Новые попытки заполучить заветный билет до Адлера оказались безрезультатными, и даже его обаятельная улыбка в этот раз оказалась не всемогущей. Журавлёв даже представить себе не мог, что может возникнуть такая ситуация — всю свою творческую жизнь, а, особенно в последние три года, он без конца летал самолётами — на гастроли, на отдых, но никогда не сталкивался с подобными трудностями. Впрочем, всему находилось объяснение: летая на отдых, все заботы о билетах и прочей сопутствующей «ерунде» он неизменно поручал своим спутницам — пару раз это была Настя, в остальных случаях — «дежурная» поклонница или девушка из творческой аудитории. На гастролях было ещё проще — всем заведовала Элеонора, концертный директор «Ночного патруля».
Ехать поездом ему даже не пришло в голову, да и не было смысла — он успевал лишь на последний день пребывания Милены в Сочи. Какой прок трястись туда около двух суток, если она к тому времени уже вот-вот вернётся в город…
Несмотря на Наташкино отчаянное «приезжай, как хочешь», Женька практически свыкся с мыслью, что это ему не удастся. Но сегодняшний сон снова растревожил его, было, улёгшуюся душу…
Приснилась ему не Ленка.
…Настя… Она шла по берегу моря, оставляя за собой отпечатки босых ног на влажном песке, но набегающая волна тут же смывала её следы. Она шла молча, уверенно, как будто точно знала, куда и зачем идёт. Ему не хотелось ни окликать её, ни догонять… Он лишь молча смотрел ей вслед, а она всё шла и шла… В какой-то миг, остановившись, Настя обернулась к нему всем корпусом… Она была от него довольно далеко, но он отчётливо расслышал её слова.
«Никогда не ходи за мной! — Настя подняла руку и, показывая на бескрайнее морское пространство, сделала ею полукруг в воздухе, — Иди туда!..»
Она снова повернулась к нему спиной и пошла дальше, снова что-то сказав ему на ходу, но теперь её слова были едва различимы в шуме прибоя…
«Не опоздай!» — ему послышалось?.. Или она сказала именно это?.
Повернув голову в сторону моря, он неожиданно увидел недалеко от себя маленького мальчика, одиноко стоявшего на берегу, лицом к воде.
«Валерка, что ты здесь делаешь?.. — в свете яркого солнца волосы мальчика казались очень светлыми, и Журавлёв решил, что это — сын Наташки и Димы, — А где мама с папой?»
«Я не Валера, — повернувшись, ребёнок внимательно смотрел на него большими карими глазами, — а моя мама — там!»
Журавлёв снова устремил взгляд туда, куда указала детская ручка: где-то в морской дали, едва различимое на линии горизонта, виднелось судно белого цвета. Казалось, что оно не плывёт, а стоит на месте…
«Почему ты не с мамой?»
«Я буду с ней потом».
«А где твой папа?»
«Пока не знаю…»
Проснувшись, Женька добрую половину утра находился под впечатлением этого сна. Приснившийся мальчуган был до боли похож на Милену — каждой чёрточкой своего трогательного детского личика, а особенно глазами… Чем больше Журавлёв вспоминал этот сон и этот взгляд, тем больше закрадывалась в душу какая-то непонятная тревога…
Неожиданно для самого себя, около полудня, он собрался и, запрыгнув в свой «ровер», выехал со двора родительской дачи в направлении соседнего посёлка.
Отца Александра дома не оказалось — вышедшая на крыльцо Юля сказала, что он ещё не вернулся с утренней службы.
Ударив по газам, Журавлёв пролетел вдоль улицы и, свернув в самом её конце направо, остановился у церковного подворья. Оглядевшись, решительно взбежал на крыльцо и потянул на себя ручку высокой резной двери.
— Батюшку-то? — на его вопрос, где найти отца Александра, пожилая женщина в белом платочке, повязанном назад, ответила очень приветливо, — Он сейчас подойдёт. Только ты, сынок, вернись да снова войди.
— Зачем?! — Женька недоумённо уставился на прихожанку.
— Так перекреститься ж забыл… В храм без креста не входят.
Выскочив снова на улицу, Журавлёв уже приготовился неумело перекреститься, как услышал знакомый голос.
— Добрый день! — отец Александр торопливо приближался к нему со стороны церковной лавки, расположенной тут же, на подворье, — Вот уж не ожидал!
— Добрый… — едва поздоровавшись, Женька шагнул ему навстречу, — Слушай, можешь меня благословить?
— Благословить? — радушно улыбаясь, тот подал руку, — На доброе дело — чего ж не благословить?
— Да я не знаю, насколько оно доброе… — смутившись оттого, что в спешке не подал первым руку, Журавлёв крепко пожал протянутую священником ладонь, — Но точно, что не злое.
— Что ж за дело у тебя?
— Понимаешь, сон мне приснился… — Женька уже не в первый раз ловил себя на том, что, общаясь с отцом Александром, испытывает потребность говорить предельно искренне, не утаивая никаких подробностей, — Очень странный сон. Теперь покоя нет… одно чувствую — надо срочно ехать.
— Снам верить не стоит, — заложив руки за спину, священник чуть склонил голову вбок, — простым смертным не дано понять истинной сути посылаемых сновидений. Потому, как посылать их может не только Господь, но и дьявол.
— Нет… — Женька покачал головой, — Дьявол такого точно не пошлёт…
— Если бы всё было так просто…
— Но я всё равно чувствую — нужно ехать. Никогда такого не было, как сейчас. Благослови?.. Знаю, что некрещёный… Но, может, в порядке исключения?
— Ну, что ж… благословить можно, — задумчиво улыбаясь, произнёс отец Александр, — только — на что?
— Мне к ней нужно. К любимой женщине. Она сейчас на юге, а билетов туда нет… Я её теряю… понимаешь?.. Совсем теряю.
— Так ты думаешь, от благословения билеты появятся? — добродушно рассмеялся священник.
— Не знаю… — Женька отчаянно посмотрел тому в глаза, — Я так чувствую… Понимаешь?.. Я что хочешь сделаю… С машиной снова помогу, пожертвую что-нибудь… Не знаю, что…
— Господь с тобой, — уже более серьёзно ответил отец Александр, — благословение — не товар, у него цены нет.
— Прости… — догадавшись, что сморозил глупость, Журавлёв пожал крепкое плечо под рясой, — Прости, сказал, не подумав…
— Господь простит, — кивнул священник, — а я вижу, что всё у тебя серьёзно…
— Серьёзнее некуда.
— Ну, что ж, — священник положил левую ладонь на Женькину голову, а правой перекрестил его, — благослови тебя Господь! А от себя скажу: удачи!
— Спасибо! — тот протянул руку для рукопожатия, — Вот не поверишь, а надо мне это было — и всё! Душа сама просила.
— Во славу Божью, — отец Александр ещё раз перекрестил Журавлёва, — езжай с Богом.
— И ещё прости, что не называю тебя никак… Надо бы «святой отец»… А мне хочется по имени…
— Так зови, как душа прикажет. Имя моё знаешь. Можешь — Саша, можешь — Саня, — совсем просто рассмеялся отец Александр, — мы же, вроде, уже друзья.
— Не… Саня — нет, — в ответ рассмеялся Женька.
— Чего ж так?
— У меня уже есть друг — Саня… По святости твоя полная противоположность. Язык не повернётся тебя Саней назвать. Буду звать Саша.
— Ну, вот и замечательно.
— Минуту! — сделав жест рукой, Женька вытащил из кармана сигналивший телефон, — Да, Наташа! Привет… Элеонора?! Да без проблем, я как раз на машине… Наташка, приеду — расцелую, куда хочешь!
— Хорошие новости? — с добродушной улыбкой выслушав монолог Журавлёва, священник поднял на него свой лучистый и в то же время проницательный взгляд.
— Не то слово, что хорошие! — тот и сам сиял, как медный таз, — Сейчас еду за билетом! Вечером улетаю… Прикинь?!
— Ну, и с Богом!
— А ты говорил, благословение не поможет!.. Помогло ведь, Сашка!.. Помогло!..
* * *
Слегка перегнувшись через металлические перила, Милена пыталась всмотреться в волнующуюся, тускло отражающую палубный свет, воду. Андрей Викторович ненадолго покинул её, чтобы отдать распоряжение «капитану». Стоя в одиночестве, она уже в который раз за сегодняшний день перебирала в памяти события последних трёх дней.
«Ты — моя судьба. Я понял это, как только увидел тебя в самый первый раз».
Судьба… Она и сама уже склонялась к этой мысли. Столько неожиданных совпадений… И то, что Морозовы внезапно позвали её с собой… И то, что Валерик захотел спеть свою песенку на концерте вместе с мамой… И то, что их отправили домой на машине Прохорова… И даже эта неожиданная пробка на дороге и его, Андрея, болезнь, которой приспичило обостриться именно в тот момент, когда он находился в гостях у своей давней подруги инкогнито… и именно в тот момент, когда в его собственном авто ехала она — Милена…
Лера… Сегодня он всё рассказал о себе. Лера — его первая любовь… Когда-то она предпочла Прохорову его собственного друга… Со временем она сильно пожалела, но разводиться не стала — к тому времени Андрей уже тоже был женат. Судьба развела их по разным городам, но, прилетая в южный город, он всегда встречался с Лерой… Об их встречах знали и молчали абсолютно все… Все, включая и её мужа. Дружба с Прохоровым у того сошла на нет — по причине, известной им обоим. Не вступая в открытый конфликт, высокопоставленный супруг Леры терпеливо переносил эти свидания своей жены со своим бывшим товарищем… Причиной такой, на первый взгляд, не свойственной мужчинам мягкотелости, была его необыкновенная по своей силе любовь к жене, подстёгиваемая её собственным равнодушием к нему, как к мужчине. Здесь было всё: и страх, что она когда-нибудь его оставит, и благодарность за то, что до сих пор не оставила… Лера не была ни Золушкой, ни бесприданницей, поэтому разрыв с супругом ей мало чем грозил — и морально, и материально, и этот фактор тоже играл решающую роль в его всепрощении. Она не была от него зависима, и, тем не менее, его не бросала, возможно, именно потому, что никогда не услышала от него ни одного оскорбительного для себя слова.
Это была самая настоящая трагедия. Трагедия двух семей, которые изначально не были счастливы, но не распадались — каждая по своим причинам… Трагедия, от которой все они ужасно устали, но прекратить которую ни у кого не хватало сил…
…Об отношениях Прохорова с Лерой, которая занимала довольно высокое положение в обществе не только благодаря своему мужу, но и своей собственной должности, знали все, кто входил в круг их друзей и знакомых — и в Сочи, и в городе Прохорова, но тема их отношений уже давно горячо не обсуждалась: все привыкли, и делали вид, что ничего не происходит. И, хотя сплетен ему не доносили, а его собственная супруга, как и муж Леры, предпочитала тихое молчание разводу, Андрей догадывался, что о его второй личной жизни знают все. Тем не менее, он никогда не компрометировал свою любовницу и, посещая её в отсутствии мужа, отказывался от охраны и отпускал свой автомобиль, чтобы тот не «светился» возле её дома — помимо общего с супругом, у неё был свой собственный дом, куда она время от времени уезжала без прислуги и повара. Впрочем, в последние годы эти встречи стали более редкими, а после смерти жены Андрея Викторовича, как ни странно, практически сошли на нет…
Но в этот раз, узнав, что во время его визита в Сочи супруг Леры на несколько дней «улетел на объекты», Прохоров, впервые за последний год, решил нанести ей визит. Что спровоцировало приступ — обильный ужин, желание показать былую прыть в постели, или то и другое?.. Теперь это было уже неважным.
Именно благодаря этому приступу он встретил Милену… Она в один миг перевернула всю его жизнь. Увидев её, он больше не мог думать ни о ком и ни о чём… Даже не зная о ней абсолютно ничего, он уже понял, что она — именно та женщина, которую он ждал всю свою жизнь.
Наташа?.. Нет… Пусть она, Милена, не думает, что довольно зрелый мужчина, пользуясь своим положением, решил развлечься с молоденькой певичкой, и поэтому устраивает ей концерты и оплачивает участие в фестивалях. Всё не так. Наташа — очень талантливая певица, которую он запомнил девочкой, участвовавшей в конкурсе… Она, действительно, очень талантлива, и он, как неплохой знаток музыки, считает своим долгом помогать таким одарённым людям. Нет, Наташа — всего лишь девочка, которой он хочет искренне помочь.
…Он рассказал ей о себе абсолютно всё. Она не расспрашивала из деликатности, но он говорил так ненавязчиво и искренне, что в конце его рассказа она подумала, что и спрашивать уже не о чем — вся его жизнь была у неё перед глазами.
…Она обещала дать ему ответ, как только на небе загорится первая звезда… Она сама так придумала, настолько романтичным было его предложение, и этот день, и этот вечер — всё было поистине волшебным, что и ответ подразумевал под собой какие-то волшебные обстоятельства…
«Наверное, я скажу ему «да»…»
Она уже знала, что скажет ему «да», когда говорила про первую звезду… Другого ответа быть не может. Отказ может прозвучать без каких-либо условностей. Сказать «нет», когда загорится первая звезда?! Это жестоко по отношению к нему… Он такого не заслужил.
Да, она не любит его… Но она всё равно никогда и никого не полюбит.
Никогда.
Никого.
Но с ним она будет иметь всё, о чём мечтает любая женщина…
Он порядочен. Не скуп. У него хорошее чувство юмора…
Он всё ещё красив, несмотря на возраст… Он ещё долго будет привлекателен, как мужчина. Она привыкнет… К нему легко будет привыкнуть.
И его должность… В конце концов, она слишком высока, чтобы не учитывать это обстоятельство.
И главное: он её любит. Он устал от прошлого — это сквозит в каждом его слове… Он говорит, что, наконец-то, встретил своё будущее.
Она, наконец-то, сможет родить ребёнка… Возможно, сможет. С ним это будет не страшно.
Да, она не любит его.
Но, если ей суждено остаток своей жизни провести с нелюбимым человеком, то пусть это будет именно о н…
И он прав. Это — судьба.
* * *
— Жень, ты не волнуйся… — наливая ему в чашку свежий чай, Наташа уже в который раз посмотрела на часы, — Она скоро уже придёт… Она всегда в это время возвращается.
Сидя в номере у Морозовых, Журавлёв что-то нервно выстукивал носком туфли по полу. Он прилетел полтора часа назад, и, взяв такси, приехал к ним в пансионат. По дороге он пробовал дозвониться до Ленки, но её телефон был вне зоны доступа. Он предполагал, что её не окажется в номере… но время приближалось к одиннадцати вечера, а она так и не вернулась с прогулки.
— Наташа, скажи честно, у неё здесь кто-то появился? — сделав небольшой глоток, Женька отставил чашку.
— Ну, что же ты?.. — глядя, как Наташа нерешительно кусает губы, не зная что ответить Журавлёву, Дима, как обычно, поставил локти на колени и сцепил пальцы рук, — Давай, рассказывай… Заварили кашу, будем расхлёбывать.
— Жень… — та, наконец, подняла глаза на гостя, — И да, и нет.
— Как это? — приподняв брови, так, что над ними образовались продольные складки, Женька положил на стол локти и, чуть наклонившись вперёд, посмотрел на Наташку.
— Она очень понравилась одному человеку…
— Кому?
— Какая разница?.. Жень, не он ей понравился, а она — ему…
— И?..
— Между ними ничего серьёзного нет, во всяком случае, со стороны Милены.
— Наташка… — Журавлёв не сводил с неё пристального взгляда, — Она со мной рассталась. У неё передо мной никаких обязательств… Поэтому говори мне всё, как есть. А я буду решать, что делать.
— Она уже вот-вот придёт! — Наташа махнула рукой в знак успокоения, — И сама тебе всё расскажет… Сейчас, ты только подожди, хорошо?..
Прошли ещё полчаса томительного ожидания, а Милена всё не возвращалась. Телефон её по-прежнему был то ли отключен, то ли вне зоны доступа. Испуганно поглядывая то на Женьку, то на Диму, который, заразившись нервозностью, тоже сидел, постукивая носком тапочка по тёмно-синему ковролину, Наташка кусала свои красивые губки в ожидании взбучки за «заваренную кашу».
— Если что, я позвоню е м у… — не выдержав нависшего молчания, она решительно встала и взяла в руки телефон, — У меня есть его номер. Надеюсь, он симку не меняет…
— Ему — это кому?.. — Женька бросил на неё пытливый взгляд.
— Ну, этому… с кем она… гулять пошла…
— Ну, всё… — хлопнув ладонями по коленям, Морозов тоже решительно встал, — Что мы, как маленькие дети, в конце концов?.. Женя, — зачем-то взяв у жены из рук телефон, он повернулся к Журавлёву, — Это Прохоров. Милена, действительно, просто приняла его приглашение прогуляться, и не более того. Но у него, кажется, намерения более серьёзные. Поэтому я предлагаю сделать так… Сейчас Наташка набирает его номер и просит позвать Милену. Но говорить с ней будешь ты. По-моему, это единственный вариант…
— Давай! — с ходу кивнул Женька и тоже было поднялся из-за стола, но вдруг, как будто о чём-то вспомнив, на мгновение замер и снова рухнул на стул, — Нет. Так нельзя. Вы подставите себя перед Прохоровым. Вернее, я подставлю вас…
— Мы подумаем об этом потом, — Морозов поймал Наташкин взгляд, — звони!
Пока Наташа искала номер Прохорова, и Журавлёв, и Морозов не сводили глаз с заветного телефона, как будто от этого звонка, действительно, зависела судьба всех троих.
— Недоступен… — Наташка обвела растерянным взглядом парней, — Здесь очень плохо со связью… Не все операторы принимают… В городе ещё ничего, а вот…
— Что — вот?.. Где она?.. — Женька снова уставился на неё как удав, — Говорите уже всё, как есть…
— Скорее всего, они в море, на яхте. Или…
— Что — или?! Где?!
— Подожди… — Наташа сделала жест ладонью и посмотрела на дисплей, — Кто-то звонит… номер засекречен… Да! Добрый вечер, Андрей Викторович… Что?.. До утра?! Подождите… Вы не могли бы дать трубочку Милене? Буквально на одно слово…
— Ленка!.. — рванувшись к ней, Женька буквально вырвал телефон из её руки, — Лена!.. Алло!.. Слышишь меня?! Лена!..
— Дай!.. — Наташа снова отняла у него телефон, — Алло!.. Милена!.. Андрей Викторович!.. Алло!.. Отключились… — она растерянно посмотрела на Журавлёва, потом на мужа, — мальчишки… они отключились…
— Дай, я ему позвоню! — Женька снова решительно протянул руку, — Наташка, дай!..
— Ты не позвонишь, — она грустно покачала головой, — номер засекречен.
— Что он тебе сказал?!
— Он… Он сказал, что крадёт Милену до утра… пожелал нам доброй ночи и передал трубку ей. Она тебе так ничего и не сказала?
— Нет.
— Как ты думаешь, она тебя услышала?
— Судя по всему, да… Она просто не стала разговаривать.
— Что теперь делать?.. — Наташа всё ещё смотрела на телефон, как будто ожидая, что он снова зазвонит.
— Где эта его яхта?
— Я не знаю… Возможно, у его базы отдыха… А, может, и в другом месте.
— Что за база?.. Где?..
— Его личная, вип-база. В сторону Лазаревского.
— Я у вас сумку оставлю… — Женька размашисто шагнул к входной двери.
— Постой, — взяв со стола свой телефон, Дима двинулся следом, — я с тобой.
— Не надо, Дима… Я сам.
— Что значит — сам?! — Наташка не менее решительно потянула поясок халатика, — Отвернись!
— Зачем? — отвернувшись, хмуро спросил Женька.
— Я переоденусь, — скинув халат, она тут же открыла шкаф и достала оттуда джинсы и футболку. Молниеносно надев всё на себя, скрутила сзади волосы в тугой узел и заколола шпильками.
— Вы что, со мной собрались?
— Так ты всё равно не знаешь, где его база, — усмехнулся Дима, невольно любуясь стройным телом жены, — я тебя одного не отпущу, а уж её — тем более. Так что пропадать будем все вместе.
— А Валерка? — не совсем уверенно привёл последний аргумент Журавлёв.
— Он в номере родителей, они уже спят, — управившись за две минуты, Наташа уже стояла у дверей, — ну, что, вперёд?..
— Сейчас, — как будто вспомнив о чём-то, Дима достал телефон, — только такси вызову!
* * *
Она снова не заметила, когда и кто мог накрыть стол в каюте — спустившись вниз, чтобы поправить растрепавшиеся от вечернего ветра волосы, она уже не в первый раз за этот день с удивлением обнаружила, что, кроме шампанского, которое они почти не пили, на столе появились закуски, но уже не те, которые были в обед и ужин. Милене всё время казалось, что на судне они находятся втроём — она, Андрей и «капитан». Но парень всё время не отходил от штурвала, и, совершив обычную морскую прогулку, поставил яхту к причалу, затем попрощался с хозяином и Миленой и сошёл на берег.
«Значит, стол накрывал Андрей, когда я днём дремала в шезлонге, а вечером ходила в душ», — улыбнувшись, Милена отметила, что про себя она уже называет своего спутника по имени.
Сам он опять куда-то отлучился, и, глядя на лунную дорожку, расстелившуюся вдоль тёмной глади, она вдруг услышала знакомый звук — кто-то запустил мотор. Почти тут же судно снова отчалило от берега. Милена быстро поднялась наверх и, пройдя по палубе в рубку, удивлённо замерла: у штурвала стоял сам Прохоров.
— Я совсем недалеко, — увидев её, он радостно улыбнулся, — чуть отплывём, и всё. Иди сюда?..
Она осторожно подошла к нему и стала сбоку. Ночное море завораживало не меньше, чем дневное, и, в отличие от дневного, казалось поистине бесконечным. Милена вдруг подумала, что теперь она часто будет совершать такие прогулки… Теперь у неё будет всё… Даже то, о чём не смеет мечтать обыкновенная женщина… Рядом с таким мужчиной можно быть уверенной во всём.
Она ему ещё не сказала «да». Но она согласилась остаться до утра… Она скажет «да» за ужином. Пусть всё будет красиво… Теперь в её жизни всё будет красиво!
Как будто прочитав её мысли, Андрей Викторович обнял одной рукой её за талию… Это было первое объятие, которое он позволил себе за эти три дня. Его рука показалась ей на удивление лёгкой. Вдруг он повернулся к ней и, прижав покрепче, другой рукой пригладил её волосы…
…Когда он начал её целовать, она не почувствовала ничего — ни малейшего отклика в душе. Ей запомнился только слабый запах дорогого мужского парфюма. Она даже удивилась про себя — видимо, он улучил момент и успел посетить душевую кабину…
Никаких ответных чувств поцелуй не вызвал, но она радовалась уже тому, что он не был ей неприятен. Она даже попыталась положить ему руки на грудь, изобразив тем самым ответные объятия.
— Можно, я буду звать тебя Лена?
Она вдруг почувствовала, как внутри что-то сильно обожгло…
— Нет!.. — она как-то слишком поспешно избавилась от его рук и губ.
— Что-то не так? — он немного растерянно улыбнулся.
— Нет… — почувствовав неловкость, Милена замотала головой, — Всё хорошо. Только… Не надо называть меня так.
— Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — он не стал выпытывать причины её отказа.
— Как угодно, только не Лена.
— Тогда я буду звать тебя полным именем. Оно мне очень нравится.
— Хорошо, — кивнув, она снова улыбнулась.
— Мне так нравится, когда ты улыбаешься… — он снова привлёк её к себе и начал целовать. Она не отвечала на его поцелуи, лишь позволяя ему касаться губами её губ, щёк, шеи… Когда его губы коснулись её плеча, она почувствовала, как с него съезжает узкая лямка сарафана… В тот же момент его рука, скользнув от талии вверх, сжала грудь: сначала слегка, а потом довольно крепко… Невольно отстранившись, Милена поправила лямку на плече. Несмотря на её движение, мужчина и не думал убирать руки с её тела.
— А зачем мы снова отошли от причала? — смутившись, она не смогла поднять на него глаз.
— Мне показалось, так будет романтичнее, — он перевёл дыхание и нехотя убрал руку с её груди, — видишь — берег совсем близко… Но на него не сойти. Мне захотелось остаться вдвоём с тобой. Чтобы никто не смог нас потревожить…
— Мне… мне нужно позвонить, — она вдруг нахмурилась, вспомнив, что не предупредила Морозовых о том, что не вернётся до утра, — меня будут ждать и волноваться, а мой телефон здесь не берёт…
— Это не проблема, — он улыбнулся уголком губ, — идём в каюту. Позвоним с моего.
— У вас есть связь?.. — она обрадовалась, что сможет позвонить Наташе.
— Спецсвязь, — всё так же, улыбаясь, уточнил Андрей Викторович, — идём.
— Спецсвязь?! А не заругают?.. — она спросила это машинально и как-то по детски, даже не сообразив, насколько уместен этот вопрос.
— Кого?! Меня?! — он расхохотался так заразительно и по-молодому, что Милена невольно рассмеялась вместе с ним, — Миленка, ты — прелесть!.. Это будет первый анекдот из нашей с тобой жизни!
Глядя на то, как он искренне смеётся, Милена ощутила, как что-то тёплое растекается внутри неё, снимая последнюю скованность перед этим симпатичным во всех отношениях человеком.
Поставив яхту на прикол, он за руку провёл её вниз, в каюту и, достав откуда-то телефонную трубку, протянул ей.
— Набирай номер, а поговорю я сам.
Слушая, как он буквально в двух словах объяснился с Наташей, Милена уже в который раз за этот вечер подумала, что надёжнее, чем Андрей, в её жизни вряд ли кто-нибудь встретится.
— Тебе хотят что-то сказать, — он неожиданно протянул ей трубку.
— Да… — она ожидала, что услышит голос Наташи… она могла предположить, что услышит голос Морозова…
«Ленка!..»
Нет. Этого не может быть… Этого просто не может быть!..
Это был голос Журавлёва… Откуда он здесь?!
Зачем о н здесь?!
Может, она ошиблась?.. Может, это был Дима?..
Нет… Так называть её мог только один человек на всём белом свете. Это бы его голос!..
Так нельзя!.. Это нечестно!.. Она уже почти успокоилась… Она нашла лекарство от этой болези!..
Если она ответит ему, всё начнётся сначала…
Н е т!
Всё это пронеслось у неё в голове с неимоверной скоростью — она даже ещё не успела нажать на отбой.
Он что-то ещё крикнул в трубку… но его голос внезапно оборвался — нажимая на клавишу, Милена подумала, что нажимает на курок…
— Что с тобой? — заметив, как она изменилась в лице, Прохоров озабоченно нахмурился, — Что-то случилось?
— Нет, — Милена постаралась изобразить улыбку, — всё в порядке!
— Мне показалось, что…
— Всё в порядке. Спасибо.
— За что?!
— За звонок. Теперь никто не будет переживать за меня.
— Я буду всегда переживать за тебя… — его руки снова сомкнулись у неё на талии, — Даже когда ты будешь рядом.
Снова оказавшись в его объятиях, она вдруг поняла, что сейчас случится то, что окончательно разорвёт ту нить, которая всё ещё связывала её с Женькой. Она уже когда-то поступила точно так — просто заменила память о нём другим мужчиной. Счастья это не принесло, но на целых семь успокоило.
— Знаешь… я очень тебе благодарна… — по его шумному дыханию и силе, с которой он сжимал её тело, можно было догадаться, что все эти дни он просто сдерживал себя, не давая воли чувствам.
— За что?.. — уткнувшись губами в её шею, он машинально задал этот вопрос, не вдаваясь в смысл сказанных ею слов.
— Мне больно… — она подумала, что, такой деликатный до этой минуты, Андрей в порыве страсти совершенно не рассчитывает силы.
— Я хочу тебя прямо сейчас… — он произнёс эти слова каким-то низким голосом, с придыханием, в промежутке между поцелуями — Милена почувствовала, что её шея буквально горит от прикосновений его губ. Почему-то сейчас он целовал только её шею… Его рука соскользнула с её талии вниз и, съехав по бедру, снова устремилась вверх — задирая подол её розового воздушного сарафанчика и норовя проникнуть под тонкую кружевную ткань белья… Почувствовав его ладонь на интимной части своего тела, Милена едва не ударила его по руке, но, потом, решив, что нужно идти до конца, обречённо прикрыла глаза.
Распаляясь всё больше, мужчина сделал шаг вперёд — Милена не успела шагнуть вместе с ним и потеряла равновесие. Она не упала — крепко сжимая её тело, Прохоров упрямо сделал второй шаг по направлению к двери. Милена поняла, что он хочет увести её в другую каюту. Она не ошиблась — тяжело переступая широко расставленными ногами, он тащил её, как добычу, по небольшому коридорчику, а она едва успевала перебирать ногами, поневоле пятясь назад… Когда он резко остановился, Милена кое-как оглянулась — каюта, к которой так стремился Андрей, была настоящей спальней, с довольно широкой кроватью и большим настенным зеркалом. Ей вдруг пришло на ум, что Женька никогда не таскал её в кровать вот так — по-мужицки, чуть ли не волоком… Туда он носил её на руках.
Скрепя сердце, она приготовилась и дальше терпеть ласки — совсем непривычные для неё… Она вдруг подумала, что совершенно не помнит ласки мужа… За семь лет их супружеской жизни с Николаем у неё не осталось никаких воспоминаний…
Но она отчётливо помнила Журавлёва… С ним всё было не так… В интимных делах он отличался удивительной нежностью… И даже после их встречи, тогда, весной, его страсть не носила такого медвежьего характера.
И — что?.. Теперь она всегда будет вспоминать Журавлёва, оказываясь в постели с Андреем?..
«А ведь буду…»
Переключившись на эти мысли, она даже не заметила, как оказалась на кровати — Прохоров уложил её туда сразу, как только завёл в помещение.
— Сейчас… — оставив её, он торопливо стягивал с себя брюки, — Сейчас…
Глядя как он раздевается, Милена не знала, что делать ей самой — раздеваться самостоятельно, или ждать, когда мужчина освободится от одежды и примется за неё…
«С Женькой всё было не так…»
Опять она вспомнила про Журавлёва!..
Ну, да, с ним всё было не так! Его руки были настолько умелыми, что она даже не замечала, как оказывалась без платья… Всё летело в разные стороны — её платье, его рубашка, брюки, бельё… Она чувствовала, как каждая клеточка её тела стремится к нему… а каждая клеточка его тела стремится к ней…
«Господи!.. Как же избавиться от этих мыслей?!»
Она ненадолго прикрыла глаза — буквально на несколько мгновений…
— Миленочка… — по всколыхнувшейся кровати она поняла, что мужчина уселся рядом с ней, — Давай, снимем сарафанчик…
Догадываясь, что сам он разделся полностью, она не стала открывать глаза и, чуть приподнявшись, выдернула из-под себя заднюю часть подола. Его руки тут же потянули вверх лёгкую ткань… Решив ему помочь, она сама расстегнула бюстгальтер… Совсем теряя голову, он прижался к ней всем телом и страстно приник к её губам, потом спустился ниже… Чувствуя его губы на своей груди, а руки — на бёдрах, Милена вдруг поняла, что, если и дойдёт сейчас до завершения, то только через силу… Сжав ноги, она, тем не менее, покорно лежала, принимая его ласки. Сам мужчина, казалось не замечал её оцепенения, продолжая попытки овладеть её телом.
— Миленочка… ну, что же ты… — выдохнув ей это куда-то в ключицу, Андрей Викторович внезапно поднял голову, — Я ведь чуть не забыл…
— Что? — она впервые за всё это время подала голос.
— Презерватив… — привстав, он дотянулся до рубашки и, проверив нагрудные карманы, положил её на место и потянулся к брюкам, — Сейчас…
Милена молча наблюдала, как он обшаривает свои карманы в поисках презерватива. Она даже не подумала об этом средстве защиты… А он, оказывается, и это предусмотрел. Или только хотел предусмотреть…
Не найдя нужного предмета в карманах одежды, мужчина нехотя встал и, виновато улыбнувшись, быстро вышел из каюты. Милена нарочно старалась не смотреть на него, когда он невольно повернулся к ней всем корпусом, но всё же скользнула взглядом по его обнажённой фигуре, когда он оказался лицом к двери.
Неожиданно оставшись одна, она присела на кровати, опершись на спинку, и натянула на себя тонкую простынь.
Осознание того, что романтическое настроение, не покидавшее её все эти дни, растворяется, как утренний туман, стало приходить к ней уже тогда, когда руки Прохорова в первый раз коснулись её тела. Теперь же, увидев его со спины, без одежды, она вдруг поняла, что эту совершенно неродную ей спину она будет видеть теперь каждый день… И что шансов стать родной у этой спины практически нет…
Она вдруг подумала, что, купаясь в роскоши днём, ей придётся терпеть эту чужую спину каждую ночь… Да что там спину — терпеть придётся все части тела, которыми обладает Андрей Викторович…
Она думала, что она готова ко всему.
Оказалось, что это не так…
Она совершенно не готова…
И даже не его непривычные для неё ласки тому виной… К ним, как и к другим, можно привыкнуть — в конце концов, она женщина.
Всему виной тень, которая всегда будет стоять между ними.
Тень Журавлёва.
Ни оборвать связующую их нить, ни выстроить между ними стену в этот раз не получится.
«Господи… Он же здесь…» — прикрыв глаза, она ощутила физическую боль оттого, что не может справиться с собственными чувствами. Мысль о том, что он где-то совсем рядом… где-то здесь, на берегу, с Морозовыми, забилась, запульсировала где-то в висках…
«О н ж е з д е с ь!»
Неужели она до сих пор не поняла?!
О н — з д е с ь!
«Господи… что я тут делаю?!» — она обвела непонимающим взглядом стены каюты, скользнула им по мебели, по двери… Торопливо надев бельё, схватила свой розовый сарафанчик и, путаясь в подоле и бретельках, натянула его на своё разгорячённое чужими поцелуями тело…
Они, действительно, были чужими — его, Андрея, поцелуи… Они горели, но не так, как горят поцелуи любимого мужчины…
От них оставались ожоги, они саднили и вызывали желание встать под холодный душ, а потом, когда боль успокоится, натереть себя мыльной пеной.
— Ты оделась?.. — вопреки её ожиданиям, тон Андрея Викторовича всё ещё был виноватым. Вернувшись, он выглядел растерянным, завёрнутый до пояса в большое махровое полотенце. Любовный пыл, с которым он выскочил искать средство контрацепции, судя по всему, в процессе поиска его покинул, отчего он явно испытывал неловкость перед оставленной им дамой.
— Да, я оделась… — надев босоножки, Милена встала с кровати и решительно посмотрела ему в глаза, — Знаешь, я подумала…
— Прости… — он не знал, куда девать глаза, и, кое-как справившись с собой, подошёл к ней вплотную, — Мне так неловко… Но ты не подумай, что я уже настолько стар… Это совершенно случайно…
— Нет, ты меня не понял… — Милена тоже старалась не смотреть на него, — Вернее, нет… Я всё поняла…
— Ты неправильно поняла, — он попытался обнять её за плечи, — я, конечно, виноват, что ничего не получилось… сам куда-то задевал этот чёртов презерватив… я подумал, что в первый раз тебе так будет комфортнее… но, пока искал, в общем…
— Всё нормально… — ей вдруг стало его жалко, — Всё нормально!.. Ты — замечательный человек… Вернее, вы…
— Миленочка… — он сжал её плечи, — я не думал, что это так повлияет на наши отношения… Я, конечно, не так молод, и в моём возрасте такие проколы не редкость, и нужно какое-то время, чтобы снова… ну, ты меня понимаешь…
— Я всё понимаю, Андрей Викторович… — ей захотелось его успокоить, но она не знала — как, и поэтому с трудом находила слова, — И вы меня поймите… Хорошо?
— Миленочка… — догадавшись, что она хочет покинуть его прямо сейчас, Прохоров изменился в лице, — Ради Бога… прости!.. ты — молодая женщина, и я понимаю тебя… Но я клянусь, что ты ни в чём не будешь знать нужды!
— Мне ничего не нужно! — осторожно сняв его руки со своих плеч, она с отчаянием посмотрела на него, — Правда!.. Спасибо вам за всё, и… простите меня!
— Я не думал, что для тебя это так серьёзно…
— Как мне попасть на берег?! — мысль о том, что Женька где-то в городе, всего в нескольких километрах от неё, с новой силой забилась в висках…
— Прошу тебя… — он схватил её за руки, — Останься!.. Миленочка!.. Всё равно мы сейчас не у берега…
— Нет… — отступая назад, она отчаянно покачала головой, — Нет…
— Я не думал, что это так серьёзно…
— Это очень серьёзно — думая о Женьке, произнесла Милена. Резко повернувшись, она выбежала из каюты и так же, бегом, поднялась по ступенькам на палубу.
— Я тебя не отпущу… — Андрей устремился за ней следом, — Милена!
— Мне нужно на берег… — остановившись посреди палубы, она умоляюще смотрела на него своими огромными глазами.
— Останься… — в его голосе мольбы было не меньше, а, пожалуй, даже больше… Её было столько, что в какой-то момент Милена заколебалась в своём решении покинуть яхту немедленно, но, снова вспомнив о Журавлёве, она повернула голову в сторону берега. Захотелось прыгнуть за борт и бежать, прямо по волнам, туда — к нему…
— Я не могу… — внезапный порыв морского ветра откинул назад её шелковистые волосы и подол сарафана, так, что тот прилип к её длинным стройным ногам. Сделав шаг назад, она схватилась руками за металлические перила борта.
— Милена… — мужчина шагнул ей навстречу. Она снова пожалела его — завёрнутый в полотенце, он выглядел как-то трогательно, всем своим видом выражая истинное горе.
Снова резко повернув голову в сторону берега, Милена замерла… Показалось?.. Заглушаемый шумом набегавших волн, со стороны берега явно послышался чей-то крик…
— Лена!.. вглядываясь в тускло освещённый матовыми круглыми фонарями кусок песчаного пляжа, примыкающего к базе отдыха, она никого не заметила.
Видимо, послышалось… Просто она очень хотела услышать его голос. Вот и послышалось.
— Ле-е-ен-ка-а-а!..
Нет, это совершенно нереально — услышать чей-то крик на расстоянии, при таком шуме волн…
— Мне нужно на берег!.. — понимая, что Андрей сейчас сделает всё возможное, чтобы она осталась, Милена уже и сама не верила, что он сейчас встанет к штурвалу, но просьба всё равно сорвалась с её губ.
— Я не отпущу тебя… — он сделал к ней ещё один шаг, — Слышишь?.. Не отпущу…
— Я не могу… — она вдруг проворно перелезла через верхние перила и, держась за них обеими руками, стала с другой стороны носками на край палубы, — Андрей… я не могу…
— Милена! — он бросился к ней, опасаясь, что она сейчас сорвётся вниз…
Она и сама испугалась этой почти чёрной, волнующейся массы, и, хотя до берега было не так уж и далеко, оглянулась на него теперь уже со страхом.
— Не подходи ко мне… — её голос звучал жалобно, — Пожалуйста… не подходи…
— Иди ко мне… — остановившись, он сказал ей это как маленькому ребёнку, — Ну?.. Перелезай…
— Нет… — она снова посмотрела сначала в сторону берега, потом — вниз.
— Ты можешь поскользнуться и упасть!..
— Мне нужно на берег!
— Утром я отвезу тебя на берег…
— Мне нужно сейчас!..
— Ты обещала остаться!..
— Ле-е-е-н-к-а-а-а-а!.. — снова показалось?.. Нет, она явственно слышала мужской голос!
— Я не могу… — она сама не поняла, кому сейчас она ответила — Андрею или тому, кто на берегу выкрикивал её имя.
— Я сейчас тебе помогу выбраться на палубу, — не выдержав, Прохоров решительно шагнул в её сторону.
— Нет!.. — отчаянно крикнула Милена и, резко оттолкнувшись от перил, прыгнула в тёмную, пенящуюся воду.
— Не надо!.. — подскочив к тому месту, на котором только что стояла женщина, Андрей с облегчением вздохнул: вынырнув через несколько секунд в нескольких метрах от точки падения, Милена уверенно поплыла к берегу. Окликать её не было смысла.
Спустившись назад, в каюту, Прохоров взял лежащий на столе телефон и набрал номер.
— Артур, это я. Включи береговой прожектор. Увидишь, там женщина плывёт к берегу. Выйди навстречу, проследи. Ну, и что, что мелко. Сказано — проследи. Предложи обсохнуть и поужинать, если не захочет, отвези, куда скажет. Что?! Какое происшествие?.. Что значит — проникли?! Вы что там, базу охраняете или спите?! Нет, я появлюсь только утром. Да, пусть до утра сидят под замком, утром разберёмся, какие они музыканты…