Саймон беспокойно переминался с ноги на ногу, с волнением вглядываясь в извилистую дорожку, ведущую к парадному входу его владений. С минуты на минуту на вершине пригорка могла показаться Лилиан, и тогда они вновь будут вместе.

Сама мысль об этом вызвала у него дрожь удовольствия, и он снова вспомнил их страстную встречу в кабинете сегодняшним утром, когда почти уложил Лилиан на пол, и чуть было не занялся с ней любовью прямо там. Ещё секунда – и он совершил бы то, что в пух и прах разрушило бы его благородные намерения относиться к ней с должным уважением, как к истинной леди.

Никогда прежде Саймон не чувствовал к женщине столь острого, всепоглощающего желания. Потребность быть с ней, казалось, превышала обычное физическое влечение. На самом деле, он до боли жаждал прикоснуться к Лилиан, испробовать её на вкус. Он с отчетливой ясностью понял, что она должна принадлежать ему.

В то же самое мгновение он решил просить её руки и пусть катятся ко всем чертям долг, угрожающие последствия и всё прочее. Как только она ответит согласием, он сможет заявить на неё свои права и насытить желание, которое, казалось, впиталось в саму его кровь. Учитывая силу их взаимного притяжения и массу черт, которые он находил в Лилиан весьма привлекательными, Саймон не сомневался – они смогут построить достаточно счастливый союз, даже если между ними никогда и не вспыхнет любовь.

Уж точно их брак не станет хуже многих других, так почитаемых в светском обществе браков по расчёту. Во всяком случае, он будет результатом его собственного выбора, воплощением его желаний.

Только бы Лилиан согласилась.

Но вот она показалась вдалеке, и Саймон задержал дыхание, тут же позабыв обо всех размышлениях. Казалось, сначала она его не заметила, поскольку шла, опустив голову, словно что-то высматривала на земле у себя под ногами. Гордо выпрямив спину, девушка шагала столь решительной походкой, точно поднималась на эшафот, а не стремилась навстречу удовольствию. Несмотря на разделённые поцелуи и прозвучавшие между ними откровения, она все ещё относилась к нему настороженно, и это неизменно вызывало у Саймона чувство симпатии.

И ужас, стоило только ему вспомнить, о чём он собирался её попросить.

Но когда Лилиан подошла ближе и подняла на него тёплый пристальный взгляд, Саймон увидел в её взволнованных глазах свет страсти, и сомнения тут же оставили его. Лилиан Мэйхью желает его. И он отыщет способ доказать ей, что они оба достойны получить то, чего так отчаянно жаждут.

Он должен это сделать, поскольку если в самое ближайшее время не почувствует под собой её вожделенное тело, то взорвётся от мощи своего желания.

– Добрый день, – произнёс Саймон, когда Лилиан остановилась перед ним, и улыбка озарила его лицо.

Девушка кивнула, и он, заметив её нервно стиснутые пальцы, понял, что Лилиан не меньше его взволнована этой встречей.

– С-сегодня прекрасный день, – выдавила она, прерывая затянувшееся молчание.

Саймон не смог сдержать улыбки. Казалось, при каждой встрече они неизменно касались темы погоды.

– Вы прогуляетесь со мной? – спросил он, указав рукой в сторону заброшенного озера.

Мать возненавидела это место ещё в ту пору, когда он и его сестра были детьми. Только отец изредка втайне от всех приходил сюда, и стоя у самой кромки воды, смотрел на набегающие волны со странно мрачным выражением на застывшем лице. О чём он думал в эти минуты, так и осталось для Саймона загадкой.

Саймон вздрогнул и отбросил прочь мысли об отце. Ему не хотелось думать о череде лжи, которую ему удалось раскрыть за прошедшие несколько дней, и ещё меньше он желал терзаться страхами о том, что ему, возможно, предстоит узнать что-то гораздо более неприятное. Нет, он мечтал, чтобы Лилиан стала бальзамом от всех его разочарований.

Девушка протянула ему руку, он взял её и положил на сгиб локтя. Когда они прикоснулись друг к другу и направились к берегу озера, его беспокойные мысли улетучились, а улыбка стала непринуждённой и лёгкой.

Некоторое время они шли в дружеском молчании, но затем Лилиан нетерпеливо вздохнула.

– Сегодня утром вы сказали, что желаете побеседовать со мной о каком-то чрезвычайно важном деле, – сказала она, взглянув на него. – Признаюсь, с тех самых пор я пытаюсь догадаться, о чём именно вы хотели поговорить. Можем ли мы обсудить это прямо сейчас, прежде чем я сойду с ума от обдумывания всех возможных вариантов?

Саймона восхитила её искренность. Без сомнения, в доме не найдется больше ни одной другой леди, способной так непосредственно приступить к обсуждению волнующей её темы. И самое меньшее, что он мог предложить Лилиан взамен – это вести себя столь же решительно.

– Я сожалею, что заставил вас терзаться от любопытства, – сказал он, спускаясь вместе с ней с крутого пригорка, откуда открывался прекрасный вид на озеро. – Больше я не стану держать вас в неведении.

Она слегка подалась ему навстречу, но движение это было столь мимолётным, что Саймон мог бы и не заметить его, если бы не был так внимателен ко всему, что касалось Лилиан – от малейшего вдоха до едва слышного выдоха.

– Лилиан… – произнес он, неловко откашлявшись. Он всё ещё не был до конца уверен, как ему следует приступить к выполнению задуманного. – Вы… Вам следует знать, почему моя мать именно сейчас решила устроить приём. Дело в том, что титул, который я унаследовал после скоропалительной кончины отца, вынуждает меня жениться.

Она кивнула, и это судорожное движение сказало о её смятении и беспокойстве гораздо больше, чем Лилиан собиралась выразить вслух.

– Но я неподходящая женщина на эту роль, ваша светлость. И полагаю, данная тема была более чем исчерпана всеми заинтересованными лицами.

Саймон раздражённо нахмурился, досадуя на постоянный отказ Лилиан хотя бы на секунду задуматься об их возможной связи, и её нежелание замечать очевидное притяжение, возникшее между ними.

– Да, вы упоминали об этом, и я знаю, что многие предостерегают вас от данного шага. Они призывают вас не соблазняться преимуществами, которые сулит покровительство такого человека, как я. Все без умолку твердят об обстоятельствах, делающих невозможным между нами любой честный союз.

На долю секунды Лилиан поморщилась, словно от боли, но тут же на её лице застыло отстранённое выражение.

– Под вышеупомянутыми обстоятельствами вы подразумеваете самоубийство моей матери?

Саймон вздрогнул, услышав, насколько холодно прозвучал её тон. Он возненавидел себя за то, что именно он стал тому причиной.

– Вне зависимости от того, что случилось с вашей матерью, Лилиан, в этом нет вашей вины. И потому ужасно несправедливо, что последствия чьих-то поступков тяготеют над вами.

Губы Лилиан превратились в тонкую, бескровную линию, когда она отвернулась в сторону, явив Саймону только свой профиль. Она была столь сильно напряжена, что он не осмеливался даже дотронуться до неё, опасаясь, что девушка утратит самообладание.

– Однако это тяготеет надо мной. Я не ребёнок, и отлично знаю, как жестоки порой законы общества.

Саймон нахмурился. Ему отчаянно хотелось сделать Лилиан предложение и услышать её ответ, но в эту минуту она была так близка к тому, чтобы рассказать о тайнах своего прошлого, в которых он пытался разобраться чуть ли не с самой первой их встречи. Возможно, если она разделит с ним свою тяжкую ношу и почувствует в ответ понимание и сочувствие, то с большей готовностью примет его предложение.

– Лилиан, расскажите мне о вашей матери. Всё, что я слышал до сих пор – всего лишь слухи и недомолвки. Мне необходимо знать правду.

Она резко повернулась к нему, вздёрнув подбородок, и Саймон заметил пламя гнева и даже ненависти, мелькнувшее в глубине её глаз, прежде чем Лилиан опустила взгляд на свои судорожно сжатые кулачки.

– Мама никогда не выглядела особенно счастливой, – выдавила она сквозь сжатые зубы. – Казалось, склонность к меланхолии была заложена в самой её природе. Но затем случилось ужасное… Некто причинил ей очень сильную боль.

Саймон помрачнел. Он никогда не слышал деталей этой истории. И тот факт, что существовал некто, сыгравший свою роковую роль в преждевременной смерти матери Лилиан, делал случившееся ещё более трагичным.

Лилиан продолжила свой печальный рассказ.

– Это довело её до края и толкнуло в пропасть. Если вы желаете убедиться, действительно ли верны слухи о том, что мама сама лишила себя жизни… – девушка глубоко вздохнула. – То мой ответ – да, ваша светлость. Доктор прописал ей лауданум для того, чтобы избавить её от кошмаров, и однажды ночью она приняла дозу, достаточную для того, чтобы никогда уже не проснуться.

Саймон склонился к Лилиан и коснулся её руки. Она не отпрянула, но и не расслабилась от его участливого прикосновения, оставаясь всё такой же скованной и напряжённой.

– Быть может, это был всего лишь несчастный случай?

Лилиан в ответ покачала головой.

– Господь свидетель, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой, но невозможно отрицать желание матери уйти из жизни той злополучной ночью. И доказательство тому – прощальное письмо, в котором она раскрыла причины своего поступка мне, моему отцу и брату.

Высвободив руку, Лилиан подошла к берегу озера и пристально уставилась на его безмятежную гладь. Долгое время она молчала, а затем продолжила:

– Семья приложила все мыслимые усилия, чтобы скрыть правду о причинах её смерти, и тем самым сохранить светлую память о ней. Нам даже удалось похоронить её на освящённой земле, хотя, думаю, чтобы уговорить священника оказать нам эту «честь», отцу пришлось продать часть маминых драгоценностей. И всё же, пересудов избежать не удалось. Возможно, проболтался кто-то из слуг, возможно, сам священник, а быть может, какой-нибудь совершенно иной человек. Так или иначе, но некоторые детали произошедшего просочились в общество, и с тех пор злые языки, словно стервятники, постоянно перемалывают подробности этой истории.

Она повернулась к нему и, увидев выражение её лица, Саймон почувствовал, как его сердце рвётся на части. Челюсть Лилиан была напряжена, поскольку она изо всех сил пыталась сдержать эмоции.

Её губы дрожали, но голос оставался твёрдым, когда она произнесла:

– Не беспокойтесь, Саймон, вы не первый человек, который отказывается продолжить со мной знакомство, узнав о том, что произошло. У меня нет никаких иллюзий относительно того, что однажды я выйду замуж за мужчину из того круга, в котором когда-то дебютировала. Да, честно говоря, мне бы этого и не хотелось. Вероятно, жизнь в подобном браке стала бы для меня сущим адом.

Саймон вздрогнул. Она почти дословно повторила предостережения Риса, которые тот высказал несколько дней тому назад. Его друг предположил, что Лилиан может отвергнуть его ухаживания из-за нежелания становиться герцогиней и боязни лицом к лицу столкнуться с последствиями обретения ею титула.

И теперь она стояла перед ним, гордо вздёрнув подбородок, с обманчиво надменным и безразличным выражением на побледневшем лице.

– Я вынуждена вас покинуть, мне нужно вернуться в дом. И, пожалуйста, не беспокойтесь о том, что я устрою сцену. Я никогда бы так не поступила.

Саймон смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова. Он понимал, что если прямо сейчас предложит ей выйти за него замуж, то получит непременный отказ. Но Господь милосердный, как же ему хотелось быть с Лилиан! Подарить ей желанный покой, исцелить её душевные раны и исцелиться самому. Поцелуи, которыми они обменялись, лишь усилили горящее в нём желание прижать её к своему телу и почувствовать, как она сдаётся на милость его страсти.

Но если Рис прав, и Лилиан на самом деле не желает выходить за него замуж, ведь не будет ошибкой, если он вместо брака предложит ей свое покровительство? Согласится ли она стать его любовницей? Достаточно ли сильно её стремление быть с ним для того, чтобы девушка вступила в подобного рода связь?

Она обошла его с намерением вернуться в дом. В отчаянии он схватил её за руку и притянул к себе. Саймон не мог позволить ей уйти, только не таким образом. Даже не попытавшись использовать последний оставшийся способ удержать её подле себя.

– Лилиан, я вовсе не желаю прерывать наше знакомство.

Выражение её лица смягчилось, хотя глаза по-прежнему смотрели настороженно.

– Вы… Вы не желаете? – пробормотала она в крайнем неверии. – Но я же сказала, что никогда не смогу…

Саймон покачал головой, прерывая её возражения. Последняя вспышка галантности и джентльменское воспитание призывали его не делать этого. Но все благородные порывы были жестоко подавлены эгоистичной, какой-то животной потребностью связать себя с этой женщиной любым, даже самым низменным из всех возможных способов.

– Лилиан… – Секунда колебаний, и он озвучил предложение, которое поклялся никогда не произносить. – Я хочу предложить вам своё покровительство.

– Ваше покровительство? – повторила Лилиан, в замешательстве сдвинув брови, словно не понимала, о чём идёт речь. Хотя, возможно, так оно и было на самом деле. Будучи невинной, она всё ещё пребывала в своём собственном маленьком мирке, и не догадывалась о нравах, царящих за его пределами.

Саймон откашлялся.

– Э-э… да. Видите ли, бывают минуты, когда мужчине…

Она прервала его, отстранившись и смерив потрясённым взглядом. Чуть приоткрыв рот от изумления, она облизнула пересохшие губы и прошептала:

– Ваша светлость, вы предлагаете мне стать вашей любовницей?

Он отшатнулся, услышав презрительно-удивлённый тон, которым Лилиан задала свой вопрос. Ситуация вышла у него из-под контроля и развивалась вовсе не так, как он задумывал. Испугавшись, что может окончательно все погубить, Саймон всё-таки заставил себя довести дело до конца.

– Да, – вымолвил он. – Именно об этом я и прошу вас, Лилиан.

Он заметил, как задрожали её губы, когда она в смятении отвернулась.

– Но почему?

Это был один из тех вопросов, который он никак не ожидал услышать, но ответить на него было довольно легко.

– Вы неоднократно заявляли, что не подходите мне в качестве жены, и утверждали, что ни за что на свете не выйдете замуж за человека, подобного мне. И всё же, всякий раз, стоит только нам оказаться рядом, между нами проскакивает искра, и вспыхивает непреодолимое желание. Я лишь предлагаю, чтобы мы уступили страсти и позволили желаемому случиться.

– Понимаю, – сказала Лилиан так тихо, что Саймон едва разобрал её слова.

Он подошёл к ней, желая дотронуться, хотя видел, что Лилиан повела себя вовсе не так, как он ожидал. Должно быть, она пока не поняла сути его предложения.

– Прошу вас, не думайте, что я предлагаю лишь временную связь. У меня и в мыслях не было похитить вашу добродетель, а затем вышвырнуть вас за ненадобностью. Я рассчитываю на постоянные отношения, потому что уже не раз заявлял, что очарован вами. Думаю, мы отлично подойдём друг другу.

Девушка ничего не ответила, поэтому Саймон продолжил:

– Подумайте об этом, Лилиан. Я предоставлю вам дом в городе и щедрое содержание. Мы сможем вместе путешествовать, повидать множество замечательных мест. Вы будете устраивать приёмы и принимать гостей из числа наших самых близких друзей. Уверен, многие из них не отвернутся от вас, даже узнав о природе наших отношений. Лилиан, вам больше не придётся зависеть от доброты ваших знакомых.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Только от доброты вашей светлости, основанной на столь непостоянном явлении, как ваша привязанность и желание.

Саймон скривил губы, услышав, как она восприняла его слова.

– Если мы охладеем друг к другу и решим расстаться, я обеспечу вам безбедную жизнь. Поверьте мне, вы не окажетесь на улице.

Внезапно дрожащая улыбка коснулась её губ.

– Звучит так, словно вы делаете всё это для моей же пользы. Словно заботитесь о моём благополучии.

Саймон расстроено взмахнул руками.

– Вы ведёте себя так, будто я предлагаю вам милостыню!

– А разве нет? – резко развернувшись к нему, страстно выкрикнула Лилиан.

– Нет, – столь же возмущённо воскликнул Саймон. – Великий боже, женщина, разве я не достаточно ясно выразился, что хочу вас? И моё предложение продиктовано чистым эгоизмом. Я сделал его, потому что жажду почувствовать ваше обнажённое тело рядом с моим и в одной кровати. Если я не могу добиться этого одним способом, я пытаюсь заполучить вас другим.

Он так резко схватил её за предплечья, что Лилиан ахнула от потрясения, но не стала вырываться, когда Саймон притянул её к себе.

– Я сделал это предложение, потому что желаю испробовать вас каждым из известных мне способов. Мечтаю заполнить ваше тело своим и услышать ваши вздохи и стоны, когда подарю вам наслаждение. Именно поэтому я прошу вас стать моей любовницей. Всё остальное неважно.

И прежде, чем Лилиан смогла ответить, он склонился над ней, чтобы поцеловать. Она находилась на грани отчаяния, и сотни едких слов готовы были сорваться с её языка, но, несмотря на это, Лилиан обвила плечи Саймона руками, вцепившись в плотную ткань его сюртука, и прижалась к нему ещё ближе. Руки Саймона скользнули вниз, обхватив её бедра, позволяя ей почувствовать, как сильно она возбуждает его малейшим своим прикосновением.

– Вот видите, – пробормотал он, когда с усилием оторвал свои губы от её рта и скользнул ими по нежной шее. – Мы оба хотим этого, Лилиан.

Она напряглась, услышав его слова, вырвалась из крепких объятий и в смятении попятилась. Саймон увидел её взор, горящий гневом и болью, как раз теми эмоциями, которые и должна испытывать леди, оскорблённая столь неподобающим предложением. Но где-то в глубине её карих изменчивых глаз он заметил слабый отблеск желания, словно лёгкий намёк на то, что в глубине души она сочла его предложение заманчивым.

Даже при том, что была решительно настроена отвергнуть его.

– Я потратила на разочарования целую жизнь, ваша светлость, – выдохнула она, разглаживая платье. – Думаю, вы тоже научитесь с этим жить.

Саймон покачал головой.

– Лилиан…

– Нет, – слово вырвалось с решимостью, которая заставила его замолчать. – Нет, Саймон. Я не могу этого сделать. То, что вы предлагаете, невозможно по очень многим причинам.

Затем она отвернулась и стала взбираться на пригорок, оставив его в одиночестве без единого слова прощания, без дальнейших объяснений и без всякой надежды, что когда-либо он снова будет держать её в своих объятьях.

Саймон обратил взгляд на воду, чтобы не видеть, как Лилиан исчезает из вида за вершиной пригорка. Удостоверившись, что она отошла уже достаточно далеко, он упёрся руками в бока и расстроено пробормотал:

– Проклятье!

* * *

Лилиан была настолько огорчена, когда бросилась прочь от Саймона в надежде спрятаться в стенах особняка, что шла, не разбирая дороги. Какая же она дурочка! Спешила на встречу с ним, думая, что тот важный разговор, о котором он её попросил, станет предложением руки и сердца. И мысль о том, что она вынуждена будет отказать ему, терзала её все утро.

Оказывается, он хотел вовсе не этого. Подобно прочим, Саймон посчитал её не достойной звания его жены и герцогини. Гораздо больше она подошла бы ему в качестве шлюхи.

Он использовал для отведенной ей роли слово «любовница», будто между этими понятиями существовала хоть малейшая разница. Ведь даже разряженная в шелка, шлюха всегда остается шлюхой.

Уже одно то, что она расстроилась, когда Саймон не предложил ей выйти за него замуж, было само по себе плохо. В конце концов, Лилиан не стремилась войти в лоно этой семьи. Даже то, что её так необъяснимо тянуло к Саймону, не могло пересилить презрения к его отцу и стремления отомстить за страдания своей семьи. А эти чувства никак не могли стать хорошей основой счастливого брака.

И всё же было кое-что ещё, расстроившее её куда больше: где-то в самом сокровенном уголке души Лилиан сочла оскорбительное предложение Саймона заманчивым. И теперь она безуспешно пыталась подавить предательскую реакцию своего сердца.

Когда он заявил о желании увидеть её рядом в своей постели и так откровенно описал, что означают его слова, Лилиан тут же представила, как восхитительно это могло бы быть. Она ничуть не сомневалась, что Саймон окажется великолепным любовником. Его поцелуи заставляли её таять, и если бы он зашёл чуть дальше, она вспыхнула бы от страсти.

– Глупая девчонка, – одёрнула она себя, сворачивая с аллеи, ведущей к дому, на одну из садовых дорожек.

Лилиан не чувствовала в себе сил встречаться с другими гостями, а меньше того ей хотелось столкнуться с Саймоном, когда тот рассерженный будет возвращаться с их короткой встречи. Она не думала, что прямо сейчас сможет вынести общение с ним.

На самом же деле, Лилиан боялась, что бросится в его объятия и попросит его повторить своё предложение. В конце концов, сколько ещё в её жизни будет возможностей испытать такую сильную страсть? Её уже давно задвинули на дальнюю полку, достаточно вспомнить хотя бы, что ей больше двадцати пяти лет. А если прибавить к этому отсутствие щедрого приданого, наличие весьма эксцентричного брата и скандал, вызванный смертью матери, то следует признать, что у неё нет ни единого шанса на удачное замужество. Она нисколько не лукавила, когда заявила Саймону, что считает эту возможность призрачной и неприемлемой для себя.

Признаться, в прошлом Лилиан с горечью думала о вероятности того, что ей когда-нибудь придётся стать любовницей какого-либо состоятельного джентльмена, чтобы обрести хотя бы относительную безопасность и стабильное положение. И всё же до встречи с Саймоном это были лишь отвлечённые мысли, ни один мужчина не заставлял её всерьёз задуматься об этом.

До сей поры. Потому что, несмотря на свой категорический отказ, она прекрасно представляла себе жизнь в качестве любовницы Саймона. И эта участь выглядела вовсе не такой уж печальной.

Казалось, ей было безразлично, что Саймон оказался истинным сыном своего отца. Ведь вопреки своей притворной чести он желал уложить леди в постель, сделав её своей любовницей. Чтобы она, невзирая на грозящие последствия, удовлетворяла его чувственные потребности. И всё же, даже после этого Саймон не стал ей отвратителен. Она всё также желала его.

Так была ли она лучше и чище его?

Сокрушённо покачав головой, она побрела по садовой дорожке, ничего не замечая вокруг: ни распустившихся накануне ярких цветов, ни свежей зелени. В данный момент Лилиан могла думать только о Саймоне. Она вспоминала его мужественное лицо. Его лишающий воли поцелуй. Его сладостное предложение, от одной мысли о котором всё её тело пронзали тысячи крошечных иголочек удовольствия.

Она ничуть не сомневалась, что должна завершить то, зачем сюда приехала. Это был долг Лилиан перед семьёй – сдержать клятву, которую так и не смог выполнить её брат. Но теперь ей стало ясно одно – она должна сделать это, как можно быстрее.

Прежде, чем ещё сильнее подпадёт под обаяние Саймона. Прежде, чем согласится на его заманчивое предложение и окажется в его постели.