Первым желанием было вскочить и убежать, но, понимая, что это невозможно, Наташа так и осталась сидеть на месте, оцепенев от охватившего её страха. Попытку вытащить из сумочки телефон Славик пресёк сразу.

— А ну, положи на стол, — догадавшись, что она хочет сделать, он кивнул на её руку и тут же обернулся к Насте, — какая у тебя подруга хорошая: и бабки приносила, и скорую вызвала, и приходит всегда вовремя…

— С какой стати ты командуешь, что я должна делать? — несмотря на испуг, Наташка старалась сохранить невозмутимый тон и, молниеносно проведя пальцем по дисплею, нажала на «горячую» кнопку вызова.

— На стол положила, быстро! — Славик сделал шаг вперёд, но она упрямо держала телефон в руке, дожидаясь спасительного ответа от Димы.

Было слышно, как играет мелодия, и, отчаянно прислушиваясь к ней, Наташка ощутила, как в собственных висках стучат молоточки: тук-тук-тук… Прошло всего несколько секунд… Димка не успел снять трубку…

— Не заставляй меня делать глупости, — приподняв край футболки, Славик совершенно неожиданно вытащил оттуда пистолет и направил на Наташку, — выключила и положила на стол!

Чувствуя, как кровь отливает от лица, она покорно нажала на кнопку и положила телефон на стол, потом подняла на него немигающий взгляд:

— Что тебе нужно?

— В принципе, ничего, — Славик взял в руки её телефон и, проверив, действительно ли он отключился, сунул его в задний карман брюк, потом снова повернулся к Насте, — И ты свой давай.

— Мой в комнате, — процедила она.

— Тогда сиди! — он направил пистолет уже на неё.

— Чё тебе надо? — Настя смотрела на него тяжело, с ненавистью, — Чего пришёл? Ты же сказал, что уедешь!

— Попрощаться решил, — усмехнулся Славик.

— А ключ?.. ты же его вернул ещё там, в больнице… Как ты вошёл в квартиру?!

— Дура ты, Настька… как была дурой, так и осталась, — парень нагло рассмеялся ей в лицо, — Долго было сделать дубликат?

— Ты — подонок, — несмотря на направленный на неё пистолет, Настя смотрела на него с пьяным вызовом, — мразь!..

— Заткнись…! — грязно выругавшись, он невольно подался в её сторону и сделал замахивающийся жест рукой, в которой держал пистолет, — лабуховская подстилка! Ещё хоть слово вякнешь, череп размозжу!

— Да убивай!.. — Настя неожиданно вскочила и кинулась на него — стул, на котором она сидела, шумно опрокинулся на пол, — Может, я и сама жить не хочу!..

Наташе, которая с замиранием сердца наблюдала за этой сценой, показалось, что Настя, действительно, нарочно бросилась на пистолет, в надежде, что Славик и впрямь выстрелит.

Но он не выстрелил. Размахнувшись, он с силой впечатал пятерню свободной руки в её лицо и толкнул в противоположный угол: издав какой-то хрипящий звук, она отлетела как пушинка и упала, стукнувшись спиной о холодильник. Так и оставшись сидеть на полу, пьяно завыла, то ли от боли, то ли от накатившей обиды.

— Что ты делаешь?! — кинувшись к ней, Наташа попыталась её поднять, но Настя только поджала под себя ноги и закрыла руками лицо…

— Разве я что-то сделал?! — Славик равнодушно пожал плечами, — Ты же видела, что она сама упала?

— Ну, да, — возмущение было настолько велико, что Наташка на какое-то время забыла, что в руке у Славика — оружие, и повысила голос, — и упала — сама… и избила себя — сама… и ребёнка потеряла — тоже сама!..

— Ну, а я-то тут при чём? — посмотрев на неё, парень презрительно скривил пухлые губы, — Пусть со своего дружка спрашивает. И вообще… Славик — не мокрушник. Чего ты так перепугалась? Если не разозлишь меня, никто тебя и пальцем не тронет. Поёшь красиво… и сама так… на уровне… видел тебя в клубе…

— Ах, ты, мразь!.. — услышав его последние слова, Настя попыталась подняться на ноги, но, потеряв равновесие, тут же снова рухнула на пол, — Мразь!.. Мразь!.. Ты думаешь, никто не знает, что это ты меня избил?! Это ты!.. ты!.. Ты убил моего ребёнка, ты!..

— А ты докажи, — ухмыльнувшись, Славик переложил пистолет из одной руки в другую, потом зачем-то достал из кармана свой телефон.

— И докажу! — Настя ещё раз попыталась встать, и уже более удачно, — Думаешь, не докажу?!

— Не докажешь. Свидетелей у тебя нет. Лучше водичкой холодной умойся, слышала?! — он снова поднял руку с пистолетом, — Привела себя в порядок, быстро!

— Да пошёл ты… — Настя, тем не менее, шагнула к раковине, — Докажу, если спросят…

— Ну, и чем ты докажешь? — несмотря на насмешку, в его вопросе послышался едва уловимый интерес, — Ну, чем?

— Так я тебе и сказала, — открыв кран с холодной водой, она начала умывать заплаканное лицо, — тем более, у меня свидетели есть.

— Это вот подруга твоя — свидетель? А что она знает? Слово к делу не пришьёшь!

— Зато синяки пришьёшь и травмы, — не удержалась от реплики Наташа, — у неё вся спина синяя, наверное, и головой она ударилась, а я… я видела, как ты её толкнул.

— Видела, говоришь… — усмехаясь, он что-то делал в телефоне, потом, поднял голову и посмотрел на Настю, — Подойди!..

— Что тебе надо? — умывшись, она слегка успокоилась и протрезвела.

— Ты что, не слышала?! Подойди, я сказал!.. — он снова направил на неё пистолет, и она нехотя подчинилась.

— Держи, — он протянул ей свой телефон, — когда скажу, будешь снимать.

— Что снимать? — нахмурившись, Настя смотрела на его руку.

— Всё, что увидишь, — снова ухмыльнувшись, Славик повернулся к Наташе, — мы сейчас снимем эротический ролик!

— В смысле? — та невольно отступила назад.

— В том смысле, если вдруг меня нечаянно закроют, и ты дашь какие-нибудь показания, этот ролик тут же окажется в почте у твоего муженька… и не только. Он тупо появится в интернете, и тебя увидит весь мир… У тебя будет ещё один клип, правда, без музыки!

— Сейчас сюда приедет мой муж, — стараясь сохранять спокойствие, ответила Наташа, — он уже, наверное, не может мне дозвониться. Он знает, где я, поэтому, скоро будет здесь.

— А мы ему дверь не откроем… — он снова посмотрел на Настю, — Правда, Настя?..

— Она тебе правду сказала, — глядя на него исподлобья, та навела на него камеру телефона, — он сейчас приедет.

— Ты что, уже снимаешь?! — ещё раз выругавшись, Славик злобно поджал губы, — Меня на хрена снимаешь, тварь?! Когда скажу, тогда снимать будешь!

— Да не снимаю я, — угрюмо отозвалась Настя, — жду, когда скажешь…

— Смотри, сука… потом запись увижу — если меня снимала, убью, на…

— Да хоть сейчас убивай… — начала, было, Настя, но увидев направленный на неё пистолет, тут же замолчала, закусив нижнюю губу.

— Так, давай… Время не теряем! — Славик снова повернулся к Наташке: пистолет почти упёрся ей в живот, — Раздевайся!

— И не подумаю… — побелевшими губами прошептала она.

— Этот пистолет не убивает, — приблизившись к её лицу, зловеще проговорил Славик, — он делает калекой. Ну?!

— Ну, отстань от неё, — Настя держала телефон в поднятой вверх руке, — слышишь?!

— Заткнись, кому сказал?! — рука с пистолетом в очередной раз резко повернулась в её сторону, потом так же резко приняла исходное положение, — А ты раздевайся!.. Две-три позы в стиле эротик, и все свободны…

— Сам раздевайся… — Наташке показалось, что все ощущения исчезли в один момент, оставив лишь одно-единственное — холодно-тупое вжатие дула в кожу живота за тонкой тканью платья.

— Я бы с удовольствием, — дуло скользнуло вверх и, зацепив за край выреза, чуть оттянуло его вниз, — но мало времени.

— А я одна не буду… — понимая, что единственное спасение для неё сейчас — оттянуть время, Наташа упрямо покачала головой.

— Считаю до трёх… Ну?!

— Нет.

— Раз…

— Раздеваемся вместе.

— Два…

— Нет… — этого слова Славик не расслышал — заметив, как её взгляд вдруг остановился у него за спиной, он моментально обернулся…

…Она поняла, что выстрел будет не в неё уже в тот момент, когда почувствовала, что он убрал дуло от её тела. Последнее, что отпечаталось в её глазах перед тем, как она их зажмурила, была Настина рука, схватившая за ручку всё ещё горячий чайник и, как показалось Наташке, медленно описывающая этим чайником овальную траекторию по направлению к лицу Славика… То есть, всего полёта белой, с ярко-розовым цветком на боку, посудины Наташа проследить не могла, но могла предположить цель, которую эта посудина преследовала…

«Сук-к-аааа!…» — выкрикнув это одновременно с каким-то странным стуком, раздавшимся непонятно откуда, Славик неожиданно издал гортанный звук. Снова приоткрыв глаза, Наташа с ужасом увидела, как он медленно заваливается набок.

— Это… это кто его убил?! — глядя, как из головы бывшего сожителя вытекает струйка крови, Настя выронила из рук чайник, который несколько секунд назад хотела, но не успела выпустить в свободный полёт, — ой, мама!..

— Это не я… — Наташка подняла на неё не менее перепуганный взгляд, — Честно, не я!..

— Надо скорую вызвать!..

— Мой телефон у него… — опустив глаза, Наташа не решалась залезть к Славику в карман, чтобы вытащить свой телефон, — Настя, я боюсь…

— Так вот же, — догадавшись, что можно позвонить с телефона самого Славика, Настя протянула его Наташке, — набери, а то у меня руки трясутся…

Вызвав скорую, она тут же отзвонилась Димке — тот уже сидел в машине Говорова, чтобы вместе с ним ехать на её поиски. Они подъехали одновременно: и скорая, и Морозов с Сашкой.

— Живой, — пощупав пульс, врач взглянул на перепуганных девчонок, — полицию вызвали?

— Я вызвал, — кивнул Дима, рассматривая вмятину в чайнике, — насколько я разбираюсь в баллистике, пуля срикошетила. Стрелял в Настю, а попал себе в голову.

— Вы тут случайно не сериал снимаете? — хмыкнул следователь, записывая показания Насти и Наташи, — опять те же лица… Только пострадавший уже другой.

— Вот этот пострадавший и есть — преступник, — внутренняя дрожь от пережитого ещё не прошла, и Наташка говорила, слегка постукивая зубами, — это он Настю избил в прошлый раз.

— Санта-Барбара отдыхает, — Настя, напротив, казалась совершенно спокойной и, закурив, отошла к окну, — совпадения, да?

— В жизни ничего не бывает случайного, — философски заметил следователь, — если будет доказано, что это он, действительно, сам себя ранил, то, считайте, что это справедливое возмездие за ваше здоровье и жизнь вашего ребёнка.

— А что, может быть и не доказано?! — у Наташка от возмущения окончательно прошёл озноб, — Как это?! А кто, по вашему, в него стрелял?! Я?! Или Настя?! У него и пистолет в руке остался!

— Пистолет в руке ещё ни о чём не говорит, — следователь поднял глаза от протокола, — пистолет в руку и вложить недолго.

— Так это… — Настя выпустила струйку дыма в открытую фрамугу, — У него в телефоне запись осталась!..

— А вы всё же снимали?

— Да, — она кивнула и взяла со стола телефон Славика, — даже когда чайником замахнулась, всё равно снимала…

* * *

Осознание того, что произошло, и, ещё страшнее — того, что м о г л о произойти, выстрели Славик чуть под другим углом, пришло намного позже, когда были сняты все показания, подписан протокол и отпущены понятые. Глядя на лужу крови, оставшуюся на полу, Настя вдруг ощутила реальное чувство страха.

— Подписку о невыезде я с вас обеих брать не буду, — собирая в папку все бумаги, следователь посмотрел сначала на Настю, потом на Наташу, — но, если бы не эта видеозапись, то вы обе были бы подозреваемыми.

— С какой стати? — Морозов бросил возмущённый взгляд, — Разве не видно, кто стрелял?

— Видно, — усмехнулся следователь, — тут видно, в кого попала пуля. А стрелять теоретически мог каждый из них. Могла стрелять Харитонова — направление пули, попавшей в потерпевшего, как раз от неё. Но могла стрелять и Морозова — пуля, действительно, срикошетила от чайника, и в этом случае, могла быть выпущена как потерпевшим, так и ею самой.

— А отпечатки пальцев? Если девчонки не притрагивались к пистолету, то их там и нет! А баллистическая экспертиза? Всё равно покажет, кто стрелял на самом деле.

— Покажет. Но пока всё выяснится, на это время я должен оставить всех подозреваемых в городе. К счастью, на видеозаписи всё хорошо видно, как потерпевший обернулся и выстрелил сам.

— Ничего себе потерпевший, — Говоров, который всё это время исподтишка не сводил глаз с Наташки, покрутил недоверчиво головой, — он не то, что на потерпевшего, он на подозреваемого уже с трудом тянет. Он сам — преступник.

— Ну, это не нам с вами решать. Решит суд.

— Ой, мама… — Настя вдруг с силой сжала сцепленные кисти рук, — Ой, мама!..

Глядя, как трясутся не только её плечи, а всё тело ходит ходуном, Морозов оставил жену, с которой сидел рядом, и присел возле Насти.

— Настя, — взяв её ладони в свои руки, он попытался заглянуть ей в глаза, — Настя, ты меня слышишь? Успокойся… Всё уже позади…

— З-з-зна-чит… я м-мог-ла его у-уби-ть… да?.. — не обращая внимания на Димку, она в упор смотрела на следователя, — А т-то, чт-то он хотел м-ме-ня уб-бить… это — н-ни-чего?..

— Вы успокойтесь, — следователь невозмутимо захлопнул папку, — он мог травмировать не только вас. Выстрели он чуть левее, он попал бы в вас. А стой он чуть правее, то пуля могла бы срикошетить в вашу подругу. Так что шансы у всех троих были одинаковые. Я с прискорбием констатирую этот факт. И хорошо, что я его только констатирую относительно вас и Морозовой. Пистолет травматический, но лишить жизни из него можно. И это как раз тот самый случай, учитывая расстояние между вами троими.

— Завтра вечером мы улетаем на съёмки, — бросил Морозов в спину уходящему следователю, — мы не понадобимся вам в течение недели?

— Если понадобитесь, я позвоню, — уже взявшись за ручку двери, ответил тот из прихожей, — если честно, я сам уже душой в отпуске. Думаю, если потерпевший выживет, лечение всё равно будет долгим, так что времени отдохнуть хватит.

— Он может не выжить?.. — Наташку снова заколотило, но только мелкой дрожью.

— Может, — кивнул следователь и шагнул через порог.

На дворе была уже ночь, и, собираясь покинуть Настину квартиру, Морозов с сомнением смотрел на неё саму, и, как будто угадав его мысли, Наташа глазами поймала его взгляд.

— Её нельзя оставлять одну, — она сказала это одними губами, но он всё понял.

— Настя, — он снова присел рядом, — одевайся, поедешь к нам.

— А можно?.. — она даже не стала отнекиваться. Страх сделал своё дело: несмотря на то, что она так вызывающе вела себя со Славиком, теперь, протрезвев и по-другому оценив ситуацию, совершенно сникла.

— Конечно, и не можно, а — нужно.

— Слышь, Натаха, — Говоров наклонился к её уху, — а ничего, что Милена у вас?

— Саш, я ничего не знаю… — она говорила, всё ещё еле справляясь с нервной дрожью, — Но её нельзя оставлять одну… Главное, увести её отсюда, а там — как-нибудь…

— Можно было бы к нам, но Ирка в ночь. Каринка у матери, я один… Ирка не поймёт.

— Не надо к тебе, — замотала головой Наташка, — у нас будет лучше…

* * *

Милена с печальным удивлением смотрела на Морозовых, вернувшихся за полночь в сопровождении бывшей невесты Журавлёва. Она уже вкратце знала о том, что произошло — увидев «картину», представшую перед его взором, Дима сразу позвонил домой и предупредил её, что вернутся они с Наташей не скоро, потому, что произошёл несчастный случай на квартире у Насти. Она знала, но не могла даже предположить, что Морозовы привезут Настю к себе. Впрочем, судя по её бросающемуся в глаза состоянию, Милена подумала, что на их месте поступила бы точно так же.

Впустив всех троих, она тут же пошла разогревать ужин.

— Милена, прости нас, но мы не могли оставить её одну, — усадив Настю в гостиной, Наташа прошла на кухню и в подробностях рассказала обо всём, что произошло.

— Всё в порядке, это же ваш дом! — Милена понимающе кивнула, — Но ей нужно сейчас уснуть… Я могу сделать успокоительное. Тебе, кстати, тоже не помешает.

— Мне не нужно, — Наташа покачала головой, — я как-то держусь…

— Если что — без проблем.

Настя была в таком ступоре, что сопротивляться инъекции успокоительного не стала; казалось, что её даже не смутило, что в роли медсестры выступила Милена… От ужина она отказалась и сразу после укола легла в приготовленную для неё постель.

Выключив в гостиной свет, Наташа зашла в детскую. Милена тоже собиралась спать, но глядя, как Наташка плачет, сидя на кровати Валерика, решительно открыла свою «докторскую» сумку.

— Тебе я тоже сделаю укол, — не дожидаясь согласия, она достала шприц и ампулу, — ты сейчас перевозбуждена и можешь не уснуть.

— Не надо, — та покачала головой, — я в порядке.

— Наташа, я тоже думаю, тебе нужно успокоиться, — Димка стоял в дверях, наблюдая за женой, — пусть Милена тебя уколет.

Услышав его, Наташка тут же вскочила и бросилась к нему на шею.

— Димочка… — целуя его лицо, приговаривала она, — Димочка… прости меня… прости… я опять… опять…

— Это ты меня прости, — одной рукой прижимая её к себе, другой он гладил её волосы, — не нужно было отпускать тебя одну… это я виноват…

— Дим… — позже, после дозы успокоительного засыпая в его объятиях, бормотала Наташа, — Я ему нарочно сказала, чтобы он раздевался… я знала, что он не будет… я нарочно… Ты мне веришь?.. И я ни за что бы не разделась… Веришь?!

— Глупенькая… да разве это важно?.. Ты жива, и больше мне ничего не нужно…

— Глупенькая… — сонно повторила Наташа, — Значит, глупая… Дим… ты меня дурой назвал?.. да?..

* * *

Проснувшись утром, Настя не сразу сообразила, где она находится, и только спустя несколько минут с трудом смогла вспомнить всё, что случилось вчера вечером. Полежав какое-то время, она села в постели — после всего, что пришлось пережить накануне, организм ещё не пришёл в норму, да и принятый алкоголь давал о себе знать. Она огляделась: висевший на спинке дивана женский халатик, судя по всему, был предназначен именно для неё. Надев его, Настя неуверенно вышла из гостиной. Судя по тишине, царившей в квартире, она была пуста. Первым посетившим её желанием было желание принять ванну или хотя бы душ, и она нерешительно приоткрыла одну из дверей в небольшом холле. Дверь, действительно, вела в ванную. Выйдя оттуда через четверть часа, она хотела снова пройти в гостиную, но, проходя мимо кухни, неожиданно остановилась…

— Чай будешь? Или лучше кофе? — Милена смотрела на неё как-то настороженно, как будто ожидая какой-то определённой реакции на свои слова.

— Можно просто воды? — она так и не перешагнула порог кухни, то ли из стеснения, то ли из нежелания оказаться в одном помещении со своей соперницей.

— Зачем воды? — Милена удивлённо посмотрела на неё, — Я только что сварила кофе, проходи?

— А где Наташа? — всё-таки войдя в кухню, угрюмо спросила Настя.

— Они с детьми все у родителей. Ушли, чтобы не мешать.

— Кому?

— Тебе… Чтобы ты могла хорошо выспаться.

— Зачем?.. Неудобно как-то… — Настя присела на край стула и обвела глазами кухню, — Я и так хорошо выспалась.

— Настя, — поставив перед ней чашку с дымящимся кофе и тарелку с бутербродами, Милена устроилась напротив, — пока никого нет, я хотела бы сказать тебе кое-что… Я прошу меня выслушать.

— Говори, — Настя равнодушно пожала плечами.

— Я хочу попросить у тебя прощения, — Милена говорила тихо, глядя куда-то вниз.

— Если за Журавлёва… то уже не нужно… — Настя ощутила жуткое желание закурить, но тут же вспомнила, что вчера не взяла с собой сигареты.

— Почему? — Милена осторожно подняла на неё взгляд.

— Слушай… — не ответив на её вопрос, Настя повернула голову сначала вправо, потом влево, как бы ища чего-то, — У них тут нет никаких сигарет?

— Не знаю… — Милена, в свою очередь, растерянно оглядела кухню, — Подожди… кажется, где-то я видела…

Она с неожиданной для Насти готовностью вскочила со стула и открыла стеклянную дверцу навесного шкафа. Привстав на цыпочки, заглянула наверх и, потянувшись рукой, достала пачку сигарет.

— Вот, — положив их перед Настей, она снова уселась на своё место, — это, кажется, Дима иногда курит. Но очень редко…

— А зажигалка?.. — Настя старалась не смотреть на свою собеседницу и, достав сигарету, ещё раз посмотрела вокруг себя, — Зажигалка есть?

— Зажигалка… зажигалка… — теперь Милена как будто нарочно оттягивала нелёгкий, затеянный ею же самой, разговор, с готовностью разыскивая зажигалку, — В шкафчике нет…

— Да ладно, — Настя подошла к газовой плите и прикурила от неё, — я на лоджию выйду…

— Ты всё-таки прости меня, — Милена вышла следом за ней, — я давно хотела тебе это сказать, но не знала — как… А вот, видишь, как случай помог…

— Уже не нужно, — глубоко затягиваясь, Настя замотала головой, — ничего не нужно…

— Почему? — опустив глаза, Милена повторила свой вопрос.

— Вчера следак интересные слова сказал… — едва улыбаясь уголками губ, Настя смотрела куда-то вдаль, — И, знаешь, слова обыкновенные… я их и сама не раз говорила, а уж слышала…

— Что же это за слова?

— Что в жизни ничего не происходит просто так. Простые слова, да?

— Ну, да, — грустно усмехнулась Милена, — куда уж проще.

— А я сегодня проснулась, вспомнила всё… и поняла. Действительно, не просто так… Знаешь, я никак не могла его простить… Сначала хотела сделать аборт, избавиться от его ребёнка — назло… Потом решила оставить — тоже назло… Славка заявился, с ним переспала — назло… оставила его у себя — назло… Пила, курила, всё — назло Журавлёву. А что вышло?.. Он в шоколаде… а я в своей ненависти утонула. Ребёнка потеряла… работу потеряла… А вчера чуть жизнь не потеряла…

— Настя… — Милена хотела что-то сказать, но не успела.

— Знаешь, сегодня я проснулась и поняла, — перебив её, та на несколько секунд упрямо сжала губы и глубоко вздохнула, — я поняла, что мне плевать… Плевать и на Журавлёва, и на работу, и на этот город… Я просто хочу жить. В другом городе… или в своём захолустье — мне всё равно. Я хочу жить и быть счастливой… Я хочу выйти замуж за того, кто меня, действительно, будет любить… я хочу ждать его домой каждый день, а не тогда, когда он сам соизволит заявиться, пьяный и только что с чужой бабы… и, самое главное… знаешь, что для меня самое главное?.. — она подняла на Милену полный тоски взгляд, — Самое главное — я хочу в е р и т ь этому человеку…

— Прости меня, Настя… — слушая её, Милена почувствовала, как внутри что-то предательски переворачивается, — Ради всего святого, прости… Это я во всём виновата…

— Сейчас для меня нет ничего святого. Пока — нет. Был мой ребёнок… но его больше нет. А тебя мне прощать не за что… всё, что происходит, происходит не просто так. Рано или поздно Журавлёв всё равно меня бы бросил.

— Это только моя вина. Это я разрушила твоё счастье.

— Нельзя разрушить то, чего нет, и никогда не было… Я уеду. Живите спокойно.

— Ты ничего не знаешь… — несмотря на искреннее раскаяние и жалость к Насте, Милена ловила себя на мысли, что ей больно смотреть на эту худенькую, симпатичную женщину… Больно не от того, что она чувствовала себя перед ней виноватой… не от сострадания… Эта боль была отголоском ревности… Даже несмотря на то, что между Настей и Журавлёвым произошёл разрыв, ревность не исчезла полностью… не сгорела в Женькиных объятиях… она лишь слегка потухла, когда они были вместе… а вот теперь, когда она сама решила расстаться с ним, ревность вновь затеплилась при виде его бывшей невесты.

— А зачем мне что-то знать? — Настя второй раз за утро посмотрела ей в лицо, — Живите и будьте счастливы.

— Мы расстались… — Милена буквально выдавила из себя эти слова. В свою очередь глядя на Настю, она вдруг отметила для себя и её хорошенькую фигурку, и красивые глаза… В груди опять что-то заныло…

— Расстались — встретитесь, — усмехнулась Настя, — он тебя любит.

— Не всё так просто.

— Конечно, не просто, — Настя снова посмотрела на свою собеседницу — чуть наклонив голову, исподлобья, — разве бывает просто?

— Да, не бывает. Я очень виновата перед тобой, — Милена низко опустила голову, — я не справилась с твоим счастьем… Да-да, с твоим. Я его отняла, но не справилась. Если только можешь, прости…

…Если первое «прости» она сказала Насте относительно легко и с огромным желанием, то теперь с каждой минутой ей становилось всё труднее и труднее говорить слова раскаяния… и не только их. Ей становилось говорить труднее — вообще. Она не видела Журавлёва вот уже много дней, не слышала его голоса, и ей уже начинало казаться, что она стала его забывать. А вот теперь, рядом с Настей, Милена снова ощутила прилив любви к Женьке… любви давней и до конца так и не испитой…

— Прощать мне тебя не за что, — как-то грубовато ответила Настя, — это ты не моё, это ты своё счастье забрала. Журавлёв его привык раскидывать, где попало… я и подобрала. Но оно всегда было твоим. Так что успокойся. Помиритесь, будете жить дальше…

* * *

В обед, съездив с Морозовым на квартиру и собрав вещи, Настя уехала к матери.

— Спасибо вам за всё, — сказала она Димке перед посадкой в междугородний автобус, — приеду, скажу маме, чтобы сходила в церковь, поставила свечи за ваше здоровье.

— Спасибо, — улыбнувшись, в свою очередь поблагодарил Дима, — как приедешь, позвони, хоть мне, хоть Наташе. Мы ещё будем в городе. А, когда вернёшься, заходи в гости, в любое время.

— Хорошо. Но это — вряд ли.

— Почему?

— Я не скоро приеду.

— Всё равно будут к следователю вызывать.

— Ну, это будут просто набеги. Приехала — уехала… — Настя протянула билет контролёру и поставила ногу на ступеньку автобуса.

— Ну, тогда, когда совсем вернёшься… — подавая ей сумку, улыбнулся Морозов.

— Нет, — уже стоя в салоне, Настя покачала головой, — совсем я уже не вернусь!