— По-моему, вам с Димычем нужно купить один коттедж на две семьи, — увидев Журавлёва вместе с Наташкой в гримёрке ночного клуба, Сашка заржал, — ну, никак не расстаётесь в последнее время.

— Лучше пистолет и застрелиться, — усмехнулся в ответ Женька, — я с ними и так скоро с ума сойду.

— Женя, — девушка из персонала заглянула в гримёрку и, поискав глазами, остановилась на Журавлёве, — там тебя какой-то парень спрашивает. У нас вызывать, вообще-то не принято, но он уже всех задолбал. Выйди, а?

— Кто там ещё?.. — Женька нехотя двинулся на выход.

Оставшись вдвоём с Говоровым, Натаща подняла на него тревожный взгляд:

— Тебе Димка не звонил?

— Дима? — тот удивлённо уставился на неё, — Так он здесь. Вы что, потерялись?

— Здесь?! — она метнулась к дверям, — Где?

— Он давно здесь. Они с Витькой и Вадиком в зале, клуб на новые комбики разорился, вот, устанавливают. Подожди, — Сашка остановил её жестом, — Наташка, ты не бузи насчёт Димы. Я читал эту статью этого чудака на известную букву. Всё ерунда, при чём, полная. У Димы с Никой ничего не было. Я не успокаиваю, это так.

— Саша, я сама разберусь.

— Я уже вижу, как ты разбираешься. Димыч аж за два часа до начала примчался… Сказал, что ты сегодня выступать отказалась.

— Он сказал, что поехал бить морду Кронскому, — вздохнув, Наташа присела на стул, — А что я должна делать, Саш? Он снова нашёл себе проблему. Неужели с самого начала не было понятно, что в предложении Ники есть какая-то подоплёка? Она из топов не вылезала, из эфиров, с центральных площадок… И вдруг — ни с того, ни с сего предложение группе «Ночной патруль»? Да с какого перепугу? Ей что, гонорары захотелось с кем-нибудь делить?

— Я в теме, Натаха… — Сашка присел рядом, — И я сразу ему сказал свою персональную ноту «фи»… Но Дима, если упрётся, его с места танком не сдвинешь. Загорелся идеей.

— Вот именно, идеей… — Наташка пристально разглядывала маникюр на пальчиках, — Он только и живёт этими идеями. Хочет объять необъятное… Если бы мы вместе не работали, я его вообще бы не видела. Ну, ладно, «деревня», это была его мечта, он её осуществил… Рок-оперу задумал написать. Всё это — его. Я готова вместе с ним сутками от инструмента не отходить! Но совместный проект с Никой… Меня сразу многое насторожило. Только не говори, что я ревную.

— А чего говорить, — Сашка весело покосился на неё, — я и сам знаю, что ревнуешь.

— Я не ревную… — Наташа медленно повернула голову, — Если ещё раз скажешь, что я ревную… я тебя огрею чем-нибудь.

— Ну, ладно, ладно, — он примирительно поднял обе ладони, — не ревнуешь… И ты права. Есть такая инфа, что эта самая Ника лишилась поддержки очень богатого спонсора. И, как следствие — её коллектив сразу дружно отвалил. Её можно было бы записать в жертвы, если бы не одно но… Насколько я понял, песни, которые она выдавала за свои, писал кто-то другой. Скорее всего, кто-то из её парней, с которыми она работала. Видимо, что-то отстёгивала за присвоение авторства. Как только отстёгивать стало нечего — и автора не стало. Вот тебе и подоплёка… А тут Дима подворачивается как красное солнышко. А кто ещё с ней будет теперь работать? Вокал — да, мощный вокал… Но и всё! Предложений, видимо, ни от кого не поступало. Да и не поступит — она же позиционирует себя как суперзвезду, кто же покусится?.. Спонсоров новых нет. Была бы у неё внешность, как у тебя, сразу бы нашлись. Но и с этим не свезло. В общем, понять её можно. Нужно второе рождение на пустом месте, пока ещё имя не стёрлось из памяти рок-меломанов. Лучше всего примазаться к какой-нибудь группе. Но супер-группам она нахрен не нужна. Совсем неизвестные — ей нахрен не нужны. Вот и остаётся — к таким, как мы. С ограниченной, но довольно широкой популярностью. Чтобы было не стыдно на сцену выйти, а потом ещё и упрекнуть, типа «я вас из грязи вытащила»…

— Ты озвучил мои мысли, — усмехнулась Наташа, — я сразу так и поняла. Я знаю, что у Димки к ней ничего нет, иначе бы я почувствовала. Но этот случайный скандал — он сыграл на неё… и против меня. Мало того, что я всё сама увидела… Меня ещё и выставили на всеобщее обозрение, как брошенную жену. А в следующей статье напишут, как я выгоняла её из дома.

— Да ладно тебе париться, Натаха… лучше привыкай. Ещё не то напишут. А нам любой пиар на пользу.

— А я не хочу, — Наташа резко встала и, пройдя несколько шагов, обернулась к Говорову, — Я не хочу так, понимаешь?! Мы с Димкой работаем день и ночь, в буквальном смысле! Мы выкладываемся полностью, мы не халтурим, поём вживую… Мы даже за столом… да что там за столом — мы даже ночью говорим только о своих проектах; у нас дома — бесконечные распевки, репетиции, и плюс ещё двое маленьких детей… Мы не отказываемся ни от одного выступления, хоть в маленьком клубе, хоть на корпоративе, хоть на большой площадке, не набиваем себе цену! Да, мы очень продвинулись в последнее время. Только, чем выше, тем ступеньки всё круче. И уже оказывается, что мало просто работать, заниматься творчеством! Оказывается, нужны скандалы, перемывание костей и грязное бельё — напоказ… И всё лишь для того, чтобы вскарабкаться ещё на одну ступеньку вверх. Я знаю, что ты скажешь! Что это — закон шоу-бизнеса, и я всегда об этом знала. Да, знала. Но т а к я не хочу!

Ответить он не успел: буквально влетев в дверь, запыхавшаяся Мара вытаращила на них глаза:

— Скорее! Там, у входа, Журавлёв с какими-то мужиками дерётся!

* * *

Картина, которая предстала перед глазами Говорова, была, что называется, маслом: на заднем дворе клуба, у служебного входа, куда он прибежал вслед за Марой, Журавлёв энергично отмахивался от двух нападавших на него парней. Несмотря на то, что численный перевес был не на его стороне, держался он великолепно, успевая отбиваться от соперников и не позволяя им повалить себя на землю. Сашка подоспел как раз в тот момент, когда один из них, запрыгнув на Женькину спину, обхватил того за шею. Изо всех сил пытаясь разжать его руки, Журавлёв одновременно работал длинными ногами, не подпуская к себе второго нападавшего.

— Вы чё, бля!.. — Говоров с ходу врезался в драку.

— Ну, ссук-ка… — получив удар в пах, второй согнулся от боли и схватился руками за ушибленное место, — Падла-а-а-а!..

— Ща и ты встанешь буквой «зю»… — Сашка переключился на первого, всё ещё висевшего на спине Журавлёва, — Иди сюда, родной!..

Наташа, которая выбежала вслед за Говоровым, уже хотела повернуть назад, чтобы позвать остальных ребят, но тут же замерла, заметив, как второй, с трудом распрямившись, вынул из кармана небольшой, продолговатый предмет… Она не услышала щелчка, но увидела, как в свете уличного фонаря сверкнуло что-то металлическое…

— Женька!.. — она даже не подумала, как сможет защитить стоявшего спиной Журавлёва… всё произошло, скорее, инстинктивно: бросившись наперерез хулигану, она в последний момент встала как вкопанная — в его руке, и в самом деле, был нож. Он уже готовился броситься на Женьку, но, услышав её крик, резко повернулся в её сторону.

Парень с ножом был где-то в метре от неё, и Наташка ощутила, как внутри медленно разливается волна ледяного ужаса — от подбородка до груди… и дальше — по рукам и по ногам, до самых кончиков пальцев… Она почувствовала оцепенение, в то же время понимая, что любое её движение может спровоцировать пьяного парня на какой-нибудь поступок.

Увидев перед собой беззащитную девушку, тот какое-то время вглядывался в её лицо… Наташке было страшно, но она не могла отвести от него огромных от ужаса глаз…

— А!.. Подруга!.. — парень пьяно усмехнулся, — Настькина подруга…

— Здравствуйте, Вячеслав, — узнав в парне Настиного сожителя, Наташа дрожащим голосом выдавила из себя эти слова.

— Ты что… С ними? — ухмыльнувшись, тот кивнул в сторону Журавлёва и Говорова, которые, заломив его «подельнику» руки за спину, тоже тревожно наблюдали за таким неожиданным поворотом событий.

— Да… То есть, нет… — Наташа не знала, что было бы правильнее — сказать, что она «с ними» или не говорить, чтобы как можно меньше разозлить Вячеслава, — Вы бросьте, пожалуйста, нож… Пожалуйста…

— Нож брось… — Журавлёв отпустил руку парня и, распрямившись, сделал осторожный шаг вперёд.

— Слышь, Славян… — кажется, вмиг отрезвев, тот поднял голову, — Мы так не договаривались… Ты сказал, только поговорим по душам, на мокруху договора не было! Спрячь нахрен… Слышь?..

— Чё, испугались? — Славик снова ухмыльнулся и, кнопкой убрав лезвие выкидухи, обвёл взглядом всех присутствующих, — А зря… Славик баб не режет… Славик баб… сами знаете, что…

— Вы бросьте нож, пожалуйста… — Наташа уловила за своей спиной какие-то звуки — как будто, кто-то выбежал на крыльцо клуба, — Вячеслав…

Она понимала, что снова выкинуть лезвие и дотянуться до неё ему не составит никакого труда, и догнать, если она вздумает бежать — тоже, и поэтому стояла, обречённо ожидая развязки и дрожа от страха.

— А чё ты к Настьке больше не приходишь? Западло, да?.. — Славик скривил верхнюю губу и укоризненно качнул головой.

— Я приду… — Наташа охотно кивнула и попыталась отступить назад, — Обязательно! Вы нож спрячьте, хорошо?

— Куд-да?! — теперь всем был слышен характерный щелчок — снова «выкинув» лезвие, парень шагнул за ней следом, — Стоять!.. Я нож спрячу, а тут и менты налетят?

— Не налетят, — снова замерев, она замотала головой, — полицию никто не вызывал, правда! Вы спрячете нож и уйдёте.

— Слушай, Славик… — Журавлёв сделал ещё один осторожный шаг, — Отпусти девушку. Пусть она уйдёт.

— Это чё, твоя? — Вячеслав перевёл взгляд с Наташи на Женьку, — И как я сразу не догадался?

— Это не моя девушка. И поэтому пусть она сейчас спокойно уйдёт, — Журавлёв сделал ещё пол шага вперёд, — а мы с тобой сами закончим свой мужской разговор.

— Не свисти, — Славик фамильярно свободной рукой обхватил Наташу за шею и грубо притянул к себе, — твоя… Она к Настьке приходила… бабки приносила… ты же приносила бабки?..

— Приносила, — Наташа почувствовала, как во рту всё моментально пересохло, — и ещё принесу… вы только спрячьте нож…

— Вот видишь! — Славик удовлетворённо кивнул Женьке, — Говорит, принесёт. И это справедливо… Я на зоне парился, а ты с моей бабой жил… Жил, жил, а потом бросил. А теперь я с твоей поживу… И тоже брошу! — Наташа вздрогнула от его пьяного раскатистого хохота; развеселившись от собственной шутки, он не расслышал тихих шагов позади себя — кто-то осторожно вышел из-за угла здания…

…Сказать, что она тысячу раз пожалела, что так необдуманно кинулась навстречу Славику, вместо того, чтобы просто предупредить Журавлёва, значило бы не сказать ничего. С того момента, как она выбежала вслед за Говоровым, прошло не более пяти минут, но ей казалось, что прошёл час, а, может, и больше. Славик держал нож в правой руке, опущенной вниз, но Наташка всем своим существом ощущала холод, идущий от выпущенного на волю остро отточенного металлического жала. Страх, который она испытывала в эти минуты, не имел к ней самой никакого отношения. Все мысли были только о детях… и Димке… Ей было страшно за них… Страшно и больно за собственную глупость, которая в любую секунду могла обернуться трагедией.

…В первый момент она не поняла, что случилось. Хватка, с которой Славик сжимал её шею, внезапно ослабла… С каким-то непонятным рычанием, он странно изогнулся и присел на корточки…

— Наташа, быстро уходи!.. — она сразу узнала Димкин голос, но не могла понять, как он оказался здесь — навалившись на Славика, он завёл его руку за спину и теперь пытался вырвать из неё нож. Ещё мгновение — и Журавлёв с Говоровым помогли уложить вооружённого хулигана на асфальт.

— Ну, как всегда, вовремя, — увидев выбегающих из-за угла полицейских, пробурчал Сашка, — всё самим приходится… всё самим!..

Несмотря на Димкин окрик, Наташа лишь отступила на несколько шагов назад. Увидев, как «вяжут» пьяных парней, она перевела взгляд на мужа и ощутила новый прилив холодной волны: распрямившись, Морозов с удивлением рассматривал свою ладонь, из которой на землю в буквальном смысле стекала кровь.

— Дима!.. — решив, что удар ножа пришёлся куда-то в туловище, и что Димка просто разглядывает кровь, попавшую на руку из раны, она сломя голову кинулась к нему, — Куда он тебя ранил?! Ну, скажи!.. Димочка, не молчи!..

— Да никуда, — тот сжал ладонь, — нормально всё…

— Как нормально?! — она осторожно ощупывала его грудь, бока и живот, — А кровь?..

— Руку порезал, когда нож отнимал. Всё нормально.

— Ой, мамочки!.. — она с испугом разглядывала огромный, через всю ладонь, порез, — Нужно срочно обработать и перевязать!

— Как ты здесь оказалось?! — он вдруг вспомнил, что она должна быть дома.

— Я ждала, что ты вернёшься… Потом позвонила Журавлёву. Он привёз Милену, она осталась с детьми, а я поехала с ним в клуб, тебя искать. Больно? — она подставила свою ладошку под его кисть, — Очень больно?

— Не больно… Ты сама — как? — он здоровой рукой обхватил её за плечи и прижал к себе, — Испугалась?

— Угу… — Наташка часто закивала головой.

— Он тебе ничего не сделал?

— У-у…

— Наташа… пообещай мне, что ты больше никогда в жизни не полезешь в мужскую драку…

— Не полезу… — уткнувшись ему в грудь, она шмыгнула носом, — Больше — не полезу…

— Нужно было просто нас позвать, и всё.

— Я хотела… а он нож достал. Он бы Женьку в спину ударил. А кроме меня никто не видел…

Хоть и с опозданием, но выступление «Ночного патруля» в этот вечер всё же состоялось. К тому моменту, когда группа вышла на сцену, благодаря Маре с Ленкой и Птахой, многие в зале уже знали, что произошло на заднем дворе клуба и встретили ребят визгом и аплодисментами. Держать микрофон забинтованной рукой был неудобно, и Морозов прицепил его к стойке. Из-за этого он не передвигался, как обычно, по сцене, а стоял на одном месте. Наташка ловила себя на мысли, что, несмотря ни на что, толпа поклонниц, загородившая собой все подходы к сцене, вызывает у неё некую ревность… Девчонки танцевали, махали руками Морозову, выкрикивали его имя между песнями… Всё это было не в первый раз, но Наташа почему-то именно сегодня очень болезненно воспринимала его ответные жесты и улыбки своим фанаткам.

Приехав после выступления домой, она попрощалась с Миленой и, ничего не говоря мужу, ушла в детскую. Дети сладко спали, и, глядя на них, Наташа заулыбалась. Присев на диван, она даже не повернула голову, когда Дима вошёл за ней следом.

— А мы ужинать будем? — присев перед ней на корточки, он сложил на её коленях руки.

— Сейчас разогрею.

— А ты?.. — чуть позже, на кухне, увидев, как она ставит одну тарелку, он удивлённо поднял на неё глаза, — Я без тебя ужинать не буду.

— А придётся… — отрезав хлеб, Наташа положила его перед мужем и вернулась в детскую.

— Наташ, ну, ты чего?.. — войдя через несколько минут, он застал её уже лежащей там на диване, — Мы же, вроде, помирились?..

— А я передумала, — она нарочно закрыла половину лица одеялом, чтобы он не заметил, как она еле сдерживает улыбку.

— Так нечестно. Из-за тебя я остался голодным.

— Ужинай. Кто тебе не даёт?

— Один не буду. Кстати, — он потянул вниз молнию на модной рубашке, — спать один я тоже больше не собираюсь.

— А придётся, — Наташка демонстративно отвернулась.

— Посмотрим… — раздевшись, он в считанные секунды забрался к ней под одеяло, — А будешь возражать — разбудишь детей…

* * *

Всю дорогу домой Журавлёв мрачно молчал. Искоса поглядывая, как он поджимает губы, Милена не задавала вопросов, решив, что он сам всё расскажет. О том, что что-то случилось, она поняла по его подавленному настроению и по перебинтованной руке Морозова. Наташа уговаривала их остаться на поздний ужин, но Женька отказался, сославшись на головную боль.

Голова у него и вправду болела — удар от Славика он получил именно по голове, внезапно, когда уже собрался уходить после их недолгой «беседы». Усмехаясь про себя, Журавлёв прокручивал в мыслях подробности сегодняшней встречи с Настиным сожителем.

— Ну, и чё будем делать? — Славик сразу взял быка за рога, как только Женька вышел к нему в коридор ночного клуба.

— В смысле? — засунув руки в карманы брюк, Журавлёв терпеливо ждал, пока собеседник разродится на разговор.

— Ну, чё — в смысле? — тот пьяно развёл руками, — Детей-то надо как-то кормить! Дети кушать хотят!

— Какие дети?

— Маленькие. Настька беременная. Ребёнок — твой? Твой, — сам себе ответил Славик, — Ещё вопросы есть?

— Есть, — выслушав его бессвязную речь, Женька кивнул на служебные двери в конце коридора, — ты сам выйдешь или тебе помочь?

— А что я такого сказал?! — парень еле выговаривал слова заплетающимся языком, — Я всё правильно сказал! Гони бабки на ребёнка!

Поняв, что сам Славик не уйдёт, Женька буквально вытолкнул его к выходу.

— Вали, чтобы я тебя больше не видел, — выйдя на крыльцо, он для верности схватил Славика за рубашку на спине и, толкая перед собой, вывел в центр заднего двора.

— Ты чё, отказываешься?.. — Женька сначала не обратил внимания на приближающуюся к ним фигуру, — Серый!.. Иди сюда… Прикинь, он отказывается платить!.. Настька, сука… с кем связалась?!

Всё дальнейшее происходило, как в плохом кино: «Серый» неожиданно накинулся на Журавлёва, и Славик тут же пришёл ему на помощь…

Он всё-таки рассказал об этом Милене. Предстояли повестки и визиты к следователю, и скрывать драку со Славиком было бессмысленно.

— Я должен съездить, — утром, выйдя из ванной, он тут же начал одеваться.

— К Насте? — Милена спросила как можно равнодушнее.

— Да, — нагнувшись, Журавлёв обул с помощью ложечки туфли, затем распрямился и посмотрел ей в глаза, — мне нужно. Но ты не волнуйся. Я скоро…

Он не знал Настиного нового номера телефона, поэтому визит решил нанести утром, в надежде, что она ещё дома. Позвонив в дверь, он ждал с минуту, пока не услышал её шаги.

— Привет, — не дожидаясь, пока она пригласит, Женька переступил через порог.

— Привет, — нахмурившись, Настя закрыла за ним дверь и, сложив руки на груди, посмотрела исподлобья.

— Нужно поговорить, — Женька так же бесцеремонно прошёл в комнату и уселся на стул. Неторопливо проследовав за ним, Настя встала в дверях и облокотилась о наличник.

Она ничего не говорила, лишь смотрела на него всё так же, исподлобья.

— Славика вчера забрали в ментовку, — без предисловий сообщил Женька.

— И что дальше? — казалось, Настя не удивилась такой новости.

— Не факт, что его закроют. Он может вернуться.

— А тебе то что? — усмехнулась девушка, — ты же возвращаться не собираешься.

— Настя, — подавшись вперёд, он сцепил пальцы рук, — ты взрослый человек, и сама выбираешь, с кем тебе жить… Но…

— А у меня есть выбор? — брови поползли вверх, она снова усмехнулась его словам, — У меня есть выбор?.. Вот с этим? — она положила руку на живот, и Женька, наконец, обратил внимание, что он слегка округлился.

— Зачем ты с ним сошлась? — он смягчил тон, — Он же конченый придурок.

— А что, нужно было оставаться одной? Лить слёзы в подушку по ночам? — Настя насмешливо улыбнулась уголком губ.

— А сейчас… ты их не льёшь?

— А не твоё дело! — она внезапно сорвалась на крик, — я их лью не по тебе, и это главное!

— Это — моё дело. Потому, что это мой ребёнок, и я не хочу, чтобы он жил в одной квартире с этим уродом!

— Не хочешь?! — она вдруг нервно расхохоталась, — А кто ты такой, чтобы не хотеть?! Ты первый бросил этого ребёнка!.. И не тебе указывать, с кем мне жить!.. ты теперь этой, своей, указывай, а ко мне ты не имеешь никакого отношения!

— Я не бросил. Я ушёл, а это разные вещи. Ребёнка я никогда не брошу.

— Бросил!.. — в голосе Насти послышались истеричные нотки, — Бросил, Журавлёв!.. Как хочешь называй, а слово одно: бро-сил!.. А Славик… Славик меня даже с ребёнком взял… Кто после этого ты, и кто — он?!

— Обещай мне, что, если его отпустят, ты его больше не примешь, — Женька упрямо нахмурил брови, — я буду тебе помогать. Слышишь, Настя? Можешь не сомневаться.

— Подавись ты своей помощью!

— Настя, пойми… ты встретишь нормального мужика… Понимаешь?! Нормального! Но не этого ублюдка.

— А это только мне решать — ублюдок он, или нет, — она демонстративно вышла в прихожую, — уходи!

— Вот, возьми, — Женька потянулся к нагрудному карману, — я буду каждый месяц тебе давать деньги. Хорошо?

— Журавлёв… — она взялась за ручку двери и щёлкнула замком, — Ты не понял?.. Уходи!

— Уйду, — он никак не мог расстегнуть пуговицу на кармане, — сейчас, только деньги достану.

— Да уйдёшь ты или нет?! — крикнула Настя, — Не нужны мне твои деньги!.. И не приходи больше!.. Никогда не приходи!..

— Послезавтра мы улетаем в Германию, на десять дней, — он всё же расстегнул пуговицу и, достав свёрток с деньгами, положил его на тумбочку, — может, что-то привезти? Подумай, если что, позвони.

— Убирайся… — бледная, как мел, она дрожащей рукой вцепилась в дверную ручку, — Убирайся, Журавлёв…

— Хорошо… — он шагнул на лестничную площадку, но в дверях вдруг обернулся, — А… ты уже знаешь, кто? Мальчик или девочка?

— Кто ты такой, чтобы спрашивать? — с силой рванув на себя дверь, Настя поспешно повернула замок.

— Я?.. — по привычке засунув руки в карманы, Женька несколько секунд помолчал, как бы раздумывая над ответом, — Я — отец…