ЩЕБЕТАНЬЕ каких-то неведомых птиц, запах разнообразных трав и цветов, слабое дуновение ветерка и цвета, яркие цвета различных растений. Тут были и пальмы и какие-то неведомые деревья с огромными листьями, тут были и пышные кусты, и ёлки, и карликовые сосны. Цветы, цветы и зелень, кругом было настоящее буйство зелени. Этот искусственный «райский» сад тут, под землёй, под самым сердцем страны – Кремлём – был похож на настоящий Эдем.
«Может, так и было там, в раю? Откуда сбежал человек? Может, он тоже был как бессмертный и ни в чём не нуждался? Но он так мучился, так мучился среди этой всей красоты? Может, он поэтому сбежал и разгневал Бога? А разгневал ли он его? Может, он сам попросил сделать его жизнь обычной и разноплановой. Чтобы в ней чередовались и боль, и радость, и наслаждение, и горечь потерь, и фурор, и успех! Может, он сам хотел, чтобы всё было так, как у нас там… или как тут?» – любуясь уникальным садом, рассуждал Кирилл.
Он не волновался. Нет. Хотя понимал, что сейчас может произойти нечто, что изменит всё вокруг. Он не волновался и был спокоен. Он как-то равнодушно расчётливо ждал… ждал и предчувствовал, что даже если у него ничего не получится, ничего изменить уже в принципе он не сможет. Ему уже всё равно. Ему уже до такой степени всё надоело, что он просто устал волноваться и переживать.
«Переживать? О чём? Ведь, по сути, моя жизнь, если подходить к ситуации со здравым смыслом, уже давно закончилась. И я живу как будто в долг. Мне кто-то неведомый продлил этот кредит существования и сейчас с интересом наблюдает, как я этот кредит могу использовать. Или его проценты, которые оказались такими огромными, заставят этот самый кредит вернуть, причём вернуть уже вдвойне. Потому как никакого наслаждения от жизни, от пребывания на белом свете я не испытываю!» – с горечью подумал Кирилл.
Она появилась неожиданно.
Тихо, как приходит ночь или рассвет. Она появилась незаметно, но он вздрогнул, когда её увидел. Он немного испугался и отвёл взгляд. Её лицо было спокойным. Глаза, немного грустные, внимательно рассматривали его. Кирилл не торопился. Он даже не стал здороваться. Она это восприняла как должное. Она была готова, что он будет ей рад. Хотя, как почувствовал Лучинский, она это восприняла с горечью и сожалением. Но вида не показала.
Он сидел на длинной витиеватой скамейке, встал, стесняясь её, и пытался смотреть на небольшой прудик, в котором плавали большие красно-золотые рыбы. Они плескались и резвились, не обращая внимания на людей.
Да и зачем на них обращать внимание? Кто они такие, эти люди? Странные и нелепые существа. Совершенно бесполезные, если, конечно, не брать в расчёт, что кто-то из них регулярно сыпет корм в бассейн.
Кирилл специально смотрел на рыб, чтобы не показать своего испуга. Нет, не волнения, а именно испуга! Он как бы невзначай перевел взгляд на неё.
Стюарт стояла, прикусив губу, и смотрела ему в глаза.
– Спасибо, что Вы оказали мне честь и пришли.
– Не надо… – скривила губы она.
– Извините…
– Не надо лести, – она немного разозлилась. – Я не оказывала Вам чести. Просто эта встреча нужна как Вам, так и мне. Поэтому я и пришла.
– Извините, – вздохнул Кирилл.
– Что Вы всё извиняетесь?! У Вас ведь так мало времени и так много надо мне сказать. Я это чувствую. И я… я должна Вам что-то важное сказать!
Он не произнёс больше никаких слов, кроме как:
– Извините.
Она окончательно разозлилась:
– Опять?! Это уже не смешно. Садитесь. Мне легче с Вами будет разговаривать, когда Вы сидите. И не смотрите на меня. Вот так и делайте, как Вы делали. Смотрите в бассейн. И говорите, так проще. И мне так много нужно Вам сказать. Но я не могу это вот так просто сделать!
Кирилл, словно загипнотизированный, повторил:
– Извините.
– Я сейчас уйду. Вы знаете, что я рискую больше, чем Вы. Если он узнает… всё. Это конец. В принципе, это конец. Это конец всего.
– Для меня?!
– Для меня, – ухмыльнулась она. – Вы-то ему нужны вроде как по делу, для эксперимента. А я потом буду мучиться. Он мне устроит такую жизнь, что Вы себе представить не можете. Это будет ад. Ад на земле. Но я… не боюсь, в принципе. Ради Вас… хотя неприятно как-то…
Она вновь прикусила губу. Стюарт была захвачена своими мыслями. Он это почувствовал и спросил:
– Неужели он такой человек, у которого вообще нет ничего святого?! Ведь он Вас должен любить? Он вообще кого-то должен любить? Он должен кого-то любить, а значит, и прощать?!
– Ну почему? Ему кажется, что он меня любит. Нет, он вправду меня любит. Это факт. Он боится меня потерять, но и любовь его очень страшна. Очень, Вы даже не знаете, на сколько. А то, что у него нет ничего святого, так это Вы должны понять. Да… а Вы это не поняли? Я думаю, Вы это уже поняли. Понимаете, он человек, который в принципе лишен любви к ближнему. Ему только кажется, что он любит. На самом деле он любит только самого себя…
Кирилл всплеснул руками и укоризненно покачал головой:
– Нет… я понимаю, что он всё тут. Он тут главный и всё такое. Он почти Бог. Почти… но всё же. Нельзя же отречься вообще от всего и вся! И ради чего? Ради такого пустого существования?
– Хватит. Не надо мне читать мораль. Не надо. Я всё знаю сама. А вот Вы не знаете. Многое не знаете! И не знаете главное! Главную мою тайну!
Кирилл посмотрел внимательно на женщину. И неожиданно спросил:
– А зачем он вам?
Но она не смутилась и ответила вопросом на вопрос:
– А Вам?
Кирилл пожал плечами и вздохнул:
– Мне?! Мне он не нужен…
Стюарт ухмыльнулась и грустно улыбнулась:
– И мне… Мне нужны Вы… Вы мне очень нужны… И ваш ребёнок!
Кирилл понял, что вести разговор с ней просто невозможно. Она постоянно перехватывает лидерство. Она постоянно контролирует ситуацию и говорит какие-то странные вещи.
«Не хватало ещё, чтобы она мне тут начала в любви признаваться. Тогда всё рухнет, тогда она почувствует, что я не смогу ответить ей взаимностью и точно разозлится, и тогда, тогда крах… ничего не получится!»
Лучинский насупился:
– Так зачем Вы тогда?
Она улыбнулась и пожала плечами:
– А Вы?
Теперь уже разозлился Лучинский. Он хотел даже встать и уйти, но что-то удерживало его. Словно кто-то неведомый внутри запретил так поступать. Кирилл попытался успокоиться и как-то изменить этот почти нелепый диалог:
– Слушайте… у нас разговор не получится.
Она вдруг стала мрачной, в её глазах блеснула злость. Стюарт достала из маленькой сумочки, с которой пришла, пачку дамских сигарет. Подкурив тонкую чёрную палочку, она выпустила дым Кириллу почти в лицо и вызывающе сказала:
– А кто сказал, что я собираюсь с Вами разговаривать. Я пришла Вас выслушать. И всё. И потом… потом я скажу… главное…
Кирилл тоже разозлился и дерзко спросил:
– Что потом?!
Он вдруг заметил, что она начала нервничать. Сигарета дрожала у неё в пальцах:
– Ладно, хватит. Говорите. Это уже затягивается. Времени нет. За мной следят. И только благодаря Хрушёву я смогла…
Кирилл вздохнул и, внимательно посмотрев ей в глаза, монотонно сказал:
– Хорошо. Я хочу Вам предложить…
Она вздрогнула и растерянно посмотрела на него:
– Как, и Вы?
Он улыбнулся и, согласившись, кивнул головой:
– Нет, простите, я хочу Вас попросить…
Стюарт такой ответ понравился. Она улыбнулась и, затянувшись, вновь выпустила дым в сторону Кирилла:
– Вот это другое дело.
Он стерпел это и лишь тяжело вздохнул:
– Знаете. А я хоть тут у вас и не старею, но стал в душе уже настоящим стариком. Тяжело всё это.
– Что именно?!
– Так жить. Как я. Тяжело. Поймите, это очень тяжело.
– А я думала – наоборот, всё для Вас тут как сказка… и я так радуюсь за Вас… когда Вас вижу… я радуюсь…
Кирилл вновь поморщился. Женщина вновь говорила странности, но Лучинский сделал вид, что не расслышал последних слов:
– Ага, сказка. Ну ладно, но я не об этом. Я о сыне. О своём сыне. Вы ведь хотите его забрать?
Стюарт стала совсем грустной, она бросила окурок себе под ноги и затушила его подошвой туфельки. Помолчав, она спросила:
– Что Вы хотите?
– Я? Я хочу, чтобы Вы стали ему настоящей матерью.
Она вскинула брови и удивлённо спросила:
– Правда? Почему?!!! Вы знаете? Вы всё знаете? Нет, Вы не можете знать… просто не можете…
Он ответил не сразу, не понимая, что она говорит ему… вновь посмотрел на прудик, в котором плескались большие жирные золотые рыбки. Их бока отливались кроваво-красными полосками.
– Просто я хочу, чтобы он рос как простой, вернее нормальный, настоящий человек.
– Правда?! – на глазах Стюарт выступили слёзы. – А я думала… Вы против будете и будете мне сейчас выговаривать, просить, умолять… Хотя, если бы Вы знали главную причину… Вы бы согласились без уговоров!
– А смысл? – хмыкнул он. – Всё ведь решено. И я ничего уже не решу. Что даст моя строптивость?!
– Да, Вы правы… – грустно согласилась она. – Но, поверьте, это будет, наверное, самый счастливый ребёнок на свете. Я сделаю всё, что смогу. И Вы будете радоваться. Вы будете всё это видеть и радоваться!
– Не получится.
– Что? – вздрогнула она.
– Не получится сделать его самым счастливым. И меня заодно…
– Почему?! – обиделась Стюарт.
– Потому что ребёнок не должен видеть, что его родители становятся моложе его самого, а родители, пусть и приёмные, не должны видеть, что их ребёнок стареет и умирает у них на глазах. Это противоестественно жизни. Обычной человеческой жизни.
– Что Вы такое говорите?! Я не понимаю! Артур… мы назовём его Артур… как короля… Артур будет такой, как Вы. Он будет бессмертным! Это я знаю. Мне сказали врачи!
– Они Вам лгут. Он не будет такой, как я. Я один такой, и другого просто быть не может, даже Ваш супруг никогда не будет такой, как я. И это я вам говорю по секрету.
– Почему? – испуганно и беззащитно пропищала она. – Почему Вы так говорите?! Это неправда!
– Это правда. Во-первых, потому я уже не я. Всё кончено. А во-вторых, Светлана ошиблась. Она ошиблась, вернее ей помогли ошибиться. Оно приняла не тот препарат.
– Что? – Стюарт побелела от напряжения. – Нет, Вы говорите неправду! Я так надеялась! Я так думала о Вас, я знала, что Вы именно такой, каким я Вас представляла! Мне так не хватало Вас!
Лучинский поморщился, странный монолог женщины немного насторожил его. Но Кирилл, не обращая внимания на слова Стюарт, сказал:
– Вот! – Кирилл положил рядом с собой на скамейку упаковку, ту самую серебряную упаковку с жёлтыми капсулами. – Это ответ на мой вопрос и выход из вашей печальной ситуации.
– Какой ситуации? У меня сейчас ситуация, которую Вы пока не можете себе представить! Но Вы поймёте всё! Я верю, что Вы всё поймёте! – она заплакала, молча и тихо.
Слезы катились по её щекам, оставляя почти невидимые полоски. Ему стало её немного жаль. Он посмотрел на неё как можно ласковее и грустно улыбнулся:
– Я же вижу. Вы хорошая женщина. Вы хороший человек. Зачем Вам это всё?
– Что всё? – вздрогнула она.
– Эта игра со временем? С бессмертием? Зачем Вам это надо? Вам же нужно обычное бабье счастье. Семья, ребёнок. И всё! Зачем Вам всё это?
Она окончательно разрыдалась. Её спина ходила ходуном. Она достала из сумочки носовой платок и, прижав его к лицу, пыталась сдерживать звуки. Получалось глухо и немного нелепо. Он не торопил её, хотя ему даже захотелось её обнять и прижать к себе. Но он не мог этого сделать. Наконец, она вытерла глаза и, немного успокоившись, сказала:
– Это всё он! Он! Я ему говорила! Я ему давно говорила! У меня не может быть детей из-за его экспериментов! Он! Он, всё он! И вот появились Вы… и я поняла, Вы всё сможете для меня решить! И эту проблему! Вы просто должны для меня её решить!
– Так, надо это закончить! – Кирилл кивнул на упаковку с жёлтыми капсулами.
– Что это?
– Это поможет Вам, если Вы захотите закончить эти мучения, как Ваши… так и его. Я подозреваю, он тоже мучается. Он боится смерти? Так ведь?
– Да… – растерянно ответила Стюарт. – А откуда Вы знаете?!
– Я этот огонь страха видел в его глазах. Это паранойя. Все люди боятся смерти. Но все люди знают, что когда-нибудь они всё равно умрут. Нельзя это никак отвратить. Даже если ты самый сильный и могущественный человек на земле! Ты всё равно смертен! И важнее, что ты после себя оставишь! Вот что главное!
– Я, я ему это говорила! Почти этими же словами! А потом появились Вы! И я поняла: я по-другому не могу! Я должна Вас видеть и говорить с Вами! Я должна у Вас кое-что спросить! Именно у Вас и именно от Вас… будет зависеть многое! Именно Вы… можете всё для меня решить! Вы… это не понимаете! Но Вы поймёте! Скоро поймёте! Я так нуждалась именно в Вашем мнении, и именно Вы можете мне помочь! Как я думаю, Вы можете? Этот разговор очень важен! Да что там разговор! Всё очень важно. Разговор он только разговор… – Стюарт вновь заплакала.
– Значит, нужно не говорить, а действовать. Вот это лекарство, оно поможет Вам решить все проблемы. Если он выпьет и Вы выпьете эти капсулы, всё кончится! Все эксперименты! Вы станете простыми людьми, а не зомби многовековыми, которые сидят на лекарствах и только и трясутся, как не постареть!
Она немного успокоилась. Стюарт внимательно посмотрела на упаковку, затем взяла её в руки и, проведя по пачке ладонью, тихо спросила:
– Просто выпить?! А это не навредит?!!!
– Это очищающее организм средство. И всё. Только вот нужно на несколько дней исключить возможность простуды. И прочих вирусных заболеваний. Организм немного ослабнет.
Она покачала головой и улыбнулась. Немного нелепо, как-то отрешённо и грустно произнесла:
– А Вы? Вы тоже собираетесь пить эти таблетки?
– Конечно! Смысл мне жить вечно? Какой смысл? Бред какой-то! Да и я хочу видеть, как растёт мой сын и взрослеет, а я буду нормально стареть. Это ведь и есть счастье!
– Вы вправду отдадите мне сына на воспитание?
– А почему бы нет? Надеюсь, Вы не будете его обижать? И будете позволять изредка видеться. Ведь Вы не навредите ему?
– Нет, нет, что Вы! – радостно воскликнула она. Я сделаю всё, чтобы он рос счастливым мальчиком! Я просто по-другому и не могу сделать. И Вы поймёте скоро почему! Доверяйте мне! Я неслучайно выбрала именно Вас! Именно Вы… станете мне таким родным человеком!
Кирилл кивнул головой и грустно улыбнулся:
– Ну, вот видите. Ради того, чтобы у Вас, да и у всех, всё было хорошо, я готов пожертвовать своим ребёнком! Это очень высокая жертва! Вы не знаете, как мне трудно было принять это решение! И вот я его принял! Но, есть одно «но»! Теперь Вы должны сделать то, что я Вас прошу! – он кивнул на упаковку.
Стюарт задумалась. Она внимательно смотрела то на капсулы, то на Кирилла. В её взгляде было всё: и растерянность, и ужас, и решительность, и какая-то надежда, да, именно огонёк надежды где-то там, пусть и глубоко, но тоже сверкнул в её взоре.
– А это нужно выпить одному человеку? Все шесть?!
– Нет, это на двоих…
– Вы хотите сказать, что я должна… подсунуть это и ему?
Кирилл стал мрачным. Он поднялся с лавочки и огляделся, но в этих искусственных джунглях «райского» садика рассмотреть что-то было невозможно. Лучинский немного зло взглянул на женщину и мрачно сказал:
– Я ничего… не хочу Вам сказать. Это Вы должны решить. Просто будет очень странно, если всё закончится на Вас. Вы сами-то как это всё представляете?! Он будет жить там дальше, а Вы останетесь с приёмным сыном тут?! Смысл?! Как… он будет к Вам относиться?! Я имею в виду Вашего супруга.
Стюарт задумалась, она отвела взгляд и посмотрела себе под ноги. Как-то равнодушно пошевелила яркий жёлтый песочек дорожки под туфлями. Затем пожала плечами и, посмотрев на Кирилла, ответила:
– Да, Вы правы. Я давно об этом думала.
– Вам надо идти. Действительно… Вы рискуете. Слишком долгое отсутствие. Вам самой-то не страшно?
Стюарт вдруг улыбнулась. Она посмотрела на Кирилла с нежностью и пожала плечами:
– Теперь мне не страшно. Вы знаете, когда я сюда шла, я не думала, что всё будет так просто. Весь этот разговор я представляла как очень трудный, вязкий и нудный… но всё не так. Слава Богу, что есть люди, которые думают, как я! Я! И главное Вы, Вы, именно Вы так думаете! Для меня это очень важно! Понимаете, я думала, что я одинока, тут в Кремле, да и вообще в нашей стране. Уж слишком какие-то мечты, как мне кажется у окружающих, уж больно какие-то сатанинские!
– Какие?! – удивился Кирилл.
– Сатанинские? Кто может думать о бессмертии, если не сатана?
– Ну, Вы тут, может, и перегибаете уж чересчур…
– Нет, нет, всё так и есть.
Женщина поднялась с лавочки, в руке она держала упаковку с жёлтыми капсулами. Она улыбалась и то и дело рассматривала упаковку. Лишь на мгновение бросив взгляд на Кирилла, она буркнула:
– Я всё, всё сделаю. Я всё сделаю. Мне самой это так надо… Ради Вас сделаю…
– До свидания… – растерянно попрощался он.
Лучинский смотрел ей вслед. Она медленно удалялась по песочной дорожке вглубь искусственной чащи. Прежде чем она совсем исчезла в зелени кустов, Кирилл окликнул Стюарт. Она обернулась. Лучинский подбежал к ней и впопыхах спросил:
– Скажите, а почему Вы на меня обратили внимание и поверили мне?! Почему?! Всё слишком как-то просто! Я не верю! Почему, почему Вы мне поверили и обратили на меня внимание?
Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Провела ладошкой по его щеке и тихо ответила:
– Просто Вы мой родственник. Вы мой… отец. Вот и всё. Вы моя кровь. Вот… Я навела про Вас справки в Госархиве… Вы там числитесь как Кирилл Владимирович Лучинский… у Вас родилась дочь… Ваша дочь – это я… всё просто, Кирилл… Владимирович…
– Да… но у меня не было детей… в прошлой жизни… – пробормотал обомлевший Кирилл.
– Это Вы просто не знали. У Вас была после ухода жены знакомая… вернее, любовница Светлана Корякина?!
– Ну, была… и что?!!!
– Она забеременела… просто не успела Вам сказать… Вы исчезли… и заснули…
Стюарт повернулась и двинулась дальше. Кирилл засуетился и крикнул:
– Стюарт! Стой! А как тебя по-настоящему зовут?
– Елена… Лена Лучинская… папа!
Женщина засмеялась и зашагала вперёд решительным шагом. Он на этот раз не стал её останавливать, а лишь смотрел за её грациозной походкой. И когда она исчезла среди зелени райского сада, он пробормотал:
– Дочь будет растить… сына… своего брата?!!! Господи, за что это всё?!!!