Со дня встречи со священником прошла уже почти неделя, а Журавлёв всё ещё находился под впечатлением. Вроде бы ничего особенного в тот вечер не произошло: ну, подвёз отца Александра с его «матушкой» к роддому, потом его одного — домой… Ну, поговорили по дороге… Обычное, ни к чему не обязывающее знакомство. Скорее, вынужденное знакомство, повлекшее за собой его, Женькино опоздание к рейсу, которым улетала Милена. По сути, у него должно было сложиться неприятие к этой ситуации… Ленку не проводил, разговора, о котором он мечтал, не состоялось… Она теперь даже не отвечает на его звонки — после его нескольких попыток поговорить по телефону, просто не снимает трубку.

И, всё же, странное чувство, оставшееся в его душе после того вечера, не покидало. В мыслях Женька снова и снова возвращался к этой встрече со священником, всё больше приходя к убеждению, что встреча эта не была случайной.

После самого первого, неудачного разговора с Миленой он тут же кинулся собираться, чтобы лететь за ней, но грустный взгляд Алёнки охладил его порыв. Узнав о том, что папа хочет куда-то уехать, та сначала просто сидела, потупившись, но потом вдруг часто-часто заморгала… Женька присел перед ней на корточки и долго и безуспешно вытирал слёзки, прозрачным ручейком вытекающие из светло-карих глаз.

«Я не хочу, чтобы ты уезжал…» — горестно наморщив тёмные бровки, девочка говорила тихо и печально.

«Мне очень нужно, правда…»

«Прямо сейчас?..»

«Нет… завтра… — глядя, как дрожат её губки, он не смог сказать «да», — Но я ненадолго… Честное слово! Слетаю к Милене, а потом мы вместе вернёмся… может быть».

«Правда, ненадолго?»

«Правда».

«Ну, ладно, — вздохнув, уже спокойнее ответила Алёнка, — если ненадолго, то ладно».

Уехал он и правда, ненадолго. На следующий день, примчавшись в аэропорт и узнав, к своему искреннему удивлению, что билетов до Адлера нет ни на сегодня, ни на ближайшую неделю, Журавлёв снова подхватил сумку и обречённо отправился на стоянку такси.

«Ты чё, Жека?! Первый раз, что ли? — Говоров, которому он тут же позвонил, захихикал в трубку, — Через неделю — первое сентября, все рейсы перегружены… ну, и что, что на юг… Говорю тебе — все перегружены… Так что вали домой, распрягай коней… Если хочешь, приезжай ко мне, Ирка в ночь, вискарь выдыхается…»

Вискаря не хотелось. Совсем не хотелось. После прошлого запоя прошло ещё не очень много времени, и из памяти и крови ещё не окончательно исчезли следы алкогольного дурмана. Тем более, на родительской даче ждала Алёнка… Вспомнив о дочери, Журавлёв невольно улыбнулся. Вот единственный на свете человечек, ради которого можно и нужно жить… И, даже если Кира в конце концов заберёт её к себе… всё равно, он всегда будет знать, что где-то есть девочка — его плоть от плоти, кровь от крови…

«Вот видишь, как я быстро вернулся», — подхватив на руки бросившуюся к нему дочь, Женька буквально ощутил, как в груди разливается что-то тёплое и щемящее…

«Ты больше не уедешь?» — обхватив отца за шею своими нежными ручками, Алёнка смотрела на него с такой неподдельной радостью, что Журавлёв неожиданно почувствовал облегчение от того, что ему так и не удалось улететь.

«Не-а! — он весело замотал головой, — Завтра поедем с тобой в город. Пойдём, куда захочешь».

«Я хочу… я хочу туда… в твою студию!»

«Там пока никого нет».

«И тебе туда нельзя?»

«Почему? Можно. Просто там никого нет, ну, разве что рабочие, которые ремонт заканчивают».

«Ну, папа…»

«Ты так хочешь туда?»

«Да!»

«Ну, хорошо. Завтра заедем, посмотрим, что там делается. А сегодня будем загорать!»

Вечером того же дня он с интересом разглядывал старый отцовский «жигуль», навечно припаркованный к забору дачи. Машина стояла на приколе уже около трёх лет — взяв автокредит, Владимир Сергеевич теперь с удовольствием разъезжал на новеньком, бюджетного варианта «шевроле», без конца козыряя перед младшим сыном, который, по его мнению, «сделал пальцы веером», купив себе «бэушный» и далеко не дешёвый «ровер». Продать старую машину не удалось — упёртый до невозможности отец не соглашался отдавать за бесценок своего старого «железного коня», а стоимость, в которую он его оценил, не соглашался давать ни один покупатель. Впрочем, покупателей было не так уж и много, и, поразмыслив, Владимир Сергеевич перетащил «жигулёнка» на дачу — ржаветь, но зато на глазах у хозяина.

Походив вокруг авто, Женька открыл багажник и с удивлением обнаружил среди прочего «хлама» запаску — колесо было не новое, но вполне ещё приличное.

«А зачем она тебе?» — на просьбу отдать запаску, отец тут же озабоченно нахмурился.

«Не мне, а одному человеку. Священнику».

«С каких это пор священники стали на «жигулях» ездить? — Владимир ехидно хмыкнул, — Или это колесо к его «мерсу» подходит?»

Убеждать главу семьи пришлось вместе с матерью — оказывается, та немного знала об отце Александре от соседки по даче, прихожанке церкви, в которой тот служил, и поэтому пришла на помощь сыну.

«Володя, он и правда, бессребреник, — беспрестанно кивая, говорила Валентина мужу, — все так говорят! Говорят, он и дом своими руками построил, и всё что в доме, сам смастерил, и половина детей у него — усыновлённые… Живут небогато, но, говорят, что он детскому дому помогает!»

Выслушав супругу и сына, Владимир Сергеевич недоверчиво повертел головой, но «добро» всё же дал — в обмен на Женькино обещание помочь с покупкой навигатора. Переложив колесо в свой багажник, уже через полчаса тот подъезжал к соседнему посёлку.

«Папа у себя, в мастерской», — Юля, приёмная дочь отца Александра, вышла из дома навстречу Журавлёву.

Мастерская, на которую указала девочка, находилась за домом, в задней части большого двора, и представляла из себя большой сарай. Впрочем, сараем помещение казалось лишь снаружи: попав вовнутрь, Женька тут же отметил про себя и обитые древесноволокнистой плитой стены, и электрическую батарею, служащую, судя по всему, для отопления в зимний период, и небольшой деревообрабатывающий станок, и хорошее освещение.

«Я недавно с вечерней службы, и сразу сюда, — оторвавшись от верстака, батюшка радостно поприветствовал Журавлёва и жестом показал тому на единственный стул, — присядьте, я сейчас…»

«Да тут целое производственное предприятие! — Женька уважительно качнул головой, — Обалдеть!»

«Всё здесь мастерю, — священник обвёл рукой помещение, — столы, табуретки, полки».

«Один?!»

«Есть у меня помощник, — добродушно рассмеялся отец Александр, — но он сейчас уехал. Паренёк знакомый, Олин приятель. Помогает».

«А это — на продажу?» — Женька кивнул на сложенные в углу детские стульчики и несколько небольших обеденных столиков. Половина из них была разукрашена яркими цветами и покрыта лаком, остальные, видимо, дожидались своей очереди.

«Нет, что вы! Это для детишек, бесплатно. Я мастерю, а мои старшие девочки красят».

«Бесплатно? — Журавлёв перевёл удивлённый взгляд на хозяина дома, — А материал? Доски, краска… Это же дорого».

«Господь помогает. Люди находятся добрые. Вот недавно кубометр доски пожертвовали, несколько листов фанеры, а один прихожанин, директор магазина, краску прислал и мебельный лак. Всё с Божьей помощью!»

«Неужели ещё есть бескорыстные люди? — Женька удивлённо-недоверчиво пожал плечами».

«Есть, слава Богу! Жертвуют, и на церковь, и на другие благие дела».

«В общем-то, я тоже… — Журавлёву вдруг стало ужасно неловко: по сравнению с чужой благотворительностью, его бывшее в употреблении колесо выглядело как-то несерьёзно, и он смущённо улыбнулся, — Я там колесо привёз, хочешь, поставь, хочешь, на запаску возьми… Правда, оно не новое, у отца со старой машины взял, но целое…»

Теперь пришла очередь смущаться Отцу Александру. Оказалось, что с позавчерашнего вечера он так и не удосужился подумать о своём транспортном средстве: до церкви было рукой подать, а в город он собирался только через пару дней.

«А к матушке?» — усмехнулся Журавлёв.

«Звоню, ежечасно, — священник развёл руками, — говорит, пока не приезжай, всё равно не пускают, а кормят, говорит, хорошо…»

«Нет, ну, хоть под окном постоять-то нужно!»

«Так служба каждый день… Хотя… — он снова смущённо поджал губы и почесал затылок, — Если уж совсем честно, то, была бы машина на ходу, между службами бы поехал, конечно… видит Бог бы поехал…»

«Так старое колесо перебортировать пара пустяков — попросил кого-нибудь из прихожан, чтобы до шиномонтажа довезли, и делов-то…»

«Ну, да… — святой отец ещё больше смутился, — Видишь, я вот дом смог построить… а в автомобильных делах не силён… Не дал Господь!.. Ездить — езжу… а что касается ремонта — полный ноль».

«Заметил. Ладно, — поднявшись, Женька прошёл к выходу, — идём, заберёшь колесо. Сам поставишь?»

«Поставлю, — охотно кивнул священник, — только чем тебя отблагодарить? Возьми стульчик? Ты говорил, что есть детки…»

«Есть, дочка, — кивнул Журавлёв, — только этот стульчик ей уже мал, да и не взял бы я».

«Чего ж так?»

«Ты не для себя их делаешь, для сирот. А я купить могу».

«Так разве в том дело, можешь ты купить или нет? — отец Александр улыбнулся, — Вот ты носки тёплые носишь — из магазина?»

«Ну, да».

«А мама свяжет? Неужто, не наденешь?»

«Ну, в принципе… — Женька пожал плечами, — Надену… Кстати, а не проще эти стулья и столы для детей просто купить? Допустим, пожертвования не фанерой и лаком брать, а деньгами? И тебе никакой мороки, и детям польза?»

«Так я же с молитвой мастерю».

«А есть разница?»

«А как же! От моей мебели тепло идёт. Потому, что она не казённая, а домашняя… А детки эти… они и так семейного тепла лишены, заботы родительской, им всё, что с любовью сделано — только на благо!»

«Много в тебе любви… — Женька как-то грустно улыбнулся, — Завидую по-хорошему».

«Так любви много у всех! Только все по разному её тратят…»

Отдав священнику колесо, Журавлёв засобирался домой. Летние сумерки густой пеленой упали на посёлок, и в них как-то по-особому уютно светились окна дома отца Александра.

«Ну, раз взять ничего не хочешь, то у меня одна благодарность — молитва», — пожав на прощание руку гостю, тот раскрыл калитку.

«Мне большего и не надо. Кстати, если возникнут проблемы по машине — вот мой телефон, — Женька протянул визитку, — звони, в любое время».

«Спаси тебя Господь, — Александр с благодарностью кивнул и перекрестил его, — возможно, обращусь».

«Я тут, у родителей до первого числа буду, ещё с неделю, так что, если что-то срочное, не стесняйся. Потом тоже обращайся, просто гастроли начнутся, выступления, сложнее будет со временем».

«Да у меня самого со временем проблемы, — рассмеялся священник, — служба два раза в день, к жене нужно ехать, да вот собираюсь готовую мебель отвезти, нужно транспорт искать…»

«Грузовик, что ли?»

«Да, «газельку», хотя бы грузопассажирскую. Найти-то не проблема… Проблема с оплатой».

«Телефон мне свой скажи?»

«Могу записать…»

«Не, просто — скажи…»

* * *

Даже сам себе Журавлёв не смог бы точно сформулировать, зачем он взялся помогать этому священнику. Они не были ни друзьями, ни родственниками, их не связывали общие интересы — не в пример Женьке, отец Александр был равнодушен к року и автомобилям, но желание помогать этому случайному знакомому было настолько реальным и сильным, что Женька даже не стал задумываться — зачем он это делает. Где-то, в глубине души, он понимал — т а к н у ж н о.

Каждый день звоня Милене и натыкаясь на бесконечные длинные гудки, он почему-то больше не рвался лететь за ней сломя голову… вместе с тем чувствуя, что любовь к этой женщине не угасает, а только разгорается, с каждым днём всё сильнее и сильнее… разгорается, принимая совершенно другое качество… Это была не просто страсть, не тяга одинокого мужчины к женщине, не память о первой любви… Это чувство было гораздо более сильное, чем то, что он испытывал к Милене раньше. Оно заполнило его настолько, что, казалось, места для других не осталось вовсе… Даже на одну ночь… на мимолётную встречу… даже на один поцелуй с другой женщиной — отныне его просто не могло хватать!

Журавлёв чутко прислушивался к этим своим новым ощущениям и не узнавал себя… Вот уже почти неделя, как улетела Милена… она не отвечает на его звонки… Но он почему-то уверен, что им нужно пережить эту разлуку… Он почему-то совершенно спокоен… Скоро она вернётся домой, и они встретятся… Скоро… совсем скоро… А пока он проводит время со своей дочерью — впервые за много лет, так тесно и так долго… Они каждый день бывают в городе, и он видит, что Алёнка просто счастлива. Он сдержал своё обещание — визит в «Творческую деревню» вдохновил девочку, которая явно тяготеет к музыке и пению…

Вспомнив, как Алёнка с удовольствием пела под его аккомпанемент в репетиционной, Журавлёв тепло улыбнулся. Оказывается, ни одна бурная ночь с очередной «подругой», ни одна весёлая пьянка с друзьями, не стоят и секунды вот этой счастливой улыбки твоего ребёнка! Единственное, чего ему не хватало в этот момент, было Ленкино присутствие… её ласковые руки… страстные губы… глаза, в которых можно натурально утонуть…

Ленка… Алёнка… Если бы собрать их обеих — двух Ленок… чтобы они всегда были рядом… большего счастья и не пожелать…

Он соберёт. Обязательно соберёт… У них с Миленой будут ещё дети. Обязательно будут!.. Ему ужасно хочется любить — свою жену, своих детей… Прав священник — любви у всех хватает, только тратят её по-разному… Он не тратил. Он — растрачивал… Теперь он знает, как нужно любить. Он уже любит… Священник прав…

— Юрок, привет! — вспомнив о священнике, Женька набрал номер знакомого водителя маршрутного такси, время от времени арендуемого «Ночным патрулём», — Нужна твоя помощь…

…Посетить детский дом он решил сам — отцу Александру даже не пришлось предлагать поехать вместе с ним. Загрузив в арендованную «газель» детские столы и стульчики, Журавлёв уселся вместе со священником рядом с водителем. Детский дом-интернат, куда они направлялись, находился на другом конце города, и все сорок минут езды Женька весело смеялся шуткам разговорчивого водителя, время от времени размышляя, правильно ли сделал, что не взял с собой дочь — в последние дни они были не разлей вода, на радость Женькиным родителям, которые после долгих лет его бестолковой жизни буквально не узнавали своего сына. Узнав о том, что папа едет в детский дом, Алёнка умильно подняла на него просящий взгляд, но взять с собой он её не решился.

«Может, и нужно было взять…»

Подъехав к воротам детского дома, автомобиль остановился. Пока отец Александр созванивался с директором, Женька с удивлением оглядывал через ажурную ограду трёхэтажное светлое здание, расположенное в глубине большого двора. Вопреки его представлениям о детдомах, двор был покрыт зелёным травяным ковром, на котором уютно располагались беседки, качели, карусели, деревянные фигурки сказочных героев. От священника он уже знал, что здесь живут и учатся дети, оставшиеся без родителей, в возрасте от семи до четырнадцати лет, и поэтому удивился, что убранство двора напоминало убранство обыкновенного детского сада.

Выгрузив «подарки», Женька и священник ненадолго задержались в небольшом уютном зале. Судя пол всему, здесь проходили музыкальные занятия — в углу стояло пианино, а большой плазменный телевизор на стене, ноутбук на столике и несколько микрофонов служили для караоке.

— Не знаю, как вас благодарить! — директор, молодая, высокая, голубоглазая женщина, с уложенной на затылке светлой косой, прижала руки к груди, — отец Александр, вы — наш ангел-хранитель! Спасибо вам!

— Во славу Божью! — улыбаясь, тот совершил в воздухе крестное знамение, — Следующий раз привезу мебель для старших.

— Знаете, недавно приезжала комиссия, так они всё спрашивали, где мы взяли такие «весёлые» шкафы, — женщина рассмеялась и перевела взгляд на Журавлёва, — сказали, что ни в одном учреждении такой расписной мебели не видели!

— А пианино тоже кто-то разукрашивал? — Женька кивнул на инструмент, который, как и остальные предметы вокруг, был расписан в «стиле отца Александра».

— Ну, конечно! — директор кивнула, — Всё наш дорогой батюшка!

— Обалдеть… — пробормотал Журавлёв, подойдя к пианино, — сколько играю, такого не видел.

— А вы умеете играть?! — женщина радостно-удивлённо округлила голубые глаза.

— Ну, так… немного… — открыв крышку, Журавлёв привычно пробежал по клавишам, потом взял несколько аккордов и сыграл подобие короткого марша.

— Я бы не сказала, что это — «немного»… Вы — музыкант? — она пригляделась к нему внимательнее, — Мне кажется, я где-то вас видела…

— Возможно, — он улыбнулся ей в ответ, — если вы любите рок и ходите на наши концерты. Группа «Ночной патруль», слышали?

— Ну, точно! — всплеснув руками, воскликнула женщина, — Я видела вас по телевизору, а ещё в интернете. Ну, когда вас зимой захватили в заложники… Помните?

— Ещё бы, — усмехнулся Журавлёв, — помню.

— Да-да!.. — она всё ещё разглядывала его, как будто хотела убедиться в своей правоте, — Точно — вы!

— Точно, я! — Женьке стало неловко от такого пристального внимания, незаслуженно переключенного на него с отца Александра.

— Буквально две недели назад мы с нашими воспитателями как раз вспоминали этот случай, и нашли в интернете все ролики с вашими интервью… Представляете?! И тут — вы, собственной персоной! — директор перевела восторженный взгляд с Журавлёва на священника, — Представляете, какое совпадение?!

— А что за случай? — судя по всему, тот был не в курсе событий полугодовой давности, и теперь с интересом смотрел то на Женьку, то на директрису.

— Как?! Вы не знаете?! — та искренне удивилась, — Эти ребята ехали на гастроли, и по дороге их взял в заложники мужчина с гранатой… Не слышали?!

— Нет, — отец Александр смущённо развёл руками, — упустил что-то… И, что?

— Так вот же!.. — женщина потрепала Женьку за локоть, — Вот!.. Он же и обезвредил преступника!.. А потом ещё и деньги перевёл на лечение его дочери!

— Ну, во-первых, обезвреживал не я один, — уточнил Журавлёв, — а, во-вторых, деньги перевели все ребята. Так что герой не я. Да и вообще никто не герой. Всё нормально.

— Я, действительно, ничего не слышал об этом случае, — священник растерянно развёл руками, — да я и телевизор-то почти не смотрю…

— Ой, тогда по всем каналам показывали, даже по центральным, — директор никак не могла успокоиться, — а потом о них ещё и фильм сняли, я тоже смотрела!

— Кстати, — закрыв крышку инструмента, Женька снова повернулся к собеседникам, — можно узнать, по какому случаю вы пересматривали все интервью?

— Дело в том… — оглянувшись на входную дверь, женщина внезапно понизила голос, — Дело в том, что три недели назад к нам поступила девочка… Дочь того самого преступника, ради которой он и пошёл на это преступление… Мама умерла, отец — в тюрьме… Родных, которые хотели бы и могли взять её к себе, у девочки нет. В этом году она должна пойти в первый класс, её и определили к нам. Её зовут Маша. Маша Васильченко…

— К вам?! — Женька удивлённо посмотрел ей в глаза, — Как — к вам?.. Они живут в другом городе…

— Да! — директриса почти перешла на шёпот, — Но у неё была онкология… Отец требовал для неё операцию, помните? Так вот, после этого случая её, действительно, прооперировали, и всё прошло удачно… Но нужен постоянный контроль и наблюдение у детского онколога, а ближайшая клиника — только в нашем городе. Поэтому после выписки её и отправили сюда — у нас самые лучшие условия. Мы следим за её здоровьем, но, сами понимаете… Одно дело, когда ребёнок дома, с мамой и папой… Другое дело — интернат.

— А где она сейчас? — Женька вовсе не собирался задавать этот вопрос, он слетел с его губ сам собой, — Её можно увидеть?

— Да, конечно… Но я прошу вас — не говорить, кто вы… Она не знает, что произошло на самом деле с её отцом. Мы говорим, что он уехал в длительную командировку… Девочка очень скучает… Она никак не может привыкнуть, всё время просится домой. Мы опасаемся, что кто-то из старших проговорится… А ей лишний стресс только во вред.

— Я хочу её увидеть.

— Хорошо, сейчас приведу…

…Девочка оказалась худенькой, маленького роста — несмотря на её полные семь лет, на вид можно было дать не больше пяти. Повязанная назад косынка чуть сбилась, обнажив стриженную, с коротким ёжиком волос, головку. Хорошенькое личико было очень бледным, отчего печальные карие глаза казались просто огромными.

— А вот и наша Машенька, — держа ребёнка за тоненькую ручку, представила директор, — она у нас умничка, только очень стесняется…

— Здравствуй! — не дожидаясь остальных, Журавлёв присел перед девочкой, — Тебя зовут Маша?

— Да, — тоненько и печально ответила та.

— А меня — Женя. Что ты любишь?

— Не знаю… — она отвечала, опустив взгляд в пол.

— Может, ты чего-нибудь хочешь?

— Я хочу домой… — Маша подняла на него свои огромные глаза… Глядя в них, Журавлёв почувствовал, как внутри что-то предательски переворачивается… Он очень хорошо знал это ощущение… Оно возникало всегда внезапно и именно тогда, когда он совершенно не был к нему готов… Это ощущение означало только одно: жизнь преподносит ему очередную ситуацию, с которой он не в силах справиться…

Всю обратную дорогу он ехал молча, прикрыв глаза. Он нарочно прикрыл глаза… Пусть его попутчики думают, что он спит. Он не в силах сейчас поддерживать никакой разговор. Эти бесконечные совпадения… Они начались не так давно, но он уже к ним привык… привык настолько, что сейчас даже не удивляется этой встрече…

Отец Александр прав?..

«Доверься Господу. Он сам укажет дорогу…»

Да, священник прав… И он уже не удивляется никаким совпадениям…

Никаким.

Кроме одного.

Глаза… Глаза у девочки были большие, карие… такие же, как у Ленки… Только очень печальные. И сама девочка… она, действительно, похожа на Милену…

Нет… так не бывает. Он, конечно, уже не удивляется ничему. Но…

Т а к н е б ы в а е т.

…Вернувшись домой, он тут же позвонил ей. Телефон по прежнему не отвечал… Сколько они ещё будут там, в Сочи? Три дня?.. Нет, кажется, четыре… Чёртов фестиваль… Если бы не этот фестиваль, Наташка с Димой уже были бы дома, а с ними и она — Ленка… Они вернутся лишь к первому числу…

— Наташка, привет, — поздно вечером, после долгих раздумий Журавлёв набрал знакомый номер, — мне нужно срочно поговорить с Ленкой, а она трубу не берёт… Ты её позови и просто поднеси телефон к уху… Если спит — разбуди… Мне нужно, чтобы она меня услышала…

— Привет, Жень! — Наташин голос был одновременно и радостным, и несколько растерянным, — А её нет…

— Как — нет?.. А сколько времени?.. — он зачем-то посмотрел на часы, хотя отлично знал, что уже половина одиннадцатого вечера.

— Ну, так… она гуляет, — Наташка добавила это так поспешно, что у него закралось сомнение в её искренности.

— Гуляет? Так поздно?.. Наташ, скажи правду… Где Ленка?

— Жень, она, правда, гуляет. Вечер замечательный, тут такие ароматы, море…

— Наташка, не заговаривай мне зубы… — У неё кто-то появился?..

— Ой, Жень… — Наташа судорожно вздохнула, — Она меня, может, убьёт… и Дима тоже, наверное, убьёт… меня все убьют… Ну, и пусть…

— Наташка, что?! Говори…

— Приезжай. Как хочешь, чем хочешь… И, чем быстрее, тем лучше. Прямо завтра…

— У неё кто-то появился?

— Женька, ты не спрашивай. Ты лучше приезжай…