Улица Ленина по своему определению не должна была быть бы такой. Разбитая дорога, покосившиеся дома и кучи мусора на обочине. Названые в честь вождя мирового пролетариата, улицы имени Ленина, обычно представляли, из себя — образцово показательное место, в любом, населенном пункте России. В любом, но не в Рогачево.

«Волга» тряслась по ухабам. А Степанов с трепетом всматривался в окно. Его одолели воспоминания детства. Когда — то, много, много лет назад, он бегал здесь с друзьями. Счастливый и беззаботный. На глаза Алексея, наворачивались слезы:

— А ты чего это Леша дом этого метлы то знаешь? Откуда? По работе что ль? — спросил его Сазонов, попыхивая папиросой.

Чтобы не дышать этим едким дымом, Попов почти полностью — открыл окно. Он корчил недовольные гримасы, но сдерживался и нечего не говорил. Степанов помолчав тихо буркнул ему:

— Вот сюда. Поверни к этому дому с зелеными наличниками. Это и есть сорок восьмой.

Волга съехала с дороги и остановилась возле покосившихся деревянных ворот. Гнилые от времени доски уныло торчали в разные стороны.

— Да, я не услышал ответа? Леша — ты откуда Метлу то знаешь? — повторил вопрос Сазонов.

Степанов взглянул на него и тихо сказал:

— Из прошлой жизни.

— А если серьезно?

— А если серьезно. Так этот метла — мой одноклассник. Вот.

Сазонов удивлено осмотрел ему в глаза:

— Дам ну? Это, что так бывает?

— Как? — не понял его Алексей.

— Ну, как в кино! Приехал — лощенный опер, из управы, и у него, все пошло!

— Ну, ты Михаил Петрович брось тут! Ревновать к работе! Это не к чему! Это наша общая удача! Одна на всех! По оперскому закону — все побеждают. Или все обсераются!

— Да, хм. Это у вас так? Хорошее правило. — Сазонов кряхтя выбрался из автомобиля.

Степанов выскочил из Волги словно спортсмен. Он встал — широко расставив ноги и посмотрев на калитку, тихо сказал Сазонову:

— Значит так. Если сейчас его мать Раиса Петровна меня не узнает, то молчите. Так легче разговаривать. Она женщина трудная. Понятно?

Михаил Петрович кивнул головой и, закурив очередную беломорину — заскрипел своими валенками по снегу. За воротами надрывался здоровенный пес. Его хриплый лай был похож на работу фрезерного станка. Собака заливалась так, что казалось вот — вот, сдохнет, от собственной злости. Разин, обогнал Сазонова и подскочив к воротам, сильным ударами — постучал в калитку. Долго на стук никто не реагировал Наконец где то вглубине двора открылась — скрипнув несмазанными петлями дверь и женский голос недовольно крикнул:

— Ну?! Кого еще черт то несет? Если к Игорешки пришли, так его — нету! Нет его дома!

— Хозяйка, откройте! Мы из милиции! — крикнул женщине Разин.

Пес продолжал гавкать, но через несколько секунд засов звякнул и перекошенная калитка растворилась. На пороге стояла старуху. Красный платок на голосе и черная фуфайка — стандартная одежда для жителей Рогачево. Старуха перекрестилась и попыталась улыбнуться. Но вместо этого — у нее, получился какой — то беззубый оскал Морщинистое лицо и маленькие бусинки темных глаз. Они — внимательно всматривались, в не прошенных гостей.

Старуха, протянула руку — не пуская гостей во двор. Сазонов, заглядывая ей за плечо, ласково спросил:

— Извините гражданка. А могли бы мы видеть Игоря Метелкина?

Женщина оценивающе посмотрела на Михаила Петровича. Ее взгляд плавно перешел на валенки Сазонова.

— А вы кто будите? — недоверчиво буркнула она. — А то по виду, что то — на милицию, не сильно то и похожи? Может вы дружки его? Так мне не надо тут этот маскарад устраивать!

Михаил Петрович смутился и, покраснев, сказал с раздражением:

— Мы если милицией представляемся — так и есть! Никто вас обманывать не собирается. Вот мое удостоверение!

Сазонов, показал бабке — красную книжицу. Та мельком взглянула и протянула руку.

— Нет! Нет! В руки мы не даем! Так смотрите — на расстоянии! — Сазонов отдернул корочки.

Старуха тяжело вздохнула:

Много сейчас таких напечатать можно! Откуда я знаю, что они не поддельные?

— Послушайте гражданка Метелкина! Хватит тут нам концерт по правам человека устраивать! Где ваш сын! Если мы его ищем, так не ради праздного интереса, и не бутылку с ним распить! — Рядом с Сазоновым в проеме калитке появился Разин.

Он, как слепой крот, в запотевших очках не видел лицо Метелкиной. Старуха, ухмыльнулась и опустив руку кивнула на двор:

— Вон в баньке спит, сын то мой! Вчера пришел поздно, а может и сегодня! Я его пьяным в дом то не пускаю! Так он приловчился в баньке спать. Идите и будите его сами! — старуха, повернувшись, пошла к дому.

Ее сутулая фигура переваливалась с ноги на ногу. Как неуклюжая утка она шла по дощатому настилу.

Сазонов и Разин переглянувшись — двинулись за ней. Степанов закурил сигарету и посмотрев, как они скрылись в глубине двора направился к соседнему дому. Добротный и ухоженный — он выглядел, как богатый родственник, на фоне метелкинской покосившейся избы. Возле ворот — аккуратная скамейка, покрашенная в синий цвет.

Изящные узоры из металлических прутьев на железных воротах. Степанов постучал по толстому железному листу. Во дворе залаяла собака.

— Ну, елки палки — отвык уже от этого деревенского кинологического центра. — буркнул, он себе под нос.

Через минуту — скрипнули шарниры и, калитка открылась. В поеме стояла — молодая девушка, укутанная в серую пуховую шаль. На ногах мягкие домашние тапочки в виде плющевых собачек.

— Вам кого? Спросила хозяйка.

Степанов улыбнулся:

— Извините. Игорь Метелкин тут живет?

— Нет, вы ошиблись. Их дои рядом. — девушка уже собралась было закрывать калитку но Алексей поставил ногу на железный порог:

— Простите. Тут такое дело деликатное. У меня жена, понимаете молодая. Ну, вот я сам то в городе работаю. А жена тут живет. А друг мой — он говорит мне, что когда меня нет, то жена вроде как к Игорю этому ходит. В общем ситуация такая нехорошая! Я хоть и не ревнивый. Ну, сами понимаете не приятно. Вот сначала хочу узнать о Метелкине этом. Ну, вдруг на него наговаривают.

Девушка оценила Алексеем взглядом и, хмыкнув — ответила:

— Не знаю. Вы вроде такой вот опрятный. И жена должно быть у вас тоже опрятная. А если вам говорят. Что, она к — Метелкину ходит. Тогда не знаю, вам лучше с ней развестись.

— Это почему? — встревожено переспросил Алесей, сделав вид, что волнуется.

— Ну, Метелкин то это — бич бичом! Что она в нем найти то может! Он пьяный каждый день! Нигде не работает. Денег у него — сроду нет. У меня вот постоянно занимает и не отдает. Не знаю, как она могла — с ним связаться. Да и я, честно говоря — не видела тут не какой женщины. К нему то дружки в основном ходят. С матерью он живет. Дружки — тоже пьянь. Правда есть один. Ездит на машине. Тот вроде такой на вид нормальный. Так он редко появляется.

— На машине? На какой?

— Ну, грузовик, такой — кабина вроде не то коричневая, не то темно зеленая. Я, и не обращала, внимание, особо.

Степанов насторожился.

— А, что за машина?

— Ну не знаю. В марках то я не разбираюсь! Грузовик, да и все. Для меня они все похожи. А вы, что грузовик, что ли ищете? Или жену свою? — девушка удивленно посмотрела в глаза Алексею.

Тот вздохнул и, кинув головой — потер, озябшие ладони:

— Нет, нет. Жену. Спасибо.

Девушка пожала плечами и закрыла калитку. Степанов повернулся и зашагал обратно к «Волге».

Попов слушал «Ленинград» включив музыку на полную громкость. Колонки выплевывали хрипящий баритон шнуровских текстов:

«такая, маза фака!..»

— Сделай, ты потише! Всех, соседей разбудишь!

Водитель недовольно приподнялся с кресла и выключил магнитолу.

— Алесей Иванович?! Мы домой то поедем сегодня? Я это встречу одному человечику назначил! Хотелось бы в девять уже в городе быть!

— Ой, не знаю Вова! Мы не успели приехать, а ты уже хныкать начал! Сегодня, может я тебя — даже отпущу! Но пока не знаю. Ты вообще настройся на постоянные поездки сюда! Может, даже тут жить с тобой будем!

Попов тяжело вздохнул и печально буркнул:

— Да я готов. Но сегодня Алексей Иванович! Я бы вот хотел бы хоть последний раз съездить. А там — хоть на месяц сюда! Мне сегодня очень надо!

— Ой, вижу. Девушка что ли?

— Ну… да…

— Ладно, Вова, сегодня домой поедем. Тем более мне надо тоже хоть зубную щетку взять, и полотенце там. Ладно.

— А, что вы с этими не пошли? — Попов кинул на метелкинский дом.

— Не надо мне пока встречаться с этим Игорем. Он ведь мой одноклассник. Не хочу я его такого видеть.

— Хм, одноклассник. А что он? Натворил чего?

— Да нет. Просто не хочу. — буркнул Алексей.

Попов покосился на него и понял, что лучше пока с расспросами не лезть. Из воро метелкинского дома вышли Сазонов и Разин. Они шли машине — что то горячо обсуждая на ходу. Разин махал руками. Михаил Петрович вжав голову в плечи — что ему грубо отвечал. Когда они сели в автомобиль Степанов настороженно спросил:

— Ну, как поход? Где Игорь?

— Понимаете Алесей Иванович, нет его. Но что интересно — в баньке то следы крови на полке, где он спал. Словно раненный он. Причем одежда его теплая там же! — возбужденно ответил Разин.

— Да не кипятись ты Андрей! Не кипятись. Ну, нет его. Может, за бутылкой побежал. Накинул тулуп и рванул! А что кровь — так мало ли, по пьяне?! Может, нос разбил! — перебил его Сазонов.

— А что мать то говорит?

— А то и говорит! Что пришел утром — злой и пьяный! Она его в дом не пустила! Он пошел вроде спать в баньку! Ну и все! Не видела она его больше, — пояснил Михаил Степанович.

— Хм, интересно. Может нам подождать его тут? Он ведь не куда не денется. Придти то, должен! Выпить то — он где может? — Степанов вопросительно посмотрел на обоих.

— Вот и я говорю! Чует мое сердце — надо тут засаду устроить! Чует! Ой, не нравится мне это Метелкин и это мужик, что к нам пришел с заявлением! — Разин покраснел от возбуждения.

Степанову понравился его задор — но про себя он отметил, что парень — излишне горяч и неуравновешен. Это общая болезнь молодых оперов. «Когда-то, я и сам таким был» — Подумал Алексей.

— Нет. Не кипятись ты! Мы тут как три тополя на плющихе! Машину то за километр видно! Он что дурак по — твоему? Если он причастен как к убийству, этой девки, то явно — куда ни будь ломанется! А с другой стороны, какой хрен ему бы надо было домой приходить. Что бы поспать?

— Да Петрович прав! Рано пока выводы делать. Надо с самим Игорем поговорить. А у меня есть то же, кое — что.

— Что?! — в один голос переспросили Разин и Сазонов.

— К Метелкину друг ездит. На грузовике.

— Я же говорю — он причастен! — с укоризной сказал Разин Михаилу Петровичу.

— Да погоди ты! Ну и что ездит. Тут много кто к кому на грузовиках ездит. У нас то ведь деревня — не город. Мало ли кто приезжает.

Степанов достал сигарету и, закурив, добавил:

— Я вот что думаю. Нам бы, надо, притончики, местные — прочесать сегодня. Есть, у вас на примете — такие?

Сазонов лукаво сощурил глаза и ответил:

— Да. Есть. Причем — пока ты вон там эту баньку обшаривал, я у мамашки то его кое — что, узнал. Есть у этого метлы — зазноба. Такая — же, как и он сам. Верка Пронькина. Красотка — местная. Ей тридцать пять. Двое детей — оба живут в интернате. Ее то почти прав родительских лишили. Пьющая. В общем — бабенка, его калибра. Они частенько встречаются. Правда Игорь этот ее домой не приводит, но матери все время по пьяне орет — что женится на этой Пронькиной!

— А далеко она живет?

— Да нет тут на Овражной. — Сазонов показал рукой в сторону поворота дороги.

— Ну — точно к девяти домой не попаду, — буркнул недовольно Попов.

Все посмотрели на него с недоумением. Степанов похлопал водителя по плечу:

— Ладно, Вова. Поехали на овражную. После этого поедем в отдел, а ты домой вернешься! Я тебе обещаю. Мы, я думаю — там долго не будем.

«Волга» заурчав, двинулась места. Из калитки метелкинского дома ей в след подозрительно смотрела старуха в красном платке.

— Я не знаю ничего! Мне наплевать — где метла ошивается! — худенькая женщина нервно курила сигарету без фильтра.

Ее руки тряслись и пепел — слетал с тлеющего конца сигареты.

— Ты Пронькина, мне тут не строй из себя Розу Люксембург! Мне не надо это — вот такое! Что устроила то дома?! — рычал на женщину Сазонов, кивая на грязную неухоженную комнату.

В помещении стоял запах табака сырости и жареного сала. На грязных окнах висели помятые тряпки. Кровать с провисшей сеткой и рваным матрасом была единственным предметом мебели в комнате.

— А что?! Я живу, как могу! И нет сейчас — вашей двести девятой, за тунеядство! Не к чему, ко мне придраться! Сейчас не те времена! Вы и так вон у меня детей отобрали! А то, что мужики ко мне ходят — так это соседки завидуют, и пишут вам малявы! У них то не кого нет! — опухшее от алкоголя лицо Пронькиной словно маска не выражало не каких эмоций.

Ее пропитый голос был монотонным и низким. Степанов с удивлением заметил, что в ее покрасневших ушах болтаются большие золотые сережки в виде шариков. Их блеск, среди просаленных волос — смотрелся нелепо.

— А ты как хотела? Что бы дети видели — как ты тут пьешь, со своими хахалями? Чему они научится то, могут? Тоже, мне, мать Тереза!

— А вы на гнилуху то не давите! Да, я такая! Но я мать! — Пронькина отошла от Сазонова и села на кровать.

Панцирная сетка противно скрипнула. Степанов шагнул на середину комнаты и посмотрев на фотографию висевшую на стене миролюбиво спросил:

— Вера, не знаю как вас по отчеству…

— Михайловна — буркнула Пронькина.

— Вера Михайловна, когда вы последний раз видели то Игоря. Нам все равно, что вы делаете дома. Лишь бы закон не нарушали. У нас свободная страна. Но вот знать когда вы последний раз видели Игоря — нам действительно надо.

Пронькина с удивлением посмотрела на Алексея и затушив окурок о железную душки кровать бросила его в угол.

— Да. Странно. Странно, как — то, вы разговариваете. Не кричите. — спокойно ответила она.

— А что кричать, вы ведь и так скажите? Вам ведь не чего скрывать?! — Степанов посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

Пронькина отвела взгляд и ответила:

— А что мне скрывать? Был. Бывает. Сегодня утром вот заходил.

— И что?

— Ну, ничего! Выпить просил. Что он еще может просить. Как баба я ему нужна — два раза в месяц. А так. Напиться не с кем ко мне идет.

— И что он говорил то вам сегодня?

— Да ничего не говорил. Плакал.

— Плакал?!

— Да плакал.

— Что, не допил, что ли? — грубо встрял разговор Сазонов.

— А с вами я говорить не буду — резко ответила ему Пронькина и улыбнувшись Степанову продолжила:

— Вот с ним. Он вроде не местный. Сразу видно породистый мужик. Рассудительный вежливый — не то, что вы!

— Ты Пронькина кончай тут нас позорить! — прикрикнул на нее из угла Разин.

— А вы то вообще выйдете вон из моего дома! Ордер то у вас есть?! Я ведь и в прокуратуру могу жалобу настрочить! — разозлилась Вера.

— Спокойней, спокойней. Не надо жалоб. Не надо. Вам ведь тоже не охота по повестке в отдел милиции идти? — миролюбиво спросил Степанов.

— Хм, что я там забыла?!

— Ну, так скажите нам. И мы уйдем.

— Что сказать то?

— Ну, что плакал то Игорь?

— Да хрен его знает?! Вся морда — в соплях и крови была. Может, кто — между глаз саданул. Вот и выл — как белуга!

— Хм, так и не чего не сказал?

— Ну почему? Сказал. Сказал, что уезжает.

— Уезжает?! Куда?! — в один голос переспросили Разин и Сазонов.

— Не знаю. Куда. Меня звал. Говорил. Что его убьют — если не уедет.

Степанов тяжело вздохнул. Сазонов присвистнул, а Разин, задев локтем, навесной умывальник на стене — чуть не уронил его. Раздался грохот железной крышки.

— А, что вы так среагировали. Он мне постоянно эту песню пел. У него ведь крыша — как напьется, едет. — успокоила их Вера.

— А за что его убивать то и кому? — спросил Степанов.

— Да за что есть! Он ведь у всех уже занимал денег. Может, кто и разозлился.

— И много долгов то было?

— Да кто же его знает? Ну, рублей триста то точно.

— Триста. Да! Сумма не большая. — разочарованно сказал Алексей понимая, что они опять не находят нужной зацепки.

— А, что не большая. У нас в прошлом году — Силантьев Кольку Шбарина за полтинник убил! Десятку дали! Вот! Это вам не город, где миллионы воруют! — убеждала его Вера.

— Ладно, Вера. Если к вам Игорь заглянет сегодня вечером, то скажите. Его милиция ищет. Спросить, кое — что, нам надо. Пусть сам придет. А если уж он боится, что его убьют — то тогда обязательно пусть придет! Хорошо?! — Степанов повернулся и направился к выходу.

— Ага — вы защитите! — буркнула ему в след Пронькина.

Сазонов, хотел, было — остановить Алексея, но тот кивнул ему — показывая. Что бы Михаил Петрович следовал за ним.

Когда они вышли на улицу, Сазонов возмущенно прошептал:

— Ты что Леша? Ты, что ей веришь? Да она врет!

— Михаил Петрович, ты не читал детективы?

Сазонов удивленно вскинул брови:

— Нет, а что? Мне не когда читать! Мне вот работать надо! У меня здесь каждый день — вот такой детектив! — Сазонов кивнул на дом Пронькиной.

— Да я не об этом. Есть простой план. Если она врет, то побежит к Метелкину предупреждать его, что мы были. Если нет. То останется дома. Понятно?!

— Здорово. Я такое в кино видел. — подошедший к ним Разин довольно улыбался.

Степанов посмотрел на него с ухмылкой:

— Поэтому, Михаил Петрович — оставим тут пост. Вернее человека. Пусть присмотрит. Вот и все.

— Точно! Кого пошлем? — спросил Разин у Сазонова.

Тот посмотрел на него недовольно и раздражительно ответил:

— А угадай с первого раза!

— Меня?! Нет! Пусть кто ни будь из молодых оперов сюда едет! — возмутился Андрей.

— Послушай Разин! Пока мы будем, туда, сюда ездить — Верка сбегает уже к Метле. Понял?! Так что давай — ищи себе место — откуда будешь следить. Не на улице же тебе стоять, — осадил его Степанов.

Разин тяжело вздохнул.

— Я советую тебе — вон тот дровник. — Сазонов кивнул на поленицу за соседней оградой. — и место, не приметное, и видно хорошо! — Сазонов похлопал Разина по плечу.

— Ага! А там же собака за забором! Как я туда влезу?! — запротестовал Андрей.

— А это ведь уже твои проблемы! Иди, договорись с соседями. Я не думаю, что они в восторге от Веркиного соседства! — поддержал Михаила Петровича Степанов.

Разин поняв, что старших товарищей не переубедить поплелся к соседнему дому. Сазонов посмотрев ему в след тихо сказал Степанову:

— Как думаешь — сработает. Побежит Верка?

— Не знаю. Ладно поехали в отдел. Кое что покумекать надо. Да и смеркается уже. — Степанов кивнул в сторону «Волги». Из ее окон неслись звуки музыки.

«в. вв…в… Ленинград…. Вв точка… ру…