Глава 1

Почерневший февральский снег проваливался и рассыпался. Верхний наст — словно корочка от пирога ломался кусками. Ноги отяжелели и не хотели слушаться. Идти было трудно, крутой подъем словно отталкивал от поступка. Одиноко стоящая корявая береза уныло свесила свои толстые сучья. Ветер, плюнул в лицо колючим порывом, но холода, не чувствовалось. Завывание воздуха, словно волчий вой! Там внизу, под холмом — огромный город. Серые однообразные дома и черные, словно угольные крыши. Свет не виден, он теряется в дымке вечера. Руки напряглись и схватились за широкий кожаный ремень. Умирать не хотелось. Толстая, резная пряжка, больно впилась в шею. Пальцы, попытались, разжать петлю. Нет. Вздох наполнил легкие. Рывок. Еще рывок. Тело повисло — медленно качаясь от толчка. Ноги, судорожно искали опору, но внизу, была пустота. Пустота. Сук березы напрягся, но не сломался, выдержав, повисшее тело. Холодный, колючий ветер ударил в лицо, но кожа его не почувствовала. Все кончилось, но умирать не хотелось.

* * *

Нина нервно ходила по кухне. Чайник на плите зловеще шипел и нагнетал напряженность. Синие лепестки пламени лизали блестящий металл, нагревая воду до точки кипения. Ждать — самая страшная мука. Человек всю жизнь ждет, что он умрет, и мучается в этом долгом ожидании. Нет, ждать — это не выносимо, особенно когда ждешь, не зная, сможешь ли дождаться.

Нина резким движением сняла кипящий чайник и прошла в комнату. Схватив телефон, вновь набрала ненавистный номер. На том конце провода не довольно ответил знакомый голос:

— Да…

— Это опять я, Матвей пришел?

— Да…

— И что он говорит?

— Говорит, что посадил Эдика на автобус, что он может еще сказать…

— И все?

— И все!

— А почему же он до сих пор не приехал домой?!

— А я откуда знаю?

— Нет, ты что представь, он посадил Эдика четыре часа назад, а его до сих пор нет дома — тут ехать самое большое пол часа!

— Нина, успокойся, мальчику шестнадцать лет! Он уже взрослый!

— Да какой он взрослый?! Он ребенок еще! И тебе самому разве не безразлично, где он есть — ведь он твой сын!

— Нина, успокойся, мне конечно не безразлично — он мой сын, я тоже переживаю. Но просто считаю, что переживать, так сильно — не стоит! В конце концов — у мальчика есть друзья, девочки! Может, он влюбился и у него сейчас банальное свидание, а ты истерику устроила! Успокойся!

— Что? Да как ты можешь?! Он ведь твой сын! Какие друзья? Какие девочки? Какое свидание?!! Он всегда вовремя приходил! Никогда, даже если и куда отпрашивался — то обязательно предупреждал, что задержится, понимаешь — он ведь мог банально позвонить! Дома ведь телефон есть!

— Нина, успокойся, он придет, придет, ну не устраивай истерик, хватит! Я знаю, что ты терпеть не можешь — мою маму, сестру, ее сына Матвея! Но не так же доводить людей! Хватит! Прошу тебя Нина!

— Сергей, дай мне поговорить с Матвеем! Я хочу — сама выяснить, на какой автобус он его посадил? Какой номер и, на какой остановке?!

— Нина, Матвей не хочет с тобой разговаривать! Я уже его спрашивал — он не помнит, на какой автобус! Их десятки — в вашем направление идут! Хватит!

— А на какой остановке?

— Господи Нина! Кладу трубку!

— Нет!! Сергей! Подожди!!

Но, разговор прервался и в трубке послышались короткие гудки. Нина положила трубку и заплакала от бессилья. Сволочь! Как она могла жить с ним десять лет?! И он это ничтожество — отец Эдика, какая не справедливость что мудрость в жизни приходит с годами. Пока доживешь до старости — столько глупостей наделаешь! Нет, все-таки Сергей конченая сволочь!

Нине Павловой, было — тридцать пять. Высокая стройная блондинка с красивой фигурой и длинными ногами, она казалось, должна была быть в жизни счастлива,… но нет. Не даром ведь говорят — не родись красивой — а родись счастливой! Нина, к сожалению — родилась красивой.

С Сергеем они познакомились еще в институте. Нина, училась на историческом, а Сергей на физико-математическом. Поженились на втором курсе. Через год родился Эдик. После рождения сына Нина бросила институт. Сергей продолжал учиться. Но в личной жизни начались проблемы. Постоянные ссоры. Не даром говорят, что ранний брак распадается через три года. Да еще и родня Сергея была настроена к Нине отрицательно, они считали, что она насильно женила Сергея на себе. Особенно усердствовала его мать. Правда, вместо трех дотянули до десяти. Но это не чего не поменяло. Вот уже пять лет, они были в разводе, но лучше бы они развелись раньше, когда Эдик был маленький, а так…

Сергей, начал преследовать сына. Мальчик сильно пережевал расставание отца и матери. Приходилось мериться, что Эдик ходит — в его, семью. Нина чувствовала, что добром это не кончится, она боялась каждого визита Эдика к отцу. И вот сегодня…

Сегодня Эдик в очередной раз пошел туда, в семью, где Нину — ненавидели. Она не хотела его пускать, но мальчик настоял, объясняя, что давно не видел двоюродного брата — Матвея. Матвей был сыном родной сестры Сергея, но Нина, почему — то не любила и его. Ей казалось, что племянник излучает зло.

Эдик ушел еще утром, обещая вернуться к шести. Но когда часы пробили восемь, Нина бросилась звонить бывшему мужу. Тот сказал, что Эдик ушел пол шестого вместе с Матвеем.

Нина сидела и рыдала в кресле. Одна в пустой квартире. Беспомощность особо чувствовалось в тишине. Нина попыталась хоть как-то успокоиться. Она включила телевизор. По эфиру шла очередная серия «Криминальной России». Гнетущая музыка лишь добавила тревоги. Безжалостные цифры таймера в углу экрана показали пол одиннадцатого. Нина вновь бросилась к телефону. На это раз она набрала ноль два. Сухой голос ответил:

— Алло милиция дежурная часть.

— Алло, у меня ребенок пропал сын…

— Когда?

— Что когда?

— Когда пропал?

— Сегодня.

— Маленький?

— Что маленький?

— Сыну сколько лет?

— Шестнадцать.

— Имя.

— Эдик… Эдуард Павлов…

— Хорошо я записала, ориентировку передадим.

— А, что дальше?

— Заявляйте в местное отделение, возьмите фотографию — он раньше часто исчезал из дома?

— Да нет, он вообще не исчезал, он не такой! Он…

— Гражданка, заявляйте в ближайшее отделение.

В трубке вновь зазвучали короткие гудки. Нина со злостью ударила по аппарату. Пластмассовый короб слетел со стола.

— Сволочи — у вас бы так!

Нервно, пнув — по ножке стола, Нина кинулась к шкафу. Там, открыв коробку, стала перебирать фотографии. Пожелтевшие снимки посыпались на ковер. Нина, не замечая — топтала их ногами. В прихожей раздалась трель звонка.

— Господи! Эдик я тебя убью! Ты меня с ума сведешь! — с этими словами Нина бросилась открывать входную дверь.

На пороге стояла Нинина подруга Ольга. Нина, увидев ее — зарыдала и сползла по дверному косяку.

— Нина, Нина!! Что случилось?! Нина! — трясла женщину Ольга.

Но Нина, не отвечала — продолжая рыдать.

Через десять минут они седели на кухне. Нина Держала стакан с валерьянкой.

— Ты пей, пей, успокойся Ниночка! — бормотала Ольга.

Нина не смотрела на подругу. Она вообще боялась куда — либо смотреть. Ее взгляд шарил по стене.

— А может он, к друзьям?

— Оля! — Нина вскрикнула, так, что подруга растерялась, — Оля, какие друзья?! Ты что Эдьку не знаешь?! Он же на твоих глазах вырос! Он же никогда не куда! Господи!!! — и Нина опять разрыдалась.

— Ниночка, успокойся девочка, успокойся — давай в милицию позвоним!

— Да я звонила! — сквозь слезы бросила Нина.

И тут же встрепенулась и потащила Ольгу в комнату.

— Пойдем, одевайся! Мне же сказали, что бы я взяла фотографию и в ближайшее отделение шла!

Ольга, послушно напялила, на себя одежду. Нина наспех накинула шубу и сапоги. Фотографию Эдика она сжимала в руке.

На улице дул противный февральский ветер. Снег летел прямо в глаза. Сквозь тонкую пелену облаков над головой висела луна. Ее круглая форма едва заметно пробивалась желтым светом. Стояло полнолуние…

* * *

Милиционер в дежурной части встретил их с недовольным видом. Толстый сержант лениво открыл засов. Оглядев запыхавшихся, всех в снегу женщин он противным фальцетом спросил:

— Слушаю вас?

— Нам заявление сделать надо — о пропаже человека! — выпалила Нина.

Сержант, похотливо посмотрел — на ее расстегнутую шубу и спустившись взглядом до стройных ног, выдавил из себя:

— Мужа что ли ищите?

— Нет, сына, сын, пропал!!!

— Ааа, а я думал, что муж, хотя конечно от такой женщины я бы не убежал!

— Послушайте, надо срочно, что-то делать! — не обращая внимания, на пошлые сержантские домогательства, ответила Нина.

— А что делать? Сын то, когда пропал?

— Сегодня, четыре часа назад!

— Сколько?!

— Четыре! — Нина, посмотрев на часы, висевшие, над головой, поправила, — Пять, пять часов назад!

— Маленький сын то?

— Да, шестнадцать!

— Сколько?!

— Шестнадцать.

Обомлевший сержант уставился сначала на Нину, затем его взгляд перешел на Ольгу. Помолчав несколько секунд, он пришел в себя:

— Гражданка, вы что издеваетесь?!

На это раз обомлела Нина. Она смотрела на милиционера и никак не могла понять его вопроса. Видя, замешательство подруги в разговор вступила Ольга.

— Вы, что не слышите? Шестнадцать! Вот, мы и фотографию принесли — нам сказали, что бы принесли, мы и принесли! — Ольга вырвала из руки Нины фотографию Эдика и протянула ее милиционеру.

Тот, взглянув на фото, словно поросенок завизжал:

— Да вы?!!! Вы, что совсем?! Вам, что тут — бюро поиска неблагополучных пацанов?!

— Что?!! — Нина не хотела верить услышанному, поэтому переспросила, — Что не поняла я?

Сержант продолжал визжать, его жирное тело колыхалось от работы голосовых связок:

— Да ваш — этот пацан, наверняка, на какой ни будь, дискотеке торчит! Или в компьютерном клубе завис, а может — где клей нюхает!!! Или по девкам шарится!!! Четыре часа! Да вы что совсем с ума сошли?! У нас тут — серьезные преступления заявляют! Убийства и изнасилования!

Нина не стала дожидаться конца его речи. Она, влепила ему — звонкую пощечину. На жирной щеке остался красный след от пятерни. Сержант в первую секунду оставался недвижим. Но затем его биомасса бесформенного тела начала выползать из за стола. Глаза наливались кровью. Жирные руки тянулись к Нине. Но она его не испугалась, ей было все равно. Нина смотрела в глаза этому борову в милицейском мундире и ждала развязки.

— Ааа!!! Нападение на сотрудника при исполнении!! Ааа!!! Вы знаете — это до пяти лет! Сейчас я вас — в бичевник запру! И в прокуратуру — дежурному следователю…

Но, до кричать, он не успел. У него за спиной возник еще один сотрудник в форме майора, который, положив ему руку на плечо — властно скомандовал:

— Егоров — заткнись!

Жирный боров мгновенно смолк. Майор, улыбнувшись Нине с Ольгой, спросил:

— Извините граждане, что у вас случилось?

— Понимаете, у меня сын пропал… — Нина вновь заплакала.

— Ну, ну, подождите плакать! Пройдите ко мне в кабинет! — майор бросил гневный взгляд на толстого хама и открыл перегородку.

Сержант покраснел и отвернулся, уступая дорогу. Ольга, увидев это, пнула — его по ноге:

— Дайте пройти, будьте так любезны! — язвительно бросила она.

В кабинете майор предложил женщинам сесть. Нина плюхнулась на стул, а Ольга осталась стоять около нее.

— Так, что у вас случилось? — спросил майор, перекладывая папки с документами на своем столе.

— Понимаете — у нее сын, он послушный и всегда, вовремя приходил! А сегодня, вот уже — с шести его дома нет! Хотя, там где он был, сказали, что он давно уехал! — Ольга поглаживала подругу по плечу.

Та всхлипывала. Не поднимая глаз на майоре.

— А сколько сыну?

— Шестнадцать, только не говорите, что он на дискотеке! — подала голос Нина.

Майор вкинул руки, словно отмахиваясь от комаров, он видел состояние Нины и как можно ласковее сказал:

— Нет, конечно — нет! Я вас понимаю, позвольте, вы говорите, знаете — где он был. А где он был? Может туда съездить?

Нина вновь зарыдала, а за нее ответила Ольга:

— Он был у отца. Понимаете, они разошлись — пять лет назад, но мальчик ездил — в семью отца. Нина, конечно, не хотела, но сами понимаете, что бы, ребенка не травмировать — она разрешала. Но Сергей, ее бывший муж — он не такой плохой, он нормальный! Просто у них с Ниной не сложилось, вот и сегодня, он там был в его семье…

— А, что, этот, как вы говорите, Сергей — женат? У него, что новая семья?

Нина вытерла распухший и красный от слез нос:

— Хм, нет, нет! Что вы! Сергей не женился, после того как мы разошлись, просто — его семья, я так называю, его мать — бывшую мою свекровь. И его сестру и ее сына — моего племянника. Эдик, так просто мы, вернее я называю — семья. Это просто — выражение.

Выслушав, майор встал и налил Нине из графина вода. Женщина жадно выпила целый стакан. Милиционер, посмотрев на ее согнувшуюся фигурку на стуле, вздохнул и с сожалением в голосе сказал:

— Понимаете, я конечно — могу послать патрульный экипаж, по адресу, где был ваш сын. Но больше… Я даже не знаю, что делать! Видите ли…

Нина вздрогнула и подняла на него заплаканные глаза:

— Как?! Но ведь, он несовершенно летний! Он пропал! Надо массовые поиски организовать! Прочесать район, опросить жителей! Это же происшествие, если дети пропадают!!

Майор, понимающе кивнул и отведя взгляд тихо проронил:

— Поймите, чтобы считать человека — в данном случае, вашего шестнадцатилетнего сына, без вести пропавшим, надо официально подождать трое суток. Прошло, как вы говорите — пять часов. Конечно, если бы сын был лет пяти, то можно было всех на уши поднять! Но ему шестнадцать и мне никто санкцию на проведение такой массовой операции — из руководства не даст, поверьте, мне очень жаль! Но единственное, что я могу сделать, это информировать свои патрули — о приметах вашего сына…

Нина, не хотела верить услышанному. Она, встала со стула и сжав кулаки — двинулась на майора. Ольга схватила ее за плечо и попыталась остановить, та сбросила ее руку. Нина подошла к милиционеру и схватив его за рукава кителя возбужденно прошептала:

— Вы! Все! Будете мучиться! Все! Вы! Поймите, если с ним, что — то случиться, вы будите повинны в этом!!

Майор, посмотрел в ее напряженное лицо и ничего не ответил. Ольга тоже всхлипнула и заплакала. Нина, обернувшись на подругу тихо и как — то обречено произнесла:

— Пойдем, Оля! Нам нужно полагаться — только на себя! Мой мальчик, он ждет, он просит помощи, я чувствую…

С этими словами она медленно вышла из кабинета. На столе у майора осталась лежать помятая фотография Эдика Павлова. Мальчик на ней мимо улыбался…

 

Глава 2

Гулкое эхо отражалась от любого шороха в огромном пустом помещении. Горящие факелы, громко потрескивали и пытались бороться с темнотой. Но их свет был слишком слаб в не равней борьбе с мраком. На бетонном полу горели свечи. Огромное множество белых восковых пальцев стояли в причудливой форме пентаграммы. Посредине на широких досках лежало тело юноши, завернутое в черную тряпку. Кожаные ремни крепко опутали щуплое тело и впивались в него словно пиявки. Юноша был жив. Он не мог шевелиться, но все слышал. Где — то вдалеке зазвучали шаги. Зловещий топот десятка людей и шелест их одежды. Юноша попытался повернуть голову, но не смог. Десять теней в остроконечных черных капюшонах обступил горящий круг…

Магистр, вскинул руки и поднял кривой длинный стилет. Сталь зловеще блеснула в тусклом свете свечей:

— И дано ему было вложить дух в образ зверя! И говорил, и действовал так, чтоб убиваем, был всякий — кто не поклоняется образу зверя!

Звучал властный и низкий голос Магистра. Его черный капюшон, обрамленный золотой нитью скрывал лицо. Видны были лишь губы, временами, оголявшие ровные белые зубы.

— Братья! Кто вошел в круг нашей веры?! Истинной веры! Истинного создателя! Повелителя — тьмы и смерти! Борца с лживой религией немощных мирян! С их фальшивым пророком — назаретянином! Братья! Кто вошел в круг?! Ответьте мне!

По огромному помещению прокатилась волна вздоха. Люди в темных накидках вздымали руки в ответ на это клич. Зазвучал гулкий хор голосов.

— Мы наш магистр!!! Мы вошли в этот круг!!!

— Слышите ли вы меня?!

— Да наш магистр — слышим!!! — отражалось эхо голосов.

— Кто вошел в наш круг — больше не может из него выйти! Это закон нашей веры! Кто открыл тайну — заслуживает кары! Но заслуживает ли кары — кто собирается открыть нашу тайну?!

— Да, наш магистр — да!!!

— Какой кары?! Заслуживает тот — кто хочет открыть нашу тайну?

— Смерти наш магистр!!! Смерти!!!

— Что есть настоящая смерть?! Быть убитым? Это удел их веры — чуждой веры! Убивая отступников — мы предаем повелителя тьмы! Но отступник, должен убить — сам себя! Это единственный грех — их веры, становится благим повелителю! Повелителю смерти и тьмы!

— Повесить!!! Повесить, повесить!!!

— Повесить — достойная смерть! Весящий Иуда — был, первым апостолом сатаны! Он первый открыл — истинную смерть!

— Повесить!!! Повесить, повесить!!! — звучал резонансом гул голосов.

Зловещий хор прерывался низким мычанием.

— Мммм… Ммммм… — неслось по пустому пространству.

Магистр вновь взмахнул кривым стилетом и приблизился к жертве. Юноша в центре пентаграммы задрожал, чувствуя его приближение.

— Святое животное! Может его причастить, причастить, к подготовке вечной жизни для повелителя тьмы! Несите святое животное — семь жизней! Семь жизней!

Из глубины темноты появилась фигура в белой накидке. В руках у человека билась связанная веревкой кошка. Она шипела и пыталась вырваться. Человек в белом приблизился к магистру, и положил несчастное животное — у его ног. Магистр, взмахнул стилетом и произнес:

— И дано было ему вести войну со святыми и победить их! И дана была ему власть над всяким коленом и народом! И языком и племенем!!!

Острое лезвие пронзило тушку. Бурая кровь хлынула на грязный бетон. Капли ее зашипели — попадая на горящие свечи. Кочка корчилась в агонии и дико рычала. Стилет продолжал безжалостно кромсать ее внутренности. Когда животное затихло, магистр отрезал ей голову и положил ее на несчастного юношу в центре пентаграммы. Тот трясся от страха, но криков не было слышно — его рот был плотно заклеен.

* * *

Настоятель благовещенского храма отец Михаил открыл тяжелую дубовую дверь. Запах воска и ладана остался в помещении. Батюшка перекрестился на икону висевшую, на фасаде церкви и спустился по ступеням. Священно служитель, поправил большой, серебренный крест на груди и взглянул на небо. Хмурое февральское утро навивало непонятную тоску. Отец Михаил взглянул на оградки могил и несколько нищих сидящих невдалеке, постояв в нерешительности, он пошел к ним. Нищие, увидев батюшку — начались креститься и спрятали за спины свои банки с подаяниями. Священник, подойдя по ближе, покачал с укором головой:

— Ээээ!!! Опять сидите — на бутылку собираете! Нашли место! Не стыдно вам?!

Один из нищих вызывающе посмотрев на отца Михаила, прогнусил беззубым и грязным ртом:

— Так батюшка — церковь, место божье, а бог нигде не говорил, что подати нельзя на водку тратить! Мы тоже страждущие в своем роде! Вот вы батюшка — киньте мне пару рублей! Вам это зачтется, там, на небесах, а то гоняете нас! А это грех!

Отец Михаил вновь укоризненно покачал головой:

— Эээ, бесстыжие! Богохульствуете у храма божьего! Бесовье отродье! Расплодили вас нехристи — коммунисты за семьдесят лет! Сами в бога не верили и других отучили! Ничего святого нет! На водку — подать побирать!

— А вы сами то батюшка лучше, что ли! Вся ваша церковь — лживая! Грехи, вон — убийцам и ворам отпускаете! Ордена от власти безбожной принимаете! Дома себе строите! На машинах дорогих ездите, а вы то лично сами, как коммунист объявление повесили в храме! Чтоб нам денег прихожане не давали! — дерзко, ответил беззубый.

На руке у него красовались синие наколки в виде перстней.

— Я никаких домов не строю, деньги только на нужды храма собираю — вон обветшало все! Медалей мне никто не давал, а объявление я повесил — не запрещая вам подать давать, а с просьбой — давать вам продуктами, а не деньгами! Деньги то вы все равно пропиваете, а это грех для подающего — вводят вас они в искушение!

Но, беззубый — криво улыбнулся и вытянул култышку ноги. Рядом валялись костыли. Показав изуродованную конечность, он так же дерзко ответил:

— А кому я нужен такой, если даже церковь меня гонит! Последнюю радость в вине утопить не дает! На черта мне ваши продукты?! Все равно в ад попаду! Какая разница — где мучатся?! Здесь, безногому или там — на сковородке жариться?

Отец Михаил, при слове черт — три раза перекрестился и посмотрев в глаза беззубого тихо сказал:

— Бог милостив и не может тебя все время наказывать! Ты сам! Сын мой — себя наказываешь, а что касается того, что ты калека — так можно быть калекой телом и красивым душой, а можно наоборот! Подумай об этом!

Отец Михаил перекрестил беззубого и повернувшись зашагал к оградкам кладбища. Среди, старинных крестов и могильных плит, он отыскал серые надгробия священнослужителей бывших настоятелями этой церкви еще до революции. На эти могилы отец Михаил регулярно, заставляя своих слушек — церковных бабушек, убирать и содержать их в порядке.

Черная ворона сидевшая на высоком чугунном кресте неподалеку громко каркнула и взмахнув большими крыльями слетела на могилу:

— Уйди, не чистая!! — перекрестился отец Михаил.

Когда он подошел ближе к искомым могила, то встал в оцепенении — по всем серым плитам, буро красной краской были, намалеваны надписи. Отец Михаил перекрестился и наклонил голову, что бы рассмотреть корявые каракули. Три шестерки, крест перевернутый вверх ногами и странная фраза «наш повелитель не тот» словно кровавыми пятнами покрыли надгробья.

— Господи! Господи, кощунство — какое!! Господи!! — размашисто крестился отец Михаил.

Погладив рукой страшные знаки, он сковырнул краску и поднес ее к носу. На запах это была обыкновенная эмаль. Отец Михаил растер крошки на ладони и двинулся в глубь кладбища.

На самой окраине погоста он нашел маленький сарай. Над дверью красовалась неказистая вывеска «добровольное общество охраны могил Некрополь». Отец Михаил подойдя к строению — постучал в кривую дощатую дверь. За ней послышались шорох и звяканье железа. Грохнул запор и на пороге, показалась пожилая женщине. Старуха, увидев отца Михаила, на мгновение растерялась, но тут же взяла себя в руки и растянулась в улыбке:

— А, святой отец! Проходите — всегда вам рады!

— Здравствуй те Зинаида Павловна! Прошу вас — не называйте меня святой отец, это у католиков — святой отец.

— А, как же вас звать то?

— Зовите меня батюшка или отец Михаил!

Старуха, надула губы и улыбнувшись — ответила:

— Ну что ж, ладно свят… батюшка, отец Михаил! Зачем это вы к нам пожаловали?

Отец Михаил взглянул в прищуренные старческие глаза и спросил:

— Зинаида Павловна, вот вы занимаетесь так сказать общественной деятельностью — могилы охраняете. Хотя знаете, что я против вашей самодеятельности, но все таки скажите мне — вы тут сегодня ночью были?

Старуха подозрительно посмотрела на священнослужителя и помедлив ответила:

— Я сегодня? Не, сегодня нет! Сегодня меня здесь не было! Я же квартиру имею! Что мне здесь ночью то делать?!

— Ну, вы ведь иногда ночуете здесь, так сказать — добровольно могилы охраняете?

— Да, бывают дни, но холодно — февраль то холодный! Электричества у нас тут нет, а печку — вы нам топить запретили, боитесь, что загорится наш сарайчик!

— Это правильно — спалите то сарай и сами сгорите, значит, говорите — не было вас здесь сегодня ночью?!

— Нет, нет — сегодня не было!

Отец Михаил заметил, что старуха пытается не пустить его вовнутрь. Закрывая своим телом проход. Он посмотрел ей под ноги и увидел в углу железную банку из-под краски. Старуха, поймав его взгляд — словно в оправдание сказала:

— Вот добрые люди красочки дали, как потеплеет, мы бесхозные могилки покрасим, в порядок приведем.

Отец Михаил кивнув, посмотрел на старухину обувь. На калошах виднелись бурые пятна.

— А, что какого цвета красочка то?

— Да зеленая, зеленая, цвет так сказать жизни…

— А, зеленая, это хорошо!

— А, что вы меня про сегодня то спрашивали, случилось что?

— Да, случилось — вот могилки осквернили, какие то нехристи, написали там разную гадость!

— Скажите, пожалуйста! — всплеснула руками старуха, — Надо же — вот негодяи! Ну, нечего — мы отмоем!

— Нет, не надо к этим могилам, будь те добры, не подходите! Занимайтесь уж другими! — резко возразил отец Михаил.

Его лицо стало суровым. Взгляд полыхнул огнем. Старуха улыбнулась, и словно испугавшись — натянула на седую голову шаль.

— Я еще, что хотел вам Зинаида Павловна, попросить! До меня тут слухи доходят, что у вас здесь собирается молодежь? Так вот — прошу вас, настоятельно — прекратить тут делать сборища, особенно по вечерам!

— Святой оте… простите батюшка, так это ж подростки, студенты! Они приходят добровольно могилки подчистить! Что в этом плохого? Причем среди них много крещенных, а что вечером — так днем то они учатся! — оправдалась старуха.

— То, что они за могилами приходят ухаживать — это похвально! Но чистить надо днем, а не под покровом темноты! Под покровом темноты — только темные силы орудуют! До свидания Зинаида Павловна!

Отец Михаил повернулся и зашагал прочь. На ходу он бросил короткую фразу, которую, услышала старуха:

— Ведьма — нечистая сила, Господи! Помоги мне от нее избавиться!

Зинаида Павловна смотрела уходящему священнику в след и зловеще улыбалась…

 

Глава 3

Пенсионер Илья Сергеевич Лыков — сухонький, низенький старичок, катил по грязному снегу санки. То и дело, оборачиваясь назад, он бережно поправлял груз — банки с соленьями и вареньем. С утра жена его послала на дачу сходить за хранящимися в погребе продуктами. Благо дача, если ее таковой вообще можно было назвать маленький домик с огородом, находилась не далеко от дома, который стоял на самой окраине города. Нужно было только подняться на невысокую гору и ты оказывался в садовом обществе с замысловатым названием «Ручеек». Это было удобно, особенно для семьи пенсионеров.

Илья Сергеевич крякнул и остановился. Закурив папироску, посмотрел на высотные дома. Они словно океанские корабли толпились внизу под горой. Противный ветер со снегом словно поторапливал Илью Сергеевича. Докурив, пенсионер в размышлении почесал лоб и решился спускаться с горы напрямую — так дорогу была короче в два раза. Можно конечно было везти санки по тропе, но на это бы ушло минут сорок. А так… напрямик… каких то пятнадцать минут пятнадцать минут и вот он — родимый подъезд.

Илья Сергеевич спешил. Дома ждала его дочь с внучкой приехавшие погостить из другого города. Повернув санки, он шагнул к снежной целине спуска. Но сделав несколько шагов, старик понял. Что короткий путь может стать длинным. Ноги проваливались в снег, санки не скользили. Словно Сусанин, Илья Сергеевич полз по сугробам — дергая за веревку. Пару раз санки перевернулись и банки посыпались на снег. Матерясь и ругаясь, Илья Сергеевич сложил их обратно. Не вдалеке показалась толстая береза, за которой спуск, становился круче, и снег не был таким глубоким. В надежде передохнуть под деревом, старичок двинул санки к березе.

Когда он взялся за белый ствол, увидел, что от дерева вниз идет небольшая колея, присыпанная снегом. Вздохнув с облегчением, Илья Сергеевич решил перекурить. Достав пачку. Он, уже было — хотел зажечь спичку. Как вдруг его взгляд наткнулся на ноги. Обычные, человеческие ноги в теплых ботинках, висели — не касаясь земли и словно, колокольный язык — раскачивались на ветру. Илья Сергеевич поднял голову и увидел весящего на суку человека. Молодой парень болтался на кожаном ремне. Страшно высунув язык. Его безжизненные, словно стеклянные глаза были открыты и равнодушно смотрели на пенсионера. Папироса выпала из беззубого рта Лыкова и он с диким криком, забыв о варенье и санках — кубарем покатился вниз…

— Ааа!!! — орал старик.

Противный зернистый снег набивался в рот и лез в глаза. Докатившись словно колобок до края дороги внизу, Лыков чуть не угодил, под проезжающие мимо «Жигули». Из них, выскочил здоровенный парень, который, выпучив глаза, заорал:

— Ты че, старый пентюх?!!! С горки так катаешься?! Мать твою?! Жизнь не дорога?! Так я за тебя сидеть не хочу!

Но Илья Сергеевич не слушал его брань. Он, подергиваясь, как от ударов тока и дико блажил, показывая на березу:

— Ааааа!!! Там… висит!!! Аааа!!! Покойник!!! Ааа…

* * *

Нина Павлова лежала на диване. На лбу мокрая тряпка. Глаза закрыты, но даже так страшно. Страшно оставаться одной. Страшно вообще думать. А все мысли об одном — о сыне. Эдик! Эдичка, где же ты третьи сутки? Ничего, тишина. Телефон молчит — зловеще насупился, словно жаба пред плохой вестью. Рядом суетится Ольга. Оставлять одну подругу в таком состоянии просто преступление. Ольга для этого отпросилась на работе. Нину тоже отпустили, как только узнали о пропаже Эдика. Но это не столь важно. Важно сейчас одно — дождаться сына, дождаться! Нина верит, что он жив. Ее сердце подсказывает, что он жив но попал в беду!

Неожиданно она вскочила с дивана. Тряпка камнем упала на пол. Ольга встрепенулась, она скрутившись калачиком — дремала в кресле. Нина наклонилась над подругой и громко прокричала:

— Пошли!

Обезумевшая Ольга, ничего не понимая со страхом — смотрела на Павлову:

— Куда?! Нина?! Куда ты собралась? У милиции есть фото, ориентировку уже раздали всем постам! Они подняли всех на уши! Они ищут, ищут, но Ниночка, пойми — выше головы они не прыгнут! Они найдут, если он на улице! А сели в квартире где — то, это не скоро — нужно время! Ниночка, успокойся, прошу тебя!

Но Нина ее не слушала. Она выскочила в прихожую и стала одеваться.

— Пошли, собирайся — идем! — властно звала она Ольгу.

Та с не охотой поплелась в прихожую. Нина ее ждала уже одетой. Ольга ничего не понимая напялила шубу и шапку.

— У тебя деньги на такси есть? А то у меня только тысяча, но она нужна! Если нет — давай заедем в банк, я сниму с карточки, там есть тысяч десять пятнадцать!

Ольга пошарила в карманах и нашла несколько купюр.

— Зачем тебе тысяча? Зачем? Куда мы едем?

Нина выхватила у нее деньги и потащила в коридор:

— Пошли, там узнаешь!

Такси поймали быстро. Нина назвала водителю адрес. Тот кивнул и тронул автомобиль.

Ехали молча. Судя по адресу, который назвала Нина, дом находился на другом конце города. Через двадцать минут, они стояли, возле обычной, панельной пяти этажки.

— Что здесь, кто тут живет? Нина! Ты меня пугаешь!

Нина схватила подругу за руку и потащила в подъезд. Там в полумраке лестничного марша, она тихо сказала.

— Мы идем к магу, к ясновидящей! Госпожа Франциска! Слышала рекламу по телевизору?!

— Да… — ответила обомлевшая Ольга.

Железную дверь открыли не сразу. Сначала кто — то внимательно рассматривал их в глазок.

Когда же она распахнулась, то на пороге появилась милая девица в короткой мини юбке. Ее стройные ноги сразу бросились в глаза, по тому, как на них были… одеты кокетливые чулки с резными резинками вверху. Столь сексуальное одеяние было как — то нелепо в сочетании с чалмой на ее голове.

— Вы к госпоже Франциске? — пропищало милое создание.

— Да… — ответила Нина.

— Вы записаны?

— Нет, но нам срочно!

— Раз, не записаны и срочно, то двойной тариф! Пятьсот за визит и сеанс, пятьсот за срочность.

— Согласны! — кивнула Нина и сунула девице тысячу.

Та, выхватив бумажку — ловко спрятала ее в чалме.

— А почему не в чулки? — язвительно спросила Ольга.

— В чулках видно, налоговая, там, в первую очередь прошарит. Мужики там горячие — шутя, отмахнулась девица, проводя их в комнату.

Госпожа Франциска встретила их сидя в огромном кресле. Это была толстая тетка с короткой стрижкой. На ее объемном теле, было одето, черное платье. Все очень скромно и мрачно. Стены покрыты темно синими обоями. Пол тоже черный. На окне толстые темно коричневые шторы. Женщины с удивлением уселись на небольшой диванчик посредине. Помощница в мини юбке, закрыла дверь, и в комнате совсем стало темно. Словно из глубины раздался голос ясновидящей.

— Вы пришли ко мне с болью?

Нина взглянула на Ольгу и тихо ответила:

— Да госпожа Франциска…

— Боль касается другого человека или вас?

— Другого… то есть и меня! Боль касается моего сына! Мой сын!

— Молчите! — прервала ее ясновидящая, — У вас есть его фотография?

Нина испуганно стала рыться в карманах и достала смятую фотографию Эдика.

— Положите ее на середину стола!

Нина, с трудом нашарив в полумраке стол — положила снимок.

— Он, он где — то рядом!

Словно выдавливая из себя, после минутного молчания, произнесла ясновидящая.

— А, он жив, Эдик жив?

Словно заклинание лепетала Нина.

— Погодите! Я вижу, я вижу его в окружении людей! Он, он лежит. Но земли под ним нет! Он дышит, но сердце его трепещет! Ему трудно дышать!

— А кто эти люди, где этот дом?! Вы можете сказать, где этот дом?

Ясновидящая задумалась. Это было понятно по тяжелому дыханью. Лица ее не было видно, поэтому женщины всматривались в пустоту. Голос ее зазвучал хрипло и нервно:

— Этот, дом — на окраине, на окраине! В нем никто не живет, много людей, они в черном. Все! Больше я ничего не вижу! Но вам надо торопится! Человеку плохо! Ему трудно дышать!

Женщины поняли, что сеанс закончен и встали с дивана. Когда они вышли на улицу, долго не могли после темноты привыкнуть к яркому свету.

— По моему, Нина — она шарлатанка! Такое и я могла наговорить — тяжело дышать, много людей, в черном, дом на окраине! — сказала скептически Ольга, когда они ловили такси.

Та совсем мрачная не проронила не слова. Весь путь до дома она отрешенно смотрела в даль, прислонившись лбом к запотевшему стеклу. Мимо проносились дома, люди, машины. Но они Нину не интересовали. Она чувствовала, что ясновидящая сказала, какую — то страшную правду.

Дома Ольга суетилась на кухне. Нина легла на диван и включила телевизор. Но информация в голове не воспринималась. Все было безразлично.

— Нина, давай поедим! Ну, нельзя же так! Третий день не ешь, конечно, в обморок будешь падать! Откуда силы?! Эдик придет, а ты тут — трупом лежишь! — звучал голос Ольги из кухни.

Неожиданно зазвонил телефон. Нина подскочила с дивана и уставилась на пластмассовый ящичек. Телефон разрывался трелью. Но Нина как не странно боялась брать трубку.

— Нина! Что с тобой?! Возьми трубку!!! — кричала из кухни Ольга.

Нина медленно сняла изогнутый банан трубки и поднесла его к уху:

— Алло, алло — это квартира Павловых? Алло!

— Да…

— Алло, мне нужна гражданка Нина Ивановна Павлова!

— Да, я слушаю…

— Нина Ивановна?! Это из милиции, боюсь у нас плохие новости!

Нина рухнула на пол без сознания. Испуганная Ольга заскочила в комнату. Она увидела, болтающуюся телефонную трубку возле руки подруги. Ольга бросилась у Нине и стала трясти ее за плечи. Поняв, что вернуть в сознание просто так Нину не удастся, Ольга схватила трубку и прокричала:

— Алло! Алло! Она в обморок упала, что вы ей сказали?!

— Ничего, ничего еще не сказал, не успел не чего сказать!

— Ну, что-то же вы ей хотели сказать?!

— Да я сказал, что у нас печальные новости…

— Алло вы кто, кто вы?!

— Это из милиции, я говорю — у нас печальные новости…

— Что случилось, что-то с Эдиком?!

— Да с Эдиком Павловым, это ее сын?

— Да, что с ним?!

— Его нашли повешенным, вернее весящим на березе, в пригороде, вам нужно приехать его опознать — я пришлю машину…

Лицо Ольги в ужасе вытянулось. Она как завороженная смотрела на подругу, моля, что — бы та не приходила в себя. Потому как сказать ей такую новость Ольга бы не смогла. Но Нина, очнулась и посмотрев Ольге в лицо, сурово спросила:

— Он, мертв?! Оля, он мертв?!

— Да… — выдавила та из себя.

Нина застонала и уткнулась лицом в пол.

— Как он умер, Оля как он умер?

Обомлевшая Ольга все еще держала телефонную трубку в руках, из которой слышались короткие гудки:

— Он повесился, его нашли повешенным…

— Господи, Господи! Она была права, он был жив, ему было плохо, он не мог дышать, слышишь, Оля! Он не мог дышать! — зарыдала Нина.

Ольга с ужасом вспомнила слова ясновидящей Франциски.

— Я найду, я найду, этих людей! Господи! Помоги мне! Эдик! Эдичка, мальчик мой!!! — рыдала Нина.

Ольга набрала ноль три и вызвала скорую.

Возле здания городского морга толпились люди. На мрачной грязно — желтой стене черными корявыми буквами было намалевано — «Выдача трупов». На бетонных ступенях крыльца нервно курил человек в милицейской форме. Ольга его увидела сразу и подошла сказать, что они приехали на опознание. Нина осталась сидеть в автомобиле, ей все еще было плохо, и молодая мед сестра постоянно подносила к ее носу ватку с нашатырем. Их привезли в морг прямо на скорой. Из милиции позвонили на подстанцию и попросили снять с маршрута одну бригаду, объяснив ситуацию с гибелью Эдика.

— Как мы будем опознавать, может не надо ей пока труп сына показывать ей и так плохо! — уговаривала сотрудника милиции Ольга.

— Я все прекрасно понимаю, но так положено понимаете, нужно это сделать!

— Может, я его опознаю, может все-таки не показывать ей его?! Хотя бы до похорон?!

— Не знаю даже по закону положено, что бы мать и отец его опознали, а вы кто ему приходитесь?

— Я понимаете — я соседка, но я его с детства знаю, он мне как родной! На руках вырос, понимаете?!

— Нет, боюсь, все-таки, что придется матери, придется потревожить! Положено так — закон, понимаете?! Это очень, очень не приятна процедура, но ее нужно пройти, а вдруг… это не он? Такие случаи были…

Ольга задумалась. Ей не хотелось вести Нину — в вонючее, помещение морга.

— А, вы говорите отец, а вы Сергею то сообщили? Сергею то отцу, у него же есть отец! Сергей Павлов, ему то?

— Да, он в курсе, он сам звонил — интересовался.

— В курсе? Странно, а когда он вам звонил?

— Я не знаю, не я этим делом занимаюсь. Мне просто поручили — вот опознание провести. Поэтому все вопросы к следователю прокуратуры, обычно все дела с трупаками, простите с мертвыми и погибшими — прокуратура ведет! Давайте как — то надо ее вести! Мать то. Нас ждут.

Ольга со страхом посмотрела на белой автомобиль скорой помощи и не представляла как вести Нину. Та словно почувствовав — сама вышла и направилась ко входу морга. Заботливая мед. Сестра семенила следом.

В большой пустой комнате пахло нафталином и человеческим мертвым телом. Сладковатый, приторный запах, словно пропитав стены, витал по всему пространству. На большом цинковом столе со стоками для крови лежало голое тело Эдика Павлова. Мальчик словно вытянувшись — по стойке смирно, равнодушно взирал в потолок безразличными стеклянными глазами. На шее черной полосой виднелся толстый рубец. Нина долго смотрела на мертвого сына молча. Никаких эмоций на ее отрешенном лице не было. В углу незнакомый мужчина в костюме писал что — то на бумаге.

Неожиданно Нина взорвалась бурей эмоций и упала на тело сына.

— Эдичка, за что же они тебя убили?!! Эдичка, мальчик мой!!! Ахх… Ахх… Ахх… — рыдала женщина.

Ольга попыталась оторвать подругу, но ей это не удалось.

— Пусть поплачет — может полегчает… — прошептал ей мужчина в белом халате.

Ольга, посмотрев на него, отпустила Нину и отошла в сторону. Нина также неожиданно вдруг прекратила истерику, и поднявшись в полный рост посмотрела на мужчину в костюме:

— Я хочу поговорить с суд мед экспертом, кто делал вскрытие?!

Мужчина отвлекся от написания протокола и ответил:

— Попов вскрывал — вот заключение! — он протянул Нине листок.

— Что там он написал? — не глядя на него, спросила Нина.

— В заключении говорится, что смерть наступила в результате асфиксии, то есть удушья. Ставит диагноз самоубийство.

Нина внимательно посмотрела на мужчину и вновь спросила:

— А вы как я понимаю — следователь прокуратуры?

— Да, Елизарьев — следователь прокуратуры!

— Ну и что? Дело, как я понимаю — тоже, возбуждаться не будет?

— Понимаете, в заключении сказано — самоубийство. У меня, просто нет оснований — дело возбудить!

— А протокол места осмотра я могу посмотреть?

Мужчина замялся. Он не ожидал такой юридической подкованности Нины.

— Хм, конечно, конечно можете, он там у меня в деле. Позже я вам его покажу.

— А что там? Следы то, какие ни будь, у трупа Эдика были?

— Видите ли, снег всю ночь шел, да и когда его старичок там один обнаружил — он наследил, поэтому ничего такого, что — бы могло привлечь внимание.

— А что вам нужно, что бы привлечь внимание?! Чтобы у него нож из спины торчал? Тут и так ясно, что Эдика убили! Я в этом просто уверенна!

Следователь спорить не стал, понимая состояние Нины. Да и место где проходил разговор явно не настраивал на подобные споры. Нина еще раз внимательно посмотрела на мужчину:

— Как там фамилия эксперта?

— Попов…

— Я хочу с ним поговорить! Оля пошли, нужно поговорить с этим человеком! — позвала она подругу и вышла из комнаты.

Судмедэксперт Попов сидел в кабинете и пил чай. Когда в кабинет, вошли — Нина с Ольгой, он не довольно посмотрел на женщин. Нина без приглашения села на стул. Ольга осталась стоять у двери.

— Слушаю вас. — произнес Попов.

Нина сжимал в руках мокрый от слез платок. Она нервно перебирала его пальцами.

— Женщины! У меня вообще то перерыв! Поесть то, я могу?! Если пришли — то говорите!

— Это вы делали вскрытие Эдика Павлова?

Попов внимательно посмотрел на Нину. Решая как себя вести — сорваться и нагрубить или говорить вежливо и ласково — он выбрал второе.

— Да я. Стандартная для данного случая ситуация — внутренние органы не повреждены, кровотечения не было, печень — температура по моему — 15 градусов. Трупные пятна стандартные — асфиксия, самоубийство.

— Это точно?!

— Послушайте, милая женщина — я трупы вскрываю уже пятнадцать лет, поэтому могу кое-что определять! Внешних факторов не было. Никто ему не помогал, единственное…

— Что единственное?! — насторожилась Нина.

— Хм, немного не понятно — как он, ну вот высота! Хотя — бывает, прыгнул.

— Значит! Значит, вы все-таки сомневаетесь?!

— Ну, в какой то степени да! Но это так положено! Мое заключение — должен дополнять протокол осмотра места происшествия и наоборот! В данном случае — я высказал все свои сомнения! Но следов не нашли, а следовательно и нет насильственной смерти!

Нина возбужденно подскочила к судмедэксперту и схватив того за руку прошипела:

— Так ведь — есть вероятность того, что Эдика задушили!

Попов вырвал руку у женщины и перешел к первому варианту:

— Слушайте! У меня семья и дети! И я не виноват, что у меня такая работа! Если я буду подстраиваться под каждый такой случай — ублажать родственников и писать — что это убийство, то вылечу с работы! — закричал он на Нину.

— Так, я вас не прошу подстраиваться! Просто напишите, что это — убийство! Ведь это может быть правдой?! Тогда и дело возбудят! А так — замкнутый круг получается!

— Не буду я ничего писать! Я уже официально сделал вам заключение! И дату смерти переделывать не буду! Он умер девятого, а не седьмого!

— Что?! — обомлела Нина, — Что вы сказали?!

— А что слышали, не буду я вам дату смерти переделывать!!

Нина взволнованно задышала:

— Но мне сказали, что он повесился седьмого, седьмого, а кто вас просил переделать дату смерти?!

Попов удивленно посмотрел на женщину:

— Как кто, а вы то кто?!

— Я?! Я то мать — Нина Павлова!

— Хм, странно! Ко мне заходил отец и мать приводил — сказал, что — бы вот, что — то дату — просил поменять. Говорил, что есть еще один мальчик. Что — бы его не травмировать. Он вроде, как его — последний видел. И для него ударом будет, если узнает, что умер — этот, ваш Эдик седьмого. Лучше, что — бы девятого. Но я отказал. Сказал, что нельзя по закону вот и все! — лепетал удивленный Попов.

Но Нина его не слушала, она выбежала из кабинета. Испуганная Ольга попрощалась за подругу:

— До свидание, извините…

— Да ничего… — удивленно ответил судмедэксперт.

Нина выскочила на крыльцо морга. Но милицейского автомобиля уже не было. Нина в бессилии застучала кулачками по кирпичной стенке.

— Сволочи, сволочи! Твари!

Неожиданно рядом послышался знакомый мужской голос.

— Нина, здравствуй…

Рядом с Ниной стоял — ее бывший муж, Сергей. Павлов был одет в черное пальто и черные брюки. Шапки на голове не было. Нина медленно обвела бывшего супруга взглядом. В глаза сверкнул огонек ненависти:

— Ты?! Что ты тут делаешь?!

— То же, что и ты. Приехал опознать сына…

— Что?! Опознать сына? Сволочь, сволочь — это ты, ты виновен в его смерти! Это вся ваша семейка виновна в смерти Эдика!!! — кричала женщина.

— Нина успокойся, Нина, успокойся, вокруг люди смотрят… — Сергей виновато оглянулся вокруг.

— Нина, я тоже переживаю! Эдик же был и мой сын!

— Что?! Переживаешь?! А какого черта — ты не проводил его сам, до автобуса? Зачем разрешил, этому вашему — змеенышу Матвею, вести Эдика? Где он болтался два дня — прежде чем повесился?! Или его повесили?! Ненавижу!! Ненавижу!!

— Нина, Нина, успокойся, я приду на похороны, мы поговорим, ведь ты теперь одна осталась, я хочу тебе помочь!

— Нет!! Не за что!!! Чтоб ноги твоей в моем доме не было!! И на похороны не приходи!! Я не хочу тебя видеть!!

В это время Нину взяли под руки Ольга и мед сестра наблюдавшие за разговором в стороне.

— Нина, Нина!! Пойдем в машину, надо ехать домой, пойдем, нас отвезет домой… — уговаривала подругу Ольга, ведя ее под руку к автомобилю скорой помощи.

* * *

По дороге домой Нине пришлось сделать успокоительный укол. Нина, сильно нервничала и Ольге пришлось, ее долго уговаривать. Что бы она дала руку. Медсестра ловко сделала инъекцию. После этого Нина успокоилась. Но и после этого Ольга с опаской поглядывала на подругу. Водитель их подвез до самого подъезда. Медсестра на выходе сунула в ладонь Ольге ампулу с успокаивающим препаратом, прошептав:

— Вы уж попросите, кого ни будь, поставят — у вас есть кто может укол поставить?

— Да! — кивнула ей Ольга, — Я сама, когда — то ставила. Спасибо вам…

Ольга первой подошла к квартире Нины. Она уже собиралась открыть дверь ключом. Но в этот момент ее взгляд упал на стену рядом с прямоугольником двери. На белой глади известки ярким красным пятном. Горела нарисованная краской пентаграмма, обведенная кругом.

 

Глава 4

Стас Андреев — известный в городе тележурналист, ведущий программы «Мир криминальных новостей», сидел в удобном кресле и потягивал пиво прямо из бутылки. У него, болела голова, и было совсем не рабочее настроение. Стас, намедни перебрал с друзьями, празднуя день рождение одного из них — давнего друга Валерки Самсонова.

Голубые мониторы в сотый раз показывали одни и те же кадры монтажа программы. Андрееву уже они просто опротивели, и он не мог даже смотреть в сторону телевизоров. Режиссер, что-то хотел спросить, но, увидев — кислую мину Стаса, промолчал.

— Стас, тебя там, на вахте, какая то мадам спрашивает. Спустись! — крикнул кто — то из коридора.

Стас недовольно поморщился и глотнув еще пива, крикнул в пустоту:

— Что, кто там?! Какая мадам?! Скажите, что меня нет.

Но настырный голос вновь позвал:

— Стас, иди, говорю — она ждет! Сказала, что не уйдет, пока с тобой не поговорит!

— Слушай, я даже ходить не могу — мне голове больно! Скажи охране, чтобы ее пропустили наверх, сюда, в монтажку!

Больше никто не отозвался. И Стас понял, что его просьба услышана. Он допил пиво и поставил бутылку за кресло, чтобы ее не было заметно, мало ли, что! Да и перед посетителем будет не удобно. Все-таки известная личность.

Стасу Андрееву было тридцать два. Среднего роста с довольно фотогеничной внешностью (на роль ведущих просто не берут не красивых людей) и низким приятным голосом он давно прослыл ловеласом и повесой. После армии, пять лет, он отработал в милиции. Служил в отделе уголовного розыска, затем «перестройка» и Стас тоже «перестроился» — решив стать телевизионщиком. Плохо или нет, но у него это получилось. Через пять лет, после уходя из органов, он стал довольно популярной личностью в городе.

Андреев развернул фантик и засунул в рот пластик жевательной резинки — пиво могло катализировать аромат вчерашних «приключений». Через минуту, дверь в монтажной открылась и вошла она. Стас чуть не подавился жвачкой. Высокая, стройная в юбке чуть выше колен, с красивыми округлыми бедрами и красивой полной грудью. Женщине хоть и было чуть больше тридцати, но этого практически не чувствовалось и выглядела она очень элегантно. Аккуратное овальное лицо, раскосые брови и красивые голубые глаза, правда, почему-то полные печали. Но потухший взгляд не портил ее облика. Единственное, что немного настораживало в ее внешнем виде — был платок, плотный черный платок, скрывающий светлые волосы. Женщина натянуто улыбнулась и посмотрев на сидящего в кресле Стаса тихо спросила:

— Стас Андреев?

— Да… — удивленно ответил он.

— Мне бы хотелось с вами поговорить.

— Я вас слушаю.

Женщина неуверенно обернулась и посмотрела на режиссера.

— Нет, я бы хотела — поговорить наедине.

Стас молча кивнул и встав с кресла похлопал режиссеру по плечу и попросил:

— Гена, будь другом — перекури, а то уже ничего не соображаешь от этой галиматьи.

Режиссер тяжело вздохнул и сняв наушники вышел из комнаты, перед дверью он показал Стасу кулак. Тот отмахнулся и предложил женщине присесть в кресло. Та робко села на край мягкого сиденья.

— Ну, так, чем — обязан?

— Понимаете, я пришла к вам, потому как больше не кому не верю!

— А, что у вас случилось?

— Меня зовут… Нина, Нина Павлова.

— Очень приятно, мне представляться надеюсь не надо?

— Нет, нет, ой, что я никак не могу собраться! — женщина достала из кармана платочек и вытерла выступившие на глазах слезы.

— Да, вы не волнуйтесь, рассказывайте.

— Понимаете у меня погиб сын, он, он повесился, вернее его повесили…

Стас невольно поморщился. Он не любил подобные истории. Они, как правило — заканчивались не чем, поскольку убитые горем матери старались оправдать действия своих детей самоубийц.

Увидев такую реакцию Стаса, Нина словно протестуя — закачала головой:

— Нет, нет, поверьте, я не сумасшедшая, убитая горем мама — я понимаю ваш скепсис. Но, все не так — поверьте мне!

Стас грустно улыбнулся:

— Нет, это я не вам. Просто голова болит. Вот и хмурюсь — как лошадь, продолжайте. — соврал Стас.

— Так вот, его повесили, у меня есть доказательства, вернее предположения и сейчас вы поймете, что они обоснованы.

Нина подробно рассказала Стасу про три кошмарных дня в ее жизни. Андреев внимательно ее выслушал и задумался. Женщина не хотела его торопить и ждала — когда он сам заговорит.

— Скажите, вы его уже похоронили? Сына, уже, простите — закопали?

— Да конечно, он ведь, он ведь — нельзя же его не по христиански! Вчера похоронила…

— Хм, зря, ой простите, конечно, что я так говорю, но если вы собрались доказывать, что его убили — то надо было настаивать на повторном вскрытии и поведение повторной паталого — анатомической экспертизе! Теперь только эксгумация. — Стас специально напугал женщину, пытаясь проверить твердость ее намерений.

Но Нина ответила довольно резко:

— Я не знала меня никто, на это не надоумил, но если надо, что ж — выроем его назад! Зло должно быть наказано — даже путем такого кощунства!

— Хм, вижу вы настроены решительно, но учтите — доказать то, что вы говорите, почти не реально.

— А я и не собираюсь ничего доказывать, для меня и так все ясно! Эдика убили, я просто хочу найти и покарать убийц — кто бы, они не были!

Стас посмотрел в глаза Нины и понял. Что от своей идеи она вряд ли откажется. Месть несчастной матери, у которой убили, если конечно убили — очень коварна, это практически паранойя.

— Хм, но это может для вас печально закончится — закон у нас суров к самосудству и хм, прочим вендеттам.

— А что для меня теперь может быть хуже, самое худшее — уже случилось…

— Но вас могут посадить в тюрьму.

— О, это будет награда — сидеть в тюрьме и знать, что ты убила убийц своего сына, что Эдик отомщен!

Стас даже немного испугался. Он еще раз взглянул на Нину, словно пытаясь определить — в своем ли она уме. Та поняла его взгляд и улыбаясь сказала:

— Нет, вы напрасно ищете во мне следы сумасшедшей — я в здравом уме и здравой памяти!

Стас, смутился и замявшись ответил:

— Нет, что вы — я и не думал. Просто я смотрел на вас и вдруг понял, вы очень красивая женщина, поверьте, это конечно трудно сейчас в вашем положении осознавать, но вы еще сможете быть счастливой. И не надо списывать свою жизнь. Обретая свою душу только во зле и месте — это не правильно. Вы еще осчастливите какого ни будь мужчину и родите ребенка — может мальчика в память, о Эдике ведь вашего сына звали Эдик?

Нина покачала головой:

— Нет, вы говорите так — словно психотерапевт, но я к вам пришла не за успокоением и не анализом моих дальнейших, жизненных планов. Я пришла к вам за помощью. Скажите прямо — вы можете мне или хотя бы попробуете помочь?

Стас тяжело вздохнул и опустил глаза. Он не знал что сказать. Наврать ей и дать надежду или честно отказать. Андреев вдруг почувствовал, что Нина ему чем-то нравится. Нет, не как женщина — как женщина, она, конечно, была красивой, но Стасу в ней нравилось что-то другое. Толи жизненная прямота, толи целеустремленность.

— А, что вы можете рассказать о своем муже Сергее, по-моему если не ошибаюсь, а то вы как то о нем вскользь рассказали?

— А что про него рассказывать — он тряпка в руках его мамаши! Он, честно говоря, из-за матери со мной и развелся. Она настоящая ведьма — все козни нам строила. Ну, вот и добилась, а Сергей — он мягкотелый! Работает учителем, в каком то ПТУ — учит дебилов, детей пролетариев, а они над ним смеются и даже издеваются!

— Не ужели — он такой безвольный человек?

— Да, поверьте — он такой.

— Ну, а на похороны он приходил?

— Нет — я ему запретила на похороны приходить! Но они пришли на кладбище. И смотрели за всем издалека. Там то я их не могла прогнать, не буду же я по всему кладбищу бегать и орать!

— Вы говорите они, а кто это — они?

— Это Сергей, Вера, его сестра, ее сын Матвей, тот самый, который и посадил в тот злополучный вечер Эдика на автобус и мать Сергея.

— Хм, странно, значит, говорите издалека стояли и смотрели?

— Да, словно приведения! Я даже их лиц не видела, далеко было…

— А вот вы говорите, что Матвей это посадил Эдика на автобус, вы его сами об этом спрашивали?

Нина словно испугавшись, подняла глаза и посмотрела на Стаса с неуверенностью:

— Нет, не сама.

— А кто вам, про это сказал то?

— Так Сергей и сказал по телефону.

— А Матвей, Матвей, почему не сам — он что испугался?

Нина совсем растерялась. Руки ее затряслись.

— Точно — он испугался! Сергей сказал, что он боится со мной разговаривать! Значит, значит, он уже знал, что с Эдиком беда случилась! Нужно, нужно найти этого Матвея! И выпытать все у него!

— Успокойтесь, успокойтесь Нина, Матвей, может, и не знал ничего, вы ведь говорите, что у вас плохие отношения были, может, он действительно просто вас испугался! — успокаивал женщину Стас.

Он уже был не рад, что выдвинул эту версию.

Стас налил Нине из бутылки минеральной воды. Женщина выпила ее крупными глотками. Ее волнение постепенно стало исчезать.

— Так. Подведем итог. Понимаете, Нина — единственное, что я могу делать официально — это журналистское расследование. Но для этого мне нужно время. Поэтому давайте с вами договоримся — я сам вас найду и мы попробуем, что ни будь раскопать в этой темной истории! А сейчас я прошу меня извинить — у меня эфир и нужно работать. — виновато говорил Стас, — дайте мне ваш номер телефона и адрес — я найду вас сам в ближайшие дни.

Нина грустно улыбнулась и встала с кресла:

— Ну, что ж, я вижу мне пора, а вы мне вежливо отказали.

— Нет, что вы! Мне действительно нужно идти работать!

— Ладно, вот вам номер и адрес, но смотрите, не опоздайте! Потом будете мучаться и самое главное, что я вам не сказала! Я все ждала — говорить вам или нет. Сначала не хотела — видя ваше неверие, но сейчас решила, что скажу. Когда мы вернулись из морга, у моей двери на стене кто-то намалевал пентаграмму. Знаете, такую перевернутую пятиконечную звезду. Обведенную — кругом. Я думаю — вы знаете, кто рисует, такие символы, как вы думаете? Это случайность?

Нина протянула Стасу визитку и вышла из кабинета, не попрощавшись. Андреев остался стоять в глупой позе, размышляя над последними словами женщины. Они ему сильно не понравились. Такие символы — рисовали сатанисты.

Стас выплюнул жвачку, но ведро не попал. Она белой кляксой прилипла на стенку.

— Вот твою мать! Меткость потерял или нюх?! — спросил он сам у себя, — Где твой журналистский нюх? Стареешь, господин Андреев — стареешь!

В это время в монтажку заглянула всклоченная голова Толика Дюкова. Голова язвительно улыбнулась и спросила:

— Стас, что это к тебе за мадам приходила? Хороша! Уж, не черная вдова ли?

Андреев уже пожалел, что выплюнул жвачку в урну. Сейчас бы она могла ему пригодится.

— Да пошел ты! — прошипел он на Дюкова.

— Уже иду — на съемки поехал!

— Куда это?

— На кладбище!

— Куда?!

— На кладбище…

Редькин внимательно посмотрел на голову Дюкова. Она язвительно улыбалась.

— А ну зайди ка!

Дюков весь вплыл в кабинет. Это был толстенький маленький человек — глядя на которого, невольно начинаешь улыбаться. Настолько смешно и безобидно он выглядел. Андреев еще раз внимательно посмотрел на него:

— На какое кладбище, зачем?

— На съемки — снимать сюжет будем про вандализм.

— Что? Вы что сегодня сговорились все?! — заорал на него Андреев.

Ничего не понимающий Дюков, проблеял:

— А, что? Позвонил, какой то поп — предлагает съемки. Там вроде у него, какие то сатанисты. Могилы священников испоганили — расписали их всякой фигней.

— Что?! Ну, денек! Сатанисты говоришь, ладно, я с тобой тоже поеду!

* * *

Отец Михаил встретил съемочную группу у входа на кладбище. Он крепко пожал руку Дюкову и Стасу. Андреев уловил во взгляде священно служителя не поддельное волнение. В свою очередь отец Михаил заметил, что известный журналист тоже нервничает.

— Понимаете, это уже не первый случай, — пояснял священнослужитель, показывая дорогу к могилам.

Они шли, по протоптанной в снегу дорожке аллеи кладбища.

— До этого, все могилы, что справа от церкви — тоже измазали. Там похоронены известные до революции в городе люди — купцы, дворяне, городская знать. Ну, в общем, кто деньги на постройку собора этого давал! — отец Михаил размашисто перекрестился.

— А, сами вы то кого ни будь, подозреваете? — спросил Стас.

— Ну, кого тут подозревать будешь — никто ничего не видел! Это ведь они — эти не Христи, ночью творят! А ночью — кто тут будет смотреть?

— Странно, но ведь церковь не далеко?

— Да, но там, на ночь остаются бабки слушки — они сами то боятся, кого они тут гонять будут?!

— Так может это просто шпана какая, просто шутит кто?

— Нет, это может и шпана, но вот насчет шуток — не знаю, как знать. Что писать — не знаю. Шпана бы написала, какие ни будь маты, пошлость какую, ну или на крайний случай — Спартак чемпион, а тут! Да вы сами все увидите — вот пришли…

Отец Михаил подвел их к ряду могил. Стас внимательно склонился к надгробиям. Красная, словно кровь краска, три шестерки и какое то странное выражение — «Он не наш бог» и «наш повелитель не тот». Андреев показал на надписи и спросил у настоятеля церкви:

— А что это может обозначать?

Тот пожал плечами.

— Кто его знает?! Похоже на главы из апокалипсиса, но не точно, что — то может их сектантское! Они обычно библейские фразы на свой лад коверкают и потом по своему трактуют!

— Странное, какое то выражение! Он не наш бог! Что это кто? Игорь — ты снимай, снимай, особенно крупнячков побольше набери! — скомандовал Стас оператору.

Тот суетился с камерой, расставив штатив возле надгробий.

— Святой отец, а как вы думаете — про кого это?

— Прошу вас — не называйте меня святой отец! Это как — то звучит — по католически! Зовите лучше меня — батюшка, а то тут есть одна дама, так она меня тоже — святой отец, святой отец, а я это не люблю!

Стас насторожился. На этот раз, его «чутье» сработало:

— Какая мадам? Что за женщина, батюшка?

— Да есть тут одна сумасшедшая! Кстати! — отец Михаил покосился на оператора и поманил Стаса рукой. Тот нагнул голову, — Я хотел вам сказать, но это как то не удобно! Это не по христиански — когда нет улик! В общем, я ее подозреваю — в этом самом! — прошептал священно служитель.

— В чем? — не понял Стас.

— Ну, в том, что это она организует — эти вот богохульства! — отец Михаил кивнул на оскверненные могилы.

— Почему?

— Да потому, что я видел у нее на ногах калоши! Они были испачканы — такой же на вид краской!

Стас выпрямился и закурил. Информация его очень заинтересовала. Андреев нервно сделал несколько затяжек, затем отвел отца Михаила в сторону. Что бы тот мог раскрепостится, не смущаясь Дюкова и оператора.

— Расскажите мне об этой женщине. — попросил он отца Михаила.

Тот, перекрестившись, тихо заговорил.

— Эта Зинаида Павловна — очень странная женщина! Она буквально живет здесь на кладбище в маленьком сарайчике на окраине. Сама построила его, вернее ей кто — то помог, кто не знаю, организовала какое то добровольное общество! Называется добровольное общество охраны памятников Некрополь, чем они занимаются не понятно! Говорит, что убирают брошенные бесхозные могилки, но вот только я видел всего пару раз их за этим занятием, а так в основном — они собираются по ночам.

— Они, это кто?

— Да парни разные молодые! В основном студенты, да школьники! На вид по шестнадцать, семнадцать лет.

— А, что они делают по вечерам, чем занимаются?

— Да кто их знает! Я вот хочу все выследить. Да время не доходит. Занят. Тут еще вот — ремонт храма затеяли. В общем, вышло это как то из — под контроля!

— Странно все это, а что это за история с красными калошами?

— Да в тот день я к ней зашел, а она там банками в сарае своем гремела! Ну вот, я случайно на ноги ей посмотрел, а калоши то у нее в краске испачканы! Точно такого же цвета! Может, конечно, совпадение, но я, ее спросил. Что за краска — там в банках?! А она ответила, что кто-то ей вроде на ремонт могил пожертвовал, а я опять спрашиваю, а какого цвета краска, а она отвечает — зеленая! Понимаете, краска зеленая, а ноги то красные! Вот я грешным делом и заподозрил ее!

— Хм, действительно, а вы батюшка — как настоящий сыщик!

— Да приходится, я ведь и в милицию несколько раз обращался, а они лишь отмахиваются, говорят, я утрирую, что мне все не так кажется, что, мол, все это шутки ребятишек. Но я то знаю, что так просто не шутят!

Андреев. Вновь достал сигарету и закурил. Он занервничал еще больше. Так с ним было всегда, когда он ловил «Азарт охотника» — хорошую тему для репортажа.

— Скажите, святой отец, — Стас очень внимательно посмотрел на священника и сощурил глаза. — А, эти сатанисты? Могут, ну скажем — человека повесить?! Ну, так сказать — в жертву принести?

— Да конечно! — отец Михаил возбужденно замахал руками, они как инородные тела блеснули из-под рясы. — Конечно, конечно! Что вы! Это их подчерк! Ведь по их обрядам — повесить, то есть — придать сатане! Как ему угодно! То есть не нормальной смертью! Ведь так убил себя Иуда — повесившись на осине! Это в Евангелие написано. Причем Иуда, по их бесовской вере — их апостол! Вот так то! А, что это вы про — повесить спросили?

— Хм, да есть тут у меня, кое-какие сомнения. В общем, ну кое-кто ко мне пришел и утверждает, что его ребенка повесили.

— Очень может быть, очень может быть. Я сейчас склонен, после вот таких изуверств над могилами — всему верить, причем эту проблему я изучал, у нас в стране зафиксирован резкий всплеск самоубийств. И как вы думаете, каким способом?

— Повешеньем, что ли?

— Точно! Висельники! Я вам так скажу — это может быть связано, только с сатанистами! Чего это ради — все люди, все грешники — стали вешатся?! Раньше и топились и травились и стрелялись. Ну и сейчас конечно эти моменты есть, но в основном вырос процент именно по повешенным! По повешенным, понимаете?

— Да, это весомый аргумент батюшка. Я хочу увидеться с той женщиной ну как там ее?

— Зинаидой Павловной?

— Да, с ней, где мне ее найти?

— Да она не будет с вами разговаривать — она такая странная и замкнутая, а вас то точно испугается.

— Ну, на то я и журналист — телевизионщик, что бы развести человека на разговор. Скажу ей, что хочу — о их, обществе добровольном — репортаж сделать, клюнет ведь?!

Отец Михаил задумался.

— Ну, не знаю, предлог то, вообще то, хороший, но как она себя поведет…

— Так вы проводите меня, нас туда?

— Конечно, пошлите.

Стас хотел бросить бычок на землю… но, взглянув на отца Михаила, передумал — кладбище ведь все-таки. Он затушил сигарету и спрятал окурок в карман.

— Пошлите! Эй! Дюков! Игорь, пошли! — скомандовал он своей съемочной группе.

Сарай на окраине кладбища был закрыт. По внешнему виду казалось, что внутри никого нет. Но когда они подошли поближе, то увидели, что из маленького оконца на них внимательно кто-то смотрит. Подойдя, отец Михаил постучал в кривую деревянную дверь. Через мгновение она открылась и на пороге появилась Зинаида Павловна в совершенно черном платье. Поверх него была одета фуфайка. Стас посмотрел в лицо женщине и вздрогнул. Его кольнули карие, совершенно злые глаза. От этого взгляда у Андреева мурашки пробежали по спине, хотя при этом, Зинаида Павловна улыбалась.

— Аааааа, отец Михаил!! — Зинаида Павловна произнесла это, как будто встретила самого дорого человека на свете, — Рада вас видеть!!! Как ваше здоровье?!!

Отец Михаил нахмурился и немного смутился, он не как не ожидал, что женщина его так встретит при посторонних людях. Та же продолжала играть роль восторженной поклонницы священника.

— Отец Михаил! А мне еще красочки привезли — на этот раз синенькой!

— Могилки мазать… — буркнул священник.

— Что, что? Я плохо слышу!

— Я говорю, синяя — это цвет неба, хорошо! — нарочито громко крикнул отец Михаил.

— А, да, да, а кто это с вами? Уж не строительная, какая ни будь инспекция? Может нас пришли выгонять? Вы же все грозились, вот и привели, что ли? — лицо Зинаиды Павловны мгновенно изменилась.

Из доброжелательной бабушки она превратилась в злобную старуху.

— Да нет уважаемая Зинаида Павловна! Разрешите представиться — Стас Андреев! Телевизионный журналист. Пришел снимать про вас сюжет. Задание редакции. Вы, не против? — весело и бодро, словно пионер на линейке отчеканил Стас.

Зинаида Павловна удивленно посмотрела на Андреева и вновь преобразилась — став на это раз застенчивой пожилой теткой.

— Хм, меня, нас, а что такое внимание, к нашему скромному обществу?

— Да, просто, знаете ли, мало сейчас людей, которые творят добро, бесплатно, без корысти! Вы ведь, все на добровольной основе делаете, ну могилки убираете, красите их? — также весело и задорно спросил Андреев.

— Ну не знаю, просто я как-то не готова, просто так это все неожиданно…

— А это ничего, телевидение все построено на неожиданностях! Если неожиданность кончается — то это уже не телевидение, а кино или театр! Там все по сценарию, а у нас в основном экспромт!

Зинаида Павловна вдруг снова оскалилась, словно старая сука на палку. Лицо вновь стало злым, она преобразилась в ведьму, обычную сказочную ведьму.

— Нет! Не буду я вам ничего рассказывать шляетесь, тут все вынюхиваете людей нами пугаете, а мы потом — вон, неприятности от церкви испытываем. Убирайтесь! Ничего, я вам говорить не буду и тем более показывать!

Дверь сарая захлопнулась пред носом у Стаса. Он, скорчив смешную рожу — плюнул на серые доски. Отец Михаил вздохнул и посмотрев на оператора и Дюкова сказал:

— Ну, я ж вам говорил, что ничего не получится, меня она тоже вовнутрь не пускает!

— Ничего, мы еще с ней увидимся и обязательно, попадем в ее логово! — оптимистично заверил Стас.

Дюков и оператор уныло поплелись по тропинке. Снег скрипел под их подошвами. Отец Михаил и Стас шли сзади. Священник, приподняв рясу, словно барышня платье — семенил за крупными шагами Андреева.

— Я вот, что предлагаю, давайте, если хотите — проследим их сборище вечером! Для этого я могу — дежурство устроить, попросить своего послушника — присмотреть за сарайчиком. Он, если что кликнет, а я вам позвоню.

— Хорошо, вот вам моя визитка. Там номер мобильного и домашнего — в любое время дня и ночи! Я обязательно приеду. — откликнулся на предложение Стас.

Они расстались у входа на кладбище. Отец Михаил пожав руку Андрееву, повернулся и перекрестившись пошел к храму. Стас некоторое время смотрел на удаляющегося священника. Затем повернулся и сел в автомобиль, который, чихнув — синей отрыжкой из глушителя растворился в густой массе автомобилей кишащей на оживленной улице…

* * *

Домой Стас пришел хмурый. Он жил один, в двухкомнатной хрущевке. Правда, ее Андреев перепланировал, в нечто подобное под западный аналог «квартиры холостяка». Но все равно — хрущевка, оставалась хрущевкой, с ее смещенным туалетом и мизерной кухней. Но Стасу это квартира нравилась. Во первых потому, то на нее он заработал сам, во вторых — потому что он жил один и никто ему не мешал думать и творить. Стас все свои лучшие тексты к сюжетам писал только в одиночестве.

Но сегодня, почему-то он почувствовал приступ одиночества. Ему не хватало общения. Сначала он хотел позвонить одной из своих знакомых девушек, которых иногда приглашал разделить с ним его двуспальное ложе на ночь. Но, подняв трубку — передумал, и звонить не стал. Он прошел в ванную и приняв душ уселся в кресле перед телевизором. Но информация в голову не шла. Стас пытался посмотреть новости, но все пропускал мимо ушей. Перед ним все время стоял образ — той женщины в черном платке, посетившей его в монтажке. Стас вдруг понял, что хочет ее увидеть.

— Бред какой то! Черт знает что! То сначала — эта убитая горем мать — красавица, затем поп с сатанистами и наконец — эта ведьма с кладбища! Ну и денек! — сказал он сам себе.

Поседев еще несколько минут, он вскочил и уселся за компьютер. Там, зайдя в интернет, начал копаться в сайтах содержащих — информацию, про сатанистов. Но не найдя ничего толкового, Стас выключил компьютер и завалился на кровать. Но сон не шел. Его словно кто-то невидимый подталкивал к действию…

Через пол часа мучения с самим собой он вышел в прихожую и найдя визитку Нины повертев ее в руках набрал номер ее домашнего телефона. На том конце провода шли длинные гудки.

— Странно, убитая горем мать — пошла куда то! Может, вышла к соседке? Обычно в таких ситуациях люди сидят дома — у них стресс, стресс… — прошептал он сам себе, держа телефонную трубку.

Стас, посмотрев на свое отражение в зеркале, затем прошел в комнату и оделся. Через пять минут он ловил такси на обочине дороги. Вечерний город лениво проплывал за окном автомобиля. Андреев не понимал, зачем он едет к Нине. Что он может ей сейчас сказать. Но, тем не менее, он мысленно торопил таксиста, что бы тот поскорее довез его к дому матери погибшего мальчика.

Дом оказался серым и мрачным. Стоя у подъезда, Стас посмотрел на горящие окна. Какие из них были Ниниными? Желтые и синие огни, словно неведомый чужой мир казались далекими и недоступными. Неожиданно, дверь открылась, и из подъезда вышел сутулый парень. Увидев Стаса, он вздрогнул и попятился. Юноша, был каким то странным — лысая голова и тонкая шея и совершенное отсутствие бровей. Обтягивающие черные брюки на тонких и кривых ногах. Остроносые ботинки с блестящими пряжками. Хотя и было темно, но Стас это рассмотрел.

— Эй, парень! Нина, Нина Павлова в этом подъезде живет? — спросил у лысого Андреев.

Парень ничего не ответил, а как-то не естественно дернулся и побежал вдоль дома. Добежав до соседнего подъезда, он оглянулся и скрылся в его черном квадрате.

— Вот козел! Скинхед чертов! — обругал лысого Стас.

Потоптавшись минуту, он зашел в подъезд. Нинину квартиру он узнал сразу. Возле двери он увидел, обшарпанный круг на стене. Под ободранной известкой вырисовывалось очертание пентаграммы.

— Да, кто-то так шутит, может этот козел лысый? — буркнул себе под нос Стас.

— Молодой человек, вы к кому? — услышал он голос с верхней площадки.

На ней стояла старуха — в цветастом, стареньком халате. Она внимательно смотрела на Андреева.

— Я к Нине, Нине Павловой!

— А, к Нине! Ниночка дома! Голубушка — не входит вообще после похорон! Только вот сегодня, куда то ходила. Но пришла уже — часов в пять. Сейчас дома. Я ее соседка напротив, а тут вот греюсь возле батареи! У меня память то короткая, а дверь захлопнула! Ключи то там, в квартире оставила, кто-то позвонил в дверь. Я открыла — никого! Вышла на площадку. А дверь то и захлопнулась — вот сейчас дочку с работы жду, должна вот — вот подойти! Дочка то — подруга Ниночкина. Оля зовут! — выдала информацию на редкость болтливая бабка.

— А я вот к Нине, знакомый ее старый… — соврал Стас, — Пришел вот поддержать, так сказать в трудную минуту!

— Да, это правильно, а то у нее никого кроме Оли и меня нет! Отец и мать давно померли, с мужем разошлась, а с другими мужиками как-то не ладится! Правда, ходил один, вернее ездил — бизнесмен какой то. Но Нина, что-то его не приняла! Так вот и одна! Все с Эдиком, с ним! Горе то какое! — и бабка тихонько заплакала.

Стас стоял в нерешительности. Толи успокаивать бабку. Толи звонить в дверь. Андреев решил сделать второе. Кнопка звонка глубоко провалилась и где-то в глубине квартиры раздалась трель. Но к двери никто не подошел. Стас еще пару раз нажал на звонок, но никаких шевелений за дверью слышно не было. Бабка, видя это, престала рыдать и с удивлением сказала:

— Странно — она дома была, никуда не выходила, это я точно знаю!

Стас еще несколько раз позвонил. Но все, оставалось по прежнему. И тут до него дошел слабый запах газа. Обычного бытового газа. Андреев принюхался и уперся носом в щель двери. Запах явно шел оттуда. Старуха с удивлением смотрела на действия Стаса и не могла ничего понять.

— Бабушка, у вас, в доме газ что ли?

— Да, а что? — неуверенно ответила старуха.

— Нужно срочно газовую службу с милицией вызывать, там, что-то плохо пахнет, боюсь у Нины неприятности!

Бабка, всплеснула руками и запричитала:

— Ой! Ниночка! Ой, девочка! Ой!

Стас вытащил мобильник и попытался набрать номер. Но в это время как назло села батарейка, которую он вечно забывал подзарядить.

— Черт! Бабуля, у вас дома телефон. Есть? — крикнул он Нининой соседки.

— Ой! Есть! Есть, да у меня ж ключей нет. Ольга то, я ж забыла! Ой, ой! Может к Петровне, пойдем от нее позвоним?! — засуетилась бабка.

В это время, откуда-то снизу — прозвучал женский голос:

— Мам! Что там случилось?

— Оля! Оля, иди быстрей! У Нины из квартиры газом пахнет! — заорала перепуганная старуха.

По лестнице застучали каблуки. Железные набойки выбивали дробь. На площадке показалась молодая женщина, которая с испуганным видом неслась на Стаса.

— Мама, а что ты то в коридоре стоишь?

— Оля я ж ключи забыла, а к Нине вот молодой человек пришел, звонил, звонил, а там — нет, никого, и газом из щели пахнет!

Ольга с удивлением посмотрела на Стаса и спросила:

— Вы к Нине?

— Да, если можно — давайте из вашей квартиры, позвоним. Нужно милицию и газовую службу вызвать! — ответил он.

— Ой, да, да — конечно. У меня ж ключи от ее квартиры есть, она мне запасные оставляет — мы ж подруги.

Ольга, суетясь, вывалила содержимое своей сумочки прямо на бетонный пол и среди дамского барахла — пудры, теней, помады и прочего — нашла связку ключей. Трясущимися руками она открыла Нинину дверь.

В нос ударил резкий запах газа. От него резануло в глазах. В прихожей было темно. Стас зажигать свет не решился, боясь искры, от которой могло все взорваться. Заткнув нос и рот платком, он, на ощупь прошел на кухню и растворил окно. Свежий ветер сквозняком пронесся по помещению. Стас попробовал вздохнуть и лишь после этого включил свет.

Нина лежала возле газовой плиты, конфорки и духовка которой были открыты.

Где-то сзади заголосила Ольга. Ее звонкий крик отразился резонансом в коридор. Там вдалеке — охала бабка. Стас осторожно поднял Нину и бережно отнес ее в комнату, уложив на диван. Нина была без сознания. Ее губы улыбались, словно она видела сладкий сон. Стас похлопал ее по щекам, но женщина не среагировала.

— Скорую, нужно вызывать скорую — звоните! Где телефон! — приказал он Ольге, которая перестала кричать, а лишь кудахтала как курица.

Скорая, приехала минут через сорок. Молодой врач, осмотрев Нину и послушав ее грудь фонендоскопом, тяжело вздохнул:

— Эх, отравление, обычное — отравление. Пока я не могу сказать — какой препарат она приняла. Но то, что это сильное снотворное или, что из группы снотворных, очевидно, как — то, что сейчас зима!

— То есть, вы хотите сказать, что она отравилась не газом? — удивленно спросил Стас.

— А, что — она и газом хотела отравиться? То-то, я чувствую, газом как-то у вас в квартире попахивает — я просто думал утечка. У меня тоже попахивает, даже вот вызвал монтера.

— Да нет, я так, просто мало ли что! — скрыл Стас, что Нину нашли возле печки.

Он увидел, как Ольга хотела, выложить все врачу и скрытно показал ей кулак. Та замялась и промолчала.

— Ну, что, будем госпитализировать, в токсикологию повезем! — подвел итог визита врач.

— Доктор, а опасность жизни есть? — боязливо пропищала Ольга.

— Да нет, просто она сейчас крепко спит — но нужно все равно промывание желудка сделать, прокапать, что бы в крови, ничего не осталось. Я думаю, дня два и она будет — в полном порядке. — врач застегнул свой саквояж и направился к выходу.

У двери стояли санитары, ожидавшие его команды. В руках одного из них были зеленые носилки. Ольга засуетилась и дала им одеяло, что бы те, не несли Нину на грязном брезенте.

Стас проводил их до автомобиля, посмотрев, как белая машина скрылась за углом — вернулся обратно в дом. Любопытная бабка, оказавшаяся матерью Ольги любопытно выглядывала из своей квартиры.

— Мама! Идите домой! — властно сказала ей Ольга встречавшая Стаса на площадке.

Они прошли в квартиру Нины. Стас, словно он здесь был давний гость, по хозяйски снял ботинки и одел, тапочки, стоявшие в углу прихожей. Ольга, увидев это — улыбнулась:

— А, вы ведь Стас Андреев? Телевидение — эта программа «На грани»!

— Точно! Стас, — протянул ей руку. — Давайте знакомиться!

— Оля, Оля Зверева, подруга Нины. Мы вместе ну соседки с ней уже двадцать лет. Она мне как сестра, я ей все доверяю — она мне! В общем как говорится — крепкая бабья дружба! У меня и Эдик на руках вырос. Он мне как сын тоже был, а тут такое! Ужас! До сих пор не могу поверить! Завтра надо обязательно к Ниночке сходить…

— Скажите Оля, а вы не можете мне рассказать про ваших соседей?

— Хм, про соседей — да можно! А вас кто конкретно интересует?

— Ну, скажем — в соседнем подъезде, парень у вас очень странный живет. Он такой лысый, в кожаных брюках ходит. Совсем лысый такой — даже бровей нет, знаете его?

— А! Так, это — Юрка, Юрка Сергеев — он одноклассник Эдика, они дружили раньше! Но потом, что-то Юрка, ну, в общем, странный какой то стал! Голову побрил, даже брови сбрил! Рехнулся — вот! Эдик и перестал с ним дружить, говорят, он в какую то, не то секту вступил, не то в партию, ну этих фашистов бритоголовых.

— А, что он в этой квартире давно появлялся?

— Юрка? Да долго его не было, не ходил в гости, но после гибели Эдика — пришел. И на поминках был. Нина, кстати его сама позвала. У него то родители не путевые — отец и мать алкаши конченые, все из квартиры пропили! Нигде не работают! А парень голодает, вот Нина его и подкармливала после смерти Эдика, она… — Ольга, всхлипнув, заплакала.

— Ну, ну, Оля, давайте я на кухню схожу — чая, что ли давайте попьем? Чай то у вас есть?

— Ах, да, да, давайте попьем — только вот плиту вы сами зажигайте. Я, что-то боюсь!

— Без проблем! Пошли! — и Стас потащил ее в кухню.

Пока чайник закипал на плите, Ольга суетилась, накрывая на стол:

— А, я знала, что она к вам пойдет, хотя, я ее и уговаривала, говорила, что вы все равно не поверите…

— Не поверю? Во что? — подозрительно спросил Стас.

Ольга внимательно взглянула на него:

— Как? Вы, что не знаете?! Она. Что вам не рассказала? Да Эдика ведь убили! Это говорят, что он повесился, на самом деле его убили! Просто у Нины у нас нет, доказательств и она решила за помощью к вам обратиться, но то, что его убили — факт!

— Ну, допустим не факт, а предположение не лишенное оснований, но доказательств, то все-таки нет… — Стас достал из кармана пачку сигарет и закурил.

Ольга внимательно на нее посмотрела и робко спросила:

— А можно, я тоже закурю, а то мне дома нельзя! Так сказать мама гоняет, а тут Нина не давала, но я вот с вами за компанию.

— Да, конечно, — и Стас услужливо щелкнув зажигалкой.

— Так вот, — Ольга с наслаждением затянулась и выпустив дым продолжила. — Так вот, Нина же вам рассказала или нет, что в морге нам судмедэксперт заявил?

— Да, да, но кто это приходил к нему? Кто мог придти?

— Да. Кто угодно! Кто может быть причастен к смерти Эдика!

— А, эээ — Сергей, Сергей, муж ее бывший не мог?

— Не, ее Сережа хоть и сволочь, ну по отношению к Нине, но в принципе он мужик нормальный — это Нина его терпеть не могла, а я так за компанию, но если по правде — он мужик нормальный!

— Да, а Нина утверждает, что это он?!

— Нет, это она в порыве страсти — в гневе, так сказать. Я потом — пока ее в машине откачивали — укол делали, сбегала к этому Попову, эксперту, ну, и описала Сергея ему. Он сказал, что не Сергей, Сергей — высокий, красивый, а приходил к Попову по его словам — маленький, толстенький.

— Ну, вы прямо, следствие ведут знатоки! — похвалил Стас Ольгу.

Та кокетливо улыбнулась и выпустила очередную порцию дыма:

— Я детективы читаю…

— А можно мне фотоальбом семейный Нинин посмотреть? Ну, Эдика, Сергея этого, ну и так, все прочее — мне интересно.

— Да, да конечно, я сейчас принесу! — Ольга, затушив, в пепельнице бычок, побежала в комнату.

Чайник на плите закипел и Стас, отключил газ. Ольга вернулась с толстым альбомом с фотографиями.

— А где у вас чашки? — Спросил Стас.

— Там — на полочке в шкафу, такие, синие с золотой каемочкой.

Стас открыл шкаф. На полке стояла всего одна синяя чашка. Остальные были большие белые фарфоровые кружки.

— Да, но тут всего одна.

— Ой, не может быть! Не ужели Нина разбила, я ей эти чашки на день рождения дарила, их очень Эдик любил!

— Ладно, будем пить из больших! — Стас налил в кружки чай. — А теперь давайте посмотрим. Семейные фото.

— Вот это Эдик, маленький. Вот это Сергей, правда, здесь — он на десять лет моложе, а вот Сергей с его мамой и маленьким Эдиком, бабушка Эдика.

— Можно эту фотографию? — попросил Стас.

Со снимка на него смотрело лицо красивого волевого мужчины. Заостренный подбородок и сведенные, к переносице брови. Все это не как не говорило, что этим человеком, кто-то может управлять. Рядом с ним сидела, тоже, судя, по выражению лица — властная женщина. Устремленный взгляд и немного жестокие глаза. Стас поймал себя на мысли, что где-то уже видел — эту мать Сергея, бабушку Эдика и тут его будто ударил ток. К горлу подступил комок. Со снимка, на него смотрела — Зинаида Павловна, старуха с кладбища, правда на десять лет моложе.

Ольга, увидев, что Стас изменился в лице, испуганно его спросила:

— Что? Что. Случилось?

— Нет, нет, ничего, — пролепетал ей Стас в ответ. — А, можно я возьму эту фотографию?

— Да, конечно, но это означает, что вы нам поможете? — с надеждой спросила Ольга.

— Ну, помогу или нет, пожалуй — не знаю, но то, что я попытаюсь выяснить истину, это пожалуй да.

— Ой, хорошо! — весело воскликнула Ольга и тут же грустно добавила. — Хотя. Чем теперь поможешь — Эдика то нет!

Стас спрятал фотографию в карман пиджака и вышел в прихожую:

— Ну, Оля спасибо за чай! Завтра я обязательно навещу Нину. Если вы придете в больницу, вперед меня передайте ей привет. И пока ничего не говорите ее не надо волновать!

— Напротив! Она будет очень рада, она так вас обожает — постоянно вашу передачу смотрит, а вы, честно говоря в жизни не такой как на экране…

— Хуже что ли?

— Нет, напротив лучше, какой то вы менее суровый, чем с экрана, более человечный что ли?

— Ну, до свидания! — Стас пожал Ольге руку и вышел в коридор.

На улице погода испортилась. Пошел снег и поднялся ветер. Стас поднял воротник дубленки и зашагал к соседнему подъезду. Открыв дверь, он вошел внутрь помещения. Пахло сыростью и помойкой. На грязной лестнице сидел большой черный кот. Он словно с удивление посмотрел на Стаса большими рыжими глазами.

— У, нечистая! — буркнул Стас на кота.

Он хотел, уже было подняться по лестнице. Как вдруг, увидел, что вход в подвал открыт. Не понимая зачем, Стас заглянул в низенькую дверь. В полумраке он нечего не смог рассмотреть — лишь толстые канализационные трубы, обмотанные стекловатой. Спрыгнув на мокрый земляной пол, Стас щелкнул зажигалкой — освещая помещенье подвала. Неожиданно в темноте, что блеснуло возле трубы. Стас наклонился и увидел мелкие синие осколки с золотым отблеском. Это была разбитая чашка — точная копия той, что лежала в шкафчике, на кухне в квартире у Нины. Андреев, подняв самый большой осколок, обтер его от пыли и положил в карман. Затем он вернулся обратно в подъезд.

Найти квартиру Сергеевых было не сложно. Обшарпанная, грязная дверь — еле ели держалась на петлях. Из-за нее неслась ругань, перемешанная матом. Разорялся, какой то пьяный мужик. Стас, прислушавшись, постучал в квартиру. Но на его стук никто не среагировал. Дикие визги и звон посуды — звучали бессмысленной катофоннией. Андреев постучал еще сильнее. За дверью немного притихли и после скрипа — в открывшуюся щель высунулась взлохмаченная голова женщины. Под глазом у нее, красовался здоровенный синяк.

— Че надо? — проскрипел вопрос хозяйки квартиры.

— А мне бы, мне бы Юру, Юру поведать!

— Нет его, а что он опять натворил?

— Да так ничего, я ему денег должен. Вот пришел отдать…

— Денег?! — обрадовалась тетка с синяком. — Это можно мне отдать, я передам!

— Я вижу, а когда он придет?

— Да кто его знает?! А сколько ты ем должен?

— Сто рублей!

— Ну, так давай!

— Э, нет, я лучше его подожду, пустите?

Тетка расстроилась и проворчала.

— Нечего, тут рассиживать, а может ты мент?

— Я, что похож на мента?

— Хм, вроде нет, хотя черт его знает, сейчас не поймешь. Менты — похожи на бандитов, бандиты на ментов, что за сучье время?!..

— Так, может, пустите подождать Юрку? Я вам на бутылку дам — вижу, душа просит.

При этих словах тетка гостеприимно распахнула дверь. В квартире, пахло жареным луком, табаком и водочным перегаром. Весь этот аромат настырно внедрялся в нос, вызывая рвотные рефлексы. Стас прикрыл нос платком и сунув хозяйке пятьдесят рублей прошел в указанную ей комнату.

В помещении стоял старый облезлый диван и письменный стол. Стены были обклеены древними обоями, которые лоснились и вздыбились пузырями. Поверх обоев висели различные цветные плакаты, с которых на Стаса смотрели дикие рожи в металлических масках, с хвостами и рогами. Точно понять, что изображено на этих «постерах» было очень трудно. Надписи на английском языке с непонятной смысловой нагрузкой. Если перевести их на русский, обозначало, что-то на подобие — «Меня манит черное и гнусное» или «Хватайся за смерть, потому как она истина».

Неожиданно в комнату ввалился совершенно пьяный мужик. Из одежды на нем были лишь большие семейные трусы и грязная зеленая майка. Вошедший уставился на Стаса и разглядывал его, как посетитель музея — экспонат. Почесав затылок, мужик с трудом выговорил:

— Ты кто? Ты к моей Любке, что ли пришел сука?!

Стас, посмотрев на неандертальца в грязной майке, улыбнулся и ответил:

— Нет. Твоя Любка мне без надобности!

— А где ж она тогда?

— Наверное, за бутылкой пошла, я ей денег дал.

— Хм, за бутылкой — это хорошо! А то смотри. Я шуток не люблю! Вмиг рога по обломаю! — и мужик чуть не рухнул на пол.

Ноги подкосились, но он устоял. Громко икнув, он поправил трусы и вышел из комнаты. Там послышался грохот. Скорее всего, координация подвела мужика в прихожей.

Стас, сел на грязный диван и достав сигареты, закурил. Затем он достал осколок чашки из кармана дубленки. Повертев его в руках, Стас положил его на край стола Ждать пришлось долго. За стеной в кухне, родители Юрки успели выпить бутылку и подраться. Но, вскоре, судя по двойному храпу — оба уснули. Еще через пол часа, Стас услышал, как открылась входная дверь. Стас встал в дальний угол. Так его не было заметно из коридора. Через секунду в комнату вошел Юрка. Его лысый череп блеснул, отражая свет лампочки. Юрка, скинув куртку, повернулся и увидел Стаса. Глаза их встретились. Несколько секунд оба стояли без движения. Неожиданно Юрка дернулся и как антилопа и прыгнул к двери. Но Стас, умело, подставив ногу, повалил его на пол. Юрка не орал. Он только хрипел. Как хрипит загнанная собаками лисица. Стас, передавив ему шею коленом, ловко завернул руку. В суставах, что — то хрустнуло. Юрка закатил от боли глаза. Изо рта полезли пузыри.

— Ну, гаденыш, ты был в гостях у тети Нины?! — зло спросил его Стас все сильнее и сильнее прижимая к полу.

— Не был! Я не был не у какой тете Нины! — шипел Юрка.

— Раз так! Я тебе сейчас шею твою куриную сломаю и все, никто тебе не поможет! Твои алкаши родители спят мертвым сном, а когда проснутся — очень удивятся, что убили своего сына!

— Не надо! Я ничего не делал, помогите! — шипел Юрка, ему с каждой секундой все больше не хватало воздуха.

— Говори сученок! Что ты ей подсыпал в чашку?!

— Аааа! Я не! Я не хотел, я не хотел, меня заставили! — давился Юрка.

— Кто тебя заставил?

— Это магистр! Он сказал, что меня тоже на алтарь положат, тоже в жертву принесут, если я не пойду к тете Нине!

Стас отпустил парня и встряхнув поднял его за плечи. Тот обвис как сарделька на вилке и хныкал, пуская большие зеленые сопли.

— Ну, Юра! Говори, что произошло, — более миролюбиво спросил Стас.

— Я, меня… хм… они… я… не знаю, они меня заставили, я не хотел! Я! Эдик, мой друг, но они, я, — бормотал Юрка.

— Да кто тебя заставил? Говори нормально! — крикнул на него Стас.

Лысая Юркина голова затряслась в рыданиях и склонилась почти к полу. Стас понял. Что ничего от него сейчас не добьется. Он решил немного успокоить парня.

— Ты куришь?

— Да…

— На, возьми! — Стас, протянул ему сигарету и зажег зажигалку.

Юрка, дрожащими руками подкурил и затянувшись немного успокоился. Стас, похлопал его по плечу, и совсем, ласково, спросил:

— А, теперь, давай Юрик, с самого начала. Я буду задавать тебе вопросы, а ты просто отвечай, так мы с тобой не запутаемся — хорошо?

— Угу…

— Вы с Эдиком были друзья?

— Да.

— А почему поссорились?

— Он был избранный, ему нельзя было со мной общаться.

— Что значит избранный?

— Ну, это значит, он был должен стать одним из руководителей и нести нам веру! Проповедовать и отдавать приказы.

Стас ничего не понял, но переспрашивать не стал, боясь, что вновь испугает парня.

— А вы, значит, были в одной секте?

— Это не секта — это вера! Мы были братьями по вере, вера истины, вера тьмы!

— А как вы туда вступили? Давно?

— Да два года назад, с нами познакомился один мужик. Он и привел нас, к магистру. Ну, а там мы пришли на первое собрание и так далее. Нас приняли, мы дали клятву.

— А, что вы делали на этих собраниях?

— Мы читали, клятвы повелителю приносили жертвы кошек разных. Иногда собак, но чаще кошек! Кошка это святое животное. У нее семь жизней, поэтому если ее убиваешь — она не умирает, только тело, а жизнь переходит повелителю и сила отдается ему.

— Ну и что ну кошек мочили, а толк то какой с вашей веры?

— Мы, в общем, раз в год нужно при четвертом полнолунии приносить жертву человеческую. Ребенка. Младенца.

— Живого?!

— Да, конечно! Но, когда магистр, принес первый раз, в прошлом году — Эдик сказал, что не хочет больше в этой в нашей вере быть, а магистр, приказал ему в следующем году самому принести младенца, что бы, как он говорит, дух закалить и убить в себе чуждого бога, который запрещает убивать.

— И что?

— Ну, вот срок пришел в прошлое полнолуние, вернее — в позапрошлое. А, Эдик, не кого не принес! Тогда Магистр, сказал, что он теперь избранный и его самого нужно принести на алтарь! Тем более, что в вере, есть правила — никогда из нее не выходить! Кто выходит — тот предатель! Его нужно убить!

— А, что, значит, быть избранным? Кроме того, что он принес бы этого младенца, то что?

— То, стал бы в руководстве веры! Он бы всем мог давать приказы, но Эдик дурак! Он не захотел, он за психовал! А мне за то, что я его друг запретили брови носить, как сказал Магистр, чтобы, я не мог глаза скрывать, чтобы не наврал ему и всем братьям по вере.

— А ты?

— А, что я?! Я подчинился и сбрил…

— Так Эдика убили?

— Я не знаю! Меня на это собрание не пустили, там были только избранные, но говорят, он сам повесился! Я не знаю.

— А, ты то сам веришь, что он повесился?

— Хм, не знаю. Нет, наверное — повесили его! Просто это уже не докажешь, а меня, они тоже убьют! Я это знаю и боюсь! Но вот они и послали меня к тете Нине!

— А за что тетю Нину?

— Магистр, сказал, что она может все раскрыть информацию выпутать! Дознаться, а это плохо! Вот и послал меня, что бы я ей снотворного подсыпал в чай. Я и подсыпал, а дольше все они делали!

— Так магистр был с тобой у тети Нины?

— Да! Он в квартире был, у него даже ключи есть, от квартиры тети Нины!

— А она то его видела?

— Не знаю, наверное, нет, он после пришел, когда она уснула.

— И это он с печкой сделал?

— С какой печкой?! Я ничего не знаю, меня из квартиры выставили, а на улице я встретил вас!

— Так значит, когда ты меня встретил — магистр, в квартире был?

— Да, он в ванной, наверное, спрятался или в кладовке, а может, под кровать залез, куда ж ему было деться?!

— Что?!

Стас с ужасом понял, что когда они с Ольгой пили чай — в квартире еще кто-то мог быть! Ведь, квартира большая — трехкомнатная. Все они раздельные! Еще как минимум — две кладовки, а если он — этот человек, сидел в кладовке и все слышал! Но там ведь был газ! Человек не мог сидеть без противогаза в такой атмосфере, а сели бы был взрыв?! У Стаса по спине пробежали мурашки. Ведь после его ухода в квартире оставалась Ольга.

— Черт! — Стас бросился к двери.

Юрка с удивлением посмотрел, как незнакомец, душивший его — просто убегает из их квартиры. Стас несся через три ступеньки. Добежав до квартиры Нины, он начал колотить в дверь, но никто не открывал. Стас в бессилии повернулся спиной к двери и глубоко вздохнул.

Тут его взгляд упал на квартиру напротив. Андреев кинулся к противоположенной двери. Ольгина квартира оказалась открытой. Узкая щель зловеще темнела черной полоской. Стас легонько толкнул дверь и зашел внутрь. В прихожей было темно. Стас пошарил рукой включатель. Пальцы нащупали круглый блин. Свет резанул по глазам. Стас зажмурился и прикрыл глаза рукой. Но когда он отвел ладонь, то вздрогнул от ужаса. У порога лежало тело старухи — матери Ольги. Андреев бережно перевернул пожилую женщину, она застонала.

— Ну, бабушка! Давай живи! — умоляюще прошептал ей Стас.

Бабка пошевелила рукой и медленно открыла глаза. Увидев, Стаса она вздрогнула.

— Ааа, он… меня по голове…

— Кто?! Кто вас по голове?

— Не знаю, не видела его лица. Он, был в кладовке, наверное, когда я зашла в квартиру, он был уже здесь, вор проклятый, — пожилая женщина с трудом выговаривала каждое слово.

— А где, где Оля?!

— Не знаю, она не приходила.

— Черт! — Стас полез в карман за сотовым телефоном, но вспомнил, что у него села батарейка и стал шарить глазами по прихожей. На полке стоял телефон. Стас, схватив трубку, набрал ноль два.

— Алло! Приезжайте нападение на квартиру, ранена хозяйка, оглушили, в сознание, нет, вроде ничего не взяли.

В этот момент дверь в квартиру открылась и на пороге, появилась Ольга. Она, увидев лежащую на полу мать, вскрикнула и выронила из рук сумки:

— Мама! Что, что, случилось?! Мамочка!!

— Оля, вот кто — то по голове…

Ольга опустилась на колени к лежащей матери и подняв в недоумении голову вопросительно посмотрела на Стаса:

— Что тут было, ой, что тут было? — запричитала она.

— Оля, а вы то, где были? — вопросом на вопрос ответил Стас.

— Я решила не дожидаться завтра, поехала в больнице к Нине! Она уже пришла в сознание, я ей рассказала про хорошую весть, о вас! А тут то, что было?!

— Не знаю. Я, только, что пришел, был у одного человека, — Стас решил не рассказывать про Юрку. — А тут вот, ваша мать лежит на полу, без сознания, дверь открыта, возможно, кто-то ее ударил по голове, скорее всего, кто-то забрался в квартиру.

— Да, но зачем? У нас то и брать нечего, денег нет, золота и драгоценностей тоже!

— Этому человеку, как я подозреваю, ничего не надо было! Он, просто прятался у вас в квартире! Подождите, я все-таки скорую вызову, — Стас набрал ноль три и сообщил адрес.

— А что ему у нас прятаться то?

— А вот это Оля и сеть то, куда вы меня попросили влезть все, не посредственно, связанно с гибелью Эдика!

— То есть как?

— Возможно, этот человек и попытался убить Нину, он включил газ. А когда вышел из квартиры, то услышал, как я поднимаюсь по лестнице, тогда он позвонил к вам в квартиру. Ваша мать открыла дверь, но никого не увидела. Она вышла на площадку, что бы посмотреть, а он тем временем — прошмыгнул квартиру и там спрятался, захлопнул за собой дверь. Ваша мать подумала, что дверь захлопнул сквозняк.

— Да, я удивилась, как это дверь захлопнулась. Она ведь тяжелая, и я, ее, полностью открыла! Раньше такого не было! — подала голос лежащая на полу бабка.

— Ой, мам, ты только не лезь! Давай мы тебя на диван хоть перенесем!

Стас взял старуху на руки и отнес в комнату на диван. Но та не хотела уже лежать и попыталась сесть. Но Сильные руки Стаса не дали ей подняться:

— Лежите, лежите! Вам сейчас нельзя вставать! У вас наверняка сотрясение головного мозга»! — приказал ей Стас.

— А что милиции то говорить? — спросила у него Ольга.

— Ну, скажите, что в квартиру вор пробрался и не вздумайте им голову историей Эдика морочить! Если хотите, что бы мы нашли этого козла магистра!

— Кого?!

— Да это я так, не говорите пока ни о чем и не кому!

— А почему?

— Да, потому, что информация уйдет! А они точно затаятся и мы их тогда, не найдем! Поэтому молчите и вы мамаша! — Стас угрожающе посмотрел на бабку.

Та покорно закивала головой. Ольга с ужасом смотрела на Стаса, понимая, что история гибели Эдика приобретает все более мрачные тона.

 

Глава 5

Послушник Троицкого храма Василий — шестнадцатилетний, худой парень с прыщеватым детским лицом, одел, фуфайку и, вышел в ограду. Втянув ноздрями холодный зимний воздух, юноша посмотрел на темное небо и тяжело вздохнул. Идти в темноту кладбища не хотелось, но просьба отца Михаила проследить за вагончиком Зинаиды Петровны на окраине кладбища — была для Василия словно приказ. Парень любил и уважал священника и отказать ему просто не мог.

В последнее время отец Михаил не раз жаловался Василию, что их храм, словно кто — то специально подвергает всем этим неприятностям с вандализмом. Василий искренне переживал, и сам хотел найти богохульников, но пока до этого не доходили руки.

Работы в церковном хозяйстве было много. Послушник ежедневно колол дрова для крестильни — там не было парового отопления, и приходилось топить печку. Уборка в храме и вечерние занятия богословия. Но Василий старательно исполнял все обязанности и не когда не жалел, что решил посветить себя богу.

Появился Василий в церкви сам. Когда умерли его родители, парень долгое время скитался по подвалам и вокзалам, где приворовывал у зазевавшихся пассажиров. Начал курить и пить спиртное. Но однажды он забрел на территорию храма, где встретил отца Михаила. Священник пригрел и отмыл беспризорника и предложил — стать послушником и посветить себя служению богу. Отец Михаил пообещал сделать из Василия настоящего священника. Пареньку это сначала показалось абсурдным, но потом, поразмыслив, он согласился и вот уже год он жил и трудился у отца Михаила, который готовил его к поступлению в духовную семинарию.

Сегодня Василий хотел совершить еще одно доброе дело… Поручение отца Михаила он решил выполнить старательно. Юноша вооружился большой палкой и сунув в карман фуфайки китайский фонарик двинулся по скрипящему под ногами снегу в темноту кладбища.

Темные силуэты памятников и черные бугорки могил зловеще выплывали навстречу. Василий прибавил шаг. И хотя он внутренне настраивал себя — не бояться темных сил, ему все же, было страшно.

Вагончик на краю кладбища показался из темноты зловещей, черной коробкой. Василий замедлил шаг и, подойдя к большому кресту, остановился. В окне вагончика слабо светился огонек.

Василий поднес к губам озябшие ладони и согрев их дыханием осмотрелся вокруг. Неожиданно справа хрустнули кусты. Василий вздрогнул. Две человеческие тени скользнули вдоль кладбищенского забора. Юноша, напрягся и присев на корточки стал ждать.

Крадущиеся в темноте люди, волокли за собой какой то мешок. Один из них все время останавливался и озирался по сторонам. Василию удалось рассмотреть их фигуры. Один был высокий и худой, второй коренастый и толстенький. Василий старался не дышать, чтобы не выдать себя.

Парочка медленно подошла к одной из свежих могил. Высокий, разбросав венки, нагнулся и попытался выдернуть из земли памятник. Но видно ему сил не хватило сил. Василий услышал, как он грубо ругнулся и сказал второму:

— Титус, давай, тяни! Нам надо обязательно надо эту могилу! Тащи памятник! Сейчас, придут, помогут остальные.

Вдруг раздался, какой то непонятный стон. Василий сразу не понял, что это могло быть. Но, прислушавшись, он различил в этих звуках страдание животного. Скорее всего, это была кошка, которая жалобно пищала.

— Черт раскудахталась! Титус! Нам надо обязательно эту тварь бабке отнести, пусть немного то же помандражирует!

Ничего, не понимая, что происходит Василий привстал с корточек и выпрямившись во весь рост, постарался рассмотреть — что делают эти двое. Но увидеть он ничего не смог. Резкий удар обрушился на его голову. Василий покачнулся — но устоял на ногах. В ту же секунду крепкие руки зажали послушнику рот. Василий в ужасе попытался закричать, но не смог. Его повалили на снег и ткнули лицом в колючий снег. Василий дернулся, но резкая боль под лопаткой сковала его движение. Василий почувствовал, как что-то теплое разливается у него на груди. Он с ужасом понял, что это его кровь. Василий шевельнул губами и потерял сознание. Последнее, что он услышал — были мужские голоса:

— Вот черт! Ты же убил его!

— Да хрен с ним! Видишь — он выследил нас!

— Не думаю, что магистр будет доволен твоим поступком!

— А, что было делать?

— Ладно, тащи его, к могиле вон той, там есть вырытая.

— Нет, его надо зарыть, где ни будь в другом месте!

Две темные тени, нагнулись над послушником и схватив за края фуфайки поволокли Василия в темноту ночного кладбища.

Где-то в темноте, скрипнула дверь. На пороге вагончика появилась женская, сутулая фигурка. Старуха всматривалась в темноту ночи. Но среди бугорков могил и штакетника памятников ничего не было видно.

* * *

Нина открыла глаза. Яркий солнечный свет заставлял щуриться. Женщина подняла руку и поднесла ее к бровям. Светлая больничная палата, белые простыни и красное пятно на них. Нина присмотрелась и вдруг поняла, что это роза… Обыкновенный цветок розы с огромным красным бутоном и зеленым стеблем, покрытым большими шипами. Павлова с удивлением рассматривала цветок интересно — откуда, он здесь взялся?

— Павлова! К вам пришли! — прозвучал голос медсестры.

Нина с удивлением подняла глаза. У окна стоял он. Журналист… известный журналист стоял в палате с накинутым на плечи белым халатом. Нина невольно улыбнулась. Стас, видя, что ей приятно весело сказал:

— Ну, вот, а то спать задумали — нечего вам спать. Человек и так треть своей жизни спит, представляете — треть! А если бы можно было на треть в жизни, сделать больше, представляете, как бы шагнуло человечество!

Нина молчала и продолжала улыбаться. Стас невольно покосился на соседку, лежащую на соседней кровати. Та, словно поняв намек, засуетилась и встала:

— Ой! Пойду, вниз, газет, что ли свежих, с кроссвордами куплю! А то, что-то скучно.

Стас благодарно посмотрел ей в глаза. Когда они в палате остались одни, Андреев сел на краешек Нининой кровати и, улыбаясь — спросил:

— Ну?! Нина… вам легче?

Та вновь улыбнулась, а вместо ответа потянулась своей рукой к руке Стаса. Он протянул ей свою ладонь. Ее рука была теплой и мягкой, Стас рассмотрел ее тонкие белые пальцы.

— Вы пришли! Я так рада! Ко мне вчера приходила Оля. Она мне сказала, что вы согласны вести расследование.

— Тсс! — Стас приложил палец к губам. — Сейчас не о каких расследованиях! Вам нельзя волноваться, поэтому давайте о другом.

— Нет, это приятное волнение и тем более, я уже себя хорошо. Доктора сказали, что меня сегодня или завтра выпишут.

— И все равно все равно давайте не будем об этом.

Нина насторожилась.

— Что-то случилось?

Стас понял, что от темы про вчерашнее происшествие ему не уйти. Он тяжело вздохнул и посмотрев Нине в глаза спросил:

— Нина, скажите — к вам вчера вечером, Юра Сергеев приходил?

— Да! А что? Что-то случилось? Что с Юрой? — недоуменно ответила Нина.

— Вы пили чай и после этого нечего не помните?

— Да, это ведь Юра, скорую вызвал, я видно перенервничала! Вот и потеряла сознание. А, что? Это не так?

— Да нет, все, так. Но, дело в том, что вызвал скорую я!

— Вы?! А где Юра был?! Юра то?!

— Он был рядом, — соврал Стас.

— Ой, вы меня напугали.

— Скажите Нина, а вы ничего за своим сыном, в последнее время странного, не замечали?

Нина напряглась еще больше. Она поправила волосы на голове и удивленно ответила:

— Странного? Что, вы имеете в виду?

— Ну, допустим мальчик, стал каким то скрытным. Раздражительным.

— К чему, к чему, вы клоните?

— Ну, просто, я ведь веду расследование, мне нужны разные подробности, вот решил на всякий случай спросить.

Нина немного успокоилась. Она даже улыбнулась и ласково ответила:

— А если так, то, а то вдруг вы опять подумаете, что Эдик — того, сам повесился.

— Нет, я просто хочу составить — его психологический портрет, может, что — то его беспокоило, ну в последние дни?

Нина задумалась и посмотрела в окно. Затем вновь перевела взгляд на Стаса.

— Вы знаете, Стас, да действительно. Сейчас я анализирую и вспоминаю — все его последние дни.

— И что?

— Да понимаете, Эдик был очень жизнерадостным мальчиком, а последние недели три. С ним — как будто что-то случилось! Он стал раздражительным, никого не хотел видеть! Даже друзей. Подолгу, закрывался, в своей комнате, и что-то брякал на гитаре. Причем обычно он пел веселые песенки, а тут — какие то грустные. Бурчал, бурчал, я просто думала, что на мальчика хандра напала. Ну, знаете, такое в его возрасте бывает. Понравилась девчонка и не отвечает на взаимность, но, как оказалось, что-то не то…

— А, что, девочка то у него была?

— Ну, была девочка это громко сказано. Нравилась ему одна, Ира Шмелева. Одноклассница. Милая такая девчонка. Я даже радовалась, что они дружат. Но вы не подумайте, нет! Они может быть, ну целовались пару раз, ну а, чтоб дальше! Нет, я думаю, нет! Рано ему еще было.

— Рано, откуда, мы знаем? Когда нам рано? Когда нам поздно? Как там природа подскажет! Вот, я сам помню — тоже в шестнадцать лет, так влюбился! С ума сходил, а ей восемнадцать было! И что?! Она мою светлую мечту о любви банально разбила. После дискотеки напилась. И меня заставила вместе. Тогда я в первый раз водку выпил, ну а дальше, в общем, после этого подъезда, я понял, что любовь это не такая, уж романтика и возвышенные чувства.

Нина рассмеялась:

— Надо же я услышала откровения знаменитого Стаса Андреева, о том как он имел первое сексуальное приключение! Ха! Ха!

Стас обиженно на нее посмотрел.

— Да не обижайтесь, вы, действительно очень смешно! Дело в том, что у меня то же самое было, но вот только я охмурила молодого мальчика, когда мне было девятнадцать, а ему семнадцать и это правда не в подъезде было, а на даче! Ха! Ха!

Стас улыбнулся и заметил:

— Значит, правду Алегрова поет?

— А, что она поет?

— Ну, песенка у нее забавная — все мы бабы стервы!

— Ах, это?! Ну, можно, сказать — да, — и Нина вновь улыбнулась.

— Ну, вот! Вроде разрядили обстановку, а теперь давайте все таки к серьезному вернемся, — предложил Стас.

Нина вздохнула и ответила:

— Да, о чем там, а ну вот, Эдик, в общем, он, раздражительный стал. Я, с ним, пыталась заговорить, а он не в какую. Говорит — отстань мама и все!

— Скажите, а в это время он к своему отцу ходил?

— К Сереже? Ходил, я же вам говорила, что не могла это ему запретить.

— А, каким, он возвращался из этой семьи?

— Возвращался? Хм, вы знаете, пожалуй, еще более грустный. Может, у него Сережа тоже спрашивал, только он действительно приходил — грустный.

— А вот с бабушкой своей, он виделся?

— С бабушкой? Зинаидой Павловной? Да конечно.

— А к ней он как относился, ну что ни — будь там, говорил про нее?

— Да нет, вроде ничего, он знал, что она очень трудная женщина. Правда к нему вроде относилась хорошо, так ничего не говорил. Вот только однажды…

— Что однажды? — насторожился Стас.

— Однажды он сказал мне очень странную фразу про бабушку.

— А какую?

— Он сказал, что она не та — за кого себя, выдает и, сказал, что она погубит отца. Сергея мужа моего бывшего, но я тогда этому не придала значения, сказала, что она уже его погубила, когда сделала все, что бы мы с Сергеем развелись.

— А он, Эдик, что сказал Эдик?

— А Эдик сказал странную фразу, он сказал, что развод это начало падения, а крах еще впереди, что это значит, я не поняла.

— Да? Интересно, а вы знаете, что сейчас делает Зинаида Павловна?

— А, что она может делать, она пенсионерка дома сидит, внука воспитывает, ведь Матвей сын сестры Сергея, он с ней живет.

— Да, а вы не слышали о таком обществе добровольном обществе охраны памятников «Некрополь»?

— Нет, а что, это за общество?

— Это такая организация, она занимается добровольной реставрацией заброшенных могил на городском кладбище.

— И, что — при чем тут Некрополь?

— А при, том, что, эта ваша Зинаида Павловна, его возглавляет!

Нина вздрогнула и схватила Стаса за руку. В ее глазах блеснул страх.

— Нет, не может быть! Старуха совсем с ума сошла.

— Я бы так не сказал. Я имел честь с ней общаться ну странности в ее поведении, безусловно, есть, но так это совершенно здравая тетка!

Нина совсем серьезно взглянула на Стаса.

— Стас, вы знаете, я хочу вас попросить об одной вещи, вернее поступке.

— Хм, надеюсь не спрыгнуть с водонапорной башни?

— Нет, я вас попрошу съездить на кладбище к Эдику у меня, что-то не хорошее предчувствие.

Стас удивленно на нее взглянул.

— А почему меня? Вот вас завтра выпишут, вместе и поедем.

— Нет, я хочу, что бы вы сейчас съездили.

— Хм, почему сегодня?

— А где находится это общество Некрополь?

— На центральном городском кладбище, не далеко от церкви, вагончик стоит.

Нина задумалась и помрачнела. Стас видел, что она заволновалась.

— Что случилось?

— Я, конечно, ничего не хочу говорить, может это мои предрассудки, что я Зинаиду Павловну просто не выношу. Но дело в том, что Эдик похоронен на центральном кладбище, справа от церкви, там, где новые захоронения.

Стас, обомлел от услышанного. Он понял мысль Нины, но ничего не стал говорить.

— Так, вы съездите?

— Хм, да, сейчас съезжу. Правда, мне на работу нужно, но я обязательно съезжу. А как я найду там могилу Эдика? Там ведь множество захоронений!

— Очень просто! Могила находится под огромной березой, вы ее увидите издалека. Она там одна, справа от церкви.

Стас пожал руку Нины и вышел из палаты.

* * *

Мысли о вчерашнем покушении на Нину крутились клубком противных змей в голове Стаса. Он не как не мог понять, откуда же взялся этот неизвестный человек, тюкнувший старуху — мать Ольги по голове. Мучительные раздумья отвлекали и раздражали Андреева.

Выйдя из больницы, он закурил сигарету и, смачно затянувшись, посмотрел на противное серое небо. Спешащие по своим делам прохожие, бесконечная вереница грязных от серого снега машин и тусклые краски февральского города. Унылое настроение слегка разгоняло воспоминание о разговоре с Ниной. Стас улыбнулся и поймал себя на мысли, что общение с этой женщиной было, почти единственным, светлым пятном — в проходящей нудной и длинной зиме. Монотонность рабочих будней и череда регулярных попоек с друзьями. Господи, а вспомнить то нечего — подумал он, и подняв воротник, медленно поплелся к краю тротуара.

Радовало одно — Нина осталась жива, старуха то же. Но Стаса пугала неизвестность. Злодей попытавшийся отравить Нину и запугавший помешанного на металлической музыке Юрку Сергеева из соседнего подъезда, был коварен и неуловим. Главный подозреваемый — бывший муж Нины, но, но, тут не сходится. Старуха — мать Ольги конечно бы его узнала и заметила. Эта бабка настоящий чекист, вряд ли кого пропустит мимо. Нет, бывший Нинин супруг — это бы было слишком просто.

Стас остановился у края дороги и, докурив сигарету — поднял руку. Таксисты как назло не реагировали на его сигнал. Желтые маячки авто извозчиков, словно неуловимые светлячки, проезжали мимо. Стас чертыхнулся и двинулся в сторону автобусной остановки. Трястись в общественном транспорте ему не хотелось, но выбора не было. До студии — была, пара остановок и, вызывать служебную машину — было бы верхом нахальства — подчиненные этого не поняли. Стас несколько раз обернулся на ходу в надежде увидеть свободное такси.

Вдруг его взгляд упал на противоположенную сторону улицы. В толпе прохожих Стас рассмотрел сгорбившуюся тетку в зеленом платке. Фигура женщины показалась ему знакомой. Андреев встал как вкопанный и попытался рассмотреть уходящую в противоположенную сторону женщину. Серое пальто и черные сапоги на низкой платформе. Тетка, спеша, ковыляла по тротуару — переваливаясь, словно пингвин. Стас хотел, было кинуться через дорогу — но, посмотрев на плотный поток автомобилей, понял, что улицу ему в этом месте не перейти.

Андреев побежал к подземному переходу. Спускаясь вниз по обмерзлой лестнице — он два раза чуть было не упал, но вовремя хватался за холодные металлические перила. Пробираться сквозь толпу пешеходов было трудно. Дорогу уступать никто не хотел. Стас несколько раз крикнул — прося уступить ему дорогу, но на его просьбу никто не отозвался.

В итоге на той стороне улицы он оказался лишь минут через пять. Зеленый платок и знакомая фигура тетки уже скрылась за угловым домом. Стас чертыхнулся и бросился бежать сломя голову.

За углом Андреева ждало разочарование. Тетка в зеленом платке, словно сквозь землю провалилась. Стас пробежал пол квартала — но никаких следов. Скорее всего, тетка зашла в один из магазинов, которых было здесь много. Похожие одна на другую — большие витрины и мраморные лестницы входов. Запутанный лабиринт миллионного мега полиса. Стас понял, что тетку в этом круговороте городской жизни ему вряд ли найти.

Но вдруг — удача улыбнулась ему. Знакомый зеленый платок мелькнул на втором этаже универмага. Стас, словно горнолыжник — слаломист выскочил на кривой пролет лестницы, ведущий на второй этаж.

На верху было еще больше народа. Бесконечные прилавки с товарами.

— Где ж ты?! Незнакомочка моя знакомая?! — приговаривал себе Стас под нос.

И тут, то, что он увидел тетку. Эта была она. Стас буквально чуть не наткнулся на ее грузное тело. Невероятным движением Андреев успел отвернуть и спрятать лицо за спинами прохожих. Тетка в зеленом платке смотрела в бок, поэтому не заметила Стаса. Эта была вчерашняя бабка — мать Ольги.

Что она делает здесь? Старушка должна лежать дома и прикладывать лед к пробитой голове, а она ходит по городу, причем в самом людном месте!

Старуха тем временем деловито пробиралась к дальнему углу торгового зала. Стас решил, что ему лучше себя не обнаруживать и чуть — чуть приотстал от спешащей бабки. Старуха, словно пронырливая утка — покачиваясь, плыла вперед в людской толпе. Андреев с интересом наблюдал за маршрутом ее движенья. Но когда тетка остановилась у большой двери — Стас обомлел. Над, стеклянным, покрашенный в черный цвет прямоугольником — висела, скорбная и неброская вывеска:

«Похоронные принадлежности. Венки. Искусственные цветы.

Последний дар усопшим».

Вот это да! Вот это завязка к сюжету! Стас чуть было не подпрыгнул, но сдержался, понимая, что своей бурной реакцией привлечет внимание покупателей. Старуха тем временем скрылась внутри траурной конторы.

Что делать? Что делать? Стас мучительно пытался найти решение. Войти и прикинуться покупателем венков. Но, а если она стоит у входа? Если она его заметит? Нет, раскрывать свои карты — слишком рано!

И тут Андрееву пришла в голову гениальная идея. Стас уверенным шагом двинулся к стойке с надписью «администратор».

Высокая, лет сорока блондинка — встретила его дежурной улыбкой. Стас мимолетно оценил ее идеальную фигуру — видно пышногрудая женщина усердно занималась над своим внешним видом, прежде чем выйти на работу. Алый цвет ее помады говорил, что женщина, во всю пыталась выглядеть моложе своих лет. Андреев улыбнулся улыбкой ловеласа и сунул блондинки под нос свое журналистское удостоверение:

— Здравствуйте, я с телевидения Стас Андреев программа «На гране».

Блондинка изменилась в лице и дежурную гримасу холодного администратора сменила на приветливый, заискивающий оскал почитательницы четвертой власти:

— А! Конечно, узнаю!! Какие люди!! Господи, что вы хотели?

— Видите ли, я вот готовлю очередную передачу — о карманных ворах в магазинах, вот решил присмотреть вашу торговую точку.

Администраторша немного недоуменно и в то же время виновато ойкнула и искренне удивилась:

— Ой, что это вдруг к нам у нас вроде, нет воров, никто и не жалуется! Товарищ Андреев, вас, наверное, не много не правильно информировали! Хм, мы бы не хотели, что бы вы в таком ключе о нас говорили.

Стас галантно прикоснулся к ее локотку и успокаивающим тоном промурлыкал:

— Да нет, что вы, как вы могли подумать?! У хозяйки такого магазина и такого администратора — все обычно в порядке! Нет, я просто хотел вас попросить о помощи.

Администраторша напряглась, но недоверие в ее взоре исчезло, его сменило любопытство:

— Ко мне? Хм, слушаю вас!

— Видите ли, кстати — как вас зовут?

— Хм Маргарита Павловна.

— Очень приятно! Маргарита Павловна! Я готовлю передачу о ворах, в местах таких деликатных необычных, последнее время, как говорят, в милиции есть группа воришек — орудующих в похоронных конторках.

— Да вы что?! — искренне удивилась администраторша.

— Да, да! Вот я к вам и пришел, а у вас тут, вон, магазинчик такой имеется. Он ведь не вашего профиля, — Стас кивнул на черную дверь, за которой скрылась мать Ольги.

Администраторша с видом заговорщицы нагнулась к Стасу и быстро прошептала:

— Ах, да, да, это, не наша! Это мы в аренду сдаем вот уже год! Ну, что вы говорите, я бы и не подумала! Надо же!

— Да, вот, такие пироги. Но я к вам за помощью. Маргарита Павловна по моему?

— Да, что вы! Зовите меня просто Рита, — тетка игриво сверкнула глазами.

Юношеский флирт мелькнул в ее взоре и растворился в морщинках сорокалетней женщины. Стас, тем не менее — одарил ее чарующей улыбкой запавшего на нее поклонника и продолжил:

— Спасибо Рита! Так вот, не могли бы вы, мне помочь? Мне нужно как-то попасть в то заведение, — и Стас вновь кивнул на похоронную контору. — Чтобы, меня не заметили? Ну, есть ли какой ни — будь задний вход такой. Ну откуда видно было бы, что там внутри твориться?

Маргарита Павловна задумалась и, лукаво посмотрев на Андреева, улыбнулась. Женщине, наверное — было приятно поиграть в игру… под названием слежка и помощь телевидению.

— Да, что ни будь, придумаю для вас, когда вам надо?

— Сейчас, — беззастенчиво ответил Стас.

На лице администраторши озабоченность, но Маргарита Павловна, кинув головой — ответила:

— Тогда вам надо снять куртку и, одеть, халат грузчика, я вас проведу через служебный коридор. Там видно зал этих похоронщиков. Устроит?

— Конечно Рита! Я ваш должник!

Через несколько минут Стаса было не узнать. Грязно — синий халат на плечах и помятая шапка на голове. Андреев, осмотрев, свое новое одеяние улыбнулся. В служебном кабинете под хихиканье уборщиц он топтался на месте, показывая на суд Маргариты Павловны свое новое обличие.

— Ну, вылитый Петрович, ну вылитый! — причмокивала та, похлопывая Стаса по спине, причем то почувствовал, что несколько раз ее ладонь дотронулась до его ягодиц.

— Петрович, это грузчик, бухарь наш. Он сегодня не пришел, а это его одежда, — поясняла администраторша, кидая Стасу томные взгляды.

Андреев лукаво улыбнулся в ответ и, тяжело вздохнув, ответил:

— Ну, пошли, что ли?

— Пошли, — Маргарита Павловна распахнула перед ним дверь.

Они прошли кривым и узким коридором подсобки несколько десятков метров и очутились в квадратной маленькой комнатушке — из которой выходили три двери. Администраторша приподнялась на своих изящных каблучках босоножек и тихо прошептала:

— Вот тут, откроешь — там и есть подсобка похоронщиков!

Стас молча кивнул и тихонько толкнул дверь. В полумраке помещения он сначала ничего не рассмотрел. Тусклая лампочка под потолком практически не освещала заставленное большими коробками помещение. Ветки бумажных венков и черные тряпки траурных ленточек валялись повсюду на полу. В подсобке пахло еловыми ветками и не оструганными сосновыми досками. Стас медленно прошел к центру, пытаясь на ходу оглядеться. Где-то в углу, слышался стук молотка. Кто-то усердно молотил — заколачивая гвозди.

И тут, в проеме между коробками, Стас увидел их. На старых кривых стульях — сидели две старухи и, пили чай. Одна была мать Ольги, вторая бывшая свекровь Нины. Ведьма с кладбища, неприветливая хозяйка вагончика.

На небольшом столике стоял грязный самоварчик и маленькая вазочка с печеньем. Старухи о чем — то негромко говорили. Обомлевший Стас несколько секунд стоял как вкопанный. Неожиданно на его плечо легла тяжелая рука. Андреев вздрогнул от неожиданности.

— Тебе чего тут надо? А любезный? — перед Стасом стоял здоровенный мужик со шрамом на щеке.

Его седые волосы были коротко подстрижены. На большом лбу выступили капельки пота. Скорее всего, это был тот, кто усердно несколько секунд назад забивал гвозди в углу.

— Я, это, хотел узнать, а бутылок то — пустых у вас нет?

Мужик недовольно осмотрел Стаса с ног до головы и ухмыльнувшись зло буркнул:

— Нет! Катись отсюда алкашина!

Стас покосился на его руку, в которой мужик сжимал молоток.

— Ну, ладно, нет, так нет, — Андреев попятился назад.

Перед его носом громко захлопнулась дверь подсобки. Из-за угла к Стасу подошла Маргарита Петровна. Журналист, посмотрел на нее печально и, медленно сняв грязный халат, двинулся назад по коридору. Администраторша семенила за ним следом, любопытно допытываясь:

— Ну, что, удачно?! Стас, удачно? Есть там ворюги то?

— Воров то нет, но вот другие оборотни водятся, — ответил он загадочно.

 

Глава 6

Юра Сергеев их узнал сразу. Это были люди магистра. Они пришли прямо к школе. Когда Юрка вышел на крыльцо, они его уже ждали. Сергеев понял, что они пришли за ним. Двое высоких молодых парней в черных куртках и черных спортивных шапочках. Юрка решил, что надо бежать. Прятаться в школе было не разумно. Уроки кончились и его могли спросить, что он делает в здании. Конечно, можно было сказать правду учителям, и попросить у них защиты, но Юрка боялся. Он боялся, что с ним будет то же, что было с Эдиком. Поэтому Юрка решил бежать. Скрыться из города. Просто стать путешественником по огромной России. Не подчиняться не кому — не занудным учителям, не алкашам родителям, не инспекторам из детской комнаты милиции, не руководителям веры, не магистру, некому! Быть свободным! Для этого нужно просто исчезнуть. Пробраться на вокзал и сесть на любой товарный поезд и уехать, уехать прочь из этого проклятого города. Как питаться — Юрка, что ни будь, придумает, мир не без добрых людей, заработать тоже можно. Нужно только оторваться от этих парней. Но как?

Сначала Юрка сделал вид, что не заметил их и просто пошел по аллеи ведущей из школы к микрорайону. Но потом он понял, что совершил ошибку. Аллея была практически пустынна. Это летом, здесь было много народу, а зимой, в феврале, здесь были только вороны, голуби да бродячие собаки. Юрка ускорил шаг. Но парочка шла буквально по пятам. Юрка немного запаниковал. С шага он перешел на бег. Но куда бежать Юрка не знал. В стороне виднелись развалины недостроенной школы. Строительство этого объекта прекратили еще при Горбачеве, когда зарезали финансирование. Так и стояла недостроенная школа, словно средневековый замок, превращаясь постепенно в руины.

Юрка побежал именно туда. А толкнуло его, то, что, постоянно играя с друзьями в развалинах, он знал там каждый закуток, каждый вход и выход. Развалины могли его спасти, он мог там укрыться и запутав противников, пробраться на вокзал. Тем более, что в развалинах могли находиться ребята с окрестных дворов. А, влившись в их компанию, Юрка был бы спасен — преследователи не рискнули бы нападать на него в присутствие друзей.

Подбежав к разрушенной школе, Юрка нырнул в дыру в заборе. Но как назло на территории заброшенной стройки никого не было. Юрка стал петлять по пустынным коридорам и спустился в подвал. Там он знал лабиринт из бетонных плит, который мог бы его скрыть. Но, пробежав пару метров, Юрка споткнулся и подвернул ногу. Острая боль резанула коленную связку. Юрка встал, но тут же понял. Что идти не сможет. Наступить на ногу он не мог. Оставалось одно, нырнуть под лежащую плиту и затаиться. Юрка подполз под бетонную глыбу и поджав ноги замер. Он даже не дышал, что бы из-за плиты не шел пар от его дыханья. Через, несколько секунд, он услышал шаги. Скрип снега и шуршание бетонной крошки. Юрка затрясся как осиновый лист. Ужас сковал его тело, перерастая в судорогу. Но шаги, приблизившись, начали удаляться. Юрка с облегчением вздохнул и расслабился. Пролежав, без движения еще несколько минут, он решил потихоньку переползти в другое место. Медленно высунув голову из под плиты он прислушался — все было тихо. Юрка с трудом встал и оперившись на стену запрыгал к выходу. Выглянув в длинный коридор, он убедился, что никого нет. Ему предстояло подняться по ступеням. Чтобы выбраться из подвала. Десять ступенек, довольно крутых он преодолел за несколько минут. Поднявшись, на последнюю, он оперся на стену спиной и перевел дыхание. Стало смеркаться и Юрка, должен был торопиться. Потому, что в темноте хромать с подвернутой ногой было бы вообще трудно. Сергеев согрел дыханьем озябшие руки и медленно выглянул в последний перед выходом коридор. От того, что он увидел, у него подкосились ноги. По длинному замкнутому бетоном пространству, прямо на него медленно шел… магистр. Его жестокий взгляд буравил Юрку. Сергеев вскрикнул и повернувшись попытался спрыгнуть обратно в подвал. Но по лестнице прямо на него шел один из тех, кто загнал его в эту ловушку. Парень улыбался и медленно потрясывал длинной стальной цепью. Ее звенья зловеще позвякивали. Юрка понял, что он в западне.

— Аааа, сволочи!!! — заорал Сергеев и прыгнул на преследователя.

Но тот увернулся и Юрка больно ударился о бетонный пол. Тут же по спине он поучил удар цепью. Дикая боль пронзила все тело. Юрка дико заорал от боли. Удары посыпались один за другим. Юрка потерял сознание.

Очнулся он оттого, что было холодно. Юрка попытался пошевелить руками и ногами, но не смог, все тело стягивала веревка. Юрка застонал и повернув голову набок увидел, что лежит на полу. Вокруг него горели свечи. За их языками пламени, Юрка рассмотрел фигуры людей. Несколько человек стояли и сложив руки на груди наблюдали за слабыми попытками Юрки освободиться. Вдруг неожиданно громко прозвучал голос магистра.

— Юрий, ты отступник веры! Ты предал своих братьев и сестер! Ты предал повелителя! Ты предал самого себя!

— Я не кого, не придавал, я ничего не делал! — захныкал Юрка.

— Ты рассказал! Тому человеку, который приходил к тебе в дом — о нашей вере!

— Я ничего не знаю, ко мне никто не приходил, ничего я не рассказывал, — оправдался плачущий Юрка.

— Юрий, ты и сейчас лжешь, о том, что этот человек приходил! Нам рассказали, твои отец и мать! Они это сделали с удовольствием! Ты знаешь, сам, что помогло им развязать язык. Они ведь такие слабые! И им давно наплевать на тебя. Единственные люди, которым была не безразлична твоя судьба, это мы — люди веры! Но ты предал нас, ты предал повелителя, ты предал себя!!

— Аааа! Ааа! — зарыдал в истерике Юрка. — Я не хотел никого предавать! Он сам! Сам меня заставил! Он меня бил!

— Что ты ему рассказал?! Я хочу знать, что ты ему рассказал?!

— А вы не убьете меня, я хочу жить!

— Это будет, зависит, от тебя самого. Более того — мы вообще никого не убиваем! Мы лишь приносим жертву! А предатели и отступники сами убивают себя! — магистр, вскинул руки вверх.

— Я не хочу! Я не хочу быть повешенным!!

— Успокойся! Тебя никто не собирается вешать, расскажи нам про тот разговор с этим человеком!

— Он, он, спрашивал про вас! Он спрашивал про Эдика! Он спрашивал — как погиб Эдик! — бормотал Сергеев.

— А, ты, что ответил ты?

— Я, хм, хм, — хлюпал носом Юрка. — Я рассказал, что у нас есть вера и все! Ничего конкретного про Эдика ничего я не рассказывал! Я сказал, что ничего не знаю!

— А про меня?!

— Про вас магистр я только сказал, что вы есть и все! Я ничего не говорил!

— А, что еще знает этот человек?

— Он знает, что тетю Нину хотели отравить, он ее спас, наверное, он принес кусок чашки, из которой она пила.

— Ты сознался, что тебя отправили к тете Нине?

— Да! Он меня хотел убить!

Магистр вновь вскинул руки вверх и повернулся к Юрке спиной. Он что-то прошептал остальным, но что Юрка не расслышал.

— Не убивайте меня! Я все сделаю, что вы скажите, хотите я ребенка похищу и принесу сюда на жертву?!

Магистр вновь повернулся к Юрке и медленно сказал:

— Ты будешь жить! Но если ты еще скажешь хоть кому о нашей вере?!

— Нет, нет, не за что! Клянусь!!

— Один раз ты уже клялся.

— Нет, больше никогда, даже если меня будут убивать!

— Хорошо. Мы верим тебе. Развяжите его.

Двое послушников магистра подняли Юрку и стали распутывать веревку. Сергеев, обрадованный своему освобождению, лепетал слова благодарности магистру:

— Магистр, вы великий и добрый человек! Вы истинный избранник повелителя! Спасибо вам, я буду молчать!

Магистр, посмотрев на Юрку, молча кивнул головой. Когда веревка упала и Юркины руки, стали свободны, он встал на колени, и попытался поцеловать ноги магистра. Но тот оттолкнул его. Юрка, цепляясь за его штанины, бормотал:

— Спасибо я буду молчать!

— Я знаю, — ответил магистр. — Юрий, у тебя ведь болит нога?

— Да я подвернул ее, когда убегал от, — Юрка осекся.

— Вот видишь! Никогда не надо убегать. Все равно тебя найдут!

— Я никогда, никогда, больше не буду убегать!

— Ладно, все! Тебе мои помощники помогут дойти до дома.

— Спасибо вам великий магистр, спасибо!

Двое помощников подхватили Юрку под руки и повели к лестнице. Юрка обернулся и через плечо, увидел, горящий из свечей круг… внутри него светилась пентаграмма. Юрке стало жутко. В таком же кругу лежал Эдик две недели назад…

Возле лестницы Юрка понял, что магистр его обманул. Его потащили вместо выхода наверх.

— Куда, куда вы меня тащите?! — извивался Юрка в руках поводырей. Но крепкие руки, словно стальные клещи вцепились в него.

— Магистр, сказал, что бы вы проводили меня до дома! Куда вы меня волочете?

— Домой, домой. Твой дом, там, наверху! — загадочно и зло ответил один из парней.

Больная нога стукалась о бетонные ступеньки. Юрка пытался зацепиться ботинками, но ему это не удавалось.

— Отпустите! Отпустите меня! Ааа! Помогите! Отпустите меня!!

— Сейчас, сейчас мы тебя отпустим! — прохрипел ему второй парень.

Юрку затащили на самый верх на третий этаж. Там на недостроенной крыше его подвели к краю и отпустили. Один из помощников магистра посмотрев, на ошалевшего, от страха Юрку сказал:

— Ты просил тебя отпустить, мы тебя отпускаем, можешь идти, прыгай!

— Но я, я разобьюсь! Там высоко! — крикнул ему в ответ Юрка и через плечо посмотрел вниз. Там он увидел бетонные плиты. Их острые края зловеще оскалились, напоминая зубы акулы.

— Шагай, это шаг в вечность, повелитель ждет тебя! — помощник магистра зловеще двинулся на Юрку.

— Но я, я разобьюсь!

— Да или нет, если ты останешься жив — так, хочет повелитель и мы тебя не тронем! Если ты умрешь — он возьмет твою жизнь себе.

Юрка в ужасе понял, что у него нет другого выхода, как шагнуть в пустоту. Юрка сжал кулаки, и с гневом посмотрев, в глаза помощников магистра крикнул:

— То же самое, вы, наверное — говорили Эдику?! Но я не сказал главного магистру — этот человек, журналист, он найдет его и уничтожит! Он уничтожит всю вашу веру! Он отомстит за все! Это я чувствую, я ему все рассказал!

В это время его ноги уперлись в самый край плиты. Юрка замахал руками и потеряв равновесие полетел вниз. В сумерках февральского вечера его тело мелькнуло темным пятном. Он упал на самый край плиты, ударившись головой об арматуру, торчащую с боку. Железный стержень проткнул его череп, словно нож арбуз. В глазах Юрки застыл гнев и ужас.

* * *

Стас приехал к кладбищу на служебном автомобиле. Он на всякий случай вновь взял с собой съемочную группу. Дюков и оператор Игорь лишних вопросов не задавали. Они знали характер Андреева — если он «зацепил», как это говориться на профессиональном телевизионном жаргоне тему, то никогда не расскажет ее подробности.

Отец Михаил встретил их у входа на кладбище. Лицо его было суровым. Стас поздоровался со священником — пожав ему руку. Тот потянул его в сторону. Андреев понял, что отец Михаил, что — то хочет ему сообщить.

— Послушайте, как и договаривались, я послал послушника, проследить, за этим Некрополем и что же вы думаете? — шептал отец Михаил Стасу.

— Что, что случилось?

— Так вот, вчера вечером, он пропал, его нет до сих пор! Я уже не знаю, что делать?!

— Как пропал?!.. Вы, что его отпустили одного?

— А, что я должен был с ним и бабок — служек послать? У меня, знаете ли, не сыскное бюро! У меня и оружия, ни какого нет!

— Да, но рисковать человеком, сколько ему лет?

— Семнадцать, а что тут рискованного, просто проследить.

— Да, просто, я тут такое узнал, похоже, это очень опасно!

— Что опасно?!

— Вообще, эта тетка очень опасная женщина! Нужно очень осторожно с ней быть.

— А то, что такое вы узнали?

— Отец Михаил, пойдемте, мне нужно одну могилку найти.

— Какую еще могилку?

— Пойдемте, там все расскажу, — и Стас пошел в сторону окраины кладбища.

Отец Михаил и Дюков с оператором последовали за ним. Они шли молча. Когда показалась большая береза, одиноко стоящая среди могил. Стас остановился и закурив сигарету стал рассматривать дерево.

— Что, что вы там рассматриваете? — удивленно спросил отец Михаил.

— Видите, дерево похоже на взрыв, взрыв, застывший в вечности, — загадочно ответил Стас.

— Ерунда, какая то, вы не о том думаете! — буркнул ему священник.

— Нет, батюшка то! В жизни, а она мимолетна, нужно успевать заметить вечность!

— Вы прямо философ, а не журналист.

— А вы прямо следователь, а не священник! Вам бы в милиции работать, пошли, — Стас выбросил бычок.

Когда они подошли к могиле Эдика. Стас сразу понял, что это она. Свежие венки были разбросаны в округе, цветы и черные траурные ленты с надписями были втоптаны в мерзлую землю. Большая фотография Эдика, покосившись, смотрела прямо на могилу. На портрете красовалась пентаграмма.

— Ешкин кот?! — ругнулся отец Михаил, забыв, что он священник.

— Мать их! Все-таки сволочи! Ну, скоты! Игорь снимай! — скомандовал Стас.

Оператор, расставив штатив, направил камеру на разоренную могилу. Дюков, посмотрев на Стаса, спросил:

— Стас, все идет по сценарию?

— Да, мать их! Все по сценарию. Надо будет здесь все убрать и ничего Нине говорить не надо. Она и так, после этого всего слабая. Просто поправим все.

— Ты уверен?

— Да, я во всем уверен, чувствую — еще будут жертвы, а материал получиться оболденный! Только я, почему-то, этому не рад!

— Стас! Я тебя не узнаю, ты же раньше любил жареху!

— Нет, в этот раз мне все это не нравиться слишком далеко все зашло! Пора все остановить, но как понимаю, я это не в силах сделать. Просто нужно попробовать опередить.

— Что думаешь делать?

— Думаю, пора нам познакомиться с этим Сергеем, бывшим мужем Нины.

— Да, но как?

— Как, как тупой вопрос. Я думаю нам нужно снять репортаж — о проблемах обучения в ПТУ!

— Это еще зачем?

— Зачем, зачем?! Дюков, а знаешь почему, ты все еще корреспондент, а не скажем продюсер или руководитель программы?

— Почему?

— Да, потому, что ты тупой, чутья у тебя нашего журналистского нет!

— Это еще почему? — обиделся Дюков.

— Да потому, что Сергей этот, работает учителем в ПТУ! Вот почему! И мы туда поедем и попробуем кое, что про него выяснить!

В этот момент запиликал звонок сотового телефона у Стаса. Он достал трубку из кармана и поднес к уху.

— Да! Что? Ну? Когда, понял, — и спрятав трубку обратно в карман, посмотрел на Дюков и добавил:

— Я же говорил, жертвы еще будут, нашли этого Юрку Сергеева, упал парень на стройке, раскинул так сказать мозгами об бетон.

— А кто такой Юрка Сергеев? — спросил Дюков.

Стас посмотрел на него с укоризной и ничего не ответил. Он взял в руки лежавший под ногами венок положил на могилу. Затем выдернул фотографию из мерзлой земли и стал оттерать нарисованную пентаграмму. Через полчаса, им удалось навести порядок. Стас, посмотрел на результат работы, и с удовлетворением, кивнув головой, сказал:

— Ну, что едем в ПТУ, какое там номер тридцать восемь? Поехали!

— Стас, вы, когда планируете ко мне приехать? — поинтересовался отец Михаил.

— А, я хотел вообще, что бы вы со мной поехали! Мне кое, что от вас надо ваша помощь требуется, — ответил Андреев.

— Моя? А чем я могу помочь?

— Вы изгонять дьявола умеете?

— Вы шутите?

— Никаких шуток! Все очень серьезно!

— Я никогда этим не занимался, право не знаю…

— Отец Михаил, вы то сами в Бога верите?

— Не кощунствуйте сын мой!

— Тогда, вы должны поехать со мной, причем на всю ночь!

— На всю ночь?

— Да и может не одну. Мы должны выследить этих подонков, чувствую, они скрываются, где-то рядом.

— Ну, раз так, то я готов, но учтите, я участвовать в насилие не буду! Только божье слово!

— Хорошо, хорошо! Эй, ребята поехали!

На большую корявую березу уселись две здоровенные вороны. Они с любопытством наблюдали за людьми своими черными как бусинки глазами. Стас, посмотрев на птиц, поднял кусок мерзлой земли и швырнул его вверх. Вороны недовольно каркнув слетели с ветки.

— У меня такое чувство, что они за нами наблюдают, — сказал Андреев священнику.

— Кто? Вороны?

— Нет, эти сатанисты, они как будто рядом.

— Это вам кажется, смотрите, что бы вас — не захватила мания преследования!

— Нет, этим я не заражусь, а вот предосторожность не помешает, я вижу, эти ребята полные отморозки! Пойдемте к автомобилю.

Стас двинулся по тропинке к выходу. Отец Михаил, еще раз взглянув на могилу Эдика, последовал за ним. Когда все ушли от толстой кривой березы, сбоку метрах в ста показалась одинокая фигура женщины. Она, медленно вышла из — за большого каменного креста и встала, наблюдая за уходящими. Это, была Зинаида Павловна, старуха ехидно улыбалась.

 

Глава 7

Здание ПТУ номер тридцать восемь было обычным типовым строением построенных во времена развитого социализма. Обыкновенная коробка из желтого кирпича с традиционным крыльцом и крутыми бетонными ступеньками. Когда микроавтобус съемочной группы подъехал ко входу ПТУ. На крыльце стояли учащиеся, многие курили.

— Видно перемена, — предположил Стас. — Так, я сам не пойду. Это будет подозрительно — меня всякая собака знает, как криминального обозревателя. Поэтому, пойдешь — ты Дюков и смотри! Не расколись, запомни! Ты снимаешь репортаж про профессию учителей. Про конкретных личностей, не надо ничего фантазировать, но во время интервью попробуй, как бы невзначай, спросить, про некого Сергея Павлова. Он, наверное, учителем математики или физики работает — понял?!

— Да, понял, что ты меня как лоха напутствуешь?

— Да потому, что ты и есть лох!

— Сам ты лох! — обиделся Дюков.

— Ладно, я пошутил, все идите, с Богом!

Оператор и Дюков вылезли из автомобиля. На них сразу обратили внимание ученики и радостно заулыбались. Некоторые начали предлагать себя в качестве объектов съемки. Стас, увидев это, покачал головой:

— Ну, что за народ? Все хотят быть звездами! Никто честно работать не хочет.

— А в этом вы виноваты — журналисты. Вы пропагандируете это разгильдяйство, показывая всякую ересь! Иногда смотреть противно, — заметил отец Михаил.

— Знаете, что святой отец!

— Я же просил, называйте меня батюшка!

— Пардон! Знаете, что батюшка! Мы показываем, то, что люди хотят смотреть! Вот когда общество захочет смотреть, только программы про православие и целомудрие, то мы только это и будем показывать, а так нечего на нас все беды сваливать! — резко ответил Стас.

— Боюсь, что это произойдет не скоро, наше общество сильно больно, — грустно заметил отец Михаил.

Стас посмотрел на него и улыбнулся:

— Ладно, пойду с ученичками поговорю, может они мне — чего интересного про этого папашу расскажут, — и он вылез из микроавтобуса.

Стас выбрал группу ребят куривших на углу училища. Несколько парней и три девушки, во всю, дымили сигаретами. Увидев Андреева, они заулыбались. Девушки кокетливо стреляли глазками. Стас подошел к ним уверенным шагом и начал без приветствия:

— А курить, между прочим — вредно.

— А вы Стас Андреев программа «На грани»?

— Точно, вот к вам в гости пришел.

— А, что у нас тут криминал в ПТУ? Что ли убили кого? — спросила рыжеволосая девица.

— Нет, вот делаю репортаж о вреде курения и дисциплине в учебных заведениях.

— Хм, а мы думал, вы все время, только про криминал снимаете, — удивился здоровенный парень, с кучерявой головой.

Его брюки были несколько коротки, и это делало его внешний вид комичным.

— Нет, надо разноображивать свое творчество. Вот, вы например, наверняка нарушители дисциплины!?

— Это еще почему?! — удивилась рыжеволосая.

— Да вот стоите, тут за углом, курите, наверняка, уроки прогуливаете?!

— Ничего подобного! У нас большая перемена! Мы вообще одни из лучших! — отвечала за всех рыжеволосая.

— Что, значит — одни из лучших, отличники что ли?

— Ну не отличники, но ударники, хорошисты так сказать, — поддержал рыжеволосую кучерявый здоровяк.

— Что, одни пятерки и четверки?

— Да стараемся!

— Ну, а как у вас тут интересно, ну в плане не только учебы? — забросил удочку Стас.

— Да нормально! Учителя хорошие кружки различные!

— А какие, например?

— Ну, театральный есть, есть спортивные секции, есть технический, автомобильный. И даже есть магии и оккультизма!

Стас насторожился. Там где была магия, не далеко было и до потустороннего мира.

— Магии говорите, интересно?! — он сделал вид, что удивился. — Небось, учитель астрономии его ведет?

— Почему учитель астрономии?

— Ну, потому как предмет про звезды, более близок к этой науке магии.

— Нет, его ведет, наш физик, Сергей Андреевич, мужик такой прикольный! Нам он нравится! — выдала информацию рыжеволосая.

— Физик?! Странно, не когда бы, не подумал, что такой точный предмет, как физика, допускает существование магии и оккультизма! — удивился Стас.

Но внутри у него засосало. Сергей. Опять Сергей засветился. Вот и сынок Зинаиды Павловны, кружек про магию ведет. А может это не он.

— А, что этот как вы говорите, Сергей Андреевич, как у него фамилия?

— Павлов, Павлов у него фамилия. Хороший мужик! Справедливый, но немного грустный, — встрял в разговор маленький паренек с коротко стриженой головой.

— Да, грустный, ты, чего не знаешь?! У него, недавно, несчастье случилось! — одернула низенького, рыжеволосая.

— А, что у него случилось? — поинтересовался Стас.

— Да, понимаете, у него сын погиб, — тихо пояснил кучерявый здоровяк.

— В авто автокатастрофе что ли? — напрягся Стас.

— Нет, он, ну в общем говорят, что он сын Сергея Андреевича, в общем повесился, — словно стесняясь Стаса заикаясь ответила рыжеволосая.

— Вот, тебе раз! Повесился! А, из-за чего? — не унимался Андреев.

— Ну, разное говорят, говорят, что парень не выдержал разлуку матери и отца! Сергей Андреевич, разошелся с женой! Говорят, что этот сын, наркотики принимал и даже говорят, что в каком то преступлении был замешан, в общем, ничего толкового не говорят — сплетни одно слово, — опять пояснил кучерявый.

— А вы то сами, ну на этот кружек ходили?

— Нет! Вы, что туда допускаются только, у кого пять по физике и с разрешения директора, а так туда не попасть. Говорят там очень интересно, но там могут состоять только избранные! — возбужденно пояснила рыжеволосая.

Опять избранные! Стас чуть не выронил сигарету. Ту он краем глаза увидел, как из здания вышел Дюков с оператором. Андреев понял, что пора прощаться.

— Ну, ладно, до свидание, мне пора.

— Ой, Стас… а можно у вас автограф?! — взволнованно спросила рыжеволосая.

— Конечно, давайте на чем?

— Вот, прямо на конспекте, — и она протянула толстую тетрадь.

Стас расписался и улыбнувшись направился к автомобилю. Там его уже ждали Дюков с Игорем.

Стас закрыл за собой дверь и спросил:

— Ну. Что как сходили?!

— Да ни как, — разочарованно ответил Дюков.

Он был явно расстроен.

— Этот почему?

— Да, не пустил нас директор, ничего снимать не разрешил. Говорит, что у него нет никакого распоряжения начальства из гороно. Вот как оттуда позвонят и скажут, тогда, пожалуйста, а так в общем, отшил.

— Да, хреново, — Стас задумчиво посмотрел на крыльцо. — Что вообще ничего не удалось узнать?

— Да, так, в сякую мелочь. Сказал, что у них лучшее ПТУ города по итогам за прошлый год, что у них лучший учитель, тоже за прошлый год.

— А кто, кто лучший учитель?

— Фамилию не назвал, сказал, только что физик, учитель по физике.

— По физике?!! — возбужденно вскрикнул Андреев.

— Да, по физике?! А, что? — удивился Дюков.

— Физик, физик, да вот физику то у них, некто иной, как Павлов ведет!

Отец Михаил тоже удивленно посмотрел на Стаса. Он погладил крест на рясе и спросил:

— Стас, я только не пойму, что, вернее, зачем я то вам понадобился?

— Да, вот отец, сейчас мы с вами в одно место поедем, вы в качестве консультанта нужны.

— В одно место, странно, куда это еще?!

— В милицию! — весело ответил Стас.

— В милицию?! Что там тоже сатанисты орудуют? — не доверчиво спросил священник.

— Там к счастью пока еще не орудуют, но вот дельце у них в архиве есть, одно забавное и сейчас мы о нем кое с кем поговорим, поехали — загадочно ответил Стас.

Водитель, завел двигатель и, микроавтобус выехал со двора ПТУ.

* * *

В окно на третьем этаже за машиной тревожно наблюдал человек. Когда автомобиль скрылся в потоке улицы, он повернулся к стоявшему рядом ученику и сказал:

— Звони Ирине, они начали капать плотно, надо усмирить этого журналюгу навсегда, а то нам всем будет крышка и мамашу Эдика, Нину, тоже пусть замолчит. Навсегда.

— Будет сделано магистр.

* * *

— Алло Андрей? Мы подъехали. Как договаривались, да, закажи пропуск.

— Ты один?

— Нет, я с батюшкой. Меня, дела о сатанистах интересует, помнишь, ты обещал?

— Да, помню, подходите на вахту, я пропуск закажу.

— Все идем! — Стас выключил сотовый и положил в карман.

Обернувшись к отцу Михаилу и посмотрев на его внешний вид, он спросил.

— Ну, батюшка, у вас конечно паспорта с собой нет?

— Вот мой паспорт — отец Михаил кивнул на крест.

Стас вздохнул и сказал:

— Ладно, пойдемте, может, пропустят.

На вахте в милицейском управлении, их встретил сержант неприветливым взглядом. Посмотрев на рясу отца Михаила, он спросил:

— Вы к кому?

— Я в уголовный розыск, к Малееву, он должен был звонить пропуск заказать.

— А, вы Стас Андреев? Да на вас пропуск есть, но на одного.

Стас улыбнулся постовому. И тихо попросил:

— Послушайте, это очень важно, мне надо с собой этого попа провести.

Сержант очень серьезно вновь посмотрел на отца Михаила и спросил:

— Что, грехи кому отпускать?

— Да, грехи, — видя, что милиционер шутит, подыграл ему Андреев.

— Ну, это нужное дело, грехов там, — и милиционер кивнул наверх. — Многие наколбасили. Им давно надо бы покаяться. Ладно идите, но под вашу ответственность, выйдете вместе. И смотрите, что б попа, в кпз не заперли, там жулики вмиг с него крест сорвут и на коронки пустят, — мрачно пошутил сержант.

Отец Михаил хотел ему, что-то возразить, но Стас пихнул его рукой в бок и провел через вахту.

Старший оперуполномоченный управления уголовного розыска, давний друг Стаса — Андрей Малеев встретил их не гостеприимно. Милиционер кинул на вошедшего Стаса и отца Михаила недовольный взгляд и сухо сказал:

— Стас, у меня времени — минут десять. Работы море! Короче, давайте быстро к делу, вот оно, — и Андрей кинул на столь толстую папку.

Она выпустила из себя облачко пыли.

— Ладно, Андрюха, давай, не строй нам рожи недовольные, мы не надолго, идите сюда отец Михаил, — и Стас придвинул стул к столу Малеева.

Священник робко присел на краешек. Стас, полистав дело, открыл его на фотографиях вещественных доказательств:

— Смотрите, вот видите, это знаки, оставляемые сектантами после себя, во время, так сказать их шабаша, — Стас показал отцу Михаилу снимки.

Священник ловким движением извлек из под рясы очки и одев их на глаза стал похож на обычного бухгалтера. Стас, увидев это, улыбнулся:

— Смотрите, вам эти знаки и надписи ничего не говорят? — спросил он осторожно у священнослужителя.

Отец Михаил, внимательно рассмотрев фотографии, снял очки и посмотрев, сначала на Стаса, затем на Малеева медленно сказал:

— Это точная копия того, что они написали на могилах похороненных у кладбища священников — бывших настоятелей церкви, в которой я сейчас служу.

Стас и Малеев переглянулись. Милиционер внимательно посмотрел на отца Михаила и переспросил:

— Вы точно, точно это видите?! Ничего не путаете?

— Нет, ничего, точно, — уверенно ответил тот.

— А, что эти надписи обозначают? — поинтересовался Стас.

— Видите ли, у сатанистов, главный аргумент их веры в том, что их бог, такой же и ничем не уступает нашему, причем даже наш бог признает, что сатана это падший ангел, изгнанный из рая. Вот это основное, в чем они согласны с верой, во всем остальном расхождения. Они считают, что наша вера фальшива, потому как признает только добро, а людская сущность построена на смерти и зле. А добро, мол, у нас — это так, проходящее. Вот они и пишут, что наш бог лживый, что истинный сатана и только он, может дать людям правду. А смерть вовсе не так страшна. Она якобы — просто логический итог жизни. И, что, умирая, тем самым, мы питаем и даем силу сатане, а если умереть правильно, то есть насильственной смертью или самоубийством, то эта сила, якобы сильна в двойне.

— Так, а зачем они на могилах то пишут и разоряют? — недоуменно спросил Малеев.

— Видите ли, осквернить могилу, тем более, священно служителя — этим самым, тоже в своем роде, дать силу сатане и заставить мучаться умершего.

— Вот уроды! Даже философию свою на придумывали, — удивился Стас.

— Да это не они, эта борьба длится уже тысячелетиями, не зря ведь библия написана. Там ведь об этом все сказано, кстати, советую вам почитать, даже если вы не верующие, — поучительно ответил отец Михаил.

— Ну, допустим я верующий, но — по своему, а, что касается библии, то действительно, как ни будь, на досуге почитаю. Ладно, Андрей, расскажи нам по подробнее, про это дело, — попросил Стас.

— Ну, в общем, так, в городе несколько лет назад была вот эта секта. Занимались тем, что кошек резали, могилы разоряли, ну и прочее — хулиганили. Но вот, дошло, в конце концов — до убийства! Они в жертву принесли одного из своих членов — девочку четырнадцати летнюю. Прибили, на перевернутый крест и заживо сожгли. На этом и попались, а руководил все этим вот этот мужик, — Малеев показал фотографию. — Ему как главарю, десять лет дали, сидит сейчас. Ну а в процессе следствия, некоторые говорили, что они якобы и детей грудных в жертву приносили, но это не подтвердилось, в общем, главарь десятку получил, а его помощники, кто семь, кто пять, а кто вообще три, сейчас, наверное — на свободе уже.

— Хм, интересно, а кто же сейчас этими подонками руководит, может — кто из освободившихся? А кто в секте то состоял? — спросил Стас.

— В основном старшеклассники да студенты ПТУ, техникумов и ВУЗов. Лет от шестнадцати до девятнадцати.

— Да, примерно — как и сейчас, наверное, ну ладно слушай Андрей, сделай нам на ксероксе копии этой фотки главаря, ну и вот этих надписей и вещественных доказательств, нам это пригодится.

Малеев недовольно посмотрел на Стаса и ответил:

— Слышь, Стас. Ты хоть мне и друг, но сам то сильно туда не лезь, сыщик. Это ведь не приветствуется законом! Если надо, вон, заявление пишите. Будем заниматься, а сами то, не сильно лезьте! Да и опасно, они ведь отморозки!

— Да успокойся ты! Мы закон переступать не будем. Просто у вас как всегда народу не хватает и вы уж очень инертны. А мы вам поможем и сели чего, позовем, сделай ксерокопии, будь другом!

Малеев укоризненно покачал головой и пошел делать копии. Стас повернулся к отцу Михаилу и спросил:

— Ну, что не передумали, мне помогать?

— Нет, я не из пугливых!

— Ну и хорошо! Сейчас я еще кое, что у него выужу, вы только сидите, и мотайте на ус.

Священник в знак согласия молча кивнул головой. В это время вернулся Малеев со сделанными копиями и протянув их Стасу сказал:

— Стас, ты знаешь, если эти копии, к моему начальству попадут, то мне хана! Так, что не подведи!

— Обижаешь, Андрюха! Лучше мне скажи, а вчера, этого Сергеева, ну парня молодого нашли на стройке — это, что несчастный случай?

— Да, споткнулся и упал, они там постоянно на брошенной стройке чего-то лазили, вот и до лазился! Он кстати скинхед был.

— А ты это откуда знаешь?

— Да по нему видно — лысый и бритый. Весь в коже и друзья говорили, что у парня не все с головой, а ты что так про него спрашиваешь? Знаешь, что-то больше чем мы? — подозрительно спросил Малеев.

— Да нет! Ты, что просто, — соврал Стас. — Просто, как-то нелепо — в феврале на стройке играть, с лысой башкой. Холодно ведь! Ладно, спасибо тебе мы пошли, а ты чем сейчас занимаешься? — держа в руках копии и уже на выходе из кабинета, спросил Стас.

— Да, сеть тут одно дельце, тебе это не интересно, — отмахнулся Малеев.

— Мне все интересно, колись! — настаивал журналист.

— Ну, пропал тут у одной мамаши ребенок, так алкашка, сама не помнит — где оставила, думаем, вот ориентировку дать. Она в электричке ехала.

Стас встал как вкопанный.

— Что?!! Когда это было?

— Вчера, а что?

Журналист сделал над собой усилие, что бы, не выдать возбуждения.

— А где это было?

— Я же говорю — в электричке!

— А мамаша где живет?

— В таракановке, в частном доме, а что?

— Да, так ничего, — Стас сделал над собой усилие, чтобы выйти из кабинета.

Постовой на вахте их проводил улыбаясь. Отец Михаил показал ему свой крест и хвастаясь сказал:

— Вот видите, на коронки то не пустили и даже если бы меня в кпз посадили, я думаю, сумел бы образумить сбившихся в пути.

Милиционер подмигнул ему и ответил:

— Нет, пусть уж лучше батюшка они к вам в храм приходят.

— Это верно сын мой, — тяжело вздохнул отец Михаил и направился к выходу вслед за Стасом.

В автомобиле Андреев швырнул ксерокопии сделанные ему Малеевым на сиденье и ударив по спинке кресла зло сказал:

— Черт! Ходим по кругу! Надо, надо ехать домой к этому Сергею. Посмотреть, последить за ним! Не нравиться мне его отношение к Зинаиде этой! Кладбище, разоренная могила Эдика, бабка эта там с сомнительным обществом! Сергеев — упал на стройке. И бабку по голове тюкнули, прямо у Нины, а она с этой Зинаидой на следующий день чаи распивает!

— Какую еще бабку по голове? Какие чаи? — нечего не понимая, спросил Дюков.

— Да есть там одна соседка, черт!

Дюков покосился на принесенные Стасом снимки:

— А это, что такое? Кто это?

— Да вот, козел один, тоже сатанист! Только он сейчас сидит. Несколько лет назад, тоже орудовали, вот копии мне сделали.

Дюков с удивлением взял листы с сиденья и стал рассматривать. Покрутив их в руках, он повернулся к Стасу и тихо сказал:

— Стас, вот ты меня все обзываешь лохом и прочее, а я ведь узнал этого мужика! Ну на фотографии из дела.

— Что?!! — вскрикнул Андреев.

— Да, вот этого, — и Дюков ткнул пальцем на главаря на снимке из дела. — Вот этого мужика, хотя он немного и не похож тут.

— А, кто это?!

— Это, это директор тридцать восьмого ПТУ! Он с нами час назад разговаривал.

— Что?!! — Стас не поверил своим ушам. — Ты, точно, точно его узнал?!

— Да! Михаил Сергеевич Румянцев.

Стас вырвал из рук Дюкова снимок и в графе данных прочитал. «Андрей Сергеевич Румянцев 1950 года рождения».

— Да, но это Андрей Сергеевич.

— Нет, того Михаил Сергеевич, точно звали.

— Андрей Сергеевич, Андрей Сергеевич Румянцев. Так это его брат, брат, вот оно что! Ладно, поехали, мне надо программу записать!

— А я вам больше не нужен? А то у меня служба! — поинтересовался отец Михаил у Стаса.

Тот, посмотрев на священника, ответил:

— Вы, сегодня, я думал — мы с вами поедем, кое-кого, постережем. Но видно, не получится. Ситуация меняется кстати. Ваш пропавший мальчик — этот послушник, я думаю, завтра нужно уже идти в милицию, о его пропаже заявлять. У него родные сеть?

— Нет, он сирота, я сам пойду.

— Вместе пойдем! Без меня теперь не единого шага не делайте! Это просто опасно! А сейчас вас отвезут к церкви.

* * *

Стас просто ужасно отвел в этот вечер программу. Он несколько раз запнулся, читая текст, и спутал подводку к сюжету. После эфира режиссер давал ему нагоняй, отчитывая в коридоре студии:

— Ну, Стас, что это такое? Такие ляпы, ты что? На тебя это не похоже.

— Извини, Гена, я просто, что-то устал за последние дни. Можно я пару дней отдохну.

— Как это отдохнешь?! А эфир, эфир, чем я закрывать, по твоему, должен?

— Гена, ну придумай, что ни будь! Ты же классный парень выручи, я же тебя выручал!

Режиссер расстроено покачал головой. Но, взглянув в глаза Стаса, тяжело вздохнул и ответил:

— Ладно, черт с тобой! Но только пару дней, а что случилось?

— Ген, сейчас ничего сказать не могу, но по моему, нам на крючок большая рыба попалась. Будет тебе сенсация и Тефи в передачу! Кстати, когда там на Тефи материал отправлять надо? В апреле?

— Да, а что?

— К апрелю будет тебе классный тридцатиминутный фильмец в жанре журналистское расследование!

— Ой! Ой, твои слова да богу б в уши! Смотри! Ловлю на слове!

— Точно даю слово!

— Ладно, отдыхай!

— Спасибо!

И Стас быстрым шагом пошел по коридору. На ходу он достал телефон и набрав номер спросил:

— Алло Нина? Здравствуйте, это Стас! Вас уже выписали?

— Да, Стас, очень приятно вас слышать, вот только зашла в квартиру, ну что там на кладбище?

— Все, все нормально. Нина, вы сейчас дома будите?

— Да, дома.

— Ничего, если я сейчас к вам в гости приеду?

— Ой, да конечно, я буду рада! Приезжайте, а как же ваша работа?

— Да все нормально, мне два дня отгулов дали, вот хочу их вам посветить, нашему, то есть вашему делу!

— Ой, спасибо! Стас я так вам благодарна, приезжайте, я жду, я сейчас в магазин схожу, чего ни будь к чаю куплю, а то в холодильнике ничего нет.

— Нет! Нина, не в коем случае! Никуда не выходите! Я, сам все куплю! И если кто к вам придет, никого, не знакомого не пускайте! Только Ольгу, я вас прошу!

— Стас, что-то случилось?

— Нет, просто не выходите из дома! Обещаете?

— Хм, обещаю…

— Все, до встречи, буду через минут двадцать тридцать.

Стас вышел на крыльцо телекомпании и посмотрел на темное февральское небо. Тучи, словно абстракция пьяного художника замысловато клубились непонятными фигурками. Стас поежился от холода и поднял воротник.

— Черт! Надо будет себе машину купить, так вот срочно надо и плетись на автобусе — проворчал он сам себе.

Андреев, зашагал по вечерней улице, к стоянки такси. Из-за угла здания, медленно выехали темные «Жигули». Сидящие в автомобиле люди внимательно наблюдали за уходящим Стасом.

Такси довезло его до Нининого дома. Стас, расплатившись с водителем, направился к ближайшему универсаму. Он обещал купить Нине, что ни будь к чаю. Очередь у кассы вытянулась на несколько метров. Стас набрал полный пакет еды и прихватил бутылку дорогого вина. Стоя и рассматривая покупки, он вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд. Андреев поднял глаза и увидел за стеклом витрины лицо молодого мужчины. Незнакомец, поймав взгляд Стаса, мгновенно исчез в сумраке улицы. Андреев с ужасом понял, что за ним следят.

— Господи, только этого не хватало, умереть провинциальным Владом Листьевым в подъезде, — буркнул он сам себе.

— Гражданин! Давайте ваши покупки — властно потребовала кассирша.

Стас обернулся и увидел, что подошла его очередь. Андреев передал девушке пакет и достал деньги. Что делать дальше Андреев не знал. Банально выйти и направиться к Нининому дому? А если они его ждут у подъезда? А если они попробуют, ворваться вмети с ним в квартиру к Нине? Нет, что-то надо придумать. Стас встал в нерешительности у выхода из магазина. Поставив пакет с покупками прямо на пол, он достал из кармана сотовый и набрал номер Андрея Малеева.

— Алло, Андрей?

— Да.

— Это, я Стас.

— Да, Стас, слушаю тебя, только учти, я уже дома, я тоже хочу отдыхать! Не проси меня не о чем!

— Понял, просто я хотел с тобой посоветоваться, что делать человеку, если он заметил, что за ним следят?

— А за кем это следят? Кто из твоих сумасшедших зрителей страдающий манией преследования?

— Нет, хуже, это я…

— Что?! Ты заболел манией преследования?

— Да и по моему серьезно, сейчас заметил, что меня пасут.

В трубке воцарилось молчание. Стас удивленно посмотрел на сотовый и снова поднес к уху.

— Алло, Андрей, что там, связь пропала что ли?

— Нет, Стас, ты где?

— Я на улице Цекалова, у универсама «Прага».

— А кто тебя пасет?

— Не знаю, какой то мужик, может, конечно, мне и показалось, но ты знаешь, я тебе на всякий случай позвонил, вот проконсультироваться.

— А с чем это может быть связано?

— Не знаю, хотя, понимаешь, это дело с сатанистами.

— Ладно, не куда не выходи, стой на месте, я сейчас приеду.

И связь оборвалась. Стас ухмыльнулся и убрал телефон. Посмотрев себе под ноги на полный пакет продуктов и лежащую сверху бутылку вина, он улыбнулся, и подняв его, отошел в сторону.

— Вот тебе и вечер удался — из магазина не выйти! Началось! Тут до Нининого дома двести метров, может рискнуть? Нет, Андрюха приедет, будет орать, мало ли чего! — Стас заметил, что разговаривает, сам с собой. — Между прочим, это первый признак шизофрении господин Андреев.

Андрей появился через двадцать минут. Он зашел суровый и решительно. Словно атакуя преступника направился к Стасу. Стас, хотел, уже было, протянуть ему руку, но вдруг увидел, как Малеев покачал головой и резко прошел мимо него. На ходу он бросил:

— Иди, в угол к игровым автоматам, там за ними с улицы не просматривается часть помещения.

Стас растеряно проводил его взглядом. Затем обернулся к огромному пространству стеклянной витрины магазина и понял, что он сейчас как рыбка в банке. Магазин просматривался с наружи практически весь, а темнота улицы наоборот скрывала все, что было за толстым стеклом. Стас медленно повернулся и пошел к игровым автоматам. За дальним, его уже ждал Андрей.

— Ну, привет, что тут, кто тебя пасет, только коротко.

— Да, молодой парень лет двадцать, двадцать пять, ты знаешь, я случайно его взгляд заметил. Он с улицы так внимательно на меня смотрел. Обычно так не смотрят. Может это конечно и паранойя, но я Андрюха, что-то испугался.

— Ладно, не психуй, в чем одет?

— Кто?

— Кто, кто — конь в пальто! В чем хвост твой одет то?

— Ты угадал, он действительно одет в пальто.

— Шутник.

— Нет, правда, в черное или темно-серое пальто и темную меховую шапку.

— Забавно, типичный портрет киллера, запоминающиеся приметы — серое пальто, темная шапка.

— А, что он по твоему, в оранжевую Аляску с голубой шапочкой и желтыми ботинками должен быть одет?!

— Нет но…

— И не каких больше примет!

Андрей вздохнул, и пристально посмотрев на Стаса, сказал:

— Ладно, ты куда собрался идти?

— Да тут. Не далеко к женщине одной.

— Ууу! Узнаю Андреева, хорошо, что хоть не к мужику, а то там, на телевидение глядишь и в голубые — запишешься!

— Нет, это я по работе, — оправдался Стас и покраснел.

Андрей, кинув головой взглянул на пакет в его руках и улыбнувшись, добавил:

— Ладно, теперь это так называется — на работу, ходят как на свидание, с дорогим вином, а работа связана в основном с женщинами, надеюсь ей не шестьдесят?

— Нет, тридцать с хвостиком, — зло ответил Стас.

— Ну, хоть это хорошо, а то посадили бы тебя, за домогательство к пенсионерке! Ге! Ге! — рассмеялся Малеев.

— Да пошел ты! Я к тебе как к другу, а ты!

— Ладно, ладно! Значит план такой: идешь, как не в чем не бывало, иди уверенно, что бы они не почувствовали, что ты их засек! Понял?! А потом, потом, разберемся.

— И все?! Ты, что меня как приманку? На живца?

Малеев на него зло посмотрел и ответил.

— Послушай, Андреев, а может тебе самому напомнить, как ты своих теле героев на живца, и за наркотой, и за оружием отправлял?! Ты ведь, тоже ими рисковал! Причем, у тебя даже прикрытия не было!

— Так ты хоть вооружен, а то, если они меня пристрелят возле подъезда, я хочу знать, что умру отомщенным, что ты их потом пристрелишь.

— Не волнуйся! — Малеев похлопал Стаса по плечу. — Ты умрешь героем и отомщенным героем, к твоей могиле будут нести цветы, в основном — обманутые тобой женщины. Тебе будет приятно.

— Ну, спасибо, ладно, ухожу в бой, если не вернусь, прошу считать меня коммунистом!

— А если вернешься? Га! Га! — опять рассмеялся Андрей.

— Да пошел ты! — и Стас, дернувшись, направился к выходу.

Улица встретила его холодным ветром. От ледяного февральского потока на глаза выступили слезы. Стас отвернулся от воздушного порыва и попытался осмотреться. Но у него это не получилось. Привыкшие к яркому свету глаза, воспринимали только черные силуэты.

— Вот, елки палки!

Нинин дом стоял через дорогу. Стас остановился на переходном переходе, пропуская поток автомобилей. Ничего подозрительного. Вокруг снуют, спешащие по домам люди. Обычный вечер миллионного города. Всем на всех наплевать, главное быстрей домой,… а там усевшись в кресле у телевизора… послушать новости… может быть криминальные… а вдруг расскажут об убийстве… знаменитого тележурналиста… Стас неожиданно поймал себя на мысли, что он злится на прохожих. Путь свободен. Загорелся зеленый сигнал светофора. Стас, медленно держа пакет с покупками на груди, шел к дому. На углу стояла пара алкашей. Один из них протянул руку и обратился к Стасу:

— Эй, земляк! Дай два рубля! На пузырь не хватает!

Стас, посмотрев на мужика, ответил:

— Видишь, руки заняты.

— Давай подержим, хоть до дому донесем, только два рубля дай!

— Я вам дам десятку — но до самой квартиры донесете!

Мужики с готовностью протянули руки. Стас передал им пакет и пошел дольше. Во дворе было темно. На столбах все лампочки как назло были разбиты. Свет падал только от окон дома. Стас краем глаза попытался осмотреть подход к подъезду, но нечего подозрительно не заметил.

— Куда нести то?! — крикнул из-за спины мужик, несший пакет.

Стас, обернулся и посмотрев на помощников, ответил:

— Третий подъезд, третий этаж.

— Понятно, чего ты там наложил? Как кирпичи, какие!

— Неси, неси, тут идти то двадцать метров.

Стас пропустил носильщика вперед. Сам пристроился за ним. У подъезда никого не было. Может, все это ему померещилось? Может, он зря вызвал Андрея… кстати где он? Стас даже пожалел, что дал мужикам нести пакет. Трус… он настоящий трус!

Мужик с пакетом остановился перед подъездом, что бы ему открыли дверь, Стас потянулся к ручке. Но из плеча выскочил второй добровольный помощник. Он услужливо, открыл темный прямоугольник… Неожиданный удар железной трубой — обрушился на голову мужика. Тот, даже не успев вскрикнуть, рухнул на землю, его друг от испуга выронил пакет. Об асфальт звякнули банки и разлеталась бутылка с вином. Стас услышал сзади голос Андрея:

— Берегись сзади!!

Но обернутся, он не успел. Удар чем — то железным пришелся по правой части черепа. Стаса спасла шапка, его большая норковая шапка. Она смягчила удар и вместе с железкой соскользнула на землю. Металл звякнул об асфальт. Стас устоял на ногах. В это время грохнул пистолетный выстрел. Темная тень метнулась в темноту двора. Второй нападавший сильным толчком сбил Стаса с ног и устремился в другую сторону. Через секунду он скрылся за темными силуэтами гаражей. Рядом со Стасом сидя на земле причитал испуганный мужик:

— А! Ё мое! Ааа!!! Мать его! Вот мать его! Ой! Ой!

Его приятель лежал зажатый дверью подъезда. Темная струя крови вытекала из-под его затылка. Подбежал запыхавшийся Андрей. Он испуганно крикнул:

— Ну, живой?!

Стас, подняв голову, посмотрел на Малеева и тихо ответил:

— Я то живой, а вот этот, — Стас кивнул на мужика с раскроенным черепом. Малеев наклонившись над ним, пощупал пульс и выпрямившись, грустно заметил, убирая пистолет под мышку в кобуру:

— Нет, скорая уже ничего не сделает. Труповоз нужен. Стас, у тебя сотик есть? Вызывай группу, привез ты нам мокруху!

Стас, доставая телефон из кармана, посмотрев на Андрея, ответил:

— А ведь ты бы не успел, мне повезло, что мужик опохмелиться хотел, вместо него должен я лежать! На сам вызывай, — и он протянул трубку Малееву.

Рядом бормотал второй мужик, он все еще не мог поверить, что его товарищ мертв:

— Ну, мать его! Ну, мать его! Васька! Вот бля опохмелились!

Андреев попытался подняться, но у него зашумело в голове, и он чуть было не упал. Малеев видя, что Стас потерял координацию движения, подхватил его по руку и помог встать на ноги.

— Ты, как нормально?

— Нет, что-то голова после удара кружится, шапка то меня спасла, она смягчила соприкосновение это железки с моим черепом.

— Может все-таки скорую, а? — с сомнением посмотрел на бледного Стаса Малеев.

— Нет. Знаешь, Андрей. Давай я вашу группу, тут у одного человека подожду, а? Она меня ждет, я там у нее в квартире хоть умоюсь, а потом выйду?!

Малеев покачал головой.

— Эх, Стас, сгубят тебя бабы! Сгубят, попомни мое слово! Иди уж! Ладно, опросим тебя позже.

— А я? Можно и я пойду, — робко подал голос сидящий на земле мужик.

Стас, с высокомерием посмотрев на него и, похлопал его по плечу:

— А ты, ты сиди, сиди, а не то я тебя наручниками к двери прикую!

Мужик расстроено плюнул в сторону:

— Вот, тебе бля, похмел, мать! Вот влип! Теперь легавые затаскают!

— Чего?! Чего ты сказал?! — зло спросил Малеев.

— Не, не, я ничего, так — холодно говорю, — с опаской взглянув Малеева, поежился мужик.

Стас, посмотрев на этот диалог, грустно улыбнулся и вошел в подъезд. До третьего этажа он еле дошел. Голова кружилась, а ноги подкашивались. Андреев чтобы не упасть крепко держался за перила. Только при свете подъездной лампочки он рассмотрел кровь на своей руке. А когда снял шапку и потрогал голову, то понял, что все — таки железный прут разбил ему кожу на макушке.

Нина открыла дверь практически сразу. Она всплеснула руками. В глазах мелькнул не поддельный испуг.

— Ой, ой, Стас, что это с вами?! Ой, ой, вы ведь бледный как мел! Ой, проходите. Может скорую? — причитала женщина, заботливо усаживая его на стул в прихожей.

— Да, вот хулиганы напали, прямо возле подъезда.

— Вот скоты, вот скоты, а может это специальное нападение, а может это они из-за меня и нашего с вами дела? — кудахтала вокруг него Нина, обрабатывая рану йодом и зеленкой.

Не смотря на боль. Стас вдруг заметил. Что ему очень приятно от прикосновения рук Нины. Такое он испытывал, когда — то в детстве, когда его по голове маленького гладила мама, Стас закрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Что, вам очень больно?!

— Нет, нет, даже приятно…

— Ничего себе приятно?! По голове, наверное, железкой какой дали?! А, что они хотели то?

— Да, просили денег, опохмелится.

— Вот сволочи, бичи проклятые!

Нина закончила с раной и пригласила Стаса в комнату. Там заботливо усадив его в кресло, отправилась на кухню подогревать чайник. Уже оттуда, она крикнула:

— А я ведь говорила вам — давайте, что ни будь, схожу к чаю куплю, а вы мне запретили, а у меня ведь ничего нет, не знаю, что и делать?

— Нет, не вздумайте ни куда ходить! — Стас представил, как Нина наткнется на труп мужика у двери подъезда. — Не куда не ходите! Просто чаю голого попьем.

— Ну, как знаете, но учтите мне стыдно, скажите — вот не радушная хозяйка! — Нина внесла в комнату на подносе дымящиеся чашки с чаем и вазочку с вареньем. — Вот, все, что есть! — виновато кивнула она на поднос.

— Ничего я не скажу, — Стас взглянул на Нину. Та немного смутилась. — Вы садитесь, садитесь, Нина. Нам надо очень серьезно поговорить.

Женщина послушно села в кресло напротив и с тревогой посмотрела на Стаса. Андреев, отвел взгляд и взяв чашку, спросил:

— Нина, вы вашего мужа хорошо знаете?

— То есть, как, хорошо? Мы с ним вместе десять лет прожили, — с удивлением ответила она.

— Нет, вы меня немного не так поняли, я имел в виду, вы сами как считаете — хорошо знаете своего мужа, как человека? Ничего такого нет, в его характере увлечениях, чего бы вы, не могли знать или сомневаться?

— В характере? В увлечениях? Не знаю, как-то сразу, — Нина, не понимала, куда клонит Стас.

Стас, помешав, ложечкой сахар в чашке, вновь поставил ее на поднос:

— Ну, а вашего сына, сына вашего Эдика — вы точно Нина, хорошо знали? Понимали его?

Нина резко взглянула на Стаса. На глазах у нее заблестели слезы.

— Только вот Эдика не надо, не трогайте, пожалуйста.

Стасу стало не ловко, и он отвел глаза.

— Простите, я не хотел, но я должен, должен, у вас это спросить.

— Ничего, ничего, если надо — спрашивайте, я ведь вас сама попросила о расследовании.

— Нина, у меня не очень хорошие для вас известия, это я узнал, за эти два дня, пока вы лежали в больнице.

Нина вздрогнула. Она нервничала, это было видно, по движению ее руки, которой она размешивала сахар в чашке. Ложечка то и дело позвякивала о край фарфора.

— Что же вы такого страшного узнали, хотя для меня страшнее смерти сына сейчас вряд ли, что придумаешь.

— Нина! Друг вашего сына — этот Юрка Сергеев, что жил в соседнем подъезде, он погиб.

— Что?

Нина, подалась вперед, и чай выплеснулся из чашки на ковер.

— Да, к сожалению, он погиб.

— Да, но как? Как он погиб? Он, что? Тоже? Повесился?! — с ужасом спросила женщина.

В ее серых глазах мелькнул страх и боль.

— Нет, он не повесился, он сорвался на стройке — упал и разбился!

— Да, это как-то связано с гибелью Эдика?

— Думаю да, почти уверен, но вот перед самой гибелью. Он мне кое, что рассказал, вы должны это знать.

— А вы его видели?

— Да, я с ним разговаривал, Нина, он ведь перед этим и у вас был?

— Да, мы с ним чай пили.

— Вот, Нина перед смертью, Юрка мне сказал, что ваш сын, и он — они состояли в секте.

Нина, прикрыла рот, ладонью. Не веря словам Стаса, закачала головой. По щекам катились слезы:

— Нет, нет, нет, этого не может быть! В какой секте?!

Стас тяжело вздохнул и опустил глаза:

— Боюсь, что в секте сатанистов.

— Что?! Да вы что с ума сошли?

— Нет, Нина, боюсь, что это так.

— Да, вы, что, что вы говорите?

— Я вам говорю, что Эдика, скорее всего, убили, за то, что он хотел все рассказать, возможно вам.

— Мне?! Да вы кому верите — этому, этому Юрке?! Да, он ведь, он ведь мог наговорить, придумать все!

— Вряд ли, то в какой ситуации он был, вряд ли, он врал.

— А в какой ситуации он был?

Стас, вновь тяжело вздохнул, и пристально посмотрев Нине в глаза, ответил:

— Нина, вы в обморок упали, после прихода Юры, он вам в чашку снотворное подсыпал, а потом, здесь в квартире был еще один человек, он включил газ, пытаясь сымитировать — ваше самоубийство. И им бы все удалось, если бы не ваша подруга Оля, у нее оказались ключи.

Нина, отказывалась верить в услышанное. Но утверждение Стаса, что ее подруга Ольга все знает, заставляло это делать.

— Оля, значит, она тоже в этом участвовала, а почему она, мне все это, в больнице не рассказала?!

— Я ее об этом попросил, что бы вас не травмировать. Вам повезло Нина. Вы бы могли, сейчас лежать рядом со своим сыном. А убийца вашего сына и возможно вас — разгуливал бы на свободе, но вам повезло, правда, они теперь знают про меня. И на меня они тоже начали охоту.

— На вас?!

— К сожалению да. Все гораздо серьезней Нина, чем, вы себе, даже можете представить. Вашего сына, скорее всего, убили не просто так, не просто из-за того он состоял, в этой проклятой секте, а потому, что он слишком много знал. Эта информация, кое для кого может стать смертным приговором.

— Кое для кого?! А кто это — кое-кто?

Стас понял, что Нина, уже не будет устраивать истерик. Он боялся больше всего, что она устроит истерику и тогда ему придется расследовать все, без ее помощи. Потому как истеричные бабы еще не кому не помогали. Но Нина, восприняв информацию, отнеслась к ней гораздо спокойней, чем Стас ожидал. И это его обнадеживало.

— Нина, я пока не знаю, кто этот, кое — кто. Но определенные догадки у меня есть.

— Вы, хотите сказать, что вопрос про Сергея — это ваши догадки?

Стас ничего не ответил. Он взял с подноса чашку с уже остывшим чаем и сделал крупный глоток. Нина внимательно наблюдала за его движениями. Не дождавшись ответа, она тихо сказала:

— Стас, я вас понимаю, тогда я вам, наговорила про Сергея разное. Что он — подонок, плохой человек. Но Стас, поверьте, если бы он был таким, то я тогда много лет назад, не вышла за него замуж. Он хороший, поверьте, просто мягкий и слишком любит свою мать, возможно больше всего на свете.

— Нина! Вы с ним разошлись, пять лет назад! За это время многое меняется. Тем более, вы не знаете, чем он занимался в свободное от работы время.

— А чем он мог заниматься? Он, вел кружок магии и оккультизма, это было его увлечение. Еще с молодости.

— Вел кружок?! И вы это знали?! — вскрикнул пораженный Стас.

— Да, а что тут такого?! И Эдик иногда на него ходил. Я не возражала.

Стас не верил своим ушам. Женщина сама отдавала ребенка в руки своего сомнительного в поведении отца.

— Подождите но…

— Да, этот кружок ему разрешил открыть его зять — муж Сережиной сестры.

Стас все больше ничего не понимал. Нина знала про кружок магии, который, возможно и являлся ячейкой секты.

— А, кто, кто это зять, ну сестры муж?

— Михаил Сергеевич Румянцев. Сергей у него в ПТУ работает, а Михаил Сергеевич директор в училище этом.

— Что?!! Румянцев?!!

— Да. А вы что знакомы?

— Хм, как сказать, заочно да…

Стас попытался переварить информацию и упокоиться. Он покосился на пустую чашку, затем полез в карман и достав сигареты — закурил, даже не спросив разрешения у Нины. Та молча сидела и ждала — что он скажет. Стас, стряхнув пепел прямо в чашку, выпустил дым и тихо спросил.

— Нина, а кем работает жена Румянцева и сестра вашего Сергея?

— Ирина, ее зовут Ирина, Ирина Румянцева, в девичестве — Павлова. Так вот, она работает хирургом в детской больнице.

— Ху, ну тут то, хоть вы меня не удивили, — облегченно вздохнул Стас. — Нина, теперь я точно знаю, что вашего сына убили. И возможно к этому причастен ваш бывший муж.

— Нет, Стас, а вот в это я уже не поверю! Тут вы перегибаете палку, — холодно, с металлом в голосе ответила женщина.

— Нет, Нина, я ничего не перегибаю. Сейчас я вам еще расскажу такое. От чего вам тоже не совсем приятно будет.

И Стас рассказал Нине о матери Сергея. О ее противостоянии отцу Михаилу. Нина внимательно выслушала. Во время рассказа у нее вновь на глазах заблестели слезы.

— Я знала, что Зинаида Павловна страшная женщина, но тут вы тоже, наверное, перегибаете палку, она просто ненормальная немного. Она ведь состоит в псих диспансере на учете. А Сергей ее просто жалеет. Он ради нее готов все сделать, вот и все объяснения по поводу, этого общества. Но, что бы она делала, какие-то там черные дела — нет, такое вряд ли возможно!

Стаса смутило сообщение Нины о психическом расстройстве Зинаиды Павловны. Тут он понял, что немного просчитался. Можно было сразу эту старуху проверить по своим каналам. Но то, что сестра Сергея — жена Румянцева, брата сидевшего сейчас в тюрьме главаря сатанисткой секты уравнивало его сомнения. Стас, задумавшись, посмотрел на Нину:

— Скажите Нина, а мама вашей подруги Ольги, она знакома с вашей бывшей свекровью?

— Вера Никитична?! Хм, конечно, мы ведь раньше жили вместе! Ну вот Зинаида Павловна она когда к нам приходила, то и с Верой Никитичной познакомилась, они даже дружили.

— А сейчас?

— Что сейчас? — Нина вновь напряглась.

— Ну, сейчас они дружат?

Нина, задумалась и помолчав, ответила:

— Да нет, вряд ли. Зинаида живет далеко, а Никитична, туда не поедет. Она ходит только в магазин за хлебом, да и все. Когда им видится?!

— Да дела, значит — не видятся…

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Да так, просто хочу побольше, знать, о ваших знакомых и родных. Я хочу встретиться с вашим мужем, поговорить. Вы не могли бы мне устроить это рандеву?

— Не знаю, захочет ли он с вами говорить? Вряд ли! Он вообще то журналистов, наверное — не любит, он очень замкнутый человек.

— А вы не говорите, что придете на встречу со мной, просто позовите его поговорить, а на месте, мы уже решим, будет ли он со мной общаться — это, как говорится моя забота.

— Ну, можно, попробовать. Но все равно я не знаю, мне, честно говоря — не хотелось бы с ним встречаться.

Стас взял Нину за руку. Она вздрогнула и но не отстранилась.

— Нина. Вы хотите найти убийц вашего сына?

— Да, конечно!

— Тогда делайте, что я вам говорю и пока, не задавайте вопросов! Просто очень много, то, что я вам буду говорить, окажется для вас шокирующим. Хорошо?!

— Да.

В этот момент в прихожей раздалась трель входного звонка. Нина вздрогнула и вопросительно посмотрела на Стаса.

— Кто это мог быть? Я не кого не жду! Может это Оля?

— Нет, это милиция, я вам не сказал, что когда я к вам шел, на меня напали не бичи. Там внизу — убили человека, на его месте должен был быть я!

— Что?!

— Да Нина, вот по этому это — не только ваше дело, теперь как видите и мое! Вы не бойтесь, они пришли у меня показания брать, но я им ничего про Эдика и секту говорить не буду, потому, как — не нужно им этого знать! А сейчас идите, откройте дверь.

Нина послушно вышла в прихожую. Стас услышал, как щелкнул входной замок. В квартиру вошло сразу несколько человек. Из прихожей послышался суровый голос Малеева.

— Гражданин Андреев у вас находится?

— Да, он в комнате, — робко ответила ему Нина.

В комнату вошли следователь прокуратуры — Стас определил это по синему форменному кителю и еще один милиционер. Малеев встал возле двери.

— Стас, им твои показания нужны, — Андрей хмуро кивнул на вошедших.

— Да конечно, я дам показания!

Нина хотела тоже зайти в комнату, Но Малеев ее не пустил.

— Извините, гражданка, если вы понадобитесь, вас позовут.

— Да, но, — попыталась протестовать она.

— Нина, подождите, я быстро все расскажу, — успокоил ее Стас.

Женщина, хмыкнув, прошла на кухню. Там она пошарила на шкафчике рукой и нашла пыльную пачку сигарет. Поискав в выдвижном ящике спички — прикурила. Вообще то она бросила курить. Несколько лет назад, но когда волновалась, то позволяла себе выкурить сигарету.

Допрос Стаса продолжался пол часа. Потом, послышался негромкий разговор, и входная дверь хлопнула. Стас тихо вошел в кухню и сел напротив Нины.

— Все, они ушли.

— Стас, что происходит?!

— Нина, когда вы пришли ко мне на студию, вы сами сказали мне, что если я не возьмусь за это дело, то пожалею — вот я и взялся.

— Нет, я не об этом. Неужели, все так серьезно?!

— Нина, там, у вашего подъезда час назад убили человека, пусть даже и дворового пьяницу, но пострадал он из-за меня и вас! Игра очень серьезная, если все это конечно можно назвать игрой!

Нина посмотрела в грустные и уставшие глаза Стаса и ничего не ответила. Он понял, что ей сейчас трудно воспринимать все происходящее. Смерть сына, выбила из ее сознания реальность опасности.

— Нина, мне нужно идти, уже поздно. Но, мы не договорились о главном. Вы позвоните Сергею, договоритесь о встрече или нет?

Она молча кивнула ему в ответ.

— Хорошо, тогда это надо сделать прямо сейчас. Я должен знать когда он согласится и где встретиться!

— Хорошо! Я сделаю это сейчас.

— Нина и еще, а если я попрошу Ольгу, переночевать у вас, она как вы думаете — согласится?

— Это еще за чем?

— Просто, я очень переживаю и боюсь за вашу безопасность.

Нина вздрогнула и ласково посмотрела на Стаса:

— Не бойтесь, ничего не случится, я попрошу Ольгу, если конечно она дома.

— Да конечно, но сейчас пойдемте, позвоните Сергею.

Нина подошла к телефону в комнате и набрала номер. Стас внимательно следил за ее лицом. Оно сделалось немного злым.

— Алло.

— Да.

— Сергей?

— Да.

— Это я.

— Я слышу, что случилось, что ты вдруг решила позвонить?!

— Сергей я бы хотела с тобой встретится поговорить.

— Нина, что случилось?! Хочешь, я прямо сейчас приеду?!

— Нет, давай завтра, где тебе удобно?

— Хм, ну давай у меня в ПТУ, после кружка, у меня кружок завтра мой. Он, будет посвящен — памяти нашего сына. Там ребята траурные мероприятия приготовили, хочешь, приходи тоже, он в четыре начнется.

— Нет, Сергей, ты же знаешь. Тем более Эдик я как раз хотела с тобой о нем поговорить?

— О нем? Нина, ты в порядке? У тебя все нормально? Может врача вызвать? У тебя голос, какой то странный!

— Нет, Сергей у меня все в порядке — вешаться я не собираюсь, вены резать тоже.

— Нина, зачем ты так говоришь?!

— Сергей, так завтра в шесть — у тебя в ПТУ, я правильно поняла?

— Да, да конечно, я буду ждать.

— Хорошо в шесть.

— Нина, Нина, ты хоть намекни — о чем ты поговорить хочешь? А то я всю ночь мучаться буду.

— Сергей если я тебе скажу, ты тоже мучаться будешь.

— Нет, лучше скажи!

— Хорошо.

В это время Стас усиленно закачал головой, показывая Нине. Что б она не вздумала ничего говорить. Но она, все — таки, сказала одну фразу:

— Сергей, нашего сына убили…

Нина положила трубку и посмотрела на Стаса. Тот поникший сел на кресло.

— Зачем, зачем вы это сделали?! Вы все испортить можете, он ведь, он может быть причастен к убийству, все на это сходится зачем? А теперь он может замести все следы, все обдумать и мы ничего не докажем!

Нина покачала головой и ответила:

— Стас, я вам ручаюсь, я чувствую — Сергей тут не причем, я ручаюсь за это. А то, что я все-таки знаю своего мужу. Бывшего мужа, так это я сейчас вам докажу.

Стас удивленно посмотрел на нее. Нина, понимая, что он ей не верит, добавила:

— Сейчас Сергей мне перезвонит.

И действительно замурлыкал электронный звонок телефона. Нина улыбнулась и добавила:

— А вот брать трубку, я не буду.

Стас, только тяжело вздохнул и поднявшись из кресла, махнул рукой:

— Ладно, мне пора, а то уже поздно. Прошу вас — не кому дверь не открывайте и если, что звоните мне, на мобильный, вот номер, — Андреев протянул Нине визитку.

Та взяла ее и тихо спросила:

— Стас, а я могу вас попросить вас остаться у меня?

— Меня? — Стас смутился.

Так он не смущался уже давно, со времен своей студенческой юности, когда пытался пригласить понравившуюся ему девчонку в кино.

Нина, видя его нерешительность, медленно подошла и обхватив его голову руками, поцеловала. Это был не просто поцелуй, а поцелуй призыв. Призыв — о помощи. Призыв к уничтожению — ее одиночества:

— Мне страшно! Страшно Стас! Я одна! Совсем одна! Не уходи! Прошу тебя! Все вокруг так мерзко и противно! Помоги мне! Я совсем одна! — прошептала она ему.

Стас сомкнул руки на ее талии, он понял, что ни куда сегодня уже из этой квартиры не пойдет…

 

Глава 8

Отец Михаил закончив службу, вышел из церкви и традиционно перекрестился на икону, висевшую на входе. Мерзкий холодный ветерок — резал щеки, словно тупая бритва. Священник поежился и пошел к выходу. Проходя, мимо крестильного дома он вдруг услышал кошачье мяуканье. Отец Михаил остановился и оглянулся на узкий проход. Тихий шорох и еле слышная возня привлекли его внимание. Священник двинулся к темному углу. Кошка, услышав приближающие шаги, затихла. Отец Михаил наклонился и позвал:

— Кис, кис!

Но животное не отозвалось. Священник, посмотрев по сторонам — шагнул в темный проем. Неожиданный удар обрушился ему на голову. Отец Михаил повалился на землю. Резкая боль из головы отозвалась в позвоночник. Он слабо застонал. Чьи то сильные руки перевернули его на живот и ловко скрутили локти веревкой. Отец Михаил попытался вырваться, но еще одна пара рук придавила ему голову и напялила на нее мешок. Священник почувствовал, что его поволокли по земле. Он попытался сопротивляться, но получил больной удар в живот и отключился.

Очнулся он на холодном металлическом полу от тряски. Судя по урчанию двигателя, его везли в автомобиле. Одетый, на голову мешок, не ничего позволял рассмотреть. Тряска по дороге продолжалась минут двадцать. Отец Михаил попытался считать повороты, но их автомобиль делал так много, что священник сбился. Неожиданно автомобиль остановился.

Металлическим скрежетом, раскрылись дверки и его выволокли, словно куль с картошкой на улицу. Вновь, чьи то руки подхватили его под локти и повели в неизвестность. Ноги заплетались, отец Михаил, пару раз чуть не упал, но его вовремя поддерживали. По звукам он понял, что его завели в огромное пустое и холодное помещение. Эхо от шуршания ботинок и мелких камушек, вылетаемых из — под каблуков громко отражалась от стен. Священника поставили на колени, не позволяя поднять головы. Неожиданно сверху прозвучал низкий мужской голос. Эхо и объем помещения не позволяли определить — где находится человек:

— Святой отец! Мы рады, что вы согласились посетить наше мероприятие.

Отец Михаил покорно слушал неизвестного. Острые камешки впились ему в коленки, но он понимал, что делать какие либо движения бесполезно.

— Святой отец, скажите — ваша, вера призывает к терпимости?

— Думаю да! — ответил сам себе неизвестный. — И вы не хотите мериться с тем, что есть и другие веры?! А как же тогда ваши заповеди?! Значит, ваша вера лжива?! Она не позволяет разнообразия мнений! Она тиранична, как всякая власть Бога, сатаны, Христа, Магомета, Аллаха!!! Вы сами понимаете это?! Нет, вы этого не понимаете!! Потому как, вам не дано понять! Вы! Все верующие — боитесь боли! А сами тем временем причиняете эту боль друг другу! Так, что это?! Не есть ли самый страшный грех?! Врать самому себе и делать вид, что ты веришь?

В помещении воцарилась тишина. Отец Михаил. Слышал лишь удары своего сердца. Но вдруг голос вновь зазвучал, но теперь совсем близко и более громко:

— Снимите ему мешок! Пусть он вздохнет — это освобождение ему даст не его бог, а я! Наместник другого правителя! Правителя, тьмы! Вот она! Правда жизни все подчиняется не только его богу, а и правителю тьмы!

Стоящие рядом похитители, стянули мешок, с головы священника. Отец Михаил глубоко вздохнул и осмотрелся. Прямо пред ним стоял человек в черной накидке на голове. Остроконечный капюшон скрывал его лицо. Незнакомец был коренастый и маленького роста. Его белые пухлые руки как нелепые кляксы выделялись на черном фоне. Рядом с ним стояли еще трое. Высокие, крепкие мужчины, на головах которых, были одеты — черные маски с прорезями для глаз. По бокам отца Михаила стояли два парня в таком же наряде. Все внимательно смотрели белыми пятнами овалов глаз на него. Отец Михаил поежился и попытался пошевелить руками. Но крепкие путы веревок сковали его движения. Коренастый в капюшоне, покачал головой:

— Ну! Святой отец? Как вам наша обитель?

Отец Михаил обвел взглядом помещение. Это была огромная комната с бетонными стенами. Отсутствие штукатурки на них говорило о том, что это скорее всего какая то незавершенная стройка. Священник вновь посмотрел на человека в капюшоне и тихо ответил:

— Вижу, местечко такое же мрачное как ваши дела.

— А откуда вы можете знать про наши дела?!

— Судя по тому — как вы меня к себе пригласили — ничего хорошего вы в жизни не сделали.

— Не судите — да не судимы будите! Это вам то должно быть знакомо…

Отец Михаил посмотрел на свои колени и сказал:

— Поставьте меня на ноги.

— Это еще зачем?

— Я хочу быть с вами равным, поскольку вы пытаетесь спрашивать меня. Если же вы просто читаете мне свои убеждения, тогда я не буду с вами разговаривать!

— Нет, святой отец, я не пытаюсь спрашивать вас, я говорю за вас!

— Никто не может не за кого говорить, кроме господа, а вы вовсе не господь и даже не апостол, как вы говорите вашего повелителя, поскольку апостолы не боятся смертных!

Коренастый, покачал головой и задумался. Помолчав несколько секунд, он тихо ответил:

— Я не считаю себя апостолом — я магистр, что — то вроде вас, но в нашей вере.

— Значит, тем более, мы с вами равны. И поэтому не гоже говорить равному, пусть и врагу — с высока! — дерзко ответил отец Михаил.

Назвавшийся магистром вновь задумался, а отец Михаил, видя — его замешательство добавил:

— Я стою на коленях — только перед ликом божьим, а лжепророк и насильственный властитель не может меня заставить стоять на коленях, поэтому — если вы считаете, меня равным и хотите со мной поспорить в открытую, то поднимите меня с колен! Я ведь не куда не денусь! Или вы боитесь, что ваш повелитель так слаб? Что не может меня удержать? — отец Михаил неожиданно почувствовал внутреннюю силу и уверенность. Он понял, что не боится незнакомца и его подручных.

Между тем магистр, вновь покачав головой, и с усмешкой сказал:

— А, что вас бояться. Вы ведь сами боитесь и не в силах с этим совладать. Страх скует вас и вы — безропотно умрете!

— Ну, так поднимите меня с колен и развяжите руки, если вы такой уверенный!

Магистр дернулся, священник увидел, что он занервничал.

— Поднимите его. И развяжите руки. Он не куда не денется! — бросил он зло.

Помощники стоявшие по бокам подняли отца Михаила и освободили от пут. Священник потер затекшие от веревок локти и спросил:

— Значит. Вы привезли меня, что бы убить?

— А вы догадливый! — ответил магистр с ехидством.

— Чем же я вас так прогневил?

— А вы не догадываетесь?!

— Нет, я стараюсь не делать людям зла.

— Вы суете нос, куда вам не надо.

— Куда это?

— Зачем вы тревожите, людей, которые вам не мешают? Зачем вы заступаетесь за то, что вам не принадлежит?

— Вы имеете в виду разоренные вашими людьми могилы?

— И не только.

— Что же еще?

— Зачем вы пускаете к себе этого человека? Этого выскочку телевизионщика? И зачем послали следить за нами этого, вашего мальчишку? Он, вернее его смерть, будет на вашей совести!

— Значит, вы его уже убили?! Но, учтите! Просто так это вам не пройдет! Безнаказанность зла не когда не будет вечной! Вы еще за это ответите! А, что касается телевизионщика, то он — хороший человек, а я помогаю даже не только, хорошим, но и падшим!

Магистр кивнул и стал медленно приближаться к священнику. В его руке — блеснул, кривой стилет:

— Сейчас мы с этим покончим. А за одно и проверим, встретитесь ли вы — с вашим богом и куда он вас отправит!

Магистр, зловеще покачивал стилетом, расстояние сокращалось. Отец Михаил понял, что медлить больше нельзя. Он резко рванулся на встречу коренастому и выбив стилет из его руки ударил магистра ногой в живот. Тот, охнув, повалился на пол. Стоявшие сзади помощники не ожидали такой атаки священника, но очнувшись, они бросились на отца Михаила. Тот ловким движением увернувшись от одного из них — вытянул правую руку с выставленным вперед большим пальцем. Удар пришелся прямо в прорезь маски. Мужик осел и завыл от боли. Но оставались еще двое стоявшие по бокам отца Михаила. Они тоже бросились на него. Священник поднял рясу, что бы, она не мешала, переставлять ноги и бросился бежать по помещению. Где-то сбоку в правом углу чернел прямоугольник выхода. Отец Михаил нырнул в проем и полетел вниз с двух метровой высоты. Больно ударившись о землю, он догадался, что упал в подвал. Здесь было гораздо темнее. Отец Михаил, отполз в сторону. В этот момент один из преследователей спрыгнул рядом с ним. Священник понял, что сейчас все решит хитрость. Ловким движением он снял с себя крест и зажав конец цепи в руке махнул им, словно булавой. Тяжелый крест ударил по чему — то мягкому. Послышался дикий вой и рядом с отцом Михаилом, словно куль рухнул преследователь. Вверху слышались крики проклятий.

— Эй, что там? Ты поймал его Фарлат?

— Мочи попа! Мы сейчас! Он Титусу глаз выбил!

— Живым! Живым мне его скотину! — верещал голос магистра.

— Надо было его просто у церкви замочить и все! Сейчас уйдет! Фарлат, ты взял его?!

Но Фарлат продолжал мычать, катаясь по земле. Отец Михаил понял, что тяжелый крест — скорее всего — здорово раздробил ему кость ноги. Священник пошарил рукой. Ладонь наткнулась на шершавый кирпич. Сжав его, отец Михаил со всей мощи ударил в то место, откуда исходил звук. Камень глухо стукнулся о кость черепа, и мычанье стихло.

— Фарлат! Что там у тебя?! — в проеме на верху вспыхнули огоньки.

Люди магистра светили зажигалками. Но сумрак подвала не позволял им ничего рассмотреть.

— Фарлат!

— Осторожней! Этот поп очень ловкий, но живым его выпускать отсюда нельзя!

— Там есть выход?! — услышал отец Михаил низкий голос магистра.

— Нет, вроде нет!

— Так нет или есть?!

— Мы не проверили!

— Так прыгайте вниз! И прикончите эту скотину!

Отец Михаил понял, что если он сейчас, не найдет, выход, то его настигнут, а второй раз уже спастись будет не реально,… шансов выйти победителем — одному против четверых просто нет. Внезапность больше не спасет. Враги, будут на чеку, и вырваться вряд и удастся.

Священник сел, прислонившись спиной к стене. Вдруг откуда — то сбоку он услышал шепот:

— Отец Михаил, отец Михаил! Ползите сюда!

Священник всмотрелся в темноту. В углу, что — то шевелилось. Отец Михаил пополз на четвереньках в сторону зова.

— Сюда отец Михаил, — шептал неведомый поводырь.

Сзади о землю хлопнули ноги преследователей. Два человека спрыгнули в подвал и склонились над лежащим без движением Фарлатом.

— Вот сука! Он, похоже — ему тыкву пробил!

— Скотина! Куда он делся?

Отец Михаил нырнул в узкий лаз в самом низу. Человек, указавший ему выход, сидел сбоку и тяжело дышал.

— Кто ты? — шепотом спросил отец Михаил.

— Я, просто человек, мы встречались у храма. Я собираю там подать. Случайно увидел, как эти сволочи вам по голове долбанули, а я ведь на своем «запорожце» к храму езжу. Вот и сел на него, потихоньку проследил. Машина на обочине дороги за пустырем, — прошептал незнакомец и сунул в руки священника, ключи. — Ползите вперед. Там выход не улицу по пустырю выйдете на дорогу.

— А вы?!

— А я задержу их! Тем более быстро передвигаться я не могу — у меня нет ноги.

Отец Михаил узнал в спасителе нищего калеку собирающего подать у церкви. Священник замялся, но безногий его поторопил:

— Ползите быстрей, времени нет!

— Они тебя убьют!

— Плевать, мне все равно в этой жизни ничего не светит, лучше хоть на прощание доброе дело сделать! Вы же сами говорили — можно быть калекой телом, но красивым душой! Я хочу быть красивым душой! Ползите! — взволнованно прошипел безногий.

Отец Михаил взглянул в его сторону, но лица не рассмотрел. Было слишком темно. Священник перекрестил силуэт и пополз. Метров через двадцать он увидел слабый свет ночного неба. С права показался узкий выход на улицу. Отец Михаил юркнул в него. Сзади, в глубине подвала он услышал крики и шум борьбы — одноногий держал оборону.

— Господи! Дай ему силы выжить! — тихо прошептал отец Михаил и встав на ноги побежал по пустырю.

* * *

Стас лежал на кровати и смотрел в потолок. Полумрак комнаты и тишина. Лишь изредка, проезжающие по улице автомобили — озаряли слабым светом фар стены комнаты. Нина сладко спала, положив, голову, ему на плечо. Стас вслушивался в ее ровное дыханье. Теплота ее тела приятно согревала. Он ласково погладил волосы женщины и провел ладонью по ее голому плечу. Андреев чувствовал умиротворенное спокойствие… Так спокойно ему не было уже давно. Суетная работа — с вечными стрессами и скандалами. Кратковременные, любовные романы и сексуальные приключения с многочисленными поклонницами. Все это сейчас казалось ему, каким то фильмом из той, другой, параллельной жизни.

Но противный писк сотового вернул его в реальность. Стас поморщился. Телефон требовательно пиликал в глуши прихожей. Андреев нехотя отстранился от Нины и вылез из-под одеяла. Натянув брюки, он прошел в прихожую. Слабый темно синий свет дисплея трубки — мигал маленьким маячком на тумбочке. Стас взял телефон и тихо спросил:

— Да кто?

— Стас?

— Да, кто это?

— Это я Михаил, — услышал он голос священника, искаженного сотовой связью.

— Батюшка? Господи! Сколько время?

— Три часа.

— Сколько?! Вы, что с ума сошли?!

— Стас, ты же сам сказал — звонить, если что случиться в любое время, — отец Михаил неожиданно для себя назвал Андреева на ты.

— Да, но, — смутился Стас. — Что произошло?!

— Они меня хотели убить, но мне удалось убежать!

— Что?! Кто они?!

— Я не знаю, нам надо встретиться.

— Прямо сейчас?

— Лучше сейчас.

— Хорошо, приезжайте, адрес — улица Цекалова, дом семнадцать, квартира двадцать один.

— А где это?…

— Возле универсама «Прага».

— Хорошо, я буду через полчаса.

Стас задумчиво выключил телефон. В дверном проеме появился силуэт. Это была Нина. Она стояла и внимательно смотрела на Стаса, завернувшись в одеяло. Андреев посмотрел на женщину и улыбнулся.

— Все нормально, иди спи.

— Спи?! А кто это звонил?!

— Отец Михаил, настоятель Троицкого храма.

— Что-то случилось?!

— Да, на него тоже напали.

— Напали?! Кто?

— По моему — те же люди, которые напали вечером, на меня в подъезде.

— А, что этот поп? То же все знает?

— Да, он мне и рассказал и познакомил с Зинаидой Павловной, твоей бывшей свекровью. Извини, я его позвал сюда, он должен приехать через пол часа.

— Господи! Мне страшно Стас, мне Страшно, — Нина подошла к Андрееву и прижалась. Стас бережно обнял женщину и прошептал ей на ухо:

— Не бойся, все будет нормально, мы выиграем эту партию.

* * *

Они сидели на кухне втроем — Нина, Стас и священник. Нина курила, стряхивая пепел прямо на блюдце. Отец Михаил был взволнован. Он потягивал горячий чай из кружки и тихо тревожно рассказывал историю своего похищения.

— Так, вам батюшка удалось рассмотреть этого магистра?

— И, да и нет, это мужчина, лет сорока, хотя конечно я могу ошибиться, но по голосу мне показалось, что он именно такого возраста. Коренастый, немного толстенький, пухлые руки и очень маленькие ножки. Просто как у ребенка. Я заметил это когда посмотрел на его ботинки.

Стас вопрошающе посмотрел на Нину. Та догадалась, что он хочет спросить:

— Нет, Стас, ты же сам видел фотографию Сергея. Он высокий и немного даже худой.

Стас кивнул головой и тяжело вздохнул:

— Да, но кто это тогда может быть? Может это муж сестры Сергея? Ну, этот директор ПТУ?

Нина подумала и ответила:

— Нет, Михаил Сергеевич Румянцев, коренастый, но он не такой уж маленький ростом и нога у него нормальная, насколько я помню. Потому, что когда я покупала однажды дефицитные во времена застоя кроссовки «Адидас», то брала и на Михаила — у него, как и у Сергея сорок второй.

— Кто же это тогда?

— Стас, я тебе говорила, что Сергей, скорее всего не причем.

— Понимаешь Нина, он может руководить их действиями, тот человек, по словам Юрки Сергеева — пришел в твою квартиру и у него были ключи! Понимаешь, от твоей квартиры у кого-то были ключи! У твоего бывшего мужа, случайно нет ключей?

Нина отрицательно покачала головой:

— Нет, не может у него быть никаких ключей, я дверь железную, уже после развода ставила, замок новый. Но послушай! Когда, ну мне вещи Эдика в морге отдали, там было все: мелочь, деньги, правда небольшие, брелок, а вот ключей не было! Я тогда сразу на это внимания не обратила, а вот сейчас!

— Вот! Значит, тот человек, который был у тебя в квартире, был и на месте гибели Эдика, или во время его отсутствия, ну когда он пропал, его же не было два дня! Где он был это время? И все равно, я твоего бывшего мужа со счетов не сбрасываю, он и мог слепок сделать когда твой сын был у него в гостях, просто вытащил из куртки и сделал слепок долго ли?!

Отец Михаил допил чай и поставив кружку вытер рот салфеткой:

— Знаете, что Стас, утром я иду в милицию, они мне сказали, когда хотели убить, что мой мальчик, ну послушник, он уже мертв, надо заявлять. И вообще — без милиции мы с этой бандой вряд ли справимся. Нас просто перебьют! Только там, в этих развалинах их было шесть человек! И я не уверен, что это все члены секты!

Стас, кивнув головой, согласился с отцом Михаилом, но добавил:

— Давайте сделаем так — мы все сначала ваши показания и место где вас хотели убить запишем на видео. Я вызову утром оператора, да и вы говорите, что вам помог тот безногий инвалид. Скорее всего, они его тоже убили. Мы снимем первые, поскольку потом менты ничего не дадут, потом мы встретимся с Сергеем. А, уж вечером, пойдем в милицию. Вы меня, конечно, простите, но я обещал своему шефу снять этот фильм до конца!

— Стас! Надо идти утром! Так нельзя! Мы дотянем! И точно говорит отец Михаил — нас перебьют! Не известно? Кто еще нас будет ждать утром у подъезда? — возразила ему Нина. — И вообще, я уже не рада, что попросила тебя снимать этот проклятый фильм! Уже вон два, вернее, наверное — три трупа! Я не хочу больше смерти, я боюсь!

— Да пойми ты Нина! Менты, они ведь не волшебники! Даже если мы и заявим, это не значит, что прямо завтра они возьмутся — и все раскроют! У них и без этого, много темнух висит! А тут, не каких доказательств — одни догадки! Кто подозреваемый?! Полоумная старуха?! Да одна справка из псих диспансера освободит ее от ответственности! Да еще и не известно — кто эти могилы красил. Более того — как говорит отец Михаил, он сам кого-то по башке кирпичом шарахнул! А кто его знает — может и убил этого гада! А наши законы — не такие уж и мудрые, посадят, поэтому, надо немного проверить все самим и когда будут доказательства — идти к ментам! Тем более — я их подхлестну тем, что скажу о фильме, а они боятся такого!

Нина и отец Михаил молчали, им нечего было возразить против аргументов Стаса. Он, посмотрев на них, подвел итог беседы:

— Ладно, давайте еще немного поспим, как говорится утро — вечера мудренее. Нина, постели отцы Михаилу в маленькой комнате.

* * *

Утром к Нининому дому подъехал микроавтобус со съемочной группой. Недовольный Дюков развалившись на переднем сиденье, жевал «хот дог» Оператор Игорь слушал музыку в маленьких наушниках CD- плеера. Стас открыл дверку и поприветствовал всех поднятым вверх кулаком.

— Ну, куда на этот раз? Тебе ведь шеф. Два дня отдыха дал! Чего тебе не отдыхается? — спросил язвительно Дюков и кивнул на Нину.

— Стас отвесил ему смачный подзатыльник, от которого корреспондент чуть не подавился.

— Ты, что, с ума сошел?! — возмутился он, кашляя кусками сосиски.

— Слушай Дюк! Ты, это попридержи язык! А то будешь у меня каждую ночь в рейд с ментами ездить — алкашей и бродяг собирать! Едим на окраину! На развалины недостроенной швейной фабрики, — скомандовал Стас.

Водитель, засмеявшись — нажал на педаль акселератора. Микроавтобус, заурчав, выехал из двора на оживленную улицу.

Подъезжая к корпусам недостроенной швейной фабрики, где и пытались убить ночью отца Михаила, они заметили — желтый, милицейский «УАЗик» и синюю «Волгу». Стас первым вышел из микроавтобуса и направился к группе людей стоявших возле машин. Двое из них были в милицейской форме, остальные в гражданской одежде.

— Здравствуйте, городская, независимая телекомпания, что здесь случилось?! — спросил Стас.

Стоявшие, недовольно посмотрели на журналиста. Один из них, в форме майора, скривив губы, ответил:

— Налетели стервятники! Как вы только обо всем узнаете?! Небось, нашу частоту по рации слушаете, учтите, поймаем — конфискуем рацию к чертовой бабушке и административный протокол напишем!

Стас сделал вид, что не услышал угрозы:

— Что вы говорите, что случилось?

— Вот наглецы! — кивнул майор на оператора, расставлявшего штатив с камерой.

— Простите, это наша работа — информировать зрителя о новостях, мы же не виноваты, что происходят преступления.

— Здесь снимать не разрешено! Вернее запрещено! — грубо крикнул на него майор.

— Кем, вами? — завелся Стас.

— Саныч, кончай ты этот цирк! Все равно ведь снимут, только скандал себе наживем, — обратился к майору один из штатских.

Стас узнал в этом человеке следователя городской прокуратуры, но вот фамилию его он вспомнить не смог. Тем не менее, будто он его старый знакомый, Стас приветливо обратился к прокурорскому:

— А! Здравствуйте! Вы меня не помните? Мы же с вами репортаж о поджоге на Кирова снимали!

— Да, помню, — вздохнул тот. — Что вы хотели?

— А, что тут случилось?

— Да. Вот местные бомжи — труп, какого то калеки нашли, с проломленной головой.

— Один труп? — неосторожно спросил Стас.

— Один! А, что тут должен быть второй? — следователь подозрительно посмотрел на Андреева.

— Да, нет, я так может два трупа, бывает же такое! Бомжи народ не предсказуемый! Напьются технаря и давай друг другу головы пробивать, один раз сразу троих убили! Года два назад.

Следователь покачал головой:

— Нет, на этот раз один. Обычное убийство. Рядом нашли бутылку водки, скорее всего собутыльники и прихлопнули, но поймать то трудно будет. Сейчас вот сначала личность установим. У него не документов ничего нет. Одни наколки на пальцах. Лицо изуродовано, — прокурорский достал из кармана пачку сигарет и вытащив одну закурил. — А, что это вы с собой попа на съемки возите? Отпевать что ли сразу, — мрачно пошутил он и кивнул за спину Стаса.

Андреев обернулся и увидел, что возле микроавтобуса стоит отец Михаил, хотя, Стас строго настрого запретил выходить ему из автомобиля.

— А, поп, так это отец Михаил из Троицкой, мы его как раз везли в монастырь, тут не далеко. Он нам обещал интересный сюжет — о том как монахи защищаются от воров, — соврал Стас.

— А?! А, я уж думал, что поп тоже — в криминальной программе работает.

— Нет. Так мы поснимаем? Группа моя поработает тут?

Следователь тяжело вздохнул и кивнул головой:

— Снимайте, куда ж от вас денешься! Но учтите! Комментариев никаких не будет! И не лезьте с вопросами, — буркнул он.

Стас махнул Дюкову и пошел назад в микроавтобус. На ходу он шепнул стоящему возле автомобиля отцу Михаилу:

— Садитесь немедленно в машину!

Священник послушался и залез на заднее сиденье. Только сейчас Стас заметил, что он бледный как мел. Отец Михаил, взявшись трясущимися руками за ручку кресла, взволнованно спросил:

— Стас, что там, что?

Андреев, повернувшись, похлопал его по плечу:

— Спокойней батюшка, там только один труп — калеки.

Священник тяжело вздохнул:

— Спасибо тебе господи, что не довел до греха!

Но Стас мрачно добавил:

— Вы рано радуетесь, если имеете в виду второго, которого вы по башке кирпичом тюкнули, его труп сообщники могли и увезти. Чтобы не оставлять следов.

Нина сидевшая в углу всхлипывала как ребенок. Стас, покосившись на водителя, сказал ему:

— Семен, ты ничего не слышал?

Тот кивнул, и как не в чем не бывало — включил радио.

— Так, слушайте меня оба! Хватит пускать слюни и сопли! Мы так не чего не добьемся. Сейчас уже точно — надо встречаться с Сергеем и этим козлом директором ПТУ! Правда за вторым, надо просто последить. Благо у нас стекла тонированные! А Сергея, Нина, надо прощупать! Ты видишь — что творится! Сейчас уже не до прошлой любви!

Нина обиженно посмотрела на Стаса:

— Дело не в том, что он мой бывший муж, ты Стас зря! Просто я не верю, что такую чехарду, такое скотство, мог закрутить Сергей! И ты меня в этом не разубедишь!

Стас покачал головой и взглянув ей в глаза сурово сказал:

— Как бы я сам хотел, в этом разубедиться, но жизнь порой очень жестокая штука на правду! Я чувствую, что Сергей в этом кошмаре не последняя скрипка! Сейчас только десять утра. До шести у нас есть время, я хочу поехать посмотреть дом, где живет твой муж и навестить еще раз его сумасшедшую мамашу.

Дюков с оператором вернулись через пол часа. Сев в автомобиль, оператор брезгливо сказал:

— Уже второй год я Стас с тобой работаю, но не как не могу привыкнуть к таким съемкам парню, этому калеки — морду так изуродовали месиво одно!

— А ты привыкай! Вон, видишь, Дюков например — уже привык и не жалуется, — парировал Андреев.

— Ага, не жалуется, потому как он свой «хот дог» там и выблевал. Нас прогнали из-за этого. Сказали, что собака теперь, точно след не возьмет, после его извержения желудка.

Стас с укоризной посмотрел на корреспондента. Тот, оправдываясь, пробурчал:

— А че я?! Как, что — сразу Дюков! Ну зря «хот дог» с утра поел, зря, кушать хотелось! Откуда ж я знал, что там такая съемка!

— Тебе вообще по меньше жрать надо! Вон пузо отрастил и жрешь, всякую дрянь! Ты, что не знаешь, что американцы не чего путного из своей еды придумать не могут! Там в этих сосисках — половина сои, половина туалетной бумаги, а мяса нет вообще! — Стас махнул рукой и добавил. — Ладно, поехали на кладбище к Троицкому.

— Вот, час от часа не легче — после трупака такого, на кладбище, — тяжело вздохнул Дюков.

Водитель матерился, как говорят — «как настоящий сапожник». Огромные пробки в центре города вызывали из его уст поток не нормативной лексики в адрес его коллег по работе. Он постоянно поднимал правую руку с вытянутым вверх средним пальцем и демонстрировал это жест зазевавшимся и медлительным собратьям. До Троицкого собора находящегося на другом конце города они доехали, только минут через пятьдесят.

— Вот мать его! Объездную дорогу построить не могут! Куда бабки с дорожного налога идут?! Казнокрады хреновы!! — и в адрес правительства и местной власти из его уст посыпался «четырехслойный бутерброд» «крепких» мужских слов.

Отец Михаил насторожился еще при подъезде к церкви. Микроавтобус с ревом и воем обогнали две пожарные машины. Они словно разъяренные носороги — мчались напролом по улице, пугая своим напором водителей и пешеходов.

— Стас, а как ты хочешь опять к этой ведьме придти и услышать, что она тебя посылает? — язвительно спросил Дюков.

— Нет, я пошлю тебя, что бы ты испытал прелесть общения с сумасшедшей. — Стас подмигнул корреспонденту и добавил. — А если честно, я хочу, чтобы ее не было в вагончике. Хочу не законно пробраться в незаконное строение, ведь оно на территории кладбища. Как я понимаю, стоит не законно, так ведь батюшка? — обратился он к отцу Михаилу.

Тот, совсем взволнованный, рассеяно ответил:

— Что-то не нравится мне, эти пожарки. Как бы они ко мне в храм не ехали, вдруг мои слушки, чего там со свечками перемудрили?! За ними, такое уже замечалось, ели залили огнетушителем! А может и проводка сплоховать, она то старая, уже давно деньги на ремонт храма собираем! — высказывал он, свои опасения, всматриваясь в лобовое стекло. — Я с вами до вагончика не поеду, высадите меня у храма. Зайду свою вотчину проверю. А то мне вечернюю служить!

Стас взглянул на него и покачал головой. Но опасения отца Михаила были напрасны. Пожарки проезжали мимо собора и неслись, куда то в бок на край кладбища. У Стаса участилось дыхание от нехорошего предчувствия. Он не решался высказывать свои опасения в слух.

Его опередил Дюков:

— Стас, по моему, сегодня мы не куда не успеваем! Такое впечатление, что горит, то, куда мы едем.

Стас не слушал его болтовню. Он, положив руку на плечо водителя, приказным тоном заорал.

— Гони без остановки! Вправо. Игорь камеру готовь!

Полыхающий вагончик Зинаиды Павловны и суетящихся вокруг него пожарных они заметили издалека. Нина прикрыла от страха рот ладонью, а отец Михаил размашисто крестился и приговаривал:

— Господи! Господи! Спаси и сохрани! Говорил я ей! Осторожней с печкой! Наверное, не сдержалась и затопила, а там печка то — ящик железный, искра и все! Полный вагончик всякого хлама, в том числе и краски, горит то как!

Клубы черного едкого дыма вздымались вверх на добрую сотню метров. Слышалась ругань брандмейстеров и шум насосов. Вагончик догорал, его остов, словно скелет кита, зловеще чернел на фоне февральского снега. Водитель остановил микроавтобус возле пожарного ЗИЛа.

Первым выскочил священник и побежал прямо к пожару. Его окрикнул один из пожарных и дернув за рукав потащил назад:

— Куда ты прешь, мать его?! Ты, что не видишь? Там пожар! Ребятам работать не мешай!

— Там люди есть?! — плаксиво спросил его отец Михаил.

— Люди?! Откуда мы знаем?! Если и были, то кремация уже не нужна! Видишь, как полыхает! Точно порох там был!

— Там краска! Краска там! — надрывно закричал священник. — Там старуха должна была быть! Она утром приходила обычно!

Стас стоял возле микроавтобуса и курил. Он смотрел на пожар и понимал, что везде опаздывает. Нужно было, как — то опередить этих непонятных и неведомых сектантов — убийц. Но как это сделать Стас не знал. Нина сидела и плакала в автомобиле. Оператор, расставив камеру, снимал страшное зрелище. Дюков, бегал с микрофоном — договариваясь с интервью.

Полностью потушили пламя минут через пятнадцать. Пожарные, сбавив напор в брандспойтах, заливали пепелище вялыми струями. Один из них зайдя в самый центр, поднял руку и крикнул:

— Эй! Дознавателя давайте! Пусть прокуратуру поднимает! Тут два обгоревших трупа! Оба женских при первом визуальном осмотре!

 

Глава 9

Малеев нервно ходил по кабинету. Он то и дело подходил к окну и взглянув на улицу — поворачивался, и делал несколько шагов до двери. Стас и Нина понуро сидели на стульях. После их подробного рассказа о расследования гибели Эдика, Малеев завелся не шутку:

— Да, вы, что с ума сошли?! Что это за ребячество?! Детективов дешевых начитались?! Фильмов американских насмотрелись?! Вдумайтесь! Шесть трупов! Шесть! Один из них пока не опознанный! Вместе с этой Зинаидой сгорела, еще какая то бабка — пока не опознанная! И когда ее опознаем, и опознаем ли вообще! Она так обгорела — не одна экспертиза не определит — кто это! Сейчас надо поиск родственников вести! А как не знаю, зацепится, даже не за что! Кто — это, такая?! И вообще — не известно, что у этих ублюдков, сейчас на уме! Но он то ладно! Журналюга! Ему по положению положено совать свой нос, куда не надо. Но, а вы то Нина! Вы то! Если чувствовали, что вашего сына, пусть даже если не убили, то довели до самоубийства, и так себя ведете, чуть не отравили вас! Этому папараци — чуть, башку не проломили! Попа вашего чуть на британский флаг не порезали? Вы, что, в тюрьму хотите? Я могу вас привлечь за сокрытие фактов, о подготовке преступлений, есть, кстати — такая статья в УК!

Нина подняла глаза и посмотрела на милиционера:

— Я, между прочим, сразу в милицию пошла, а мне, что ответили, идите гражданка! У каждой моей ситуации «крыша бы поехала», обычное самоубийство! Никаких дел возбуждать не будем и все! Вот я и пошла к Стасу, а что мне делать оставалось?

— Что делать, что делать? Ко мне надо было идти! К нам! В особый отдел уголовного розыска!

— К вам, откуда я знаю — особый отдел, не особый! Для меня все менты на одно лицо! Серые формы — стандартные рожи!

— Но, но, вы, это потише! Рожи?! Я ведь и обидеться могу! — сурово ответил ей Малеев.

— Да, ладно тебе Андрей! Лучше скажи, что делать теперь! И кто может быть эта несчастная женщина — сгоревшая вместе с Зинаидой? — заступился за Нину Стас.

— А ты вообще заткнись! Глаза б мои на тебя не смотрели! Что делать?! Заварил кашу?! Сразу мог придти с ней ко мне! Ты то знал, в отличие от нее, на что идешь! Жаренного захотел! Дешевой сенсации замешанной на крови!

Стас, хотел, было вспылить, но сдержался и промолчал. Достав сигареты, закурил. Малеев снисходительно посмотрел на обоих и более мягко сказал:

— Ладно. Давайте мозговать, но учтите, больше не какого укрытия информации! Выкладывайте все! Какие у вас соображения, что вы хотели дальше то делать?

— Я, считаю, что во все в этом замешен отец Эдика — муж бывший муж Нины. Все говорит на то, что Сергей Павлов так или иначе причастен ко всему, — ответил ему Стас.

— Стас! Как ты можешь? Сергей, его мама погибла! Он так ее любил! Эдик — его сын! Нет, я не верю! — нервно вскрикнула Нина.

Малеев тяжело вздохнул и тоном судьи на заседании проговорил:

— Но, но спокойней! Без эмоций! Какие у тебя основания подозревать этого Сергея?

— Да, понимаешь, во первых, мальчик ушел из его дома. Во вторых — ключи. В квартиру Нины проник — этот мужик. Этот магистр. Без взлома. Значит — ключи были украдены у Эдика! Потом — этот странный кружок магии и оккультизма. Мать его полусумасшедшая бабка и ее странный Некрополь. Реставрация могил. Он наверняка обкатывал там молодежь! Потом его шурин, директор ПТУ — родной брат того главаря секты сатанистов — Андрея Андреевича Румянцева! Все, как-то связано — одной цепочкой. Мы, вернее Нина, договорилась с ним в шесть на встречу. Я думаю — вам нужно его брать. Он, как говорит Нина, человек слабый — расколется.

— Брать! Что за выражение? Расколется! Сейчас — не тридцать седьмой, какие у нас основания?! У парня наверняка сейчас крыша поедет от смерти матери! Твои догадки — еще лишь догадки. Во всех твоих выводах — только один очень интересный момент — про Михаила, Сергеевича, Румянцева. Остальное — эмоции. Неизвестно еще — с кем Эдик, а вернее — где, он провел те два дня, когда его не было перед самой смертью! Ключи у него могли забрать и там. Так, что я думаю, надо поинтересоваться в первую очередь этим Михаилом Сергеевичем!

— Ну, так делай, что ни будь! — Стас нервно затушил в пепельнице бычок.

— Ребята, — ласково и печально воскликнула Нина. — Я, все-таки вас прошу! По тактичнее! Сергей, его мама, ему будет очень больно! Я ее хоть и не любила, но она. Все равно — мать моего бывшего мужа. С которым я прожила десять лет! А Михаил Сергеевич, тоже нормальный мужик. Он постоянно нам помогал. Я от него не когда плохого слова не услышала, а вот его жена Ирина — та настоящая стерва! И сынок ее Матвей — он какой то, весь в нее.

— Ирина? Хм, а она где работает?

— Да она доктор, хирург, в детской больнице.

Малеев задумался. Стас, видя его сомнения, предложил:

— А может, нам с этим Матвеем поговорить? Он то последний, кто видел Эдика живым.

— Ну, что ж, это мысль. Румянцева ведь, действительно, пока не в чем обвинять. Только вот, допрашивать мальчика, я не могу без санкции прокурора и адвоката. А также согласия родителей. Кстати, вам Нина, все равно придется все подробно написать мне заявление и все, что произошло. Потом надо будет в прокуратуру проехать. Здесь в этом деле, без нее нельзя. Меня по головке не погладят…

— Ну, началось! Заявление, протокол, прокуратура! Бюрократия! — скептически ответил за Нину Стас. — Вот поэтому к вам никто обращаться и не хочет!

— Слушай ты! Перестань! Ты ведь знаешь порядок в таких делах! Не мути мне воду и не настраивай Нину! — осадил его Малеев.

— Ладно, не ссорьтесь. Главное — я не хочу больше никаких трупов и горя! Я напишу показания и заявление. Все, что надо. А, с Матвеем, я могу поговорить не официально, просто как тетя. Поехать к нему домой и поговорить. Сейчас, между прочим, его родители на работе и мальчик, скорее всего дома один. Если конечно нет их дом работницы, — предложила Нина.

— Дом работница? В квартире у простого директора ПТУ и врача, у бюджетников, которым, как говорит статистика — не хватает на жизнь, есть дом работница? — подозрительно спросил Стас.

Малеев тоже в недоумении посмотрел на женщину. Нинам пожала плечами:

— Да, есть, и не в квартире, а своем доме, вернее коттедже. Они живут в коттедже, и убираться в двадцати комнатах естественно не могут. Есть домработница и она же няня Матвея, — ответила та.

— В коттедже?! — пораженные, воскликнули они в один голос.

— Да, а что в этом такого?

— А, а откуда у них деньги то на коттедж? — сурово воскликнул Малеев.

— Да, все законно. Зинаида Павловна была состоятельной женщиной. У нее от мужа наследство осталось, он во времена Советской власти зубным врачом был. Коронки золотые ставил. И как я подозреваю, все жизнь ставил их за доллары. И хранил их в чулке, после, того как началась перестройка горбачевская, деньги эти извлек и пустил в дело, но вот сам бедняга помер, оставив все своей жене, вот на них они этот дом и построили.

— Чем дальше в лес — тем больше дров! — язвительно заметил Стас.

Нина взглянула на него с укоризной.

— А, что? У нас в государстве нельзя строить свои дома?

— Да нет, можно, — смутился тот. — Просто держать экономку, няню и домработницу? Как-то это все, подозрительно!

— Это всего один человек! — парировала его подозрения Нина. — Ладно, где давайте я напишу, показания и поедемте к Матвею.

Малеев вздохнул и пододвинул ей на столе чистый листок бумаги.

— Ой, ей Богу не могу я не официально мальчика допрашивать.

— Это будет просто разговор. Жесткий разговор тети и племянника, — успокоила его Нина.

Милиционер обречено махнул рукой.

* * *

Синие милицейские, не чем не приметные «Жигули» с тонированными стеклами въехали в поселок частного сектора. Здесь, на окраине города, стояли, похожие один на другой — двух и трех этажные дома, построенные из красного кирпича.

Малеев специально взял простую «шестерку». Но проезжая по улицам поселка, он вдруг понял, что ничем не приметный в городе «жигуль» здесь выглядит явным «Попугаем». «Ауди» и «БМВ» в худшем случае «Опели» и «Фольксвагены» стояли на площадках перед домами.

— Вот, черт! Маленький клочок развитого капитализма! — глядя по сторонам, ругнулся Малеев.

— Да, расхитители социалистической собственности демонстрируют свои достижения, — задумчиво ответил ему Стас.

— Сейчас направо, — указала водителю дорогу Нина.

Дом семьи Павловых был более или менее скромный, по сравнению с соседними. Строгая отделка, Два этажа стандартной кирпичной кладки и большие железные ворота, покрашенные, в черный цвет.

— Со вкусом то у Михаила Сергеевича не очень, — заметил Стас.

— Этот дом принадлежит Зинаиде Павловне, — ответила ему Нина.

— Принадлежал, — поправил он ее Стас. — Бабушка то, сгорела сегодня.

— Ладно, хватит пререкаться! Близко подъезжать не будем. Нина вы все помните? — сурово спросил Малеев.

— Да, конечно.

— Учтите, в помещении закладка работает не очень уверенно, — Малеев поправил маленький микрофон на тыльной стороне шубы женщины. — Это вообще под судное дело — прослушку на вас вещать, мне бы сначала надо было разрешение начальства получить!

— Опять ты со своими разрешениями?! Пока их будешь, писать и, одобрять еще пару трупов получим, — поддел его Стас.

Малеев пихнул его в бок:

— Я тебя вообще зря взял, поэтому сиди и молчи!

Нина посмотрела на них и спросила:

— Ну, я пошла.

— Все, с Богом! Мы будем за углом, смотрите — если дома отец или мать, немедленно уходите! Потому как скандал, мне не нужен, — дал последние наставления Малеев.

Надавив на упругую кнопку звонка, сигнала Нина не услышала. Через несколько минут, по дорожке к воротам зашлепали шаги. Тяжелая калитка открылась и в проеме появилась дом работница — пожилая женщина. Ее звали Раиса Петровна. Седые волосы были аккуратно зачесаны в пучок на затылке. Морщинистое лицо, не выразило не каких эмоций, хотя с Ниной они знали друг друга давно.

— Здравствуйте, можно мне увидеть Матвея?

Раиса Петровна покачала головой и тихо ответила:

— Нет, его вам видеть нельзя! Родители запретили вас пускать! Сергея, тоже дома нет, он на работе!

Женщина попыталась закрыть калитку, но Нина вставила в щель ногу.

— Извините, мне очень надо, я специально пришла, поговорить с ним, пока не кого нет.

Раиса Петровна внимательно посмотрела на вытянутую в проход Нинину ногу:

— Нет, вы не можете это сделать, тем более Матвей не захочет с вами разговаривать!

Нина взялась за ручку калитки и напористо сказала:

— Вы, ведь, прекрасно знали Эдика! Он ведь на ваших глазах вырос! Поймите меня как мать! Я только спрошу у него один вопрос! И все! Даже если он на него не ответит — я уйду! Обещаю!

Раиса Петровна внимательно посмотрела ей в глаза и тихо произнесла, растворяя калитку:

— Хорошо, но учтите — у вас две минуты, если сюда придут его отец или мать — меня уволят!

Спасибо! — Нина прошла вовнутрь.

В прихожей дома она остановилась в нерешительности и вопросительно посмотрела на дом работницу. Та, видя ее замешательство — указала на лестницу.

— Он, там, на втором этаже в своей комнате, дверь на право.

— Нина посмотрела на свои сапоги.

— Можете не разуваться, после вас я все вымою, — бросила ей дом работница.

Нина шагнула на крутую вьющуюся по спирали лестницу и поднялась на второй этаж.

В комнату к Матвею она вошла без стука. Мальчик сидел за компьютером. Увидев тетю, он медленно повернулся и вопросительно посмотрел ей в лицо:

— Что вам надо?! Кто вас пустил? — его голос был спокойным и ровным — без всяких эмоций.

— Матвей, я пришла к тебе спросить — как вы расстались с Эдиком?

Юноша отвернулся вновь к экрану монитора и сухо ответил:

— Я все рассказал милиционеру. Который брал у меня показания, больше ничего я добавить не могу! Уходите тетя Нина! Я вас не хочу видеть!

Нина почувствовала на себе взгляд дом работницы. Она обернулась и увидела, что Раиса Петровна внимательно наблюдает за ней из коридора.

— Матвей! Ты любишь свою бабушку? — спросила Нина у мальчика.

— Да, конечно, а это причем!

— А дядя Сережа, дядя Сережа тебе дорог?

Мальчик вновь посмотрел на Нину:

— Что вы от меня хотите? Я же не виноват, что ваш сын решил покончить с собой. Он оказался слабым человеком.

На глазах у Нины выступили слезы.

— Матвей! Почему, почему ты такой жестокий? Я же не когда не делала тебе ничего плохого!

— Но и не чего хорошего! Вы всю жизнь ненавидите моих родных и бабушку в первую очередь!

Нина вытерла слезы носовым платком.

— Матвей, я не ненавидела твою бабушку, это она не хотели, что бы мы жили с твоим дядей!

— Все, вам пора! Вы говорили один вопрос! — неожиданно громко прозвучал голос домработницы.

Но Матвей кивнул ей и встав со стула сказал:

— Раиса Петровна, пусть спросит, но это будет последний разговор. Я отвечу ей! Не бойся! Папе и маме я не скажу, что она сюда приходила. Тебе не попадет!

Нина немного удивилась такому заявлению Матвея. Немного помолчав, она спросила:

— Матвей, а ты не знаешь, Эдик не состоял ни в какой секте?

Мальчик вздрогнул и отведя глаза резко ответил:

— Нет, Эдик мне про это ничего не говорил!

Нина, поняла, по его волнению, что он соврал.

— Матвей, понимаешь, погиб его друг — Юра Сергеев, ты знал такого?

— Юрка?! — Матвей растерянно посмотрел на Нину.

В глазах его мелькнул огонек ужаса.

— Да, причем как я подозреваю, его убили тоже как Эдика.

— Никто, не кого, не убивал! — крикнул мальчик.

Он тяжело дышал.

— Матвей, я вижу, что все, что я тебе говорю, на тебя производит впечатление и скрыть тебе это не удается, прошу тебя, скажи, что ты знаешь о смерти моего сына?!

— Ничего на меня не производит! Я уже сказал! Я ничего не знаю! Я его проводил до автобуса и все! А, что он мне говорил, я не помню! — раздражительно крикнул он.

Нина оглядела комнату. Она была в замешательстве. Ей предстояло сказать самое важно, то, с чего по наставлению Малеева, она и должна была начать. Но она не решилась. Сейчас же она поняла, что ей придется это сделать.

— Матвей, я пришла тебе сказать, очень страшную новость! Очень! И я, не хотела тебе ее говорить, но видно — придется. Потому, как, узнав ее, может, ты мне скажешь правду.

Матвей внимательно посмотрел на нее и сухо спросил:

— Правду, какую вы можете сказать правду, что вы можете? Вы просто — убитая горем женщина и я вас немного понимаю, но если бы не ваше горе, я бы не стал с вами разговаривать!

На глазах у Нины вновь выступили слезы. Ей, почему — то в это мгновенье стало жаль мальчика. Хотя она и ненавидела его.

— Матвей! Сегодня утром твоя бабушка погибла, она сгорела заживо в будке на кладбище!

Мальчик вздрогнул и широко раскрыв рот закачал головой. В его глазах отразилась беспомощность и страх. В это время послышался глухой удар. Нина резко обернулась и увидела, что домработница лежит без движения на полу. У женщины был глубокий обморок. Нина испугалась. Она не как не ожидала такой реакции, тем более от дом. работницы.

Тем временем завыл Матвей. Он как полоумный, встав на колени, запричитал:

— Бабушка! Бабушка! Бабуля моя! Ааа! Бабушка! Нет, это не правда!

Нина не знала, что делать. Она склонилась над бесчувственной Раисой Петровной и постукала женщину по щекам ладошкой. Та слабо застонала.

— Раиса Петровна, Раиса Петровна, очнитесь, что с вами?

Пожилая женщина открыла глаза и словно безумная смотрела в потолок. Ее губы тихо шептали:

— Сашка! Подлец. Сашку, Сашку, остановите.

Нина нагнулась пониже, что бы расслышать бормотанье.

— Какого Сашку? Раиса Петровна! Какого Сашку? Кто такой Сашка?

Нина сбросила с себя шубу и крикнула Матвею, который немного успокоился и лишь тихонько всхлипывал:

— Принеси воды! Если сеть валерьянки накапай! Видишь ей плохо!

Мальчик встал с колен и побежал на кухню. Через минуту он вернулся со стаканом воды.

Раисе Петровне стало лучше. Она дышала гораздо спокойней. Нина погладила ей лоб и поднесла стакан с водой. Когда женщина выпила, Нина ее тихо спросила:

— Раиса Петровна, про какого Сашку вы говорили?

Женщина подозрительно посмотрела на Нину и отстранившись от нее неожиданно грубо произнесла:

— Уходите! Немедленно уходите! Вы приносите только не счастье в наш дом!

Нина, поднялась с колен и подняв лежащую на полу шубу, вздохнув сказала:

— Это не я вам приношу несчастье, а вы всем!

В это время она почувствовала, как ее кто-то тянет за руку. Это был Матвей. Мальчик со слезами на глазах хнычущим голосом сказал:

— Тетя Нина, тетя Нина, я боюсь! Они и меня убьют! Я боюсь! Заберите меня отсюда!

Нина даже не поняла смысла его фразы, настолько неожиданной она была:

— Кто тебя убьет? Матвей? Что ты говоришь? Кто такой Саша? Про кого говорила Раиса Петровна?

Но мальчик только качал головой и хныкал. Нина вдруг испугалась. Она заметила, что Раиса Петровна исчезла. Место на полу где она лежала, было пусто. Нина в растерянности оглянулась, но Раисы Петровны не было.

— Матвей! Поедем со мной! В милицию! Там все расскажешь! — нервно сказала Нина и потянула мальчика за руку.

Но тот уперся и захныкал еще больше:

— Нет! Я боюсь! Я не куда не пойду!

Нина попыталась обнять Матвея и успокоить, но он вырвался и отмахнувшись от нее выбежал из комнаты. Его шаги застучали по винтовой лестнице. Нина кинулась за ним следом: «Матвей! Матвей! Постой! Я хочу тебе помочь! Поедем со мной!» — кричала она на ходу.

Высокие каблуки сапог не позволяли ей быстро спускаться, поэтому куда делся мальчик, она не заметила. Оказавшись в прихожей, она встала в нерешительности.

— Матвей?! Раиса Петровна?! — окликнула Нина.

Но никто не отозвался. Женщина в нерешительности двинулась к двери на кухню.

— Матвей?! Где вы?

Вновь тишина. Лишь на плите шипела кастрюля. Нина прошла огромную кухню и уперлась в дверь, которая вела в подвал. Это был черный ход. Отсюда можно было выйти во двор с другой стороны. Нина открыла дверь и посмотрела на лестницу ведущую вниз. Из подвала раздавались еле слышные звуки.

— Матвей! Раиса Петровна!

Голос утонул в глубине коридора. Неожиданно за спиной мелькнула тень. Нина обернулась, но в это время получила сильный удар по голове. Она рухнула на лестницу и покатилась кубарем вниз. Когда Нина долетела до конца пролета, то была уже без сознания.

* * *

Когда Нина покинула милицейский автомобиль, Малеев включил приемник микрофона прослушки. Прием был уверенный. Весь разговор Нины с домработницей у ворот дома они слышали. Но когда женщина прошла вовнутрь коттеджа — в эфире стали возникать помехи. Несколько слов в прихожей они разобрали, но затем послышалось только шипение.

— Черт! Говорил я начальству, что этой радиосистеме уже сто лет в обед! Никуда не годится! На улице видел все нормально, а вот как внутри — не хрена не слышно! Что делать? Блин! — ворчал Малеев. — У ФСБшников давно фирменные системы! Супер качество! Даже через тройную бетонную стену берет!

— А какого черта тогда ты вообще на нее эту дрянь напялил? Лучше бы я тебе нашу «радио муху» со студии дал, и то бы — больше толка, было! — корил его Стас.

— Дал! Напялил! Легко теперь сейчас говорить! То, что мы делаем — вообще противозаконно! Если узнает прокуратура! Беды не оберемся!

— Узнает прокуратура, а если, что с Ниной? Лучше бы я сам с ней пошел!

— Да с тобой бы ее не пустили! Твою рожу бы увидели — ведущий, криминальных новостей, на грани, забыл? Что тебя каждая собака знает! Ладно, остается только ждать, надеюсь, она не долго!

Но прошло минут сорок, а Нина не возвращалась. Малеев и Стас нервничали. Андреев курил и нервно стряхивал пепел с сигареты.

— Ну, что делать будем? Уже скоро час как ее нет, не может же она так долго с мальчиком говорить!

— Да, черт, придется мне сходить, может это ее поторопит!

С этими словами Малеев вылез из автомобиля и направился к дому Павловых. Позвонив, он долго ждал, когда на вызов кто ни будь, отзовется. Прошло минут пять, а во двор никто не выходил. Андрей вновь нажал кнопку звонка. Наконец то в доме открылась дверь. Через минуту скрипнула щеколда и на пороге появилась Раиса Павловна. Она внимательно осмотрела милиционера с ног до головы. Пауза явно затянулась. Домохозяйка спросила первая:

— Вам кого, гражданин?

— Извините, я таксист, машина там за углом. Привез тут одну дамочку, она вроде зашла в ваш дом. Вот, жду, жду, а она не выходит. Сказала, что скоро выйдет, все бы ничего, но я время теряю, а она не расплатилась.

Раиса Павловна кивнула головой и сухо ответила:

— Вы ошиблись! К нам никто сегодня не приезжал. Может, другой адрес — вы точно видели, что к нам в дом вошла?

Малеев смутился. Такого ответа он не ожидал.

— Вроде, да, к вам. Я за углом вообще то.

Раиса Павловна противно улыбнулась:

— Мужчина, вы вроде не молодой, не мальчик. Возите пассажиров, что не знаете? Иногда, они, таким образом — вас водителей обманывают, платить не хотят! Говорят — постой за углом, а сами через проулок — и ищи ветра в поле!

Раиса Павловна захлопнула калитку прямо перед носом у милиционера. Ошарашенный Малеев посмотрел на крашенное, черное железо ворот и повернувшись, медленно пошел к машине.

Стас в нетерпении ерзал на сиденье. Он курил сигарету одну за другой поэтому на дверки автомобиля скопилась целая кучка пепла, который Стас стряхивал в окно.

— Ну! Что там?! Где она?

Малеев сел на заднее сиденье и тяжело вздохнул.

— Плохи дела! Дверь открыла дом работница и говорит, что к ним никто не приходил.

— Что?!! Да ты, что? Понимаешь, что это значит?! Нина пропала! А если ее уже убили?! — орал на него Стас.

— Да успокойся ты!! Ты, что истерики закатываешь?! Понимаю я все!! Но, что надо было сбить эту дом работницу с ног и ворваться в дом?!

— Ты ей хоть представился, что из милиции?

— Нет, а зачем, только пугать? Они тогда, точно со страху всяких глупостей могут наделать, я еще надеюсь, они ее просто схватили, что бы узнать — зачем она к ним пришла!

— Да, ты, что Андрей?! Они ее убьют, и все! А труп вывезут и выбросят, куда ни будь в реку под лед! Только по весне и всплывет!

— Ну, убить, конечно, ее могут, но труп вывезти мы ведь машину то заметим!

— Заметим, а если там второй вход есть и дорогу с той стороны?

— Вот черт, точно! А ну давай дом объедим! — скомандовал Малеев водителю.

Тот завел автомобиль. Худшие предположения Стас подтвердились. К дому Павловых вела вторая дорога, прямо из соснового бора. Узкая колея подходила к самой калитке, сделанной в заборе. На снегу виднелись следы от протекторов автомобиля. Более того, по этим следам можно было определить, что автомобиль, здесь некоторое время стоял. Несколько капель масла чернели на дороге — видно протекал поддон картера у двигателя. Малеев макнул палец в каплю и посмотрел на калитку.

— Черт! Кто-то подъезжал сюда сегодня, судя по каплям — стоял не меньше часа.

Стас стоял и рассматривал окна коттеджа. За их черными, глазницами — не просматривалось ни какого движения.

— Да и видно нас тут как на ладони, а если отойти подальше в глубь комнаты то и не заметишь — смотрят сейчас на нас или нет, что делать будем Андрюша?

Малеев поколупав носком ботинка снежный укатанный наст колеи и взглянув на Стаса грустно ответил:

— Надо, помощь, вызывать, пусть установят наблюдение за обоими выходами! Главное не допустить, что бы из дома и в дом кто — то входил и выходил, без контроля.

— А с Ниной? С Ниной то, что?!

— А, ничего! Пока мы не получим санкцию прокуратуры на обыск в доме, ничего не сделаешь. Проникнуть туда нельзя! Вызвать ОМОН?! Но здесь тоже санкция начальства, причем самого высокого должна быть!

— Да, Андрей! Так нельзя! Ждать! Ты, что? Надо, что-то делать!

Малеев похлопал Стасу по плечу:

— Надо узнать, кто сейчас в доме, а сделать это просто нужно съездить на работу к этому Сергею и Михаилу Сергеевичу! Если они на рабочем месте, то, то надо все, в общем, по обстоятельствам!

Стас понял намек Андрея и кивнув ответил:

— Хорошо, этим я займусь!

— Только ты по осторожней! И я тебя никуда не посылал! Если, что — мне и так уже достанется, звание очередное наверняка задержат теперь!

Стас посмотрел на друга с укором и заметил:

— У! Все о звездочках думаешь, о карьере, а на остальное наплевать?

— Не о звездочках, а о своей семье тоже — эти звездочки, хоть и малая, а добавка к зарплате, нищенской милицейской зарплате.

Стас сплюнул под ноги и пошел в сторону города. Подходя к крутому спуску, под которым расположился городской микрорайон, он заметил толстую, корявую березу растушую прямо на обрыве. Андреев невольно представил, что этой же дорогой к автобусу в тот злополучный вечер и шел Эдик… А может он здесь и не шел,… может его сюда привезли с имитировав его самоубийство… возможно Эдика тоже вывезли через калитку со стороны соснового бора. Ведь где — то мальчик должен был быть два дня до своей гибели.

Спустившись в микрорайон Андреев, поймал такси и поехал к тридцать восьмому ПТУ. Он нервничал. События последних трех суток больше походили на сценарий заокеанского боевика. Стас иногда в происходящее с ним не мог поверить. Словно это были эпизоды увлекательного и страшного кино, где роли актеров играли настоящие люди. Но вырывала из этого сна, словно отрезвляя страшным похмельем действительности — смерть, смерть людей так или иначе участвующих в его расследовании гибели шестнадцатилетнего юноши. Все слишком далеко зашло, и все было так неожиданно. Если бы ему об этом рассказали неделю назад, то он наверняка не поверил бы.

Охранник в училище встретил его враждебно. Взглянув на журналистское удостоверение, он недобро ухмыльнулся:

— Занятия уже закончены, у нас учатся до двух. Остались только те кто на практике и те, кто на кружки ходят…

— Вот мне и надо на кружок, на кружок магии и оккультизма.

— А, это к физику, что ли?

— Да! К Сергею Павлову, мне надо с ним о репортаже договориться.

— Нет, ничего не получится, сегодня заседания этого кружка не будет.

— Как не будет? Он ведь в четыре?

— Да, но предупредили нас, Сергея Александровича сегодня нет на работе, у него и уроков то, не было.

— Что? Павлова нет в училище?

— Нет, толи заболел, толи с его матерью, что, бывает же такое! Тем более — вон, какой, февраль ветреный и холодный стоит.

Андреев тяжело вздохнул. Самые худшие его предположения сбывались. Теперь он был точно уверен, в причастности бывшего Нининого мужа ко всей этой истории.

— А откуда вы знаете про его мать?

— А с утра приезжали из милиции, к нему. Говорили, что с его матерью — не счастье, что-то случилось что ли?

— Так он с утра на работе был?

— Да нет же! Не было его! Они тоже вот потолкались, милиционеры, а потом мне из учительской сказали, что не будет сегодня, Павлова заболел он.

— Из учительской?! А сам директор, сам Румянцев то здесь?

— Михаил Сергеевич? Да здесь, конечно здесь, он с самого утра подолгу на работе! Уходит уж вечером поздно — работы то много. Внеклассной работы, разных там разрешения проблем — вон ремонт затеяли в столовой, в спорт зале паркет поменяли — выдал информацию охранник.

— Я хочу с ним поговорить, можно я пройду?

Охранник пожал плечами. Возражать ему не было смысла. Он кивнул в сторону коридора:

— Идите, на втором этаже кабинет, там табличка на двери — приемная написано.

— Спасибо, — Стас быстрым шагом пошел по коридору.

В приемной сидела молодая секретарша и красила губы помадой, глядя на свое изображение в маленькое зеркальце пудры.

— Я к директору.

Девушка томно подняла глаза и оглядев вошедшего Андреева с ног до головы растянулась в улыбке.

— А, вы, вы, Андреев с телевидения? — узнала она его.

Стас натянуто улыбнулся и кивнул в ответ.

— Сейчас я доложу Михаилу Сергеевичу, — и она шмыгнула за директорскую дверь.

Через минуту, дверь открылась, и девушка пригласила его в кабинет.

Румянцев, встретил Андреева — выйдя из — за большого стола. Он, протянул руку для приветствия. На лице Михаила Сергеевича, не было не каких эмоций. Стас пожал ему сухую ладонь:

— Я к вам Михаил Сергеевич по очень срочному делу!

Румянцев кивнул на кресла стоявшие в углу и спросил:

— Чай, кофе?

— Нет, нет, не до этого, — ответил Андреев, садясь в кресло.

— Слушаю вас? Вы чем — то взволнованы? — Михаил Сергеевич оставался совершенно спокойным.

Не один мускул на его лице, не выдавал не каких эмоций. Стас, про себя отметив это, понял, что выудить у этого человека информацию будет весьма трудно.

— Михаил Сергеевич, ваш родственник, Сергей Павлов — учитель истории, он, что заболел?

— Хм, Сережа. Да, приболел, у него неприятности, а, что он вас то интересует? Вы же вроде криминалом, а не просвещением занимаетесь?

— Это он вам сам сказал, что заболел?

— Сам, еще вчера позвонил. Вечером поздно, а, что случилось? Почему вы Сергеем то интересуетесь?

— Да, просто у меня к нему несколько вопросов по его кружку магии. Вот вроде договорились о съемках приехать, мол, можно, а ту его нет.

— Ах, вот оно что?! Кружок! Да, интересное объединение, это я дал ему разрешение! Но там, по моему — ничего такого криминально нет! Просто дети занимаются, изучают эти премудрости, так это не серьезно! Это ведь лучше — чем дети бы по подворотням ходили, курили всякую дрянь! Наркотики бы принимали?!

— Безусловно, но вот вы говорите. Что он вам вечером позвонил, а что вы с ним не в одном доме живете? Вы же вроде родственники, на его сестре женаты.

Михаил Сергеевич помрачнел. Он опустил глаза и тихо ответил:

— Да, родственники, но бывшие. Я правда — был женат на его сестре. Но мы пол года как разошлись. Теперь вот, живу отдельно. У меня квартира на Ленина. А Сергей живет в другом месте, он там квартиру снимает, у него женщина есть. Они так живут — не расписываясь, словно прячутся от кого — то!

Стас чуть не вскочил с кресла. Вот это новость! Оказывается, Румянцев разошелся с Ириной пол года назад! А сам Сергей живет с другой женщиной! Они прячутся! Это был новый поворот событий! Видя такое возбуждение собеседника, Михаил Сергеевич с подозрением спросил:

— А вы то, откуда знаете о наших родственных отношениях?

— Мне говорила об этом тоже бывшая жена Сергея — Нина Павлова.

— А! Ниночка, — Румянцев печально вздохнул. — У нее и у Сергея — такое горе! Их сына на днях похоронили. Она, милая женщина. Жаль, очень жаль мальчика.

— Подождите, а вы то почему, ну с вашей женой разошлись?

Румянцев зло посмотрел на Стаса.

— Знаете, вы уже по моему выходите за рамки — вашей профессии! Это уже будут семейные тайны, а мне бы не хотелось их раскрывать!

Стас понял, что Михаил Сергеевич больше ничего ему на эту тему не скажет. Но тот неожиданно начал говорить:

— Это банальная ситуация. Ирина, в общем, она ушла к другому, коллеге по работе — доктору Врубичу. Хирург у них в больнице. Она с ним и живет. Честно говоря, при противнейший тип. С сыном моим — Матвеем не дает встречаться, настраивает его против меня! А там еще и мать ее, она конечно не плохая старуха, но понимаете, у нее не все в порядке с психикой. Сергей, кстати — тоже с Ниной из-за этого разошелся. Мать помогла. Но Ира не последнюю роль в этом разводе сыграла! Я ей говорил! Ты не лезь в жизнь брата! А она — нет, Нина ему не пара! Я Сергею говорил — уходи ты из этого дома. Этот Саша Врубич. Тебя тоже сожрет! Но Сергей меня не слушал. А тут — несчастье с сыном! Сергей совсем изменился. Он сам не свой был. На уроки даже не ходил. Мы, конечно, некоторые отменили, но второго то физика у нас в училище нет! А он, я боюсь — сейчас пить начнет! Нина то его вряд ли простит теперь, хотя он хотел все время с ней вновь сойтись.

Стас не как не ожидал — услышать из уст Румянцева подобную исповедь. После этого рассказа, Андреев уже засомневался в причастности директора ПТУ ко всей этой истории. Но, что бы окончательно снять все подозрения с Михаила Сергеевича он решил ему задать ключевой вопрос.

— Извините, Михаил Сергеевич! Мне неловко конечно, но вот я сейчас с вами разговариваю и вспоминаю — на кого вы похоже? И знаете, я ведь криминальный журналист. Несколько лет назад мы делали передачу — о сатанисткой секте и по моему, там был главарь этой секты, у него фамилия была тоже Румянцев, и похож он был на вас, совпадение конечно, но тем не менее! Извините!

Румянцев дернулся и отвернулся к окну. Стас понял, что вопрос как говорится его «зацепил».

— Нет, вы не ошиблись, это был мой брат Андрей. Он сейчас сидит. Я когда сам узнал — о его проделках, чуть с ума не сошел! Но самое главное — Андрей, брат мой, это он и познакомил это Сашу Врубича с Ириной, это его друг.

— Что?! Саша Врубич — друг вашего брата?!

— К сожалению да! Этот Врубич, он понимаете, вторгся в мою жизнь.

Стас соскочил со стула и бросился к столу Михаила Сергеевича. Директор с удивлением посмотрел на встревоженного Андреева.:

— Где тут у вас городской телефон? — Спросил Стас у него.

— Вон тот, красный.

Стас набрал номер милицейского управления.

— Алло, это кабинет Андрея Малеева?

— Да, но его нет, он на выезде — ответил сухой мужской голос.

— Я знаю, а не могли бы вы с ним по рации связаться? Это срочно!

— А кто это?

— Это Андреев — его друг с телевидения.

— А Стас, да, да, слушаю, слушаю, вас.

— Передайте ему, он знает — надо искать сестру Сергея! Она врач городской детской больницы. Я туда еду, пусть тоже кого ни будь, направит.

— Какой Сергей? Ничего не понимаю, какая врач?

— Нет, вы просто передайте ему. То, что я сказал!

— Хм, хорошо, — ответил смущенный голос, и в трубке зазвучали короткие гудки.

Михаил Сергеевич с недоумением слушал разговор Стаса по телефону. Стас положил трубку и взглянул на директора. Тот спросил:

— Что все это значит? При чем тут Сергей, милиция и моя бывшая жена?

— Извините, Михаил Сергеевич, сейчас это долго объяснять, да и некогда! Все потом! Ответьте мне только — когда вы в последний раз виделись с женой и со своим сыном?

— С Ирой и Матвеем?! Хм, недели две назад, у меня, как раз — выходной был полноценный. Я и забрал мальчика к себе на целый день.

— Вы, ничего не заметили в его поведении?

— Хм, вроде ничего, если нет. Немного, странно он себя вел. Какой то грустный был. Я право подумал, что он все еще печалится по поводу нашего развода с его матерью. А так ничего. А, Ира приходила, вернее, приезжала сюда на днях, к Сергею, похороны как раз Эдика были, она приезжала, кстати — с этим Врубичем. Они встретились с Сергеем и все! О чем, они говорили — я не знаю.

— Спасибо, мне надо идти, нет, я еще раз от вас позвоню.

Стас набрал номер студии. Ему ответил полусонный Дюков.

— Дюков, алло! Слушай меня внимательно! Срочно, бери машину и с оператором, дуйте к детской городской больнице! Я там вас буду ждать!

Стас швырнул трубку в гнездо аппарата.

— А вы не знаете, где Сергей живет. С этой женщиной, ну с которой он боится показываться?

— Знаю. Чкалова пятнадцать, по — моему, квартира сорок.

Стас достал маленький блокнот и записав адрес выбежал из кабинета, оставив там совершенно ошарашенного Румянцева.

Выбежав из училища на многолюдную улицу, он попытался поймать такси. Но как назло все автомобили с черно — желтыми шашечками проезжали мимо. В них либо сидели пассажиры. Либо водители просто игнорировали сигналы Стаса к остановке.

Наконец, возле него тормознула старенькие «Жигули». За рулем сидел здоровенный, бородатый мужик. Стас попросил его как можно быстрее довезти сначало до Чкалова, а потом до детской городской больницы. Мужик нажал на газ, выжимая из своей рухляди последнюю мощь. Но урчание изношенного движка говорило, что мощь эта кончилась в лучшем случае лет десять назад.

— А, что? Ребенок более? Операция что ли? — интересовался бородатый.

— Да, да, быстрей, пожалуйста!

— Как можем! За скорость накинешь полтинник?

— Пятьсот дам, если за пятнадцать минут довезешь, — Стас с сомнением посмотрел на часы.

Но добраться до улицы Чкалова им удалось лишь за полчаса. Стас выскочил из автомобиля и кинулся к дому номер пятнадцать. Сороковая квартира была в третьем подъезде. Андреев судорожно дернул железную дверь, но та была закрыта на замок.

— Чертовы жильцы! Мать их! — Стас, обречено пнул в железный лист двери.

Ждать пришлось минут двадцать. Стас, нервно курил, переминаясь с ноги на ногу. Ему пару раз просигналил водитель копейки, но Андреев раздраженно отмахнулся в его сторону, показывая — что бы тот ждал. Наконец, из-за угла дома показалась маленькая девочка. В руке у нее была сетка с батоном хлеба. Девочка, весело подпрыгивая, подошла к третьему подъезду.

— Девочка? Ты тут живешь? У тебя ключи есть?

Девочка боязливо посмотрела на Стаса и пропищала:

— Есть, но вас я в подъезд не пущу! Вы тут не живете!

— Я в гости пришел! — оправдался Стас.

— Хм, в гости, а к кому?! Я тут, всех знаю и раньше вас, никогда не видела!

— Я в сороковую!

— Ууу!! В сороковую, да там не кого нет! Там днем не когда не кого нет! Там вообще хозяева редко живут, то есть появляются.

— Я к дяде Сереже — знаешь такого?

— Ну, знаю. Только, нет его и в подъезд я вас не пущу!

— Как это нет, а мне он сказал, что он дома будет меня ждать, — соврал Стас.

Но девчонка лукаво посмотрела на Андреева и покачала головой.

— Нет, нет его. Я видела, что он сегодня уходил — прийти еще не мог! Он только вечером приходит.

— Ну, тогда я к его жене, жену то его знаешь?

— Тетю Олю? Хм, знаю, но она то же на работе.

— Да нет, же дома она! — Стас начал раздражаться от этого допроса маленькой соседки.

Девочка, улыбнулась и прищурившись, спросила:

— А вы случайно, не тот дядя, что передачу о криминале ведет?!

Стас понял, что его известность и на это раз может ему помочь:

— Да, да, девочка, вот хочешь, я тебя на телевидение приведу, покажу, как мы там работаем?!

— Ууу, здорово! Хочу! Хочу! Вы вправду Стас Андреев?

— Да, да! Открой дверь!

Девчонка, посомневавшись, сняла с шеи большой ключ и, ловко вставив его в щеколду — открыла замок.

— Вот, мамка заставляет на шее носит. А то уже два ключа потеряла, — оправдалась она.

Но Стас ее не слушал. Он буквально влетел по лестничному пролету на второй этаж. Квартира сорок была угловой. Дверь, оббитая дерматином и мягкий, ворсистый половичек у порога. Андреев отдышался и, приложив ухо, к искусственной кожи, прислушался. За дверью была тишина. Вдруг снизу раздался детский голос:

— Стас не забудь, ты обещал — меня на студию сводить, меня Жанна зовут, я из тридцать восьмой.

Андреев, посмотрел, на назойливую девчонку, стоящую, на нижней площадке и кивнув головой, приложил палец к губам:

— Тихо, я помню, иди домой.

В это время в двери сороковой квартиры щелкнула щеколда. Стас притаился и спрятался сбоку. Дверь приоткрылась и оттуда показалась голова женщины.

— Жанка, с кем это ты тут разговариваешь?

Но договорить хозяйка сороковой квартиры не успела. Андреев силой впихнул ее обратно и захлопнул за собой дверь. В прихожей он навалился на женщину. Та, опешив, завизжала от ужаса. Стас невольно выпустил пленницу из рук. Отпрянув назад, он не поверил своим глазам. Перед ним стояла Ольга — лучшая подруга Нины…

Ольга то же испуганно попятилась назад и, споткнувшись о косяк — упала на пол. Некоторое время, они смотрели, друг — на друга, в недоумении и растерянности. Первым молчание прервал Стас:

— Оля, ты?! Ты?! Что тут делаешь? — до него все еще не доходила вся абсурдность ситуации.

Ольга, судорожно поднялась с пола и поправив на голове, растрепанные от борьбы волосы, тихо выдавила из себя:

— Я, я, живу здесь Стас.

— Как?! Почему? Ты, ты ведь живешь, там, рядом с Ниной?!

— Хм, там живет моя мама.

— А здесь?

— А здесь я.

— Так ты?! Выходит, это ты — та женщина, с которой сошелся Сергей?

Ольга, печально кивнула головой и, тяжело вздохнув, молвила:

— Да, Стас, да…

— Оля, как ты могла?

— Стас, мне тридцать, но у меня все еще нет детей и нет семьи, могу я на простое бабское счастье рассчитывать?

Стас покачал головой. Он, все еще не мог поверить увиденному. В этот момент в дверь требовательно постучали. Из коридора раздался грубый мужской голос:

— Оля? У тебя все в порядке? А то Жанна мне говорит, что у тебя что-то происходит?!!

Женщина виновато кивнула на дверь и тихо пояснила:

— Это сосед, Валера — отец Жанны, он всегда так волнуется, — и посмотрев на дверь, громко добавила:

— Спасибо Валерка, все хорошо! Это мой знакомый пришел! Друг детства, давно не виделись!

В коридоре — послышались шаги и наступила тишина. Первой ее прервала Ольга:

— Может, на кухню пройдем, что в прихожей то разговаривать, я чай поставлю.

Стас послушался, но ботинки и куртку снимать не стал. Пройдя на кухню, он плюхнулся на табурет. Ольга суетилась у плиты — не решаясь посмотреть на Андреева. Тот, понимая ее состояние, тихо сказал:

— Я шел сюда, что бы увидится с этим Сергеем…

— Хм, его нет, он ушел.

— Жаль, я бы с ним поговорил, — буркнул зло Стас.

— Поговори со мной, а с ним не надо, ему и так плохо, — Ольга, поставила, чашку с горячим, чаем, перед Стасом.

Он, посмотрев на пар, клубившийся над фарфоровыми краями посуды, достал сигарету и закурил. Выпустив дым вверх, мельком, взглянул в глаза женщины. Ольга отвела взгляд, словно испугавшись.

— И давно это у вас?

— У кого у вас? — не поняла его вопрос Ольга.

— Ну, у вас с Сергеем.

— Хм, да лет семь восемь уж…

— А Нина знает?

— Нет, это не к чему.

— Оля, она ведь твоя лучшая подруга.

— Да, поэтому, я ее люблю и не хочу, что бы она знала! Если узнает — могу ее и потерять.

— Так зачем тогда это делаешь?

— Не хочу потерять.

— Нину? Так ты ее потеряешь.

— Нет, Сергея, я его люблю.

Стас удивленно замолчал. Докурив сигарету — затушил ее прямо в блюдце. Ольга покосилась на пепел, слетевший на скатерть и, грустно сказала:

— Вот и счастье мое как этот пепел — его дунь и оно развеется! Понимаешь, Стас, так получилось. Я привязалась к этой семье. И, Эдика я любила! Он мне как сын был, поверь.

Стас покачал головой:

— Нет, не могу понять, извини.

— Понимаешь, понимаешь, наверное — у самого в жизни так же могло получиться.

— Как же так?

— А вот так! Все началось десять лет назад. Однажды я зашла к ним. А Нины нет дома. Мы сидели так же вот — чай пили. И вдруг он падает на колени. И, и, в общем говорит, что не может без меня. Я его сначала оттолкнула, подумала — просто так страсть мужская, одноразовая. А он в слезы. Ну и, в общем. У, нас, дело до интима дошло. Я потом к ним пол года не ходила, стеснялась в глаза Нине посмотреть. Она то ничего не знала. Не заметила. Только потом она мне говорит, что Сергей вдруг изменился — нервный стал и разводиться собрался, плохо, мол, у них. А потом они расстались, я сначала думала, что все пройдет. Но он пришел. Ко мне. Через год. И говорит, что жить без меня не может. У нас и началось. Но только ты не подумай. У нас ничего не было бы, если бы они не разошлись. А так — он свободный, не пьющий. Я холостая незамужняя и понеслось. Вот только Нине так и не смогли сказать. Он, правда — хотел. Но я ему запрещала. Нину жалко было, да и себя. А к тому времени — мальчишка подрос, он меня любил. Я не могла. Вот так взять и разрушить! Понимаешь?!

— Еще нет.

— Да понимаешь ты все! Любовь у нас! Мы жить не можем друг без друга! А тут такое горе! Я правда собиралась Нине сказать. Но, Эдик погиб. Не время теперь. А Сергей сильно переживает.

— Да, а мать то твоя знает?

— Да, — Ольга вызывающе посмотрела на Стаса.

Тот понял, что она говорит правду.

— И как она? Что говорит тебе?

— А что она, она сама без мужа осталась, отца то нашего на заводе пришибло. Я, его не помню — совсем маленькой была. Вот так и жили, А мама как не странно очень хорошо это восприняла.

— Да? А я думаю все-таки Сергей и его мамашка — были причастны к гибели Эдика, вот только час назад, перестал так думать. А ты знаешь, что твоя мать с матерью Сергея встречается?

Ольга тяжело вздохнула.

— И, что ты знала, и ничего мне не сказала?

— А, что говорить — они подруги. Моя мать то венки вяжет и похоронное бюро сделает — хоть, какая то копейка. А Зинаида там то же работает, работала, ну ведь она эти, памятники реставрирует, реставрировала. Вот они и пересекаются, вернее пересекались. Да и про нас Зинаида все знает. Она хоть и сумасшедшая немного. Но, баба нормальная — это у нее с Ниной что то не заладилось. А мать мою она любит и моя ее.

Стас слушал эту исповедь и не как не мог поверить. Господи две лучшие подруги оказались соперницами в любви. Несправедливая судьба. Ольга посмотрела на него виновато и спросила:

— Еще чаю?

Стас отрицательно покачал головой.

— А ты знаешь, Ольга, что мать Сергея погибла?

— Как?! — Ольга вздрогнула.

На ее лице отразилась гримаса ужаса. Стас кивнул головой и посмотрев ей в глаза скорбно сказал:

— Да, к сожалению. Сгорела, на кладбище в вагончике, говорят — короткое замыкание. С ней еще одна женщина была, пока ее не опознали.

Ольга трясла головой. Слезы капали из ее глаз прямо на скатерть. Стас понял, что Ольга то же любила Зинаиду Петровну.

— Нет, не может быть! Как я теперь про ее смерть маме то скажу?! Это ее совсем расстроит, она так любит ее!

Андреев встрепенулся. Сентиментальная и драматичная история немного отвлекла его от главного дела. Но, он, вспомнив — засуетился и, засунув пачку сигарет, в карман, нервно спросил:

— А где сейчас Сергей?

— Он вчера пошел в милицию и разбираться со своей родней! Он говорит, что его сестра как то замешана в смерти Эдика, я его отговаривала. Но он не послушал.

— Вспомнила бабка — что девкой была! — зло бросил Стас.

Ольга вздрогнула:

— А что случилось? Его, что нет на работе?

— Нет, его то нет, да и хрен с ним. А вот Нина пропала.

Ольга прижала ладошку к губам и всхлипнула — То есть — как пропала?

— Вот так, мы уже вышли на этих самых сатанистов. Она пошла в дом к твоему этому Сереже, ну к свекрови и пропала. Ее, наверное, похитили. А, я вот тут с тобой, — пояснил Стас ус укоризной.

Ольга подскочила с табуретки и заметалась пор кухне:

— Я так и знала, я так и знала! Господи! Господи! Нет, этого я не переживу! Сережа! Нина! Господи!

— Это еще не все!

— Как не все? Ольга в ужасе посмотрела на Стаса.

Тот опустил глаза и тихо сказал.

— Позвони своей маме, дома ли она?

— Маме?! — вскрикнула женщина. — Господи, а мама то моя причем?!

— Да при том! Все, кто связан — с этой семейкой, странным образом попадают в беду!

— Господи! — Ольга кинулась в прихожую к телефону.

Покрутив диск, она с тревогой прислонила трубку к уху, на том конце провода никто не отвечал.

Стас угрюмо кивнул.

— Я так и знал. Одевайся и дуй домой! У тебя сотик есть?

— Есть, — заплаканным голосом ответила Ольга.

Ее спина содрогалась от рыданий. Стасу вдруг стало жаль женщину и, он попытался ее успокоить.

— Ну ладно, ладно, ты краски то пока не сгущай! Езжай, если, что звони мне на мобильник. И еще — сама не куда не лезь! Если, что — в милицию! Только в милицию! Поняла?

— Поняла, — рыдая, ответила Ольга.

Она судорожно натягивала сапоги.

— Ладно, я полетел, мне еще в одно место, время то уходит! — с этими словами Стас выбежал в коридор.

У подъезда ходил — мрачный как туча, водитель «Жигулей». Увидев Стаса, он сверкнул на него не добрым взглядом и сурово крикнул:

— А я, уж думал, что ты меня кинуть решил, зашел в подъезд и вышел через так сказать задний проход!

— Давай в машину! Поперли в больницу! Живо! — крикнул ему Стас на ходу.

Успокоившийся водила радостно ответил:

— Как скажешь, командир! Не забудь! Ты мне пять сотен обещал…

— Сказано, сделано! Гони!

Попав в пару пробок в центре «Жигули» въехали во двор больницы, отставая от графика заданного Стасом на целый час. Но Андреев не стал обращать на это внимание, и небрежно кинул пять сотен на сиденье. Стас вбежал в вестибюль и направился к регистратуре. Старая тетка в белом халате уныло взглянула на него через полукруглый вырез в стекле.

— Скажите, могу я узнать, где принимает, вернее — оперирует доктор Врубич?

— Александр Андреевич? Хм, он сегодня не работает, выходной.

— А, доктор Павлова? Она то сегодня работает?

— Павлова? Сейчас посмотрю, — тетка открыла журнал и провела жирным пальцем по странице. — Это второе отделение, там! — женщина махнула Стасу в направление боковой двери.

У входа в отделение сидел вахтер и читал газету. Стас, хотел, было проскочить мимо мужика без остановки, но тот, схватил журналиста за рукав дубленки:

— Куда летишь? Не положено, тут только по пропускам или для сотрудников больницы.

Стас судорожно достал удостоверение. Вахтер с любопытством посмотрел на корочки и закачал головой.

— Нет, это, это, не то, идите пропуск выписывайте! Или к глав врачу, он мне позвонит, тогда пропущу! В стране терракты, поэтому усилен режим! — важно пояснил он.

— Да мне не к больному! Мне, мне доктор Павлова нужна!

— Все равно — не положено!

— Черт! Я тебе денег дам!

— Что?! Подкуп должностного лица при исполнении! А ну, пошел отсюда!

Стас понял, что связываться с этим тупоголовым бесполезно. Он повернулся и направился назад регистратуре. Но тут, он услышал, как его окликнули:

— Гражданин Андреев? — перед ним стоял молодой парень в черной шубе и спортивной шапочке.

— Да?!

— Я по поручению капитана Малеева, вы звонили?

— Да, слушайте, пойдемте со мной, там вахтер не пускает меня, я на ходу все расскажу!

Вахтер, увидев, что Стас возвращается с подмогой — бросил газету и принялся набирать номер по телефону. Но сопровождающий Стаса милиционер, подскочил к ретивому стражу вертушки и нажал на клавиши телефона.

— Спокойней папаша! Уголовный розыск, — и сунул ему под нос красные корочки.

— А, так бы сразу и сказали, что милиция! А то мне он всякие непонятные корки сует!

В ординаторской их встретил мужчина в белом халате и колпаке на голове. Он писал, что-то в бумагах на столе. Подняв глаза на вошедших, доктор, небрежно сказал:

— Граждане, вы, почему по отделению в верхней одежде?

— Доктор мы из милиции, — и сотрудник показал ему удостоверение.

— Ну и что? Мне то хоть из полиции, хоть из КГБ, все равно, вы внесете сейчас сюда бациллы, а детям потом отдувайся! Многие то после операции.

Но Стас, не обращая внимания, на недружелюбное отношение врача спросил:

— Доктор, нам срочно нужно увидеть Ирину Павлову! Хирурга, она сегодня работает — нам сказали!

Врач медленно покачал головой и закрыв картонную папку с документами ответил:

— Нет, не можете, вы ее увидеть! Она, до обеда была и ушла. У нее грипп. Или простуда, а оперировать больной ей нельзя.

Стас обречено плюхнулся в кресло стоящее в углу и глухо промычал:

— Вот и все — круг замкнулся.

Врач и милиционер смотрели на него, ничего не понимая.

 

Глава 10

Нина открыла глаза и ничего не смогла рассмотреть. Повязка ткани закрывала ей обзор. Она очнулась от дикого холода. Ее тело тряс озноб. Нина почувствовала, что лежит связанная на чем — то твердом, причем ни шубы не сапог на ней не было. Она попыталась вспомнить, что с ней произошло. Дом Сергея, лестница — уходящая вниз и удар, глухой, и сильный удар по темени. От напряжения мозга, загудела голова. Нина поморщилась и застонала.

— Пришла в себя, — гулко прозвучал незнакомый голос.

— Что, собирай людей, пора заканчивать этот цирк, нам еще много сделать надо, а поезд через два часа, — эхом пустого пространства отозвался женский голос, который показался Нине знакомым.

— Слушай, а может кончить ее просто так? Без этого цирка? Зачем цирк то напоследок? — сомнительно спросил первый незнакомец.

— Дурак ты Саша! Мы то уедим, деньги у нас есть на первое время, ну, а потом? Бизнес я думаю не заканчивать. Что тебе сто штук баксов в год — лишними будут? Оставим здесь, за себя смотрящего! Пусть держит — местную шалупонь, а там просто бабки будем получать, поэтому и важен весь этот цирк на последок, а тут как нельзя к стати эта дурочка, — вновь ответила неведомая женщина со знакомым голосом.

— Да? Дурочка?! А ты знаешь, что я у нее на шубе микрофон от прослушки нашел? Это наверняка ментовский жучок.

— Да успокойся ты! Не ментовский это, а, наверное, журналюга этот — Андреев на нее нацепил! Она же с ним снюхалась! Но только я подозреваю, он не работает! Так бывает. А если бы это были менты — то тебе бы, ее Саша, не как не дали, из дома вывезти! Они бы обложили коттедж и все! Маски шоу бы устроили и тебя мордой в грязь положили, так что не дрефь! Милый, они конечно и идут по следу, но не хрена не знают! Просто надо вовремя свалить, визы у нас открыты, никто и не догадывается, сейчас вот кончим эту тварь с почетом и все! А заодно и последний раз на арене по выступаем — выше нос магистр!

— А кого магистром назначать будем?

— Титуса, тем более он сейчас одноглазый, этот поп ему зрение ровно на половину убавил. С черной повязкой будет довольно зловеще смотреться!

— А он справится?

— Титус? Титус нормальный парень, хватка есть, тем более до денег не очень жаден! Но порядок любит. Дисциплину я думаю — удержать сумеет. Зря мы, что ли с ними два года возились?! Ладно, собирай этот балаган! Напоследок мы покажем настоящий, кровавый спектакль! Молодые где?

— Они ждут, тут рядом, остальные все готовы, надо только свечи зажечь!

Нина слушала этот диалог и у нее по телу — бежали мурашки. Нет не от холода. И даже не от страха. Она представила как эти люди — вот также убили ее сына. Эдик, может тоже — лежал на ее месте и ждал, также ждал, какого то балагана — когда его убьют! Господи! Также, не ужели и она?! Но и не это страшно. Страшнее, что она будет не последней. И еще кого-то, под предлогом лживого поклонению сатане, просто будут убивать — ради денег. Интересно. Как они зарабатывают эти деньги? На чем? Не на членских же взносах, за возможность лицезреть убийство!

— Ладно, милый иди зажигай свечи готовь помещение и заводи толпу! А я пока на прощанье с это поговорю, — сказала женщина.

Послышался стук подошв и мужчина вышел из помещения. Нина напряглась. Рука женщины развязала повязку на ее лице. Нина открыла глаза и обомлела. Перед ней стояла Ирина, Ирочка — любимая сестра ее бывшего мужа Сергея. Но знакомые черты ее лица сильно изменились. Это была совершенно другая злая женщина. Ее губы, словно две тонкие нитки натянуто разрезали скулы. Глаза как два уголька буравили Нину взглядом. Кончик носа стал острым — словно клюв у вороны. Нина с ужасающим удивлением смотрела на бывшую родственницу и молчала. Первая тишину нарушила Ирина.

— Ну, что? Умирать не страшно будет Ниночка, ты же так горюешь по своему сынку, недоноску — любопытному и непослушному! Я тебе предоставлю скоро возможность с ним встретиться!

— Ира? Это ты?! Как ты могла, как ты можешь? Он ведь был твой племянник? Ира, ты, что и мать свою убила? Заживо сожгла сумасшедшую старую женщину?

Зловещая улыбка вдруг слетела с Ирининого лица. Она дернулась и выставив руки вперед потянулась к Нине.

— Что ты бормочешь? Перед смертью тоже крыша поехала?

— Как?! Ты не знаешь? Что твоя мама, сегодня утром сгорела заживо, в вагончике на кладбище?! Ты ее в расчет, что ли не брала… за границу то не как?

— Что? Замолчи!! — Ирина схватила Нину за горло. Ее руки были холодными и костлявыми. — Ты, что, что несешь про мою маму? Она, она святая женщина! Это вы! Вы все ее считаете сумасшедшей! А она нормальная! Нормальная! — руки все сильней сжимали горло.

Нина почувствовала, что ей практически не чем дышать.

— Убери, убери руки! — хрипела она.

Ирина тяжело дышала. Но неожиданно она опустила горло Нины. Рассматривая ее лицо, Ирина выпрямилась и вновь взяла себя в руки. Прищурив глаза, она шагнула, словно отшатнулась назад.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, твоя мать погибла! Сегодня утром, она сгорела в вагончике, на кладбище!

— Не может быть! — как-то обречено и спокойно сказала Ирина. — Мама, Господи! Мама, все-таки, все-таки я не уберегла тебя.

Нина видела, что Ирина искренне говорит о гибели матери. Значит, она действительно не знала о смерти Зинаиды Павловны. Но в этот момент, Ирина словно пришла в себя. В ее взгляде вновь появилась злость и угроза.

— Это, пусть даже печальное событие, ничего не меняет и не надейся, ты все равно умрешь! Причем после этой страшной вести из твоих уст — я убью тебя даже с удовольствием!

Нина попыталась пошевелиться, но веревки не давали ей сделать даже малого движения. Она понимала. Что спасти ее может только чудо. Причем Нина не боялась. Какое то неведомое ей раньше чувство безразличия к смерти охватило ее сейчас. Нина грустно улыбнулась и тихо спросила:

— Господи, Ира, зачем все ты это делаешь? Зачем это зло? Ты ведь все равно добрая! Не верю я, что ты веришь в какого то сатану! Тем более я слышала, вы на этом деньги делаете? С этим мужиком!

Ирина громко рассмеялась. Она кивнула головой и с улыбкой на устах ответила:

— Да конечно, не из-за дурацких переодеваний! Всем в этом мире Ниночка, все равно движут деньги! Они и есть, и сатана, и добрый ангел. Ты, что думаешь, мне приятно тебя убивать? Хотя я конечно и испытываю чувство ненависти к тебе, но нет, это противно! Но свидетелей мы оставлять не будем! Мой сынок, я так поняла — решил пойти по пути твоего Эдика! Хотя, я по — своему любила своего племянника, но он был сам виноват! Сам! Я хотела, что бы они с Матвеем жили достойно! Достойно! Но для этого конечно надо было пройти кое какую школу.

— Замолчи! — неожиданно громко крикнула Нина. — Ты лживая и циничная сука! Сука! Ты рассуждаешь о моем любимом сыне?! Говоришь, что любила его по — своему?! А сама — повесила его со своими дружками сообщниками! — ее крик отразился звонким эхом в пустом пространстве помещения.

Ирина покачала головой и мерзко улыбнулась.

— Э, нет! Он сам повесился! Сам! Я никого не вешала! Мы с Сашей просто сказали ему, что все расскажем тебе и всем! И милиции — пусть все знают! Как он таскал сюда кошек! Как резал им головы! Как убивал бродячих собак! Как громил надгробия! Он все делал это! Делал! Твой, сынок — увлекся сатаной! Словно ходил в клуб по интересам! А потом решил отскочить от этого! Но, было поздно! Он слишком много знал! Мы на свою голову ему слишком много рассказали.

— Нет! Ты врешь! — билась, словно в истерике Нина.

Она болтала головой в разные стороны и сжимала кулаки. Видя ее бесполезные потуги, Ирина вновь расхохоталась.

— Да, дорогая, да! Твой сынок просто оказался — слабаком, нытиком, как и его папашка!

— Ты! Сергей с тобой? Ты и Сергей за одно?! Сволочи! Ненавижу!

— Не ори, спокойней, Сергей, братик мой, к сожалению, очень любит тебя и ту вторую бабу! И я не пойму за что? Он хлюпик, человек эмоций и слишком мягок для лидера.

— Какую бабу?

Ирина вновь зловеще рассмеялась.

— А, ты, что ж не знаешь, что он давно с другой бабой живет с соседкой твоей! Ольга по моему! Так, что пудрил он тебе мозги то здорово! Любил тебя, а сексом занимался с соседкой, пока тебя дома не было! И сейчас с ней живет в тихоря! Вот так то дурочка!

— С Ольгой?! Нет, ты врешь! Ты врешь ведьма! Нет! Не может быть!

Ирина ухмыльнулась и издевательски хмыкнула:

— Правда, милочка, правда.

Нина застонала как раненная кошка. Ей было невыносимо больно, но боль была внутренняя. Такого предательства от подруги она не ожидала. Сдавленный Нинин вой разнесся по пустому помещению:

— Ненавижу! Всех вас! Ненавижу! Сволочи!

— Мучайся, мучайся перед смертью! Но я тебя успокою, Сережа, муженек твой, то же дурачок! Он попер против меня! Но, он дурак глупенький! Узнал о Эдике только вчера вечером, когда приперся к нам в комнату выяснять отношения! И опять — я подозреваю, ты его на это толкнула, ты ему сказала, что Эдика убили! После твоего звонка, он прибежал к нам как бешенный! А ведь все так хорошо должно было, закончится вот, вот — Сергей и мама оставались здесь. Мы им оставляли дом с Сашей.

— С Сашей? Каким Сашей? — тут Нина вспомнила, про болтовню дом работницы, когда та свалилась без сознания после вести о смерти Зинаиды Павловны.

— Саша Мой муж, настоящий муж — Александр Николаевич Врубич. Муж и коллега.

— Как муж?! А Михаил, Михаил Сергеевич?

— Мишка, так мы с ним не живем… уж два года… просто это никто не знал, мы договорились не кому об этом не говорить. Мишка чистоплюй, с ним каши не сваришь, как и денег, он помешан на своей работе, учит все детишек — спелись! Мой братик и бывший мужинек! Два сапога пара — учителя хреновы, а сами себе на штаны заработать не могли! И детям ничего дать!

Нина слушала эту ужасную исповедь и не могла поверить! Она Ирочка! Любимая сестра ее бывшего мужа — скромница и застенчивая жена Миши, могла такое натворить! И с кем? Со своими родными людьми! Ради чего? Ради денег! Господи!

— А Сергей?! Что вы сделали с Сергеем?!

Ирина зло ухмыльнулась и кивнула головой.

— А ничего! Пока ничего! Он найдет тебя здесь мертвую и никто не поверит ему. Что это не он убил тебя. Тем более в его комнате найдут твои вещи, если уже не нашли, там менты наверняка уже посидит в тюряге, если не повесится в камере, тем более если ты говоришь правду о нашей матери — то это да конца добьет его! Ладно! Пора кончать все это! Я и так слишком долга с тобой разговариваю, да и ждут нас уже! Александр! Александр! — позвала Ирина.

Ее противный крик отразился гулким эхом. В комнату вошел человек. Коренастый и толстенький он был одет, в какой то нелепый черный халат с остроконечным капюшоном. Если бы не зов Ирины, то Нина приняла бы его за Михаила Сергеевича. Настолько он был похож по комплекции. Нина взглянула на ноги человека. И ей все стало ясно — маленькие, совсем детские ножки были одеты в коричневые ботинки. Нина вспомнила, как ей говорили, что человек приходивший к судмедэксперту был низкого роста с маленьким размером обуви. Так вот кто этот подставной папаша, так вот кто и есть магистр Александр. Про него шептала домохозяйка, находясь — в беспамятстве. Сашка — зловещий незнакомец, фигура о которой, они и не могли догадываться. Но, зачем ему, врачу, заведующему хирургическим отделением — понадобилось все это?

Магистр, стоял у входа и молчал Ирина, улыбнувшись ему — кивнула на Нину:

— Пора Саша, времени нет, заканчивай этот сход, пора уезжать. Матвей где?

— Он уже в аэропорту, через час рейс, он полетит отдельно, с моей сестрой, она за ним присмотрит, встретимся в Москве, в гостиничном номере, — мрачно ответил Врубич.

— Хорошо, а Сергей? Эта вот беспокоится за своего, бывшего.

— Сергей исчез, его нигде нет! И Ольга эта сучка то же!

— Как исчез?! Ты, что не знаешь где мой брат?

— Нет, он ушел на работу утром, но его там нет. Не появлялся.

— Вот черт! Он же может спутать нам все карты!

— Нет, не думаю, скорее всего, он ищет ее, — магистр кивнул на Нину.

— Она говорит, что моя мама сегодня — сгорела в вагончике на кладбище, — зло бросила Ирина. — Эта сучка, рада ее смерти.

— Твоя мать, она могла, я ее предупреждал — не разжигать там печку. Причем, я знаю, кто мог ее сжечь, — ответил Врубич загадочно.

Ирина облизнула высохшие от напряжения губы и нервно спросила:

— Кто? Кто это мог быть?

— Я тебе потом скажу, есть у меня соображения.

Ирина дернулась и кивнув на Нину зло сказала:

— Все равно — эта сволочь радуется.

— Я никогда не радуюсь смерти, пусть даже плохого человека! Смерти нельзя радоваться! — ответила Нина.

— Заткнись! — Ирина подскочила к Нине и напялила ей на голову мешок.

Та услышала, как в комнату вошли еще несколько человек. Магистр дал им распоряжение.

— Несите ее на жертвенный алтарь, пора начинать!

Нина замычала. Пыльная, плотная тряпка глушила ее крик.

* * *

— И дано было ему вести войну со святыми и победить их! И дана была ему власть над всяким коленом и народом! И языком и племенем! И поклонятся ему все живущие на земле! Имена, которых — не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира! И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем! Он обольщает, живущих на земле — говоря живущим на земле — чтобы они сделали образ зверя! — монотонный низкий голос магистра прерывался монотонным мычанием целой толпы.

— И дано ему было вложить дух в образ зверя! И говорил и действовал так, чтоб убиваем, был всякий, кто не поклоняется образу зверя!

Послышалось лязганье металла и писк, пронзительный противный писк. Сначала Нина приняла его за плач ребенка, но затем вслушалась и поняла, что это были страдания животного, скорее, всего — кошки. Нина не видела, что происходит вокруг. Она лишь чувствовала на себе, сквозь материю мешка десятки пристальных взглядов. Потрескивание огня, и какое то шевеление. Нины окоченела от холода и страха. Женщина ощутила на себе холодную безжалостную плоть металла. Острая сталь срезала пуговицы с ее блузки. Горячие капли резанули замерзшую кожу. Нина хватала воздух словно рыба. В глазах потемнело. Страх и темнота, неведение происходящего отключали сознание.

Неожиданно комната наполнилась дикими криками и шумом борьбы. Устрашающее улюлю кивание и лязганье железа. Глухие удары тел о бетонный пол и шуршание обуви.

— Ааа, сволочи!

— Атас!

— Стоять! Всем лежать!

— Мордой в пол!

— Скоты!

— Ааа! Подонки!

— Бабу! Бабу осторожней! Тащите ее в угол!

Нина догадалась, что последний крик относился к ней. Чьи то крепкие руки схватили ее и оторвав от жестких досок понесли в неизвестность. Она почувствовала — как на нее накинули не то фуфайку, не то шинель. Кто — то, сорвал с лица мешок, и Нина увидела перед собой лицо, одетое в черную маску с прорезями для глаз. Мужчина ласково прошептал:

— Спокойней, спокойней, все кончилось, мы свои.

Нина судорожно зарыдала. Слезы покатились по лицу. Шершавая ладонь погладила ее щеку, смахивая соленые капли. Нина посмотрела в сторону. Там в огромной пустой комнате нервно бегали люди одетые в камуфляжную форму и черные маски. На полу лежали с руками на затылке несколько десятков человек. В углу, на деревянном возвышении, горели свечи. Множество огоньков, словно светящийся ковер — мерцали точками желтых пятен. Нина нервно дышала и обхватив свои плечи руками тихо прошептала:

— Ирину ее, ее ищите она здесь главная, — боец в черной маске кивнул и крикнул товарищам.

— Здесь баба должна еще одна быть! Ее ищите.

Вдруг в стороне раздался крик. Из угла мелькнула тень человека. Он подбежал к Нине и, опустившись на колени, принялся целовать ей руки:

— Нина! Ниночка! Ты жива!

Нина погладила его голову. Человек поднял, мокрое от слез лицо. Это был ее бывший муж Сергей. Он плакал навзрыд, как маленький ребенок. Нина, улыбнулась и привстав на локтях, попросила:

— Подними меня, подними.

Сергей бережно помог ей подняться с пола. Нина оперевшись на его руку шагнула к выходу. В это время мимо нее два бойца ОМОНа провели магистра со скрученными за спиной руками. Врубич имел жалкий вид. Его черный балахон был весь в пыли. В некоторых местах накидки зияли дыры. На лице под глазом красовался огромный синяк. Врубич визжал как раненый поросенок:

— Ааа.! Вы не имеете право, так обращаться со мной! Я требую адвоката! Задержание не по правилам!

За Врубичем одного за другим выводили остальных задержанных. Некоторые из них были совсем юными подростками. Нина с тревогой вглядывалась в них и схватив Сергея за локоть нервно спросила:

— А, где Ирина?!! Твоя сестра? Это она, она главная, ее нет! Ищите Ирину!

Сергей качал головой и испуганно причитал:

— Ниночка, успокойся, успокойся! Ее поймают!

Они вышли на улицу. Вокруг здания стояло множество автомобилей. Милицейские УАЗики с включенными синими мигалками, волги, микроавтобусы. Звучали крики. Суета и снующие по снегу люди. Нина прижалась к груди мужа и спросила:

— Сергей, как вы нашли это место, как?

— Это я, я, показал им я пошел в милицию — в отдел борьбы с организованной преступностью. Вчера вечером, когда ты позвонила, я понял! Понял все! Я поехал к ним и все высказал! Они только смеялись мне в лицо! Я понял, понял, какую глупость совершил! Наш сын говорил мне об этом, но я ему не поверил, тогда в тот проклятый вечер! Но, Ольга, она не причем! Она любит тебя и мучается. Прости ее Нина, если меня не можешь!!

— Как ты мог?! Как вы могли с Ольгой?! Сволочи, предатели!! Ненавижу вас!

Нина вновь зарыдала. Колючий февральский ветер обжигал ее лицо. Слезы — горячие капельки, щепали щеки. Сергей тоже плакал. К ним подошли люди в белых халатах. Нина с тревогой взглянула на высокого доктора. Тот приветливо улыбнулся:

— Пожалуйста, вы можете пройти, в нашу машину, там, мы вас осмотрим и окажем необходимую помощь, — врач указал на белый автомобиль скорой.

Нина послушно шагнула вперед. Ее уложили на носилки и сделали, инъекцию в плечо. Сразу же захотелось спать. Нина устало взглянула на доктора сидящего с ней рядом и испросила:

— А где? Где Стас?! Этот журналист?!

— Успокойтесь, все будет хорошо, — ответил медик.

Сергей наблюдал за этим стоя у распахнутой дверки скорой. В этот момент к автомобилю подбежал человек. Он тревожно спросил и Нины:

— Нина, вы говорите, здесь должна быть еще одна женщина? Кто это?

— Это Павлова Ирина Павлова, она сестра Сергея, — Нина кивнула на мужа.

— Ее нет! Нигде нет! Словно сквозь землю провалилась!

Врач недовольно посмотрел на мужчину и сказал:

— Оставьте ее в покое! Хоть на время, не видите?! У нее стресс. Психологический стресс! Да и похоже переохлаждение. Они держали бедняжку несколько часов без верхней одежды, может быть и пневмония, и воспаление легких!

Нина отмахнулась и приподнявшись на локтях ответила:

— Она, она говорила, что они с этим Сашей собирались уехать. У них вроде бы билеты на самолет и мальчик там, племянник, Матвей!

Мужчина, молча, кивнув головой — убежал. Врач, повернувшись, посмотрел на стоящего Сергея и сурово бросил:

— Гражданин, нам нужно везти ее в больницу, — и захлопнул дверку автомобиля. Скорая, завелась и поехала по пустырю в сторону города. Сергей, растерянно посмотрев автомобилю вслед, пошел в сторону милицейского микроавтобуса.

* * *

Александр Врубич, сидел, низко склонив голову. Его неуклюжее толстое тело свешивалось с грязно синей табуретки. Следственная комната была маленькой и без окна — только решетка вентиляционного люка в верхнем углу напротив двери. Малеев, сурово смотрел на задержанного и, постукивал шариковой ручкой о крышку стола.

— Ну, что скажите Врубич?

Тот, хлюпнув носом, не поднимая головы, ответил:

— Это Ирка все! Она поскуда! Втянула меня, я ведь завязал начальник.

— Да, теперь Ирка, ее то нет рядом, паровозом идти тебе не охота? Знаешь, что двадцатка минимум корячится.

— Да нет, начальник, не в этом дело. Я то по вашему раскладу, хоть и иду главным Но не так это, не так.

Малеев ухмыльнулся и, бросив ручку, прикрикнул:

— Да? А как? Кто всю эту секту вашу хренову замутил? Кто?

— Ирка и тетка эта. Я не знаю, как ее зовут. Они вместе все придумали. А я то так. Попался, им под руку.

Малеев насторожился. Слова Врубича показались ему правдивыми. На всякий случай милиционер, пытаясь не показать Врубичу, что он ему поверил — переспросил:

— Ну, что еще за тетка? Кого на этот раз придумаешь?

— А ты думаешь, бабку то эту Зинаиду, я, что ли спалил?

— Да нет, вроде бабка то сама по себе сгорела. Тут я тебе верю.

— Ха! Вот начальник тут то прокол у тебя! Прокол!

Малеев насторожился. Такой уверенный тон Врубича, не сулил не чего хорошего для их версии о несчастном случае при пожаре на кладбище. Опытный опер знал, что обычно так задержанные, говорят, когда действительно Малеев ошибался. Это он выстрадал из своего профессионального опыта…

— Ну, что за прокол! Говори, поведуй!

— Ха! Начальник! Нет, давай договор! Я тебе расклад, а ты мне скосишь статью и не паровозом! Мне то пыхтеть так, по полной! Какой смысл, на чистосердечку лезть?!

Малеев задумался. В словах Врубича был смысл и резон. Милиционер помолчал и подняв со стола ручку тихо ответил:

— Ну, давай, говори, обещаю — не пойдешь паровозом, если что конечно дельное скажешь!

— Нет, так дело не пойдет! Не пойдет! Ты мне гарантии давай! Гарантии! — Врубич дернулся на табуретке.

— Ладно, ты мне тут петрушку то не валяй! Не валяй! Я, если, слово говорю! Значит — держу его!

Врубич зыркнул на Малеева своими маленькими глазками и тяжело вздохнул.

— Ладно, так. В общем, Ирка — не какая не дочь этой Зинаиде и не сестра этому Сергею, вот так.

— То есть как это не сестра и не дочь? — опешил Малеев.

— Да вот так! Тут табак такой закручен, сам удивляюсь. В общем так расклад такой — Папашка, этот дед померший, он раньше до Зинаиды женат был на другой. Потом разошелся. Но об этом мало кто знал, да и знал ли кто?! Ну, так вот, у той жены, прежней — две дочки осталось. А, дед этот — Зинаиды муж, в общем пообещал первой супруги, что не бросит их с детьми. Ну, вот он ей и предложил — давай одну я в новую семью возьму, а вторую помладше — оставлю, но буду помогать. Так и порешили. Но фишка в том, что Зинаида это знала, ей дед — отец Ирины сам сказал! Тем не менее, Зинаида — дочь приемную как свою приняла в семью! Ирка это была, понимаешь, начальник! Ирка! А вторая, дочь — осталась у той первой жены, ее Ольга зовут. Ну, так вот, жена то та прежняя не успокоилась и злобу затаила. Хоть Ирка то и пристроена, а обида на Зинаиду осталась! Это ведь она семью то разрушила. К ней дед то ушел! А Ольга то сирота вроде как. Ну и бабка, решила отомстить. Зинаиду, все время, стращала — что скажет, что дочь ее не ее! Каково сам понимаешь Ирке! Зинаида повелась и на поводу у той жены прежней шла! Делала все, что та ей скажет. Денег надо — на! Что достать, пожалуйста! А под конец, бабка эта решила сына Зинаиды — Сергея на своей младшей женить! Вот Сергей от Нинки то к Ольги, этой и ушел! Понимаешь? Это не Зинаида против Нинки — так настроена была! Эта та вторая бабка все крутила! Вот, петрушка то, какая!

— Да, что ты мне прежняя, дочка, ты мне конкретно скажи — кто такая то, жена эта первая, и кто дочь?! Что водишь меня?

— Да, знаешь ты, ее, она соседка была этой Нине, Вера Никитична Зотова. И дочь ее Ольга, вроде как подруга Нины и Сергея сейчас, ну жена как гражданская! Они живут вместе на Чкалова, вот такой клубок! Мылодрамма одно слово!

— Что? Вера Никитична соседка, эта та бабка — которую ты по башке тюкнул? Когда Нину хотел газом отравить?! — не поверил, услышанному Малеев.

— Ага, тюкнул! Это она все придумала! А тут, как назло — этот козел журналист приперся! Она меня к себе и завела в квартиру! Потом разыграли сцену с ударом по ее башке седой! Я ее так для проформы. А, она уж там вам притворилась! — обиженным голосом пробубнил Врубич.

— Вот те раз! Не фи га себе! Ну, Стас сволочь! Он то все запутал!

— Да, да — дружок твой журналист, как раз и купился! А, нам это и надо было!

— Ладно, заткнись! И что эта Вера Никитична?

— Как что? Она все и мутила! Она Ирке сказала, что та не ее дочь, Она и на Зинаиду Ирку натравила — сказала, дескать, это она отца у них увела. В общем месть такая, ну а потом решили и денежки загрести. И Зинаиду сгубить. А сына ее с ума свести и внука замочить! Только, тот сам повесился — сам! Дурачок впечатлительный! Услышал немножко правды и в петлю! А Вера эта и на Нинку наехала через Зинаиду! Их брак расстроила с Сергеем. Вот, так то начальник. А я то так — пешка! Мне конечно денежки нужны, но я не главный в этой партии!

Малеев слушал эту страшную исповедь и не хотел верить своим ушам. Господи! Такое, не в каком мексиканском сериале не увидишь! Бабушка — божий одуванчик, если это правда, конечно, то Вера Никитична эта — настоящий монстр! А если Врубич врет? Если все это просто оправдание, и чем оно страшнее и не и правдоподобнее — тем быстрее в него поверишь. Нет, надо все проверить! Тут что-то не сходится!

Малеев поморщился. Для себя он решил одно — пока ничего не говорить не Стасу, не этому Сергею не тем более Ольге. А вдруг — Ольга и не знает ничего. Вдруг они с Сергеем этим, правда — любят друг друга, тут можно все только испортить. Нет, Врубич, твои словечки еще нужно проверить. Но как? Самое, простое — поговорить с Верой Никитичной. Только она одна — может ответить, на все эти обвинения. Но сейчас главное найти Нину эту Веру Никитичну. И Ирину! Они нужны, только живыми иначе, все обвинения Врубича могут рассыпаться, а он придерживаться своей линии. Но он забыл главное — секта то создавалась не какой — то там, Верой Никитичной. А им и Ириной!

Малеев, ухмыльнулся и зло посмотрев на Врубича спросил:

— Ладно, все эти объяснения про семейные тайны я понял, но меня то интересует два вопроса — первый, зачем ты создал эту секту, И второй, сколько вы с Ириной украли и убили детей! А кто там эту бабку сжег — Вера Никитична или еще кто, а может она, и сама сгорела — не так и важно! Все равно, это Вера Никитична, с сектой то не связана была. Она то ведь, только Зинаиде мстила, а про ваши то делишки с Иркой — вряд ли знала. Правда ведь?

Врубич вдруг стал суровым. Отвернув голову в сторону, он, что — то пробурчал, но Малеев не расслышал. Милиционер лишь заметил, как у Александра затряслись руки.

Значит, в цель попал! Радостно подумал Малеев. Но его торжество было преждевременным. И милиционер понял это в следующее мгновение. Врубич неожиданно вскочил на табурет и рванул на себе воротник рубахи. Малеев даже не сразу понял — зачем он это сделал. Милиционер как завороженный смотрел за движениями Александра. Врубич — высоко подняв руку, помахал ей — словно дразня его:

— Вот, вот! Вы этого то не предусмотрели! Я знал! Я знал, что смогу вас все равно провести! Волки! Хрен вам! Не дотянетесь до меня! Я тебе так это все рассказал! Ты думаешь, что я поверил, что ты мне сможешь помочь! Нет! На твоей, ментовской роже написано — что ты волк! И нет тебе веры! Нет, ничего я вам не скажу! А Ирину вам не достать все равно!

Только после этих слов Малеев рассмотрел, что в руке у Врубича желтая маленькая капсула. Андрей понял, что сейчас опоздает, но было уже поздно. Врубич демонстративно засунул капсулу в рот и проглотил. Его горло дернулось. Глаза закатились и Врубич, словно пьяный клоун упал с табуретки, грохнувшись плашмя об бетонный пол. Из носа и рта у него хлынула кровь. Малеев соскочил со своего места и кинувшись к телу Врубича — дико закричал.

— Дежурный! Сюда! Кто ни будь, помогите!

На крик в комнату заскочимли два милиционера и бросились к Малееву на помощь. Один попытался делать Врубичу искусственное дыхание — массажируя грудную клетку. Но когда милиционер склонился над ним, что бы вдохнуть ему в рот воздух, Малеев закричал:

— Нет! Он яд проглотил! Опасно! Нет! Не прикасайся к губам! Врача! Срочно!

Милиционер испуганно отпрянул от Врубича и поднявшись посмотрел на Малеева.

— Так, он подохнет! Скорая самое раннее через пол часа приедет!

Малеев взглянул на Врубича и повернувшись к стене ударил что есть силы кулаком. Посыпалась штукатурка:

— Все! Поздно! Лахонулся я! Он переиграл меня сволочь!

После этих слов Малеев обречено сел на табуретку. Рядом с телом Врубича, продолжали суетиться, его коллеги, но Малеев понимал, что все это уже не нужно.

Скорая, приехала через двадцать минут. Врач — низенький мужичек в старом застиранном халатике поколдовав над телом, пощупал пульс и поднявшись сел за стол. Достав, из своего чемоданчика — какие то бумаги, стал писать на листке что то мелким подчерком. Малеев грустно наблюдал за его движениями. Закончив процедуру составления документа — врач посмотрел на Андрея и равнодушным голосом произнес:

— Отравление, яд установят в лаборатории, пока предварительно — у него лопнули легкие и, остановилось сердце, что за препарат, неизвестно. Но средство — сильнодействующие. Вы бы, ничего, не смогли сделать. Смерть почти мгновенная. Дасс!

Малеев грустно кивнул доктору и встав пожал руку.

— Спасибо.

— Да за что ж спасибо, вот если бы спасти удалось.

— Да, хотя может так лучше. Может так — правильней.

Доктор, не поняв смысла слов, удивленно посмотрел в глаза Малееву:

— Первый раз, сталкиваюсь с тем, что смерть пациента, в принципе нужна! Дасс! А, что это кто был то?

— Магистр.

— Кто?

— Магистр. Человек решивший, что владеет судьбами.

— Дассс, что мерзавец?

— Еще какой!

— Ну, тогда, ладно, а то, как говориться — у каждого врача, небольшое кладбище. Хоть эта могила, на моем, будет оправдана, — буркнул врач и вышел из комнаты. Его застиранный халат мелькнул в коридоре нелепым пятном.

* * *

Через пол часа, Малеев нервно ходил по своему кабинету мрачный как туча и курил одну, за одной сигареты. Общение с начальством было еще впереди. Выговор и задержка, очередного звания — гарантированы. Но, Малеев напрягал свой мозг — стараясь не думать о проколе с Врубичем. Нина. Нина Павлова.

В кабинете сидели Андреев, Ольга и Сергей Павлов. Его коллеги — опера из розыска, молча стояли. Нарушить тишину — никто не решался. Временами, Малеев бросал суровые, взгляды — то на Стаса, то на Сергея, то на Ольгу, которые сидели на стульях у окна. Андрей злился, и судорожно, стряхивая пепел — прямо на пол сказал:

— Вы понимаете, что Врубич, только запутал все! Где искать, теперь не знает никто! Мы все перекрыли! Все! Аэропорт, железнодорожный вокзал! Ориентировки уже разосланы. Но их нигде нет! И вообще! Это уже не ваше дело! Нина жива! Основные члены секты арестованы, дают показания. Так, что — идите пока домой!

— Как это не наше дело? Моя мама погибла! И я не знаю, а вдруг ее убили?! Моя мамочка, мама моя! Женщина, какая то не известная! А Матвей, мой племянник и моя сестра Ирина! Я хочу знать — не причинит ли она ему вреда!

— Да ее поимка вопрос времени! — отмахнулся от Сергея Малеев.

— Опять вопрос времени, а если она и собственного сына — тебя, потом совесть не за мучает? — спросил его Стас.

— А ты вообще замолчи! Ты везде суешь нос! Если бы не ты, мы бы ее спокойно задержали, без суеты, через пару дней, а ты ее подогнал, вместе с этим Врубичем, — прикрикнул на журналиста Малеев.

— Ага, через пару дней, они бы и вон этого учителя магии кончили, и Нину, и еще пару трупов. Ольга и мать ее пропала, кстати, о ней ничего не слышно? — огрызнулся Стас.

Ольга всхлипывала сидя у окна. Она, сжимала, мокрый от слез платок, в своей ладошке.

— А, как моя мама то? Как мама то? Кто ее искать то будет?

Малеев сурово посмотрел на всех по очереди и остановившись взглядом на Ольге опустил глаза в пол и тихо произнес:

— Я не хотел говорить, Ольга, но перед этим самоубийством Врубич мне рассказал, совершенно нелепую, но как мне кажется имеющую реальную подоплеку историю.

Ольга напряглась и подалась всем телом вперед.

— Что, что он вам сказал? Он сказал, что-то про мою маму?

— Да, он мне рассказал историю, нелепую, ее нужно конечно проверить, но мне кажется — есть кое какие правдивые нитки в ней. И, к сожалению, для вас Ольга трагичные.

— Что? Что вы имеете в виду? — у женщины затрясся от напряжения подбородок, на глазах выступили слезы.

Ольга, стараясь не заплакать — часто заморгала ресницами.

— Похоже, что я знаю, кто этот обгоревший и неопознанный труп из вагончика на кладбище.

— Что? Вы думаете, это, это моя мама?

— К сожалению, все об этом говорит.

Но Ольга не услышала последних слов. Она обмякла и потеряв сознание рухнула со стула на пол.

К ней подскочили Сергей и Стас. Кто-то из милиционеров бросился открывать окно. Малеев, увидев эту картину — закричал:

— Нашатыря! Нашатырь дайте! Господи! Что так мне сегодня не везет то!

— А ты думай, что говоришь то?! — крикнул ему в ответ зло Стас.

Сергей бережно поднял Ольгу с пола и уложил на подставленные в ряд стулья. Она застонала и пришла в себя. В это время, принесли бутылек с нашатырем и ватку. Ольге поднесли под нос белый шарик, она, дернувшись, приоткрыла глаза и застонала.

— Лежи, Олечка, сейчас тебе лучше будет! А вы, вы то, что говорите?! — пропищал Сергей и посмотрел на Малеева.

Тот почесал лоб и ответил:

— Да я не хотел, конечно, не хотел. Но, Ольга простите. Я вообще не хотел ничего пока вам говорить. Но Врубич этот — со своей смертью, спутал мне все карты сволочь! Дело в том…

Малеев рассказал о предсмертном диалоге с Врубичем. После этого в кабинете воцарилось молчание. Первой подала голос Ольга:

— Не смейте так! Это не правда! Не правда! Врубич врет! Врет он все! Не могла она такое делать! Не верю я!

— Да я и сам во многое не верю, вернее не верил, но все сходится, по крайней мере на словах! И тот запутанный случай с отравлением Нины и ударом вашей мамы по голове. Стас, то же хорош, — Малеев сердито посмотрел на Андреева.

Тот, виновато спрятал глаза и что-то пробурчал в ответ.

— А может правда — он врет? Врал вернее, — засомневался Сергей.

— Да не было ему смысла перед смертью врать. Но меня сейчас не это волнует, а его секта! Вот самое страшное сейчас!

— Как?! — жалобно, пропищала Ольга. — Вас не волнует смерть моей матери?

Малеев осекся и виновато ответил:

— Нет, конечно, жаль, если это так. Лучше бы я ошибся. Но, все об этом говорит. Но и секта. То же. Где найти эту Ирину?! Поймите — она, она одна главная виновница всех бед и всего зла за последнее время!

— Да, что ты пристал к секте, ну, сатанисты, ну и что? Нину искать нужно! — возразил ему Стас.

— Да ты пойми! Здесь не только секта эта чертова! Здесь круче операция была! Ребята из ОБЭПа и отдела убийств давно кружили рядом! Они с Интерполом! С Интерполом! Понимаешь, ее готовили! Нити вели в Германию и Израиль, они ведь эта Ира и Врубич. Секту то эту просто для отвода глаз устроили!

— Это еще зачем? — недоверчиво спросил Андреев.

— Вот! Видишь, а еще журналист криминальный! А не понимаешь, что искать причину всегда, надо в другом! Это вон гражданин Павлов со своим увлечением, магией и мама его, царство ей небесное, дали этой Ирине хорошую наводку! Кем Ирина то работала? Врачом детским. Зарплата у нее от силы тысяч семь и у Врубича этого — ну восемь, а на что, они такой дом построили?

— Это мамины деньги были, у нее наследство, мамочка моя, — вяло подал голос Сергей.

Малеев с укоризной посмотрел на него и покачал головой:

— Наследство! Какое наследство?! Вы когда дом то, построили коттедж этот, пару лет назад, а что ж ваша мама до этого не решалась наследство свое в дело пустить?

— Мама не хотела раньше, он, сама так решила, мама моя, прости меня! — захлюпал носом Сергей.

— Я, конечно, понимаю ваши чувства. Все-таки мать погибла! Но не сказать не могу — не хотела, вы говорите ваша мать! У нее ничего не было! Ваша сестра, пользуясь, извините, что у вашей мамы не все в порядке с головой, навела на эту мысль! А сама, деньги то ей и дала! Вы, что не заметили, что все произошло, после того, как Ирина с Михаилом этим Сергеевичем разошлась. Тогда и деньги появились! А ответ здесь простой. Михаил, познакомил ее — с Врубичем этим. Он был другом его брата — того Андрея Андреевича Румянцева. Они вместе с этой сектой аферы проворачивали, детишек заставляли воровать! Но когда Румянцева посадили, Врубич, остался на свободе и понял, что через секту можно добывать себе материал, для жизни так сказать! Он ведь врач был. Теперь уж, у него родственники в Израиле и Германии — вышел на нужных людей и начал трансплантацией детских органов заниматься, понимаете! Безпризорных детей, воровали — для него члены этой секты и якобы принося в жертву! На самом деле — они вырезали почки и прочие органы и отправляли за границу! Причем на этом капитал не плохой заработали. А Ирина, прекрасный детский хирург! Вот она то и нужна была Врубичу. В подвале же и настройке такою операцию не сделаешь — он завотделением, сам тоже резать умеет и она — Ирина, вот вам и тандем! А секта эта, так, ересь! Там, они, преданных им людей проверяли, а главарями вместо себя хотели поставить — Матвея, Эдика, годика через два! Но, мальчики не захотели! Если Матвей боялся им сказать, то Эдик парень прямой, весь в мать — высказал им все! Вот поэтому они и сделали так, что он повесился! Сам. Они довели его до самоубийства! Обрабатывали целых два дня! С седьмого по девятое, поэтому его и не могли найти два дня! Тут то накладка и вышла с датой! А Эдик не захотел — ни отца не мать подставлять. Про отца они наплели, что он тоже якобы во всем этом участвует! А мать — банально пригрозили убить! Вот пацан и не выдержал. И еще кое-что узнал.

Сергей закачал головой, не веря словам Малеева:

— Нет! Не может быть! Как же я сразу не догадался?! Он же мне в тот вечер говорил, намекал мне! Говорил. Что мама в опасности! Я думал, что она пить начала или еще, что там, но не как не мог подумать.

— Ты бы поменьше с магией этой занимался, сам им детей готовил, — дерзко сказал ему Стас.

Сергей дернулся, и зло посмотрев на него, ответил:

— Ничего я не готовил! Мои дети, все учатся в нашем училище! Не одного из них нет в секте! А вы! Так, из-за моей жены, говорите! Чем таким — вы ее приворожили, что она все время только про вас и спрашивала?

— А ты про Нину не говори, у тебя Ольга есть?! Или забыл — донжуан хренов!!

Малеев, посмотрев на перепирающихся мужчин, властно сказал:

— Ладно! Хватит! Устроили тут петушиные бои! Мне ваши разборки из-за женщины тут не нужны! Идите вон на улицу и выясняйте там отношения! Хоть на дуэль друг друга вызывайте! Лучше давайте подумаем — где искать, эту вашу сестру Иру?

— Это у вас надо спросить! Вы же милиция! Сыщики! Чего же вы опять говорите, где искать, а когда мы начинаем действовать, то орете — что бы мы, не совались не в свое дело! — зло ответил Малееву Стас.

Тот хмыкнул, но ответил на выпад журналиста. Очередная сигарета появилась у Малеева во рту. Огонек зажигалки, словно вдохнул жизнь в табак. Сизый дым крученым облаком поплыл по кабинету.

— Знаете, а может проверить, дом Раисы Петровны, она дом имеет в деревне Зайцево, тут рядом с городом.

Малеев и Стас переглянулись.

— Что же вы раньше то не сказали! Мы все службы на уши поставили, а тут такое, — с укором сказал Малеев.

— Ирина, она грамотная и расчетливая, если — правда, то, что ты нам тут наплел, про органы и детей. Она не пойдет сейчас на пролом! Она затаиться! — Стас хлопнул ладонью по столу.

— Так, быстро собираемся и поехали, покажите, где этот дом, — обратился Малеев к Сергею.

— Да, но, я не знаю. Где дом у нее. Я так слышал, она пару раз про деревню говорила, вроде Зайцево, — неуверенно ответил ему Сергей.

— Черт! Ну не чего, деревня ведь не город, найдем! Там может от силы человек сто живет! Должны же, местные знать! — успокоил сам себя Малеев.

 

Глава 11

Деревня Зайцево находилась всего в четырех километрах от города. Маленькое село с тремя улицами вытянутыми параллельно, Зайцево выглядело заброшенной и глухой деревушкой. Близость города, скорее всего и сыграло с ней плохую шутку. Покупать тут дома под дачи городские не хотели, потому, как, заводские трубы виднелись из окон домов Зайцево, а местные побросали свои дома, и кто мог — перебрались в город. Милицейские «Жигули» долго колесили по деревни, прежде чем пассажиры заметили хотя бы одного местного обитателя идущего по улице. Дряхлый старик с клюкой в руке сидел на лавочке перед домом и пялился, на проезжающую автомашину. Малеев подошел к деду и спросил:

— Здравствуйте! Не подскажите, где живет Раиса Петровна, но вот фамилию ее забыл.

Дед внимательно посмотрел на милиционера и скорчив смешную гримасу морщинистым лицом прошлепал беззубым ртом:

— А, Райку то Врубич?! Так это пятый дом на третьей улице, аккурат возле леса, только нет, там никого, не видел я ее уже давно, она редко приезжает!

Малеев обомлел от ответа старца. Раиса Петровна оказалась родственницей Александра Врубича. Милиционер вернулся в автомобиль и с тревогой спросил у Сергея:

— Вы, что ж не предупредили, что эта самая Раиса Петровна родственница этого Александра Врубича?

Сергей удивленно на него посмотрел:

— Какая родственница? Она не родственница, не знаю я не про какую родственницу!

— Да, а мне сейчас этот старик говорит, что фамилия у вашей Раисы Петровны — Врубич!

— Не знаю! Она всю жизнь была Марковой! Раисой Петровной Марковой! — недоумевал Сергей.

— Хм, странно, вот еще одна загадочка в этом деле, — сомнительно произнес Стас.

— Ладно, поехали, по проведаем дом, этой Раисы Марковой — Врубич! — бросил водителю Малеев.

Дом Раисы Петровны был неуклюжим и покосившимся. Серые бревна, словно ребра старой клячи — безобразно торчали в разные стороны. Черная земляная крыша во многих местах заросла мхом. У ворот и калитки бесформенным бугром возвышался большой сугроб. Было видно, что ко входу давно никто не подходил.

Все трое вышли из машины и с любопытством подошли к забору. Малеев на всякий случай нащупал под мышкой кобуру и расстегнул клепку хлястика на пистолете. За забором они увидидели обычный деревенский двор с банькой и сараем. На дорожке от крыльца дома к сараю виднелись протоптанные следы. Малеев перепрыгнул через забор палисадника и оттуда перелез во двор. Через несколько секунд, скрипнула щеколда калитки, и дверь, приоткрывшись — уперлась в сугроб. Серый, февральский снег мешал ее растворить полностью. Стас и Сергей налегли на доски и с трудом протиснулись вовнутрь.

Небольшое крыльцо с кривыми ступеньками и облезлыми перилами. Замка на дверях не было. Входная дверь противно скрипнула. В сенях стаяло ведро с водой. Корочка льда на ней слегка затянулась. В доме было прохладно, но чувствовалось, что недавно топили печь. Стас пощупал ее шершавые бока рукой и сказал:

— Возможно, что топили несколько часов назад, но не сильно, несколько поленьев.

Он заглянул в топку. Теплая зола лежала аккуратной кучкой. В комнатах был порядок Пара железных кроватей с кучей разноцветных подушек. Старинный телевизор с накидкой на кинескопе сиротливо стоял на комоде. Белые маленькие слоники выстроились не его полированном ящике. На дощатых стенах фотографии в рамочке. Пожелтевшие изображения за стеклом — с любопытством смотрели на вошедших.

— Явно здесь недавно кто-то был, — задумчиво сказал Малеев.

Сергей с любопытством разглядывал фотоснимки на стене.

— Посмотрите — это молодой Александр, а это молодая Раиса, похожи, — показал он пальцем на рамку.

— Пошли, надо баньку и сарай осмотреть, — Малеев достал пистолет из кобуры.

— Это еще зачем? — спросил у него Стас, указывая на оружие.

— Береженного — бог бережет! — ответил тот.

В бане было холодно и пахло сыростью. Несколько тазиков и сухих веников весели на стене. Густая паутина высилась в углу зловещей шалью.

— Нет, сюда, точно никто давно не заходил.

— Пошли в сарай, — позвал Малеев.

В сарае ничего не говорило о посещении людей. Куча всякого хлама, старые тряпки, запчасти, от какого то сельхоз. агрегата и пустые банки. Малеев осмотрел все внимательным взглядом и шагнул к выходу. Скрипучие доски пола сыграли абстрактную мелодию. Вдруг где — то в глубине раздался писк. Стас наклонился к полу и вслушался в звуки. Какое то еле уловимое движение доносилось из толстых щелей.

— Здесь, кто-то внизу. Толи кошка, толи крыса — сказал он Малееву.

Андрей спрятал пистолет в кобуру и наклонившись потрогал пол руками. Доски были плотно прибиты.

— Идите сюда! — послышался глухой крик Сергея с улицы.

Стас и Малеев, выйдя на улицу — обошли сарай. С тыльной стороны они увидели Сергея. Он стоял на тропинке, которая, вела к лесу. Следу на ней были свежие. Взрыхленный снег вздыбился от отпечатков ног. На опушке леса виднелась колея дороги.

— Тут, какой то вход, — Сергей кивнул на доски в стене.

Стас, подойдя поближе — потянул одну из них за торчащий конец. Доска заскрипела и оттопырилась. В глубине виднелся лаз уходящий вниз под фундамент сарая.

— Тяни вторую.

На небольшой дверце висел огромный амбарный замок. Малеев присвистнул и дернул его за душку.

— Заперто.

— Будем ломать!

— Только чем?

— А если ты из пистолета пальнешь по душке?! — предложил Стас Малееву.

— Ты, что дурак?! Хочешь рикошетом пулю в лоб получить? Только в кино, так душки открывают!

Сергей сходил в Сарай и нашел там небольшой железный ломик. После нескольких минут возни с запором им удалось открыть дверцу. Спустившись вниз по крутой лестнице, они попали в нечто среднее между погребом и комнатой. Сырые оббитые досками стены, были покрыты плесенью и паутиной. В углу стояла железная кровать, на которой сидели два человека. Раиса Петровна Врубич — Маркова и Матвей. Они испуганно, смотрели на Малеева и Стаса. И тут мальчик, увидев Сергея, спустившегося в подвал последним, заплакал и кинулся ему на шею.

— Дядя, Сережа она совсем с ума сошла! Дядя Сережа! Она всех хочет убить! Забери меня от сюда!

Сергей, напугавшись от такого напора мальчика — растерянно гладил его по голове:

— Успокойся, Матвейка! Успокойся! Все кончено! Ей никто не даст ничего больше сделать!

Малеев посмотрел на Раису Павловну и спросил:

— Ну! Как вас там — Врубич или Маркова, где Ирина Павлова?!

Женщина, опустив глаза в пол, нервно перебирала в руках носовой платок. Ее растрепанные седые волосы делали ее похожими на ведьму.

— Я, не знаю, она нас тут заперла и ушла куда то…

— Ну, а вы то вы?! Кто такая? В деревне вас знают как Врубич, в городе все остальные как Маркову?

— Это было давно, это дом моих родителей. Врубич — моя девичья фамилия. Мой муж — Петр Андреевич Марков, умер пять лет назад. Поэтому, Маркова моя настоящая фамилия.

— А Александр Врубич? Кем он то вам приходится?! — спросил Стас.

Маркова посмотрела на него и грустно ответила:

— Сашка, брат мой младший.

— Так вы знали, что ваш Сашка творит?!

Женщина вновь, опустила глаза в пол, и печально вздохнув, тихо молвила:

— Да, но я не виновата, он угрожал мне постоянно, а после отсидки, на работу, устроится — не было не каких шансов. Вот он меня в этот дом и пристроил.

— Хм, так вы еще и судимая?

— Да, я сидела за воровство, хищение так сказать социалистической собственности, ну, а потом поехало пошло…

— А зачем он вас в этот дом пристроил, он что знал, что женится на Ирине?

— Не знаю, я честно не знаю, но я полюбила эту семью привязалась к ней. А, что у Сашке было на уме, честно не знаю, он с детства скрытный был. А вот Андрюшка — тот наоборот, все рассказывал мне, а Сашка, тот как Штирлиц. Но мне все равно было, я вон и мальчика полюбила, своих то детей у меня нет и не будет старая я уже, а Матвей мне как сын.

— А куда могла пойти Ирина?!

— Не знаю, она сказала, что будет искать выходы. Как уехать нам из города. Говорила, что все перекрыто! И на самолете вряд ли лететь можно, поезд тоже опасно, она, куда то уехала на машине.

Стас посмотрел в угол. Там стояли толстые спортивные сумки:

— А это, что вещи вы собрали?

— Да она вещи собрала и мне сказала собирать, когда Нину Сашка из дома увез, она нас с Матвеем сюда спрятала, сказала, что б мы сидели тут и ее ждали. Потом приехала взволнованная и дерганная. Сказала, что менты Сашку замели и ехать придется без него.

Малеев присел рядом с Раисой Павловной на кровать и закурив сигарету спросил:

— Вы, что ж верите ей, что она вас собой хотела взять? Она вон племянника, не пожалела, довела его до самоубийства! Кстати, вы не знаете, где его держали когда он пропал два дня?

Маркова тяжело вздохнула:

— Тут, наверное, скорее всего. Сашка здесь многих держал, не угодных прятал. Он вообще сволочь! Превратил дом наш родовой — в какую то явку преступную.

— Так вы знали, что Ирина, вас не возьмет?! С собой.

— Да, я догадывалась и думала при удобном случае убежать. Ирина тоже очень страшный человек — она даже вроде любя свою мать. И мою подругу. Поверьте, я успела полюбить Зинаиду Павловну. Так вот Ирина использовала ее, ее болезнь. Она не останавливалась не перед чем!

— А куда могла она пойти, к кому обратится, где ее искать?

— Хм, не знаю, она не сказала. Единственное что говорила на последок — мол, сидите и ждите, пожрать вон оставила и воды, — Маркова кивнула на маленький столик в углу, на котором, лежали банки с консервами и стояла большая, пластмассовая бутылка, с минералкой.

Тут подал голос Матвей. Он, отстранившись от Сергея, громко сказал:

— Я знаю! Она сказала, что пошла сначала отдать долг, а потом купить билет на автобус междугородний. На автобусе проверок нет.

— Какой долг, денежный? — переспросил его Стас.

— Не, она сказала, что один человек остался без расплаты.

Стас хлопнул себя по ноге и крикнул:

— Черт, она пошла к Нине, я это чувствую! Искать ее — она и пошла!

* * *

Нина лежала на больничной кровати. Уютная двухместная палата святилась белизной чистого кафеля и блеском никелированных дуг кровати и штатива капельницы. Тишина больничного убранства нарушалась голосами медсестер и скрипом каталок в коридоре. Нина обвела палату взглядом. Соседняя кровать была аккуратно заправлена. Нина хотела поднять руку, что бы привстать с постели, но ее не пустил щупалец капельницы, который, острой иглой, впился в вену. Прозрачная толстая нить трубки уходила в верх по штативу — к небольшому бутыльку с лекарством. Нина посмотрела на емкость и увидела, как маленькие пузырьки от воздуха мечутся за стеклом флакона. Женщина расслабилась и откинулась на подушку.

Господи! Какой страшный февраль ее жизни! Такое развитие, страшное развитие событий. Горе и гнев, беда и любовь предательство и подлость, смерть и отчаяние! Жизнь, этот бренный короткий, момент существования души в ее теле, такой мучительный и тягостный! Нина верила в бога, ее сознание просила у создателя спокойствия. Сын, ее единственный сын! Эдик. Мальчик так и не ставший мужчиной, юноша — запутавшийся в своих внутренних противоречиях. Эдик, где сейчас его душа?! Господи, прости его за грехи его! Он не виновен в своих поступках! Неужели, неужели Ирина говорила правду?! Проклятая секта, проклятые люди — толкнувшие шестнадцатилетнего мальчика на богохульство! Господи дай силы!

Нина левой рукой нащупала маленький нательный крестик на груди и закрыла глаза. Мягкие волны сна обволакивали ее. Нина погрузилась в полудрему. Слишком много сил и нервов отняли у нее последние часы.

Она очнулась от прикосновения металла ее коже. Слабое жжение в районе предплечья заставило приоткрыть лаза. Нина увидела перед собой женщину в белом халате, колпаке и марлевой повязке на лице. Она склонилась над Ниной, ставя укол ей в руку. Маленький, пластмассовый шприц, зажатый в белой перчатке — выдавил из своего чрева лекарство. Нина не испугалась, а лишь слабо улыбнулась.

— Что вы мне ставите? — спросила она у медсестры.

Но та ничего не ответила. Посмотрев на иголку шприца, медсестра выпрямилась и бросила его в угол палаты на пол. Нина удивилась такому поведению медички. Сорить в палате, которую будет убирать ее коллега! И тут Нина вздрогнула. Какое то не хорошее предчувствие прогнало расслабленность и полудрему. Нина взглянула в глаза медсестры. И хотя лицо прикрывала марлевая повязка, Нина узнал этот взгляд, полный ненависти и злобы. Нина подняла руку, увлекая за собой шланг капельницы. Ее иголка выскочила из вены. Из нее забил фонтанчик лекарства. На руке выступила капля крови и упала багровой кляксой — на белую простынь. Медсестра медленно стянула повязку с лица. Это была Ирина. Она зловеще улыбалась и приложив палец к губам прошептала.

— Тсс, тихо! Тихо не надо кричать, все равно тебе уже никто не поможет! Сейчас лекарство, начнет действовать и ты просто уснешь, уснешь, и все! Но, прежде, чем ты потеряешь сознание я хочу тебе на последок сказать, что все в этой жизни имеет цену, за которую приходится платить! Ты влезла в мою жизнь, а я за это заберу твою — вот такой бартер.

Нина попыталась ей, что-то сказать в ответ, но не смогла, она почувствовала, что ее голосовые связки не слушаются команд мозга.

— На этот раз, все кончено, тебя уже никто не спасет! Лекарство уже в крови — это сильный и хороший наркоз! Я, ввела тебе очень большую дозу. Ты просто не проснешься.

Нина с ужасом поняла, что действительно на этот раз зло победит. И ей стало жаль, причем жаль не себя, не своей жизни, а жаль этого несправедливого конца, несправедливого завершения ее мук! Нина закрыла глаза, но не смогла даже заплакать. Слез не было. Она лишь судорожно вздохнула, пытаясь, словно на прощание втянуть в легкие как можно больше воздуха — последнего воздуха из этой жизни.

Но в этот момент послышались крики и шум борьбы в коридоре. Ирина с опаской оглянулась на дверь. Сквозь рифленое и мутное стекло она увидела силуэты людей. Один из них размахивал руками и громко кричал низким голосом.

— Пропустите меня! Я вам говорю — ее жизнь в опасности!

— Что вы делаете?! Как вам не стыдно! Туда нельзя! Больной нужен покой! А еще поп! — вторил мужскому басу писклявый женский голос.

Ирина попятилась к окну. Нина с надеждой посмотрела на входную дверь и вытянула руку. В палату ввалился отец Михаил и две медсестры, державшие его под локти. Они в изумлении застыли на входе. Ирина кинулась к подоконнику и вскочив на него растворила створку окна. Отец Михаил попытался шагнуть в перед но Ирина дико закричала и этим остановила его движение:

— Ааа, не подходите! Стоять! Я прыгну в окно!!

Отец Михаил замер. Медсестры с ужасом смотрели на женщину в окне. Первым очнулся священник, он, медленно высвободившись из рук медичек, как можно спокойнее сказал:

— Опомнитесь, что вы делаете! Там шестой этаж, вы все равно разобьетесь!

Ирина взглянула в за оконное пространство и нервно ответила:

— Да?! А какая разница, вы все равно пришли за моей жизнью!

— Нет, нам не нужна ваша жизнь! Я пришел, что бы, вы не забирали чужие жизни!

— Поздно, я уже сделала ей укол, а вам я в руки не дамся!

Ирина медленно шагнула к краю подоконника. Отец Михаил, понял, что она тянет время. Нина уже закрыла глаза и была без сознания. Священник толкнул одну из медсестер в сторону ее кровати:

— Везите, ее в реанимацию! Надо, что-то делать!

Девушка заметалась над Ниной, схватив ее за кисть, что бы прощупать пульс:

— Каталку! Давайте каталку!

— Отойдите от нее! Я вас в последний раз предупреждаю! — закричала Ирина.

Отец Михаил с ужасом заметил, что в ее руке появилась граната. Ребристая лимонка с блестящим кольцом на взрывателе. Ирина потянула за него и высвободив чеку занесла в верх руку. Медсестры завизжали и пригнувшись поползли к выходу. Отец Михаил на мгновение растерялся, не зная, что делать. Но тут же он пришел в себя, подсознательно вспомнив, что взрыватель, сработает, лишь через четыре секунды. И если граната не закатится после броска Ирины под кровать, то есть время ее выбросить в окно. Ирина заметив его смущение истерично завизжала:

— Отойдите! Я бросаю!

И тут произошло совсем неожиданное. Отец Михаил, совершенно спокойно повернувшись к ней, спиной — равнодушно ответил:

— Да бросай, она у тебя все равно учебная, ты просто пугаешь.

Ирина замешкалась и в сомнении посмотрела на лимонку:

— Нет, это боевая! Я ее у солдат купила, — словно оправдываясь, пропищала она.

* * *

Но священнику это и было нужно. Он, сделав резкий прыжок, оказался у окна. Ирина в ужасе отклонилась назад и выпустила лимонку из руки. Она, стукнувшись о подоконник, упала рядом с батареей. Отец Михаил подхватил гранату и словно заправский бейсболист швырнул ребристую железку в окно. Лимонка, пробив оба стекла, исчезла в пространстве улицы. Отец Михаил зажмурился в ожидании взрыва, но его не последовало. Судя по всему граната, действительно оказалась учебной. Ирина, схватив священника за волосы, набросилась на него как кошка и дико заорала:

— Аа! Ненавижу! Ненавижу!

В этот момент в палате появились охранники. Они кинулись на выручку отцу Михаилу. Тот, выпрямившись в полный рост, отбивался от Ирины, наугад размахивая руками. Женщина висела на нем как клещ. Один из охранников схватил ее за шею. Но женщина не отпускала священника. Отец Михаил, словно строптивая лошадь, сбрасывая всадника — дергал спиной. Второй охранник тащил Ирину за руку. Визг, рычанье и тяжелое дыхание отдавались эхом от кафеля больничной палаты.

Но все кончилось в один момент. Ирина неожиданно отпустив отца Михаила пнула одному из охранников по коленке и перегнувшись через подоконник нырнула в пустоту улицы. Она летела без крика. Только глухой шлепок ее тела об асфальт отразился в бетонной коробке больничного двора. В палату с грохотом санитары завезли каталку и переложив на нее Нину помчали по больничному коридору.

 

Эпилог

Липкий мартовский снег, во всю, боролся с весенним наступлением. Словно уйдя в глухую оборону, он настырно цеплялся за впадины и канавы. Но весеннее солнце беспощадно превращало его в талую воду. Золотые купала церкви, на фоне голубого неба выглядели торжественно и величаво. Кресты словно пронзали васильковую высь, пытаясь соединить земное и небесное.

Над кладбищем кружили вороны. Весенний переполох больших черных птиц разносился по округе громким карканьем. Под толстой корявой березой стояли мужчина и женщина. Она, положив, ему голову на плечо печально смотрела на две могилы. Искусственные завитушки цветов на венках, шуршали от каждого дуновения ветерка. Мужчина, ласково отстранив женщину от себя, нагнулся и налил в маленькие стопочки водку.

— Ну, давай поминем?

— Думаешь, они сейчас нас слышат?…

— Хм, думаю да…

— Как печально. И нелепо. Бабушка и внук. Рядом. Между ними должны были лежать родители.

— Да. Словно цепочка времени вырвана.

— Знаешь, вчера Сергей опять звонил. Они с Ольгой, поженится хотят. Даже говорит, ребенок скоро у них будет, — женщина печально улыбнулась.

— А ты?

— А, я сказала, что рада за них, ты знаешь, я кажется их простила.

— Простила? Хм, это хорошо, прощать всегда хорошо. И ребенок — это то же хорошо…

— Да. А как ты к детям относишься?

— Я то, хм, нормально.

— А знаешь? Я Сергею сказал, что и у нас будет ребенок.

— Зачем ты так, не надо злишься опять.

— Нет, несколько.

Мужчина посмотрел ей в лицо.

— А зачем тогда ты ему соврала?

— Я не врала, я правду сказала, — женщина улыбнулась и поправила локон выбившийся из под черного платка.

— Да нет, я не об этом, зачем про ребенка?

— Глупый ты…

— Почему это еще?

— Мы ведь живем вместе. И главное — я тебя люблю.

Мужчина улыбнулся в ответ и выпил стопку с водкой. Выдохнув, он достал сигарету и глубоко затянулся:

— Я, не об этом, зачем ты ему солгала, что у тебя будет ребенок? Он хоть и бывший, но твой муж и вы вместе прожили десять лет, вместе потеряли вашего сына! Вместе пережили все остальное.

Женщина улыбнулась и нежно погладила мужчине щеку.

— Я ему и, в остальном, не лгала. Все так и есть.

Мужчина, вздрогнул и взяв ее за плечи, взволновано сказал:

— А вот это не надо, не надо Нина!

Она вновь улыбнулась. В глазах блеснули слезы.

— Нет, конечно, но просто и ты тоже должен это знать.

— Что знать?!

— У нас будет ребенок…

Он, схватил ее за талию и оторвав от земли начал кружить. Она в восторге вскрикивала и прижавшись к нему всем телом кричала:

— Осторожней! Осторожней, он ведь теперь тоже с нами всегда, у него тоже может голова закружиться!

Мужчина аккуратно поставил ее на землю и рассмеялся. Она тоже подхватила его смех. Это выглядело довольно нелепо. Двое людей радовались среди могил.

Веселясь, они не заметили, как к ним подошел человек. Он был одет в черную рясу. Большой серебряный крест сверкал у него на груди. Священник, тоже улыбнулся, и размашисто перекрестившись, громко сказал:

— Истинно говорю вам: все, что вы свяжете на земле, будет связано на небе, и все, что развяжите на земле, будет развязано на небе! И еще — истинно говорю вам: если двое из вас на земле договорятся просить о чем — ни будь важном, то оно состоится благодаря Отцу моему, который на небе!

— Отец Михаил, вы, как всегда очень красиво и точно говорите!

— А самое главное в нужный момент!

— Нет, дети мои, это не я говорил! Это Иисус говорил!