Пол в доме был с подогревом, поэтому, встав с кровати, Виталий не стал надевать тапки. Он вообще предпочитал ходить по всему особняку Изабеллы босиком — особенно с утра. Он уже вполне освоился в этом фешенебельном строении, и хождение без обуви — когда босые ступни утопают в мягком ворсе ковровых покрытий спальни, а затем прикасаются к приятной, тёплой поверхности открытого пола других помещений, всё это придавало не только ощущение комфорта, но и глубоко запрятанное, тайное чувство "хозяина".
Ему очень нравился дом, в котором жила Лозинская — благодаря великолепному дизайну, он был светлым и невероятно уютным, обставленным по всем канонам новоевропейской моды.
Свою новую квартиру, где они жили с Татьяной, Виталий ещё не успел обустроить с подобным комфортом, но, если ещё полгода назад всё это входило в его планы, то теперь все намерения отодвинулись до лучших времён. Это не было связано с финансовыми возможностями самого Мясникова — с этим был полный порядок, новая должность позволяла жить на широкую ногу… Просто не было нужного настроя.
Каждый раз, приезжая к Изабелле, Мясников чувствовал себя всё увереннее, тем более, что сама Изабелла эту самую уверенность поощряла — перед тем, как лечь в постель, "доверяла" убирать свои драгоценности, то и дело посылала в любой уголок дома — "найти" какую-нибудь вещь в недрах секретера или комода, а так же приучила его "хозяйничать" на кухне в отсутствие прислуги.
Мясников очень быстро научился ориентироваться в многочисленных комнатах, в ящичках и полочках… Он даже знал, где лежит нижнее бельё Изабеллы, и куда вчера она закинула свои чулки… Если его визит приходился на выходной, то утром он варил ей кофе и готовил завтрак — Лозинская как-то сразу ненавязчиво дала понять, что ей это очень нравится.
Вместе с тем, она умела руководить его действиями так, что Виталий вовсе не чувствовал себя в роли служанки. Скорее, он чувствовал себя полноправным членом её семьи — почти хозяином, правда, без определённых материальных прав.
Но он и не претендовал на эти самые права, это сквозило в каждом его действии, каждом слове и поступке. Кажется, и сама Изабелла привыкла к нему настолько, что воспринимала его присутствие как что-то естественное и, более того — необходимое…
Она никогда не спрашивала о его личной жизни, но Виталий был уверен: Лозинская знает о нём абсолютно всё, вплоть до мелочей.
После того, как два месяца назад Мясников развёлся с женой, Изабелла, действительно, сделала ему подарок — вернула часть акций. Правда, это была слишком малая часть по сравнению с той, которую он уступил ей в своё время… Но, судя по выражению лица Изабеллы, у него был шанс получить гораздо больше… При каких условиях — пока оставалось тайной, и Виталий терпеливо ждал, когда Лозинская соизволит эти условия озвучить.
Они неплохо изучили друг друга за это время, и, по мнению всего персонала, составляли вполне спевшийся дуэт. Об их интимной связи догадывались, но давно уже перестали обсуждать: Изабелла жила одна, детей у неё не было, своего прежнего любовника она выгнала за измену с молоденькой фотомоделью ещё год назад… Виталий же перестал быть предметом сплетен сразу, как только женская часть персонала поняла — у нового заместителя нет намерений заводить служебные романы, а есть лишь одна цель: работа на благо корпорации и удовлетворение всех потребностей гендиректрисы. А с гендиректрисой, как известно, соперничать было весьма чревато…
…Спустившись со второго этажа, Виталий прошёл через большой, светлый холл в огромную, обустроенную по последнему слову техники, кухню. Достав из огромного, под потолок, трёхкамерного холодильника бутылку минеральной воды, налил полный широкий стакан и выпил. Закурив, прошёл к большому овальному, со стеклянной столешницей, обеденному столу и, присев на высокий стул, придвинул к себе пепельницу.
В последний раз он был здесь около трёх недель назад — после этого Лозинская уезжала и приехала только вчера вечером. Встретив, Виталий привёз свою любовницу в её особняк, и, конечно, остался до утра.
…Он не был влюблён в свою бизнес-партнёршу, но за время её отсутствия несколько раз ловил себя на мысли, что не против провести здесь очередную ночь. Это стало уже привычным — Мясников ночевал здесь всё чаще и чаще. Несмотря на свою грубоватость и барские замашки, Изабелла оказалась очень интересной собеседницей, к тому же, их крепко связывали интересы бизнеса. Зная её манеры и установки, с Лозинской было довольно несложно общаться. Она никогда не впадала в панику, все проблемы решала легко, как бы играючись, и даже присущий ей цинизм вызывал некоторое уважение: все свои решения, какими бы они ни были, Изабелла принимала исходя из интересов не личного, а делового плана.
Она была настоящей деловой женщиной. Её нельзя было упрекнуть в алчности: созданная ею корпорация кормила не только свою хозяйку, а и всех, кто был причастен к этому бизнесу. Все предприятия, которые в своё время "подгребла" под себя Лозинская, теперь работали в полную мощность, давали качественную продукцию и обеспечивали рабочими местами огромную армию населения. Она установила драконовские правила поведения на рабочих местах, и любого нарушителя этих правил ожидало немедленное и безжалостное увольнение. Однако, такая жёсткость вполне компенсировалась хорошими заработными платами и приличными условиями работы сотрудников. Попасть на работу на одно из её предприятий считалось большой удачей.
Лозинская и сама не знала покоя, и не давала его своим подчинённым — при её появлении те вытягивались в струнку. Заняв место заместителя, Виталий сразу же вошёл в нужный ритм: он сразу понял, что хочет от него гендиректриса, и уже через короткое время научился понимать её с полувзгляда, с полуслова, и даже предугадывать нужные решения.
Судя по тому, что Изабелла выбрала его на должность не только заместителя, но и постоянного, штатного любовника, она по достоинству оценивала деловые и личные качества Мясникова. Она полностью руководила его действиями — и в офисе, и в постели, оставляя ему лишь одно право: самому выбирать способ улаживать возникающие в связи с этим проблемы в его собственной семье…
Таня не могла не заметить его частых "командировок", и всё чаще и чаще устраивала сцены ревности.
— Ты опять куришь натощак? — появившись в дверях кухни, Лозинская довольно лениво прошла к холодильнику — по примеру Виталия, босиком, и, достав баночку с йогуртом, уселась напротив.
— Я не натощак, — выпустив тонкую струйку дыма, Мясников бросил на женщину короткий взгляд. — Стакан минералки выпил… Тебе налить?
— Кофе хочу… Поухаживай за мной?
Затушив сигарету, Виталий неторопливо встал из-за стола. Изабелла приучила его варить для неё кофе. Она постоянно подчёркивала, что у него это получается гораздо лучше, чем у повара.
Наблюдая за ним, женщина закинула ногу на ногу — полы короткого пеньюара разъехались в стороны, обнажив стройные для её возраста бёдра. Тряхнув шикарной гривой волос, чуть повела плечом — шёлковая ткань соскользнула вниз, оголив загорелую, бронзового отлива, кожу. Она не сводила с мужчины пристального взгляда, как будто чего-то ожидая, но он увлечённо наблюдал за тёмной пенкой, вот-вот готовой перелиться через край турки…
— Ну, всё?.. — она нервно постукивала пальцами по стеклянной столешнице. — Или ещё нет?!
— Ты сегодня слишком нетерпеливая…
— А ты слишком невнимательный… — небрежно отодвинутая пластиковая баночка скользнула по гладкой поверхности стола и мягко свалилась на пол.
— Не понял… — Виталий на секунду обернулся. — Невнимательный — в чём?
— Не в чём… — женщина смотрела на него чуть исподлобья, — А — к кому…
— К кому?.. — он вполне искренне изобразил удивление.
— Я ведь обижусь…
…Он и вправду уловил в её взгляде отблеск обиды… Не понимая, в чём дело, отставил турку и вернулся к столу. Изабелла редко играла с ним, их интимные отношения были сродни деловым — встретились, получили удовольствие, и дальше — только о бизнесе… Но, то ли после долгой разлуки, то ли по другой, пока ещё непонятной ему причине, сегодня Лозинская откровенно капризничала… Он почувствовал это, ещё когда проснулся — ему уже тогда показалось, что она чем-то недовольна.
— Ну, что случилось?.. — он даже не знал, как себя вести. Вроде, нужно проявить нежность, как и положено в таких ситуациях… Но, с другой стороны, он не знает, как она воспримет его порыв. Она, и правда, вернулась какая-то не такая, как раньше…
…Грудь подтянула — он почувствовал это сразу, как только лёг вчера с ней в постель… Будь на месте Изабеллы какая-нибудь другая женщина, Виталий бы про себя усмехнулся — молодится "бабушка"… Но, на удивление, к Лозинской это слово совершенно не подходило: несмотря на приближающийся "полтинник", фигура по-девичьи стройная, волосы не утратили блеска и пышности, осанка, походка — как у двадцатилетней девушки…
Теперь ещё и грудь — налитая, упругая, высокая…
…Присев рядом на корточки, он взял в руки её ладонь и заглянул в глаза… Обычно холодно-стальные, сегодня они смотрели на него как-то странно — обиженно и печально…
— Случилось?.. — она усмехнулась как-то нервно, — Возможно…
— Что?.. — заметив на её щеке ресницу, Виталий машинально протянул руку, чтобы убрать, но Изабелла неожиданно перехватила его кисть. Она с секунду держала её на весу, как будто размышляя, что с ней делать… потом просто сцепила свои пальцы с пальцами мужчины…
— Чёрт возьми… — опустив взгляд, Лозинская неожиданно покрылась непривычным для неё румянцем. — Впервые в жизни я не могу сказать прямо то, что хочу… Хочу… а — не могу…
— А ты скажи…
— А ты догадайся…
— Ну, не могу… — он смотрел на неё снизу вверх, умильно, по-детски, выпятив вперёд губы и шутливо сведя на переносице брови. — Ну, Белла… ну, скажи сама…
— Я тебя уволю, к чертям собачьим… — судя по тому, что Изабелла заговорила низким, чуть хрипловатым голосом, разволновалась она нешуточно.
— Хоть скажешь — за что?.. — он не оставлял попыток перевести всё в шутку, но, как бы ненароком скользнул свободной рукой по её животу — дойдя до груди, мужская ладонь чуть заметно сжалась.
— Ты и сейчас ничего не почувствовал?.. — она смотрела с нескрываемой обидой. Виталию даже показалось, что в уголке глаз женщины блеснула слеза.
Внезапная догадка чуть было не отозвалась коротким смешком, но Мясников невероятным усилием воли подавил в себе этот импульс.
— Ну, как же — не почувствовал… — он снова несколько раз чуть сжал и разжал ладонь. — У тебя потрясающая фигура… потрясающая грудь… Потрясающая… — теперь ладонь скользнула женщине за спину и плавно опустилась вниз, на ягодицы.
— Потрясающая грудь?.. — Изабелла как-то горько усмехнулась. — Да ты даже не обратил внимания, что она только вчера стала потрясающей…
— У тебя всегда была потрясающая грудь… — он смотрел на неё пристально, как бы убеждая в правоте своих слов. — Я не заметил разницы…
— Ну, ты и льстец… Выкрутился…
Он никогда не видел Изабеллу такой — она казалась и рассерженной, и растерянной одновременно. Этим внезапным переменам была причина, и причину эту Виталий угадал на уровне интуиции…
Выходило, что, уезжая, якобы, на отдых, Лозинская на самом деле отправилась под нож пластического хирурга — тот не только придал её формам пышный, юный вид, но и убрал морщинки, подтянул лицо… Вчера Виталий списал эти эффекты на действие грима, но сегодня, с утра, понял: и гладкость кожи, и блеск в глазах — всё натуральное…
Она решила сделать сюрприз — ему?..
— Зачем ты меня обижаешь? — он тоже изобразил лёгкую обиду. — Я не давал повода…
— Ты мог бы сделать мне хотя бы один комплимент…
— Я мог бы делать их тебе ежедневно… Но ты сама меня отучила… Кто говорил, что терпеть не может ухаживаний?..
— Опять выкрутился… — теперь усмешка была более доброжелательной. — Не зря я взяла тебя к себе… Ох, не зря…
— Я хочу остаться у тебя до вечера… — он понял, что должен предложить это сам. Несмотря на то, что дома уже ждала Татьяна… Несмотря на то, что у него на сегодняшний день были свои собственные планы…
…Он заранее был уверен в том, что скажет ему Изабелла… Но того, что произнесла женщина уже в следующую секунду, не ожидали ни он, ни, кажется, она сама…
— А как насчёт — остаться насовсем?..
…Она шокировала его не только этими словами… Постигая их смысл, он изумлённо вглядывался в её лицо — оно было смущённым, и именно это было самым настоящим потрясением… Он долго не мог ничего ответить, лихорадочно придумывая недвусмысленную фразу, освобождающую от моментального принятия решения. Как ни крути, а к такому повороту он был совершенно не готов.
Изабелла смотрела на него выжидательно, и, чувствуя, что пауза затягивается, Виталий придал взгляду задумчивость и нарочито громко вздохнул.
— У тебя ещё и чувство юмора потрясающее… — едва улыбаясь уголками губ, он качнул головой.
Кажется, женщина боялась услышать что-то подобное… на её лице промелькнула тень сожаления и растерянность.
— Да, всё верно… — она вдруг деланно рассмеялась, и, легко отстранив его руки, резко встала. — Забудь.
— Бэл, подожди… — он поймал её за руку, — Ну, подожди…
— Мне нужно сделать пару звонков… — вырвав руку, она стремительно вышла из кухни.
Понимая, что ситуация накалилась, и попытка отмолчаться будет подобна смерти, Виталий кинулся следом.
— Бела!.. — он догнал её уже на лестнице, — Ну, стой!..
— Что? — она повернулась к нему всем корпусом. Мясников чуть было не отшатнулся, увидев её взгляд: жёсткий, пронзающий насквозь. Он прекрасно знал этот взгляд…
— Я же тебя ещё завтраком не накормил…
— Я уже позавтракала.
— Чем?..
— Йогуртом.
— Да подожди ты!.. — она снова так стремительно повернулась и шагнула вверх, что он едва успел уцепиться за нижнюю оборку пеньюара. — Бела!..
Понимая, что только что Лозинская уронила себя в его глазах, и ни за что не простит ему этого "позора", Виталий сначала испугался… но уже через секунду почувствовал, как всё внутри наполняется непривычной для него злостью… Дурацкая ситуация. И неизвестно, чем она может окончиться для него — Изабелла баба крутая… Конечно, она может и "забыть", похоронить внутри себя его явный отказ… А может и отомстить — как ни крути, а тут задето женское самолюбие… И плевать ей, что она сама виновата — ну, кто бы на его месте бросился ей на шею в первую же секунду?!
Заполучить такого врага, как Лозинская — хуже не придумать…
…Он, видимо, не рассчитал силы… Она слишком быстро начала подниматься, а ему слишком не хотелось оставлять эту размолвку на такой драматической ноте…
Треск тонкой, шёлковой ткани заглушил вскрик Изабеллы — Виталий чересчур резко дёрнул за подол пеньюара, и женщина едва удержала равновесие. Обернувшись к нему, она ещё несколько секунд метала взглядом молнии, и лишь потом заметила, что оборка на подоле надорвана и её конец находится в руках Мясникова.
— Ты… — опешив от такой "наглости", Лозинская переводила возмущённый взгляд с куска ткани на лицо Виталия и обратно. — Ты что наделал?! Да ты знаешь, что это за фирма?! Ах, ты…
…Изабелла лупила его кулаками по голове, плечам, груди… Её довольно чувствительные удары сыпались на Виталия вперемешку с ругательствами совсем не литературного содержания. Стоя на пару ступенек ниже, Виталий зажмурился и какое-то время молча принимал её неожиданную, но довольно "милую" истерику, едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться… Наконец, решив, что — "пора", ловко перехватил тонкие женские запястья…
Она уже к тому времени изрядно вымоталась — сказались выплеснувшиеся эмоции… поэтому особо и не сопротивлялась. Подхватив её на руки, Мясников поднялся на второй этаж и, открыв ногой дверь спальни, прошёл к кровати… На секунду замявшись, бросил на дорогое, стильное покрывало обмякшее в его руках женское тело и сам рухнул следом…
* * *
…Татьяна ждала его уже вторую ночь подряд. Виталий и раньше иногда не ночевал дома, а в последнее время это повторялось всё чаще… Правда, в последние три недели он, на удивление, никуда не уезжал, напротив, дома появлялся раньше обычного, чему Таня была несказанно рада. Но радость оказалась преждевременной: сославшись на очередную командировку, Мясников снова исчез на сутки, и, вместо того, чтобы появиться сегодня с утра, позвонил и предупредил, что задержится, и когда вернётся — не знает.
О наличии у Виталия любовницы она догадывалась давно, но проверить этот факт не представлялось возможным. У них теперь не было общих друзей и подруг, у которых можно было бы осторожно поинтересоваться жизнью Мясникова вне их дома. Сама Татьяна давно никуда не выходила. Её попытки найти работу по специальности успеха не принесли — везде, куда ни обращалась молодая женщина, её ждал отказ, и даже диплом престижного вуза не играл никакой роли…
Она понимала, что всему виной история с её увольнением из налоговой… но, в конце концов, неужели даже должность бухгалтера в небольшой организации для неё тоже недоступна?!
Во всех своих неудачах Таня видела след своего бывшего мужа. За измену он решил платить долго и жестоко… Отобрал детей, лишил работы, наградил её "волчьим билетом"… Первое время её поддерживал Виталий — успокоив любимую женщину, что работать ей вовсе не обязательно, он водил её на спектакли и концерты, в начале лета отправил не две недели на морское побережье… Правда, поехала туда Татьяна одна — Мясников теперь был настолько занят новой должностью, что у него не хватало ни на что времени, какой уж тут отпуск?!
Вернувшись, Таня снова впала в привычное уже уныние…
Её жизнь постепенно превращалась в тягостное существование. Разлучённая с детьми, она никак не могла прийти в себя, и никакие земные радости её не трогали. Проводив утром Мясникова на работу, она целый день смотрела на часы — его возвращение вечером теперь было для неё единственным утешением.
Несмотря на решение суда, Олег совсем отлучил её от детей. Он игнорировал все заявления Таниного адвоката, а недавно, после размена квартиры, купил загородный дом и переехал туда вместе с сыновьями и их новой няней. И, если раньше Таня могла хоть издали видеть своих мальчишек, то теперь была лишена и этого — ездить за город, чтобы постоять возле высокой ограды, за которой гуляли её дети, было уже не под силу, тем более, что Олег пригрозил ей лишением материнских прав, если она не прекратит "преследовать и травмировать" сыновей. К матери их не подпускали, и, увидев её однажды, оба мальчика устроили истерику — они соскучились по маме, и хотели к ней… но длинноногая нянька тут же вызвала Олега и с его помощью утащила ребят в дом…
…Истерика была и у Тани… Вернувшись домой, она никак не могла успокоиться, пока Виталий не дал ей успокоительное лекарство, прописанное психотерапевтом. Наконец, от неё "отказался" и адвокат — непонятно, по каким причинам, он вдруг заявил, что больше не может вести её дела…
На просьбу найти другого адвоката Виталий сначала ответил согласием, но через несколько дней, усадив напротив себя Татьяну, вкрадчивым тоном предложил пока приостановить все её справедливые порывы… Он мотивировал это тем, что, пытаясь бороться с Олегом, Таня теряет своё здоровье, и ей нужно на какое-то время взять тайм-аут, чтобы привести в порядок нервы.
Отчасти Виталий был прав… Таня, действительно, выглядела очень плохо. Она сильно похудела, стала нервной, у неё начали выпадать волосы… Мясников предложил ей пройти курс лечения в санатории, на хорошем курорте, но Таня боялась покидать город.
Ей казалось, что, как только она уедет, Виталий её обязательно бросит… После смерти Семёна Ильича у неё не осталось никакой надежды — кроме отца никто не мог повлиять на её бывшего мужа… Мысль о том, что с потерей детей придётся смириться, посещала её всё чаще и чаще…
Виталий был единственным утешением, которое осталось у неё, и потерять его было равносильно смерти…
В то же самое время, она чувствовала, как ниточка, всё ещё связывающая их с Мясниковым, неумолимо истончается — день ото дня… Виталий всё чаще не ночевал дома, а Таня теряла последние душевные силы.
Однажды, дождавшись его с работы и накормив ужином, она присела рядом и положила голову ему на плечо.
"Ну, что ты, Танюш?.." — Виталий чуть сжал её ладошку.
"Совсем я тебя измучила… Устал ты от меня".
"Не говори глупости… — он прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Это я на работе устал. При чём тут ты…"
"Я всё знаю… — Таня ещё теснее прижалась к нему. — Я тебя измучила. Но я знаю, что нужно сделать…"
"И что же?"
"Мне нужно родить ребёнка… Тогда у меня появится смысл жизни…"
Тане не было видно выражения лица Виталия, но его затянувшееся молчание тогда насторожило.
"Может, ты и права… — он, наконец, подол голос. — Ребёнок тебя отвлечёт…"
"Ты, правда, так думаешь?! — она подняла голову, заглянула ему в глаза. — Виталик!.."
"Правда. Ребёнок нужен… Только не сейчас".
"А когда?.." — она смотрела на него растерянно, видимо, не ожидая такого ответа.
"Попозже… — он притянул её к себе и поцеловал в макушку. — Где-нибудь через год…"
"Так долго?!"
"Ну, разве это долго?.. — он усмехнулся. — Всего год, Танюшка… Тебе в любом случае нужно поправить здоровье, прежде чем…"
"А я готова уже сейчас… — она смотрела ему в глаза умоляюще. — Виталик… Я готова… Я думала сегодня… Меня излечит беременность… я буду знать, для чего я живу…"
"А ты не знаешь? — он решил перевести всё в шутку. — Ну, хорошо, этот год ты будешь жить для меня! Вручаю себя тебе!"
"Конечно, я живу для тебя, но…"
"Всё, Танюш… — он снова поцеловал её. — Решили. Через год. И больше к этому разговору не возвращаемся…"
…Этот разговор был незадолго до развода Виталия и Александры. С тех пор прошло уже более двух месяцев, они оба были свободны, но Мясников ни разу не заговорил о женитьбе. Таня не спрашивала, но ждала…
Как оказалось — напрасно. Она утешала себя мыслью, что он не отказался иметь с ней общего ребёнка… но в то же самое время стала замечать, что Виталий всё реже и реже смотрит на неё, как на женщину… А его ночные отлучки вызывали у измученной обстоятельствами женщины подозрения и — как следствие, приступы ревности…
Понимая, что этим только отталкивает от себя Виталия, Таня пыталась брать себя в руки, но — увы…
Она несколько раз приезжала в гости к Веронике Григорьевне — бывшая свекровь была ей искренне рада, но у Тани была другая, тайная цель. Она надеялась, что однажды застанет в гостях у бабушки своих сыновей…
Разгадав её "хитрость", Вероника только горько вздохнула.
"Танечка… Лучше не провоцируй… Я тебя понимаю, но и ты меня пойми… Олег узнает, больше сюда их не привезёт… Лучше — не надо…"
…Сегодня вечером, возвращаясь из магазина, Таня заметила в почтовом ящике белый конверт. Удивлённо открыла замок, достала довольно плотное письмо — оно было адресовано именно ей, но не имело обратного адреса. Не было и штемпеля — видимо, письмо принёс не почтальон. Войдя в квартиру, Татьяна тут же, не раздеваясь, надорвала бумажный край…
…Уже поздно ночью, приехав, наконец, из "командировки", Виталий застал её сидящей на кухне. Отрешённо глядя куда-то в окно, она даже не повернула головы…
— Привет… — он удивлённо уставился на женщину. — Танюш, что-то случилось?..
— Привет… — она прошептала это бескровными губами, еле слышно.
— Что случилось?.. — Виталий шагнул вперёд, уставился на разложенные на столе фотографии. — Что это?..
— Это — ты…
Чуть сузив глаза, Мясников разглядывал снимки… Все они были сделаны возле особняка Лозинской — вот он и Изабелла выходят из автомобиля… Вот они вместе стоят на лоджии — она в халатике, он — в домашних шортах… А вот они вместе идут к автомобилю утром — на всех фотографиях пропечатаны дата и время… Это были дни его "командировок"… Но особенно удивила одна фотография — сделанная через открытое окно, она чётко запечатлела их с Изабеллой сплетённые в любовном порыве тела — вернее, небольшой фрагмент их тел, выхваченный из общего интерьера спальни…
Фотографии озадачили. Судя по ракурсу, сделаны они были из-за ограды дома, профессиональным аппаратом. Видимо, фотограф был мастером своего дела — его не заметила ни охрана, ни хозяйка, ни её гость…
Сомнений не оставалось — это было дело рук Олега. Он запросто мог нанять специалиста, в его окружении много подобных связей.
— Послушай, Таня… — понимая, что отпираться бесполезно, Виталий устало присел напротив. — Давай поговорим…
…Собственно, он уже давно был готов к этому разговору. "Семейная жизнь" с любимой женщиной явно не удавалась. Состояние Татьяны не располагало к взаимному счастью, и, учитывая сложность ситуации, счастье это казалось недосягаемым. Его не зря в последнее время тянуло именно к Изабелле — там, у этой женщины, Виталий имел всё, что было ему необходимо для того, чтобы чувствовать себя вполне счастливым.
Оказалось, что он не приспособлен к семейной жизни… Её не было с Александрой — они много лет жили в разных комнатах… Её не получилось с Татьяной — оказалось, что обладание любимым телом лишь принесло неразрешимые проблемы, но не компенсировало отсутствия общих интересов… А интерес у Виталия всегда был один: бизнес.
С Изабеллой всё было по-другому. Секс и бизнес… Бизнес и секс — вот, что устраивало его полностью… Устраивало, несмотря на отсутствие чувств…
…Но ведь Таню он всё ещё любит… И он, действительно, не хотел, чтобы она получила новую порцию боли и страданий — вот так… благодаря своему бывшему муженьку…
— Я не хочу с тобой говорить… — она даже не пошевелилась с тех пор, как он вошёл в квартиру.
— Танюш, подожди… Выслушай меня. Это очень серьёзно…
— Не надо… Не оправдывайся… Я это заслужила…
…Разговаривать Таня не хотела. По дороге домой Виталий был готов к разным вариантам скандала, но он не ожидал, что, вместо обычной сцены ревности Таня лишь тихо ляжет и будет молча лежать, не издавая ни звука.
Впрочем, это был наилучший вариант… во всяком случае — на сегодняшний день. Эту проблему будет легко уладить, он почти в этом уверен… А вот как быть с Изабеллой?..
Несмотря на бурно проведённый день и половину ночи, Мясников оставил свою любовницу в полной неуверенности в её истинном настроении. Внешне Изабелла была спокойна и даже довольна — Виталий прекрасно изучил все её слабые струнки и умело играл на них мелодию любви…
Но, будучи от природы осторожным, он вполне допускал вариант, при котором Лозинская затаит на него женскую обиду. При её характере было вполне естественным самой делать предложения мужчинам… и так же естественно принимать от них возможный отказ…
Однако, при всех своих "мужских" качествах, Изабелла всё-таки была женщиной… и женское начало вполне могло возобладать над всеми остальными началами… И тогда… Тогда — берегись, мужчина… не пожелавший такую спутницу жизни… Тогда — прощай карьера, и всё, чего ты добился, и чего мог добиться при твоём сегодняшнем положении…
…Лозинская должна была отыграться… и помочь ей в этом обязан именно он — Виталий Мясников…
* * *
…Входя утром в офис, Виталий машинально здоровался с сотрудниками, снующими по этажам и коридорам. В голове крутились вчерашние мысли… в который раз прокручивался придуманный им план собственного спасения…
— Добрый день! — секретарша встала при его появлении в приёмной.
— Добрый! — машинально кивнув в ответ, он открыл дверь в свой кабинет, затем обернулся к девушке. — Ира, на одиннадцать назначь общий сбор… и — закажи мне к этому времени цветы. Самый шикарный букет…
— Хорошо… — секретарша удивлённо кивнула. — Сбор у вас?
— М-м-м… — он несколько секунд раздумывал, потом уверенно кивнул на кабинет напротив. — У Изабеллы Юрьевны. Я её сейчас предупрежу.
Пройдя в свой кабинет, он придирчиво осмотрел себя в большом зеркале: новый, с иголочки, костюм сидел на нём великолепно. Чисто выбритый, с модной стрижкой, благоухающий элитным мужским парфюмом… В свои тридцать шесть лет Виталий выглядел как с картинки модного журнала.
…В таком виде не страшно будет получить "по заслугам"… Пусть Изабелла потешит своё самолюбие, вдавив его в пол каблучком своей туфли… Око — за око… Но его "око" будет публичным. И это будет его шансом "на спасение"…
…Сидя в кресле, Изабелла молча наблюдала, как её кабинет заполняется сотрудниками. О внеплановом совещании её предупредил Виталий — сославшись на какую-то внезапную срочность, он сказал Лозинской, что хочет сообщить что-то важное для всего коллектива. Она не стала его выспрашивать, лишь молча кивнула головой…
…Он не ошибся… Изабелла, действительно, затаила обиду… Об этом говорят и её взгляд, и едва заметная полуулыбка… И чем закончится его сегодняшнее "совещание" — неизвестно. Но он хотя бы попытается спасти их отношения… ведь без них ему, действительно, ничего не светит.
…Дождавшись, когда последний участник совещания займёт своё место, Виталий прошёл к окну и встал напротив Лозинской. Речь он заготовил заранее… Поэтому заговорил уверенно, обращаясь и к ней, и к членам коллектива.
— Я попросил Изабеллу Юрьевну предоставить свой кабинет, поскольку то, что я хочу сообщить, имеет отношение непосредственно к ней… — Мясников на секунду замолчал и, слегка откашлявшись, продолжил. — Я не так давно в нашем коллективе… но хочу сказать, что я безумно рад, что в своей жизни встретил такую женщину, как Изабелла Юрьевна. Ей удалось сделать то, что не под силу многим мужчинам… Она не только создала наш холдинг… Она сплотила наш коллектив, так, что он стал одной семьёй… Я могу много говорить о том, какая прекрасная женщина — наша Изабелла Юрьевна, но, думаю, все и так об этом знают. Поэтому… — Виталий глазами отыскал свою секретаршу и едва заметно ей кивнул — девушка тут же подала ему огромный букет белых роз, которые до этого держала в руках. Приняв розы, Виталий снова вернулся на исходную позицию. — Поэтому сегодня, перед лицом нашего коллектива… как перед лицом семьи… я хочу сделать Изабелле Юрьевне предложение руки и сердца! — повернувшись под дружное "Ах!" лицом к Лозинской, Виталий театрально припал на одно колено и протянул той цветы. — Изабелла Юрьевна… будьте моей женой!
…Эффект был потрясающим! Все сотрудники стояли с открытыми ртами, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть неожиданное "видение"… Красавец-мужчина, о каком могли бы мечтать тысячи женщин, на коленях просит руки у своей избранницы, которая старше его более чем на тринадцать лет, да ещё на глазах у кучи народа…
Пристально глядя в глаза Лозинской, Мясников терпеливо ожидал её гордого отказа… Отказать ему — такому неотразимому — при свидетелях!.. Это была бы её справедливая месть и утешение… Она не могла бы не оценить его благородства…
Он ждал отказа, но Изабелла молчала. Он тщетно пытался прочитать в её чуть прищуренном взгляде одобрение и прощение… Но она упрямо держала паузу, и пауза эта явно затягивалась. Чувствуя, как затекают колено и вытянутая рука с цветами, Виталий из последних сил олицетворял собой ожидание…
Наконец, медленно откинувшись на спинку кресла, Изабелла чуть склонила набок голову и скрестила на груди руки.
— Ну, что вы, Виталий Иванович… Встаньте… Я согласна.