Готовясь выйти на работу после очередной болезни, Элина чувствовала себя как солдат, которого забрасывают на передовую. Всю эту неделю, пока она находилась дома, она честно старалась привыкнуть ко всем переменам, произошедшим в их с Игорем жизни. Судя по его поведению, он успокоился, почувствовал некое облегчение после того, как признался во всём жене, чего нельзя было сказать о ней самой.

Оказалось, что понять и простить гораздо легче, чем принять то, что пришло в их семью вместе с изменой мужа. И, если в самые первые дни, пока он, как-то по-детски, не отходил от неё ни на шаг, она радовалась его полному, как ей тогда показалось, возвращению к ней, то с каждым последующим днём эта радость понемногу уходила, вытесняемая тревогой и новыми сомнениями. Элина представить себе не могла, как будет складываться их жизнь, когда ребёнок Игоря и Дарьи появится на свет.

Ведь он захочет… он обязательно захочет увидеть своего сына или дочь… что он почувствует в тот момент?.. Вдруг отцовские чувства вновь оживят в нём любовь к этой женщине?

Элина теперь не сомневалась, что это была настоящая любовь со стороны Игоря. Она вспоминала все эти месяцы, воспринимая его поведение по-новому — и его взволнованность… и его готовность бежать к любовнице по первому зову… и его уважительные разговоры о Дарье, как об очень умной женщине. Ей всё время казалось, что с Дарьей Игорь вёл себя совсем не так, как с ней, Элиной. Она мучительно представляла себе, как он терпел все её капризы, потому, что это были капризы по-настоящему любимой женщины… он не срывался на неё, не грубил, не вёл себя по-хамски… Нет, он был терпелив и ласков.

Думая так с горечью, она была уверена, что чувства Игоря к ней не идут ни в какое сравнение с его чувствами к Дарье, даже сейчас, когда он, казалось, сделал свой окончательный выбор.

Мучаясь сомнениями, Элина не узнавала саму себя. Она всегда считала себя абсолютно не ревнивой, и спокойно переносила общение мужа с другими женщинами. Она верила ему даже тогда, когда он приходил поздно с работы, хотя знала наверняка, что Дарья в это время была рядом с ним… ей хватало одного его слова, чтобы отпустить все сомнения… А теперь, когда всё, казалось бы, позади, эта самая ревность потихоньку сжигала её изнутри, как будто беря реванш за все прошлые дни.

Никаких разговоров с мужем относительно Гринчук Элина не заводила, делая вид, что ничего не произошло, но в душе мучительно представляла себе тот день, когда он узнает о появлении на свет своего ребёнка.

…Ведь она сама больше никогда не сможет родить ему сына или дочь. Надо отдать должное Игорю, все эти годы он ни разу не высказал сожаления по этому поводу. Собственно, он никогда открыто не страдал от отсутствия других детей, кроме Антона.

Но Антон уже взрослый, совсем скоро ему исполнится четырнадцать лет… Похожий и на отца, и на мать, парень растёт смазливым, и девчонки уже вовсю заглядываются на красавчика Антона Мазаева, как когда-то заглядывались на Игоря его одноклассницы. Пока парень, как и его отец — домосед, и прогулкам со сверстниками предпочитает компьютер и времяпровождение с родителями, которые не утруждают его домашними нагрузками и не достают родительским традиционным нытьём.

Но придёт такой день, когда и он захочет пойти на первое свидание…

Не потянет ли тогда Игоря на размышления о смысле жизни? Будь у них ещё ребёнок, была бы новая забота.

Но им этого не дано. Вернее, Игорю не дано этого с ней, с Элиной… А вот с другой женщиной — ещё как дано…

Что её ждёт в будущем? Она никогда не задумывалась над этим… Несмотря на свою внешность, муж слыл однолюбом, и отлучался из дома только на работу или по каким-нибудь крайне важным делам, если их не удавалось переложить на плечи жены.

Но, ведь, случилось же?.. увлёкся другой женщиной… более того — теперь у него будет на стороне ребёнок.

— Скажи мне… только честно… — вечером, накануне выхода на работу после больничного, Элина решилась задать мучивший её вопрос, — ты хотел бы иметь ещё детей?..

…Она ожидал от него любой реакции — что-то вроде «отстань», или красивого ухода от щекотливой темы… Она была готова даже к ссоре — Игорь мог воспринять вопрос как провокационный, и «встать на дыбы».

Но, к её удивлению, он долго смотрел куда-то впереди себя задумчивым взглядом, так, что Элина почувствовала, как её удивление сменяется тревогой…

— Хотел бы, конечно… — нарушив, наконец, молчание, Игорь шумно вздохнул.

— Ты никогда не говорил… — Элина, не отрываясь, следила за выражением его лица.

— Зачем? Если это невозможно… и тебя лишний раз расстраивать.

— Я сейчас так жалею…

— Разве от тебя что-то зависело? — он невесело усмехнулся, — Всё решила тёща. Хотя, если разобраться, то, какое она имела право?

— Она хотела как лучше… — Элина попыталась оправдать мать, — Просто она боялась за мою жизнь.

— Всё равно она не имела права… и врачи твои тоже не имели права… с одного её слова так поступить… Хотя… — он махнул рукой, — Что теперь об этом?

Глядя на то, как муж нервно поджимает губы, Элина почувствовала острое желание разреветься — Игорь впервые в жизни говорил на эту тему… и говорил он с откровенным недовольством и обидой. Она даже услышала в его тоне скрытое обвинение в свой адрес — так ей показалось…

— Знаешь, сейчас можно всё восстановить… — едва справляясь со слезами, она заговорила торопливо, пытаясь поймать его взгляд, — Делается пластика труб, и беременность становится возможной… Это, конечно, не дёшево, но ведь возможно…

— Да теперь-то уж чего… — нахмурившись, Игорь опустил глаза, — Поезд ушёл. Да и тебе с твоим сердцем нельзя…

— Знаешь, я думала иногда… Если бы я могла забеременеть, я бы всё равно родила ещё хотя бы одного ребёнка. Не такой и страшный у меня диагноз… Рожают ведь… мама просто перестраховалась. А я… Что я могла тогда? Мне восемнадцати ещё не исполнилось… Как и тебе, между прочим. Сами ещё дети…

— Так то — восемнадцать. А сейчас — тридцать один. Ещё чуть-чуть, и тридцать два. Так что, успокойся, Эля… Будем жить, как жили… как-нибудь…

…Это его «как-нибудь» почему-то полоснуло по самому сердцу… И то, что он даже не захотел обсудить тему второго ребёнка — с ней, занозой засело где-то внутри…

«Ну, конечно… Зачем ему ещё один ребёнок со мной, если у него и так скоро будет — от Дарьи…»

Поздно вечером, дождавшись, пока муж и сын уснут, она тихонько вышла в прихожую, к большому, до пола, зеркалу.

Разглядывая своё отражение, Элина поворачивалась то левым боком, то правым, осматривала себя со спины… Нет, конечно, фигура у неё красивая — в этом не сомневалась даже она сама. Ничего лишнего — талия до сих пор тонкая, небольшая грудь сохранила девичью форму — не надень бюстгальтера, никто и не заметит… Ноги… их ногами-то жаль называть — только «ножки»… абсолютно ровные, не худые, не тонкие, а идеальные по форме, с маленькими ступнями… Не стыдно юбку надевать — любой, даже самой малой длины… Даже Игорь когда-то признался, что ему, в первую очередь, понравилась её фигура, особенно некоторые её части… а, уж потом, всё остальное. Да и мать всегда говорила, что «у Эли очень женственный образ, как у всех женщин в роду Серёжи». Под женственностью Ирина Германовна имела в виду рост дочери — по сравнению с высокой, сухощавой матерью, Элина, со своими ста шестьюдесятью двумя сантиметрами всегда выглядела более аппетитно для мужского глаза.

Разметав по округлым плечам пушистые, светло-русые волосы, она ещё долго всматривалась в своё лицо, с досадой для себя отмечая печать болезненности и пережитого стресса. Она, конечно, не писаная красавица… Но эпитет «хорошенькая» сопровождает её всю жизнь, тем более, что она всегда старается следить за собой, и не выходит из дома хотя бы без лёгкого макияжа.

…А завтра ей предстоит настоящее испытание… Завтра она увидит Дарью… теперь уже в новом для себя качестве — качестве матери ребёнка, зачатого от её, Элины, мужа…

Она не должна показать всех чувств, которые обуревают её по этому поводу.

Подумав так, Элина вспомнила свою мать — год назад та говорила те же слова… Но Ирине Германовне было тяжелее — она уже потеряла мужа, и, тем не менее, не побоялась снова встретиться с ним и его новой избранницей на юбилее Василия Корецкого.

Так чего бояться? Ведь Игорь остался с ней. И, похоже, он не скучает по Дарье…

Но почему тогда на сердце так тяжело?

Ей придётся и дальше работать вместе с Гринчук, пока та не уйдёт в декретный отпуск. Видеть, как растёт её живот… живот, в котором — плоть от плоти Игоря… Хватит ли у неё выдержки?..

Должно хватить. В конце концов, это — её работа. И Игорь — её, и только её мужчина.

…Вернувшись в спальню, она юркнула под одеяло, и, прижавшись к такой родной спине мужа, закрыла глаза…

* * *

Утром на работу Элина собиралась с особой тщательностью. Более яркий, чем обычно, макияж должен был скрыть все признаки неуверенности и всё ещё неважного самочувствия, а короткая, в складку, юбочка — подчеркнуть все достоинства женского облика. Вместо тёплого пуховика она надела сегодня куртку — нечего скрывать красивые ноги, обтянутые телесного цвета колготками, тем более, что октябрь в этом году обещал быть необычно тёплым.

Ещё сидя в машине, она с удовлетворением поймала заинтересованный взгляд мужа — притормозив у дворца культуры, тот недвусмысленно проехался ладонью по её бедру вверх, далеко под юбку.

— А я думал, что это чулки… — слегка сжав женскую ногу, он чуть улыбнулся краешком губ.

— Было бы потеплее, надела бы чулки, — Элина игриво закусила губу, — а что?

— Да так, ничего… Хоть на работу тебя не отпускай…

— А придётся… — выйдя из машины, она нарочно повернулась на одной ноге — так, чтобы юбка раскрылась зонтиком, как можно шире и выше, — Пока!

О вчерашнем разговоре она старалась не вспоминать. Войдя в свой кабинет, разделась и включила компьютер. Предстояло снова погрузиться в кипучую деятельность, из которой она уже в который раз подряд выпадала в последнее время. Позвонив Надежде, Элина узнала, что та сейчас находится в большом зрительном зале, и направилась туда, по дороге приветливо здороваясь с сотрудниками.

Назавтра должен был приехать известный поп-исполнитель, и Надя присутствовала при подготовке сцены к предстоящему концерту.

— Слушай, все на меня смотрят, как на привидение, — поздоровавшись с подругой, Элина недоумённо развела руками, — такое впечатление, что меня не ожидали увидеть в живых!

— Ну, в общем, где-то так и есть, — Надежда согласно кивнула, — и тебе предстоит узнать о себе много всяких новостей.

— Мне?! — Элина вытаращила глаза, — О себе?! А что случилось?

— Да ничего нового, в общем-то. Я тебе бы и говорить не стала, но ведь всё равно кто-нибудь ляпнет невзначай.

— Надя… — Элина настойчиво дёрнула ту за рукав, — А ну, рассказывай. Надеюсь, меня не уволили?

— Нет, — Надежда всё же рассмеялась, — не уволили. Но все думают, что ты теперь уволишься сама. Догадываешься — почему?

— Из-за Гринчук?

— А из-за кого же? Я, конечно, не верю во все эти сплетни, но…

— Если ты по поводу её беременности, то можешь говорить мне всё в лоб, — Элина старательно изобразила веселье, — я в курсе всех событий.

— Ну, в общем, все усиленно муссируют тему отцовства. И сходятся в одном-единственном мнении, что она рожает от твоего Мазаева… Ты уж прости, но сама сказала, что ты в курсе.

— Да, в курсе… — неожиданно изменившись в лице, Элина отвернулась от подруги, — И… что… все считают, что я теперь должна уйти с работы?

— Не то, чтобы считают… Просто предположения строят. Послушай, Эля… — Надежда тоже сменила тон и заговорила тихо, — Это я тебе лишь для того говорю, чтобы ты была готова. Тут ведь такой кипиш подняли, когда твой Мазаев расторг договор…

— Почему?

— Потому, что новая бухгалтерша не захотела ему последнюю зарплату начислять. У неё сломался системник. Она вызвала твоего Мазаева, он приехал, естественно, вечером. Но ремонтировать не стал, оказывается, он приезжал увольняться. Это было, как только ты заболела… Бухгалтерша утром обнаружила, что системник как был нерабочим, так и остался, и пошла орать, что это не дело, что программист приезжает не по первому требованию, а только по вечерам, якобы ей срочно нужно было что-то там вывести, и, если бы он приехал не вечером, а днём, то успел бы всё наладить… Ей культурно объяснили, что у нас программист может приходить только после основной своей работы, а она — пошла на принцип. Начала пересчитывать все ноуты, системники, мониторы, принтеры… в общем, сказала, что ему и так весь год платили ни за что, якобы, ДК не нуждался в его услугах на ту сумму, которую ему выплатили за это время. Проще говоря, пригрозила проверкой. Ну, тут и наши взъерепенились, начали орать, что им такой программист не нужен, которого ждать нужно, что им удобнее, как раньше — по первому зову… В общем, всколыхнулось болото. А он тебе не говорил?

— Нет… Он больше туда и не ездил.

— Она вообще заявила, что он тут неизвестно чем занимался, потому, что, якобы, не могла оргтехника так часто ломаться.

— Не знаю, Надь… — Элина растерянно пожала плечами, — Я же с ним не присутствовала… Тут у нас около ста аудиторий, в каждой по компу, ноуту, а то и по два… Ему ещё и свои личные ноутбуки приносили на ремонт, все наши девчонки, он сам говорил… Он и звукорежам что-то там устанавливал, постоянно антивирусы менял… Если он мне врал, то и я — вру… А программы?..

— Эля, за что купила, за то продаю… Но скандал был. Правда, Дарья как-то утихомирила бухгалтершу, уже не знаю, как… Та потом заткнулась. Но это неважно… ты мне скажи лучше, чего это Мазаев решил уволиться?

— А ты попробуй девять месяцев с девяти утра до девяти вечера повкалывай. А то и до двенадцати ночи.

— Понятно… — Надежда снова кивнула, — И правильно сделал. А то тут уже невесть что болтают. И что она от него рожать собралась, и что её муж приезжал на разборки…

— Господи… Это-то откуда знают? — Элина усмехнулась, — Ну, и город…

— Эля… Дубровск — большая деревня… А что, неужели, правда?

— Правда… — Элина не стала отнекиваться, — Приезжал, и домой к нам приходил. Только говорил что-то странное… Будто Игорь Дарью сам преследует. А это не так.

— Так, наверное, она ему и сказала, себя обелить хотела.

— Я тоже так подумала…

— Слушай, Элька… — Надежда осторожно взглянула на свою собеседницу, — Ты, и правда, не собираешься увольняться?

— Нет… — Элина упрямо сдвинула брови, — Не собираюсь. Почему это должна сделать я, а не она, например?

— Ну, и правильно. Это она в твою семью залезла, а не ты. Вот пусть и катится, если что.

…Вечером следующего дня Элина, в числе прочих сотрудников, осталась после работы, чтобы посмотреть концерт известного, «звёздного» поп-исполнителя. Она ещё с утра предупредила Игоря, заодно пригласив и его, но он, как всегда отказался.

— Приезжай, Кирилл тоже будет выступать, их группа идёт на разогрев, — Элина всё же пыталась уговорить мужа, — посмотришь хоть на живую звезду.

— Да не поеду я, — Игорь недовольно хмыкнул в трубку, — я этих звездунов на дух не переношу. Попса — она и в Африке попса. Кирилла увидишь — привет передавай.

С Кириллом Игорь виделся теперь очень редко — по причине его занятости на двух работах, к тому же, узнав о том, что у Игоря роман с директором ДК, в котором работает Элина, Кирилл как-то попытался «вправить мозги» другу, но безуспешно. Услышав слова Кирилла о том, что он нехорошо поступает с Элиной, Игорь ответил, что всё — сплетни, и что, вообще, его личная жизнь — только его дело. После этого между друзьями как будто пробежала чёрная кошка. Они не были в ссоре, но и их тесной дружбе пришёл конец. Они лишь изредка перезванивались, а Кирилл, встречаясь с Элиной, передавал Игорю приветы.

До концерта оставался час времени, и Элина ещё была в своём кабинете, когда дверь неожиданно открылась.

— Привет! — Кирилл, одетый в концертный костюм, стоял в дверном проёме.

— О, Кирюха, привет! — радостно улыбнулась в ответ ему Элина, — Проходи!

— Я на минутку, — парень переступил через порог, — у тебя нитки с иголкой, случайно, нет?

— У меня случайно есть всё! — рассмеялась Элина, — А что случилось?

— Да вот… — повернувшись спиной, Кирилл отвёл правую руку вбок — рукав белой рубашки был оторван по шву на самом видном месте, — Рукав оторвался… Светка позже подъедет, да у неё всё равно ниток с собой нет.

— Снимай… — порывшись в ящике стола, Элина достала катушку белых ниток с воткнутой в неё иглой, — Пришью, что с тобой поделаешь…

— Как Игорь? — расстегнув пуговицы, Кирилл снял рубашку и протянул её Элине, — Как вы там — вообще?

— Потихоньку, — пожав плечами, она отмотала нитку и начала вдевать её в иголку, — звала Игоря на концерт, но он не захотел…

— А сами-то как? — Кирилл явно что-то хотел спросить, но, по всей видимости, стеснялся, — Всё нормально?

— Всё нормально, — кивнула Элина, — ты-то чего не заходишь?

— Времени не хватает, — тот ответил уклончиво, опустив взгляд, — то работаю, то на репетиции хожу, то со Светкой гуляю да по больницам её вожу…

— А что с ней? — Элина удивлённо подняла на Кирилла глаза, — Заболела?

— Ну, если беременность можно назвать болезнью… — тот смущённо улыбнулся, — Тогда — да, заболела.

— Да ты что?! Света беременна?!

— Угу.

— И какой срок?!

— Пять месяцев уже.

— Ничего себе!.. — Элина радостно улыбнулась, — Поздравляю!..

— Спасибо…

— Давно пора!

— Я тоже так подумал… У вас-то Антоха уже вон какой — жених! А я всё бездетный…

— Да уж, жених, — Элина снова рассмеялась, — ещё чуть-чуть, и бабушкой меня сделает!

— Это ты-то бабушка?.. — Кирилл весело окинул Элину взглядом с ног до головы, — Ты ещё — девушка!

— Слушай, а, ведь, никто не верит, что Антон — наш сын! Кто нас не знает — не верят, и всё! Думают, что он мой или Игоря брат!

Разговаривая с Кириллом, который сидел напротив в одних брюках, с голым торсом, Элина неожиданно развеселилась. Она давно уже не видела старого приятеля, и была искренне рада встрече. Она громко хохотала над какой-то его шуткой, когда дверь снова неожиданно открылась.

— Привет… — стоя на пороге, Игорь хмуро смотрел на зашивающую чужую мужскую рубашку жену, — Не помешаю?

— О, здорово, — Кирилл радостно протянул руку другу, — а Элька сказала, что ты не придёшь!

— А я взял, и пришёл, — мрачно пошутил Игорь, — не вовремя, да?

— Как раз вовремя, — Элина изо всех сил старалась оставаться весёлой, но вид супруга заставлял её внутренне сжаться, — у меня чайник горячий, давайте, кофе попьём? До концерта ещё время есть.

Получив зашитую рубашку, Кирилл вскоре ушёл на сцену, где его ждали участники группы. Оставшись вдвоём с Игорем, Элина невольно косилась на мужа, который мрачно сидел у стола, постукивая по нему пальцами.

— Что с тобой? — присев напротив, она положила локти на стол и уставилась на супруга.

— Да так… ничего… — не глядя на неё, тот поджимал красивые губы, — решил вот заехать… без предупреждения.

— На концерт? Или просто ко мне? — несмотря на тревогу, Элина улыбнулась, — Игорь…

— Просто заехать. Подумал, вдруг, тебе приятно будет…

— А мне приятно.

— Что-то я не заметил. По-моему, наоборот, только настроение вам испортил.

— Кому это — вам?..

— Вам.

Глядя на него, такого любимого, Элина вдруг почувствовала неудержимое влечение… Ей почему-то именно сейчас пришло в голову, что Игорь мог вот так же встречаться с Дарьей здесь… в этом кабинете… но эта мысль вызвала сейчас в ней не ревность, а, напротив, желание оказаться на месте другой женщины…

…Моментально заперев дверь на ключ, она тут же вернулась к мужу и уселась на его колени.

— И что бы это значило?.. — он смотрел на неё исподлобья, но уже не с обидой, а многозначительно.

— Помнишь, ты говорил, что со своей женой интереснее всего в чужом сарае?.. — обвив его шею руками, она горячо прошептала ему на ухо, — Помнишь?..

— Помню… — его руки уже вовсю гуляли по её телу под одеждой.

— Считай, что это — чужой сарай…

…На концерт они в этот вечер так и не попали.

— Если честно, не ожидал… — одевшись, Игорь с восхищением смотрел на жену.

— Тебе что, не понравилось? — повернувшись к нему от зеркала, она лукаво улыбнулась.

— Ещё как понравилось… ты мне ещё с утра понравилась… всё думал, для кого ты эту юбку второй день надеваешь…

— Ты ещё не понял — для кого?.. — подойдя к мужу, Элина прижалась к его груди.

— Понял… — сомкнув руки у неё за спиной, он поцеловал её в макушку, — Только ты на концерт опоздала…

— Да ну его… — Элина подняла счастливые глаза, — Мы лучше с тобой домой поедем… Да?

— Да…

* * *

Расторгнув договор и больше не появляясь во дворце культуры, Игорь испытывал одновременно и облегчение, и угрызения совести. Облегчение — от того, что теперь не надо идти против себя, против своей воли, тем более, что он отдал Дарье последний долг. Угрызения совести — от того, что в глубине души засело подленькое чувство, что он — беглец. Он банально сбежал от проблемы… И, хотя, он не был инициатором этой самой проблемы, но мысль о том, что женщина, которая носит его ребёнка, осталась, по сути, одна, не давала покоя. Ему совершенно не хотелось к ней… но и вычеркнуть из памяти он её теперь не мог.

Игорь до последнего надеялся, что Дарья помирится со своим мужем, но тот больше не объявлялся, да и Игорь теперь не владел никакой информацией. Спрашивать у Элины было нельзя, а самому звонить Дарье совершенно не хотелось.

В то же самое время он всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что ему интересно — кто родится, мальчик или девочка… Но он даже не знал точного срока её беременности, лишь приблизительно — выходило, что около трёх месяцев.

…Звонок от неё раздался в начале ноября.

— Игорь… — её голос был на удивление искренним — так ему показалось, — Мне нужна твоя помощь… обратиться больше не к кому.

— Ну, хорошо… А что нужно сделать?

— Мне нужно съездить в Никольск. В субботу… Но так, чтобы меня там видело как можно меньше народу.

— И что я должен сделать?

— Мне нужно, чтобы ты отвёз меня там до поликлиники, немного подождал, а потом сразу — обратно… Дело в том, что, если я поеду автобусом, а там ещё и маршрутками, то сразу доложат Мишке. Никольск маленький, все друг друга знают… А я не хочу, чтобы он знал, что я приезжала. Это очень важно. Если у тебя не получится, я не обижусь…

— Да нет, почему… — не в силах отказать, Игорь лихорадочно соображал, как устроить эту неожиданную поездку, — Получится… только…

— Я оплачу дорогу.

— При чём тут это… Я думаю, что там у меня на работе… Главное, чтобы новое оборудование в этот день не поступало. Я же всегда присутствую при приёмке.

— Ну, если не можешь, тогда извини…

— Даша, при чём тут — не можешь? Я могу… — тон его стал менее уверенным, но Игорь уже понимал, что отказаться он не сможет, — Я смогу. Давай, завтра я тебе перезвоню, и мы всё уточним. Хорошо?

Положив трубку, он в смятении присел за рабочий стол. Дарья звонила днём, во время обеда, заранее зная, что разговору никто не сможет помешать. Пообещав отвезти её в Никольск, теперь он мучительно придумывал, что скажет Элине. Она только-только успокоилась после всего… И, к тому же, ей совсем нельзя волноваться — каждое волнение выливается в очередной приступ… Если быть совсем откровенным, его это напрягает. Теперь он чувствует себя виноватым во всём — в своей измене, в её болезни, в том, что, по сути, бросил Дарью…

Его гнетёт это постоянное чувство вины. Он не знает, что с ним делать… Теперь ещё и эта поездка. Не поедешь — будешь виноват перед Дарьей. Поедешь — перед Элиной…

А, самое противное, что снова придётся врать. Прикинув расстояние от Дубровска до Никольска, он примерно рассчитал время поездки — выходило, что на всё про всё ему потребуется минимум пару часов — с учётом того, что Дарья посетит больницу. Она сказала, что ей нужно забрать оттуда карточку, чтобы встать на учёт здесь, в Дубровске.

«Два часа — не так уж и много… Лишь бы тесть на работу не вызвал…»

— Эля, — в пятницу вечером Игорь обратился к жене, — я завтра должен на пару часов уехать.

— Куда?

— Отчим просил телевизор привезти из магазина.

— Дядь Петя?! — Элина удивлённо уставилась на мужа, — Телевизор?!

— Угу… — Игорь нарочно отвёл глаза, — Дочь хочет ему телевизор купить, говорит, старый накрылся медным тазом…

— Ладно… — Элина растерянно пожала плечами, — Поезжай… А где ты его видел?

— Я вчера к нему заезжал… Только тебе сказать забыл.