Малеев нервно ходил по кабинету. Он то и дело подходил к окну и взглянув на улицу — поворачивался, и делал несколько шагов до двери. Стас и Нина понуро сидели на стульях. После их подробного рассказа о расследования гибели Эдика, Малеев завелся не шутку:

— Да, вы, что с ума сошли?! Что это за ребячество?! Детективов дешевых начитались?! Фильмов американских насмотрелись?! Вдумайтесь! Шесть трупов! Шесть! Один из них пока не опознанный! Вместе с этой Зинаидой сгорела, еще какая то бабка — пока не опознанная! И когда ее опознаем, и опознаем ли вообще! Она так обгорела — не одна экспертиза не определит — кто это! Сейчас надо поиск родственников вести! А как не знаю, зацепится, даже не за что! Кто — это, такая?! И вообще — не известно, что у этих ублюдков, сейчас на уме! Но он то ладно! Журналюга! Ему по положению положено совать свой нос, куда не надо. Но, а вы то Нина! Вы то! Если чувствовали, что вашего сына, пусть даже если не убили, то довели до самоубийства, и так себя ведете, чуть не отравили вас! Этому папараци — чуть, башку не проломили! Попа вашего чуть на британский флаг не порезали? Вы, что, в тюрьму хотите? Я могу вас привлечь за сокрытие фактов, о подготовке преступлений, есть, кстати — такая статья в УК!

Нина подняла глаза и посмотрела на милиционера:

— Я, между прочим, сразу в милицию пошла, а мне, что ответили, идите гражданка! У каждой моей ситуации «крыша бы поехала», обычное самоубийство! Никаких дел возбуждать не будем и все! Вот я и пошла к Стасу, а что мне делать оставалось?

— Что делать, что делать? Ко мне надо было идти! К нам! В особый отдел уголовного розыска!

— К вам, откуда я знаю — особый отдел, не особый! Для меня все менты на одно лицо! Серые формы — стандартные рожи!

— Но, но, вы, это потише! Рожи?! Я ведь и обидеться могу! — сурово ответил ей Малеев.

— Да, ладно тебе Андрей! Лучше скажи, что делать теперь! И кто может быть эта несчастная женщина — сгоревшая вместе с Зинаидой? — заступился за Нину Стас.

— А ты вообще заткнись! Глаза б мои на тебя не смотрели! Что делать?! Заварил кашу?! Сразу мог придти с ней ко мне! Ты то знал, в отличие от нее, на что идешь! Жаренного захотел! Дешевой сенсации замешанной на крови!

Стас, хотел, было вспылить, но сдержался и промолчал. Достав сигареты, закурил. Малеев снисходительно посмотрел на обоих и более мягко сказал:

— Ладно. Давайте мозговать, но учтите, больше не какого укрытия информации! Выкладывайте все! Какие у вас соображения, что вы хотели дальше то делать?

— Я, считаю, что во все в этом замешен отец Эдика — муж бывший муж Нины. Все говорит на то, что Сергей Павлов так или иначе причастен ко всему, — ответил ему Стас.

— Стас! Как ты можешь? Сергей, его мама погибла! Он так ее любил! Эдик — его сын! Нет, я не верю! — нервно вскрикнула Нина.

Малеев тяжело вздохнул и тоном судьи на заседании проговорил:

— Но, но спокойней! Без эмоций! Какие у тебя основания подозревать этого Сергея?

— Да, понимаешь, во первых, мальчик ушел из его дома. Во вторых — ключи. В квартиру Нины проник — этот мужик. Этот магистр. Без взлома. Значит — ключи были украдены у Эдика! Потом — этот странный кружок магии и оккультизма. Мать его полусумасшедшая бабка и ее странный Некрополь. Реставрация могил. Он наверняка обкатывал там молодежь! Потом его шурин, директор ПТУ — родной брат того главаря секты сатанистов — Андрея Андреевича Румянцева! Все, как-то связано — одной цепочкой. Мы, вернее Нина, договорилась с ним в шесть на встречу. Я думаю — вам нужно его брать. Он, как говорит Нина, человек слабый — расколется.

— Брать! Что за выражение? Расколется! Сейчас — не тридцать седьмой, какие у нас основания?! У парня наверняка сейчас крыша поедет от смерти матери! Твои догадки — еще лишь догадки. Во всех твоих выводах — только один очень интересный момент — про Михаила, Сергеевича, Румянцева. Остальное — эмоции. Неизвестно еще — с кем Эдик, а вернее — где, он провел те два дня, когда его не было перед самой смертью! Ключи у него могли забрать и там. Так, что я думаю, надо поинтересоваться в первую очередь этим Михаилом Сергеевичем!

— Ну, так делай, что ни будь! — Стас нервно затушил в пепельнице бычок.

— Ребята, — ласково и печально воскликнула Нина. — Я, все-таки вас прошу! По тактичнее! Сергей, его мама, ему будет очень больно! Я ее хоть и не любила, но она. Все равно — мать моего бывшего мужа. С которым я прожила десять лет! А Михаил Сергеевич, тоже нормальный мужик. Он постоянно нам помогал. Я от него не когда плохого слова не услышала, а вот его жена Ирина — та настоящая стерва! И сынок ее Матвей — он какой то, весь в нее.

— Ирина? Хм, а она где работает?

— Да она доктор, хирург, в детской больнице.

Малеев задумался. Стас, видя его сомнения, предложил:

— А может, нам с этим Матвеем поговорить? Он то последний, кто видел Эдика живым.

— Ну, что ж, это мысль. Румянцева ведь, действительно, пока не в чем обвинять. Только вот, допрашивать мальчика, я не могу без санкции прокурора и адвоката. А также согласия родителей. Кстати, вам Нина, все равно придется все подробно написать мне заявление и все, что произошло. Потом надо будет в прокуратуру проехать. Здесь в этом деле, без нее нельзя. Меня по головке не погладят…

— Ну, началось! Заявление, протокол, прокуратура! Бюрократия! — скептически ответил за Нину Стас. — Вот поэтому к вам никто обращаться и не хочет!

— Слушай ты! Перестань! Ты ведь знаешь порядок в таких делах! Не мути мне воду и не настраивай Нину! — осадил его Малеев.

— Ладно, не ссорьтесь. Главное — я не хочу больше никаких трупов и горя! Я напишу показания и заявление. Все, что надо. А, с Матвеем, я могу поговорить не официально, просто как тетя. Поехать к нему домой и поговорить. Сейчас, между прочим, его родители на работе и мальчик, скорее всего дома один. Если конечно нет их дом работницы, — предложила Нина.

— Дом работница? В квартире у простого директора ПТУ и врача, у бюджетников, которым, как говорит статистика — не хватает на жизнь, есть дом работница? — подозрительно спросил Стас.

Малеев тоже в недоумении посмотрел на женщину. Нинам пожала плечами:

— Да, есть, и не в квартире, а своем доме, вернее коттедже. Они живут в коттедже, и убираться в двадцати комнатах естественно не могут. Есть домработница и она же няня Матвея, — ответила та.

— В коттедже?! — пораженные, воскликнули они в один голос.

— Да, а что в этом такого?

— А, а откуда у них деньги то на коттедж? — сурово воскликнул Малеев.

— Да, все законно. Зинаида Павловна была состоятельной женщиной. У нее от мужа наследство осталось, он во времена Советской власти зубным врачом был. Коронки золотые ставил. И как я подозреваю, все жизнь ставил их за доллары. И хранил их в чулке, после, того как началась перестройка горбачевская, деньги эти извлек и пустил в дело, но вот сам бедняга помер, оставив все своей жене, вот на них они этот дом и построили.

— Чем дальше в лес — тем больше дров! — язвительно заметил Стас.

Нина взглянула на него с укоризной.

— А, что? У нас в государстве нельзя строить свои дома?

— Да нет, можно, — смутился тот. — Просто держать экономку, няню и домработницу? Как-то это все, подозрительно!

— Это всего один человек! — парировала его подозрения Нина. — Ладно, где давайте я напишу, показания и поедемте к Матвею.

Малеев вздохнул и пододвинул ей на столе чистый листок бумаги.

— Ой, ей Богу не могу я не официально мальчика допрашивать.

— Это будет просто разговор. Жесткий разговор тети и племянника, — успокоила его Нина.

Милиционер обречено махнул рукой.

* * *

Синие милицейские, не чем не приметные «Жигули» с тонированными стеклами въехали в поселок частного сектора. Здесь, на окраине города, стояли, похожие один на другой — двух и трех этажные дома, построенные из красного кирпича.

Малеев специально взял простую «шестерку». Но проезжая по улицам поселка, он вдруг понял, что ничем не приметный в городе «жигуль» здесь выглядит явным «Попугаем». «Ауди» и «БМВ» в худшем случае «Опели» и «Фольксвагены» стояли на площадках перед домами.

— Вот, черт! Маленький клочок развитого капитализма! — глядя по сторонам, ругнулся Малеев.

— Да, расхитители социалистической собственности демонстрируют свои достижения, — задумчиво ответил ему Стас.

— Сейчас направо, — указала водителю дорогу Нина.

Дом семьи Павловых был более или менее скромный, по сравнению с соседними. Строгая отделка, Два этажа стандартной кирпичной кладки и большие железные ворота, покрашенные, в черный цвет.

— Со вкусом то у Михаила Сергеевича не очень, — заметил Стас.

— Этот дом принадлежит Зинаиде Павловне, — ответила ему Нина.

— Принадлежал, — поправил он ее Стас. — Бабушка то, сгорела сегодня.

— Ладно, хватит пререкаться! Близко подъезжать не будем. Нина вы все помните? — сурово спросил Малеев.

— Да, конечно.

— Учтите, в помещении закладка работает не очень уверенно, — Малеев поправил маленький микрофон на тыльной стороне шубы женщины. — Это вообще под судное дело — прослушку на вас вещать, мне бы сначала надо было разрешение начальства получить!

— Опять ты со своими разрешениями?! Пока их будешь, писать и, одобрять еще пару трупов получим, — поддел его Стас.

Малеев пихнул его в бок:

— Я тебя вообще зря взял, поэтому сиди и молчи!

Нина посмотрела на них и спросила:

— Ну, я пошла.

— Все, с Богом! Мы будем за углом, смотрите — если дома отец или мать, немедленно уходите! Потому как скандал, мне не нужен, — дал последние наставления Малеев.

Надавив на упругую кнопку звонка, сигнала Нина не услышала. Через несколько минут, по дорожке к воротам зашлепали шаги. Тяжелая калитка открылась и в проеме появилась дом работница — пожилая женщина. Ее звали Раиса Петровна. Седые волосы были аккуратно зачесаны в пучок на затылке. Морщинистое лицо, не выразило не каких эмоций, хотя с Ниной они знали друг друга давно.

— Здравствуйте, можно мне увидеть Матвея?

Раиса Петровна покачала головой и тихо ответила:

— Нет, его вам видеть нельзя! Родители запретили вас пускать! Сергея, тоже дома нет, он на работе!

Женщина попыталась закрыть калитку, но Нина вставила в щель ногу.

— Извините, мне очень надо, я специально пришла, поговорить с ним, пока не кого нет.

Раиса Петровна внимательно посмотрела на вытянутую в проход Нинину ногу:

— Нет, вы не можете это сделать, тем более Матвей не захочет с вами разговаривать!

Нина взялась за ручку калитки и напористо сказала:

— Вы, ведь, прекрасно знали Эдика! Он ведь на ваших глазах вырос! Поймите меня как мать! Я только спрошу у него один вопрос! И все! Даже если он на него не ответит — я уйду! Обещаю!

Раиса Петровна внимательно посмотрела ей в глаза и тихо произнесла, растворяя калитку:

— Хорошо, но учтите — у вас две минуты, если сюда придут его отец или мать — меня уволят!

Спасибо! — Нина прошла вовнутрь.

В прихожей дома она остановилась в нерешительности и вопросительно посмотрела на дом работницу. Та, видя ее замешательство — указала на лестницу.

— Он, там, на втором этаже в своей комнате, дверь на право.

— Нина посмотрела на свои сапоги.

— Можете не разуваться, после вас я все вымою, — бросила ей дом работница.

Нина шагнула на крутую вьющуюся по спирали лестницу и поднялась на второй этаж.

В комнату к Матвею она вошла без стука. Мальчик сидел за компьютером. Увидев тетю, он медленно повернулся и вопросительно посмотрел ей в лицо:

— Что вам надо?! Кто вас пустил? — его голос был спокойным и ровным — без всяких эмоций.

— Матвей, я пришла к тебе спросить — как вы расстались с Эдиком?

Юноша отвернулся вновь к экрану монитора и сухо ответил:

— Я все рассказал милиционеру. Который брал у меня показания, больше ничего я добавить не могу! Уходите тетя Нина! Я вас не хочу видеть!

Нина почувствовала на себе взгляд дом работницы. Она обернулась и увидела, что Раиса Петровна внимательно наблюдает за ней из коридора.

— Матвей! Ты любишь свою бабушку? — спросила Нина у мальчика.

— Да, конечно, а это причем!

— А дядя Сережа, дядя Сережа тебе дорог?

Мальчик вновь посмотрел на Нину:

— Что вы от меня хотите? Я же не виноват, что ваш сын решил покончить с собой. Он оказался слабым человеком.

На глазах у Нины выступили слезы.

— Матвей! Почему, почему ты такой жестокий? Я же не когда не делала тебе ничего плохого!

— Но и не чего хорошего! Вы всю жизнь ненавидите моих родных и бабушку в первую очередь!

Нина вытерла слезы носовым платком.

— Матвей, я не ненавидела твою бабушку, это она не хотели, что бы мы жили с твоим дядей!

— Все, вам пора! Вы говорили один вопрос! — неожиданно громко прозвучал голос домработницы.

Но Матвей кивнул ей и встав со стула сказал:

— Раиса Петровна, пусть спросит, но это будет последний разговор. Я отвечу ей! Не бойся! Папе и маме я не скажу, что она сюда приходила. Тебе не попадет!

Нина немного удивилась такому заявлению Матвея. Немного помолчав, она спросила:

— Матвей, а ты не знаешь, Эдик не состоял ни в какой секте?

Мальчик вздрогнул и отведя глаза резко ответил:

— Нет, Эдик мне про это ничего не говорил!

Нина, поняла, по его волнению, что он соврал.

— Матвей, понимаешь, погиб его друг — Юра Сергеев, ты знал такого?

— Юрка?! — Матвей растерянно посмотрел на Нину.

В глазах его мелькнул огонек ужаса.

— Да, причем как я подозреваю, его убили тоже как Эдика.

— Никто, не кого, не убивал! — крикнул мальчик.

Он тяжело дышал.

— Матвей, я вижу, что все, что я тебе говорю, на тебя производит впечатление и скрыть тебе это не удается, прошу тебя, скажи, что ты знаешь о смерти моего сына?!

— Ничего на меня не производит! Я уже сказал! Я ничего не знаю! Я его проводил до автобуса и все! А, что он мне говорил, я не помню! — раздражительно крикнул он.

Нина оглядела комнату. Она была в замешательстве. Ей предстояло сказать самое важно, то, с чего по наставлению Малеева, она и должна была начать. Но она не решилась. Сейчас же она поняла, что ей придется это сделать.

— Матвей, я пришла тебе сказать, очень страшную новость! Очень! И я, не хотела тебе ее говорить, но видно — придется. Потому, как, узнав ее, может, ты мне скажешь правду.

Матвей внимательно посмотрел на нее и сухо спросил:

— Правду, какую вы можете сказать правду, что вы можете? Вы просто — убитая горем женщина и я вас немного понимаю, но если бы не ваше горе, я бы не стал с вами разговаривать!

На глазах у Нины вновь выступили слезы. Ей, почему — то в это мгновенье стало жаль мальчика. Хотя она и ненавидела его.

— Матвей! Сегодня утром твоя бабушка погибла, она сгорела заживо в будке на кладбище!

Мальчик вздрогнул и широко раскрыв рот закачал головой. В его глазах отразилась беспомощность и страх. В это время послышался глухой удар. Нина резко обернулась и увидела, что домработница лежит без движения на полу. У женщины был глубокий обморок. Нина испугалась. Она не как не ожидала такой реакции, тем более от дом. работницы.

Тем временем завыл Матвей. Он как полоумный, встав на колени, запричитал:

— Бабушка! Бабушка! Бабуля моя! Ааа! Бабушка! Нет, это не правда!

Нина не знала, что делать. Она склонилась над бесчувственной Раисой Петровной и постукала женщину по щекам ладошкой. Та слабо застонала.

— Раиса Петровна, Раиса Петровна, очнитесь, что с вами?

Пожилая женщина открыла глаза и словно безумная смотрела в потолок. Ее губы тихо шептали:

— Сашка! Подлец. Сашку, Сашку, остановите.

Нина нагнулась пониже, что бы расслышать бормотанье.

— Какого Сашку? Раиса Петровна! Какого Сашку? Кто такой Сашка?

Нина сбросила с себя шубу и крикнула Матвею, который немного успокоился и лишь тихонько всхлипывал:

— Принеси воды! Если сеть валерьянки накапай! Видишь ей плохо!

Мальчик встал с колен и побежал на кухню. Через минуту он вернулся со стаканом воды.

Раисе Петровне стало лучше. Она дышала гораздо спокойней. Нина погладила ей лоб и поднесла стакан с водой. Когда женщина выпила, Нина ее тихо спросила:

— Раиса Петровна, про какого Сашку вы говорили?

Женщина подозрительно посмотрела на Нину и отстранившись от нее неожиданно грубо произнесла:

— Уходите! Немедленно уходите! Вы приносите только не счастье в наш дом!

Нина, поднялась с колен и подняв лежащую на полу шубу, вздохнув сказала:

— Это не я вам приношу несчастье, а вы всем!

В это время она почувствовала, как ее кто-то тянет за руку. Это был Матвей. Мальчик со слезами на глазах хнычущим голосом сказал:

— Тетя Нина, тетя Нина, я боюсь! Они и меня убьют! Я боюсь! Заберите меня отсюда!

Нина даже не поняла смысла его фразы, настолько неожиданной она была:

— Кто тебя убьет? Матвей? Что ты говоришь? Кто такой Саша? Про кого говорила Раиса Петровна?

Но мальчик только качал головой и хныкал. Нина вдруг испугалась. Она заметила, что Раиса Петровна исчезла. Место на полу где она лежала, было пусто. Нина в растерянности оглянулась, но Раисы Петровны не было.

— Матвей! Поедем со мной! В милицию! Там все расскажешь! — нервно сказала Нина и потянула мальчика за руку.

Но тот уперся и захныкал еще больше:

— Нет! Я боюсь! Я не куда не пойду!

Нина попыталась обнять Матвея и успокоить, но он вырвался и отмахнувшись от нее выбежал из комнаты. Его шаги застучали по винтовой лестнице. Нина кинулась за ним следом: «Матвей! Матвей! Постой! Я хочу тебе помочь! Поедем со мной!» — кричала она на ходу.

Высокие каблуки сапог не позволяли ей быстро спускаться, поэтому куда делся мальчик, она не заметила. Оказавшись в прихожей, она встала в нерешительности.

— Матвей?! Раиса Петровна?! — окликнула Нина.

Но никто не отозвался. Женщина в нерешительности двинулась к двери на кухню.

— Матвей?! Где вы?

Вновь тишина. Лишь на плите шипела кастрюля. Нина прошла огромную кухню и уперлась в дверь, которая вела в подвал. Это был черный ход. Отсюда можно было выйти во двор с другой стороны. Нина открыла дверь и посмотрела на лестницу ведущую вниз. Из подвала раздавались еле слышные звуки.

— Матвей! Раиса Петровна!

Голос утонул в глубине коридора. Неожиданно за спиной мелькнула тень. Нина обернулась, но в это время получила сильный удар по голове. Она рухнула на лестницу и покатилась кубарем вниз. Когда Нина долетела до конца пролета, то была уже без сознания.

* * *

Когда Нина покинула милицейский автомобиль, Малеев включил приемник микрофона прослушки. Прием был уверенный. Весь разговор Нины с домработницей у ворот дома они слышали. Но когда женщина прошла вовнутрь коттеджа — в эфире стали возникать помехи. Несколько слов в прихожей они разобрали, но затем послышалось только шипение.

— Черт! Говорил я начальству, что этой радиосистеме уже сто лет в обед! Никуда не годится! На улице видел все нормально, а вот как внутри — не хрена не слышно! Что делать? Блин! — ворчал Малеев. — У ФСБшников давно фирменные системы! Супер качество! Даже через тройную бетонную стену берет!

— А какого черта тогда ты вообще на нее эту дрянь напялил? Лучше бы я тебе нашу «радио муху» со студии дал, и то бы — больше толка, было! — корил его Стас.

— Дал! Напялил! Легко теперь сейчас говорить! То, что мы делаем — вообще противозаконно! Если узнает прокуратура! Беды не оберемся!

— Узнает прокуратура, а если, что с Ниной? Лучше бы я сам с ней пошел!

— Да с тобой бы ее не пустили! Твою рожу бы увидели — ведущий, криминальных новостей, на грани, забыл? Что тебя каждая собака знает! Ладно, остается только ждать, надеюсь, она не долго!

Но прошло минут сорок, а Нина не возвращалась. Малеев и Стас нервничали. Андреев курил и нервно стряхивал пепел с сигареты.

— Ну, что делать будем? Уже скоро час как ее нет, не может же она так долго с мальчиком говорить!

— Да, черт, придется мне сходить, может это ее поторопит!

С этими словами Малеев вылез из автомобиля и направился к дому Павловых. Позвонив, он долго ждал, когда на вызов кто ни будь, отзовется. Прошло минут пять, а во двор никто не выходил. Андрей вновь нажал кнопку звонка. Наконец то в доме открылась дверь. Через минуту скрипнула щеколда и на пороге появилась Раиса Павловна. Она внимательно осмотрела милиционера с ног до головы. Пауза явно затянулась. Домохозяйка спросила первая:

— Вам кого, гражданин?

— Извините, я таксист, машина там за углом. Привез тут одну дамочку, она вроде зашла в ваш дом. Вот, жду, жду, а она не выходит. Сказала, что скоро выйдет, все бы ничего, но я время теряю, а она не расплатилась.

Раиса Павловна кивнула головой и сухо ответила:

— Вы ошиблись! К нам никто сегодня не приезжал. Может, другой адрес — вы точно видели, что к нам в дом вошла?

Малеев смутился. Такого ответа он не ожидал.

— Вроде, да, к вам. Я за углом вообще то.

Раиса Павловна противно улыбнулась:

— Мужчина, вы вроде не молодой, не мальчик. Возите пассажиров, что не знаете? Иногда, они, таким образом — вас водителей обманывают, платить не хотят! Говорят — постой за углом, а сами через проулок — и ищи ветра в поле!

Раиса Павловна захлопнула калитку прямо перед носом у милиционера. Ошарашенный Малеев посмотрел на крашенное, черное железо ворот и повернувшись, медленно пошел к машине.

Стас в нетерпении ерзал на сиденье. Он курил сигарету одну за другой поэтому на дверки автомобиля скопилась целая кучка пепла, который Стас стряхивал в окно.

— Ну! Что там?! Где она?

Малеев сел на заднее сиденье и тяжело вздохнул.

— Плохи дела! Дверь открыла дом работница и говорит, что к ним никто не приходил.

— Что?!! Да ты, что? Понимаешь, что это значит?! Нина пропала! А если ее уже убили?! — орал на него Стас.

— Да успокойся ты!! Ты, что истерики закатываешь?! Понимаю я все!! Но, что надо было сбить эту дом работницу с ног и ворваться в дом?!

— Ты ей хоть представился, что из милиции?

— Нет, а зачем, только пугать? Они тогда, точно со страху всяких глупостей могут наделать, я еще надеюсь, они ее просто схватили, что бы узнать — зачем она к ним пришла!

— Да, ты, что Андрей?! Они ее убьют, и все! А труп вывезут и выбросят, куда ни будь в реку под лед! Только по весне и всплывет!

— Ну, убить, конечно, ее могут, но труп вывезти мы ведь машину то заметим!

— Заметим, а если там второй вход есть и дорогу с той стороны?

— Вот черт, точно! А ну давай дом объедим! — скомандовал Малеев водителю.

Тот завел автомобиль. Худшие предположения Стас подтвердились. К дому Павловых вела вторая дорога, прямо из соснового бора. Узкая колея подходила к самой калитке, сделанной в заборе. На снегу виднелись следы от протекторов автомобиля. Более того, по этим следам можно было определить, что автомобиль, здесь некоторое время стоял. Несколько капель масла чернели на дороге — видно протекал поддон картера у двигателя. Малеев макнул палец в каплю и посмотрел на калитку.

— Черт! Кто-то подъезжал сюда сегодня, судя по каплям — стоял не меньше часа.

Стас стоял и рассматривал окна коттеджа. За их черными, глазницами — не просматривалось ни какого движения.

— Да и видно нас тут как на ладони, а если отойти подальше в глубь комнаты то и не заметишь — смотрят сейчас на нас или нет, что делать будем Андрюша?

Малеев поколупав носком ботинка снежный укатанный наст колеи и взглянув на Стаса грустно ответил:

— Надо, помощь, вызывать, пусть установят наблюдение за обоими выходами! Главное не допустить, что бы из дома и в дом кто — то входил и выходил, без контроля.

— А с Ниной? С Ниной то, что?!

— А, ничего! Пока мы не получим санкцию прокуратуры на обыск в доме, ничего не сделаешь. Проникнуть туда нельзя! Вызвать ОМОН?! Но здесь тоже санкция начальства, причем самого высокого должна быть!

— Да, Андрей! Так нельзя! Ждать! Ты, что? Надо, что-то делать!

Малеев похлопал Стасу по плечу:

— Надо узнать, кто сейчас в доме, а сделать это просто нужно съездить на работу к этому Сергею и Михаилу Сергеевичу! Если они на рабочем месте, то, то надо все, в общем, по обстоятельствам!

Стас понял намек Андрея и кивнув ответил:

— Хорошо, этим я займусь!

— Только ты по осторожней! И я тебя никуда не посылал! Если, что — мне и так уже достанется, звание очередное наверняка задержат теперь!

Стас посмотрел на друга с укором и заметил:

— У! Все о звездочках думаешь, о карьере, а на остальное наплевать?

— Не о звездочках, а о своей семье тоже — эти звездочки, хоть и малая, а добавка к зарплате, нищенской милицейской зарплате.

Стас сплюнул под ноги и пошел в сторону города. Подходя к крутому спуску, под которым расположился городской микрорайон, он заметил толстую, корявую березу растушую прямо на обрыве. Андреев невольно представил, что этой же дорогой к автобусу в тот злополучный вечер и шел Эдик… А может он здесь и не шел,… может его сюда привезли с имитировав его самоубийство… возможно Эдика тоже вывезли через калитку со стороны соснового бора. Ведь где — то мальчик должен был быть два дня до своей гибели.

Спустившись в микрорайон Андреев, поймал такси и поехал к тридцать восьмому ПТУ. Он нервничал. События последних трех суток больше походили на сценарий заокеанского боевика. Стас иногда в происходящее с ним не мог поверить. Словно это были эпизоды увлекательного и страшного кино, где роли актеров играли настоящие люди. Но вырывала из этого сна, словно отрезвляя страшным похмельем действительности — смерть, смерть людей так или иначе участвующих в его расследовании гибели шестнадцатилетнего юноши. Все слишком далеко зашло, и все было так неожиданно. Если бы ему об этом рассказали неделю назад, то он наверняка не поверил бы.

Охранник в училище встретил его враждебно. Взглянув на журналистское удостоверение, он недобро ухмыльнулся:

— Занятия уже закончены, у нас учатся до двух. Остались только те кто на практике и те, кто на кружки ходят…

— Вот мне и надо на кружок, на кружок магии и оккультизма.

— А, это к физику, что ли?

— Да! К Сергею Павлову, мне надо с ним о репортаже договориться.

— Нет, ничего не получится, сегодня заседания этого кружка не будет.

— Как не будет? Он ведь в четыре?

— Да, но предупредили нас, Сергея Александровича сегодня нет на работе, у него и уроков то, не было.

— Что? Павлова нет в училище?

— Нет, толи заболел, толи с его матерью, что, бывает же такое! Тем более — вон, какой, февраль ветреный и холодный стоит.

Андреев тяжело вздохнул. Самые худшие его предположения сбывались. Теперь он был точно уверен, в причастности бывшего Нининого мужа ко всей этой истории.

— А откуда вы знаете про его мать?

— А с утра приезжали из милиции, к нему. Говорили, что с его матерью — не счастье, что-то случилось что ли?

— Так он с утра на работе был?

— Да нет же! Не было его! Они тоже вот потолкались, милиционеры, а потом мне из учительской сказали, что не будет сегодня, Павлова заболел он.

— Из учительской?! А сам директор, сам Румянцев то здесь?

— Михаил Сергеевич? Да здесь, конечно здесь, он с самого утра подолгу на работе! Уходит уж вечером поздно — работы то много. Внеклассной работы, разных там разрешения проблем — вон ремонт затеяли в столовой, в спорт зале паркет поменяли — выдал информацию охранник.

— Я хочу с ним поговорить, можно я пройду?

Охранник пожал плечами. Возражать ему не было смысла. Он кивнул в сторону коридора:

— Идите, на втором этаже кабинет, там табличка на двери — приемная написано.

— Спасибо, — Стас быстрым шагом пошел по коридору.

В приемной сидела молодая секретарша и красила губы помадой, глядя на свое изображение в маленькое зеркальце пудры.

— Я к директору.

Девушка томно подняла глаза и оглядев вошедшего Андреева с ног до головы растянулась в улыбке.

— А, вы, вы, Андреев с телевидения? — узнала она его.

Стас натянуто улыбнулся и кивнул в ответ.

— Сейчас я доложу Михаилу Сергеевичу, — и она шмыгнула за директорскую дверь.

Через минуту, дверь открылась, и девушка пригласила его в кабинет.

Румянцев, встретил Андреева — выйдя из — за большого стола. Он, протянул руку для приветствия. На лице Михаила Сергеевича, не было не каких эмоций. Стас пожал ему сухую ладонь:

— Я к вам Михаил Сергеевич по очень срочному делу!

Румянцев кивнул на кресла стоявшие в углу и спросил:

— Чай, кофе?

— Нет, нет, не до этого, — ответил Андреев, садясь в кресло.

— Слушаю вас? Вы чем — то взволнованы? — Михаил Сергеевич оставался совершенно спокойным.

Не один мускул на его лице, не выдавал не каких эмоций. Стас, про себя отметив это, понял, что выудить у этого человека информацию будет весьма трудно.

— Михаил Сергеевич, ваш родственник, Сергей Павлов — учитель истории, он, что заболел?

— Хм, Сережа. Да, приболел, у него неприятности, а, что он вас то интересует? Вы же вроде криминалом, а не просвещением занимаетесь?

— Это он вам сам сказал, что заболел?

— Сам, еще вчера позвонил. Вечером поздно, а, что случилось? Почему вы Сергеем то интересуетесь?

— Да, просто у меня к нему несколько вопросов по его кружку магии. Вот вроде договорились о съемках приехать, мол, можно, а ту его нет.

— Ах, вот оно что?! Кружок! Да, интересное объединение, это я дал ему разрешение! Но там, по моему — ничего такого криминально нет! Просто дети занимаются, изучают эти премудрости, так это не серьезно! Это ведь лучше — чем дети бы по подворотням ходили, курили всякую дрянь! Наркотики бы принимали?!

— Безусловно, но вот вы говорите. Что он вам вечером позвонил, а что вы с ним не в одном доме живете? Вы же вроде родственники, на его сестре женаты.

Михаил Сергеевич помрачнел. Он опустил глаза и тихо ответил:

— Да, родственники, но бывшие. Я правда — был женат на его сестре. Но мы пол года как разошлись. Теперь вот, живу отдельно. У меня квартира на Ленина. А Сергей живет в другом месте, он там квартиру снимает, у него женщина есть. Они так живут — не расписываясь, словно прячутся от кого — то!

Стас чуть не вскочил с кресла. Вот это новость! Оказывается, Румянцев разошелся с Ириной пол года назад! А сам Сергей живет с другой женщиной! Они прячутся! Это был новый поворот событий! Видя такое возбуждение собеседника, Михаил Сергеевич с подозрением спросил:

— А вы то, откуда знаете о наших родственных отношениях?

— Мне говорила об этом тоже бывшая жена Сергея — Нина Павлова.

— А! Ниночка, — Румянцев печально вздохнул. — У нее и у Сергея — такое горе! Их сына на днях похоронили. Она, милая женщина. Жаль, очень жаль мальчика.

— Подождите, а вы то почему, ну с вашей женой разошлись?

Румянцев зло посмотрел на Стаса.

— Знаете, вы уже по моему выходите за рамки — вашей профессии! Это уже будут семейные тайны, а мне бы не хотелось их раскрывать!

Стас понял, что Михаил Сергеевич больше ничего ему на эту тему не скажет. Но тот неожиданно начал говорить:

— Это банальная ситуация. Ирина, в общем, она ушла к другому, коллеге по работе — доктору Врубичу. Хирург у них в больнице. Она с ним и живет. Честно говоря, при противнейший тип. С сыном моим — Матвеем не дает встречаться, настраивает его против меня! А там еще и мать ее, она конечно не плохая старуха, но понимаете, у нее не все в порядке с психикой. Сергей, кстати — тоже с Ниной из-за этого разошелся. Мать помогла. Но Ира не последнюю роль в этом разводе сыграла! Я ей говорил! Ты не лезь в жизнь брата! А она — нет, Нина ему не пара! Я Сергею говорил — уходи ты из этого дома. Этот Саша Врубич. Тебя тоже сожрет! Но Сергей меня не слушал. А тут — несчастье с сыном! Сергей совсем изменился. Он сам не свой был. На уроки даже не ходил. Мы, конечно, некоторые отменили, но второго то физика у нас в училище нет! А он, я боюсь — сейчас пить начнет! Нина то его вряд ли простит теперь, хотя он хотел все время с ней вновь сойтись.

Стас не как не ожидал — услышать из уст Румянцева подобную исповедь. После этого рассказа, Андреев уже засомневался в причастности директора ПТУ ко всей этой истории. Но, что бы окончательно снять все подозрения с Михаила Сергеевича он решил ему задать ключевой вопрос.

— Извините, Михаил Сергеевич! Мне неловко конечно, но вот я сейчас с вами разговариваю и вспоминаю — на кого вы похоже? И знаете, я ведь криминальный журналист. Несколько лет назад мы делали передачу — о сатанисткой секте и по моему, там был главарь этой секты, у него фамилия была тоже Румянцев, и похож он был на вас, совпадение конечно, но тем не менее! Извините!

Румянцев дернулся и отвернулся к окну. Стас понял, что вопрос как говорится его «зацепил».

— Нет, вы не ошиблись, это был мой брат Андрей. Он сейчас сидит. Я когда сам узнал — о его проделках, чуть с ума не сошел! Но самое главное — Андрей, брат мой, это он и познакомил это Сашу Врубича с Ириной, это его друг.

— Что?! Саша Врубич — друг вашего брата?!

— К сожалению да! Этот Врубич, он понимаете, вторгся в мою жизнь.

Стас соскочил со стула и бросился к столу Михаила Сергеевича. Директор с удивлением посмотрел на встревоженного Андреева.:

— Где тут у вас городской телефон? — Спросил Стас у него.

— Вон тот, красный.

Стас набрал номер милицейского управления.

— Алло, это кабинет Андрея Малеева?

— Да, но его нет, он на выезде — ответил сухой мужской голос.

— Я знаю, а не могли бы вы с ним по рации связаться? Это срочно!

— А кто это?

— Это Андреев — его друг с телевидения.

— А Стас, да, да, слушаю, слушаю, вас.

— Передайте ему, он знает — надо искать сестру Сергея! Она врач городской детской больницы. Я туда еду, пусть тоже кого ни будь, направит.

— Какой Сергей? Ничего не понимаю, какая врач?

— Нет, вы просто передайте ему. То, что я сказал!

— Хм, хорошо, — ответил смущенный голос, и в трубке зазвучали короткие гудки.

Михаил Сергеевич с недоумением слушал разговор Стаса по телефону. Стас положил трубку и взглянул на директора. Тот спросил:

— Что все это значит? При чем тут Сергей, милиция и моя бывшая жена?

— Извините, Михаил Сергеевич, сейчас это долго объяснять, да и некогда! Все потом! Ответьте мне только — когда вы в последний раз виделись с женой и со своим сыном?

— С Ирой и Матвеем?! Хм, недели две назад, у меня, как раз — выходной был полноценный. Я и забрал мальчика к себе на целый день.

— Вы, ничего не заметили в его поведении?

— Хм, вроде ничего, если нет. Немного, странно он себя вел. Какой то грустный был. Я право подумал, что он все еще печалится по поводу нашего развода с его матерью. А так ничего. А, Ира приходила, вернее, приезжала сюда на днях, к Сергею, похороны как раз Эдика были, она приезжала, кстати — с этим Врубичем. Они встретились с Сергеем и все! О чем, они говорили — я не знаю.

— Спасибо, мне надо идти, нет, я еще раз от вас позвоню.

Стас набрал номер студии. Ему ответил полусонный Дюков.

— Дюков, алло! Слушай меня внимательно! Срочно, бери машину и с оператором, дуйте к детской городской больнице! Я там вас буду ждать!

Стас швырнул трубку в гнездо аппарата.

— А вы не знаете, где Сергей живет. С этой женщиной, ну с которой он боится показываться?

— Знаю. Чкалова пятнадцать, по — моему, квартира сорок.

Стас достал маленький блокнот и записав адрес выбежал из кабинета, оставив там совершенно ошарашенного Румянцева.

Выбежав из училища на многолюдную улицу, он попытался поймать такси. Но как назло все автомобили с черно — желтыми шашечками проезжали мимо. В них либо сидели пассажиры. Либо водители просто игнорировали сигналы Стаса к остановке.

Наконец, возле него тормознула старенькие «Жигули». За рулем сидел здоровенный, бородатый мужик. Стас попросил его как можно быстрее довезти сначало до Чкалова, а потом до детской городской больницы. Мужик нажал на газ, выжимая из своей рухляди последнюю мощь. Но урчание изношенного движка говорило, что мощь эта кончилась в лучшем случае лет десять назад.

— А, что? Ребенок более? Операция что ли? — интересовался бородатый.

— Да, да, быстрей, пожалуйста!

— Как можем! За скорость накинешь полтинник?

— Пятьсот дам, если за пятнадцать минут довезешь, — Стас с сомнением посмотрел на часы.

Но добраться до улицы Чкалова им удалось лишь за полчаса. Стас выскочил из автомобиля и кинулся к дому номер пятнадцать. Сороковая квартира была в третьем подъезде. Андреев судорожно дернул железную дверь, но та была закрыта на замок.

— Чертовы жильцы! Мать их! — Стас, обречено пнул в железный лист двери.

Ждать пришлось минут двадцать. Стас, нервно курил, переминаясь с ноги на ногу. Ему пару раз просигналил водитель копейки, но Андреев раздраженно отмахнулся в его сторону, показывая — что бы тот ждал. Наконец, из-за угла дома показалась маленькая девочка. В руке у нее была сетка с батоном хлеба. Девочка, весело подпрыгивая, подошла к третьему подъезду.

— Девочка? Ты тут живешь? У тебя ключи есть?

Девочка боязливо посмотрела на Стаса и пропищала:

— Есть, но вас я в подъезд не пущу! Вы тут не живете!

— Я в гости пришел! — оправдался Стас.

— Хм, в гости, а к кому?! Я тут, всех знаю и раньше вас, никогда не видела!

— Я в сороковую!

— Ууу!! В сороковую, да там не кого нет! Там днем не когда не кого нет! Там вообще хозяева редко живут, то есть появляются.

— Я к дяде Сереже — знаешь такого?

— Ну, знаю. Только, нет его и в подъезд я вас не пущу!

— Как это нет, а мне он сказал, что он дома будет меня ждать, — соврал Стас.

Но девчонка лукаво посмотрела на Андреева и покачала головой.

— Нет, нет его. Я видела, что он сегодня уходил — прийти еще не мог! Он только вечером приходит.

— Ну, тогда я к его жене, жену то его знаешь?

— Тетю Олю? Хм, знаю, но она то же на работе.

— Да нет, же дома она! — Стас начал раздражаться от этого допроса маленькой соседки.

Девочка, улыбнулась и прищурившись, спросила:

— А вы случайно, не тот дядя, что передачу о криминале ведет?!

Стас понял, что его известность и на это раз может ему помочь:

— Да, да, девочка, вот хочешь, я тебя на телевидение приведу, покажу, как мы там работаем?!

— Ууу, здорово! Хочу! Хочу! Вы вправду Стас Андреев?

— Да, да! Открой дверь!

Девчонка, посомневавшись, сняла с шеи большой ключ и, ловко вставив его в щеколду — открыла замок.

— Вот, мамка заставляет на шее носит. А то уже два ключа потеряла, — оправдалась она.

Но Стас ее не слушал. Он буквально влетел по лестничному пролету на второй этаж. Квартира сорок была угловой. Дверь, оббитая дерматином и мягкий, ворсистый половичек у порога. Андреев отдышался и, приложив ухо, к искусственной кожи, прислушался. За дверью была тишина. Вдруг снизу раздался детский голос:

— Стас не забудь, ты обещал — меня на студию сводить, меня Жанна зовут, я из тридцать восьмой.

Андреев, посмотрел, на назойливую девчонку, стоящую, на нижней площадке и кивнув головой, приложил палец к губам:

— Тихо, я помню, иди домой.

В это время в двери сороковой квартиры щелкнула щеколда. Стас притаился и спрятался сбоку. Дверь приоткрылась и оттуда показалась голова женщины.

— Жанка, с кем это ты тут разговариваешь?

Но договорить хозяйка сороковой квартиры не успела. Андреев силой впихнул ее обратно и захлопнул за собой дверь. В прихожей он навалился на женщину. Та, опешив, завизжала от ужаса. Стас невольно выпустил пленницу из рук. Отпрянув назад, он не поверил своим глазам. Перед ним стояла Ольга — лучшая подруга Нины…

Ольга то же испуганно попятилась назад и, споткнувшись о косяк — упала на пол. Некоторое время, они смотрели, друг — на друга, в недоумении и растерянности. Первым молчание прервал Стас:

— Оля, ты?! Ты?! Что тут делаешь? — до него все еще не доходила вся абсурдность ситуации.

Ольга, судорожно поднялась с пола и поправив на голове, растрепанные от борьбы волосы, тихо выдавила из себя:

— Я, я, живу здесь Стас.

— Как?! Почему? Ты, ты ведь живешь, там, рядом с Ниной?!

— Хм, там живет моя мама.

— А здесь?

— А здесь я.

— Так ты?! Выходит, это ты — та женщина, с которой сошелся Сергей?

Ольга, печально кивнула головой и, тяжело вздохнув, молвила:

— Да, Стас, да…

— Оля, как ты могла?

— Стас, мне тридцать, но у меня все еще нет детей и нет семьи, могу я на простое бабское счастье рассчитывать?

Стас покачал головой. Он, все еще не мог поверить увиденному. В этот момент в дверь требовательно постучали. Из коридора раздался грубый мужской голос:

— Оля? У тебя все в порядке? А то Жанна мне говорит, что у тебя что-то происходит?!!

Женщина виновато кивнула на дверь и тихо пояснила:

— Это сосед, Валера — отец Жанны, он всегда так волнуется, — и посмотрев на дверь, громко добавила:

— Спасибо Валерка, все хорошо! Это мой знакомый пришел! Друг детства, давно не виделись!

В коридоре — послышались шаги и наступила тишина. Первой ее прервала Ольга:

— Может, на кухню пройдем, что в прихожей то разговаривать, я чай поставлю.

Стас послушался, но ботинки и куртку снимать не стал. Пройдя на кухню, он плюхнулся на табурет. Ольга суетилась у плиты — не решаясь посмотреть на Андреева. Тот, понимая ее состояние, тихо сказал:

— Я шел сюда, что бы увидится с этим Сергеем…

— Хм, его нет, он ушел.

— Жаль, я бы с ним поговорил, — буркнул зло Стас.

— Поговори со мной, а с ним не надо, ему и так плохо, — Ольга, поставила, чашку с горячим, чаем, перед Стасом.

Он, посмотрев на пар, клубившийся над фарфоровыми краями посуды, достал сигарету и закурил. Выпустив дым вверх, мельком, взглянул в глаза женщины. Ольга отвела взгляд, словно испугавшись.

— И давно это у вас?

— У кого у вас? — не поняла его вопрос Ольга.

— Ну, у вас с Сергеем.

— Хм, да лет семь восемь уж…

— А Нина знает?

— Нет, это не к чему.

— Оля, она ведь твоя лучшая подруга.

— Да, поэтому, я ее люблю и не хочу, что бы она знала! Если узнает — могу ее и потерять.

— Так зачем тогда это делаешь?

— Не хочу потерять.

— Нину? Так ты ее потеряешь.

— Нет, Сергея, я его люблю.

Стас удивленно замолчал. Докурив сигарету — затушил ее прямо в блюдце. Ольга покосилась на пепел, слетевший на скатерть и, грустно сказала:

— Вот и счастье мое как этот пепел — его дунь и оно развеется! Понимаешь, Стас, так получилось. Я привязалась к этой семье. И, Эдика я любила! Он мне как сын был, поверь.

Стас покачал головой:

— Нет, не могу понять, извини.

— Понимаешь, понимаешь, наверное — у самого в жизни так же могло получиться.

— Как же так?

— А вот так! Все началось десять лет назад. Однажды я зашла к ним. А Нины нет дома. Мы сидели так же вот — чай пили. И вдруг он падает на колени. И, и, в общем говорит, что не может без меня. Я его сначала оттолкнула, подумала — просто так страсть мужская, одноразовая. А он в слезы. Ну и, в общем. У, нас, дело до интима дошло. Я потом к ним пол года не ходила, стеснялась в глаза Нине посмотреть. Она то ничего не знала. Не заметила. Только потом она мне говорит, что Сергей вдруг изменился — нервный стал и разводиться собрался, плохо, мол, у них. А потом они расстались, я сначала думала, что все пройдет. Но он пришел. Ко мне. Через год. И говорит, что жить без меня не может. У нас и началось. Но только ты не подумай. У нас ничего не было бы, если бы они не разошлись. А так — он свободный, не пьющий. Я холостая незамужняя и понеслось. Вот только Нине так и не смогли сказать. Он, правда — хотел. Но я ему запрещала. Нину жалко было, да и себя. А к тому времени — мальчишка подрос, он меня любил. Я не могла. Вот так взять и разрушить! Понимаешь?!

— Еще нет.

— Да понимаешь ты все! Любовь у нас! Мы жить не можем друг без друга! А тут такое горе! Я правда собиралась Нине сказать. Но, Эдик погиб. Не время теперь. А Сергей сильно переживает.

— Да, а мать то твоя знает?

— Да, — Ольга вызывающе посмотрела на Стаса.

Тот понял, что она говорит правду.

— И как она? Что говорит тебе?

— А что она, она сама без мужа осталась, отца то нашего на заводе пришибло. Я, его не помню — совсем маленькой была. Вот так и жили, А мама как не странно очень хорошо это восприняла.

— Да? А я думаю все-таки Сергей и его мамашка — были причастны к гибели Эдика, вот только час назад, перестал так думать. А ты знаешь, что твоя мать с матерью Сергея встречается?

Ольга тяжело вздохнула.

— И, что ты знала, и ничего мне не сказала?

— А, что говорить — они подруги. Моя мать то венки вяжет и похоронное бюро сделает — хоть, какая то копейка. А Зинаида там то же работает, работала, ну ведь она эти, памятники реставрирует, реставрировала. Вот они и пересекаются, вернее пересекались. Да и про нас Зинаида все знает. Она хоть и сумасшедшая немного. Но, баба нормальная — это у нее с Ниной что то не заладилось. А мать мою она любит и моя ее.

Стас слушал эту исповедь и не как не мог поверить. Господи две лучшие подруги оказались соперницами в любви. Несправедливая судьба. Ольга посмотрела на него виновато и спросила:

— Еще чаю?

Стас отрицательно покачал головой.

— А ты знаешь, Ольга, что мать Сергея погибла?

— Как?! — Ольга вздрогнула.

На ее лице отразилась гримаса ужаса. Стас кивнул головой и посмотрев ей в глаза скорбно сказал:

— Да, к сожалению. Сгорела, на кладбище в вагончике, говорят — короткое замыкание. С ней еще одна женщина была, пока ее не опознали.

Ольга трясла головой. Слезы капали из ее глаз прямо на скатерть. Стас понял, что Ольга то же любила Зинаиду Петровну.

— Нет, не может быть! Как я теперь про ее смерть маме то скажу?! Это ее совсем расстроит, она так любит ее!

Андреев встрепенулся. Сентиментальная и драматичная история немного отвлекла его от главного дела. Но, он, вспомнив — засуетился и, засунув пачку сигарет, в карман, нервно спросил:

— А где сейчас Сергей?

— Он вчера пошел в милицию и разбираться со своей родней! Он говорит, что его сестра как то замешана в смерти Эдика, я его отговаривала. Но он не послушал.

— Вспомнила бабка — что девкой была! — зло бросил Стас.

Ольга вздрогнула:

— А что случилось? Его, что нет на работе?

— Нет, его то нет, да и хрен с ним. А вот Нина пропала.

Ольга прижала ладошку к губам и всхлипнула — То есть — как пропала?

— Вот так, мы уже вышли на этих самых сатанистов. Она пошла в дом к твоему этому Сереже, ну к свекрови и пропала. Ее, наверное, похитили. А, я вот тут с тобой, — пояснил Стас ус укоризной.

Ольга подскочила с табуретки и заметалась пор кухне:

— Я так и знала, я так и знала! Господи! Господи! Нет, этого я не переживу! Сережа! Нина! Господи!

— Это еще не все!

— Как не все? Ольга в ужасе посмотрела на Стаса.

Тот опустил глаза и тихо сказал.

— Позвони своей маме, дома ли она?

— Маме?! — вскрикнула женщина. — Господи, а мама то моя причем?!

— Да при том! Все, кто связан — с этой семейкой, странным образом попадают в беду!

— Господи! — Ольга кинулась в прихожую к телефону.

Покрутив диск, она с тревогой прислонила трубку к уху, на том конце провода никто не отвечал.

Стас угрюмо кивнул.

— Я так и знал. Одевайся и дуй домой! У тебя сотик есть?

— Есть, — заплаканным голосом ответила Ольга.

Ее спина содрогалась от рыданий. Стасу вдруг стало жаль женщину и, он попытался ее успокоить.

— Ну ладно, ладно, ты краски то пока не сгущай! Езжай, если, что звони мне на мобильник. И еще — сама не куда не лезь! Если, что — в милицию! Только в милицию! Поняла?

— Поняла, — рыдая, ответила Ольга.

Она судорожно натягивала сапоги.

— Ладно, я полетел, мне еще в одно место, время то уходит! — с этими словами Стас выбежал в коридор.

У подъезда ходил — мрачный как туча, водитель «Жигулей». Увидев Стаса, он сверкнул на него не добрым взглядом и сурово крикнул:

— А я, уж думал, что ты меня кинуть решил, зашел в подъезд и вышел через так сказать задний проход!

— Давай в машину! Поперли в больницу! Живо! — крикнул ему Стас на ходу.

Успокоившийся водила радостно ответил:

— Как скажешь, командир! Не забудь! Ты мне пять сотен обещал…

— Сказано, сделано! Гони!

Попав в пару пробок в центре «Жигули» въехали во двор больницы, отставая от графика заданного Стасом на целый час. Но Андреев не стал обращать на это внимание, и небрежно кинул пять сотен на сиденье. Стас вбежал в вестибюль и направился к регистратуре. Старая тетка в белом халате уныло взглянула на него через полукруглый вырез в стекле.

— Скажите, могу я узнать, где принимает, вернее — оперирует доктор Врубич?

— Александр Андреевич? Хм, он сегодня не работает, выходной.

— А, доктор Павлова? Она то сегодня работает?

— Павлова? Сейчас посмотрю, — тетка открыла журнал и провела жирным пальцем по странице. — Это второе отделение, там! — женщина махнула Стасу в направление боковой двери.

У входа в отделение сидел вахтер и читал газету. Стас, хотел, было проскочить мимо мужика без остановки, но тот, схватил журналиста за рукав дубленки:

— Куда летишь? Не положено, тут только по пропускам или для сотрудников больницы.

Стас судорожно достал удостоверение. Вахтер с любопытством посмотрел на корочки и закачал головой.

— Нет, это, это, не то, идите пропуск выписывайте! Или к глав врачу, он мне позвонит, тогда пропущу! В стране терракты, поэтому усилен режим! — важно пояснил он.

— Да мне не к больному! Мне, мне доктор Павлова нужна!

— Все равно — не положено!

— Черт! Я тебе денег дам!

— Что?! Подкуп должностного лица при исполнении! А ну, пошел отсюда!

Стас понял, что связываться с этим тупоголовым бесполезно. Он повернулся и направился назад регистратуре. Но тут, он услышал, как его окликнули:

— Гражданин Андреев? — перед ним стоял молодой парень в черной шубе и спортивной шапочке.

— Да?!

— Я по поручению капитана Малеева, вы звонили?

— Да, слушайте, пойдемте со мной, там вахтер не пускает меня, я на ходу все расскажу!

Вахтер, увидев, что Стас возвращается с подмогой — бросил газету и принялся набирать номер по телефону. Но сопровождающий Стаса милиционер, подскочил к ретивому стражу вертушки и нажал на клавиши телефона.

— Спокойней папаша! Уголовный розыск, — и сунул ему под нос красные корочки.

— А, так бы сразу и сказали, что милиция! А то мне он всякие непонятные корки сует!

В ординаторской их встретил мужчина в белом халате и колпаке на голове. Он писал, что-то в бумагах на столе. Подняв глаза на вошедших, доктор, небрежно сказал:

— Граждане, вы, почему по отделению в верхней одежде?

— Доктор мы из милиции, — и сотрудник показал ему удостоверение.

— Ну и что? Мне то хоть из полиции, хоть из КГБ, все равно, вы внесете сейчас сюда бациллы, а детям потом отдувайся! Многие то после операции.

Но Стас, не обращая внимания, на недружелюбное отношение врача спросил:

— Доктор, нам срочно нужно увидеть Ирину Павлову! Хирурга, она сегодня работает — нам сказали!

Врач медленно покачал головой и закрыв картонную папку с документами ответил:

— Нет, не можете, вы ее увидеть! Она, до обеда была и ушла. У нее грипп. Или простуда, а оперировать больной ей нельзя.

Стас обречено плюхнулся в кресло стоящее в углу и глухо промычал:

— Вот и все — круг замкнулся.

Врач и милиционер смотрели на него, ничего не понимая.