— Уважаемые пассажиры… — голос дежурной по вокзалу доносился из всех динамиков, вывешенных вдоль длинного перрона. — Скорый поезд… номер… прибывает на третий путь второй платформы… Нумерация вагонов — с головы поезда… Стоянка поезда десять минут… Будьте внимательны и осторожны…
Поднимаясь по лестнице подземного перехода на нужную ей платформу, Анна невольно усмехнулась про себя. Последнее предупреждение дежурной почему-то эхом отозвалось в голове.
"Внимательны и осторожны…"
Поздно… слишком поздно быть внимательной и осторожной… Правда, она и так слишком долго крепилась, противилась своим тайным желаниям… Много месяцев… А вот — случилось… Случилось то, чего она так боялась и хотела одновременно…
Наверное, это её рок. И никакие предупреждения бы не помогли, даже если бы они звучали каждый день с утра до вечера… Видимо, всё было предрешено. И теперь поздно переосмысливать свои поступки и чувства… тем более, что делать этого совсем не хочется. Зачем переосмысливать то, что раскрасило её жизнь в невиданные доселе цвета, принесло неведомые, непознанные доселе ощущения?..
Не познать их — не меньший грех, чем познать… пусть так, украдкой, с привкусом вины и стыда… но с непреодолимой радостью невероятного полёта, заглушить которую не смогли никакие угрызения совести.
…Так она думала ещё вчера вечером, утопая в жарких объятиях чужого мужчины… Проводив его около полуночи, вдруг впервые явственно осознала, насколько зыбко это ворованное счастье… Сегодня же, приехав на вокзал, к поезду, который должен был увезти её к семье, Анюта почувствовала растерянность и щемящую тревогу.
…Завтра ей понадобится всё её мужество… наверное, это будет мужество на грани цинизма.
…Завтра она встретится с Сашей и Димкой — сразу после последнего звонка они вдвоём уехали на родину Морозовых… Сашин отец сильно болел в последнее время, и, дождавшись, когда сын окончит седьмой класс, Александр тут же отправился за билетами.
Это было три недели назад. Сегодня Аня уезжала вслед за ними, чтобы провести свой отпуск вместе с семьёй… От Сашиных родителей они собирались поехать в гости к её маме — Елена Ивановна уже больше года не видела ни дочь, ни внука, ни любимого зятя.
…Всего три недели… Но они разделили её жизнь на "до" и "после"…
— Аня, подожди!.. — она уже выходила на перрон, когда откуда-то снизу услышала знакомый до боли голос.
Оглянувшись, она так и застыла, перегородив собой проход… глядя, как Леонид взбегает к ней по крутым ступеням.
— Мы же договорились… — дождавшись, когда он приблизится вплотную, она подняла на него глаза. Анюта смотрела растерянно, но в её взгляде проступала нескрываемая радость от встречи. — Я же просила тебя не приходить… Увидит кто-нибудь…
— Я не смог… — подхватив её сумку, Лапин увлёк женщину в сторону. Остановившись под навесом, поставил сумку на землю и схватил Анну за руки. — Я не знаю, как я буду без тебя… Аня… Я с ума сойду…
— Ты уже сошёл… — стараясь не оглядываться по сторонам, Анюта тщетно пыталась высвободить свои ладони. — Нас увидят…
— Нас и так часто видят… ты забыла, что мы — друзья…
— Не надо, Лёнь… не говори так… — боясь, что он вот-вот обнимет её, Анюта невольно отступила назад. — Я теперь боюсь этого слова…
— Почему? — он смотрел на неё во все глаза, кажется, не понимая смысла их торопливого разговора. — Аня… целый месяц без тебя…
— Послушай… — Анна глубоко вздохнула, как будто приготовилась произнести что-то очень важное для них обоих. — Лёнь, послушай меня… Я сегодня думала всю ночь…
— Обо мне?.. — улыбка чуть тронула его губы.
— И о тебе… и обо мне… о нас… и не только…
— Ну, и что же ты надумала?.. — его руки скользнули вверх по её предплечьям, едва защищённым тонкими рукавами светлой блузки.
— Нам… нам нужно всё прекратить… — она как-то беспомощно проводила взглядом локомотив своего поезда — плавно тормозя, тот тащил за собой длинный состав из новеньких синих пассажирских вагонов. Шум поезда почти заглушил её слова, и казалось, что Анна не в силах их повторить.
— Я ничего не слышал… — не сводя с неё глаз, Лапин медленно покачал головой. — Я ни-че-го не слышал!..
— Всё… — судорожно сглотнув, Анюта закрыла глаза и тут же почувствовала его губы на своём лице. — Всё… Лёня, всё… это — неправильно…
— Что — неправильно?.. — не обращая внимания на толпу пассажиров, он целовал её губы, глаза, волосы…
— То, что мы делаем… Это неправильно… Нельзя… Надо прекратить…
— Ты сможешь?.. — он смотрела на неё пристально, пронзительным взглядом серых глаз…
— Смогу… Я — смогу… Этого — не повторится…
…Усевшись в вагоне на своё место, Анна боялась посмотреть в окно — она знала, что Леонид стоит напротив. Она выглянула лишь, когда поезд медленно тронулся… Не сводя с неё глаз, Лапин шёл рядом с вагоном…
Когда он, наконец, остался вне поля её зрения, Анюта вновь прислонилась спиной к перегородке купе и прикрыла глаза…
…Завтра… уже завтра она встретится с мужем…
Она не знает, как посмотрит ему в глаза… Она не знает, как посмотрит в глаза сыну… Всё, что происходило между ней и Леонидом все эти три недели, теперь оседало невыносимо тяжёлым грузом в душе…
…И, всё равно… она не знает наверняка, жалеет она о случившемся, или нет…
…Она до сих пор не разобралась в себе… Она не собиралась изменять Александру — в этом Анна могла поклясться наверняка. Да, она была неравнодушна к его другу… даже более, чем неравнодушна. И, всё же, измена вовсе не входила в её планы.
…Не входила… Но ведь произошла. Или она лукавит сама с собой?.. Ведь с чего-то всё началось…
…Не то слово, что началось. Все эти полгода Анюта мужественно сопротивлялась своим чувствам. Она пыталась не думать о Леониде… она отметала все мысли о нём — тщетно, но всё же отметала… Она старалась уделять больше внимания собственному супругу, но Саша, как назло, в последнее время с головой погрузился в свой бизнес — тот, кажется, пошёл в гору.
Анна вспомнила, как сразу после Нового года начала заниматься с дочерью Лапина — Кристиной. Занятия проходили попеременно — то в квартире самих Лапиных, до дома у Анны, а со временем окончательно переместились в дом к Морозовым. Так хотела сама девочка — она всё время подчёркивала, что "дома у тёти Ани материал усваивается намного легче". И Анна вначале честно радовалась такому обстоятельству — в такие дни ей не приходилось оказываться наедине с Леонидом в его автомобиле… Такие ситуации были откровенно провокационными, Аня каждый раз ждала, что Лапин вновь переступит известную черту — то ли со страхом… то ли с надеждой…
Но он, казалось, тоже прилагал все усилия, чтобы больше не обнаруживать своего увлечения. Во время нечастых теперь встреч он разговаривал с Анютой, шутил, о чём-то спрашивал, бросая на неё непривычно печальный взгляд… Дальше этого взгляда дело, естественно, не шло. Те два поцелуя оставались в прошлом, а новых больше не было.
Аня ловила себя на мысли, что ужасно хочет повторения пикантной ситуации.
Восьмого марта, оказавшись вместе с Лапиными в ресторане, Анна ожидала от Леонида каких-то слов, а, может, и действий — они, как всегда, танцевали, но в этот раз красноречие изменило мужчине… Вопреки обыкновению, он молчал во время танца, и лишь незаметно вздыхал, бросая на неё пронзительные взгляды… В тот вечер они неожиданно оказались наедине — Мила ушла в дамскую комнату, а Саше вдруг захотелось позвонить кому-то из своих новых партнёров, и он отправился на улицу: новый сотовый телефон не ловил сеть в здании ресторана…
Оставшись один на один с Лапиным, Анна внутренне замерла… Ей почему-то казалось, что он только и ждал этой ситуации… Но — увы… и в этот раз Леонид ограничился только взглядом — в нём был уже знакомый призыв, но летел он к Анюте с противоположной стороны стола.
У неё сложилось впечатление, что Лапин больше не смеет выражать свои чувства ей, как жене лучшего друга.
Анна была и рада, и не рада… Она мучилась, старательно скрывая эти мучения за внешней весёлостью… Глядя на Леонида, она по его лицу пыталась угадать, что происходит в его душе… Иногда ей казалось, что он страдает… Иногда — что ему всё равно, что они видятся всё реже… Эта игра в "любовь на расстоянии" так увлекла Анюту, что она не заметила, как сама стала искать встречи с Лапиным.
Она нарочно поощряла дружбу Димки с Сашей Говоровым — те постоянно пропадали дома у Морозовых, вместе сочиняли музыку, записывали ноты — фортепианные и барабанные партии придуманных ими композиций. Однажды к ним присоединился ещё один мальчик — Витя Мазур. Витька учился по классу бас-гитары, и приходил сразу с двумя инструментами — шестистрункой и "басухой", как говорили сами мальчишки. Несмотря на их довольно юный возраст, все трое были не на шутку увлечены музыкой, и Анна, несмотря на беспокойство и шум, откровенно радовалась таким вот музыкальным "посиделкам" в своей однокомнатной квартире. Особенно в те дни, когда к ней должна была приходить Кристина. Девочку привозил отец, но он не всегда поднимался к Морозовым, чаще всего сразу уезжал, а потом, вернувшись за дочерью, звонил на домашний телефон — Анна была рада и его голосу…
Заниматься английским языком на фоне музыкальных экспериментов мальчишек было невозможно, и Аня предложила снова перенести занятия в квартиру Лапиных… но, несмотря на все благоразумные доводы, Кристина проявила присущее ей упрямство. Она твёрдо настаивала на уроках дома "у тёти Ани"…
Анна в шутку пожаловалась Миле, в надежде, что та уговорит дочь заниматься у себя дома. Но Мила со смехом "открыла глаза" непонятливой репетиторше…
"Аня, да ей Дима нравится! — Мила заговорщически приглушила голос. — Она же мне все уши уже прожужжала, как у вас интересно!.. так что, боюсь, я её не уговорю… Если только вместе с остальными мальчишками!"
Вскоре занятия с Кристиной подошли к концу, и поводов чаще видеться с Леонидом не осталось вовсе.
…Она уже смирилась с тем, что внезапно вспыхнувший интерес Лапина к ней, как к женщине, так и останется всего лишь интересом. Сама Анна не могла бы назвать свои чувства к нему любовью. Нет, это не была любовь… она помнила ещё, что такое — любить по-настоящему… так она любила лишь одного на свете человека, много лет назад… Та любовь прошла, и больше не возвращалась…
С Лапиным всё было по-другому. Это была, скорее, попытка вернуть волнующие ощущения, вновь испытать импульсы, идущие от тела к телу… При встречах с Леонидом на неё по-девичьи накатывала горячая волна, отзываясь приступами внезапной радости и замиранием сердца.
Однажды Аня проснулась посреди ночи, от незнакомого восторга, охватившего всё её тело… Мысль о том, кого она видела во сне, проколола сознание одновременно с пробуждением…
Леонид… она вспомнила его руки, его губы… там, в глубинах сна, её тело полностью подчинилось воле этого мужчины, отзываясь на каждое его прикосновение, на каждый поцелуй…
Повернувшись к мужу, Аня ещё с минуту испуганно прислушивалась к его ровному дыханию — она не на шутку испугалась, что Александр мог проснуться и догадаться, кто и как привиделся его жене.
Теперь, вечерами, укладываясь в постель, Аня с замиранием сердца вспоминала все подробности этого сна…
Масла в огонь подлила врач-гинеколог при очередном профосмотре. Довольно пожилая, небольшого роста, полноватая женщина, несмотря на серьёзность профессии никогда не лезла за словом в карман, и своих пациенток нередко шокировала собственным, довольно щекотливым юмором.
"Профилактические процедуры бы вам, Анна Сергеевна, не помешали… — записывая результаты осмотра в карточку, врачиха пробурчала себе под нос. — Возраст уже не девичий, проблемки могут возникнуть вот-вот".
"У меня что-то не так?.." — нахмурившись, Анна машинально попыталась заглянуть в запись.
"У нас у всех это — "не так"… — громко хмыкнув, женщина взглянула на неё поверх больших, в роговой оправе, очков. — Синдром отсутствия оргазмов".
"Вообще-то я замужем…" — Анюта густо покраснела — она не была привычна к подобным разговорам.
"Замужество оргазмов не гарантирует. А все женские болезни именно от этого. Сама запомни, и мужу передай. Будешь выходить — скажи остальным, пусть подождут, не заходят. У меня перекур…"
Мужу Аня, естественно, передавать ничего не стала, и о разговоре этом старалась забыть — грубоватая тётка, с солдатским юмором, чего с неё взять. По словам других преподавательниц, она всем так говорит… Однако, как ни старалась Анюта выбросить из головы все шальные мысли, они невольно возвращались и возвращались…
Чувствовала себя Аня хорошо, и ни о каких "проблемках" не могло быть и речи, и она боялась признаться самой себе, что мысли эти — не что иное, как попытка оправдать свои запрятанные в глубины подсознания желания…
…Она уже привыкла к мысли, что тех двух поцелуев больше не повторится… в недрах души зрела уверенность, что так оно и в самом деле — лучше.
В последних числах мая, проводив мужа и сына, Анна вернулась домой с намерением провести этот вечер за чтением — у неё в последнее время было столько работы и забот, что она давно ничего не читала… Сегодня же представлялась такая возможность, тем более, что, по старой традиции, привитой ей Еленой Ивановной, в день отъезда близких никаких домашних дел не намечалось.
Устроившись с книгой в уголке дивана, Анюта с предвкушением наслаждения от любимого занятия открыла первую страничку томика стихов. Она очень любила поэзию… слушая стихи Кристины — по-детски наивные, она даже пыталась объяснять девочке все тонкости стихосложения, которые знала теоретически… Считая, что юная поэтесса просто обязана знать о жизни любимых классиков, Анна подсовывала той нужные книги. Но, оказавшись в доме Морозовых, Кристина посвящала своей наставнице лишь немного времени, а потом с откровенным интересом присоединялась к мальчишкам — "трио", которое собрал Дима из своих друзей, интересовало её гораздо больше, чем биография Александра Блока или его тёзки Пушкина.
…Услышав звонок в дверь, в первый момент Анна испугалась. Был уже поздний вечер, и она не ждала гостей. Выйдя в прихожую, осторожно посмотрела в глазок… Почувствовав, как по телу разливается горячая волна, на мгновение застыла… затем отчаянно повернула дверной замок…
"Нет… нет… — она сопротивлялась слишком слабо для того, чтобы оттолкнуть его окончательно, — Нельзя… Здесь — нельзя… Только не здесь…"
…Лапин был абсолютно трезв, но от его губ почему-то пахло коньяком — как будто он выпил только что, перед тем, как войти в её дверь…
Впоследствии она узнала — так оно и было…
"Я боялся… — позже, расслабившись, он чуть касался губами её лба, виска, шеи, — Я боялся, что ты меня выгонишь… взял с собой бутылку коньяка, отпил из горлышка прямо в подъезде…"
Анюта не знала, что говорить ему… Она просто наслаждалась долгожданным блаженством… Она долго не могла прийти в себя… То, что приснилось ей совсем недавно, не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытала сегодня — впервые в жизни оказавшись на грани настоящего и запредельного… Она даже не почувствовала вполне естественных в её положении угрызений совести, настолько была потрясена своим состоянием.
Совесть заговорила намного позже… но в ту ночь её сознание и тело существовали отдельно друг от друга…
На следующее утро, придя на работу, она с удивлением ловила взгляды своих коллег — те сразу заметили перемены, произошедшие с Анной Сергеевной в одну ночь.
"Аня, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты завела себе любовника, — уже в конце рабочего дня шепнул ей физрук. — Ты прям вся светишься…"
"А у меня был рыбный день, — отшутилась Анюта. — Фосфору наелась…"
Вечером, дома, закрыв глаза, она снова вспоминала — и теперь уже не сон, а вчерашние события… Сердце сладко замирало в груди — как давно она не испытывала этого замирания… С Сашей такого точно не было…
…Она вновь и вновь по крупицам собирала в памяти всё, что происходило вчера здесь, на этом самом диване… Она даже не думала о том, что это — супружеское ложе, осквернённое ею вчера так вероломно… Нет, то, что заставил испытать её Леонид, вовсе не может быть скверным… Разве могут быть скверными расправленные крылья?..
…Он не оставил на её теле ни одного квадратного миллиметра, которого бы не касались его губы… Она, такая сдержанная в интимных отношениях, вчера сбросила все оковы, так неожиданно для самой себя…
Сбросила — с мужчиной, не связанным с ней никакими узами…
…Внезапный телефонный звонок если не опустил с небес на землю, то довольно резко отрезвил.
Звонил супруг — они с Димой благополучно доехали до места, и уже находились в родительском доме. Эйфория от вчерашнего свидания закончилась слезами. Поговорив с мужем, Анна плакала… Теперь она казнила себя почём зря… Казнила, а потом оправдывала… Оправдывала и — казнила…
Чувства непоправимости, как в случае с Виталием, уже не было… Может быть, потому, что полученное ею физическое удовольствие перевешивало все морально-нравственные устои… И, всё-таки, теперь, вспомнив о муже, Анна не знала, как быть дальше… Она не собиралась бросать Сашу… но она не представляла, как теперь встретится с ним, ведь через три недели она должна будет поехать к нему… Саша на полтора месяца оставил свою фирму на заместителя — теперь он мог позволить себе такую роскошь… тем более, у него была для этого причина — больной отец.
Леонид на удивление не звонил, и Анна, в конце концов, уговорила себя, что так даже и лучше…
"Ничего не было!.. Всё приснилось… Ничего не было…"
Но уже на следующий день он пришёл снова… В этот раз она даже не пыталась его оттолкнуть.
* * *
Отпуск прошёл на удивление спокойно. Ещё по дороге в северный посёлок Анна старательно настраивалась на встречу с Александром. Она вспомнила свою давнюю квартирную хозяйку, и её слова…
"Хочешь семью сберечь — молчи! Как рыба молчи!.."
Хорошо, что тогда, почти пятнадцать лет назад она смолчала, ни в чём не призналась Саше… У них получилась хорошая семья, Саша искренне счастлив, у них замечательный сын… Счастлива ли была сама Анюта? Все эти годы она старательно избегала этого вопроса…
По сути, для счастья у неё было абсолютно всё: семейный покой, любимый сын, любящий, заботливый муж, любимая работа… Трудности?.. но у кого их не было в эти годы?..
Нет, конечно… она всё сделала правильно. Она и сейчас всё сделает правильно. То, что произошло у них с Леонидом, навсегда останется их тайной… Она почувствовала, что такое — быть настоящей женщиной… Но это не повод рушить две семьи… И, если Леонид что-то такое себе задумал, она не позволит ему…
Ни за что не позволит!..
В доме свёкра и свекрови, и потом, в гостях у своей матери, Анна как будто впервые наблюдала за тем, как дружны её муж и сын. Вдали от повседневных забот, Саша не отходил от Димки — рядом с ним супруг как будто пытался вернуться в собственное детство. Он дурачился, подшучивал над сыном, с удовольствием подпевал — найдя в доме деда и бабушки старую гитару, Димка частенько наигрывал разные мелодии, за неимением пианино.
Анна смотрела на их тихое — громкое — счастье, и старательно укладывала на дно души все свои чувства — вину, стыд, боль… Никак не желая укладываться, они всё вылезали и вылезали наружу, царапая до крови тонкие перегородки… но Аня мужественно утрамбовывала "самозванцев", с ужасом для себя обнаруживая, что среди этих самых чувств нет ещё одного… Самого, пожалуй, главного.
Среди них не было раскаяния.