Уже в гостинице, куда их поселила городская администрация, Женька почувствовал себя по-настоящему плохо. Все восемь часов невольного заточения в холодном автобусе он совершенно не думал о болезни, и единственным напоминанием о ней был приступ кашля, благодаря которому удалось обезвредить Васильченко. Сразу после освобождения, пробираясь сквозь толпу корреспондентов, успевших понаехать к месту происшествия, он мечтал и об ужине, и о горячей ванне, и о тёплой постели, но, оказавшись в номере, понял, что из всех желаний осталось лишь одно: поскорее лечь, потому что силы окончательно покинули больной организм.

— Боюсь, что у вас пневмония, — врач скорой помощи, которую прислала всё та же городская администрация, озабоченно покачал головой, — нужна госпитализация.

— Концерт перенесли на завтра, — прохрипел в ответ Журавлёв, — отработаю, тогда делайте со мной, что хотите.

Так и не добившись от него согласия на лечение в стационаре, врач выписал длинный рецепт и, пообещав, что завтра пришлёт медсестру, которая будет колоть ему целый день антибиотики, ушёл в соседние номера, осматривать остальных «патрулей».

«Мы уже лечимся, — Говоров кивнул на почти опустошённую бутылку коньяка, — давай с нами, док?»

Отчаянно махнув рукой, доктор осушил наполненный пластиковый стаканчик и, пообещав прислать медсестру и к остальным, распрощался с артистами.

«Спасибо, док! Можно просто студентку медвуза… А ролевые игры я люблю!» — заржал вслед ему Сашка.

Решив не мешать Журавлёву, «патрули» собрались в соседнем номере. Проведя сначала около восьми часов в дороге, потом столько же в обществе неадекватного «захватчика» с гранатой, они только к полуночи добрались до места назначения. Ни о каком концерте уже не могло быть и речи, но, подъехав к гостинице, парни с удивлением увидели целую толпу встречающих их фанатов. В ресторан можно было не идти — ужин был тут же доставлен в номера. Выступление было решено перенести на завтра, кроме того, утром должна была состояться пресс-конференция, которую собирались устроить местные СМИ — случай с захватом заложников приобрёл широкую огласку, и первый репортаж с места происшествия был показан по центральным российским телеканалам в ночных новостях.

— Мазурик, это ты во всём виноват, — наливая очередную стопку, Говоров бросил взгляд на Витьку, — если бы ты не вернулся, ничего бы не было.

— А чё я-то? — Мазур тряхнул белобрысой кудрявой шевелюрой, — Всё с Димона началось, если бы он не начал по телефону много базарить, мы бы раньше выехали и этого урода бы не встретили.

— Ну, давайте, валите всё на меня, — усмехнулся Морозов, — а что мне оставалось, если директор мне звонит с утра и говорит, что звук не сможет обеспечить? Нужно было что-то решать на месте — либо они ищут со свечкой, либо мы грузим свой аппарат и едем, скрипя рессорами и сгибая диски…

— Да ладно вам, — Вадим протянул руку за бутербродом, — что случилось, то случилось. Главное, что всё хорошо закончилось, если не считать, что концерт перенесли.

— Интересно, сколько билетов уже сдали? — Витька покачал головой и повернулся к Морозову, — Не знаешь, Димыч?

— Пока немного, — Дима, который антибиотикам сегодня тоже предпочёл алкоголь, откинулся на спинку кресла, в котором сидел, — они завтра с утра снова будут в продаже, так что, пока об этом лучше не думать.

— Знаете, парни, если честно, я до сих пор в себя ещё не пришёл, — Андрей демонстративно поёжился, — хорошо, что у меня ни жены, ни детей, и родители далеко. А то нытья было бы…

— Ребята… — судя по выражению лица Морозова, он собирался сообщить о чём-то очень важном, — Я не хочу, чтобы вы поняли мои слова как побуждение к действию, я просто вам сообщаю, что свою часть гонорара, как и обещал, отдаю безвозмездно на лечение ребёнку этого Васильченко. Я по-другому поступить не могу, а вы решайте каждый для себя сам.

— Послушай, Дима, — Порох подался вперёд, положив локти на колени, — Я не думаю, что это вариант. Одно дело, когда ты обещал этому уроду отдать гонорар в обмен на наши жизни. Другое дело сейчас. Согласись, что мы и так пострадавшая сторона. Хорошо, если у всех нас завтра не будет воспаления лёгких, как у Женьки, я уже не говорю о моральном ущербе. По идее, мы должны подать на возмещение, а не жертвовать своими доходами.

— Андрюха, я же сказал… Это не побуждение к действию, это просто констатация факта. Своими деньгами ты можешь распоряжаться как угодно, и это только твоё право, — Морозов держал в руках пластиковый стакан с коньяком, как бы раздумывая — выпить или нет. Несмотря на пережитое, выпито было немного, и все «патрули» выглядели абсолютно трезвыми.

— Я с тобой, Димыч, — Сашка «чокнулся» с Морозовым, потом выпил содержимое стакана.

— Обещал Юльке на её новый проект… но… — Мазур отчаянно махнул рукой, — Я тоже с вами…

— Я тоже согласен, — Зимин по обыкновению нервно сжал красивые губы, — если учитывать, что сегодня мы вообще могли там остаться, это такая мелочь…

— Ну, тогда решили, — кивнул Морозов, — завтра скажем на пресс-конференции.

— Ну, если только ради пиара… — усмехнулся Порох, — В принципе, это ход.

— Никакого хода, Андрей, — Дима поднял на него серьёзный взгляд, — такие вещи обязательно нужно оглашать, хотя бы для того, чтобы твои деньги пошли по назначению. Видал, сколько сегодня спецкоров было и на трассе, и возле гостиницы? Пиара и так достаточно.

— Ну, не знаю… — Порох недоверчиво скривил лицо, — Я, конечно, не хочу быть белой вороной, но, думаю, теперь его ребёнку и так помогут, вон какой шум подняли.

— Может, помогут, — Говоров пожал плечами, — а, может, и нет. Но тебя, Андрей, никто не заставляет, это твоё личное дело.

— Ну, да… Личное… — тот снова усмехнулся, — Только теперь вы будете героями, а я, вроде как, ребёнку на лечение пожалел, да?

— Слушай, Порох, кончай бузу гнать, — Мазур достал ещё одну бутылку коньяка, — Тут ни героев нет, ни дезертиров. Если завтра все поголовно не сдадут билеты, отработаем как положено и получим свои кровные. А уж как ими распорядиться, каждый решает для себя сам. Мы решили свои отдать. Ты решил не отдавать. Что за проблемы-то?

— Проблем ноу, — Андрей поднял правую ладонь, — я с вами.

— Ну, вот, — развёл руками Витька, — ты всё правильно сделал, брат…

Не успев выпить, все дружно повернули головы в сторону внезапно приоткрывшейся двери.

— Здрасьте… — девичье лицо заглянуло в небольшой проём, — мальчики, а мы к вам…

— О, Мара… — Говоров удивлённо уставился на девушку, — А ты откуда?!

— Мы же сказали, что всё равно за вами поедем, — хитро улыбаясь, та пронырнула в номер и, пройдя к столу, уселась рядом с Сашкой, — мы поездом приехали, только не успели немного… А то рванули бы вас спасать!

— Спасительницы, блин, — хмыкнул Мазур, — хорошо, что Дима вас с собой не взял, а то с нами бы попали.

— А ты что, не одна? — Говоров подал девушке стаканчик с налитым коньяком, — Будешь?

— Буду, — та охотно протянула руку, — Мы с Ленкой и Птахой.

— С кем?! С Птахой? — подал голос Порох, — С канарейкой, что ли?

— Не, — Мара выпила и отчаянно покрутила головой, — Это Наташка. Сначала мы её звали Таха, а потом стали звать Птаха, так ржачнее.

— Ну, и где остальные? — Порох недвусмысленно ухмыльнулся, — Чего одна-то пришла?

— Так это… — зажёвывая коньяк ломтиком копчёной колбасы, Мара вытаращила на него свои голубые глазищи, — Ленка к Жене пошла… А Птаха… — она вдруг резко повернулась к Морозову и посмотрела на него как-то жалобно, — А можно вас попросить?..

— О чём? — улыбнувшись краешком губ, Дима посмотрел на девушку.

— Я скажу, только наедине.

— Я слушаю, — нехотя поднявшись, Морозов вышел вместе с Марой за дверь.

— А можно на ты? — она снова жалобно посмотрела ему в глаза.

— Ну, хорошо, можно на ты.

— Понимаешь… Птаха… ну, Наташка… Она твоя поклонница, — девушка говорила приглушённым голосом, как будто опасаясь, что в пустом гостиничном коридоре их кто-то услышит, — Она только ради тебя поехала… В первый раз, понимаешь?!

— Ну, и? — Дима терпеливо ждал, когда Мара, наконец, закончит свою мысль.

— Ну, она в тебя по уши влюбилась, понимаешь?! Давно уже, ещё в прошлом году. Она на все ваши концерты в городе ходит, во все клубы ночные, где вы выступаете, она даже знает, где ты живёшь. Просто она такая стеснительная, что никогда не подойдёт сама…

— А если покороче? — нахмурился Морозов.

— Ну, если покороче… — девушка закусила нижнюю губу, потом подняла глаза на собеседника, — Если покороче, то её сейчас в гостиницу не пустили. Нас пустили, а её — нет. Она на улице стоит, и ей пойти некуда.

— И что ты предлагаешь? — усмехнулся Дима.

— Ты можешь её провести? Ну пожалуйста…

— Хорошо, допустим, я её проведу. Ей сколько лет?

— Ей семнадцать, — Мара торопливо зачастила словами, — Нет, ты не подумай, она ни с кем не спит… Просто она и взаправду в тебя сильно влюбилась. Знаешь, какая у неё истерика была сегодня, когда сказали, что вас взяли в заложники!.. Она там совсем уже замёрзла…

— Хорошо, идём, — Дима решительно шагнул вперёд по коридору.

Оставив Мару в холле гостиницы, он вышел на крыльцо. Оглянувшись, увидел неподалёку одинокую девичью фигурку, переминающуюся с ноги на ногу. Холодный январский ветер тут же пробрал насквозь ещё не успевшее толком согреться тело, но, сойдя с невысоких ступенек, он, как был, в одной футболке, приблизился к девушке.

— Это ты — Птаха? — в свете уличного фонаря ему было хорошо видно, как расширяются её глаза — за считанные доли секунды они вдруг стали размером с пятирублёвую монету.

— Да… — только и смогла вымолвить девчонка. Глядя на неё, Дима ощутил искреннюю жалость — девушка была невысокого роста и худенького, даже тощего телосложения. На вид ей было не больше пятнадцати лет, чему способствовало детское выражение удлинённого лица с чуть выдвинутой вперёд нижней челюстью. Увидев своего кумира вот так, запросто, в одной футболке и брюках на морозном ветру, она буквально остолбенела, не в силах поверить своему счастью.

— Идём со мной, — Морозов кивнул головой в сторону входа, — попробую договориться, чтобы тебя пропустили.

Увидев музыканта в сопровождении молоденькой девушки, администраторша понимающе ухмыльнулась.

— Мальчики, я всё понимаю, — женщина игриво повела бровями, — тем более, вы у нас как бы герои дня… Но всё же постороннее лицо, после двадцати трёх… Если бы она хотя бы номер сняла…

— У тебя есть паспорт? — обернувшись к девушке, спросил Морозов.

— Да… — снова произнесла она, почти шёпотом.

— А деньги?

— Только на обратную дорогу…

— Вы оформите её, пожалуйста, — обратился Дима к администраторше, — а я сейчас принесу деньги.

— Ой… не надо… — испуганно пропищала Птаха.

— А у тебя есть варианты? — улыбнулся Морозов.

— Нет…

— Тогда оформляйся.

Вернувшись через несколько минут, он протянул администратору купюру:

— Этого хватит?

— Да, — кивнула та и добавила заговорщическим тоном, — номер недорогой, но отдельный…

— Можно было и не отдельный, — пожал плечами Морозов, — ей лишь бы переночевать.

— Я всё понимаю, — многозначительно повторила женщина, — приятно вам отдохнуть!

Прежде чем отправить Птаху в её номер, Дима привёл её в свой, где вовсю продолжалось застолье.

— Давай, ужинай, — он кивнул на накрытый стол, — и иди спать.

— А куда это она пойдёт спать? — присев рядом с девушкой, Порох положил ей руку па плечо, — И, главное, с кем?

— Ни с кем, — не сводя изумлённых глаз с Морозова, Птаха откусила бутерброд.

— Ни с кем, это не интересно, — Порох слегка сжал её плечо.

— Ни с кем, — снова повторила девчонка.

— Ну, ты же не просто так сюда приехала, — будучи изрядно под хмельком, звукореж попытался заглянуть ей в глаза, но она их старательно отвела.

— Нет, я лучше пойду… — всё так же глядя на Диму, Птаха скинула с плеча руку Андрея и попыталась встать.

— Подруга твоя сидит, и ты сиди, — кивнув в сторону Мары, устроившейся рядом с Говоровым, Порох снова усадил Птаху на кровать. Немного поколебавшись, она взяла ещё один бутерброд.

Откинувшись на подушку, Морозов задремал на своей кровати. Зимин, которого поселили в один номер с Журавлёвым, тоже ушёл спать. Оставшиеся за столом Говоров и Мазур в деталях, уже в который раз, перебирали сегодняшнее происшествие, и Мара слушала их, открыв рот.

— Идём со мной? — Порох неожиданно поднялся и потянул за руку Птаху.

— Куда, — она попыталась вырвать руку, но он держал крепко.

— Как куда? Ко мне в номер. Там сейчас никого нет, — он кивнул головой в сторону соседнего номера.

— Нет, я не пойду, — девушка в отчаянии посмотрела на Морозова, но он лежал с закрытыми глазами.

— Идём, — Андрей нахмурил брови и снова рванул её за локоть, — Ты же за этим сюда пришла?

— Я не пойду, — жалобно произнесла девчонка, — отпустите меня!

— Э-э-э, не трогай её, — коньяк только взбодрил, и Мара решительно кинулась на помощь перепуганной подружке, — она с тобой не пойдёт!

— А ты сиди и не лезь, — изрядно захмелевший звукореж оттолкнул от себя храбрую защитницу.

— Она ни с кем не спит, понял? — схватив его за руку, та попыталась оттащить его от Птахи.

— А что она тогда здесь делает? — спор откровенно перерастал в скандал.

— Не твоё дело! — Мара попыталась встать между Порохом и Птахой, но мужчина довольно чувствительно задел её кулаком по плечу.

— Ты, козёл!.. — схватившись за ушибленное место, Мара возмущённо посмотрела на обидчика.

— Пустите меня! — со слезами в голосе выкрикнула Птаха, когда Порох насильно потащил её к выходу.

— Э, Андрюха! — Говоров наконец-то оторвался от разговора с Мазуром, — Оставь девчонку.

— Саша, я сам знаю, что мне делать, — огрызнулся Андрей, — тебе весело, я тоже хочу весело…

— Андрей, — открыв глаза, Морозов окликнул Пороха, — отпусти её!

— Дима, — обернувшись, тот уставился пристальным взглядом, — Ты спишь?.. Вот и спи. Завтра за бесплатно работать, дай хоть сегодня расслабиться.

— Андрей, ты не понял? — Дима сел на кровати, — Оставь девчонку.

— Слушай, Морозов… — повернувшись всем корпусом, Порох скривил рот, — Что ты за человек такой? И сам не ам, и другому не дам… Или всё же — ам?

Высвободившись из цепких рук звукорежа, Птаха испуганно отступила назад. Встав с кровати, Морозов подошёл к ней:

— Ты поужинала?

— Да, — снова односложно ответила девушка.

— Тогда иди в свой номер, закройся и ложись спать.

— Спасибо! — метнув перепуганный взгляд на Пороха, она тут же выскользнула в дверь. Выглянув вслед за ней и проследив, благополучно ли она дошла до своего номера, Дима снова улёгся на кровать.

— Пожалуй, и я пойду, — с обидой в голосе произнёс Порох и, обернувшись к Морозову, демонстративно попрощался, — ну, пока, Дима…

— Пожалуй, и я… — Витька потянулся вслед за Порохом, — А то, если сейчас не уйду, нажрусь не по-детски…

— Ты, пожалуй, тоже иди… — Сашка кивнул Маре, — На сегодня с меня хватит приключений.

— Сто двенадцатый номер, — подсказал ей Дима, — как-нибудь устроитесь с Птахой вдвоём?

— Ага, — снова ничуть не расстроившись, Мара выскользнула из-за стола, — пока, мальчики! Увидимся завтра!

— Добрая ты душа, Димыч, — Сашка покачал головой, когда дверь за девушкой закрылась.

— А что, лучше было бы, если бы девчонка замёрзла на улице? — пожал тот плечами.

— Завтра эта девчонка всем растрезвонит, как ты ей номер снял, да ещё приврёт с три короба, — усмехнулся Говоров, — а ещё лучше — даст интервью, как провела с тобой ночь после захвата… И, так как ты теперь у нас народный герой, то это интервью разлетится со скоростью звука. Как ты думаешь, Наталья Валерьевна очень обрадуется?

— Да ладно тебе, Саня, — рассмеялся Морозов, — даже если и так… Наташка не такая глупая, чтобы верить жёлтой прессе.

— А, ну… — с готовностью кивнул Сашка, — Ты просто хочешь лишний раз в этом убедиться.

— Ну, может и так.

— А знаешь, Дима… — тон Говорова вдруг стал серьёзным, — Если честно, то сегодня знаменательный день. Именно сегодня начинается наша настоящая слава. И, если я в этом хоть что-то понимаю, то все признаки уже налицо.

* * *

Тяжёлый, болезненный сон больше походил на бред, и, если бы не сильная жажда, Женька, возможно, не проснулся бы до самого утра — какой-то хитрый укол, который ему сделал врач скорой помощи, уложил Журавлёва наповал уже через пятнадцать минут. Тело горело — он ощущал это сквозь сон. Ему казалось, что его засунули в раскалённую печь… Жар обступил со всех сторон, он был и снаружи, и внутри его тела, и только чьи-то прохладные руки немного возвращали его к жизни… Руки… Он точно знал, что это — женские руки… Они блуждали по его голове, лицу, груди… «Настя…» — хотел позвать он, но почему-то не смог. «Значит, не она», — почему-то пришла в голову странная мысль.

— Ленка… Лена… — ему показалось, что он проснулся от собственного голоса…

— Я здесь…

— Лена?! — мгновенно открыв глаза, он дёрнулся с подушки.

— Да здесь я, здесь… — на него смотрели светло-карие смеющиеся глаза.

Ленка… Но не та.

— Ты что здесь делаешь?! — снова упав на подушку, спросил Журавлёв.

— С тобой сижу.

— Откуда ты взялась? — зажмурившись, он попытался потрясти головой, но комната тут же поплыла.

— Так мы за вами приехали. Только поездом, — усевшись на край его кровати, Ленка весело смотрела на Журавлёва, — Мара пошла к Саше, а я к тебе. А Таха на улице осталась, её не пустили…

— Делать вам нечего.

— Мы всё уже знаем: и что вас захватили, и что ты гранату обезвредил, и что концерт на завтра перенесли, и что у тебя воспаление лёгких, и что ты отказался от больницы…

— Слушай, дай попить, — перебил её Женька, — мне после этого укола пить сильно хочется.

— Сейчас… — она налила из графина воды в стеклянный стакан, — Держи.

— Всё… — напившись, Журавлёв в бессилии закрыл глаза, — Буду спать…

— Хочешь, я с тобой лягу? — она провела ладонью по его мокрому лбу.

— Нет, не нужно… — он едва качнул головой.

— Да не бойся, ты меня не заразишь.

— Всё равно не нужно.

— Почему? — удивление её было настолько искренним, что Женька ненадолго снова открыл глаза, — Почему не нужно?

— Потому, что я женюсь.

* * *

…Теперь и они знали, что такое проснуться знаменитыми. Пресс-конференция, «эксклюзивные» интервью различным изданиям и телеканалам, вперемешку с инъекциями антибиотиков и других лекарств, ударная доза которых должна была спасти сегодняшнее выступление, и бесконечные звонки… звонки… звонки… Всё это продолжалось вплоть до самого вечера, и только перед самым концертом им удалось немного отдохнуть. Все билеты, которые были сданы вчера, сегодня разошлись на ура среди желающих посмотреть на знаменитых музыкантов, а весть о том, что весь свой гонорар они жертвуют на лечение больной дочери их «захватчика» привёл в восторг буквально весь город.

Администратор Дворца эстрады непрозрачно намекнул, что, если бы группа решила дать ещё один концерт, то зал был бы снова полным. И только вчерашнее переохлаждение было причиной того, что второго концерта не состоялось — чувствуя, что он всё-таки простужен, Дима не рискнул согласиться отработать ещё два часа, опасаясь за связки. Он и так весь день подвергал свой организм натиску противопростудных препаратов, умудряясь в перерывах между интервью лечить горло всякими аэрозолями и таблетками.

На концерте толпа кричала и визжала, никак не отпуская артистов, и, только пообещав приехать в скором времени ещё раз, «Ночной патруль» покинул сцену…

Пожалев трёх девчонок, так самоотверженно приехавших вслед за своими кумирами, Дима разрешил им ехать назад вместе с ними, автобусом. Притихшие от счастья, они молча сидели на заднем ряду, рядом со сложенными инструментами и буравили восхищёнными взглядами затылки парней.

— Вот чёрт… — попытавшись встать, чтобы набрать горячей воды, Женька, не удержав равновесие, тут же плюхнулся назад, — Миша, — обратился он к водителю, — тормозни где-нибудь, хорошо? Воды наберу…

— Ну, уж нет, — поднявшись со своего места, Говоров сердито протянул руку, — давай кружку, я сам наберу, а то снова кто-нибудь подвезти попросит…