Глава 1

— Мазурик, если ты мне ещё раз что-нибудь к волосам привяжешь, на тебя сверху нечаянно гитара упадёт! — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Наташа погрозила кулаком Мазуру, сидевшему внизу, — Дима, это и тебя касается.

— Ой… по-моему, уже что-то падает… — устроившийся рядом с Витькой, Дима потянул её за руку на себя, — Вот чёрт… забыл, что там бортик!

— Ага, не получилось? — победно воскликнула девушка, свесившись с верхней полки четырёхместного купе скорого поезда, в котором ребята ехали в Москву. Забравшись наверх, она тщетно пыталась уснуть: сидевшие внизу с заговорщицким видом Мазур и Морозов без конца подшучивали над ней, то завязав полотенце на её свесившейся косе, то привязав саму косу к металлическому бортику безопасности. На своём, по билету, месте Наташа даже не появилась, оставшись в купе у парней, и теперь весело отбивалась от дурачившихся внизу Витьки и Димки. Счастье переполняло через край. «Выходи за меня замуж», — эти Димины слова снова и снова звучали в голове.

Радовало и то, что с ними не было Кристины, которая должна была прилететь в Москву лишь на съёмки, через три дня.

Не в пример этой троице, Говоров пребывал в невесёлом расположении духа. Сидя напротив, он не спеша потягивал пиво и искоса наблюдал, как Дима в шутку без конца тормошит Наташку, и от этого становился всё мрачнее и мрачнее. Когда же Морозов и вовсе забрался к ней на полку и улёгся рядом, Сашка надолго ушёл из купе.

Невозмутимым оставался лишь Белов. Перед самой поездкой вернувшись в коллектив, он, как обычно, был немногословен. Лёжа на верхней полке напротив Димы с Наташей, он с едва заметной ироничной улыбкой смотрел в окно.

— Наташка, если Димон к тебе приставать начнёт, ты мне скажи, — задрав голову вверх, съехидничал Витька, которому стало скучно одному, — ну, в крайнем случае, с полки его скинь.

— Имею право, тем более, мы скоро… — подал сверху голос Дима, но договорить не успел: Наташа, смеясь, закрыла его губы ладошкой.

— Пока не говори никому… — тихо прошептала она и, обняв, уткнулась ему в плечо.

— Чего это вы скоро? — заинтересованно спросил Мазур.

— Приедем уже скоро, — девушка весело приподняла голову, — А ты что подумал?

* * *

В Москву поезд прибыл поздно вечером. Пересев на электричку вместе с встретившим их на перроне сыном Ростовского, молодые музыканты отправились на его дачу, расположенную в сорока минутах езды от столицы.

— А ничё, нормальное жильё, — оглядев небольшой деревянный домик в две комнатки на запущенном участке, с уличными «удобствами» и уличной же, едва огороженной, душевой кабинкой, произнёс Витька, — очень даже цивильно.

— Мы здесь почти не бываем, — ответил сын Геннадия, — отец обычно сюда пускает пожить родственников или знакомых.

— А что, кровати только три? — хмуро спросил Сашка, — Четвёртой нет? Я с Мазуром спать не буду.

— Есть раскладушка, — засмеялся парень, — там, за шкафом найдёте.

Объяснив, куда и во сколько нужно будет подъехать завтра, Ростовский-младший вернулся в Москву на последней электричке. Весело поужинав, молодёжь разбрелась спать — на улице начался дождик, и делать больше было нечего. Августовские ночи были уже довольно свежими, и, устроившись в маленькой комнатке с холодильником, плитой и железной кроватью, Дима старался согреть Наташку в холодной постели, обнимая её как ребёнка. За стеной, в комнате побольше, Витька с Никитой дружно подкалывали Сашку, которому досталась раскладушка, найденная в углу за шифоньером. Наконец, все угомонились, и в доме установилась тишина.

— Дим… А мы будильник не поставили, — вспомнив, что завтра рано вставать, Наташа с неохотой высвободилась из тёплых Димкиных рук. Установив сигнал на мобильном телефоне, снова скользнула к нему под тонкое покрывало и, прижавшись всем телом, затихла. Обдав жарким дыханием, он нашёл губами её губы… Ей показалось, что закружилась голова, и комната поплыла. Она горячо отвечала на его поцелуи и ласки, и чувство реальности исчезало в густой темноте…

— Твою мать!.. Вот бляя… только уснул… — сквозь грохот упавшей с ножек раскладушки, Сашка за стеной смачно выругался.

— Чего, Сань, Ирка приснилась? — ехидно проговорил Мазур, — ты это… поосторожней… мебеля ветхие, эротические сны не выдерживают.

— Да иди ты… — было слышно, как Сашка возится с металлическими «застёжками», — Смотри, а то тебе все твои Анжелки приснятся, потом кровать не соберёшь.

— Ты там лучше крепи, ещё вся ночь впереди, — не унимался Витька, — бери с Димона пример: лежат, как пионеры, чихнуть боятся.

Уткнувшись Димке в плечо, Наташа беззвучно засмеялась…

— Придётся спать, — с сожалением шепнул он и, укладываясь поудобнее, ещё раз поцеловал девушку и закрыл глаза.

* * *

Первые три дня ушли на студийную запись и сведение песни «Не моя», слова для которой когда-то написала Кристина, Дима очень удачно положил их на музыку, и с тех пор «Ночной патруль» исполнял песню на каждом концерте. Ребята с утра до позднего вечера проводили в творческой студии Ростовского, которая включала в себя студию звукозаписи, павильон для видеосъёмок, а так же гримёрную, а, по сути — настоящий салон красоты, где артистов причёсывали и накладывали макияж перед съёмками. Сами съёмки были назначены на последние два дня, когда должна была прилететь Кристина.

Возвращаясь поздним вечером на дачу, молодые люди делились впечатлениями, весело вспоминали разные казусы, которые происходили при записи «живых» инструментов и вокала.

В предпоследний день, при наложении бэк-вокала, звукорежиссёр вдруг остановил запись и, попросив Наташу подождать, стал кому-то названивать. Стоя в наглухо закупоренном помещении тон-зала, девушка переживала, что спела что-то не так, но появившийся за стеклом молодой мужчина с длинными волосами, стянутыми резинкой на затылке, неожиданно попросил её исполнить под минус известную песню. Когда Наташа спела, мужчина что-то сказал звукорежиссёру, тот кивнул и продолжил запись.

— Тебя как зовут? — мужчина с «хвостиком» окликнул Наташу, когда она вышла из студии.

— Наташа.

— А меня — Егор. Ты не согласилась бы записать бэк-вокал для минусовки? У нас сегодня певица не появилась, а запись нужна срочно. Ты всё равно уже освободилась, кажется?

— Ну-у-у… Хорошо, если это не долго. А то меня ребятам ждать придётся.

— Ребята сейчас на видео заняты, так что как раз вместе освободитесь, — Егор внимательно посмотрел на девушку, — а это не ты в самом клипе снимаешься?

— Нет…

— Ну, я и смотрю, не тот типаж, не по сценарию.

— А какой типаж по сценарию? — Наташа удивлённо приподняла брови.

— Женщина-вамп. При чём, абсолютная вамп, — засмеялся мужчина.

— А у меня какой типаж? — Наташа улыбнулась.

— Ну, не вамп, это точно. Скорее, девушка-ночь, печальная и загадочная. Только… белая ночь.

— Ну, хорошо, я только Диме скажу.

— Диме — это вашему вокалисту?

— Ну, да… Диме…

— А, ты его не найдёшь. Он тоже в съёмочном павильоне, сейчас начнут видео снимать.

— Значит, женщина-вамп уже здесь? — улыбка у Наташи в этот раз получилась грустной, даже обречённой.

— Возможно… Ну, что, пойдём писать?

— Пойдём.

Записав небольшую подпевку для минусовки, Наташа вышла из студии. Ребят не было видно, и она решила пройтись по павильону.

Почему-то до неё только сейчас стало доходить, что Дима будет сниматься в клипе наедине с Кристиной… Раньше она не задумывалась, а сейчас явно представила, как они будут все эти два дня тесно общаться… От этих мыслей девушке стало тоскливо, и, не дойдя до съёмочной площадки, она развернулась назад.

— Наташа, — Егор снова шёл ей навстречу, — вы когда уезжаете из Москвы?

— Послезавтра, сразу, как только видео отснимут.

— Жаль, — он нахмурил брови, — Я хотел тебе предложить записать мою песню и снять клип.

— Мне?! — она искренне удивилась.

— Ну, да, тебе. Если бы ты осталась ещё на неделю…

— На неделю я не смогу… Да и Дима меня здесь не оставит.

— Жаль. Но, если Дима… — Егор многозначительно улыбнулся и протянул девушке визитку, — Возьми на всякий случай.

— Спасибо, — Наташа взяла визитку, — А почему вы предложили именно мне?

— Ну, во-первых, у тебя шикарный вокал. А, во-вторых, внешние данные. Романтический образ… Жаль, что не можешь. А ты сольно выступаешь?

— Сейчас — нет, а раньше выступала.

— А почему сейчас — нет? — он искренне удивился.

— Дима взял меня в «Ночной патруль», я с ними теперь буду петь.

— Если честно, странное решение, — Егор заинтересованно окинул её взглядом с ног до головы, — тебе нужна сольная карьера.

— Мне поступают предложения, — Наташа смущённо пожала плечами, — петь в Доме культуры, в ресторане…

— Нет, ты меня не поняла, — пристально глядя ей в глаза, Егор слегка прищурился, — я имею в виду настоящую карьеру, с выходом на первые позиции топ десяток лучших хитов на центральных каналах, с раскруткой, с гастролями, и всеми прочими прелестями звёздной жизни.

— Ой! — рассмеявшись в ответ, Наташка махнула рукой, — Что вы! У меня нет таких денег, чтобы…

— У тебя таких денег и не может быть, — не дав ей договорить, он насмешливо улыбнулся, — такие деньги есть у других людей, которые могли бы заплатить за твою раскрутку. Но есть ещё и люди, которые профи в раскрутке, и могут раскрутить, пользуясь лишь своими связями и личной заинтересованностью.

— Я таких людей не знаю, — понимая, что он имеет в виду, она посерьёзнела и опустила глаза, — и вряд ли могу кого-нибудь заинтересовать.

— Тут ты ошибаешься, — он подошёл к ней ближе, — считай, что один заинтересованный тобой человек уже есть.

— Так быстро? — растерянно пошутила Наташка.

— Я не первый год в шоу бизнесе, и кого только не раскручивал, — мужчина снова усмехнулся, — у одной певицы нет голоса, но есть внешность. У другой — есть голос, но внешние данные никуда не годятся. У тебя — редкое сочетание и того, и другого.

— И… что я должна сделать?

— Приехать ко мне. И — всё, — улыбаясь уголком губ, он развёл руками, — очень просто.

— Понятно, — она улыбнулась ему в ответ, — но не просто.

— Почему?

— Потому, что я выхожу замуж.

— За Диму? — не сводя с неё взгляда, Егор насмешливо наклонил голову вбок.

— Ага! — Наташка весело кивнула.

— Ну, я тебя понял. Задний план на подпевках и обручальное кольцо — наше всё, да? — их диалог принимал шутливую форму, но в интонациях Егора проскальзывали ехидные нотки.

— Да! — Наташка обаятельно рассмеялась, обнажив белые, ровные зубки под красивыми губами и глядя на него счастливыми глазами цвета крепкого чая, так, что, мужчина на некоторое время замолчал, задумчиво глядя на неё.

— В любом случае — я бы хотел с тобой ещё встретиться. Мой телефон у тебя есть, — после недолгой паузы произнёс он уже более серьёзным тоном.

— Хорошо, я буду иметь в виду, — она кивнула ему в ответ.

— Тогда — до встречи, — многозначительно произнёс он и, сделав рукой прощальный жест, удалился.

— Ну, как там, на даче, нормально устроились, не сильно мёрзнете? — Ростовский говорил на ходу, стремительно направляясь в съёмочный павильон, — Сейчас уже заканчиваем на сегодня, заберёте своих товарищей.

— Ага… — только и успела ответить ему Наташа.

* * *

— Саш, ты там Наташу не видел? — увидев Говорова, входящего в видеопавильон, Дима кивнул головой на дверь, — А то мы тут заняты, мне даже некогда посмотреть, где она.

— Там она, по студии гуляет, — Сашка хмуро посмотрел на друга.

— А, ну, тогда ладно, — тот вздохнул с облегчением, — а ты почему такой невесёлый?

— Так просто, — Говоров немного помолчал, — а тебе весело?

— Да тоже не очень, — Дима покачал головой, — хочешь посмотреть на сценарий?

— Давай, — протянул руку Сашка.

Читая сценарий видеоролика, в котором предстояло сниматься Морозову, он то и дело нервно усмехался. Наконец, дочитав до конца, молча отдал его назад.

— Что скажешь? — усмехнулся, в свою очередь, Дима.

— А что тут говорить? — Говоров искоса бросил на него взгляд, — Голливуд практически. Эротический блокбастер.

— Да уж… — Дима закусил губу.

— Я только одного не могу понять, — засунув руки в карманы брюк, Сашка встал напротив, — Дима… Как ты потом с Наташкой-то?.. Ты сейчас ставишь на кон ваши отношения.

— При чём тут отношения, Сань? — Дима пожал плечами, — Отношения не денутся никуда. Я в себе не уверен, получится ли у меня…

— Димыч, ты не о том сейчас думаешь, — Сашка смотрел исподлобья, — у тебя-то как раз получится. Ты что, с Кристиной не целовался никогда? Об остальном не спрашиваю.

— Да ладно тебе… Самому тошно.

— Тошно — значит, откажись.

— Смеёшься? — Дима удивлённо смотрел на друга, — Приехали за тридевять земель, чтобы отказаться от съёмок?! Ты сам бы — отказался?!

— Ради Наташки бы отказался… вернее, ради любимой девушки, — поправился Сашка, заметив внимательный взгляд Морозова, — ну, это я о себе… А ты сам решай.

* * *

— Ну, как там, рассказывай… — вечером, пытливо заглядывая Диме в глаза, Наташа старалась говорить как можно веселее, — Что снимали?

— Сегодня только меня с ребятами снимали. Основные съёмки — завтра.

— А вы успеете за один день?

— Если не успеем, придётся и ночью работать, вариантов нет.

— Ну, да… вариантов нет… — грустно повторила девушка, — Ладно, сейчас посуду помою, и пойдём, немного погуляем, да?

— Наташ… — Дима присел на кровать, — Иди лучше ко мне…

— А посуда? — Наташа улыбнулась, — И ребята сейчас придут с перекура.

— Они не скоро придут, — Дима загадочно улыбнулся, — и посуда подождёт.

— Куда ты их отослал? — сдерживая улыбку, она удивлённо приподняла брови.

— Не очень далеко, но минимум на час.

— Ди-и-и-м… — укоризненно сказала она и рассмеялась.

— Наташ…

— Что ты им сказал?!

— Неважно… Иди ко мне…

* * *

Последний день для «патрулей» был свободным до самого вечера — вечером им предстояло сорокаминутное выступление в клубе «Золотая Атилопа». Только Дима был занят на съёмках: с раннего утра, в режиме нон-стоп. В клуб он должен был подъехать к 20–00.

Проводив его на первую электричку, Наташа вернулась в домик. Ребята ещё спали, и она, как и в остальные дни, нагрела на плите огромную кастрюлю воды, переносила ведром в резервуар душевой кабинки и, приняв душ, пошла готовить завтрак. Вскипятила чайник, нарезала купленные с вечера в Москве колбасу, сыр, хлеб, достала масло. Несмотря на солнечное утро, на душе было тревожно.

— Натаха, привет, — сонный Сашка заглянул в маленькую комнатку, — Димон уже уехал?

— Давно. Идите завтракать.

— Угу… Только проснёмся окончательно.

— В душе вода ещё тёплая. И в кастрюле — горячая.

— О, класс… Что бы мы без тебя делали?

— Сами бы воду таскали.

— А, точно… нафик ты таскала-то, меня бы разбудила.

— Да ладно… — Наташа махнула рукой, подумав о том, что она нарочно каждое утро вставала раньше всех, чтобы успеть принять душ, пока парни спят.

После завтрака ребята решили съездить в город, но Наташа осталась на даче. Ехать куда-либо не было настроения; мысли о том, что Дима целый день проведёт в обществе Кристины, лишили девушку покоя, она не могла сосредоточиться и думать о предстоящем выступлении. Эти грустные мысли затмили даже его вчерашние слова и ласки…

… Успокаивая себя, Наташка вспомнила ночь перед отъездом, когда Дима сделал ей предложение выйти за него замуж…

— Подожди, я сейчас, — оставив девушку, он вышел в комнату. Вернувшись через пару минут с маленькой красной бархатной коробочкой, вложил её Наташе в ладонь, — Это тебе.

— Ой… — открыв коробочку, она застыла от неожиданности, — Колечко… Дима…

Не найдя больше слов, осторожно вынула маленькое золотое колечко с тремя крохотными камешками и, не решаясь примерить, подняла изумлённые глаза.

— Ну, чего ты… надевай, — Димка ласково улыбнулся, — а то я переживаю, подойдёт ли.

— Подошло… — надев кольцо на безымянный палец, Наташа разглядела его со всех сторон, потом обвила руками Димкину шею, прильнула трогательно, по-детски, — Дим… я сегодня такая счастливая… самая счастливая, наверное… спасибо тебе!

— Это тебе спасибо.

— За что?

— За то, что ты у меня есть… Я даже не помню, как я без тебя жил.

— Я так тебя люблю…

— И я тебя люблю… Очень…

Уже ночью, почти засыпая, Наташа вдруг спросила:

— Дим… Оно же дорогое. Где ты деньги взял?

— Родители оставили на подарок. Сказали — купи себе, что хочешь, я и купил. Спи…

— Ой… А как теперь быть? Они же спросят, что купил?

— Спросят — скажу. Ты же замуж за меня согласилась выйти, вот и подарок. Спи, Наташка…

* * *

Скрипнувшая входная дверь прервала воспоминания. Наташа испуганно подняла глаза: возникший на пороге Говоров молча разулся, прошёл в маленькую комнатку и, налив из чайника воды, в два глотка опустошил чашку.

— Тебе тут одной не скучно?

— Да нет… — она почему-то смутилась, — Не скучно. А ты чего вернулся?

— Витька с Никитой в музыкальный магазин поехали, гитары смотреть.

— А ты почему не поехал?

— А мне там чего смотреть, барабаны? — Сашка хмыкнул, — Я с собой ударник не вожу. Что дадут, на том и отстучим.

— Есть хочешь? — Наташа открыла холодильник, — колбаса осталась, сыр.

— Не-а. Кофе можно.

— Сейчас, — Наташа включила плиту, поставила чайник.

Внезапно засигналил телефон.

— Привет, — голос Димы показался девушке слегка смущённым, — Как ты?

— Привет… Нормально. А ты?

— Я тоже. Сейчас небольшой перерыв, на несколько минут.

— Ну, как там, интересно сниматься? — равнодушный тон давался Наташе нелегко, — Получается?

— Получается, только медленно. Ещё очень много дублей снимать.

— В клуб не опоздай.

— Не опоздаю… Ты там не скучаешь?

— Нет, что ты. Мы тут с Сашкой… вдвоём, — Наташа и сама не поняла, зачем она сказала это Диме.

— А Витька с Никитой?

— Они в Москву уехали ещё с утра.

— Ну, ладно, — после недолгой паузы произнёс Дима, — привет Сашке. Пока, Наташ, до вечера.

— До вечера…

— Димка звонил? — Говоров выключил кипящий чайник.

— Да… — Наташа грустно вздохнула.

— Переживаешь?

— В смысле?

— Ну, что Дима там с Кристиной, — он смотрел на неё исподлобья.

— Да нет, с чего бы…

— Да ладно, а то я не вижу. Надо было с ним ехать.

— А что мне там делать? Смотреть, как их снимают?

— Если честно… Тебе лучше вообще потом этот клип не смотреть, — многозначительно произнёс Говоров, не сводя с неё тёмных глаз.

— Почему? — Наташа заранее предполагала ответ, но всё же спросила.

— Я сценарий читал, но, думаю, ты и сама догадываешься.

— Я сценарий не читала.

— Ну… там будет несколько откровенных сцен. Правда, всё это как в калейдоскопе будет мелькать.

— Что ж… Это ведь работа, — упавшим голосом произнесла Наташа, — такая у нас работа.

— Ну, да, надо привыкать. То ли ещё будет.

— Саш… Зачем ты? Мне и так сегодня тяжело.

— Мне тоже тяжело.

— А тебе-то почему?

— А ты не догадываешься? — Сашка снова посмотрел ей в глаза.

— Нет… — прекрасно понимая, что он имеет в виду, ответила Наташа.

— Всё ты знаешь…

— Саш… Я ничего не знаю. И ты ничего не говори.

— Я молчал. Пока мог. Сейчас не могу, — стоя в дверях, как будто боясь, что она сейчас уйдёт, Сашка говорил отрывисто, нервно поджимая губы, — ты думаешь, мне легко видеть тебя каждый день? Тем более, сейчас, когда вы с Димой тут — за стенкой?

— Сашка…

— Подожди. Я должен сказать, потом случая не будет, — он не сводил с неё пристального взгляда, — сначала ты мне просто нравилась. Долго. Но терпимо. А потом… Потом — всё. Глаза закрою — ты. Открою — ты. У меня уже мозги кипят. А тут ещё эта поездка. Да, мы с Димой постоянно общаемся, мы даже иногда о тебе разговариваем, мне это не в напряг. Но сейчас что-то изменилось. Эти дни превратились в пытку. А тут ещё он вчера нас из дома отправил, понятно, зачем…

— У тебя тоже есть девочка, — смутившись от Сашкиных слов, Наташа покрылась румянцем, опустила глаза, — Ира. И кроме неё столько подружек, Саша, я ведь всё вижу.

— Ну, да. И девочка есть. И подружки есть. Только в голове совсем другая. Догадываешься, кто?

— Саша…

— Только не говори мне, что мы с Димой друзья, я это и так не забуду. Но это только в кино ради друга отказываются от любимой женщины. В жизни всё намного сложнее, Наташа.

— Ты прекрасно знаешь, что я Диму люблю, — всё так же, не поднимая глаз, очень тихо сказала она ему.

— Да люби себе на здоровье, — Говоров искоса посмотрел на девушку, — только что из этого получится? Ты знаешь, в какую грязь Дима сейчас ввязывается? Это только начало, а ты уже сидишь и переживаешь, а сколько всего впереди! Ты в курсе, что Кристина от нас уже никуда не денется? Лапа неспроста бабло вкладывает. Она — постоянный автор, как и Дима… Значит, дорожки их пересекутся раз и навсегда. Совместные поездки, гастроли… Фото вдвоём… Интервью… А ты? В лучшем случае — на подпевках, и в кадр не попадёшь. А однажды… — Наташе показалось, что она слышит издевательские нотки в его голосе, — однажды ты их просто застукаешь, элементарно — в постели.

— Ты решил на мне оторваться, да, Саш? — Наташка мужественно пыталась справиться с навернувшимися на глаза слезами.

— Дура ты, Наташка. Это самый безобидный вариант развития событий.

— А что, ещё хуже бывает?

— Бывает. Ты на себя в зеркало часто смотришь? — издевательские нотки исчезли, и теперь в его словах сквозила горечь, — Что с такой внешностью можно делать в шоу-бизнесе? Это сейчас ты за Димкиной спиной…

— А потом? — Наташа внимательно посмотрела на Говорова, — Дима должен меня бросить?

— А ты много видела верных артистов? Даже если не будет Кристины… Поклонницы — знаешь таких? Они на гастролях сами на сцену лезут, в номер приходят, и ты об этом должна знать, сама ездила, и не раз… Он и не захочет — оно само так получится, это закон жанра. Либо ты не выдержишь, либо он себе другую куклу найдёт. А знаешь, что потом с такими вот, как ты, девочками происходит? Тебе будут раздавать визитки, говорить, какая ты талантливая, и что у тебя большое будущее… Будут предлагать помощь в раскрутке… И каждый при этом будет тащить тебя в постель. Потому что твой талант никому не нужен, кроме тебя! Хочешь его другим показать — ложись! Здесь по-другому не бывает. И ведь ты сама об этом знаешь, тебя уже сколько раз пытались… — Сашка запнулся, не в силах произнести обидное слово, — Пока обходилось… Но ведь когда-нибудь не обойдётся.

— Тебе так хочется сделать мне больно? За что, Саш?! — она уже не могла сдерживать себя, и слёзы градом катились по лицу.

— Дура ты. При чём тут я? Ты ведь даже не подумала, что Димон уже между тобой и карьерой выбрал карьеру! Он и сам в петлю Лапы залез, и тебя затащил.

— А ты сам? Ты бы по-другому со мной… да, Саш? — Наташа усмехнулась сквозь слёзы, — Я не понимаю, к чему ты этот разговор затеял.

— Я… — Говоров ненадолго замолчал, — Я… Возможно, по-другому…

— Значит, Дима не сможет… А ты — сможешь.

— Дима уже не смог…

— Знаешь что… — Наташа резко встала, подошла к стоящему в дверях Говорову, — Выпусти меня.

— А если не выпущу?

— Я сейчас Димке позвоню, — как последний аргумент, она достала из кармана телефон, но Говоров выхватил его из её рук, — Отдай телефон!

— Не отдам…

— Ты что, пьяный?

— Угу… Пьяный. Уже скоро год, как пьяный, — Сашка шагнул к ней.

— Не делай глупости… Как потом жить будешь? — она испуганно отступила назад, но он неожиданно остановился и, шумно выдохнув, опустился на кровать:

— Не бойся. Не трону. А насчёт — «как жить»… Я и так не знаю, как жить. Хоть из группы уходи. Никогда не думал, что вот так бывает…

Вернувшиеся из города Белов и Мазур с удивлением обнаружили заплаканную Наташу и молчаливого Говорова, которые, вопреки обыкновению, не разговаривали друг с другом.

— Чего у вас тут случилось-то? — улучив момент, Витька толкнул Сашку локтем, — Чего Наташка ревёт?

— По Димке соскучилась… — тот нервно закурил.

— Ну-ну… — многозначительно произнёс Мазур, — Бывает…

— Бывает…

* * *

— Добрый вечер, — артдиректор «Золотой Антилопы», торопливо поздоровавшись, провёл ребят к небольшой эстраде, расположенной в танцзале ночного клуба, — Все в сборе?

— Одного не хватает, — ответил Мазур, — Морозов должен вот-вот подъехать.

— Вообще-то, уже пора начинать, у нас время строго расписано. Ваши сорок минут взяты из выступления нашего постоянного исполнителя. Договаривался Ростовкий, но и его что-то нет.

— А он как раз с Морозовым и подъедет, — Витька достал из чехла свою четырёхструнную «ямаху», — сколько можете подождать?

— Уже нисколько. Нужно начинать. Без него это возможно?

— Давай, выручай Димона, — Витька кивнул Наташе, которая не сводила глаз с входной двери. В клубе было довольно многолюдно, отсчёт отпущенного времени пошёл.

— Добрый вечер! Группа «Ночной патруль» приветствует всех, кто пришёл на встречу с нами в этом клубе, — поправив гитару, Наташа уверенно говорила в микрофон, — И первая песня, которую мы исполним…

Не договорив, она привычно тронула струны:

Переглянувшись, Витька, Никита и Сашка удивлённо удивлённо перевели взгляды на Наташку, которая неожиданно запела Димину песню… Только текст был другим.

И так же, под перебор:

На последней доле куплета Сашка, взмахнув палочками, подхватил ритм… Никита и Витькой тронули струны — вступили гитары… Войдя в клуб, Дима с удивлением услышал Наташин голос: на фоне мощного инструментального сопровождения нежный и, в то же время, сильный, на надрыве, женский вокал эхом разлетался по залу, пронзая до глубины души.

Поспешив, Дима встал за клавиши.

Допев под аплодисменты песню, Наташа улыбнулась ему, но улыбка получилась невесёлая. Она сразу увидела, что приехал он не один — вместе с ним были Ростовский и Кристина.

Несмотря на Димкино опоздание, выступление получилось удачным, и, сложив инструменты, довольные ребята покинули эстраду.

— Что-то случилось, Наташ? — Дима одной рукой обнял девушку и поцеловал в щёку.

— Всё хорошо… А у тебя?

— И у меня нормально… А ты грустная…

— Показалось… Что, едем на дачу?

— Наташ… — Дима замялся, — Я сейчас не могу поехать с вами, у нас ещё несколько сцен осталось не отснятых.

— Да?.. А… когда ты приедешь?

— Не знаю. Может, только утром, сразу на вокзал.

— Хочешь, я останусь с тобой, можно?

— Нет, ты езжай с ребятами, нужно вещи будет собрать… Я и правда, не знаю, когда закончим. Нужно добить до конца, вариантов нет.

— Ладно… — Наташка отвернулась… глаза наполнились слезами, она боялась моргнуть, чтобы они не вылились у всех на виду.

— Наташ… Ты чего? — Дима повернул её к себе, но она опустила голову, — Ты плачешь? Что случилось?

— Показалось, Дим… Езжай…

— Дима, ну, что, едем? — Ростовский, что-то оживлённо обсуждавший с артдиректором клуба, махнул рукой, — Кристина уже в машине.

— Ну, всё, Наташ, я побежал… Точно всё хорошо?

— Точно. Беги, Дима…

* * *

Всю обратную дорогу Наташа молча смотрела в окно электрички. Она буквально ощущала физическую тяжесть, наполнившую всю её душу. Сейчас ей хотелось только одного — чтобы Дима оказался рядом… Ей до боли хотелось обнять его, прижаться к нему всем телом… Она всё сейчас отдала бы за то, чтобы он был с ней в эту минуту.

— Наташка, пиво будешь? — Мазур протянул ей банку пива.

— Не хочу, — она постаралась улыбнуться.

— А чего хочешь? — он полез в пакет, — Водки, может?

— Нет, — она покачала головой, — ничего не буду, Вить.

— Ну, тогда фанту, — вытащив полуторалитровую бутылку апельсинового напитка, тот буквально всунул её в руки девушке, — хоть чего-нибудь выпей!

— Спасибо, — она благодарно кивнула, пряча навернувшиеся на глаза слёзы, — фанты выпью.

— Давай, и за себя, и за Димона, чтобы ему там не скучно было.

— Ему и так не скучно, — усмехнулся Никита, — я сценарий прочитал, там…

— Да ничего там такого нет, — перебил его Говоров, бросив взгляд на Наташу, — сценарий, как сценарий, там больше написано, чем снимут.

— Ну, как сказать, — Никита многозначительно выдержал паузу, — что написано, то и снимут.

— Всё нормально, — Сашка, нахмурившись, пытался поймать взгляд Белова, чтобы сделать ему знак, но тот старательно отводил глаза, — это просто ролик.

— Да фигня, — подытожил Мазур, — подумаешь, поцелуются пару ра… — он не успел договорить — Сашка незаметно наступил ему на ногу. Переведя взгляд с Говорова на Наташу, демонстративно сжал губы.

— Возьми, Вить, — сделав вид, что ничего не слышала, она передала ему назад бутылку, — Спасибо.

Отвернувшись снова к окну, Наташа вглядывалась в темноту, глотая слёзы.

— Ты чего ревёшь? — присев рядом, Сашка старался говорить негромко, так, чтобы не услышали остальные, — Не обижайся на меня за то, что утром наболтал всякой чепухи, хорошо?

— Хорошо, — она покорно кивнула.

— Дима тебя любит, даже в голову не бери, — он говорил серьёзно, неторопливо, — а на меня не обращай внимания. Это я так, психанул.

— Ладно, — всё так же глядя в тёмное окно, шёпотом согласилась Наташка.

— Завтра увидитесь, — нехотя произнёс Говоров и, повернув голову к Мазуру, удивлённо приподнял брови, — э, товарищ… Ты про меня-то не забыл?

— Чё, тоже фанты? — заржал тот и с готовностью снова полез в пакет.

— Э, какой фанта?.. Какой фанта?.. Ты ещё молока предложи, да?

— А чё, надо было купить? — Витька сделал вид, что встаёт с сиденья, — Ща, сбегаю…

— Слышь, ты… весёлый молочник… — Сашка носком туфли слегка пнул Витькину ногу, — Какой купить?.. Водка наливай, да?

Приехав на дачу, ребята соорудили небольшой стол в своей комнате и сели отмечать окончание удачной поездки. Посидев с ними буквально десять минут, Наташа ушла в их с Димой каморку и, раздевшись, легла. Она думала, что не уснёт, но усталость от впечатлений и переживаний победила — вскоре она забылась тяжёлым сном.

* * *

Прохладная августовская ночь опустилась на дачный посёлок. Весело поужинав, парни вышли на улицу покурить.

— Кстати, Ник, забыл тебе сказать, — Мазур кивнул Белову, — классно у тебя соляк в «Не моя» вышел в этот раз, всё же ты мастер импровизации.

— Да мне и самому понравилось, — усмехнулся Никита, — в принципе, вариаций множество, но удачных буквально одна-две получается.

— Вот будем выступать во Дворце молодёжи, ты этот же соляк задвинь?

— Как получится, — немногословный по природе, Никита, даже под алкоголем не отличался болтливостью.

— Всё получится, всё срастётся, — не в пример ему, Мазур был всегда словоохотливым, — и ваще… Всё у нас впереди! Зашибись! Скажи, Никитос?

— Не знаю, — тот пожал плечами, — посмотрим.

— Ты ведь классный гитарист, — не унимался подвыпивший Мазур, — только постоянно в тени. Белый, пора выходить на свет!

— Ты предлагаешь затмить Мороза? — усмехнулся Никита, — Я мог бы. Но не считаю нужным.

— Не, ну, зачем такие крайности… Просто я слышал твои вещи, они Диминым не уступят.

— Понимаешь, Викун, — Белов, прищурившись, смотрел в ночное небо, — два лидера в группе — это перебор. Одному рано или поздно придётся уйти.

— В этом ты прав, — кивнул Мазур, — и такова се ля ви, как говорят наши братья по любви к женщинам, французы. Кстати, о женщинах… Саня, ты просил напомнить, чтобы ты Ирке позвонил. Ты позвонил? — он обернулся, но, не увидев рядом Говорова, посмотрел в другую сторону, — Э, Саня, ты где?

— Тут вроде был, — Никита тоже вертел головой, — ушёл, что ли?

— Саня! — заглядывая из-за плеча в открытые двери, Мазур крикнул уже громче, но ответа так и не последовало, — Слушай, он же мимо нас на улицу не проходил? — осмотрев пустую комнату, Витька вернулся на крыльцо.

— Нет, не проходил, — пожал плечами Никита.

— Он чё… — догадываясь, куда мог деться Говоров, Витька тревожно нахмурил светлые брови, — Ну, придурок…

— Да ладно тебе, — усмехнулся Никита, — не маленький, сам знает, что делает.

— Так он сейчас наделает, — трезвея на глазах, Мазур резко развернулся и, стремительно войдя в дом, рванул на себя ручку двери, ведущей в маленькую комнатку…

…Сашка сидел на полу, возле кровати, на которой спала Наташа. Видимо, он вошёл так тихо, что она даже не проснулась. Слабо заплетённая коса свесилась вниз, и он держал её в руке, слегка поглаживая пальцами. Тонкое покрывало съехало с одного плеча и, съёжившись во сне от холода, девушка тихо дышала, уткнувшись в подушку. Не удержавшись, он уже протянул руку, чтобы её укрыть, но возникший на пороге Мазур помешал его действиям.

— Ты чё?! — громкий шёпот Витьки прозвучал, как гром в ночной тишине, — Обалдел?!

Схватив Говорова под мышки, он приподнял его и, оттащив от кровати, вытолкнул в дверь, для верности дав несильного пинка.

— Вы чего?! — вторя ему, испуганно вскрикнула Наташа, разбуженная их вознёй. Привстав на постели, она судорожно натягивала на себя покрывало, пытаясь закрыться от парней.

— Всё нормально, Натаха, спи, не бойся, — Витька сделал успокаивающий жест рукой, — мы нечаянно…

Вернувшись в комнату, он с грохотом придвинул к маленькой двери Сашкину раскладушку и сам улёгся на ней.

— Ложись на мою кровать, — сердито кивнув Говорову, он повернулся на бок, — ваще обалдел…

— Чё я сделал-то?! — Сашка возмущённо присел на кровать Мазура, — Я ничё не сделал!

— Ещё не хватало! — Витька разозлился не на шутку, — Не дай Бог, Мороз узнает…

— Да чё узнает-то? — укладываясь, Сашка заговорил уже тише, — Зашёл посмотреть, ревёт, или нет…

— Угу, — ехидно подал голос Витька, — чего бы ей реветь?

— То, — Сашка заговорил уже серьёзнее, — сами в электричке языки распустили… У вас что, вообще соображалка отказала?! Она ж беззащитная совсем… Думать надо, прежде чем болтать.

— Спи уже, — Мазур шумно повернулся на раскладушке, — защитник, блин.

— Вы что, местами поменялись? — вошедший с улицы Белов с удивлением смотрел на поменявших дислокацию друзей, — А дверь зачем раскладушкой подпёрли?

— Мне Саня раскладушку в карты проиграл, — гоготнул Мазур, — а место я сам выбрал. По феншую…

* * *

На вокзал Дима приехал почти к отходу поезда. Наташа, которая увидела его ещё издалека, в толпе спешащих на посадку пассажиров, сразу отметила какой-то виноватый взгляд… Но хуже виноватого взгляда было то, что с ним рядом шла Кристина…

— Что, не ожидали?.. — игриво спросила девушка, приближаясь к «патрулям», — А я сразу собиралась с вами назад ехать. Тем более, Дима рассказал, как у вас тут весело было.

— Привет-привет… — Витька кивнул Кристине, пожал руку Димке, — Ну, что, всё сняли?

— Всё, — Дима смотрел на Наташу, которая после прошедшей ночи казалась очень бледной, — Наташ… Привет…

— Привет, — стараясь улыбаться как можно веселее, ответила она.

— Ты не заболела?

— Нет, всё хорошо…

— Не сердись. Еле уложились… Мы и сегодня ещё снимали, с шести утра, я даже позвонить не мог, так всё плотно было по времени. И вчера — почти до двух ночи, спали всего часа три…

— А… где ты спал? — Наташа подняла на него печальные глаза.

— Я тебе всё расскажу. Идём в вагон, отправление уже объявили.

 

Глава 2

Мягкий перестук колёс и проносящиеся мимо пейзажи действовали как снотворное, и Дима изо всех сил боролся с желанием закрыть глаза. Положив локти на пластиковый поручень, он уже второй час подряд смотрел в окно, расположенное напротив купе, за дверью которого спала Наташа.

Напряжённость последних двух суток обернулась некоторой растерянностью, в которой он пребывал после завершения съёмок. Судя по сценарию, клип на песню «Не моя» должен был получиться фантастическим по красоте и высокопрофессиональным. Кадры, на которых участники группы играют на музыкальных инструментах то на вершине горы, то на крыше высотного здания, должны были сменяться сценами, в которых участвовали главные герои — Он и Она… Но, если и вершина горы, и крыша высотки были попросту видеомонтажом, то остальные сцены снималось, что называется, «на натуре».

То, что главного героя будет играть Дима, было само собой разумеющимся, участие же Кристины в роли главной героини было оговорено Лапиным ещё при первом разговоре на эту тему. Когда Дима соглашался на съёмки, он и представить не мог, каким будет четырёхминутный ролик… Когда же он прочитал сценарий, отказываться было поздно — работа была оплачена, и «Ночной патруль» в полном составе уже находился в Москве. С трудом пересилив желание всё бросить и, забрав Наташку, вернуться домой, Дима переступил порог съёмочного павильона…

Сначала он думал только о том, сможет ли он сняться вместе с Кристиной, но после разговора с Говоровым его посетили совершенно другие сомнения. Теперь его волновал не столько сам видеоролик, сколько Наташкина реакция на довольно откровенные сцены, в которых ему предстояло сниматься. Его отсутствие в последнюю ночь, когда после затянувшихся съёмок было решено заночевать тут же, в павильоне, чтобы с утра успеть снять оставшееся, тоже не сулило ничего хорошего, но, к его удивлению, Наташа повела себя более взросло, чем он ожидал: ни слова упрёка, только полный печали взгляд. Сославшись на головную боль, девушка ушла на своё, по билету, место и легла спать.

Немного посидев с ребятами, Дима вышел в коридор и теперь, стоя возле окна, вспоминал все подробности двух последних суток. То ли неловкость ситуации, то ли отсутствие актёрского опыта не давали полностью раскрепоститься, и режиссёр, раз за разом, заставлял повторять одни и те же сцены, ссылаясь на фальшивую игру или плохое освещение.

Вынужденный перерыв на выступление в «Золотой антилопе» тоже внёс сумятицу — Диме пришлось переодеться и частично смыть грим, к тому же, около двух с половиной часов времени просто выпали из распорядка.

Вернувшись в студию после выступления в клубе, поправив грим и причёски, Дима и Кристина снова приготовились к съёмкам. Раздетый по пояс Дима должен был изображать удручённого печалью героя, который прощается со своей любимой и дарит ей последние ласки, по ходу действия вспоминая их историю любви — в основном, постельные сцены… Снимаясь впервые, он был искренне удивлён: он считал, что для видеоклипа, в котором толком-то и не поймёшь ничего, так как кадры мелькают и крутятся каруселью, достаточно и одного дубля — кто там будет приглядываться к выражению глаз? Но профессионал Ростовский был иного мнения: он, дубль за дублем, снимал один и тот же поворот головы, движения рук в такт музыке, объятия… Если бы Димке ещё месяц назад сказали, в каком дурацком положении он окажется, он бы не поверил. А теперь… И, тем не менее, он отметил, что Кристина оказалась очень артистичной: она старательно выполняла все указания режиссёра и на площадке вела себя так, будто между ней и Димой никогда не было никаких отношений.

— Дима… не так… Возьми её за плечи… ты чего, женщин боишься? — командовал Геннадий, — Представь… нет, не представь, почувствуй: это твоя любимая женщина, которую ты теряешь.

Пытаясь сосредоточиться, Дима думал, что всего десять месяцев назад ему хватило бы и одного дубля…

— Дима, смелее. Это — твоя любимая женщина. Она уходит. Ты должен это прочувствовать… Ну?.. У тебя есть любимая женщина? Представь, что она другого любит. Последний раз целуешь… Нет-нет! Не верю! — голосом Станиславского восклицал Геннадий, — Не-ве-рю! Ну, что ты её обнимаешь, как фонарный столб?! Чувства нет, Дима, где чувство?! Ты же теряешь самое дорогое! Представь! Ну, что, представить не можешь?

— Не-а… — Димка сразу подумал о Наташе. Всё, что угодно, но не это… Он честно пытался вспомнить своё состояние, когда узнал об измене Кристины, но от той боли, от той обиды не осталось и следа. Сейчас перед ним была абсолютно чужая женщина, как будто и не было двух лет близких отношений… правда, они не жили вместе, но виделись практически каждый день, и Дима считал, что любит её… Может, и не было никакой любви? То, что он испытывал теперь к Наташе, совершенно не походило на все его прежние влюблённости. Ни Кристина, ни первая его школьная любовь по имени Марина, не вызывали у него таких чувств, как эта хрупкая белокурая девушка с глазами цвета крепкого чая… Наташка была не просто любимой женщиной… она была родной.

Закрыв глаза, он честно пытался представить себе Наташку на месте Кристины, но ничего не получалось… Запах волос, прикосновения, дыхание — всё было чужим, не её… Присутствие же посторонних в павильоне окончательно сводило на нет все его попытки.

К его счастью, постельные сцены были изменены Ростовским: устав добиваться естественности, тот решил заменить откровенные ласки просто видом спящих влюблённых.

— Интересная у нас ситуация, да? — улыбнувшись с оттенком лёгкой грусти, Кристина присела рядом с Димой. Объявив небольшой перерыв, Ростовский куда-то вышел вместе с помощником, и молодые люди остались вдвоём.

— Слушай, Кристина… Этот сценарий… Его специально заказали, или это так Гена увидел мою песню?

— Не твою, а нашу. Дима, не забывай, я ведь тоже автор. А насчёт сценария — идея Ростовского. Можешь у него сам спросить.

— Понятно…

— Превратности судьбы, Дима… — Кристина стрельнула на него своими красивыми серыми глазами.

— Да уж…

— А знаешь… Я в последнее время часто вспоминаю, как мы с тобой ездили в Москву позапрошлым летом… Ты аппаратуру покупал. Помнишь?

— Как покупал — помню…

— И всё?

— Всё…

— А как мы в гостинице жили, помнишь?

— Кристина… К чему вспоминать то, чего давно нет?

— Не бывает лишь того, чего никогда не было. А то, что было — оно никуда не уходит…

— Не знаю… — Дима нахмурился, — Мне кажется, ни к чему вообще прошлое вспоминать. Вышло всё так, как должно было выйти.

— Ну, да… конечно… — прищурившись, Кристина нервно поджала губы, — Если бы нечего было вспоминать… Неужели ты вообще ничего не помнишь?

— Мне кажется, ты не можешь от меня ничего требовать. Это был твой выбор. Или тебе что-то нужно?

— Слушай, Морозов… — голос Кристины стал металлическим, — Единственное, что мне нужно — это, чтобы поскорее закончились эти дурацкие съёмки. А у тебя ни черта не получается. Вот и всё. Если ты что-то себе там навыдумывал… то ты ошибаешься. Давай… представляй свою Наташу… Как она тебе рога наставляет.

Ответить Дима не успел — вернувшийся Геннадий снова включил камеру.

— Ну, что, отдохнули?.. Дима, ты всё понял, что я тебе до перерыва говорил? Та-а-ак… Взял за плечи… Провёл рукой по волосам… Взгляд… Во-о-от… во-о-от… так даже лучше — немного агрессии… Вот!.. Снимаю!

К двум часам ночи все окончательно вымотались, а материал был отснят не весь. Объявив перерыв до шести утра, Ростовский предложил Диме и своему помощнику, который жил в Подмосковье, заночевать тут же, в павильоне — благо, диванов и кресел там было достаточно. Ехать на дачу было поздно, и Димка согласился. Прихватив Кристину, которая эти дни жила у него, Ростовский покинул студию… Сварив кофе, помощник режиссёра, Илья, завёл с Димой разговор о музыкальных пристрастиях современной молодёжи. Проговорив с ним до трёх часов ночи, Дима устроился на кожаном диване в гримёрной и сразу провалился в сон. Ровно в шесть утра появились Ростовский и Кристина. За два часа отсняв оставшиеся, не такие сложные, эпизоды, Геннадий отвёз молодых людей на вокзал.

— Спасибо, Гена, — Дима пожал ему руку.

— Да не за что, — Ростовский засмеялся, — Обращайтесь…

— Как не за что, двое суток в павильоне с нами жил, — улыбнулся Дима.

— Бывает, и больше живём… Работа у нас такая. В общем, всё будет готово через две недели, материал пришлю. Со своей стороны, покажу клип ребятам с музыкального канала. Ничего не обещаю, но… Ну, всё, счастливого пути. Кристина, отцу привет…

* * *

Наташины соседи по купе спали, и Дима, присев на край её нижней полки, осторожно наклонился к девушке:

— Наташ… Вставай…

Проснувшись, она повернулась к нему лицом.

— У тебя щёки горят, и лоб горячий… Заболела?

— Пройдёт.

— Пойдём ко мне. Поешь…

— Не хочу… Пойду, умоюсь…

Умывшись, она вернулась к стоящему в коридоре Диме.

— Ну, что, получше стало?

— Ага…

— Тебе болеть нельзя, — улыбнувшись, он обнял её, и Наташа, соскучившаяся за прошедшие сутки по его ласке, нежно прильнула к его груди, — ты же у меня невеста теперь.

— Ну, ещё не невеста…

— Какая разница? Приедем и сразу с утра пойдём, заявление подадим.

— А я всё слышал! — Витька с хитрым выражением выглянул из-за двери купе, — Скрыть хотели, да? И все пять дней молчали!

— Что такое? — вслед за Витькой выглянул Никита.

— Да вон, обсуждают, как свадьбу втихаря сыграть и никого не пригласить…

— Что, серьёзно? — Никита удивлённо посмотрел на Диму.

— У кого-то уши слишком длинные, — сердито произнёс тот, потом, рассмеявшись, добавил, — от вас ничего не скроешь.

— Ну, и когда? — не унимался Мазур.

— Пока не знаем… Завтра заявление подадим, и скажут.

— Чего, правда, не сказал-то? — хмурый Сашка вышел из купе, — Поздравляю…

— Да пока нечего говорить, чего пристали-то? — Дима счастливо улыбнулся, — Если повод нужен отпраздновать, то он и так есть — удачно съездили.

— Да фигня это, Димыч! Вот у тебя — повод, так повод! — искренне радовался Витька, — Наташка, хоть бы ты сказала…

— Сразу слышно — «патрули» едут! — Кристина вышла из своего купе, где она тоже спала после того, как поезд отошёл от Москвы, — По какому поводу веселье?

— А им и повода не надо, лишь бы поржать, — кивнул на остальных Говоров, — чё, по пивасику за удачное предприятие?

— У меня виски есть, — Кристина по-приятельски обвела всех взглядом и нырнула в своё купе, — сейчас…

— Что это с ней, прям на себя не похожа, — тихо проговорил Витька, — к добру или к худу?

Устроившись в углу нижней полки, Наташа, против обыкновения, молчала, и парни тоже не донимали её обычными шуточками. Новость о том, что они с Димкой решили пожениться, заставила всех посмотреть по-другому на их отношения, более серьёзно.

— За успех предприятия! — разлив принесённый Кристиной виски по пластиковым стаканчикам, заботливо взятым с собой Мазуром, Говоров выпил и, закусив бутербродом, кивнул Наташе, — А ты чего поставила? Первую — до дна!

— Не хочу.

— Давай-давай, это и твой успех. Вчера в клубе здорово получилось с песней.

— Не буду, — она покачала головой, — хочешь, выпей за меня.

— А чего это ты ему отдаёшь, а мне? — пошутил Димка, пытаясь забрать стаканчик.

— А тебе — всё остальное… — Сашка первым забрал Наташин виски и, посмотрев ей в глаза, произнёс, — За тебя, как и просила.

— По-моему, они ещё что-то скрывают, — Мазур прищурился и толкнул под столом ногой Димкину ногу, — Колитесь уже заодно.

— Ты закусывай, Вить, закусывай, — Наташа засмеялась, — Больше новостей, увы, нет…

— А что за новости-то, я что-то проспала? — Кристина обвела удивлённым взглядом всю компанию, остановилась на Димке.

— Да прикалываются они. На хи-хи пробило, — Сашка полез в свою сумку и, достав из неё бутылку дорогой водки, поставил на стол, — раз пошла такая пьянка…

— Нет, ну, вы всё-таки что-то тут обсуждали? — выпив ещё, Кристина развеселилась, — Я вам тайну открою. Хоть отец и просил пока не говорить. Короче, в октябре открываем продюсерский центр. «Ночной патруль» — первый на раскрутку… В конце октября снимем ещё один клип и в Москве дадим несколько концертов в клубах. Переговоры уже ведутся. И, самое главное… К концу года планируем снять сорокаминутный фильм о группе. Так что… сверлите дырки под ордена, господа «ночные патрули»! Морозов… — она посмотрела на Диму, — А ты будешь саунд-продюсером своей же группы, соответственно своей же будущей профессии. И ещё… — Кристина обвела ребят взглядом, — считайте, что у вас уже есть новая студия.

— Студия?! — Сашка застыл со стаканчиком в руке, — А где?

— Там же, в помещении продюсерского центра. Сейчас там ремонт, а, как только его закончат, можете переезжать из своего подвала.

— Зашибись! — Витька поставил стаканчик, который собирался осушить, на стол, — Новость за новостью… А финансировать кто будет?

— Ну, для начала, отец. А потом отработаете.

— Ясно… Ну, чё… нормальный ход.

— Ещё бы! — Кристина хмыкнула, — А теперь рассказывайте, что у вас за новости?

— Да Димон женится, — неожиданно подал голос Никита.

— Кто? — удивлённо взглянув на него, переспросила Кристина.

— Димон.

— Серьёзно? — побледнев, девушка изменилась в лице, но, справившись с собой, произнесла чуть насмешливо, — Поздравляю…

— Можно «горько» кричать, — с усмешкой добавил Никита.

— Вообще-то рано, — процедил Говоров, — насколько я понял, ещё и заявление не подано.

— Да ладно, чё там… заявление какое-то… Давай, Димон, горько! — Мазур ещё раз толкнул Диму ногой, — Кто-то должен быть первым! Глядишь, и мы подтянемся.

— А что… всё правильно… — пристально глядя на Диму, Кристина усмехнулась, — Горько…

— Народ просит, — Димка, который всё это время сидел молча, улыбнувшись, посмотрел на Наташу.

— Ну, если народ просит… — она сама обняла его и, притянув, прижалась губами к губам.

— Раз!.. два!.. три!.. — начал отсчёт Мазур, — четыре!.. пять!..

— Триста двадцать пять… — Сашка разлил водку по стаканчикам, — Всё, хорош. А то уже не водка, а сироп получается. Пить противно…

 

Глава 3

— Ну, как тебе новая студия? — довольно улыбаясь, Лапин жестом пригласил Диму сесть.

— Если честно, то слов нет…

— То-то же! Не сравнить с вашим университетским погребом.

— Ну, да… — Дима согласно кивнул.

— Вот тебе и рабочее место. И даже раньше, чем ты диплом получишь. Пиши музыку, репетируй, занимайся творчеством, а заодно новыми проектами. Проектов много, пока персонал не набрали, Кристине одной не справиться. В общем, работы непочатый край. Связи с университетом у тебя есть, значит, привлекай талантливую молодёжь. А ваша удачная раскрутка будет самым лучшим пиаром для нашего — вашего центра. Открытие в конце октября, ещё больше месяца осталось, но вы начинайте уже сейчас.

— Так и на творчество времени не останется, — с сомнением в голосе произнёс Дима, — а, если не получится?

— Всё получится. Основная нагрузка будет на Кристине, а ты просто помогай, как музыкант, отбирай таланты для новых проектов. На телевидении сейчас идёт мощная реклама — видел, наверное? Будем учреждать новые конкурсы, всё на платной основе. Хотят в «звёзды» — пусть раскошеливаются. Я прав?

— Не знаю, дядь Лёнь… Так везде. И поэтому талантов настоящих мало. Звёзды — они бывают двух типов: настоящие, действительно, талантливые, давно и всем известные… классики, в общем. И такие, которых искусственно и грамотно раскрутили, чаще всего, несовместимые с талантом, но имеющие мощную финансовую поддержку. Насколько я понимаю, мы будем иметь дело именно с такими.

— Совершенно верно, — Лапин охотно кивнул.

— Вот и обидно, что настоящие таланты останутся в тени. А у кого деньги — тот и звезда…

— Дима, а нам с тобой какая разница? — Леонид пожал плечами, — Это — бизнес, и не более. К тому же, не всё так страшно. Вот ты, например — талантливый музыкант, и ты на сцене. И уже есть какая-то популярность. А скоро будет ещё больше.

— Хотелось бы надеяться.

— О! Попомнишь мои слова — ваша четвёрка ещё ливерпульскую затмит!

— Ну, во-первых, это вряд ли, — Дима засмеялся, — а, во-вторых, не четвёрка, а пятёрка.

— Нет, Дима… Именно четвёрка, — Лапин поморщился, — я давно хотел с тобой поговорить на эту тему. Я всё понимаю, что это твоя девушка, и ты хотел бы, чтобы она всегда была рядом… Но на этом необходимость её присутствия в группе и заканчивается.

— Почему? Наташа такая же солистка, как и я… у неё сильный вокал, уникальный — она практически всё поёт. И, судя по реакции зрителей на последнем концерте…

— Дима… — Лапин не дал ему договорить, — Дело в том, что ваша растущая популярность зависит на сегодняшний день от меня. Согласен?

— Ну… Согласен…

— И поэтому диктовать условия буду тоже я. Но ты не подумай, что я пользуюсь своим положением. Ни Боже мой. Просто сейчас вы с ребятами — не просто рок-группа, а коллектив, взявший на себя определённые обязательства. Вы должны исполнять песни определённых авторов, в вашем случае — тебя, как композитора, и Кристины, как автора текстов. У неё нет текстов для твоей Наташи. А что касается подпевок… Даже я в курсе, что в роковых композициях, как правило, на подпевках кто-то из самих музыкантов. Ну, а, самое главное, имидж… Какие могут быть девчонки в группе, где одни красивые парни, а? — разведя руками, Лапин засмеялся, — Для фанаток вы должны быть всегда свободны и доступны. Это закон шоу-бизнеса и моё условие.

— Тогда я не согласен с условием, — Дима изменился в лице, — Наташка будет выступать с нами… или мы не будем выступать без неё.

— Ох… молодость… — Лапин притворно вздохнул, — Дима… Не выступать ты уже не можешь. Мы подписали с тобой контракт. Это — во-первых. А, во-вторых, за твоей спиной — трое талантливых парней, которые уже видят себя на вершине музыкальной славы. А ты сейчас практически за них решаешь их судьбу. Ты разорвёшь контракт — что с ними будет? Они ведь уже что-то планируют… У каждого свои обстоятельства, проблемы… И все они — твои друзья, Дима. Я уже не говорю о том, что ты будешь нести материальную ответственность, ведь я уже вложил деньги в ваш пиар. Тебе это совершенно ни к чему, а ребятам — тем более. А за Наташу не беспокойся. Для неё найдётся другой проект.

— Дядь Лёнь… У нас свадьба через месяц. Все её проекты могут быть только со мной, — Дима встал и, пройдя к двери, обернулся, — Или с Наташкой, или… или никак.

— Ну-ну-ну… Успокойся… Кстати, причина-то веская, надеюсь, для женитьбы? — Лапин попытался изобразить веселье, — Я имею в виду, что не только беременность невесты толкает людей на заключение брака.

— Причина одна-единственная. И — самая веская, других пока нет.

— Ну, это я так, к слову пошутил. Мы когда-то с твоим отцом поспорили — кто из нас первым станет дедом, — Леонид расплылся в улыбке, — вот и подумалось — а не обскачет ли меня Сашка в этом деле?

— Ну, на сегодняшний день точно не обскачет. А Наташа, в любом случае, должна быть в составе группы, — с этими словами Дима вышел из кабинета Лапина.

— Ну-ну… сынок… — Леонид Борисович насмешливо посмотрел ему вслед, — Ты ещё не знаешь, как со мной ссориться.

* * *

Из высоких, тяжёлых уличных дверей корпуса факультета искусств Наташка буквально выпрыгнула на мощёное плиткой крыльцо. Настроение было приподнятое: сегодня они с Димой должны были ехать в свадебный салон покупать ей платье и фату, а Димке костюм. До свадьбы, назначенной на 21 октября, оставался месяц, и они решили готовиться к ней сами, не привлекая ни родителей, ни друзей. Решив сделать сюрприз своим родным, Наташа даже не сообщила пока отцу о том, что выходит замуж, отложив это радостное известие на последний день. Получив неплохой гонорар за сольный концерт «Ночного патруля» на сцене Дворца молодёжи, Дима решил потратить его на торжество, и Наташка, которая была на седьмом небе от счастья, уже присмотрела и платье, и кольца… Оставалось только купить.

От сомнений и переживаний после поездки в Москву не осталось и следа: Дима не отходил от её ни на шаг, каждый день встречал после лекций, на зависть Наташкиным сокурсницам; по вечерам брал с собой в новую студию, которую открыл Лапин, а дома просто не выпускал из ласковых рук.

— Дим… Ну, ты меня совсем зацеловал, — смеялась Наташа, когда он, обхватив её сзади руками и шутливо повиснув на её плечах, шаг в шаг топал за ней по кухне — от стола к плите, от плиты к холодильнику, то и дело целуя то в затылок, то в щёку, то в шею.

— Мне почему-то всегда так хочется прижать тебя к себе и никуда не отпускать, — обнимая её по ночам, говорил Дима.

— Знаешь… ты так приучил меня к своим рукам, что я без них уже не смогу жить. Если когда-нибудь… вдруг… ты захочешь, чтобы меня больше не было рядом… Ты просто не обнимай меня один день… и я сама умру от тоски и исчезну…

— Наташка моя… Я сам без тебя умру. Только давай лучше жить…

— Подожди… — горячо шептала Наташа, прикрывая ему рот ладошкой, — Но если ты захочешь, чтобы я снова была с тобой… Ты… просто обними меня… И всё…

— Как же я тебя обниму?.. — ласково улыбался Дима, — Тебя же не будет рядом…

— А я найдусь… Почувствую — и найдусь… Ты услышишь мой голос. Как тогда, во сне — помнишь?.. А проснёшься — я рядом…

— Как же я тебя люблю…

— Это я тебя люблю…

* * *

Подойдя к студии «патрулей», где должен был находиться Дима, Наташа вприпрыжку спустилась по каменным ступенькам и открыла металлическую дверь.

— Дим!.. Ты здесь? — в помещении было темно, и девушка, пробравшись наощупь, нашла на стене выключатель. Включить свет она не успела — на лестнице послышались чьи-то шаги, и в проёме незакрытой двери показался силуэт Витьки Мазура.

— Димыч! Ку-ку…

— Вышел куда-то, видишь, света нет, — послышался голос Говорова, — Ща придёт, наверное.

— Да… Дела. А Наташке-то он сказал или нет? — Наташа, которая хотела уже выйти из укрытия, услышав слова Витьки, невольно замерла. Парни, не заходя в помещение, закурили возле открытой двери.

— Не знаю. Кажется, нет…

— Ну, и что ты думаешь на этот счёт?

— А что тут думать. Я сразу говорил, что у Лапы свои намерения.

— Ну… Может… Хотя, нам от его намерений какой вред? Клип сняли, на музканале его закрутили, сольник последний — полный аншлаг… Деньги выдал… Сейчас в новой студии будем репетировать.

— Да тут не в нас дело. В Димке.

— Сань, да ладно тебе. Это их дела, семейные. Они между собой разберутся. Лапа к Димону всё равно не ровно дышит, что раньше, что сейчас.

— Ну, да, поэтому и Наташку хочет из коллектива убрать.

— Ну, собственно, что убирать, Наташка с нами и выступала-то только один раз, ну, ещё песню записывала. Димка просто её возле себя хочет держать, вот и всё. А так…

— Не просто. Наташка в любой группе споётся, про внешние данные уже не говорю.

— Не знаю, Саня, чё вы с Димоном головы потеряли? На мой вкус — младшая сестра, не более.

— При чём тут вкус? Если сидит в башке гвоздём…

— Не-е-е… Женщина должна быть немного ведьмочкой, немного стервочкой… Меня такие возбуждают, — Мазур двинул Сашку локтем, — А прЫнцессы… Не, не моё.

— Повезло, — мрачно произнёс Говоров.

— А она… знает? Ты ей ничего не говорил?

— Знает. Говорил.

— Ну, и что?

— А что она может сказать? «Хороший ты, Саша… Но я Диму люблю». Да я другого и не ожидал.

— Да ладно… Ты сам только недавно говорил, что хочешь из-за неё уйти. Может, и к лучшему всё сложится, для творчества.

— Ну… это я говорил… А Димке-то как сейчас быть?

— Разберётся, думаю. Не бери в башку. У тебя с Иркой-то как?

— Да… так… Времяпровождение.

— Голову морочишь, значит? — Витька усмехнулся.

— Получается, морочу.

— Да ничего она, вроде… Взял бы — сам заморочился…

— Не получается, — Сашка глубоко затянулся сигаретой, шумно выпустил дым.

— Да, Саня… Любовный треугольник это всегда проблемно.

— Получается четырёхугольник, Викун. Ирка хорошая. И ни в чём не виновата. А душа не к ней тянется…

— Чего тогда мозги ей компосируешь?

— Так она сама… А мне с ней, в общем, нормально. Не в напряг.

— Ты на концерте тогда нарочно?..

— Что — нарочно?..

— Ну, барабанами Наташкину песню забил?

— Не знаю. Так вышло. Она же прямо передо мной стояла… Как подумал, что они с Димой… ну, и выложился не к месту…

— Ну-ну… Один в кино дрова всё колол, когда невмоготу было без баб… Другой бластбитами романтику забивает… — Витька засмеялся, — Думаешь, Дима не понял?

— Понял, не понял… Она всё равно с ним. Где он, интересно, студия открыта, его нет…

— В корпусе, наверное, задержался. Идём туда.

— А студия?

— Да кто сюда придёт? Сейчас всё равно вернёмся…

Наташка, которая во время этого разговора стояла в комнате, ни жива, ни мертва, подождав немного, выскочила на улицу. Она не всё поняла из разговора парней, но было ясно одно: у Димы какие-то неприятности из-за неё… И, похоже, не все участники группы встали на его сторону. «Может, и к лучшему» — эти слова, брошенные Витькой, звучали у неё в голове. «И Дима мне ничего не сказал…» — думала девушка, глядя себе под ноги.

— Ты давно меня ждёшь? — Димка быстрым шагом шёл ей навстречу.

— Нет, только что подошла.

— А я в аудиторию бегал… С этим переездом то ключи где-то оставлю, то мобильник, да Витька с Сашкой ещё сейчас подходили, — парень улыбнулся, — за тобой не успел зайти. Сейчас, студию закрою, и поедем в салон.

— Дим… А давай завтра? Времени ещё много, успеем, — Наташа попыталась улыбнуться, но улыбка получилась невесёлая.

— Что случилось?.. ты грустная…

— Всё хорошо, просто настроения нет.

— Ну, вот в салоне бы и подняли твоё настроение.

— Нет… Давай лучше завтра.

— Ну, тогда поехали со мной в новую студию.

* * *

Продюсерский центр, открытый Леонидом Лапиным, представлял собой выкупленное им помещение, на территории которого находились студия звукозаписи, репетиционная, небольшой съёмочный павильон, кабинет пиар-менеджера, ивент-агентство, совмещённое с рабочим местом бухгалтера и небольшой зрительный зал. Из сотрудников центра пока были только Кристина Лапина и Дима Морозов, остальных специалистов было решено набирать на конкурсной основе в процессе становления. На Диму были возложены обязанности саунд-продюсера его собственной группы, Кристина формально занималась организационными вопросами, но на деле заниматься этими вопросами приходилось тому же Морозову, потому что, даже после окончания кратких продюсерских курсов, Кристина имела весьма приблизительное представление о своей новой работе. На творчество у Димки оставалось всё меньше времени, и в последние дни он практически пропадал в центре, налаживал связи с местными теле и радиоканалами и прессой, которые с удовольствием ухватились за такое событие, как открытие нового продюсерского центра. Наташа, которую он всегда брал с собой, с интересом относилась к его новым обязанностям, даже несмотря на присутствие Кристины. Видеоклип «Не моя», в результате профессионализма Геннадия Ростовского, получился действительно высокохудожественным… и даже откровенные сцены выглядели красиво и, странное дело, не вызывали у девушки ревности. К тому же, Кристина в последнее время вела себя внешне дружелюбно по отношению к ней и даже предложила зарегистрироваться в их ивент-агентстве, как певице, чтобы потом выступать «на заказ», но Дима сказал, что Наташа будет выступать только с ним.

— Ты не могла бы зайти ко мне на несколько минут? — заглянув в репетиционную, Лапин кивнул Наташе. Дима, который забыл в старой студии диски с записями, был вынужден вернуться, и девушка, взяв гитару, наигрывала одну из своих песен.

— Да, конечно… — положив инструмент, она прошла за ним в кабинет. Предложив ей присесть, Леонид удобно устроился в своём кресле.

— Ничего, что я на «ты»?

— Ничего.

— Наташа… У меня к тебе есть разговор. И… я прошу тебя понять меня правильно. Я понимаю Диму, что он взял тебя в группу, чтобы вам быть вместе. Но. К сожалению, имидж группы, который мы создаём, а мы его именно создаём, исходя из многих нюансов, обеспечивающих популярность, требует принципиального отсутствия в составе коллектива женщин. Ты сама молодая девочка, и должна понимать, что группа из четверых видных парней смотрится намного выигрышнее, чем если бы рядом с ними была ещё и девушка… Это было всегда, это есть и это будет. Понимаешь меня?

— Да, я вас поняла. Мне нужно уйти из «Ночного патруля»? — Наташа побледнела. Вот о чём говорили Сашка с Витькой.

— Ну, чтобы уйти, нужно изначально присутствовать. А ты, насколько мне известно, толком и не присутствовала. Поэтому тебе нужно просто не приходить. И всё! — Лапин бесцветно улыбнулся, — Но ты не подумай, что я сейчас тебя гоню. Наоборот, я хочу предложить тебе другую работу.

— Какую? — расстроившись, Наташа с трудом сдержала слёзы.

— И даже не одну! — Лапин по-отечески, участливо взглянул на девушку, — На твой выбор. Регистрация в нашем ивент-агентстве — раз. Работа в другом коллективе — два. Работа за границей в ресторанах — три, — он, прищурившись, окинул её взглядом с ног до головы, — подумай над последним предложением. Это очень хорошее предложение… У меня есть свои интересы в ресторанном бизнесе в Хургаде и Анкаре. Хочешь — Египет, хочешь — Турция… А?

— Вы это серьёзно? — печально усмехнувшись, Наташа подняла глаза на Лапина.

— Вполне! А что, нормальная работа… Море, пальмы… А? — Лапин довольно ухмыльнулся, — Многие девочки работают, ещё никто не жаловался. Через два года возвращаются с кучей денег. А уж тебе… — он снова демонстративно осмотрел её, — Не одному шейху голову вскружишь.

— А ничего, что я замуж выхожу? — с иронией спросила Наташа.

— А ничего, что из-за тебя группа разваливается? — едко, вопросом на вопрос ответил Леонид.

— То есть?..

— А ты не в курсе? — он ехидно улыбнулся краешком губ, — Говоров собрался уходить… Из-за тебя, между прочим.

— Откуда вы знаете?

— Я всё знаю. Не знает об этом пока только Дима. А когда узнает, думаю, у него возникнут проблемы.

— Какие?

— Проблема выбора. С одной стороны — друг, с которым он много лет вместе, с другой стороны — ты, с с третьей — остальные музыканты, которым, думаю, не понравится, если Говоров уйдёт, а ты останешься. К тому же… девочка… — тон Лапина вдруг изменился, он заговорил с деланным сочувствием, — Зачем тебе вся эта шоу-грязь среди четверых взрослых мужиков? А они уже взрослые мужики, пусть даже один из них и будет твоим мужем… Ты разве не знаешь, как проходят гастроли? Чем музыканты там занимаются? Согласись, что лучше этого не видеть.

— Лучше в турецком ресторане петь? Там грязи меньше? — Наташа насмешливо смотрела на Леонида.

— Меньше, поверь мне. А, хочешь, я тебе скажу, как будет, если ты останешься в группе? Рано или поздно Морозов начнёт спать с поклонницами, — Лапин махнул рукой и утвердительно кивнул сам себе, — прости, но это закон жанра. Это происходит со всеми, и даже те, кто ездит со своими жёнами, умудряются заводить романы на стороне. И ты, прождав до утра в своём номере, будешь ходить и выуживать его из чужих постелей… Ему будут без конца звонить на мобильник, звонить в дверь, и всё это будет происходить на твоих глазах. Оно тебе надо? Ну, а если вдруг у вас появится ребёнок, ты и сама станешь истеричкой, и ребёнка сделаешь… Я мог бы сказать об этом самому Диме. Но, уверен, что он был бы против твоего ухода. Да-да, я это прекрасно понимаю, — Леонид Борисович снова кивнул, Но тогда я был бы вынужден пойти с ним на конфликт. А у него — подписанный контракт! И материальная ответственность за несоблюдение контракта. Ты меня понимаешь? — облокотившись о стол, Лапин подался вперёд, — Допустим, он и на это пойдёт… Уйдёт с гордо поднятой головой и с тобой вместе. Но, выплачивая мне неустойку и долг за вложенные в него деньги, а это — колоссальная для него сумма, рано или поздно он поймёт, что ты — причина всех его несчастий. Поверь мне, что для него в этом случае будут закрыты абсолютно все двери! И тогда ты услышишь от него много неприятного для себя… Тебе этого хочется? А ведь так и будет. Поверь моему жизненному опыту.

— Опыт у Вас, видимо, богатый…

— Зря дерзишь, — поджав тонкие губы, Лапин с нескрываемой злостью посмотрел на Наташу, — И вот ещё что… ты, конечно, можешь передать наш разговор Диме. Но запомни одно: если он придёт ко мне на разборки… а он придёт… то будет скандал, в результате которого — уверен — придётся ему отвечать материально. Я уже об этом предупредил. На нём висит огромная материальная ответственность по всем статьям нашего контракта. Поняла? И это ещё не все мои карты. Поверь — у меня козырей много… Так что, прежде чем раскрыть рот, подумай. Можешь подумать два раза, как настоящая блондинка… — насмешливо произнёс Лапин.

— До свидания… — как в тумане, Наташа вышла из кабинета.

— А вот и я! — Димка радостно спешил к ней по коридору, — Если и сейчас что-нибудь забыл… Наташ… Что случилось?! На тебе лица нет…

— Ничего… всё нормально. Здесь душно, вот, голова закружилась… — чтобы скрыть навернувшиеся слёзы, она нарочно прикрыла рукой глаза, — Я выйду на улицу, хорошо?

— Подожди-подожди… — он попытался взять в ладони её лицо, но она опустила голову, — Голова закружилась? Только сейчас?.. А… больше ничего такого не было?

— Дим… Если ты о «том самом»… ты ведь всё обо мне знаешь… Ничего «такого» быть не может, во всяком случае, сегодня, — Наташа слабо улыбнулась.

— Ну, да… — обняв её, Дима разочарованно вздохнул, — Забыл…

 

Глава 4

После возвращения из Москвы Кристина неожиданно успокоилась. Известие о том, что Дима женится, ввергнувшее поначалу в шок, впоследствии показалось несерьёзным — в поезде Наташа не произвела на неё впечатления счастливой невесты. Напротив, во время обратной дороги девушка казалась грустной и растерянной, как и сам Дима. К тому же, Кристина понимала, что после того, как отец занялся раскруткой «Ночного патруля», их с Димой дороги волей-неволей будут пересекаться, и никуда им друг от друга теперь не деться. Так и вышло — после того, как Дима принял предложение Лапина взять на себя часть работы в новом продюсерском центре, он практически всё свободное от занятий время проводил там, уезжая домой ближе к ночи. Правда, с ним обычно была Наташа, но, после того, как Лапин побеседовал с девушкой, она перестала приезжать совсем…

В первое время Димка вёл себя с Кристиной довольно сдержанно, но потом сдержанность уступила место вежливости… а ещё спустя какое-то время — простому дружелюбию. Работа ему нравилась, и получалась довольно неплохо: оказалось, что он — не только талантливый музыкант, но и прирождённый организатор, ответственный и очень работоспособный. Не имевшая ни опыта, ни настоящего образования, Кристина раз за разом обращалась к нему за помощью, и Дима, по сути, обучал её азам шоу-бизнеса, которые он и сам знал лишь теоретически. Так или иначе, именно обстановка становления послужила их очередному сближению — как старых друзей и коллег.

Дома, перед сном, Кристина раз за разом вспоминала московские съёмки… Она снова ощущала его прикосновения, и сердце сладко замирало… Ей даже казалось, что в какой-то момент он с особым чувством положил ей руки на плечи, обнял… А когда снимали сцену поцелуя, Кристина была рада тому, что у Димки ничего не получается, и Ростовский повторяет дубль за дублем. «В конце концов, штамп в паспорте ничего не значит… Да и Наташа эта совсем не роковая женщина», — думала Кристина, и душа её успокаивалась от этих мыслей.

* * *

— Наташ, ты хорошо подумала? Что случилось вообще, почему ты приняла такое решение? — услышав, что она передумала выступать в составе «Ночного патруля», Дима пытливо смотрел в печальные карие глаза.

— Дим… Я знаешь, что подумала… Ну, не получается у меня. Да и ты специально под меня пишешь партии… А это плохо, за уши притянуто. Нет, Дим, мне не стоит с вами выступать…

— Всё у тебя получается! Мне кажется, ты что-то не договариваешь. Может, тебе кто-то что-то сказал?

— Что ты! Никто и ничего… Я сама это поняла.

— Наташка… Я не согласен. Я должен быть всегда рядом с тобой. А ты — со мной…

— Дим… Я уже решила… Не обижайся, ладно? И потом… У меня учёба, как я буду с вами ездить на гастроли? Вы ведь теперь вроде не универовские… И, если вам по старой памяти что-то простится, то мне — вряд ли.

— Странно… У меня такое чувство, что что-то происходит. Работать со мной ты не хочешь, в студию ездить перестала, каждый день находишь отговорки, чтобы не ехать в салон… Наташа, что случилось? — Дима взял девушку за плечи, снова заглянул в глаза — полные, как ему показалось, даже не печали, а боли.

— Всё хорошо… — она отвела взгляд, не в силах смотреть на него, — Это просто капризы… Наверное, невестам так положено?

— Знаешь… Я уже стал сомневаться, что ты хочешь быть невестой… Ты домой так и не сообщила о нашей свадьбе? И мне не разрешила позвонить твоему отцу, а почему? — Дима повернул к себе её лицо, пытаясь услышать ответ на свой вопрос. Но она ничего не ответила.

Тревога, вновь возникшая после разговора с Лапиным, постепенно переросла в щемящее ожидание чего-то страшного для неё, надвигающегося неумолимо и так безжалостно убивающего то ощущение счастья, в котором она находилась в последний месяц. Ей стало казаться, что между ней и Димой разверзается непреодолимая пропасть… Люди, которые теперь его окружали, оказались враждебными для неё… Ей не было места рядом с ним, и она понимала, что его новая работа, его растущая популярность не оставляет ей никаких шансов. С каждым днём у девушки крепла уверенность, что её роль в его жизни никогда не будет главной… Изнуряя себя такими мыслями, Наташка постепенно уходила в себя. Ей не с кем было поговорить, не с кем посоветоваться… А рассказать о своих страхах самому Диме она не могла: ей казалось, что у неё в голове какой-то переключатель, который блокирует все её попытки быть с ним откровенной. Разговор с Лапиным не шёл у неё из головы, и ей казалось, что она — действительно, яблоко раздора между Димой и его друзьями. Боясь потерять его, она, в то же время, совершенно не видела себя рядом с ним в его будущем, которое перед ним разворачивалось, благодаря помощи Леонида Борисовича.

Не выдержав, однажды она решилась поделиться своими мыслями с Оксанкой…

— Ой, Наташка… Я даже не зна-а-а-ю… — озаботившись проблемой подруги, девушка выглядела перепуганной, — Ну, знаешь, если совсем честно… То, конечно, любить такого, как Дима — это очень опасно.

— Почему? — заплаканная Наташа говорила тихо, еле слышно.

— Ну, потому… Одно дело, как я, например. Он мне, конечно, нравился… Ну, и сейчас тоже… Только это не то, понимаешь? Он мне нравится, но я о нём не мечтаю, поэтому и потерять не боюсь. А у тебя — настоящая любовь… Поэтому и страшно.

— Оксан… Что мне делать? — Наташа смотрела на подружку с мольбой, как будто та могла чем-то помочь.

— Не зна-а-а-а-ю… Наташка… Но, если уже совсем честно… То, конечно, если вы поженитесь, тебе будет намного больнее его терять.

— Мне и сейчас так больно… Что сил нет.

— С такими парнями всегда так, — состроив философское выражение лица, Оксанка обречённо кивнула, — тут либо терпи… либо рви сразу.

— И порвать не могу… Он ведь меня любит… — Наташа окончательно расплакалась, — Пока любит… И ждать, что разлюбит — нет сил…

— Ну, может, и не разлюбит, — Оксана пожала плечами, — Бывают же исключения.

— Вряд ли я буду исключением. Я видела, какой размах будет в этом продюсерском центре, а Дима сразу как-то влился в эту работу, понимаешь, он как будто всю жизнь этим занимался… Он теперь там целыми днями… А — я?.. Ну, что я одна — против всего этого?! Выступать с ним я уже не смогу никогда, во всяком случае, пока он там, у Лапина… А это растянется на несколько лет. Мы не будем видеться, мы отвыкнем друг от друга… Ты представляешь, сколько вокруг него будет виться женщин?

— Даже очень представляю… — утвердительно кивнула подружка, — Вот я и говорю… Может, и лучше будет если — сразу?

Сказать Диме о разговоре с Лапиным Наташа не могла: он, действительно, пошёл бы на конфликт… А что дальше? Никто из группы его не поддержит… Никита, судя по всему, всё же затаил обиду — Наташа чувствовала это, хоть и не говорила Диме. Витька? Он ясно обозначил свою позицию — никаких заморочек, только работа… Саша?.. Ему её отсутствие только на пользу… Как ни крути, а она чувствовала себя жертвой, которую было необходимо принести во имя общего дела.

Она больше не могла переступать порог продюсерского центра, где её специально унизили, заставив принять тяжёлое решение, и, зная теперь, что Дима целые вечера проводит в обществе Кристины, Наташа очень страдала… Она снова и снова вспоминала слова Сашки, которые потом слово в слово повторил Лапин: «Это закон жанра… Рано или поздно Дима начнёт тебе изменять… Исключений не бывает… А, если он сейчас всё бросит ради тебя… То однажды в этом и обвинит…»

Она и сама всё это знала… Но, пока «Ночной патруль» был просто известной в своём городе группой, Наташа не задумывалась об обратной стороне Димкиной славы. А вот теперь «звёздные перспективы» вырисовывались всё ярче и ярче. А она — не борец…

Потерять его однажды — всё равно что мгновенно умереть для неё…

А жить в ожидании потери — это медленная и мучительная смерть…

Не то, что бы она ему не верила… просто она не верила в себя… Ну, чем она может его удержать? Это он для неё — всё… А что — она? Погружённая с головой в свою любовь к Диме, Наташка напрочь забывала о том, что она сама очень талантлива и красива. Она до сих пор искренне не могла понять, за что среди сотен девчонок он выбрал именно её. Самое счастливое лето в её жизни закончилось. Предстоящая свадьба уже не радовала девушку, а Димкины обязательства перед Лапиным до конца рушили их такое недолгое счастье…

Невозможность всё это рассказать делала её жизнь поистине невыносимой. Осознавая, что ничего не может исправить, она окончательно замкнулась в себе, на беду ничего не понимающему Диме.

— Наташ… Что с тобой происходит? — в один из вечеров он снова завёл нелёгкий разговор, — Скажи…

— Всё хорошо…

— Ты считаешь, что это хорошо? Ты со мной совсем перестала разговаривать, ушла в себя… Я чувствую себя непонятно кем.

— Всё хорошо, Дим… — она печально отвела взгляд.

— Наташка… — он обнял её, прижался губами к волосам на макушке, — до свадьбы неделя, а мы ещё никого не приглашали… Ни платье не купили, ни фату… Твои не в курсе… И у меня такое чувство, что ты не собираешься…

— Дима… — она подняла на него свои большие карие глаза, — Я завтра… правда…

— Ну вот… Опять этот полный боли взгляд… — он тревожно смотрел на неё, — Наташа… Я так больше не могу. Мне тяжело так жить, не зная, в чём моя вина. Или ты сейчас же мне всё рассказываешь… Или… — Дима замолчал, не в силах произнести слова, которые вертелись у него в голове, — Или… или я сейчас уйду.

Всё так же глядя ему в глаза, она провела рукой по его волосам… Привстав на цыпочки, слегка тронула губами губы — так, как обычно делал он сам… Поцеловала крепче… Его руки сильнее сжались у неё за спиной…

…Резко высвободившись, отошла к окну и отвернулась… Слёзы градом катились по щекам, капая на подоконник…

— Это твой ответ?.. — глухо спросил Дима. Она молчала.

Достал с антресолей дорожную сумку, наспех покидал вещи…

Обернувшись в дверях, постоял с минуту… и молча вышел.

 

Глава 5

— Дима, не переживай… Может, оно и к лучшему, — Анна Сергеевна присела на кровать сына, — Ну, пойдём, я тебя покормлю.

— Не хочу, — Дима лежал на спине, подложив под голову руки. Вернувшись в родительский дом после размолвки с Наташей, он не мог даже толком объяснить им, что же произошло. Он и сам ничего не понимал, так внезапно всё изменилось в их отношениях, и теперь в подробностях вспоминал события последних трёх недель…

Он видел, что с Наташкой что-то происходит, всё чаще и чаще заставая её в слезах. После занятий девушка старалась побыстрее уйти из аудитории, чтобы Дима не заходил за ней, на его звонки отвечала дежурными фразами, а, когда он, наконец, приходил домой поздно вечером, молча кормила. Устав допытываться, в чём дело, он тоже молчал. Время от времени случайно ловил её полный любви и печали взгляд, но, заметив это, она тут же опускала глаза. Иногда она, пересилив себя, спрашивала о его новой работе в продюсерском центре, и Димка начинал с энтузиазмом рассказывать, пока не замечал, что она плачет. Уже ни о чём не спрашивая, замолкал и шёл спать — Наташка покорно шла следом. Чужая днём, она с какой-то особой нежностью отвечала на его ночные ласки… так, что у него шла кругом голова… Но наступало утро, и девушка снова уходила в себя. Иногда ему казалось, что Наташка с ним прощается… Он и сам в душе всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что никакой свадьбы не будет.

Решение уйти созрело в считанные минуты, во время последнего разговора.

— Пойдём-пойдём, сынок, ты давно такого вкусного не ел, наверное, — Анна погладила Диму по голове.

— Ел, мам… Она очень вкусно готовит. Пока не хочу…

— Ну, поспи тогда… Я не буду мешать, — Анна тихо вышла из комнаты сына.

Несмотря на его подавленное настроение, в душе она была рада такому повороту событий. Когда почти два месяца назад Дима снова привёл Наташу к ним домой и объявил о женитьбе, Анне ничего не оставалось, как смириться, в противоположность Александру, который искренне обрадовался известию. Всё это время она пребывала в дурном настроении, в душе сохраняя надежду, что что-то не срастётся… И вот надежда сбылась, подкреплённая огромными перспективами, которые открывались перед её сыном. Работа, предложенная Лапиным Диме, оказалась как нельзя кстати. Дела в фирме Александра, пошатнувшиеся с началом кризиса, так и не наладились, и он был не в состоянии помочь сыну, обременённый огромными кредитами. Дима, который сам зарабатывал, пусть небольшие, но всё же деньги, старался не прибегать к помощи родителей. Последний год учёбы начался, ещё немного — и он защитит диплом. К профессии рок-музыканта Анна относилась с долей высокомерия, и теперь она мечтала, что Дима, в конце концов, заработает денег и займётся более серьёзной музыкой, реализуя свой талант. Близость с Кристиной давала надежду на возобновление их отношений и дальнейшую поддержку от Леонида.

Теперь всё складывалось как нельзя лучше.

Уснул Дима только под утро. Проснувшись, понял, что на лекции уже не успеет. Решив, что работа отвлечёт от грустных мыслей, сел в машину и поехал в студию.

* * *

Осенний дождь лил стеной, насквозь промывая тёмно-серый октябрьский вечер, и звуки от летящих капель барабанной дробью рассыпались по стеклу. Неподвижно сидя в углу дивана, Наташа не слышала ни этой барабанной дроби, ни стука часов на стене. Она даже не замечала, что в комнате стемнело, невидящим взглядом уставившись в одну точку. Она точно так же просидела всю прошлую ночь, после ухода Димы, ненадолго забывшись тяжёлым сном на рассвете. Идти на лекции не было сил, и девушка провела весь день дома, не отвечая ни на чьи звонки.

Не звонил только Дима…

Понимая, что сама зашла в тупик, Наташка всё же совершенно не ожидала, что он вот так просто возьмёт и уйдёт… Ещё вчера она знала, что в это время он должен вернуться домой… Она знала, что увидит его, услышит… несмотря ни на что, почувствует его объятия… А теперь ожидать больше нечего.

О н у ш ё л.

П у с т о.

Ну, почему она ему всё не рассказала?

Нужно… нужно было всё ему рассказать…

А сейчас… Поздно?

Он должен быть ещё там… Она ему всё расскажет. И они вместе вернутся домой.

Позвонить? Вдруг, он не ответит… Нет, она должна его увидеть.

Торопливо одевшись, она выбежала в мокрую темноту. Маршрутка… семь остановок… пересадка… ещё девять остановок… Пешком — два квартала…

Дождь никак не унимался, и девушка, накинув на голову капюшон, за несколько минут добежала от автобусной остановки до здания, в котором располагался продюсерский центр. Димина машина стояла на стоянке во дворе, и Наташа, прислонившись к стволу высокого дерева, замерла в ожидании…

Прошло около десяти минут, прежде чем открылись входные двери. Наташа подалась вперёд, пытаясь разглядеть за пеленой дождя того, кто вышел. Но людей было двое…

Щёлкнул электронный замок, и Кристина, торопливо подбежав к машине, уверенно распахнула пассажирскую дверь. Дима, который шёл сзади, дождавшись, пока она усядется на сиденье, заботливо захлопнул дверь, затем, обойдя «фольксваген», взялся за ручку с водительской стороны. Мотор завёлся.

Наташке было видно, как в кабине Дима о чём-то разговаривает с Кристиной. В груди что-то тупо заныло, медленно поползло вверх, комом застряло в горле…

Выскочив из укрытия, она кинулась навстречу тронувшейся машине, не думая ни о лужах, ни о дожде, ни о том, что автомобиль резко набирает скорость… Дима едва успел затормозить, когда увидел в свете фар её фигуру. Выскочив из кабины, бросился к ней, но она, оттолкнув его, подбежала к двери, за которой сидела Кристина, дёрнула за ручку…

— Возьми… Это теперь твоё… — вложив что-то ей в руку, бросилась прочь.

— Наташа, подожди!.. — догнав девушку, Дима схватил её за плечи, — Наташка… ты как тут оказалась?!

— Не бойся, больше ты меня здесь не увидишь! — стараясь вырваться из его рук, выкрикнула она.

— Пойдём в машину, я отвезу тебя домой.

— Тебе есть кого везти. Пусти меня!

— Наташка, перестань… обхватив её, Дима сильнее сжал руки.

— Перестань — что? Любить тебя?! — сквозь слёзы крикнула с каким-то детским отчаянием и обидой, — А я и не люблю!.. И не любила никогда!.. Ты слышишь?!

— Наташка… У тебя истерика… ты вся промокла… идём в машину…

— У тебя уже есть пассажир!.. Вот и вези её домой, а то она промокнет!..

— Идём…

— Идите вы с ней!..

— Наташа… — Дима резко отпустил её, — Как же ты меня измучила…

— Да… Измучила… — медленно отступая назад, Наташка устало опустила руки, голос стал и глуше, и тише, — Но я тебя отпускаю… Ты свободен, Дима… Прощай…

Развернувшись, пошла прочь, стирая с лица то ли дождь… то ли слёзы…

Вернувшись в кабину, он некоторое время сидел молча.

— Вот, возьми… Она мне отдала, — Кристина что-то протянула ему в руке.

— Что это? — Дима раскрыл ладонь… Маленькое золотое колечко с тремя камешками блеснуло в полутёмном салоне… Его подарок Наташе…

 

Глава 6

— Это что, розыгрыш? — Сашка недоверчиво посмотрел на Диму, — В каком месте смеяться?

— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь смеяться, Саня, — глядя в пол, тот сцепил, по обыкновению, пальцы.

— Что произошло-то у вас?! — Говоров никак не мог поверить в то, что рассказал ему Димка.

— Если бы я знал… Понимаешь, её как будто подменили… Не разговаривает, ничего не объясняет… Плачет только, и всё… И так почти месяц.

— Ты не говорил ничего.

— Ну, а зачем? Я думал, что всё само собой образуется. Но не образовалось…

— Слушай, Димыч… Короче, у меня как-то девчонка была, ну, и того, залетела… А у неё параллельно ещё парень был… Так вот, она в такую же депрессуху ушла, не знала, как поступить. Понимала, что я не серьёзно с ней, но и парня обманывать не хотела…

— Что ты хочешь этим сказать?! — взгляд Морозова не обещал ничего хорошего, и Сашка поспешил исправиться:

— Ну, я в том смысле, может, Наташка залетела?.. В смысле — от тебя? И боится тебе сказать, чтобы не бросил?

— Я — бросил?! — Дима возмущённо приподнял брови, — Да я только и ждал, чтобы она… И она знает об этом. Нет, Саня, не то… Тем более, что беременности у неё нет, я точно знаю.

— Ну, тогда я не знаю, — Сашка пожал плечами, — и как теперь? Ты что, не вернёшься больше? А свадьба? У вас же через неделю свадьба… мы с парнями сюрприз приготовили.

— Чтобы вернуться, нужно знать, почему она так… А она так и не сказала. Свадьба… — Дима устало потёр лицо ладонями, — Свадьбы, видимо, не будет… Так что…

— Может, тебе с ней ещё поговорить?

— Да сколько уже можно говорить, Саш? Я пытался, но она — как непробиваемая стена. Она даже в продюсерский центр вчера приехала, чтобы кольцо отдать… — Дима хотел рассказать в подробностях о прошедшем вечере, но, почувствовав душевную усталость, замолчал.

— Да… ситуация… — Говоров нервно постукивал носком туфли по полу, — Ты это, Димыч… держись…

— Держусь… — Дима хмуро кивнул, — Кстати. Как у тебя тогда с той девчонкой-то разрулилось?

— Да никак… — Сашка хмыкнул, — Сама исчезла с горизонта. И детей мне никто не предъявлял.

— Саня, а вдруг у неё твой ребёнок сейчас есть? — Дима внимательно посмотрел на друга, — Как тогда?

— Да никак, — снова пожал плечами Сашка, — Димыч, я на такие вещи не заморачиваюсь. Сказать можно всё, что угодно. Если все бабы, с которыми у меня были отношения, станут предъявлять мне детей, то я — отец-герой… Только это — просто слова. Тем более, я никого не насиловал… Сами же приходят.

— Это потому, что ты ни одну из них не любил.

* * *

Торжественное открытие продюсерского центра Леонида Лапина, который он решил назвать по имени дочери «Кри-Стар», назначенное на конец октября, проходило под пристальным вниманием всех областных СМИ. Вновь набранный персонал, состоящий из видеорежиссёра, бухгалтера, пиар-менеджера и директора ивент-агентства, во главе с самим Леонидом, Кристиной и Димой, в полном составе принимал гостей, среди которых были личные друзья Лапина, известные и не очень в городе музыканты и просто талантливая молодёжь, приглашённая Димой, как потенциальная клиентура центра. «Ночной патруль» в полном составе, исполнив несколько песен, дружно позировал для местных газет. После фотосессии с ребятами, Дима и Кристина не успевали давать интервью городским телеканалам, а сам Лапин, шутливо сославшись на то, что он лишь «серый кардинал», предпочёл интерес к своей персоне общению с партнёрами по бизнесу и просто старыми знакомыми.

— Мальчишки-и-и-и!.. Приве-е-е-т!.. — «Кивинки» Лена, Даша и Настя радостно кинулись на шею «патрулям».

— О-о-о-о!.. Деффчонки!.. — парни с распростёртыми объятиями встретили девушек, только Дима, нахмурившись, отошёл от весёлой компании. Ещё весной с ними была Наташка… А теперь вместо неё незнакомая девушка. Диме вспомнилась их новогодняя поездка, когда он впервые близко увидел Наташу… Комок подступил к горлу… Еле справившись с собой, он сдержанно поприветствовал девчонок.

— Дима, а почему ты без настроения? — как всегда, насмешливо произнесла Лена, — Ты теперь при такой должности… Должен всегда улыбаться!

— Ладно, не трогай его, — Никита шутливо обнял девушку, навалившись ей на одно плечо, — Нет у чела настроения.

— А, кстати, где твоя Натали? — отодвинув Никиту, который тут же куда-то отошёл, Лена изобразила искренний интерес, — я думала, она тут в первых рядах.

— Ты что, типа не в курсе? — говоря негромко, Сашка вплотную подошёл к девушке, — Можно подумать, тебе Никита ничего не рассказал?

— О чём, Саша? — Лена удивлённо подняла брови.

— О том. Слушай, Ленка… что ты за стерва такая?

— Ой, ну надо же… За друга оскорбился… — Ленка говорила так, чтобы окружающим было слышно, — А как у того же друга девку отбивать, нормально?

— Что ты несёшь? — Сашка начал злиться, — Дима всё знает, что ты летом устроила… И скажи спасибо, что Никита с нами. Иначе…

— Что иначе, Саша? — Ленка откровенно засмеялась, — Что иначе? Что ты мне сделаешь? Тем более, что главной потерпевшей-то и нет! Недолгая любовь получилась. А, ведь, я её предупреждала.

— Заткнулась бы ты…

— Заткнёшься ты, Сашенька, когда Дима узнает, от чего его Наташа ревела в Москве, когда вы вдвоём там с ней полдня чем-то занимались…

— Чем занимались? Ты что гонишь, подруга? Это тебе Никита всё рассказывает?

— Нет, у меня другие источники, — Ленка помахала ладонью перед носом Говорова, — адьёс, мучачос…

— Да пошла ты… — Сашка не успел закончить фразу; увидев кого-то в толпе гостей, он, взмахнув рукой, громко выкрикнул, — Ира!.. Иди сюда!

Симпатичная русоволосая, голубоглазая девушка, увидев его, радостно подбежала, обвила руками его шею. Обняв её, Сашка что-то прошептал ей на ухо… Девушка весело заулыбалась.

Посмотрев на их счастливые лица, Дима отвёл взгляд… Вот уже десять дней, как он не видел Наташку… Свадьба не состоялась. Заявление никто не забирал, они просто не пришли на регистрацию.

Когда он ушёл, ему во многом стало легче. Не стало её мучительного и непонятного молчания и непонятных ему слёз.

Но вместе с молчанием не стало и её самой.

Не было минуты, чтобы он не вспоминал её… Её печальные глаза цвета крепкого чая… Её длинные, пушистые, белокурые волосы… Её голос… Нежные плечи, которые он любил целовать… Губы, от которых было трудно оторваться… ласковые прикосновения… тёплая улыбка и такая доверчивая, искренняя любовь к нему… Наташка вспоминалась ему такой, какой была до странной перемены, произошедшей с ней месяц назад.

Что же случилось?

Ответа на этот вопрос он так и не нашёл.

За эти дни он не раз с трудом останавливал себя, чтобы не поехать туда — на окраину города… Не раз брал в руки телефон и снова клал его на место… Не видя ни в чём своей вины перед ней, он ждал, что она сама сделает первый шаг. Но она его не делала. Ехать к ней самому, чтобы снова наткнуться на каменную стену молчания? Нет смысла… Во всяком случае, сейчас.

Через три дня — недельные гастроли по соседней области. Вот вернётся, и тогда, возможно…

— О-о-о-о!.. Какие люди и без охраны! — голос Лапина перекрыл весёлый гомон гостей, — Игорёк! А я думаю, неужели не придёт?

— Добрый вечер, — коренастый моложавый мужчина средних лет подал руку Лапину, — Как не прийти, надо же сглазу напустить на твой бизнес, чтобы так сильно не пёрло!

— Вот и имей таких друзей, — Лапин был в приподнятом расположении духа, — Ну, Кристинку ты знаешь… А вот Дима — Дмитрий Александрович, теперь моя правая рука… Вернее, Кристинина правая рука. Дима, а это — Игорь Николаевич, мы с ним когда-то, очень давно, вместе бизнес начинали, только я остался, а он в другом направлении пошёл.

— Очень приятно, — Дима пожал руку гостю.

— Взаимно. Можно просто Игорь, — пошутил тот.

— А где Артём? Почему не приехал? — Лапин обратился к Игорю.

— Как не приехал?.. Чтобы он такое мероприятие пропустил, где девчонок целая куча? — хохотнул гость, — Тут где-то ходит, под юбки, пардон, заглядывает.

— Ну, дело молодое… Когда ещё заглядывать, если не в его возрасте? — Лапин многозначительно ухмыльнулся.

— Добрый вечер, — проходя мимо мужчин, Лена задержала на Игоре насмешливый взгляд.

— Добрый… — нахмурившись, ответил Игорь Николаевич. Было видно, что он знаком с девушкой и не очень рад встрече с ней.

— Видал, какие девчонки тут у нас разгуливают, а? — веселился Лапин, — Я бы и сам заглянул… гм… да, боюсь, Кристинка не поймёт.

— Ну, да… Девочки хорошие… — многозначительно произнёс Игорь, — пожалуй, Артёмку придётся в наручниках выводить.

Мужчины захохотали. Невольно услышав их разговор, Дима, казалось, весь остальной вечер пытался что-то вспомнить.

Когда, в конце вечера, Лена снова подошла к Игорю и тихо перекинулась с ним парой фраз, все сомнения покинули Диму и он, догнав Ленку, за руку оттащил её к стене.

— Лена, кто такой этот Игорь Николаевич?

— Ди-и-и-ма… С каких пор ты стал интересоваться мужчинами? — она изобразила игривое удивление.

— У меня нет никакого желания шутить. Ты не ответила на вопрос.

— Дима, если я тебе скажу его фамилию, это ведь тебе ничего не даст?

— Ты его знаешь?

— О… Дима, ты лезешь в мою личную жизнь… — Лена кокетливо поправила его волосы, — Это нарушение прав человека.

— Слушай, Лена… — вопреки обыкновению, он начал закипать, — Я всё знаю, что случилось летом с Наташкой. И знаю, что без тебя не обошлось… И единственная причина, почему я у тебя до сих пор ничего не спросил, это моя уверенность в том, что ты ничего не скажешь. Но я знал, что рано или поздно жизнь столкнёт…

— Димочка… А яснее — можно? — Лена лениво поправила платье, — Ты всё что-то хочешь сказать… а что — так и не придумал.

— Ты знаешь этого Игоря… Николаевича? — Дима сжал её плечо, прислонил к стене…

— Да… А я когда-то ведь мечтала, чтобы ты… вот так… прижал меня…

— Слушай, Ленка… не испытывай моё терпение… Да — или нет? Знаешь его? Впрочем, мне всё равно, я и так понял что знаешь… — Дима отпустил девушку, — И это у него вы пели с Наташкой. Я и без тебя теперь разберусь… — он решительно направился прочь, но Ленка, догнав, сама схватила его за руку:

— Дима… — вопреки обыкновению, теперь она казалась испуганной, — Ты лучше не связывайся!

— Ты не ответила. Это — он?

— Ну… Он… — нехотя ответила девушка.

— Кто Наташку избил?

— Это не он, Дима… Это его сын, Артём, — Лена говорила тихо, так, чтобы окружающим не было слышно, — Дима, не связывайся… Всё уже в прошлом, только хуже будет.

— Идём, покажешь этого Артёма, он где-то здесь, — он решительно потащил девушку за руку в толпу молодых людей, которые после торжественной части танцевали в фойе.

— Вон, видишь, чёрненький такой, шустрый… Вот это он. Но… Дима, не связывайся!

Оставив её, Дима решительно подошёл к среднего роста, темноволосому парню, который, масляно улыбаясь, танцевал в кругу девчонок.

— Это ты — Артём?

— Ну, Артём… И чё? — парень дерзко посмотрел на Диму.

— Идём со мной, — Дима, практически вытолкав его из фойе в небольшой тамбур, закрыл за собой дверь…

— Помнишь юбилей своего отца? В июне…

— Ну… И чё? — засунув руки в карманы модных брюк, тот демонстративно сплюнул в угол.

— Помнишь, две девушки пели?

— Ха… У нас столько девушек бывает… всех не упомнишь… А чё?

— Упомнишь… Одна — беленькая, волосы длинные… На гитаре играла. Вспомнил?

— Не-а… — Артём насмешливо посмотрел на Диму, — Я ж говорю, у нас каких только не бывает! Спасибо папику. И рыженькие… и чёрненькие… и беленькие… Я их не запоминаю.

— Эту ты не мог не запомнить. Ты её избил… — Дима схватил парня за грудки, встряхнул и со всего размаху врезал кулаком по челюсти… — Вспомнил?

— Ну, ты встрял… козёл… — ударившись о стену, Артём выпрямился и, пытаясь ответить, размахнулся, — Я ж тебя урою…

— Попробуй… — Дима одной рукой перехватил его кулак, другой врезал ещё раз. Не удержавшись на ногах, Артём растянулся на полу, — Что, и сейчас не вспомнил?

— Нет… — держась рукой за переносицу, парень сидел на полу, — А вот тебя я запомнил, не сомневайся…

— Придётся ещё полечить, для восстановления памяти, — схватив за грудки, Дима рывком поднял его на ноги и снова замахнулся…

— Дима!.. Перестань!.. — появившаяся в дверях Ленка попыталась схватить его за руки, прибежавшая следом Кристина кинулась ей на помощь, — Прекрати… ты не знаешь, кто это!

— Не надо меня держать, — вырываясь из девичьих рук, Дима не оставлял попыток ещё раз ударить Артёма, но, повиснув у него на шее, Лена не дала ему довести расправу до конца.

— Что здесь происходит? Артём, кто тебя? — ворвавшись в тамбур, Игорь Николаевич кинулся к сыну: у парня была разбита скула, запрокинув голову, он пытался остановить кровь из носа, — За что?!.

— Это я его… — Дима дерзко посмотрел Игорю в глаза, — А за что, он сам знает.

— Зато я не знаю… Лёня, вызывай скорую и полицию! — эти слова Игорь выкрикнул, обращаясь к Леониду, который следом за ним появился в помещении.

— Вы тоже знаете, — Дима исподлобья посмотрел на мужчину, — На вашем юбилее ваш сын пытался изнасиловать девушку, а, когда она стала сопротивляться, жестоко избил.

— А у тебя есть доказательства? — насмешливо спросил Игорь.

— Я сам видел, что он с ней сделал…

— Я спрашиваю, доказательства у тебя есть? Заключение врачей… милицейский протокол… Свидетели…

— Я видел, что этот урод с ней сделал, — чеканя слова, повторил Дима и, посмотрев в сторону Ленки, продолжил, — А свидетель… свидетель есть… Лен, ты ведь всё видела?

— Дима… — лицо девушки стало каменным, — Я не видела ничего…

— Понятно… — Дима усмехнулся, — Значит, я был прав.

— Дима… Я ничего не видела, — твёрдым тоном ответила девушка.

— Ну, что? Где твои свидетели? — Игорь Николаевич зло смотрел на Морозова, — Нету? А какого хрена тогда рот открывал?.. А вот у меня есть свидетели, как ты моего сына избил до полусмерти… Сейчас вызываем скорую и полицию. Срок ты себе обеспечил. И посмотрим, как твоя невинная девочка тебя дождётся… Я лично прослежу.

* * *

— Да, Дима… Не ожидал… — сцепив руки за спиной, Лапин нервно ходил из угла в угол кабинета, — Я всё, конечно, понимаю. Но устроить такое на открытии… практически на глазах у прессы и телевидения!

— Жалко, мало дал… — Димка нервно сжал губы.

— Твоё счастье, что это мой знакомый, и у нас с ним свои расчёты. Пришлось заглаживать твою вину материально. Игорь — мужик крутой, просто так никого не прощает.

— Крутой мужик никогда не обидит девушку, тем более, такую как Наташка.

— Дима, я понимаю твои чувства… Но… Ты хоть осознаёшь, что при желании твой поступок можно квалифицировать как угодно? От мелкого хулиганства до нанесения тяжких телесных… Главное — какой целью задаться. На сегодня я тебя отмазал. — Тон Лапина стал серьёзным, — Признаюсь, это было нелегко. Даже Кристина принимала участие… В этот раз — получилось, но ответственность тебе нести придётся… Правда, материальную. Игорь — деловой человек, он в деньгах оценил травмы своего сына.

— Если бы вы видели, что этот урод сделал с Наташей… А она даже его не выдала, даже заявление не стала писать. А тут — два мужика… За разбитый нос… — Дима презрительно посмотрел на Лапина, — Ну, и сколько я им должен?

— Ты должен не им, а мне.

— Сколько?

— Столько, — написав что-то на листке бумаги, Лапин показал её собеседнику.

— Ничего себе, — Дима усмехнулся, потом перевёл взгляд на своего собеседника, — это за пару синяков?

— Я тут ни при чём, — Леонид развёл руками, — эту сумму обозначила потерпевшая сторона.

— У меня сейчас нет такой суммы, и вряд ли в скором времени будет, — Дима сцепил пальцы рук, — сразу я не смогу с вами рассчитаться.

— Ты думаешь, я об этом не знал, когда отмазывал тебя? — в свою очередь усмехнулся Лапин, — Таких денег у тебя и быть не может. Но ты успокойся. Будешь работать, рассчитаешься. Из своих гонораров отдашь постепенно.

— Хорошо, я отработаю, — согласно кивнув, Дима встал со стула, — спасибо, Леонид Борисович.

— Вот и ладушки! — Лапин хлопнул ладонью по столу.

— Я могу идти? — Дима взялся за ручку двери.

— Конечно, — кивнул Леонид, — знаешь, несмотря ни на что, хочу тебе сказать, что дерёшься ты, как настоящий мужик. Хвалю!

— Угу. Спасибо.

— И… если уж совсем откровенно… — Лапин притворно улыбнулся, — То… ты сделал всё правильно. Кстати, а где твоя Наташа? Почему не пришла с тобой?

— Не смогла.

— Ну-ну… — Леонид Борисович окончательно расплылся в улыбке и, достав бутылку и пару рюмок, хитро взглянул на Диму, — За успех — по коньячку?

 

Глава 7

Она ждала, что он позвонит… Но он не позвонил ни на следующий день, ни через неделю. Если бы в тот дождливый вечер он был один и они просто бы не помирились, Наташа рано или поздно сама набрала бы его номер… Но он вышел не один. «У Кристины есть своя машина — дорогая и навороченная, она не ходит пешком… Но она села к Диме, в его далеко не новый «фолькс». Видимо, в центр они приехали вместе, и, судя по всему, это не в первый раз… Значит, между ними снова что-то есть. Это «что-то» началось ещё там, в Москве…» — думала девушка, и тупая боль опять предательски подкатывала к горлу.

Она ему не нужна. Ждать больше нечего.

Но глаза снова и снова с надеждой смотрели на высвечивающиеся номера…

Он не позвонил и 21 октября — в день, когда они должны были пожениться.

Уже поздно вечером она прошла на кухню, достала аптечку. Не глядя на названия, как во сне разрывала упаковки, складывая таблетки в одну кучу… Подумалось, что нужно налить стакан воды, но не было сил встать. Сколько времени она просидела вот так, над таблетками, Наташка и сама не знала. Из ступора её вывел телефонный звонок. Скользнула взглядом по экрану, нажала клавишу…

— Наташа?

— Да.

— Привет, это Журавлёв, Женя… Помнишь меня?

— Да, помню… Привет.

— Слушай, у меня к тебе есть предложение, ты можешь сейчас говорить?

— Могу.

— Я сейчас записываю песню тут, у знакомых ребят. Мне нужен женский вокал, я вспомнил про тебя… Ты как, можешь спеть со мной?

— Не знаю, Жень… Я ничего не могу сейчас сказать, — она говорила как-то отстранённо.

— Ну, ты подумай, я тебе перезвоню. Скажи, когда?

— Давай, завтра.

— Всё, договорились. Да, я помню, что у тебя всё через Диму, — видимо, Журавлёв на этих словах улыбнулся, — я могу ему перезвонить, только номер скажи.

— Нет… не нужно. Я сама тебе отвечу.

Положив трубку, она вернулась в комнату, разделась и легла. Последний раз она пела на сольном концерте «Ночного патруля» в сентябре… Первый и единственный раз в составе Диминой группы на серьёзном концерте. Тогда же в последний раз держала в руках гитару. Как-то всё сразу растерялось… Из «Киви» она ушла, несмотря на уговоры Бушмана, на его предложение работать сольно ответила отказом — Дима сказал, что она будет выступать только с ним. Её приглашали петь и во Дворец молодёжи, и в ночной клуб… Но она никуда не пошла. «Дима не пустит»… А вот теперь она осталась одна…

Проснувшись утром, Наташка с трудом поднялась: состояние было разбитое, тяжёлый сон совершенно не принёс отдыха. Пересилив себя, вышла на кухню. Таблетки так и лежала на столе, и девушка, собрав их в горсть, выбросила в унитаз. Приняла душ, поставила чайник… Потом взяла в руки телефон.

— Женя? Это Наташа. Я согласна…

— Ну, замечательно!

— Куда мне подъезжать?

— Давай, так… Я тебе сейчас на электронку домашнюю версию скину, ты сегодня-завтра-послезавтра прослушаешь. А на следующей неделе порепетируем.

— Хорошо… А репетировать где?

— А там же, где и писать будем. У моего знакомого, Кости, в студии. Аранжировка уже готова.

— Хорошо.

— Кидай электронку смс-кой.

Вечером она слушала присланную Женькой песню. Это был ресторанный шансон, но ей понравились и мелодия, и слова.

* * *

Костя оказался сорокадвухлетним, серьёзным на вид, крепким мужчиной с небольшой окладистой бородкой, русыми длинными, волнистыми волосами, стянутыми на затылке в «хвостик», серыми пронзительными глазами и серебряной серьгой в ухе. Гениальный, по словам Женьки, аранжировщик, он имел собственную студию звукозаписи на территории какого-то бывшего предприятия, чьи площади были сданы в аренду всем желающим.

— Здрасьте… — Наташа робко шагнула вслед за Журавлёвым через порог небольшого помещения.

— Здра-а-а-сьте… — приветливо поздоровался сидевший за компьютером Костя, — Проходите, не стесняйтесь.

— Ну, вот, знакомьтесь: это — Костя, хозяин студии, он знаменитый в прошлом музыкант, профессионально пишет аранжировки… Это — Наташа, она хорошо поёт… Ну, меня вы знаете, я вообще гениален… — пафосно пошутил Женька и, обращаясь к девушке, добавил, — Давай, раздевайся, будь как дома. Костю не бойся, он сегодня уже ужинал… Или — нет?

— Пока только обедал, — несмотря на серьёзный вид, с юмором у Кости было всё в порядке, — но я по пятницам девушек не ем принципиально.

Улыбнувшись, Наташа сняла курточку, повесила её на крючок.

— Сейчас чайку… Или — кофейку? — выключив кипящий чайник, Костя поставил на стол три небольших чайных чашки, достал из стола маленькую бутылку коньяка.

— Мне лучше чай, — Женька по-свойски извлёк откуда-то сахарницу и пачку чая.

— Спасибо, я ничего не буду, — Наташка опасливо покосилась на коньяк.

— Нет-нет, это обязательно, ложечку на чашку, разогреть связки, — заметив её взгляд, Костя успокоил девушку, — В чистом виде сам давно не употребляю, и этому «гению» не дам.

— Ну, тогда мне тоже чай, — Наташа кивнула с облегчением. Ей начинало здесь нравиться — атмосфера непринуждённая, хозяин дружелюбный…

К концу репетиции она даже смеялась вместе с Женькой над Костиными шутками, которые он отпускал с совершенно серьёзным видом.

— Мне кажется, тебе надо получше распеться, — Костя внимательно посмотрел на Наташку, когда они с Женькой уже собирались уходить, — Вот как будто ты давно не пела… Нет?..

— Да, целый месяц, — ответила девушка.

— Ну, я и слышу… Вокалом надо заниматься постоянно, ежедневно.

— Я знаю… Так получилось, — Наташа грустно улыбнулась.

— Вообще, у тебя красивый тембр, я бы сказал, шикарный. А с Женькой у вас очень хорошо накладываются голоса. Дуэт классный получился бы.

— Мы подумаем, — Женька в дверях сделал прощальный жест, — Ну, что, до завтра?

— До завтра, удачи!

* * *

— А я не знала, что ты поёшь, думала, просто музыкант, — выйдя из помещения, молодые люди направились к автомобильной стоянке.

— Ну, скажем так, я не певец, но вокалист. В ресторане всё равно приходится Петровичу подпевать.

— Ты одну песню хочешь записать или альбом?

— Одну, для своего портфолио. Только вот захотелось мне припев дуэтом спеть… Правда, не с Петровичем, — Женя засмеялся, — а с женским голосом записать.

— А, понятно. Мне тоже песня понравилась… И студия.

— Конечно, не так круто, как в вашем продакшене, но Костя профессионал с большой буквы, всё будет на высшем уровне, — хлопнув дверцей автомобиля, Женька завёл двигатель.

— В каком — нашем? — усевшись на переднее сиденье его «Ниссана», на котором они приехали в студию, Наташа никак не могла пристегнуть ремень безопасности — его почему-то заедало, как только она начинала его вытягивать, и Женька, перегнувшись, каким-то, ему одному известным способом, извлёк его из «кармана», пристегнул девушку и, пристегнувшись сам, выжал сцепление. Машина медленно тронулась с места.

— Ну, в вашем… Который вчера открыли. Реклама по всем каналам идёт — новый продюсерский центр… «Кри-Стар», кажется? Мне Сашка говорил, что «Ночной патруль» там будет теперь штатной группой, а твой Дима чуть не главным. Разве нет?

— Не знаю… — голос у Наташи предательски дрогнул.

— В смысле — не знаешь? — Женька удивлённо посмотрел на девушку, — Ты же с ними.

— Уже не с ними… — Наташка отвернулась к окну, украдкой смахнула слезинку.

— Ну, в любом случае, Димка тебе сольный проект обеспечит.

— А ты с Сашей Говоровым часто общаешься? — Наташка решила сменить тему.

— От случая к случаю… Мы с ним пару раз круто зависали на тусняках… — Женька многозначительно хмыкнул, — Это как в космос слетать, потом друзья навеки.

— Понятно…

Вернувшись домой после репетиции, она ещё острее ощутила одиночество. Дом показался ей чужим и холодным — приглушённая недолгой сменой обстановки боль возобновилась с новой силой… Чтобы чем-нибудь себя занять, она решила сменить постельное бельё и открыла шкаф, потянула на себя лежащий сверху комплект. Что-то светлое выскользнуло из-под простыни… Мужская модная футболка, которую она недавно купила Диме, но так и не успела подарить, упала к ногам… Слёзы снова потекли ручьём. Прижав к лицу мягкую ткань, легла на постель… так и уснула…

* * *

На следующий день, после обеда, Журавлёв заехал за Наташей в университет, чтобы вместе ехать в студию — вечером он работал в ресторане. Последняя пара подходила к концу, и, поджидая её, он курил, выйдя из машины.

— О, Жека, здорово! — выйдя из университетских ворот, Говоров радостно протянул руку.

— Привет, Саш! — Журавлёв протянул свою в ответ.

— А ты чего, решил тоже в студенты записаться? — Сашка расплылся в улыбке.

— А почему бы и нет? — засмеялся в ответ Женька.

— Ну, чё, как оно?

— Оно — нормально… Пьём, лабаем, девок портим… — Женя повторил известную среди музыкантов поговорку, — А ваше ОНО — как?

— Да почти так же… Если не считать, что девок другие попортили… — парни засмеялись, — А если серьёзно, каким ветром ты здесь?

— Девушку жду, — многозначительно улыбаясь, ответил Женька.

— Уже и до наших добрался, значит? — чиркнув зажигалкой, Сашка прикурил, — Ладно, всё равно скоро диплом, закроем на это глаза.

— Ну, чё, «патрулей» поздравить можно? Видел позавчера в репортаже… Такие вам звёздные перспективы сулят, что мама не горюй!

— Посмотрим… Завтра на гастроли едем, на неделю. Потом почти сразу в Москву, в нескольких клубах выступать.

— Ну, хоть здороваться-то будете? — Женька шутливо двинул Сашку в бок, — Я ж даже руку мыть потом не буду!

— Посмотрим-посмотрим на ваше поведение, — Сашка хотел ещё что-то добавить, но, оглянувшись, осёкся — по дорожке прямо к ним шла Наташа.

— Привет, — девушка кивнула сразу обоим.

— Привет, — Женька улыбнулся, — Ну, что, отучилась?

— Привет… — Сашка пристально смотрел на девушку, — давно не виделись…

— Две недели, — Наташа встретилась с ним глазами. Уже привычная, болезненная волна прокатилась по груди, — хорошо, что я тебя увидела, а то не знала, как отдать.

— Что отдать?

— Вот… — девушка достала из сумочки конверт, сложенный вдвое вдоль, — Передай, пожалуйста, это Диме.

— Что это? — Саша взял конверт, повертел его в руке.

— Это его деньги. Гонорар за концерт. Он их забыл…

— Забери… — Сашка протянул конверт обратно Наташе, — Не думаю, что он их возьмёт.

— Нет… Саш, пожалуйста… Передай, пока я их не потеряла. Я уже третий день их ношу с собой.

— Его сейчас здесь нет, он в «Кри-Старе»… Мы завтра уезжаем.

— Ну, передашь, когда увидишь… Удачных гастролей вам, — кивнув Говорову на прощание, Наташа обратилась к Жене, — ну, что, поехали?

— Я хоть ничего и не понял, но, Саша, удачно вам выступить, Димке привет! — Журавлёв махнул рукой и открыл перед Наташей дверь в салон.

— Это я что-то ничего не понял… — недоумённо глядя вслед отъезжающей машине, произнёс Говоров, — Вот это новости…

 

Глава 8

— Не надо тебе было их брать, — с досадой произнёс Дима вечером того же дня, когда Сашка передал ему от Наташи конверт с деньгами.

— Да я хотел вернуть, но она не взяла ни в какую. Села в машину и уехала.

— В какую машину? — Дима удивлённо посмотрел на друга.

— Даже и не знаю, как тебе сказать… — Сашка замялся, — Сам офигел…

— Так говори, чего ты…

— Она с Женькой Журавлёвым уехала.

— С кем?!

— С Журавлёвым.

— С какой стати?.. При чём тут Журавлёв?! — Дима изменился в лице.

— Это мне и самому интересно. Он её возле универа ждал, я ещё с ним минут десять перед этим разговаривал, он сказал, что девчонку ждёт… Оказалось — Наташку.

— Может, он её зачем-то искал, — задумчиво произнёс Дима, — бывает же всякое…

— Да нет… Не искал… Судя по всему, они договорились: она подошла и почти сразу села в кабину. Он ещё ей ремень пристегнул как-то так… привычно, что ли… Ну, и уехали.

— Странно… — Дима посмотрел на Сашку, — А ты можешь у него узнать, куда они поехали?

— Не вопрос, — Сашка достал мобильный телефон, нажал вызов, — сейчас… Не, не отвечает. Абонент недоступен. Он же сейчас в ресторане, на работе, видимо, отключился. А ты Наташке не звонишь?

— Нет…

— Может, всё-таки не надо было уходить от неё?

— Не знаю, Саш. Я уходить-то и не собирался. Но… невмоготу стало… Как-то само собой получилось. А на следующий день вообще всё по-глупому вышло, — немного подумав, Дима решил рассказать Говорову в подробностях события того вечера, — у Кристины машина в ремонте была, её отец привёз в центр. А назад она сама попросила её подбросить… Ну, я согласился, тем более, ливень такой был… А тут — Наташка. Истерика началась…

— Димыч, если честно, у меня бы тоже истерика началась, — Саша пожал плечами, — Ты бы всё объяснил ей.

— Я не сделал ничего такого, за что нужно было бы оправдываться… Села бы в машину, поехали бы домой. Там бы и объяснил, — Дима тяжело вздохнул, — мне ведь кроме неё никто не нужен.

— Ну, так она этого не услышала… А Кристину — увидела, что ты хочешь, Димыч?

— Ну, что Кристина, что Кристина… — нервно произнёс Дима, — Всё в прошлом давно. Это всё равно, что другая бы на её месте была. Я вчера вот целый день с бухгалтером по городу промотался, тоже молодая женщина… Ну и что?! Это работа! Мы с Кристиной сейчас постоянно вместе, ну, судьба так распорядилась… Саш, для меня это не проблема — хорошие отношения сохранять. А Наташка… Я ведь её люблю…

— А ты ей всё это говорил?

— Ну, сама ведь не маленькая, она что, не видит, как я к ней отношусь? Я всё время её с собой брал… Я уже замотался и с учёбой, и с работой, и с репетициями… Сейчас вообще хоть живи там, в центре. А когда Наташка рядом была, мне спокойнее было. Она сама там постоянно чем-то занималась, помогала мне. Потом — как отрезало… И началось… Почти месяц молчала, ничего не говорила. И сама измучилась… И меня измучила… Я сколько раз телефон в руки брал — позвонить ей, а потом назад клал… Думал — позвоню, и опять этот кошмар начнётся.

— Этому кошмару причина должна быть, Дима.

— Так ведь не говорит…

— Так езжай домой…

— С гастролей приедем — тогда…

— Смотри… Жека на гастроли не ездит…

* * *

Отъехав с Журавлёвым от университетского двора, Наташа достала мобильный телефон, решительно вынула сим-карту и выбросила в окно.

— Круто! — Женька удивлённо приподнял брови, — На кого так рассердилась?

— На себя… — она открыла коробочку с новенькой симкой.

— Ну, слава те… А я уж было испугался, что на меня, — парень весело посмотрел на девушку, но она, отвернувшись к окну, поспешно провела рукой по лицу, — мне-то хоть новый номер скажешь?

— Да, сейчас дозвон сделаю, — голос у Наташки стал глухим и грустным.

— Давай…

Позвонив Женьке, нашла в телефоне другой номер:

— Оксан, это я, Наташа… Это мой новый номер, забей, ладно? И… приезжай ко мне ночевать? Пожалуйста… — на этих словах голос у Наташки снова дрогнул, — Если хочешь, я за тобой вечером зайду. К тебе?.. Ну, хорошо, тогда я к тебе… Давай…

— У тебя что, проблемы? — Женька внимательно посмотрел на девушку.

— Нет… Всё нормально.

— Когда всё нормально, подруг к себе спать не зовут, — парень лукаво улыбнулся, — тогда, наоборот, подруг — куда подальше…

— Всё-то ты знаешь, — Наташа печально смотрела на дорогу.

— Вы что, с Димкой разбежались?

— Разбежались… — она ответила едва слышно.

— Бывает… Ну, вот, приехали. Костя уже здесь, машина на стоянке.

Второй раз в студию Кости Наташа вошла уже по-свойски, без робости.

— Ну, что, молодёжь, продолжим? — Костя сел за компьютер, — Да, кстати, Женя, мне тут идея пришла в голову. Давай сделаем ролик? Хотя бы фоторолик. Чтобы вас видели, а не только слышали. Я вот смотрю на Наташу — на неё фату надеть и несколько художественных снимков сделать — супер будет. Что скажешь?

— Ну, в принципе… Почему бы нет? — Женька кивнул головой. А снимать кто будет? И, главное, де взять фату?

— Ну, снять я сниму, у меня камера профессиональная есть. Фату где взять? — Костя задумался, — Да не проблема, думаю. Проблема была бы с образом невесты. Но у нас такой проблемы нет, у нас есть Наташа, правда? — Костя ободряюще посмотрел на девушку, — Она что-то грустная, но, думаю, мы её развеселим.

Вечером, добравшись до Оксаны, Наташа села к компьютеру подруги.

— Так и не приходил? — сидя напротив, Оксанка сгорала от любопытства.

— Нет, — водя мышкой, Наташа печально покачала головой.

— И не звонил?!

— Нет.

— Обалде-е-е-еть… Ой, что ты делаешь?! Ну, и правильно… Правильно, Наташка! — одобрительно кивая, Оксанка наблюдала во все глаза, как Наташа один за другим удаляет свои профили в соцсетях.

* * *

После разговора с Сашкой Дима уже не мог спокойно заниматься студийными делами. В голову ничего не лезло. Вернувшись домой, к родителям, он сразу прошёл в свою комнату и, не раздеваясь, прилёг на кровать.

— Димочка, а ты что, ужинать не будешь? — Анна Сергеевна приоткрыла дверь, — Пойдём, я тебя покормлю.

— Спасибо, ма, не хочу.

— Что-то случилось?

— Нет, всё нормально.

— Ну, хорошо, отдыхай… Если захочешь — всё на плите.

Полежав какое-то время, Дима достал мобильный телефон и, найдя Наташин номер, нажал на «вызов». «Телефон абонента выключен или он находится вне зоны действия сети» — безапелляционным голосом произнёс робот. Немного подумав, набрал другой номер.

— Саня, ты Журавлёву больше не звонил? Вне зоны?.. А до которого часу он обычно работает, не знаешь? Понятно… Сейчас? Первый час ночи. Должен был включиться? Но не включился… Понял… Спасибо. Всё, до встречи на вокзале.

Положив трубку, тихо вышел из своей комнаты и, одевшись, открыл входную дверь. На улице прошёл к стоянке, щёлкнул замком…

Завёл машину, немного подождал, пока прогреется двигатель и тронулся с места.

Поднявшись на третий этаж пятиэтажки, открыл своим ключом дверь их квартиры. Включил в прихожей свет… Посмотрел на вешалку — её тёплой курточки, в которой она ходила в это время года, не было. Тихонько прошёл в комнату… в кухню… назад в комнату. В доме было пусто. С тяжёлым сердцем присел на диван. В груди защемило — столько счастливых дней и ночей прошло в этой маленькой квартирке. Вспомнил их первую с ней ночь… Она тогда, не раздумывая, уступила его ласкам… первым для неё мужским ласкам… Но она его любила, он это знал. Неужели она может вот так же — с кем-то другим?

Не может быть.

Но дома её нет.

Уехала с Журавлёвым. О его любви к женскому полу ходят легенды. По словам Сашки, ему не могут отказать даже самые целомудренные женщины.

Уже собираясь уходить, окинул взглядом постель… провёл рукой по подушке… Заметив выглядывающий из-под неё край светлой ткани, потянул… С удивлением обнаружил, что это мужская футболка. На вид — как новая, но почему-то вся измятая… У него такой не было. Снова защемило в груди, сомнения тяжёлым грузом легли на душу…

Рано утром — поезд, его первая серьёзная гастрольная поездка. Нужно идти… Положив ключ на полочку возле зеркала в прихожей, немного постоял и решительно вышел, захлопнув за собой дверь.

 

Глава 9

Вернувшись на следующий день домой, Наташа включила в прихожей свет. Сняла куртку, сапожки… Посмотрела на себя в зеркало. Решив поправить волосы, взяла расчёску… и снова опустила глаза. Комок подкатил к горлу — на полочке лежал ключ… Димин ключ…

Он приходил…

Он вернул ключ, значит, не придёт больше никогда… Если бы она знала, она бы не поехала ночевать к Оксанке. Но она не могла больше оставаться одна в пустой квартире.

Если бы она знала…

Хотя, может, и хорошо, что её не было. Было бы ещё тяжелее видеть, как он уходит… и теперь — навсегда.

* * *

— Наташ… Это к тебе… — толкнув подругу локтем, Оксанка глазами показала на входную дверь аудитории. Первая пара закончилась, и девчонки складывали конспекты в сумки.

— Кто? — оглянувшись, Наташа осеклась: на пороге стоял Дима. Кровь отхлынула от лица… На негнущихся ногах вышла к нему в коридор.

— Привет… — лицо его было серьёзным, даже каким-то строгим, и она испуганно посмотрела в его синие глаза.

— Привет…

— Мне нужно с тобой поговорить, — Дима отошёл к окну.

— Говори… — Наташа встала напротив. Сердце застучало гулко, часто…

— Может, не здесь?

— У меня ещё две пары, я не могу уйти.

— Мы только вчера приехали с гастролей, а сегодня опять уезжаем в Москву. Я не могу ждать.

— Тогда говори здесь, — дрогнувшим голосом произнесла Наташа. Мелькнувшая надежда, что он пришёл за ней, исчезла: слишком серьёзным был его тон.

— Что у тебя с Журавлёвым? — Дима пристально посмотрел на неё, пытаясь разглядеть ответ в её испуганных глазах.

— Ты… только за этим пришёл? — она снова опустила ресницы.

— Не только…

— А… ещё зачем? — снова с надеждой подняла глаза.

— Ты не ответила.

— От моего ответа что-нибудь зависит? — робко спросила она, но он промолчал, — Тогда догадайся сам…

— Это не ответ, — она никогда не видела его таким строгим. Сейчас Дима показался ей чужим. Он не спросил её, как она прожила эти дни…

— Ты что-то ещё хотел узнать?

— Нет, — сжав губы, он покачал головой, — я всё уже узнал. Ты, как не разговаривала со мной, так и не разговариваешь.

— Ты оставил ключ… А теперь хочешь что-то узнать?

— Ты уехала с Журавлёвым и не ночевала дома. Что у тебя с ним?

— Ты ушёл… Ты вернул ключ… Ты снова с Кристиной… да?.. Да? — она смотрела в его глаза, ожидая ответа со страхом и с надеждой одновременно, но он промолчал, — Ты не можешь больше меня ни о чём спрашивать, — обречённо прошептала она пересохшими губами.

— Видимо, да, — твёрдым тоном произнёс он и, достав из кармана конверт, протянул его ей, — ты зря отдала деньги. Я оставлял их тебе.

— Деньги?! — дыхание перехватило, ей показалось, что она вот-вот задохнётся от нахлынувшей горечи и обиды, — Ты пришёл только затем, чтобы спросить про Женьку и отдать мне деньги?! Ты… ты… Ты уходишь и оставляешь мне деньги?.. За что?! Это ты мне платишь за то, что жил со мной?! — Наташке хотелось крикнуть, что ей не нужны никакие деньги, а нужен только он!.. он!.. Но вырвалось только это дурацкое обвинение.

— Что ты несёшь… — Он устало посмотрел на неё и ещё раз протянул конверт, — Наташа… Забери.

— Какой ты добрый… как Дед Мороз… — с трудом сдерживая слёзы, прошептала она, — Ты уходишь, но заботишься обо мне. Опоздал ты, Дима. Обо мне уже есть, кому позаботиться. Ты опоздал… Забирай свои деньги, считай, что это тебе бонус… за меня. Прощай…

Какое-то время он молчал, опустив взгляд, потом, убрав конверт в карман, строго посмотрел ей в глаза.

— Прощай, — с этими словами развернулся и пошёл прочь по коридору.

Она долго стояла возле окна, не в силах сдвинуться с места… Потом медленно вернулась в аудиторию и, собрав сумку, вышла, не слыша ни вопросов Оксаны, ни оклика преподавателя.

* * *

— Наташка, ты в чём пойдёшь к Жанне на день рождения? — одеваясь в гардеробе перед зеркалом, Оксана неожиданно повернулась к подруге, — Я весь день голову ломаю, ничего не придумала…

— Я, наверное, не пойду, — Наташа виновато опустила взгляд.

— Почему?! — та удивлённо вытаращила глаза, — Нас же всех пригласили, весело будет, тем более, в кафе.

— У меня не получается, Оксан…

— Тебе что, надеть нечего?! Да у тебя одних концертных платьев штук десять.

— Надеть есть что, не в этом дело.

— А в чём? — девчонки вышли уже на улицу и, не торопясь, шли к автобусной остановке.

— Вчера счёт пришёл за коммунальные услуги с предупреждением, — Наташа грустно улыбнулась, — я в прошлом месяце не оплачивала, сейчас нужно кровь из носу оба оплатить. А денег нет. Жду пенсию за маму и стипендию, придётся отдать всё, до копейки. А на день рождения без подарка не пойдёшь.

— Так, давай, один на двоих подарим, — Оксанка взяла подружку под руку, — выберем подороже, я куплю, а потом рассчитаемся.

— Спасибо, Оксан, — Наташа с благодарностью посмотрела на девушку, — но мне и рассчитываться нечем будет. У меня даже на питание не останется.

— Ой, а как ты будешь жить? — Оксана испуганно заглянула Наташке в глаза, — Что, совсем денег не будет?

— Совсем, — так кивнула, — мы ведь жили на Димины деньги. А моими оплачивали коммуналку.

— А он что, все деньги забрал, когда уходил?

— Нет. Я сама ему всё отдала.

— Зачем?! — Оксанка не уставала удивляться, — Наташка, какая ты всё же…

— Я не могу так, — грустно ответила Наташа, — я бы всё равно не смогла их потратить.

— Ну, и как теперь?

— Не знаю…

— А отец, что, совсем тебе не помогает?

— Папа помогал, пока работал. Но он теперь на инвалидности, ему нечем помогать. Да я и не попрошу…

— Наташка, ну глупая же ты! Как это — у родителей не попросить?! Или он откажет?

— Что ты, конечно, не откажет. Он, в любом случае, пришлёт.

— Ну, и попроси…

— Понимаешь, он ведь из-за меня заболел, — Наташа вздохнула, — после того случая, летом, когда он сам приехал ко мне. Он очень перепугался, когда увидел меня… И ещё узнал, что я живу с Димой. Он не ожидал… А теперь, если я ему скажу, что мы расстались, он тоже будет переживать, а ему нельзя… Дима ему понравился…

— Так он вообще не в курсе твоих дел?

— Не в курсе… — Наташа снова вздохнула, — И я не знаю, как вообще ему всё рассказать…

— Ну, я не думаю, что это будет таким уж ударом, — Оксанка пожала плечами, — расстались, и расстались. Или ещё что?.. — она пытливо посмотрела на Наташу.

— А что ещё может быть? — опустив голову, тихо спросила та, — Разве может быть что-то хуже?

— Почему не может? Может… — подруга снова пожала плечами, — Например, ребёнок…

* * *

Наташа вышла из здания почты и с облегчением вздохнула. Перевод, присланный отцом, был небольшим, но он пришёлся очень кстати: после уплаты коммуналки у неё совсем не оставалось денег на жизнь. Теперь можно было прожить пару недель. «А там — видно будет», подумала она, проходя между прилавками продовольственного магазина. Купив только самое необходимое, вышла на улицу и села в маршрутное такси.

Середина ноября выдалась морозной, снег лежал на городских улицах уже совершенно по-зимнему, и продрогшая Наташа быстрым шагом преодолела расстояние от остановки до подъезда своего дома. Войдя в квартиру, разделась, выгрузила продукты в холодильник и прошла в комнату. Включив свет, невольно сомкнула веки от рези в глазах… Но причиной боли был, увы, не яркий свет, а навернувшиеся, уже такие привычные, слёзы… Свадебный наряд, висевший на ручке антресоли, был взят напрокат для фотосессии, которая была назначена на завтра.

Завтра она наденет белое платье и фату…

Она так мечтала об этом ещё два месяца назад…

Она наденет свадебный наряд. Но никакой свадьбы не будет. Будет съёмка для фоторолика на песню, которую она поёт вместе с Журавлёвым…

Наташка устало прилегла на диван. На этом месте всегда спал Дима… Иногда, сквозь сон, ночью, она всё ещё привычно тянулась к нему… но натыкалась лишь на холодную пустоту. Иногда ей ужасно хотелось набрать его номер, услышать родной голос… но она так ни разу этого не сделала, в страхе, что он просто не будет с ней разговаривать, ведь он больше не приходил к ней… Если бы он хотел, он бы пришёл, так было всегда. Но он не приходил. Значит, он, действительно, поставил точку в их отношениях. Помня об их расставании, она не могла сделать первый шаг, к тому же, в последнее время его практически нет в городе: они с ребятами без конца уезжают выступать, об этом ей рассказывает Оксанка… Она же рассказала, что вместе с «патрулями» теперь ездит и Кристина…

На следующее утро, встав пораньше, Наташа выгладила и платье, и фату, сама сделала подходящий макияж, уложила волосы. Наряд, взятый напрокат Женькой, нужно было вернуть уже завтра утром, поэтому решено было, что Наташа переоденется дома, а Женька и Костя заедут за ней с утра.

Было уже около одиннадцати часов, когда из подъехавшего к её дому, украшенного лентами «ниссана» вышел Журавлёв. Наташка, которая выглянула в этот момент в окно, печально усмехнулась: Женька был в парадном костюме, с цветочком на левом лацкане. Махнув ему в окно рукой, она накинула на себя тёплую курточку поверх белого платья и поспешила вниз.

— Ребята, вы классно смотритесь! — Костя вышел из машины и, разглядывая Наташу с Журавлёвым, весело рассмеялся. Сам он тоже был одет не по-будничному: чёрный строгий фрак, дополненный бабочкой, должен был украсить образ героя песни — музыканта, вспоминающего свою юность.

— Да, пожалуй, тебе предстоят долгие расспросы, куда делся жених, — Женька посмотрел на Наташу, потом кивнул на её соседок по подъезду, с любопытством наблюдающих за разворачивающимся действием, — и, как я понимаю, не один жених…

— Ничего, отобьюсь, — она грустно опустила глаза.

— Прости, я не подумал, — Женька по-дружески обнял девушку, — ладно, всё будет хорошо… Едем?

— Едем, — она с готовностью кивнула, — сначала куда?

— Сначала в ресторане снимем несколько кадров, пока там хозяин на месте и нет персонала, — Женька занял водительское кресло, — а то мне точно потом не отбиться будет.

* * *

Наташа невольно щурилась от направленных прямо на неё софитов, и Женька, слегка убавив накал, придирчиво смотрел, как она позирует перед фотокамерой. Хозяин ресторана, мужчина лет тридцати пяти, восточного типа, пристально смотрел на девушку в свадебном наряде, слегка постукивая пальцами по столику, за которым он сидел.

— Наташка, ты как хочешь, но веселье ты обязана изобразить, — Журавлёв с укоризной взглянул на неё, — ты же типа замуж выходишь! У тебя должно счастье светиться на лице, а ты — вот… — Женька шутливо состроил рожу, так, что Наташа невольно рассмеялась.

— Я постараюсь, — кивнув ему, она перевела взгляд на Костю, который тут же снова навёл на неё объектив.

Отсняв материал, они уже собирались ехать снимать дальше — на фоне города, как хозяин ресторана неожиданно окликнул Журавлёва:

— Ты бы хоть песню показал, а то я тут с вами своё время трачу, а для чего — непонятно.

— Слушай, Руслан, давай, вечером? — Женька приложил руку к груди, — Нам ещё за город ехать, ещё в городе снимать…

— Э, Женя, я бы понял тебя, если бы ты на брачную ночь торопился, — скользнув жгучим взглядом по Наташе, мужчина усмехнулся, — десять минут вас не устроят. Показывай песню.

— Ну, что, споём? — Журавлёв перевёл взгляд с Кости на Наташу, — А то он меня с работы уволит…

— Э, не говори так, зачем уволю? — Руслан рассмеялся, — Может, зарплату увеличу?

— От тебя дождёшься, — хмыкнув, Женька включил синтезатор, — ладно, дольше пререкаемся. Наташ, проверь микрофоны.

Исполняя песню, Наташка не могла избавиться от неприятного чувства, возникающего под взглядом хозяина ресторана. Откинувшись на стуле и положив ногу на ногу, он, не отрываясь, смотрел только на неё, казалось, он даже не слышит ни слов, ни музыки. Наконец, исполнив последний куплет и припев, она торопливо сошла с невысокой сцены и вопросительно уставилась на Журавлёва.

— Всё-всё, уже уходим, — Женька успокаивающе кивнул ей и, выключив аппаратуру, обратился к Руслану, — ну, как? Нормально?

— Отлично! — тот довольно улыбнулся, — Я не знал, что у тебя поющая невеста.

— О, это не просто поющая невеста, это настоящая певица, к тому же, гитаристка, — Журавлёв для убедительности поднял вверх указательный палец, — талант!

— Я уже понял, — Руслан прищурился, — красивый талант!..

Наскоро попрощавшись, Наташа с облегчением покинула ресторан. Дальнейшие съёмки отвлекли её от невесёлых мыслей, но последние кадры, где они с Женькой, якобы, уезжали на свадебной машине, снова повергли её в печаль. Вернувшись домой, она быстро переоделась и спрятала свадебный наряд в шкаф. Поставив чайник, собралась в душ, но телефонный звонок вернул её в комнату.

— Это я, — Журавлёв звонил из ресторана, она поняла это по отрывкам разговоров на заднем плане, — я чего звоню… Тут тобой хозяин заинтересовался, работу предлагает.

— Мне?! — она удивлённо застыла с телефоном в руке, — Какую?!

— Певицы, конечно, — пытаясь заглушить посторонний шум, Женька чуть ли не кричал в трубку, — работа по вечерам, вместе со мной и с Петровичем.

— А ему что, вас мало? — она попыталась пошутить.

— Не мало, но он хочет разнообразить репертуар, говорит, женский голос будет кстати. А ты ему понравилась.

— Я не знаю, Жень, — от неожиданности Наташа растерялась, — а что я буду петь?

— У тебя есть свой репертуар?

— Есть, но я не знаю, подойдёт ли он для ресторана… Я пела репертуар «АББА»…

— Подойдёт. Остальное разучишь вместе со мной. Короче, я тебе сказал, а ты думай. Зарплата не огромная, но на жизнь хватит.

— Хорошо, — после небольшой паузы, ответила Наташа, — я согласна…

* * *

Репетировать было решено у того же Кости, с которым у Журавлёва была давняя дружба, и теперь каждый день он заезжал за Наташей в университет, чтобы ехать на репетицию, а вечером она приезжала ненадолго в ресторан — петь те две-три песни, которые были у них готовы, а заодно и свой небольшой блок, состоящий, в основном, из репертуара «АББА», который она исполняла, ещё будучи школьницей. Схватывая всё на лету, Наташка очень быстро учила тексты и инструментальную часть, так, что к концу ноября их с Женькой совместный репертуар значительно расширился. Пока она пела за мизерный гонорар, но с начала следующего месяца хозяин обещал платить ей полную зарплату.

Теперь Наташа была занята целыми днями: университет, репетиция, ресторан. Она очень уставала, но хуже усталости было навязчивое внимание Руслана, который, увидев её уже не в длинном свадебном платье, а в концертном облегающем коротком наряде, при встречах не сводил с неё откровенно заинтересованного взгляда… а ещё — запахи кухни, которые она с трудом переносила, стараясь отойти в самую глубь сцены, где, как ей казалось, пахло не так сильно…

Первое время Наташа с грустью приезжала в «Дворянское гнездо» — она всегда вспоминала, как они вместе с Димой летом пели здесь для его отца. К тому же, их внезапный творческий союз с Женькой вызвал очень негативную реакцию со стороны женского персонала ресторана: молодые официантки, которых Журавлёв не обошёл в своё время вниманием, косо поглядывали на юную белокурую вокалистку с красивыми карими глазами.

В ресторан Наташа всегда добиралась сама, а на репетиции Женька подвозил её на своём «ниссане», чем ставил в затруднительное положение: она начала чувствовать повышенный интерес к себе и с его стороны. С женой он был в разводе, любовниц менял, как перчатки и почти не знал отказов у женщин. Девушка постоянно чувствовала на себе его взгляды, особенно на репетициях, когда рядом никого не было — у Женьки был свой ключ от Костиной студии, и они иногда репетировали в его отсутствие. Правда, границ Журавлёв пока не переступал, возможно, Наташина очевидная печаль по Диме была тому причиной.

— Ну, что, завтра ещё одна репетиция, и пока притормозим, а то, я смотрю, тебе тяжело. Тем более, что основной репертуар ты уже знаешь, — Женька привычно потянулся за Наташиным ремнём безопасности, — хозяин в восторге от тебя, учти, — с намёком произнёс он и рассмеялся, — Ты вообще молодец…. как будто всю жизнь по кабакам пела.

— Ну, не по кабакам… А по корпоративам и юбилеям приходилось, — Наташа улыбнулась, — спасибо за комплимент.

— Ну, это не комплимент, это так и есть, — Женька защёлкнул Наташин ремень, — Ну, вот, пристёгнута. Теперь никуда не денешься.

На улице было довольно темно: ноябрьский вечер опустился на город, и панель приборов была единственным источником света в салоне машины. Повернувшись к Наташе, Женька наклонился в её сторону, и, положив левую руку на спинку сиденья возле её правого плеча, недвусмысленно посмотрел в глаза. Догадываясь, что будет дальше, девушка молчала… Обняв её и притянув к себе, он обхватил губами её губы, которые Наташка сжала изо всех сил.

— Ну чего ты… такая скованная… — прошептал он и, нащупав замок на её куртке, потянул вниз, расстёгивая молнию, но Наташа перехватила его руку, — Ты разве против?

— Против…

— Да ладно тебе… чё ты… — мурчал Журавлёв, пробираясь рукой под расстёгнутую полу, — Расслабься…

— Женя… — Наташка пыталась освободиться от его рук.

— Что — Женя? Я уже двадцать пять лет, как Женя, — парень распалялся всё больше.

— Женя… Я беременная… — полным голосом произнесла девушка.

— Все так говорят, — целуя её шею, парень рукой скользнул по девичьей груди, — Я давно уже на тебя смотрю… Нравишься ты мне… очень…

— Я серьёзно, не шучу, — Наташка с трудом уворачивалась от его рук и губ, — я — беременная…

— Так, стоп… — Женька тоже перешёл на полный голос, — Ты причину со следствием не путаешь?.. От того, что сейчас было, не беременеют.

— Не путаю, — она посмотрела ему в глаза — близко-близко, — то, что сейчас было — не причина, и ты тут ни при чём. Причина раньше была.

— Ты серьёзно, что ли? — разжав руки, Женька отпустил девушку и вернулся в нормальное положение сам, — Или это динамо такое?

— Не динамо, — серьёзно ответила Наташа.

— А чего сразу не сказала?

— Как? Надо было сесть в машину и сразу заорать, что я беременная?

— Ну, в принципе… Ты права. Хотя… Вы, женщины, всякие хитрости придумываете.

— Всяко бывает… — притворно вздохнув, пошутила Наташа.

— Бывает, — нахмурившись, он кивнул, — но я женщин не насилую, всё только по обоюдному согласию.

— Жень… — Наташка опустила глаза, — Знаешь, я думаю, что тебе напряжно меня возить. Я буду теперь пешком добираться, мне, кстати, ходить полезно.

— Да ладно, успокойся… Мне не в напряг… — изменившимся тоном буркнул Журавлёв и выжал сцепление.

* * *

На следующий день, заехав за Наташей, Женька выглядел слегка обиженным. Дождавшись, пока она захлопнет за собой дверь, кивнул на ремень:

— Попробуй теперь… Должен хорошо выезжать.

— Ой, теперь нормально! — она без труда вытянула ремень и сама пристегнулась, — Здорово!

— Всё утро сегодня ковырялся. Сделал, наконец, а то пассажиры мучаются.

Кости в студии не было, и Журавлёв открыл дверь своим ключом. Наташка заметила, что парень чувствует себя неловко, видимо, женщины отказывали ему редко. Она тоже смущалась, вспоминая вчерашний вечер, но почему-то обиды на Женьку не было. Несмотря на репутацию ловеласа, он производил впечатление интересного и порядочного человека и имел хорошее чувство юмора.

Репетиция подходила к концу: разложив припев очередной песни на голоса, они собирались прогнать в последний раз практически готовую композицию.

— Ну, что, поехали? — Женя опустил руки на клавиши синтезатора.

— Поехали… — она не успела договорить, как кровь схлынула с лица… заложило уши… в глазах резко потемнело…

— Наташка!.. Ты чего?! — Женька кинулся к девушке. Бледная, как мел, она лежала на полу без сознания.

— Что с тобой? — перепуганный парень приподнял ей голову, — И положить-то некуда…

Через минуту, придя в себя, Наташа медленно открыла глаза.

— Ты меня так больше не пугай, — произнёс Женька, помогая ей встать, — а то Костя сильно удивится, когда найдёт нас с тобой тут обоих… без чувств.

— Постараюсь… — еле слышно проговорила она.

— Ну, что, получше? Поехали, я тебя домой отвезу.

Уже в машине Женька вдруг сказал:

— Я думал, ты вчера меня обманула.

— В смысле? — всё ещё бледная, Наташа удивлённо подняла на него глаза.

— Ну, что… беременная…

— Так… и правда обманула…

— Да? Ну, тогда ладно, — он внимательно посмотрел на неё, улыбнулся краешком губ, — когда у меня жена была беременной, так же в обморок падала.

— А… кто у тебя? Мальчик или девочка?

— Дочка. Четыре года…

— Большая…

— Я с ними не живу. В разводе.

— Слушай… а… твою жену долго по утрам тошнило?.. Не знаешь?

— Тошнило, но долго или нет — не помню, — Журавлёв пристально посмотрел на Наташу, — Ты сегодня на работу не выходи. Я как-нибудь сам и отыграю, и спою. Как же ты работать-то будешь вообще?

— Да всё нормально, Жень… Правда. Это я так спросила, на будущее…

* * *

«Срок беременности семь недель»… Эти слова пульсировали у Наташи в голове, пока она добиралась домой из женской консультации. Заключение не стало для неё новостью. Конечно, она догадывалась… И тест оказался положительным. И, всё же, пока она не услышала это от врача, до конца не верилось…

— На аборт записывать или будем становиться на учёт? — молодая доктор равнодушно посмотрела на девушку.

— Нет… аборт — нет… — Наташа замотала головой.

— Ну, тогда — на учёт.

— Учёт?.. — девушка удивлённо подняла глаза, как будто не понимая значения этого слова.

— Ну, а как иначе? Либо рожаем, либо аборт. В любом случае, уже не рассосётся.

— Ну, да… Тогда на учёт…

Первый день первого зимнего месяца пришёл в огромный город вместе с белой пургой, опоясывающей дома, деревья, рекламные щиты… Наташа смотрела в окно своей маленькой кухоньки, и горсти белых снежинок, бесшумно врезаясь в стекло, медленно сползали вниз, оставляя за собой искрящиеся дорожки. Через десять дней — её день рождения. Ещё два месяца назад она бы радовалась такому подарку… И Дима бы радовался. Она вспоминала, как он в последнее время их совместной жизни трогательно следил за её состоянием: «У тебя голова не закружилась?»… «Тебя не тошнит?»… Прямо он ничего не говорил, но она прекрасно понимала, что он имел в виду и, улыбаясь в ответ, отрицательно качала головой… А вот теперь ей было, что ему сказать. Только его рядом больше не было.

 

Глава 10

— Весёлая сегодня будет смена! — Женька окинул взглядом обеденный зал, — Петрович, готовься «Чёрные глаза» петь.

— Нам, татарам… — Петрович откашлялся в кулак, — Споём…

— Раз пятнадцать готовься, — усмехнулся Журавлёв, — а то и шестнадцать.

— А почему? — Наташа, которая тоже пришла к самому началу, удивлённо посмотрела на мужчин.

— Публику видишь? Сегодня рынок гуляет. Какому-то Тофику сороковник стукнуло. Так что, сегодня твой блок не включаем в программу. Сегодня у нас лезгинка и «чёрные глаза».

— Ну, хорошо, — Наташа пожала плечами, — тогда, может, я и не нужна?

— Не, ну, сначала-то всё равно свой репертуар отработаем. Это чуть позже начинается, когда конкретно подопьют.

— Ерунда. Споём. Недавно пришлось всю Сердючку перепеть, — Петрович усмехнулся, — хлопцы с Киева гуляли. Работа у нас такая.

— Ты вообще лучше вперёд не выходи, — Женька, прищурившись, оглядел Наташку с ног до головы, — встань подальше, вон, за Петровичем.

— Да ладно… — Наташа засмеялась.

— Будет тебе ладно, когда со сцены уволокут. Были случаи.

…Женька оказался прав: и «Чёрные глаза», и «Калым», и лезгинка звучали без конца. Изрядно захмелевшие гости заказывали и заказывали «свои» песни, и даже невозмутимый Петрович уже начал нервничать: после очередного перерыва язык его заметно заплетался, и Журавлёву пришлось одному продолжать выступление. Наташа, которая не знала восточного репертуара, просто подпевала ему и пританцовывала, стараясь не смотреть в зал. Черноволосый мужчина, лет тридцати, весь вечер не сводил с девушки глаз, и Наташа чувствовала себя неуютно под его откровенным взглядом. Под конец, изрядно выпив, он несколько раз подходил к музыкантам и, кивая на Наташку, что-то говорил Журавлёву. Отвечая ему, Журавлёв отрицательно качал головой. Наташа не слышала его слов, и неприятное чувство не покидало девушку, перерастая в тревогу.

— Не знаю, как ты сегодня домой попадёшь, — улучив момент между песнями, бросил Женька.

— Почему? — Наташа испуганно посмотрела на него широко распахнутыми глазами…

— Да вон, товарищ больно тобой интересуется. Тебе даже выходить бы отсюда не нужно, он глаз конкретно положил, а на улице — ночь.

— А что мне теперь делать? — растерялась девушка.

— Я бы отвёз тебя на машине, но я пару стопок уже выпил… да и против этой толпы я один не попру, — нахмурился Женька.

— Жень… — Наташка выглядела совсем перепуганной, — а как я теперь?

— Не знаю… Могу как вариант предложить у меня в комнате переночевать. Я здесь, в гостинице живу, мне хозяин номер тут сдаёт за недорого, — Журавлёв улыбнулся, — только ночевать придётся вдвоём.

— Слушай… А, может, я сама на ночь номер сниму? Зачем мне тебя стеснять? Здесь очень дорогие номера, не знаешь?

— Ну-ну… Сними… Там и двери с петель снимут сразу, если увидят, что ты одна.

— Я не знаю… — расстроенным тоном сказала Наташа, — Вот влипла…

— Влипнешь, если одна будешь. Если со мной — всё обойдётся. Я ему сказал, что ты — моя девушка.

— Ну… ладно… — она обречённо вздохнула и, снова поймав горящий взгляд неожиданного поклонника, невольно отступила назад, за спину Журавлёва, — переночую у тебя.

* * *

— Давай, проходи… — Женька открыл ключом номер на втором этаже гостиницы, при которой и был ресторан, в котором они работали, — Кровать одна, но как-нибудь устроимся.

— Я на полу могу… — Наташа смущённо оглядела помещение: гостиничная узкая кровать, небольшой стол с телевизором, встроенный шкаф, пара стульев, — А ты здесь постоянно живёшь?

— Вообще-то, у меня квартира есть, но после развода никак не разменяем. Бывшую жену ни один вариант не устраивает.

— Может, она просто не хочет с тобой разводиться? — улыбнулась девушка.

— Так уже развелись. Кто её знает, что она хочет, чего не хочет… Если жизни нет, зачем мучить друг друга?

— Ну, да… Зачем мучить… — грустно повторила Наташа.

— Так… ты спи на кровати, а я сейчас схожу к дежурной, за раскладушкой, — Женька взялся за ручку двери, — только никому не открывай, поняла?

— Поняла, — кивнула девушка.

— Ты уж извини, мне сегодня уйти ночевать некуда, — застилая раскладушку, сказал Женька, — да и тебе одной не стоит оставаться. Они там ещё догуливают, кто знает, что в голову взбредёт этим горячим парням.

— Что ты… Мне и так неловко…

— Да ладно, что там неловко… Ты спи, не бойся. Я женщин не насилую, — Журавлёв помолчал, потом томным голосом добавил, — только по согласию…

Не раздеваясь, она прилегла на кровать и, завернувшись в одеяло, закрыла глаза. Чувство неловкости от того, что она лежит в чужой постели усугублялось тем обстоятельством, что постель эта была мужской. Несмотря на то, что бельё, которое постелил для неё Журавлёв, было чистым, Наташе казалось, что оно хранит запах постороннего мужчины — его сигарет, парфюма… Невольно вдыхая это запах, она вспомнила Диму: его до боли родное тело, к которому всегда можно было ласково прижаться, его родные руки, в которых ей было так уютно и тепло. Слёзы невольно навернулись на глаза… Пытаясь сдержаться, она глубоко вздохнула, но вздох получился каким-то громким и судорожным. Как будто вторя ей, Женька на раскладушке тоже громко вздохнул…

Она уже задремала, когда раздался стук в дверь. Съёжившись от страха, она прислушивалась, как Женька с кем-то разговаривает в коридоре. Слов не было слышно, но ей показалось, что она узнала голос Руслана. Внезапно дверь приоткрылась, и до Наташки донёсся разговор:

— Руслан, я одно не пойму, на каком основании ты лезешь в мою личную жизнь? — Женька говорил сонным голосом, — Ты в ресторане — хозяин, а тут, извини…

— Женя, гостиница принадлежит моему брату, ты забыл? Рустам уехал, я за него.

— Вот Рустам приедет, я с ним и поговорю, слушай, я уже спать хочу, давай завтра поговорим?

— Женя, у тебя был договор с моим братом: женщин к себе не водить, ты снимаешь номер за смешную цену, поэтому должен соблюдать его условия.

— Я женщин не вожу, — Женька попытался вернуться в номер, но Руслан задержал его, — ну, чего, Руслан?

— Да? Если ты сейчас один, то покажи мне свой номер?

— Я не один.

— Значит, всё-таки с женщиной?

— Нет, — нетерпеливо ответил Журавлёв.

— А с кем?

— С невестой. Такой вариант тебя устраивает?

— Ты обманываешь, — усмехнулся Руслан, — зачем обманываешь?

— Я не обманываю. Так и передай своим. Наташа — моя невеста. Всё? Я ответил на твои вопросы?

— Ну, смотри, — Руслан отпустил дверь, которую держал, — если ты меня обманул…

— Спокойной ночи, — Женька захлопнул дверь и, снова улёгшись, добавил, — и вообще… пошёл ты…

Ни жива, ни мертва, Наташка притихла на кровати.

— Жень… спасибо тебе… — утром она с благодарностью посмотрела на Журавлёва, — я ведь, действительно, не добралась бы до дома.

— Это точно. Шансов было — один к ста. Я серьёзно говорю. Публика очень горячая, такие вот девочки, как ты — для них самое лакомство. Впрочем, не только для них.

— Спасибо…

— Спасибо тоже не торопись говорить, — он усмехнулся уголком губ, — сегодня весь ресторан будет знать, что ты у меня ночевала. Но я другого выхода не видел. По мне — пусть лучше сплетни, чем по-настоящему влипнуть.

— А мне сплетни уже не навредят… — Наташка печально посмотрела ему в глаза, — знаешь, я ночью случайно слышала, о чём ты разговаривал с Русланом.

— Ты уж не обижайся, пришлось сказать, что ты моя невеста.

— Да, я слышала. Спасибо тебе…

— И снова не торопись, — он усмехнулся, — это ещё икнётся, он мстительный, я уже сталкивался.

— Ой, а он тебя с работы не уволит? — она испуганно поднесла ладошку к губам.

— Кого, меня? — он удивлённо приподнял брови, — Да никогда. Я работу сразу найду, и он об этом прекрасно знает, а вот он с музыкантами ладить не умеет, только мы с Петровичем на его выкрутасы кое-что кладём и работаем. И он об этом тоже прекрасно знает.

— А у него что… выкрутасы бывают? — Наташа растерянно посмотрела себе под ноги.

— Угу, — Женька кивнул, — но ты не бойся. Мы тебя в обиду не дадим. Тем более, ты тут временно…

* * *

— Ну, что, за успех? — Дима поднял пластиковый стаканчик с коньяком, чокнулся с остальными, — Дай Бог, не последний!

— За успех! — Мазур, Белов и Говоров хором повторили тост и дружно выпили.

Застолье в гостиничном номере чужого города было в разгаре: «Ночной патруль» отмечал очередной концерт в гастрольной поездке по одной из соседних областей. Зрительный зал был сегодня практически полным, аплодисменты не умолкали до самого конца, и ребята были в приподнятом настроении. Даже Дима, который уезжал на гастроли в подавленном состоянии, был очень доволен.

— Нет, всё-таки, грамотный пиар — это половина успеха, — Витька, уже изрядно захмелевший, достал очередную бутылку спиртного, — запустили клип, и результат налицо — как сегодня толпа орала, когда «Не моя» пели?

— Ну, так это закон шоу-бизнеса, для этого и снималось, — Сашка охотно подставил свой стаканчик под горлышко бутылки, — Димыч не зря невинность потерял на съёмках.

Дружно загоготав, парни выпили ещё.

— Не, Димон, а по чесноку, вот что-то почувствовал, когда с Кристинкой это… ну, того… Старая любовь на ум не пришла? — Витька выяснял подробности.

— Чего — того? — Дима смутился, — Там никакого «того» не было.

— Ну, как не было, — не унимался Мазур, — поцелуйчики, голый торс, шёлковые простынки, то да сё…

— Знаешь, что, Мазурик, вот через неделю будем опять клип снимать, я тебя на роль героя возьму. Тогда сам узнаешь, какое там «то да сё», — со смехом ответил Дима, — а потом расскажешь.

— А чё я, я же с Кристиной не того… Мне всё как в первый раз будет, я же с ней не жил до этого.

— Ну, и я не жил, в смысле — вместе. Встречались только.

— Ну, я не в том смысле… ну, ты понял… Так, Саня, наливай ещё, я что-то запутался… Кто с кем жил… Кто с кем не жил…

— Нафик вы этот коньяк покупали? — Сашка сморщился, — Не могли нормальной водки купить?

— А ты привыкай к благородным напиткам, — Витьку развозило на глазах, — щас как зазвездимся, где та водка, где мы?! Только виски! И номера «люкс»! И девочки высшего класса! Димыч, готовь новый райдер!

— Для Мазура — персональный, — Димка развеселился, — ты огласи весь список, пжалста, а я составлю.

— Хорошо, что Кристина с нами не поехала, а то был бы всем список, — Сашка взял свой стакан, посмотрел на всех присутствующих, — давайте за Димона! Если бы не он, не видать нам ни клипов, ни райдеров.

— Да ладно тебе, Саня, при чём тут я?! — Дима возмущённо посмотрел на друга, — Это наш общий успех, поэтому давайте за «Ночной патруль».

— Не, Дима, Саня прав, — подал голос Никита, — это твоя заслуга, давай за тебя! Чтоб у тебя всё наладилось.

— Спасибо, Никита, — с благодарностью посмотрев на Белова, Дима поднял стаканчик, — у меня всё хорошо.

— Да ладно, Димыч, мы все свои, в курсе… ты, главное, держись… — каким-то нарочито-участливым тоном произнёс Никита, — Два раза не повезло, повезёт в третий.

— Ты о чём? — пристально посмотрел на него Дима.

— Да ладно, проехали… Ну, чё, за Димона?

— Я тоже ничего не понял, — Сашка обвёл всех удивлённым взглядом, — в чём не повезло-то?

— А я что, не в тему? — Никита сделал вид, что сказал что-то не то, — Ну, тогда замяли.

— И я не понял… говори, что за тема, Ник… — Мазур выпил очередную порцию коньяка, — Ты про чё?

— Ну, говори, Никита, раз начал… — Дима вдруг стал серьёзным.

— Да я думал, ты в курсе…

— В курсе чего?

— Ну, в общем… Сегодня Ленка звонила. Говорит, весь универ гудит… Наташа твоя с Журавлёвым… Он, короче, каждый день за ней приезжает после занятий и куда-то увозит. Уже недели две. Но, я думал — ты знаешь.

— Да уж прямо — весь универ гудит, — Сашка сердито посмотрел на Белова, — можно подумать, универу дело есть до Наташки.

— Не знаю Саня… Как мне сказали, так и я передаю.

— Передатчик хренов, — Говоров разозлился окончательно, — Плохая привычки, Ник, бабские сплетни передавать.

— Наташка?.. Никогда… — Витька еле шевелил языком, — Димыч… Кто угодно, только не Наташка… Не верь…

— Ладно, хватит… — Дима решительно встал, — Я — спать.

* * *

— Саш, ну, чего мы сегодня именно сюда пришли? — Ира, девушка, с которой Говоров встречался уже несколько месяцев, обвела взглядом обеденный зал «Дворянского гнезда», — Я бы лучше в другое место сходила.

— Мы недолго, — Сашка внимательно смотрел на входные двери, как будто ждал кого-то, — посидим немного и пойдём, куда твоя душа пожелает.

— Тут даже музыки нет, — кивая на пустую эстраду, девушка капризно надула губки, — Са-а-а-ш…

— Ну, подожди, — он нетерпеливо кивнул ей головой, — Сейчас будет музыка.

— Откуда ты знаешь? — она взглядом проводила молоденькую девушку, которая торопливо прошла через зал и заняла место у синтезатора на небольшой сцене.

— Знаю. У меня тут друган лабает.

— Друган? — Ира удивлённо посмотрела на Говорова, — А где он?

— Сейчас придёт. Мы с ним уже месяца полтора не виделись, и позвонить всё времени не было. Подожди… — услышав первые аккорды песни, он уставился на юную белокурую певицу, — Послушай, как поёт.

— А кто это? — девушка подозрительно посмотрела на своего спутника, — Ты что, её знаешь?

— Знаю. И ты видела.

— Я? Где?

— На нашем сольнике. Это же Наташка…

— Ой… точно… — Ира внимательно пригляделась к Наташе, — Это же Димы Морозова девушка, да?

— Да, — Сашка угрюмо кивнул, — только бывшая девушка.

— Да, ты говорил… Они что, совсем поссорились?

— Совсем, — было видно, что Говорову нелегко даётся этот разговор, — она сейчас с Женькой…

— А ты откуда знаешь? Ты же с ним давно не виделся.

— Знаю. Их видят вместе. Ты посиди недолго, ладно? Мне с Женькой надо кое-что перетереть…

— Ладно. Только недолго.

* * *

Гастроли, поездка в Москву, череда концертов в родном городе… опять поездка… В таком темпе прошёл ноябрь и больше половины декабря.

У Димы не было свободной минутки, и он был рад этому обстоятельству, потому что, как только появлялась эта самая минутка, сразу наваливалась тоска по Наташе. Новость о том, что она по вечерам поёт в «Дворянском гнезде» вместе с Женькой Журавлёвым, и что их постоянно видят вместе, окончательно уверила его в том, что она решила поставить точку в их отношениях. И только творчество отвлекало его от тяжёлых мыслей.

Новый клип решили снимать не в Москве, а в своём продюсерском центре. Вопреки желанию Димы снять клип на «Он, как и я», Кристина настояла на записи другой, новой песни. Лапин неофициально передал все бразды правления им с Димой, а сам занялся своим привычным бизнесом — ночными клубами, и теперь Кристина, как правопреемница, диктовала свои условия.

— Слушай, Морозов, если ты и дальше будешь пребывать в таком удручённом состоянии, то у нас ничего не получится, — Кристина явно нервничала, — Давай, настраивайся на позитив, тем более, новогодние чёсы начались, а у тебя ещё и диплом. И в центре работы полно, а ты со своим плохим настроением тоску нагоняешь.

— Хорошо… — разговаривать Диме явно не хотелось. Он думал, что хуже уже ничего быть не может, но недавний разговор с Сашкой Говоровым отозвался таким ударом, от которого он не мог отойти вот уже несколько дней.

— Саня, давай, завязывай с пьянкой, — негромко, чтобы не слышали остальные, Дима обратился к Говорову наутро после очередного выступления. Была уже вторая половина декабря, предновогодние корпоративы начались, и Сашка не отказывался от «продолжения банкета» после основной программы.

— Постараюсь… — хмуро буркнул он в ответ Диме, — Сам уже устал…

— Что-то тебя понесло, как того Остапа. А ещё десять дней впереди, а потом ещё две недели после Нового Года. За диплом вообще молчу.

— Про диплом не переживаю, давно написано и уплачено.

— Ну, всё равно. Ты как с цепи сорвался. Случилось что?

— Случилось… — Сашка исподлобья посмотрел на Диму, — И не у меня.

— Что случилось-то? У кого? Рассказывай.

— У тебя…

— Что?.. — Дима встревоженно нахмурил брови, — Говори… С Наташей что-то?.. Саня?.. Да?..

— Да… — тяжело произнёс Говоров.

— Саш, ну, что? Не молчи…

— Дима… Не знаю, как сказать.

— Говори…

— Ну, в общем… Наташка с Женькой всё же серьёзно… видимо…

— Я это знаю, — глухо произнёс Дима.

— В положении твоя Наташа, Димыч… Вот такие дела.

— Откуда ты знаешь? — тот изменился в лице, — Может, между ними ничего и нет.

— Ну, да. Ничего нет. А уезжали они на ночь в шахматы играть, да? Сам же говорил, что футболку мужскую у неё под подушкой нашёл, — Сашка невесело усмехнулся.

— Не знаю, Саш, — Дима отрешённо смотрел куда-то вдаль, — я до сих пор не могу поверить.

— Я тоже со стороны не мог поверить. Но с Женькой они уже два месяца. Это точно. Мы уезжали на гастроли — я перед этим их видел, помнишь, рассказывал? Конец октября. Сейчас — почти конец декабря…

— А откуда ты знаешь, что она в положении?

— А Жека сам и сказал… В общем, я видел их недавно.

— Гле?

— Там, в ресторане, одиннадцатого числа.

— Это её день рождения…

— Я в курсе. Я не сказал тогда тебе. Короче… С Женькой я так и не созвонился, то я на гастролях, то он на работе. Я с Иркой в «Дворянское гнездо» нарочно тогда завалился, у нас как раз в тот день никаких выступлений не было. Ну, в общем… Жека с Петровичем на перерыв пошли, а Наташка одна пела… Я Ирку за столиком оставил и — к ним… По дороге официантку спросил, где Журавлёва найти, а она мне — типа, у певички лучше спроси, ей лучше знать. Я говорю, а что, у них всё серьёзно? Она — типа, если она у него в номере ночует, а он говорит, что она его невеста, то куда уж серьёзнее. Во-о-о-т… — Сашка выдержал небольшую паузу, — Ну, я и пошёл дальше. Нашёл их с Петровичем. То да сё… Женька — мол, мы сегодня бухие, мол, за Наташку пьём втихаря, а она за нас работает… Ну, поржали так. Я говорю — должно быть наоборот, пусть она пьёт, а они типа работают. Ещё посмеялись. А Женька и говорит — ей, мол, за двоих наливать надо теперь… Я спрашиваю — в смысле, за двоих? Он и говорит — в том самом смысле: и есть, и пить. Но, говорит, пить ей вредно, пусть лучше ест за двоих. А я, говорит, пить лучше буду за «нас — троих». Так и сказал. Я ещё переспросил — беременная, что ли? Говорит — да… А сам — довольный такой…

— А дальше? — Дима спросил еле слышно, неподвижно глядя в одну точку.

— А дальше… Дальше мы ушли, Ирке там скучно стало. Жека с Петровичем уже готовые были, чего с ним разговаривать? К Наташке я не стал подходить, и она нас не заметила. А ты ей так и не звонил?

— Звонил… У неё телефон всё время отключен.

— Скорее всего, симку поменяла.

— Теперь уже какая разница… Вот теперь уже — всё… Всё, Саня. Я одного только не могу понять… — на некоторое время Дима замолчал, — Я одного не могу понять, как же так? Как она могла? Ну, пусть бы хоть два… три месяца прошло… Но не сразу же… Как же так, Сашка?!

— Не знаю, Дима. Для меня это тоже шок… А то, что с Журавлёвым — это вообще двойной шок… Вот и бухаю. Что ты на меня так смотришь? Сам всё знаешь.

Вновь и вновь вспоминая этот разговор, Дима всё больше уходил в себя. Даже внезапная измена Кристины год назад не ударила его так сильно, как потеря Наташи… Не хотелось ни есть, ни спать, выступать тоже не было сил. Каждый день он переступал через себя — будь то работа в продюсерском центре, будь то выход на сцену.

Да, он сам ушёл. Но он уходил не навсегда. В глубине души он это знал… Они были вместе всего полгода, но никогда и никого он не любил так сильно, как эту белокурую девочку с печальным взглядом цвета крепкого чая.

Он ушёл сам…

Но даже после того, как Сашка увидел Наташу вместе с Женькой, он до конца не верил, что потеряет её… Даже когда он не застал её дома и нашёл мужскую футболку у неё под подушкой и убедился в её измене, он где-то, в самой глубине души оставлял крохотную надежду, сам не понимая на что, но — надежду… А теперь никакой надежды нет. Её больше нет в его жизни… И самой жизни больше нет… Есть просто тягучие, монотонные дни и ночи.

— Дима… Ну, что случилось? — ему показалось, что Кристина с особым участием задала вопрос, — Что с тобой? Ну, расскажи.

— Ничего… — отрицательно покачал головой, — Ни-че-го…

— Ты что, из-за неё? Да? — она пытливо заглянула ему в глаза, — Я слышала…

— Да… — не выдержав, он медленно кивнул, глядя себе под ноги.

— Дима… Я понимаю, что не мне тебя утешать… Но, всё-таки… Мы с тобой знакомы почти с детства. Всё будет хорошо… — на последних словах Кристина запнулась, — И… ты не один…

— Слушай… — слова давались ему с трудом, — У тебя есть какие-нибудь тексты новые? Если есть, дай мне… Я над музыкой поработаю.

— Есть, — Кристина сразу ухватилась за идею, — А, хочешь, напиши сначала музыку, а я текст подгоню?

— Хорошо… Тогда я пойду писать… Позвони моим… Скажи, что я тут заночую, хорошо? Ни с кем не хочу говорить.

* * *

Он писал всю ночь… Щемящая, пронзительная мелодия гроздьями нот ложилась на нотный стан, вбирая в себя всю боль, всю горечь и печаль его души — так, что под утро ему показалось, что стало немного легче…

— Дима… — дверь приоткрылась, и Кристина тихо вошла в студию.

— Послушай, что получилось… — не удивившись тому, что она оказалась здесь в этот час, он тронул клавиши. Опустив глаза, девушка молча слушала, и ревность закипала в сердце… настолько трогательно звучала эта музыка.

— Как называется эта мелодия? — Кристина присела рядом, — Это ведь не песня получилась.

— Да… ты права, это не песня… Это инструментальная музыка. «Реквием по любви»…

— Дима… Мне кажется, слово «реквием» не стоит тут употреблять. Ты же понимаешь, что всё ещё будет…

— Не знаю. Когда я писал, мне казалось, что это именно реквием.

— Неужели ты так её любишь?.. Это, действительно, шедевр.

— Люблю… Любил…

— Ты знаешь, когда я поняла, что потеряла тебя навсегда… то у меня такие же чувства возникали. И сейчас возникают… — голос у девушки дрогнул, — Эта мелодия… она и моя тоже…

— Кристина, не надо…

— Что — не надо?

— Ничего не надо… Всё прошло… У всех прошло.

— Послушай, Морозов!.. Не прошло!.. Представляешь? — с надрывом воскликнула Кристина, — Да, я ошиблась… Но я столько страдала, что искупила свою вину перед тобой… А теперь ты должен прочувствовать всё, что прочувствовала я за эти полгода!

— Кристина… Зачем?

— Что — Кристина? — девушка смотрела на него глазами, полными слёз, — Кристина до сих пор любит тебя, это — чтобы ты знал!.. И Кристине больно… Может, ещё больнее, чем тебе сейчас!

— А… ты почему здесь? Ты что, всю ночь тут была? — он как будто только сейчас понял, что она никуда не уходила.

— Да! Была!.. Сидела за стеной. Потому что люблю тебя… А ты как каменный… Сочиняешь музыку, и не видишь ничего! Твоей Наташи больше нет с тобой, нет, понимаешь?! Её — нет! Она с другим сейчас… А я — здесь… Я — есть! А ты не видишь!.. — сквозь слёзы выкрикивала девушка, — Ну, что мне сделать, чтобы до тебя дошло?! В окно выпрыгнуть?! Я даже на это готова… А ты…

Вскочив со стула, Кристина кинулась к дверям, но Дима успел схватить её за руку…

— Постой… — задержав её, встал, подошёл близко…

— Какой же ты дурак, Морозов… — глядя в глаза, Кристина положила руки ему на плечи. Обняв её за талию, он как будто о чём-то раздумывал с минуту. Потом, сильнее сомкнув руки, припал к её губам…

 

Глава 11

— А что ты сказал Анне Сергеевне? — Кристина, с бокалом шампанского в руках, присела рядом с Димой на большой, мягкий диван в своей гостиной, — Она ведь должна была спросить, где ты будешь встречать Новый Год?

— Сказал, как есть, что буду у тебя.

— И?..

— Что — и?

— Что она ответила? — девушка явно хотела услышать определённый ответ на свой вопрос.

— Она передала тебе привет, — одной рукой обняв её за плечи, другой он тоже взял шампанское, — и просила поздравить с Новым Годом.

— И всё? — Кристина игриво улыбнулась, — И больше ничего не сказала?

— А что ты хотела бы услышать?

— Ну-у-у… Она рада, что мы… что мы снова вместе?

— Наверное, — Дима поставил бокал, — слушай, ты не помнишь, на какое число мы назначили прослушивание той девочки… Катя… Катя… Свиридова, кажется?

— На девятое, — Кристина подозрительно прищурилась, — а что?

— Да я забыл просто, мне нужно все дни расписать, чтобы всё успеть до гастролей.

— А почему ты вспомнил именно про эту Катю?

— Потому, что она последняя в списке, чтобы днём не ошибиться.

— Смотри, Морозов, — девушка недовольно поджала пухлые губы, — если что, я не прощу.

— Ты о чём? — он удивлённо посмотрел на неё, — Что не простишь?

— Ни одной девочки больше не прощу, — она говорила шутливым тоном, но в её голосе сквозили едва уловимые нотки ревности, — не забывай.

— Не говори глупости, — он рассмеялся, крепче прижимая её за плечи, — какие у меня девочки? И вообще… Через час Новый Год, а у нас такие разговоры.

— Это я на всякий случай, — Кристина, так и не отпив из бокала, тоже поставила его на стол, — и ты прав… Нужно успеть накрыть на стол… И…

— И — что? — он многозначительно посмотрел в её серые глаза, — Что мы ещё должны успеть?

— А ты не догадываешься? — Кристина обняла его и потянулась к губам, но в последний момент отстранилась, — Подожди… Давай, зажжём свечи?

— Давай, — Дима оглянулся вокруг, — а где они?

— Там, на кухне, — она сказал это шёпотом, прижимаясь к нему, — а спички где-то в шкафу. Принесёшь?

— Принесу, — он поцеловал её и, поднявшись, прошёл на кухню.

Едва сдерживая счастливую улыбку, Кристина откинулась на спинку дивана. Её мечта наконец-то сбылась! Они с Димой снова вместе. Правда, он кажется ей не таким, каким был раньше, в его отношении к ней едва улавливается какое-то непонятное сомнение… Но это — временно, она понимает, что его разрыв с этой Наташей наложил отпечаток. Придавать этому значения не стоит, ведь он — рядом с ней, Кристиной… А Наташа потеряна для него безвозвратно. У них всё теперь сложится! Сегодня они вместе встречают Новый Год — что может быть лучше?

Думая так, Кристина услышала сигнал мобильного телефона, лежащего на столике — кто-то звонил Диме. Она посмотрела на высветившийся номер: это был номер не из его базы данных. Уверенная в том, что кто-то хочет поздравить его с Новым Годом, она, с довольной улыбкой на лице, нажала на кнопку:

— Да! Добрый вечер и с Новым Годом! Алло!.. Говорите!.. Дима сейчас подойдёт! Алло!..

— Кто-то звонил? — Дима, с подсвечником в руках, вошёл в гостиную, — Я так и не нашёл у тебя спички.

— Да, звонили, но ничего не сказали, — Кристина весело смотрела на него, — наверное, какая-нибудь поклонница?

— Ну, не знаю, — он улыбнулся в ответ, — надо было допросить с пристрастием.

— Там не ответили.

— Ну, тогда и допрашивать некого.

— Почему — некого? — положив ему руки на плечи, Кристина пристально посмотрела в глаза Диме, — Вот тебя сейчас и допросим… Да поставь ты этот подсвечник…

Уже под утро, как будто о чём-то вспомнив, она встала с постели. Дима спал и, прихватив его телефон, Кристина вышла из спальни. Нашла входящий звонок и сделала ответный вызов…

— Да… — женский голос был робким и показался ей знакомым.

— Вот что, девушка, — Кристина говорила напористо, чеканя слова, — я думаю, что вы ошиблись номером, когда звонили этому абоненту. Но, на всякий случай, предупреждаю… Этот абонент для вас всегда будет занят. Не ошибайтесь больше.

Нажав на «отбой», стёрла этот номер из входящих и исходящих звонков и, довольно улыбаясь, вернулась в спальню…

* * *

— Натали, что случилось?! — Петрович, уже изрядно подвыпивший, участливо смотрел на Наташу, которая, придя с небольшого перерыва, устраивалась за синтезатором.

— Всё хорошо, — едва слышно ответила она ему, низко опустив голову, но предательские слёзы упрямо капали на чёрно-белые клавиши.

— Ну что-о-о-о такое? — приобняв её за плечи, он говорил с ней, как с маленьким ребёнком, — Тебя кто-о обидел?

— Нет, всё хорошо, — она повторяла, как заученную фразу, — всё хорошо… Вы идите, Женька ждёт. Я пока одна поработаю.

— Ну, смотри, — он с участием сжал её ладошку, — если что, мы тут, за стеной…

— Угу, — кивнула она и, вытерев слёзы, поправила микрофон. Новогодняя ночь была в разгаре: посетители веселились не на шутку, ёлка в углу обеденного зала сверкала огнями, развешанные по стенам гирлянды переливались всеми цветами радуги, бенгальские свечи, несмотря на запрет администрации, вспыхивали то тут, то там, отражаясь в зеркальной стене.

Стараясь не смотреть на веселящуюся толпу, Наташа заученно нажимала на клавиши.

Она уже пару раз подряд исполнила вступление, но никак не могла начать петь… Слёзы снова и снова подкатывали к глазам, застывали в горле… Ну, зачем она позвонила ему?! Она, ведь, не собиралась… Зачем? Всё и так было ясно… Но, уйдя на небольшой перерыв, вдруг, совершенно неожиданно для себя, набрала Димин номер… Возможно, подсознательно она надеялась, что в новогоднюю ночь произойдёт чудо… но чуда не произошло. Вместо Димы ответила женщина. Она её узнала, это была Кристина… Они вместе встречают Новый Год. Она должна была это предполагать, должна была! Ну, зачем, зачем она ему позвонила?

— Наташка, всё нормально? — Женька, весёлый и счастливый, дожёвывая закуску, отодвинул её из-за синтезатора, — Давай, я лабаю, ты поёшь.

— Давай.

— Всё хорошо?

— Всё хорошо…

Когда под утро она увидела Димкин высветившийся номер, сердце чуть не выпрыгнуло из груди… Но раздавшийся следом голос Кристины убил последние остатки надежды…

* * *

Новогодняя ночь завладела всем городом… Миллионы огоньков заглядывали в праздничные окна, и казалось, что весь мир залит карнавальным светом.

Говоров и Мазур стояли на балконе однокомнатной квартиры, которую снимал Витька, и молча курили, облокотившись о перила. Время от времени сдувая крупные снежинки с рукава рубашки, Сашка задумчиво вглядывался в разноцветную даль. Встречать Новый Год к Мазуру он пришёл вместе с Ирой, с которой в последнее время у него наметились довольно серьёзные отношения. Она и очередная Витькина подружка в комнате весело смеялись, глядя на экран телевизора, пока парни вдыхали морозный воздух вперемешку с сигаретным дымом.

— Ты Димону звонил? — Витька, наконец, нарушил молчание.

— Пока нет, — Сашка затушил сигарету и выпустил последнюю струйку дыма.

— А чего? Я тоже не звонил пока…

— Не знаю, — Говоров поморщился, — он же у Кристины, не хочется почему-то звонить.

— Да… — Мазур покачал головой, — Дима наступает на те же грабли.

— Ну, да… — кивнул Сашка, — Хотя, его дело, конечно, не маленький ведь…

— Мне иногда кажется, что он вообще женщин боится, — усмехнулся Витька, — ходит по кругу, вместо того, чтобы что-то новенькое найти. Мне бы его внешность, уж я бы не растерялся.

— Димыч — однолюб, нам его не понять, — Сашка хмыкнул, — по-моему, он с Кристиной просто свою тоску по Наташке пытается убить.

— Что-то у них ненормально всё вышло, — Витька снова покачал головой, — такая любовь была, и вдруг — бац!

— А никто понять не может. И Дима в том числе.

— Ну, и что с ней теперь?

— А ты что, не в курсе?

— Да слышал краем уха, что она вдруг к Журавлёву ушла.

— Уйти не ушла, а в постель легла, — Сашка как-то зло сжал губы, — при чём, в считанные дни.

— А ты у Женьки ничего не спрашивал?

— Я сначала всё хотел с ним поговорить, да и Дима просил. Но не срослось. А потом Дима сам убедился, что она с ним переспала… сказал, чтобы я не звонил ему больше. Я и не звонил. А потом мне самому нужно было увидеться с Женькой, тогда он и сказал, что она беременная.

— Так, может, и не от Журавля? Может, от Димы?

— Не, от Женьки, стопудово от него. Если бы от Димы, Дима бы знал. Он ребёнка хотел…

— А с ней ты не встречался?

— Не-а… Я в ресторане даже подходить не стал, и она меня не заметила. Чего душу бередить? Она и до этого Диму любила, а сейчас — вообще непонятно, кого…

— Ну, а с Иркой у тебя, смотрю, всё серьёзно? — Мазур толкнул Сашку локтем, — Заявление ещё не подавали?

— Заявление не подавали, — Говоров почему-то смутился и, слегка перегнувшись через перила, внимательно разглядывал двор, — а вот квартиру решили снять. Уже нашли по объявлению, третьего числа идём смотреть.

— Ну, так за это надо выпить, а, Саня? — Витька со всей силы хлопнул друга по плечу, — Чё, идём? И девчонки там чего-то притихли…

— Блин, Мазурик, вот с тобой, не захочешь, а нажрёшься, — Сашка заржал и, уже взявшись за ручку двери, обернулся к Витьке, — мне Ирка сказала, что домой меня не понесёт…

— Да куда она денется, — в ответ ему заржал Мазур, — допинает, в крайнем случае!

* * *

Новогодние праздники закончились, и город постепенно приходил в себя после шумных гуляний под ёлками, катаний с ледяных горок всех, кто был в состоянии на них взобраться, а так же громких и ярких салютов, разноцветными брызгами украшающими ночное январское небо. Все праздничные вечера Наташа работала — ресторан был открыт для посетителей без выходных и до самого утра. Она очень пришлась по душе посетителям, многие из них приходили именно «на неё» — слух о девушке с удивительным голосом, поющей в «Дворянском гнезде», разлетелся среди ресторанных завсегдатаев, и её собственный песенный блок всегда приветствовался как меломанами, так и просто любителями вкусно поесть… К тому же, смотрелась Наташка шикарно: стройная, с распущенными волосами, иногда уложенными в причёску, красивая девушка привлекала к себе внимание мужской аудитории, что устраивало хозяина ресторана. Будучи очень загруженной учёбой, она никогда не пропускала работу, в отличие от своих коллег, и работала за те деньги, которые ей платили — как бы в отместку за то, что Женька выдавал её за свою невесту, Руслан платил ей намного меньше, чем Журавлёву и Петровичу. Жалея девушку, те нередко добавляли её суммы из своих гонораров, но Наташа об этом даже не догадывалась: деньги ей всегда передавал Журавлёв, а с Русланом она старалась встречаться и разговаривать как можно реже.

Женька и Петрович — средних лет невысокий, худощавый мужчина с красивым тенором, частенько прикладывались к спиртному в праздничные вечера — то по очереди, а то вместе, и она зачастую пела одна под синтезатор, под минусовки или под гитару, в зависимости от стадии веселья посетителей, «прикрывая» своих «товарищей». Товарищи были благодарны — особенно Петрович, чьё пристрастие к алкоголю очень мешало его работе. Немного проспавшись в подсобке, он выходил, поднимая вверх правую руку, как ресторанная «звезда», которую долго ждали зрители. Он дарил Наташке шоколадки и звал её Натали…

Женька, который выпивал не так много и отсутствовал не так долго, обычно наклонялся к девушке и, мурлыкая: «Всё нормально?» целовал в лоб, чем вызывал жгучую ревность у женского персонала и улыбку у самой Наташи, которая вскоре привыкла ко всему. Она, на удивление, подружилась и с Журавлёвым, и с Костей, к которому они время от времени ездили репетировать новые песни. Мужчина почему-то с особенной теплотой относился к Наташе с самого первого дня, девушка немного удивлялась, но однажды Журавлёв всё объяснил.

— У Кости была дочь. Её тоже звали Наташа, и ей сейчас было бы восемнадцать лет.

— С ней что-то случилось?

— Да, она умерла от рака… Давно. Вот он к тебе и прикипел.

Сам Женька тоже становился другим, когда они приезжали к Косте… Наташе казалось, что за видимой бравадой и неуёмной любовью к женскому полу кроется какая-то неизбывная печаль… Здесь он становился серьёзнее и только слегка улыбался уголками губ. Иногда Костя и Женя затевали свои разговоры с воспоминаниями, и Наташа, положив на локти подбородок, с интересом слушала мужчин, улыбаясь их шуткам. Почему-то у Кости ей было особенно тепло и спокойно…

— Дима, я что-то тут не пойму, что ты… — произнеся эти слова, Наташа осеклась. Она играла по нотам, написанным Женькой, и засомневалась в одном знаке.

— Дима? — Костя удивлённо посмотрел на девушку, — А кто у нас тут Дима?

— Ой, я оговорилась… — смутилась Наташа, — Не Дима… Женя…

— Что ты тут не поймёшь? — Женька взял в руки нотный лист, — Слушай, кстати… Я только на днях увидел на ютубе ролик… Помнишь, как мы тебе под окном орали?

— Помню… — вопреки его желанию развеселить, слёзы навернулись у неё на глаза.

— О как! — Костя улыбнулся, — Он тебе серенады пел?

— Да если бы я один… Весь знаменитый «Ночной патруль»! — Женька засмеялся, — После концерта на дне города. У Димки Морозова день рождения был, вот он и пел серенады. А мы только подпевали.

— «Ночной патруль»? Я как-то их слышал… И Морозова видел и слышал. Талантливый парень. Но… вот чего-то в его музыке не хватает… жёсткости, что ли?

— Кстати… Вот та песня, что мы Наташке под окном пели, классная, между прочим. Я бы спел. Её на ютубе нет?

— Есть… — Наташа грустно посмотрела на Женьку, — Я её даже в Москве в клубе сама пела, там есть вариант текста для женского исполнения.

— В московском клубе? — Костя удивлённо посмотрел на девушку, — Ты выступала в Москве?

— Да, с «Ночным патрулём»… Мы ездили снимать видеоклип на песню и, заодно, выступили в «Золотой антилопе».

— Ты пела в «Ночном патруле»??

— Совсем немного. Раньше я пела в «Киви», но потом Дима… — Наташа осеклась, но, справившись с собой, продолжила, — Потом Дима сказал, что я буду выступать только с ним. Вот тогда мы и поехали в Москву. А потом я ещё на сольнике с ними спела, и всё…

— А почему больше не выступаешь?

— Они теперь под Лапиным. Он вложил деньги в их раскрутку и пригласил Диму работать в его продюсерском центре. В общем, Лапин сказал, что я лишняя…

— И Дима согласился? — Костя пристально посмотрел на девушку.

— Нет. Он не согласился. Я ушла сама.

— А что за песня, послушать где-то можно? Или сама спой?

— А у вас интернет есть?

— Ну, конечно… — Костя включил компьютер, — Сейчас…

— Вот он, ролик… — Наташа пошевелила мышкой, — «Я заплетал твои косы».

Она впервые за эти месяцы снова смотрела любительскую съёмку с концерта «Ночного патруля», слушала песню, которую Дима посвятил ей… Вот он сам… Она так давно его не видела. Комок подступил к горлу… Не в силах больше смотреть, не одеваясь, вышла на улицу.

— Песня мне, в общем и целом, понравилась, — сказал Костя, когда Наташа вернулась в помещение, — но я бы сделал всё по-другому. Попробуем?

— Костя… Я знаю что аранжировки стоят дорого… Пока я не могу заказывать себе песни…

— Ну, я не за деньги… Без денег. Ты этого стоишь… Единственное, что придётся сделать, это спросить разрешения у Морозова — это же его песня?

— Да, его… Но спрашивать не надо. Это он для меня написал… — Наташа подняла на Костю свои большие печальные глаза, — И он её больше не поёт…

* * *

Кристина сидела в аппаратной и, не отрываясь, наблюдала, как Дима собирает шнуры от аппаратуры и аккуратно складывает их в коробку.

— Может, ты всё-таки обратишь на меня внимание? — поигрывая ключами от машины, девушка недовольно сдвинула красивые брови.

— А, сейчас, Кристин, — он с готовностью кивнул головой, продолжая скручивать шнур, — Сашка должен был подойти, а он где-то в пробке стоит, только что отзвонился. Вот, приходится торопиться. Ещё домой нужно, переодеться, душ принять.

— А почему не ко мне? — она слега улыбнулась, — Поедем ко мне, у меня тоже есть ванна.

— А одежда? — улыбнулся в ответ ей Дима, — Всё дома.

— Потому, что ты в прошлый раз не захотел у меня остаться. Остался бы, я всё в порядок бы привела и в шкаф повесила.

— Да ладно, не хочется тебя нагружать лишней работой.

— Морозов, не хитри, — девушка прищурила красивые серые глаза, — это не отговорка.

— Да ладно тебе, — Дима рассмеялся, — поедем вместе, подождёшь меня, с мамой пообщаешься.

— А после концерта поедем ко мне?

— После концерта будет банкет.

— Ты что, останешься?

— Останемся вместе. Там будут люди, с которыми мне нужно пообщаться.

— Нет. Никаких банкетов, — она капризно поджала губы, — слышишь, Дима? Никаких банкетов!

— Кристин, мы недолго побудем, хорошо?

— Нет.

— Ну, что с тобой? — он подошёл к ней и обнял за талию, — Что случилось?

— А ты забыл, какой сегодня день?

— А какой сегодня день?

— Ну, ты даёшь, Морозов, — отстранившись от него, девушка сердито отошла к окну, — по случаю чего концерт, тоже забыл?

— А! — он хлопнул себя по лбу, — Точно, день святого Валентина!

— И, что, по этому случаю не будет никаких действий?

— В смысле? — он вопросительно уставился на неё.

— Что, даже и цветов не подаришь?

— Подарю, — он снова обнял её, — только это должен был быть сюрприз…

— Что?! — она расхохоталась, — Цветы — сюрприз?! Ты что, Дима?! Вот кольцо с бриллиантом в пять карат — это сюрприз… А цветы — это как билет в автобусе, ежедневно и обязательно!

— Ух ты, — поцеловав её, он снова вернулся к инструментам, — даже обязательно?

— А ты как думал? — Кристина кокетливо тряхнула пышными чёрными волосами, — Ты имеешь дело не с провинциальной дешёвой матрёшкой, а с дорогой женщиной, не забывай…

— К чему ты сейчас это сказала? — он помрачнел и резким движением закрыл коробку.

— Да ни к чему, просто к слову пришлось, — девушка демонстративно рассматривала дорогое кольцо на среднем пальце правой руки, — кстати, тебе не кажется, что здесь чего-то не хватает?

— Не знаю, — взглянув, он пожал плечами, — красивая женская рука с красивым кольцом… По-моему, всё прекрасно!

— Ты уверен?

— Н-ну да, — он ещё раз посмотрел на её кисть, — может, я ошибаюсь, тогда подскажи?

— Странно, что тебе самому не приходит это в голову, — она сказала это как бы про себя, с нотками недовольства, — на руке не хватает кольца, подаренного тобой. Мы с тобой столько лет знакомы, а ты не подарил мне ни одного кольца.

— Ну-у-у… — Дима снова замялся, — наверное, всё впереди?

— Впереди? — она перевела на него колючий взгляд, — Когда оно придёт, это «впереди»?

— Придёт, — он неуверенно улыбнулся, — мне кажется, это тоже должен быть сюрприз.

— Сколько ты встречался со Смольниковой? — наклонив голову вбок, она прищурила глаза, — полгода?

— Кристина, давай, лучше не будем говорить на эту тему, — глядя в пол, Дима сдвинул брови, — ни к чему, правда?

— А, давай, поговорим? — подбоченившись, она встала прямо перед ним, — Или храбрости не хватает?

— При чём тут храбрость?

— Да при том. Если ты меня спросишь о других мужчинах, я не побоюсь тебе сказать, потому, что я никогда не обманываю… Я откровенна с тобой… — Кристина говорила резко, перемена настроения произошла прямо на глазах.

— Ну, хорошо, — видимо, привычный к таким сценам, он устало вздохнул, — хоть эта тема вот именно сейчас совершенно не к месту… Но, если ты хочешь откровенности… С Наташей мы не просто встречались. Мы жили вместе, как муж и жена. Но это для тебя не секрет, это ни для кого не секрет.

— Хорошо. Но ты ей сделал предложение.

— Ну, и что?

— Ты дурак или прикидываешься?

— Кристина, я тебя не понимаю.

— Не понимаешь?! — глядя на него широко распахнутыми от возмущения глазами, она почти перешла на крик, — Не по-ни-ма-ешь?!

— Нет.

— Вот и я не понимаю, почему ей ты делал предложение, а мне до сих пор — нет.

— Кристина, — Дима окончательно помрачнел, было видно, что ему тяжело даётся этот разговор, но из последних сил он сохранял спокойствие, — мне всё-таки кажется, что предложение делается добровольно, а не в результате чьей-то истерики.

— Возможно, — в сердцах выкрикнула она, — но я не могу понять — почему?!

— Хотя бы потому, что она никогда не называла меня дураком. И вообще, не повышала голоса.

— Что?! — лицо девушки исказило бешенство. Она не ожидала такого ответа и теперь, тяжело дыша, стояла перед Димой, невольно сжав кисти в кулаки.

— Вы чего тут орёте? — Сашка быстрым шагом вошёл в помещение, — На улице слышно.

— Да всё нормально, Саня, — Дима говорил отрывисто, нервно, — шнуры собираю.

— Так это шнуры, оказывается, орут? — Сашка хмыкнул, — Орущие шнуры… Это что-то новенькое…

— В общем, так, Морозов, — Кристина говорила зловеще-тихо, взявшись за ручку двери, — если через полчаса после окончания концерта ты не будешь у моих дверей, пеняй на себя! Я не твоя Наташа, со мной так, как со всеми, нельзя!

— А ты что, не поедешь со мной?! — сдержанно спросил Дима.

— Нет! — отрезала она и, хлопнув дверью, скрылась в коридоре.

— Да-а-а… — Сашка задумчиво нахмурился, — и, правда, не Наташка…

— Саш, прекрати… — сжав губы, Дима укладывал свой синтезатор в чехол, — И так тошно…

— А я чё?.. Я — ничё… — Сашка услужливо потянул за «молнию», — Вот, замочек тебе застёгиваю…

* * *

— Саша, Дима, привет! — Журавлёв издалека махнул рукой вошедшим в одно из помещений Дома Творчества Говорову и Морозову. Длинный стол, накрытый в честь празднования дня влюблённых, пестрел спиртным и закусками. Праздничный концерт, в котором участвовал и «Ночной патруль», только что закончился, и все артисты собрались на банкет. Женька, который пришёл чуть раньше, сидел рядом с очередной дамой сердца из подтанцовки на другом краю стола, и Сашка в ответ тоже махнул ему рукой. Дима, при виде Журавлёва изменившийся в лице, никак не ответил на его приветствие и вместе с Говоровым уселся подальше. Поприветствовав знакомых музыкантов, взял в руки протянутый ему стаканчик, но в тот же момент услышал сигнал телефона. Взглянув на входящий номер, нехотя нажал на клавишу:

— Да. Я на банкете. Я говорил, что мне нужно встретиться с ребятами. Кристина, ты сама не поехала со мной. Ну, хорошо, я никогда больше к тебе не подойду, — он устало нажал на «отбой», но через полминуты телефон просигналил снова, — Да… Да, я всё ещё здесь. Нет, отсюда я поеду сразу домой. Хорошо, завтра поговорим. Спокойной ночи…

— Да, Димыч, завтра тебе туго придётся, — Сашка покачал головой, — Может, стоило бы поехать к Кристине? Девушка явно не удовлетворена… всё, всё… молчу! — Говоров громко заржал, — Ну, я серьёзно…

— Саня, пошёл ты, — Дима, не в пример ему, выглядел удручённым и усталым, — я отсюда домой поеду. Сейчас вот с ребятами из «Хеллоуина» поговорю и уеду. Вон они, как раз, — кивнув на группу молодых людей, вошедших в помещение, он встал из-за стола, — пойду, поговорю.

— А, ну, давай, — Сашка согласно кивнул и, обведя взглядом присутствующих, немного поколебавшись, неторопливо подошёл к Журавлёву, хмуро присел рядом.

— Привет, как жизнь?

— Нормально… — Женька довольно улыбался.

— Тебя каким ветром занесло? — Сашка налил себе в стопку водки, залпом выпил, сморщившись, поднёс к носу бутерброд, которыми изобиловал стол, шумно вдохнул.

— Так я играл сегодня, — выпив вместе с ним, Журавлёв пожал плечами, — не видел, что ли? Я у Гордейчука басиста заменял.

— Не, не видел. Мы только к своему выходу подъехали, вы, видимо, раньше отработали.

— Ну, да, — Женька усмехнулся, — вы же теперь гвозди программы, на закусон лабаете.

— Да ладно, — Сашка усердно жевал бутерброд.

— Ну, что, как она — слава?

— Слава? А хрен её знает, как она, ещё не понял.

— Да ладно, всё на мази. Давай, за влюблённых, — Журавлёв поднял очередную стопку, — поехали!

— Ты, смотрю, в очередной раз влюблённый? — кивнул на девушку, которая в этот момент разговаривала со своей знакомой, Говоров.

— Ну, нам, как творческим людям, положено, — Женька приобнял свою спутницу; оглянувшись, она очаровательно улыбнулась ему и снова повернулась к соседке по столу, — для вдохновения… Или у тебя не так?

— Смотри, а то вдохновения на алименты не хватит, — Сашка хмуро достал пачку сигарет.

— Всё делаем аккуратно, Саня, никто не жаловался, — Журавлёв обаятельно улыбнулся, — спокуха…

— Что-то с Наташкой не аккуратно получилось… — не выдержал Говоров, — Что, всё уже, разбежались?

— С кем?! — Женька удивлённо вытаращил глаза.

— С Наташкой.

— С какой Наташкой? — собиравшийся тоже закурить Журавлёв чуть не выронил сигарету из рук, — У меня никакой Наташки нет, Саня, ты что-то путаешь.

— Как это — нет? — усмехнулся Говоров, — А Смольникова?

— А Смольникова тут при чём? Мы и не сбегались, — Женька, наконец, тоже закурил и, облокотившись о стол, наклонился к Говорову, — Саня, я только недавно развёлся, я что, на голову больной, снова в ту же петлю? Я предпочитаю однодневные, ни к чему не обязывающие отношения.

— Ну, ты же сам сказал тогда, в ресторане, что она в положении…

— Саня… Я просто сказал, что она беременная, и то по пьяни проболтался. Но, разве я сказал, что от меня? — Женька вытаращил изумлённые глаза, Я не святой дух, чтобы от меня бабы на расстоянии залетали.

— Как понять — на расстоянии? — удивился уже Говоров.

— На расстоянии, — повторил Журавлёв, — бесконтактно, то есть.

— Да ладно, Жека… Это Диме можно было бы заливать, — Сашка недоверчиво покосился на Женьку, — я лицо постороннее, можешь расслабиться.

— Я, что, похож на идиота, который будет хвастать, что ему отказали? — тот снова искренне удивился.

— В смысле?

— В смысле, сказали: «Иди ты, Женя, лесом…»

— Так что, вы с Наташкой не…

— Саша, вот с Наташкой у нас никогда ничего не было. Я даже не знаю, от кого она в положении, не имею привычки в душу лезть, мы просто работаем вместе, и всё. Она понравилась Руслану, как певица, я предложил ей работу. Она согласилась. Так что на меня чужих детей не вешай, а лучше спроси у неё сам, если до сих пор ещё не догадался, кто отец, — скосив глаза в ту сторону, где сидел Морозов, Женька засмеялся, — а, вообще, давай лучше за влюблённых, а то у меня девушка уже заскучала.

— А я даже слышал, что она у тебя ночует…

— Кто — Наташка? — в очередной раз вытаращился Женька, — С чего ты взял-то?

— Ну… сказали мне там у вас, в ресторане. И ещё сказали, что ты всем говоришь, что она — твоя невеста.

— А, ну, это другое дело… Один раз пришлось приютить. А как бы ты на моём месте поступил? Если полный ресторан горячих парней, и у меня спрашивают, за сколько можно эту девочку купить. До маршрутки ей нереально было дойти без приключений, а я ещё работал, и за руль — никак, поддатый был.

— И что? — Сашка всё ещё недоверчиво смотрел на Журавлёва.

— И ничего. Провели ночь как брат и сестра, она на кровати, я на раскладушке. Ночью пришёл Руслан, думаю он сам на неё запал, вот тогда и пришлось сказать, что Наташка — моя невеста.

— Так уж врозь и спали? Не похоже на тебя, — Сашка в сомнении качал головой.

— Саня… — Женька удивлённо смотрел на Говорова, — ты забыл, наверное, что я женщин не насилую. А беременных — тем более. Так что, совесть моя чиста. И давай, наконец, выпьем…

— Выходит, и тогда, в октябре, когда мы с тобой возле универа встретились, она не с тобой ночевала? Дима тогда её найти не мог.

— В октябре? — подняв глаза, Женька сосредоточенно что-то вспоминал, — А, всё, вспомнил. Это когда мы ехали мою песню репетировать? Так она тогда к подружке собиралась. Я слышал, как они по телефону договаривались. Наташка тогда симку в окно выкинула, а новую поставила. Но я привычки не имею расспрашивать, Саш. Говорю, только то, что сам видел.

— Понятно… — Сашка казался потрясённым. Выпив ещё стопку, он, попрощался с Журавлёвым и вернулся на своё место.

— Что тебе там Журавлёв так долго рассказывал? — поговорив со знакомыми музыкантами, Дима уже собирался домой, но, увидев Говорова, задержался…

— Да ничего… — наливая себе ещё водки, Сашка сосредоточенно смотрел, как бесцветная жидкость, пульсируя, наполняет пластиковый стаканчик, — Потрепались, как обычно, бухнули и разошлись.

— А что за подруга с ним?

— Да так… просто знакомая.

— За Наташку… ничего не говорил?

— Не-а… Ничего…

* * *

— Ой, Наташка, вот это лучше! В нём совсем ничего не заметно, — Оксанка разглядывала в примерочной выбранное Наташей платьице с высокой талией. Повернувшись боком, та придирчиво присматривалась к своей фигуре — пышный подол удачно скрывал слегка округлившийся животик. Ещё немного, и скрывать его уже не удастся… Захочет ли хозяин ресторана, чтобы посетителям пела беременная певица?

— Ладно, — девушка подала платье продавщице, — я беру. Заверните, пожалуйста.

 

Глава 12

— Ну, что Мила, кто из нас был прав? — закинув ногу на ногу в своём кресле, Леонид Лапин победно посмотрел на жену, — Для меня невозможного нет, если дело касается моей дочери.

— Ой, Лёня… Я даже думать боюсь, чтобы не сглазить, — та с теплом смотрела на мужа, — Кристина так изменилась, что не верится… Я давно не видела её такой счастливой, как сейчас.

— Вот ради этого и стоило всё затевать, — Лапин закурил, — Вот мне говорили: чего ты ухватился за этого музыкантишку? Отправь дочь за границу, и дело с концом. А что там — за границей?! Она здесь к алкоголю пристрастилась, а там, без присмотра, к чему привыкла бы? Нет, заграница в данном случае нам не поможет.

— Я согласна с тобой полностью. Я бы места себе не находила, если бы она была далеко.

— А насчёт Димы я так скажу. Деньги всегда можно заработать, была бы голова умная на плечах. А у него она есть. Вон как ухватился за работу! Денег вообще сейчас не получает — то, что остаётся от гонораров, отдаёт за то, что я его от Игоря отмазал, — Леонид довольно ухмыльнулся, — мне эта драка даже на руку, как по заказу, он сам в руки попался, и рассчитываться ему ещё до-о-о-лго! — Лапин хитро улыбнулся, — А благодарен будет по гроб жизни. Ну, и сам по себе парень хороший, порядочный. Я тут рассуждаю нетрадиционно. А Кристинка его любит, это самое главное. Вот поженятся, я на неё официально всё отпишу, так отпишу, чтобы ему было выгодно с ней не ссориться. Пусть занимаются шоу-бизнесом, там, глядишь, он от своего рока отойдёт.

— Да… Кристина его любит. Правда, что-то никак окончательно не сойдутся… Может, просто заняты сейчас так сильно? Лишь бы сладилось, иначе я боюсь за неё…

— Сладится. Не сладится — у меня ещё пара козырей в запасе есть.

* * *

Новый Год, защита диплома, репетиции, гастроли, новые проекты — за делами зима пролетела незаметно, и первый день первого весеннего месяца обозначился на календаре. Несмотря на огромную загруженность, Дима находил время для сочинения музыки. Вернее, он её даже не сочинял, мелодии сами появлялись в голове, ему оставалось их только оживить. Он написал несколько инструментальных композиций и теперь включал их в концертную программу.

Возобновление отношений с Кристиной облегчения не принесло. Заполнить пустоту, образовавшуюся после разрыва с Наташей, не получалось — слишком большую часть занимала эта белокурая, хрупкая девушка в его жизни… Прошлое никак не отпускало, оно возвращалось в воспоминаниях и снах. Наташка снилась ему всё чаще и чаще… Во сне она что-то говорила ему, но он не слышал её голоса. Она снова что-то говорила и протягивала к нему руки… Ему нужно было только сделать шаг. Но, вместо этого, он разворачивался, уходил прочь и… просыпался.

— Морозов, я что-то не поняла… Почему ты отказался заниматься проектом этих двух мальчиков? — размахивая диском, Кристина гневно вошла в студию, где Дима писал аранжировку к новой песне, — Опять скажешь, что вокал слабый?

— Кристина, я не буду заниматься «голубыми» проектами. Пусть у них хоть золотые голоса.

— Ты что, вообще дурак? Какая тебе разница, если они сами платят за свою раскрутку? Тем более, это выигрышный проект, и ты сам об этом знаешь! Это бизнес — в первую очередь.

— Кристина, мне плевать, что он выигрышный, я принципиально «голубизной» не занимаюсь! Есть у них деньги — пусть сами и раскручивают себя. В первую очередь, я — нормальный мужик.

— Знаешь что, — Кристина прищурилась, — У меня такое впечатление, что ты вообще не мужик.

— Ты пришла со мной поругаться? — Дима пристально посмотрел на девушку, — В любом случае, подбирай слова.

— Ладно, прости… — нехотя выдавила из себя Кристина, — Просто… просто я устала… я не понимаю, мы вместе… или нет…

— Что ты имеешь в виду? — парень вздохнул в ожидании привычных упрёков.

— Ты и сам прекрасно всё понимаешь. Ты постоянно чем-то занят, я чуть не силой затаскиваю тебя к себе… Вот скажи, зачем мне своя квартира, если мы так и не живём вместе?

— Мы с тобой и так постоянно вместе.

— Морозов… Не прикидывайся дураком! Это работа. Я о другом говорю.

— Кристина… — Дима опустил голову, — Я не знаю, что тебе сказать. Правда, не знаю…

— А я знаю… — она посмотрела на него с обидой, — Ты никак не можешь забыть свою Наташу… а я для тебя просто как таблетка: выпил — и не болит, да, Дима?

— Кристина, хватит. Я всё давно забыл.

— Забыл?! Да ты живёшь где-то там, в прошлом… Ты меня даже не замечаешь! Зачем же ты тогда… в декабре… Зачем?! Ну, вот скажи мне?!

— Не знаю… — тяжело выговорил Дима, — Кристина… я сам ничего не знаю. Успокойся, пожалуйста… Я ведь всё равно рядом с тобой, никого не ищу… потерпи немного… Хорошо?..

— Ты совсем дурак, Морозов?! Почему я должна терпеть? Что я должна терпеть?! Твои страдания?! А кто будет терпеть мои? Дима… — Кристина внезапно изменила тон, заговорив тихо, — Дима, пойми, жизнь идёт дальше… Прошлое осталось в прошлом… А настоящее — вот оно! Я с тобой, и я тебя люблю.

— А помнишь, в Москве… Ты мне сказала, что не может быть только того, чего не было… А то, что было — никуда не уходит.

— Я тебя поняла, — после недолгого молчания металлическим тоном произнесла Кристина, — в общем, так, Морозов. Не забывай, что ты с отцом ещё не рассчитался полностью. И здесь ты — фактически никто. Просто музыкант.

— Кристина… — Дима усмехнулся, — Это не самый лучший способ наладить отношения.

— Да?! Тогда подскажи мне самый лучший! И, вот ещё что… Я не говорила, но сейчас скажу. У тебя нет авторских прав на текст песни «Он, как и я». А ты её распевал на фестивале! Ты отдал её на кавер! Ты знаешь, в какую сумму тебе выльется судебное разбирательство?

— Кристина… Ты хоть сама понимаешь, что сейчас делаешь? — Дима с недоумением смотрел на девушку, — Ты считаешь это нормальным?

— А что мне делать? — в отчаянии крикнула она ему в лицо, — Что мне делать?! Как мне тебя разбудить?! Проснись, Дима!.. Проснись!..

— Кристина… ты иди сейчас домой. Мне лучше побыть одному.

— Хорошо. Я сейчас уйду. А ты… ты подумай. И не опоздай с решением.

* * *

Он с удивлением смотрел на звонящий телефон — номер был незнакомым.

— Добрый вечер, это Дмитрий? — женский голос был довольно приятным.

— Да… Добрый вечер!

— Это Инна. Может, помните, я вас летом подвозила на машине до города. А вы мне дали свой телефон. Помните?

— Да… Вспомнил… Здравствуйте, Инна.

— Дима, мне очень неловко… Но у моей сестры скоро день рождения, как раз восьмого марта. Она ваша горячая поклонница, кажется, я уже говорила об этом. Вы не могли бы подписать для неё ваш диск? Диск у меня уже есть, а подписи вашей нет.

— Диск?! — Дима искренне удивился, — Вы не путаете? У меня нет пока записанного диска.

— Нет-нет… Это, конечно, самодельный диск. Песни, скачанные из интернета. Но, думаю, вы меня за это не осудите? — в голосе женщины послышалось кокетство.

— Понятно… С одной стороны, приятно, — Дима усмехнулся, — хотя… если честно, то приятно со всех сторон.

— Ну, тогда тем более. Подпишете?

— Ну, в принципе… почему бы и нет? Давайте, встретимся, я подпишу. Скажите, когда…

— А, давайте, прямо сейчас?

— Ну… Давайте… Куда подъехать?

Тогда, прошлым летом, он не успел её разглядеть — так торопился домой, к Наташке… А сейчас он как будто впервые увидел красивую, голубоглазую женщину лет тридцати, со светлыми волосами. Не такими светлыми, как у Наташи… Он снова поймал себя на мысли, что невольно сравнивает с ней всех женщин…

— Спасибо, что согласились, — Инна обаятельно улыбнулась, — я, конечно, так бесцеремонно…

— Всё нормально, ничего не бесцеремонно, — Дима улыбнулся в ответ, — я, как раз, собирался ехать по делам, и мне было по пути.

— Ну, тогда — вот… — Инна протянула ему диск, — Записывал мой знакомый, он же оформлял обложку. Как вам — нравится?

— В общем, да… — Дима с интересом разглядывал фото «Ночного патруля», взятое, видимо, со страниц интернета. Что-то тупо заныло в груди… На этой фотографии с ними была Наташа, их сфотографировали как раз перед сольным концертом, который они давали в сентябре прошлого года. Единственное фото с ней в составе группы… Справившись с собой, он достал ручку.

— Как зовут вашу сестру?

— Её зовут Снежана.

— Интересное имя. Зимнее…

— Она тоже блондинка, как и я, — женщина кокетливо улыбнулась.

— И такая же красивая? — подыграл ей Дима.

— Ну… это решать мужчинам… — Инна явно была не против продолжить словесную игру, — Правда, у неё есть явное преимущество: она — младшая сестра.

— У красивых женщин возраста не бывает, тем более, у молодых красивых женщин, — Дима улыбнулся, отдал подписанный диск, — ну, вот, пожалуйста… Дарите.

— Спасибо, даже не знаю, как вас отблагодарить… — Инна игриво смотрела на него своими красивыми голубыми глазами. Глядя на неё, он вдруг почувствовал странное притяжение к этой женщине. Что-то едва уловимое в её образе показалось ему до боли знакомым.

— Вы уже отблагодарили, — Дима кивнул на диск, — хоть это и пиратское изделие, но оно — признак популярности. А что ещё артисту надо?

— Если вам будет грустно, то позвоните, я буду рада, — женщина стрельнула красивыми глазами.

— Хорошо. Я позвоню.

Попрощавшись с Инной, он вернулся в машину, завёл двигатель. Начало марта… Первый месяц весны. Жизнь продолжается…

Вернувшись домой, прошёл в свою комнату, присел у компьютера… Открыл папку с Наташиными фотографиями… Он когда-то специально создал эту папку, собрав в неё все её фото.

Открывая их одну за другой, он внимательно вглядывался в Наташкино лицо. Глаза… Удивительно доверчивые, удивительно печальные… Почти год назад она доверилась ему… И так же легко потом доверилась другому… Он всё равно не мог поверить до конца, что это возможно… Может, нужно было разыскать её тогда? Остаться дома, не ездить ни на какие гастроли… Он сам не оставил ей надежды, когда не стал догонять в тот дождливый вечер. Она ушла, а он уехал с Кристиной. И потом… Он молчал, она, конечно, ждала, что он позвонит… и молчала сама. И в день назначенной свадьбы он не позвонил… Он сам толкнул её в чужие объятия. Но она… Неужели всё так просто? Сколько раз он хотел поехать к ней — туда, в маленькую квартирку на третьем этаже… Но, представив, что там, где прошло столько их счастливых дней, теперь бывает другой, напрочь оставлял эти мысли.

Он вспомнил, как ещё в декабре, не выдержав, подъехал к «Дворянскому гнезду». Ждать пришлось недолго, они вышли вместе — Наташа и Журавлёв. Сели в его машину и уехали… Он не стал догонять и следить… Она сделала свой выбор. У неё будет не его ребёнок.

Всё. Хватит. Больше нет сил истязать себя этими мыслями. Ничего не вернуть.

Закрыл папку.

Навёл курсор… на секунду в голову пришла мысль, что это не курсор, а прицел… щёлкнул правой мышкой… сделав над собой невероятное усилие, нажал на «удалить».

Внезапно вспомнил сегодняшнюю встречу: догадка обожгла, как огонь… Инна чем-то неуловимым напоминала ему Наташку. Только глаза у неё были не карие, а голубые.

Немного погодя, взял телефон, нашёл номер, нажал «вызов»…

— Инна? Это Дима. Помните, вы предлагали прогулку по вечернему городу? Предложение в силе?

 

Глава 13

— Ну, что? — при виде Наташи, выходящей из кабинета УЗИ, Оксанка вскочила со стула, — Что сказали?

— Сказали, всё нормально, патологий нет.

— А не сказали — кто? Девочка или мальчик?

— Ещё в прошлый раз сказали.

— Да?! А ты не говорила… И — кто? — заглядывая в глаза подруге, любопытничала Оксанка.

— Мальчик… — Наташа тепло улыбнулась, — А я и хотела мальчика.

— А мне кажется, девочка лучше, — философски произнесла подружка, — девочки ближе, мама так всегда говорит. И наряжать их интереснее…

— Ну, не получилась девочка… — Наташа засмеялась и, сунув Оксанке в руки пакет с пелёнкой и тапочками, торопливо открыла соседнюю дверь в туалетную комнату, — Подожди меня, я сейчас…

Выйдя из женской консультации, девчонки не спеша прогуливались по улицам. Весна заявила о своих правах, и мартовский воздух был полон пьянящей свежести.

— Слушай, Наташ, а, может, тебе всё же сказать Морозову? — Оксанка озабоченно посмотрела на подругу.

— Знаешь, Оксан… Мне иногда ужасно хочется, чтобы он узнал. Только… только это будет лишняя боль. Он ведь сейчас опять с Кристиной, это я точно знаю. И ко мне он всё равно не вернётся.

— А вдруг вернётся? — Оксанка вытаращила свои голубые глаза, — Дети иногда очень помогают!

— Не вернётся. Он давно бы вернулся, если б захотел.

— А я бы сказала…

— Ты же видишь, он ни разу не пришёл с тех пор… мы не виделись почти пять месяцев.

— Да, как-то странно…

— Ничего странного. Просто ему стало со мной тяжело. И… наверное, так лучше… Я, действительно, его измучила. Я и сама запуталась, и его запутала… А сейчас он счастлив. Наверное, счастлив…

— А вдруг — нет? — Оксанка закусила губу, — Вот откуда ты узнала, что он снова с Кристиной?

— Я же их тогда, осенью, вместе увидела. Я рассказывала тебе.

— Ну, и что?! — голубые глаза подружки стали похожи на два блюдца, — Мало ли, почему они тогда оказались вместе?! Может, у неё машина сломалась?!

— Я тебе не говорила, — Наташа закусила губу, — я звонила Диме в новогоднюю ночь.

— Да?! — даже не спросила, а выкрикнула Оксанка, — И что?! Наташка, что?!

— Трубку взяла Кристина… А под утро она мне перезвонила и сказала, что этот абонент теперь для меня всегда будет занят.

— Думаешь, она тебя узнала?!

— Не знаю…

— Слушай, Наташ, это ещё ни о чём не говорит. Они могли просто быть в одной компании. Нет, тебе ещё осенью нужно было с ним мириться, когда он к тебе приходил. А ты молчала…. Что ему оставалось делать?

— Понимаешь, — Наташа говорила тихо, не в пример Оксане, — он после этого мне не позвонил и не пришёл. Раньше, когда мы ссорились, он очень быстро остывал, и мы мирились буквально сразу же. А тут… Он пришёл лишь затем, чтобы вернуть ключ.

— Но он же приходил к тебе ещё раз, помнишь?

— Помню… — Наташа шла, опустив голову, погружённая в невесёлые воспоминания, — Я тогда подумала, что он пришёл мириться. А он хотел отдать деньги и ещё спросил, что у меня с Журавлёвым, хотя, скорее всего, Сашка ему всё рассказал. Они ведь с Женькой — приятели, иногда общаются. Я думаю, Женька Сашке сказал, что мы с ним лишь записываем песню.

— А ты у Журавлёва об этом спрашивала? — Оксанка щурилась на весеннее солнце.

— Нет, — снова покачала головой Наташа, — я свои проблемы с чужими парнями не обсуждаю.

— Ну, и зря! — Оксана кивнула сама себе, — И проблемы ты не обсуждаешь, и с Морозовым встретиться не хочешь…

— Я бы очень хотела его увидеть, — почти прошептала Наташа, — но, говорят, он везде появляется с Кристиной.

— Ну, и что?! А я прямо при ней сказала бы о ребёнке!

— Что ты?! — Наташа испуганно взглянула на подружку, — Ни за что на свете!

— А я бы сказала…

— Дима ни в чём не виноват, — Наташа отрицательно покачала головой, — ведь он со мной, как с маленьким ребёнком, возился… А я… — тяжело вздохнув, она украдкой смахнула слезу со щеки, — А я… Я сама во всём виновата.

— А я всё равно бы сказала, — уже в который раз упрямо повторила Оксана.

— Всё равно я летом уеду. Я бы и сейчас уехала, но нужно доучиться. В ресторане, видимо, последний месяц работаю, на каблуках два часа не выстаиваю, и живот видно…Спасибо Женьке, я хоть за зиму кое-что заработала. Надо второй курс окончить.

— Ты молодец, Наташка, — Оксана посмотрела ободряюще, — такая нагрузка: и учёба, и работа, ещё и беременность. Тебе не страшно ночью домой добираться?

— Конечно, страшно… Иногда меня Женька подвозит, но я стараюсь его не напрягать. Я и так у него в долгу, он хоть и узнал, что я беременная, но не отказался работать со мной. И песню мою они с Костей записать хотят, и вообще… Он хороший парень. Даже очень, — Наташа засмеялась, — Хоть и бабник… Знаешь, посетители разные бывают, часто пристают, особенно раньше приставали, когда живота не было видно… Бывают такие, что напьются, и готовы за руку от микрофона утащить… А Женька столько раз меня выручал!

— И что, даже не приставал ни разу? — Оксанка с нескрываемым любопытством посмотрела на Наташу, — Ну, к тебе, в смысле…

— Ну, так, чуть-чуть… в самом начале… — Наташа засмеялась, — Но у него свой кодекс чести — если ему женщина отказала, он больше к ней не клеится, ведёт себя прилично. Я ведь даже ночевала у него один раз, когда один посетитель предлагал ему за меня кучу денег. Я бы тогда домой вряд ли бы попала, может, и в живых бы уже не было. А Женька меня к себе увёл, пока тот возле входа поджидал, и хозяину ресторана не отдал, хоть тот и приходил ночью.

— Да ты что?! — голубые глаза снова превратились в блюдца, — И — что?!

— Ничего, — Наташа пожала плечами, — Я на кровати спала, а Женя на раскладушке.

— Обалдее-е-е-ть… — Оксанка надолго замолчала и, лишь подойдя к автобусной остановке, заговорила снова, — Жалко, что ты на заочное переведёшься…

— А что поделать, придётся, — грустно улыбнулась Наташа.

— А ты отцу-то так до сих пор и не сказала? Ну, что в положении?

— Не-а… Ещё нет. Когда после Нового года ездила домой, ещё не видно было… я и смолчала… А теперь и совсем не знаю, как сказать — у него сердце больное. Вот что я наделала.

— Наташка… А ты имя уже придумала?

— Да… Давно… — на этот раз улыбка получилась тёплой.

— Какое?

— Валера… В честь папы.

* * *

— Ну, что, молодёжь, аранжировка готова, — Костя посмотрел на Наташу и Женьку, которые приехали к нему в студию, — можно вокал писать. Тут два варианта — либо одна Наташа поёт, либо вы дуэтом. Насколько я понял, там текст есть и от мужского, и от женского лица. Что делаем?

— Я думаю, Наташке нужно сольно спеть, — Женька вопросительно посмотрел на девушку, — тут дуэт ни к чему совершенно.

— Да, сольно, — подтвердила Наташа.

— Ну, тогда чайку с коньячком, связки разогреть, — Костя включил электрический чайник, достал чашки и коньяк.

— Мне без коньяка, — Наташа сделала предупредительный жест рукой.

— Ложечку можно, — Костя улыбнулся, — кто будет-то, мальчик или девочка?

— Мальчик, — Наташа смутилась: за всё время, как они с Женей приезжали к Косте, тот деликатно ни разу не спросил о её беременности.

— Ну, тем более, мужику положено, — Костя заулыбался, — шучу, конечно.

— Наташке нельзя, — подал голос Журавлёв, — она буйная делается.

— Кто — буйная?! — Наташа засмеялась, шутливо стукнув кулачком Женьку в плечо, — Да я за вас, алкоголиков, все праздники горло драла, даже пять капель не выпила, пока вы в подсобке храпели!

— Во, видишь? Трезвая, а уже дерётся, — Женька перехватил Наташкину руку, другой обнял её за плечи, — будешь буянить, замуж не возьму.

— Да я сама за тебя не пойду! — Наташа ещё пуще расхохоталась, — У тебя только в ресторане восемь невест! А по городу?

— А я, может, тебе верный буду, — рассмеялся в ответ Женя.

— Хорошо с вами, ребята… — Костя весело улыбался, — Просто, без заморочек.

— А мне с вами легко… — подперев лицо ладошкой, Наташа смотрела на Костю, — Я у вас, как будто дома.

— Не, Наташка реально молодец. Сколько работаю там, первый раз вот так — что ни попроси, всё сделает. Сколько мы с Петровичем ей ящиков коньяка должны… мама дорогая! И ни разу не выговорила. Серьёзно, Наташ, ты молодец, — Журавлёв кивнул девушке, потом обратил взгляд на Костю, — Петрович бухой спит — она со мной поёт. Я бухой — она Петровичу играет. Потом ещё и свой персональный репертуар исполняет, и всё без проблем.

— Да ладно… — смутилась Наташка, — Захвалил…

— Оставайся с нами, Наташка… — Женька снова обнял её за плечи, слегка прижал, — Мы ребёнка усыновим всем «Дворянским гнездом». Голодным не будет! Музыканта из него вырастим… А, Наташка?

— Хорошо… — грустно улыбнулась девушка, — Я подумаю.

— Давай, думай. Будет сын оркестра. Всё равно меня в отцы записали, — Женька весело рассмеялся.

— Тебя?! — Наташа посмотрела на него удивлённо-недоверчиво, — Интересно, кто?

— Да Сашка Говоров. Еле отбрыкался… Ну, это давно, ещё в феврале.

— Странно… — она смущённо опустила глаза, потом, справившись с собой, подняла их на Костю, — Ну, что, пишемся?

Уже сидя в машине, перед тем, как уехать, Наташа спросила Журавлёва:

— Жень, а с чего Сашка взял, что ты… ну, отец ребёнка?

— Слушай, я даже не знаю, — пожал плечами тот, — но он был так уверен…

— И что ты ему сказал?

— А что я ему мог ещё сказать? Как ты думаешь? — весело ответил парень, — Правду, и только правду.

 

Глава 14

Весна окончательно пришла в огромный город. Апрель по-хозяйски преобразил посеревшие после зимы улицы: деревья, пригретые солнечными лучами, оживали на глазах, птицы пели наперебой, а люди накануне первомайских праздников переоделись в яркие весенние одежды. Облокотившись о перила небольшого моста через узкую речку в центре города, Дима смотрел вниз — на весёлую рябь, покрывающую журчащий поток. Лёгкий тёплый ветер трогал его длинные волосы, закидывая небольшие пряди на лоб, и стоящая рядом с ним спутница пригладила рукой его причёску… Парень невольно повёл головой, как бы отстраняясь от её жеста…

— Дима… Почему ты никогда не рассказываешь о себе? — Инна сделала вид, что не заметила этого движения, — Мне кажется, тебе нужно выговориться.

— Зачем? — Дима посмотрел на женщину.

— Ну, хотя бы затем, что я психолог, — она улыбнулась и ещё раз провела рукой по его волосам.

— Ты считаешь, мне нужна помощь психолога? — он усмехнулся и добавил, — Так всё запущено?

— Каждому человеку рано или поздно бывает нужна помощь. Все эти два месяца, что мы встречаемся, мне постоянно кажется, что тебя что-то гнетёт. Даже когда ты улыбаешься.

— Не заморачивайся, Инна…

— Это не я заморачиваюсь. Это ты — замороченный.

— Скорее — запутавшийся… — Дима повернулся к женщине и, взяв её за плечи, посмотрел в голубые глаза, — Но пусть тебя это не тревожит. С собой я разберусь сам.

— У тебя такой печальный взгляд… Когда я впервые увидела тебя, ты был другим.

— Тебе показалось… Прости, — он достал из кармана звонящий телефон, нажал кнопку, — Да… Нет, я сейчас в дороге… Буду где-то через час. Кристина, не начинай… Я приеду, и мы поговорим, хорошо?.. Всё, до встречи…

— Это из-за неё?

— Что — из-за неё?

— Твои проблемы.

— И да, и нет… — нехотя ответил Дима.

— Ты говорил, что не женат. Это твоя девушка?

— Я даже не знаю, как сказать… Наверное… нет. Вернее — да, но бывшая девушка. В общем… Я же говорил, что я запутавшийся. Даже объяснить не могу… Мы когда-то встречались. Потом… потом перестали встречаться. А в конце прошлого года как-то снова всё произошло… Так спонтанно… И теперь…

— И теперь ты не можешь в себе разобраться, так?

— Да… — слова давались Диме тяжело, — Но, повторюсь, это только моя проблема. Не заморачивайся.

— Дима… ты можешь не бояться мне всё рассказать. Я отдаю себе отчёт в том, что наши с тобой отношения вряд ли когда-нибудь перерастут во что-то серьёзное. Во всяком случае, с твоей стороны.

— Ну, зачем ты так… — он снова обнял её, — я не давал тебе повода…

— Дима… Я старше… И прекрасно всё понимаю, — Инна печально улыбнулась, — и, мне кажется, что дело не в той, которая сейчас тебе звонила. В цепочке не хватает звена…

— Мне совсем не нравится нагружать тебя своими личными делами. Как-то странно всё выглядит…

— Просто я профессионал, Дима. Поэтому… — она замолчала, не договорив.

— Поэтому мы сейчас с тобой куда-нибудь поедем, — он улыбнулся и, наклонившись к ней, поцеловал.

— Тебя ждут, — игриво ответила женщина, — ты обещал подъехать через час…

— Час — понятие растяжимое… До бесконечности.

Сев за руль и пристегнувшись, Инна завела двигатель, отогнула козырёк и посмотрелась во встроенное с обратной стороны зеркало. Включила радио и, перебирая радиостанции, остановилась на городской «Музыкальной дорожке».

— Здесь иногда твои песни крутят. «Он как и я» и… «Не моя», кажется.

— Да, именно эти. Хорошо, что есть свой такой радиоканал. Местные музыканты нет-нет да выставляют своё творчество.

— Да, я за это и люблю эту радиостанцию. Всё такое живое, не избитое… Вот… что-то новенькое… — услышав незнакомую мелодию, Инна сделала звук громче, — Вроде такой песни не слышала…

— Погоди… — Дима напряжённо вслушивался в гитарное вступление, — Сделай ещё громче… пожалуйста…

— Пожалуйста, — женщина охотно прибавила звук, — Что-то знакомое?

— Да… Как?! Кто записал?! — слушая, Дима изменился в лице. Из динамиков лился женский нежный голос… Этот голос, этот тембр он бы не спутал ни с одним другим на свете!

Наташа пела так, как могла петь только она… Её исполнение всегда было таким выразительным, так трогало душу, как будто эта девушка сама проживала то, о чём пела.

— Боже, какой голос! И песня… — Инна повернулась к Диме, — Дима… Что с тобой?! Что-то случилось? На тебе лица нет…

— Случилось… но уже давно, — он устало закрыл глаза.

— Тебе песня знакома? — Инна пытливо посмотрела на него, — Или певица?

— Это моя песня… И слова, и музыка. Правда, слова здесь от женского лица… и певица… тоже знакома.

— Видимо, это и есть то самое недостающее звено?

— Это даже не звено… Это мои цепи…

— Это к ней ты спешил тогда… прошлым летом? Девушка с белой косой…

— Да…

— Она же была на фото твоей группы….

— Да…

— Понятно…

— Я ушёл от неё осенью…

— Почему ушёл?

— Так вышло…

— И где она сейчас?

— А она… Она с другим…

* * *

— Знаешь, Дима… — подала голос Инна, выслушав его нелёгкую историю, — Мне кажется, у тебя сложился комплекс вины перед твоей Наташей. При чём, вины не простой. Она у тебя многослойная. Вот она теряет с тобой невинность… Вот ты не берёшь её в поездку, и она вляпывается в нехорошую историю… и ещё много всяких мелких эпизодиков… А теперь ещё твой уход от неё, который она же и спровоцировала… И её же измена тебе, закончившаяся беременностью. Дима… Ты берёшь на себя её же собственную вину. И только поэтому она тебя не отпускает.

— Не знаю… — Дима сидел в салоне автомобиля, откинув голову на подголовник, — Не знаю… Я пытался забыть… Я писал музыку, и мне становилось легче… Я попытался снова возобновить отношения с Кристиной — не получилось… Я встретил тебя… и… мне показалось, что я стал забывать… А сейчас услышал её голос… и всё… в одну секунду всё вернулось…

— Дима… — Инна грустно улыбнулась уголками губ, — Это всё та же песня…

— Что мне делать? Подскажи…

— Я тебе скажу, но уже не как психолог: клин клином вышибают! — женщина лукаво улыбнулась, — Ну, что, едем?

— Инна… ты меня прости… Я сегодня никуда не смогу… Мне в центр надо… Прости, хорошо? Я позвоню… — с этими словами Дима вышел из машины.

 

Глава 15

Открыв огромный зеркальный шкаф, Кристина торопливо перебрала одежду на вешалках и, выбрав короткое, обтягивающее серебристое платье на узких бретелях, небрежно бросила его на широкую кровать. Затем сняла с себя брюки и блузку, надела платье и вышла в соседнюю комнату.

— Ну, как тебе? — повернувшись вокруг себя, девушка кокетливо застыла перед Димой, который, полулёжа на широком диване, смотрел в огромный плазменный телевизор, висевший на противоположной стене.

— Тебе идёт… — едва посмотрев на неё, он снова уставился на экран.

— Морозов! Ты даже не глянул! — Кристина весело повернулась ещё раз, — ну, посмотри…

— Правда, тебе очень идёт, Кристина…

— Ну, ладно, поверю на слово, — девушка пробежала к дивану и плюхнулась рядом с Димой, — ты и сейчас не обратишь на меня внимания?

— Уже обратил… — парень повернул голову, — Ты, как всегда, очень красивая.

— И всё?! — она удивлённо приподняла брови, — А где подтверждение?

— Ну… Я могу письменно заверить.

— Дима, — капризным тоном произнесла Кристина, — Не притворяйся, что ничего не понимаешь.

— Кристин… У меня сегодня голова как чугунная, и, правда, ничего не понимаю, — попытался пошутить Дима.

— Ну, ты ваще-е-е… — она не переставала шутить, — Перед ним красивая женщина… с собственной шикарной квартирой… не бедная… И готовая на всё…

— Действительно… ваще… — Дима слегка улыбнулся и посмотрел на неё, — Наверное, сегодня не мой день.

— Да?.. Зато — мой, — с этими словами она села ему на колени и, обняв, поцеловала в губы. Он сидел неподвижно, и девушка поцеловала его ещё раз, крепко прижавшись телом. Но парень снова не отреагировал на её поцелуй, едва улыбаясь уголком губ.

— Я что-то не поняла? — отстранившись, Кристина внимательно посмотрела на Диму, — Что-то не так?

— Всё так, Кристина. И ты бесподобна.

— Тогда… в чём же дело? — она снова попыталась его обнять, — Бесподобная женщина начинает сердиться!

— Просто… Мне нужно идти, — аккуратно пересадив её на диван, Дима поднялся, — у меня сегодня ещё дел по горло.

— Морозов… — изменившимся голосом произнесла Кристина, — Я не поняла, зачем ты тогда приходил?

— Я просто проводил тебя домой.

— Просто проводил… — усмехнулась она, — Морозов… Это начинает входить у тебя в привычку.

— Привычка свыше нам дана… — Дима засунул руки в карманы модных брюк, — Как там дальше, помнишь? Замена счастию она… Ещё классик сказал.

— Дима, — нервным тоном произнесла Кристина, — Мне надоели твои затянувшиеся критические дни. Тебе не кажется, что это ненормально?

— Ненормально — что?

— Наши отношения. Я до сих пор не знаю, они есть или их нет?

— Кристина… — Дима пристально посмотрел на неё, — Мы вместе работаем, общаемся, разговариваем… даже ссоримся. Значит, отношения есть.

— Ты издеваешься, Морозов?! Да?! — возмущённо выкрикнула она, — Ты что, думаешь, я всё буду терпеть?!

— Знаешь, я долго думал… В одну воду дважды не вступить, — Дима стал серьёзным, — я ничего не могу с собой поделать.

— Тогда у меня к тебе есть два вопроса.

— Спрашивай.

— Кто такая Инна? — Кристина пытливо смотрела ему в глаза.

— Ты рылась в мом телефоне? — Дима удивлённо приподнял брови, — Впрочем, я тебе и так отвечу. Инна — это моя знакомая, психолог.

— Ах, вот как… А я-то думаю, почему у нас с тобой всё так… А это, значит, помощь психолога! — ехидно засмеялась девушка, — Замечательно!

— Я ответил. Теперь второй вопрос.

— Второй? Ну, вот тебе второй: почему по «Музыкальной дорожке» крутят твою песню, на которую ты не продавал свои авторские прав?

— Если ты про «Я заплетал твои косы», то я их так просто отдал.

— Ты должен их продать. Или подать в суд на исполнительницу.

— Кристина, ты сама знаешь, что это бред.

— Бред потому, что это твоя Наташа?

— Если тебе станет от этого легче, то… да.

— Ты должен разобраться… Я требую!

— Ты никакого отношения к этой песне не имеешь. Музыка моя, а слова… Слова тоже мои.

— Да ты у нас поэт? — Кристина истерически расхохоталась, — Ну, надо же, какой талантище.!.

— Я ухожу, а ты постарайся успокоиться.

— Катись! — крикнула девушка, когда Дима вышел в прихожую; когда он уже закрывал за собой дверь, добавила вдогонку, — Морозов! А ты ещё и бабник!..

* * *

Наташа закрыла за собой входную дверь и, разувшись, прошла на кухню. Переложила купленные в соседнем магазине продукты из пакета в холодильник и, включив чайник, проследовала в свою уютную комнату. Свёрток, оставшийся в пакете, был явно не с продуктами. Подойдя с ним к шкафу, Наташка развернула хрустящий целлофан: крохотные детские ползунки перекочевали из упаковки на отдельную полочку, отведённую детским вещам. Укладывая их в одну стопку с другими, купленными раньше, она печально вздохнула. Если бы не работа, вряд ли она смогла бы купить всё необходимое для малыша. А теперь у него есть всё, что может понадобиться в первые месяцы жизни. Она так и сказала вчера отцу, и это было единственное, чем она могла облегчить удар, который нанесла известием о своей беременности…

Выслушав по телефону дочь, Валерий долго молчал. Наташа тоже молчала, в страхе ожидая родительского приговора… Отец и мачеха приезжали в областной город в самом начале марта, по лечебным делам Валерия. Большую часть дня пробыв в клинике, заехали к Наташе буквально на пару часов. Не смея признаться, она постаралась одеться так, чтобы её уже округлившегося живота не было видно. Это ей удалось, но скрыть того, что она больше не живёт с Димой, Наташка не смогла… «Ну, что ж, — сказал тогда Валерий, — значит, не судьба». Ограничившись фразой: «Ну, я же говорила», Светлана Петровна лишь укоризненно покачала головой, но тут же повеселела, вспомнив, видимо, что теперь Алине будет, где жить, когда она приедет сюда учиться. Ожидавшая упрёков Наташа облегчённо вздохнула.

С тех пор прошло уже два месяца, и теперь скрывать беременность не было ни смысла, ни моральных сил, и, собравшись с духом, вчера она взяла в руки телефон…

— И какой у тебя срок? — оправившись от услышанного, сдержанно спросил отец.

— Семь месяцев, — чуть ли не шёпотом произнесла Наташа.

— А он знает?

— Кто?

— Дима.

— Нет…

— Почему? — Валерий говорил с ней так строго, как не говорил до этого никогда.

— Так вышло…

— Ну, это же его ребёнок?

— Да…

— Тогда почему он не знает?!

— Я так хочу.

Разговор был долгим и тяжёлым, ей стоило огромного труда убедить отца не ехать к ней и не разыскивать Диму… После этого разговора она не спала всю ночь, переживая за здоровье Валерия и виня себя в его болезни… Утром отец перезвонил сам. «Ты, главное, не волнуйся… — голос и тон его были совсем другими, в них сквозила родительская забота и любовь, — Мы тебя любим, помни об этом…»

Она проплакала всё утро, но это были уже слёзы облегчения.

Вспоминая вчерашний разговор с отцом, Наташа снова ощутила тревогу за его здоровье. Занятия закончились сегодня довольно поздно, и она сама немного устала. Переодевшись в домашний костюм, налила себе чашку чая и, включив ноутбук, устроилась с ним на диване. Побродив по учебным сайтам, перешла на соцсети, прочитала присланные сообщения. Почему-то вспомнилось, как она удаляла свои старые профили тогда, осенью… Сделав это под натиском чувств, Наташа всю зиму практически не заглядывала в интернет, занятая работой и учёбой, ну, разве что по учёбе. Теперь же, когда она ушла из ресторана, свободного времени стало больше, и она снова открыла свои профили, указав на них лишь своё имя. Иногда ей хотелось зайти на Димину страничку, но каждый раз она останавливала себя, в страхе снова ощутить боль, немного притупившуюся в её душе в последнее время, чего нельзя было сказать о воспоминаниях… Она не забывала о нём ни на секунду, ей иногда казалось, что его образ навеки врос в её сознание… Кое-какие вещи, которые он тогда не забрал с собой, постоянно были у неё перед глазами… Она не убрала ни зубную щётку, ни запасной блок с лезвиями… А синтезатор, так и оставшийся стоять на кухне, был для неё Димкиным воплощением… В самом начале их разлуки Наташка всё же надеялась, что Дима вернётся хотя бы за своим инструментом. Но он так и не вернулся. Потихоньку она привыкла к мысли, что никогда больше его не увидит… В последнее время она даже начала играть на его «ямахе». Ей казалось, что малыш тоже внимательно слушает звуки музыки, и Наташа потихоньку пела ему Димины песни…

Звонок в дверь застал её за перепиской с Алиной, и Наташа, не закрывая ноутбук, торопливо вышла в прихожую…

— Здравствуй, — от неожиданности она вздрогнула: в дверях стоял Сергей.

— Здравствуй, — справившись с собой, Наташа шире раскрыла дверь, — заходи.

— Я снова без звонка, — он шагнул через порог, — извини?

— Да ладно, — она улыбнулась, — какая разница? Проходи…

Скользнув взглядом её животу, Сергей медленно прошёл в квартиру.

— Ужинать будешь? — на ходу спросила Наташа, — Сейчас чайник поставлю, у меня картошка есть с котлетами…

— Вот, это тебе, — он вошёл следом за ней на кухню и, поставив на стол пакет, стал доставать из него продукты, — колбаса, творог, молоко…

— Зачем?! — она с удивлением наблюдала за его действиями, — Серёж, зачем?

— Ну, что же я, с пустыми руками должен был прийти? — парень почему-то смутился.

— Ну-у-у… Вообще-то приходят с коньяком и конфетами, — Наташа рассмеялась, — а ты — с молоком! Да ладно, я пошутила, спасибо тебе, конечно.

— Не за что, — он снова посмотрел на её живот, — я подумал, что тебе сейчас это будет полезнее.

— Откуда ты узнал? — опустив глаза, она судорожно сглотнула. Открыла холодильник, достала оттуда сковороду с ужином, поставила на плиту.

— Тёть Света вчера сказала.

— Быстро…

— Да нет, ты не подумай ничего… Я к твоим вечером заходил, у Алины компьютер стал зависать, она попросила посмотреть, в чём дело… Дядь Валера, как раз, с тобой по телефону разговаривал, я случайно всё услышал. Потом, когда уже уходил, у Светланы Петровны тихонько спросил, она и рассказала.

— Понятно. И ты только поэтому приехал? — Наташа грустно усмехнулась.

— Да.

— Серёж, — она вздохнула, — скажи, только честно, зачем ты приехал?

— Наташа… — он на некоторое время замолчал, глядя куда-то в пол, потом снова поднял на неё глаза, — Выходи за меня замуж.

— Ты, что? — она удивлённо приподняла брови, — Серёжа, ты что? Серьёзно?

— Серьёзно.

— Ты решил меня спасти? — растерянно улыбаясь, она снова опустила взгляд.

— Я тебя люблю.

— А я?

— Что — ты?

— Я — люблю? Об остальном не говорю…

— Остальное для меня неважно.

— То, что для тебя неважно, для меня очень важно. Это — ребёнок.

— Ну, и что. Пусть будет ребёнок.

— Но это — не твой ребёнок, тебя это не смущает? — почему-то слёзы навернулись на глаза, она опустила голову, чтобы он не увидел, как она плачет.

— Не смущает. В первую очередь, это — твой ребёнок, значит, он будет и моим.

— Он никогда не будет твоим. Потому, что это ребёнок человека, которого я любила… и люблю до сих пор.

— Он тебя бросил…

— Он меня не бросил.

— Тогда где он? Почему его с тобой нет? — Сергей говорил с обидой, стараясь заглянуть ей в глаза, но она старательно их отводила.

— Он со мной, — почти прошептала Наташа, — и даже больше… Он во мне. Понимаешь, во мне. И так будет всегда.

— Это глупо, Наташка…

— Пусть глупо. Но по-другому не будет.

— Наташа… — он подошёл к ней, взял за руку, — Ты сразу не отказывай. Ты подумай. Хорошо?

— Я не буду думать, Серёжа, — Наташка высвободила руку и, выключив плиту, достала тарелки, — давай, садись, поешь. Потом я тебе здесь, на раскладушке постелю.

— Спасибо, я не голодный, — он взял из её рук тарелки, положил назад, — и ночевать я у тебя не собирался.

— Не собирался? — удивилась Наташа, — Но уже поздно, куда ты пойдёшь?

— Наташа, — теперь он усмехнулся с грустью, — ты подумала, что я приехал с твёрдым намерением остаться у тебя прямо сегодня? Может, я и смешной, но… я приехал потому, что просто захотел тебя увидеть. А переночевать мне есть, где, я уже договорился со знакомым парнем.

— Прости меня, Серёжка, — она виновато посмотрела на него, — и спасибо тебе за всё…

Проводив Сергея, Наташа в растерянности вернулась в комнату. На диване лежал забытый им пакет. Заглянув в него, она, уже в который раз за вечер, вздохнула… Внутри лежало что-то ярко-голубого цвета… Достала мягкое, трикотажное изделие: детский тёплый костюмчик развернулся в руках и несколько тысячных купюр упали на пол…

* * *

Конец мая выдался жарким — во всех отношениях. Уличные термометры зашкаливало, в бутиках срочно расходился летний ассортимент, а городские пляжи буквально кишели купающимися. Госэкзамены вперемешку с гастролями буквально выматывали «патрулей», и иногда, проснувшись утром, они с трудом вспоминали, что у них сегодня по графику…

— Давайте в темпе… Я вам не такси — развозить по городу, — сердито выговаривала Кристина высыпавшим из её серебристого BMW Диме, Саше, Вите и Никите возле университетского двора, куда они приехали по учебным делам. За то, что «Ночной патруль» примет участие в традиционных выпускных вечерах, всем четверым полагалось экзаменационное послабление, и, в целях экономии репетиционного времени, Кристина согласилась исполнить роль извозчика.

— Мы мигом, Кристина, — Никита кивнул девушке и быстрым шагом отправился вслед за своими товарищами, которые, пройдя университетский двор, разошлись по своим корпусам.

Сходив на свой факультет и не найдя нужного ему преподавателя, Дима отправился в соседний корпус, где располагалась кафедра искусств. Побегав по этажам, спустился в полутёмный, прохладный вестибюль… Внезапно зазвонил телефон.

— Димыч, ты где? — торопливо проговорил Сашка, — Ты там ещё долго? Тут Кристина нервничает, говорит — пешком пойдёшь, — ехидно добавил Говоров.

— Сейчас, уже выхожу, — Дима отключился и, на ходу пряча телефон в карман, быстрым шагом направился к выходу. Резко оттолкнул от себя тяжёлую, высокую дверь и, оказавшись в небольшом тамбуре, почувствовал, что сбил с ног входящего человека. В последний момент увидел, что это девушка и, бросившись вперёд, подхватил её второпях, чтобы она не упала…

— Простите…

Он не успел разжать рук… В какую-то долю секунды почувствовал что-то до боли знакомое… Он не сразу понял, что это… Длинная, до пояса коса… Изгиб спины… Только вместо тонкой талии — округлённый, твёрдый живот.

— Наташа… — от неожиданности Дима застыл на месте.

Вошедшая после солнечного света в тамбур, она не могла разглядеть того, кто налетел на неё в темноте и теперь держал в руках… Руки… Она никогда и ни с кем бы не спутала эти прикосновения… Нет, конечно… Показалось… Но голос! Это был е г о голос!..

— Дима… — это было всё, что она смогла прошептать. Ноги подкосились, как тогда, осенью, когда он пришёл к ней в аудиторию.

— Иди сюда… — осторожно помогая ей пройти, он вернулся в вестибюль, усадил на скамейку, стоящую вдоль стены, — Ты — как?

— Всё в порядке… — держась за живот, дрогнувшим голосом ответила она.

Присев рядом с ней, он положил локти на колени и какое-то время молчал. Наташа тоже сидела молча, кусая губы и глядя куда-то в пол. Сердце билось часто-часто… Казалось, она ждала от него каких-то слов… Но он только смотрел на свои сцепленные пальцы. Наконец, не выдержав, тихо спросил:

— Как ты живёшь?

— Хорошо, Дим… Всё хорошо у меня… — так же тихо ответила Наташа.

— Я рад… за тебя… — ей на мгновение показалось, что он хочет о чём-то спросить… Но он ни о чём не спросил.

— А ты… как?..

— У меня тоже всё хорошо. Послезавтра вот опять на гастроли. А завтра экзамен… — просто ответил он, как будто между ними не было никакой ссоры.

— Я очень рада за тебя… Правда… — как-то по-особому, грустно и ласково сказала Наташа и посмотрела на него своими большими печальными глазами.

У Димы снова зазвонил мобильник.

— Саня, сейчас иду… — положив телефон в карман, он нехотя встал… Она тоже поднялась. Они стояли друг напротив друга: высокий, красивый, модно одетый парень и растерянная белокурая девушка в светлом комбинезончике для беременных.

— Тебе пора…

— Да, ребята ждут…

Она не отрываясь глядела в его синие глаза… Глядела так, будто хотела запомнить их навсегда.

— Ну, я побежал… Пока…

— Пока…

* * *

— Он мне ничего не сказал… И ни о чём не спросил… — глядя в одну точку, еле слышно произнесла Наташа. Приехав в тот же день к Оксанке домой, она с трудом рассказала ей о встрече с Димой.

— И ты ему тоже ничего не сказала?! — возмущению Оксанки не было предела, — Наташка, ты что?!

— А что говорить? Он и сам всё увидел… Он не может не знать… — та грустно посмотрела на подругу.

— А, может, он тоже думает, что у тебя ребёнок от Журавлёва?

— От Журавлёва?! — искренне удивилась Наташа.

— Ой, Наташка… Я тебе просто не говорила… Весь универ думает, что у тебя ребёнок от Журавлёва…

— Почему все так думают?

— Ну, как… ты же с ним постоянно вместе была… Он и привозил тебя, и увозил… И в ресторане вы всё время вдвоём. Все так и решили, когда у тебя стало уже заметно.

— А я даже не подумала… Но Дима всё равно знает правду. Сашка должен был ему сказать.

— Как — знает? — округлила глаза Оксана.

— Очень просто… Сашка Говоров ещё зимой разговаривал с Женькой. Он тогда тоже подумал, что у меня ребёнок от него, но Женька ему сказал, что это неправда. А Сашка не мог Диме этого не рассказать, они же друзья. Он, конечно, всё ему рассказал. Дима знает, что это его сын… И он промолчал, а я… а я не могу сама навязываться.

* * *

На следующий день, уладив дела с очередным экзаменом, ребята разъехались по домам, готовиться к предстоящей поездке.

Было далеко за полночь, а Сашке не спалось… Он вспоминал рассказ Димки о встрече с Наташей…

— Димон, ты чего такой? — Витька Мазур сразу заметил, что Дима вышел из корпуса в странном, взволнованном состоянии…

— Всё нормально… — покосившись на Кристину, которая вела машину, ответил тот.

— Да тебя как будто чем-то по башке огрели, — Витька гоготнул.

— Дима, что случилось? — выйдя из машины, Сашка обратился к другу.

— Саня… Я сейчас Наташку видел…

— Да ты чё… — Сашка смутился, но Дима этого не заметил, — Ну, и что она?

— Да ничего… Правда, беременная. Ты не в курсе, они живут с Журавлёвым?

— Не в курсе… Пели вместе, это точно… Ещё весной… Сейчас — не знаю, я с ним давно не общался.

— Ты спроси у него, хорошо?.. Если вдруг увидитесь.

— Зачем?

— Не знаю…

Вернувшись домой, Говоров впал в мрачное настроение, в котором пребывал весь остаток дня.

Вечером, встретив с работы Ирину, с которой они вот уже несколько месяцев снимали квартиру, вместе с ней вернулся домой. Занятый своими мыслями, он не сразу обратил внимание на её какое-то необычное настроение. Девушка весь вечер как будто что-то хотела ему сказать, но не решалась. Наконец, улучив момент, когда они легли спать, она, привстав на локте, как-то по особому заглянула ему в глаза.

— Саш…

— Чего? — он сосредоточенно смотрел в потолок, но, услышав её, перевёл взгляд.

— Саш… а у нас будет ребёнок.

— Что?! — он как будто не понял смысла её слов.

— Я беременная, Саш.

— Ты серьёзно? — осознав, наконец, какую новость принесла ему девушка, он тоже привстал.

— Серьёзно. Уже два с половиной месяца.

— Сколько?! — он вытаращил глаза.

— Два с половиной…

— А почему так много? В смысле, почему ты так поздно узнала?

— Ну… я давно узнала, — она старательно прятала улыбку, — просто тебе не говорила.

— Ну, почему?! — он возмущённо сел в постели, взъерошил волосы, — Погоди… дай, осознаю…

— Потому, что боялась, что ты не захочешь…

— А сейчас, что, перестала бояться? — он обиженно посмотрел на неё, — Чего уж, могла бы вообще не говорить!

— Саш… — Ира обняла его, прижалась, — А сейчас уже не боюсь. Сейчас всё поздно…

— Что — поздно?

— Аборт поздно.

— Ирка, ты дура, что ли?

— Ага, — она счастливо засмеялась, — дура… Потому, что тебя только дура любить может…

— Дурочка ты моя, — плюхнувшись на постель, он привлёк её к себе, целуя, — Ирка… я тоже тебя люблю…

Ночью, дождавшись, пока Ира уснёт, Сашка встал с постели и вышел на балкон…

Новость, которую ему сообщила Ира, потрясла и обрадовала.

Она его любила, любила искренне, и парень, незаметно для себя, привязался к девушке. Она теперь всегда ездила с ним на концерты, приходила на репетиции, помогала и во всём поддерживала. Внезапная нежность к этой девушке, которую он никогда ни к кому не испытывал, вдруг заполнила всё его существо. Тот факт, что в её теле зреет новая жизнь, и что эта жизнь — его родная плоть и кровь, делал Иру в его глазах ещё более близкой и дорогой… Он уже видел себя в роли отца, и, захлёстываемый новыми ощущениями, уже схватил в руки телефон, чтобы поделиться радостью с Морозовым… Уже собираясь нажать на клавишу, он вдруг отчётливо представил себе Наташку…

Его чувства к ней не потухли, но ушли куда-то в глубину души… спрятались, как на дне колодца…

Представив её, беременную, одинокую, он вспомнил разговор с Журавлёвым, о котором тогда так и не рассказал Димке. Из этого разговора следовало, что Наташкин ребёнок — Димин ребёнок. Смолчав тогда, в феврале, Сашка старался не вспоминать ни об этом разговоре, ни о самой Наташе. Он боялся признаться в этом сам себе, но с тех пор, как она и Димка поссорились, он почувствовал облегчение… Он больше не силах был видеть их вместе, ревность буквально сжигала его изнутри, а искренняя многолетняя дружба с Морозовым делала невозможной откровенность при общении с ним… Когда они расстались, всё вдруг встало на свои места. От души переживая за друга, он, в то же время, ничего не делал, чтобы помочь Диме узнать правду об отношениях Наташи с Журавлёвым и, позвонив тому несколько раз безрезультатно, больше звонить не стал. Узнав же всю правду, не справился с собой и… смолчал, успокаивая себя мыслью, что он мог в тот вечер вообще не встретиться с Журавлёвым и ни о чём его не спросить…

И вот теперь, в тяжких раздумьях, он хмуро курил на балконе, не в силах справиться со своей совестью…

— Тебе что, не спится? — подойдя сзади, Ира обняла, прижалась к нему.

— Да, что-то не спится.

— Может… ты не рад?.. — она пытливо заглянула ему в глаза, — Саша…

— Рад… Ириш… Честное слово, рад.

— Тогда почему ты такой мрачный? Я же чувствую…

— Ирка… Я последняя сволочь.

— Почему?!

— Если я тебе сейчас расскажу… Ты, возможно, от меня уйдёшь.

— Саш… — она серьёзно посмотрела на него, — Что случилось? Ты расскажи, я постараюсь тебя понять.

— Я сам себя понять не могу… — Сашка ненадолго замолчал, собираясь с духом, потом глубоко вздохнул, — В общем… Дима думает, что у Наташки ребёнок от Женьки.

— А разве это не так?

— Нет. Это Димкин ребёнок.

— А ты откуда знаешь?

— Мне Женька сказал. Ещё в феврале. Он сказал, что у них с Наташкой никогда ничего не было. Она уже беременная была, когда начала с ним работать. Просто с Димой у них непонятки тогда получились… Она ему не сказала, а он не спросил. И выходит, что если не от Женьки… то, кроме Димы, кандидатов в отцы быть не может. Наташка его больше жизни любила. А Женька… я его знаю, он врать не будет.

— А в чём твоя вина?

— Я ведь Димону ничего не сказал. Он ещё спросил, о чём мы с Журавлёвым разговаривали… А я смолчал.

— Почему?!

— Долгая история, Ир… Когда-нибудь я тебе всё расскажу.

— Саш… Ты хоть понимаешь? Наташка ведь осталась одна… Ты представляешь, что такое — ждать ребёнка в одиночестве?! Если бы ты ему всё рассказал, они давно были бы вместе… Он же её любит, и вы все об этом знаете.

— Что теперь делать, Ирка?

— Надо ему всё рассказать, прямо сейчас.

— Утром…

— Нет, Саша. Сейчас. И не по телефону.

— Так что, к нему ехать, что ли?

— Поехали, я с тобой… Только ты сначала ему позвони.

* * *

Дима уже лежал в постели дома. Он снова и снова перебирал в памяти вчерашнюю встречу с Наташей. Ему казалось, что он до сих пор чувствует её в своих руках… Вспомнил её прощальный взгляд… Она как будто что-то хотела ему сказать. Но он ушёл… Точно так же он уходил от неё во сне.

Почему у них всё так вышло? О чём она молчала тогда, прошлой осенью? Она молчала, а у него не хватило терпения её разговорить. Он ушёл… Она бросилась искать утешения у другого… А любовь никуда не делась, чем бы он её не старался заглушить. Она не вылилась с музыкой… Она не растворилась в чужих объятиях.

Сашкин звонок оторвал Диму от этих тяжёлых мыслей…

— Димыч… Не спишь? — глухим голосом спросил Сашка.

— Нет. Что случилось?

— Одевайся… Выходи на улицу, я сейчас к тебе подъеду. Разговор есть.

— Саня… Что случилось?!

— Ты одевайся… Я всё расскажу. А ты потом всё сам решишь.

* * *

Был четвёртый час утра, когда он подошёл к её двери. Сердце выскакивало из груди. Сашкино позднее признание колоколом гудело в голове…

«Дима, ты мне в морду потом дашь… А сейчас выслушай…»

Как будто не решаясь позвонить, прислонился к косяку и стоял так несколько минут. Потом поднял руку и нажал на кнопку звонка…

Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он не услышал за дверью её шаги.

— Кто там? — испуганно спросила Наташа.

— Наташ… Это я.

Щёлкнул дверной замок.

…Побледнев, она отступила в глубь прихожей… Сиреневая шёлковая ночная сорочка, собранная под грудью, мягко облегала аккуратный круглый живот, длинные белокурые волосы, слабо заплетённые в косу, расплелись наполовину и пушистой змейкой лежали на плече… большие карие глаза смотрели так, что внутри у него всё перевернулось.

— Наташка… — не с силах больше ничего сказать, он шагнул к ней… Обхватил руками, прижался щекой к голове… Потом присел на корточки… осторожно притронулся к тугой плоти её живота… прислонился лицом…

— Дима… Это мальчик… Он твой… — сквозь слёзы прошептала Наташа, гладя его волосы.

Наконец, поднявшись, он снова обнял её. Осторожно прижав к себе, стал целовать лицо, шею, плечи…

— Наташка моя… — оторвавшись от её губ, тихо спросил, — Почему ты дрожишь? Тебе холодно?

— Нет… — она обвила его руками, и, глядя в синие глаза, спросила с какой-то детской мольбой, — Ты больше не уйдёшь?

— Не уйду… — подняв её на руки, Дима шагнул в комнату. Осторожно положил на постель… Наташка не сводила с него широко распахнутых глаз. Присел рядом, осторожно положил руку на живот, потом натянул тонкое одеяло, — Давай, я тебя укрою…

— Ты не уйдёшь? — перехватив его руку, она прижалась к ней щекой.

— Никогда… — он прилёг рядом, обнял нежно, ласково… слегка притронулся губами к её губам… — Наташка моя… как я соскучился… — наконец, не выдержав, стал целовать губы, шею, плечи, грудь… целовал горячо, всё крепче прижимая к себе… как никогда раньше…

 

Глава 16

За окном уже вовсю бушевало утро, а они так и не уснули; прижавшись друг к другу, насколько это позволяла Наташкина округлившаяся фигурка, они лежали в тишине, как будто боясь спугнуть вновь нахлынувшее ощущение счастья.

— Наташ, ты спи, — глядя на её подрагивающие ресницы, прошептал Дима, — тебе надо много спать.

— Знаешь, я боюсь уснуть, — открыв глаза, прошептала она в ответ.

— Почему?

— Я боюсь, что проснусь, а тебя не будет.

— Не бойся. Я буду здесь, с тобой.

— Ой… — внезапно взявшись рукой за живот, Наташа замерла.

— Что? — Дима встревоженно привстал, — Болит?

— Нет… — она ласково улыбнулась.

— А что?

— Хочешь пощупать, как он толкается? — всё так же улыбаясь, она положила его руку себе на живот, — Чувствуешь?

— Чувствую… — затаив дыхание, он ладонью ощутил, как под кожей упругого Наташкиного животика что-то шевелится — сначала толчки были слабыми, но потом, видимо, повернувшись, ребёнок довольно чувствительно ударил ножкой изнутри, — Ничего себе!

— Вообще-то он спокойный, но сейчас, наверное, тебя услышал.

— А он слышит? — ещё раз погладив её по животу, Дима удивлённо приподнял брови.

— Конечно. Он даже знает, как его зовут.

— А ты его уже назвала?

— Да… Я не знала, что ты вернёшься, и назвала сама. Я с ним разговариваю, и он уже привык к имени.

— Как же ты его назвала?

— Валерик… — она заглянула ему в глаза, — Я ведь не знала, что ты вернёшься…

— Валерка… Валерий Дмитриевич… Мне нравится, хорошее имя.

— Нравится?.. Правда? — обрадованно спросила Наташа.

— Правда… — Дима тихонько прикоснулся губами к её губам, — А точно мальчик?

— Говорят, точно… — Наташа обвила руками его шею, — А что, если окажется девочка?

— Тогда у меня будут две девочки… — улыбнулся Дима.

— Дим… — Наташа вдруг посерьёзнела, — Ты, правда, вернулся?

— Правда. Наташка… я понимаю, что нам с тобой придётся многое рассказать друг другу… Но, давай сегодня не будем ни о чём говорить. Просто побудем вместе…

— А… потом? Как ты будешь потом? У тебя ведь… — Наташа не могла произнести имя Кристины, но он понял всё, что она хотела спросить.

— У меня никого нет, я один… Вернее, с родителями.

— Правда? — она с нескрываемой радостью и надеждой посмотрела в его глаза, — Ты, правда, один?

— Один. Был один… Теперь с тобой.

— Дима… Я тебе всё расскажу… только… только не бросай меня больше, ладно? — дрогнувшим голосом сказала Наташа, и слёзы блеснули в глазах.

— Я тебя никогда не брошу… Ты только сама от меня больше не убегай, — Дима прижался щекой к её голове, — хорошо?

— Хорошо… — прижавшись, она гладила рукой его плечо, — Я никак не могу поверить, что это ты…

— Я сам до сих пор не верю.

— Ты говорил о гастролях… Когда тебе нужно ехать?

— Уже сегодня вечером.

— Надолго?

— На три дня.

— Мы будем тебя ждать…

— Наташ, — Дима неожиданно привстал на локте, — я ведь самого главного не спросил: когда у нас Валерка-то родится?

— Скоро… Чуть больше месяца осталось.

— Значит, в июле? — Дима ненадолго замолчал, потом заглянул ей в глаза, — Ты прости меня, ладно? — он крепче прижал её к себе, — Это я во всём виноват.

— Нет, Дима. Это я виновата, — прильнув к нему всем телом, Наташка закрыла глаза.

— Мы оба виноваты. Но я — мужчина… и я старше. Значит, виноват больше.

— Дим…

— Что?

— Если бы ты только знал…

— Что, Наташ?

— Как я тебя люблю…

— Я тоже думал, что я тебя люблю…

— Думал? — она подняла на него свои большие глаза, — Только думал?

— Да, только думал, — ответил Дима, — но я не знал, что я тебя т а к люблю…

* * *

Он всё-таки уснул…

Тихонько присев на край постели, Наташа долго смотрела на него. Ей очень хотелось снова и снова гладить его волосы, плечи, руки… Но, боясь разбудить, она просто смотрела на него, как на сокровище. Сейчас ей было всё равно, как и с кем он прожил эти месяцы. Он — с ней, он — здесь, рядом. Он — самое дорогое и светлое, что было до сих пор в её жизни. Чью потерю она приняла скорбно и обречённо, и чьё возвращение никак не могла осознать… Ей казалось, что это сон. Она боялась, что это сон…

Сама она так и не уснула.

* * *

— Наташ! — она возилась на кухне, когда он проснулся, и сразу не услышала, что он её зовёт, — Наташка! — уже громче произнёс Дима.

Услышав его, наконец, девушка быстро прошла в комнату и, улыбнувшись, присела на постель.

— Наташка… Куда ты убежала? — обняв за плечи, Дима потянул её к себе, — Иди ко мне…

С трудом наклонившись, она положила голову ему на грудь.

— Я забыл… Тебе тяжело. Сейчас, — Дима сел и снова обнял её, — Куда ты убежала?

— Я борщ сварила, — снова улыбнулась Наташа, — чувствуешь, как пахнет?

— Теперь чувствую, — улыбнулся он в ответ.

— Пойдём, ты ведь голодный.

— А ты?

— Я тоже. И Валерик…

— Я только в душ быстро схожу.

— Тогда я пошла наливать! — Наташа поцеловала его и собралась идти, но он задержал её руку и, обняв, прислонился лицом к животу.

— Валерка… Слышишь папу?

— Он всё слышит. Он даже слушает твои песни.

— Песни? — Дима удивлённо поднял на неё глаза, — По радио?

— Нет, я ему пою сама. Ты же не забрал синтезатор. Сначала я не могла даже дотронуться до клавиш. А потом, когда он первый раз пошевелился, я ему сыграла твою мелодию. А, чуть позже, стала петь твои песни и рассказывать о тебе.

— Что же ты ему рассказывала? — Дима посмотрел ей в глаза.

— Что ты очень хороший, — Наташа стала серьёзной, — а я… я глупая…

— Валерка, не слушай… — он снова прислонился к её животу лицом, — Мама у нас не глупая! Она умная, талантливая… и очень красивая…

— Да уж… красивая… — Наташа засмеялась, — особенно сейчас.

— Особенно сейчас, — утвердительно произнёс Дима.

— На слоника похожая… — пошутила она.

— Не-а… — лукаво заулыбался Дима.

— На бегемотика…

— Не-а…

— На коровку? — весело спросила Наташа.

— Не-а…

— А на кого?

— На пингвинчика… — ласково рассмеялся Дима, глядя ей в глаза, — На беленького, хорошенького пингвинчика.

* * *

— Слушай… А тебе нельзя поехать со мной? — притормозив на светофоре, Дима посмотрел на Наташу, сидящую на пассажирском сиденье, — Мне было бы спокойнее.

— У меня послезавтра экзамен. К тому же, я тебе была бы обузой, срок уже большой.

— Плохо… — серьёзно сказал Дима, — Срок большой, а ты одна.

— Всё будет нормально, — улыбнулась Наташа, — Три дня, а там ты приедешь. Ты же приедешь?.. — она робко посмотрела на него.

— Конечно, приеду. Только переживать буду, — Дима завернул на стоянку возле огромного дорогого супермаркета, — ну, вот, сейчас пойдём, купим продуктов.

— Дим… Вот зря ты! Тебе собираться уже скоро, к родителям ехать… Не успеешь. А продукты у меня есть.

— Мы сейчас по-быстрому, — взяв её за руку, он уверенно открыл огромную стеклянную дверь. Здесь фрукты всегда хорошие, соки… Я тебе на неделю вперёд куплю. Вернусь — ещё купим.

— Ты часто здесь бываешь? — Наташа огляделась вокруг.

— Ну… бываю иногда… — Дима вёл её за руку вдоль стеллажей с выложенными на них аппетитными упаковками, — А собраться я успею, не переживай.

— Хорошо, — Наташа уловила его смущение. Раньше Дима никогда не ходил по магазинам один, только с ней, и то лишь иногда. Видимо, и сюда он приезжал с кем-то ещё, и приезжал часто. Скорее всего, это была Кристина…

— Смотри, Наташ, соки — тебе какой лучше? Или разных наберём? — Дима показал на полку с витаминными соками, — Выбирай.

— Тогда яблочный и томатный, — она взяла с полки две коробочки и положила в тележку, — всё, взяли.

— Чего — взяли? — Дима удивлённо посмотрел на девушку, — Две штуки? Давай, ещё набирай, чтобы каждый день пила, — с этими словами он сам взял с полки ещё несколько коробок сока, — приеду — проверю.

— Дим, а детский-то зачем? — Наташа показала глазами на маленькие коробочки, которые Дима уже приготовился уложить в тележку, — Это для детского питания.

— Это Валерке, будешь пить за него.

— Ди-и-и-м… — Наташка расхохоталась, — Я же лопну!

— Не лопнешь. Пингвинчики не лопаются, — с серьёзным выражением лица сказал Дима, — сейчас пойдём за фруктами.

Наташа с грустным удивлением наблюдала, как Дима уверенно отбирает продукты, общается с продавцами отделов… У неё создалось впечатление, что его здесь хорошо знают. Несколько раз она замечала на себе откровенно любопытные взгляды женского персонала.

— Ой, Дмитрий Александрович, здравствуйте! — ухоженная, хорошо одетая моложавая женщина с фирменным бейджиком на груди, видимо, менеджер супермаркета, радостно поприветствовала Диму, — Давно вас не было, наверное, ездили на гастроли?

— Здравствуйте, — Дима приветливо поздоровался, — да, у меня и гастроли, и экзамены, и работа. Всё навалилось.

— Понятно… — женщина окинула взглядом Наташу с ног до головы, — Как там мой сын, есть успехи?

— А… Денис? Сейчас заканчиваем запись его песни, а как запишем, будем снимать видеоклип. Вообще-то им Кристина занимается, вы ей перезвоните, если что… Ну, или у него самого спросите, — Дима улыбнулся, — я сегодня снова уезжаю, мы торопимся, так что вы меня простите…

— Конечно-конечно! — ещё раз скользнув взглядом по Наташе, женщина многозначительно заулыбалась, — Спасибо вам большое! Кристине Леонидовне привет передавайте…

— Хорошо, — уже на ходу оглянулся Дима, — когда увижу, обязательно передам, — снова взяв Наташу за руку, он вместе с ней направился к кассе.

— Ты здесь такая известная личность… — выходя на улицу, улыбнулась она.

— Это менеджер компании, привела к нам недавно своего сына. Он, типа, поёт… Я бы не взялся, но Кристина… — осекшись, Дима взглянул на Наташу, — В общем, это бизнес. К настоящим талантам отношения не имеет.

— Дим, время… Тебе ехать пора, собираться, — Наташа сменила тему, — опоздаешь.

— Успеем, — Дима открыл багажник машины, — сейчас вот всё загрузим…

Он повернул ключ зажигания и, включив радио, настроил на «Музыкальную дорожку».

— Кстати, насчёт известности… Ты теперь тоже известная вокалистка, — Дима сделал звук громче — Наташин голос уже привычно лился из динамиков, — теперь весь город знает «Ты заплетал мои косы»… Как она попала на радио?

— Это Костя… Константин Романов. Он записал и на радио договорился.

— Ого… Ты с Романовым знакома? — удивился Дима, — это же знаменитый рокер в прошлом…

— Да, я знаю. Он сейчас не выступает, у него своя студия, он аранжировки пишет.

— Наташка… столько всего у нас произошло… Нам недели не хватит всё рассказать.

— Мне хватит, Дим… — Наташа грустно улыбнулась, — У меня мало чего происходило.

— Знаешь, мне сейчас подумалось… Всё самое главное у меня произошло сегодня ночью. Остальное — такая мелочь….

* * *

— Ну, что… — Дима взял в руки её лицо, вгляделся в карие глаза, — Нужно ехать… Ещё родителям всё рассказать.

— Дим… Ты сегодня не рассказывай… Ладно?

— Почему? — он искренне удивился, — Я же всё равно буду говорить, почему я дома не ночевал. Мама звонила несколько раз, я сказал, что вечером всё объясню.

— Дим… Я не знаю… но чувствую, что пока не нужно. Давай, ты приедешь — тогда…

— Наташ… А давай, я тебя к ним сейчас отвезу? И ты у них будешь жить.

— Нет, Дима… Со мной всё будет в порядке. Я здесь тебя буду ждать… Ты же приедешь?

* * *

Он уже спускался по лестнице, когда зазвонил телефон.

— Морозов… Ну, ты где? — Тон Кристины не предвещал ничего хорошего, — Ты почему до сих пор готовые материалы не забрал?.. ты вообще — где?! Тебя сегодня не было в центре, ты что там себе думаешь?

— Кристина, во-первых, здравствуй… А, во-вторых, я уже еду. Сейчас всё заберу. А, в третьих, у меня должен быть выходной когда-нибудь, или нет?

— Всё, Морозов, я жду ещё три минуты, и всё! — сказав это, Кристина отключилась.

— Ну, вот… рассказал родителям, называется, — Дима торопливо сел в машину, — хоть бы вещи теперь успеть собрать…

 

Глава 17

Оставшись одна, Наташа никак не могла прийти в себя. Все чувства смешались в один огромный ком: и радость, и счастье, и тревога, и растерянность, и неизвестность… Они почти ничего не рассказали друг другу… Они почти ничего не спросили друг у друга… Все эти несколько часов, проведённых вместе, они просто были рядом, веря и не веря в то, что они снова вдвоём. Всего несколько часов вместе… Дима уехал… Что будет, когда он вернётся? Она даже не знает, почему он вернулся…

Он изменился… Совсем немного, но изменился, видимо, его новые обязанности наложили отпечаток — он стал серьёзнее, ещё самостоятельнее и… чуть старше. Он стильно одет. Его узнают.

Но он пришёл… Он к ней — пришёл… И он её любит — она почувствовала это.

Думая так, Наташа прилегла на диван, подложив под голову подушку, на которой спал Дима. Три дня… Целая вечность. Но что такое три дня по сравнению с теми месяцами, когда они были в разлуке? Она будет его ждать…

А вдруг всё это — просто сон?

Она подумала, что теперь ей будет страшно уснуть.

Но ещё страшнее — проснувшись, узнать, что ничего этого не было… Дима не приходил.

Закрыв глаза, она сразу куда-то провалилась — бессонная ночь и нахлынувшие эмоции сделали своё дело. Она даже не сразу очнулась, когда просигналил телефон.

— Ты почему так долго не брала трубку? — Димкин голос был встревоженным, — Всё нормально?

— Я спала… — она улыбнулась, — Хотела просто полежать и уснула.

— Я испугался…

— Всё хорошо.

— Ты одна…

— Ну, я как-то жила одна до сих пор… — снова улыбнулась Наташа, — не волнуйся, со мной всё будет хорошо.

— А я так и не сказал ничего родителям. Просто не успел.

— Ну и ладно… Успеешь.

— Наташка…

— Что?

— Скажи мне что-нибудь…

— Что-нибудь… — она рассмеялась, — хватит?

— Я хочу слышать твой голос…

— А я — твой… Ты где сейчас?

— Мы только недавно сели в поезд, едем…

— Вы вчетвером?

— Да, вчетвером. Привет от тебя передавать? — он тоже улыбнулся.

— А… ребята знают?

— Пока только Сашка. Но привет передам — узнают.

— Передавай, конечно.

— Сейчас связь закончится…

— Тогда… до связи?

— Наташа… Ты береги себя и Валерку… я вас очень люблю.

— И мы тебя…

* * *

Он подумал, что так должны чувствовать себя родители, потерявшие, а потом вновь обретшие детей.

Наташка была для него не только любимой женщиной, она была сродни ребёнку и всегда нуждалась в защите, в силу своей поистине детской доверчивости. Дима вспоминал, как он приучал её сначала спрашивать — кто пришёл, а потом уже поворачивать замок, потому, что она мчалась на каждый звонок и с ходу распахивала двери… Она почти не умела говорить «нет», часто во вред себе. Она никогда ни за что не боролась — она просто уступала, и всё… Она почти никогда не делилась своими проблемами, пытаясь решить их своими силами… и не всегда успешно. Наряду с этим, она была очень самостоятельной и никогда ни на кого не надеялась, но Димке было спокойно лишь тогда, когда Наташа была рядом с ним. Идя куда-нибудь вместе с ней, он обязательно брал её за руку — как ребёнка, а дома любил сажать на колени. Когда они расстались, он почувствовал поистине огромную утрату…

Он понимал, что им предстоит ещё многое… Он должен будет рассказать, как он прожил эти месяцы… и выслушать её исповедь. Несмотря на то, что передал ему Сашка, где-то глубоко-глубоко внутри сидела тревога в ожидании её признаний… Но, даже несмотря на это, он почувствовал, что смысл жизни возвращается, и душевный паззл, рассыпавшийся в своё время на множество фрагментов, наконец-то собран.

* * *

Поезд резко затормозил, и Дима, спавший на верхней полке купе мягкого вагона, проснулся. Ребят не было, и он, спрыгнув вниз, выглянул в коридор. Напротив двери, облокотившись о поручень окна, Говоров вглядывался в проносящиеся мимо ночные пейзажи. Увидев Диму, постоял ещё немного, потом не спеша вернулся в купе и уселся на соседнюю полку. Положив локти на колени, Дима смотрел себе под ноги. Какое-то время они молча сидели друг напротив друга, наконец, Сашка не выдержал:

— Слышь, Димыч… ну, ты мне хоть что-нибудь скажи.

— Что я тебе скажу, Саш? — Дима сидел, сцепив пальцы рук.

— Ну, в морду хоть дай.

— Пойдём, лучше, покурим… — Дима пристально посмотрел на Говорова, — Правда, я без сигарет.

— У меня есть, — Сашка поднялся с места. Взяв со стола пачку «Кента» и зажигалку, пошёл следом за Димой по коридору. Дверь в последнее купе была открыта; несмотря на позднее время, там царило веселье — Белов и Мазур, в компании девчонок из «Киви», которые тоже ехали выступать вместе с «патрулями», налегали на пиво.

— Ой… кто к нам пришёл… — Лена, как всегда, насмешливо улыбнулась заглянувшему в купе Димке, — А вы что, мимо, что ли?

— Мимо, мимо… — хмуро ответил за него Сашка, — гуляйте без нас.

— Нет, так неинтересно… — Даша и Настя, как всегда, высказались хором и тут же прыснули, — Мальчики, идите к нам!

— Нам как раз ещё двоих мужчин не хватает, — Илона, которая теперь пела вместо Наташи, кокетливо тряхнула золотистой копной волос, — не задерживайтесь, мы вас ждём!

— Мы потом… — улыбнувшись, Дима взялся за ручку двери, ведущей в малый тамбур, но, услышав мелодию, достал из кармана телефон. Тревожно посмотрев на высветившегося абонента, задержался, торопливо нажал кнопку:

— Наташ, что случилось? Ты почему не спишь? — выслушав Наташку, открыл дверь, на ходу с облегчением продолжил, — Ты себя нормально чувствуешь? У меня всё хорошо, едем… Ты давай спать ложись, слышишь? Алё… Блин, связь пропала… — выйдя с этими словами в тамбур, убрал телефон.

— Ну, как она? — настороженно спросил Говоров.

— Нормально. Тоже не спит.

— Ты ей всё рассказал?

— Ничего не рассказывал. Сигарету-то дай…

— Хочешь, я сам всё расскажу, — подав сигарету и чиркнув зажигалкой, сказал Сашка.

— Знаешь, Саня… — Дима неглубоко затянулся, — Даже если бы ты мне ничего не сказал… Я бы всё равно… пусть не вчера… через три дня… через неделю… я бы всё равно к ней пошёл. Даже если бы… если бы Валерка был не моим.

— Валерка? — Говоров удивлённо посмотрел на Диму, — Какой Валерка?

— Сын… У меня будет сын, Саня. Наташа его уже назвала.

— Понятно…

Они снова на какое-то время замолчали. Вздрагивая и стуча на стыках, состав медленно приближался к небольшой станции. Уличный фонарь ненадолго осветил небольшое помещение тамбура, и Сашка внимательно посмотрел на Диму.

— Расскажешь потом, как оно… отцом быть?

— Расскажу… — улыбнувшись, Дима пожал плечами, — Может, и сам скоро узнаешь.

— Узнаю… Но нескоро. В декабре, если всё нормально.

— Серьёзно? — Дима посмотрел на Говорова, — Поздравляю.

— Пока не с чем… Я ведь поэтому… Когда мне Ирка сказала, я весь вечер промучился, — он не успел договорить: тяжёлая металлическая дверь открылась, и шумная компания, состоявшая из Никиты, Витьки и девушек, ввалилась в тамбур.

— Ну, если Димон взялся за сигарету, значит, что-то происходит, — положив одну руку Димке на плечо, другой Витька по очереди подносил зажигалку девчонкам, — давай, колись… чё натворил? Надеюсь, хорошее?

— Надо же когда-то и хорошее натворить, — улыбаясь, Дима выпустил тонкую струйку дыма, — во всяком случае, я тоже надеюсь.

— Ты чё, с Наташкой помирился? — громко спросил не совсем трезвый Мазур, — Ты прости, Димыч… но все уже слышали. Или это что-то новенькое, а?

— Она вам всем привет передавала, кстати, — не ответив на его вопрос прямо, сказал Дима.

— Чё, серьёзно?.. — не унимался Витька, — С Наташкой помирились?

— Да ты альтруист, Дима… — Лена насмешливо скривила красивые губы, — Прямо герой романа. Спасаешь заблудших… Я тебя прямо ещё больше зауважала.

— Я не только альтруист. Я ещё и оптимист, — Дима серьёзно посмотрел на девушку, — на этом тему моей личной жизни считаю закрытой.

* * *

— Морозов, мне это надоело! — тон Кристины в телефоне не предвещал ничего хорошего, и Дима приготовился выслушивать уже ставшие привычными претензии, — Ты уехал, а песня Дениса Вострикова не готова? Ведь запись уже была, оставалось свести…

— Кристина, у тебя вошло в привычку не здороваться? — Дима старался говорить как можно спокойнее, — Во-первых, сведением занимаюсь не я. Во-вторых, я тебе сразу говорил, что вокал очень слабый, нужно заниматься. Преподаватель по вокалу у нас сейчас есть, в чём проблема? Я не могу давать добро на такую фальшь. Куда потом с этой записью? Там даже компьютерная обработка не поможет. Пусть ставит голос, потом будем что-то делать. Он хочет снять клип для домашнего просмотра или для своего проекта?

— Дима… Ты мне это уже говорил. Но звонила его мать, она возмущается, почему так долго.

— Ты ей объяснила?

— Нет… В конце концов, это ты занимаешься музыкальной частью.

— Кристина… — Дима устало вздохнул, — Я чем только не занимаюсь. И записью, и написанием музыки, и со СМИ сотрудничаю… А ещё у меня своя группа, которой я тоже занимаюсь. А числюсь простым музыкантом.

— Морозов… Ты сам на это добровольно согласился. И у тебя выхода нет, ты это понимаешь. Кстати… мать Дениса сказала, что видела позавчера тебя у них в супермаркете…

— Я тоже её видел. И что? — Дима напрягся, уже догадываясь, к чему клонит Кристина.

— Это что, новый проект?

— В смысле?

— Песни беременных? Ты знаешь, а это будет бомба! — Кристина истерически расхохоталась, — Ну, ты молодец… Оригинальная идея. Это будет дуэт? Или трио? А, может, целый хор девушек «в положении»?

— Кристина, я приеду, и мы обо всём поговорим, хорошо?

— Ты не ответил.

— А ты ничего и не спрашивала.

— Не прикидывайся. Ты всё понял. Что это за подруга с тобой была? Судя по описанию, это твоя Наташа? Да, Дима?

— Да, это была Наташа. Что ещё?

— И что всё это значит, Дима?

— Для тебя — абсолютно ничего. Кстати, мне пора собираться. Через час концерт.

— Если ты думаешь, что можешь вот так, запросто… — не договорив, девушка замолчала.

— Что — запросто? Я свободный человек, Кристина. Всё, до связи. Мне пора.

— Ты ошибаешься… Ты не свободный, Дима!

— Я никому не давал никаких обязательств.

— Ты их давал! Ты их давал своими действиями! Впрочем… приедешь — мы ещё поговорим.

* * *

Со смешанными чувствами Дима возвращался домой. К ощущению счастья добавилась тревога и некоторая неопределённость. Предстояли нелёгкие объяснения с Кристиной, с родителями… Но, если с родителями было всё более-менее понятно — куда они денутся, то с Кристиной ничего хорошего ждать не приходилось. Зная её, Дима предполагал затяжную войну. Но что всё это значит по сравнению с тем, что они с Наташкой снова вместе, и у них скоро родится сын!

Поезд медленно подполз к перрону. Готовясь к выходу из вагона, пассажиры выстроились в тамбуре и коридоре, загородив проход ручной кладью. Наконец, состав остановился, и люди, медленно продвигаясь по узкому проходу, постепенно покидали вагон. Первым шагнув на асфальт платформы, Дима встал в стороне, поджидая ребят. Начало июня пришло в город с тёплыми дождями, и вечерний воздух был пропитан ароматной влагой и свежестью, вызывающими лёгкое головокружение.

— Дима!.. — услышав до боли родной голос, он обернулся: Наташка, радостно улыбаясь, торопливо шла к нему вдоль перрона в своём летнем комбинезончике для беременных.

— Наташа… — бросив сумки, Дима кинулся к ней навстречу, — Ну, зачем ты по такой жаре, ещё и бегаешь?

— Я так хотела тебя поскорее увидеть… — прижавшись к его груди, она закрыла глаза, — Я так соскучилась…

— Я тоже соскучился… — обняв её, он прислонился губами к белокурым волосам, — Сейчас такси возьмём, и — домой…

— Оба-на!.. — выпрыгнув из вагона, Мазур изумлённо застыл с гитарой в руках, — Наташка!.. Значит, правда, помирились? Так это ж надо отметить!

— Привет, Вить… — Наташа счастливо улыбалась в Димкиных объятиях, — Потом как-нибудь отметим… Ладно?

— О-о-о… Да я смотрю, тут много ещё чего отмечать придётся… — он кивнул на её живот, — Ведь так и знал, что вы что-то скрывали… Так и знал!

— Привет, Наташ, — в этот раз Сашка был немногословен, — рад тебя видеть.

— Привет, Саш. И я рада, — поздоровавшись с Говоровым, она подняла на Диму счастливые глаза, — А как я тебе рада…

— Ой, Наташа, здравствуй! — хором, радостно воскликнули Настя с Дашей.

— Привет, девчонки… — она не успевала здороваться.

— Вот это встреча! Ну, привет… — Лена внимательно осмотрела Наташкину фигуру, — А ты поправилась… Ну, всем пока, до новых встреч…

— Пока… — тихо произнесла Наташа вслед ей и Никите, который лишь кивнул издалека.

— Саня, а тебя что, не встречают? — Витька весело посмотрел на Говорова.

— Ирка сегодня работает, — ответил Саша, потом, бросив взгляд на толпу, повернулся к Морозову, — Дима… Там Кристина идёт.

— Ну, где вы там?! Я уже двадцать минут вас на стоянке жду… Белов в курсе, я ему звонила, — Кристина бодро вынырнула из-за спин спешащих пассажиров, но, увидев рядом с Димой Наташку, изменилась в лице, — он что, не передал, что ли?

— Ничего не передал, — Сашка ответил за всех, — забыл, наверное.

— Морозов, ты мне сегодня нужен, — Кристина гневно посмотрела на Диму, — я не могу с проектом разобраться.

— Кристина, завтра, — взяв в одну руку сумку, в другую — Наташкину ладошку, бросил тот на ходу, — всё завтра. Всем пока!

— Морозов! — сердито окликнула его Кристина, — Я что, зря машину гоняла? Мне больше делать нечего?

— Чё зря-то? Нас с Викуном подкинешь… — Сашка подхватил вещи, — Где, говоришь, твоя «бэха» стоит?

 

Глава 18

Ещё было довольно светло, июньский вечер едва опустился на огромный город; оранжевое закатное солнце уже сползало за горизонт и, лаская последними лучами стены домов, прощалось со всеми до завтрашнего рассвета. Сидя на заднем сиденье такси и положив голову Диме на плечо, Наташа смотрела в окно, на гуляющие по вечерним улицам пары и улыбалась. Ещё совсем недавно она с грустью провожала взглядом влюблённых, вспоминая дни, когда они с Димой были вдвоём… Она уже не плакала, как раньше, она научилась не плакать о нём… Она многому научилась за эти месяцы одиночества без него. Днём спасала учёба, репетиции в Костиной студии, по вечерам — работа в ресторане. Но, когда ей всё же пришлось уйти, вечера стали самым страшным временем суток… В это время она часто вспоминала те недолгие недели и месяцы, когда Дима был рядом, думая о том, как легко она могла тогда расплакаться, обидеться по пустякам, открыть дверь и сказать ему: «Уходи», зная в душе наверняка, что он всё равно придёт… Сейчас бы она так никогда не поступила. Она никогда бы не упрекнула его ни в чём, не ревела бы, как маленькая девочка… и не молчала бы, когда он просил её обо всём рассказать.

Тогда она очень боялась его потерять. И поэтому потеряла. Она только сейчас поняла, как хрупко бывает счастье, как легко его утратить раз и навсегда.

Но теперь она снова может смотреть без грусти на счастливых людей — Дима снова рядом… и это — самое главное в её жизни. Есть ещё Валерик… но он с ней пока — одно целое, и поэтому у них одно счастье на двоих.

— Вот здесь поверните, пожалуйста, я вам неверный адрес дал, — обратился к водителю такси Дима, — Я прошу прощения, но нам нужно сначала в другое место заехать.

— Дим… Куда? — Наташа удивленно посмотрела на него, но потом, догадавшись, добавила, — К твоим, да?

— Да, поедем сразу к ним, — он назвал новый адрес водителю, — они же не в курсе, и меня ждут. Отец хотел приехать на вокзал, но я сказал, что не нужно. Да ты не бойся, — он ободряюще улыбнулся, — мы недолго побудем, а потом на машине уедем. У тебя ведь и вещей моих нет… нужно кое-что взять.

— Есть… — Наташа улыбнулась, — футболка.

— Какая футболка?

— Новая… Я тогда, ещё осенью тебе купила, а подарить не успела, — улыбка стала грустной, — ты знаешь… я её под подушку клала, она, правда, от этого измялась…

— Светлая такая… да?

— Да… а ты откуда знаешь?

— Я потом тебе всё расскажу… хорошо? — он крепче прижал её к себе, — Я тогда подумал… ладно… всё потом…

— Сынок, это ты? — услышав, как Дима открывает своим ключом дверь, Анна Сергеевна поспешила в прихожую, — А мы уже волнуемся, ты ведь когда ещё позвонил, что поезд прибывает… — на последнем слове она осеклась: Дима был не один. Бросив на пол дорожную сумку, он, держа за плечи, вывел вперёд Наташу — девушку, разрыву с которой она так радовалась прошлой осенью.

— Мама… — Дима посмотрел матери в глаза, — Мы с Наташей снова вместе. А у вас скоро будет внук.

— Боже мой… — побледнев, Анна прислонила пальцы к виску, — Дима… Что за шутки…

— Это не шутки, — он серьёзно смотрел на мать, — у меня будет сын.

— Саша!.. Иди скорее сюда! — трагическим голосом воскликнула женщина, — Саша!

— Что случилось? — Александр торопливо вышел из комнаты, — О! Димка… А я телевизор смотрю и не слышу… Наташа?! — он удивлённо уставился на девушку, — Вот так сюрприз!..

— Это ещё не сюрприз… — Анна поджала губы, — Дима утверждает, что у нас скоро будет внук.

— Серьёзно?! — Александр выглядел изумлённым, — Вы, может, объясните, что происходит?

— Александр Иванович… — от волнения Наташка вдруг набралась смелости, — У нас с Димой будет ребёнок… Уже скоро, мальчик.

— Ну, что у тебя, Наташа, будет, я вижу, — Анна строго кивнула на её живот, — Но Дима-то тут при чём?

— А кто ещё?.. — глядя на неё, растерянно прошептала девушка. От обидных слов слёзы навернулись на глаза.

— Тебе это лучше знать.

— Мама, прекрати… — Дима крепко держал Наташку за плечи, как будто боялся, что она сейчас убежит, — Я понимаю, что для вас эта новость внезапная. Но, всё-таки, думай, что говоришь. Иначе мы сейчас просто уйдём.

— Подожди, Аня… Зачем так обижать? — Александр укоризненно посмотрел на жену, — Если Дима сказал — значит, так оно и есть. И вообще — почему мы тут всё это обсуждаем, на пороге? А ну, пойдём в гостиную.

— Пойдём, — Дима слегка подтолкнул Наташку, — Не бойся, проходи, это теперь и твой дом.

* * *

— В общем, так, родители, — стоя в дверях своей комнаты, Дима посмотрел на мать и отца, — сегодня все устали, поэтому подробности потом. Самое главное мы вам сказали. Сейчас я соберусь, и мы уйдём, а вы пока привыкайте к этой мысли… — Дима улыбнулся, — Да, мы вас ещё объедим.

Оставшись вдвоём в гостиной, Анна и Александр переглянулись — во взгляде Анны было нескрываемое раздражение; Александр же, напротив, выглядел весьма довольным.

— Дим, а давай не будем никого объедать? — присев на кровать, Наташа подняла на него глаза, — У меня всё приготовлено дома.

— Нет, давай всё же объедим, — засмеялся Дима, — когда мы ещё доберёмся, а я уже сейчас есть хочу, да и ты тоже.

— Я не хочу…

— Хочешь-хочешь… И Валерка тоже. Ты, наверное, устала? Ты полежи пока, а я кое-что соберу… — с этими словами он заботливо уложил её на свою кровать, сам присел рядом, — А потом пойдём ужинать.

— Дим… — она обняла его за плечи, — У тебя столько хлопот из-за меня, а ты ведь сам устал после поездки.

— Ну, что ты такое говоришь… — наклонившись, он поцеловал её в губы, — А хочешь, я тебе сюда поесть принесу?

— Нет… неудобно будет… я лучше с тобой пойду…

— Тогда сейчас… я быстро соберусь.

Уложив, наконец, вещи и закрыв сумку на молнию, Дима обернулся, чтобы позвать Наташу ужинать, но вместо этого только улыбнулся: уставшая и от жары, и от поездки на вокзал, она спала, трогательно обняв руками его подушку. Присев на край постели, он погладил девушку по голове, но она уснула так крепко, что даже не почувствовала его прикосновений. Укрыв её тонким покрывалом, он отправился в ванную, решив принять душ.

— Дима… Ужинать будешь?.. будете? — поправившись, сухо спросила Анна, когда сын показался на порогу кухни, — Или так поедешь, голодным?

— Мам… мы сегодня здесь заночуем. Наташа уснула, я не хочу её будить.

— Как пожелаете… Пойдём, тогда тебя покормлю.

Когда, поужинав, Дима уже собирался уйти к себе, Анна остановила его в дверях:

— Дима… Я всё-таки хотела бы с тобой поговорить.

— Ну, давай, мам, а то я уже спать хочу… Мне завтра с утра на работу срочно надо.

— Дима. Я не буду у тебя выпытывать, почему вы так внезапно помирились. Ты мне скажи только одно. Зачем ты это делаешь? Из благородства? Из угрызений совести? Из каких побуждений?

— При чём тут побуждения? — Дима удивлённо смотрел на мать, — Я люблю Наташку, вот и все побуждения. Да, мы поссорились осенью. Потом я узнал, что у неё будет ребёнок. Мой ребёнок. Мы встретились и помирились…

— Дима… А как же Кристина? — слегка наклонив голову, Анна строго посмотрела ему в глаза, — Что ты скажешь ей?

— Я уже сказал. Вернее, она сама всё узнала. Мама… у нас с Кристиной ничего не получилось, между нами уже давно нет никаких отношений. Зачем мучиться?

— У вас всё бы получилось, если бы ты выкинул из головы… — Анна кивнула головой в сторону Диминой комнаты, где спала Наташа.

— Наташку я любил и люблю до сих пор. Просто мы по-глупому поссорились, я не знал, что она беременна… Она и сама тогда ещё не знала.

— Дима… А какой у неё срок? — Анна чуть прищурила красивые глаза.

— Восемь месяцев, — он пожал плечами, — А что?

— Для восьми месяцев у неё слишком маленький живот. Это я тебе, как женщина, говорю.

— Что ты имеешь в виду? — Дима нахмурился.

— А то… Вы когда поссорились?

— Мама… ну, я тебя понял… перестань.

— Что значит — перестань? Ты не ответил… Впрочем, я сама помню. Ты вернулся домой в середине октября. Это семь с половиной месяцев назад. А ты знаешь, что для женщины скорректировать месяц-другой при подсчёте срока — пара пустяков? А потом просто сказать, что «переходила»…

— Мама, если ты не перестанешь, я сейчас уйду, — во время монолога матери Дима сидел мрачнее тучи, — я даже слушать тебя не буду. Это мой ребёнок. И давай больше не будем к этому возвращаться.

— Дима, потом будет поздно!.. Поверь моему опыту — такой маленький живот бывает только на шестом месяце, на девятом женщина — как крейсер.

— Так, всё… Я пошёл спать, — с этими словами Дима положил в тарелку большой кусок курицы, пару ломтиков хлеба и, выходя из кухни, обернулся в дверях:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — поджав губы и не глядя на сына, ответила Анна.

— Наташ… — прошептал Дима, тронув девушку за плечо, — Встань, поешь.

Она только сонно покачала головой и повернулась на другой бок. Расстегнув молнию, он осторожно стянул в неё комбинезон — оставшись в одном нижнем белье, Наташка даже не проснулась. Выключив свет, лёг рядом, натянул тонкое одеяло… погладил её по животу… тихонько повернул к себе… рукой скользнул по нежной коже спины, прижал крепко… в темноте губами нашёл губы — поцеловал сначала слегка, как бы украдкой… потом чуть крепче… наконец, не удержавшись, припал к ним горячо, рукой блуждая по соблазнительному, несмотря ни на что, женскому телу — так, как велела взявшая верх над всем остальным мужская природа…

— Дим… — отвечая сквозь сон на его поцелуи, пробормотала Наташка, — Тут так вкусно пахнет курицей… Это мне снится, да?..

 

Глава 19

Скользнув рукой под подушку, Дима вытащил сигналивший телефон, выключил будильник и, положив телефон на пол, снова закрыл глаза. Наташа тоже проснулась и, потянувшись к нему, обняла, уткнулась лицом в грудь…

— Выспалась? — убрав с её лба светлую прядку, ласково спросил Дима.

— Мне так хорошо сегодня спалось… — не сказала, а промурлыкала она, — А вот как уснула, не помню…

— Ничего не помнишь? — улыбаясь, тихо спросил он.

— Помню… как ты меня ночью курицей кормил, — запрокинув голову, она весело посмотрела на него.

— И всё?.. — целуя, многозначительно прошептал он ей на ухо, — Больше ничего не помнишь?

— Не-а… — она бросила лукавый взгляд.

— Совсем-совсем ничего?.. — он крепко прижал её к себе, — Пока не вспомнишь, не отпущу…

— Не отпускай… — блаженно улыбаясь, она закрыла глаза.

— Наташка… — так же тихо, но уже более серьёзно спросил Дима, — А… на каком сроке положено… ну… в общем… отношения прекращать?

— Ну… в общем-то, уже положено.

— Почему ты мне не сказала?.. — он посмотрел на неё как-то виновато, — Я не знал…

— Всё хорошо… — ласково прошептала Наташа и поцеловала его с какой-то особой женской нежностью; ему показалось, что она никогда ещё его так не целовала, — Знаешь… я так мечтала когда-нибудь снова с тобой проснуться… Хотя бы один раз…

— Теперь всегда будем просыпаться вместе.

— Ты больше никуда не едешь?

— Придётся. Сразу после выпускного едем выступать, а потом ещё в конце месяца.

— Ну, вот… — грустно сказала она, — Так и рожу без тебя.

— Ну, ты уж меня дождись… — улыбнулся Дима, — Я же должен буду под окном роддома поорать.

— А ты-то чего орать будешь? — засмеялась Наташа.

— Ну, как… Буду спрашивать, на кого похож. Вроде бы, так положено, — засмеялся он в ответ, — Я ещё ребят с собой возьму, вместе будем орать, как тогда, помнишь?

— Вот их-то там как раз и не хватало! — она прыснула, но вдруг, что-то вспомнив, приподнялась на локте, — Дим… а сколько времени? Вставать пора! У меня сегодня последняя консультация, а ещё домой надо попасть, переодеться.

— Точно! А потом мне в центр, и, наверное, на целый день, — он ещё раз поцеловал её и решительно откинул одеяло, — Ну, что, встаём на раз-два?..

* * *

Когда Наташа, одетая и причёсанная, вышла из ванной, ей больше всего хотелось снова незаметно прошмыгнуть в Димину комнату, не встречаясь с Анной Сергеевной, но та внезапно возникла на её пути.

— Доброе утро… — попыталась улыбнуться Наташка, но строгий вид Диминой матери не располагал к улыбкам.

— Доброе утро, — довольно сухо ответила женщина, — Наташа, позови, пожалуйста Диму, и… и идите завтракать.

— Спасибо, я не хочу, я… — начала Наташка, но Анна строго перебила её:

— Завтракать нужно обязательно, особенно в твоём положении. А Диме — тем более, у него сейчас огромная нагрузка. И работа, и репетиции, и выступления… Ты, пожалуйста, не очень нагружай его своими проблемами, и старайся меньше ему звонить в течение дня.

— Я его не нагружаю… — растерянно произнесла Наташа, — Да и проблем у меня нет.

— Беременные женщины всегда капризны. Поэтому, я ещё раз прошу: не дёргай его по пустякам, у него очень ответственный период. Слава Богу, что хоть все экзамены позади.

— Хорошо, я не буду, — покорно согласилась Наташа и отправилась звать Диму на завтрак.

После завтрака, выслушав ещё несколько пунктов наставлений от Анны Сергеевны и прихватив Димины вещи, они отправились на окраину города, в маленькую квартирку на третьем этаже старой пятиэтажки. По-быстрому переодевшись в широкий летний сарафанчик, Наташка обула удобные лёгкие туфельки на низком каблучке и, прихватив сумочку, застыла в дверях.

— Всё, я готова.

— Ты так шустро бегаешь, — засмеялся Дима, — мне казалось, что беременные должны ходить вразвалочку.

— Ну… я могу и вразвалочку, — улыбнулась в ответ Наташка, — только тебе долго ждать придётся.

Отъехав от университета, куда он завёз Наташу, Дима на ходу достал мобильный телефон.

— Саня, привет. Сегодня в пять репетиция, позвони Белову и Мазуру, предупреди, хорошо? Будет новая песня для выпускного, надо успеть за десять дней всё сделать. Ну, всё, в пять в студии…

К его удивлению, Кристины в продюсерском центре ещё не было, хотя она сама велела ему прийти пораньше. Поздоровавшись с бухгалтером — единственным сотрудником, явившемся на работу к этому часу, он прошёл в студию. Включил компьютер и, пока он запускался, отправил Наташе сообщение по телефону: «Как ты?» Ответ пришёл через минуту: «Всё хорошо. Сижу на консультации». Улыбнувшись, написал: «Освободишься — позвони», потом включил аппаратуру и тронул клавиши синтезатора.

Университет окончен… Осталось получить диплом. Через десять дней — традиционный гала-концерт и их прощальное выступление. Прощальное — только как студентов, но с университетом он не прощается, теперь он — руководитель совместного проекта «Звёзды зажигаются»… Это — его идея, его проект по отбору талантливой студенческой молодёжи и вывода её на большую сцену — проект, который будет очень кстати для их продюсерского центра, поскольку финансировать будущих «звёзд» берётся крупное предприятие, шефствующее над учебным заведением. Работы предстоит много, и работы интересной, его песни будут петь талантливые исполнители, а что ещё нужно для молодого, одарённого музыканта? А ещё — Наташа… И их сын, который вот-вот родится — Валерка… И, конечно, они — самое главное и дорогое, что есть в его жизни.

С этими мыслями наигрывая новую мелодию, он не заметил, как прошло довольно много времени. Кристина так и не появилась, но звонить ей и уточнять, когда она придёт, не было желания.

— Дима, — бухгалтер центра Светлана, молодая миловидная женщина, заглянула в дверь студии, — пока тебя не было, приходили три девочки, хотели тебя увидеть, по поводу проекта. Я им сказала прийти после обеда. Правильно?

— Да, всё правильно, спасибо большое, — Дима приветливо улыбнулся, — я сегодня весь день здесь буду.

— Ты сегодня какой-то не такой, — женщина дружелюбно улыбнулась, — не как обычно…

— А какой? — удивлённо спросил Дима.

— Ну-у-у-у… Прям счастливый какой-то… Кстати, как съездили-то, всё удачно?

— Да, всё удачно, и сборы, и выступления… — мелодия мобильного телефона не дала ему договорить, — Да, Наташ. Всё?.. Я сейчас за тобой заеду… Да, вот сюда и приедем, тут у нас кафе рядом неплохое… Жди меня, я скоро.

Положив телефон, он снова обратился к Светлане, которая с нескрываемым интересом слушала его разговор:

— Я сейчас уйду, если Кристина без меня появится, скажи ей, что я буду позже. Я её с утра ждал, теперь пусть она подождёт.

— А я тоже на обед ухожу, — Светлана многозначительно посмотрела на Диму, — Нет…Всё-таки ты сегодня какой-то не такой!

* * *

Наташа сидела в своей аудитории и, подперев лицо ладошкой, не сводила счастливых глаз с окна. Она совершенно не слышала, о чём говорит преподаватель, всё, что произошло в её жизни в последние четыре дня, не шло из головы. Время от времени она тайком читала смс-ку, присланную Димой, ей казалось, что она слышит его голос, такой любимый и родной. Сидя рядом с ней, Оксана то и дело бросала удивлённые взгляды на подругу. Произошедшую с Наташей перемену она заметила ещё позавчера, на экзамене, но, торопясь на свидание со своим молодым человеком, выяснить ничего так и не успела. После того, как у неё появился парень, Оксанка реже приезжала к Наташе, ограничиваясь лишь рассказами о нём на переменах между парами. Наташка искренне радовалась за подругу, но грусть то и дело проскальзывала в её взгляде. Когда она почти месяц назад рассказала Оксанке о визите Сергея, та сначала осторожно, а потом всё настойчивее советовала не отказывать ему сразу, а подумать… «Ведь он тебя любит… Наташка, по-настоящему любит! И с ним тебе не нужно будет бояться, что его кто-то у тебя отнимет», — говорила подружка. В ответ на эти слова Наташа только печально улыбалась…

Увидев сегодня её в университетском коридоре, Оксанка чуть было не зажмурилась — ей показалось, что от Наташки исходит какой-то удивительный свет, а, взглянув в её глаза, она недоумённо закусила губу… С огромным трудом вытерпев до конца консультации, она не удержалась, и толкнула Наташу локтем:

— Наташка, слышишь?

— Что? — та повернула к ней счастливое лицо.

— Ты какая-то не такая… Что-то произошло?

— Да… — шепнула в ответ Наташа и, услышав сигнал, достала мобильный телефон.

— Смс-ка? — Оксанка невольно скосила глаза на экран.

— Ага, — радостно прошептала Наташа.

— От кого? — спросила подруга и, не дождавшись ответа, сама сделала предположение, — От него?

— От него, — в Наташкином шёпоте было столько нежности, что Оксанка снова в недоумении закусила губу.

— Значит, ты решила?

— Что — решила? — она наконец-то подняла счастливые глаза.

— Замуж…

— Наверное…

— Смольникова и Воронцова, вы так уверены в своих познаниях? — заметив, что девчонки совершенно отвлеклись от предмета, преподаватель постучал по столу костяшками пальцев, — Если это так, я никого не держу, но на экзамене спрошу по полной!

— Ну, и правильно! — не обращая внимания на замечание, Оксанка кивнула Наташе, — у ребёнка будет отец, пусть и неродной.

— Почему неродной? — опустив глаза, Наташа улыбалась своим мыслям, — Родной.

— Ну, понятно, что он будет считать его родным. Я имела в виду, что по крови неродной, — делая вид, что записывает за преподавателем, прошептала Оксана.

— И по крови тоже, — рисуя на листочке какой-то невероятный цветок, Наташа ещё ниже опустила голову, — самый родной.

— Как это? — подруга вытаращила изумлённые глаза, — Ты о ком говоришь? О Сергее же?!

— Нет…

— А о ком тогда?!

— О Диме.

— Как… — забыв о предосторожностях, Оксанка медленно выпрямилась, — Ты его всё-таки нашла?!

— Нет. Он сам пришёл.

— Да ты что?! — окончательно забывшись, девушка воскликнула во весь голос, — Морозов?!

— Да, — окинув взглядом аудиторию, Наташа заметила, как большинство одногруппников повернули головы в их сторону.

— Когда?!

— Четыре дня назад…

— И ты мне не сказала?!

— Я не успела. Он пришёл ночью, а днём уехал на гастроли. Вернулся вчера вечером.

— Так он что, и ночевал у тебя?

— Нет, я ночевала у него, — тихо рассмеялась Наташа.

— Ой, я так и подумала, что ты меня разыгрываешь, — разочарованно протянула Оксанка, — но ты всё равно какая-то странная…

Пряча улыбку, Наташа молча встала со стула. Консультация закончилась и, выйдя в коридор, она достала мобильный телефон. Поговорив с Димой под любопытным взглядом подружки, она весело взяла её под руку.

— Серёжка, да? — не унималась Оксанка. Уже выйдя на улицу, она никак не хотела покидать Наташу, которая с загадочным видом всматривалась в подъезжающие к стоянке автомобили.

— Ну, ты ведь всё равно не веришь… — увидев, как знакомый «фольксваген» подруливает к университетскому двору, та радостно обняла девушку и, взмахнув ей на прощание рукой, быстрым шагом направилась к воротам.

— Обалде-е-е-ть… — только и смогла произнести Оксанка, наблюдая, как, выйдя из машины, Дима Морозов спешит навстречу Наташе.

* * *

Кристина медленно, сложив на груди руки, ходила из угла в угол своей шикарной спальни. Новая квартира, купленная отцом, уже давно её не радовала, ведь она надеялась, что здесь они будут жить вместе с Димой. Надежды так и не оправдались: после недолгих, вновь вспыхнувших в конце прошлого года отношений, она поняла, что чувства вернулись только к ней. Его случайный порыв быстро угас; провожая её по вечерам, он редко оставался у неё на ночь, ограничиваясь простым недолгим присутствием. Посмотрев телевизор и перебросившись с ней ничего не значащими фразами, он прощался и, дежурно поцеловав её в щёку, уходил. Правда, в центре они постоянно были вместе, но там Дима был занят только музыкой и проектами, всё их общение было лишь на деловой почве… А где-то в начале весны он окончательно отдалился от неё.

Всего три месяца счастья — если это можно было назвать счастьем… Улучив минутку, она как-то порылась в его телефоне — среди прочих, ей известных абонентов обнаружила некую Инну… На всякий случай, переписав себе её номер, Кристина затаилась, решив до поры до времени подождать. Но однажды, не выдержав, спросила у Димы напрямую. Он сказал, что это психолог… Но Кристина, с её женским чутьём, догадывалась, что это не просто деловая связь, а что-то другое… Она даже пыталась выследить, куда ездит Дима, но ей это не удалось: по вечерам он ехал домой, а в выходные вообще исчезал из её поля зрения. Несмотря на все её подозрения, он не очень был похож на вновь влюблённого, всё так же сочиняя печальные мелодии и пропадая в своей студии до поздней ночи. И Кристина немного успокоилась…

Новость, полученная от менеджера дорогого супермаркета, грянула как гром среди ясного неба: Дима приезжал за продуктами, но не один… С ним была беременная длинноволосая девушка, по описанию очень похожая на его бывшую невесту. И, судя по тому, как он вёл себя с ней, это была не случайная встреча. Сцена же на вокзале расставила всё по своим местам. Он помирился со своей Наташей, она его встречала с гастролей, и они вместе уехали домой.

Устав ходить туда-сюда, девушка прилегла на кровать… Блуждающий по комнате взгляд остановился на дверце шкафа, за которой у неё всегда была бутылка мартини или виски… Да, полтора года назад она крепко подсела на алкоголь — слишком много было пережито унижений и боли из-за связи с Мухаммедом и потери Димы — так ей казалось в тот момент. Но когда, благодаря отцу, Дима снова замелькал рядом с ней, она невольно переключилась на некую игру. Нет, свои чувства к нему она игрой не считала, она его действительно любила, но подсознательно возник азарт — получить то, о чём она снова мечтает, несмотря на соперницу, вопреки всему… Это её даже увлекло. Пару раз сорвавшись, она вдруг поняла, что таким способом она не вернёт его никогда, что для этого нужны не только её обаяние и красота, а нужен трезвый и ясный ум. Не зря она была дочерью Лапина…

Теперь она практически не употребляла алкоголь — с прошлой осени, когда они вместе с «патрулями» возвращались из Москвы… Эйфория от съёмок с Димой была тогда жестоко прервана известием о его женитьбе на Наташе… Но в тот раз она, даже изрядно выпив в компании музыкантов, смогла взять себя в руки, и это была победа.

Так что же — сейчас снова проиграть?

— Чёрта с два, — со злостью вслух проговорила девушка, глядя на заветную дверцу, — не дождётесь! И ты, Дима, не дождёшься. Ещё поглядим, что у тебя и в этот раз получится… — с этими словами она резко встала и, глядя на себя в огромное зеркало плательного шкафа-купе, поправила причёску. Она красива, молода, обеспечена… У неё свой бизнес… на который день и ночь пашет Морозов.

Вот пусть и пашет под её пристальным вниманием. Ему всё равно никуда не деться. А уж крови попить она ему сумеет.

С этими мыслями она взяла телефон и, найдя номер Дианы, нажала на кнопку вызова.

— Приветик… Это я. Чем занимаешься? Да вот, поболтать захотелось, составишь компанию? Да нет, — Кристина усмехнулась, — просто меня один человек ждёт. А мне нужно время потянуть. Пусть подольше подождёт. Встретимся — всё расскажу. Ну, всё, выезжаю…

* * *

Забрав Наташу из университета, Дима повёз её в небольшое, но очень уютное кафе, расположенное по соседству со студией. Устроившись за столиком в углу и сделав заказ, он, одной рукой достав что-то из нагрудного кармана, другую протянул девушке:

— Дай мне руку…

— На… — она доверчиво подала свою ладошку. Он молча, осторожно надел ей на безымянный палец колечко — то самое… Золотое, с тремя небольшими камешками, оно весело сверкнуло на её руке.

Ничего не говоря, он смотрел на неё, слегка улыбаясь и держа её ладонь в своих руках. Наташа тоже молчала, подперев лицо другой ладошкой и глядя в его синие-пресиние глаза.

— Я хотел ещё вчера… Но ты уснула…

Как будто вспомнив что-то, Наташа грустно улыбнулась и опустила голову.

— Наташ… — Дима слегка сжал её пальцы, — Ты прости… я без шампанского и свечей… Но ты ведь не вернёшь его, правда?

Она подняла на него свои большие карие глаза и, всё так же улыбаясь, отрицательно покачала головой.

— Пожалуйста, ваш заказ, — молоденькая, веснушчатая официантка, стрельнув глазками, поставила на стол тарелки с едой, — приятного аппетита.

— Спасибо, — Дима кивнул девушке и перевёл взгляд на Наташу, — давай, лопай…

— Димка… — она весело рассмеялась, — Какой ты не романтичный! Вместо свечей и шампанского — рассольник… да ещё и «лопай»…

— Да? А мне сказали, что я сегодня счастливый…

— Кто это тебе сказал? — игриво улыбнулась Наташа.

— Мало ли кто… — хитро ответил Дима, — Если останешься со мной после обеда в студии, скажу.

— С тобой? — её улыбка снова стала грустной, — Думаю, мне там не будут рады.

— Это неважно. Я не хочу с тобой расставаться, даже на несколько часов… Останься со мной? Если устанешь, я отвезу тебя домой. А сейчас — лопай…

Пообедав, они не торопились выходить из-за стола — пока Дима расплачивался, Наташа, допивая сок, задумчиво смотрела куда-то вниз.

— Дима… — какое-то время она ещё помолчала, но потом, решившись, продолжила, — Знаешь, почему я ушла из группы осенью? И почему перестала ходить с тобой сюда…

— Почему? — он серьёзно посмотрел на девушку, — Я ведь до сих пор ничего не знаю.

— Меня просто выгнали.

— Кто?

— Лапин… Он сказал, что я лишняя и предложил работу в турецком или египетском ресторане.

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Он сказал, что, если ты узнаешь, то пойдёшь с ним на конфликт, и тогда он сделает так, что ты будешь ему должен очень много денег.

— И ты поэтому молчала?

— Да… Я тогда вообще запуталась. Меня все пугали, что ты меня обязательно бросишь… станешь известным и бросишь… И я… я просто зациклилась на этом. А после разговора с Лапиным я вообще уже не могла быть рядом с тобой. Мне было очень больно… и обидно… и я не могла тебе ни о чём сказать… мне казалось, что я — препятствие на твоём пути. Я ужасно боялась тебя потерять… я не могла ни быть с тобой, ни расстаться… Я сама измучилась… И тебя измучила… — говоря об этом, Наташа не поднимала глаз; чувствуя свою вину, она боялась посмотреть на Диму, — Это я во всём виновата. Ты меня простишь? — она с мольбой подняла на него глаза, — Простишь?..

— За что?! — он казался потрясённым, — Наташка… И ты всё это носила в себе?! Ты об этом молчала тогда?.. Ну, почему ты мне тогда ничего не сказала?..

— Когда ты ушёл, я поняла, что теряю тебя… и испугалась ещё больше. Я решила всё рассказать… приехала сюда, тем вечером… помнишь? Я ехала, чтобы всё тебе рассказать и вместе вернуться домой… — она замолчала, но он понял всё без слов.

— Знаешь что… — он снова взял её за руку, — Ты сейчас пойдёшь со мной, домой одну я тебя не отпущу. В студии есть и диван, и кресло, и ноутбук с интернетом… Туда никто не войдёт, я всех предупрежу, а, если мне придётся уйти, я тебя просто закрою. А ты ляжешь и будешь спать. Хорошо? А вечером, дома, мы обо всём поговорим… Я тебе тоже всё расскажу… Но сейчас ты останешься со мной.

— Хорошо… — кивнула головой Наташа. Внезапно она уставилась на двери, которые находились у Димы за спиной. Заметив это, он оглянулся и тоже удивлённо застыл — Кристина с незнакомой девушкой направлялись прямо к их столику.

— Как замечательно… — в словах Кристины сквозили ехидство и сарказм, — Что можно спрашивать с персонала, если так называемые руководители отсутствуют на работе?

— У меня обед, — невозмутимо ответил Дима, — у персонала, кстати, тоже.

— Я тебя ждала с самого утра.

— Наверное, не там ждала. Я с утра был в студии, если буду нужен — я там, — с этими словами Дима, взяв Наташку за руку, вышел из кафе.

— И что это было? — усаживаясь за соседний столик, Диана удивлённо проводила взглядом молодых людей.

— А то и было, о чём поболтать хотелось, — поджав губы, ответила Кристина подруге, — Морозов, собственной персоной…

 

Глава 20

— Послушай новую песню… — откинув рукой волосы со лба, Дима тронул клавиши синтезатора, — Это специально к окончанию университета, что-то вроде гимна.

Устроившись сбоку на стуле, Наташа слушала и не сводила глаз с его рук. Она всегда любила смотреть на его руки, когда он играл — его пальцы с особой лёгкостью, едва касаясь, даже не бегали, они летали по клавишам… «У тебя такие красивые руки, особенно когда ты играешь», — часто говорила она ему. «А у тебя такие красивые ножки… — целуя, лукаво шептал он в ответ ей на ушко, — Особенно, когда ты танцуешь». Наташа улыбалась и прижималась головой к его плечу. Сколько раз потом она вспоминала эти счастливые минуты…

— Ну, что скажешь? — закончив играть, Дима вопросительно посмотрел на девушку.

— Мне очень понравилось, — серьёзно ответила Наташа, — Аранжировку ещё не делали?

— Нет, сегодня на репетиции ребятам покажу.

— Знаешь… мне кажется, тут здорово будет звучать труба, — Наташа уверенно поменяла инструмент в настройках синтезатора, — Давай, ты играй гармонию, а я попробую партию трубы наложить, как я её слышу.

— Да… С дудками классно будет… — закончив музыкальный эксперимент, кивнул Дима, — Жалко, у нас никто вживую на дудках не играет… Если только тебе попробовать.

— Ага… — обняв его сзади, она рассыпалась звонким смехом, — представляешь, пингвин с трубой…

— Не пингвин, а пингвинчик, — весело уточнил Дима, запрокинув к ней голову, — ещё бы бубен… — договорить он не успел: дверь отворилась, и в помещение вошла Кристина.

— Дима, ты мне нужен… — смерив взглядом обоих, она, не торопясь, покинула студию.

— Я пойду, а ты ложись на диван и спи, и никого не бойся.

— Да ну, Дим… Неудобно, — улыбнулась Наташа, — Я лучше поиграю, хорошо?

— Ну, поиграй… — улыбнувшись в ответ, Дима вышел. Оставшись одна, она присела к синтезатору, но играть не спешила. Задумчиво уставившись на чёрно-белые клавиши, Наташа выглядела немного растерянной… Все эти дни она гнала от себя эти мысли, она старалась не думать, и в первое время, действительно, не думала о том, что во время их с Димой разлуки он снова был с Кристиной… Она знала об этом, такие слухи быстро находят своих адресатов… Осенью, увидев их вместе, она могла лишь предполагать, оставляя себе пусть слабую, но надежду… Телефонный звонок почти убил надежду, а позже она узнала наверняка: да, всё правда… Он — с ней… Их видели вдвоём, и они выглядели счастливыми. Тогда, зимой, она очень тяжело пережила эту новость, несмотря на то, что была к ней готова. И, если бы не Женька со своим рестораном…

Классическая ситуация. Две женщины и один мужчина… Дима не умеет притворяться, она это знает наверняка, и он её любит — она это чувствует… Но та, с которой его связывали близкие отношения, постоянно рядом… Она бок о бок с ним, и никуда от этого не деться, это его работа.

Как странно распорядилась судьба. Она послала Наташе такую огромную, чистую, искреннюю взаимную любовь… И, по какой-то непонятной прихоти, без конца испытывает её на прочность…

«Дима, ты мне нужен», — четыре слова, и он вынужден идти… Они там — вдвоём. Она здесь — одна…

Но это происходит и будет происходить каждый день, просто она этого не увидит.

Как странно… Это нужно либо принимать, либо не принимать — но тогда уж лучше совсем расстаться. О расставании страшно даже подумать… Значит, нужно принять, и жить, и верить…

Но ведь их с Кристиной связывали отношения… Он так же обнимал её… целовал… он спал с ней и просыпался… Говорил ласковые слова… И всё было так же, как и с ней — с Наташей?! А, может, даже лучше: нежнее, ласковее, страстнее… И теперь он запросто общается с ней, что-то обсуждает, о чём-то спрашивает, шутит… смотрит в глаза…

Разве это можно принять?!

М. о ж н о.

Н у ж н о п р и н я т ь.

И — з а б ы т ь.

Ведь он вернулся — к н е й, к Наташе…

И он её л ю б и т.

О н а ч у в с т в у е т э т о.

И он для неё — в е с ь м и р.

Думая так, Наташка присела на мягкий диван. Накатила усталость… Захотелось спать… Она в последнее время постоянно хотела спать. Видимо, так положено. Она немного посидела с закрытыми глазами… А, что, если всё-таки прилечь? Тут и небольшая подушка есть. Она только несколько минут полежит… А потом придёт Дима. Она совсем чуть-чуть…

* * *

— А ты нахал, Морозов… — скрестив руки на груди, насмешливо произнесла Кристина. Сидя напротив неё на мягком диване, Дима внимательно разглядывал узорный пол кабинета. Услышав её слова, поднял глаза.

— Ты имеешь в виду мой проект «Звёзды зажигаются»? — он сделал вид, что ничего не понял, — В чём моё нахальство?

— Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Притащить её сюда — это не просто нахальство… Это верх наглости с твоей стороны.

— Кристина, — без тени иронии, серьёзно проговорил Дима, — наверное, надо всё же объясниться, и, возможно, ты в чём-то права, — он, по обыкновению, сцепил пальцы рук, — И, наверное, я перед тобой виноват, что тогда, в декабре, дал тебе надежду… Мне и самому тогда показалось, что… Но это просто показалось. Я пытался… Я честно пытался справиться с собой, возобновить наши отношения. Я не считаю нас чужими людьми, мы слишком давно знакомы… Я согласен быть другом, коллегой… кем угодно… Но ты должна понять, что, если нет любви, то близких отношений быть не может. А, раз нет отношений, то и обид тоже не должно быть. Тем более, что у нас с Наташкой будет ребёнок.

— Морозов!.. — истерически рассмеявшись, Кристина приподняла брови, — Ты дал мне надежду!.. Ты согласен быть мне другом!.. Ха-ха-ха!.. Боже… Какая прелесть…

— Ну, может, я не так сказал… Кристина, ты поняла, что я имел в виду.

— Да, я поняла… Естественно… — её тон стал железным, — Кто ты для меня — это могу решать только я. Но уж другом… — она саркастически ухмыльнулась, — Уж друзьями нам с тобой не быть, хотя бы потому, что я с идиотами не дружу.

— Ты всё же подбирай выражения, — он строго взглянул на девушку, но она не дала ему досказать:

— Ты — идиот! Ты специально приволок её сюда, чтобы меня позлить? Чтобы лишний раз тыкнуть мне в нос, что ты станешь отцом? А ты хоть уверен, что ты — настоящий отец?! — от ярости Кристина перешла на крик, — Ты, тупой, безмозглый кретин, ты хоть знаешь, с кем она провела эти месяцы?! Ты хоть знаешь, какой у неё срок?! Ты сам мне говорил, что она с каким-то там гитаристом связалась, или не говорил?! Что молчишь?! — выплёскивая гнев, девушка подошла ближе, — Я бы ещё поняла, если бы она не была в положении… Но подбирать чужое… прости меня… После этого я сама себя презираю за то, что я с тобой… — она не договорила и, отвернувшись к окну, замерла, презрительно сжав губы.

— А больше ты себя ни за что не презираешь? — негромко, но твёрдо произнёс Дима, — Тебе не кажется, что ты вообще не имеешь права говорить так после того, что сама сделала полтора года назад? Не я с тобой расстался тогда, это был твой выбор. Выходит, я тебя тоже потом подобрал? — он строго посмотрел на девушку, — Лишь с той разницей, что ты не залетела от этого…

— Да просто у меня ума побольше, чем у этой матрёшки, вот и всё, — выкрикнула Кристина, — думала головой и ситуацию оценивала трезво, через себя переступила… поэтому и не вешаюсь теперь на всех, с кем спала, лишь бы папочку для ребёночка найти.

— Понятно, — усмехнулся Дима, глядя на неё исподлобья, — И ты ещё о ком-то говоришь…

— Ничего тебе не понятно, — догадавшись, что невольно выдала свою тайну, она попыталась представить свои слова в другом цвете, — Ты хоть подумал, почему она так долго тебе не говорила, что беременна от тебя? Подумал?! А всё просто!.. Пока она была с тем лабухом — всё было нормально… Как только он её бросил, она и кинулась к тебе!

— Она не кидалась, — сквозь зубы произнёс Дима, — Она вообще ни к кому не кидалась…

— Ой, ну, надо же… Какая благородная девица! Да ты и правда придурок… Ни одна нормальная женщина не будет молчать, если залетит! Ни-од-на! — эти слова Кристина произнесла по слогам, — Потому, что нормальная! А, если она молчала — то это не твой ребёнок, Морозов!.. Это же элементарно!.. — истерическим тоном продолжала кричать Кристина, — Э-ле-мен-тар-но! Один отказался — тут другой подвернулся… Ну, и?.. Иди сюда, Дима… ты и будешь папочкой!

— Ты всё сказала? — глухо спросил Дима.

— Всё?! — Кристина снова медленно начала закипать, — Да если бы я сказала тебе всё, что мне известно, ты бы повесился! — сказать ей было нечего, но от нахлынувших эмоций она решила пойти ва-банк, — Я не представляю, каким надо быть придурком, чтобы добровольно надевать рога… Полгорода гудело, что какая-то провинциальная матрёшка тебя — слышишь, Дима, ТЕБЯ — за которым куча баб убивалась и убивается, от которого каждая вторая была бы счастлива родить, променяла на какого-то ресторанного лабуха… который её же и вышвырнул потом… — от накатившей на неё злобы Кристина чеканила слова, которые отлетали и секли свинцовым градом, — А ты — добрая душа, опять подобрал, да ещё и с ребёнком… Кто тебя после этого уважать будет?!

— Я терплю твои слова лишь потому, что понимаю твоё состояние, — глядя ей в глаза, Морозов был мрачнее тучи.

— Ты?! Ты понимаешь моё состояние?! — прокричала ему в лицо девушка, — Может, ты меня жалеешь?! А ты пожалей себя, потому, что это не о меня, это о тебя вытерли ноги!.. И это всю твою оставшуюся жизнь за твоей спиной будут повторять, какой ты придурок… придурок, понимаешь?! — с этими словами, не справившись с собой в новом приступе дикой ярости, она подскочила к нему и, схватив за плечи, несколько раз сильно тряхнула, потом, распаляясь всё больше, изо всех сил раз ударила его сжатыми кулаками в грудь, — Придурок… — почувствовав, что выдохлась, Кристина закрыла лицо руками и, отойдя к окну, разрыдалась. Наконец, обессилев окончательно, притихла и закрыла глаза.

Стоявший во время истерики как вкопанный, Дима не проронил ни слова, видимо, давая ей выплеснуть накопившуюся обиду и ревность.

— Ты успокоилась? — строго, но без злости спросил он.

— Я успокоюсь… — тихо и как-то зловеще произнесла Кристина, — Но запомни, Морозов… Я прощать не умею.

— Зря ты на юридический не пошла. Хороший бы прокурор получился, — с этими словами, мрачнее тучи, Дима вышел из кабинета.

— Морозов! — выбежав вслед за ним, резко окликнула его Кристина, — Вернись. Я ещё не договорила. Это по поводу нового проекта.

Нехотя вернувшись в кабинет, Дима молча встал у дверей, засунув руки в карманы брюк. Сжав губы, он с огромным трудом заставлял себя быть спокойным.

— Ты тут в начале разговора сказал — «Мой проект»… — отвернувшись к окну, Кристина говорила всё так же зловеще, — А тебе не кажется, что ты что-то перепутал?

— В смысле? — нехотя выдавил Дима.

— В том смысле, что пока ты работаешь здесь — лично твоих проектов быть не может. Все проекты документально принадлежат мне… Ты забыл? Всё, что выходит из-под крыши продюсерского центра, этому центру и принадлежит, а, поскольку я — хозяйка, то и принадлежит это всё — мне. Выходи за стены — пожалуйста… Арендуй помещение, создавай своё, набирай персонал, закупай аппаратуру, инструменты, регистрируйся… Вот тогда и называй своими все проекты. Что, слабо?

— Знаешь… У меня сегодня с твоей помощью столько открытий, — он устало покачал головой.

— Ну, и замечательно, едко ответила она, — Ты прямо как штопор.

— Всё? — он взялся за ручку двери.

— Нет, не всё, — торопливо отчеканила Кристина, — посторонних в студию больше не приводить!

Ничего не ответив, он стремительно вышел из кабинета.

— Дима!.. — громким шёпотом окликнула его Светлана, высунувшись из соседней двери, — Зайди ко мне.

— Что случилось? — войдя в крошечную бухгалтерию, он посмотрел на женщину — вид у неё был весьма перепуганный.

— У меня — ничего, а у вас что случилось? — глядя на его огромными глазами, заговорщически спросила она, — Чего она так на тебя орала?..

— Свет, подслушивать нехорошо… — невесело пошутил Дима.

— Да какой там подслушивать… Тут чуть стенка не рухнула от воплей! — Светлана кивнула головой на стену, за которой находился кабинет Кристины, — Что произошло?!

— Да ничего страшного, Свет, все живы, жертв и разрушений нет… — улыбнулся он.

— Да? — недоверчиво посмотрела на него женщина, — Ну, тогда ладно…

— Всё нормально, — Дима приготовился выйти, но она снова окликнула его:

— Дима… Там эти девочки, про которых я говорила, ждут тебя на улице… И это… — она слегка замялась, — Там у тебя в студии… в общем… какая-то девушка…

— А, ну, это Наташа…

— Так это… Она на диване спит…

— М-м-м-ммм… — Дима хлопнул себя ладонью по лбу, — Я же забыл её закрыть!

— Дима… — женщина снова перешла на шёпот, — А кто это?!

— Это моя жена.

— Жена?.. — снова недоверчиво посмотрела на него Светлана, — Законная?..

— Любимая, Свет… — засмеялся Дима и вышел.

— Тогда всё понятно… — она многозначительно поджала губы, — Обалдеть, что делается…

* * *

Когда Дима вошёл в помещение студии, Наташа уже не спала, а, сидела на диване с ноутбуком на коленях.

— Ну, как ты? — как можно веселее спросил он.

— Дим… она подняла на него виноватый взгляд, — Тут девочки заглядывали… тебя искали.

— Да, я их уже видел, они по поводу проекта приходили. Оставили диск, завтра просмотрю.

— Дим… они, кажется, сильно удивились, когда увидели, что я сплю на диване…

— Да ладно… — он улыбнулся, — Подумаешь…

— Дим… Когда они выходили, одна сказала: «Я же говорила, что здесь тоже всё через постель…»

Они некоторое время молча смотрели друг на друга, потом рассмеялись одновременно.

* * *

— Ну, и как ты теперь будешь с ней сотрудничать? — выслушав рассказ Димы о сегодняшнем конфликте с Кристиной, Говоров присвистнул, — Тебе войну объявили, если я что-то понимаю в войнах.

— Ну, да… войну… — задумчиво ответил Дима. Они разговаривали, стоя на крыльце продюсерского центра — приехавший задолго до репетиции, Сашка курил, а Дима просто стоял, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, — Знаешь, Саш, даже не представляю, как дальше… Она говорит такие вещи, за которые мужику давно бы дал в морду. Как с ней себя вести, не имею понятия. По сути, мне нужно уйти, а как это сделать, если я там — по уши завязан? Она начала диктовать условия, при чём, условия глупые, вредные для общего дела… Про её манеру общаться вообще молчу. Ладно — я… Я могу списать все оскорбления на её эмоциональное состояние, хотя, если честно, после всего услышанного о себе, я вообще не хочу ничего делать. Но она говорит про Наташку всякую дрянь, зная заведомо, что я не смогу ей достойно ответить или уйти, громко хлопнув дверью.

— Ну… не знаю, Дима. Я бы просто послал её далеко и надолго, открытым текстом. И работал бы дальше.

— Я так не могу.

— А она может. Ладно, пойдём… Скоро остальные подгребут.

— Ты только в студии про это не говори, ладно? Там Наташка…

— Здесь? — удивился Говоров, — В студии?

— Да, она со мной целый день.

— Ну, тогда понятно, чего Кристина взбесилась… — усмехнулся Сашка, — Любишь ты, Димыч, такие ситуации создавать.

Когда весь «Ночной патруль» был в сборе, Дима проиграл новую песню, написанную им в подарок университету — этакий гимн выпускников. Кристина, как автор текста, тоже присутствовала при этом — она ещё не слышала мелодии, на которую Дима положил её слова. Внешне она выглядела спокойной, но, зная её, Дима мог догадываться, какие страсти всё ещё кипят в её душе.

Наташа, которая держалась из последних сил от усталости, скромно сидела в уголке, но, когда ребята стали обсуждать аранжировку и Дима попросил её ещё раз сыграть партию трубы, с готовностью подошла к синтезатору.

— А чё, классно проигрыш звучит, — одобрил Мазур, — А в последнем можно вообще соляк задвинуть.

— Вопрос, как это воплотить? Димыч два инструмента не может одновременно воспроизвести… — Сашка пожал плечами.

— А забить в базу? — Никита кивнул на студийный «Korg».

— База полная, — развёл руками Дима, — а что-то удалять, чтобы оставить гимн, смысла нет, мы его сейчас исполним, и всё. Потом — лишь по случаю.

— И как быть? — Кристина тоже решила принять участие в обсуждении, Если, как вы говорите, дудки классно звучат, как быть?

— Элементарно, Ватсон, — Мазур вытаращил на неё свои светлые глаза, — Ставим второй синтез, и делов…

— А за синтез — кого? — Сашка пожал плечами, — Я бы слабал, но левой пяткой из-за ударника не дотянусь.

— Наташку и поставим… — как что-то само собой разумеющееся, произнёс Витька и, обращаясь к девушке, бесцеремонно спросил, — Те когда рожать? До пятнадцатого время есть?

— Меня?! — она засмеялась, — Ты представляешь эту картинку?

— А чего такого? Платье какое-нибудь наденешь… Зато классно будет.

— Так, стоп… — Кристина хлопнула ладонью по столу, — Вас четверо? Четверо… И всё, вариантов нет.

— Ну, и что, — вытаращился на неё Сашка, — А как подтанцовка, а как бэк-вокал, а как прилечённые музыканты, если нужен лишний инструмент?

— Я — за… — Витька пожал плечами и, обращаясь к Диме, спросил, — А ты чё молчишь?.. Твоё слово веское в данной ситуации. Пусть Натаха тоже выступит.

— Наташ, ты — как? — взглянув на неё, Дима отметил про себя, что она выглядит очень уставшей, и в который раз за сегодняшний вечер пожалел, что не отвёз её домой.

— Ну, если я никого не распугаю своим видом… — радостно ответила она. Выступить вместе с Димой… даже сейчас… Что может быть лучше?

— В ресторане пела, никого ведь не испугала, — Никита вставил реплику, — Там и коллектив был меньше… Журавлёв один… ну, и вокалист ещё… — Женькину фамилию Никита произнёс с особым ударением, как бы намекая на что-то, с удовольствием заметив, как Дима изменился в лице.

— Так… Я не поняла вообще… Моё мнение что, уже никого не интересует?! — гневно спросила Кристина, — Я повторяю, «патрулей» — четверо, было, есть и будет. Никаких дополнительных синтезов, никаких подпевок…

— В общем так. Группа решила: эту песню исполняем впятером, — Дима произнёс это негромко, но с такой твёрдостью, что Кристина поневоле замолчала, — ну, что, приступим?

* * *

Добравшись, наконец, домой, Наташка сразу протопала на кухню и, достав из холодильника сковороду с приготовленным ещё вчера ужином, поставила её на плиту. Пока Дима принимал душ, нарезала хлеб и овощи…

Выйдя из ванной, он удивлённо заглянул в дверной проём — ужин был на столе, но Наташи в кухне не было. Он прошёл в комнату и, взглянув на диван, только улыбнулся: видимо, не имея сил даже раздеться, она спала на краю в своём цветном сарафанчике, положив под голову ладони. Он осторожно взял её на руки и шагнул из комнаты.

— Мы ещё куда-то идём? — обняв его за шею, сквозь сон пробормотала Наташа.

— Да тут недалеко, — ответил Дима, — В душ… А потом — ужинать.

 

Глава 21

Только спустя неделю после их с Димой встречи Наташа решилась рассказать отцу эту новость. Она сама никак не могла поверить своему счастью, и поэтому пока боялась им делиться. Но, когда после последнего экзамена Валерий, переживая за неё, всё настойчивее начал звать её домой, она с плохо скрываемой радостью сообщила, что она больше не одна… рядом с ней — Дима.

Ей показалось, что отец совсем не обрадовался известию, его голос звучал довольно сдержанно, и Наташа немного растерялась. Позже, видимо, успокоившись, он снова ей перезвонил и даже передал Димке привет, пообещав в скором времени нанести им свой родительский визит.

Сергей, который после того, как приезжал к ней в мае, звонил почти каждый день, узнав о том, что Димка вернулся, несколько дней молчал, и Наташа, догадываясь о причине этого молчания, чувствовала какую-то необъяснимую вину перед этим добрым и тихим юношей, любившем её так искренне и беззаветно. Не выдержав, она сама набрала его номер…

— Здравствуй, Серёжа.

— Здравствуй, — вопреки её страхам и переживаниям, он ответил ей дружелюбно.

— Как ты? — она даже не знала, о чём говорить, и поэтому задала дежурный вопрос.

— Нормально. Работаю, недавно сессия закончилась.

— Ты не звонил несколько дней, я начала переживать…

— Наташ, — он слегка замялся, но быстро справился с собой, — я всё знаю, мне Алинка рассказала.

— О чём? — она закусила губу, сама не зная, зачем задала ему этот вопрос.

— О том, что он к тебе вернулся.

— Да, Дима вернулся, — тихо произнесла Наташа, — он не знал, что у меня будет его ребёнок. Иначе бы он вернулся раньше…

— Ты так говоришь, будто оправдываешься, — в его голосе сквозила какая-то светлая грусть, и Наташка, сама не зная почему, вдруг глубоко вздохнула.

— Знаешь, наверное, я перед тобой виновата…

— В чём?

— Не знаю… но я так чувствую…

— Ты ни в чём не виновата. Ты, ведь, мне никогда и ничего не обещала.

— Серёжка… Ты обязательно к нам заходи, когда будешь здесь, в городе, ладно?

— Не знаю, может, и зайду.

— Дима знает о тебе.

— Что он знает?

— Он знает, что ты — мой друг и очень хороший человек…

— Главное, чтобы он оказался именно тем человеком, который нужен тебе…

— Я так благодарна тебе за всё…

— Будь счастлива, Наташа…

* * *

Анна Сергеевна никогда не была заядлой курильщицей, так, иногда, по случаю могла выкурить в компании подруг дорогую лёгкую сигарету, чтобы «выглядеть», и не более того. Но сейчас она снова потянулась к пачке «Vogue» — уже в который раз за эти два дня. Чиркнув зажигалкой, сделала неглубокую затяжку… Единственный сын, никогда не доставлявший хлопот, преподнёс такой сюрприз, которого она именно теперь и не ожидала.

Потушив недокуренную сигарету в изящной металлической пепельнице, она подняла глаза на свою собеседницу — Милу Лапину, которая, удобно расположившись на уютном диванчике небольшого и такого же уютного кафе, куда её пригласила Морозова, задумчиво смотрела куда-то вперёд, в одну точку. Она только что выслушала нерадостный рассказ Анны.

— Вот такие дела… — Анна нарушила недолгое молчание, — Всё произошло в считанные дни. Уехал выступать один, а вернулся с Наташей. «Мама-папа, у вас будет внук»… Я в такой растерянности, что не знаю, что мне нужно делать, как с ним разговаривать, а, главное, как вести себя с ней. Ведь Дима всё равно её будет приводить к нам домой.

— Знаешь, Аня, я ведь чего-то подобного ждала. И Лёньке говорила не раз, что эта идея помирить Кристину с Димой шита белыми нитками. Но у него свои понятия на этот счёт, он упрямый как… — Мила не решилась произнести вслух слово, обидное для мужа, в присутствии Анны, — Это — их семейная лапинская привычка распоряжаться чужими судьбами. Что теперь будет с Кристиной?.. Она и так с весны опять поникшая, а в последнюю неделю с ней что-то происходило, я, хоть и вижу теперь её не каждый день, но по голосу поняла, что что-то у неё не так.

— Мил… у меня к тебе вопрос, как к врачу… — Анна зачем-то передвинула пепельницу на столе, — Можно ли до рождения ребёнка сделать генетическую экспертизу?

— Да, Аня, можно. Но это опасно, делается в крайних случаях. Лучше подождать, пока он родится, — голос Милы казался усталым, и сама женщина выглядела уставшей и озабоченной, — а что, в чём-то есть сомнения?

— Есть. И серьёзные. Во-первых, маленький живот. На вид — не больше шести месяцев… Я понимаю, что всё индивидуально, но что ты можешь сказать с медицинской точки зрения?

— Ну, я врач-то детский, — усмехнулась Мила, — но это, действительно, индивидуально. От многих факторов зависит, в первую очередь от того, как питается мать, от её образа жизни, от психологического состояния даже… Это не показатель, Аня.

— Понимаешь… всё произошло внезапно. Дима ничего не говорил об этом, а я знаю его — он бы всё равно сказал о ребёнке, даже если бы не хотел с ней поддерживать отношения. Значит, он не знал. И, судя по сроку, они расстались в самом начале беременности — ну, это как вариант того, что ребёнок Димин. И она ему не сказала?! — округлив красивые синие глаза, Анна уставилась на Лапину, — Мил, ну, разве так бывает?! Да она бы бегала за ним, покою не давала, а она молчала столько времени… Это же нереальная ситуация!

— Ну, почему… — Анне показалось, что Мила говорит нехотя, — В жизни всё бывает. Я ведь Лёньке тоже не сразу сказала, что Кристиной беременна. Решила — если женится, то без принуждения, а только по любви. А нет — то…

— Ну, он тебя любит, — как можно более равнодушно произнесла Анна, — и, уж он, наверняка, был уверен, что Кристина — его дочь.

— А, вот и нет… — Мила невесело усмехнулась, — Знаешь, сколько он мне крови выпил, пока она не родилась? И потом — пока не стало видно, как она на него похожа? Это сейчас есть возможность делать экспертизы, а тогда ни возможностей, ни денег у меня на это не было. Он же тогда простым культоргом в пансионате работал. Бег в мешках и прочее. Сам-то из деревни… В город вырвался, думал, в цивилизацию попал, вот и подался в сферу развлечений, а там же не платят. Это потом уже, когда администратором в ресторан устроился, что-то стал зарабатывать, да в середине девяностых со своим знакомым, Игорем Фишером, организовали ресторанный бизнес… Как мы поднимались — это отдельная песня. Сколько я ночей не спала, слёз пролила, одному Богу известно. И наезды были, и с пистолетом под подушкой спали, и поджигали нас… А Кристинка — маленькая, за неё страшно было. Я сколько раз его тогда просила — Лёня, уйди… брось… Да где там… Он с этим Фишером был — не разлей вода. А потом как-то всё постепенно наладилось, да и Фишер от него отделился, не знаю, чем он сейчас занимается, но не думаю, что чем-то хорошим. А Лёнька после второго ресторана решил ночной клуб открыть. На игровых автоматах поднялся. Впрочем, что я тебе рассказываю… всё у тебя на глазах было.

— Ну, не совсем на глазах, — ответила Анна, — мы ведь тогда по гарнизонам с Сашей мотались, только в девяносто восьмом, когда он из армии уволился, назад вернулись. Про Фишера, во всяком случае, не знаю.

— Странно… — Лапина загадочно улыбнулась, — А мне казалось, что ты Игоря должна хорошо знать.

— Ты что-то путаешь… — Анна смущённо спрятала глаза, — Ни я, ни Саша с ним не знакомы.

— Ну, Саша точно не знаком, — Мила пристально посмотрела в глаза собеседнице, — Аня… Я когда-то мечтала рассказать тебе… что я всё знаю. Видимо, сегодня тот самый случай.

— О чём? — Анна снова потянулась за сигаретой.

— Я всё знаю о ваших с Лёнькой отношениях.

— Отношениях?.. — удивлённый тон давался Анне нелегко, — Что ты имеешь в виду?

— Ань… Я всё знаю. И раньше знала. Как и у кого вы встречались… сколько это длилось… Почему я тогда молчала? — Мила задумалась, потом, поправив светло-русую чёлку, продолжила, — Я молчала потому, что Лёня бы точно тогда от меня ушёл. Он не терпит никаких претензий к себе… Не любит быть виноватым. Если бы я стала ему что-то говорить, то потеряла бы его навсегда. А я его очень любила… Я даже не стала бороться. И, думаю, только поэтому он и остался со мной.

— Мила… — порывшись пунцовым румянцем, Анна не смела поднять глаз.

— Аня, ничего не нужно сейчас говорить. Я сказала это лишь для того, чтобы ты поняла — не за всё в жизни нужно бороться, не всё нужно пытаться изменить… Всё будет так, как предопределено.

— Мила… — Морозова снова попыталась что-то сказать, но собеседница не дала ей этого сделать.

— Подожди, не нужно оправданий, я ведь тебе говорю это без зла и обиды. Что греха таить, иногда я жалею, что он тогда не ушёл от меня. Это ведь тебе доставались лишь ласковые слова и галантное обхождение, как от своего, так и от моего мужа. Твой Саша так ничего и не узнал, и пусть твоя душа будет спокойна: от меня он никогда и ничего не узнает… — Мила говорила на удивление спокойно, как будто давно готовила свою речь, — И он, и Леонид осыпали тебя комплиментами, дарили подарки — один явно, другой — украдкой… А мне доставались лишь грубость и вечные упрёки… Ты ведь не знала, что дома Леонид совершенно не такой, как на людях. С годами своей грубостью он убил во мне самое дорогое, чем я жила, что грело меня всю жизнь. Он убил во мне любовь. И, лишь поэтому, я сейчас могу тебе всё спокойно рассказать…

— Господи… — покачав головой, Анна прикрыла рукой глаза, — прости меня…

— Прости, Кристинка звонит, — сделав Анне жест, Мила поднесла к уху мобильный телефон, — Да, Кристиночка… Я — в кафе, с тётей Аней… Ну, если не трудно, заезжай за мной, а то тёте Ане далеко меня придётся подвозить. Кафе «Старый замок»… Ты знаешь. Жду… — положив телефон, она, не давая раскрыть Анне рта, снова обратилась к ней, — По поводу твоей проблемы. Я думаю, тебе сейчас ничего не нужно делать. Пусть всё будет, как будет… — женщина устало вздохнула, — И радуйся, внук родится.

* * *

Тёплый, погожий июньский вечер, ознаменованный грандиозным праздником в честь очередного выпуска студентов университета культуры, был пронизан всеми оттенками чувств и эмоций — среди них была и радость от того, что учёба, наконец-то, позади, и лёгкая, светлая грусть, навеянная расставанием с друзьями, сокурсниками, преподавателями и всей той взбалмошной, неуёмной и такой насыщенной студенческой жизнью, память о которой остаётся навсегда.

Витька, Никита, Сашка и Дима со счастливыми лицами стояли недалеко от летней эстрады, дожидаясь своего выхода на сцену. Прильнув к Диме, Наташа весело отвечала на шуточки Мазура. Изящное, с высокой талией и пышным, на кринолине, широким подолом тёмно-фиолетовое платье удачно скрывало её живот, а уложенные лёгкими локонами длинные белокурые волосы очень шли к её большим глазам цвета крепкого чая…

— Натаха, надо было всё-таки тебе трубу дать… — Мазур с серьёзным видом посмотрел на девушку, — Синтез — это не то…

— Мазурик, ты с трубой будешь смотреться намного интереснее, а я лучше на басухе за тебя отработаю, — так же серьёзно ответила Наташа, — На басухе я смогу, там всего-то четыре струны…

— Не… — Витька отчаянно замотал белёсыми длинными кудрями, — ты на басухе сейчас не смогёшь, ты арбуз проглотила!

Весело засмеявшись, Наташка в шутку стукнула кулачком Витьку по плечу. Саша, в этот раз не участвовавший в шутливой перепалке, только слегка улыбнулся краешком губ. Он тоже был не один — рядом стояла его Ира, с любопытством наблюдавшая за происходящим.

— О, я вижу, вся команда уже в сборе, и с группой поддержки… — Лена, в довольно откровенном концертном наряде, максимально открывающем пышный бюст, насмешливо обвела всех взглядом, — Пожалуй, только меня не хватает… и какого-нибудь папарацци.

— Подожди с папараццами… Дайте, я хоть себе какую-нибудь первокурсницу поймаю… — Мазур потешно огляделся по сторонам, — А то все парочками, один я, как дурак, с гитарой.

— Тут первокурсниц нет, все на второй курс перешли, — рассмеялась Наташка.

— Ну, можно аспирантку симпатичную…

— Раньше надо было ловить, — Сашка наконец-то вставил реплику, — Всех разобрали, Викун.

— Чё, серьёзно? — Мазур вытаращил светлые глаза, — Обалдеть…

— Гитару целуй, — подал голос Никита.

— Надо было на виолончелиста учиться, — Сашка всё же не выдержал и включился в шутливый разговор, — виолончель очень женщину напоминает, хороша и для дома, и для гастролей.

— Добрый вечер! — сквозь дружный смех «патрулей» бойко прокричала симпатичная, высокая девушка с короткой стрижкой и профессиональной видеокамерой в руках, — Собственный корреспондент телеканала «Культурный город» Юлия Семченко. Хотела бы взять у вас интервью, пока вы все в сборе, а потом ещё видео отснимем, когда вы будете на сцене.

— О, вот и папарацци… — гоготнул Витька, — помяни чёрта, сразу нарисуется…

— И не говорите, — улыбнулась Юлия и, обернувшись, обратилась к Диме, — Ну, что, начнём? Дмитрий Морозов — это же вы?

Привычно отвечая на ставшие уже привычными вопросы, ребята не могли не заметить повышенного интереса бойкой корреспондентши к Диме. Завязав беседу, она обаятельно улыбалась ему и недвусмысленно смотрела в глаза. Спросив о чём-нибудь кого-то из «патрулей», она снова и снова обращалась к Морозову. Наташа, скромно отойдя в сторону, слегка улыбаясь, наблюдала эту сцену, время от времени грустно опуская глаза.

— А спроси меня о чём-нибудь? — Мазур, оттерев Диму, неожиданно вырос перед Юлией, — Я среди них один свободный мужчина, холостой и без детей.

— Да? — она удивлённо посмотрела на него, — Прям-таки один-единственный?

— Ну… почти, — Витька хитро заулыбался, — А сними сюжет про меня одного, Юль? А то всё про Морозова да про Морозова, ему и так хорошо.

— Ну-у-у-у… Хорошо… — растерянно произнесла девушка, — Но не в этот раз, конечно. Будет подходящий случай — снимем сюжет о каждом в отдельности.

— А ещё лучше — фильм, а то зимой обещали, но не сняли.

— Фильм? Это не наш канал обещал, я бы знала.

— Ну, и что, что не ваш. А снимет ваш, — обаятельно улыбаясь, Мазур подошёл к ней почти вплотную, — ну, что, задавим конкурентов?

* * *

Стоя на сцене, Наташа не могла сдержать радостной улыбки. Всё, что ей было нужно в жизни, происходило в эти минуты. Она — рядом с Димой. Вместо одной песни, она сегодня отработает весь блок «Ночного патруля» — так решили ребята. Похоже, что все они рады за них с Димой, ну, разве что Никита молчит… но он всегда молчит… А она отработает! Она знает практически все его партии, написанные раньше, а это — большая часть их репертуара. Все эти десять дней она приезжала с ним на репетиции, а отсутствие Кристины, которая внезапно улетела на известный заграничный курорт, стало настоящим подарком и ей, и Диме.

Всего три недели назад она даже представить не могла, как круто изменится её жизнь. Она уже не мечтала, что снова выйдет на сцену. И сегодня ей совсем не тяжело… Дима переживал за неё, и предлагал играть сидя, но сидя неудобно петь. Она запросто отстоит всё выступление — каких-то тридцать минут…

Ведь ей совсем не тяжело…

… Уже звучали последние аккорды последней песни, когда тупая, ноющая боль появилась внизу живота. С трудом отстояв аплодисменты, она потихоньку спустилась со сцены, стараясь не привлекать к себе внимания, и подошла к стоящей сбоку эстрады Ирине и, не в силах стоять, опустилась прямо на землю. Увлечённый овациями, Дима не заметил, что Наташка ушла, и заиграл последнюю песню на бис…

— Что с тобой? — заметив, как Наташа, согнувшись, кусает губы, Ира присела перед ней на корточки, — Тебе плохо?!

— По-моему, у меня схватки… — держась рукой за живот, та скорчилась от боли.

— Господи, — Ирина всплеснула руками, — нужно срочно скорую вызывать!

Вызвав сквозь грохот музыки скорую помощь, девушка снова присела возле Наташи.

— Ты держись, сейчас приедут…

— Спасибо, — еле слышно простонала та в ответ.

— У тебя уже срок? — Ирина испуганно гладила её по плечу…

— Нет, ещё три недели…

— Вот не надо тебе было выступать!

— Наверное…

— Слушай, нужно идти к воротам, здесь тебя скорая разыскивать не будет. Дойдёшь? — поднявшись во весь рост, Ирина оглянулась, оценивая расстояние до ворот и по-боевому подбоченясь, — Или, давай, я Диму со сцены стащу, пусть несёт, а то он так и будет там петь на бис, пока ты не родишь!

— Ой… не надо… — Наташка отчаянно замотала головой.

— Чего это не надо?.. Как удовольствие получать — они тут как тут… А как рожать — так в кусты…

— Ой!.. Дима не в куста-а-а-х… Он на сце-е-е-не…

— Какая разница? Подожди, я сейчас… — оставив её, Ира решительно подошла к краю сцены и отчаянно махнула Димке рукой. Он и сам уже заметил отсутствие Наташи и сейчас, сделав парням жест, оборвал песню на последней строчке.

— Что случилось? Где Наташка? — под удивлёнными взглядами развеселившейся толпы он спрыгнул со сцены и тревожно посмотрел на Ирину.

— Там, — девушка на ходу показала рукой в угол за сценой, — по-моему, у неё схватки начались.

— Что?! — кинувшись за ней, он в секунду оказался возле Наташи, сидевшей на земле в окружении подоспевших знакомых девчонок, и опустился возле неё на колени, — Наташенька, что?! Схватки?!

— Дим… — она посмотрела на него виновато, — Всё прошло…

— Как — прошло?! Когда?..

— Только что… Я тебя увидела, и… прошло…

— Дима, я скорую вызвала, — Ирина тронула его за плечо, — ты её не слушай. Давай, неси к выходу.

— Ди-и-и-м… Прошло… Ну, правда, прошло… — по-детски тянула Наташа, когда он, подхватив её на руки, пробирался сквозь толпу к выходу со двора, — Ну, Ди-и-и-м…

* * *

— Ну, и откуда ты мне её, такую раскрасавицу, привёз? — спустившись в приёмный покой дежурный врач родильного отделения, куда скорая помощь привезла Наташу, вопросительно посмотрел на Диму, — Ни карты, ни полиса… разодета как артистка… Что мне с ней прикажешь делать?

— Мы с концерта, — оправдываясь, ответил Дима, — Схватки раньше времени начались…

— И какого… вы делали на концерте? — высокого роста, крупного телосложения, со здоровенными, волосатыми ручищами, дежурный врач был не только шутником, но и отъявленным матерщинником, — Ей сейчас тапки, халат и постельный режим на её сроке, а не по концертам в таком виде шастать.

— Так мы не шастали… — Дима виновато пожал плечами, — Мы выступали… мы артисты…

— Совсем хорошо. А, простите, артисты какого жанра? — насмешливо, басом спросил шутник в белом халате.

— Музыканты… Играем рок, поём… — пожимая плечами, объяснялся Дима.

— Хорошо, хоть не танцоры. Ну, ладно, идём в смотровую, будем решать, что с тобой делать, — вполне серьёзным тоном отрезал врач, — то ли рожать отправим… то ли песни петь для рожениц.

— А у меня уже всё прошло… — прячась за Диму, жалобным тоном проговорила Наташа, — Отпустите меня домой… пожалуйста…

— Забирай домой. Пока — забирай… — весельчак-доктор вышел вслед за Наташей из смотрового кабинета, — Ложные схватки. Бывает на этом сроке. А в больницу пока рано.

— Спасибо, — Дима всё ещё выглядел испуганным, — большое вам спасибо.

— А мне-то за что? — хмыкнул врач, — Ты вообще-то кто ей? Брат, сват, сосед?..

— Я — отец… — растерянно ответил Дима.

— Чей? — изумлённо глядел на него мужчина, — Вот её, что ли?

— Ребёнка…

— А, ну, слава Богу… А то я подумал, что это ты так хорошо сохранился… Значит, так, — он по очереди посмотрел на обоих, — есть, спать, гулять. Никаких концертов, никаких лишних телодвижений. К себе его не подпускай, — с этими словами он посмотрел на перепуганную Наташу, — будет приставать — ты его тапком, — Дима хотел что-то сказать, но мужчина его перебил, — знаю, знаю, сам такой же был. Такие схватки могут сейчас ежедневно повторяться. Страшного ничего нет, но лучше будет, если кто-то будет постоянно находиться рядом. Всё поняли? Ну, тогда привет, — с этими словами он повернулся и вышел из приёмного покоя.

* * *

— Ну, что, сокровище ты моё?.. Что мне теперь с тобой делать? — добравшись домой и уже лёжа в постели, Дима ласково посмотрел на Наташу, — Послезавтра мы уезжаем на три дня, потом ещё — через неделю. И как я тебя теперь одну оставлю?..

— Не знаю… — уютно устроившись в его объятиях, она улыбнулась, — Сдай меня куда-нибудь… в зоопарк, например.

— Тогда уж лучше в детский сад…

 

Глава 22

— Да-а-а-ааа… Превращать выступления в маски-шоу входит у вас в привычку… — Кристина ехидно ухмыльнулась; она вчера прилетела с краткого отдыха и, встретившись с утра с Беловым, от него узнала последние новости, — То подарки живые раздаёте… То под окнами орёте… А теперь вообще клоунаду устроили. Вы что, совсем мозги потеряли?

— А я при чём?.. — Никита, который раньше всех пришёл в студию, пожал плечами, — Морозов песню оборвал, не я…

— Морозов ещё своё получит. А почему вы взяли в состав Смольникову? Она не участница группы, никакого отношения к выпускному не имеет.

— Кристина, ты это не мне высказывай, а Морозу. Это его и Мазура затея была, а Говоров их поддержал… Я, если помнишь, молчал.

— Сколько я уже могу ему высказывать… — девушка нервно села на диван, — Ты тоже не посторонний. Должен своё слово говорить…

— А что я могу против большинства, — пожал плечами Белов, — Они там с этой Смольниковой все с ума посходили. Даже Мазур теперь за неё.

— Нет… ну это ни в какие рамки… Представляю, что теперь эта Семченко покажет в новостях! «Клавишница «Ночного патруля» родила прямо на сцене, сорвав при этом концерт»? Кстати, — она исподлобья посмотрела на Никиту, — кого она хоть родила?

— Понятия не имею, — Белов усмехнулся, — он её на скорой увёз, я больше ничего не знаю. Хотя… вроде, сын должен быть.

— Значит, Дима у нас теперь папочка… — Кристина ехидно прищурила глаза, — Родила Наташа в ночь… непонятно от кого…

— Не знаю, — Никита привычными движениями включал аппаратуру, — вроде, Димин ребёнок. Что-то там Говоров знал, но не сказал в своё время. Я краем уха слышал, как они с Морозовым разговаривали.

— Да мне плевать! — Кристина внезапно сорвалась на крик, — Плевать, понимаешь? Пусть хоть от кого папы римского!

— Да я просто так тебе сказал… — извиняющимся тоном проговорил Белов, — Чего ты нервничаешь…

— Больно надо… — Кристина вскочила и нервно заходила по студии, — Ну, где они… В роддом все поехали, что ли?

— А что, Говоров запросто поедет, — Никита взял гитару и, усевшись на одну из колонок, взял аккорд, — у самого скоро киндер-сюрприз появится, а он всё с Наташки глаз не сводит.

— Да что вы в ней все нашли, ты можешь мне объяснить? — Кристина встала напротив, упершись в Белова возмущённым взглядом, — Ну, вот, как парень, скажи… Что в ней такого необыкновенного?

— Да ничего… — он пожал плечами, — Особенного — ничего. Так, красивая девочка… — внезапно взглянув на Кристину, осёкся, — Но без изюминки. Если против тебя — то никаких шансов.

— Шансов, шансов… вот тебе и шансов… — Кристина говорила как бы про себя, — Только почему-то…

— Да я сам не знаю, Кристин, чего Морозов дурью мается. Он ведь полностью от твоего отца зависит. Хоть бы подумал, что будет… — от Кристины не укрылись ироничные нотки в голосе Никиты, но она решила не обращать на это внимания.

— Ну, что ж, возможности у него были. Пусть теперь свою матрёшку благодарит.

— Да он вообще чокнулся… — парень не унимался, в какой-то момент Кристине показалось, что он её просто дразнит, — С рук её не спускает, что раньше, что сейчас, только что с ложки не кормит.

— Ладно, всё!.. Хватит!.. — она резко оборвала речь Белова, — Пусть он хоть что теперь с ней делает… — договорить она не успела: дверь в студию открылась и Говоров с Мазуром дружно переступили через порог.

— Чё, корпоративное собрание? — Сашка хмуро посмотрел на Белова и Кристину, — Извините, опоздали…

— А где Дима? — Белов сделал вид, что не заметил Сашкиного плохого настроения.

— В роддоме, наверное? — предположил Витька и, включив стоящий на небольшом угловом столике чайник, повернулся к Говорову, — Кстати, он тебе-то хоть позвонил? Или от радости дар речи потерял?

— Пока никакой радости. Наташка дома, борщ Димону варит, он сам через полчаса подъедет, у него там что-то с машиной… — Сашка сел за синтезатор, потыкал пальцами по клавишам, — Ложная тревога была.

— Ну, я от вас тащусь… — Кристина истерически расхохоталась, — Очередное представление разыграли! А я чуть было за подарком не побежала Морозову… Тоже повелась. Ну, что, господа «патрули», за сорванный концерт придётся отвечать материально. А за сорванный без причины — вдвойне.

— А почему это он сорванный? — Сашка уставился на девушку, — Мы всё отыграли, как положено, последняя песня была на бис. И её отыграли, до последней строчки, концовку только оборвали, и всё.

— Концерт был сорван… — тоном, не терпящим возражений, произнесла Кристина, — Кто будет со мной спорить — тому тройной начёт, денежки за концерт у меня.

— А ты не очень тут руками размахиваешь? — Говоров, засунув руки в карманы брюк, встал напротив неё, и, взглянув в её серые глаза, невольно отшатнулся: чуть прищуренные, они были не просто колючими, как обычно… они были полны какой-то непонятной и плохо прикрытой ненависти, и ему стоило огромного труда выдержать этот взгляд, — Между прочим, Дима за концерты денег вообще не получает. Всё твоему отцу отдаёт, даже ту часть, что ему положена, живёт на гонорары за музыку… Никита с Викуном по машинке уже себе купили, а Дима как ездил на своём старье, так и ездит. А, ведь, на нём всё держится: он и песни пишет, и аранжировки, и за концерты договаривается… Ты сама-то без него что делать будешь? Он тут и так день и ночь проводит, а у него сейчас семья… Как и у меня, между прочим.

— Ну надо же… Как трогательно… Семья… — лицо Кристины исказила ухмылка, — Семейные вы наши…

* * *

Выключив зажигание и выжав ручник, Дима снял стильные солнцезащитные очки, посмотрел на грустно сидящую рядом Наташу.

— Наташка… Ну, что случилось? Как будто я тебя в тюрьму привёз… — он улыбнулся и, наклонившись к ней, поцеловал, — Ну, как я тебя одну теперь оставлю? Три дня у моих поживёшь, а потом я приеду…

— Хорошо, Дим… — она незаметно вздохнула, — Просто я не хочу, чтобы ты уезжал.

— Думаешь, я хочу? Особенно теперь… — он открыл дверь, — Только нужно ехать. Ну, что, выходим?

Поднявшись на лифте на четвёртый этаж, они подошли к дверям квартиры Диминых родителей. Открыв замок своим ключом, Дима вошёл в прихожую, поставил сумку с Наташиными вещами на пол.

— Ну, где ты там, заходи… — оглянувшись, буквально втащил её за руку в дом и закрыл дверь.

— Дима, это ты? — Анна Сергеевна выглянула из гостиной, — Ты с кем?

— Привет, ма… С кем я ещё могу быть? С Наташей…

— Здрасьте… — поздоровалась Наташка из-за Диминого плеча.

— Здравствуйте… — довольно сухо ответила Анна Сергеевна.

— Мам, я сегодня вечером уезжаю, Наташка у вас поживёт, — Дима сказал об этом, как о чём-то само собой разумеющемся.

— Ты хотя бы позвонил.

— Да я буквально час назад её уговорил, — Дима улыбнулся, — не хотела вас стеснять.

Ничего не ответив, Анна Сергеевна молча вернулась в гостиную.

— Ну, вот, зато я не буду переживать, — слегка подталкивая впереди себя девушку, Дима вместе с ней вошёл в свою комнату.

— А когда ты приедешь? — Анна Сергеевна возникла в дверях, — Ты надолго нам оставляешь Наташу?

— На три дня… — он непонимающе посмотрел на мать, — А что?..

— Ну-у-ууу… Мы с папой едем по путёвке через неделю… — как бы оправдываясь, произнесла Анна.

— Мам, а вы не отмените свою поездку? Я ещё в самом конце месяца уеду на несколько дней.

— Нет. Поездку мы не отменим, — строгим тоном ответила Анна, — папе нужно срочно отдохнуть, да и мне тоже.

— Понятно, — он обернулся к Наташе, которая растерянно сидела на кровати, — ну, всё, Наташ, давай, располагайся, я поехал в центр, мне нужно готовый материал забрать по дуэту.

— А что за дуэт, Димочка?.. — Анна Сергеевна смягчила тон, — Интересное что-то?

— Да… Девочка и мальчик. Ульяна и Максим. Очень талантливые ребята, здесь мы их уже запустили, сейчас в другом городе покажу кое-кому.

— Дима, ты так загружаешь себя… — Анна всплеснула руками, — У тебя вообще не остаётся времени на отдых.

— Вообще-то ими Кристина должна заниматься, — усмехнулся Дима, — но она предпочитает, чтобы вся работа была на моей совести.

— Ну, наверное, она считает, что у тебя это получается лучше, — предположила Анна Сергеевна и вышла из комнаты.

— Дим… — поднявшись, Наташа подошла к нему и прижалась к груди, — Приезжай скорей…

— Как я не хочу сейчас от тебя уезжать… — обхватив её руками, он прислонился губами к волосам на макушке, — Ты береги себя и Валерку… Хорошо?

— Хорошо… — привстав на цыпочки, она потянулась к нему, обвила руками и нежно прильнула к губам…

— Только без меня рожать не вздумай, ладно? — поцеловав её в ответ, он ласково улыбнулся, — Дождись…

Вечером того же дня, проводив Диму, Наташа сидела в его комнате за компьютером и читала новости городского портала. Неожиданное завершение выступления «Ночного патруля» на гала-концерте в университете культуры, показанное в сюжете Юлии Семченко, печатным текстом разлетелось по городским «культурным» новостным ресурсам.«…Прямо во время концерта у бэк-вокалистки Натальи Смольниковой начались преждевременные роды, и лидер группы Дмитрий Морозов, прервав выступление, как настоящий мужчина, донёс девушку до машины «скорой помощи». Наталья известна поклонникам музыки как бывшая участница квартета «Киви», а, так же, как исполнительница полюбившейся слушателям городской радиостанции «Музыкальная дорожка» песни «Ты заплетал мои косы», которую написал тот же Дмитрий Морозов». На фото, сопровождавшем текст, крупным планом был запечатлён Дима, с Наташкой на руках пробирающийся через толпу…

«Какой неожиданный пиар», — подумала Наташа и невольно улыбнулась: видимо, чары Мазура подействовали таки на корреспондента Юлию.

* * *

Несмотря ни на что, Анна Сергеевна очень ответственно относилась ко всему, что происходило в её семье. За ужином она внимательно проследила, всё ли Наташка съела, что, по её мнению, должно было быть полезно для будущей матери. Стакан молока будущая мать допивала под её пристальным взглядом из последних сил, боясь возразить и показать, что молоко ей уже не лезет. Наташины попытки убрать за собой со стола были категорично пресечены, а предложение помыть посуду встречено резким отказом. Девушка почувствовала себя незваной гостьей, которой оказано вынужденное внимание, и не более того. Поблагодарив Анну, она собиралась уйти в Димину комнату, но Анна окликнула её в дверях.

— Наташа, а твой отец в курсе, что ты беременна? — строго, как на уроке, спросила Морозова.

— Да… Уже в курсе… — обернулась Наташа.

— Уже?.. То есть, он узнал недавно? — тоном следователя продолжала допрос Анна.

— Совсем недавно, — вздохнула Наташа, — когда я ездила домой после Нового Года, ещё ничего не было видно… А в марте они со Светланой Петровной приезжали ко мне, но тоже не заметили… Я сказала только месяц назад.

— Ты так редко видишься с отцом?

— Да… Всю зиму я работала, мне просто некогда было. А потом… потом просто боялась…

— Ты работала? — удивилась Анна, — А где?

— В ресторане, — Наташа пожала плечами, — в «Дворянском гнезде», где праздновался юбилей Александра Ивановича.

— В ресторане?! Очень интересно… — Анна насмешливо улыбнулась, — И что ты там делала?

— Пела… — просто ответила девушка.

— Но как же… Ты ведь ждала ребёнка… А там — музыка, грохот… пьяные люди… — Анна брезгливо поджала губы, — Это же вредно для ребёнка.

— Папа не может мне больше помогать. Он на инвалидности. А мне нужно было учиться.

— И долго ты там… работала?

— С конца ноября и до середины апреля. У меня маленький живот, иначе бы пришлось уйти ещё раньше.

— А что говорил врач? — Анна строго посмотрела на девушку, — Он тебя не предупреждал, что эта работа вредная? Ведь ты ещё и училась?

— И училась, и репетировала, — та заговорила смелее, — И работала, почти каждый день, на высоких каблуках…

— Это очень легкомысленно с твоей стороны, на месте врача я бы запретила тебе вести такой образ жизни, — назидательным тоном проговорила Анна Сергеевна.

— Я не говорила врачу, — Наташа подняла на неё глаза, — но зато я купила всё, что нужно, для ребёнка. Сама… За свои деньги. Правда, кроме коляски…

— Наташа, а… Можно личный вопрос?

— Можно.

— Почему так получилось, что Дима только спустя почти восемь месяцев узнал о том, что у тебя будет его ребёнок?

— Ну, вот так получилось… — Наташка опустила глаза, — Поссорились, вот и получилось. Я тогда ещё и сама не знала.

— Но почему ты ему потом не сказала?

— Ну… он же… Он же был не один…

— Ты хочешь сказать, что ты благородная девушка… Понятно… — Анна едва улыбнулась уголками губ, — Всё-таки это очень странно.

— Аня… — Александр заглянул в кухню и кивнул жене, — Пойдём, ты мне нужна, — взглянув на Наташу, он доброжелательно ей улыбнулся, — устала? Ты отдыхай, Наташенька, чувствуй себя, как дома.

— Спасибо, — улыбнулась она в ответ, — я не устала, всё хорошо…

Закрыв за собой дверь в супружескую спальню, Александр с укоризной посмотрел на жену:

— Аня… Ну, зачем ты так с ней?.. Я — мужик, и то замечаю, как девочке сложно в такой обстановке.

— Ну, какая обстановка, Саш? — Анна отвела глаза, — Я её не обидела, ужином накормила, делать ничего не заставила… Задала пару вполне уместных вопросов, и всё.

— Ну, зачем?.. Ты что, Димке не веришь? Он даже для своих лет очень взрослый, и просто так не будет говорить. Они жили, что такого необычного в том, что у них родится ребёнок?

— Саша… — Анна понизила голос, — Понимаешь… Ну, не могу я принять её душой… Просто — не могу. Это против моей воли. Тебе она нравится — ради Бога… А с меня не спрашивай.

— Зря ты, Анюта… — Александр с сожалением посмотрел на жену, — Девочка очень хорошая…

— Саша! — Анна резко повернулась к мужу, — Ну, вот скажи… Чем она так хороша? Нет, ты мне просто разжуй… иначе это будут пустые слова.

— А разве надо разжёвывать? — он по-доброму улыбнулся, — Да человека просто чувствуешь — каков он… Да только за то, что она Димку так любит, ты могла бы её принять душой… Аня… Ведь это и есть самая настоящая любовь…

— Ну, да… — Анна насмешливо посмотрела на мужа, — А у других, значит, не настоящая…

— Ты посмотри, она же не сама живёт, она — вся в нём… Я — мужик, и то вижу. А ты ведь женщина, Аня… Ты ведь не была такой… Я помню.

— Ну, значит, стала, — сказала, как отрезала Анна и, откинув одеяло, разделась и легла в постель.

* * *

Дни без Димы казались пустыми и монотонными. Разговоры по телефону скрашивали её тоску по нему, но из-за плотного графика и загруженности он не всегда мог разговаривать с ней, и поэтому чаще звонил сам. «Скорее бы… Скорее бы он приехал…» — подгоняла Наташка время в ожидании Димкиного, обещанного в назначенное время, звонка.

— Наташка, привет! Узнала?..

— Же-е-е-нька-а-а!.. Конечно, узнала!.. — радостно воскликнула Наташа, узнав в телефоне голос Женьки Журавлёва, — Ну, как ты?

— Я нормально, как обычно… Видел сюжет про «Ночной патруль» и про тебя… Можно поздравить?

— С чем, Жень? — Наташа весело засмеялась в трубку, — Пока не с чем поздравлять, не получилось в прошлый раз.

— Серьёзно?.. А сказали, родила прям на сцене, — Женька засмеялся в ответ, — Мы с Петровичем уже и обмыли…

— Ну, у вас не заржавеет! Кстати, как Петрович? — Наташа присела на кровать и начала растирать отёкшие ноги.

— Нормально он… Обрадуется ещё больше — повод выпить впереди! — Женька веселился вовсю, — Я так понял, что и с Димкой у вас всё хорошо?

— Да… Всё хорошо… — с теплотой в голосе ответила девушка, — Он сейчас уехал на гастроли.

— Тысячу лет не видел ни его, ни Сашку. Да их теперь и дома не застанешь… Звёзды мировой величины!

— Ну, да, это точно, — смеялась Наташа, — постоянно в отъезде.

— Костя о тебе спрашивает постоянно. Да только мне всё позвонить некогда… Скучает по тебе.

— Я тоже скучаю… — Наташа подняла глаза и осеклась: стоящая в дверях Анна Сергеевна внимательно слушала её разговор с Журавлёвым, — Ну, спасибо, Жень, что позвонил… Рада была слышать, всем от меня привет! Пока!..

— Наташа… — металлическим голосом произнесла Морозова, — Если вдруг позвонит Дима, скажи ему, что мы вернёмся из отпуска восьмого июля… Не забудь… — она смерила девушку неприязненно-пронзительным взглядом и вышла из комнаты. У Наташки всё похолодело внутри… Не слыша слов Женьки, Димина мать могла превратно истолковать их дружескую болтовню. Но это было бы пол беды… Она могла передать Диме свою версию услышанного… С этими невесёлыми мыслями Наташа прилегла на кровать. Летняя жара, на которую пришлись последние недели беременности, забирала у неё все силы. Грустно вздохнув, девушка закрыла глаза и почти сразу провалилась в сон…

 

Глава 23

«Вот вы и вышли на финишную прямую», — пошутила врач, выписывая направление в стационар, когда до предполагаемой даты появления на свет Валерика оставалось десять дней.

— Здравствуйте… — робко произнесла Наташа, со страхом и волнением переступив порог палаты дородового отделения. Положив вещи на свободную кровать, она подошла к окну. На улице стояли жаркие дни, но окно было почему-то закрыто.

— Как зовут? — соседка по палате, симпатичная, худенькая женщина лет сорока, с красивыми серыми глазами и волнистыми волосами пепельного цвета, дружелюбно посмотрела на Наташу.

— Наташа… А вас? — оглянувшись, ответила девушка.

— Я — Вера, а вот это — Тая… — женщина кивнула на вторую соседку, красивую, черноглазую и черноволосую женщину лет тридцати. Лёжа на кровати с недовольным видом, она едва кивнула девушке.

— Очень приятно, — сказала Наташа и, достав телефон, нажала на «вызов», — Дим… Окна выходят на забор, за которым дорога… Третий этаж, палата шестнадцать, на окне прямо написано… А, всё… я тебя вижу… — она радостно помахала рукой в окно Диме, который, запрокинув голову, шёл по больничному двору.

— Ты окно-то приоткрой, нас не сдует, — Вера встала рядом с Наташей и сама открыла боковую фрамугу, — вот, теперь и поговорить сможете.

— Вас не сдует, а на меня весь сквозняк… — Тая недовольно нахмурила брови, — С утра не наговорились, что ли?

— Да ладно тебе, видишь, молодые какие, — Вера улыбнулась, — Любовь…

— Знаем мы эту любовь… Сейчас в окно ей ручкой помашет и пойдёт гулеванить.

— Ну, что ты такое говоришь, — Вера укоризненно посмотрела на соседку, — Все, что ли, такие? Смотри, какой красивый у тебя муж… — эти слова женщина сказала, обращаясь уже к Наташе, высунувшейся из открытого окна, — Даже с третьего этажа видно.

— Вот-вот… Красивые, они все — кобели, — Тая перевернулась на другой бок, — их только отпусти, и всё, потеряла.

Глядя на Диму, Наташа не слышала этих слов. Она просто молча смотрела на него, грустно подперев лицо ладошкой. Он только три дня назад приехал с гастролей, и через несколько дней уедет снова… Они только-только вновь обрели друг друга, но им всё время приходится расставаться.

— Ладно, Дим… иди… — почти шёпотом проговорила она ему и, улыбнувшись, махнула рукой, — Иди…

— Ну, красавец он у тебя… — Вера доброжелательно улыбнулась Наташе, когда та, наконец, отошла от окна, — На артиста похож.

— Он и есть артист, — улыбнулась в ответ Наташа, — Дима музыкант.

— О-о-о… Ещё и артист… — снова подала голос Тая, — Ну, тогда дело труба.

— Да ладно тебе девочку пугать, — засмеялась Вера, — не все такие, вот у меня мой, например, вообще не гулёна, можно хоть на год одного оставлять, не запьёт и не загуляет.

— Это ты так думаешь, — Тая лениво повернула голову к собеседнице, — есть такие, что всю жизнь гуляют, а жёны и не догадываются.

— Ну, это спор бесполезный, — Вера махнула рукой, — тут, как говорится, у каждого свой опыт.

— Вот он, наш опыт, — женщина показала рукой на огромный живот, — который сын ошибок трудных. Только нам за всё муки принимать, а этим кобелям выпить да погулять лишний повод.

Слушая их диалог, Наташа только грустно улыбалась.

— Ты на Таю не обращай внимания, — Вера ободряюще посмотрела на девушку, когда ворчливая соседка вышла из палаты, — это у неё предродовое волнение, первого ребёнка рожает, вот и лезет в голову всякая чепуха.

— Ладно, — Наташа приветливо улыбнулась ей в ответ, — не буду. А у вас уже есть дети?

— А, как же, — засмеялась Вера, — трое!..

— Правда?! — девушка подняла на неё изумлённые глаза, — И… и не страшно?..

— Что — не страшно?

— Ну… рожать…

— Каждый раз страшно, — Вера ласково посмотрела на Наташу, — но ты не бойся, всё будет хорошо.

— А я не боюсь. Я просто домой хочу.

— Ну, ещё бы, к любимому да не хотеть, — Вера открыла тумбочку и, достав оттуда большое красное яблоко, протянула его девушке, — угощайся!

— Спасибо, у меня есть, — Наташа кивнула на свои пакеты, — мне там всего наложили, только мне пока ничего не хочется.

— Бери-бери, и до своего очередь дойдёт. Кушай на здоровье…

— Спасибо… — Наташка взяла яблоко и, раскрыв пакет, стала доставать оттуда фрукты и соки, уложенные Димой под диктовку Анны Сергеевны, — Тогда, вот… Вы тоже угощайтесь.

— Спасибо, — женщина, улыбаясь, смотрела на девушку, — Тебе сколько лет?

— Девятнадцать…

— А моей старшей дочке — двадцать. Вот так и меня скоро бабушкой сделают…

* * *

Свой четвёртый день пребывания в больнице Наташа встретила с тревогой и грустью… Завтра утром Дима снова должен уехать на гастроли. Целых три дня он не будет приходит к ней, целых три дня она не будет его видеть… Он, конечно, будет звонить, они будут разговаривать по скайпу — он привёз ей новый ноутбук. Но она не сможет его обнять, не сможет прижаться к нему… Наблюдая за другими беременными женщинами, Наташка искренне удивлялась тому, как капризно вели себя некоторые из них со своими мужьями во время посещений. Сама же она не могла наглядеться на Диму; ей всё время хотелось гладить его волосы, обнимать, прикасаться к его рукам… и смотреть, смотреть в его синие-пресиние глаза, ничего не требуя, ни о чём не спрашивая и ничего не ожидая…

Ближе к вечеру, от нечего делать, она лежала на кровати и болтала вполголоса с Оксанкой по телефону. Сегодня Дима должен был приехать к ней позже обычного — сразу после того, как он проводит родителей, улетающих на десятидневный отдых. Попрощавшись с подружкой, Наташа посмотрела на часы — около шести вечера. Скоро приедет Дима…

Звонок мобильного нарушил больничную тишину.

— Наташка, привет! Это я…

— Привет, Жень! — она радостно заулыбалась, — Ну, как ты?

— Всё нормально… Ты это… Сашка вчера сказал, ты уже в роддоме? В первом?

— Ну, да… — она немного смутилась, — А что?

— Да я тут уже, внизу… Мы решили, что потом будет сложно с тобой увидеться. В общем, я уполномоченный от «Дворянского гнезда», тут тебе подарков передали целую кучу.

— Ой, Женька… Какие мне подарки? — девушка весело засмеялась, — Я сама сейчас как подарок!

— Ну, назад не повезу, — он засмеялся в ответ, — как мне тебя увидеть?

— Я сейчас к тебе спущусь, будь в вестибюле, — Наташа встала с кровати, аккуратно поправила одеяло, — только ты не испугайся, я немного изменилась.

— Нас ничем не испугать. Давай, спускайся, жду…

Осторожно сойдя по лестнице, Наташа вышла в прохладный, полутёмный вестибюль. Высокая, длинноволосая фигура Журавлёва маячила на фоне окна, и девушка сразу направилась к нему.

— Женька, привет!

— Привет-привет, — улыбаясь своей обаятельной улыбкой, он шагнул ей навстречу и, приобняв, поцеловал в щёчку, — не думал, что мне придётся в ближайшее время посетить такое учреждение.

— Да уж, — засмеялась Наташа, — смотри, чтобы не ударило по имиджу.

— Переживём… — Женька кивнул на несколько полиэтиленовых пакетов, лежащих на подоконнике, — Принимай подарки, ту и от Петровича, и от Кости, и от девчонок…

— Даже от девчонок?! — Наташа весело рассмеялась, — Ну, значит, мне можно когда-нибудь будет зайти в «Дворянское гнездо», за тебя уже не побьют…

— Не побьют, они твоё фото с Димой видели, — пошутил Женька, — решили, что теперь ты для них не опасна.

— Я сейчас вообще ни для кого не опасна, — рассмеялась она.

— Я им так и передам, — кивнул Журавлёв…

— Не забудь привет передать и спасибо.

— Передам… Ну, как ты, всё нормально?

— Нормально, Жень.

— Вижу, что счастливая, — он внимательно посмотрел на девушку, — рад за тебя.

— Спасибо, Жень. А ты как?

— Как всегда, отлично. Кстати, Костя предлагает записать его песню, — он немного помолчал, — дуэтом — нам с тобой.

— Я сейчас не в голосе, — Наташа шутливо развела руками, — если только когда-нибудь. Передавай ему от меня большой привет и огромное спасибо за всё.

— Передам… А насчёт песни — это не срочно, время ещё есть, так что думай.

— Хорошо, Жень. Я очень рада была тебя увидеть, — Наташа, улыбаясь, смотрела ему в глаза, — ты даже не представляешь, как…

— И я тоже. Кстати, ты совсем не изменилась… — он немного помолчал, потом, спохватившись, добавил, — Ну, всё, Наташка, мне пора бежать.

— Ну, беги, — весело ответила Наташа. Она хотела добавить что-то ещё, но, взглянув на входную дверь, растерянно замолчала…

* * *

Проводив родителей на самолёт, Дима заехал в супермаркет, купил свежих фруктов и отправился в родильный дом. Растущая популярность пока не приносила больших доходов «патрулям», большая часть гонораров возвращалась Лапину, но ребята уже купили себе по новому автомобилю. Только Дима так и ездил на старом отцовском «фольксе». В отличие от остальных, он отдавал Леониду Борисовичу абсолютно все заработанные на концертах деньги, возмещая ему сумму, которую Лапин, якобы, уплатил Игорю Фишеру за то, что Дима «разобрался» с его сыном за Наташку. Небольших процентов, которые он получал в центре за свои проекты, хватало только на скромную жизнь, и Дима, как и раньше, дома писал на заказ музыку и аранжировки. На помощь родителей он не рассчитывал — дела у отца так и шли ни шатко, ни валко — лишнего себе они не позволяли, разве только небольшой отдых на заграничном курорте раз в год.

Притормозив на стоянке у родильного дома, Дима набрал Наташин номер. Гудки шли, но трубку она почему-то не брала. Встревожившись, он поднялся по каменному крыльцу и вошёл в вестибюль. С улицы было плохо видно, но он заметил пару молодых людей в стороне, у окна, и, с намерением попросить девушку вызвать Наташку из палаты, обернулся к ним. В этот момент девушка что-то сказала, и Дима с удивлением узнал Наташин голос… Он внимательно пригляделся — это, действительно, была она. Увидев его, застыла на месте: и радость, и испуг одновременно отразились на её лице… Заметив это, её собеседник обернулся — это был Журавлёв, парень, к которому даже после Наташиного рассказа Дима не мог относиться однозначно. Ему показалось, что холодная волна окатила его с ног до головы. Хотелось развернуться и уйти, но, против воли, он шагнул в их сторону…

— Дим! — улыбаясь, Наташка кинулась к нему, — Ты почему не позвонил?

— Я звонил. Ты трубку не брала… — довольно сухо ответил он.

— Ой, точно! — проверив карманы халата, она засмеялась, — Я телефон в палате забыла!

— Привет, Дима, — Женька доброжелательно протянул ему руку, — ты ничего не подумай, я от всего коллектива.

— Привет, — довольно сдержанно ответил на рукопожатие Морозов, — я ничего не думаю.

— Ну, ладно, не буду вам мешать, — Женька сделал рукой прощальный жест Наташе, затем хлопнул Морозова по плечу, — Пока, Наташка… Дима, до встречи!

— Пока, Жень… Спасибо! — крикнула девушка ему вслед и, подняв на Димку глаза, потянулась к нему, обвила руками шею, — Дим… Я так соскучилась…

— Я только на минутку, — как-то отчуждённо проговорил парень, — мне собираться надо. Вот, возьми… — не глядя на неё, он поставил пакет на стул.

— Дим… — нехотя убрав руки, она пыталась встретиться с ним взглядом, но он старательно отводил глаза, — Дим, ты что?.. Ты что-то плохое подумал?..

— Что я могу подумать, Наташ? Всё нормально.

— Дим… Да Женька мне подарки привёз от всего ресторана… И от Кости… — упавшим голосом оправдывалась Наташа.

— Я всё понял, Наташ. Не оправдывайся, всё хорошо.

— Дим… ну, я же вижу… — она расстроенно посмотрела на него, и слёзы блеснули в глазах, — Дим… Я же с ним полгода отработала… Он, действительно, хороший человек. Он мне даже свои деньги отдавал… Я только, когда ушла, узнала, что мне хозяин платил всего семьсот рублей за смену… А Женька мне передавал по тысяче, а то и по полторы. Потому что им платили больше, а он знал, что мне нужны будут деньги и вот так помогал… Мне об этом Петрович проговорился…

— Я всё понимаю, Наташ, — Дима говорил всё тем же сухим тоном, — Но мне пора, мы утром уезжаем.

— Дим… Ты забери, пожалуйста, то, что мне из ресторана передали. Там всё для ребёнка, кажется. Пусть дома лежит…

— Хорошо. Ну, всё, я побежал… — едва поцеловав её в щёку и прихватив Женькины пакеты, Дима быстрым шагом вышел на улицу.

— Дима!.. — с мольбой в голосе окликнула его Наташа, но он даже не оглянулся, — Дима, подожди…

Выйдя из роддома, он стремительно пересёк больничный двор и направился к автостоянке. Открыв багажник, закинул туда пакеты и уселся в салон. Какое-то время сидел, не двигаясь, положив руки на руль и сцепив пальцы. Ещё до больницы Наташа рассказала ему обо всём — и как Журавлёв предложил ей записать песню, и как он пригласил её работать с ним в ресторане… И о том, как он помогал ей добираться с работы домой, как защищал от назойливых посетителей… И о знакомстве с Константином Романовым она тоже рассказала. Дима верил её словам, но ничего не мог с собой поделать — каждый раз, когда он слышал имя Женьки Журавлёва, внутри что-то неприятно холодело. Он нарочно не произносил про себя это слово, не признаваясь даже самому себе, что всё, что он испытывал в эти минуты, было обыкновенной мужской ревностью…

Сейчас он сидел в машине, и множество чувств смешалось в его душе… Где-то, в глубине подсознания, зрела мысль, что нужно поставить какую-то точку на этой непростой ситуации, ведь и сам Женька будет время от времени появляться на пути, и осколки слухов о связи Журавлёва с Наташей нет-нет, да будут долетать до его ушей…

С этими мыслями он завёл машину и, медленно тронувшись, отъехал от больничного двора. Он даже не думал о том, куда ему ехать — автомобиль как будто сам выбирал маршрут, ему оставалось лишь слегка помогать ему, поворачивая руль… На «автомате» он подъехал к «Дворянскому гнезду» и, припарковавшись, вошёл в ресторан. Спросил официантку, как найти Женьку, на что та ответила, что Журавлёв сегодня не работает, и посоветовала зайти к нему в номер.

* * *

Открыв на стук дверь, Женька удивлённо застыл: на пороге стоял Дима.

— Проходи… — отступив в комнату, он широким жестом пригласил войти неожиданного гостя, — Здороваться не будем, поскольку только что виделись.

— Не будем, — Дима выглядел очень серьёзным.

— Я так понимаю, ты не просто так пришёл, — Журавлёв бросил взгляд на пакеты в его руках.

— Ты правильно понял, — строгим тоном ответил Морозов.

— Присаживайся, — Женька кивнул на стул, — сейчас, только секунду подожди, я звонок сделаю… — он набрал номе и, пряча улыбку, промурчал, — Привет… Ну, как ты? И я в порядке. Знаешь, сегодня я, скорее всего, не смогу прийти… Ну, или очень поздно. Ты там не скучай, ладно?.. Ну, всё, до встречи…

Положив телефон, Женька открыл тумбочку и достал оттуда бутылку коньяка, две рюмки и плитку шоколада.

— Будешь? — спросил он Диму, который всё это время сидел, молча следя за его действиями.

— Я за рулём.

— Ладно, подождём… — отставив коньяк, Журавлёв вопросительно посмотрел на гостя. Но тот не торопился что-либо говорить. Опустив вниз глаза, Дима, не мигая, смотрел в одну точку и молчал. Спустя несколько минут, Женька снова заговорил, — В общем-то, я знаю, почему ты пришёл… Точно так же я знаю, почему ты сейчас молчишь.

Услышав эти слова, Дима поднял глаза. Немного помолчав, Журавлёв продолжил:

— Ты молчишь, Дима, потому, что сказать тебе нечего… А я молчу потому, что ты ничего не говоришь. И мы вместе молчим об одном и том же.

— Может быть… — подал голос Дима.

— Будешь? — Женька снова взялся за коньяк, — Молчание — знак согласия.

Разлив напиток по рюмкам, он одним глотком осушил свою. Немного подумав, Морозов взял вторую рюмку и тоже выпил.

— Закусывай, — Женька открыл плитку шоколада и подвинул её Диме, но тот отрицательно покачал головой, — Понял… ещё по одной.

Выпив ещё по одной, парни одновременно потянулись за шоколадом.

— Знаешь, Дима, — жуя шоколад, проговорил Женька, — если ты решил вернуть то, что я привёз Наташке, то ты не мне возвращай… Ты сходи к Петровичу, к официанткам нашим, потом к Косте съезди… пусть они сами свои подарки заберут. Я не знаю, кто и что от всей души ей передал, мне просто поручили отвезти. Ну, а если что-то останется — значит, мой презент… Ты его отдай кому-нибудь, хорошо? — он снова потянулся за бутылкой, — Ещё по одной.

Молча Дима выпил ещё рюмку. Ему, действительно, было нечего сказать…

— Ты закусывай… — Женька снова придвинул шоколад, — Другой закуски нет… Такая ситуация, Дима, что женщин вокруг много, а закуски — нет.

— Женщин много… но ты почему-то позвал именно её… — Дима нарушил молчание.

— А её не только я позвал…

— В смысле?

— В смысле — у Кости уже интересовались, что за девушка поёт на радио по его протекции и где её найти. Вокал очень хороший. Вот и вся причина.

— Интересовались, и — что?

— И ничего. Не те люди интересовались, кому бы Костя доверил работать с Наташкой. Думаю, ты меня понял.

— Вас без конца видели вместе… — Дима говорил отрывистыми фразами, всё так же глядя куда-то вниз.

— Ну, и что… — Женька пожал плечами, — У неё машины нет, по-моему, логично, что мы ездили репетировать на моей. Или ты хотел бы, чтобы она пешком туда ходила?

— И ты хочешь сказать, что ты ни разу… — Дима не договорил; потом, недолго помолчав, вновь осушил наполненную рюмку.

— Ни разу — что? — занюхивая коньяк шоколадом, переспросил Журавлёв.

— То… — взглянув на него исподлобья, многозначительно произнёс Дима.

— А, ну, в смысле — не полез к ней ни разу? — Женька невозмутимо протянул ему открытую пачку сигарет.

Оба были уже под хмельком, и Дима, взяв предложенную сигарету, вопросительно уставился на собеседника. Закурив, тот сам ответил на свой вопрос:

— Дима… Я нормальный парень. Нормальной ориентации. И с гормонами у меня всё в порядке… Так… стоп музыка… — увидев, как у Морозова изменилось выражение лица, Журавлёв понял, что сказал лишнее и теперь попытался исправить положение, — Успокойся, Дима. Шутка. Наташка твоя хорошая девочка. Серьёзно говорю. Она тебя любит.

— Ты не ответил… — изрядно опьяневший Дима повторил вопрос.

— Знаешь, что… — Женька извлёк откуда-то вторую бутылку коньяка, — Я задам тебе встречный вопрос. А где был ты, когда твоя любимая девушка в оборок падала, потому что была в положении?.. От тебя, между прочим. Пошли дальше… — открыв коньяк, он в очередной раз наполнил рюмки, — Где был ты, когда она была вынуждена в своём положении петь в ресторане?.. Где на неё каждый вечер пьяные мужики пялились? — выпив, он подвинул Диме полную рюмку, — Следующий вопрос… Почему не ты, а я предложил ей записать песню? Ты сейчас занимаешься чужими проектами? А у тебя свой такой проект был, Наташа Смольникова. С её голосом она давно бы уже в Москве была, если бы кто-то занялся её раскруткой. Только ты не хуже меня знаешь, что, кроме тебя, её голос никому бескорыстно не нужен. Ты меня понял… Нет, раскрутили бы, конечно… но не из чистых побуждений. Так вот теперь ты мне ответь мне, Дима… Почему не ты? Ты вот хороший парень… Девушку свою любишь, вроде… А самого главного в ней не замечаешь. Это я тебе как музыкант музыканту говорю.

Дима молча слушал то, что говорил ему Женька. Несмотря на то, что обоих уже достаточно развезло, тон разговора был абсолютно серьёзным.

— Может, ты и прав… — затушив остатки сигареты в пепельнице, Дима опрокинул ещё одну рюмку коньяка, — Ты прав.

— И последний вопрос… — Женька пристально посмотрел на Морозова, — Почему ты к ней не приходил столько времени? Если, как говоришь, ты её любил?..

— Я думал, что она с тобой…

— Почему ты ко мне не пришёл, не спросил? Пришёл бы и спросил открытым текстом — сплю я с твоей девочкой или не сплю… Вот Сашка спросил — я ему сказал: не сплю. Разве он тебе не передал наш разговор?

— Нет. Не передал, — Дима нахмурился, — Поэтому я и думал…

— Да мало ли что ты думал… Она вот тоже думала… Дураки вы, короче, оба. А Саня — чудак на букву «м»… — совсем пьяным голосом подвёл итог Женька.

Когда, допив коньяк, они вышли на улицу, была глубокая ночь.

— Женя… вот, возьми… — порывшись в кармане, Дима достал купюру и попытался всучить её Журавлёву.

— Что это? — удивлённо вытаращился тот.

— За коньяк.

— Ты чё… Дима… обидеть меня хочешь?.. — не совсем твёрдо стоя на ногах, Женька упёрся руками в бока.

— Я за чужой счёт не пью, — не менее нетрезвый Дима старался говорить без запинки, но это ему удавалось с трудом.

— А мы с тобой что, в ресторане бухали? — искренне возмутился Женька, — Ты ко мне в гости пришёл, мы выпили. Какие деньги?!

— Тем более… Я с пустыми руками пришёл, так что, возьми… — Дима не оставлял попыток рассчитаться за коньяк.

— Дима… Я щас тебе в морду дам. Ты мне ответишь…Так лучше будет? Из-за баб не подрались… давай из-за бабок подерёмся, да?.. Ты чё?!

— Тогда я поехал домой… — Дима достал ключи от машины, — Спасибо тебе, Жека…

— Куда ты бухой поедешь?.. — схватив его за руку, Женька потащил Диму в сторону гостиницы, — Сейчас на гайцев нарвёшься… Пошли ко мне…

— К тебе не могу… Мы утром уезжаем, а мои вещи у Говорова.

— Ну, так чё… поехали к Говорову! Щас такси поймаем… — Женька развёл руками и решительно направился на стоянку такси.

* * *

Прозвучавший в два часа ночи звонок разбудил только Иру — Сашка спал без задних ног. Посмотрев в глазок и с огромным удивлением увидев на лестничной площадке Морозова с Журавлёвым, она открыла дверь. Впустив ночных гостей, прошла в комнату и тронула Сашку за плечо.

— Саш… Вставай… Там к тебе пришли…

— Кто?! — спросонья тот удивлённо поднял голову.

— Дима и… и Женька…

— Кто?! — переспросил Сашка, — ты ничего не путаешь?

— Не путаю. Журавлёв и Морозов. Пьяные.

— Точно… — выйдя в прихожую, Сашка ошарашенно смотрел на нежданных гостей, — Димыч… Жека… Бухие… Ну, слава Богу, а то я подумал, что это у Ирки глюки…

 

Глава 24

Вернувшись в палату, Наташа тут же легла на свою кровать и, несмотря на то, что в помещении было довольно жарко, укрылась одеялом с головой. Слёзы, которые она изо всех сил сдерживала, пока поднималась по лестнице, хлынули горячим потоком…

— Ты на ужин-то не ходила? — спросила её Вера, — Сходи, пока ещё девчонки на раздаче, а то голодная останешься.

Ничего не ответив, Наташа замерла под одеялом, едва справляясь с собой, чтобы не разрыдаться. Она была так счастлива, и вот — опять какое-то дурацкое стечение обстоятельств… Дима ушёл, даже ничего не сказав ей на прощанье, и завтра он уедет. А, ведь, она ни в чём перед ним не виновата.

— Наташа… — Вера присела рядом и тронула девушку за плечо, — Что с тобой? Что-то случилось?

Женщина спросила с таким искренним участием, по-матерински, что Наташка, не выдержав, разревелась в голос.

— Ну, что ты… что ты… — стянув с неё одеяло, Вера гладила девушку по голове и по вздрагивающим плечам, — Ну, что такого страшного случилось?

Женщина говорила с ней так ласково, как может говорить только мать, и Наташа сквозь слёзы, сначала сбивчиво, потом всё тише и понятнее, рассказала ей свою непростую историю. Держа в руках её ладошку, Вера внимательно слушала, иногда что-то переспрашивая, но не перебивая доверительную исповедь.

— Ты зря сейчас плачешь. Послушай меня, хорошо? — она ласково пригладила Наташкины белокурые волосы, — Насколько я поняла, Дима тебя очень сильно любит. И ты даже не сомневайся ни в чём, поверь мне… Я даже через твой рассказ почувствовала, какой он хороший. Не бойся никогда, что он тебя бросит… Ведь чего боишься, то и случается. Посмотри вокруг — сколько известных, знаменитых людей, а ведь у каждого из них есть своя — единственная, любимая на всю жизнь… Так и ты для своего Димы — единственная и любимая. Именно — ты! Ты меня понимаешь? — женщина наклонила голову и посмотрела Наташе в глаза, — Понимаешь, о чём я говорю?..

— Да… понимаю… — прошептала девушка.

— И, главное, быть уверенной в этом… Ты его любишь, и он тебя любит. И больше — ничего. Всё, что было, нужно забыть. Всё, что есть, нужно принять. А иначе — зачем быть вместе? Понимаешь?

— Понимаю…

— И никогда не советуйся с подругами, — Вера улыбнулась, — пусть ваша женская дружба не знает таких испытаний, как зависть и ревность…

— Да нет… Оксанка хорошая… — начала было Наташа, но Вера её перебила.

— Я и не спорю, что хорошая. Но… твой Дима ей нравился… И, когда ты рассказала ей о своих страхах, она тебе посоветовала с ним сразу порвать отношения… Правильно?

— В общем, да…

— Ну, вот видишь, — Вера усмехнулась, — а должна была тебя успокоить, вот как я сейчас… И друг у твоего Димы — тоже не выдержал испытания любовью. Но от этого он не перестанет быть другом. В жизни всё не просто, Наташенька… Единственное, что в ней просто — это любить. Если вы друг друга любите, то и слушайте только друг друга. И всё обсуждайте только друг с другом. Потому, что, к сожалению, настоящим чувствам многие завидуют, и хорошего совета не дадут… Ты меня понимаешь?

— Понимаю… — Наташка с благодарностью посмотрела на женщину, — А что мне сейчас делать?.. Дима ушёл.

— Он просто тебя ревнует, — рассмеялась Вера, — ничего не делай… Он придёт, обязательно.

— Он утром уедет…

— Ничего страшного. Приедет… Успокоится и придёт.

— Придёт, — Тая, молчавшая всё это время, насмешливо подала голос, — так и будет уходить-приходить. Она его сразу приняла, когда он вернулся? Приняла. А ему только этого и нужно. Теперь можно уходить, зная, что есть дура, которая всегда назад пустит. Мужиков нужно постоянно держать на взводе, и, если им мозг не выносить, они так и будут тобой пользоваться.

— А если выносить, тогда вообще сбежит и не вернётся, — улыбнулась Вера, — Не слушай её, Наташенька, делай так, как сердце велит.

— Спасибо вам за всё… — Наташа с благодарностью посмотрела на женщину и, встав с кровати, подошла к умывальнику. Внезапно заныла спина, но она подумала, что это от того, что она долго плакала, лёжа в неудобной позе. Сполоснув холодной водой опухшее от слёз лицо, сделала шаг к кровати, чтобы взять полотенце, — Ой… что это?! — наклонив голову, посмотрела на свои ноги и на пол под собой…

— Что там? — Вера собиралась выйти из палаты, но, увидев лужицу на полу, всплеснула руками, — Да у тебя воды отошли!.. А, ну, ложись, я за сестрой побежала…

— И что теперь?! — перепуганная Наташа огромными глазами посмотрела на Таю, — Что теперь будет?!

— Что-что… — недовольно ответила та, — Рожать пойдёшь, вот что…

* * *

Ира нехотя открыла глаза и, посмотрев на часы, протянула руку к спящему рядом Сашке.

— Саш… вставай… шесть часов… — слегка потормошив его за плечо, обняла и, прижавшись, снова закрыла глаза.

— Ирка… — сонным голосом спросил Сашка, — Мне приснилось, что Дима с Жекой к нам пьяные приходили?

— Угу… Приснилось. Вставай. Там, в комнате, твой сон на нашем новом диване лежит…

— Чё, серьёзно? — Сашка приподнял голову, — А я думал, приснилось…

— Давай вставать, — Ира ещё раз посмотрела на часы, — Уже собираться пора, через полтора часа автобус.

Выйдя из спальни, Говоров не мог сдержать смеха — на недавно купленном, разложенном угловом диване дружно спали Дима и Женька.

— Ирка, дай мобильник, я их сейчас сфоткаю.

— Не вздумай, — показав ему кулак, Ира засмеялась сама, — у тебя ума хватит другим показать, а зачем? Лучше буди Диму. Ему ещё себя в порядок нужно привести.

— А Журавлёва что, не будить? — Сашка посмотрел на неё подозрительно, — Его тут оставим?

— А что? — Ира лукаво улыбнулась, — Боишься?..

— Этого — боюсь… — честно признался Говоров, — Девчонок уламывает на раз.

— Прямо — всех?

— Ну… не всех… Одна из десяти остаётся.

— Ладно, буди обоих, вдруг, я девятая…

Дима был ещё в душе, а Женька с Сашкой пили кофе, когда просигналил мобильный телефон.

— Сообщение пришло… — Ира нажала клавишу, прочитала текст и подняла изумлённые глаза, — Не поняла…

— Чё там такое? — спросил Сашка, доставая сигареты, — Тебе наследство оставили?

— Ага… Наследство… — Ира расплылась в радостной улыбке, — Только не мне…

— Ну, ладно тебе кота тянуть за… — Сашка нетерпеливо протянул руку, — Дай, я сам посмотрю.

— Смотри, — она отдала ему телефон.

— Ничего себе… — прочитав, он вытаращился на неё, — Это что, Дима теперь настоящий батя?!

— А что там? — заинтересовался уже Журавлёв, — От кого смс-ка?

— От Наташки… Она, видимо, рассылку сделала. Сын у Димыча родился. Обалдеть…

Переглянувшись между собой, все трое дружно уставились на мобильник, который Дима оставил на кухонном столе, прежде чем уйти в ванную — внезапно завибрировав, телефон издал характерный сигнал.

— Слушайте, — прочитав поступившее Морозову сообщение, Ирина с заговорщическим видом посмотрела на парней, — ему тоже такая же смс-ка пришла, видимо, Наташа и его в рассылку включила… Сейчас выйдет из ванной, вы ему ничего не говорите, пусть сам прочтёт.

— Дима реально счастливый, — Женька почесал макушку, — Не зря мы вчера с ним так накушались, видать, сердце чуяло…

— Да, кстати… Как вы скорефанились-то? — вспомнив ночной визит, Сашка удивлённо вытаращился на Журавлёва, — Я думал, мне приснилось.

— Да теперь уже неважно, как… — договорить Журавлёв не успел — на пороге кухни показался Дима.

— Ну, чё… как оно, похмелье? — ехидно спросил Говоров.

— Не подкалывай… — Дима хмуро взял чашку с кофе, — Сколько у нас ещё времени до автобуса?

— Ещё сорок минут, — Ира, улыбаясь, посмотрела на него, — Дим… По-моему, у тебя телефон просигналил.

— А, опять какие-нибудь дурацкие акции, — махнул он рукой и обратился к Женьке, — Слушай… А машина моя где?

— О, я смотрю, вы вчера славно погуляли, — заржал Говоров, — ну, теперь будешь знать, каково мне бывает.

— За машину не переживай, она на стоянке у гостиницы, прямо под моими окнами, — ответил Женька, — если хочешь, отгоню, куда надо.

— Пусть там и стоит, — снова махнул рукой Дима, — приеду, сам отгоню.

— Так ты не хочешь посмотреть, что там тебе за сообщение пришло? — Ира снова посмотрела на него.

— Потом… Надо Наташке позвонить, — взяв со стола телефон, виноватым тоном сказал он, — что-то я вчера не так себя повёл, она всю ночь не спала, наверное…

— Конечно, не спала, — теряя терпение, проговорила Ира, — сына тебе рожала, а ты даже сообщение прочитать не хочешь… Ой! — проговорившись, она закрыла губы ладошкой.

— Как — рожала?.. — Дима уставился на девушку.

— Как все. Вес два восемьсот, рост пятьдесят один сантиметр, — радостно улыбаясь, отчиталась она, — посмотри сообщение, если не веришь.

Открыв, наконец, в меню папку с сообщениями, он несколько раз перечитал Наташино утреннее послание. Медленно подняв голову, обвёл всех изумлённо-радостным взглядом:

— Ребята… У меня сын родился! В три часа ночи… Два восемьсот… Пятьдесят один сантиметр…

— Да ты чё!.. — Сашка шумно отхлебнул кофе, — Обалдеть…

* * *

Последний из трёх гастрольных дней подходил к концу. Сборная бригада артистов, среди которых был и «Ночной патруль», в рамках молодёжного проекта посетила несколько городов, давая по два выступления в день и переезжая из города в город. Автобус направлялся к последнему пункту назначения — предстоял заключительный концерт, и уставшие артисты дремали на своих местах. Устроившись у окна, Дима то и дело смотрел на телефон, пытаясь поймать то появляющуюся, то пропадающую связь. Наташа сказала, что их с Валериком уже через два дня должны будут выписать домой, и он считал часы, оставшиеся до того момента, когда он сможет увидеть их обоих. После их с Женькой «разговора» под две бутылки коньяка и ночного визита к Сашке, который с помощью Иры уложил их у себя спать, он не сразу осознал ту новость, которую сообщила ему Наташа… Даже проговорив вслух, он снова и снова перечитывал её смс, пока до него не дошло, что нужно ей позвонить… «Подожди, вдруг она спит?» — сказала ему тогда Ира, но, не выдержав, он в семь утра набрал Наташкин номер…

…Она не призналась, но ему показалось, что она плачет… Она не хотела его будить и поэтому, как и всем, послала смс. Валерик — рядом с ней. Он спит… У него белые волосики, аккуратный, чуть вздёрнутый носик, а глазки она ещё не видела… И голоса почти не слышала. Зато он чихнул, когда родился. Он хорошенький… С ним всё нормально, только вес небольшой… Но это не страшно, всё в пределах нормы.

И в тот же день, и вчера, и сегодня — звоня Наташе, Дима надеялся услышать голос малыша. Но Валерка оказался настолько спокойным, что даже сама Наташа до сих пор не слышала его плача — мальчишка только кряхтел, когда хотел есть, в остальное время молча посапывал в своей кроватке, в отличие от соседки — девочки, с чьей мамой Наташа оказалась в одной палате.

Все эти дни Дима принимал поздравления и отвечал на дружеские шутки друзей. Первая гастрольная ночь получилась для всей концертной бригады бессонной — устроившись в гостинице на ночлег и собравшись в одном номере, артисты до утра обмывали Валерку, так, что выступление на следующий день оказалось под угрозой, а самым работоспособным оказался сам молодой отец.

Устроившись в кресле поудобнее, Дима задремал под ровный гул автобуса. Внезапно в кармане завибрировал телефон. Решив спросонья, что это Наташа, он, не глядя на высветившийся номер, поднёс мобильник к уху:

— Да, Наташ…

— Добрый вечер, Дима…

— Добрый вечер… — узнав голос Инны, он невольно напрягся.

— Не ожидал меня услышать? — улыбаясь на том конце, спросила женщина.

— Если честно… То не ожидал.

— Ты давно не звонил, не приезжал… Вот, решила позвонить сама.

— Ты знаешь, я сейчас в дороге.

— Понятно… Когда ты говоришь «я в дороге», это означает, что ты не один…

— Ну, я, действительно, не один. Тут целый автобус народу.

— Ты ездишь общественным транспортом? — пошутила Инна, — Я могу подвезти. Скажи, куда подъехать.

— Я, действительно, в дороге, мы на гастролях.

— А когда ты приедешь?

— Знаешь… — Дима замялся, — За эти два месяца у меня произошло несколько очень важных для меня событий…

— Например? — с едва заметной иронией спросила Инна.

— Например? Например, у меня родился сын, — Дима говорил как можно тише.

— Что?! Я не расслышала, повтори, — весело рассмеялась в трубку женщина.

— Я тебе перезвоню, когда приеду… — уже громче сказал он и поспешно отключился.

Сидящий рядом Говоров казался спящим во время разговора, но, как только Дима убрал телефон, сразу открыл глаза.

— С кем это ты? — Сашка подозрительно посмотрел на друга.

— Да так… Неважно… — нехотя ответил Дима.

— Ты это… ерундой не занимайся.

— Успокойся, никакой ерунды.

— А то я не слышал. Что за тёлка?

— Это психолог.

— Ты чё, к психологам обращаешься? — Сашка толкнул его локтем в бок.

— Было как-то… А, может, и не было.

— Ну-ну…

— Угу…

— Знаешь что, Димыч… Выкидывай ты всех этих психологов из головы. Твой психолог сейчас там, в роддоме, лежит и орёт…

— Не-а, не орёт, — Дима улыбнулся с особой теплотой, — Наташка говорит, ещё и голоса не слышала.

— В тебя, наверное, такой же невозмутимый… — Саша усмехнулся, — Интересно, какой у меня получился?

— Ну, если в тебя, то затыкай уши…

— Чего это?

— Ну, как… Ударник же…

* * *

Наташа сидела на стуле, затаив дыхание — соседка по палате, её ровесница, старательно переплетала её длинные волосы, укладывая в красивую причёску. Сегодня шестой день — врач дал добро на выписку. Всех выписывают на четвёртый день, но их немного задержали, из-за небольшого веса малыша. Она боялась, что проведёт здесь много времени, но сегодня они с Валериком, наконец-то, вернутся домой. Скоро за ними приедет Дима… Такого ощущения счастья она ещё никогда не испытывала! Оно просто переполняет её, ему не хватает места, оно переливается через край…

Валерик спит…

Сегодня он узнает, что на свете, кроме маминых, есть ещё и папины руки. Он так похож на Диму… Только волосы белые… Зато глаза… Они ещё неопределённого цвета, но она уже видит — они будут синие-пресиние… Такие же, как у папы…

Сегодня она наконец-то встретится с Димой… Она так скучает по нему… Хорошо, что их выписывают, она так рада, что уедет домой… Правда, сегодня она себя чувствует не совсем хорошо, но это от того, что она давно не была на улице. Она приедет домой, и всё пройдёт… Главное, что они наконец-то будут вместе — Дима, Валерик и она, Наташа.

— Смольникова, готова? — дежурная акушерка заглянула в палату, — Вот выписка, можешь одеваться, там уже за тобой приехали. А ребёнка внизу оденут и вынесут.

Попрощавшись с соседкой по палате, Наташа с волнением спустилась по лестнице на первый этаж. Ещё полтора месяца назад она и не мечтала, что всё будет именно так — их заберёт Дима… Она до сих пор до конца не верит, что это случилось.

— Ну, что, красавец твой готов, идём… — медсестра с Валериком на руках, одетым в голубой летний конверт, приветливо улыбнулась, — Вас уже ждут…

Наташа почти на ходу оглядела себя в зеркале: летнее стильное платье, купленное Димой по совету Иры, так хорошо сидит на её стройной, слегка округлившейся фигурке. Только сегодня она почему-то очень бледная… Это от недостатка свежего воздуха. Всё, на выход… Наконец-то!

— Принимайте, папочка… — медсестра протянула Диме голубой свёрток, — Поздравляю с сыном!

Бережно приняв в руки Валерку, Дима осторожно приподнял лёгкую вуаль и со счастливой улыбкой на лице долго вглядывался в крошечное, сморщенное личико.

— Нам-то покажи… — ворчливым тоном потребовал Сашка и, взглянув, обернулся к Ире, — Ирка, смотри… На кого похож?..

— Дима — вылитый… — Ира заглянула в конверт, — Однозначно.

— Да, Димыч, сразу видно — твоё произведение…

— Только блондин, — весело уточнила Наташа, стоя рядом с целой охапкой цветов в руках.

* * *

Недолго посидев за накрытым столом, Саша с Ирой уехали домой.

— Стол у нас сегодня какой-то безалкогольный получился, — улыбнулась Наташа, убирая тарелки в мойку.

— Сашка за рулём, мне тоже вечером нужно будет съездить в студию, а вам с Иркой нельзя, — Дима подошёл к ней, взял из её рук тарелки и поставил назад на стол, — Иди ко мне… Я так давно тебя не видел…

— Дима… — оказавшись в его объятиях, только и успела прошептать она… Всё крепче сжимая руки, он целовал её лицо… шею… плечи… Соскучившаяся по его ласке она, закрыв глаза, буквально таяла в любимых руках…

— Почему ты такая горячая?.. — оторвавшись от её губ, он прислонился щекой ко лбу, — Ты как огонь!

— Не знаю, наверное, потому, что ты со мной… — она крепче прижалась к его груди, — Дим… мне до сих пор кажется, что всё это — сон…

— Это не сон, Наташа… Хотя бы потому, что там, в комнате, спит наш сын.

— Я пойду, посмотрю, как он, — привстав на цыпочки, она нежно прикоснулась губами к его губам.

— Пойдём вместе… — он нехотя разжал руки и снова прислонился щекой к её лбу, — И, всё-таки, почему ты такая горячая?..

Валерка мирно спал в детской кроватке, которую пока пришлось поставить на середину комнаты.

— Я не думал, что дети рождаются такими крошечными… — Дима с улыбкой на лице вглядывался в ребёнка.

— Дима, нужно его укрыть потеплее, мне кажется, у нас очень холодно… — Наташа подняла голову от кроватки, — Я даже замёрзла.

— Да у нас жарко… — он встревоженно посмотрел на неё, — Мне кажется, ты заболела.

— Да, меня что-то знобит… — она устало присела на диван, — Сейчас пройдёт.

— Что — пройдёт? — он взял её за плечи, — Ты дрожишь… У тебя что-нибудь болит?

— Живот… Но совсем немного…

— Сорок и четыре… Я вызываю скорую, — он испуганно посмотрел на термометр.

Врач скорой помощи, осмотрев Наташу, которая уже не могла встать, очень серьёзно взглянул на Диму:

— Из больницы сегодня выписали?

— Да, сегодня…

— Сейчас назад увезём.

— Куда?..

— Откуда пришла. А там — скорее всего, в реанимацию.

— Что с ней?! — Дима побледнел.

— Похоже на бактериальный шок. Так, срочно носилки…

— Не надо, я донесу…

— Рома, включай сирену, — садясь в кабину, на ходу крикнул врач водителю скорой помощи, когда двери за Наташей закрылись, — И гони… нужно успеть…

Проводив машину, Дима с тяжёлым сердцем вернулся домой. Взял в руки телефон…

— Саня, дай Ирку… Ир, ты не знаешь, что такое бактериальный шок? Что?!

Поговорив с Ирой, он прошёл в комнату и обречённо опустился на пол возле детской кроватки… Раскидав ручонки, Валерка тихо сопел среди заботливо развешанных ярких погремушек…

«Шестьдесят процентов — летальный исход…» — колоколом гудело в голове.

Не отрываясь, он смотрел на сына сквозь тонкие боковые прутья кроватки… Видимо, проснувшись, ребёнок пошевелился и тихонько закряхтел. Взяв крохотный кулачок в свою ладонь, Дима растерянно произнёс:

— Валерка… Что же мы с тобой теперь будем делать?..

 

Глава 25

Звонок от Димы поступил в тот момент, когда Сашка с Ирой только вошли в квартиру. Сумки с купленными по дороге продуктами так и остались на кухонном столе — услышав о том, что случилось, они, не сговариваясь, выскочили на лестничную площадку. Уже сидя в машине, Ира внимательно наблюдала, как побледневший Сашка трясущимися руками вставляет ключ в замок зажигания, подтверждая её кое-какие догадки, но возникшая ситуация не располагала к откровенному разговору.

…Дверь была открыта, и они без звонка вошли в маленькую квартирку. Дима, отрешённо сидевший на полу возле Валеркиной кроватки, молча поднял на них глаза. Сам Валерка, сморщив личико, как будто собираясь заплакать, шевелил ручками и тихонько кряхтел.

— Дима, — Ира тронула его за плечо, — Куда увезли Наташу?

— Назад, в роддом, — глухо ответил он, — я только что звонил.

— И что?

— Пока ничего не известно. Говорят — звоните, узнавайте.

— Дима… — девушка присела рядом с ним, — Ты держись. Это только предположительный диагноз, может, он не подтвердится.

— Ты её не видела… Я в скорую нёс — она уже была без сознания. Всё произошло за какой-то час…

— Ты не думай о плохом. Думай только о хорошем.

— Представляешь, я даже не могу к ней поехать, — он тяжело вздохнул, — а что будет с Валеркой? Я не знаю, что мне делать…

— Знаешь что… — Ира положила руку ему на плечо, — Нужно кого-то пригласить — может, родственников, у которых есть дети?

— У меня здесь только родители, но они сейчас в отъезде, приедут через четыре дня. Наташины — далеко… Я даже не знаю, как сообщить её отцу: он сегодня утром звонил, радовался, что их выписывают.

— Дима, давай для начала переоденем Валерика, — Ира наклонилась к кроватке, — где у вас подгузники?

— Там, на столе… — он поднялся с пола и, подойдя к столу, взял в руки приготовленную упаковку подгузников для новорождённых, — Только как? Я не умею…

— Давай, клади его сюда, — Ира расстелила на диване чистую пелёнку, — молодец ты, всё приготовил заранее.

— Это Наташа. Она мне говорила, что нужно, а я собирал, — Дима неуверенно подложил ладонь под детскую головку, — как же его взять?

— А вот так и бери… — Ира внимательно наблюдала за его действиями, — Ты, главное, головку держи…

Осторожно приподняв малыша обеими руками, он аккуратно переложил крохотное тельце из кроватки на диван. Размахивая ручками, Валерик открыл глаза и, причмокивая, смешно задвигал губами.

— Чего это он, — Сашка, до сих пор молча стоявший поодаль, наконец, подал голос.

— Это он кушать хочет, — Ира озабоченно посмотрела на Диму, — нужно срочно что-то делать.

— Откуда ты всё это знаешь? — с некоторым подозрением спросил Говоров…

— От верблюда, — она сердито стрельнула на него глазами, — у меня два младших брата-близнеца, забыл? Когда они появились на свет, мне двенадцать лет было, и я матери помогала с ними нянчиться, — эти слова предназначались уже Диме.

— Жалко, что твоя матушка далеко живёт, — уже более спокойно сказал Сашка, — можно было бы попросить помочь Димону, хоть в первые дни. Моя тоже посменно работает, не вырваться.

— А в доме у вас нет молодой матери? — Ира развернула тонкую пелёнку, в которую малыш был завёрнут до подмышек.

— Тут в основном бабушки живут, — Дима внимательно следил за её движениями, — дай, я сам попробую…

— А назад — в роддом — не возьмут? — Сашка вопросительно перевёл взгляд с Иры на Диму, — Пока Наташка сама там находится?

— Вряд ли… — с сомнением в голосе ответила девушка, — Хотя, можно позвонить и спросить — может, его в детскую больницу пока заберут?

— Кого?! Валерку?! — Дима с недоумением посмотрел на них обоих, — Я не отдам!

— Дим… Его кормить надо восемь раз в день, ему шесть дней от роду… Его уже сейчас кормить пора. Что ты с ним будешь делать? — Ира помогала Диме надевать на ребёнка чистый подгузник, — А купать? А ухаживать за ним?

— Я не знаю, Ир… Только как я теперь его отдам? Я их так ждал… Тем более, я не знаю, что с Наташей, — аккуратно переложив Валерика назад в кроватку, сказал он — я сейчас… только ещё раз позвоню.

Звонок в больницу не внёс никакой ясности: «Состояние тяжёлое, диагноз пока не ясен… Делают всё возможное… Проводится интенсивная терапия… Звоните, узнавайте…»

Будто почувствовав что-то, малыш всё-таки расплакался.

— Дима, его кормить пора, — Ира сочувственно смотрела на Валерика, — я не могу ничем помочь, это слишком ответственно.

— Что же делать? — Дима беспомощно переводил взгляд с неё на Сашку, — А у тебя нет подруг с маленькими детьми?

— Нет, — Ира покачала головой, — Дима, я повторяю, это слишком ответственно. Можно, конечно, купить детское питание, но я не рискнула бы ни советовать, ни кормить без рекомендации врача. А где его сейчас взять? У тебя нет знакомого детского врача или хотя бы фельдшера?

— Детский врач? — он нахмурился, как будто вспомнив что-то, — У Кристины мать — детский врач.

— А что, Дима, выбора нет, — Сашка серьёзно посмотрел на друга, — Звони. А мы к Наташке поедем, — он взглянул на Иру, — поехали в больницу. Зайдёшь, поговоришь с врачом.

* * *

— Ну, и зачем тебе понадобилась моя мама, Морозов? — съехидничала Кристина, когда Дима позвонил ей с просьбой дать номер мобильного телефона Милы, — Мог бы просто к ним на домашний позвонить.

— Домашний у твоих родителей не отвечает. Кристина, я тебя очень прошу, скажи мне номер Людмилы Николаевны, это очень важно.

— Она, наверное, ещё на работе. Позвони им попозже, — тоном, не терпящим возражений, ответила девушка.

— Я не могу попозже. Это срочно.

— Нет, Морозов. Если тебе так уж нужна моя мать, то бери, и поезжай к ней в клинику. Кстати… это у тебя там телевизор работает или ребёнок плачет?

— Это ребёнок, — Дима немного помолчал, потом, решившись, произнёс, — это мой Валерка… Мне срочно нужна консультация детского врача, а кроме твоей мамы знакомых врачей больше нет.

— Ты, всё-таки, нахал, Дима… — от возмущения Кристина на какое-то время потеряла дар речи, — А больше тебе ничего не нужно?! Пусть твоя Наташа записывается на приём, платит денежки и приходит, как все, а по телефону моя мама ни в коем случае не будет консультировать!

— Понимаешь… — Дима замялся, ему тяжело было об этом говорить, но другого выхода не было, — Понимаешь, Наташу увезли на скорой. Я остался один с Валеркой… Я не знаю, чем и как его кормить, а родители вернутся только через четыре дня.

— Ну, хорошо… — немного помолчав, Кристина недовольным тоном, нехотя продиктовала номер мобильного телефона Милы, — Звони…

Ребёнок плакал негромко, но так жалобно, что Дима, прежде чем позвонить Миле, осторожно взял его на руки и, пытаясь успокоить, тихонько поцеловал в маленький лобик. Было очень необычно держать в руках тёплое, хрупкое тельце малыша, такого крошечного и беззащитного, и Дима невольно поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется класть Валерика назад, в кроватку… Держа его одной рукой, другой он торопливо набрал номер, продиктованный Кристиной.

— Дима… уставшим голосом сказала Мила после того, как он обрисовал ей свою ситуацию, — Дело в том, что мало знать, чем и как кормить ребёнка. Первые две недели организм новорождённого практически полностью лишён иммунитета, и это очень серьёзно. Мать, даже если и не знает всех этих тонкостей, действует интуитивно, на то она и мать. Сомневаюсь, что у тебя так получится. Завтра к вам обязательно должен прийти патронажный врач, вот с ним посоветуйся, может, действительно, лучше пока отправить малыша в детскую больницу.

— Спасибо, Людмила Николаевна, — сдержанно ответил Дима, — но я сына никуда не отдам. Спасибо за рекомендации по детскому питанию и… извините за беспокойство.

— Дима! — услышав в трубке плач новорождённого, Мила не выдержала, — Ты сейчас у родителей?

— Нет.

— Тогда скажи мне ваш адрес… и… будь с малышом. Я привезу ему готовую смесь, заодно посмотрю.

…Примерно через час, накормленный и осмотренный Милой, Валерка сладко спал в своей кроватке.

— Как готовить смесь, ты видел. Всё для искусственного вскармливания я тебе привезла. Кормить… — Мила слегка замялась, — Сейчас мы официально рекомендуем кормить ребёнка «по требованию», то есть, когда он захочет. Но, если очень откровенно, то я придерживаюсь мнения, что традиционное кормление «по часам» намного лучше.

— Мне главное, продержаться, пока Наташа не вернётся домой, — он с надежной посмотрел на собеседницу, — она поправится и снова будет кормить Валерика грудью.

— Дима… — Мила грустно улыбнулась, — Вряд ли ваш Валерик уже попробует материнского молока…

— Почему?!

— Потому, что мать больна и не кормит, а в это время молоко пропадает… Но, я думаю, в этой ситуации главное другое — чтобы и мать, и ребёнок были живы и здоровы. Поэтому примите всё так, как есть. Ну, вот, — она приветливо улыбнулась, — Всё, что могла, я тебе рассказала. Всё, что нужно для ребёнка, у тебя под рукой. Если будут вопросы — телефон ты мой теперь знаешь, звони.

— Спасибо Вам, Людмила Николаевна, — Дима с благодарностью взглянул на женщину, — я уже не знал, что мне делать.

— Не за что, Дима, — она тяжело вздохнула, — с завтрашнего дня к тебе будет приходить врач или патронажная сестра, это уже хорошо. Глядя на тебя, я думаю, что ты справишься. Но и о том, что я тебе сейчас рассказала, тоже не забывай, всё это очень важно. Ребёнок у вас родился с маленьким весом, поэтому нужно особо тщательно выполнять все рекомендации.

— А почему он такой маленький? — Дима наклонился над кроваткой и ласково прикоснулся к детской головке, — У других, кого не послушаю, дети рождались больше трёх килограммов, а наш Валерка всего два восемьсот.

— Кто знает, Дима… Может, мать плохо питалась или курила.

— Наташа не курит. А питалась… Думаю, не совсем уж плохо, она ведь работала.

— Ну, тогда, возможно, это результат её психоэмоционального состояния. Вы ведь расстались в самом начале беременности, насколько я знаю?

— Да…

— Ну, вот… Возможно, она тяжело переживала ваше расставание… — эти слова Мила произнесла с какой-то особой печалью, как бы говоря о чём-то о своём, — Всё это отразилось на ребёнке. Кстати, что с ней?

— Я до сих пор не знаю, — тревожно ответил Дима, — увезли с высокой температурой и болями, практически без сознания, и пока ничего конкретного не говорят. Предположительно — бактериальный шок. Там сейчас Сашка Говоров с Иркой. Звонили, сказали, что она в операционной, и с врачом пока не поговорить… Но им уже пора ехать домой, а я теперь не могу никуда уйти. Во всяком случае, пока родители не вернутся.

— Послеродовое осложнение, — кивнула женщина, — но ты не падай духом. Возможно, это что-то другое, а не бактериальный шок. Хотя, в любом случае, риск для здоровья очень большой. Многие после таких осложнений больше не могут иметь детей.

— Мне лишь бы она была жива… — глядя в одну точку, тихо произнёс Дима, — Остальное неважно.

* * *

— Ну, и как ты это всё объяснишь? — тон и поза, в которой сидел Леонид Борисович, не предвещали ничего хорошего, и Мила, приготовившись к скандалу, привычно вздохнула. Сидящая рядом с отцом Кристина всем своим видом показывала недовольство сложившейся ситуацией.

— Что я должна тебе объяснить, Лёня? — Мила прошла мимо мужа через большую гостиную и, исчезнув за дверью своей спальни, очень скоро вышла оттуда в домашней, далеко не дешёвой, одежде.

— Прекрати мельтешить! — прикрикнул Лапин на жену, — Взяла моду бегать, когда я с ней разговариваю.

Демонстративно встав напротив него, Мила всем своим видом выразила «покорность и послушание».

— Слушай… — Лапин побелел от злости, — Хватит кривляться! Если ума никогда не было, он уже и не появится. Ты вот мне скажи… Где ты сейчас была? Я хочу, чтобы это сказала ты, а не другие.

— Я была у новорождённого ребёнка.

— Что ты делала там, если ты уже давно не ездишь по вызовам? — Лапин гневно сдвинул брови, — Твоё рабочее место — в клинике, а по домам ходить — дело участкового врача!

— Ну, если ты знаешь подробности, зачем ты вообще меня спрашиваешь? — Мила невесело улыбнулась, — Ведь ты уже в курсе, у кого я была, не так ли?

— Мама! — Кристина вмешалась в родительскую перебранку, — Я тоже не понимаю, зачем ты поехала к Морозову? Ты могла просто его проконсультировать по телефону. Я только для этого и дала твой номер.

— Кристина, — твёрдым тоном ответила женщина, — в первую очередь, я — врач. Ко мне обратились за помощью. Между прочим, обратился сын моих друзей. И твоих — тоже, — последние слова были адресованы Леониду.

— К тебе обратился человек, из-за которого твоя дочь вот уже несколько месяцев страдает, — Лапин прищурил глаза, — и в данной ситуации, в первую очередь, ты — мать!

— Я думаю, этот спор бесполезен, — резко развернувшись, женщина вышла из гостиной. Пройдя через большой холл на крыльцо коттеджа, она спустилась по ступенькам и с наслаждением ступила на ровный зелёный ковёр, устилающий приусадебный участок. Наступающий вечер слегка освежил воздух, и Мила с удовольствием опустилась в резное кресло-качалку на пушистой лужайке перед домом.

— Мама!.. — выбежав за ней следом, Кристина обняла мать сзади и виновато прижалась к щеке, — Прости меня, я не смогла не сказать отцу, куда ты поехала.

— Ну, сказала и сказала, — Мила старалась сохранить равнодушный тон, — я не делала из этого секрета.

— Просто мне стало обидно… — девушка сердито поморщилась, — Ты меня понимаешь?

— Более чем, Кристиночка, — Мила поцеловала дочь в щёку, — понимаю… Но поступить по-другому я не могла. Там, действительно, очень непростая ситуация.

— Он и вправду один с ребёнком? — сбавив тон, спросила Кристина, — Ну, и как… он?..

— Правда… — Мила вздохнула, — Мать увезли на скорой, и Дима остался один на один с новорождённым. Что хочешь — то и делай.

— А как ребёнок? — как можно более равнодушно спросила Кристина.

— Ребёнок неплохой, правда, вес маленький.

— А… на кого он похож?

— Сейчас трудно ещё определить, — пожала плечами Мила, — Но, по-моему, на Диму…

— Понятно… — девушка немного помолчала, потом спросила снова, — А что же случилось с этой… мамашей?

— Видимо, осложнение. Меня там не было, поэтому говорю со слов. Может, что-то осталось после родов, а врач не уследил, — посмотрев на Кристину, она развела руками.

— Это её Бог наказал, — подвела итог девушка, — и его тоже…

* * *

Наташа с трудом открыла глаза. Хотелось пить и спать. Из стеклянного флакона, закреплённого на высоком штативе, по пластиковой прозрачной трубочке еле сочился раствор какого-то лекарства, попадая через большую, прибинтованную к предплечью, иглу прямо в вену — на локтевом сгибе её левой руки. Она медленно огляделась: в небольшой, оборудованной медицинской аппаратурой палате, кроме неё, никого не было. На стоящем рядом с кроватью белом металлическом стуле лежал кем-то заботливо оставленный её мобильный телефон. Кое-как дотянувшись свободной рукой, она поднесла его к глазам и, приложив серьёзное усилие, нашла нужный номер. Нажала на «вызов»… Ей показалось, что прошло очень много времени, пока она не услышала на том конце такой родной, такой любимый голос…

— Наташа!.. — Дима чуть ли не закричал в трубку, — Наташка!.. Это ты?! Ну, не молчи… Наташенька… Ну, скажи, что это ты…

— Дим… — почти прошептала она, — Дима… Это я… Где Валерик?

— Наташка… — ей показалось, что он плачет.

— Дима… Где Валерик?..

— Он здесь, со мной… С ним всё в порядке… Как ты?!

— Дима… — слова давались ей с трудом, — Скажи мне что-нибудь…

— Наташенька… Родная моя… девочка моя любимая… — комок подступил у него к горлу… он ненадолго замолчал, но тут же справился с нахлынувшими эмоциями, — Ты только не отключайся… ладно?.. Ты только не отключайся!..

* * *

— Очнулась? — девушка в салатовом медицинском костюме, со шприцем в руке, наклонилась над Наташей, — Молодец!..

— Что со мной? — Наташа подняла на неё глаза, — Какой сегодня день?

— Да не бойся, ты недолго тут лежишь, только вторые сутки! — девушка провела несколько раз проспиртованной ваткой по Наташкиному плечу и ловко воткнула иглу, — Но народу из-за тебя переполошилось — мама не горюй. Даже пресса была и телевидение… ты теперь знаменитость!

— Какая пресса? — Наташа с трудом разговаривала, ей очень хотелось пить, — Зачем?

— Ну, как, зачем, — девушка озабоченно нахмурила бровки, — тема для статьи: «Молодая мать чуть не погибла по халатности врачей в день выписки». И т. д.

— А чья статья, Семченко? — спросила Наташа.

— Да, кажется… А ты откуда знаешь?

— Да вот… Знаю… — она слабо улыбнулась и добавила как бы про себя, — Мазурик старается.

— Теперь у нас комиссия за комиссией начнутся, только успевай встречать.

— Я не хотела…

— Да ладно тебе! Хоть порядок наведут. Слушай… — девушка внимательно посмотрела на Наташу, — А правда, что это ты песню поёшь по радио? «Ты заплетал мои косы».

— Правда… А откуда ты знаешь?

— А все уже знают. Я же говорю — знаменитость!

 

Глава 26

Был уже поздний вечер, когда, подъехав к своему дому, Говоров заглушил машину. Посещение роддома оставило в его душе неизгладимое впечатление, лишний раз напомнив о предстоящей ему в скором времени роли отца. В то же самое время, тревога за Наташу вдруг всколыхнула уснувшие, было, чувства. Пока Ира наводила справки в приёмном покое, а потом в отделении, он выкурил не одну сигарету. Когда она, всё-таки дождавшись врача и узнав от него все подробности, спустилась вниз, то застала Сашку нервно ходящим по больничному крыльцу. От неё не укрылись ни его бледность, ни испуганный взгляд, и, рассказав ему вкратце о беседе с врачом, она до самого дома больше не проронила ни звука.

— Ну, а теперь рассказывай, — дома, раздевшись, она сразу же прошла в комнату и уселась на диван.

— О чём? — стараясь не встречаться с ней взглядом, Сашка сел рядом и включил телевизор.

— А ты не догадываешься? — взяв из его рук пульт, Ира нажала на кнопку: загоревшийся, было, экран снова потух.

— Ирка, давай не будем говорить загадками, — он снова забрал пульт, но включить телевизор не решился.

— Знаешь, Саш, я сама не люблю загадок, — девушка говорила решительно, но в её голосе слышалась обида, — поэтому и спрашиваю тебя напрямую. У тебя с ней что-то было?

— С кем? — Сашка уставился в пол.

— С Наташей. Только не ври мне. Я видела… На тебе до сих пор лица нет.

— А где оно? — он попытался пошутить, но, увидев её серьёзный взгляд, тут же нахмурился, — Ира, послушай меня. У нас с Наташкой никогда и ничего не было. Это тебе любой подтвердит, и Дима в том числе.

— Тогда почему ты так испугался, когда он позвонил?

— Потому, что… — он замялся, не зная, что сказать, но через какое-то время справился с собой, — Потому, что мы с Димоном ещё со школы вместе, а Наташка для него слишком много значит.

— А для тебя? — Ира смотрела исподлобья, слегка прищурившись, — Для тебя она что значит?

— Слушай, давай не будем устраивать КВН?

— Саша, — она положила свою ладонь ему на плечо, — я не собираюсь тебя допрашивать… Но ты сам для меня слишком много значишь, настолько много, что я готова родить твоего ребёнка… И, поэтому, я хочу раз и навсегда решить эту проблему.

— Ир, эту проблему надумала ты, — положив локти на колени, он уставился вниз, — на самом деле никакой проблемы нет.

— Хорошо, — она согласно кивнула, — тогда расскажи мне, почему ты не сразу сказал Димке о разговоре с Журавлёвым? Помнишь, ты обещал рассказать?

— Помню, — вздохнул Сашка, — вот зачем тебе именно сейчас всё это нужно? Живём нормально… я тебя люблю… ну, что ещё, Ир?

— Мне кажется… — она вдруг опустила голову, но Сашка заметил, как задрожал её подбородок и слезинка капнула на колено, — Мне кажется, что ты её любишь…

— Я тебя люблю, — он обнял её и, прижав к себе, начал целовать.

— Саш… — сквозь его поцелуи прошептала Ира, — Я не хочу, чтобы между нами кто-то стоял.

— Ирка… между нами никого нет, и не будет. Я тебе обещаю…

— Правда? — она вытерла глаза, — Правда, никого?

— Ну, честно…

— Знаешь, я, ведь, и вправду подумала, что у вас что-то было.

— Если не веришь мне, спроси у Димона. Он тебе про Наташку может сказать, был у неё кто-нибудь кроме него, или нет.

— Я дура… Да, Саш?.. — улыбнувшись сквозь слёзы, девушка обвила руками его шею, — Да?

— Не дура… а дурочка…

— Ну, конечно, дурочка… — она вдруг отстранилась от него и заговорила деланно-весело, — Действительно, дурочка! Ведь, если бы ты её любил, ты бы не оставил её одну, когда они с Димой поссорились… Правда? Ты, ведь, всё равно бы её не оставил, правда, Саш?..

— Наверное… — нехотя выдавил он.

— Ты и, правда, её не любишь… — Ира нервно рассмеялась, — А я, дурочка, понавыдумывала что-то… Да, Саш?

— Ирка… — он снова прижал её к себе, — Я тебя очень люблю. Слышишь?

— Слышу… Одну меня?.. Да, Саш?

— Да… Одну тебя…

* * *

После Наташиного звонка Дима долго сидел, положив локти на колени и подперев голову сцепленными в замок кистями рук. «Скупая мужская слеза» — теперь и он знает, что это такое. Но главное не это… Главное — она жива, она пришла в себя, а всё остальное не имеет никакого значения. Она — вся его жизнь, ещё такая короткая, но уже наполненная таким огромным смыслом. Ему показалось, что тяжёлая каменная глыба свалилась с его плеч… Наташа позвонила — это Ира нарочно попросила сестру отделения интенсивной терапии положить телефон на видное место. Он услышал её голос, ещё такой слабый… но, всё-таки, он его услышал. Через два дня вернутся родители, и он с Валериком переедет к ним, пока Наташа в больнице… И, самое главное, он, наконец, сможет её увидеть.

Страшный диагноз не подтвердился; правда, то, что с ней случилось по вине лечащего врача, тоже очень опасно… Но самое тяжёлое позади. Витька, чей роман с корреспондентом Юлией Семченко развивается не по дням, а по часам, использовал всё своё обаяние, и сюжет о врачебной ошибке в городском родильном доме номер один, спровоцировавшей тяжёлое осложнение у «молодой матери», вызвал не только негодование у зрителей. В результате Наташе обеспечили самый лучший уход и лечение, об этом сообщила Ира, которая дважды ездила к ней в больницу. Теперь Наташа поправится… Они с Валеркой будут терпеливо ждать того момента, когда она вернётся к ним домой.

Покормив и уложив Валерика, Дима прошёл на кухню и сел за свой старый синтезатор. Когда он в прошлом октябре так неожиданно ушёл от Наташки, его старенькая «ямаха» так и осталась здесь. Дима вспомнил эту зиму… Как так вышло, что, учась в одном университете, пусть и в разных корпусах, они ни разу не встретились за это время? Да, он часто уезжал, у него был последний курс. Но, всё-таки… Их с Наташкой пути как будто кто-то нарочно разводил. Наверное, так было нужно? Только кому?

Кристина… Инна… Пытаясь восполнить невосполнимое, он искал способ заглушить свою боль, но, просыпаясь в шикарной спальне Кристины, он ловил себя на мысли, что таким счастливым, как в маленькой квартирке на третьем этаже старой пятиэтажки, он уже не будет просыпаться никогда.

Наташка…

Он ушёл от неё именно в тот момент, когда в ней только-только зародилась новая жизнь. Он старался забыть её именно в то время, когда она носила его ребёнка. Что ему стоило встретиться с ней? Какие-то дурацкие обстоятельства мешали и мешали сделать шаг ей навстречу, а, тем временем, Валерка — его плоть и кровь, уже толкался у неё в животе. Да, она тоже молчала… Но — он?! Почему он не спросил у неё самой, когда Сашка принёс известие о её беременности… Ведь он так ждал этого, когда они жили вместе — он цеплялся за малейший признак, в надежде, что э т о, наконец, произошло. Но, когда э т о произошло, он с ходу поверил, что это ребёнок Журавлёва. Он ведь знал, что Наташка не могла… Но почему-то принял эту новость безоговорочно. Когда Говоров признался ему в том, о чём молчал все эти месяцы, Дима не испытал ни обиды, ни желания отомстить… Ведь он с а м ничего не сделал, чтобы узнать правду.

Думая так, Дима не мог избавиться от чувства вины перед Валеркой, ведь они с Наташей — взрослые люди, и сами совершали свои поступки… но это были поступки, от которых зависела судьба вот этого крохотного, беззащитного человечка.

Включив синтезатор и сделав звук как можно тише, он привычно пробежался пальцами по чёрно-белым клавишам. Последовательно взял несколько аккордов… немного подумал… привычным жестом откинул волосы со лба.

…Нежная, убаюкивающая мелодия плыла по маленькой уютной кухне, заполняя всё пространство от стены до стены, от пола до потолка, невольно просачиваясь сквозь дверной проём в такую же уютную, небольшую комнату. И там, в вечерней тишине, рождённые под Димиными пальцами, умиротворяющие звуки колыбельной песни плавно обволакивали детскую кроватку, в которой мирно спал крошечный Валерка, ничего не подозревающий о событиях, происходящих в жизни его родителей…

* * *

Шёл уже четвёртый день, как Дима один управлялся с Валериком. За эти дни он научился готовить смесь и кормить малыша, переодевать его, гладить пелёнки и распашонки, соблюдать все правила гигиены. Он уже без страха брал ребёнка на руки, разговаривая с ним, как со взрослым. В ответ Валерик только кряхтел, смешно причмокивал губами и размахивал ручками. Приходившая к ним каждый день патронажная сестра удивлялась и нахваливала такого «ответственного молодого отца», который не побоялся остаться один на один с новорождённым младенцем. Все эти дни приезжали Сашка с Ирой, даже Витька с Юлией навестили папу с сыном.

— Димыч, ты это… классно смотришься… — тихо заржал на кухне Мазур, наблюдая, как Димка, наполнив бутылочку молочной смесью, надевает на неё соску.

— Курс молодого отца, — Юля одобрительно кивнула, — тема для продолжения сюжета о первом роддоме.

— Да не надо никаких сюжетов, — улыбнулся Дима, — главное, чтобы всё благополучно закончилось.

— Понимаешь, Дима, — сидя за кухонным столом, Юля закинула ногу на ногу, — если бы я три дня назад не подняла эту тему, сейчас твоя Наташа всё ещё лежала бы под капельницами, одна, без ухода, и это в лучшем случае. Но только стоило мне позвонить главврачу, как тут же нашлись и хорошие лекарства, и типа «виновные будут наказаны», и постоянная дежурная сестра… И так будет ровно столько, сколько нужно для восстановления её здоровья.

— Спасибо, Юль, но как-то неловко… Все мы ошибаемся, и врачи тоже, — Дима вышел в комнату и, взяв Валерку на руки, поднёс к нему бутылочку со смесью. С жадностью поймав губами соску, малыш сладко зачмокал.

— Дима, ты не понимаешь момента, — Юля вышла вслед за ним и, наблюдая за процессом кормления, прислонилась к косяку, — Этот случай — он показателен. Ведь сколько женщин выписывают с различными осложнениями, только потому, что кто-то не дал взятку, кто-то мало заплатил…

— Мы вообще ничего не платили, — Дима пожал плечами, — А что, надо было?

— Ну… вообще-то, ты мог бы и отдельную палату для неё выкупить, и роды оплатить с обезболиванием… — чуть насмешливо сказала девушка, — Если честно, то многие удивляются, почему твоя жена рожала в обыкновенном, бюджетном режиме…

— Мы не знали, — виноватым тоном ответил Дима, — Я не в курсе, а Наташа мне ничего не говорила… Да и не успели — она чуть раньше родила, я на гастроли как раз уезжал…

— Ну, вот тебе и результат налицо, — развела руками Юля, — Не заплатили за хорошее лечение, её и лечили соответственно.

— А разве это правильно? — недоверчиво спросил Дима, осторожно перекладывая уснувшего за трапезой Валерика в кроватку, — Разве у нас не бесплатное медицинское обслуживание?

— Ну-у-уу… Формально — да… — Юлия сосредоточенно нахмурила брови, но потом вдруг неожиданно рассмеялась, — Слушай, Дима… А вы с твоей Наташей — два сапога пара. Она мне сегодня то же самое сказала.

— А вы что, у Наташки были? — он удивлённо посмотрел на девушку, — Я ещё ей не звонил вечером…

— Были, но просто тебе сказать не успели, — оправдывающимся тоном ответил Витька, — Да мы были буквально две минуты. Я внизу ждал, а Юлька отделение штурмом брала.

— Представляешь, Дим, они меня… — Юля возмущённо потыкала себя пальцем в грудь, — Меня!.. Не хотели пускать…

— А потом — пустили? — улыбнулся Дима.

— Да попробовали бы не пустить… Плохо ты меня знаешь!

— Это точно… — Витька с гордостью посмотрел на девушку, — Она куда угодно пройдёт. Профессионал!

— Ну, и как она?.. — Дима с надеждой взглянул на Семченко, — К ней вообще можно попасть?

— Ну, как тебе сказать? Не фонтан, конечно, выглядит. Но это всё временное явление. А попасть — да попасть можно всегда куда угодно: берёшь шоколад, можешь — шампанское. Вызываешь медсестру…

— А ты что, с шампанским ходила? — Дима с готовностью полез в карман, — Давай, я тебе деньги отдам.

— Дима… — девушка укоризненно посмотрела на него, — Ты меня-то не обижай, я же профессионал! Камера на ремне и микрофон в руках открывают любые двери.

— Учись, Димыч, — Витька обнял Юлю за плечи, — это вообще — находка для «Ночного патруля»!

— Вот и цени… — она смерила его многозначительным взглядом, — И не только…

— Такие люди нам нужны… — Мазур весело посмотрел на девушку, потом перевёл взгляд на Морозова, — Скажи, Димыч?

* * *

Услышав дверной звонок, Дима поспешил к двери. Он так и не поставил глазок и, в надежде, что это Сашка привёз из аэропорта его родителей, торопливо повернул замок.

— Здравствуй, Дима! — Валерий Фёдорович и Светлана Петровна переступили порог дома.

— Здравствуйте! — обрадованно ответил Димка, — А почему вы не позвонили?

— Так у меня нет твоего телефона, — усмехнулся Валерий, — А Наташе звонил, она трубку не брала, спала, видимо.

— Вы проходите, пожалуйста, — Дима посторонился, пропуская гостей, — только у меня ничего пока нет… Но зато я сейчас смогу сходить в магазин, а вы с Валеркой посидите.

— Ты мне его сначала покажи, — Валерий заметно волновался, — где мой внук?

— Вот… — Дима жестом показал на кроватку, — Ваш внук…

Смольниковы-старшие ещё умильно агукали, склонившись над малышом, когда в дверь снова позвонили.

— Димочка, здравствуй, родной! — Анна Сергеевна в дверях обняла сына, — Ну, как ты?! Мы не могли вылететь раньше, ну никак…

— Аня, поздороваться успеем, — Александр нетерпеливо заглянул в комнату, — Пусть внука нам покажет!

— Дима, пока вы тут знакомитесь, я поеду Ирку на работу отвезу, — Сашка нарисовался в дверном проёме, — ну, и гостей у тебя в эти дни… Обалдеть…

— Сначала все идите мыть руки, — проводив Сашку, скомандовал Дима бабушкам и дедушкам, которые так и норовили притронуться к спящему Валерке, — н на руки его без меня не берите.

— Смотри-ка, командует! — пошутил Александр, — Отцом себя почувствовал?

— Саша, смотри… — голос у Анны Сергеевны неожиданно дрогнул, — Он на меня похож! Нет, на самом деле, — она убедительно посмотрела на Валерия и Светлану, — Похож, как две капли воды! Я такая же была в детстве, я помню!

— А мне кажется, он похож на дедушку Валеру, — Светлана внимательно разглядывала ребёнка, — а волосы, как у Наташи, беленькие.

— Глаза точно твои, — ребёнок сонно открыл глазки, и, заметив это, Александр посмотрел на жену, — а нос мой.

— Да нет… Нос у него Валерин… — Светлана рассматривала нос мужа, — Ну, или Наташин, такой же вздёрнутый.

— Так… я что-то не понял… — Александр обиженно обвёл всех взглядом, — А моего, что, вообще ничего нету?

— Саша, насчёт твоего не знаю, а вот на меня он, действительно, похож, — Анна Сергеевна заулыбалась, глядя на внука, — я, как его увидела, сразу поняла — мой портрет!

— Так, дедушки и бабушки, пока руки не помоете, внука я вам больше не покажу, — уже привычным движением Дима ловко вынул Валерика из кроватки, — а, вообще, было бы лучше, если бы вы все приняли душ. И потише орали. Всё-таки ребёнок спит.

* * *

Все ещё сидели за накрытым в маленькой кухоньке столом, когда Дима, не выпивший ни капли спиртного, вышел в комнату и склонился над сыном.

— Валерка… — прошептал он, — Я поехал к нашей маме. Что ей передать от тебя?

— Спит? — Валерий облокотился о спинку кроватки, — Дима… Ты у Наташи ещё не был?

— Нет. Я не мог, Валерий Фёдорович. Я к ней сейчас поеду, что передать?

— Дима… — мужчина как будто не слышал вопроса, — Ты уж меня прости…

— За что?! — удивлённо посмотрел на него Дима.

— Ну, во-первых, за то, что не сразу приехали. У Светы не получалось отпроситься с работы, а у меня как раз обследования на те дни были назначены. Ну, а, во-вторых… Когда я сюда ехал, то хотел с тобой поговорить по-мужски. Я хотел, чтобы ты Наташу оставил… А теперь вот посмотрел, и не могу сказать тебе тех слов.

— Оставил?! — Дима изумлённо смотрел на Валерия, — Почему?!

— Она столько слёз с тобой пролила…

— Я её ни разу не обидел, — Димка распрямился во весь рост.

— Да ты-то не обидел… Она сама себя с тобой довела, — Смольников-старший качнул головой, — понимаешь, ты известный, модный… как сейчас говорят — продвинутый… На тебя девчонки пялятся, поклонницы. А Наташа — хоть и талантливая девочка, но очень скромная, сейчас таких мало. Она в тебя влюбилась, а вот на себя не надеялась, всё боялась тебя потерять.

— Таких и правда — мало… — Дима внимательно посмотрел на Валерия, — Валерий Фёдорович, я Наташу очень люблю. А теперь у нас сын…

— Ты не подумай, она мне не жаловалась, — продолжал мужчина, — Мне Алинка всё рассказала. Это дочь Светланы. Она с Наташиной подружкой познакомилась недавно в интернете, и вот та ей всё и рассказала.

— Понятно… — Дима улыбнулся, — Оксанка, видимо…

— Да, кажется… — Валерий немного помолчал, потом, вздохнув, продолжил, — Ведь она нам даже не сказала, что беременна. И о том, что ты от неё ушёл — тоже не сказала. Когда мы приезжали к ней в марте, только тогда и узнали, что она снова живёт одна.

— Это долгая история…

— Дима… Истории — они все долгие, да жизнь — одна. Когда я совсем недавно от Алины узнал, как Наташа прожила эту зиму, первое, что мне захотелось сделать — это поехать и забрать её домой… А, когда она сказала, что вы помирились… Я ещё больше захотел забрать её… Дима… — она посмотрел ему в глаза, — Дима… Наташа — необычная девочка. Она слишком глубоко пережила потерю матери в детстве, и это наложило отпечаток. Я не могу ничего от тебя требовать, но… но, если она когда-нибудь снова потеряет тебя, я не знаю, как она это переживёт.

— Валерий Фёдорович… — Дима внимательно посмотрел на Наташиного отца, — Вы не переживайте. У нас всё хорошо. А сейчас мне нужно ехать. Валерку оставляю на вас.

* * *

— Только недолго! — почти шёпотом предупредила дежурная акушерка палаты интенсивной терапии, пропуская его в помещение. Бутылка хорошего вина и коробка конфет возымели своё действие; к тому же, девушка оказалась молоденькой — она бывала на концертах «Ночного патруля» и узнала Диму.

— Спасибо, — он обаятельно улыбнулся, — я недолго.

Тихо ступая, он подошёл к кровати, на которой спала Наташа. Капельницы уже не было, и она свободно откинула перебинтованную в локте руку… Осунувшееся, бледное лицо казалось измученным, и Дима долго не решался её разбудить. Тихонько присев рядом, осторожно взял её ладошку и, наклонившись, прижал к губам.

Она медленно повернула голову и открыла глаза…

— Дима… А с кем Валерик? — ещё не совсем проснувшись, спросила Наташа.

— Не переживай. С ним два дедушки и две бабушки, — Дима ласково пригладил её разметавшиеся волосы, — Наташка… Как я по тебе соскучился…

— И я… — с трудом подняв руку, она погладила его по щеке, — Дима… я так тебя люблю… Расскажи мне про Валерика…

Рассказывая ей про Валерку, Дима не отрываясь смотрел на неё своими синими-пресиними глазами… В ответ она не сводила с него любящего взгляда.

— Тебя можно поцеловать? — он слегка улыбнулся, — Здесь не запрещается?

— Можно… — слабо улыбнулась она в ответ.

… Когда он нехотя закрыл за собой дверь палаты, к нему тут же подбежала молоденькая дежурная:

— А можно у вас попросить автограф?

— Конечно, — улыбнулся Дима, — На чём расписаться?

— А, давайте, прямо на бейджике? — Сняв с медицинского костюма жёлтую карточку с именем и названием отделения, девушка радостно подала его Диме, — Вот здесь… И покрупнее, пожалуйста! — она немного подумала, пока Дима расписывался чёрным маркером, и, не выдержав, добавила, — Чтоб вся гинекология от зависти сдохла!

 

Глава 27

— Я надеюсь, ты окончательно приступил к своим обязанностям? — едва сдерживая недовольство, спросила Кристина, увидев Диму в помещении студии, — Или ещё возьмёшь декретный отпуск?

— Окончательно, — ответил он, открывая компьютер, — родители прилетели.

— По твоей вине мы затянули съёмки видеоклипа Макса и Ульяны.

— Ладно, ничего страшного, — несмотря на её тон, он говорил спокойно, слегка улыбаясь уголками губ, — я им всё объясню.

— Дима, ты думаешь, их вдохновит твоё объяснение? Ребята почти неделю ничего не делали, а материал им нужен уже через несколько дней.

— Ну, снимали бы без меня. Аудиозапись у них есть, а я не клипмейкер.

— Они без тебя сами не хотели сниматься. Кстати… — Кристина смягчила тон, — Как твой малыш?

— Спасибо, нормально.

— Я тебя не успела поздравить… — она слегка замялась, но, помолчав немного, продолжила с лёгкой долей иронии, — Так что прими мои запоздалые поздравления.

— Спасибо! — улыбаясь, он посмотрел ей в глаза, — Даже не ожидал.

Встретив его счастливый взгляд, девушка изменилась в лице. Резко развернувшись, стремительно направилась к выходу и, уже взявшись за ручку двери, задержалась и, не оборачиваясь, глухо произнесла:

— Если бы ты только знал…

— Что знал? — Дима удивлённо поднял голову от компьютера.

— Ничего… — она как будто что-то хотела сказать, но в последний момент передумала, — Ни-че-го…

Проводив её взглядом, он ещё некоторое время сидел, бесцельно глядя на монитор и улыбаясь своим мыслям. Неожиданно дверь снова открылась, и на пороге возник Говоров.

— Привет! — оглянувшись назад, Сашка вошёл и плотно прикрыл за собой дверь, — Ну, что, как твои?

— Нормально, — Дима вдруг рассмеялся, — слушай, я до последнего сомневался, что мать с отцом сразу с самолёта к нам приедут. Мать вообще была настроена не очень.

— А это ты Ирке спасибо скажи, — хмыкнул Сашка, — она с ходу твоей матушке в лоб: внук, типа, на вас похож, как две капли воды! Та сначала, вроде, как мимо ушей… А потом смотрю — аж расцвела! Говорит, Саша, едем сразу к Диме…

— Ну, спасибо Ирке… Хотя, ты не передавай, я ей сам скажу… с презентом, — пошутил Дима.

— Нет уж! — в голосе Говорова появились категоричные нотки, — Ты сейчас со своими повышенным гормонально-эмоциональным фоном подальше от чужих женщин держись. Во всяком случае, от моей.

— Да ладно тебе, — Дима всё ещё счастливо улыбался, — не заберу.

— Кто тебя знает?

— Прикинь, сегодня даже Кристина поздравила, — Дима поднял глаза на друга, — я немного в шоке.

— Да ты не обольщайся, — Сашка недоверчиво ухмыльнулся, — ты же её знаешь прекрасно. Всё равно укусит, рано или поздно.

— Может быть, — Дима пожал плечами.

— А как Наташка? — Говоров посерьёзнел, — Звонил сегодня?

— И звонил, и был у неё вчера ночью.

— Ну, и как?

— Сегодня в общую палату переводят, курс лечения две недели.

— Ну, значит, нормально всё. Да, кстати… Что там со днём города? Выступаем где?

— Ну, да, как обычно — сольник, только на другой площадке.

— Ясно. А нового ничего не написал, как отец-герой, — Сашка захихикал, — колыбельную, например?

— Угадал… — Дима включил синтезатор, — Смотри, что получилось…

— А слова есть? — спросил Говоров, когда стих последний аккорд, — Мелодия классная, самая настоящая колыбельная.

— Вот слов пока нет, — с сожалением сказал Дима, — нужен хороший автор.

— А… Кристина? — осторожно напомнил Сашка, — Она не напишет?

— Я не хочу её просить, — Дима нахмурился, — да и Наташка, думаю, не будет в восторге, если текст колыбельной напишет Кристина.

— Ну, да… проблема… — задумчиво заметил Говоров, — И её как-то нужно решать.

— Решим…

— А кто петь будет? Ты?

— Вот это ещё одна проблема. Песня под Наташкин голос… Но, когда её выпишут, и, главное, как репетировать? А Валерка?

— Надо подумать… — Сашка забарабанил пальцами по столу, возле которого сидел, — Кстати… Ты не боишься, что Кристина будет против?

— Скорее всего — да… — Дима выключил синтезатор, — И это — третья проблема.

— Да пошли ты их с Лапой подальше! Им-то какая разница? Ты творчеством занимаешься, а не они. В конце концов, это не его и не Кристинин проект, они не имеют на «Ночной патруль» никаких прав. То, что он вложил в раскрутку, мы отрабатываем, это в контракте оговорено. А больше — ничего.

— Понимаешь, Саня, формально всё так и есть. «Ночной патруль» — изначально не проект Лапина, но дело в том, что в контракте есть пунктик, и там сказано, что формирование коллектива и количество участников в обязательном порядке согласовывается с инвестором. А инвестор у нас, как ты помнишь, Леонид Борисович, передавший все свои полномочия своей дочери Кристине Леонидовне. И, если на Наташкино участие в выпускном она под общим давлением закрыла глаза, улетев в жаркие страны, то сейчас я очень сомневаюсь в том, что она снова даст молчаливое «добро». И, вообще… Наш контракт составлен очень хитро. Я только недавно понял окончательно, во что влип.

— А во что ты влип? — серьёзным тоном спросил Сашка.

— Дело в том… дело в том, что, согласно контракта, все участники группы имеют возможность выйти из проекта до его окончания, если им будет найдена достойная замена, и эта замена будет работать, исходя из первоначальных условий. То есть, ты уходишь из группы, но вместо тебя приходит другой ударник, и он работает за те же проценты, что и ты — Лапин возмещает вложенное из его части гонораров.

— Ну, и?..

— Ну, и… — Дима немного помолчал, — Так может поступить каждый участник группы. Кроме меня. Я, как руководитель проекта, обязан отработать до конца, без права на замену — до последнего возвращённого Лапину рубля.

А это минимум три-четыре года.

— Ну, в принципе, я это знал…

— И я знал… А вот п о н я л только сейчас…

* * *

Кристина, поморщившись, прошла мимо студии, в которой шла репетиция «Ночного патруля». Пошёл уже второй месяц с тех пор, как она поняла, что Морозов потерян для неё безвозвратно. Совместная работа даже после прекращения их отношений всё же давала какую-то надежду, но появление в его жизни ребёнка ставило в них последнюю точку. Иногда ей хотелось разорвать с ним контракт, чтобы никогда больше не видеть и не истязать своё самолюбие… Но, подумав, она отказывалась от этой мысли, не в силах расстаться с ним навсегда.

Войдя в свой кабинет, прошла к окну и попыталась открыть жалюзи. Она несколько раз потянула за шнурок, но створки так и не раскрылись. Встав на стул, Кристина потянулась к краю карниза, где, как ей показалось, и образовался узелок, не дающий протянуть шнур. Она шарила рукой за металлическим каркасом, когда дверь отворилась.

— Здравствуйте! — услышав голос вошедшего, девушка резко повернулась на стуле. Нога скользнула по сиденью и оказалась на самом краю — стул неожиданно покачнулся, и она почувствовала, что падает вниз…

— Ой!.. — вскрикнув, она уже приготовилась оказаться на полу, но чьи-то руки вовремя подхватили её — Кристина почувствовала себя в мужских объятиях…

— Вы не ушиблись? — светловолосый, симпатичный юноша разжал кисти.

— Господи, Макс, как ты вовремя… — немного смутившись, Кристина поправила лёгкую блузку.

— Главное, что успел, — он обаятельно улыбнулся.

— Ну, да, — она окончательно пришла в себя, — спасибо.

— Да не за что, — он пожал плечами, — я испугался, что вы упадёте.

— Да перестань ты мне «выкать»! — она деланно-сердито посмотрела на него, — Сколько можно говорить, у нас принято обращаться на «ты».

— Ну, хорошо, — он немного растерялся, — я испугался, что ты… упадёшь.

— Ну, вот, благодаря тебе не упала, — она жестом предложила ему присесть, — ты что-то хотел?

— Да, я хотел только узнать, будет ли у нас свободный день на следующей неделе. Мне нужно съездить домой.

— На следующей неделе? — Кристина задумчиво посмотрела на календарь, — Слушай, я вот прямо сейчас тебе сказать не могу. Вашим графиком занимается Морозов, а у него сейчас репетиция… Давай, ты позвонишь мне завтра? — она подняла глаза на юношу, но, пристально посмотрев на него несколько секунд, вдруг изменила решение, — Хотя, нет… Ты мне не звони. Ты лучше приди, и мы всё с тобой обсудим. Хорошо?

— Хорошо, — он с готовностью кивнул, — а во сколько мне подойти?

— Давай, попозже, часам к восемнадцати… — он уже взялся за ручку двери, когда она снова окликнула его, — Да, Макс… и без Ульяны… Один приходи.

Она ещё некоторое время смотрела на дверь, за которой скрылся юноша. Потом, как будто что-то вспомнив, резко встала и вышла в коридор. Ей показалось, что Макс снова идёт ей навстречу: такие же светлые волосы, такая же походка… Но, приглядевшись, она увидела, что незнакомец чуть выше ростом и шире в плечах.

— Здравствуйте! — поздоровался парень.

— Здравствуйте, — она, чуть прищурившись, кивнула на ходу.

— Скажите, а Дмитрий Морозов… он — здесь?

— Морозов? Да, но у него сейчас репетиция. А что ты хотел?

— Я хотел бы с ним встретиться, — парень уклонился от прямого ответа.

— Если ты по поводу проекта, то можешь написать ему на электронку и послать свою запись. Он потом назначит тебе время на прослушивание, — Кристина не сводила взгляда с юноши.

— Нет… — тот слегка замялся, — Он мне нужен по личному делу.

— По личному?! — Кристина казалась изумлённой, — Странно… У Морозова все личные дела почему-то решаются в моём центре.

— Просто он мне очень нужен… А времени ждать нет.

— Ну, подождать, всё же, придётся, пока репетиция не закончится.

— Хорошо, я подожду. Где у него репетиция?

…Исполнив последнюю композицию, «патрули» не спешили расходиться: из студии то и дело доносился громкий смех. Неожиданно дверь отворилась, и светловолосый парень заглянул в помещение. Скользнув взглядом по ребятам, остановился на Морозове.

— Я хотел бы поговорить…

— Со мной? — Дима повернул голову, — Заходи…

— Нет, я бы хотел с глазу на глаз.

— Ты по поводу проекта?

— Нет…

— Подожди… — вглядевшись в юношу, Дима как будто что-то вспомнил и, встав из-за синтезатора, вышел в коридор, — Ты — Сергей?!

— Ну, да, — тот немного растерялся, — Сергей.

— Это же ты приходил к нам год назад… Только не признался, что ты — Наташин знакомый.

— Н-ну, да… — Сергей кивнул, — Ничего, что я сюда?.. Скоро автобус, я бы не успел к вам домой.

— А ты нас дома бы и не нашёл, — проводив взглядом Говорова, Мазура и Белова, покинувших студию, Дима кивнул на дверь, — Заходи.

— Почему не нашёл бы?

— Потому, — нахмурился Дима, — Наташа в больнице. А мы с Валеркой сейчас живём у моих родителей. Ты присаживайся.

— Я знаю, что она в больнице… Как она? — глядя себе под ноги, спросил Сергей.

— Немного лучше. А было совсем плохо.

— Я тут кое-что… — не договорив, Шустов открыл небольшую дорожную сумку, достал оттуда свёрток, — Вот, это — ей.

— Что это? — Дима взял свёрток в руки, слегка приоткрыл — густой травяной запах ударил в нос.

— Это трава. У меня мама — известная в нашем городе травница… Когда она узнала, что с Наташей, она велела ей передать… Да ты не бойся, — заметив недоверчивый взгляд Морозова, парень усмехнулся, — если мама сказала, значит, это поможет. К ней из области приезжают, она не одного человека уже на ноги поставила.

— Поможет — от чего? — строгим тоном уточнил Дима.

— Ну… я не знаю… — Сергей смутился, — Я, конечно, не разбираюсь в женских болезнях… Но, мама велела передать, что отвар из этой травы ей сейчас просто необходимо пить.

— А… откуда твоя мама знает, что с Наташкой?

— Дело в том, что мы с детства жили рядом, на одной улице, и учились вместе. И наши родители между собой очень хорошо знакомы… Вот… когда Наташа… когда она заболела, Светлана Петровна всё рассказала моей матери.

— Понятно, — Дима сдержанно кивнул, — Спасибо. Правда, я ничего не знаю о траволечении…

— Я тоже ничего не знаю о музыке, но я её слушаю, — от Димы не укрылись ироничные нотки в голосе собеседника, он бросил на него внимательный взгляд и нахмурился.

— Слушай, Сергей… Наташка мне сказала, что ты привозил ей деньги…

— Ну, и что?! — Шустов не дал ему договорить.

— Нет, ничего, — Дима покачал головой, — спасибо тебе огромное. Но, дело в том, что всё изменилось… Она теперь не одна, и я…

— Ты что, хочешь мне их вернуть? — глядя исподлобья, Сергей усмехнулся.

— Ну, да, — кивнул Морозов, — только без обид.

— Тогда — без обид. Хорошо?

— Хорошо…

— Пошёл ты, Дима…

— Слушай, Серёга, — Димка встал со стула и, засунув руки в карманы брюк, пристально посмотрел на гостя, — может, я и не прав…

— Ты не прав, — снова не дав ему договорить, тихо, но твёрдо произнёс Сергей, — и не только в этом.

— А в чём ещё? — удивился Морозов.

— Во многом.

— Ну, тогда рассказывай, — присев на колонку, Дима положил локти на колени и сцепил пальцы рук, — ты, ведь, и за этим тоже пришёл? Чтобы рассказать мне, в чём я не прав?

— Да.

— Ну, так я тебя слушаю.

— Ты её бросил.

— Это я обсуждать не буду.

— Где гарантия, что ты снова её не бросишь?

— И это обсуждать не буду.

— Ну, вот видишь…

— Я вижу одно, Серёга. Ты — хороший парень, об этом и Наташа рассказывала, и я сам теперь вижу. Поэтому ссориться с тобой мне совершенно не хочется.

— А мне — хочется… — угрюмо произнёс Сергей, — Это я тебе честно говорю.

— Да я верю, — снова усмехнулся Дима, — Только — смысл?

— Просто, без смысла.

— Слушай, я даже не знаю, что тебе возразить, — Дима неожиданно рассмеялся, — но, тем не менее…

— Ничего смешного, — Сергей исподлобья посмотрел на него.

— По-моему, наш разговор заходит в тупик, — Дима внезапно посерьёзнел, — знаешь, мне нужно ехать домой, а потом к Наташе.

— Где она лежит?

— В первом роддоме. Но ты не сможешь её увидеть.

— Почему? — теперь Сергей говорил, опустив глаза вниз.

— Она сама ещё не выходит, а к ней тебя не пропустят.

— А тебя? Пускают?..

— Нелегально. Только потому, что я муж.

— Муж… — Шустов невесело усмехнулся, — Вы не женаты.

— Это так важно?

— Ты оставляешь себе пути для отхода?

— Послушай, Сергей, — при всём видимом спокойствии Морозов начал закипать, — я бы ещё понял твою манеру разговаривать, если бы ты был Наташкиным отцом или братом…

— А я ей больше, чем брат! — с вызовом ответил парень.

— Ну, если это так… то ты сам-то где был до недавнего времени? Я не помню, чтобы вы перезванивались, я не помню, чтобы ты приезжал к ней…

— Она сама так хотела, — Серёгина голова опустилась ещё ниже.

— А ко мне тогда какие претензии?

— До знакомства с тобой она была другой.

— Какой?

— Весёлой. Она выступала, пела, играла… А сейчас…

— А сейчас она не может выступать, она болеет, у неё ребёнок. Вернее, у нас ребёнок.

— Она всё забросила… Гитару, пение…

— С чего ты взял?

— Она очень талантливая… Но, почему-то, ты не взял её к себе…

— Слушай, Серёга, — Дима устало вздохнул, — мы говорим с тобой на разных языках. А мне, действительно, пора домой. Мать целый день с Валеркой, а у неё работа. Хорошо, что сейчас каникулы, и она как-то выкручивается. Если хочешь, поедем к нам, пообедаем, а потом с Валеркой погуляем.

— Ты ещё предложи в песочнице поиграть, — усмехнулся Шустов.

— Ну, а что делать? У меня ребёнок, Сергей.

— Да нет, я так… Смешно просто стало. Ты, вроде, такой… популярный… будешь катать коляску?

— Я её и так катаю, — пожал плечами Дима, — ты что, думал, если музыкант, то кроме пьяного угара и загулов ждать больше нечего?

— Не знаю… Во всяком случае, по сценарию ты должен был предложить выпить на брудершафт.

— Нет, — в свою очередь усмехнулся Дима, — этот сценарий у меня уже был на днях…

— Ладно, Дима… — Сергей встал со стула, — может я и лишнего наговорил… Ты, главное, траву Наташке передай. Не выкидывай, если что… Мать сказала, она ей пригодится.

— Спасибо, — Дима сдержанно кивнул, — я, конечно, не выкину, но…

— От неё дети рождаются, — уже не в первый раз за время разговора перебил Сергей.

— Ну… вообще-то мы как-то без травы справлялись…

— Там внутри — название и рецепт, как заваривать, — Шустов сделал вид, что не расслышал реплики, — а я пошёл…

— Подожди, — Дима остановил юношу жестом, — ты что, приезжал только затем, чтобы траву отдать?

— Почему? Я по работе приезжал.

— Ну, тогда поехали ко мне. Посмотришь на нашего Валерку…

— Как-нибудь потом. У меня автобус…

Проводив Сергея, Дима вернулся в студию и, открыв пакет с травой, достал оттуда листок бумаги. Внимательно прочитав написанное, аккуратно положил листок назад и перевязал пакет резинкой. Закрыл студию, вышел на улицу… Пройдя торопливым шагом к автостоянке, сел в машину, аккуратно положил пакет в бардачок и, вздохнув с каким-то облегчением, повернул ключ в замке зажигания…

* * *

Вторая неделя пребывания в больнице подходила к концу. Ещё несколько дней, и, возможно, её выпишут домой. Наташа уже мысленно представляла, как она возьмёт на руки Валерика… В палате, между процедурами, она без конца рассматривала фотографии малыша в ноутбуке, которые ей присылал Дима по электронной почте. Ей ужасно хотелось прижать к себе этот крохотный тёплый комочек, своего ребёнка, которого она видела только в первые шесть дней его жизни… Она без конца расспрашивала Диму о Валерике, что по телефону, что во время посещений, и Димка не раз ловил себя на мысли, что в глубине души немного ревнует её к сыну — ему казалось, что Наташа теперь его любит меньше, чем до рождения Валерика. Как будто чувствуя это, она спохватывалась и, взяв его за руку, уводила в самый укромный угол полутёмного вестибюля… Там, привстав на цыпочки, обвивала рукам его шею и тянулась к губам. Дима наклонялся, целовал её и, шепча ласковые слова, всё сильнее и сильнее смыкал руки за её спиной. «Ведите себя приличнее, не забывайте, в каком отделении вы находитесь! — проходя мимо, бросала сестра-хозяйка и строго поджимала тонкие губы, — Ужас, что за молодёжь! Ещё чуть-чуть, и лягут, ведь, ей-богу, лягут!» Молоденькие акушерки изо всех сил скашивали глаза на высокого, видного молодого человека, а те из них, кто узнавал в нём лидера известной рок-группы, млели при случайной встрече.

Двухместная палата, в которую, благодаря Юлии Семченко, перевели Наташу из палаты интенсивной терапии, окнами выходила на фасадную часть родильного дома, и, поджидая Диму, она частенько наблюдала, как встречают молодых мам их счастливые родственники.

— К тебе-то сегодня придут? — соседка по палате, Марина, женщина лет двадцати пяти, полулёжа на кровати, подпиливала наращенные ногти на длинных, ухоженных пальцах.

— Да, Дима должен ненадолго заехать, — ответила Наташа, привычно выглядывая в окно, — у него сегодня выступление в ночном клубе, и времени мало.

— Слушай… Но ведь все музыканты — алкаши. И не только. Говорят, рок без наркотиков вообще не пишется, — Марина говорила слегка надменно — к этому располагала высокая должность супруга, — ты не боишься?

— Не знаю… — Наташа растерянно пожала плечами, — Дима вообще-то не пьёт, а о наркотиках и речи нет…

— Ну, это пока… Всё впереди.

— Не знаю… Ребята, конечно, часто выпивают, Сашка с Витькой… А Дима с Никитой — редко…

— Ну, дай Бог… дай Бог… — чуть насмешливо произнесла Марина, — А как насчёт женщин? Поклонницы не одолевают?

— Меня — нет, — засмеялась Наташка, — да меня, если честно, и поклонники не одолевают.

— Ну, тебя… тебя — понятно… — женщина смерила её пронзительным взглядом, — Диму твоего…

— Во всяком случае, в подъезде не дежурят, — всё так же весело ответила девушка и, достав сигналящий телефон, приложила его к уху, — да, Дим… Ой!.. А как это я тебя проглядела? А с кем ты? С родителями? Нет?.. Ну, хорошо, спускаюсь…

Отключив телефон, она подбежала к небольшому настенному зеркалу и придирчиво осмотрела себя в нём. Бледность почти прошла, и лицо не было таким измождённым, как в первые дни.

— Что, пришёл? — зевая, поинтересовалась Марина.

— Ага… — Наташка счастливо улыбнулась, — Такой загадочный… Говорит, не один…

— Ну, хорошо, что сам признаётся, что не один, — ещё раз зевнула Марина, — о других приходится всё от людей узнавать.

— Да ладно тебе… — рассмеялась Наташа и выбежала из палаты.

Народу в вестибюле было немного, и она сразу увидела Диму: вопреки обыкновению, он сидел на кушетке, стоящей вдоль стены, держа в руках какой-то объёмный предмет. В первый момент она не разглядела, что это… но, подходя ближе, невольно замедлила шаг… Сердце заколотилось… не видя ничего вокруг, она не сводила глаз с тёмно-синей сумки-переноски на его коленях… Подойдя чуть ли не на цыпочках, медленно присела на корточки… Валерик, в кружевном голубом чепчике и таких же распашонке и пелёнке, крепко спал внутри сумки, как в шкатулке, на шёлковом покрывальце… Поднявшись, наклонилась… взяла малыша на руки… осторожно прижала к себе тёплое, родное тельце… и, целуя крошечное личико, заплакала счастливыми слезами.

— Мальчик мой хороший… Валерик… оторвав взгляд от ребёнка, она с благодарностью посмотрела на Диму, — Дим… спасибо! Как хорошо, что ты его привёз!

Прошло уже около получаса, а она всё так же держала Валерика на руках и не могла наглядеться, нежно целуя крохотные пальчики и ласково поглаживая его по животику.

— А меня? Меня сегодня поцелуешь? — Дима ласково обнял их обоих, — Я тоже хочу…

— Дима… — закрыв глаза, она прижалась к его груди, — Я так хочу к тебе…Хочу домой… К вам домой… Я так соскучилась…

— И я тоже… — договорить он не успел: двери, ведущие в отделение, распахнулись, и старшая акушерка, буквально ворвавшаяся в вестибюль в сопровождении охранника, разразилась гневным криком.

— Это что такое?! — возмущению женщины не было предела, — Кто вам разрешил прийти сюда с ребёнком?

— Извините, я не знал, что нельзя, — деликатно ответил Дима, — я сейчас уже ухожу.

— Никуда вы не уйдёте! — пятидесятилетняя дама ещё больше повысила тон, — Вы пришли в роддом с грудным ребёнком, — она внимательно посмотрела на Валерку, — точнее, с новорождённым — откуда мы знаем, с какой целью? Сейчас вызову полицию — пусть разбираются!

— Вы что, с ума сошли? — рассмеялся Дима, какая полиция? Это мой родной сын, а вот — моя жена, его мама.

— А вдруг вы хотели ребёнка подменить? — не унималась старшая акушерка, — Или уже — подменили?.. Или… или вообще — украли!

— Да что вы такое говорите, — Наташа, с Валериком на руках, обвела взглядом её и охранника, который до сих пор молча наблюдал за происходящим, — это наш ребёнок… Я в гинекологии лежу, а он дома, с папой. Его просто оставить было не с кем, вот он и взял его с собой.

— Ничего не знаю! — женщина достала мобильный телефон, — Я вызываю полицию!

— Послушайте… — Дима улыбался, нелепая ситуация его только смешила, — Ну, давайте, я вам шампанского принесу и конфет, а вы нас отпустите… Хорошо?

— Ты, сопля-а-а-к… — похоже, женщина только и ждала этих слов, так она ухватилась за них, — Ты меня взяткой купить хочешь?!

— Что здесь происходит? — высокий, худой мужчина в медицинском костюме, с бейджиком «Зав. отделением», видимо, вызванный кем-то, вырос как из-под земли, — Почему вы находитесь на территории роддома с посторонним ребёнком?

— Это наш ребёнок, — устало повторил Дима, — мы с ним пришли проведать нашу маму. Это преступление?

— Покажите документы, — Зав. отделением строго посмотрел на Диму, — и документ на ребёнка.

— Ну, мой — вот… — Дима достал из кармана паспорт, — Как знал, что надо взять… А на ребёнка пока нет документов.

— Есть выписка из роддома, я его здесь и рожала, — Наташа обратилась к доктору, — но она дома.

— По паспорту никакого ребёнка у вас нет… — зав. отделением пролистал документ, — И жены — тоже… Как вы докажете, что он — ваш?

— А я и не собираюсь доказывать! Мы просто ещё не успели его зарегистрировать… и пожениться — тоже… — Дима пожал плечами, — В конце концов, это наше личное дело.

— Это уже не ваше личное дело. Тамара Вольфовна права: неизвестно, с какой целью вы принесли с собой грудного младенца в роддом.

— Это не роддом, а дурдом какой-то! — Дима покачал головой, — Всё больше убеждаюсь. Сначала чуть мать не угробили, теперь к ребёнку привязались.

— Да, кстати… Почему ваш ребёнок дома, а вы — всё ещё у нас? — строго спросил мужчина Наташу.

— Потому что меня в день выписки привезли назад с осложнением… А мой сын, между прочим, остался без грудного молока, — Наташа крепче прижала к себе Валерика, — ему уже почти три недели, а я его толком и не видела.

— А-а-а-а! Так это и есть знаменитая Смольникова? — догадался доктор, — Замечательно! Вы всё ярче и ярче входите в историю нашего роддома.

— Сергей Иваныч, так что с ними делать? — старшая акушерка заглянула в глаза заведующему, — Полицию-то вызывать?

— Не надо… Пусть идут, а то снова от СМИ не отобьёмся… — махнув рукой, недовольным тоном ответил тот и, обращаясь к Наташе, добавил, — Скорей бы тебя уже выписали!

* * *

— Слушай, Димыч, по-моему, пора Юльке делать серию передач о ваших с Наташкой похождениях, — разминая пальцы, Мазур улыбался во все тридцать два зуба, — или книгу написать… Будет хит сезона!

— Да ладно, — Дима, рассказав ребятам о своих сегодняшних приключениях, махнул рукой, — всё это ерунда.

— Кстати, тебя тут какая-то дама спрашивала, — Витька кивнул головой в сторону танцпола ночного клуба, где намечалось выступление «Ночного патруля», — такая… ничего такая… блондинка… лет тридцать на вид.

— Не знаю… — Дима пожал плечами, — Я ни с кем о встрече не договаривался.

— А вон она… — скосив глаза, почти прошептал Мазур, — Сюда идёт…

Ещё не обернувшись, Дима догадался, о ком говорил Витька.

— Добрый вечер… — как всегда, приятным голосом проговорила Инна, — Не помешала?

— Здрасьте… — Мазур ещё раз оценивающе окинул её взглядом, — Лично мне — нет.

— Добрый вечер, — вежливо ответил Дима.

— Может, представишь меня своим друзьям? — на лице женщины, по обыкновению, блуждала лёгкая загадочная полуулыбка и она говорила так, будто они пришли сюда вместе, — Дима?..

— Знакомьтесь: это Инна, психолог. А это — Виктор и Никита, — на последнем слове Дима жестом показал на Белова, который всё это время молча настраивал гитару.

— Сколько продлится ваше выступление? — Инна подняла на него свои красивые голубые глаза.

— Часа полтора, а, может, и больше… — ответил Дима, — У нас сегодня регламента нет.

— В любом случае, я с удовольствием послушаю и потанцую, — снова улыбнулась она, — Дима… можно тебя на минутку?

— Можно… — отойдя в сторону, Дима присел у стойки бара и вопросительно уставился на женщину.

— Дима… — устраиваясь рядом, произнесла Инна, — Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Я?! — он удивлённо посмотрел на неё, — В общем-то, нет…

— Странно… А мне казалось, что хочешь. Во всяком случае, должен.

— Если ты знаешь, о чём я должен говорить, то… подскажи?

— Я звонила тебе недавно… Но ты прервал разговор.

— Тогда просто оборвалась связь.

— Оборвалась связь… — она усмехнулась, — Как символично… А наша связь, что с ней? Она тоже оборвалась?

— Инна… — он немного помолчал, глядя куда-то вниз, — Я не люблю слово «связь»… Но, если уж… Наша связь не предполагала никаких обязательств. Тем более, в нашу последнюю встречу ты всё должна была понять сама. Я так и решил, что ты всё поняла, ведь мы больше не общались с тех пор, и ты тоже молчала.

— Ты мог хотя бы поставить точку… — опустив взгляд, грустно ответила она, — Мне казалось, ты очень хорошо знаешь, чего хочет женщина…

— Слушай… Возможно, нам и стоило бы поговорить… Тогда, сразу. Но не случилось. Время прошло, нужно ли сейчас всё ворошить?

— Может, всё-таки, поговорим? — не предложила, а скорее спросила Инна с едва уловимой надеждой в голосе, — Я могу подождать тебя, а потом вместе куда-нибудь поедем…

— Инна… — с трудом подбирая слова, он опустил глаза, — Единственное, о чём мне хотелось бы сейчас поговорить, это мой Валерка… Но, думаю, тебе это не будет интересно.

— Валерка? — она приподняла красиво очерченные брови, — А кто у нас Валерка?

— Это мой сын. Я, кажется, тебе сказал тогда, по телефону.

— Вот как… Я подумала, что ослышалась… — она показалась немного растерянной, — Ты ведь говорил, что не женат…

— Всё изменилось.

— Кристина? — произнося это имя, женщина недоверчиво улыбнулась уголком губ.

— Нет.

— Неужели..?

— Да…

— Понятно… — она неожиданно подняла на него глаза и чуть насмешливо спросила, — Но мы же с тобой всё равно останемся друзьями, не правда ли?..

— А зачем? — он встретился с ней взглядом, — Смысл?

— Смысл?.. Смысл, Димочка, в том, что… что ты мне нужен… Так уж получилось.

— Инна… — он улыбнулся, — Ты решила на мне испытать свои методы психологического воздействия?

— Нет, Дима… — она облокотилась о барную стойку, — Просто я… я серьёзно в тебя влюбилась… представь себе, такое бывает.

— Я даже не знаю, что тебе сказать. Наверное, тогда мы, действительно, были нужны друг другу… А сейчас… — она не дала ему договорить:

— А сейчас один из нас стал не нужен другому… И этот другой — ты… Всё верно?

Женщина говорила не торопясь, чуть растягивая слова, с лёгкой, насмешливой полуулыбкой. Несмотря на это, он расслышал печальные нотки в её голосе. Немного подумав, ответил вполне серьёзно:

— Знаешь, мне бы не хотелось делать выводы. Это ни к чему.

— Делать выводы — это как подводить черту… ты подсознательно не хочешь подводить черту… Поэтому не торопись, Дима… Это я тебе как психолог говорю.

— Тогда скажи мне, как психолог… С какой из трёх, его любящих, женщин должен остаться мужчина?

— Я поняла твой вопрос, Дима, — Инна с готовностью кивнула, ему показалось, что она была готова к этому вопросу, — и, на первый взгляд, подразумевается ответ: с той, которую любит он. Так?

— Ну, вот… Ты ответила сама.

— Нет, Дима… как психолог, я вот что тебе скажу: мужчина зачастую сам не знает, кого он любит, ибо по природе своей полигамен. И поэтому… — она не успела закончить фразу: кто-то из музыкантов пробежался по клавишам синтезатора, вызывая Диму на сцену.

— Инна, мне пора. Ты прости, но время работать, — дружелюбно улыбаясь, он встал из-за стойки, — рад был тебя увидеть. Пока, Инна.

— Ну, что ж, пока… — печально ответила она и, обернувшись к бармену, небрежно бросила, — «Пина Колада», плиз…

 

Глава 28

Ночной проспект казался пустым: машины уже не шли сплошным потоком, как в дневные и вечерние часы, и Дима спокойно, без лишних торможений, вёл свой «фольксваген», время от времени обгоняя впереди идущие автомобили. Тёплый ветер, врываясь в открытое окно, слегка трепал его длинные тёмно-русые волосы, пробираясь за расстёгнутый ворот стильной футболки. Казалось, что он о чём-то сосредоточенно думает. Сидящий рядом Сашка молча курил, то и дело бросая на него удивлённый взгляд. Светофор на перекрёстке загорелся красным; Дима притормозил и, отбивая пальцами какой-то ритм на руле, неожиданно спросил:

— Саня, скажи… Когда прекращаешь отношения с женщиной, что, обязательно нужно официально попрощаться?

— Не понял тебя, Дима… Давай подробнее?

— Ну, скажем… Ты встречаешься с женщиной в течение двух месяцев: только по выходным, без обязательств, без вопросов, без любви… скажем так, физиология, замешанная на симпатии. Потом возникают обстоятельства, и ты резко обрываешь все контакты. И вдруг, бац — она появляется на горизонте и говорит: ты не поставил точку, хотя и ты с ней не виделся уже больше двух месяцев, и она сама больше не искала с тобой встреч. Вроде, и так должно быть понятно?

— Дима… — Говоров удивлённо вытаращил глаза, — это когда ты успел?!

— Неважно, Саш. Ты мне просто скажи — что, теперь нужно назначить встречу, чтобы всё официально разложить по полочкам?

— Я вообще не пойму, почему ты заморачиваешься? Сам говоришь — встречи были без обязательств: привет-пока, трах-тарарах… — хмыкнув, Сашка пожал плечами, — Тут вариант может быть только один: тебя хотят вернуть. И — всё…

— Ну, в принципе… Она так и сказала.

— Ну, а в чём ты тогда не уверен? — Сашка подозрительно покосился на друга, — Если не хочешь — тебя никто не заставит вернуться. А захочешь… — он нахмурился, достал новую сигарету, чиркнул зажигалкой, — А захочешь, что ж… Только, Дима, ты же не любитель. Не в смысле — профессионал, а, в смысле — не особый поклонник женского пола. Тебе лучше не начинать. Тем более, Наташка… С ней-то как?

— Саня, ты что? — Дима засмеялся, — Думаешь, я по женщинам решил пойти и именно сейчас?

— Ну, в общем-то, именно сейчас и ходят, — заржал Говоров, — когда своя в больнице. Только, Дима, — он вдруг снова стал серьёзным, — тебе всё равно не стоит, у тебя натура не та.

— Так ты думаешь, можно не заморачиваться? — Дима вернулся к своему вопросу, — Просто меня застали врасплох, я уже думать забыл, а вот…

— Не, ну, ты, в принципе, можешь заказать ресторан… — Говоров мечтательно закатил глаза, — Чтобы всё чики-пуки: свечи там… шампусик… скрипач между столиками шныряет… И в такой романтичной обстановке положить конец вашим отношениям, с клятвой на крови никогда больше не встречаться! — Сашка говорил вполне серьёзным тоном, и Дима, внимательно слушавший его монолог, под конец весело рассмеялся:

— Да… красиво нарисовано…

— Дима… — Сашка снова совершенно другим тоном, — Если это то, на что намекал сегодня Мазур, когда я в клуб пришёл, то я бы на твоём месте вообще забыл… Поскольку это обыкновенный бабский развод. «Ах, Дима… как?.. как это мы с тобой так случайно встретились?! Это — судьба, Дима… Она даёт нам новый шанс», — Говоров говорил это, имитируя женский голос и смешно хлопая ресницами, — и вот уже Дима растаял…

— Да ладно тебе, Саня…

— А что — ладно? — Сашка усмехнулся, — Она что, по-твоему, зря пришла сегодня именно в этот клуб? Да она всё про тебя знает: и про Наташку, и про Валерку, гадом буду. Просто нужно напомнить о себе… заявить. Чтобы ты сильно счастьем не упивался.

— Саш, если честно, у меня такое чувство вины осталось… вроде, как и вправду сбежал.

— А, ну, давай… Заказывай ресторан… — насмешливо сказал Сашка, — А ещё пусть Наташка вам споёт, пока ты будешь той объяснять, почему ты больше не приходишь. Ну, и последняя ночь, естественно! — он развёл руками, — А как же? Прощаться — так прощаться.

— Саня… дурак ты… — Дима весело посмотрел на друга, — Ты думаешь, я всерьёз?

— А кто тебя знает? — Сашка пожал плечами, — Наташки всё равно под боком нет.

— Я сейчас к ней поеду, — серьёзно сказал Дима.

— Куда?! — Сашка удивлённо застыл, — В больницу?

— В больницу. Домой заберу.

— Ночью — домой?!

— Ну и что? Заберу, и всё… — решительным тоном повторил Дима, — Чего я, как дурак, один…

— Слышь, Димыч… — Сашка снова хмыкнул, — Ты лучше свой нерастраченный гормональный фонд в другое русло направь: напиши симфонию за одну ночь, глядишь, к утру полегчает. Всё равно вам спать ещё нельзя.

— Ты-то откуда знаешь? — пряча улыбку, Дима плавно притормозил у Сашкиного дома.

— Знаю… — сменив тон на ворчливый, ответил тот, — Мне Ирка всё уже обрисовала, как и когда что будет… Вплоть до графиков.

— Ну, тогда навёрстывай заранее! — хлопнув Говорова по плечу, засмеялся Дима, — Удачи тебе!

* * *

Наташа спросонья схватила сигналящий телефон и испуганно посмотрела на входящий номер:

— Дима!.. Что случилось?!

— Наташка… Я здесь, возле твоего корпуса…

— С Валерой что-нибудь?! Не молчи, Дима!.. — встревоженно прошептала она.

— Наташка… Всё нормально…

— Дим!.. Ты что, пьяный?!

— Я не пил. Я по тебе соскучился…

— Точно, пьяный…

— Нет… Выйди ко мне на улицу!

— Как я выйду?! — громким шёпотом спросила она, — Ты с ума сошёл!

— Наташка… выйди… Или я сам сейчас к тебе на четвёртый этаж залезу…

— Да как я выйду? — она встала с кровати и, тихо ступая, подошла к окну, — В коридоре дежурная, внизу охранник… и все двери на ночь уже закрыты…

— Наташ… Ну выйди как-нибудь… — он стоял внизу, запрокинув голову, — Я больше не могу без тебя… ну, что ты молчишь?.. — после недолгой паузы спросил он, — Наташа…

— Ди-и-и-и-м… — она неожиданно всхлипнула, — Я к тебе хочу-у-у-у…

— Ну, так выходи…

— Не могу-у-у-у…

— Дима… — услышав, как сын открывает дверь, Анна Сергеевна вышла в прихожую, — Почему ты так поздно? И телефон не отвечает… Я уже начала волноваться.

— Зарядка закончилась, — Дима разулся и сразу прошёл в родительскую спальню, где в своей кроватке сладко спал Валерик.

— Осторожно, не разбуди, — громким шёпотом сказала Анна Сергеевна, — он сегодня какой-то беспокойный, весь вечер плакал, еле уснул.

— Хорошо… — в ответ прошептал Дима и, осторожно погладив сына по голове, вышел в гостиную.

— Не нужно тебе было сегодня его возить к Наташе, — в голосе Анны послышались нотки укоризны, — он ещё слишком маленький. Да и опасно — вдруг бы сумка упала с сиденья?

— Я осторожно ехал, — ответил Дима, — Зато Наташка его увидела.

— Она его и так увидит дня через два. Это несерьёзный поступок, сынок.

— Ну, ладно, больше не буду, — он улыбнулся, — буду совершать только серьёзные поступки.

— Да, кстати… Дима, мы с папой считаем, что вам с Наташей и ребёнком пока рано жить отдельно. Ты очень занят, а она после больницы и ещё не умеет с ним обращаться. Так что, будет лучше, если вы какое-то время поживёте у нас, — Анна немного помолчала, потом добавила, — мы уже так привыкли к Валерику…

* * *

Анна Сергеевна поставила в холодильник бутылочку с остатками молочной смеси и посмотрела на уснувшего на её руках внука. Сегодня выписывают Наташу, и Дима уехал за ней в больницу. Подумав об этом, Анна Сергеевна не могла удержать вздоха: она так и не приняла в душе Димину избранницу, и только маленький Валерик мирил её с мыслью, что эта девушка вошла в их семью — вошла против её, Анны, воли…

Валерик… за две недели, которые Анна Сергеевна провела с новорождённым внуком, она привязалась к ребёнку настолько, что иногда ловила себя на мысли, что в глубине души не хочет, чтобы Наташа поскорее поправилась, ведь тогда они с Димой уедут к ней… но и это не было самым страшным… Самым страшным было то, что они заберут с собой Валерика… Александр ничего ей не говорил, но она видела, что он чувствует то же самое, с той лишь разницей, что и Наташа была ему по душе.

Анна Сергеевна с умилением смотрела на внука. Несмотря на то, что ребёнок был ещё совсем маленьким, он был удивительно похож на Диму, а, значит, и на неё — ведь Дима был копией своей красивой матери… Конечно, с его рождением разрушились её некоторые планы относительно сына… Но что значат все планы по сравнению с этим крохотным мальчиком… даже если она и не любит его мать!

Щёлкнул замок, и из прихожей послышался радостный Димкин голос:

— Мам, мы приехали!..

Ещё раз вздохнув, Анна с ребёнком на руках показалась в дверном проёме.

— Здравствуйте! — радостно улыбаясь, Наташа кинулась им навстречу.

— Здравствуй, Наташа, — эти слова Димина мать постаралась произнести как можно приветливее, — с выздоровлением!

Девушка потянулась к ребёнку, и, заметив это, Анна сделала упреждающий жест:

— Наташа, вы с улицы! Нужно сначала помыть руки.

— Сейчас! — оглядываясь на Валерика, та стремительно прошла в ванную, — Дим, ты тоже иди, руки помой! — крикнула оттуда и открыла кран.

Смыв с ладоней остатки мыльной пены, повернулась, чтобы взять полотенце… За шумом воды она не услышала, как он вошёл следом. Димка стоял позади и смотрел на неё с таким волнением, что ей показалось, что она слышит учащённый стук его сердца… В считанные доли секунды оказавшись в его руках, она даже не успела ничего сказать — не справившись с собой, он так сильно сжал её в объятиях, что у Наташки перехватило дыхание, и она с трудом сделала вдох… Держа её, похудевшую после больницы, на весу, он буквально впился губами в её губы…

Внезапно в кармане зазвонил телефон, и Дима, нехотя поставив Наташку на пол, разжал руки.

— Да… Нет, сегодня я не появлюсь, я же предупреждал… А почему сегодня? — всё ещё тяжело дыша, с досадой ответил он на звонок, — Ну, хорошо… скоро приеду. Пусть пока распоются… Всё, до встречи.

— Тебе нужно ехать? — растерянно спросила Наташа.

— Да… — он с недоумением пожал плечами, — Прослушивание назначено на завтра, но пришли почему-то сегодня…

— А нельзя им сказать, чтобы завтра и пришли?

— Можно, но это не из нашего города… Им придётся лишний раз ехать.

— Ну, да… Тогда тебе нужно идти… — она грустно улыбнулась, — Только поскорей возвращайся, ладно?

— Ладно… — прошептал он и, прижавшись щекой к её голове, снова сомкнул руки у неё за спиной, — Наташка моя… как мне было плохо без тебя…

…Выскочив из ванной, она сразу кинулась в гостиную, куда Анна унесла ребёнка. Дима, который перед тем, как уйти, тоже заглянул в дверь, чтобы попрощаться с матерью, ещё несколько минут с улыбкой наблюдал, как Наташа воркует с малышом; потом, спохватившись, торопливо вышел из дома.

Когда, наконец, схлынули первые эмоции, а накормленный и уснувший Валерик благополучно перекочевал в свою кроватку, Наташа тихо вышла на кухню.

— Валерик уснул? — Анна, выключив чайник, присела у стола, — Покажи бутылочку.

— Вот… — Девушка протянула ей пустую бутылочку с соской из-под молочной смеси, которую она держала в руке, — Всё скушал.

— Очень хорошо… — женщина довольно кивнула, — Наташа, присядь, пожалуйста. Я хотела бы с тобой поговорить.

— Хорошо, — Наташа присела у стола, напротив Анны Сергеевны.

— Я не буду скрывать, что я не в восторге от вашего с Димой союза, — Анна потянулась за лежащей на обеденном столе пачкой «Vogue» и, достав сигарету, закурила, — и ты не прими это, как обиду. Я ничего не имею против тебя лично, просто я прочила Диме несколько иную судьбу. Поэтому у меня к тебе большая просьба, — помолчав какое-то время, Анна изящно стряхнула пепел, держа сигарету тонкими, ухоженными пальцами, — Я прошу не мешать ему делать музыкальную карьеру, как бы это ни было трудно.

— Что вы имеете в виду? — подала, наконец, голос Наташа.

— Я имею в виду возможные длительные поездки, бытовые проблемы и всё прочее. Дима — талант, каких мало, и это не только моё мнение, как матери, это мнение людей, непосредственно имеющих отношение к его творчеству.

— Я это знаю. Дима очень талантливый, и я согласна помогать ему во всём… — начала девушка, но Анна её перебила.

— В данной ситуации, Наташа, от тебя не требуется помощь. Главное, чтобы ты ему не мешала, — затушив остатки сигареты в пепельнице, она подняла свои красивые синие глаза, — ты меня понимаешь?

— Да, понимаю, — погрустнела Наташка, — хорошо, я не буду ему мешать.

— Ну, вот и ладно, ты умная девочка.

— Анна Сергеевна… — Наташа слегка замялась, но потом, собравшись, произнесла с благодарностью, — Спасибо вам за то, что вы были с Валериком всё это время.

— Не за что. Это мой внук, — назидательно сказала Анна и, поднявшись, вышла из кухни.

* * *

Был уже десятый час вечера, а Дима всё ещё находился в продюсерском центре. Две девушки, приехавшие на прослушивание из другого города, на его вопрос, почему они приехали именно сегодня, а не завтра, как было назначено, пожимая плечами, пояснили, что «им позвонила Кристина Леонидовна и изменила дату». Прослушав девчонок вместе со звукорежиссёром, Дима долго спорил с Кристиной по поводу вариантов работы с ними.

— Понимаешь, Кристина, девочки неплохие, но ничего выдающегося, — уже в который раз отстаивал свою позицию Дима, — таких и у нас полно. Поэтому я им просто предложил записать у нас диск, снять клип, если есть, кому заплатить, и всё.

— В том-то и дело, что за них есть, кому платить, — Кристина говорила категоричным, не терпящим возражения тоном, — и, поэтому, зачем упускать шанс заработать? Мы им и диск запишем, и клип снимем, и раскруткой займёмся, раз кто-то решил раскошелиться.

— Да не раскрутим мы их, — Дима раздражённо махнул рукой, — они только бабки ввалят, а результата будет ноль.

— А тебе-то какая разница? Они хотят в звёзды — ради Бога! В контракте будет указано, что мы для этого сделаем, но без гарантии. Они уже будут счастливы тем, что их по местному музканалу недельку покрутят, — пренебрежительным тоном заметила Кристина.

— Музканал их не возьмёт, — Дима устало покачал головой, — они там тоже не всех подряд берут.

— Ну, твою Наташу же крутят, вот уже который месяц, — с долей иронии заметила Кристина, — как-то же взяли.

— Ты не сравнивай. У Наташки голос уникальный. Кстати, её и крутят совершенно бесплатно.

— Серьёзно? — Кристина чуть насмешливо улыбнулась, — Странно… Кто же так подсуетился?

— Не я, к сожалению. Но мы сейчас не об этом, — Дима вернулся к разговору, — я считаю, что не нужно брать на себя такие проекты, заведомо проигрышные, только из-за денег.

— Дима, но это же бизнес.

— Я на своей точке зрения настаиваю! — Дима посмотрел на часы, — И, давай уже по домам?

— Ну, хорошо… я, пожалуй, с тобой соглашусь, — неожиданно примирительно сказала Кристина, — ты знаешь… Я совсем забыла, я ведь сегодня без машины. Ты меня подкинешь домой?

— Подкину… — пожав плечами, Дима поднялся со стула, — Поехали?

— Подожди меня немного, ладно? — девушка направилась к двери, — У меня там компьютер включен и кондиционер; пойду, выключу…

Оставшись один, Дима достал телефон. Он уже нашёл Наташин номер и приготовился нажать на «вызов», но, подумав, что может разбудить Валерика, снова убрал мобильник. Мыслями он был уже дома, у себя в комнате, где его ждали Наташа с сыном… Она целый месяц провела в больнице… Короткие встречи в вестибюле и на больничном дворе — вот и всё, что оставалось им в последнее время. Он так ждал того дня, когда она, наконец, будет дома…

И вот этот день настал, даже ночь, а он всё ещё был не с ней.

Кристина всё не возвращалась, и Дима, в очередной раз бросив взгляд на часы, решительно вышел из студии.

— Ну, что едем? — открыв дверь её кабинета, нетерпеливо спросил он, — Мне домой нужно…

— Сейчас, сейчас… — голос её был весёлым, она что-то разглядывала в компьютере, — Иди сюда, посмотри, что я нашла…

— Что там? — он взглянул на монитор, — Ну, и?..

— Тебе не нравится? — улыбаясь, она оглянулась, — Смотри, какие прикольные собачки… Нужно на рабочий стол установить.

— Кристина… — догадавшись, что она просто тянет время, он взял в руки мышку и закрыл компьютер, — Поехали. Я, правда, тороплюсь.

— Ну, какой-то ты сегодня слишком серьёзный, — всё ещё веселилась девушка, — ну, хорошо, хорошо… Ты же у нас молодой отец… Я и забыла.

Подъезжая к элитном дому, в котором теперь жила Кристина, Дима ещё раз посмотрел на часы: половина двенадцатого ночи. Наташа, наверное, уже спит… Нажав на тормоз, обернулся:

— Пожалуйста. Доставка на дом.

— Слушай, Морозов… — она вдруг расхохоталась, — Снова пикантная ситуация! Представь себе: сейчас из подъезда выходит твоя Наташа…

— Кристина… — Дима начинал терять терпение, — Я представил. И — что?

— Ну, всё-всё… — она примирительно подняла руки, — Всё… Я пошутила… да, кстати… — уже взявшись за ручку, она снова обернулась к нему, — Я хотела у тебя спросить, как тебе этот наш дуэт? Ульяна и Максим?

— Хорошие ребята, талантливые, — пожал плечами Дима, — вот ими стоит заниматься.

— Ты думаешь?.. — было похоже, что Кристина и не собирается выходить из машины, — А мне вот что-то девочка эта не очень… — она поморщилась, — Слишком провинция проявляется, даже сквозь грим. А вот мальчик… — она мечтательно улыбнулась, — Мальчик заслуживает внимания.

— Во всяком случае, не моего, — нетерпеливо ответил Дима, — Кристин, я действительно тороплюсь… ты извини…

— Ну, всё-всё… выхожу… Пока! — снова рассмеялась девушка и, неожиданно потянувшись, поцеловала его в щёку, — Ой!.. У тебя помада моя осталась… — быстрым движением провела ладонью по его щеке и, как бы случайно — по вороту рубашки, — Ой, Дим… прости… я такая сегодня неловкая!

…Войдя, наконец, в квартиру, он первым делом направился в ванную — тихо, на цыпочках, чтобы никому не было слышно, и, на всякий случай, внимательно посмотрел на себя в зеркало. Потом разделся и встал под душ.

…Наташа не спала, когда он открыл дверь своей комнаты.

— А где Валерка? — включив ночник, спросил Дима, — Ты его не забрала от родителей?

— Они не отдали, — улыбнулась Наташа, — Твоя мама сказала, что нам сегодня будет не до него…

— Ладно, завтра заберём… — выключив ночник, он подошёл к постели, — Ты что, не спала?

— Нет… Я ждала тебя…

— Я пришёл… — скользнув к ней под тонкую простыню, прошептал Дима.

— Ты кушать хочешь?.. — мгновенно растаяв в его руках, успела спросить Наташа…

— Уже нет… — только и успел ответить он ей…

 

Глава 29

На следующий день, приехав в студию только к обеду, Дима первым делом набрал номер Говорова:

— Саня, выручай! Нужно Наташку с Валеркой свозить в ЗАГС. Нет, просто его не с кем оставить, у отца днюха, и они с матушкой уехали по магазинам. Да, нужно срочно подать документы на регистрацию ребёнка, через четыре дня ему уже месяц. А я проспал… вернее, мы проспали. Чего ты ржёшь?.. Я еле в студию успел, у меня сейчас запись начнётся.

Положив телефон, он включил компьютер, затем, пройдя в тон-зал, поправил микрофон. Вернулся в аппаратную, открыл программу…

— Здрасьте! — Симпатичный, голубоглазый парень лет девятнадцати, с льняными волосами, заглянул в дверь, — Я пришёл!

— Привет, Макс, — Дима протянул парню руку, — Ты что, один? А Ульяна где?

— А она завтра будет записываться. Мне Кристина сказала, чтобы я один сегодня пришёл, — пожал плечами Макс, — Говорит, ей нужно со мной отдельно поговорить.

— Понятно… — задумчиво произнёс Дима, — Ну, что, начнём?

Запись была практически окончена, когда у Димы зазвонил телефон.

— Да, Наташ… — он сделал Максу жест в стеклянное окно, — Всё нормально?

— Дима, всё нормально, но, оказывается, Валерика запишут на мою фамилию.

— Почему на твою? — удивлённо спросил Дима, — А на мою?

— Мы с тобой не расписаны. В этом случае, по закону ребёнку даётся фамилия матери, — расстроенным голосом ответила Наташа, — но ты потом можешь признать отцовство.

— Подожди, Наташ… — Дима выглядел растерянным, — Что за ерунда? Потом… признать… А сейчас что-то можно сделать?

— Не знаю… Если только пожениться раньше, чем Валеру зарегистрируем?

— Наташка… Стой там, я сейчас подъеду!

Торопливо отключив аппаратуру, он открыл дверь в тон-зал:

— Слушай, Макс… У меня срочное дело нарисовалось, и оно не терпит отлагательств. Ты один тут посиди, подожди Кристину, хорошо? А я уехал…

— Хорошо, — ответил Максим, — А что ей сказать, если она спросит? Куда ты уехал?

— Скажи, уехал жениться! — уже в дверях крикнул Дима, — Когда вернусь — не знаю…

* * *

— Девушка, мы в прошлом году у вас подавали заявление на регистрацию брака, — обращаясь к секретарю отдела записи актов гражданского состояния, Дима выглядел очень серьёзным, — Так вот… Мы пришли….

— И что? — Молодая миловидная женщина подняла на него серые, с поволокой, глаза, — Прошлый год закончился, придётся подавать новое заявление, если вы всё-таки надумали.

— Девушка… А как бы нам так сделать, чтобы без очереди?

— Без очереди регистрируем только в особых случаях, — заученно сказала она, — У вас особый случай?

— Очень особый… — Дима кивнул на Валерика, которого Наташа держала на руках, — Настолько особый, что нам бы в ближайшие дни расписаться…

— Заполняйте бланк заявления… — женщина улыбнулась краешком губ, — Сейчас посмотрю, что можно сделать. Знаете что… — перелистнув страницу регистрационного журнала, она подняла глаза, — Если хотите, то сегодня есть «окно». Регистрация через два часа, вас устроит?

— Устроит! — они кивнули одновременно. Как бы выражая своё одобрение, Валерик во сне смешно зашевелил пустышкой.

— Ну, тогда ждём вас сегодня, двадцать пятого июля, в шестнадцать ноль-ноль.

— Саня, вези сюда Ирку! — крикнул Дима ещё с крыльца ЗАГСа ожидающему их в машине Говорову, — Только в темпе!

— Зачем? — вытаращился тот.

— Нам свидетели нужны!..

— Зачем?! — ещё больше вытаращился Сашка.

— Мы сейчас жениться будем, через два часа!

— Зачем?.. — скорее уже по привычке, в третий раз спросил Говоров.

— Так… вроде бы, уже пора… — поднимая с земли выпавшую изо рта Валерика пустышку, улыбнулся Дима.

— Понял… — на какое-то мгновение Сашкино лицо стало каменным, но, тут же справившись с собой, он кивнул, — Щас… она как раз сегодня выходная.

— Дима, а кольца? — проводив взглядом отъезжающего Говорова, Наташа положила Валерика в переносную сумку, — Или обойдёмся пока без колец?

— Точно!.. Кольца… — Дима пошарил по карманам, — Так… карта с собой, идём…

— Куда?!

— Здесь рядом свадебный салон. Только… — взяв сумку за ручки, он посмотрел на спящего под тонкой вуалью малыша, — Как быть с Валеркой? Он же скоро захочет есть.

— А я как знала, взяла с собой бутылочку со смесью, — улыбнулась Наташа, — и запасные подгузники.

…Продавцы свадебного салона с интересом наблюдали за молодой парой, выбирающей кольца. Поставив сумку с младенцем на сдвинутые стулья, они буквально за несколько минут, особо не заморачиваясь, выбрали себе по обручальному кольцу. Когда Наташа отошла к Валерику, Дима, подозвав к себе девушку-консультанта, показал на витрину, в которой были выставлены золотые серьги:

— Девушка, какие бы вы себе выбрали серёжки, — тихо спросил он.

— Вы знаете, это дело вкуса. Вы лучше сами у неё спросите, — кивнув в сторону Наташи, осторожно посоветовала девушка.

— Да она скромничать будет, — засмеялся Дима и, пробежавшись глазами по витрине, показал на небольшие, аккуратные золотые серьги с крохотными бриллиантовыми вкраплениями, — тогда… тогда вот эти.

— Очень хороший выбор, — заметила девушка, — больше ничего не нужно? Может, что-то из аксессуаров на платье… Брошечку… Платье уже купили?

— Платье?.. — задумчиво переспросил Дима, — Платья у нас пока нет…

— Вы можете пройти в отдел и выбрать его у нас, — девушка очаровательно улыбнулась, — а, так же, фату и костюм.

— Пожалуй, пройдём… — расплатившись за серьги и кольца, Дима подошёл к Наташе, — Наташка, пошли…

— Куда? — удивлённо спросила она.

— Платье покупать. Только в темпе…

— Вот, посмотрите, последнее поступление… — продавщица отдела свадебного платья сделала широкий жест, — На любой, самый изысканный вкус: белое, голубое, розовое…

— Нам голубое… — увидев, как Наташа застыла перед шикарным голубым, пышным, на кольцах, ажурным платьем, сказал Дима, — Вот это…

— Дим, ну, как?.. — выйдя из примерочной, она вопросительно посмотрела на него, — Может, всё-таки, обойдёмся?.. Дорого же…

— Наташка… — увидев её в этом наряде, Дима застыл на месте: кружевное, с открытыми плечами, голубое платье, изящно подчёркивало тонкую талию, пышно спадая вниз широкими оборками… — Ты такая красивая…

— Туфельки не нужны? — задала очередной вопрос девушка-консультант, — Есть под это платье — тоже голубые, и, кстати, совершенно недорогие…

— Нужны! — не сводя с Наташки влюблённых глаз, кивнул Дима, — Несите туфельки…

— Нижнее бельё, чулочки… — не унималась девушка, — Вы говорите, что нужно, мы всё принесём.

— Не нужно! — Наташа махнула рукой, — Дим, у тебя денег не хватит, а ещё тебе костюм покупать.

— Девочки, несите чулочки, мы всё возьмём, — пряча улыбку, он в очередной раз кивнул работницам салона, — только быстрее…

— Причёску будете делать? Есть специальные свадебные заколочки, флёрдоранжик…

— Вот на причёску у нас уже времени нет… — Дима испуганно посмотрел на часы, — Наташ, остался час!

— Дим!.. А тебе костюм?! Если ты без костюма, тогда и мне платье не нужно!

— Сейчас… — Дима махнул рукой и скрылся в соседнем отделе.

Проводив его взглядом, Наташа подошла к сумке, в которой, проснувшись, закряхтел Валерик, и взяла его на руки.

— Мальчик мой хороший… Валерочка… — ласково ворковала она над ним, — Потерпи немножечко… Мы с папой сейчас быстренько поженимся, и поедем домой!

— Обалдеть!.. — Юлия, неизвестно откуда выросшая в дверях салона, развела руками, — Это не просто материал для сюжета… Про вас с Димой и вправду пора комиксы выпускать!

— А я что говорил? — входя за ней следом, Мазур, по обыкновению, гоготнул, — Говорил, ещё чего-нибудь отмочат! Кстати, а где Димон?

— Здесь я… — Дима, в белых брюках и белой рубашке, с пакетом, в котором была уложена его «холостяцкая» одежда, вышел вслед за продавщицей из мужского отдела, — А вы откуда?

— А нам Саня позвонил, говорит, идите скорей, а то свадьбу пропустите. Возле ЗАГСА вас не было, Юлька сразу догадалась, что в салон пошли.

— Наташа, тебе нужно что-то с волосами сделать! — Юля придирчиво посмотрела на Наташкину причёску, — Хотя бы переплестись…

— Дима, держи… — сунув ему в руки Валерика, Наташа забежала в примерочную и распустила косу, — Дайте расчёску!..

— Девочки, расчёску!.. — Юлия умоляюще посмотрела на продавщиц, — Я за это вас сфотографирую и выложу фото на нашем портале, с подписью — «Ими гордится страна»! Вот спасибо… — взяв протянутую ей массажную расчёску, скомандовала Наташке, — Так, давай, поворачивайся, расчёсывать тебя буду…

— Юль, да не так… — нетерпеливо сказал Дима, наблюдая, как Юля пытается заплести Наташкины волосы, — Она не так заплетается… Дай, я сам… Наташ, держи Валерку…

…Поглядеть на картинку, как жених заплетает косу невесте, держащей на руках грудного младенца, сбежались не только работники свадебного салона, но и его посетители…

— Можно небольшой штрих?.. — мужчина лет тридцати пяти, стильно одетый, с модной, «взлохмаченной» причёской, обратился к Диме, — Я парикмахер, стилист… хочу немного помочь. У вас есть шпильки?

— Девочки, шпильки! — крикнула Юля продавцам, — быстрее, у нас время…

— Вот… так… и вот так… — мужчина несколькими ловкими движениями уложил Наташины заплетённые волосы на затылке, заколов шпильками, чуть распушил, вытащил несколько свободных прядей… — Лак есть?

— Есть!.. — кто-то протянул бутылочку с лаком…

Снова передав Валерика Диме, Наташка зажмурила глаза.

— Ну, вот… — отойдя на некоторое расстояние, мастер полюбовался на свой парикмахерский экспромт, — Если честно… То такую красивую невесту, да ещё с младенцем, вижу впервые… Просто Мадонна! Но небольшой макияж всё-таки не помещает!

— Обалдеть… — сказала Юля в унисон с Витькой, когда одетая, причёсанная, с лёгким натуральным макияжем, Наташа повернулась к ним лицом, — Скажи кому, что всё сделано за каких-нибудь полчаса, ведь не поверят!..

— Ну, что, побежали?.. — расплатившись с помощью всё той же карты, Дима обвёл взглядом всю компанию, — Да, кстати, а где Сашка?..

— Где надо… — загадочно ответил Мазур, — Увидишь…

…В этот день они удивили не только работников свадебного салона. Проходя мимо двора ЗАГСА, многие доставали мобильники, чтобы сфотографировать, как новоиспечённый жених в белом костюме, сидя на скамейке, кормит из бутылочки грудного малыша, а очаровательная, белокурая невеста в голубом свадебном наряде стоит неподалёку, с разведёнными руками, а две девушки поправляют кружева на её платье…

— Вы с ума сошли! — Анна Сергеевна торопливо шла от автомобильной стоянки, — Это сколько уже ребёнок находится на улице?!

— Анна Сергеевна, вы не беспокойтесь, мы его и переодели, и накормили, и он сегодня очень спокойный, только спит… — оправдывающимся тоном ответила Наташа, — И не так уж мы и долго… Около трёх часов гуляем.

— Да уж, хорошо гуляете! — возмущённо заметила Анна, — Почему вы нам сразу не сказали, что будете сегодня расписываться? Я бы никуда не поехала, осталась с Валерой.

— Мам, мы сами не знали, — Дима заулыбался, — Всё спонтанно произошло… А Валерка — он молодец, всё время спал… Он же не с кем-то, с родителями всё-таки.

— В общем, давайте нам ребёнка, а сами женитесь… и, вообще, делайте, что хотите… — махнув рукой, сердито произнесла Анна, — Какие из вас родители?!

— Ладно, Аня, не ворчи… Смотри, какой они мне подарок приготовили на день рождения! — Александр, широко улыбаясь, кивнул на Диму с Наташей, — И внука, и свадьбу…

— Свадьбу… — недовольным тоном сказала Анна Сергеевна, — Разве свадьба такая бывает?.. Это же память на всю жизнь! Хоть бы столик в ресторане заказали, с друзьями посидели… а мы бы уж с Валериком…

— А ресторан заказан… — заговорщическим тоном сказал Витька, — только это пока секрет…

— Ну, где вы там?! — громко крикнула Юлия, выглянув из массивных дверей, — Вас уже ждут!.. Время!..

— Бежим!.. — взяв Наташку за руку, Дима вместе с ней стремительно поднялся по мраморным ступенькам на невысокое крыльцо. Сашка, вновь появившийся, как чёрт из табакерки, и Ира, в лентах свидетелей, кинулись следом…

… «Согласны ли вы»… «Объявляю вас мужем и женой» … «Обменяйтесь кольцами»… «Скрепите ваш союз первым супружеским поцелуем»…

Ещё утром она даже не предполагала, чем закончится сегодняшний день. Сначала, два месяца назад — неожиданность встречи… потом — больница.

Они так и не поговорили о свадьбе.

Но судьба сама отдала то, что было предназначено…

То, о чём Наташа так мечтала прошлым летом, и о чём перестала мечтать прошлой осенью, случилось. Она будет носить Димину фамилию, а Валерик — и фамилию, и отчество… Странно, но она совершенно не испытывала волнения, возможно, это было результатом спонтанности происходящего. После долгих месяцев, прожитых один на один со своей бедой, она, наконец, почувствовала заботу и любовь, а наступившее материнство принесло ощущение полного счастья и уверенности, что это счастье дано свыше, и никакие силы не смогут у неё это счастье отнять.

— Так, молодожёны, возьмите на руки сына… — Юля, снимавшая всю церемонию, весело рассмеялась, — Лучше, если его возьмёт невеста. Такого «свадебного букета» ещё ни у кого не было!

— Точно! Наташка пусть возьмёт Валерку, а Димон — Наташку! — скомандовал Витька, когда вся свадебная процессия вышла из торжественного зала, — Дядь Саш, а вы тёть Аню можете тоже на руки взять…

— Ну, шутники… — Анна Сергеевна, оставшаяся на церемонию вместе с Александром Ивановичем, улыбнулась, — Нет уж! Пусть молодых на руках носят. Ну, идите, я вас поздравлю… — обращаясь уже к Диме с Наташей, она всё-таки не удержалась и, целуя их, расплакалась, — Будьте счастливы…

— А что у нас машинки даже не наряжены?! — Витька обвёл всех возмущённым взглядом, — Давайте, хоть банок консервных нацепляем!

— Витя, время! — Юля показала ему пальцами на запястье, — Цигель, ай-лю-лю! Давайте, общее фото на фоне ЗАГСа, и поедем!

— Куда вы собрались? — поставив новоиспечённую жену на землю, Дима вопросительно уставился на друзей, — Сашка опять куда-то делся, теперь вы ещё уезжаете… Нужно же как-то отметить! Поедем к нам домой.

— Дима… — Юля хитро посмотрела на него, — Мы едем все… Анна Сергеевна сказала, что сегодня они будут с Валериком, а вас отпускают на весь вечер.

— Да, Дима… — Анна посмотрела на сына, — Я понимаю, что это событие, поэтому, вы езжайте, отпразднуйте с ребятами… А вечером вернётесь, и мы посидим в семейном кругу, заодно и папин день рождения отметим.

— Спасибо, мам, — он с благодарностью поцеловал мать, — только как-то неловко… Может, лучше к нам?

— Дима, вы будете шуметь, а у нас Валерик. Так что, езжайте, только не до утра.

* * *

Уже по дороге Наташа догадалась, куда направляется их скромный свадебный кортеж.

— Натали!.. — Петрович, с распростёртыми объятиями, быстрым шагом направлялся к ней через зал «Дворянского гнезда», — Ты просто чудо!..

— Дима, это и есть тот самый знаменитый Петрович, — радостно представила Наташа певца, — Петрович, а это Дима — мой муж… — она не совсем уверенно произнесла это слово, так непривычно было называть им Диму, — Уже почти час, как муж…

— Очень приятно, — тряся Димкину руку, Петрович повернулся к Наташе, — а я помню… В прошлом году пытался мой хлеб здесь отобрать!

Она не ожидала, но поздравления сыпались, как из волшебной корзинки… Официантки, повара, даже оказавшийся в этот момент на рабочем месте Руслан — все подходили, чтобы поздравить их с Димой. Настоящим сюрпризом стал накрытый на всю их небольшую компанию стол.

— Дим… Ты сегодня столько денег потратил… Ты, наверное, на что-то их откладывал да? — взяв его за руку, тихо спросила Наташа.

— Наташка… — обняв её за плечи, он весело улыбнулся, — Всё нормально. Это наши с тобой свадебные деньги, те самые… Когда ты их отдала, я положил всё на карту. Я не мог их потратить, как будто знал… Но это ещё не всё… — он достал из кармана маленькую коробочку, — Это тебе, за Валеру.

— Что это?! — подняв на него огромные от изумления глаза, шёпотом спросила Наташа, — Дим… Что там?!

— Открой…

— Это что… бриллианты, да, Дим?.. — открыв заветную коробочку, она застыла, — Настоящие?!

— Настоящие, правда, очень маленькие, — извиняющимся тоном ответил Дима, — но надеюсь, что, когда ты родишь мне дочку, я смогу купить тебе подороже.

— Дочку?.. — ему показалось, что она произнесла это слово с ноткой печали, — Спасибо тебе… Не нужно дороже. Я о таких даже не мечтала…

— Это тебе спасибо за сына…

— Так… я что-то пропустила? — Юлия навела камеру, — Подарок жениха невесте! Почему меня не позвали?! Это нужно запечатлеть! Так… коробочку закрыва-ем… назад забира-ем… руки протя-ги-ва-ем… Далее — по сценарию!

— Ну, что, давайте все за стол! — Ира махнула рукой, — Дима, Наташа, Юля… Никита!.. — имя Белова, стремительно входящего в зал ресторана, она произнесла радостно-удивлённо, — Наконец-то, а то ребята переживали, придёшь ты или нет…

— Поздравляю… — пожав руку Диме, Никита протянул Наташке букет белых роз, — Поздно узнал, поэтому с опозданием.

— Да мы сами не знали, что так получится, — рассмеялся Дима, — Спасибо, что приехал!

Поздравив молодожёнов, Белов присоединился к остальным «патрулям», которые, негромко пошептавшись с Женькой, с лукавым выражением лица появившимся в последний момент, дружно поднялись на эстраду.

— Дорогие друзья, гости нашего ресторана… — вставший за клавиши Женька мурчал в микрофон, — Сегодня в нашем зале празднуется замечательное событие: бракосочетание двух молодых, красивых, любящих друг друга людей… Это Дима и Наташа Морозовы! Поздравим их и пожелаем им счастья на долгие годы! А мы вместе с группой «Ночной патруль» дарим им эту песню… — как будто вспомнив о чём-то, Женька добавил, — Дима, не суди строго, я постараюсь спеть в твоей манере эту, ставшую легендарной, песню…

Уже с первого аккорда Дима догадался, что будут петь его друзья. «Я заплетал твои косы»… Песня, которую он написал для Наташки… Песня, которую он пел для неё, и которую она пела потом сама… Песня, которую он услышал т о г д а на «Музыкальной дорожке»… Он услышал не просто песню. Наташа выполнила своё шутливое обещание:

«Т ы у с л ы ш и ш ь м о й г о л о с!»

…Он его услышал…

…На этот раз удивились посетители ресторана: очаровательная невеста в голубом кружевном платье уверенно поднялась на эстраду и, сказав что-то Журавлёву, взяла микрофон…

— пел Женька…

— пела дуэтом с ним Наташа. Не сводя с неё глаз, Дима думал о том, что вот так она пела в этом зале всю прошлую зиму… Когда прозвучал последний аккорд, он встал из-за стола, подошёл к сцене и снял Наташку на пол.

— Горько! — на весь ресторан, в микрофон, сказал Журавлёв, — Горь-ко!

— Ра-а-аз!.. Два-а-а!.. Три-и-и!.. Четы-ы-ыре-е-е!.. — с подачи Мазура, начали счёт «патрули», — Двадцать оди-и-ин!.. Двадцать два-а-а-а!.. Двадцать три-и-и-и!.. — неслось уже со всех сторон обеденного зала…

— Сколько приходилось снимать, но тако-о-о-го… — удивлённо подняв брови, сказала Юля, когда в зале утих хохот, вызванный Наташкиной прощальной речью, которую она начала словами:

— Вообще-то, я шла регистрировать сына!

* * *

— Наташа, а твой папа знает, что ты вышла замуж? — Анна Сергеевна строго посмотрела на невестку. Вернувшись из ресторана, Дима с Наташей присоединились к Морозовым-старшим, отмечающим на семейной кухне день рождения Александра Ивановича.

— Уже знает, — улыбнулась Наташа, — я ещё днём ему позвонила.

— Ну, и правильно, — назидательно добавила Анна, — Завтра с утра мы с ним созвонимся. Да, кстати, Валерика сегодня не забирайте. Пусть ещё одну ночь с нами переночует.

— Ага… — Дима, хитро улыбаясь, возник на пороге, — Не будем…

— Как ты его так тихо перетащил, мы на кухне ничего не слышали… — Склонившись над кроваткой, которую Дима всё-таки перебазировал в их комнату, Наташа счастливо улыбалась, — Сейчас они войдут к себе и обнаружат…

— Но мы ведь теперь законные родители… — он обнял её и слегка притронулся губами к губам. Как будто почувствовав что-то, Валерик пошевелил ручками и тихонько закряхтел.

— Дим… Он просыпается… Давай сначала его покормим, — выскользнув из Димкиных рук, Наташа вынула из подогревателя приготовленную заранее бутылочку с молочной смесью, — а заодно переоденем.

— Давай… — он взял из её рук бутылочку и капнул несколько капель себе в рот, — Так, подожди, попробую… Слушай… — он хитро скосил глаза на Наташу, — Валерка её есть не будет!

— Почему?!

— Потому что… горько!

…Проснувшийся Валерик ещё с минуту следил глазами за своими целующимися родителями, смешно шевеля пустышкой, пока не понял, что одним кряхтеньем сегодня не обойтись…