Штрихи к портрету Н. Вавилова

Тщательно знакомясь с публикациями, с архивными документами, я пришёл к выводу, что, несмотря на общительность Николая Ивановича, у него, в сущности, было мало друзей. Многие коллеги были ему преданны, пока он был в почёте, но многие же и предали его, как только судьба от него отвернулась. Как только над головой Николая Ивановича сгустились тучи, так сразу же преданность большинства коллег улетучилась. К знаменитостям часто приходит разочарование, когда преданность друзей оказывается обычной услужливостью плебеев. Ну а что касается недоброжелателей, а тем более врагов, которых Николай Иванович за свою не очень длинную, но очень деятельную жизнь приобрёл бесчисленное множество, то каждый из них в те годы считал своим долгом бросить в его сторону камень, добавить чёрной краски к его портрету, стараясь не спасти утопающего, а как можно скорее утопить. Они поставили на Николае Ивановиче Вавилове, после его осуждения, клеймо общественного пренебрежения, непонимания и забвения.

Совершенно противоположная картина стала наблюдаться после реабилитации Вавилова. Возник прямо-таки эпидемический всплеск интереса к его жизни и научной деятельности. Вновь появились соратники, иногда те же самые, которые топили Вавилова раньше. Они начали писать воспоминания, корректируя свои мнения, сообразуясь с требованием момента. Но непрерывный поток времени стёр из их памяти и многие щекотливые моменты из жизни предвоенного коллектива ВИРа, и характер их личного участия в тогдашних событиях. По их мемуарам стало складываться впечатление, что у Н. И. Вавилова не было недругов, недоброжелателей, а были сплошь друзья и соратники. Из личности Вавилова они создали сверкающую позолоченную икону. Однако во многих воспоминаниях нет того, что авторы начисто забыли, или постарались забыть и, наоборот, там много того, чего они никогда не знали, никогда не видели. В период аспирантской подготовки в ВИРе (1966-1969 годы) на различных семинарах мне неоднократно приходилось слышать подобные истории. Дело доходило до абсурда. Многие сотрудники ВИРа того периода помнят, как один оратор утверждал, что "Николай Иванович всегда ходил с карманами полными конфет" и раздавал их, как говорится, направо и налево. Другой, на полном серьёзе, вспоминал, как "в Саратове после доклада о законе гомологических рядов к Николаю Ивановичу подошёл конюх и сказал, что в его хозяйстве есть лошадь, у которой растут рога и, что это наглядный пример, подтверждающий закон гомологии". Н. Вавилов и несколько его коллег, в числе которых был, как вы понимаете и оратор, поехали в это хозяйство. Жеребца этого они нашли. Настоящие рога у него ещё не выросли, но бугры были очень велики. Создавалось впечатление, что рога вот-вот пробьются. Я поинтересовался, сколько же было лет в 1920 году этому оратору. Оказывается ― семнадцать, и был он в это время учеником сельскохозяйственной школы в Самаре. Ещё один миф ― объемистый "чемоданчик Вавилова для семян", который на самом деле везде возил с собой Юзепчук.

Такие "воспоминания", нередко анекдоты, катились по склону пространства и времени. Началось социалистическое соревнование на лучшее воспоминание. "Соратники" вырезали из прошлого, как из киноплёнки, всё критическое, что высказывалось по поводу научных работ и организационной деятельности Вавилова ещё при его жизни, они исключили всё негативное в его характере, навесив на него глухой замок безмолвия, а ключ выбросили в бушующий океан. Система коллективного воображения, сформированная конъюнктурными помыслами 60-х годов XX столетия, сработала отлично. Мышление последующих поколений учёных в отношении личности Николая Ивановича Вавилова заморозили на уровне тех лет.

Я прочитал около десятка книг о Н. И. Вавилове, написанных людьми далёкими от биологической науки, никогда не видевших своего героя и впервые услышавших его фамилию после реабилитации. Книги разные по достоинствам, но все их можно было бы отнести к литературным произведениям, к повестям, приближенным к рангу документальных. Все негативы, которых в жизни Николая Ивановича было немало, обойдены стороной. Бум очернения сменился бумом безудержного восхваления.

Н. И. Вавилов в настоящее время обладает разными титулами: известный, знаменитый, великий. Если бы Николай Иванович прожил долгую жизнь, то он, конечно, тоже был бы известным и знаменитым. При такой энергии, при таком стремлении быть на виду, при непременном и активном участии на всех съездах, конгрессах, совещаниях, при его умении заводить знакомства и располагать к себе людей, трудно остаться не замеченным, не знаменитым и не известным. Но подлинно всемирную известность доставили ему не его научные открытия при жизни, а его трагическая смерть.

Так каким же был Н. И. Вавилов, в реальности? Клавдия Васильевна Иванова, проработавшая всю жизнь в ВИР, говорила: "Хороший человек был Николай Иванович, но совсем не такой, каким его сейчас представляют".

Критический анализ публикаций, мнений тех, кто работал с ним рядом, доступных архивных документов, в которых датированно отражены действия и поступки Николая Ивановича, дают основание сделать заключение: он очень рано осознал, что лавры редко достаются людям скромным. Николай Иванович Вавилов знал себе цену, и эта цена была весьма высока. Эта высокая планка самоосознания позволяла юному Н. Вавилову, ещё практически ничего не сделавшему в науке, на равных разговаривать с мэтрами, притом с сознательно подчёркнутым превосходством; как бы авансом выданным на будущее. С юности он стремился к славе и популярности не где-то там, в будущем, а именно сейчас; не упускал ни одного случая, где бы можно было привлечь к себе внимание. В последний год студенчества и в последующие годы он часто восторгался книгой В. Оствальда "Великие люди". Она всегда была на его книжной полке.

Н. Вавилов был талантливый, гипертрофированно энергичный человек. Уровень его энергетики всегда был немного высоковат для окружающих. Чем энергичнее человек, тем лихорадочнее проявление его чувств и эмоций, не только положительных, но и отрицательных. Человеческая энергетика, личностный динамизм, зависят от особенностей физиологии организма. Анализируя только эпистолярное наследие Вавилова, невольно приходишь к выводу, что его организм выплёскивал завышенную дозу адреналина, приходящуюся на единицу массы тела.

В 20-е годы XX столетия Н. Вавилов был молод, удачлив, уверен в себе, самонадеян и амбициозен. Ему нельзя было отказать в трезвомыслии. Но шкала личностных ценностей Николая Ивановича постепенно, по нарастающей, входила в противоречие со шкалой ценностей тогдашнего советского общества. Несмотря на трезвый ум, в своей практической деятельности он занимал позицию, далеко отстоявшую от здравого смысла.

Вавилову в течение многих лет гениально удавалось переключать внимание возглавляемых им организаций с решения жизненно важных для страны задач на академические вопросы. Нет, он не витал в облаках, а имел определённую цель и был решительным в её достижении. Но он сузил зону своего внимания до преимущественно чисто теоретических проблем. Его лихорадочная деятельность и деятельность руководимого им огромного коллектива крутилась вокруг узкоспециализированных тем гомологических рядов и центров происхождения культурных растений. Практику он оставлял на "потом". Зачем заниматься внедрением в сельскохозяйственное производство шедевров мировой селекции, уже имеющихся в других странах? Где-то там, за горизонтом, в светлом коммунистическом будущем, мы создадим свои сорта. Вот тогда и будем говорить о внедрении. А сейчас мы копим исходный материал для той, будущей селекционной работы. Ад реальной действительности его не волновал. Правда, в своих выступлениях и докладах он нередко утверждал обратное. Но эти утверждения представляли собой только риторические приёмы. Как ни странно, насущные проблемы сельского хозяйства России для него были типа назойливой мошкары, от которой человек защищается москитной сеткой. Этой сеткой Вавилов отгородился от суровой действительности. Он, несколько наивно, полагал, что ни от кого и ни отчего не зависит. Жизнь доказала обратное.

А каким был Вавилов как учёный? Каков стиль его исследовательской работы? Николай Иванович по натуре, по складу характера был эклектиком, "великим комбинатором" в науке. Он свободно комбинировал свои идеи с идеями разных школ. Он заимствовал у всех времён и народов. Он оперировал крупными категориями, целыми континентами. Примерами могут служить его работы над параллелизмом изменчивости разных видов ("закон гомологических рядов") и над центрами происхождения растений.

Истинная страсть, которая им владела, заключалась не в науке и не в женщинах, а в путешествиях. Н. И. Вавилов обладал поразительным спокойствием, но он начинал страдать при длительном нахождении на одном месте. А ограниченным пространством он считал даже обширную территорию России. Только в путешествиях далёких и длительных, опасных и трудных, Николай Иванович Вавилов находил душевный покой и искреннее наслаждение.

 

Гомологические ряды

Методология научной работы Н. Вавилова хорошо видна на примере "закона гомологических рядов Вавилова".

4 июня 1920 года на 3-ем Всероссийском съезде селекционеров в г. Саратове Н. Вавилов выступил с докладом на тему о параллелизме в рядах изменчивости. Этот доклад был напечатан в Трудах съезда (1920 г., с.  41–56) и, одновременно, отдельной брошюрой (1920 г., 16 с.). В 1921 году текст доклада появился в журнале "Сельское и лесное хозяйство" (№ 1–3, с.  84–89). В расширенном варианте на английском языке он был опубликован в Journal of Genetics, 1922, v. 12, № 1, р.  47–89 под названием "The law of homologous series in variation". Перевод с английского этой статьи вышел в свет в 1935 году. Он был напечатан в книге "Теоретические основы селекции растений" (М. Л., 1935 г., с.  75–128). Одновременно Вавилов представил этот материал отдельной брошюрой (М. Л. 1935 г., 56 с. с иллюстрациями).

В чём суть предложенного Вавиловым закона? В разных изданиях формулировка его варьирует. Привожу её по изданию 1935 года:

"1.  Виды и роды, генетически близкие, характеризуются сходными рядами наследственной изменчивости с такой правильностью, что, зная ряд форм в пределах одного вида, можно предвидеть нахождение параллельных форм у других видов и родов. Чем ближе генетически расположены в общей системе роды и линнеоны, тем полнее сходство в рядах их изменчивости.

2.  Целые семейства растений, в общем, характеризуются определённым циклом изменчивости, проходящей через все роды и виды, составляющие семейство".

Оригинален ли Вавилов в этих своих утверждениях? Нет, никоим образом. Ещё в 1859 году французский ботаник Д. Годрон (D. Godron) в "De L Espese et des races chez les etres organizes" (t. 2, p.  72–75) писал: "Все виды пшеницы изменяются в одном и том же направлении, которое выражается большим или меньшим опушением зёрен, разнообразием их окраски, остистостью или безостостью цветочных чешуй. Если предположить, что все пшеницы произошли от одного дикого предка, то однообразие уклонений можно объяснить наследственной передачей однообразного строения и происходящей от того наклонности изменяться на один и тот же лад". Сравните эту цитату с первым предложением первого правила "закона гомологических рядов Вавилова".

Прямую формулировку закона аналогичной (параллельной) изменчивости мы находим в трудах Ч. Дарвина, который писал: "Закон этот заключается в том, что разновидности одного вида часто подражают другим родственным видам, и обстоятельство это объясняется, с моей точки зрения, тем, что все родственные виды произошли от одной первичной формы". "Одинаковые признаки, время от времени, появляются у некоторых разновидностей или рас, ведущих начало от одного и того же вида, и, реже в потомстве отдалённых видов".

Н. Вавилов работы Ч. Дарвина, конечно же, знал. Знаком он был и с работами А. Декандоля, Ш. Нодэна, С. И. Коржинского, Этьена Жофруа Сент-Илера, научные интересы которых были связаны с идеями параллельной изменчивости и эволюции.

Вопрос о параллелизме изменчивости, между прочим, вовсе не был периферийным для круга исследований Дарвина. Раскроем его классический труд "Происхождение видов путём естественного отбора". Обратимся к первому изданию этой работы, которое появилось в том же 1859 году. Дарвин пишет: "The several parts of the body which are homologous, and which at an early embryonic period are indentical in structure and which are necessarily exposed to similar conditions seem eminently liable to very in like manner…", р. 118. ("Некоторые части тела, которые являются гомологичными и в ранний эмбриональный период являются структурно идентичными и подвергающиеся одинаковым условиям, очевидно, склонны изменяться одинаковым образом").

В разделе "Законы изменчивости" (Law of variation) Дарвин выражает следующую мысль: "Distinct species present analogous variations so that a variety of one species often assumes a character proper to an allied species, or reverts to some of the characters of an early progenitor", p. 136. ("Различные виды проявляют аналогичные изменения, так что разновидность одного вида часто повторяет признак свойственный другому близкому виду, или возвращается к признакам отдалённого предка").

Обратимся к вышедшему в свет в 1937 году русскому переводу 6-го последнего прижизненного издания книги Дарвина. Об аналогичной изменчивости у Дарвина говорится следующее: "Так как все виды того же рода предполагаются происшедшими от одного общего предка, то естественно ожидать, что они будут порой изменяться аналогичным образом, так что разновидности двух или большего числа видов будут походить одна на другую, или разновидность одного вида будет походить в известных своих признаках на другой вид, который сам, на основании нашего воззрения, только более резко выраженная разновидность"(с. 241).

И далее: "Принцип, ранее указанный под названием аналогичных изменений, вероятно, часто проявляется в этих случаях, т.  е. члены одного и того же класса, хотя и связанные только отдалённым родством, унаследовали так много общего в своём строении, что способны под влиянием сходных причин и изменяться сходным образом: а это, очевидно, способствует приобретению путём естественного отбора частей и органов, весьма похожих друг на друга, независимо от прямойунаследованности от общего предка" (с. 511). Сравните эти высказывания с основными положениями "закона гомологических рядов Вавилова".

Ч. Дарвин приводил многочисленные примеры параллельной изменчивости у птиц, животных и растений. Он же отмечал, что многие авторы замечали ряды изменчивости в живой природе: "Сходные примеры встречаются и у насекомых в естественном состоянии и недавно были с большим искусством обработаны м-ром Уэлшем, сгруппировавшим эти явления под названием закона "равнозначащей изменчивости" (с. 240).

Статья Уэлша (Walsh B. D.), rn которую ссылался Ч. Дарвин, появилась в журнале филадельфийского энтомологического общества в 1863 году. Сформулированный им "The law of equal variability" (закон равнозначной изменчивости) гласит следующим образом: ". if any given character is very variable in one species of a group, it will tend to be variable in allied species; and if any given character is perfectly constant in one species of a group, it will be tend to be constant in allied species" ("если какой либо признак очень изменчив в одном виде группы, то он должен обладать тенденцией к изменчивости во всех других близких видах; и если какой либо признак совершенно константный в одном виде группы, он будет обладать тенденцией к константности в других видах этой группы"). С этой цитатой Ч. Дарвин высказывал полную солидарность. Отсылаю читателя вновь к положениям "закона гомологических рядов Вавилова". Кстати, у Вавилова также имеются ссылки на Уэлша, но почему-то "The law of equal variability" он переводит не совсем точно. В одном месте он его называет законом уравнительной изменчивости, а в другом законом равномерной изменчивости, искажая тем самым смысл этого закона.

Ч. Дарвин обсуждал проблему параллелизма изменчивости с различных позиций и ему же принадлежит ёмкое выражение "Homologous parts tend to very in the same way.", которое вполне выражает основную суть "закона гомологических рядов Вавилова".

Много внимания этим вопросам Ч. Дарвин уделил в своей известной работе: "The variation of Animals and Plants under domestication" ("Изменение животных и растений под влиянием одомашнивания"). Первое издание этой работы вышло в 1868 году. Дополненные переиздания были в 1875 и 1885 годах. В издании 1875 года на странице 340 читаем: "Analogous or parallel variation. By this term I mean that similar characters occasionally make their appearance in the several varieties or races descended from the same species, and more rarely in the offspring of widely distinct species. We are here concerned not as hitherto with the causes of variation, but with the result, but this discussion could not have been more conveniently introduced else where. The cases of analogous variation, as their origin is concerned, may be grouped, disregarding minor subdivisions under two main heads, firstly those due to unknown causes acting on similarly constituted organisms, and which consequently have varied in an similar manner and secondly those due to the reappearance of characters which were possessed by a more or less remote progenitor. But this two main divisions can often be separated only conjecturally, and graduate, as we shall represently see, into each other." ("Аналогичная или параллельная изменчивость. Под этим термином я подразумеваю, что сходные признаки иногда появляются у различных разновидностей или рас, происходящих от одного и того же вида и значительно реже в потомстве далеко отстоящих друг от друга видов. Нас здесь интересуют прежде всего не причины изменчивости, а её результат. Но, в данном случае, дискуссия на эту тему неуместна. Мы сделаем это где-нибудь в другом, более подходящем месте. Случаи аналогичной изменчивости, поскольку это касается их происхождения, могут быть объединены, не принимая во внимание незначительные подразделения, в две основные группы: 1) случаи, обусловленные действием неизвестных факторов на организмы с одинаковым строением. Поэтому эти организмы изменяются одинаковым образом, 2) случаи возвращения к признакам, которыми обладали их более или менее далёкие предки. Но это деление на две главные группы относительное и, как мы увидим дальше, эти группы переходят друг в друга").

Приведённые выдержки из фундаментальных трудов Ч. Дарвина, а также из работ Годрона и Уэлша, наглядно демонстрируют, что основные положения "закона гомологических рядов Вавилова" не только изложены в этих работах, но в них сформулирован сам закон.

Николай Иванович Вавилов совершенно безосновательно утверждал, что в эволюционной концепции Дарвина положения закона гомологических рядов не получили развития. Что касается "The law of equal variability" Уэлша, то Вавилов писал: "Указав на закон и дав ему краткую формулу, Уольш не развил его. В специальной работе Уольша по систематике сетчатокрылых этому закону уделено мало внимания". Не имеет значения, много внимания уделил автор этому закону или мало. Важно то, что этот закон уже в середине XIX века был сформулирован и подтверждён массой примеров.

Более того, работы Дарвина, Годрона, Уэлша ― вовсе не единственные публикации XIX века на тему параллелизма наследственной изменчивости. В 1865 году Дюваль-Жув (Duval-Jouve M. J.) опубликовал статью "Variation paralleles des types congeneres", в которой подробно разобрал вопросы параллельной изменчивости. Он привёл большое число примеров сходства изменчивости представителей таких родов семейства злаковых, как мятлик (Poa L.), овсяница (Festuda L.), костёр (Bromus L.), коротконожка (Brachypdium P. B.), пырей (Agropyron Gaertn.). Он установил, что и между представителями семейств существуют параллельные ряды изменчивости, сравнив злаковые (Gramineae), ситниковые (Juncaceae) и осоковые (Cyperaceae). По поводу этих данных Н. Вавилов писал: "Его выводы близко подходят к нашим установлениям". Но если, как говорится, смотреть правде в глаза, то "установления" Николая Ивановича как раз эти выводы и есть.

В 1868 году американский палеонтолог Коп Э. (Cope E. D., 184097 гг.) опубликовал статью "On the origin of genera". Он писал: "Среди высших групп животных можно установить ряды гомологов по тому же принципу, как для спиртов и их производных, а составные элементы каждого ряда являются гетерологичными подобно эфирам, меркаптонам, альдегидам, кислотам и т.  д.". К проблеме гомологических рядов Коп вернулся в 1896 году в работе "The primary factors of organic evolution". Он привёл многочисленные примеры параллельной изменчивости у млекопитающих, птиц, черепах, ящериц, амфибий, моллюсков. В его трудах оформлена идея родовых радикалов, которые изменяются в процессе эволюции без изменения специфики видов.

В 1896 году швейцарский миколог Эдуард Фишер (Fischer Ed., 1861-1931 гг.), развивая онтогенетическое направление в микологии, составил параллельные ряды изменчивости у аскомицетов и базидиомицетов. В этом же 1896 году итальянский миколог Саккардо Пьер Андреа (Saccardo P. A., 1845-1920 гг.) в работе "Грибы будущего" представил параллельные ряды форм, на принципах параллельной изменчивости построил классификационную систему и предсказал существование ещё неизвестных форм грибов.

В 1907 году появилась статья Е. Цедербауэра (Zederbauer E. "Variationsrichtungen der Nadelholzer"), в которой он приводил многочисленные примеры параллелизма у хвойных. Ему же принадлежит сводка работ по параллельной изменчивости за сто лет. Цедербауэр писал: "Для садоводства наличие параллелизма в изменчивости имеет то значение, что даёт возможность лёгкого учёта разнообразия, приводит к единой номенклатуре… и указывает какие формы надо ещё искать".

Да и в России, сотрудниками Бюро по прикладной ботанике К. А. Фляксбергером и А. И. Мальцевым, был накоплен большой материал по сходству рядов наследственной изменчивости, полученный на основе анализа огромного количества образцов пшеницы, ячменя и других зерновых культур; иллюстрирующий вышеизложенные положения о параллелизме изменчивости, сделанные Дарвиным и другими учёными-биологами в XIX веке. Особенно впечатляюще выглядела демонстрационная доска параллельных рядов изменчивости различных овсов и овсюгов, составленная в 1911 году знатоком этой темы А. И. Мальцевым. Она была выполнена по принципу таблицы Менделеева. Александр Иванович Мальцев работал в Бюро по прикладной ботанике с сорными растениями и овсом. С этими материалами Н. Вавилов познакомился ещё в период своей практики при Бюро в том же 1911 году. Наглядные примеры параллелизма у дубов были приведены и в статье В. Н. Андреева, опубликованной в Трудах по прикладной ботанике, том 18, вып. 2, 1920.

Итак, "закон гомологических рядов Вавилова" был вполне сформулирован уже в трудах Ч. Дарвина, и подтверждён массой примеров других биологов, задолго до Вавилова.

Идея гомологии живого в историческом развитии

Гомология подразумевает не только общность (пусть далёкую) происхождения, но и единство плана строения сравниваемых организмов. По этому поводу в "Происхождении видов" Ч. Дарвин высказывался следующим образом: "члены одного и того же класса, независимо от их образа жизни сходны между собой по общему плану организации. Это сходство часто выражается термином "единство плана" или словами, что некоторые части и органы у различных видов одного и того же класса гомологичны". Эта идея широко пропагандировалась ещё в конце XVIII века. Французский зоолог, один из основоположников сравнительной анатомии, Жоффруа Сент-Илер Этьен (Geoffroy Saint-Hilaire E. 1772-1844 гг.) в 1796 году выдвинул идею о "единстве строения" различных организмов при их внешнем разнообразии. "Природа создала все существа по единому плану, одинаковому в принципе, но бесконечно варьирующему в деталях". Многообразие животных при общности плана строения можно объяснить влиянием окружающей среды. Идею о единстве он назвал "теорией аналогов", а сходные в структурном отношении органы ― "аналогичными". В современной научной литературе понятие аналогии приравнивается к гомологии. Сент-Илер считал, что весь животный мир построен по единому морфологическому плану и, что гомологические части этих животных сохраняются у разных видов, независимо от формы и функции этих частей. Рука человека, как передняя конечность, по строению аналогична (гомологична) передней ноге лошади, крылу птицы. Эти органы сохраняют гомологию костей, мышц, сосудов, нервов и т.  д. Выстраиваются, своего рода, гомологические ряды. Они устанавливаются при сравнении индивидуального эмбрионального развития и палеонтологического, а так же систематического рядов форм. В своём главном теоретическом труде "Философия анатомии" (первый том опубликован в 1818 году, второй в 1822) Жоффруа Сент-Илер Этьен пропагандировал два основных принципа:

1.  Принцип взаимосвязи или коннексии частей. Гомологичные части располагаются одинаково относительно смежных частей. Это "закон места". Сент-Илер Этьен считал, что орган будет скорее изменён, атрофирован, уничтожен, но не перемещён. Нахождение места данной части ― главный метод гомологизации, которым пользовался Жоффруа Сент-Илер Этьен.

2.  Принцип уравновешивания (балансирования) органов. Это "закон взаимосвязи". Орган достигает своего полного развития за счёт недоразвития другого из его системы. Идея принципа восходит к Аристотелю.

Идею параллелизма успешно разрабатывали сравнительные анатомы — Этьен Серр (Serres E. 1787-1868 гг.), ученик Жоффруа Сент-Илера Этьена, и, особенно, Иоганн Фридрих Меккель (Meckel J. F., 1781-1833 гг.), который назвал это явление "законом параллелизма".

Следует отметить, что ещё раньше Жоффруа Сент-Илера Этьена предпринял попытку обосновать единство плана строения как животных, так и растений знаменитый немецкий поэт, талантливый морфолог, анатом и ботаник Иоганн Вольфганг Гёте (Goethe J. W., 1749-1832 гг.). Понятие морфологического типа он впервые сформулировал в 1795 году в статье "Первый набросок общего введения в сравнительную анатомию, исходя из остеологии". В 1796 году по материалам этой статьи Гёте прочитал три лекции. Но напечатана эта работа была только в 1820 году уже после неоднократных публикаций Жоффруа Сент-Илера Этьена. Гёте писал: "Животное формируется обстоятельствами для обстоятельств: отсюда его внутреннее совершенство и его целесообразность в отношении внешнего мира" (И. В. Гёте Избранные сочинения, М., 1957, с. 160).

В своей работе "Метаморфозы растений" (1790 г.) Гёте доказывал, что все органы растений, включая пестики, тычинки, плоды являются метаморфозами одного и того же образования, которое он условно назвал "листом". Он впервые дал определение цветка, как видоизменённого побега, зарисовал его на бумаге и сказал: "В этом изображении заключён закон для всех растений; это то, что должно считать основой и последней реальностью, таковы все растения, каковы бы ни были их бесконечные отличия". (Сравните с выше приведённым высказыванием Жоффруа Сент-Илера Этьена "Природа создала все существа по единому плану, одинаковому в принципе, но бесконечно варьирующему в деталях").

Теорию аналогов в строении животных поддерживал другой французский зоолог и сравнительный анатом Жорж Кювье (Cuvier J., 1769-1832 гг.), известный нам по старым школьным учебникам своей "теорией катастроф". Но, в отличие от единого плана строения Жоффруа Сент-Илера, он выделял четыре самостоятельных и гомологию рассматривал в каждом отдельно. Т.  н. планы, то есть, группы животных, были у него следующими: 1. позвоночные ― млекопитающие, птицы, рептилии, рыбы; 2. мягкотелые ― моллюски; 3. членистые животные ― ракообразные, паукообразные, насекомые; 4. лучистые — иглокожие, круглые черви, плоские черви, медузы, инфузории. В основе выделения этих групп лежат нервная система, скелет, органы кровообращения.

Уже в своих первых лекциях по сравнительной анатомии, поддерживая мысль немецкого философа Иммануила Канта (Kant I., 1724-1804 гг.), Кювье говорил: "Способ существования каждой части живого тела движется совокупностью всех прочих частей, тогда как у неорганических тел каждая часть существует сама по себе". Впоследствии он развил эту идею, сформулировав "принцип корреляции частей": "Всякое организованное существо образует целое, единую замкнутую систему, части которой соответствуют друг другу и содействуют, путём взаимного влияния, одной конечной цели. Ни одна из этих частей не может измениться без того, чтобы не изменились другие и, следовательно, каждая из них, взятая отдельно, указывает и определяет все другие". В теоретических воззрениях Ж. Кювье присутствует "принцип субординации признаков". Впрочем, эту идею он позаимствовал у ботаника Антуана Лорана Жюсье (Jussien A. L., 1748-1836 гг.).

При систематизации Ж. Кювье в основу брал преобладающие признаки, в более низких систематических единицах учитывались подчинённые признаки, далее ― изменчивые и т.  д. В этой "естественной системе" уже чётко просматривается прообраз идеи гомологических рядов.

Два выдающихся зоолога и сравнительных анатома ― Жоффруа Сент-Илер Этьен и Жорж Кювье в молодости были друзьями. Сент-Илер Этьен занимался исследовательской работой в Париже, а Кювье жил в провинции, в Нормандии, и работал домашним учителем. В 1795 году Жоффруа Сент-Илер Этьен пригласил Ж. Кювье в Париж и способствовал устройству его на профессорскую должность. Научные интересы обоих учёных совпадали.

В 1830 году в Парижской Академии наук разразился публичный спор между ними. Жоффруа Сент-Илер Этьен отстаивал свой "единый план строения", а Ж. Кювье ― свои четыре. Этот спор продолжался два года, выплеснулся в прессу и широко обсуждался не только во Франции, но и за её пределами. Друзья стали врагами. Спор был настолько агрессивным и ожесточённым, что подорвал здоровье обоих спорщиков. Ж. Кювье в 1832 году скончался. И. В. Гёте в этом споре был на стороне Жоффруа Сент-Илера Этьена.

Члены Парижской Академии, про которых французский поэт Пирон сказал: "Вас тут сорок человек, а ума у вас едва ли хватит на четверых", обвинили Сент-Илера в посягательстве на славу Кювье, в клевете, в присвоении чужих заслуг. Он подвергся явно незаслуженной травле. Его лишили занимаемой должности, а, следовательно и жалованья, прекратили печатать его статьи, и не давали возможности даже оправдаться. Его сын, Жоффруа Сент-Илер Исидор (1805-1861 гг.), также зоолог, утверждал, что эти гонения сократили жизнь отца. Ослепший и больной, он скончался в 1844 году.

Таким образом, не только закон, но и сама идея гомологических рядов в различных вариантах существовала более 100 лет, то есть задолго до того, как в 1920 году Н. Вавилов сделал своё "открытие мирового значения".

Вернёмся в Саратов. 4-ое июня 1920 года. 3-й съезд по селекции и семеноводству. Его инициатором и организатором был Н. Вавилов. Назвать его Всероссийским можно было с большой натяжкой, так как он был малочисленным. В своих воспоминаниях Е. Н. Синская писала, что даже из Петрограда почти никто не приехал. Поэтому суть доклада о "Законе гомологических рядов в наследственной изменчивости" легла на недостаточно подготовленную аудиторию. По моему мнению, ажиотаж, эйфория в восприятии доклада на съезде сознательно подогревались самим Н. Вавиловым. Как выразился один российский поэт XIX века "Дар гибнет там, где славы нет. Не скажешь ― не узнает свет". "Бразды правления" съездом были в его руках. И съездом была принята специальная резолюция по докладу профессора Н. Вавилова, отправлена телеграмма в Совнарком с извещением о том, что Вавилов предложил новую теорию изменчивости, которая "представляет крупнейшее событие в мировой биологической науке, соответствуя открытиям Менделеева в химии, открывает самые широкие перспективы для практики. Съезд принял резолюцию о необходимости обеспечить развитие работ Вавилова в самом широком масштабе со стороны государственной власти и входит об этом со специальным докладом".

Вслед за этим, в газете "Известия" была напечатана заметка "Открытие профессора Н. Вавилова". В ней говорилось, что Вавилов сделал "величайшее открытие, имеющее мировое значение. Это процесс изменчивости и наследственности, в который он ввёл закономерность, благодаря чему можно получать искусственные формы растений для культуры". Далее говорилось, что Вавилову необходимо "всемерное содействие… для опытов в широком масштабе по скрещиванию и выращиванию новой породы культурных растений". Подобные нелепые формулировки имелись и в резолюции съезда по докладу Н. Вавилова. Это показывает, на каком уровне понимания вопроса находились пропагандисты "открытия Н. Вавилова". Несмотря на их массивный прессинг, постепенно начало проявляться и здравомыслие. В 1925 году Ю. Филипченко в журнале "Успехи экспериментальной биологии" опубликовал статью "О параллелизме в живой природе". Это был своеобразный отклик на "закон гомологических рядов Вавилова". В статье была приведена история изучения вопроса параллельной изменчивости, объяснено её происхождение и внутреннее содержание. Среди многочисленных примеров Ю. Филипченко ссылался на работу вышеупомянутого Э Копа и писал: "этот замечательный исследователь предвосхитил, несомненно, всё то, к чему современные нам исследователи пришли, не зная его работы, только 50 лет спустя".

В 1933 году увидела свет работа Н. П. Кренке "Соматические показатели и факторы формообразования". В разделе "О параллелизме в наследственной изменчивости" Н. П. Кренке вступил в дискуссию с Н. Вавиловым. Вавилов утверждал, что у Ч. Дарвина параллелизм ― это явление случайное, а он, Вавилов, перевёл его в разряд закономерных. Вавилов ссылался на приведённую выше цитату из работы Ч. Дарвина "Изменение животных и растений под влиянием одомашнивания". Повторяю предложение из этой цитаты: "Analogous or parallel variation. By this term I mean that similar characters occasionally make their appearance in the several varieties or races descended from the same species". Слово "occasionally" Вавилов перевёл как "случайно", ссылаясь на К. А. Тимирязева; впрочем, ошибочно ― это был перевод Мензбира. Кренке же утверждал, что его необходимо переводить как "иногда", так как нигде больше в работах Дарвина при характеристике параллельной изменчивости этого слова нет, а употребляются "often" ― часто, или "tend to present" ― тенденция к наличию. В формулировке самого закона Ч. Дарвин употребил слово "often", так что ни о какой случайности не может быть и речи.

Какие же выводы сделал Н. П. Кренке из сравнительного анализа работ Ч. Дарвина и "закона гомологических рядов Вавилова"? Н. П. Кренке писал: "если учесть его (Ч. Дарвина) глубокое объяснение параллельной изменчивости с классификацией её и, наконец, если учесть массу примеров, данных Дарвиным, то мы не видим оснований отрицать его приоритет в установлении закона "гомологической" параллельной изменчивости".

И о самом "законе гомологических рядов в наследственной изменчивости Вавилова": "Первая часть закона гомологических рядов представляет более категорическую формулировку закона Дарвина, внешне не меняя сущности его. Вторая же часть, по крайней мере, как общая формула, теперь у Вавилова видимо отпадает".

По мнению Н. Кренке, заслуга Н. Вавилова состоит в том, что он:

"1 ― со всей остротой восстановил эту проблему,

2 ― вновь подтвердил общий закон Чарльза Дарвина (генотипический параллелизм) чрезвычайно большим конкретным материалом,

3 ― вместе с Бауэром, более выпукло, хотя и без достаточной теоретической базы, продемонстрировал формообразовательное значение генотипически параллельной изменчивости, и, что самое главное,

4 ― оценил этот закон с практической стороны"

Это, так сказать, критика со стороны. Но в середине 1930-х годов в адрес "закона гомологических рядов Вавилова" звучали критические замечания и в коллективе ВИРа, которым Вавилов руководил.

В 1936 году, в одном из своих выступлений Н. Вавилов сказал: "Наши критики, не входящие в сущность закона гомологических рядов и недоучитывающие, прежде всего, громады фактов, им синтезируемых, и его практического значения, особенно охотно цитируют некоторые неудачные с точки зрения диалектики выражения в кратком докладе, опубликованном в 1920 году, например: "Природа отказывается до бесконечности разнообразить виды и роды и производит нередко аналогичные и почти тождественные формы разнообразных родов, семейств и даже порядков". В дальнейшем подобные неудачные выражения были нами исправлены". В этой фразе Николай Иванович проявил небольшое, но вполне понятно лукавство. Неудачные выражения встречались и в других его трудах. Это мелочь. Главный упрёк ― высказанные им идеи не оригинальны. Они выдвигались учёными ещё в XVIII веке, а в середине XIX века был сформулирован и сам закон гомологической изменчивости.

 

Теория центров происхождения растений

Ещё один пример научной методики Н. Вавилова доставляют его работы по изучению центров происхождения культурных растений. Идея также не нова. Основные центры происхождения культурных растений были указаны в работах видных ботаников XIX века А. Декандоля, Ш. Нодэна; они определялись региональными флорами. Например, всем, знакомым с распределением растений по регионам, было очевидно, что картофель, томаты, кукуруза это культуры Нового света, а рис, соя ― юго-восточной Азии.

История изучения центров происхождения растений.

Историко-ботаническая география культурных растений интересует человечество не одно столетие и, несмотря на достижения биологических наук, остаётся, во многом, тайной за семью печатями.

Возделываемые растения, их происхождение и распространение — это не только часть её Величества Природы, это существенная деталь культуры человечества, основа его существования.

Проанализируем, что сделано человечеством по изучению истории и ботанической географии культурных растений, и какое место в изучении этой проблемы занимают труды Н. Вавилова.

Полагаю, что начать здесь было бы целесообразно с работ Александра Гумбольдта (Humboldt A. F. W., 1769-1859 гг.), немецкого естествоиспытателя, путешественника, одного из основоположников современной исторической и ботанической географии растений, особенно её экологического направления. В работах 1805, 1807 и 1817 годов Гумбольдт изложил ботанико-географические и физико-географические идеи, установил связь географического распространения растений с изотермами. Он обосновал идею горизонтальной зональности и вертикальной поясности растительности.

В работе 1807 года по интересующему нас вопросу он писал: "Местопроисхождение, первоначальное отечество наиболее полезных для человека растений, которые сопровождают его, начиная с самых отдалённых эпох, представляется такою же непроницаемой тайной, как и вопрос об отечестве всех домашних животных… Мы не знаем, в какой области появилось первоначально в диком состоянии пшеница, ячмень, овёс, рожь. Растения, которые составляют естественное богатство всех жителей тропиков ― бананы, папайя, маниок (тапиока) и кукуруза, никогда не были находимы в диком состоянии. То же самое представляет и картофель".

Большой вклад в изучение географии культурных растений внёс Альфонс Декандоль. Он первым проследил географию первоначального введения дикорастущих видов растений в культуру и установил территории их одомашнивания.

Альфонс Декандоль (Alph. De Candolle; 1806-1893 гг.), известный швейцарский ботаник, ученик своего отца ― Огюста Пирама Декандоля (Aug. P. De Candolle, 1778-1841 гг.). По вопросам географии растений, помимо многих статей, им были опубликованы классические труды: "Рациональная географическая ботаника" ("Geographie botanique raisonee", Paris, 1855) и "Происхождение культурных растений" ("L’origine des plantes cultivees", Paris, 1882). Последний труд имел большой успех и уже в следующем 1883 году вышло второе издание, которое в этом же году было переведено на английский и немецкий языки. В русском переводе этот труд появился в 1885 году под названием "Местопроисхождение возделываемых растений".

В предисловии к своей книге Декандоль указывал, что вопрос об "отечестве возделываемых растений" был им рассмотрен в одной из глав "Ботанической географии" в 1855 году, и что в новом труде "разбирается вопрос об отечестве почти вдвое большего против прежнего числа видов тропических или умеренных стран". Он писал: "Цель моя заключается, главным образом, в отыскании того первоначального состояния и места или площади обитания каждого вида, которыми он обладал до введения его в культуру. Для этого необходимо было отличить среди множества разновидностей ту, которую можно было бы признать за самую древнюю и показать, из какой области земного шара она происходит".

Далее: "Кроме того, я старался найти, в продолжение скольких веков или тысячелетий возделывался каждый вид и каким образом культура его распространялась по различным направлениям в последующих друг за другом эпохах".

" …цель нашей работы заключается только в том, чтобы исследовать каждый вид со времени его возделывания или же с той эпохи, которая непосредственно предшествовала его культуре".

Декандоль утверждал, что к рассмотрению вопроса о древности можно приступить при помощи исторических данных или на основании принципов географии растений. "География растений научает нас, какие флоры имеют общие роды и даже виды, несмотря на известную удалённость их друг от друга, и какие, напротив, чрезвычайно различны между собой, несмотря на сходство климатических условий или на незначительность расстояния. Она показывает также, какие роды, виды и семейства занимают обширные площади обитания и какие, напротив, занимают пространства в среднем выводе ограниченные. Эти данные очень способствуют определению вероятного местопроисхождения вида". Он также указывал: "Чрезвычайное распространение какого-либо вида не есть доказательство его древности".

Вторую главу книги Декандоль озаглавил: "Места происхождения культурных растений", а первый её раздел посвятил методам "служащим к открытию или констатированию мест происхождения видов".

На первом месте у Декандоля ― ботаника: "когда ботанические факты собраны, то надо обратиться… к распознаванию видов и к географическому их распределению". "Один из наиболее прямых путей к тому, чтобы узнать географическое происхождение культурного растения, заключается в разыскивании той страны, в которой вид этот растёт самобытно, т.  е. в диком состоянии, без ухода со стороны человека". В то же время Декандоль предупреждал, что нельзя уповать на непроверенные исторические данные, так как растение может быть занесено птицами, ветрами, транспортом и т.  д.

В ряде случаев, Декандоль прибегал к разложению вида на группы. Он писал: "…я решился отличать иногда формы quasi-видовые в смысле одной группы, которая, на мой взгляд, составляет вид, а затем отыскивать географическое происхождение этих форм так, как будто они были формами действительно видовыми".

Второй метод ― археология и палеонтология ― например, раскопки в Египте, Мексике, швейцарские озёрные постройки.

На третьем месте ― исторические документы, но, как указывал Декандоль, их необходимо критически оценить. "Они дают также указания относительно географического происхождения растений, если последние были распространены переселением древних народов, путешествиями или военными экспедициями"; "…к показаниям разных авторов не следует относиться с доверием без предварительной критической оценки их".

И, наконец, четвёртый метод ― языкознание и лингвистика.

Раскрывая значение этих методов, Декандоль говорил, что каждый из путей ведёт к простой вероятности, т.  к. разговор о древних фактах не подвластен наблюдению, но "если к одной и той же вероятности приходят тремя или четырьмя различными путями, то вероятность эта значительно приближается к достоверности". Декандоль акцентировал внимание на том, что эту же комбинацию методов он применял и в 1855 году.

Во втором издании 1883 года, с которого был сделан перевод на русский язык, появились дополнения. Например, специальный раздел "Области происхождения культурных растений". Эти области были чётко очерчены уже во второй главе, посвящённой методам определения мест введения растений в культуру. "Несомненно, что рис и многие бобовые растения в Южной Азии, ячмень и пшеница в Месопотамии и Египте, многие сорта проса в Африке, кукуруза, картофель, бататы и топиока (маниок) в Америке возделывались скоро и легко благодаря очевидности их полезных качеств и благоприятным климатическим условиям их существования. Таким образом, образовались центры распространения наиболее полезных видов".

Введение растений в культуру Декандоль тесно связывал с возникновением земледелия и выделял при этом три главных области:

Китай ,

Юго-Западная Азия ― область от Ганги до Армении и Нила,

Тропическая Америка

В этих областях образовались великие цивилизации, основанные на земледелии. В древнем мире они утвердились по берегам рек, а в Америке ― на плоских возвышенностях в Мексике и Перу.

Что касается нахождения дикорастущих форм, то есть предков культурного растения, то Декандоль писал: "В наше время, если некоторые из культурных видов и не были ещё найдены в диком состоянии, то это далеко не относится до огромного их большинства".

Он также указывал: "Очень большое число видов по происхождению своему принадлежит одновременно Европе и западной Азии, Европе и Сибири, области Средиземного моря и западной Азии, Индии и азиатскому архипелагу, Антильским островам и Мексике, этим двум последним названным областям и Колумбии, Перу и Бразилии или Перу и Колумбии и т.  д.".

И предостерегал: "Это доказывает, до какой степени невозможно подразделять материки на меньшие части и группировать острова в точно определённые естественные области. Каков бы ни был способ подразделения, всегда найдутся виды общие двум, трём или четырём областям, или такие, которые ограничиваются лишь небольшой частью известной страны. То же самое явление представляют собою некультурные дикие виды".

По областям происхождения Декандоль распределил 247 видов растений; из них 199 в Старом Свете, 45 в Америке и 3 отнёс к сомнительному происхождению. Кроме того, им указано и приблизительное время введения растения в культуру.

Теория центров Н. Вавилова

О разработке нового подхода (метода) к определению центров происхождения культурных растений Н. Вавилов впервые упомянул в 1924 году. Он писал, что вводит "новый более точный метод определения центров формообразования культурных растений, именно, метод определения центров происхождения по концентрации сортового разнообразия данного растения". При этом, как утверждал Вавилов, "этот метод дифференциального детального ботанико-географического анализа растений даёт результаты неизмеримо более точные, чем методы археологии и лингвистики, не всегда различающие даже разные ботанические виды растений".

Таким образом, Н. Вавилов отверг декандолевские исторический, археологический и лингвистический методы и заменил их изучением "концентрации сортового разнообразия".

Декандоль затрагивал вопрос о сортовом разнообразии. Однако он считал, что чрезвычайное распространение какого-либо вида в определённой местности не является доказательством его древности.

В докладе, произнесённом 19 сентября 1926 года, Николай Иванович критикуя методы определения центров, предложенные Декандолем, говорил: "Для решения им были предложены методы ботанический, археологический и палеонтологический, исторический и лингвистический. Последние методы сам Декандоль ставил во вторую очередь Большинство возделываемых растений взято в культуру в историческое время или в очень отдалённые исторические эпохи. И исторические и лингвистические методы часто не могут быть применимы. Данные палеонтологии обыкновенно совершенно отсутствуют для культурных растений. Археологические методы очень скудны и отрывочны". Он полагал, что: "ближайшее изучение распределения возделываемых растений, их разнообразия, однако, убедило нас в неточности многих установлений Декандоля и многих позднейших авторов".

"Основным, ботанико-географическим методом определения центров происхождения отдельных групп видов и родов является распределение их в разных областях с устранением, по возможности, случайных причин занесения видов, вмешательства человека".

Между тем, вышеизложенные положения Декандоля как раз и основаны на применении ботанико-географического метода, а подтверждения полученных на его основе выводов, давал комплекс других методов.

В 1926 году Н. Вавилов опубликовал большую статью "Центры происхождения культурных растений", посвятив её памяти Альфонса Декандоля. Впрочем, Декандоль вновь подвергся критике: "В основу определения родины культурных растений Декандоль (De Candolle, 1883) положил местонахождение данного культурного растения в диком состоянии или местонахождения ближайших к данному культурному виду диких форм, отличая при этом состояние одичания от первобытного дикого состояния и отделяя первичное нахождение в диком состоянии от случайной натурализации вида в новом для него районе. В этом заключается сущность ботанического метода определения родины растения, как его понимал Декандоль. В качестве подсобных методов им указаны археологический, исторический и лингвистический. Подробно географический метод не был развит Декандолем, сущность его казалась, очевидно, совершенно ясной с точки зрения ботаника".

Николай Иванович явно исказил факты. Сказать такое о человеке, посвятившем всю жизнь изучению ботанической географии культурных растений, написавшем две фундаментальных монографии по этой теме ― значит сознательно или неосознанно принижать его работы.

Далее Вавилов писал: "В свете современных знаний о составе линнеевских видов, о дифференциации самих видов, однако, и самый ботанический метод требует пересмотра, дополнений и изменений". Что же он предлагал?

"Конкретно предлагаемый дифференциальный систематико-географический метод определения центров формообразования в применении к отдельным растениям состоит:

а) в дифференциации данного растения на линнеевские виды и генетические группы при помощи разных методов ― морфолого-систематического, гибридологического, цитологического, паразитарного и т.  д. (Декандоль также чётко дифференцировал виды, используя морфолого-систематический метод. В должной мере им был использован и гибридологический метод, так как он придерживался чёткого правила ― виды не скрещиваются. Что касается цитологии и использования особенностей внутривидовых скрещиваний в определении центров происхождения культурных растений, то это предложение Вавилова нереально. Понадобилась бы целая армия генетиков и цитологов, чтобы изучить все растения по всем генетико-цитологическим показателям).

б) в определении ареалов этих видов, по возможности в отдалённое время, когда сообщение было более затруднённым, чем в настоящее время (то же самое мы находим у Декандоля)

в) в детальном определении состава разновидностей и рас (точнее наследственно варьирующих признаков) каждого вида и общей системы наследственной изменчивости (Это тоже утопия. Даже к началу XXI века такому детальному изучению подверглись лишь самые распространённые, экономически значимые культуры. Подобный анализ всех видов культурной флоры ― дело далёкого будущего).

г) в установлении распределения наследственного разнообразия форм данного вида по областям и странам и определении географических центров скопления разнообразия. Области максимального разнообразия, включающие обыкновенно также ряд эндемичных форм и признаков, обыкновенно и будут центрами формообразования". (Декандоль же считал, что чрезвычайное распространение какого-либо вида в определённой области ещё не говорит о его древности, а, следовательно, не является указанием на то, что оно произошло именно в этом районе. Между прочим, в некоторых местах, где Вавилов некогда видел разнообразие, сейчас этого разнообразия нет. Очевидно, Вавилов смешивал центры происхождения и центры интенсивного формообразования).

В докладе на 5-ом Международном генетическом конгрессе, который проходил в сентябре 1927 года в Берлине, Вавилов, развивая свой "дифференциальный ботанико-географический метод", добавлял:

"5.  Для более точного определения центров происхождения и формообразования необходимо дополнительное установление географических центров сосредоточия разнообразия генетически смежных видов.

6.  Наконец, существенным коррективом и дополнением к определению областей происхождения является установление ареалов разнообразия ближайших для данного растения диких видов и разновидностей, применяя к ним тот же дифференциальный метод расового изучения". (Ранее Вавилов отвергал метод определения центров происхождения по нахождению областей распространения дикорастущих предков культурных растений, и критиковал Декандоля за применение этого метода).

На Всесоюзном съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству (Ленинград, 10 января 1929 г.) Вавилов говорил: "Решение проблемы первичного местопроисхождения культурных растений путём нахождения соответствующего дикого растения, казавшееся во времена Декандоля последним словом науки, ныне, как показало исследование, является только первым приближением к решению проблемы. Фактическим определением области местопроисхождения культурных растений и животных мы считаем установление действительных древних очагов формотворения и самоё решение связываем с овладением исходными элементами, многообразием признаков, составляющих линнеевский вид культурного организма".

В докладе на сессии Академии наук СССР в марте 1931 года, по этому вопросу Вавилов сказал следующее: " …нами разработаны методы дифференциальной систематики и дифференциальной ботанической географии. Они сводятся вкратце к следующему:

к фактическому установлению на земном шаре первичных районов разнообразия разновидностных признаков данного вида,

к фактическому установлению системы сортового разнообразия данного линнеевского вида,

к выяснению дифференциальной географии ближайших к данному культурному растению диких видов и их разновидностного состава, первичные центры характеризуются, как правило, нахождением многих эндемичных разновидностных признаков; в тех случаях, когда эндемизм данной группы древнего происхождения (палеоэндемизм), он может охватывать не только признаки разновидностей и видов, но и целых родов культурных растений,

разновидности культурных растений в первичных районах нередко характеризуются отсутствием дивергенции видовых признаков при отсутствии межвидовой гибридизации,

первичные центры часто включают большое число генетически доминантных признаков; в схеме, как показало непосредственное изучение географии культурных растений, к периферии основного древнего ареала вида культурного растения при изоляции (на островах, в горах) выделяются и формируются преимущественно рецессивные формы, в дополнение к ботанико-географическому дифференциальному методу, некоторую пользу могут оказать данные археологии, истории, лингвистики, но в целом они слишком общи для практических селекционных целей, требующих конкретного и точного знания видов и сортов".

Свой дифференциальный ботанико-географический метод, состоявший из семи пунктов, в слегка изменённой редакции, но при сохранении сути, Вавилов вновь изложил в 1935 году в "Теоретических основах селекции".

А теперь сравним представленные методики. В первых публикациях Вавилов утверждал, что Декандоль в основу положил просто ботанику, отбросив географию. В данном случае Вавилов исказил факты. Методика Декандоля как раз и основана на принципах ботанической географии. Вавилов отвергал исторический, археологический, лингвистический методы, а Декандоль их использовал как дополнительные к основному. В последних вариантах своей методики и Вавилов вынужден был признать их правомочными. Декандоль в основу определения места происхождения ставил нахождение дикорастущих предков. В начальных вариантах методики Вавилов этот пункт категорически отрицал, а затем признал это положение приемлемым и даже добавил ближайших родственников этих дикарей.

Осталось одно различие: Вавилов утверждал, что в центрах происхождения сосредоточено наибольшее сортовое разнообразие растения, а Декандоль ― что введение растения в культуру и интенсивное формообразование происходили, в основном, на разных территориях.

Теперь рассмотрим динамику выделения "центров происхождения культурных растений" в работах Н. Вавилова.

1924 год. В статье "О восточных центрах происхождения культурных растений", напечатанной в журнале "Новый Восток" № 6, Вавилов наметил три центра происхождения:

Юго-Западная Азия

Юго-Восточная Азия

Северная Африка

Он писал: "Ближайшее изучение Востока, Юго-Западной Азии, Северной Африки, одинаково показывает, что всё сортовое разнообразие полевых и огородных растений заключено в горных районах ЮгоЗападной и Юго-Восточной Азии и в северной горной части Африки. Сосредоточием сортового разнообразия являются азиатские (включая Кавказ) и африканские горные районы, и, по-видимому, взгляд происхождения культур из долин является в корне ошибочным".

Пресловутые "горные районы" появились у Вавилова после его беседы, во время пребывания в США в 1921-22 годах, с К. О. Соэром (Sauer, 1889-1975 гг.), профессором географии в Беркли. Об этом Соэр говорил в своих лекциях 1950-51 гг., в которых он продолжал отстаивать это положение. Лекции были опубликованы в 1952 году под названием "Agricultural Origins and Dispersals". Напомню, что этот вопрос, как мне кажется, был удачно разрешён ещё Декандолем, который в 1883 году писал, что в древнем мире земледельческие цивилизации утвердились по берегам рек, а в Америке на плоских возвышенностях в Мексике и Перу. Он полагал, что это надо приписать первоначальному месту пребывания растений, годных к возделыванию.

1926 год. В докладе на 1-ом съезде агрономов, окончивших Ленинградский сельскохозяйственный институт (Детское Село, 19 января) "О происхождении культурных растений", центром происхождения мягких пшениц и ряда других культур Вавилов назвал Юго-Западную Азию. "Центром их разнообразия являются Северная Индия, Белуджистан, Афганистан, Бухара и Персия". "Вторым более или менее обособленным центром, преимущественно для голозёрных ячменей, оказалась Восточная Азия, включая Китай и Японию". Из дальнейших высказываний можно было заключить, что третий центр Вавилов выделял тогда в северной Африке: "Горные местности Абиссинии хранят до сих пор всё, что нужно селекционеру для создания культурных сортов, включая множество эндемичных разновидностей и рас, нетронутых европейской селекцией".

В том же году в большой статье "Центры происхождения культурных растений". Вавилов выделял следующие центры:

"1.  Юго-Западная Азия, включая Индию, южный Афганистан и прилегающие к ним области горной Бухары и Кашмира, Персию, Малую Азию, Закавказье…

2.  Юго-Восточная Азия, включая горный Китай, Японию, Непал и примыкающие районы…

3.  Средиземноморский очаг, охватывающий всё побережье Средиземного моря, включая Северную Африку (Египет, Алжир, Тунис), Палестину и Сирию, Грецию с островами, Испанию, Италию и частично западные и юго-западные районы Малой Азии…

4.  В Северной Африке необходимо выделить как самостоятельный очаг Абиссинию с прилегающими к ней горными районами…

5.  В Новом Свете… необходимо выделить в качестве очагов первоначального земледелия и центров формообразования Мексику и Перу с прилегающими к ним горными странами…

К первым двум очагам в Азии с юга примыкает, по-видимому, самостоятельный шестой основной очаг, включающий Филиппинские острова, так называемые острова Восточной Индии (в том числе Зондские)".

В этой статье имелась большая библиография: 54 источника на русском языке и 65 на иностранных. Но беглый критический анализ дан только работе Декандоля. Добавлено, что "скудные сведения Декандоля пополнены новыми историческими и археологическими данными и рядом ботанических и генетических открытий".

Заключительная часть первой главы названа: "Первичный и вторичный характер центров формообразования". В ней Вавилов ссылается на работу Дж. Уиллиса "Возраст и площадь", опубликованную в 1922 году, и пишет, что его, Вавилова, данные "не противоречат основным положениям теории Уиллиса о роли возраста и ареала в эволюции видов". Николаю Ивановичу следовало бы подробнее познакомить читателей с публикацией Уиллиса и дать в списке литературы её полное название, которое раскрывает суть работы. У Вавилова: "Willis J. Ch. Age and Area, Cambrige, 1922." Подлинное же название: "Age and Area. A Stady in Geographical Distribution and Origin of Species".

Надо ещё добавить, что, рассуждая о первичных и вторичных центрах, Вавилов не сослался, как на первоисточник, на работу О. Кука (O. E. Cook) ― хотя в списке литературы его статья указана: O. E. Cook "Peru as a center of domestication", Journal of Heredity, v. 16, 1925. В этой работе Кук выдвинул и обсудил идею первичных и вторичных центров одомашнивания растений и животных: "To locate the primary centers domestication as definitely as possible would appear to be the first step in a biological investigation of the conditions and stages of human progress in prehistoric times". Но Вавилов даже не упомянул об этом, создав тем самым впечатление, что он либо не прочитал статью, которую привёл в библиографии, либо не пожелал отдать должное своему предшественнику по этой идее.

1927 год. Статья "Географические закономерности в распределении генов культурных растений", опубликованная в журнале Природа № 10 и идентичный текст ― в Трудах по прикладной ботанике, генетике и селекции, т. 17, выпуск 3.

"Для важнейших культурных растений нами установлено 5 основных географических центров происхождения (см: "Центры происхождения культурных растений"):

Юго-Западная Азия,

Горный Китай,

Горные районы Средиземноморского побережья,

Горная Восточная Африка (Абиссиния, Эритрея)

Горные районы Нового Света (Мексика, Гватемала, Перу, Колумбия)".

В этом же году, в докладе на V Международном генетическом конгрессе в Берлине (сентябрь) "Мировые центры сортовых богатств (генов) культурных растений", напечатанном в "Известиях Государственного института опытной агрономии", том 5, № 5, Вавилов представлял географию центров происхождения уже в несколько ином виде:

"…1. Юго-Западная Азия, включая Индию, южный Афганистан и примыкающие к ним области горной Бухары, Кашмира, Ирана, Восточную и центральную Малую Азию, Закавказье…

2.  Вторым центром является Юго-Восточная Азия, включая горный Китай, Японию, Непал и примыкающие районы…

3.  Средиземноморский очаг охватывает всё побережье Средиземного моря, включая Сирию и Палестину, Грецию с островами, Пиренейский и Апеннинский полуострова, западную и юго-западную Малую Азию и Египет. Алжир, Тунис и Марокко, по-видимому, не являются первичными центрами происхождения культурных растений…

4.  В северо-восточной Африке необходимо выделить как самостоятельный четвёртый очаг Абиссинию с прилегающими к ней горными районами, в особенности Эритреей…

5.  В Новом Свете в качестве очагов первоначального земледелия и центров скопления генов культурных растений в первую очередь приходится выделить районы горной Мексики, Гватемалы, Колумбии и Перу с примыкающими к ним районами…

К первым двум очагам в Азии с юга, по-видимому, примыкает самостоятельный шестой очаг, в частности Филиппинские острова, так называемые острова Восточной Индии".

1930 год. 20–21 июля 1930 года Н. Вавилов делал доклад на Втором Международном конгрессе по почвоведению, который проходил в Москве. Доклад был опубликован на английском языке в "Proceeding and papers of the Second International Congress of soil science". Повторная публикация доклада в "Comission IV, Soil fertility, Москва, 1932.

Название доклада: "Мировые центры происхождения земледелия и почвенная карта мира".

В докладе Вавилов говорил о следующих центрах:

"Первый основной мировой центр, давший жизнь многим культурам Евразии, расположен в Юго-Западной Азии и включает Западную Индию, прилегающие части юго-западных Гималаев и Гиндукуш. Центр охватывает Афганистан, Персию, центр и восток Малой Азии, Закавказье, а также районы гор и предгорий Советского Туркестана…

Вторым мировым центром является Юго-Восточная Азия, в основном Восточный и Центральный Китай…

Третий независимый азиатский центр ― это Северо-Восточная Индия и прилегающие Индокитай и Бирма…

Четвёртым мировым центром земледелия мы считаем страны, прилегающие к Средиземному морю…

Пятый центр был обнаружен в Абиссинии…

Шестой центр… расположен… в Мексике и Южной Америке: Колумбии, Перу, Боливии, Чили и частично в горных районах Бразилии".

1931 год. В журнале "Социалистическая реконструкция и наука" (выпуск 1), появляется статья Н. Вавилова, где центры происхождения представлены так:

"… прежде всего юго-западноазиатский, включающий внутреннюю и восточную часть Малой Азии, Персию, Афганистан, Туркестан и Северо-западную Индию…

Вторым автономным мировым очагом в Азии является собственно Индия, включая сюда долину Ганга, Индостанский полуостров и примыкающие части Индокитая и Сиама…

Третий азиатский центр сосредоточен в Восточном и Центральном горном Китае…

4-ый мировой очаг составляют древние страны, расположенные по берегам Средиземного моря, включая сюда Пиренейский, Апеннинский, Балканский полуострова, прибрежную Малую Азию, Египет и территории современных Марокко, Алжира, Туниса, Сирии и Палестины…

5-ый мировой очаг заключён в горной Восточной Африке, и главным образом в горной Абиссинии…

6-ой ― … южномексиканский, включающий также часть Центральной Америки…

7-ой ― … перуанский, включающий Боливию".

1935 год. В журнале "Наука и жизнь" помещена статья Вавилова "Растительные ресурсы Земного шара и овладение ими". География центров следующая:

"1. Китайский очаг происхождения культурных растений, включающий горный Центральный и Западный Китай с прилегающими к нему низменными районами…

2.  … Вторым по значению является Индостанский очаг происхождения культурных растений, включая в него Бирму и Ассам и исключая Северо-западную Индию, Пенджаб и Северо-западную Пограничную провинцию…

2а. … Дополнительно к Индийскому очагу мы выделяем Индо-Малайский очаг, включающий Индокитай, весь Малайский архипелаг, крупные острова (Ява, Борнео, Суматра, Филиппины)…

3.  Третий, Среднеазиатский очаг происхождения культурных растений, включая Северо-Западную Индию (Пенджаб, Северо-Западную Пограничную провинцию, Кашмир), весь Афганистан, наши Таджикистан и Узбекистан и Западный Тянь-Шань…

4. Четвёртый очаг, Переднеазиатский, включает внутреннюю Малую Азию, Закавказье, Иран (Персию) и горный Туркменистан…

5.  … Пятый, Средиземноморский очаг…"

"… Экспедиция, проведённая нами в 1927 году, в Абиссинию, Эритрею и Сомали, выяснила самостоятельность Эфиопии. как автономного мирового очага культурных растений".

"В пределах Америки мы выделяем седьмой, Центральноамериканский очаг, с включением южной Мексики и восьмой Андийский ― на территории нынешних Перу, Боливии и Эквадора".

В том же 1935 году в книге "Теоретические основы селекции" (том 1, М.-Л., 1935) напечатан большой труд Н. Вавилова "Ботаникогеографические основы селекции", в котором он подробно разбирал центры происхождения и указывал видовой состав растений, по его мнению, происходящих из них.

Китайский очаг происхождения культурных растений (горный Центральный и Западный Китай с прилегающими к нему низменными районами. Из этого очага происходят 136 видов культурных растений.

Индийский очаг происхождения культурных растений. "Вторым по значению и географическому порядку является Индийский, точнее Индостанский очаг происхождения культурных растений, включая в него Бирму и Ассам и исключая Северо-Западную Индию ― Пенджаб и Северо-Западную Пограничную провинцию". По подсчётам Николая Ивановича из этого очага введено в культуру 117 видов растений.

2а. Индо-Малайский очаг происхождения культурных растений.

"Дополнительно к Индийскому очагу мы выделяем Индо-Малайский очаг, включающий весь Малайский архипелаг, крупные острова, как Ява, Борнео, Суматра, так и Филиппины и Индокитай". По подсчётам Николая Ивановича из этого очага ведут своё начало 55 культурных видов растений.

Среднеазиатский очаг происхождения культурных растений. "Третий очаг формирования культурных растений обнимает сравнительно меньшую территорию. Мы его называем Среднеазиатским. Он заключает в себе Северо-Западную Индию (Пенджаб, Северо-Западную Паграничную Провинцию, Кашмир), весь Афганистан, наши Таджикистан и Узбекистан и Западный Тянь-Шань". В этом очаге Вавилов насчитал 42 вида растений, вошедших в культуру.

Переднеазиатский очаг происхождения культурных растений." Четвёртый очаг сосредоточен в Передней Азии, включая сюда Внутреннюю Малую Азию, всё Закавказье, Иран и горный Туркменистан". Вавилов полагал, что в этом очаге введено в культуру 83 вида растений.

Средиземноморский очаг происхождения культурных растений.

"Пятый, Средиземноморский очаг характеризуется своеобразным набором культурных растений, более ограниченного значения, чем культуры предыдущих очагов". В этом очаге введено в культуру 84 вида растений.

Абиссинский очаг происхождения культурных растений. "Шестой Абиссинский очаг. Экспедиция, проведённая нами в 1927 году в Абиссинию, Эритрею и Сомали … выяснили самостоятельность Абиссинии… как… автономного очага культурных растений". Вавилов считал, что из этого центра произошло 38 видов возделываемых растений.

Южномексиканский и Центральноамериканский очаг происхождения культурных растений (включая Антильские острова). Н. Вавилов насчитал 49 видов растений, окультуренных в этом очаге.

Южноамериканский (перуано-эквадоро-боливийский) очаг происхождения культурных растений. Вавилов располагает данными о 45 видах возделываемых растений, родиной которых является территория этого очага.

Далее, Н. Вавилов посчитал возможным выделить ещё два дополнительных очага:

8а. Чилоанский очаг, давший миру четыре культурных растения,

8б. Бразильско-парагвайский очаг с 13 окультуренными видами.

Распределяя виды по центрам происхождения, Николай Иванович совершенно позабыл о разработанной им методике определения этих центров, а использовал опубликованные на тот момент флоры.

1937 год. В 1937 году в журнале "Asia", Febr., Вавилов опубликовал на английском языке статью "Азия ― источник видов" (русский перевод в "Растительные ресурсы", 1966, том 2, выпуск 4)

В этой статье он поведал, что "Большинство культурных растений мира ведёт своё происхождение из Азии. Из 640 важнейших культурных растений около 500 произошло из Южной Азии. Только в одной Азии мы установили 5 важнейших областей происхождения культурных растений.

Первым из них является Китайских центр, включающий горные районы Центрального и Западного Китая и прилегающих равнин".

"Вторая область происхождения культурных растений ― это Индостанский центр, включая Бирму, Ассам и большую часть Индии, но за исключением Северо-Западной Индии (Пенджаб и Северо-Западная Пограничная Провинция".

"Третьей областью происхождения является Индо-Малайская, включающая Индокитай, Малайский архипелаг с такими большими островами как Ява, Суматра и, в соответствии с некоторыми авторами, Борнео и Филиппины".

"Четвёртая область ― Центральноазиатский центр, включающий Северо-Западную Индию (Пенджаб, Северо-Западную Пограничную Провинцию и Кашмир), весь Афганистан и горную часть Советского Туркестана (Узбекистан, Таджикистан и часть Восточного Туркменистана)".

"Пятая область происхождения в Азии ― Юго-Западный Азиатский центр, включающий Малую Азию, Закавказье, Иран и Западный Туркменистан".

"Дополнительно к этим пяти азиатским центрам происхождения культурных растений мы установили четыре центра в других частях мира:

Средиземноморский центр;

Небольшой Абиссинский центр…

Южномексиканский и Центральноамериканский центры…

Перуано-боливийско-эквадорский центр…"

1939 год. 28 ноября 1939 года Вавилов сделал большой доклад на Дарвиновской сессии Академии наук. Доклад "Учение о происхождении культурных растений после Ч. Дарвина", опубликован в журнале "Советская наука", 1940, № 2. В докладе написано: "В пределах континентов выделяются следующие семь основных географических центров происхождения культурных растений (см. карту).

Южноазиатский тропический центр, включая сюда территорию тропической Индии, Индокитая, южного тропического Китая и острова Юго-Восточной Азии".

"В этом крупном географическом центре или этой области можно выделить три очага…

а) Индийский (с наиболее богатой культурной флорой),

б) Индокитайский, включая Южный Китай,

в) Островной, включая Зондские острова, Яву. Суматру, Борнео Филиппины и др.".

"2.  Восточноазиатский центр включает умеренные и субтропические части Центрального и Восточного Китая, большую часть Тайваня, Корею и Японию".

"3.  Юго-Западноазиатский центр. Сюда входят территории внутренней нагорной Малой Азии (Анатолии), Иран, Афганистан, Средняя Азия и Северо-Западная Индия".

"Этот центр может быть подразделён на следующие очаги:

а) Кавказский…

б) Переднеазиатский, включая внутреннюю Малую Азию (Анатолию), внутреннюю Сирию и Палестину, Трансиорданию, Иран, Северный Афганистан и Среднюю Азию (вместе с Китайским Туркестаном)

в) Северо-Западноиндийский, включая, помимо Пенджаба, и примыкающих провинций Северной Индии, Белуджистан, южный Афганистан и Кашмир".

"4.  Средиземноморский центр включает страны, расположенные по берегам Средиземного моря".

"5.  В пределах Африканского материка выделяется маленькая Абиссиния как самостоятельный географический центр…"

"6.  На обширной территории Северной Америки выделяется прежде всего Центральноамериканский географический центр, включая южную Мексику, могущий быть подразделённым на три очага:

а) Горный южномексиканский,

б) Центральноамериканский,

в) Вест-Индийский островной".

"7.  Андийский центр в пределах Южной Америки, приуроченный к части Андийского хребта. В нём мы выделяем три очага:

а) Собственно Андийский, приуроченный к горным районам Перу, Боливии и Эквадора…

б) Чилоанский (Арауканский) очаг, расположенный в южном Чили и на примыкающем острове Чилоэ. .

в) Баготанский очаг в восточной Колумбии…"

1940 год. В докладе на конференции ботанических садов при АНСССР в январе 1940 года Николай Иванович перечислил выделенные в предыдущем году 7 центров, но исключил подцентры.

Подведём итог. Выпишем количество центров происхождения культурных растений, выделяемых Вавиловым в разные годы:

1924 год…………………………3 центра

1926 год…………………………3 центра

1926 год…………………………5 центров (+1)

1927 год…………………………5 центров (две публикации)

1927 год…………………………5 центров (+1)

1929 год…………………………6 центров

1930 год…………………………6 центров

1931 год…………………………7 центров

1932 год…………………………6 центров

1935 год…………………………8 центров

1935 год…………………………8 центров + 3 подцентра

1937 год…………………………9 центров

1939 год…………………………7 центров + 12 подцентров

1940 год…………………………7 центров

Таким образом, за период с 1924 по 1940 год (16 лет) у Вавилова было 15 публикаций по вопросу "центров" и 14 раз он их переделывал и корректировал.

Центры распространения культурных растений в работах других советских учёных

В послевоенный период большую работу по изучению центров происхождения культурных растений провёл А. И. Купцов. В 1955 году в "Известиях Государственного географического общества" (т. 87, с.  220–231) была напечатана его статья "Географическое распределение культурной флоры и её историческое развитие". Через 20 лет свои идеи он чётко обосновал в книге "Введение в географию культурных растений" (М. 1975, 287 с.). А. И. Купцов справедливо заметил, что на территориях древнейших цивилизаций возникали очаги автохтонного земледелия и в этих очагах происходило одомашнивание полезной дикорастущей флоры. Наидревнейшие автохтонные цивилизации возникли свыше 7000 лет назад в междуречье Тигра и Евфрата и по течению Нила. Более молодые цивилизации оформились примерно 4500 лет назад. Переднеазиатские европеоиды создали государства в Малой Азии, Закавказье, Западном Иране, по восточному побережью Средиземного моря. Индо-Памирские цивилизации обособились в Средней Азии по берегам Сырдарьи и Амударьи и в Пятиречье на полуострове Индостан. В бассейне Хуанхе возникла цивилизация дальневосточных монголоидов, затем она проникла в бассейн Янцзы и на юг Китая. В бассейне Ганги господствовали южноиндийские австралоиды. Самые молодые цивилизации (600-2500 лет) ― Центральная Америка, Южная Мексика, Перу, а также цивилизация суданских негроидов. Цивилизация северных европеоидов возникла под влиянием цивилизаций Греции и Рима.

А. И. Купцов выделил 10 очагов введения растений в культуру и перечислил виды, которые, по его мнению, были окультурены на этих территориях. Разумеется, никакой вавиловской методики он не использовал и не упоминал о ней.

На территориях европеоидных народов с примыкающей группой эфиопов он определил 4 очага: переднеазиатский, средиземноморский, эфиопский, среднеазиатский;

У монголоидов ― северокитайский;

На территории австралоидных народов ― индийский (бассейн Ганги) и индонезийский;

У негроидных народов Африки ― западносуданский;

На американском континенте: цивилизация ацтеков ― мексиканский очаг и цивилизация инков ― перуанский очаг, площадь которого захватывает Эквадор и Боливию.

В своих работах А. И. Купцов избегал прямой полемики с Н. Вавиловым, не акцентировал внимание на их расхождениях (вавиловская методика определения центров, концепция горных центров и др.). Он просто предложил своё понимание этого вопроса, свой подход к определению центров происхождения культурных растений.

Выделяя на территории Африки, помимо Эфиопского, Западносуданский очаг, А. И. Купцов следовал К. Соэру, охарактеризовавшему, в работе "Agricultural Origins and Dispersal" (1952 г.), эту территорию как подцентр (subordinate center). Купцов следовал также подходу французского ботаника R. Porteres, выделившего (статья "Vieilles agricultures africaines avant le XVI siecle. Berceaux d’agriculture et centers de variation", "Journal LAgronomie Tropicale", № 5, 1950) в тропической

Африке четыре первичные географические колыбели древнего земледелия ― Нило-Абиссинский регион, Западный, Восточный и Центрально-африканский. Позднее Porteres развил эту идею в статье "Berceaux agricoles primaires sur le continent African" ("Journal of African History", 1962, № 3, р.  195–210).

В 1970 году другой ботаник, П. Жуковский опубликовал фундаментальный труд "Мировой генофонд растений для селекции (мегацентры и эндемичные микрогенцентры)". В своей работе он также полностью отверг вавиловскую методику выделения центров. Основное расхождение вавиловской и декандолевской методик, как мы помним ― центры разнообразия являются и центрами происхождения, считал Вавилов, а Декандоль отвергал это напрочь. По этому поводу Жуковский писал: "Прежде существовало убеждение, что центры происхождения являются одновременно и центрами разнообразия. Однако теперь нельзя с этим согласиться". В этой фразе Петру Михайловичу следовало бы написать не "существовало убеждение", а "Н. Вавилов считал, что…". Далее Жуковский писал: "В редких случаях центры разнообразия совпадают с центрами происхождения,… но… есть случаи, когда центры разнообразия не имеют никакого отношения к центрам происхождения".

Всего Жуковский выделил 12 мегацентров. Часть из них совпадает с вавиловскими центрами 1935 года, но вводятся новые: Австралийский, Европейско-сибирский и Североамериканский. Вавиловский Абиссинский центр значительно расширился и назван Африканским. Кроме того, высказывалось предположение о возможности выделения Гималайского центра, как переходного от Китайского к Индийскому.

Далее Жуковский выделил 102 микрогенцентра дикорастущих видов, генетически родственных культурным и написал: "Изложенный здесь объём узкоэндемичных микроцентров можно значительно увеличить".

П. Жуковский оставил за Н. Вавиловым лишь установление понятия о "первичных и вторичных генцентрах происхождения. И это остаётся незыблемым". Очевидно, он ничего не знал о работе О. Кука 1925 года.

Оценка работы Вавилова за рубежом

Хотя вавиловские работы по центрам происхождения культурных растений были опубликованы на английском в "Трудах по прикладной ботанике" ещё в 1926 году, но ни в Европе, ни в США тогда на эту работу не обратили внимания. Обсуждение вавиловской работы (варианта 1935 года) и свой список центров дали Darlington C. D. и Janaki Ammal E. K., в книге "Chromosome Atlas of Cultivated Plants" (London, 1945). Авторы выделили десять основных центров происхождения и два центра расплывчатых (diffuse centers), не имеющих чётких границ. Книгу, опубликованную Дарлингтоном в 1963 году ("Chromosome Botany and the Origins of Cultivated Plants"), можно было считать вторым изданием предыдущей (третье ― в 1973 году). В ней с симпатией говорилось о работе 1955 года А. И. Купцова.

Резкой критике концепция Вавилова подверглась в работе D. Zohary "Centers of diversity and centers of origin Genetic Resources in Plants ― their Exploration and Conservation", 1970, Oxford, Blackwell Scientific Publications.

В 1971 году в журнале "Science" (v. 174) была опубликована статья Harlan J. R. "Agricultura origin: centers and noncenters". Харлан признаёт правильными из приведённых у Вавилова только три центра, а именно, те, в которых земледелие возникло независимо друг от друга: Средиземноморский, Центральноазиатский и Индийский. Другие центры, упоминавшиеся Вавиловым, не являются центрами; они подчинены (is tributary) другим: Африканский ― юго-западной Азии, Юго-Восточная Азия ― северному Китаю и Южноамериканский ― Мексике.

1983 год. Появилась работа Дж. Хокса "Разнообразие сельскохозяйственных растений. Хокс чётко разделяет центры зарождения земледелия (nuclear centers of agriculture origins), в которых начиналось окультуривание дикорастущих растений и районы, где происходило формирование разнообразия данного растения (regions of diversity). Районы разнообразия оформились позже, когда земледелие начало распространяться из центров зарождения. Разработанная им схема состояла из четырёх основных центров зарождения, десяти регионов сосредоточения разнообразия и восьми второстепенных, незначительных центров (outlying minor centers), в которых земледелие возникло не так давно и на территории которых в культуру введены единичные растения (only a few crops seem to have originated). Таким образом, Хокс поддержал подход Декандоля, различавшего центры зарождения от центров формирования разнообразия культурных растений.