Отец Михаил закончив службу, вышел из церкви и традиционно перекрестился на икону, висевшую на входе. Мерзкий холодный ветерок — резал щеки, словно тупая бритва. Священник поежился и пошел к выходу. Проходя, мимо крестильного дома он вдруг услышал кошачье мяуканье. Отец Михаил остановился и оглянулся на узкий проход. Тихий шорох и еле слышная возня привлекли его внимание. Священник двинулся к темному углу. Кошка, услышав приближающие шаги, затихла. Отец Михаил наклонился и позвал:

— Кис, кис!

Но животное не отозвалось. Священник, посмотрев по сторонам — шагнул в темный проем. Неожиданный удар обрушился ему на голову. Отец Михаил повалился на землю. Резкая боль из головы отозвалась в позвоночник. Он слабо застонал. Чьи то сильные руки перевернули его на живот и ловко скрутили локти веревкой. Отец Михаил попытался вырваться, но еще одна пара рук придавила ему голову и напялила на нее мешок. Священник почувствовал, что его поволокли по земле. Он попытался сопротивляться, но получил больной удар в живот и отключился.

Очнулся он на холодном металлическом полу от тряски. Судя по урчанию двигателя, его везли в автомобиле. Одетый, на голову мешок, не ничего позволял рассмотреть. Тряска по дороге продолжалась минут двадцать. Отец Михаил попытался считать повороты, но их автомобиль делал так много, что священник сбился. Неожиданно автомобиль остановился.

Металлическим скрежетом, раскрылись дверки и его выволокли, словно куль с картошкой на улицу. Вновь, чьи то руки подхватили его под локти и повели в неизвестность. Ноги заплетались, отец Михаил, пару раз чуть не упал, но его вовремя поддерживали. По звукам он понял, что его завели в огромное пустое и холодное помещение. Эхо от шуршания ботинок и мелких камушек, вылетаемых из — под каблуков громко отражалась от стен. Священника поставили на колени, не позволяя поднять головы. Неожиданно сверху прозвучал низкий мужской голос. Эхо и объем помещения не позволяли определить — где находится человек:

— Святой отец! Мы рады, что вы согласились посетить наше мероприятие.

Отец Михаил покорно слушал неизвестного. Острые камешки впились ему в коленки, но он понимал, что делать какие либо движения бесполезно.

— Святой отец, скажите — ваша, вера призывает к терпимости?

— Думаю да! — ответил сам себе неизвестный. — И вы не хотите мериться с тем, что есть и другие веры?! А как же тогда ваши заповеди?! Значит, ваша вера лжива?! Она не позволяет разнообразия мнений! Она тиранична, как всякая власть Бога, сатаны, Христа, Магомета, Аллаха!!! Вы сами понимаете это?! Нет, вы этого не понимаете!! Потому как, вам не дано понять! Вы! Все верующие — боитесь боли! А сами тем временем причиняете эту боль друг другу! Так, что это?! Не есть ли самый страшный грех?! Врать самому себе и делать вид, что ты веришь?

В помещении воцарилась тишина. Отец Михаил. Слышал лишь удары своего сердца. Но вдруг голос вновь зазвучал, но теперь совсем близко и более громко:

— Снимите ему мешок! Пусть он вздохнет — это освобождение ему даст не его бог, а я! Наместник другого правителя! Правителя, тьмы! Вот она! Правда жизни все подчиняется не только его богу, а и правителю тьмы!

Стоящие рядом похитители, стянули мешок, с головы священника. Отец Михаил глубоко вздохнул и осмотрелся. Прямо пред ним стоял человек в черной накидке на голове. Остроконечный капюшон скрывал его лицо. Незнакомец был коренастый и маленького роста. Его белые пухлые руки как нелепые кляксы выделялись на черном фоне. Рядом с ним стояли еще трое. Высокие, крепкие мужчины, на головах которых, были одеты — черные маски с прорезями для глаз. По бокам отца Михаила стояли два парня в таком же наряде. Все внимательно смотрели белыми пятнами овалов глаз на него. Отец Михаил поежился и попытался пошевелить руками. Но крепкие путы веревок сковали его движения. Коренастый в капюшоне, покачал головой:

— Ну! Святой отец? Как вам наша обитель?

Отец Михаил обвел взглядом помещение. Это была огромная комната с бетонными стенами. Отсутствие штукатурки на них говорило о том, что это скорее всего какая то незавершенная стройка. Священник вновь посмотрел на человека в капюшоне и тихо ответил:

— Вижу, местечко такое же мрачное как ваши дела.

— А откуда вы можете знать про наши дела?!

— Судя по тому — как вы меня к себе пригласили — ничего хорошего вы в жизни не сделали.

— Не судите — да не судимы будите! Это вам то должно быть знакомо…

Отец Михаил посмотрел на свои колени и сказал:

— Поставьте меня на ноги.

— Это еще зачем?

— Я хочу быть с вами равным, поскольку вы пытаетесь спрашивать меня. Если же вы просто читаете мне свои убеждения, тогда я не буду с вами разговаривать!

— Нет, святой отец, я не пытаюсь спрашивать вас, я говорю за вас!

— Никто не может не за кого говорить, кроме господа, а вы вовсе не господь и даже не апостол, как вы говорите вашего повелителя, поскольку апостолы не боятся смертных!

Коренастый, покачал головой и задумался. Помолчав несколько секунд, он тихо ответил:

— Я не считаю себя апостолом — я магистр, что — то вроде вас, но в нашей вере.

— Значит, тем более, мы с вами равны. И поэтому не гоже говорить равному, пусть и врагу — с высока! — дерзко ответил отец Михаил.

Назвавшийся магистром вновь задумался, а отец Михаил, видя — его замешательство добавил:

— Я стою на коленях — только перед ликом божьим, а лжепророк и насильственный властитель не может меня заставить стоять на коленях, поэтому — если вы считаете, меня равным и хотите со мной поспорить в открытую, то поднимите меня с колен! Я ведь не куда не денусь! Или вы боитесь, что ваш повелитель так слаб? Что не может меня удержать? — отец Михаил неожиданно почувствовал внутреннюю силу и уверенность. Он понял, что не боится незнакомца и его подручных.

Между тем магистр, вновь покачав головой, и с усмешкой сказал:

— А, что вас бояться. Вы ведь сами боитесь и не в силах с этим совладать. Страх скует вас и вы — безропотно умрете!

— Ну, так поднимите меня с колен и развяжите руки, если вы такой уверенный!

Магистр дернулся, священник увидел, что он занервничал.

— Поднимите его. И развяжите руки. Он не куда не денется! — бросил он зло.

Помощники стоявшие по бокам подняли отца Михаила и освободили от пут. Священник потер затекшие от веревок локти и спросил:

— Значит. Вы привезли меня, что бы убить?

— А вы догадливый! — ответил магистр с ехидством.

— Чем же я вас так прогневил?

— А вы не догадываетесь?!

— Нет, я стараюсь не делать людям зла.

— Вы суете нос, куда вам не надо.

— Куда это?

— Зачем вы тревожите, людей, которые вам не мешают? Зачем вы заступаетесь за то, что вам не принадлежит?

— Вы имеете в виду разоренные вашими людьми могилы?

— И не только.

— Что же еще?

— Зачем вы пускаете к себе этого человека? Этого выскочку телевизионщика? И зачем послали следить за нами этого, вашего мальчишку? Он, вернее его смерть, будет на вашей совести!

— Значит, вы его уже убили?! Но, учтите! Просто так это вам не пройдет! Безнаказанность зла не когда не будет вечной! Вы еще за это ответите! А, что касается телевизионщика, то он — хороший человек, а я помогаю даже не только, хорошим, но и падшим!

Магистр кивнул и стал медленно приближаться к священнику. В его руке — блеснул, кривой стилет:

— Сейчас мы с этим покончим. А за одно и проверим, встретитесь ли вы — с вашим богом и куда он вас отправит!

Магистр, зловеще покачивал стилетом, расстояние сокращалось. Отец Михаил понял, что медлить больше нельзя. Он резко рванулся на встречу коренастому и выбив стилет из его руки ударил магистра ногой в живот. Тот, охнув, повалился на пол. Стоявшие сзади помощники не ожидали такой атаки священника, но очнувшись, они бросились на отца Михаила. Тот ловким движением увернувшись от одного из них — вытянул правую руку с выставленным вперед большим пальцем. Удар пришелся прямо в прорезь маски. Мужик осел и завыл от боли. Но оставались еще двое стоявшие по бокам отца Михаила. Они тоже бросились на него. Священник поднял рясу, что бы, она не мешала, переставлять ноги и бросился бежать по помещению. Где-то сбоку в правом углу чернел прямоугольник выхода. Отец Михаил нырнул в проем и полетел вниз с двух метровой высоты. Больно ударившись о землю, он догадался, что упал в подвал. Здесь было гораздо темнее. Отец Михаил, отполз в сторону. В этот момент один из преследователей спрыгнул рядом с ним. Священник понял, что сейчас все решит хитрость. Ловким движением он снял с себя крест и зажав конец цепи в руке махнул им, словно булавой. Тяжелый крест ударил по чему — то мягкому. Послышался дикий вой и рядом с отцом Михаилом, словно куль рухнул преследователь. Вверху слышались крики проклятий.

— Эй, что там? Ты поймал его Фарлат?

— Мочи попа! Мы сейчас! Он Титусу глаз выбил!

— Живым! Живым мне его скотину! — верещал голос магистра.

— Надо было его просто у церкви замочить и все! Сейчас уйдет! Фарлат, ты взял его?!

Но Фарлат продолжал мычать, катаясь по земле. Отец Михаил понял, что тяжелый крест — скорее всего — здорово раздробил ему кость ноги. Священник пошарил рукой. Ладонь наткнулась на шершавый кирпич. Сжав его, отец Михаил со всей мощи ударил в то место, откуда исходил звук. Камень глухо стукнулся о кость черепа, и мычанье стихло.

— Фарлат! Что там у тебя?! — в проеме на верху вспыхнули огоньки.

Люди магистра светили зажигалками. Но сумрак подвала не позволял им ничего рассмотреть.

— Фарлат!

— Осторожней! Этот поп очень ловкий, но живым его выпускать отсюда нельзя!

— Там есть выход?! — услышал отец Михаил низкий голос магистра.

— Нет, вроде нет!

— Так нет или есть?!

— Мы не проверили!

— Так прыгайте вниз! И прикончите эту скотину!

Отец Михаил понял, что если он сейчас, не найдет, выход, то его настигнут, а второй раз уже спастись будет не реально,… шансов выйти победителем — одному против четверых просто нет. Внезапность больше не спасет. Враги, будут на чеку, и вырваться вряд и удастся.

Священник сел, прислонившись спиной к стене. Вдруг откуда — то сбоку он услышал шепот:

— Отец Михаил, отец Михаил! Ползите сюда!

Священник всмотрелся в темноту. В углу, что — то шевелилось. Отец Михаил пополз на четвереньках в сторону зова.

— Сюда отец Михаил, — шептал неведомый поводырь.

Сзади о землю хлопнули ноги преследователей. Два человека спрыгнули в подвал и склонились над лежащим без движением Фарлатом.

— Вот сука! Он, похоже — ему тыкву пробил!

— Скотина! Куда он делся?

Отец Михаил нырнул в узкий лаз в самом низу. Человек, указавший ему выход, сидел сбоку и тяжело дышал.

— Кто ты? — шепотом спросил отец Михаил.

— Я, просто человек, мы встречались у храма. Я собираю там подать. Случайно увидел, как эти сволочи вам по голове долбанули, а я ведь на своем «запорожце» к храму езжу. Вот и сел на него, потихоньку проследил. Машина на обочине дороги за пустырем, — прошептал незнакомец и сунул в руки священника, ключи. — Ползите вперед. Там выход не улицу по пустырю выйдете на дорогу.

— А вы?!

— А я задержу их! Тем более быстро передвигаться я не могу — у меня нет ноги.

Отец Михаил узнал в спасителе нищего калеку собирающего подать у церкви. Священник замялся, но безногий его поторопил:

— Ползите быстрей, времени нет!

— Они тебя убьют!

— Плевать, мне все равно в этой жизни ничего не светит, лучше хоть на прощание доброе дело сделать! Вы же сами говорили — можно быть калекой телом, но красивым душой! Я хочу быть красивым душой! Ползите! — взволнованно прошипел безногий.

Отец Михаил взглянул в его сторону, но лица не рассмотрел. Было слишком темно. Священник перекрестил силуэт и пополз. Метров через двадцать он увидел слабый свет ночного неба. С права показался узкий выход на улицу. Отец Михаил юркнул в него. Сзади, в глубине подвала он услышал крики и шум борьбы — одноногий держал оборону.

— Господи! Дай ему силы выжить! — тихо прошептал отец Михаил и встав на ноги побежал по пустырю.

* * *

Стас лежал на кровати и смотрел в потолок. Полумрак комнаты и тишина. Лишь изредка, проезжающие по улице автомобили — озаряли слабым светом фар стены комнаты. Нина сладко спала, положив, голову, ему на плечо. Стас вслушивался в ее ровное дыханье. Теплота ее тела приятно согревала. Он ласково погладил волосы женщины и провел ладонью по ее голому плечу. Андреев чувствовал умиротворенное спокойствие… Так спокойно ему не было уже давно. Суетная работа — с вечными стрессами и скандалами. Кратковременные, любовные романы и сексуальные приключения с многочисленными поклонницами. Все это сейчас казалось ему, каким то фильмом из той, другой, параллельной жизни.

Но противный писк сотового вернул его в реальность. Стас поморщился. Телефон требовательно пиликал в глуши прихожей. Андреев нехотя отстранился от Нины и вылез из-под одеяла. Натянув брюки, он прошел в прихожую. Слабый темно синий свет дисплея трубки — мигал маленьким маячком на тумбочке. Стас взял телефон и тихо спросил:

— Да кто?

— Стас?

— Да, кто это?

— Это я Михаил, — услышал он голос священника, искаженного сотовой связью.

— Батюшка? Господи! Сколько время?

— Три часа.

— Сколько?! Вы, что с ума сошли?!

— Стас, ты же сам сказал — звонить, если что случиться в любое время, — отец Михаил неожиданно для себя назвал Андреева на ты.

— Да, но, — смутился Стас. — Что произошло?!

— Они меня хотели убить, но мне удалось убежать!

— Что?! Кто они?!

— Я не знаю, нам надо встретиться.

— Прямо сейчас?

— Лучше сейчас.

— Хорошо, приезжайте, адрес — улица Цекалова, дом семнадцать, квартира двадцать один.

— А где это?…

— Возле универсама «Прага».

— Хорошо, я буду через полчаса.

Стас задумчиво выключил телефон. В дверном проеме появился силуэт. Это была Нина. Она стояла и внимательно смотрела на Стаса, завернувшись в одеяло. Андреев посмотрел на женщину и улыбнулся.

— Все нормально, иди спи.

— Спи?! А кто это звонил?!

— Отец Михаил, настоятель Троицкого храма.

— Что-то случилось?!

— Да, на него тоже напали.

— Напали?! Кто?

— По моему — те же люди, которые напали вечером, на меня в подъезде.

— А, что этот поп? То же все знает?

— Да, он мне и рассказал и познакомил с Зинаидой Павловной, твоей бывшей свекровью. Извини, я его позвал сюда, он должен приехать через пол часа.

— Господи! Мне страшно Стас, мне Страшно, — Нина подошла к Андрееву и прижалась. Стас бережно обнял женщину и прошептал ей на ухо:

— Не бойся, все будет нормально, мы выиграем эту партию.

* * *

Они сидели на кухне втроем — Нина, Стас и священник. Нина курила, стряхивая пепел прямо на блюдце. Отец Михаил был взволнован. Он потягивал горячий чай из кружки и тихо тревожно рассказывал историю своего похищения.

— Так, вам батюшка удалось рассмотреть этого магистра?

— И, да и нет, это мужчина, лет сорока, хотя конечно я могу ошибиться, но по голосу мне показалось, что он именно такого возраста. Коренастый, немного толстенький, пухлые руки и очень маленькие ножки. Просто как у ребенка. Я заметил это когда посмотрел на его ботинки.

Стас вопрошающе посмотрел на Нину. Та догадалась, что он хочет спросить:

— Нет, Стас, ты же сам видел фотографию Сергея. Он высокий и немного даже худой.

Стас кивнул головой и тяжело вздохнул:

— Да, но кто это тогда может быть? Может это муж сестры Сергея? Ну, этот директор ПТУ?

Нина подумала и ответила:

— Нет, Михаил Сергеевич Румянцев, коренастый, но он не такой уж маленький ростом и нога у него нормальная, насколько я помню. Потому, что когда я покупала однажды дефицитные во времена застоя кроссовки «Адидас», то брала и на Михаила — у него, как и у Сергея сорок второй.

— Кто же это тогда?

— Стас, я тебе говорила, что Сергей, скорее всего не причем.

— Понимаешь Нина, он может руководить их действиями, тот человек, по словам Юрки Сергеева — пришел в твою квартиру и у него были ключи! Понимаешь, от твоей квартиры у кого-то были ключи! У твоего бывшего мужа, случайно нет ключей?

Нина отрицательно покачала головой:

— Нет, не может у него быть никаких ключей, я дверь железную, уже после развода ставила, замок новый. Но послушай! Когда, ну мне вещи Эдика в морге отдали, там было все: мелочь, деньги, правда небольшие, брелок, а вот ключей не было! Я тогда сразу на это внимания не обратила, а вот сейчас!

— Вот! Значит, тот человек, который был у тебя в квартире, был и на месте гибели Эдика, или во время его отсутствия, ну когда он пропал, его же не было два дня! Где он был это время? И все равно, я твоего бывшего мужа со счетов не сбрасываю, он и мог слепок сделать когда твой сын был у него в гостях, просто вытащил из куртки и сделал слепок долго ли?!

Отец Михаил допил чай и поставив кружку вытер рот салфеткой:

— Знаете, что Стас, утром я иду в милицию, они мне сказали, когда хотели убить, что мой мальчик, ну послушник, он уже мертв, надо заявлять. И вообще — без милиции мы с этой бандой вряд ли справимся. Нас просто перебьют! Только там, в этих развалинах их было шесть человек! И я не уверен, что это все члены секты!

Стас, кивнув головой, согласился с отцом Михаилом, но добавил:

— Давайте сделаем так — мы все сначала ваши показания и место где вас хотели убить запишем на видео. Я вызову утром оператора, да и вы говорите, что вам помог тот безногий инвалид. Скорее всего, они его тоже убили. Мы снимем первые, поскольку потом менты ничего не дадут, потом мы встретимся с Сергеем. А, уж вечером, пойдем в милицию. Вы меня, конечно, простите, но я обещал своему шефу снять этот фильм до конца!

— Стас! Надо идти утром! Так нельзя! Мы дотянем! И точно говорит отец Михаил — нас перебьют! Не известно? Кто еще нас будет ждать утром у подъезда? — возразила ему Нина. — И вообще, я уже не рада, что попросила тебя снимать этот проклятый фильм! Уже вон два, вернее, наверное — три трупа! Я не хочу больше смерти, я боюсь!

— Да пойми ты Нина! Менты, они ведь не волшебники! Даже если мы и заявим, это не значит, что прямо завтра они возьмутся — и все раскроют! У них и без этого, много темнух висит! А тут, не каких доказательств — одни догадки! Кто подозреваемый?! Полоумная старуха?! Да одна справка из псих диспансера освободит ее от ответственности! Да еще и не известно — кто эти могилы красил. Более того — как говорит отец Михаил, он сам кого-то по башке кирпичом шарахнул! А кто его знает — может и убил этого гада! А наши законы — не такие уж и мудрые, посадят, поэтому, надо немного проверить все самим и когда будут доказательства — идти к ментам! Тем более — я их подхлестну тем, что скажу о фильме, а они боятся такого!

Нина и отец Михаил молчали, им нечего было возразить против аргументов Стаса. Он, посмотрев на них, подвел итог беседы:

— Ладно, давайте еще немного поспим, как говорится утро — вечера мудренее. Нина, постели отцы Михаилу в маленькой комнате.

* * *

Утром к Нининому дому подъехал микроавтобус со съемочной группой. Недовольный Дюков развалившись на переднем сиденье, жевал «хот дог» Оператор Игорь слушал музыку в маленьких наушниках CD- плеера. Стас открыл дверку и поприветствовал всех поднятым вверх кулаком.

— Ну, куда на этот раз? Тебе ведь шеф. Два дня отдыха дал! Чего тебе не отдыхается? — спросил язвительно Дюков и кивнул на Нину.

— Стас отвесил ему смачный подзатыльник, от которого корреспондент чуть не подавился.

— Ты, что, с ума сошел?! — возмутился он, кашляя кусками сосиски.

— Слушай Дюк! Ты, это попридержи язык! А то будешь у меня каждую ночь в рейд с ментами ездить — алкашей и бродяг собирать! Едим на окраину! На развалины недостроенной швейной фабрики, — скомандовал Стас.

Водитель, засмеявшись — нажал на педаль акселератора. Микроавтобус, заурчав, выехал из двора на оживленную улицу.

Подъезжая к корпусам недостроенной швейной фабрики, где и пытались убить ночью отца Михаила, они заметили — желтый, милицейский «УАЗик» и синюю «Волгу». Стас первым вышел из микроавтобуса и направился к группе людей стоявших возле машин. Двое из них были в милицейской форме, остальные в гражданской одежде.

— Здравствуйте, городская, независимая телекомпания, что здесь случилось?! — спросил Стас.

Стоявшие, недовольно посмотрели на журналиста. Один из них, в форме майора, скривив губы, ответил:

— Налетели стервятники! Как вы только обо всем узнаете?! Небось, нашу частоту по рации слушаете, учтите, поймаем — конфискуем рацию к чертовой бабушке и административный протокол напишем!

Стас сделал вид, что не услышал угрозы:

— Что вы говорите, что случилось?

— Вот наглецы! — кивнул майор на оператора, расставлявшего штатив с камерой.

— Простите, это наша работа — информировать зрителя о новостях, мы же не виноваты, что происходят преступления.

— Здесь снимать не разрешено! Вернее запрещено! — грубо крикнул на него майор.

— Кем, вами? — завелся Стас.

— Саныч, кончай ты этот цирк! Все равно ведь снимут, только скандал себе наживем, — обратился к майору один из штатских.

Стас узнал в этом человеке следователя городской прокуратуры, но вот фамилию его он вспомнить не смог. Тем не менее, будто он его старый знакомый, Стас приветливо обратился к прокурорскому:

— А! Здравствуйте! Вы меня не помните? Мы же с вами репортаж о поджоге на Кирова снимали!

— Да, помню, — вздохнул тот. — Что вы хотели?

— А, что тут случилось?

— Да. Вот местные бомжи — труп, какого то калеки нашли, с проломленной головой.

— Один труп? — неосторожно спросил Стас.

— Один! А, что тут должен быть второй? — следователь подозрительно посмотрел на Андреева.

— Да, нет, я так может два трупа, бывает же такое! Бомжи народ не предсказуемый! Напьются технаря и давай друг другу головы пробивать, один раз сразу троих убили! Года два назад.

Следователь покачал головой:

— Нет, на этот раз один. Обычное убийство. Рядом нашли бутылку водки, скорее всего собутыльники и прихлопнули, но поймать то трудно будет. Сейчас вот сначала личность установим. У него не документов ничего нет. Одни наколки на пальцах. Лицо изуродовано, — прокурорский достал из кармана пачку сигарет и вытащив одну закурил. — А, что это вы с собой попа на съемки возите? Отпевать что ли сразу, — мрачно пошутил он и кивнул за спину Стаса.

Андреев обернулся и увидел, что возле микроавтобуса стоит отец Михаил, хотя, Стас строго настрого запретил выходить ему из автомобиля.

— А, поп, так это отец Михаил из Троицкой, мы его как раз везли в монастырь, тут не далеко. Он нам обещал интересный сюжет — о том как монахи защищаются от воров, — соврал Стас.

— А?! А, я уж думал, что поп тоже — в криминальной программе работает.

— Нет. Так мы поснимаем? Группа моя поработает тут?

Следователь тяжело вздохнул и кивнул головой:

— Снимайте, куда ж от вас денешься! Но учтите! Комментариев никаких не будет! И не лезьте с вопросами, — буркнул он.

Стас махнул Дюкову и пошел назад в микроавтобус. На ходу он шепнул стоящему возле автомобиля отцу Михаилу:

— Садитесь немедленно в машину!

Священник послушался и залез на заднее сиденье. Только сейчас Стас заметил, что он бледный как мел. Отец Михаил, взявшись трясущимися руками за ручку кресла, взволнованно спросил:

— Стас, что там, что?

Андреев, повернувшись, похлопал его по плечу:

— Спокойней батюшка, там только один труп — калеки.

Священник тяжело вздохнул:

— Спасибо тебе господи, что не довел до греха!

Но Стас мрачно добавил:

— Вы рано радуетесь, если имеете в виду второго, которого вы по башке кирпичом тюкнули, его труп сообщники могли и увезти. Чтобы не оставлять следов.

Нина сидевшая в углу всхлипывала как ребенок. Стас, покосившись на водителя, сказал ему:

— Семен, ты ничего не слышал?

Тот кивнул, и как не в чем не бывало — включил радио.

— Так, слушайте меня оба! Хватит пускать слюни и сопли! Мы так не чего не добьемся. Сейчас уже точно — надо встречаться с Сергеем и этим козлом директором ПТУ! Правда за вторым, надо просто последить. Благо у нас стекла тонированные! А Сергея, Нина, надо прощупать! Ты видишь — что творится! Сейчас уже не до прошлой любви!

Нина обиженно посмотрела на Стаса:

— Дело не в том, что он мой бывший муж, ты Стас зря! Просто я не верю, что такую чехарду, такое скотство, мог закрутить Сергей! И ты меня в этом не разубедишь!

Стас покачал головой и взглянув ей в глаза сурово сказал:

— Как бы я сам хотел, в этом разубедиться, но жизнь порой очень жестокая штука на правду! Я чувствую, что Сергей в этом кошмаре не последняя скрипка! Сейчас только десять утра. До шести у нас есть время, я хочу поехать посмотреть дом, где живет твой муж и навестить еще раз его сумасшедшую мамашу.

Дюков с оператором вернулись через пол часа. Сев в автомобиль, оператор брезгливо сказал:

— Уже второй год я Стас с тобой работаю, но не как не могу привыкнуть к таким съемкам парню, этому калеки — морду так изуродовали месиво одно!

— А ты привыкай! Вон, видишь, Дюков например — уже привык и не жалуется, — парировал Андреев.

— Ага, не жалуется, потому как он свой «хот дог» там и выблевал. Нас прогнали из-за этого. Сказали, что собака теперь, точно след не возьмет, после его извержения желудка.

Стас с укоризной посмотрел на корреспондента. Тот, оправдываясь, пробурчал:

— А че я?! Как, что — сразу Дюков! Ну зря «хот дог» с утра поел, зря, кушать хотелось! Откуда ж я знал, что там такая съемка!

— Тебе вообще по меньше жрать надо! Вон пузо отрастил и жрешь, всякую дрянь! Ты, что не знаешь, что американцы не чего путного из своей еды придумать не могут! Там в этих сосисках — половина сои, половина туалетной бумаги, а мяса нет вообще! — Стас махнул рукой и добавил. — Ладно, поехали на кладбище к Троицкому.

— Вот, час от часа не легче — после трупака такого, на кладбище, — тяжело вздохнул Дюков.

Водитель матерился, как говорят — «как настоящий сапожник». Огромные пробки в центре города вызывали из его уст поток не нормативной лексики в адрес его коллег по работе. Он постоянно поднимал правую руку с вытянутым вверх средним пальцем и демонстрировал это жест зазевавшимся и медлительным собратьям. До Троицкого собора находящегося на другом конце города они доехали, только минут через пятьдесят.

— Вот мать его! Объездную дорогу построить не могут! Куда бабки с дорожного налога идут?! Казнокрады хреновы!! — и в адрес правительства и местной власти из его уст посыпался «четырехслойный бутерброд» «крепких» мужских слов.

Отец Михаил насторожился еще при подъезде к церкви. Микроавтобус с ревом и воем обогнали две пожарные машины. Они словно разъяренные носороги — мчались напролом по улице, пугая своим напором водителей и пешеходов.

— Стас, а как ты хочешь опять к этой ведьме придти и услышать, что она тебя посылает? — язвительно спросил Дюков.

— Нет, я пошлю тебя, что бы ты испытал прелесть общения с сумасшедшей. — Стас подмигнул корреспонденту и добавил. — А если честно, я хочу, чтобы ее не было в вагончике. Хочу не законно пробраться в незаконное строение, ведь оно на территории кладбища. Как я понимаю, стоит не законно, так ведь батюшка? — обратился он к отцу Михаилу.

Тот, совсем взволнованный, рассеяно ответил:

— Что-то не нравится мне, эти пожарки. Как бы они ко мне в храм не ехали, вдруг мои слушки, чего там со свечками перемудрили?! За ними, такое уже замечалось, ели залили огнетушителем! А может и проводка сплоховать, она то старая, уже давно деньги на ремонт храма собираем! — высказывал он, свои опасения, всматриваясь в лобовое стекло. — Я с вами до вагончика не поеду, высадите меня у храма. Зайду свою вотчину проверю. А то мне вечернюю служить!

Стас взглянул на него и покачал головой. Но опасения отца Михаила были напрасны. Пожарки проезжали мимо собора и неслись, куда то в бок на край кладбища. У Стаса участилось дыхание от нехорошего предчувствия. Он не решался высказывать свои опасения в слух.

Его опередил Дюков:

— Стас, по моему, сегодня мы не куда не успеваем! Такое впечатление, что горит, то, куда мы едем.

Стас не слушал его болтовню. Он, положив руку на плечо водителя, приказным тоном заорал.

— Гони без остановки! Вправо. Игорь камеру готовь!

Полыхающий вагончик Зинаиды Павловны и суетящихся вокруг него пожарных они заметили издалека. Нина прикрыла от страха рот ладонью, а отец Михаил размашисто крестился и приговаривал:

— Господи! Господи! Спаси и сохрани! Говорил я ей! Осторожней с печкой! Наверное, не сдержалась и затопила, а там печка то — ящик железный, искра и все! Полный вагончик всякого хлама, в том числе и краски, горит то как!

Клубы черного едкого дыма вздымались вверх на добрую сотню метров. Слышалась ругань брандмейстеров и шум насосов. Вагончик догорал, его остов, словно скелет кита, зловеще чернел на фоне февральского снега. Водитель остановил микроавтобус возле пожарного ЗИЛа.

Первым выскочил священник и побежал прямо к пожару. Его окрикнул один из пожарных и дернув за рукав потащил назад:

— Куда ты прешь, мать его?! Ты, что не видишь? Там пожар! Ребятам работать не мешай!

— Там люди есть?! — плаксиво спросил его отец Михаил.

— Люди?! Откуда мы знаем?! Если и были, то кремация уже не нужна! Видишь, как полыхает! Точно порох там был!

— Там краска! Краска там! — надрывно закричал священник. — Там старуха должна была быть! Она утром приходила обычно!

Стас стоял возле микроавтобуса и курил. Он смотрел на пожар и понимал, что везде опаздывает. Нужно было, как — то опередить этих непонятных и неведомых сектантов — убийц. Но как это сделать Стас не знал. Нина сидела и плакала в автомобиле. Оператор, расставив камеру, снимал страшное зрелище. Дюков, бегал с микрофоном — договариваясь с интервью.

Полностью потушили пламя минут через пятнадцать. Пожарные, сбавив напор в брандспойтах, заливали пепелище вялыми струями. Один из них зайдя в самый центр, поднял руку и крикнул:

— Эй! Дознавателя давайте! Пусть прокуратуру поднимает! Тут два обгоревших трупа! Оба женских при первом визуальном осмотре!