расслабившись и выходя из готовой к сражению позы, смотрела, как он спускается по лестнице.

В отличие от Аны. Та по-прежнему оставалась напряженной и выглядела так, словно готовилась дать ему хорошего пинка, а потом умчаться прочь, только ее и видели. Хорошенькое начало их «помолвки».

Лукас бросил недовольный взгляд на леди Кармайкл:

– Прошу прощения за вторжение, но это касается только нас двоих. Хотелось бы на минуту остаться с Аной наедине.

Между бровями залегла складка. Когда это, черт побери, он начал мысленно употреблять «мы», вместо того чтобы думать о себе и кандалах, которые он вынужден терпеть? Наверное, в тот самый момент, когда он распробовал вкус ее губ.

От его напора глаза у леди Кармайкл удивленно округлились. Затем губы изогнулись в легкой понимающей улыбке.

– Замечательно. – Она обратилась к подруге: – Прежде чем уйти, я попрощаюсь с Эмили. Появлюсь снова, как только у меня будет какая-нибудь дополнительная информация для тебя.

Анастасия коротким кивком попрощалась с подругой, а потом снова с яростью уставилась на Лукаса. Глаза сверкали огнем. Такой же огонь горел в них, когда он целовал ее. Немедленно тело предало его, демонстрируя, насколько оно уже возбуждено и как готово, несмотря на злость хозяина.

Дверь наверху захлопнулась, и Анастасия тут же встала рядом, удивив его, как близко она оказалась, уперев указательный палец ему в грудь.

– У вас нет права врываться в мой дом и грубить моей подруге и напарнице!

Лукас прищурился.

– Грубить? Ха-ха! Вы хотите рассказать мне о грубости? Грубость – это когда не отвечают на записки и приглашения и превращают в полное ничто прекрасное начало дела.

Она была уязвлена его выпадом. Они стояли так близко, и он смотрел на ее чудные волосы, наспех собранные в пучок, а мелкие завитки локонов спускались к щекам и на шею. На левой щеке виднелось пятно, а на большом и указательном пальцах чернила.

Ключом забило возбуждение. И желание, что совсем уже не удивляло его. Лукас теперь не отрицал, что он хочет Анастасию. Один лишь вид ее отзывался у него томлением в груди. Но он был потрясен другим своим чувством – нежностью.

Видя ее вот такой, в ее комнатке, с бумагами и записями, разбросанными тут и там, он ощутил потребность приласкать ее, которой, как ему показалось, прежде никогда не испытывал.

Невозможно было остановиться и не дотронуться до нее. Она, широко открыв глаза, смотрела, как его рука тянется к ней. И не отстранилась, когда он стал стирать с ее щеки грязное пятно.

– Я беспокоился о вас, моя маленькая дурочка, – тихонько засмеялся он. И это было правдой. Когда Анастасия не ответила на его записки, Лукас встревожился.

– Напрасно, у меня все прекрасно.

Откашлявшись, Лукас перешел к делу.

– Поднимитесь наверх и переоденьтесь, – приказал он. – Переоденьтесь во что-нибудь яркое, Ана, и поедем со мной. Сегодня вечером будет встреча в Гайд-парке, за которой нужно понаблюдать. Мы устроили ее в надежде, что сумеем выйти на нападавших.

Анастасия опустила голову.

– Почему нужно одеться в яркое? – Она оглядела свое платье. – Я могла бы…

– Если бы вы на самом деле влюбились в меня, – начал он, слегка сократив расстояние между ними, – то никогда больше не носили бы траур. Если вы наденете черное, возникнут разговоры, что наша помолвка – фикция. Пожалуйста, не возражайте. Просто оденьтесь в какое-нибудь цветастое платье.

Недовольно скривившись, Анастасия пробормотала что-то весьма далекое от лексикона леди и зашагала вверх по лестнице выполнять приказание. Оставшись один, Лукас покачал головой. Эта женщина была сущим наказанием. Но в ней была безусловная притягательность. И что-то еще, помимо очевидной телесной красоты. Она была… открытой. Гордой. Честной. За ее ранимостью скрывалась сила духа, и это нравилось ему.

Ей не откажешь в уме. Он огляделся в большой, просторной комнате, которая благодаря ее усилиям из подвала превратилась в рабочую студию. На стенах висели пришпиленные обрывки шифров. Многие – достаточно сложные, чтобы понять их без помощника, хотя он всегда считал себя умелым шифровальщиком. Стояли стеклянные сосуды, наполненные таинственными, загадочными жидкостями. И всевозможные предметы, которые легко могли трансформироваться в профессиональное оснащение для агента.

Поднявшись по лестнице, Лукас вернулся в дом, затем через коридор прошел в гостиную, где всегда дожидался ее во время предыдущих визитов, и, вздохнув, устроился возле камина.

– Надеялась увидеться с вами перед уходом.

Лукас вскинул голову. Он был так увлечен мыслями об Ане, что не заметил леди Кармайкл, стоявшую возле окна и разглядывавшую сад. Скрестив руки на груди, она в упор оценивающе смотрела на него темно-синими глазами.

Развалившись в кресле, Лукас послал ей свою самую обезоруживающую улыбку.

– Приветствую еще раз, леди Кармайкл.

Стало понятно, что на нее не произвел впечатления его шарм, когда она фыркнула в ответ:

– Уже немного вежливее, не так ли?

Он кивнул, признаваясь.

– Я, разумеется, приношу свои извинения. Но мне нужно было поговорить с Анастасией по делу огромной важности.

– Да-да, – кивнула леди Кармайкл, подходя ближе. – Теперь о вашей помолвке. Хочу поздравить вас, но могу поспорить, что вы понимаете: я знаю правду об этой уловке.

Лукас с этим согласился.

– Сомневаюсь, что вы, дамы, можете хранить множество секретов друг от друга.

Легкая озабоченность промелькнула на ее лице.

– Не много.

Он вскинул брови. Казалось, ее страшила мысль о том, что Анастасия не была искренней с ней до конца. Эта мысль заинтриговала его. Что заставило ее скрывать что-то за завесой вдовьего горя и правил приличий? Что заставило ее отвергнуть ту свою часть, которая желала его? Желала его больше размеренного существования вдовы, которая играет в агентов, а сама хочет другой жизни. Ей это прекрасно удалось. А теперь она еще и боится.

Боится его. По крайней мере думает, что боится, когда трепещет в его руках.

– Я хочу, чтобы вы знали – если вдруг причините Анастасии вред, мы с Эмили найдем способ уничтожить вас. – Мередит Арчер одарила его приятнейшей улыбкой. – В любом случае я вырву у вас сердце до того, как увижу, что вы делаете ей больно.

Лукас откинулся назад, услышав такое неожиданное заявление от очаровательной, достойной женщины, стоящей перед ним. Но потрясение быстро прошло. Если ее подруги сочли нужным прибегнуть к угрозам, значит, наверняка Анастасия скрывает некое чувство к нему. Он задрожал в предвкушении триумфа.

Как глупо он хотел следовать своим желаниям. Он попытался отвергнуть их из-за того, что она цеплялась за идею остаться верной покойному мужу.

В глубине души ему хотелось поиграть на самой потребности в близости, которая возникла между ними. Ему хотелось услышать ее учащенный пульс. Откинуть прочь ее инстинктивное сопротивление, а потом сделать так, чтобы ее лицо загорелось желанием, которое он чувствовал в ее поцелуе.

Лукас осознал, что улыбается. Теперь они помолвлены. Возможно, пришло время сделать игру реальной. Она никогда не отдаст ему своего сердца. Здесь нет и доли риска. И никакого риска, что эта история продлится дольше, чем закончится дело. Она вдова, поэтому должна вынести удар. Что касается его, то он хотел ее с того первого момента, когда она набросилась на него. Ее глаза метали молнии, когда она кричала, что он виновен в покушении на Эмили.

Ему хотелось заставить так же сверкать ее глаза, когда она сдастся на его милость.

Леди Кармайкл внимательно наблюдала за ним.

– Я понимаю, – склонив голову, признал он, – что вы хотите защитить Ану. Но я уверен, что вы недооцениваете ее способности защитить себя и принимать решения самостоятельно.

Леди Кармайкл расхохоталась:

– Поверьте мне, мистер Тайлер, я в любом случае правильно оцениваю возможности Анастасии. В отличие от вас.

Прежде чем Лукас успел возразить, дверь позади него отворилась. Леди Кармайкл посмотрела ему за спину в проход, и ее глаза округлились. Затем, прикрывшись ладошкой, она тихо хихикнула. Он вскочил, повернулся и увидел Ану.

Лукас стоял словно громом пораженный. На Ане было платье отвратительного зеленого цвета, давно вышедшее из моды, по крайней мере сезонов шесть назад. Очевидно, последний раз она надевала его еще до смерти мужа, а сейчас достала из глубины гардероба и спешно отгладила. Оно было цветастым. Кружевной воротник шел вокруг шеи и полностью скрывал ее прелестный наклон. Лиф был поднят чересчур высоко. И в довершение всего Анастасия после смерти мужа заметно похудела, так что весь этот наряд висел на ней мешком.

Одним словом, выглядела она чудовищно. Даже для него, которому редко приходилось обращать внимание на то, как одета женщина, пока не наступало время определить лучший способ, как ее раздеть. В данном случае лучшего способа освободить женщину от нелепого, дурно сидящего платья просто не существовало.

Если все время своего замужества она одевалась таким вот образом, нет ничего удивительного в том, что женщина глушила в себе свои желания. Если бы шесть лет назад она была его, он предпочел бы, чтобы она носила вызывающе смелые платья. Такие, которые заставляли бы искриться ее глаза и мерцать золотом копну каштановых волос.

Анастасия посмотрела на Мередит:

– Ох, замолчи! Это единственное яркое платье, которое у меня есть. – Она посмотрела в его сторону. – Оно должно подойти.

– Я не проронила ни слова, – рассмеялась Мередит.

Пробормотав что-то под нос, Анастасия, прищурившись, повернулась к нему:

– Вам тоже хорошо бы оставить свое мнение при себе.

Лукас поднял руки, сдаваясь:

– Молчу как рыба. – Он спрятал улыбку и предложил ей руку: – Ну что, пойдем?

Анастасия кивнула подруге на прощание, и он повел ее на улицу, к ожидавшему их экипажу. Впереди был вечер в парке.

На ходу Анастасия раздумывала, существует ли способ держаться за мужчину и не прикасаться к нему? Не вдыхать запах его мыла для бритья? Не чувствовать, как ее обволакивает его тепло?

Если и существует, ей о таком не известно. Даже если она просто задевала за руку Лукаса, в кончики пальцев ударял электрический разряд. Будь они ближе друг к другу, он бы поцеловал ее.

Анастасия скривила губы. Надо же, какие непристойные мысли ее посещают! Сейчас они выполняют важную часть своих обязанностей. Охраняют агента во время встречи в заполненном людьми парке.

Вечерний променад был в самом разгаре. Гайд-парк был полон дам и кавалеров – верхом, в экипажах, прогуливающихся пешком. Все радовались возможности показать себя и посмотреть на других.

Вытянув шею, Анастасия смотрела поверх толпы. У кромки пруда на скамье она увидела мужчину, за которым они следили. По виду богатый торговец, он не был ей знаком.

Поджидая другого агента, мужчина кормил уток, которые крутились у него под ногами. Его вид не привлекал внимания. Никто не мог представить, для чего на самом деле он находится здесь, в парке.

– Мистер Тайлер, леди Уиттиг!

Анастасию отвлекла полная женщина в шляпке, украшенной перьями, прямиком через газон направлявшаяся к ним.

– Улыбайся, – приказал Лукас сквозь стиснутые зубы и улыбнулся сам.

– О, леди Хикман, – поприветствовала ее Анастасия, выдавив улыбку.

– Я услышала о вашей помолвке. – Громогласная дама протянула руку. – Примите мои поздравления!

Лукас и Ана, каждый в свою очередь, обменялись рукопожатием с дамой. Сердце Анастасии защемило. Господи, неужели все знают об этом?

– Я так рада за вас, – продолжала дама. – Прежде всего потому, что моя дочь год назад тоже потеряла мужа. И я надеюсь, что она вновь найдет свое счастье, как и вы, миледи. Что ж, я должна вернуться к друзьям. Хочется пожелать вам радости!

Откланявшись, женщина смешалась с толпой. Но как только она исчезла, еще одна гулявшая пара принесла свои поздравления. Люди махали им руками, останавливались поприветствовать их.

От постоянной улыбки щеки Анастасии начали болеть, а в голове родилась ужасающая мысль. Если все светское общество так хорошо осведомлено, что всего за несколько дней она успела влюбиться в Лукаса Тайлера и согласиться выйти за него, то наверняка семья ее покойного мужа тоже знает об этом. Несмотря на то что несколько месяцев она не была у них с визитами, ее близость с ними, особенно со свекровью, сохранялась. И она старалась не думать, сколько боли принесет им такое известие.

– Если ты будешь продолжать держаться за милю от меня, – скривившись, пробурчал Лукас, выводя ее к кромке пруда, откуда был хорошо виден их объект, – никто не поверит в нашу помолвку. Любой, кто сейчас внимательно следит за нами, распознает обман.

Уголком глаза Анастасия посмотрела на него. Он выглядел таким же раздраженным, какой и она себя чувствовала. Словно ему нравилось дразнить ее, зная, что она сопротивляется этой помолвке, но при этом все равно заставляя ее вести себя так, словно помолвка была настоящей. Он заставлял ее идти вплотную к себе и ощущать желание, с которым она пыталась бороться.

Анастасия мысленно вернулась к тому, о чем говорила Эмили. Ее чувства, даже влечение к нему Лукас может использовать против нее, если поймет, что это поможет ему достичь того, что ему нужно. Не этим ли он сейчас занимается?

– Туда идет еще один человек, – тихо сказал Лукас, наклоняясь к ее уху.

Анастасия с радостью оторвалась от своих мыслей и взглянула на приближающегося мужчину, которого не могла опознать. По виду – эсквайр, который редко наезжает в Лондон. Денди до мозга костей. Ее потрясло, что такой человек может принадлежать к Королевской секретной службе.

– Да ведь это сэр Джордж Торнтон! – задохнулась она.

– И отличный агент, – подтвердил Лукас.

– Но он… он полный кретин. – Она смотрела, как сэр Джордж опустился на ту же скамью рядом с другим агентом. Они не говорили, не выдавали, что знакомы друг с другом. Спустя минуту сэр Джордж вытер лоб, второй мужчина продолжал кормить уток. Затем поднялся и двинулся прочь. Анастасия удивилась, когда перехватила короткий взгляд второго агента, который смахнул, со скамьи маленький пакет и сунул его в свой карман. Только очень внимательный человек мог подметить его ухищрения.

– Конечно, сэр Джордж – круглый дурак, – улыбаясь, произнес Лукас, в то время как первый агент тоже поднялся на ноги и не торопясь двинулся к выходу. – Но ведь и ты – скромная вдова. А мы с тобой – двое безнадежно влюбленных.

Внутренне вскипев, Анастасия воззрилась на него.

– Иногда трудно распознать истинную суть вещей. – Лукас потянул ее за собой.

Она проглотила готовое вырваться возражение.

– Теперь, значит, все? Мы закончили?

– Да. Если кто-то хотел устроить нападение, он бы сделал это до того, как сэр Джордж оставил послание. Теперь уже поздно, наш человек затерялся среди людей. – Он скривился. – Черт, я и в самом деле надеялся сегодня поймать одного из этих ублюдков. Стоит схватить кого-нибудь одного – и потянется ниточка к остальным.

Анастасия рассматривала толпу, эти любопытные взгляды, эти улыбающиеся и смеющиеся лица. Когда они шли по аллее, мысли внезапно вернулись к его словам, сказанным минуту назад.

– Мы с вами совсем не безнадежно влюбленные.

Лукас вздохнул.

– Я же сказал, вещи не всегда то, чем они кажутся.

– А зачем нам нужно казаться влюбленными? Почему мы не можем дать всем понять, что это брак по расчету?

Это решило бы много проблем. Никаких стычек больше. Никаких поцелуев украдкой. Никаких рук на талии во время прогулок.

Пальцы Лукаса сжали ей запястье, и он ускорил шаг, увлекая ее с главной аллеи в укромное местечко. И вот здесь он схватил ее за плечи и повернул к себе.

– Никто никогда не поверит в наш брак по расчету, Анастасия, – сказал он, а его пальцы жгли даже сквозь ткань платья.

– Но почему? – Она пыталась вырваться из его рук, он крепко держал ее. Таким же цепким был и его взгляд, темный, как штормовое небо.

– У меня нет титула, так что мне нет надобности немедленно заводить наследника. Я не нуждаюсь в деньгах, поэтому не вижу смысла жениться, чтобы добыть их. – Он прищурился. – Но даже если бы я захотел, твой «незабвенный» супруг пожадничал, ничего тебе не оставив.

Анастасия затрясло.

– Какого черта ты роешься в моих финансах?

Лукас пожал плечами:

– Разве не поэтому ты живешь у Эмили?

Сердце заныло, но возразить было нечего. Гилберт иногда не был аккуратен с деньгами. И умер молодым. Ему в голову не приходило достойно обеспечить ее на случай своей смерти. Никогда не осуждая, она и не оправдывала его за это.

Не получив ответа, Лукас торжествующе рассмеялся:

– Есть и еще одна причина.

Скрестив руки на груди, она уставилась на него:

– И что это такое?

Его большая рука взяла ее за подбородок и приподняла лицо.

– Любой, кто знаком со мной, знает, что я не женюсь, пока не почувствую к женщине страсть, пока не почувствую желание.

Губы ее приоткрылись ему навстречу, когда он стал наклоняться к ней. И любой, даже слабый протест, вздумай она заявить его, утонул бы в его поцелуе. Лукас усмехнулся, когда она без стеснения позволила его языку проникнуть в нее.

И он воспользовался этим, пробуя поцелуй на вкус, дразня и одновременно направляя ее к небольшой рощице, подальше от любопытных взглядов гуляющих. Спина задела за дерево, но Анастасия не обратила на это внимания. Все, что она могла чувствовать, сконцентрировалось в нем. Его руки обнимают ее. Его мускулистая грудь давит на нее. Его губы и язык выделывают такие вещи, о которых она давно забыла. О которых она и не знала и которых желала жадно, как оазиса в пустыне.

Поцелуй погружал их глубже и глубже, пока они не достигли… Пока они не достигли чего-то первобытного и порочного. Казалось, воздух вокруг них наэлектризовался. Анастасия забыла, что они в парке, среди людей. Она напрочь забыла о своем несогласии, своих страхах, своих воспоминаниях. Все, что волновало ее сейчас, – это чтобы Лукас продолжал целовать ее.

Ей хотелось большего. Спина выгнулась, бедра стали тереться о его бедра. Неожиданно она почувствовала, как задевает за что-то твердое, упирающееся в нее. И тут же потрясенно осознала, что это. Он тоже хотел ее. По-настоящему хотел ее. Сию минуту.

Если бы его тело молчало, говорили бы только руки. Пальцы осторожно, сантиметр за сантиметром, поднимались вверх по бокам, скользя и не торопясь, вычерчивая какие-то соблазнительные узоры, пока не достигли груди. Странные движения прекратились, как только ладонь легла на грудь, и большой палец поверх ткани начал обводить окружье соска.

Анастасия задохнулась, прервав поцелуй, когда залп горячего желания пронизал ее от вершины соска до бедер и сгустился между ног. Господи Боже, как ему это удается? Погружать в огонь, будить ее так долго дремавшие чувства. Его нужно остановить!

Но она не могла. Вместо этого она закрыла глаза и задышала часто и прерывисто.

Внезапно сверлящее наслаждение от его большого пальца прекратилось, движение его бедер остановилось. Все замерло. Она открыла глаза и увидела его лицо в нескольких сантиметрах от себя. В колеблющейся тени деревьев он смотрел на нее неистово и напряженно.

Тряхнув головой, Лукас отдвинулся.

– Видишь, Ана, мы не можем пожениться по расчету. Если мы поженимся, у нас будет страсть. Желание. Твой поцелуй рассказал мне об этом. То, как ты отзываешься на мои прикосновения, подтверждает то же самое.

Он отошел, расцепив объятия и поправляя рукой волосы. Анастасия продолжала опираться спиной о дерево, дрожащие ноги отказывались подчиняться. Она видела, как расстояние между ними увеличивается.

Ей не хотелось останавливать его, это было бы неправильно. Это шло наперекор всему, что она говорила себе. Но было так, как было. Была правда, нравится она или нет.

– Отвезите меня домой, – прошептала она. Вскинув подбородок, Анастасия понадеялась, что Лукас не заметит, как она потрясена. – Вы доказали свою правоту, а теперь отвезите меня домой.

Лукас долго смотрел на нее. И в этом взгляде читалась смущающая ясность.

Затем он сделал формальный поклон.

– Все, что леди пожелает.