На следующий день шел дождь. Сердце Джун сжималось от боли и одиночества. Она понятия не имела, на острове Гордон или нет. Как она могла позволить себе безнадежно влюбиться в человека, который так хладнокровно играет ее чувствами, погружая ее то в жар, то в холод!

Отвратительное настроение только усилила начавшаяся гроза. Непрерывные раскаты грома сопровождались мощными порывами ветра. Эффи и Лиз, как обычно в такой ситуации, засели за шахматы и не очень-то расстраивались по поводу плохой погоды.

Джун пыталась отвлечься от мыслей о Гордоне чтением и даже сном, но ничего не помогало. Она избегала смотреть в зеркало, потому что ее лицо осунулось от горя.

Не зная, чем еще заняться, она выдвинула ящик комода и вытащила оттуда белье фирмы «Ньюэлл», которое Эффи насильно всучила ей неделю назад. Вещи были великолепны, и она невольно залюбовалась ими, Зная аскетические вкусы Джун, Эффи выбрала самый консервативный образец продукции «Ньюэлл». Однако бюстгальтер все равно представлял собой произведение искусства, способное очаровать взгляд деревенской девушки, но не рассчитанное на повседневное применение. В тон ему были и розовые кружевные трусики, очень изящные и сексуальные. Она должна была благодарить Эффи. Если Джун и рискнет надеть что-либо из каталога «Ньюэлл», то только этот комплект.

Нет, она должна его примерить! Лишь примерить, не носить. Через минуту взглянув в зеркало, она увидела изысканную женщину в розовых кружевах, лишь отдаленно напоминающую Джун Мортон.

Неужели это я? – пронеслось у нее в голове. Высокий вырез трусиков, сходящих почти на нет сзади, выгодно подчеркивал ее стройные ноги. Они так плотно облегали живот, что, казалось, были созданы для ее фигуры. Джун закусила губу. Она все же проявила слабость, не сумев противостоять желанию узнать, что привлекает Гордона в его женщинах!

Раскат грома небывалой силы и обрушившийся следом шквал ветра поглотили все звуки вокруг. Джун испуганно вскрикнула. Ей показалось, что стены вот-вот погребут ее под собой. Инстинкт самосохранения заставил ее покинуть комнату. С криком «Все рушится!» она выскочила в коридор.

– Боже мой, Джун, – послышался взволнованный голос, и через секунду крепкие руки поддерживали ее. – Ты ранена?

Она лихорадочно пыталась понять, что произошло. Рядом был Гордон, именно на него она налетела, выскочив из комнаты.

– О Гордон! – закричала она. – Что… что случилось?!

– Кажется, ветром сломало дерево, и оно упало на крышу дома.

Он заглянул в ее комнату.

– Я как раз шел сказать, чтобы ты перебралась вниз на время бури.

Она перевела дыхание и взглянула ему в лицо.

– Я… – Ее сердце быстро застучало, когда она увидела искреннюю тревогу в его глазах. Джун вспомнила почти животный ужас, охвативший ее несколько минут назад, и подумала, что нужно лучше контролировать свои эмоции. Она отстранилась от него. Ее дрожащие руки коснулись его груди. – Со мной все в порядке!

С большим трудом ей удалось улыбнуться. Но его лицо не покидало озабоченное выражение.

– Гордон! – повторила она. – Пожалуйста…

Звук ее голоса, казалось, успокоил его, и он окинул ее взглядом. Его брови удивленно поползли вверх.

– Ну что ж, – пробормотал он, – одобряю.

Это замечание напомнило Джун о том, как она одета.

– О Господи. – Она, как могла, прикрыла себя руками. Этот момент наверняка станет самым постыдным ее воспоминанием.

Гордон с улыбкой принялся расстегивать свою рубашку. Хотя все в ней просто вопило о том, что нужно бежать куда глаза глядят, она продолжала, дрожа, стоять на месте. Он нарочито неторопливыми движениями принялся снимать рубашку. Что он собирается делать? Сможет ли она остановить его… и захочет ли?

Его рубашка теплой волной окутала ее плечи. Если бы это была его любовь!

Гордон обнял ее и повел прочь от холодной, полной дождя и ветра комнаты к лестнице, ведущей вниз.

– Куда мы идем?

– Прочь от ветра.

– Но не в твои апартаменты, надеюсь.

Он остановился и внимательно посмотрел в ее глаза, в которых застыло упрямое выражение.

– Джун…

Гордон шагнул к ней, и она машинально отступила.

– Ты стоишь здесь, такая мокрая, напуганная и… такая желанная. И моя рубашка обнимает твое тело так, как это должны делать мои руки. Черт побери. Ты должна быть на обложке «Ньюэлла»! И сегодня ночью – в моей постели.

Пораженная, Джун стояла и не знала, что делать. Каждый нерв ее был натянут как струна. Она хотела его, но боялась протянуть руку и коснуться его лица. А ей так необходимо было ощутить тепло его тела!

Она знала, что если поддастся порыву, то все пойдет по его сценарию. Он прекрасно знал о той власти, какую имеет над ней. Мистер Ньюэлл одержит очередную победу и поставит ее на полку рядом с другими игрушками!

– Ты так добр, что готов посвятить мне несколько свободных минут твоей жизни! – Ее голос звучал очень слабо, однако в нем все же слышны были саркастические нотки. – Но я не нуждаюсь в твоих уроках секса. И совсем не хочу меняться. Когда-нибудь в мою жизнь придет мужчина, которого устроят мои старомодные взгляды.

Он нахмурился.

– Ты знаешь, что ни одной женщине до тебя не удалось тронуть мою душу? – Голос был низкий и вибрирующий.

Он крепко сжимал ее руку, словно боялся, что она откажется последовать за ним хоть на край света.

Джун улыбнулась, а затем неудержимо рассмеялась: у нее началась истерика.

– Не волнуйся, дорогой! Тебе все еще невозможно сопротивляться. Почему, ты думаешь, я надела это белье?! – закричала она, и слезы брызнули у нее из глаз. – Потому что хоть на минуту хотела стать похожей на твоих женщин! – Джун прикусила язык, ненавидя себя за это признание, за то, что поддалась искушению и напялила эти вызывающие тряпки. Но она знала, что стала сильнее. Ей было что терять и не хотелось делать это ради мимолетного романа! Если Гордон попытается овладеть ею сегодня ночью, она будет бороться. Хотя это и будет гораздо сложнее, чем противостоять грубому насилию Ланса.

На лице Ньюэлла появилось недоверчивое выражение. От того тепла и понимания, которое на мгновение вспыхнуло между ними, уже почти ничего не осталось. Когда недоумение, вызванное ее реакцией, прошло, в его глазах вспыхнул гнев. И еще одно нехарактерное для Гордона чувство – беспомощность. Раньше он не ведал такого состояния, этот мистер Всемирный Секс.

– По крайней мере, наши отношения тебя хоть чему-то научили, – проворчал он.

– Чему же это, интересно?! – воскликнула Джун.

– Тому, что секс имеет оборотную сторону, и тебе придется взять несколько уроков самообороны по возвращении в Пасадену. И тому, что в публичных местах лучше появляться в одежде.

Джун резко выдернула руку.

– Ты мне нравился больше, когда я думала, что ты простой самовлюбленный рабочий. Кстати, почему ты сам строишь TOI домик на скалах?

Гордон нахмурился, и Джуи поняла, что коснулась очень личной темы.

– Это мое хобби.

В его глазах появилось такое мрачное выражение, что Джун очень захотелось обнять и приласкать его.

Гордон, должно быть, почувствовал перемену в ее настроении и, прежде чем Джун успела опомниться, заключил ее в объятия. Его губы нежно усмиряли ее сопротивление.

Руки, ласкавшие ее тело, подобно огню обжигали кожу. Джун застонала и, устав противиться своему желанию, обвила руками eго могучую шею. Важнее всего в жизни, даже важнее самоуважения, было для нее сейчас прильнуть к этому мускулистому телу. Их губы встретились, и она забыла обо всем. Джун не понимала, как можно целовать ее и в то же время нести куда-то. Она просто плыла по волнам блаженства, самого большого в ее жизни.

Но в конце концов она сообразила в чем дело, хотя у нее были закрыты глаза. И она потеряла просто-напросто рассудок, целуясь с ним.

– Ты не закрыл глаза!

Кто-то же должен быть лоцманом, дорогая.

Он явно был доволен. Еще бы! У его ног лежала еще одна покоренная жертва. Джун содрогнулась от стыда. Лишь несколько минут назад она уверяла себя, что не собирается стать одной из его женщин! И что в результате? Она в его объятиях и на пути к его постели!

Она закричала, колотя кулаками по его плечам:

– Отпусти меня! Я уже получила свой урок!

Джун нисколько не удивило то, что Гордон и не подумал подчиниться: она столько раз демонстрировала свою непоследовательность! Он лишь спросил:

– Какой урок?

– Я расцарапаю тебе лицо, если ты не отпустишь меня.

– Но ты же на самом деле не хочешь этого.

Он посмотрел на нее таким взглядом, перед которым не смогла бы устоять ни одна женщина. Чувствуя, что находится у края пропасти, Джун опять начала бешено вырываться. Но он и не думал сдаваться.

Наконец, цинично усмехнувшись, он опустил ее на пол.

– Интересно, что ты имела в виду? Она прижалась к стене, не спуская с него глаз. Даже сейчас, когда враждебность между ними нарастала, она не могла противиться его ауре, которая действовала на нее парализующе.

Слава Богу, он не приближался к ней, иначе она снова кинулась бы в его объятия.

– Какой урок? – вновь спросил Гордон.

Джун усилием воли заставила себя говорить спокойно, хотя на ее губах еще пылали его страстные поцелуи.

– Я… я поняла, что если заняться любовью с человеком, которому ты безразлична, то эта любовь опустошит тебя! – закричала она. – А я не хочу испытать это чувство!

Воцарилась долгая мучительная тишина. Джун не могла оторвать от него взгляда.

– Я думаю, что ты строишь дом на берегу, чтобы чем-то заполнить пустоту внутри себя.

– Ты хочешь сказать, что мне нужен психоаналитик?

Джун задохнулась от жалости, услышав эти слова, произнесенные так, словно он признавал свое поражение. Она повернулась и бросилась прочь, стыдясь хлынувших из глаз слез.

В следующий раз она увидела его утром. Он стоял в саду, у цветущих кустов гардении, в окружении длинноногих моделей, не обремененных лишней одеждой. Начинались очередные съемки для каталога. Джун старалась не смотреть в ту сторону, направляясь к вертолету, который должен был отвезти ее и Эффи в Лос-Анджелес.

До нее долетел смех Гордона и женское хихиканье. На секунду их взгляды встретились. Но одна из девушек подняла руку, заслонив от нее Гордона. И Джун поняла, что снова может свободно дышать, двигаться и продолжать жить.

Она быстро попрощалась с Лиз, не вникая в смысл болтовни Эффи. В вертолете она откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как тошнота подбирается к горлу. Перед глазами стоял темный гипнотический взгляд мужчины, странным образом сочетающий в себе ненависть и нежность. Разве такое возможно? И неожиданно она поняла, что небезразлична Гордону и это злит его.

Глядя в окно на удаляющийся остров, она желала только одного – поскорее вычеркнуть это болезненное воспоминание из своей памяти.