– Как чудесно, что вы, мисс Мейхью, смогли, несмотря ни на что, присоединиться к нам сегодня днём.

Лилиан вздрогнула. Визгливый голос леди Эвелин, дочери одного из джентльменов, приглашенных на организованный Саймоном приём, вырвал её из мира грёз. Как ни печально, но Лилиан так и не смогла припомнить, кто отец этой молодой леди и случалось ли им ранее общаться друг с другом. Девушка моргнула и попыталась восстановить самообладание.

Она стояла посреди дамского магазина в деревушке Биллингем вместе с дюжиной других женщин, удостоивших своим присутствием деревенский праздник, и мысленно проклинала себя за рассеянность и раздумья о страстном неожиданном поцелуе, который позволила Саймону утром в библиотеке.

– Б-благодарю вас, леди Эвелин, – пролепетала девушка, пытаясь в очередной раз прогнать воспоминания. – День выдался чудесным.

– Тем не менее, – заявила её спутница, схватив нелепую шляпку и водрузив её на свои высоко причесанные каштановые волосы, стала прихорашиваться перед зеркалом. – Для вас это, должно быть, так неловко.

– Неловко? – подавляя желание зевнуть, переспросила Лилиан.

– Да.

Девушка искоса стрельнула на неё глазами, и Лилиан тотчас же заметила, как злобно скривились губы её спутницы. Она вздохнула, готовясь во всеоружии принять любые замечания этой особы.

– Всё-таки мне довелось много раз слышать, что после смерти вашего отца вы остались без денег. Как это должно быть непросто для вас проводить попусту время в магазине с дамами из высшего общества, которые не так… ограничены в средствах.

Лилиан промолчала, и леди Эвелин с милой улыбкой, очевидно призванной скрыть жестокость своих слов, продолжила:

– Я совершенно точно знаю, что не вынесла бы, если бы не смогла купить все эти мелочи, без которых невозможно жить. А вы себе лишнюю шпильку позволить не можете!

Лилиан поджала губы, когда леди Эвелин невинно захлопала ресницами.

– В самом деле, – тихо произнесла она. – Прошу прощения.

Лилиан повернулась и устремилась к выходу из лавки. Ей вдруг стало душно в таком окружении. Как она жаждала вдохнуть глоток свежего воздуха и убраться подальше от завистливых хищниц, которым оказалась ненавистна сама мысль, что их добыча, достопочтенный герцог Биллингем, обратил внимание на девушку, которую они считали недостойной.

Распахнув дверь, Лилиан шагнула наружу, рассчитывая на то, что та захлопнется за ней сама. Но, так и не услышав возвещающего об этом звука колокольчика, девушка обернулась. В дверном проеме стояла молодая дама. Лилиан застыла на месте, узнав в ней леди Энн, невесту герцога Уэверли, высокомерного друга Саймона.

Лилиан могла лишь догадываться, какие язвительные замечания хотела бы сделать ей леди Энн, но всё же попыталась улыбнуться. И неожиданно получила в ответ широкую, по-настоящему дружелюбную улыбку. Девушка вышла наружу, позволив входной двери, наконец, захлопнуться за ней.

– Не обращайте внимания на Эвелин, – заявила Энн, слегка закатив глаза. – Она всегда была мегерой и всегда гонялась за несчастным Саймоном, как бы он ни старался по-хорошему от неё отделаться.

Лилиан внимательно посмотрела на неё. Нечасто встретишь подобную откровенность у девушки такого положения.

– Я-я и не думала, леди Энн, что вы прислушиваетесь к нашей беседе, – запинаясь, всё же пробормотала она.

Энн пожала плечами.

– Приехав сюда, я неоднократно пыталась улучить момент и поговорить с вами с глазу на глаз, но обстоятельства не позволяли. Сегодня я всего лишь воспользовалась представившимся случаем, а вовсе не подслушивала.

Лилиан непроизвольно шагнула вперед:

– Я не имела в виду…

Энн отмахнулась, не дослушав.

– Конечно же, нет, моя дорогая. А теперь, не пройтись ли нам обратно вместе?

Лилиан украдкой посмотрела на дверь магазина.

– Но остальные…

– Там осталась моя компаньонка. Я предупредила её, что мы двое собираемся уйти пораньше. Она позаботится, чтобы нас не дожидались и не удивлялись, куда мы делись.

Возразить было нечего, поэтому Лилиан кивнула.

– Что ж, хорошо.

Когда они направились по мощёной булыжником дороге обратно в поместье Биллингемов, находившееся почти в миле отсюда, леди Энн неожиданно взяла Лилиан под руку.

– А вам раньше доводилось бывать в Биллингеме? – поинтересовалась она.

– Нет, – покачав головой, ответила Лилиан. По правде говоря, ей вообще нечасто случалось покидать Лондон, но она, разумеется, не стала упоминать о том, что лишь напомнило бы о её положении. Девушка обнаружила, что ей не хочется, чтобы у леди Энн сложилось о ней плохое мнение.

– По-моему, это одно из красивейших графств страны, – сказала Энн, глубоко вздохнув от удовольствия. Она покосилась на Лилиан и рассмеялась. – Только не говорите Уэверли, что я так сказала. Он бы даже спорить начал, поскольку убежден, что его графство лучше во всех отношениях.

Лилиан неожиданно для себя рассмеялась вместе с ней.

– Обещаю, миледи, что это станет нашей с вами тайной.

– Прекрасно, – с улыбкой ответила её спутница. – И я настаиваю, чтобы вы звали меня Энн.

Лилиан вспыхнула, но на сей раз от радости.

– Вы уверены? Мне не хотелось бы проявить непочтительность.

– Полагаю, что, обращаясь ко мне более официально, вы проявили бы большее неуважение, поскольку нам судьбой предназначено подружиться, – с легкой усмешкой заявила Энн. – В конце концов, я совсем скоро выхожу замуж за Уэверли. Он лучший друг Саймона, а они, знаете ли, дружат со школьной скамьи. Так что, в будущем нам, скорее всего, предстоит проводить вместе немало времени.

Лилиан нахмурилась, не понимая, что означали слова её собеседницы. И тут, неожиданно, до неё дошло. Девушка тут же остановилась, а так как Энн держала её под руку, ей пришлось сделать то же самое.

– Миледи… Энн… Я думаю, вы неправильно поняли. Его светлость не делал мне предложения, а я тем более ничего такого не принимала.

Едва она подумала о невероятно страстном свидании с Саймоном в библиотеке несколько часов назад, как щёки её запылали, однако Лилиан отогнала опасные воспоминания.

– Мне кажется, вы вообразили о нас больше, чем есть на самом деле.

– Я уверена в своей правоте, – ответила Энн. – Совсем недавно Саймон заполучил герцогский титул и принялся усиленно подыскивать себе невесту.

– Уверяю вас, ко мне это не имеет никакого отношения! – твердила Лилиан, но при этом её сердечко заколотилось от волнения.

Энн снисходительно улыбнулась.

– Возможно. Но мы с Уэверли помолвлены с детства, и я много лет знакома с Саймоном. Я никогда не замечала, чтобы раньше он столь сильно увлекался какой-нибудь женщиной.

Лилиан моргнула. А ведь ей почти удалось убедить себя, что она была для Саймона всего лишь очередным трофеем.

– Я уверена, что это не так. Вы заблуждаетесь. На нынешнем приёме, да и в Лондоне он может подобрать себе партию куда лучше.

Энн пожала плечами и вновь двинулась вперед, на этот раз потянув за собой Лилиан.

– В отличие от моего жениха, я полагаю, что существуют другие качества и достоинства, от которых зависит хорошая партия. Конечно, есть люди, которые могут жениться только ради денег или титула. Но мне представляется, что самые счастливые союзы среди людей нашего круга – это те, в которых двое разделяют общую цель и обладают схожим мировоззрением, характером и умом. Кажется, вы с Саймоном прекрасно подходите друг другу по этим критериям. Умом и характером, по крайней мере, точно.

Лилиан против воли снова вспомнила о Саймоне. И не только о его поцелуе. Она задумалась о том, что рядом с ним ей частенько хотелось улыбаться и смеяться. Или проникнуть в его мысли. Это ли имела в виду леди Энн? Такая вот удивительная связь, куда более серьезная, чем обычное вожделение.

Девушка вздрогнула, когда они поднялись на пригорок, и перед ними открылся вид на дом, возвышающийся на горизонте, словно маяк. Лилиан глаз от него не могла отвести. И с каждым их шагом величественное здание казалось ей всё больше и больше.

– Скажем так, я знакома с этим человеком всего лишь несколько дней, – наконец прошептала Лилиан, – и не знаю точно, есть ли у нас что-то общее.

– Справедливое замечание, – кивнула Энн, похлопывая Лилиан по руке. – Знаете, а я всегда поддразнивала Саймона, заверяя, что когда он найдет свою половинку, его словно озарит молния. Этакая внезапная вспышка, от которой поблекнет всё остальное вокруг. Мне бы очень хотелось увидеть, сбудется ли моё предсказание.

Лилиан неловко высвободила руку.

– Я с этим не согласна, но, несмотря ни на что, надеюсь, мы с вами, останемся друзьями.

Энн улыбнулась. В это время дворецкий распахнул перед ними дверь, и они вместе вошли в залитый солнечным светом вестибюль.

– Конечно, Лилиан! Что бы ни случилось с нами в будущем, я с большим удовольствием считала бы вас подругой. А теперь не пойти ли нам на заднюю террасу и не выпить ли чаю, покуда остальные не возвратились? Меня прямо-таки раздирает от желания обсудить платье, которое вчера вечером надела леди Пенелопа. Вы видели когда-нибудь такой ужасный оттенок зелёного? Я слышала, что она пытается привлечь внимание Саймона, однако, даже если и так, её намерения с треском провалились!

Следуя за Энн на заднюю террасу, Лилиан улыбнулась. Хотя новообретенная подруга ей очень нравилась, её слова встревожили девушку. С каждой минутой и каждой встречей ситуация всё больше и больше осложнялась. И Лилиан опасалась, что, в конечном счете, результат не устроит никого.

Особенно её.

* * *

Саймон трижды изучил лежавший перед ним гроссбух, но так и не смог постичь до конца смысла записей и цифр. То, что он видел своими собственными глазами, не могло быть правдой. Однако всё так и было. Записи были сделаны рукой его отца.

– Тебя что-то беспокоит? В чем дело?

Саймон покачал головой и взглянул на Риса, находившегося в другом конце комнаты. Тот разбирался со своей собственной корреспонденцией и скопившимися лет за десять счетами покойного герцога. А теперь обеспокоенно смотрел на Саймона, который показал другу столь тщательно изучаемую им бухгалтерскую книгу.

– Я не понимаю смысла вот этих записей.

– А что там?

Саймон снова уставился на вереницу имен и чисел.

– Десять лет назад мой отец выдвинул в Палате Лордов один законодательный акт, который вполне мог бы улучшить положение некоторых бедняков-судостроителей. Нашлись люди, выступившие против. Те, кто нажил за счёт рабочих своё состояние.

Рис кивнул.

– Я смутно припоминаю что-то такое. Поговаривали, что принятие этих биллей задержали с помощью взяток.

Саймон сглотнул. Ему стало нехорошо.

– Эта книга подтверждает, что отец действительно периодически выплачивал некоторую сумму денег тем самым людям, которые стояли во главе противников этого законопроекта. Тем самым, которых он позже обвинял в том, что они всевозможными хитростями добились своего.

Сказав это, он поднял голову и обнаружил, что Рис продолжает пристально смотреть на него.

– Зачем моему отцу понадобилось так поступать?

Друг отвел взгляд, но Саймон успел заметить промелькнувшее на его лице недоверие. Его собственный желудок сводило от такого же тревожного предчувствия.

– Не знаю, Биллингем, – тихо ответил Рис, – но уверен, этому есть объяснение. Возможно, твой отец надеялся умаслить деньгами своих противников и позже убедить их поддержать тебя. Или может быть они давали ему лживые обещания, уверяя, что прекратят свою кампанию, если он им заплатит.

Саймон поджал губы.

– Мой отец всегда заявлял, что ему ненавистно такое политиканство. К тому же, есть и ещё одна выплата, большая сумма, последовавшая уже после того, как всё это закончилось и давно было забыто. Если отец пытался деньгами переманить их на свою сторону, почему же он продолжал платить этим людям после того, как они его предали?

Рис поднял брови, а сердце Саймона ушло в пятки. Всему этому было одно очевидное объяснение, хотя он и не хотел об этом думать. По крайней мере, до тех пор, пока не разузнает об этом побольше.

– А тебе случайно не попадались какие-нибудь бумаги, касающиеся… – он снова заглянул в записи, – лорда Кинстона или некого Ксавье Уоррена.

– Пока нет, – ответил Рис, перебирая лежавшие у него на коленях бумаги. – А зачем тебе?

– По всей видимости, отец давал деньги именно этим людям, вовлечённым в дела противников спорного билля. Мне любопытно, а нет ли ещё каких писем или документов, проясняющих данный вопрос.

– Погоди-ка! – заявил Рис, ещё раз порывшись в бумагах и вытащив конверт. – Вот это! Отправитель некий Уоррен.

Саймон пересёк комнату и забрал у друга письмо. Его руки слегка дрожали, когда он его разворачивал, хотя и сам не мог понять почему. Поступку отца должно быть вполне приемлемое объяснение. Однако содержание послания ничуть не ослабило его замешательства и тревоги.

– «Ваша светлость, я получил выплату, датированную тринадцатым июля. Можете считать, что дело закрыто, а вам гарантировано моё молчание. Ксавье Уоррен», – прочел вслух Саймон и вновь посмотрел на Риса. – Молчание? За какое-такое молчание платил отец?

Рис пожал плечами.

– Понятия не имею. У твоего отца была незапятнанная репутация. Его благочестие снискало ему всеобщее уважение.

Саймон кивнул.

– Однако мне кажется, в этом что-то есть.

Рис огляделся вокруг.

– Что ж, согласен, и если уж нашлась бухгалтерская книга и письмо, относящееся к этому делу, то здесь, возможно, завалялись ещё какие-то документы. И теперь нам придется их поискать.

Когда Уэверли снова принялся изучать бумаги, Саймон с глубоким вздохом огляделся вокруг. Придется немало всего пересмотреть, а теперь, когда ему нужно было нечто конкретное, изыскания приобрели таинственный и не слишком приятный смысл.

По правде говоря, Саймон не был уверен, что ему вообще хочется что-то искать.

* * *

Голова Лилиан покоилась на спинке кресла, а сама она, прикрыв глаза, внимала успокаивающим звукам фортепиано. Сладенький голосок Габби разливался по всей комнате. Впервые с момента приезда Лилиан ничто не беспокоило, и она полностью расслабилась.

Идея устроить музыкальный вечер, принадлежала вдовствующей герцогине, так что всех присутствующих леди попросили порадовать собравшихся своими талантами. Лилиан была одной из тех немногих девушек, которые не особо жаждали поделиться своими «дарованиями». Желание постичь музыкальное искусство у неё почти никогда не возникало. Пела она скверно. К тому же Лилиан вечно недоставало терпения упражняться в игре на фортепиано, арфе или каком-нибудь ещё миленьком музыкальном инструменте, предназначенном для леди.

Разумеется, когда Лилиан не стала высовываться, вдовствующая герцогиня наверняка была просто счастлива. Её престарелая светлость весь вечер просидела позади неё, и девушка явственно ощущала исходящее от неё презрение.

Тоскливо вздохнув, Лилиан открыла глаза, ободряюще улыбнулась поющей Габби, а потом стала рассматривать собравшихся в комнате гостей.

Весьма забавно наблюдать за людьми, когда они об этом даже не подозревают. Несколько дам и джентльменов улыбались и, несомненно, наслаждались музыкой. Остальные, похоже, завидовали. В особенности уже выступившие девушки, не обладавшие столь обширными талантами, коими была наделена её подруга.

Несколько присутствовавших явно скучали: какой-то джентльмен даже посматривал на карманные часы, словно не мог дождаться, когда вся эта пытка закончится.

Лилиан подавила усмешку и взглянула на Саймона. Он сам выбрал себе место в глубине комнаты, где и стоял, прислонившись к стене. В отличие от большинства собравшихся, он не сводил глаз с небольшого возвышения, на котором выступала Габби, однако складывалось впечатление, что он не слышит и не видит её.

Более того, похоже, и на музыку Саймон совсем не обращал внимания.

Его лицо посуровело, словно от боли, а на лбу появились морщины. Его явно что-то тревожило. Лилиан затаила дыхание, наблюдая за ним.

Несомненно, за то время, что они провели вместе, она немало узнала об этом мужчине, так что без труда смогла заметить печаль в его глазах. Именно отсутствующее выражение лица поведало ей, что Саймон размышляет о чём-то неприятном.

Он вдруг моргнул, словно почувствовав на себе её взгляд, отыскал Лилиан глазами и сосредоточился на ней. Уголки его губ медленно поднялись вверх, и сердце Лилиан, вопреки её воле, забилось сильнее.

Когда он снова переключился на Габби, Лилиан печалью вздохнула. Ей вдруг стало невероятно больно. И она знала причину.

Вина.

Как же легко было планировать, что она покончит с добрым именем Роджера Крэторна, пока не повстречала его сына. Ещё до того, как она провела в обществе Саймона некоторое время, она не могла отделаться от мысли, что семья этого человека в сговоре или, по крайней мере, знала о его поступках, но предпочитала ради собственной выгоды не обращать на них внимания. Но сейчас, зная Саймона куда лучше, ощутив его поцелуи, услышав его искренние, откровенные признания…

Что ж, Лилиан начинала по-настоящему понимать насколько сильно будет разрушен его мир, если она выполнит свой план, разработанный еще до того, как она появилась в его доме.

Может быть, это ошибка. Возможно, она могла бы остановить это безумие, пока не стало слишком поздно. Может быть…

Не успела Лилин развить эту мысль до конца, как почувствовала, что её вдруг кто-то ткнул в ребра. Потрясенно ахнув, она обернулась и обнаружила в месте толчка выставленный средний палец яростно взирающей на неё вдовствующей герцогини.

Их взгляды скрестились, и женщина тихонько покачала головой.

– Нет, мисс Мэйхью. Не надо, – прошептала герцогиня так тихо, что только Лилиан услышала её слова.

От ярости и потрясения Лилиан едва не раскрыла рот. Она отвернулась и уставилась в пространство перед собой. Очевидно, вдова заметила, как Лилиан рассматривала её сына.

Да что она знает о лживой душонке своего покойного мужа?!

Девушка сжала губы, возвратившись к своим замыслам. Завтра же она непременно поговорит с Саймоном.

Она добьется справедливости, которую так искал её отец, и которую заслужила её мать. Она обязательно закончит поиски, которые привели её сюда. Так или иначе. Любой ценой.