Выздоравливала Любаша тяжело, и причины этому были вполне объяснимые. Физическая травма, нанесённая организму спровоцированным обстоятельствами выкидышем, не шла ни в какое сравнение с травмой душевной. Придя в себя в больничной палате, она долго не могла вспомнить, что с ней произошло, но, когда вспомнила, то пожалела о том, что к ней вернулась память.
Она и представить себе не могла, чем обернётся для неё эта поездка, которую она так ждала… И очередное предательство Даниила, и слова Ильи о том, что тот сам предложил другу переспать с ней, и то, каким способом выполнил Илья просьбу Дани, и потеря ребёнка — всё перемешалось в её сознании, и от этого страдания казались ещё ужаснее.
Первым знакомым человеком, которого увидела Люба после того, как пришла в себя, была её собственная мать, Тамара Васильевна. Узнав от Галины Геннадьевны что произошло с её дочерью, та немедленно собралась и уже на следующий день приехала в областной город. Ещё до её приезда Люба знала о том, что мать, несмотря на их ссору, бросилась к ней, попавшей в беду, на выручку — об этом ей сообщила Вера. Со слов сестры Любаша узнала, что Галина, которую ночью разбудил перепуганный Илья, тут же набрала номер квартиры Пучковых, который нашла в Любином телефоне, и рассказала взявшей трубку матери, что Любу увезла скорая. Оказалось, что Тамара ничего не знает о поездке дочери, и известие о том, что у Любаши случился выкидыш, стало для неё настоящим шоком.
К моменту её приезда Люба уже отошла от наркоза и потихоньку передвигалась по палате. Посетителей в отделение не пускали, и она была вынуждена выйти к родительнице на лестничную площадку четвёртого этажа, на котором располагалось её отделение.
— Ну, что, доигралась? — вместо приветствия, мать выпустила обычную порцию сарказма, — Выросла, дочечка? Попробовала женского счастья?
— Мам… перестань… — чуть согнувшись, Люба всё ещё держалась за болезненный живот, — Ну, пожалуйста…
— Вот… вырастила шалаву… — со злостью швырнув на пол пакеты с одеждой и фруктами, женщина негодующе уставилась на дочь, — Уехала, а матери ничего даже не сказала! От людей узнаю, что поехала с одним, а в номере оказалась совсем с другим! Всех обогрела, да?!
— Мам, ну, что ты говоришь?..
— Говорю, как есть! А Верка ещё своё получит!
— Вера тут ни при чём…
— Как это ни при чём?! Она же всё покрывала тебя!.. Как же, мать у вас дурочка из переулочка, да?! Зачем её слушать, да?! И свахе я ещё выскажу! Устроила у себя притон!
— Тётю Олю не трогай! — Люба, которая в первый момент была готова броситься матери на шею, теперь горько пожалела о её визите.
— Я сама знаю, кого мне трогать! — Тамара Васильевна ещё повысила тон, но, внимательнее посмотрев на бледную Любашу, вдруг заговорила тише, — Что врачи-то говорят?
— Пока ничего не говорят, — уставившись в пол, Люба слегка пожала плечами и судорожно вздохнула.
— Почему?
— Не знаю…
— Срок-то какой был? — в голосе Тамары Васильевны проскользнуло неожиданное для Любаши участие.
— Сказали, около десяти недель, — от подступивших слёз та ощутила в глазах резь.
— Я ж так и знала, что всё этим кончится!
— Пучкова, вот ты где, — выглянула в двери дежурная акушерка, — быстро на капельницу!
— И чего ревёшь? — нагнувшись, Тамара Васильевна подняла с пола пакеты и протянула их дочери, — Раньше надо было реветь, да мать слушать. А теперь… Теперь всё к лучшему.
Расставшись с матерью, Люба почувствовала и облегчение, и растерянность. С одной стороны, та почти не проявила к ней сочувствия, напротив, вместо слов поддержки Любаша услышала очередные упрёки и оскорбления. Но, с другой стороны, в этот тяжёлый момент мать была единственным родным человеком в этом чужом, огромном городе, человеком, которому она, Люба, всё же была нужна и дорога.
…Даниил так и не позвонил ей… С момента, как она попала в больницу, прошло около двух недель, и он, конечно, уже давно уехал вместе с Ильёй и Галиной Геннадьевной. Люба часто мучительно вспоминала всё, что произошло в тот вечер… слова Ильи… Она никак не могла поверить, что всё, что она услышала от него — правда.
Нет… В такое поверить невозможно!.. Этого не может быть…
Но ведь Даня так и не позвонил.
Сама она несколько раз набирала его номер. Сначала он просто-напросто сбрасывал звонок, но вскоре её попытки связаться с ним стали заканчиваться беспристрастным «абонент не в сети».
За эти дни Люба не раз чувствовала жуткое желание сбежать из больничных стен и, сев в автобус, уехать к себе домой. Ей нестерпимо хотелось увидеть Даниила… поговорить с ним, услышать его голос… В глубине души Люба понимала, что ничего хорошего из этой встречи выйти не может. Его молчание — самая главная улика против него.
И, всё же…
О подлом поступке Ильи она старалась не думать вообще. По сравнению с предательством Дани всё произошедшее с ней в последнее время просто-напросто меркло.
И, всё же… Ей так хотелось его увидеть!..
Сбежать!..
Каждый раз, думая о побеге, Люба уныло вспоминала о том, что тех денег, которые были в её кошельке, было недостаточно, чтобы купить билет. Сюда они приехали вместе с Даниилом — и дорогу, и гостиницу оплачивал он сам. У них уже были обратные билеты, поэтому Люба не беспокоилась. Но теперь ситуация изменилась — Даниил давно уехал, а просить денег у матери Люба не стала. В конце концов, выбросив все мысли о побеге, она решила снова обратиться к сестре, когда подойдёт время выписки.
— Люб, там к тебе пришли, — соседка по палате, восемнадцатилетняя девушка по имени Юля, вернулась с короткой прогулки по больничному коридору.
— Ко мне?! — удивлённо повернулась к ней Любаша.
— Ага.
— Кто?.. — сердце замерло в ожидании ответа — она не ждала никого, и этот визит был для неё полной неожиданностью.
— Девушка какая-то.
— Странно… — услышав слово «девушка», Люба разочарованно пожала плечами, — Кто это может быть…
Выйдя в коридор, она направилась к выходу на лестницу.
— Ну, привет! — Наталья Морозова, румяная с улицы, радостно улыбалась ей, стоя на лестничной площадке.
— Ой… — Люба смущённо поправила ворот халата, — Здрасьте…
— Ну, что же ты так?! — шутливо пожурила её Наташа, — Приехала к нам в город, и болеть надумала?!
— Так вышло… — Люба слабо улыбнулась в ответ, — А вы… ты откуда узнала?..
— Да мне Серёжка позвонил! Твоя сестра тебе деньги хотела выслать моментальным переводом, но ей нужны были данные твоего паспорта, а у тебя временное удостоверение, вот она и не стала с переводом заморачиваться, и правильно сделала! А я ещё Серёжку отругала, что он мне сразу не позвонил, что ты в больнице уже вторую неделю лежишь… Я бы давно уже тебя навестила!
— Ой, ну, что ты… — Люба ещё больше смутилась, — Так неудобно…
— Что значит, неудобно?! Ты же не думала сюда попадать, правда?
— Нет…
— Правильно! И одежда нужна, и бельё, да хоть зубная щётка, у тебя же ничего не было!
— Ко мне мама приезжала. Почти сразу… Всё привезла.
— Ну, всё равно, — не успокаивалась Наташа, — фрукты нужны, да много чего… Я бы давно уже была у тебя. Почему ты мне сама не позвонила?
— Ой, нет… — Любаша замотала головой, — У тебя и так забот полно… я же видела.
— Ерунда! — Морозова махнула рукой, потом протянула Любе полный полиэтиленовый пакет с гостинцами, — В общем так! Вот это — чтобы съела! Там внутри деньги, мне Серёжка их на карту перевёл. Когда тебя выписывают?
— Должны уже на днях… — Люба растерянно приняла пакет, — Спасибо… Но зачем?..
— Как только узнаешь о выписке, позвони мне. Я за тобой приеду. Поняла?
— Поняла… — кивнула Любаша, — Спасибо…
— Да ладно, что ты заладила?! — рассмеялась Наталья, — Как ты сейчас себя чувствуешь? Неловко спрашивать про диагноз, но всё же… Что-то хроническое, наверное?
— Нет… — Люба подумала, что врать не имеет смысла, — У меня был выкидыш…
— Да ты что?! — Наталья тут же нахмурилась, — Как жалко… А Даниил… Он здесь?
— Нет. Он уехал… — голос предательски дрогнул, и Люба с силой закусила губу.
— Ну, ладно… — Наташа сочувственно посмотрела на неё и положила руку на плечо, — Ты не плачь… Такое бывает. У тебя всё ещё впереди! Слышишь, Люба?
— Угу… — опустив голову, кивнула та в ответ, — Всё нормально.
— Ты, когда домой вернёшься, обязательно сходи к тёте Оле. Она тебя вылечит! Она такие сборы травяные делает, что ни одно дорогое лекарство не идёт в сравнение. Она и мне когда-то помогла, поможет и тебе, вот увидишь!
…Вернувшись в палату, Люба снова не смогла сдержать слёз. Вытаскивая из пакета принесённые Натальей фрукты и соки, она вдруг почувствовала жуткое одиночество… Чужие, по сути, люди не остались равнодушными к ней, попавшей в беду, а Даня… Он, человек, которого она любила больше жизни и ради которого была готова на любые поступки, даже не позвонил, хотя бы из вежливости!
Открыв новенький кошелёк, в который Наташа положила присланные Верой деньги, Любаша задумчиво уселась на кровать.
Мысли роем закрутились в голове.
Сбежать?.. Уехать прямо сейчас?.. Но тогда у неё не будет выписки, а, значит, и больничного листа. Она отпрашивалась на работе только на три дня, а задержалась почти на две недели. Она так мечтала бросить эту чёртову гостиницу… А теперь? Теперь ей деваться некуда.
Остаться тут, в областном городе? Но ей негде жить…
Снимать квартиру одной — нереально. У неё нет такой профессии, с которой можно было бы устроиться на хорошую, высокооплачиваемую работу — учёба в лесном колледже оказалась пустой тратой времени, и её специальность «лесопроизводство», скорее всего, будет здесь невостребованной… Снова устроиться в гостиницу горничной? Не вариант. Это в своей провинции можно было жить на эти деньги, а здесь зарплаты горничной не хватит даже на оплату съёмного жилья. На помощь родителей Любаша не надеялась, заранее зная, что мать будет категорически против её переезда.
Да… горничная в провинциальной гостинице — её судьба, и ничего с этим не поделаешь. Даже участие в художественной самодеятельности теперь для неё под запретом — Анжелкина мамаша не допустит её присутствия ни в одном коллективе их городка.
Господи!.. О чём она думает?! Её же Даня бросил!..
Бросил.
Теперь Любаша в этом уже не сомневалась.
— Лю-у-уб… — Юля вошла в палату, — Слушай, мы тут с девчонками поспорили… Это кто к тебе сейчас приходил? Ну, эта девушка… Она — кто?
— Она?.. — оторвавшись от своих мыслей, Люба подняла глаза, — Наташа… Моя знакомая. Она из моего города.
— А фамилия? Фамилия у неё какая?
— Морозова. А что?
— Ну, всё! — Юля довольно потёрла руки, — Я выиграла! Это же певица, да?
— Ну, да… ты её знаешь?
— Знаю, конечно! Она часто в клубах поёт. Я сколько раз видела. Я сначала не узнала… а потом вспомнила… А Ленка из шестой — «не она, не она»… Слу-у-у-шай… — девушка уселась рядом с Любой на кровать, — Ну, класс! Она ещё и в «Ночном патруле» поёт, знаешь такую группу?
— Знаю, — Любаша пожала плечами, — я их всех видела, вот как тебя. А Диму, их вокалиста вообще знаю, и даже дома у них была. Они с Наташей муж и жена.
— Я знаю! — кивнула Юля, — Моя бывшая одноклассница в него влюблена, прикинь?! Мы год назад школу окончили, так она до сих пор никуда даже не поступила, везде за ними ездит: по гастролям, по концертам, прикинь?!
— Как это?.. А где она деньги берёт?..
— Хм… где… — Юля многозначительно хмыкнула, — Где можно заработать денег молодой девушке?.. Вернее, чем? Как ты думаешь?
— Проститутка, что ли?.. — Люба брезгливо поморщилась.
— Ну, как тебе сказать… Проститутка — это громко сказано. Она… ну, в общем, внешне не очень… Маленькая, худенькая, ножки тоненькие… Но как-то умудряется всё это сдавать в аренду, — Юля хмыкнула собственной шутке.
— Да ну… — Люба снова скривилась, — Я ещё понимаю, за карьеру с кем-то переспать… Но ради того, чтобы за артистом по гастролям ездить… Фу, гадость какая…
— Так она не одна. Их там несколько фанаток, вот они все вместе и ездят. Я точно знаю, потому, что мы с ней в одном доме живём. Она за Морозовым лет с пятнадцати умирала… Ни с кем не встречалась даже. Вообще, прикинь?! Всё ему верность берегла, — Юля снова захихикала, — её тоже Наташкой зовут, как и его жену, так она даже фотошоп делала в ноуте — вместо фотографий его жены себя вставляла… Прикинь?! Разве это — любовь? Это зависимость какая-то. Тем более, он на неё ноль эмоций.
— Ну, да… — Люба снова вспомнила о Данииле и опустила голову, — Зависимость.
— Вот именно. Она даже себя не жалеет теперь, лишь бы видеть его почаще.
— Ну, и дура… — Люба угрюмо смотрела себе под ноги.
— Дура, конечно. Слушай… — Юля заговорила вкрадчиво, осторожно, — А твой парень… ну, от которого ребёнок был… Он что, тебя бросил?
— Угу, — Любаша обречённо кивнула.
— Вот гад. Но зато ты теперь не беременна! Так что не переживай.
— Я хотела ребёнка…
— Зачем?! — Юля удивлённо уставилась на Любашу, — Зачем тебе ребёнок, если он тебя бросил?! Наоборот, хорошо, что всё так вышло! Ты что, подняла что-нибудь тяжёлое, да? Или упала?
— Нет… — Люба покачала головой, — Не подняла и не упала.
— Если не хочешь говорить, то не говори… — Юля, тем не менее, не сводила с Любы любопытного взгляда, — Просто, лежим вместе уже две недели, а ты ничего не рассказывала о себе… Ты что, таблетки пила, да? Ну, чтобы выкидыш был… Да?
— Нет.
— А что? Траву? Есть такая трава, что роды вызывает… Я знаю, у нас одна девчонка так — залетела от парня, а он её бросил. Аборт уже поздно было делать, так она к какой-то тётке ходила, та ей дала траву… Она заварила, выпила, и скинула… Так потом та тётка ей ещё и отворотный отвар давала!
— Отворотный отвар? Это как?
— Ну, чтобы она парня того поскорее забыла. Она же чуть вены себе не порезала, прикинь?!
— И как? Помогло?..
— Помогло! — Юля охотно кивнула, — Она сейчас с другим встречается, вроде замуж собралась.
— Не знаю… — Любаша заговорила тихо, почти шёпотом, — Мне кажется, что мне ничего не поможет.
— Так сильно любишь его, да? — девушка сочувственно смотрела на Любашу.
— Угу, — снова кивнула Люба.
— Тебе тоже нужен отворотный отвар. Или наоборот — приворотный, если вернуть его хочешь… Я вот точно знаю, — Юля тоже перешла на полушёпот, — можно человека приворожить, а можно отворожить. Только нужно найти такого колдуна… ну, или бабку какую, которая в этом тянет…
— У меня есть знакомая. Я у неё жила… Она — травница, умеет делать привороты и отвороты… Но не делает.
— Почему?
— Не знаю… говорит, что грех.
— Подумаешь, — Юля небрежно махнула рукой, — никакой это не грех. Наверное, цену набивает.
— Нет, — Люба снова замотала головой, — она вообще денег за лечение не берёт. Это настоящая травница. Не шарлатанка. Она — свекровь моей родной сестры.
— Ну, тогда тебе вообще переживать нечего! Попроси её… Скажи — так мол и так… люблю, бросил… жить не хочу… поплачь… Может, разжалобишь, она тебе и поможет.
— Не знаю… — повторила Любаша, — Попробую…
* * *
Наталья, как и обещала, в день выписки встретила Любу из больницы. До автобуса оставалось несколько часов, и она привезла её к себе домой. Лишних вопросов Наташа не задавала, и Люба была ей благодарна — ей было одинаково тяжело, как врать, так и говорить правду, и единственным спасением для неё сейчас было обыкновенное молчание. Дмитрия дома не было, и это обстоятельство её тоже обрадовало — ей было бы неловко сейчас встречаться с ним и что-то говорить. Ей вообще сейчас не хотелось говорить. Ни с кем и ни о чём.
Наташа весело рассказывала ей о том, как они готовят новую рок-оперу, показывала видео с первых репетиций. Люба делала вид, что с интересом слушает и смотрит, но на самом деле мысленно была далека от всего этого. Она кивала, выдавливала из себя подобие улыбки, а сама думала о Данииле…
Она не могла не думать о нём.
Всё это время, проведённое в больнице, она только и делала, что вспоминала их такие недолгие дни и ночи. Не в силах общаться с другими женщинами, она старалась в каждую свободную минуту прилечь и сделать вид, что спит…
Она ложилась и, закрыв глаза, тут же погружалась в свои мысли и воспоминания.
Она и теперь думала только о нём.
Люба не могла себе представить, как они встретятся… Да, они должны будут встретиться. Это неизбежно.
Она должна будет увидеть его… Увидеть, чтобы поставить последнюю точку.
Но она даже не представляет, как теперь будет жить без него.
Вечером, уже сидя в автобусе, Люба вдруг поняла, что навсегда прощается со своей мечтой.
Вот сейчас автобус тронется… Он увезёт её туда, в маленький провинциальный городок… К деспотичной матери, к осточертевшей работе, к насмешкам и издёвкам…
Но, самое главное, он увезёт её в одиночество.
* * *
Сопротивляться матери, которая буквально за руку привела её с автобуса домой, Люба не стала — ни физических, ни моральных сил на это просто не было.
Ей, действительно, необходимо было оказаться сейчас среди родных людей, пусть даже рядом с расточающей привычные упрёки матерью и вечно пьяным отцом.
К Любашиному удивлению, распиналась Тамара Васильевна в её адрес недолго. Видя, что дочь подавлена и совершенно не спорит с ней, женщина неожиданно сменила тон. Она даже выпроводила из Любиной комнаты мужа — тот, как обычно находясь под действием алкоголя, зашёл к дочери «пообщаться», но супруга отправила его к себе, чтобы он не мешал Любе отдыхать с дороги.
— Ничего, — сидя рядом на кровати, констатировала Тамара Васильевна, — на ошибках учатся. Будешь слушать мать, и всё будет хорошо. А кобеля своего — брось. Добра от него не будет.
— Я уже бросила… — Люба не стала вдаваться в подробности и объяснять, кто на самом деле кого бросил.
— Вот и правильно, — мать одобрительно кивнула, — не нужен он тебе.
— Не нужен… — не сдержавшись, Любаша уткнулась в материнское плечо, — Мам… прости меня…
— Мама простит… — обхватив её своими железными руками, Тамара Васильевна часто заморгала, — Мама простит… мама поможет… ты ж не слушаешь маму… а мама тебе только добра желает…
— Мамочка, прости меня… — от неожиданной материнской ласки Любаша окончательно расплакалась.
— Мама простит… — в ответ, шмыгая носом, повторяла Тамара Васильевна, — Мама простит…
…На следующий день, по дороге на работу, Люба представляла себе выражение лиц своих сотрудниц, когда они увидят больничный лист, выданный областным родильным домом. Зная бурную фантазию коллег, Люба не сомневалась — в своих догадках они будут не так уж далеки от истины.
— Что случилось-то? — Ирина, с которой Любаша работала в одной смене, уставилась на неё с нескрываемым любопытством, — Заболела?
— Да, прихватило в поездке, — уклончиво ответила Люба.
— А чего прихватило-то? — не унималась женщина, одновременно заваривая чай в дежурной комнате и не сводя с Любы проницательных глаз, — Придатки застудила, что ли?
— Угу, — стараясь не смотреть на неё, кивнула Люба.
— Хорошо, что сейчас диагноз не пишут, — Ирина деланно нахмурилась и сосредоточенно застучала ложечкой по стенкам чайной чашки, — «заболевание», и всё тут! Хоть аборт, хоть воспаление…
— Что нового? — Любаша решила перевести разговор на другую тему.
— Директриса в отпуск ушла, — Ирина с хрустом откусила кусочек печенья, — укатила в Турцию.
— Ясно, — Люба тоже потянулась к печенью, — красиво жить не запретишь.
— А то! — Ирина охотно тряхнула крашеными волосами, — Мы на свои зарплаты дальше аэропорта не доедем.
— Больше никаких новостей?
— Вроде нет… Да! — как будто вспомнив о чём-то, Ирина снова подняла на Любашу взгляд, — Тут тебя один постоялец спрашивал.
— Меня? — Люба удивлённо застыла, — Кто?..
— А мужчина, он у нас уже не первый раз останавливается. Да ты должна его помнить, он месяц назад был… Такой симпатичный, лет тридцать пять, тридцать семь…
— А чего ему надо?.. — Люба почувствовала, как щёки покрываются жарким румянцем.
— Не знаю… — женщина пожала плечами, — Просто спросил, когда ты работаешь. Может, влюбился… А?
— Да ну… — догадавшись, что это за мужчина, Любаша опустила взгляд, — Ладно, пойду, начну уборку.
— Ну, иди, — снова кивнула Ирина, — как закончишь, сбегай в магазин за свежей выпечкой, ладно? А то у нас всё закончилось… Деньги — вот.
— Ладно, — Люба взяла в руку пылесос и открыла дверь, — сбегаю.
Весть о том, что тот самый мужчина, с которым она так опрометчиво вступила в связь месяц назад, снова поселился в их гостинице, её, отнюдь, не обрадовала. Любе совершенно не хотелось с ним встречаться, особенно сейчас, после всех обрушившихся на неё бед.
Убрав освободившиеся номера, она накинула на себя пальто и выскочила на улицу. Ближайший магазин, в котором сотрудники гостиницы покупали продукты к обеду, находился через дорогу, и Люба даже не стала надевать капюшон.
Набрав супов быстрого приготовления и свежих булочек, она уже расплачивалась на кассе, как сзади раздался мужской голос.
— Привет… — она не сразу поняла, что обращаются к ней, и поэтому не ответила, — Привет, говорю…
— Здрасьте… — нехотя обернувшись, Люба с ужасом для себя узнала того самого постояльца…
Расплатившись, она хотела побыстрее покинуть магазин, пока мужчина задержался на кассе, но, видимо, купив только сигареты, он догнал её уже на крыльце.
— Как дела?.. — встав напротив, он смотрел на неё, чуть прищурив серые глаза.
— Нормально, — стараясь не смотреть на него, Люба попыталась его обойти, но мужчина тоже сделал шаг в ту же сторону, — разрешите, я пройду.
— Ты сегодня работаешь? — заложив руки в карманы куртки, он улыбнулся, чуть наклонив голову.
— Да, работаю, — она недовольно поджала губы, всем своим видом показывая, что ей некогда с ним разговаривать.
— Зайдёшь ко мне?
— Зачем? — она, наконец, подняла на него взгляд.
— Как зачем?.. Пообщаться.
— Мне некогда, — она снова сделала шаг в сторону, — я на работе.
— Двести десятый, — в этот раз он её пропустил и, проводив взглядом, крикнул вслед, — я буду ждать!
Ничего не ответив, Люба на негнущихся ногах перебежала через дорогу и уже повернула к крыльцу гостиницы, как внезапно почувствовала, как её снова обдаёт волной внутреннего жара… Резко остановившись, уставилась на идущего навстречу человека…
— Привет… — Даниил приближался к ней, замедлив шаг.
— Привет… — пересохшими губами произнесла Люба, не сводя с него пристального взгляда.
— Наверное, хорошо, что мы встретились, — он заговорил резко, поджимая губы и глядя на неё как-то отчуждённо, — всё же нам нужно поговорить.
— О чём?.. — Люба слышала удары своего сердца где-то в висках.
— Ты меня обманула, — Даниил сейчас казался ей совершенно чужим, как будто между ними никогда не было никаких отношений.
— Я?.. — Люба смотрела на него непонимающе, — В чём я тебя обманула?..
— Лучше скажи, в чём ты меня не обманывала, — он усмехнулся, — я никогда не думал, что ты умеешь так врать!
— Я тебя не понимаю…
— Ты обманула меня с Морозовым, ты обманула меня, что сделала аборт…
— Я не хотела тебя обманывать…
— Не хотела?! Так врать может только профессионал!
— Ты сам бросил меня… Ты даже не позвонил, не пришёл ко мне в больницу!
— Я?! У тебя поворачивается язык меня упрекать?! — казалось, что Даниил исполнен праведного гнева, — Это после того, как ты переспала с Ильёй?! Знаешь, кто ты после этого?! Ты — шлюха!
— Ты — урод… — чувствуя, как ноги становятся ватными, Люба держалась из последних сил, — Ты — урод!.. Ты бросил меня! Ты сам подговорил Илью!.. Он мне всё рассказал!
— Врёшь! Опять всё врёшь!..
— Не вру!.. Я только поэтому…
— Ты пришла к нам в номер уже ночью, хотя знала, что меня там нет! Ты нарочно сидела с ним в одном номере, а теперь обвиняешь меня, что я его подговорил?!
— Ты — урод… — Люба повторяла это с отчаянием, как будто не находя для Даниила других слов.
— Это ты — уродина. Чего ты хотела добиться?! Чтобы я женился на тебе и воспитывал чужого ребёнка? Чтобы бросил всё ради тебя?!
— Как — чужого?! — Люба не верила своим ушам, — Как — чужого?! Это был твой ребёнок!
— Мой?! Ты трахаешься с кем попало, а я — крайний? Надо ещё провериться, может, ты меня чем-нибудь наградила?!
— Ты… ты… ты что такое говоришь?! — от обиды Люба заплакала, — Даня!..
— Я говорю то, что вижу! Ты прикидывалась всё это время невинной овечкой, а сама… ты думаешь, я такой дурак?! Я давно всё понял, ещё когда ты изображала горничную в постели… Так профессионально играть в ролевые игры может только проститутка!
— Что?.. — у Любы от возмущения перехватило дыхание, — Да я… я для тебя!.. Я для тебя всё это!..
— Только для меня, да?.. — Даниил с сарказмом ухмыльнулся, — Слышишь, ты, овца… ты это кому-нибудь втирай, но только не мне!
— Козёл!.. — подскочив к Даниилу, Люба со всего размаху ударила его по щеке.
— А ты — проститутка! Пошла вон, поняла?! — схватив за полы пальто, он с силой тряхнул её и оттолкнул от себя — невольно попятившись, Люба потеряла равновесие и упала на заснеженную дорожку.
…В глазах потемнело, и она не смогла увидеть, как Даниил быстрым шагом удаляется прочь… Открыв рот, Любаша судорожно вобрала в себя как можно больше свежего морозного воздуха. Сознание постепенно прояснялось, и первое, что она увидела, окончательно придя в себя, было мужское лицо и протянутая к ней рука…
— Вставай… — мужчина, в котором она снова узнала постояльца, ухватив её за ладонь, слегка потянул на себя, — Слышишь?..
— Слышу… — едва справляясь с охватившей её дрожью, Люба ухватилась за протянутую ей кисть.
— Я всё видел, — мужчина помог ей подняться, — идём, я провожу.
— Я сама… — забрав у него свою руку, Люба нетвёрдой походкой направилась к дверям гостиницы.
Она не помнила, как отработала остаток дня.
Вечером, выйдя из стеклянных дверей, она ещё минут десять стояла, не в силах сообразить, куда ей сейчас идти. Ни домой, ни к Вере идти не хотелось.
Вернувшись из больницы, Люба уже не строила иллюзий насчёт Даниила… но такой встречи и таких слов, какие услышала сегодня от него, она совершенно не ожидала. Ей казалось, что жизнь теперь совершенно не имеет смысла.
Жизни больше нет.
И её, Любы, тоже больше нет.
Сойдя, наконец, с крыльца, она медленным шагом направилась вперёд по улице. Пройдя квартал, поднялась по ступенькам расположенной по пути аптеки…
— Добрый вечер, — улыбчивая провизор за стеклянной витриной приветливо взглянула на посетительницу, — слушаю вас!
— У вас есть снотворное?
— Да, есть… Вам какое? В каплях, в таблеточках?..
— Мне всё равно.
— Вот, рекомендую, — женщина взяла с полки лекарство и, прочтя название, снова взглянула на Любу, — не вызывает привыкания, и утром никаких последствий в виде тяжёлой головы. Возьмёте?
— Возьму.
— Одну упаковочку?
— Нет… — Люба отрешённо смотрела куда-то впереди себя, — Пять…